Глава 1

Сергей Щеглов около года работал в страховой компании «Золотое руно», где докучливая суета сослуживцев, стареющих прежде времени в передрягах затянувшегося кризиса, выдавленных сюда с насиженных мест некогда благополучных госучреждений после тихой кончины социализма, и развязное высокомерие молод

ых отпрысков  - учредителей компании, кроме которых никто не имел серьёзных перспектив в карьере, давно навевали на него отвращение и тоску. Но однажды, придя в офис, он был неожиданно изумлён, встретив новое лицо – юную особу лет двадцати. В их конторе была парочка смазливых девиц, но Ирина, так звали новенькую, - стройная, пластичная, хрупкая в своих лёгких движениях, с соломенными локонами до плеч, приветливо лукавыми глазами цвета бирюзы и пронзительным певучим голосом – имела необычное очарование, то, что можно назвать небесным, неумолимо разящим сладкой болью сердце любого мужчины, то очарование, и капли которого не найдёшь в диковатой надменности заурядных красавиц, хоть перебирай их целыми толпами. Сергей был заворожен с первого же взгляда, хотя и понимал, что кто-то протежировал эту «белокурую бестию». Иначе как объяснить, что она получила должность оператора на компьютере, только сейчас начав его осваивать?

Она была студентка, из какого-то захолустья Воронежской области, нанялась, чтобы зарабатывать на аренду комнаты в столице. Не зная, к кому её ревновать, Сергей пытался уловить, с кем из сослуживцев у неё шашни, но, к своему удивлению, не замечал пока намёков  на её особую связь с кем-либо. Беспокойства неопределённой ревности продолжались. Ирина была пленительно неприступна для всех, даже для тех, кто, вероятнее всего, мог претендовать на неё.

Низкорослый уродец, глава компании, кряжистый, как карликовое дерево, бойкий, но всё же дряхлеющий, с непритязательным умилением перед очарованием ребёнка отпускал ей комплименты, продолжая при этом хранить верность ревностно преданной ему секретарше – толстозадой губошлёпке с жабьими глазами, чей слюнявый рот, кажется, атрофировал способность к поцелуям в долгом опыте орального ублажения любимого начальника, сексуальная потребность которого, впрочем, и не требовала чего-то большего. Как и до появления Ирины, он неизменно запирался со своей коровой в кабинете каждый день на интимную пятиминутку и вряд ли сменил бы этого сексуального вассала, который ещё и прислуживал грозным надзирателем за нравами подчинённых.

Золотая молодёжь, избавленная от черновых обязанностей, дабы не расточать своих стратегических талантов в страховом бизнесе, относилась к ней с кокетливым пренебрежением, не приглашая её на свои холостяцкие оргии, известные всему окружению. Державшийся особняком, не старый ещё вице-президент, недавно разведенный, тоже не оправдывал подозрений, держась с ней не более снисходительно, чем с остальными, въедливо, с повелительной лаконичностью.

Однако трудно было поверить, что неприступность Ирины не была оплачена скрытой опёкой со стороны кого-либо из начальства. Возможно, что Сергей, имевший свободный график страхового агента, бывая в офисе два-три раза в неделю или того реже, не успевал заметить тонкой игры загадочных взглядов и шушуканья, уличавшей бы кого-нибудь в интимной связи с Ириной. Наверное, робкие слухи ползли, но не раздувались до сплетен, отголоски которых сразу бы докатились до самого начальства, а оно было злопамятно и сразу бы уволило болтливых. У Сергея же не было доверительных лиц в стане егозливых тётушек-всезнаек, от которых не просочился бы и малейший намёк для постороннего уха, когда ими двигало высокомерие оберегаемой тайны.

 От количества заключённых контрактов зависел заработок Сергея, но всё же он не был так велик, как ни старайся, а чрезмерное усердие только и наводило на неприятную мысль, что всю жизнь ему придётся зарабатывать свой хлеб такими скучными трудами. Поэтому он был работоспособен настолько, чтобы его не уволили, и под предлогом отсутствия карьерных притязаний игнорировал обременительные и малозначащее должности, какие предлагались сотрудникам, не имевшим особого расположения начальства. Он даже не искал его расположения, считая эту работу временной, и, как и многие сослуживцы, с радостью ушёл бы отсюда, подвернись ему более подходящая работа. В эту эпоху зыбкой демократии и животного капитализма, помноженных на традиционную инфантильность, мало кто не ощущал себя временщиком.  

Появление Ирины зажгло огнём давящую пустоту вокруг него, он стал чаще появляться в офисе – этом холодном царстве в люминесцентном сиянии, где томилась невольница, которую он хотел выкрасть. Не остерегаясь последствий за знаки внимания к наложнице тайного и влиятельного опекуна, Сергей рассчитывал, как и любой бы другой молодой человек без гроша за душой и твёрдой почвы под ногами, на собственную привлекательность, остроту языка и дерзкую удаль. Прослыв сердцеедом, этот густоволосый шатен спортивного сложения с цепкой пронзительностью холодных серо-зелёных глаз, пребывая в пылу сладких чувств, не сомневался, что и Ирина не устоит перед ним. Предостерегающий, но уже слабеющий голос рассудка, что она, как и он, приехав в Москву из провинции попытать счастья, охотилась за обеспеченными столичными холостяками, совсем терялся в душевном гуле чувств. Её обычную улыбчивость и природную способность быть со всеми и всегда снисходительно обворожительной он принимал за особое поощрение, не замечая. Однако, тонкой иронии по поводу тщетности его обхождения.  

Накануне новогодних праздников полагались посиделки  в офисе за шампанским и холодными закусками, где Сергей надеялся склонить её на новогоднюю ночь к себе домой.

Но едва вечеринка началась, как он обнаружил боль обманутых надежд: Ирина сидела рядом с этим вице-президентом  компании Виктором – сорокалетним тусклым субъектом, маленькие глазки которого, обычно надменно-колючие, тщеславно горели сейчас от того, что всем теперь было ясно, в чьей оправе окажется этот сияющий бриллиант по имени Ирина. Дело приторно запахло венцом. Сергей не выпил и пары рюмок, как перед его глазами всё стало размываться, перехватило горло и стучали назойливые молоточки в висках. Неизвестно, сколько продолжалось бы это прострация, если бы не отрезвляла боязнь обнаружить в себе обманутого воздыхателя на потеху наглого подхалимства сослуживцев.

Он сумрачно опрокидывал рюмочки за каждый тост, и его отчаяние перешло в горькую безучастность. Вскоре ушёл президент, оставив попечение коллектива своей пучеглазой жабе и пожелав молодым как следует провести вечер. Но вице-президент Виктор не хотел уступать лидерство какой-то там секретарше.

- Давайте ещё раз выпьем за любовь. После третьего тоста мы сегодня пьём только за любовь, - проголосил распалённый Виктор с каким-то писклявым надрывом, раздражающим и омерзительным.

Пробежал неутомимый восторженный шум, стали наполняться бокалы.

Сергей невольно взглянул на Ирину и услышал от неё нечто поразительное, почти прочитав по губам, - небрежное замечание по поводу провозглашённого тоста, сказанное так тихо, будто про себя: «Да где эта любовь?». Оно гулким обещающим эхом отозвалось у него, словно где-то далеко проскрипела тяжёлая каменная дверь в этом пещерном мраке безнадёжности, нежданно обещая выпустить томящуюся надежду на волю.

- За любовь стоя! – требовал Виктор, не заметив реплики или приняв её за игривую шутку любимой.

- Мы уж, конечно, посидим, - заявила женская половина вечеринки.

Мужчины встали все, кроме Сергея, который, сам не понимая почему, остался на месте.

- Это касается всех мужчин! – повелительно воскликнул Виктор, свысока озирая Сергея.

Сергей не хотел обращать на себя внимания, поэтому поднялся, несколько смущённый. Но прежде прозвучала ещё одна ядовитая реплика:

- Может быть, здесь не все мужчины?

Виктор и кто-то ещё усмехнулись. И эта реплика тоже принадлежала ей. Что это было? Невинное жало молодой прелестницы, двусмысленное положение которой коснулось змеиной стороны её женской натуры? Невольный мстительный упрёк или вызывающий клич выхватить её из цепких когтей этой крысы вице-президента, пока ещё не поздно? Смутность догадок обжигала Сергея, и, почувствовав эту болезненную тягость неопределённости, он решил не притязать на неё, напустив равнодушие: «с глаз долой – из сердца вон». В этом пикантном эпизоде только горький привкус уязвлённого самолюбия от ухмылки Виктора не мог скоро исчезнуть.

Все выпили и сели. Но инцидент, видно, не был исчерпан. Сидевший рядом с Сергеем некто Фёдор, тоже страховой агент, но старше по возрасту и ближе к начальству, гадливо прошептал над ухом:

- Ты – третий лишний… На чужой каравай рот не разевай…

Сергей не то чтобы разозлился, просто сосед давно был ему неприятен, и потому он брезгливо ответил:

- Не вытирай о меня свои слюни.

- Это ты мне? – возмутился довольно подвыпивший Фёдор. – Я тебя спрашиваю, сопляк! – истошно промямлил он. - Возьми свои слова обратно…

Стол замер, обратив на них внимание, чем и спровоцировал опасную кульминацию в споре.

- А то что будет? – Сергей не поворачивал головы к обидчику.

Тот выплеснул стакан с минеральной водой ему в лицо.

Снова чья -то насмешка… Каждый мускул тренированного тела Сергея начал судорожно пульсировать от ярости. Всё бешенство он вложил в удар, от которого Фёдор слетел со стула, не успев и пикнуть. Сергей вскочил, взял его за лацканы и отбросил на стол  через чью то голову, будто это был мешок. Грохот, звон, женский визг… Следующим под руку попался Виктор, уверенно попытавшийся остановить Сергея, но, получив крепким боксёрским кулаком по физиономии, распластался спиной на полу и не спешил подыматься. Пара человек ещё попались под горячую руку. Удовлетворивший своё буйство, Сергей направился к выходу и в эту минуту поймал её взгляд, в котором больше было тайного восторга , чем возмущения.

Сергей покинул офис в спокойствии могучего зверя, одним движением свирепой лапы разрушившего ловушку злокозненных пигмеев, уверенных, что проучат дерзкого чужака. С насмешкой победителя он вспоминал , как их лица, алчущие его унижения, вдруг пугливо немели,  когда он с хладнокровной прытью метелил по рожам, попадавшимся ему под руку. Где же им было знать, что их безынициативный сослуживец – мастер спорта по боксу, агрессивный как хищник, когда дело касается его достоинства.

После этого скандала ему здесь на работать. А нужно было платить за снимаемую квартиру, которая стоила недешёво. Впрочем, щеглов давно мечтал оставить это тухлое болотце из стареющих клерков. Об Ирине он сейчас думал  с долей жалости и насмешливой снисходительности.

  ***

После новогодних праздников, которые он провёл в ресторане со случайными знакомыми и порядком поиздержался, он явился на фирму забрать причитавшиеся ему деньги за последние сделки. Пучеглазая секретарша в манере сурового вердикта уведомила его, что он уволен, и выдала ему только половину заработанной им суммы. Сергей не протестовал и торопился покинуть опостылевшее ему окружение. Навстречу ему попался Виктор с отпечатком его кулака – подбитой бровью и желтеющим фонарём под глазом.

- Послушай, приятель, если ты не извинишься, то твои неприятности на этом не закончатся, - грозно предупредил он, взяв его за рукав.

 Сергей остановил взгляд на руке Виктора, и тот отпустил его.

- Смотри, чтобы у тебя не было неприятностей, - равнодушно ответил Сергей и пошёл своей дорогой.

По пути домой он купил несколько газет, печатающих объявления о служебных вакансиях. Не имея ни родственников, ни хороших знакомых, только так он мог найти работу. С жадностью пробежав несколько страниц, он утомился: предлагалось то, что он уже прошёл и к чему испытывал отвращение, - клерки, коммерческие агенты и всё в том же роде.

Мимо одного объявления глаз скользнул почти равнодушно, но с опозданием он вдруг понял. Что цепкий крючок внимания подсёк нечто интригующее: «Организации требуются молодые мужчины с привлекательной внешностью и обходительными манерами для оказания интимных услуг состоятельным женщинам». Свежая мысль стать жиголо с неожиданной бойкостью увлекла Сергея. Зная только из книг и фильмов, что и мужчины иногда ублажают женщин за деньги, он живо примерил эту роль на себя, уверенный, что его не всегда разборчивое сладострастие поможет ему совмещать полезное с приятным.

Он набрал указанный номер телефона. Ответил тоненький женский голос с язвинкой, коротко спросил о соответствии требованиям и предложил завтра быть на собеседовании.

Серей вошёл в подъезд здания старинной постройки и нажал на звонок квартиры первого этажа. По домофону его спросил уже знакомый голос, замок щёлкнул, и он прошёл по коридору в просторную гостиную, где стоял гарнитур мягкой мебели и за столом сидела секретарша, соблазнительная – как и её голосок.

- Значит, это вы вчера звонили? – спросила она, с любопытством окинув его насмешливым взглядом.

- Да, я.

- Можете снять верхнюю одежду. Там в коридоре есть шкаф… Посидите, посмотрите журналы, пока Надежда Алексеевна не освободится.

 Сняв пальто, Сергей погрузился в мягкое глубокое кресло и стал листать журналы мод, скрытно посматривая на секретаршу, особенно на видневшиеся из-под стола её притягательные ноги в дымчато-белых колготках и элегантных лакированных туфлях. Она уловила его невольные взгляды и снисходительно улыбнулась.

- Так вы думаете, я могу рассчитывать на успех? – хитро спросил Сергей.

- Сперва вы должны понравиться Надежде Алексеевне, - жеманно ответила она.

- Значит, вам я уже понравился.

На эту шутку секретарша почему то наигранно смутилась. Раздался голос по селектору, и она велела Сергею войти в соседнюю комнату, которая представляла собой нечто среднее между кабинетом и спальней, где был второй выход.

Хозяйка заведения, женщина лет тридцати пяти, жгучая брюнетка с красным бантом в пучке собранных волос. Смоляными глазами, обжигающе привлекательная, сидела в кресле, закинув длинную великолепную голень в узорчатом чёрном чулке, слегка покачивая тонким носком в шёлковой туфле с серебряной бляшкой. Сергей немного оробел.

- Ну что, молодой человек, хотите у нас работать? – спросила она низким голосом, оценивая его сверкающим взглядом кошки.

- Мне кажется, эта работа придётся мне по вкусу, - ответил Сергей, собрав в кулак всю смелость.

- Это хорошо, что вы так уверены, - в её голосе проскальзывала ирония. – От мужчин, работающих у нас, требуются определённые способности. Женщины, которые обращаются сюда, богаты и имеют право получать то, что хотят. Понимаете, о чём речь?

Она избегала бросить на него лишний взгляд, видимо, удовлетворившись его внешними данными и щадя его смущённое настроение. Сергей совсем не был стеснительным, но, видно. Она ошибочно подумала, что это так, расценив как достоинство.

-Думаю, что понимаю.

-И насколько вы опытны, чтобы так уверенно говорить?

- Для такого дела, наверное, мало опыта, к нему нужно относиться как к искусству, - пытался подбодрить себя Сергей.

Хозяйка коротко взглянула на него.

- Говорить ты умеешь, - вдруг она перешла на «ты». – посмотреть бы на тебя в деле… ну-ка встань, - повелела она.

Сергей поднялся со стула.

- раздевайся.

- Зачем? – удивился он.

- Хочу взглянуть, какие трусы ты носишь, - шутливо сказала она.

Пока Сергей неторопливо обнажался, она подошла к столу, налила из открытой бутылки в бочонке шампанского и вернулась с бокалом на прежнее место. Сергей успел заметить, что и фигура у неё также великолепна, как и всё остальное.

