Господин Деньги взглянул на Руайю, не узнал в ней той, которая вчера испортила ему съёмку, но зато вспомнил, глядя на неё, старое, испытанное правило торговцев своей страны: оказывая внимание детям, располагать к себе родителей.

Изобразив на лице приветливость, приезжий потрепал Руайю по курчавой голове, достал из кармана зеркальце и протянул девочке.

Руайя заложила руки за спину. Она боялась принять подарок. Из-за истории с Умару. О ней среди ребят на острове велось много разговоров. Общее мнение было такое: белый — злой, белый чуть не загубил Умару, лучше от белого держаться подальше. И от его жужжащего аппарата тоже. Мало ли что… На всякий случай.

Вот почему Руайя спрятала руки. Но держать их за спиной было трудно. Они так и тянулись к зеркальцу — красивому, овальному, в пластмассовой окантовке, и притом двойному, с какой стороны ни смотреть— отражает. Очень хорошую вещь дарил американец. Как отказать?!

Девочка поискала глазами киноаппарат. На шее приезжего его не было. Его держал минда-наец. Это меняло дело.

Девочка вопросительно взглянула на отца: что тот скажет? Брать или не брать подарок?

Нкуэнг не сказал «нет». Руайя поняла по его лицу, что он ничего опасного в поступке белого не видит.

Значит, можно! В глазах девочки блеснула радость. Она взяла зеркальце, улыбнулась, отошла в сторону. Белый без жужжащего ящичка на шее не так уж плох. Может, всё дело в аппарате?

Нкуэнг посмотрел вслед дочери и кивнул приезжему. Кивок означал благодарность. Нкуэнг считал, что человек, умеющий доставить радость ребёнку, — хороший человек.