Только океаниец перегнулся через борт лодки, чтобы наблюдать, ничего не упуская, — как произошло такое, отчего он горестно покачал головой. Ай-яй-яй, какая неприятность! И всё из-за каракатицы. Она спокойно проплывала возле лодки, но вдруг чего-то испугалась, метнулась сторону и, чтобы защитить себя от опасности, выпустила чернильный заряд.

Вода, чистая, как хрусталь, стала мутной, будто в нее вылили большую бутылку чернил. Не синих для авторучек, не зелёных канцелярских, не фиолетовых школьных, не красных, какими пользуются счетоводы в учреждениях, а чёрных-пречёрных, которыми редко кто пишет.

Редея по краям, чёрное облако клубилось под водой. Нкуэнг с досады плюнул: «Тьфу, проклятая! Всю охоту испортила! Придётся возвращаться домой с пустыми руками». Ведь облако может так клубиться час, полтора, два, неизвестно сколько. Тут очень тихое место. Никакого течения.