- Что ещё прикажете? – кокетливо спросил Сергей, оставшись в одних плавках и ощущая лёгкое эротическое волнение под её пристальным взглядом.

- Пройдись по комнате. Представь, что ты на сцене и на тебя смотрят множество женских глаз.  

Сергей неуклюже прошёлся,  ссутулившись и согнув руки, будто собираясь к бою на ринге.

- Для стриптизёра у тебя мало выучки, - резюмировала хозяйка, - ты, видать, спортсмен. Уж не боксёр ли?

- Как вы догадались? 

Хозяйка снисходительно улыбнулась.

- Впрочем, женщинам нравятся спортивные мужчины, - заметила она.

Сергей ощутил, как предмет его мужской гордости неудержимо выпирает из-под трусов и заставляет сладко изнемогать в чреслах.

- Подойди к Наталье, - указала хозяйка.

Сергей и не заметил, как секретарша вошла в комнату и прилегла на диван, подобрав ноги. Он приблизился к ней. Она старалась выглядеть бесстрастной, с насмешливой улыбкой в блёкло серебристой помаде губ и поволокой серых, как пасмурное небо, глаз. Её согнутые ноги пышно округлились , контурные линии сомкнутых ляжек и небрежно налегающей короткой юбки скользили по её силуэту и влекли к таинству интимных прелестей. Какая, должно быть, атласная кожа скрывается под этими белыми чулочками…  Тем временем его баловник отвердел, словно камень, и стоически оттягивал трусы, как столб полотно палатки.

- Покажи теперь всё, что ты умеешь, - прозвучал потусторонне внушительный голос Надежды Алексеевны.

  ***

Через полчаса Сергей видел в приёмной и допивал бокал кофе с длинным бутербродом: оставшись довольной, секретарша по имени Наталья теперь заботливо обхаживала его.

Но он испытывал сейчас неведомую ещё смесь пресыщения и омерзения, будто снялся в постыдном порнографическом действе, который срежиссировала циничная похотлитвая шлюха в отставке, презирающая мужчин, с затаённой местью к ним.

Его возбуждённое отношение к хозяйке было пропитано и ядом раздражения к её остервенелой надменности и сладкими порывами просить снисхождения у её безупречно-изящных ног, напоминавших два трепетных столбца жертвенника, где обречённый мог получить ни с чем не сравнимое наслаждение. Но Надежда Алексеевна, приняв его в свой женский клуб, подчёркнуто держала его на расстоянии, и даже если он вызывал у неё желание, проявив с секретаршей животную способность к соитию, то ему ещё требовалось заслужить своим раболепием редкое право на усладу её знойным телом.

Она накинула светлое манто и, уже почти не обращая внимания на Сергея, с непроницаемой важностью отправилась на какую-то встречу под загадочную улыбчивость попрощавшейся секретарши.

От этой жеманности - знак торжествующего презрения двух потаскух – Сергей выворачивало, как после перепоя. Он поторопился уйти вслед за сутенёршей.

- Придёшь в пятницу к семи вечера, - сказала Наталья небрежно и язвительно, угадав причину его резкой перемены в настроении.

- Как на  счёт оплаты труда и профсоюзного билета? – с притворной озабоченностью спросил Сергей, чтоб под этим явным лукавством она разглядела только шутливое  заискивание.

- Не беспокойся, не обидят.

 

Глава 2

Прошло около месяца. Как-то днём Сергей возвращался после ночи, проведённой с клиенткой, домой. Он расплатился с таксистом и вошёл в подъезд, не обратив внимания на проходивших мимо спортивных молодцов, который вдруг схватили его у самой двери его квартиры. Незнакомцы были крепкие ребята: Сергей сам не был слабаком, но не мог вырваться. Один железной хваткой держал его сзади за руки, а другой навалился на него и сдавил горло.

- Тебе привет от Викора, - злобно процедил он, ударил по лицу, потом в пах, в солнечное сплетение.

У Сергея сбилось дыхание, помутнело в глазах, он упал, его продолжали избивать, но от ударов тело немело, вскоре он ничего не чувствовал.

Очнулся, услышав над собой беспокойный женский голос  и почувствовав, как кто-то тормошит его.

- Молодой человек, я вызову «скорую помощь».

- Никакой «скрой помощи», - ответил он ослабшим голосом, превозмогая тошноту.

Он стал с трудом подниматься, голова кружилась, в висках било молотками, пальто, руки, лицо были испачканы кровью. Его стошнило. Пожилая женщина стояла рядом, с испугом и сочувствием смотрела на него.

Всё же ему хватило сил подняться и открыть дверь квартиры. Солёный вкус и пустота во рту – кончик языка скользил по нёбу, не находя зубов, а только раздутые склизкие дёсны. Он взглянул на окровавленной, обезображенное лицо и, открыв рот, поразился зияющей пустоте – три передних зуба отсутствовало. Уродливое отражение вызвало отвращение к себе и ненависть к обидчикам. Он поклялся во что бы то ни стало отомстить им, потом весь день прикладывал примочки на кровавые подтёки одутловатого лица.

Позвонила Надежда Алексеевна. Он ответил неузнаваемым, осипшим голосом, да и то вместо слов вылетал глухой свист.

- Мне Сергея, будьте добры, - повторила она недоумённо.

- Да это же я…

Пока он шепелявил ей, как его отделали, она, видимо, сдерживалась от смеха.

- Приезжай к нам, мы тебя вылечим. Кстати, Ольга Николаевна желает сегодня встретиться с тобой.

- Я потерял товарный вид.

- Ничего, синяки и ссадины украшают мужчину. А зубы тебе вставят за счёт фирмы. Это я беру на себя.

- Как только вставлю зубы, сразу же и выйду, - прококетничал Сергей.

Наверное, ответ ей показался дерзостью, однако она благосклонно усмехнулась, правда, с едва заметной иронией, которую он уловил в тайном восторге способного ученика, прошедшего ещё один тест на тонко организованное восприятие.

- В твоём деле зубы – не самое главное. Но раз так, я попытаюсь объяснить Ольге Николаевне, по какой причине ты не сможешь с ней встретиться.

Это разрешение не выполнять обязанностей казалось немыслемым послаблением.

Но вскоре она вновь позвонила.

- Ну, братец, видно, ты так нравишься женщинам, что они готовы встречаться с тобой в любом виде. Собирайся и приезжай сюда, - велела она с отрывистым гортанным скрипом, вмиг уничтожая весь сонм томительного ликования, навеянный ещё минуту назад.

Он отправился в клуб.

Там его уже ждала Ольга Николаевна, банкирша лет сорока пяти. С ней он провёл ночь раза три, небрежно относясь к интересу, который невольно разжёг в ней и из-за которого она настояла видеть его даже при такой уродливой физиономии.

Это была невысокая женщина, пышных, но всё ещё изящных форм, любившая шубы и горжетки, коих у неё был целый гардероб, со светло-русой мелкой завивкой волос, ровно и симметрично сходивших до плеч. Круглые и тёмные глаза были пронзительны и ласковы, голос – высокий и мягкий, внешность её выражала нежность, но и холодную властность, при необходимости, хотя её гордые манеры проявлялись несколько принуждённо. Коллекция перстней на пальцах её маленьких ручек и жемчужное ожерелье  венчали законченный образ купчихи, навеянный призрачными представлениями о старине. По сравнению с другими клиентками она была просто блестящая красавица, но сейчас занимала его не более чем уставшего дрессированного зверя, понуждаемого к затасканному трюку.

- На вас напали? – спросила она озабоченно.

- Да, хотели ограбить, - равнодушно ответил Сергей, не смея жаловаться клиентке, хотя иногда отступал от этого правила для заискивания перед дамами. Ему это прощалось.

«Вот и доигрался», - подумал он, ощущая тяжесть навязчивой ласки этой антикварной барышни с её разнузданной похотью, забурлившей через край благодаря его темпераментным стараниям.

- Вам нужен уход, тогда всё пройдёт быстрее. Я вас приглашаю в свой загородный дом.

Эта заботливость была только розовым флёром сексуальной хищницы. Рассеянное нежелание Сергея сгущалось в раздражённый протест, он взглянул вопросительно на хозяйку этого сутенёрского дома, та искоса, прищуренным взглядом подгоняла его: чего ты, мол, дурень, ждёшь, когда тебя обласкивает такая женщина. Чего ещё ожидать от неё – зачинщицы этого гнусного заговора?

Их сговор, как впившийся в грунт якорь, остановил громаду его немого негодования, лицо оскалилось в тупой улыбке бессилия, которая так пришлась  по душе его насильнице. Что нельзя было определить, чего больше в пронзительном мерцании её глаз – восторга. Умиления или предвкушения интимной алчности. Как знать, может быть, в его трусоватой покорности она увидела оторопь восхищённого плейбоя – именно то, что вписывалось в шаблон её грёз об идеале дамского угодника.

- Я не вправе отказать, - ответил Сергей, в комичном стеснении от своего пришепётывания, старательно прижимая язык к нёбу, чтобы ослабить его, но получалось ещё более смехотворно и умилённо для дам.

Их умиление передалось и ему, горячка внутреннего раздражения опустилась до приятного градуса удовольствия.

Он вывел Ольгу под руку к её светло-синей «вольво» последней модели. Она сама была за рулём. Дорога заняла около часа.

Предыдущие встречи прошли в её просторной трёхкомнатной квартире, роскошно меблированной, в престижном районе, но в свой загородный она везла его впервые – этот жест исключительного расположения он в какой-то тревожный смуте осознавал только сейчас. Размышляя на её увлеченностью им, он не знал пока, хорошо это для него или плохо. По крайней мере польщённый, он одновременно был уязвлён тем, что остальные го качества, помимо необходимых для секса, не принимались во внимание. А ведь он считал себя интеллектуальным, образованным и азартным. Вот если бы она ещё и это попыталась оценить… Ведь она же банкирша и к тому же незамужняя... приятный озноб охватывал Сергея при мысли, какие невообразимые перспективы может сулить связь с ней.

С деликатной громкостью в салоне звучали романсы в записи, навевая сдержанный восторг у неё, который выдавался влажным блеском неподвижных хрусталиков глаз. Ох уж эти средне-возрастные барышни с их слабостью к элегиям, к этой тягомотине, всегда вызывавшей у Сергея если не раздражение, то насмешку над умильно страдальческим пафосом. Куда привычнее иметь дело с молодыми, борзыми тёлками, просто жаждущими удовольствий с прелюдией лёгкого романтического налёта, который может так же легко улетучиться, как и возникнуть. Но эти стареющие дамы… дай только повод для их страсти – и навлечёшь опасное лихо утрачиваемых год от года надёжд, которое сатанеет от очередного обмана, - ведь впереди всё меньше надежд и на сам обман…

Сергея. Однако, это не могло предостеречь. Его сейчас вдруг осенило исполнять роль любовника, избрав для этого амплуа некоего покладистого сердцееда и вливая явную сущность ловеласа в допустимую для своей самолюбивой натуры и притягательную и притягательную для неё форму. Но в каких красках, тонах, символах должно быть это амплуа – он и сам пока не мог представить, имея на этот счёт лишь смутное, интуитивное ощущение.

С томным любопытством Ольга поинтересовалась, не глядя на него, любит ли он романсы, на что он ответил, что его вкус не игнорирует и этот жанр.

Они провели дорогу в несколько стеснённом разговоре: обсудили погоду, вернулись к романсам и их исполнителям, - и этого, слава богу, как раз хватило до конца пути.

Вокруг её двухэтажного особняка из красного кирпича была разбита рощица из голубых елей в несколько рядов, окаймлённая оградой из фигурного чугуна, в углах которой стояли пушкинские фонари. Отдельно располагался длинный, на пару машин, гараж, дверь которого открыл Сергей и куда привычно и ловко въехала хозяйка.

Они вошли в дом. Полы из паркета, стены обиты шёлком, кухня и ванные – последних было две – в дорогой итальянской керамике, лепные потолки, сияющие хрусталём люстры, роскошная мебель из натурального дерева и кожи. Особенным великолепием отличалась спальня и просторная кухня, оборудованная всем необходимым для самой взыскательной хозяйки.

Вкрадчивая Ольга распорядилась управляться с приготовлением ужина.

Они стремительно сближались за этими неторопливыми хлопотами. Завтра была суббота, и это размеренное, ничем не подгоняемое ожидание любострастия незаметно для обоих, похоже, уже стало прологом интригующего романа в духе королевы и молодого офицера-задиры, светской львицы и честолюбивого повесы. В каком ослепительном блеске грезились ему утончённые игры на «ярмарке тщеславия» в обществе преуспевающих людей, куда она введёт его своим положением и где он не упустит шанса блеснуть своими талантами! А в каких порывах страсти и нежности расцвёл бы их роман, пока пресыщение или циничное предательство не накрыло бы его погребальным саваном!

Мечты завораживали, а между тем уже появились их осязаемые знаки, как земля в сизой дымке перед глазами морского путешественника, - в интонации Ольги уверенно зазвучали покровительственные нотки, она поинтересовалась, какие у него ещё есть или были в прошлом занятия. В двух словах Сергей почти всё выложил про себя, со степенным вдохновением  всё сильнее ощущая себя любовником, побуждаемый единственным помыслом – безупречно соответствовать этому положению.

Они сели за стол, накрытый обилием овощных и фруктовых салатов, мясными и рыбными ассорти, несколькими горячими блюдами – жареной печенью и рыбой с разными гарнирами. Глухой хлопок открытой Сергеем бутылки, струйка дыма из горлышка – к этой минуте они уже общались совершенно раскованно, а после двух фужеров шампанского  вечер перешёл в весёлое любовное воркованье, а дальше – в откровение интимных фантазий как прелюдии к смелому совокуплению.

Когда кровь достаточно взыграла от закусок, вин и прелести заявленных извращений, они разошлись в разные ванные комнаты готовиться к таинству интимной близости; и хотя они уже проводили ночи вместе, животная простота прошлых встреч блекла перед восхитительностью сегодняшнего вечера – всё как бы происходило в гамме  новых ощущений, в приподнятом изнеможении страсти.

Сергей вошёл в спальню в накинутом халате, она полулежала в кровати под покрывалом, пухлые руки и плечи её были обнажены, играя матовым отливом в тусклом свете ночного светильника.  Он прильнул губами к её горячей и мягкой как шёлк коже, источавшей ёдко-сладкое благоухание косметики. Круглая грудь пришла в волнение от его ласк и плавно вздымалась. Никогда Сергей не подумал бы, что перезревшие, полнеющие женщины могут вызывать столько желания и что опьянённое воображение так убедительно превращает их пышные формы в прелести красавиц времён Ренессанса, богатых чувственностью  и плотского искушения. Обычно его влекли юные Лолиты, едва обретшие развитость женских форм, а вместе с этим и неискушённый интерес к мужчине и не потерявшие своего невинного, очаровательного озорства. Но женщина, уже переступившая порог неотвратимого увядания, набрав все соки, весь колорит своей красоты, отчаянно спешащая насытиться сладострастием, перед тем, как её привлекательные ещё черты окончательно не размоются возрастом, давала Сергею самое подходящее прибежище, где он мог найти и участие в своих честолюбивых намерениях, и интимное удовлетворение. Так что такую волшебную находку, как Ольга, он сейчас не разменял бы ни на какую молодую тёлку.

Тем временем, подвергнув её пухлое тело ласкам, он раздразнил её почти до поросячьего визга. Взяв его бойцовской хваткой, она перекинула его на спину, налегла на него всем тюленьим весом и стала тереться о него, обхватив ляжками твердеющий фаллос, кряхтя и упираясь ластами в скомканную постель. Пощипав, поцарапав, помассировав, подёргав своими коготками его эрогенные зоны и члены, пока его шалун, вытянувшись, не стал раскачиваться в напряжении, как кобра перед прыжком, она встала на четвереньки, необычайно выразительно задрав круп при глубоком изгибе спины, и, зарывшись лицом в постельные холмы, прорычала в исступлённом изнеможении:

- Ну давай, что ты там ждёшь…

Если бы не вулканический темперамент молодого кобеля, от которого у него даже уши шевелились, он, наверное, катался бы со смеху от этой остервенелой возни истекающей суки.

 ***

Долго пребывая в истоме, он встал поздно, ближе к полудню. Спустился на кухню и застал там Ольгу в длинном шёлковом халате за приготовлением завтрака из отбивных.

После этой ночи Сергей чувствовал власть над ней, они обращались теперь только на «ты».

- У меня завтрак на скорую руку, - заметила она, подав телячьи отбивные, обжаренные в тесте.

К отбивным ещё подавались икра, рыбный балык, кровяная колбаса, картофель фри, солёные баклажаны, брюссельская капуста, горячие лепёшки и десертный набор фруктов.

- И этот королевский завтрак называется «на скорую руку»? Уж не слишком ли ты скромничаешь? – весело отозвался Сергей.

- Ничуть. Вообще-то, у меня есть повар. В следующий раз я не отпущу его, пусть приготовит нам печёную утку.

Отбивные таяли во рту, Сергей ненасытно справлялся с ними и без передних зубов, запивая прохладным шампанским. Она почти не ела, влюблено наблюдая за ним.

- Какой всё-таки банк возглавляет наша добрая фея Ольга Николаевна? – задал он вопрос, которого ещё вчера боялся.

Она как бы неохотно назвала банк. Сергей слышал это название – это был известный банк. Ну и отхватил же он любовницу! Лицо его побледнело от замешательства. Чтобы не усиливать его смущения, она прятала свой взгляд.

- Кофе или чай? – спросила она, встав из-за стола.

- Чай.

Он торопливо выпил чай. Его мужское самолюбие было ущемлено столь неожиданно высоким положением хозяйки, он испытал неловкость и не хотел более оставаться. Оплаченное время для ублажения клиента вышло.

- Мне пора, - холодно сказал он, решительно намереваясь уйти.

- Тебе у меня надоело? – удивилась она, скрывая, кажется обиду.

«Тем лучше, - подумал Сергей, - так её быстрее можно выдрессировать».

- Ни в коем случае. Просто мне пора, я ведь и так засиделся, а злоупотреблять гостеприимством клиента не положено. Я ведь на работе, - бойко ответил он.

Она не нашла чем, да и не хотела, возразить его изворотливой отговорке. Натянутой улыбкой скрыв досаду и раздумывая: и вправду ли этот покоритель женских сердец такой гордый или же он ломается, играет на его чувствах. «Скорее всего, играет… Засранец… Хотя на его месте любой бы играл, имей хоть одну лишнюю извилину. И всё же я тебя проучу», - подумала Ольга, намереваясь позвонить сутенёрше и за доплату уговорить её отправить этого наглеца к какой-нибудь мятой старухе с неперебиваемым душком разлагающегося тела. От такой мысли лицо её озарилось лукавой ухмылкой.

Сергей вызвал такси, которое стояло у ворот её особняка уже минут через пятнадцать.

Он попрощался с ней в манерных почтении и ласке, унося с собой два смешанных чувства: во-первых, закравшаяся червоточина себялюбия разрослась до нестерпимого отвращения к своему постыдному занятию, которое он решил бросить и не появляться у неё в прежнем качестве, - он будет или её любовником или никем; а во-вторых – уверенный, что она влюблена в него как кошка, он имел твёрдую надежду, что она готова на определённые жертвы ради сохранения их интимных уз, чем ему и нужно было воспользоваться.

 ***

Почти вся следующая неделя ушла у него на дантиста, теперь его улыбка обрела жемчужную белизну вставленных передних зубов.  Надежда Алексеевна велела ему прибыть в офис для последующей встречи с клиентом. На его невольный вопрос, не Ольга ли Николаевна желает встречи, хозяйка женского клуба с уклончивой ухмылкой ответила: «Приезжай, узнаешь». Сергей почему- то отправился в уверенности, что снова попадёт на свидание с Ольгой, где надеялся объясниться на счёт своих прав на неё, но, приехав, был раздосадован и потом совсем пришёл в негодование. Ему предписывалось ехать на встречу к одной высохшей выдре с извращёнными страстями, с которой у него некогда уже состоялась одна малоприятная ночь.

- Я не поеду, - заявил он небрежно.

- В чём дело? – изумилась сутенёрша.  

- Я больше здесь не работаю.

Хозяйка зло сощурилась. Не ожидая такого дерзкого выпада от мальчика-паиньки.

- Ты наносишь непоправимый ущерб моему предприятию. Из-за тебя я могу потерять богатого клиента.

- Мне наплевать.

Она села за свой стол с угрозой на лице и вызвала по селектору охранников, которые недавно были наняты из-за роста доходов фирмы, в чём не последняя заслуга его, Сергея, разбираемого нарасхват обеспеченными дамами, жаждущими или просто плотских удовольствий или сопровождения галантного бой-френда на тусовочных мероприятиях новоявленной знати.

В кабинете тут же выросли два крепких лба, готовых превратить его в месиво из костей и мяса по одному лишь движению её пальца, особенно один из них, отъявленный его ненавистник, спавший с самой хозяйкой и потому в силу своего безмозглого самолюбия считавший себя выше его. Этот тупой цепной пёс, мечтавший свести счёты с соперником, - а дело шло именно к тому: сутенёрша давно положила глаз на Сергея, оставалось только до конца его вышколить, чтобы он стал покорным исполнителем всех её прихотей, - взял его железной хваткой под руки и со злорадной ухмылкой ждал указаний.

- Вздумал, значит, свинью мне подложить, и это в благодарность за то, что я предоставила тебе такую выгодную работу, - говорила она неторопливо, с брезгливым выражением лица. – Я решила вот что: ха срыв этого заказа, как и за последующие, ты будешь платить из своего кармана… Отступные… Понял?

- Ошибаетесь. Это вы мне должны, прелестная Надежда Алексеевна, за последнего клиента.

- Как же смело ты заговорил, даром, что зубы вставил за мой счёт. Мои парни мигом их выбьют, только на этот раз вместе с челюстью. Или ты сейчас же отправляешься к клиенту или будешь платить неустойку в пять тысяч баксов.

Сергей изобразил озабоченность  и с притворной досадой согласился.

- Ну ладно. Я всё понял. Только пусть эти костоломы уберут свои лапы.

Она подала им знак.

- Пока не отработаешь названную сумму, не уйдёшь, - сухо заключила поверившая ему хозяйка.

Охранник вёз его на машине по указанному адресу. Пока они стояли на красном светофоре, Сергей ловко выскочил из салона и торопливо скрылся в метро, оказавшееся неподалёку. Добравшись на снимаемую им квартиру, он в считанные минуты схватил самые необходимые вещи, деньги, документы и успел покинуть квартиру до появления визитёров от сутенёрши.

В тот же день он снял другую квартиру, скромную, однокомнатную, на окраине. Снова он остался без заработка, а накопленной суммы хватило бы на пару месяцев.

В этот день он серьёзно задумался над своей будущностью – пора бы ему быть ветрогоном, а искать постоянного дела с верной гарантией на обеспеченность. Свою надежду он, конечно же, связывал с Ольгой. 

Внезапное бегство из «женского клуба» сломало ему расчёт дезавуировать свои намерения – теперь он вынужден сам напроситься на встречу.

Едва перетерпев пару дней, он набрав, он набрал её номер. Как ему показалось, она ждала его звонка и сейчас сдерживала свою радость. Он известил её, что через клуб они не смогут встречаться. Поскольку он сбежал оттуда. Сергей говорил с волнением, а она, очевидно, понимая, что он смущён вынужденной необходимостью набиваться к ней, подкупленная это стыдливостью, была более чем снисходительна, настоятельно уверила его, что они отныне будут встречаться свободно, и пригласила его в ближайшую пятницу на обещанную печёную утку. Всё разрешилось как нельзя более удачно.

Вечер с уткой проходил ещё разгульнее, чем предыдущий. Ольга была в ударе, открыв ему тайное пристрастие: запела вдруг романсы пронзительным сопрано, то сияя одухотворённым умилением, то погружаясь в истому светлой печали, неусыпным оком страсти поглядывая на него сквозь поволоку опущенных ресниц; цитировала поэтические строчки, словно метая стрелы амура. Потом её сентиментальность переходила в озорство, забытьё веселья и бесноватость вожделения – она хватала его за руку и волокла в спальню, по пути срывая с него одежду, торопливо  заталкивая его в постель и проводила свой шаманский обряд над голым трепещущим телом жертвы, доводя его до сластолюбивого изнеможения и искусными интимными приёмами удерживая в этом состоянии, пока он не молил дать выход семяизвержению; потом снова возвращала его на кухню, чтобы винами и закусками восстановить энергию его эроса и всё повторить в других вариациях.

Утомление наступило под утро. Встали далеко после обеда. У Ольги, похоже, праздник всё ещё продолжался, Сергея же одолевала тяжесть похмелья и пресыщения. Угар прошёл, исчез и бурный восторг сладостной ночи. И от вина , и от наслаждения трезвел он болезненно, с горечью похмельного синдрома обнаружив. Что сел на мель  в интимных чувствах к Ольге. Это для неё воплощённые на одну ночь мечты идеальной страсти могли казаться вечностью. Её же молодого любовника занимали куда более конкретные интересы: деньги и сколько-нибудь уважаемое занятие. Без этого, увы, его пассия не представлялась ему достаточно привлекательной.

Ольга накрыла ему стол, была внимательна и заботлива, сияя вдохновением, будто подпитывала его иссякшие чувства.

- Чем ты намерен занятья в ближайшее будущее? – поинтересовалась она, будто угадывая его мысли.

- Пока не знаю? – Сергей был удивлён её прозорливостью и заботливостью.

- Т говорил, что у тебя экономическое образование. В банковском деле что-нибудь смыслишь?

- В общих чертах.

- Ничего, научишься. Невелика премудрость. У меня есть вакансия. Вдруг ты подходящая кандидатура!

Она предлагала ему должность, как дарят гостинцы детям, весело и неожиданно.

Сергей изумился: она читала его скрытые желания и немедленно исполняла их. Впрочем, нее так и трудно было догадаться о его настроении.

- Я не могу злоупотреблять твоим расположением, - пробормотал он.

- Только не надо этой ложной скромности. Тебе нужно на что-то жить. К тому же чем ты хуже тех, кому я делаю карьеру,  которой они не всегда заслуживают.  

Сергей готов был пасть к её ногам, раскаиваясь и прося прощения за минутное сомнение в своих чувствах к ней. В довершение своё великодушие Ольга увенчала конвертом, протянутым с изящной небрежностью.

­- А это что?

- Деньги. Ты сам признался, что у тебя деньги на исходе. Тут хватит на первое время.  

- Я не возьму, - обиженно возмутился Сергей.     

Она бросила конверт перед ним.

- Бери,  если дают. Отдашь, когда заработаешь, - настаивала она.

Он взял конверт с видом противоречивой покорности.

- Я предлагаю тебе должность замотдела, а когда начнёшь разбираться в тонкостях, сам станешь руководить, - резюмировала она деловито.

 

Глава 3

Уже через день Сергей переступил порог банка, расположенного в трёхэтажном старинном особняке в центре города. Который, судя по свежему блеску интерьера, был отделан сравнительно недавно: воздух ещё благоухал смесью запахов непросохшей извести, ёдкого истечения лака и пахучего аромата полимерных красок.

Величественный зал простирался во все три этажа. С его обрамлённого лепниной свода, подпёртого по углам капителям барельефных колонн в античном стиле, нависала сплющенная гроздь огромной хрустальной люстры, чьё сияние играло отливами на глянцевой поверхности мраморного пола. В центре журчал фонтан, разбитый в виде горы из булыжников. Слева среди цветников и зимнего сада стояли кресла и столы для посетителей. Справа за отполированными стойками дежурили внимательные и приветливые девушки в белоснежных блузках и с ослепительными улыбками. Зал по всему периметру был опоясан коридорами на оставшихся двух этажах, ограждённых мраморными перилами, куда выходили двери служебных помещений; на этажи можно было подняться или по широкой лестнице или в одной из четырёх стеклянных кабин лифта.

У Сергея перехватило дух от такого великолепия. Его, провинциального, но честолюбивого паренька, будоражило необычной гаммой ощущений – боязнью, смешанной с ожиданием каких-то невообразимых возможностей и предвосхищением головокружительного успеха.

- Что вам угодно, молодой человек? – услужливо спросил его подоспевший менеджер в опрятном костюме с визиткой на лацкане, примерно его возраста.

- У меня назначена встреча с генеральным директором, - бойко ответил он, пересиливая свою минутную неуверенность, – передайте, что пришёл Сергей Щеглов.

Пока менеджер, озабоченный загадочной важностью неизвестного гостя, связался с секретарём генерального директора, Сергей наслаждался первыми минутами власти, может быть, самыми приятными, как многообещающей улыбкой любимой, которая слаще самого поцелуя, как предвкушением большого праздника жизни, вызывающим  блаженства больше, чем сам праздник.   

Учтивый менеджер проводил его до кабинета Ольги Николаевны на третий этаж.

Он нашёл её в уютном светлом кабинете, обставленном офисной мебелью в бежевых тонах. Она раскинулась в кресле с высоко запрокинутой голенью из-за полноты ног. Эта полная голень полого сужалась в тонкую лодыжку и заканчивалась маленьким загнутым носком, напоминая перевёрнутый античный кувшин. Сергей только в эту минуту отметил, что таких особо изящных ног он, пожалуй, ещё не встречал.

Она выглядела властной хозяйкой, только при его появлении в глазах заиграло кокетство.

- Сейчас я тебя сведу с руководителем отдела по сделкам на финансовом рынке. Пока будешь работать под его началом, - объяснила она, покачивая голенью.

Вскоре в кабинет вошёл невысокий субъект лет сорока пяти, лоб его был закрыт ровно остриженной чёлкой, разбавленной сединой. Грубые, как щетина щётки, усы тоже изрядно «заиндевели». Но придавали сочности неприметным чертам его лица с бегающими в прищуре колючими глазками.  «Стареющий ты плут, однако», - подумал  Сергей.  И нисколько в нём не было солидности. Подобающей его должности. Голос у него был слащав и сипловат, имя и отчество сливались в скрипучее «Игорь Константинович», что довершало полную антипатию к его личности. «Никак отставной любовник»,  – ещё один вывод сделал Сергей, заметив смущённость в его лице, подобие ревности, когда Ольга представила их друг другу.

Некоторый странный подвох он усматривал в том, что она передавала настоящего любовника под начало бывшего.

Сергею сухо объяснили его обязанности: ознакомление со всеми правилами игры на финансовых рынках, после чего начался его первый рабочий день в банке.

Через пару дней Сергей убедился, что никто не собирается посвящать его в тонности дела, начальник спокойно игнорировал его с важным видом вечной занятости. Но самолюбивого Сергея эти нисколько не удручало, а, напротив, только подхлестнуло осваивать новое поприще самостоятельно.

Щеглов вгрызался в существо каждой детали работы отдела, подкрепляя практические наблюдения штудированием служебных инструкций и всей необходимой литературы. С Ольгой они не общались на службе, чтобы не давать пищи к пересудам, , а встречались, как обычно, по выходным у неё в особняке. Она не интересовалась его успехами в работе: этот замшелый, великовозрастный холостяк Игорёк все бы ей доносил  и уж, конечно, в первую очередь то, что выуживал его воспалённый ядом соперничества взгляд, - малейший признак лености, незнания или отсутствие коммуникабельности, в чём он даже демонстративно пытался уличить Сергея, расставляя свои гадкие уловки, например тогда, когда весь отдел собирался пить кофе.

Это была традиция, никто не мог нарушить её, и если даже не пил кофе, то присутствовать на этой неформальной летучке должен, где мерзавец Игорь со своим скрипучим голосом подбрасывал злокозненные провокации против Сергея. Например, в духе доброжелательного назидания колол его упрёком, что он-де  сторонится коллектива, который, по правде сказать, сам же и науськивал против него. Иногда подковырнёт его с небрежной ужимкой: и что ты там сегодня нового вычитал, того, что не знаем мы? Или что-то в этом духе. Сергей не долго терпел колкости и, вынув из ножен острую саблю своего злословия, легко рассекал паучьи сети этого мохнатого, но всё же из вида насекомых, злодея. При таком обороте тот, метая искры из маленьких глаз, кряхтел нечто вроде «эгы» или «мгхы» и быстро ретировался в своей оскорблённости, несомненно спеша с жалобой к Ольге на наглость её протеже-бездельника. Но ничего после этого не следовало. Можно было представить, как Ольга со скрытой благосклонностью к своему новому задире-любовнику выслушивала эти жалобы под лёгкий флёр царственного недовольства, наслаждаясь агонией обречённого ревнивца.

А между тем таинственные улыбки сослуживцев, их косые взгляды – вся эта демонстрация враждебности продолжалась и сгущала тучи над Щегловым, чтобы оставить его без спасительных лучей своего светила и вынудить перебраться в какой-нибудь другой отдел. Они выказывали ему то вымученное снисхождение, которое оправдывалось лишь признанием его особых отношений с главой банка, выполняли его просьбы с прохладцей, подразумевая, что он недолго продержится в этой должности, на какую любому из них можно было претендовать только после нескольких лет службы.  Правда, некоторые, подразумевая, что могущественная ручка властительницы может неожиданно скоро провести рокировку в пользу своего любимчика, который, как они успели заметить, совсем даже не глуп, а его кажущаяся робость вовсе и не робость, а скрытое и расчётливое проворство, осторожно свидетельствовали своё уважение. Сергея, однако, удручало совсем не прохладность коллег. Чьё расположение он рано или поздно завоевал бы своей независимостью, холодным остроумием и равной доброжелательностью ко всем, в том числе и к незлопамятным врагам. Вскоре, поняв, что банк проводит заурядные спекулятивные операции по «коротким деньгам», вкладывая капитал или в государственные облигации, или в сделки на валютном рынке, он терял честолюбивые надежды, ощущая подавляющую суетность временщика, которая была ему хорошо знакома и с которой жила сейчас половина страны. Банк играл в «снятие сливок». В рулетку, в пирамиду, а всё это, как известно, неизменно оборачивается пшиком, а он может быть и не услышан среди гула забывшихся игроков. Когда он перерастёт в громовой раскат краха и вопли негодующих дураков, то будет поздно.

Сергей почувствовал себя разочарованным и обманутым. Надеясь всё же разогнать тучи сомнений над тускнеющим надеждами, в благом азарте молодого специалиста, желавшего поделиться своими обстоятельными соображениями, как-то во время личной встречи с Ольгой он осмелился высказаться:

-Ольга Николаевна, не кажется ли вам, - он обращался  на «вы», подчёркивая важность разговора, - что наше предприятие увлекается рискованными вкладами?

Она взглянула на него недоумённо и недоверчиво:

- Что ты имеешь в виду?

- Всем известно, что рынок «горячих денег» рано или поздно обрушится. Некоторые экономисты в прессе предупреждают, что пик рынка государственных займов позади. К тому же поползли слухи, что доллар может подскочить. Как бы не проспать. Не лучше ли начать размещать активы в другие сферы? – произнёс он виновато, увидев недовольство в её лице.

- Сергей, может быть, ты плохо ознакомился со своей работой? Иначе должен знать, что мы застрахованы от последствий изменения курса доллара фьючесрными контрактами на его куплю-продажу, - ответила она, продемонстрировав нежелание обсуждать дела в такие блаженнее часы отдохновения.

- Я знаю об этом, - покорно заметил он, не отступая от своих возражений, - но в эту игру играют все, а тот, кто следует за всеми, вместе со всеми и проигрывает. Пошатнись сейчас рубль – и начнётся такая свистопляска, почище, чем во времена «чёрного вторника». Игроков на рынке сегодня, поди, в разы больше, чем тогда. Чёрт его знает, сколько народу   бросится скупать валюту. Фьючерсные контракты здесь не спасут.

Она снисходительно выслушивала его, решив, что он умничает, как многие молодые  люди, склонные отрицать всё устоявшееся и которым всегда кажется, что они могут объять необъятное.

- Наша несчастная страна не раз убеждалась на собственном опыте, что все эти доморощенные академики-экономисты – пустомели или чванливые вруны. Впрочем, и заграничные интеллектуалы не могут пробить своими учёными лбами глухую стену нашей отсталости. А я тебе вот что скажу: именно потому, что на рынке так много игроков, внушает мне уверенность, что правительство не станет подрывать обменный курс. Среди держателей гособлигаций много и иностранных банков, а это гарантия, что валютный фонд не бросит наше правительство на произвол судьбы, - говорила она с той уверенностью, будто знала ещё какие-то доводы, не известные ему.

Но Сергей явно чувствовал натяжку в её словах относительно доморощенных экономистов, зная, что в экономических изданиях сидит молодое поколение яйцеголовых, которые уже доказали умение делать точные прогнозы.

- Может быть, и так, - тихо согласился он.

- А что бы ты предложил? – после некоторой задумчивости спросила Ольга.  

- Я… - Сергей почесал затылок, - ну я бы начал с исследования товарных рынков и кредитовал бы среднесрочные проекты. То производство, которое работает на нашем сырье. Чтобы оно не зависело от колебаний валют. Пусть это не так прибыльно и хлопотно, но зато стабильно. Ну и строительство можно было бы инвестировать, он идёт в рост – чем не бизнес?

- Всё слишком правильно, чтобы быть реальным, - саркастически ответила она. - Мы вкладывались в некоторые производства, но, кроме проблем, ничего с этого не имели.  Наша промышленность - как болото: сколько ни напрягайся, а оно тебя всасывает ещё сильнее. Никакого проку. К тому же акционеры банка жаждут быстрых денег, - призналась она, но чтобы закончить разговор.

Его робкий порыв к инициативе был небрежно подавлен, что и следовало ожидать.  И хотя он понимал свою наивность, но после маленькой неудачи его обдало знакомым беспокойством за свою пропадающую молодость в этой серости жуликоватой мельтешни, в этом затхлом болоте унылого самодовольства «белых воротничков», с их напускной важностью преуспевания, где фантазии и здравому азарту нет места. Его честолюбивые надежды были изрядно подмыты, как песочные замки морскими волнами.

 

Глава 4

Ольга зачастила в Европу на деловые встречи. Эти поездки нагнетали мрачную тоску и с некоторого времени стали обострять в нём невольную зависть. Ублажая её в постели, он ревностно переживал, что она не изъявляла желания посвящать его в секреты бизнеса. А между тем он изнывал от своей ничтожной и бесполезной должности. Казалось, на этом карьера его закончена.

В её отсутствие Сергей, дабы от скуки пустить пыль в глаза, щеголял перед сослуживцами на её  «вольво», переданную ему по доверенности в добавление к его формальной должности. Это было всё, чем она отблагодарила его за сладкие минуты интимной близости. И разъезжая на машине любовницы, что на первый взгляд уличало его в глупости, он на самом деле мстил ей: злобные разговоры её подопечных замыкались на ней, он был лишь их проводником.

Наступила пятница, канун выходных дней, не обещавших на этот раз привычных удовольствий.  Под предлогом гриппозного недомогания он оставил работу раньше обычного и решил прокатиться по столице, развеять затянувшуюся тоску.

День выдался необычно тёплым и солнечным, чуть ли не первым за весь март. Из-под серых куч снега по обочинам стекали вешние ручьи и шипели под колёсами машин, как масло на разогретой сковородке, в приоткрытое окно автомобиля тянуло сырой свежестью весны, лазурный небосвод незаметно приобрёл ледяную синеву и по краям взялся фиолетовым пламенем – дохнуло преддверием вечерней зари. В такие минуты нарастает какая-то смутная тревога, обостряется чувство одиночества, ты переполнен тщетными ожиданиями уходящего дня, и всё это вдруг вспыхивает завершающей лихорадкой неудовлетворённых желаний.

В этой кутерьме весны Сергей бесцельно обогнул столько кругов по Садовому кольцу, что сбился со счёта. Из такого же замкнутого круга бесплодных раздумий о том, как провести вечер, его вывела неожиданная мысль наведаться в страховую компанию – место своей предыдущей работы. Идея казалась спасительной.

Что именно, кроме скуки, толкало его на этот шаг, он не знал и не пытался объяснить. Это было интуитивное желание. Есть поверье, что преступника тянет какая-то неведомая сила  к месту преступления. Его, наверное, влекло неудовлетворённое чувство к Ирине или зов неотомщённой гордости. Скорее, и то и другое одновременно. Ему хотелось доказать, что он, Щеглов, оказался удачливее её выбора. И внушить ей сожаление об этом. Сейчас он как раз имел самую подходящую возможность разыграть успех, сидя в элегантном костюме за рулём роскошного автомобиля. Он явно произведёт впечатление. И если она ещё не вышла замуж за этого мерзкого Виктора, то Сергей мог бы рассчитывать на успех.

Он припарковал машину на примыкавшей к знакомому зданию стоянке, откуда легко можно было наблюдать за подъездом офиса. Здесь не видно было знакомой машины Виктора.  «Должно быть, он сменил её», - подумал Сергей.

К окончанию работы из подъезда вышли несколько человек, некогда его сослуживцев, но Ирины среди них не оказалось. Он продолжал ждать. И вот он вздрогнул: да, это она, её не узнать в этой длинной норковой шубе и круглой меховой шапке, из-под которой струились её соломенные локоны. Ирина вышла одна и направилась к метро, неторопливо и грациозно, размахивая кожаной сумочкой. Сама судьба благоволила, даруя такую минуту для встречи.

Сергей завёл машину и медленно двинулся за ней. Когда машина немного опередила её, он остановился и открыл правую дверь.

- Садись, подвезу, - крикнул он, подавшись вправо, чтобы показаться ей с водительского места.  

Ирина с любопытством повернула голову и изумилась.

- Привет, - недоумённо ответила она. – Что ты тут делаешь? – Она вдруг пугливо осмотрелась по сторонам.   

- Слежу за тобой.

- Зачем?

- Хочу с тобой встретиться.

- Ты так внезапно появляешься, как снег на голову, - пробормотала она.

В ней не ощущалось желания отказать – она была поражена, жеманничала, колебалась и опасалась, что её заметят вместе с ним.

- Ну что мы стоим, ей-богу. Давай прячься скорее в салон, а то Виктор сейчас увидит и прибежит, - усмехнулся Сергей.

- Не жди такого подарка, Виктора здесь нет, - с ехидцей ответила она.

И вдруг она торопливо пробралась на переднее сиденье, ловким движением подобрав полы своей роскошной шубы.

Сергей поддал скорости, чтобы скрыться с этого места побыстрее.

- Это твоё авто? – проверещала она, окидывая его своим лучезарным, не без лукавства взглядом, внося какой-то сладкий аромат свежести. Сергей даже обомлел, как тот ловец жар-птицы Иван дурак, едва его ока коснулось завораживающее полыхание невиданной красоты.

Томление нежного восхищения охватило его перед этим воплощённым ликом весны.

- Моё, - ответил он, встряхнувшись от оторопи. – Ну что, показывай дорогу. Я обещал отвезти тебя домой. Или, может быть, ещё куда?

А вот «может» – излишне, - прошелестел её голос, словно волны. Шевеление пунцовых губ напоминало кораллы в колыхании прозрачной глубины моря, а в лазурных глазах играли озорные солнечные отблески.

- Значит, домой, - проговорил Сергей с каким-то светлым сожалением.

- Домой, - подтвердила она с тоном равнодушного повеления.

Аура ангела сходила с неё, когда она выдавала своё егозливое бабье любопытство.

- И откуда у тебя эта машина? Помниться, ты ушёл из нашей компании без гроша. А прошло- то едва ли три месяца.

Сергей хитро улыбался.

-Э э…  Да это не твоя машина. Ты что, устроился никак водителем? – с насмешкой воскликнула она. – Решил покуражиться передо мной?

Сергей загадочно молчал. Когда она почти разоблачила его, её облику снова вернулось неуловимое мерцание богини. Восхищение перед ней сгущалось силой его воображения до почти осязаемых видений её гибкого тела в полутьме, нежно-яблочного истечения её зябкой шелковистой кожи, мембранных звуков её возбуждающих стенаний, ощущения нестерпимого зуда проникновения сквозь узкие складки её интимных губ…

- Ладно уж притворяться, я раскусила тебя, - звучал её певческий голос, выводя его из мечтательного состояния.

- Это моя машина, - спокойно ответил он.

-Где же ты нашёл такую доходную работу?- язвительно выпытывала она.

- Вот будем с тобой встречаться, я тебе всё и расскажу.

Её брови вздрогнули, но она промолчала.

- Ты, я смотрю тоже преуспеваешь, Сергей взглянул на её дорогую шубу. – У тебя появился богатый опекун? Или замуж вышла?

Она отвечала молчанием с кокетливой загадкой на лице.

- Нет, мужа у тебя точно нет, - вслух рассуждал Сергей, - а вот пассия – скорее всего. Ну да, конечно же, этот Виктор! – сделал он вывод с тенью насмешки.

Её взгляд выражал запоздалое усилие удержать сарказм на лице. Неловкая или несвоевременная разгадка женской тайны может сломать всю игру в искушении её желаний. Но раз уж Ирина села в его машину, значит, приняла некоторое вероломство с его стороны, решил он.

Он был уверен, что, кроме денег, ничто не могло связывать её с Виктором, с этим выцветшим, облезлым уродцем, слизняком, который, помимо физических недостатков, был ещё и до отвращения мелочен, навязчив до немой ярости, и наверняка его отношение к ней носило характер домогательства. Появись у неё на горизонте нечто более приятное, материально сносное, и, может быть, она примет это как милость судьбы и вмиг выпорхнет из этой клетки.

Но для Сергея оставалась одна загадка в её отношениях с Виктором. Ирина, насколько он успел заметить, была эмоциональна, горделива, как все красавицы, и, возможно, способна на сильное увлечение, а  таких   и за деньги удержать трудно. Виктор был, наверное, богат, но ведь уж никак не Рокфеллер. Может быть, она была хищница и, убедившись в сильной страсти Виктора, терпела его как сексуального раба и тянула из того, что подвернулось ей на данный момент.

Возможно, она и могла поиграть в любовь ради материальных благ, но вряд ли это  продолжалось бы долго. Ей нужен был любовник, чтобы удовлетворять свои страсти. Не оттого ли она сразу поддалась Сергею?

- Тебя это не утраивает, я смотрю? – призналась она, пытаясь удерживаться в насмешливом тоне, однако ж голос подрагивал от раздражения.

- Я скорее раздосадован.

- Думаю, это не твоё дело, - процедила она с такой злобной гримасой, которой он ещё не видел на её прелестном личике.

- Может быть… И всё же в этом мало хорошего, - небрежно отозвался Сергей.

Она сносила его колкие реплики в молчании раздражённого высокомерия, но взгляд её неожиданно затухал ли какой-то тягостной мысли, а Сергей пребывал в полной и обнадёживающей уверенности, что знает причину её тоски.

- Кстати, я должен поквитаться с этим Виктором. У него должок передо мной.

- Вот он приедет, ты и разберись, - ответила она равнодушно.

Потом она добавила, что Виктор за границей и вернётся только через десять дней. «Какое счастливое совпадение», - подумал Сергей, вспомнив и про отсутствие своей любовницы.

- Я так понимаю, ты с ним живёшь. Но раз уж его сейчас нет, пригласи меня на чашку чая.

- Это невозможно.

-Почему?

- Да потому, что я его невеста, - заключила она, чуть подняв брови.

- Полно тебе – невеста. Какая ты ему невеста?! Он на двадцать лет старше тебя, - говорил Сергей, как будто отчитывал её за постыдный шаг. – У него только вид авантажный, а по правде сказать, он ничтожество, дешёвое хитрило, да и за душой у него нет ничего.

- Не мели языком, если ничего о нём не знаешь.

- Знаю. Поверь. Я разбираюсь в солидных людях. Он не из их числа, он временщик, лизоблюд и тебе не пара.

- Это уж не тебе судить, - резко воскликнула она, и щёки её зарделись от возмущения.

Вся ей язвительность быстро вышла. Они молчали, пока она не велела остановиться у одного из домов в центре.

- Ты живёшь в этом доме? – спросил Сергей.

- Нет, мой дом дальше.

- Я отвезу тебя прямо к подъезду.

- Не беспокойся. Я пройдусь пешком.

Несмотря на раздражение его провокационным появлением и наглостью слов, Сергей заметил, что она не торопилась выйти из машины, надеясь услышать то,  что хотела услышать. Он знал, что ей хотелось услышать.

- Я, кажется, понял… ты боишься, что кто-то донесёт ему, как ты подъехала к дому на дорогой машине с неизвестным мужчиной. Этот мерзавец ещё и следит за каждым твоим шагом? Неужели тебе не гнусно с ним? – восклицал Сергей с брезгливостью. – Я убью его.

Она пытливо всмотрелась в его глаза. 

- Да куда тебе с ним тягаться?! – произнесла она и открыла дверцу.

Сергей взял её за руку, крепко, но не грубо.

- Я не боюсь его. Мне плюнуть на него и растереть, - ответил он с убедительным хладнокровием.

Ирина вырвала руку.

- Звони завтра, к обеду, - проронила она и продиктовала номер телефона, который он записал в записную книжку.

Некоторое время он смотрел ей вслед – она шла быстро и уверенно. Сергей вновь ощутил подзабытое чувство победившего искусителя – это было открытие счёта в новой игре его неуёмной увлечённости, будто проснулся Везувий, способный перетряхнуть и сжечь огненной лавой гнойные наросты застоявшейся от скуки крови, весь этот паразитирующий гнёт, эту вязкую тину души, под которой исходили её жизнелюбивые соки.

 ***

Оставаясь незамеченным, Сергей прошмыгнут в отворённую дверь квартиры Виктора, которая состояла из трёх комнат с высокими потолками, какие бывают в домах старинной постройки, обставленных преимущественно дряхлеющей мебелью, что не без радости обескуражило гостя, который надеялся увидеть если не роскошь, то обстановку, подобающую вице-президенту компании.

На Ирине было лиловое полупрозрачное шёлковое платье до пят, лёгкой пеленой облегавшее изящные формы её тела, на ногах только белоснежные шерстяные носки, что придавало её одеянию вид небрежной роскоши, будто она только что вернулась с бала, успев снять колготки и едва надеть только эти носочки, отчего её не обременённые туфлями ножки мелькали в лёгком аллюре, а все движения были грациозны и плавны.

К его некоторому разочарованию, она встречала его без радостного восторга, с какой-то грустной озабоченностью и упрёком.

Они стали пить шампанское, которое принёс Сергей, под незатейливую закуску, приготовленную ею заранее. Но всё же Ирина не могла избавиться от сковавшей её тревоги, - очевидно, она тяготилась своим поступком. Он был уверен: преодолеть двусмысленное положение можно в интимной близости, хотя и не мог отбросить мысль, что она будет ждать от него нечто более серьёзное, то есть предложения о замужестве, которого он, увы, не намеревался ей делать.

Она выпытывала, кем он работает. Сергей выбрал то обычное враньё, которое ближе к правде или переплетается с ней: он представился менеджером в финансовой компании и объяснил, что приобрёл машину и квартиру в кредит от администрации этой же компании.

Они изрядно подогрелись шампанским. Ирина вдруг повеселела, и тогда он в какой-то момент привлёк её к себе, прильнул к её губам, шее, потом обнажил её плечи и стал покрывать их поцелуями. Она покорно поддалась, но без особого темперамента, уступая инициативу ему, слабо касаясь его головы и спины, когда он зарывался в её молодые груди, не отмечая эту прохладность дозволения, потому что нежный жар её шелковистой кожи, её аромат были слишком сладки и возбуждающи. Как и представляло ему жадное воображение. Теперь Сергей понимал Виктора, убедившись, какой притягательной силой она обладает при своём равнодушии или даже отвращении к партнёру. Наверное,  их отношения напоминали связь между набоковским Гумбертом и Лолитой. 

Но Ирина была далеко не фригидной. В самый кульминационный момент она извиваясь как змея, стонала, протяжно вскрикивала и произносила «мой милый».

Они неутомимо бодрствовали среди ночи. Шампанского им не хватило.

- А не завалялась ли где-нибудь у твоего женишка бутылка? – кокетничал Сергей, называя хозяина «женишком».

- Завалялась, вон там, в баре, - смеясь, ответила она, указав на бар.  

Сергей откупорил бутылку и наполнил бокалы.

- Выпьем за то, чтобы я не выходила за него замуж… - вдруг произнесла она, приподняв бокал и испепеляя любовника прищуренным взглядом. – И не вздумай больше называть его моим женишком!- воскликнула она и повелительно указала на Сергея пальцем.

От такой неожиданной откровенности Сергей невольно смутился. Ирина, конечно, расценила его замешательство как неуверенность в его же собственных угрозах в адрес Виктора, которые он высказал день назад. Всё это было только бахвальством, чтобы соблазнить её ?! Взгляд её дрогнул от досады, как от тронутой где-то в глубине души минорной струны. Она сделала такой жертвенный шаг ради него, на который он же её и спровоцировал, а в ответ – одна только трусливая растерянность. Лгун, негодяй, ничтожество!!!

- За это я не только выпью, но даже и напьюсь, - сдержанно ответил Сергей, понимая, что запоздалый восторг прозвучит ещё более фальшиво.

Впрочем, уже было поздно: кинув свой пробный камень, она расслышала гулкий звук его пустой души.

- как он мне отвратителен, - горько проговорила она, когда выпила. – Но теперь всё, решено… И эта бутылка открыта…

Сергей взглянул на бутылку недоумённо.

- Это коллекционная бутылка французского шампанского, урожая 1971 года. Такую уже не купишь. И я не могу её вернуть в бар, а он не поверит, что я распила эту бутылку с подругой, - объяснила она. – Ну-ка, плесни ещё! – отчаянно воскликнула она, освобождаясь от страха перед нестерпимым желанием избавиться от тягостных уз Виктора, несмотря на то, что ничего не получала взамен, и даже остро испытав новый обман со стороны того, кто нагло пробудил её надежды и тут же их растоптал, едва получив её.

Она оба друг друга стоили – эти самолюбивые и циничные кобели, только каждый на свой манер. Правда, Сергей в силу своего темперамента и молодости был куда приятнее.

Снова пили шампанское. Ирина переменилась, стала вести себя развязно, в пеньюаре сидя на диване, одну ногу подобрала под себя, а другой, поднятой и согнутой, водила, размыкая ложбинку между ляжек в полоске ажурных трусиков. Сергей попытался склонить её очередному соитию, но она небрежно отстранила его.

- Ты ещё не забыл о своих клятвах? – спросила она вместо этого.

- О каких именно?

- О том, как зарекался отомстить Виктору и меня защитить от него, если потребуется.

- Я его голыми руками в клочья раздеру. Только скажи.

- Но мне нужно не это…

Она с секунду помолчала, потом пристально взглянула в его глаза.

- Видишь ли, эта квартира зарегистрирована на его дальнего родственника. Я случайно нашла здесь тайник, где он хранит свои сбережения. Отдел по экономическим преступлениям, видно, ещё не пронюхала про эту квартиру, потому как примерно месяц назад бойцы нагрянули с обыском туда, где он прописан, но ничего не нашли. Если эти сбережения исчезнут, то вряд ли он будет заявлять в милицию. Деньги то с левых доходов.

Опьянённый Сергей не мог сразу поверить в то, что она предлагала ему.

- Ты что, обокрасть его хочешь? – изумился он.

- Вот именно, - ответила она с мефистофельской улыбкой.

- Ты шутишь!

- нисколько, - произнесла Ирина сухо.

- Позволь, но мне и на воле не плохо живётся.

Она взглянула на него с хитрой, сомнительной улыбкой, как бы спрашивая, что ты, мол, завираешь про то, какая у тебя удачная судьба.

- Мне незачем рисковать, мне вполне хватает на жизнь, - добавил Сергей.

- Нет здесь никакого риска. У Виктора сейчас шаткое положение в компании: президент хочет избавиться от него. Первый звонок уже прозвучал, того и гляди он окажется под арестом. Основную часть средств он сплавлял в заграничные банки, а здесь – то, что ему нужно на чёрный день, да на покупку чиновников. Тебе и мне этого будет достаточно, чтобы прожить в Москве года три безбедно. В свой спившийся мухосранск я возвращаться не намерена.

 Она предлагала совершить преступление так легкомысленно, будто речь шла об очевидном пустяке.

Сергей трезвел, отчётливо теперь понимая, что она – банальная воровка, и только желание обокрасть рогоносца Виктора удерживает её. Вот тебе и на!

- Он нас сам найдёт, и без милиции.

- Никак ты испугался? – ядовито усмехнулась она. – Ты уверял меня, что нисколечко не боишься его.

- Я не собираюсь заниматься воровством.

- А я и не предлагаю тебе этого. Я это сделаю и совестью терзаться не стану. Виктор не тот человек, кого жалко обокрасть. Этот гнусный тип сам готов поживиться за чужой счёт.

Ирина приняла вдруг горделивый вид, говоривший, что она и словом более не обмолвиться о своей идее. Сергей же, как это ни странно, вопреки своему внешнему сопротивлению, неожиданно заинтересовался мыслью об ограблении. Раскусив Ирину, он был снова приворожён, но теперь воровским шармом это плутовки. Ещё его подталкивали неприязнь к Виктору, желание отомстить ему за некогда нанесённое оскорбление и искушение заполучить быстрые деньги.

- И за какие же шиши ты предлагаешь рисковать? – поинтересовался он после паузы.

Она небрежно отмахнулась, но он настаивал, и тогда она нехотя призналась:

- Ты мог бы заработать тысяч пятьдесят долларов за пару часов работы. Тебе только нужно было бы инсценировать квартирную кражу. Пусть потом ищут ветра в поле. Для тебя никакого риска.

- Да?! А во сколько же ты оцениваешь своё участие? – подозрительно спросил Сергей.

- Это тебя уже не касается, - ответила она ядовито.

- Нет, так мы не сговоримся. Только при условии пятьдесят на пятьдесят.

Она ухмыльнулась.

- Это невозможно, идея-то моя. К тому же весь риск на мне: меня первой заподозрят. Мне придётся сыграть сложную роль. А твоя роль закулисная: о тебе не будет ни слуху ни духу.

- Вот уж нет. Я не соглашусь.

- Тогда я обойдусь без тебя.

- Поздно, - нагло бросил Сергей.

- Что значит поздно? – возмутилась она, вздёрнув брови.    

- Ты открыла мне свои намерения. Я ведь могу выдать их Виктору, - произнёс Сергей с видом бывалого шантажиста.

Её злобный взгляд он принял холодно. После паузы спросил деловито:

- Сколько у него здесь денег?

- Двести кусков, - недовольно призналась она. 

- Значит, сотня – моя доля.

- Чёрта с два! – нервно возразила она. – Я тебе и так слишком много предложила за час работы. Не согласен – убирайся. А шантажировать меня не советую.

Пока она изливала своё негодование, Сергей равнодушно смотрел в сторону и, когда она сделала паузу, вставил:

- Сотня, и точка.

Его неуступчивость остепенила её, и она изменила тактику, пытаясь теперь уязвить собеседника.

- Если ты ездишь на такой дорогой машине, чего ж так мелочишься,  за полсотни то зелени? Вот я тебя окончательно и разоблачила: какой ты там к чёртовой матери менеджер в финансовой компании? Да разве попался бы солидный человек на такую дешёвку? Артист ты. Артист погорелого театра, - она желчно захихикала. – Прокатился один раз без хозяина на его машине и думаешь, что поразил меня! Но ты и впрямь убил меня… наповал. – Её ехидный хохоток нарастал и разросся до истерически сдавленного смеха, она корчилась, сворачивалась калачом, напоминая торжествующий танец ядовитого существа, которое впрыснуло свой яд в жертву.

Самолюбие Сергея резко и неприятно шевельнулось, ему стоило усилий снести насмешку гадины, ему хотелось схватить её за ноги, за руки и отхлестать, до визга, до крика, до слёз, с которыми выйдет весь её яд.

- Твоё счастье, что ты особа другого пола, - озвучил он своё звериное желание погасить её насмехательство над ним.

Она умолкла, как от шаманского заклинания, но её шальные глаза горели крысиным коварством и страхом, отчего их лазурь сгустилась до зелёно-мутного цвета, а лицо заблестело матовой бледностью, как у вампира, да и соломенная копна волос засеребрилась в сиянии луны сквозь  приоткрытую занавеску, словно седина древней старухи-ведьмы.

- Неужто ты меня тронешь? Хотя, конечно, куда тебе до джентльмена, - проронила она, вынужденно отступая, чтобы при удобном случае снова укусить в отместку за свою обиду.

- Если ещё плохое слово услышу от тебя, то можешь не сомневаться. Разукрашу так, что месяц на люди не покажешься. Подумай, как ты объяснишь своему хахалю, кто и почему тебе по ночам рожу бьёт в его отсутствие? – пригрозил он с внушительным спокойствием.

С её лица ещё долго не сходила злая гримаса. Пока она дулась, гость невозмутимо допивал шампанское.

- Ну что, пятьдесят на пятьдесят и никаких обид? – прервал затянувшуюся паузу Сергей.

Теперь её лицо вдруг просияло улыбкой, полной какого-то тайного смысла: она или с лёгкостью готова была перевести в шутку неудавшееся предложение, или же решила сторговаться, но прежде, как это водится, немного поиграть.

- Здесь есть сигнализация? – спросил он.

- Забудь об этом, - резко прощебетала она.

- Хорошо. Я согласен принять как шутку, - холодно заключил он.

Сергей опять взялся соблазнять её, ублажая ласками, но она сопротивлялась, говорила, что устала, что у неё головная боль, но всё это выглядело капризно, неуверенно, он продолжал домогаться, и она в конце концов уступила.

Он чувствовал, что она всё же думает о краже, и выжидал, когда она снова заговорит об этом и капитулирует перед его условием. Так и случилось: уже под утро, когда они оба, утомлённые, клонились ко сну, она вдруг сказала:

- Ты спрашивал о сигнализации? Да, есть сигнализация. На окнах стоят датчики и на входной двери. Система включается в сеть там, в прихожей.

- Вот это да! У него устаревшая сигнализация?! – воскликнул Сергей, и сон быстро прошёл.

Сергей бросился осматривать сигнализацию.

- На балконной двери «жучков» нет, - сухо заключил он, как заправский вор, готовившийся к делу. – Ты включаешь сигнализацию, когда уходишь?

- Обязательно.

После нескольких минут размышления он высказал свою идею:

- Я уже знаю как всё нужно сделать, - объявил он с азартом. – До того как ты включишь сигнализацию и отправишься на работу, мы заберём деньги и устроим маленький беспорядок. А в твоё отсутствие я инсценирую кражу. Алиби у тебя обеспечено.

- И как же ты собираешься имитировать кражу? – спросила она.

- Не стоит на этот счёт волноваться. Я всё сделаю так, что комар носа не подточит, - уверял он, погружаясь в обдумывание деталей своего замысла.

Но она настояла, чтобы он объяснил ей свой импровизированный план, и затем, доверившись ему, показала тайник в небольшом приямке под паркетными досками, накрытыми половицей, где стоял журнальный столик, откуда и достала целлофановый свёрток. Их глаза жадно горели, когда они пересчитывали двести  с небольшим тысяч долларов.   

- Это слишком замаскированный тайник, чтобы Виктор не понял, что его ограбили по наводке, - заключил озадаченный Сергей, хотя  в глазах не было и намёка, что он может отступить от затеи.

- Но искусный вор может найти любой тайник, - ответила она, не догадываясь пока, к чему он клонит.

- Если у него достаточно для этого времени. В нашем случае всё выходит так, что грабитель не имеет много времени. У тебя есть надёжный человек, у кого ты смогла бы хранить свою часть?

- не беспокойся, - хитро ответила она.

- Я вот почему спросил: какое-то время ты не сможешь пользоваться этими деньгами. К тому же, если он станет тебя подозревать, его люди будут втайне проверять все твои связи.

Ирина недоверчиво слушала его.

- Я предлагаю у себя хранить всю сумму.

Ирина язвительно ухмыльнулась:

- Нашёл дуру. А потом ищи-свищи тебя…

- Твоя подруга скорее тебя обберет.

- Кто тебе сказал, что я буду держать бабки у подруги?

- Тогда у кого? У родителей?

- Эта моя забота.

- Это наша общая забота. Если Виктор расколет тебя, то нам обоим крышка. На твоих родителей они прежде всего и выйдут. Ты как, вообще, собираешься с ним жить, когда мы его ограбим? Ты уверена, что способна будешь притворяться? И я так понимаю, что после этого ты должна будешь уйти от него, а это вряд ли не вызовет у него подозрений.

- На это счёт не беспокойся, я знаю, как от него уйти, - его повышенный тон нервировал её.

- Ты уверена?

- Уверена.

- Интересно, как же? – допытывался Сергей, не обращая внимания на её раздражение. – Пойми, я рискую вместе с тобой, поэтому хочу знать все твои действия.

- Я изменю ему так, что он об этом узнает, - ответила она с хладнокровным ехидством. – Но не переживай, не с тобой. Так что если он и пойдёт по следу, то по ложному.

- Ты меня успокоила. Тем более деньги надёжнее оставить у меня, - проговорил Сергей быстро, чтобы не выдать смущения от её каверзной реплики, и с тем видом, будто это была шутка с её стороны. – Раз уж ты доверилась мне, а не тому, другому любовнику.

- Не-а, не пойдёт. Деньги разделим сразу, - упрямилась она.

- Тогда я не согласен. Хочешь ограбить его – делай это сама. Я больше не хочу даже и говорить об этом, - сказал Сергей равнодушно и сделал уставшую гримасу, как бы собираясь идти спать.

Ирина тут же встрепенулась.

- И почему ты такой упёртый? Пытаешься меня надуть?

Нет, просто не хочу, чтобы за сотню кусков зелени мне открутили башку. Я заработаю эту сумму за пару лет. К чему такой риск?

- Я не доверяю тебе, я боюсь, ты меня обманешь, - жалобно протянула она, как это делают дети, когда начинают капризничать.

- Я не могу тебя кинуть. Тогда ты сдашь меня Виктору.  Тебе в таком случае терять нечего, - почти ласково начал он. – А деньги твои, если захочешь, я могу разместить в своей финансовой компании на специальный счёт под высокий процент, на котором держат свои сбережения все наши сотрудники. Когда ты уйдёшь от этого Виктора,  я устрою тебя в эту организацию, и тогда фирма выдаст тебе ссуду, например под жильё, и спишет с тебя твою сумму на счёте. Всё шито-крыто. Виктор не докопается, даже если захочет.   

Он заметил, как жадно блеснули её глаза и потом снова потухли от сомнения.

- Дай мне номера своих телефонов, рабочего и домашнего.

- У меня только сотовый. А рабочий, - Сергей задумался, - пока рано.

Ирина ухмыльнулась.

- Я ещё пока не высокий начальник, и отдельного номера у меня нет, - невинно усмехнулся и он, - есть только номер отдела. Тебе туда лучше не звонить, чтобы не привлекать свидетелей.

Не мытьём, так  катаньем Сергей добивался своего, и Ирина, под его неутомимым напором, глядя на него сонными покрасневшими глазами, в которых уже не чувствовалось ни недоверия, ни прежнего гнева, согласилась.  

  ***

Через два дня утром Ирина отправилась на работу, устроив накануне в квартире кавардак, напоминавший нашествие грабителей. Ближе к десяти утра у подъезда появился Сергей, невзрачно одетый в тряпичную куртку и вязаную шапку, с маленькой сумкой для инструментов, проник в подвал, на двери которого висел взломанный им же прошлой ночью замок, ловко орудуя фонарём и инструментами, вырубил свет в подъезде и минут за пять, будучи неплохим электриком-самоучкой, заменил стоявший в электрическом щитке общий переключатель на перегоревший, потом стремглав поднялся к квартире Виктора, открыл дверь изготовленным по слепку ключом, потоптался в каждой комнате несколько минут, и вышел из подъезда, когда ещё не появились электрики проверить внезапную неисправность в электрической сети.

Вернувшись с работы, Ирина заявила в милицию об ограблении квартиры.

 

Глава 5

Ирина позвонила за границу Виктору через день после кражи и сообщила о случившемся. Он было запретил обращаться в милицию, но было поздно. Виктор негодовал: в нашей стране-де только дурак может рассчитывать на помощь органов, от которых вообще нужно держаться подальше, что бы не случилось, а ему-то и подавно. Но она откуда могла знать? Её-то никто не предупреждал на такой случай.

Он наказал ей немедленно забрать исковое заявление. Впрочем, Ирина к этому времени и сама белугой ревела по телефону и жаловалась, что следователь затаскал её на допросы, травит её возмутительно наводящими вопросами, клонит и клонит к тому, что не она ли наводчица. И так натурально дрожал её голос, и она всхлипывала ( а как же по-другому, когда следователь так наседал на её хрупкую женскую натуру), что одураченный Виктор просто не мог усомниться в её искренности и хоть на секунду допустить, что именно она организовала кражу. Хотя по телефону-то легче врать, главное действо спектакля должно было развернуться по его приезде.

Когда заявление было взято из милиции, Ирина вздохнула с облегчением и как-то набрала номер офиса Сергея, по которому она звонила пару раз.  Ответил незнакомый женский голос.

- Мне Сергея, - попросила она, смущаясь присутствием женщины в его квартиры.

- Какого именно Сергея? – чеканно спросил голос.

- Как какого? Щеглова…

- у нас такого Сергея нет и не было. Есть только Алехин и Крешко. Вам они не подойдут? – ухмыльнулся голос.

- Постойте, это финансовая компания?

- Нет, деточка, это офис фирмы по продаже сантехники… - раздались гудки.

Ирина решила,  что ошиблась, и набрала номер ещё раз, внимательно. Но ответил тот же резвый голос. Тогда она подумала, что Сергей неудачно пытается разыграть её, подставив какую-то наглую тётку, и матерно потребовала прекратить этот цирк. Насмешливая женщина, смекнув, что девица мается по сбежавшему хахалю, не упустила шанса позлорадствовать над бабьим горем, автоматной очередью нокаутировав в ответ такой изощрённой бранью, что ошарашенная Ирина отбросила трубку, будто раскалённый булыжник.

Ранее по этому номеру отвечал другой женский голос, сообщавший, что Щеглов сейчас не на рабочем месте и что передать, когда он появится. Спустя некоторое время Сергей сам звонил.

По сотовому тоже никто не отвечал. Она пыталась найти финансовую компанию, но такой компании вообще не числилось ни в одних справочниках.

Липа?!

Несколько минут она пребывала в недоумении, но потом оно уже неотвратимо горело в плотных слоях неистовства.

Жулик! Обокрал-таки её! Ищи теперь ветра в поле!

Временами она ломала руки от отчаяния, временами её разбирал нервный смешок.

Но, как известно, хорошо смеется тот, кто смеётся последним.

  ***

Сергей вышел на службу с липового больничного. Ольга ещё не вернулась из заграничной командировки, по слухам, её пребывание там затягивалось.

Все заметили, как Щеглов гарцевал своим спокойствием и необычной самоуверенностью, однако, не зная настоящей причины, на него затаённо посматривали, подозревая, что его влиятельная любовница повысила его и, едва появится, он будет начальствовать.

Ощутив, как отношение к нему переменилось, он всё не задирал носа, тем более что только он знал истинную причину своей уверенности. На всю эту суету клерков и клиентов, мошенников и их добровольных жертв он смотрел равнодушно  и с тайным превосходством. Ведь он обтяпал воровское дело, он знал, как сладко ноет сердце от азарта, как возбуждающе трясутся поджилки во время исполнения  рискованной операции и как потом восторженно поёт душа от удачи, которая, чёрт возьми, всё же стоит нескольких часов страха. Им всё это было неведомо.

А что Ирина? Сначала у него не было мысли провести её, но такая сумма имеет гипнотическое действие(известное дело- власть жёлтого дьявола неодолима), и он теперь с насмешкой вспоминал, как обещал этой красивой дуре отдать часть. Какая там у неё часть, она что, спятила? Хотя  кроме жадности в его поступке заключалась и оправдательная логика: чтобы поделиться, нужно было снова войти в контакт, а она на хвосте могла бы привести людей недоверчивого Виктора. Нет уж, подальше от неё.

  ***

Сергей сидел за дисплеем, томительно ожидая окончания рабочего дня. Его попросили к телефону.

- Вы Сергей? Здравствуйте! – раздался резвый девический голос незнакомки.

- Добрый день, - недоумевал Сергей.

-  Меня зовут Карина, я дочь Ольги Николаевны. Мне нужна её машина, я знаю, что она у вас, - говорила она тоном детской категоричности. – Машина мне нужна немедленно, чем быстрее, тем лучше. Моя потому что сломалась, а мне нужно ехать на важную встречу.

«Чего бы тебе не взять такси? Неужто мать денег не даёт на такси?» - подумалось Сергею, который слыхал от Ольги, что у неё есть дочь, но никогда не видел и не слышал её.

- Когда вы подъедите?

Если бы Сергей не решился удовлетворить интерес к дочери своей любовницы  и босса в одном лице, которая так соблазнительно щебетала милым голосочком ( а представить, какая у неё может оказаться внешность?), он бы отделался отговоркой вроде: «А вы бы не взяли такси и не приехали бы сами за машиной, а то ведь я занят на службе». Но кто же станет отказывать дочери главы банка?

- Видите ли, рабочий день ещё не закончен, - отвечал Сергей так, чтобы его слышали сослуживцы, но уверенный, что его отпустят, замолви только она словечко начальнику.

Ну и что? Какие пустяки. Дайте-ка трубку вашему начальнику, - распорядилась она.

Всё было решено за секунды.

- Поезжай прямо сейчас,- велел начальник.

Сергей отправился по указанному адресу.

Дверь открыла молодая особа, от силы лет восемнадцати, и по первому взгляду совершенно не похожая на свою мать. Те смутные, но бесспорно обворожительные черты, будоражащие в его воображении её голосом, разбились как поддельный хрусталь: реальность затмила блеклые потуги фантазии. Нет, Карина не была строго идеальной росписью природы, какими, например, бывают измождённые модели с их кукольной красотой, как чужую кожу, на своих ходульных скелетах, отодвигая в сторону другие типы женской красоты. Хотя Карина, разумеется, была вполне красавица, но особенная – бойкая и живописная.  

Красавице иной раз для неотразимости хватает и смазливого личика (из-за него можно пренебречь и несовершенной фигурой) или изящных ног ( ох, а из-за них можно простить и отсутствие остального), а уж если к ногам ещё и круглые упругие груди – это уже совсем роскошь.  Карина же излучала гармонию соблазна. Тёмная шатенка с бурым отливом на темени, стрижка под мальчика, карие гранитные глаза лукаво блестят сквозь вуаль  ресниц, на смуглом лице просвечивается нежный румянец, который в сочетании с вишнёвыми губками пышет томительной прелестью, голос звучит пронзительно, как струны арфы, слегка гортанно, фигура – будто изваянная по заказу: тесно сомкнутые овалы ляжек, круглые бёдра, тонкая точёная талия, покатые округлые плечи и груди – как две небольшие дыньки.

Не успевшего ещё остыть от наслаждений с очаровательной Ириной, Сергея обуяло новым порывом увлечённости.

Она была одета в безразмерный свитер с рукавами длиннее её рук и облегающие изношенные джинсы с надрезами в коленях – вид явно не собранного для важной встречи человека. В манерах сквозил хулиганский шарм.

Двухкомнатная квартира была обставлена пёстрой мебелью, как в детской, но беспорядком напоминала мастерскую: небрежно отодвинутый в угол мольберт с какой-то мазнёй, кипы широких папок, широкоформатные фотографии с девицами, изображающими модели, фотоаппарат на треноге, два осветительных прибора и тому подобный хлам. «Ох, она к тому же и творческая личность!»,  – воскликнул про себя Сергей с иронией.

- Мне нужно съездить в студию. Мать подарила «ладу», у которой всё время что-то ломается, -  не очень-то приветливо объяснила она, заметив смущение Сергея при виде её апартаментов. 

- У вас нет доверенности на эту машину.

- Ну и что? Вы ведь меня можете отвезти?

-Разумеется, - покорно согласился он.

- Тогда поедем. Подождите немного.

Пока она где-то там собиралась, шурша одежной, Сергей, рассматривая фотографии, сделал вывод, что они не профессиональные, а так себе, дилетантские.

- Нравится? – спросила она, появившись в обновлённом одеянии из чёрных облегающих брюк и свитера.

- Я мало что в этом понимаю, - равнодушно ответил Сергей.

- Я вижу. Хотя, как говорится, приведи варвара на выставку, и он укажет на шедевр. Вот я и смотрю, как ты скривился. Да, это пробы, - пренебрежительно заключила она.

«Вот именно, что пробы», - подумал Сергей, очарованный её язвительностью. Если так и дальше пойдёт дело, то эта чертовка разожжёт в нём такой огонь, что он сгорит в нём. Нет, желать её – значит желать гибели своей карьеры. Нужно одёрнуть плутовку.

- Может быть, мужчины у вас лучше получаются, - подковырнул её Сергей, не поддаваясь на её «ты».

- Ну уж конечно! Мужская красота не во внешности, если она вообще есть. Она в уме и поступках, а это изобразить трудно… трудно вообще и трудно потому, что не найти подходящей натуры. А женщина… женщина может быть грациозной и блистательной, даже когда она молчалива и неподвижна. И мужчинам нравиться именно это, для них идеальная баба – та, которая говорит, только потакая им, или молчит. Но в жизни так не бывает. Даже если женщина и хочет во всём угодить мужчине,  то делает это чаще неудачно, ведь она глупа от природы, не так ли? Мужчины смотрят на женщину как на предмет своей похоти. Их проблема в том, что манеры овладевать женщиной у них остались первобытными, они болезненно воспринимают любую свободу женщины. И не знают, как к этому приспособиться.

- Разве женщины не думают о своих плотских радостях?

- Обязательно думают. Они тоже страдают от грубости мужчин. Между полами должно стоять искусство, культура, которые бы сглаживали естественные противоречия. Но мужчины в большинстве не понимают искусства, не ценят по-настоящему красоту и не умеют вести тонкой игры. Ну разве что поэты там, художники, ловеласы…

- Может быть, под тонкостью вы понимаете свои капризы и коварство, а мы просто их игнорируем, чтобы вы не навязывали нам своей игры, суть которой – выживание или удовольствие.

- Ого?! Никак, вас женщины обижают? – назвав его на «ты», она хотела его уязвить. – Хотя вы правы. Так оно и есть. Мир пока живёт по мужским правилам. Но вам нужны звёздные войны, завоевания, а нам – просто звёзды, для вдохновения. А завоёвывать мы хотим только сердца. Мы миролюбивы и созидательны, а вы алчны и агрессивны, вы стремитесь подавлять.

«Ох, не по возрасту же ты эрудированна, - думал Сергей. – И всё от праздности. Пожила бы ты за свой счёт годок, так не вела бы этих выспренних разговорчиков разговорчиков. Д а и то правду сказать – всё это претенциозная серость. Высокомерная посредственность. Творения твои даже не заслуживают пристального внимания, тьфу.  Дрянная поделка. А ещё везёт кому-то показывать».

 Её рассуждения нервировали, Сергей едва сдерживался, чтобы не посмеяться над её бесталанными работами и отшить так, чтобы впредь она ни о чём его не просила.  Но не торопился, не хотел выглядеть грубым, оставив своё мнение напоследок.

- Ну, поехали, - сказала с видом снисходительной победительницы, одевшись в короткую куртку, ботинки на высокой платформе и велюровый берет, похожий скорее на бескозырку.

Остановились у какого-то невзрачного старого дома в центре.

- Жди меня. Хотя, может, всё немного затянется, - сказала она сухо и направилась к подъезду своей пружинистой, уверенной походкой, держа на тесёмке широкую папку.

Его взгляд прильнул к её складным спортивным ногам. Демон снова подал свой голос: «Не всё ли равно, что она не умеет делать художественные фотографии? Смотри, какое у неё тело, какая непосредственность, какое обаяние детской наивности. Да она сама – шедевр! Ты её научишь тому, что у неё лучше всего будет получаться». Сергей глубоко и с волнением вздохнул. Сердце затрепетало. В эти минуты карьера, успех превратились в маленькую точку в необъятном пространстве желания обладать ею.

Карина вышла раньше, чем можно было ожидать. С вызывающей бесцеремонностью на лице, болтая всё той же папкой. Конечно же, неудача. Она села в машину и забросила папку на заднее сиденье. Лицо её пылало, глаза светились проклятием и насмешкой – над собой.

- Чёрт! – воскликнула она. – Какого лешего я припёрлась! И так было ясно, что снимки – дерьмо.

Но как это неожиданно?! Сергей теперь был готов принять казнь за тайную издёвку над её работами, будто он и навлёк эту неудачу. И как было великолепно её разочарование в себе!

- Поехали, - отрывисто велела она.

- Куда?

- домой.

Было ощутимо, как её гнетёт неудача, она решила сбыть свою злобную энергию ему.

- Мать так тщательно тебя скрывает, - она повернулась к нему корпусом и атаковала его ядовито жгучим взглядом. – Каждую пятницу и субботу мне строго запрещается ездить к ней на дачу.

Сергей пожал плечами.

- Что ж тут такого?

- Что тут такого?! – передразнила она его. – А мне тоже хочется передохнуть за городом после тяжёлых творческих поисков.

Сергей усмехнулся.

- Тебе остаётся целое воскресенье.

-  Ненавижу воскресенье. Люблю пятницу и субботу… но дело даже не в этом. Она никогда не скрывала от меня своих любовников. Я их всех знала.

-Так уж и всех?

- Не то чтобы близко, потому что они не заслуживали моего внимания, но за одним столом часто с ними сидела. Надо сказать, все они редкие свиньи. Хвастуны и прилипалы. Она-то доверчивая, любовью не избалованная, вся в своих финансовых заботах, вот они и тянули из неё: кто продвижение по службе, кто льготные кредиты. Кто просто жрал да развлекался за её счёт. Одно утешает: рано или поздно до неё доходит, что она обманулась, и тогда она выставляет всех этих дешёвых альфонсиков за дверь.

- Значит, они того заслуживали.

- Они заслуживали того, чтобы их даже на порог не пускали. Д-а-а… Странная женщина моя мамочка, - произнесла она нараспев и насмешливо. – Нет, чтобы пригреть кого-нибудь одного, дать ему приусадебный участок, что ли, чтобы был при деле, а не метил в банкиры. И выдрессировать его в кроткого муженька.  – Тут она усмехнулась от собственного же сарказма. – А я бы заимела постоянного отчима. – Снова смешки.  

- Ох, и язва же ты. Но не надейся – твоим отчимом я не стану, - парировал Сергей в тоне шутливого потакания.

- Разумеется. Ты же мне в любовники годишься, а не в папаши, - проверещала она. – И именно поэтому я уверена, что ты продержишься ухажёром моей мамули меньше остальных. Теперь мне ясно, почему она не показывает тебя. Боится, что я тебя соблазню. – Она продолжала потешаться, говоря низким голосом и по-детски выпячивая губы: - Она ведь страшно ревнива. И ей обязательно нашепчут, как ты меня куда-то возил. – Теперь ужу протрезвонила она, быстро меняя интонацию и свои насмешливые ужимки. – Её будет терзать мысль, что мы с тобой переспали. А попробуй докажи, что нет? Так что твоя песенка спета, голубчик. – Она наклонила голову и в напускной строгости пристального взгляда рассматривала его.

- Я не собираюсь ей изменять.

- Ну да?!

- И доказывать ничего не собираюсь.

- Неужто я не вызываю у тебя интереса? Представляешь, как будет обидно, если слухи поползут…поползут, а между нами так ничего и не будет. Несправедливо: слухи есть, а дела нет.

- У меня есть страстный интерес к тебе – взять да выпороть за твой змеиный язык…

- Ай-ай-ай, как нехорошо, как грубо. Такого панибратства я не прощаю. – Она изобразила брезгливое возмущение. – Ты уж и впрямь обрадовался, что я положила на тебя глаз, оттого так и осмелел. Ты, конечно, мужчина молодой, соблазнительный, только вот глаза у тебя серо-зелёные, как у кота. Такой совратит и бросит. К тому же ты ловелас, а я таких презираю.

- Я не ловелас, - раздражённо прикрикнул Сергей.

- Ну да?! – повторила она этот возглас ещё резче и словно подпрыгнула.

- Ты чего меня дразнишь? Нарваться хочешь?  - раздражение у Сергея нарастало. – Я не посмотрю, что ты дочь Ольги Николаевны. Надеру тебе задницу и сам же ей об этом скажу.

- Я хочу защитить свою мать от тех, кто охотится за её деньгами, - обозлено огрызнулась Карина.

Сергей чувствовал, что выиграл поединок, хотя только благодаря своей сдержанности. Трудно было понять,  отчего это юное создание сейчас страдало сильнее: от неудачи в своём художестве или от того, что Сергей остался к ней бесстрастен – внешне.

В оставшуюся часть пути она молчала, насупившись, как обиженный ребёнок.

Когда он остановил машину у подъезда её дома, она попыталась взять с заднего сиденья папку со снимками, опёрлась коленом на переднее сиденье, но не могла достать – со зла далеко забросила, - кряхтела и чертыхалась. Достал Сергей. Вид у неё был отчаянно уязвлённый, щеки пылали, глаза влажно поблёскивали, она казалась только что испечённым пирогом, который хотелось пробовать, не торопясь, наслаждаясь его сдобным паром, но вместо этого он строго предупредил:

- Больше меня ни о чём не проси и даже не звони. Поняла?

- А ты этого и не жди, понял? – вскрикнула она и хлопнула дверцей.

 

Глава 6  

Ольга вернулась с командировки и провела напряжённый день, знакомясь с накопившейся информацией. По её просьбе Сергей появился у неё в кабинете в конце рабочего дня. Она сидела в кресле, вид у неё был утомлённый и несколько грустный, она безразлично листала какой-то журнал мод.

- Присаживайся, - устало сказала она и отложила журнал. – У меня сегодня голова кругом.

- Что там за границей? – спросил Сергей, сев напротив.

- Всё хорошо, но всё чужое. Как у тебя идут дела?

- Нормально, - ответил Сергей неопределённо, опасаясь перегрузить её.

Хотя нормально в современном лексиконе значило «никак».

Её взгляд был обострён, говорила она сейчас холодно, лаконично и с паузами. – Дело вот какое…  кредитный отдел будет реорганизован на несколько подразделений. Я хочу тебя назначить руководителем одного из них – отделом по среднесрочному кредитованию… Ты, кажется, именно этим и хотел заниматься? – Сергей онемел. – Но я установлю тебе испытательный срок в три месяца.

- Разумеется. Ты ведь легко меня выгонишь, если что, - покорно проронил он.

- я уже должна была уволить тебя,- высказалась она со вздохом.

Сергей сделал вид, что её реплику, лишённую и намёка на шутку, он не принял всерьёз.

- За что же, Ольга Николаевна? – лукаво взмолился он.

- Ты недобросовестно выполняешь свои обязанности, - отчитывала она холодно, - нарушаешь дисциплину… прохлаждаешься на поддельные бюллетени… Так, милый мой, не поступают, когда делают карьеру. если пользуешься моим расположением, то знай меру…

- Я действительно был болен, - уязвлено оправдывался Сергей. – Это начальник козни строит. Шепчется за спиной. Я морду ему когда-нибудь набью.  

- Что ты себе позволяешь? – её тон устало поднялся до гнева.

- Пусть он сперва со мной объясниться.

- На моей машине ты больше ездить не будешь.

- И правильно. У меня не будет обязанности развозить твою дочь под злопыхательство доброжелателей, - признался Сергей, дабы упредить её намёки.

Её брови удивлённо вздёрнулись, в пронзительном взгляде было лукавство.

- У неё есть своя машина, - хитро изумилась она.

- Карина сказала, что её машина сломана.

- Вот плутовка, - шутливо пожурила мать свою дочь.

Вероятно, Ольга иронизировала, чтобы скрыть ревность, для которой не было достаточных оснований.

- Кстати, это начальник велел отвезти её, - объяснил Сергей.

- Ладно, хватит об этом, - успокоилась Ольга. – Поедешь ко мне в гости?

- Конечно.

- Я привезла тебе хороший французский одеколон, - она поднялась. – На мой вкус. И твоё поведение, и твой аромат должны мне нравиться, - сказала она снисходительно.

 ***

Вернувшись из-за границы, Виктор стал проводить собственное расследование кражи своей квартиры. Он выслушал Ирину беспристрастно, чтобы не выдать невольных подозрений, связался со следователем, который осматривал квартиру, и уговорил того на непротокольную встречу в ресторане. Хотя дело не пошло в производство, но следователь наверняка мог пролить свет на кражу со взломом. И то, что он согласился на частную беседу, только подтверждало это.

- Мне кажется, мы с вами могли бы разобраться с тем, что у меня произошло, - начал Виктор, когда они сидели в небольшом, уютном ресторане в отдельной кабине.

Виктор уже до встречи «подмазал» полного следователя с бегающими глазами. Следователь чуть наклонил голову к собеседнику, опустив глаза.

- Выбирайте всё, что вам угодно, - сказал Виктор, когда официант подал меню.

Следователь неторопливо изучал меню. Виктор закурил. Когда гость оторвал взгляд от меню, Виктор подозвал официанта. Следователь заказал четыре блюда, не самых изысканных, но сытных, напоминавших домашнюю еду, и десерт из фруктов и мороженного. Пить решили водку.

Гость ловко опрокинул первую рюмку,  послал в рот целиком бутерброд с икрой под приветственное урчание желудка и потом сделал сухое безапелляционное заключение:

- Тут  т разбираться нечего. Ваша сожительница, или кто там она, обокрала вас. Не одна, конечно, был у неё сообщник.

- Вы уверены?

- Если бы не был уверен, не говорил бы.

Виктор рассеянно потёр губы, шею, погладил затылок. У него были смутные подозрения на Ирину, но, услышав подтверждение от сыщика, он был ошеломлён и не мог сразу поверить. Дрожавшей рукой он налил по второй.

- А чем это подтверждается?

Следователь жадно посмотрел на рюмку, но решил сейчас выложить собеседнику всё, чтобы тот не докучал его вопросами во время неспешного чревоугодия.

- Логикой случившегося. Чтобы найти тот тайник в вашей квартире, вору понадобилось бы масса времени. А он находился там менее тридцати минут, то время, пока отсутствовало электричество в подъезде.  Когда электрики исправили неполадку и сигнализация в вашей квартире снова включилась, сигнала, что кто-то после этого открывал дверь, на пульт в диспетчерской охраны не поступало. Я думаю, вор, вырубив электричество, просто открыл ключом дверь, оставил свои следы и ушёл. Кража произошла раньше. А это была инсценировка, и, вам доложу, довольно изобретательная. Если бы электрики задержались на час, я бы поверил в то, в чём вор и хотел меня убедить. За час этот тайник можно было бы обнаружить, и то, если бы вор искал тайник именно в нише пола или в стене. Но, судя по беспорядку, нам необдуманно хотели внушить, что вор перерыл всё и только в последнюю очередь догадался искать тайник под паркетом. За тридцать минут это сделать невозможно. И это была их главная ошибка.

Следователь объяснил всё спокойно и готов был воздержаться от рюмки и закуски ещё ради пары вопросов, но не более.

- А как же он отключил электричество? – задумчиво спросил Виктор.

- Очень дельно. В подвале, на общем щитке, заменил годный предохранитель на негодный. Всё выглядело так, будто просто перегорел предохранитель. На это, кстати, у него уже ушло минут десять, как минимум.

Озадаченный Виктор опрокинул рюмку, не ощущая горечи, - в душе его было куда горше.

- Я вот какой совет дам, - продолжил следователь. – Если вы выясните, кто соучастник, не устраивайте самосуда, выдайте его нам. Мы заведём досье на него.

Виктор вернулся домой сумрачный, но в тот вечер не стал устраивать ей выволочку. Он сделал это на следующий день. Возвратился раньше времени, собрал все её вещи в чемоданы и выставил их у порога.

- Что это? – удивилась она, вернувшись с работы.   

- Хочу отправить тебя в отпуск, - сдерживаясь, объяснил Виктор.

- В какой ещё отпуск?

- В бессрочный. Тебе ведь надолго хватит тех денег, которые ты украла у меня.

- Ты что, с ума сошёл? – изумилась Ирина.

- Заткнись, стерва, - без крика, но грозно проговорил Виктор. – Отвечай, сука, с кем ты обокрала меня?

Ирина готовилась с такой сцене, но была ошеломлена неожиданностью и хамством Виктора и растерялась – вся игра смялась.

- Что уставилась на меня, мерзость? Не вздумай лгать! Мне всё известно. Где деньги?

- Что ты собираешься со мной сделать? – пробормотала она и, слабея от страха, стала опускаться в рядом стоявшее кресло.

Виктор схватил её за руку и оттолкнул.

- Не смей пачкать мою мебель, дерьмо!!! – протяжно проревел он. – Я за год не отмою квартиру от твоего присутствия. Срань!!!

- Не оскорбляй меня, слышишь, не оскорбляй! – истерически завизжала она. – Это всё он… Это из-за него… Я ничего не взяла… - она рыдала, жалостно скулила, не успевая вытирать слёзы.

- Кто он?

- Щеглов… Помнишь, она работал в компании… Все деньги у него, все восемьсот тысяч… Он и меня обманул… Я даже не знаю, где он… Знаю только номер его машины…

К Виктору вернулось самообладание. Её жалкий, разбитый вид убеждал его, что она не врёт. Он был мстителен, он бы раздавил её, как змею, но, вспомнив, как долго он её домогался, как его никогда не покидала унижающая мысль, что эта красивая сука всё равно будет изменять, сколько её не ублажай и ни прикармливай, как он выпрашивал у неё постельных утех, когда она этого не хотела, он почувствовал омерзение к самому себе и позор. Это охладило его ярость, он обрёл состояние привычной деловитости, а она вызывала в нём презрение и отвращение, он хотел просто отправить её с глаз долой.

Мстить ей было ниже его достоинства.

- Потаскуха… Что у него за машина и её номер? – это всё, что он спросил у неё.

Потом открыл дверь, хладнокровно выставил её чемоданы на лестничную площадку, следом выпроводил и её.

  ***

По каналам охранного агентства Виктор вскоре  выяснил, что машина, на которую указала Ирина, принадлежит генеральному директору одного довольно крупного банка, некой Кузнецовой О.Н., и что в этом же банке работает Щеглов, управленцем среднего звена.

Виктор был изумлён, полагая сначала, что недооценил этого Щеглова, потом терялся в догадках: зачем тому нужно было грабить его квартиру, имея солидную должность да ещё, судя по всему, и влиятельную любовницу-банкиршу? С новым приливом ненависти он подозревал, что его бывшая сожительница всё подстроила и свалила на Щеглова. А он сгоряча поспешил выставить её за дверь – теперь этой воровки и след простыл.

Виктор нанял двух дюжих молодцов из охранного агентства и решил навестить Щеглова.

Как-то вечером Сергей открыл дверь снимаемой им квартиры, по привычке не спросив, кто пожаловал к нему. Словно два локомотива, в неё вломились двое здоровяков. Они были так угрожающе внушительны, что подавляли одним  только видом. Вслед за ними вошёл степенный Виктор, с каменно-грозным выражением лица, напоминая босса гангстеров американских боевиков. Сергей ничего не успел понять, как его схватили железные руки и вдавили в кресло. Виктор придвинул стул и сел напротив.

- Старые знакомые, - ухмыльнулся Сергей.

Лёгкий шок он испытал от неожиданности, но при виде Виктора, который патологически не мог пробудить в нём страха, Сергей готов был потешаться над ним, и два мордоворота не остерегли бы его от злого словца.

- Тебя не удивляет мой визит? – спросил Виктор, прибавляя металла в голосе и вынимая сигарету.

- Здесь не курят, - осадил его Сергей.

Ухмылка Виктора играла на грани злобного оскала.

- Считай, что моё появление – это шанс, который я тебе даю, надеясь спасти твою шкуру, - произнёс Виктор медленно, ударяя интонацией в конце каждой фразы.

Так же неторопливо он задымил сигаретой. Сергей отрезвел, поняв, что появившийся враг может проявить не только психологическую атаку. Угловатые лица накачанных братков напряжённо и угрожающе застыли. Эти были кувалдами в сравнении с теми колотушками, которые тогда в подъезде передали лишь привет от Виктора.

- А ты даже не можешь оценить моё великодушие, - сожалел Виктор, как могильщик о покойнике.

- Хорошо, какова цель визита? – спросил Сергей смиренно.

- А ты догадайся с первого раза.

- Она сама всё рассказала?

Изнемогающий взгляд непрошенного гостя.

- Хорошо… Раз так дело обернулось… Я верну твои деньги. Часть, правда, я истратил, но это не беда, верну…

- Когда ты вернёшь оставшуюся часть?

Сергей поднял глаза, что-то подсчитывая.

- Месяца через три…

- И плюс проценты, - добавил Виктор твёрдо.

- что за проценты?

- Я тебя ещё должен и правилам учить? Накладные расходы. Вот им заплатить за работу. Плюс моральный ущерб. Не знаешь, как долги отдают?

- И какие же проценты?

- Половина от всей суммы.

- Это нереальные условия.

- Это справедливые условия. А ты не воруй. Восемьсот плюс сорок, итого твой долг – ровно миллион двести тысяч баксов.

- Я не ослышался? Миллион двести?

- Ты не ослышался.

- Ты что, сбрендил?! – изумился Сергей. – Там было только двести!

- Ты меня не учи, сколько у меня было бабок.

- Так, ты любую цифру назовёшь?!

Они впились друг в друга свирепыми взглядами, как два хищника в кровожадном споре за добычу.

- Постой… постой… Я всё понял, - осторожно отступил Сергей, - Это она нас надула… Она передала мне только двести… У меня было лишь одно намерение: наставить тебе рога, а идею обокрасть – она подкинула… давай поедем к ней и хорошенько разберёмся.

Виктор потупил свой сумрачный взгляд в какую-то точку на стене, будто ждал оттуда разгадку.

- Кто-то из вас нагло меня дурачит, - он перевёл свой стеклянный взгляд на Сергея.

- Она с самого играла с тобой. Если бы ты знал, как она о тебе отзывалась в твоё отсутствие…

- Заткнись, - хладнокровно одёрнул его Виктор. – Я с ней разберусь ты будешь за своё.

Сергей заподозрил что-то неладное.

- Кажется, мне всё ясно. Ты её выгнал, не успев всё как следует выяснить. Её и след простыл, да? Так, или нет?

- Это не твоя забота. С ней будет отдельный разговор. Я пока решил, что весь долг за тобой. А сейчас гони то, что у тебя есть.

- Ты плохо узнал её, Виктор. Такую стерву ещё поискать. 

- Ещё одно твоё нехорошее слово и тебя будут соскребать со стенки, - проговорил Виктор настолько спокойно, что невозможно было пренебречь его словами.

- Тогда ты не получишь денег, поскольку они хранятся в ячейке банка на моё имя.

Около часа ушло на то, чтобы они съездили в тот банк, где Сергей абонировал ячейку для денег, вернув Виктору сто восемьдесят тысяч. Оставшаяся сумма находилась на депозитном счёте в его банке, которую он обещал отдать в ближайшие день два.

- Вскоре я наведаюсь к тебе ещё раз и окончательно скажу, сколько ты мне должен. И предупреждаю: не вздумай бегать от меня, - пригрозил Виктор на прощанье.

- А если всё-таки ты не найдёшь её?

- Тем хуже для тебя, - Виктор похлопал Сергей по плечу и исчез, оставив стойкий могильный холодок в душе, как напоминание о том, что жизнь кончается смертью.

 ***

- Да, - Сергей поднял трубку уже в своём отдельном кабинете.

- Привет…

Звучал неуловимо знакомый голос. Ба!!! Да это же Ирина.

- Не узнаёшь?

- Теперь узнал.

- Удивлён?

- Ещё бы! Ты играешь с огнём, - у Сергея почему-то не было сейчас ненависти к ней.

- Кого это ты называешь огнём? Себя? Или Виктора?

- Скорее Виктора… Хотя если ты и мне попадёшься, то тебе несдобровать.

- Какие вы, мужики, грозные против слабой, беззащитной девушки…Ты ведь решил меня обмануть. А получилось наоборот. Не рой другому яму – сам в неё попадёшь.

- Ты. Конечно. Всё очень хитро обыграла, но ведь Виктор рано или поздно тебя найдёт.

- Он к тебе уже приходил, да? – её голос уверенно порхал в высотах насмешливой интонации. – Держу пари, ты наложил в штаны и поклялся вернуть украденное, да ещё с процентами. Скажи, что не так!?

- А ты думаешь, что выйдешь сухой из воды?

- А мне-то что? Я ему ничего не должна. И кто такой вообще этот Виктор? Мошенник?! Я, в отличии от тебя, не зря провела несколько месяцев в его фирме и кое что знаю про его тёмные делишки. Знаю, как он нажил первоначальный капитал, толкая государственные квартиры за взятки. И страховую компанию привлёк к  махинациям к строительству социальных объектов. Он посредник по откатам.  Знаю, в каком заграничном банке его счета, на которые он незаконно переводит валюту. Хочешь, подарю тебе этот компромат? Он от нас и отвяжется.

- Ты сама попробуй.

- Меня он слишком нервно воспринимает. А ты можешь договориться с ним как мужчина с мужчиной.

- нет уж, не хочу путаться с тобой.

- Тогда будешь путаться с ним. А он с тебя не слезет. Помяни моё слово. Он заставит платить тебя то,  чего ты не должен. Или, того хуже. Возьмёт тебя в оборот с помощью шантажа. Он как спрут.

Пауза. Сергей не успевал переваривать изумление от её прозорливость или её знания дела.

- Решила поиздеваться надо мной?

- Нет, нисколько. Я вполне серьёзно. Хотя компромат может и бесполезен или даже опасен. Есть другой вариант…

- Какой?

- Твою линию не прослушивают?

- Нет.

- Можно просто избавиться от него.

- Как это? – недоумевал Сергей. 

- Ты что, вчера школу окончил? Он не такая и важная птица, общественного резонанса не будет, и стоит недорого – он ведь ездит даже без охраны.

- Ты с ума сошла?! – возмутился Сергей, поняв, о чём речь. – Ну и редкая же ты стерва!!!

В трубке зашумели частые, прерывистые выдохи – злобные смешки гадины, ведьмы под привлекательной внешностью; вот-вот мог бы зарычать судорожный металлический голос из мрака – истинный голос зверя. Но нет, всё тот же звонкий, насмешливый голосок:

- Как знаешь. Я тебе пыталась жизнь облегчить. Считай, что я тебе ничего не говорила. Но ты ещё не раз вспомнишь про мою идею.

- Как ты меня нашла? – спросил он уже в пустоту.

Онемевшая рука всё ещё держала трубку около уха, в котором выли прощальные гудки, одновременно играя гимн женскому коварству.  Жутковатая дрожь пробежала по телу Сергея, от неё его душа будто съёжилась.

 Он пытался убедить себя, что это шутка, пусть и злая. Но в его голове никак не укладывалось, что обольстительная Ирина, подарившая ему ночь, которую он пожизненно будет помнить с наслаждением, стала бы подбивать его на убийство. То, что она обвела его вокруг пальца с кражей, в чём он и сам был виноват – нечего зариться на чужое добро, - беспокоило своими последствиями, а не первопричиной. Ловко она его обставила, ничего не скажешь. И если бы на него не свалилось столько неприятностей после этого, то он бы даже восторгался её изобретательным умом. Но убийство… Его коробило от одной мысли, что женщина желает убийства. Мужской природе свойственен инстинкт смерти. Он – охотник, воин, убивая, он утоляет азарт и выплёскивает избыточную энергию. Но когда женщина подстрекает его к этому, она навлекает омерзение и презрительную ненависть, какую только может навлечь слабое существо, вознамерившееся пролить кровь в отместку за свои гноившиеся обиды и оскорбления. Сергея приводило в бешенство её подстрекательство к тому, чтобы он стал палачом по её приговору.

Он не мог совместить её восхитительный облик с такими гнусными мыслями, которые придавали её чертам зловещую сущность. Но сила её очарования была столь велика, что его чувственная сторона тиранила сознание: он искал оправдания в её страхе перед местью Виктора. Он хотел, чтобы именно так и было, чтобы остаток пленительного чувства к ней не исчезал.

Позже он поймёт, как она была права, и жутковатая сейчас мысль убить Виктора превратиться в навязчивую идею.

 

Глава 7

Виктор явился к нему через неделю, вёл себя как хозяин положения – властно и навязчиво. Сказал, что прощает проценты. А возьмёт только украденное, то есть восемьсот тысяч долларов. Ничего себе заявка?! Значит, эта стерва Ирка безнадёжно затаилась где-то в микроскопической норе гигантского столичного муравейника. Сергей, разумеется, возражал. Виктор пригрозил испортить для начала его финансовую карьеру, открыв факт воровства. Но под этой угрозой намёками сквозила другая: в нашей стране, мол, головой отвечают и за меньшие долги. И чтобы не возиться, Виктор-де готов с лёгкостью перепродать долг любому уголовному авторитету.

- С моей зарплатой я буду рассчитываться с тобой лет сто как минимум. А ты хочешь получить всё сразу. Где я возьму такую сумму? – безысходно злился Сергей.

Виктор впился в него маленькими острыми глазками удава.

- Послушай, я ведь не беру с тебя проценты. А если я уступлю твой долг другим, они включат счётчик.

- Виктор, объясни, где я наскребу такую сумму?

- Что ты заладил, как испорченная пластинка? Где я возьму такую сумму? – передразнил его Виктор. – Ты работаешь в банке, а не в бане. И не на самой последней должности. Пошевели мозгами, - наседал собеседник.

«Она была права, - с горечью вспоминал Сергей Ирину, - и почему я отказался убить этого паразита?». 

- Ну не грабить же мне банк? – нервно брякнул он.

- Мелко плаваешь. Если у тебя нет никаких соображений. Я могу подсказать, - пёр Виктор с нарастающей наглостью. Расскажи, чем занят твой отдел.

Преодолевая злобу, Сергей стал объяснять:

- Инвестируем строительство жилья.

 Сначала непрошенный гость слушал внимательно, потом его глаза стали равнодушно блуждать.

- То, что ты рассказал, - обычное дело. На этом состояние не сколотишь, - заключил Виктор, всё увереннее вживаясь в роль босса. – У меня есть одна идея и некоторая почва для её реализации. Дай лист бумаги.

Сергей торопливо и беспорядочно шарил по веем ящикам в поиске завалявшегося листка.

- В твоей схеме «кредитор – заёмщик» не хватает страховой компании, - утверждал Виктор, энергично накатывая ручкой небрежные схемы на клетчатом листке. – Она может страховать проценты по кредитам и сам кредит, когда нужно. Это разумно. Твоя толстозадая директриса не станет возражать. Но это для начала. Потом к тебе обращается некая подставная фирма, подконтрольная моим знакомым, за кредитом для реконструкции какого-нибудь объекта, скажем, универмага. Банк выделяет кредит с большой охотой при страховке процента, а тем более при страховке всего кредита – то или иное зависит от варианта нашей небольшой афёры. Указанная фирма приобретает по завышено цене какую-то недвижимость, заметь: приобретает у своих же, а потом отказывается от кредитных обязательств или вообще исчезает.  Страховая компания возмещает проценты, а банку достаётся этот объект как залог, и при этом соблюдаются все законные формальности. Есть и другой вариант, с более высокими ставками, но грубый и рискованный. Он возможен только один раз: заёмщик берёт кредит и просто исчезает. – Виктор отбросил ручку и самодовольно закурил.

- И тогда ты обдираешь банк и свою компанию, - резюмировал Сергей с сарказмом.

- Страховая компания признаёт себя банкротом, - собеседник сморщился, как бы от струйки дыма.

- А моё изуродованное тело найдут в канализационном колодце, если вообще найдут, - добавил Сергей.

- Вот поэтому ты и должен держаться меня. Я ведь не сам по себе, - многозначительно изрёк Виктор.

- И банк не сам по себе.

- Разумеется. Я, кстати, навёл справки о его руководстве. Там все аферисты, особенно твоя любовница. Хочешь, поведаю, как она легализует теневой капитал с помощью липовых векселей? Могу открыть тайну и о подтасовке счетов, благодаря чему кормятся некоторые чиновники, обирая наивных вкладчиков. И ещё много всего про эту кухню надувательства. А главное, что я тебе скажу: в этом банке уже нет единого контроля, он напоминает систему циркуляции денежных потоков, в которой много дыр. И мы проделаем свою, пока банк окончательно не пошёл ко дну. А ты молодец! – воскликнул вдруг Виктор весело, откинувшись на спинку кресла. – Здорово зацепил эту толстушку. Может, ты её склонишь на нашу сторону?!

Сергей тёр подбородок. Добродушие собеседника было лаской удава, у которого текли слюни при виде сдавливаемой им жертвы.

- Две-три такие сделки и ты не только со мной сочтёшься, но и сможешь открыть свой банк… Если захочешь. – Сергей заинтересованно взглянул на собеседника.  – Да…да… будешь получать свою долю. