Такси набирает скорость

По улицам Нью-Йорка шел прохожий. Он явно спешил. Иногда от нетерпения даже припускался бежать. Вид у него был странный. На плече еле держался полуоторванный рукав пиджака, под глазом красовался синяк, на рассеченной верхней губе запеклась кровь.

Прохожий не обращал внимания на взгляды встречных. Ему было некогда. Он торопился. «Такси бы нанять!..» — пробормотал он про себя и на ходу подсчитал вынутые из кармана деньги. Подсчет был малоутешительный. С досадой сунув мелочь в карман, прохожий снова перешел на рысь.

А тут, словно маня, на углу попалась свободная машина. Небрежно развалившись за рулем, шофер такси читал газету. Она была развернута на первой странице. В глаза бросились крупные буквы заголовка — «Голос рабочего. Экстренный выпуск».

Увидев газету, прохожий остановился, подошел к машине, открыл дверцу.

— Слушай, друг, — сказал он шоферу. — Ты вот про мальчика читаешь, а я как раз к этому мальчику спешу. Нужно предупредить в лечебнице, чтобы ему не делали операцию… Боюсь опоздать… Каждая минута дорога!.. Подвез бы, а? Только предупреждаю: заплатить не могу — денег нет.

Шофер окинул оборванного, с подбитым глазом прохожего подозрительным взглядом.

— Есть такое изобретение, называется телефон, — ответил он. — Позвони в лечебницу, скажи то же, что мне сказал. Никель на автомат могу дать. Никеля не жалко.

Том — это был он — с досадой махнул рукой:

— Звонил, ничего не вышло, ни по одному телефону не отвечают, только до гардеробщика дозвонился. Но он слушать, болван, не захотел. Сказал, что разговаривать сейчас не с кем, никого к телефону позвать не может. Заняты, говорит. К операции, говорит, готовятся.

— Бывает… — неопределенно протянул шофер.

Он все еще не верил оборванцу. Том понял его сомнения:

— Да ты не смотри на мой вид, я правду говорю: опоздаю — мальчика ни за что ни про что калекой сделают. У меня чек из «Голоса» есть. Это на лечение… Я его передать должен.

Моряк достал из кармана листок с зелеными разводами. Водитель взглянул, рванул тормоз, сердито крикнул:

— Садись, чего топчешься!.. Сразу бы так сказал…

Не успел Том захлопнуть дверцу, как машина тронулась, набрала скорость, помчалась. Время было тихое, и шофер, выбирая улицы с небольшим движением, пользовался этим вовсю. Пешеходы с удивлением останавливались, глядя на бешено мчавшийся автомобиль.

Некоторое время ехали молча. Потом, затормозив у светофора, водитель посмотрел на Тома, на его матросский свитер, рваный пиджак, синяк под глазом и укоризненно произнес:

— Вот, надейся на вас, моряков. Такое важное дело доверили, а ты до последней минуты дотянул!..

— Полиция задержала, — коротко объяснил Том.

— Спьяна подрался, должно быть?

— Нет, чего не было, того не было. Не пил и на улице не дрался. Драка в камере была.

— А попал за что?

— Черт их знает! Дурацкая история. Взяли по недоразумению, а задержали потому, насколько я понимаю, что зуб на меня имеют, на плохом счету у них числюсь. Я в порту против короля Джо боролся, заодно с Питером Ларго был. Слышал про Питера?

— Еще бы! — кивнул головой водитель. — А ты его знал?

— Товарищ. Вместе работали.

— Вон что… — Тон шофера окончательно смягчился. — Как же тебя копы выпустили?

— Ни к чему не смогли прицепиться, — сказал Том. — Инспектор вчера и так и этак крутил. А сегодня приехал, увидел, как меня его олухи отделали, и просиял. У него на душе стало спокойнее. Ему после такой отделки уже не жалко было отпустить меня. Форменную отбивную опять сделали…

— Почему «опять»? Разве доставалось уже?

— Было. Все ребра не так давно перебили. Без единого зуба оставили.

Шофер бросил беглый взгляд на новые, ослепительно белые зубы моряка:

— Хорошо, хоть сегодня уберег. Том рассмеялся:

— Обманул. Копы полезли, а я, не будь дураком, вынул протезы — и в карман. Удобная это вещь — вставные зубы, когда с полицией дело имеешь.

О таком преимуществе вставных зубов шофер никогда не задумывался.

— Ну, ты, брат, хитер. Можешь патент на свое изобретение взять, — заметил он.

Так разговаривая, доехали до лечебницы. Машина остановилась.

Том выскочил, крикнул на ходу:

— Спасибо, друг! — и скрылся в подъезде.

