Лев Выготский строил научную секту не один. Организованная группа лиц, помогавшая вождю, получила среди ученых прозвище «круга Выготского». Это была

система неформальных личных связей ученых, объединенных Л.С. Выготским и А.Р. Лурией. В группу входили психологи, педагоги, психиатры, физиологи и неврологи преимущественно из Москвы, Ленинграда и Харькова. Участниками круга на его периферии [с краю, на отшибе] были также и кинорежиссер С.М. Эйзенштейн и немецко-американские психологи К. Левин и К. Коффка. В разное время «круг» включал в себя более 40 научных, медицинских и партийно-административных работников, а также деятелей образования и культуры (примеч. dxvii).

Членов этого кружка объединял не только особый греко-латинский научный жаргон, но и деятельность по получению известности среди профанов. Во многих государствах успех этой деятельности давал и дает ощутимые материальные преимущества. Члены круга Выготского широко известны: «В.А. Артемов, Р.А. Авербух, Ф.В. Бассин, Н.А. Бернштейн, Э.С. Бейн, Г.В. Биренбаум, Р.М. Боскис, Л.И. Божович, Б.Е. Варшава, К.И. Вересотская, С.Г. Геллерштейн, Л.С. Гешелина, И.И. Данюшевский, Н.Ф. Добрынин, Л.В. Занков, А.В. Запорожец, Б.В. Зейгарник, Н.Н. Каулина, В.М. Коган, Т.Е. Конникова, Ю.В. Котелова, К. Коффка, М.С. Лебединский, К. Левин, М.А. Левина, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, Н.А. Менчинская, Н.Г. Морозова, Е.И. Пашковская, М.С. Певзнер, Н.В. Самухин, Л.С. Сахаров, Л.С. Славина, И.М. Соловьев, Ф.И. Фрадкина, А.А. Шейн, Ж.И. Шиф,

В.Ф. Шмидт, М.Б. Эйдинова, С.М. Эйзенштейн, Д.Б. Эльконин» (примеч. dxviii). Филологов-классиков среди них нет.

Плохое знакомство с двухтысячелетним учением классической филологии сильно повредило молодым советским исследователям из кружка Выготского. Это заметно не только в косноязычии определения своего ремесла, которое после долгих прелюдий дал А.А. Леонтьев:

Психолингвистика – это наука, предметом которой является отношение между системой языка (языком как предметом) и языковой способностью» [311] . Затем Леонтьев сравнивает психолингвистику с двуликим Янусом, говоря, что «она смотрит в обе стороны» (примеч. dxix).

Однако Янус не страдал косоглазием и не был уродом. О его редкой способности видеть прошлое и ближайшее будущее написал Овидий:

Примечательно, что Овидий называет греческим именем то, что ранее назвал отсутствующим в Греции. Сейчас греческим словом «хаос» ремесленники лингвопсихистики именуют нечто противоположное – беспорядок, однако в пустоте беспорядка нет.

Упомянутый А.А. Леонтьевым Янус был богом дорог и времени, ведущим счет дням, месяцам и годам. На правой руке его идола (на пальцах) накалывали число 300 = ССС, а на левой – 65 = LXV, что означало число дней в году (примеч. dxxii). Главным местом в храме Януса была брама (англ, frame): дверь, ворота, порог, т. е. обрамленное чем-то пространство. Такие брамы русские, японцы и китайцы раньше ставили даже в чистом поле, а тибетцы в горах (примеч. dxxiii).

Изображение Януса – брама. Янус – это все погосты и врата, «бог богов» (примем, dxxiv), с его именем закрывали-открывали святилище Гемина (Двойного) (примем, dxxv) на форуме (примем, dxxvi). Современник Цезаря Варрон (примем, dxxvii) со ссылкой на анналиста Пизона написал, что ворота должны быть закрыты, когда царит мир (примем, dxxviii). С распространением греческой учености сочинители перестали понимать, что это означает. Как считали одни, запирается война (примем, dxxix), а другие – удерживается мир (примем, dxxx). Янус – Клузий, Запирающий, в игрушках его делали двуличным, ведь он есть дух каждого начала.

За русским словом «время» скрывается половина понятия, скрытого за санскритским Брама – именем бога творения в индуизме (примем, dxxxi). Время = бремя, исходное – пламя от лат. flama [316]Гераклит считал, что огонь есть первоначальная материальная причина мира (äpx^)-
. Здесь известное изменение произношения, подобное превращению греческого Басилея в Василевса да Василису (из ßaaiXcuc;) и Византия в Византий да Византию (из Bu(dvTiov, лат. Byzantium), еще и расщепило единое понятие на два. Таких расщеплений одного понятия в русском языке было немало и до появления психолингвистики. Психологи, психиатры, психотерапевты, психолингвисты, философы и юристы (примем, dxxxii) лишь довели их до зияющего отсутствия смысла, чем сослужили определенную службу русской и мировой науке.

Память о вратах Януса осталась у славян. Слово Ьгапа в чешском значит башню с проездными воротами.

Есть общеславянская игра, которая у чехов носит наименование Na zlatou branu – У золотых ворот, или Mosty – Мост [317] (примем, dxxxiii). В эту игру играют 12 мальчиков, из которых двое заранее отделяются. Это – ангел и черт; они образуют «ворота», остальные выстраиваются гуськом, цепочкой, во главе с «вождем», который ведет переговоры с «воротами». «Ворота» поют:

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

После этих угроз войско обращается к стражам ворот:

Войско: Просим вас пропустить нас в золотые ворота.

Стража: Что нам за это дадите?

Войско: Краюху хлеба с маслом и последнего (из состава войска) стража. – Идите!

Войско проходит, а последнего в цепочке стражи ворот хватают руками и спрашивают, к кому он хочет – к ангелу или к черту. Действия повторяются, и когда играющие разделены на две партии, они тянут канат (примеч. dxxxiv).

Известна подобная игра и у русских:

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

Такие игры есть у поляков, у украинцев, а у русских они доходят до Урала (игра «Ворота») (примеч. dxxxv, dxxxvi).

В современных городах храмы Янусу превратились в станции подземки-метрополитена и общественные отхожие места. В случае войны с применением РЯО ямы и дыры подземки являются убежищами. Таким образом, сравнение А.А. Леонтьевым психолингвистики с Янусом выглядит опрометчивым.

Славянские языки дали превосходные примеры расщепления одного понятия в двух разных словах (примеч. dxxxvii). Забавны, но показательны соответствия, например, в русском и сербском языках:

карась (русск.) = бабушка (серб.), мама = майка, клубника = ягода, слово = реч, буква = слово, борец = рвач, мусор = отпад, лопнуть = пукнути, медленно = споро, лебедушка = лабуда, дом = куча, безопасность = безбедность, золушка = пепелюга, скула, щека = ягодица, дорого = скупо, хорошая жена = вредна жена (примеч. dxxxviii).

В XVIII–XIX в. тогдашние хипстеры ввели в живой русский язык из мертвой латыни слово «партия» (от pars partis, часть/части, соврем, русск. парш и парша). Это слово понимают ныне как некую отдельную часть, однако его значение в живой русской речи было шире. Христианин (Christianos) – человек партии Христа, подобно греческому Kaisarianos – человек партии Цезаря. Русские люди помнили, что Бога распяли на кресте, однако не одобряли греческих баек о его еврейском происхождении. Партия – сословие, община – не потерявших память и совесть русских называлась крестьянство.

Ленинские требования к политической общине (сословному обществу, греч. πόλις лат. civitas) Сталин слил в единый образ: «Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность». Однако прозорливость вождя понимания у коммунистов не нашла, Ю.А. Жданов, ссылаясь на отца, утверждает, что Сталин назвал в 1946 г. сословие ВКП(б) «хором псаломщиков» (примеч. dxxxix). Участники общины ВКП(б) – КПСС, основанной В.И. Лениным и укрепленной И.В. Сталиным, довольно быстро забыли значение слова «партия», ярко очерченное В.В. Маяковским. В отличие от коммунистов крестьяне свою общинную принадлежность помнят по сей час.