— На здоровье! Привет Дику! — вдогонку ему буркнул водитель.

Автомобиль медленно, будто в раздумье, покатил по улице. Шофер высматривал пассажиров. Сегодня ему придется основательно поработать, чтобы возместить бесплатную поездку через весь город.

 

Чек вручен

Моряк вбежал в вестибюль как раз в ту минуту, когда Дик после властного паркеровского «Пойдем!» покорно последовал за толстяком. Вслед за ним готовы были скрыться в коридоре мисс Сильвия, сиделка Джен, расстроенные Гордоны. Том увидел только спины: ровную спину мисс Сильвии, круглые сгорбленные плечи сиделки, понурые фигуры Гордонов. Впереди мелькала широкая, как холодильный шкаф в гастрономическом магазине, спина Паркера, одетого в белый халат, и рядом с ним — маленькая, щуплая фигурка Дика.

Увидев Дика, Том просиял.

— Здравствуйте, джентльмены! — поздоровался он. — Я, кажется, не опоздал?

Никто не ответил. Даже Дик и то не обернулся на голос Тома. Дику уже все было безразлично. Он считал, что в его судьбе больше никто ничего изменить не может.

Только мисс Сильвия, замыкавшая шествие, задержалась перед моряком. Его растерзанный вид вызвал презрительную улыбку на ее накрашенных губах.

— Вы, видно, очень спешили после молитвы, мистер Ауд? — ядовито заметила она. — Так спешили, что спешка даже на вашем внешнем виде отразилась.

— Спешил, — подтвердил Том, — очень спешил. Я боялся, как бы Дику не сделали операцию.

— Боялись? — Хозяйка лечебницы недоуменно повела плечами. — Какое отношение имеете вы к этому?

— Имею не имею, а операцию делать не надо. К чертям операцию! Мальчика будем лечить.

— Уж не при вашем ли содействии, мистер Ауд? — съехидничала мисс Сильвия. — Не вы ли дадите средства для этого?

— Не я, но средства есть… — Том полез в пиджак, достал листок с зелеными разводами. — Мистер Гордон, — сказал он, обращаясь к отцу Дика, — редакция газеты «Голос рабочего» поручила мне передать вам чек на семьсот долларов. Это на лечение вашего сына. Это по центам собрано, рабочие дали…

Ничего не понимая, Гордон растерянно смотрел на моряка. Откуда деньги? При чем здесь «Голос рабочего»? Он ни в какую редакцию за помощью не обращался.

— Фью-ю… — удивленно присвистнул доктор Паркер. — Так вот о чем кричали вчера мальчишки на улице! А я и внимания не обратил. У меня и в мыслях не было, что речь о моем пациенте идет. Подумать, что делается!.. Ну-ка, Ауд, покажите газету.

Моряк вынул из кармана экстренный выпуск. Со страницы, обрамленные строчками, на мир глядели глаза Дика.

— Ого-го! — сказал Паркер, просматривая заголовки. — Смотрите, как закручено!.. — Заплывшие глазки Паркера прищурились с веселым ехидством. — Не хотите ли взглянуть, мисс Сильвия?

Толстый доктор предложил экстренный выпуск хозяйке лечебницы, но та, презрительно поджав губы, отвернулась.

Зато к газете протянул трясущиеся от волнения руки отец Дика. Он схватил листок, впился в него глазами. И миссис Гордон через плечо мужа тоже читала газету. На лице ее отражалось то же волнение.

Однако мать нашла нужные слова раньше отца. Оставив газету, миссис Гордон подошла к моряку, обняла его.

— Спасибо, мистер Томас! — сказала она и тут же поправилась: — Спасибо тебе, Том, сын мой! Спасибо «Голосу рабочего», спасибо всем, кто помог Дику!

Сразу за этим миссис Гордон обратила свою речь непосредственно к пресвятому Колумбу. Услышав знакомое имя путешественника, записанного в святые, Дик с облегчением вздохнул: мать любит вспоминать открывателя Америки, когда настроение у нее бодрое, когда все идет хорошо.

А глаза матери в это время сияли, голос звенел. — Пресвятой Колумб! — восклицала она. — Мне казалось, что вокруг мрак и чужие люди, но я ошибалась. Я вижу свет! У меня тысячи близких!..

 

Кто сказал, что бутылка пиратская?

Бурный день, бурные переживания совершенно обессилили Дика. Когда мать и отец с просветленными лицами прощались с ним, он видел их словно в дымке. Хорошо, что сиделка с Томом, перебрасываясь шутками, подхватили его под руки и повели в палату — сам бы он вряд ли добрался.

Дик тут же прилег, а Том сделал это только после того, как умылся и переоделся. Он тоже чувствовал себя порядком утомленным.

Моряк задремал быстро, и Дик собирался последовать его примеру, как вдруг по стеклу забарабанил гравий. Значит, Майк появился.

Дик подбежал к окну, отворил. В палисаднике, задрав вверх рыжую голову, стоял Бронза.

— Эй, Майк! — крикнул Дик. От его недавней вялости не осталось и следа. Эй, Майк, знаешь что? Мне не сделают операцию, меня лечить будут!..

Новость не произвела на Бронзу никакого впечатления. Она не была для него новостью.

— Я об этом еще вчера знал, — фыркнул он. — Ты еще ничего не знал, а я знал. Это мы с Томом и Кингом Блейком были в редакции, получили чек. Много газет вчера продали. Никогда ребята столько не продавали, сколько вчера…

Дик признательно посмотрел на приятеля:

— Да, Том мне все рассказал. И газету дал. И я первым делом фотографию посмотрел. А он спрашивает: «Ну-ка, скажи, чьи это глаза?» Я не узнал, потому что, когда часть лица видна, трудно себя узнать. А он говорит: «Твои, твои…» Верно, мои… Это люди помогли. А я не знал… Я ничего не знал… Я… Дик всхлипнул. Чувства переполняли его. Бронза отвел глаза в сторону. Он не любил ни слез, ни хватающих за душу объяснений.

— Ладно, чего там!.. — оборвал он излияния приятеля. — Лучше скажи, где Том? Я ему бутылку принес.

Дик шмыгнул носом, вытер концом полосатого пижамного рукава глаз, собрался ответить, но отвечать не понадобилось. Чуткое моряцкое ухо уловило разговор мальчиков. Том поднялся, выглянул в окно.

— Здравствуй, Майк! — сказал он. — Как ты? Все в порядке?

— В порядке.

— А о какой бутылке речь?

— Премия, — ответил Бронза. — Мы сегодня с ребятами думали-думали и решили, что она вам полагается. Вам и Кингу Блейку. Ведь вы вчера больше всех газет продали. Я триста пятьдесят две, а вы вдвоем — полторы тысячи. Значит, бутылка ваша.

Майк показал Тому что-то круглое, завернутое в бумагу.

Моряк протянул руки:

— А ну, кинь!

Подброшенный в воздух сверток оказался у Тома. Моряк размотал шпагат, развернул бумагу. На солнце ослепительно блеснул округлый бок синей стеклянной посудины.

Том повертел бутылку перед глазами и с веселым недоумением взглянул на Бронзу.

Майк понял недоуменный взгляд.

— Вы не думайте! — загорячился он. — Это не какая-нибудь, это старинная пиратская бутылка. Из нее сам Роберт Кид ром пил!

— Какой Роберт Кид?

— Ну, тот главный пират, про которого картины…

— А-а!.. — Том почесал заросший за сутки подбородок. — Тогда да… конечно… Но только непонятно, с чего вы взяли, что бутылка пиратская? Как вы это узнали?

— Как узнали? — Майк пожал плечами: такой бывалый, такой опытный человек, а простых вещей не знает. — Очень просто узнали. По бутылке видно. Вон, видите, горлышко отбито? Это пираты так делают. Они, чтобы выпить, всегда горлышки у бутылок отбивают.

На фоне окна беспокойно зашевелилась фигура Дика. Его побледневшее за последние дни лицо было пунцовым, здоровый глаз со смущением посматривал то на приятеля, то на отбитое горлышко бутылки. Он открыл рот и хотел сказать что-то, но моряк перебил:

— Ну и выдумщики ребята, ну и фантазеры! Бутылку пиратскую придумали… А она знаете из-под чего, ваша пиратская бутылка? Из-под полировочной жидкости. Да, из-под самой обыкновенной полировочной жидкости. Это состав такой. Им на пассажирских пароходах мебель и деревянные панели протирают, чтобы блестели. Я сам сколько переборок в салонах протер, когда на лайнерах плавал. А пустые бутылки за борт выбрасывал. Именно такие были…

Моряк повернул бутылку одним боком, другим и отдал Дику. Пусть развлекается, если интересно.

Совсем недавно Дик замирал от счастья, глядя на свое синее сокровище. А сейчас, взяв битую посудину, он пренебрежительно оглядел ее, помедлил и, размахнувшись, метнул далеко на улицу.

Звонко ударилось стекло об асфальт мостовой. В синих осколках отразились солнце, дом, улица, весь мир… Мир не очень счастливых, но славных ребят Дика и Майка.