Малочисленную русскую интеллигенцию в так называемых гуманитарных науках в значительной части заместили исследователи, для которых русский язык не был языком детства. Некоторые из них относились к языку русских держиморд враждебно или высокомерно, ошибочно деля его на «правильный» и «неправильный», нецензурный. Основатели психолингвистики плохо знали русский язык, так как язык их детства имел иную природу. Прошлое повторилось, подтвердив распространенную в древности и утвержденную Вергилием мысль, о движении жизни по кругу.

О борьбе большевиков с наследием царского режима и русской великодержавностью написано много. Главной жертвой этой борьбы стал живой язык великороссов. В борьбе с ним и его «неправильными» носителями родились и окрепли советская психология, а затем порожденные ею психолингвистика и множество других ученых ремесел; лингвистика заменила языкознание, юриспруденция подменила правоведение, из русских психологии и философии выросли их советские тезки.

В меру своего понимания русского слова и понятия «служения» сектанты верно служили КПСС; вот как начинается предисловие к неоднократно переизданному учебнику лингвосо-циопсихологии, бывшему обязательным для студентов вузов, обучающихся по специальности «Журналистика».

Эта книга знакомит читателя с предметом, понятийным аппаратом и прикладными возможностями дисциплины, возникшей на стыке языковедения, общей и социальной психологии, социологии и социальной семиотики. Указанная дисциплина, носящая название лингвосоциопсихологии, или – шире – семиосоциопсихологии [322] , опирается, таким образом, не только на накопленные наукой знания о языке-речи, но и на знания о человеке как активном субъекте деятельности, который не только познает, но и творит окружающий его мир.

«В современных условиях, когда объем необходимых для человека знаний резко и быстро возрастает, уже невозможно делать главную ставку на усвоение определенной суммы фактов», – говорится в Отчете ЦК КПСС XXV съезду партии (примеч. dxl). Продуктивность общественной деятельности человека в значительной мере зависит и от того, умеет ли этот человек, получая знания, отбирать главное, сформирован ли у него навык к целесообразному оперированию элементами смысловой информации… (примеч. dxli).

Из отрывка заметно, что в 1976 г. психолингвистический жаргон уже проник в письменную речь писателей из ЦК КПСС. Если отбросить красоты слога отрывка, то остаются неясными и задача, которую ставит ЦК, и задачи, которые призван решить учебник.

После распада СССР, гибели КПСС и перемены вероучения в бывшем ЦК с «коммунизма» на «антисоветизм» это пособие остается обязательным для будущих вестников (греч. ἄγγελος) РФ, однако оно поменяло редактора. Теперь им стал Е.М. Акимкин, который поместил свое предисловие в руководство «Язык и социальная психология» (2009 г.).

О книге и ее содержании лучше всех сказала сама автор в Предисловии, я же хочу сказать об актуальности работы и о личности создателя интересного и важного направления в науке. В конце апреля 2009 года в Институте социологии РАН прошел Методологический семинар памяти Г.С. Батыгина, посвященный проблемам междисциплинарного взаимодействия и обсуждению перспектив исследования социальных процессов и феноменов в семиотическом ракурсе. Подобный ход, по мнению организаторов, «предполагает расширение познавательных возможностей социологии за счет использования ресурсов других наук, социогуманитарных и естественных, имеющих опыт семиотического анализа».

Глубину сказанного далее следует осмыслить с учетом всего, что уже говорилось об особенностях психолингвистической речи.

Произошло формирование принципиально нового подхода в социальном управлении. Была создана оригинальная социальная технология, преодолевающая разрыв между научным знанием и практикой управления. Одним из ее оснований стала семиосоцио-психологическая парадигма социальной коммуникации. Для целей прогнозного проектирования применяется также ситуационная концепция социокультурной динамики, разработанная ранее в соавторстве с Э.А. Орловой. Кратко суть подхода выражается в том, что в центр социального управления ставится человек, живущий в определенной среде, решающий проблемные ситуации, возникающие в его жизни, вступающий в общение, порождая тексты и обмениваясь ими с другими людьми. Масштабные социокультурные изменения в обществе есть проявления сдвигов в этом фундаментальном слое общественной жизни в процессе социальной коммуникации (примеч. dxlii).

Умозрение о «центре общественного управления» уже было давно известно и ошибочно приписано королю Франции Людовику XIV: «Государство – это я!» (примеч. dxliii).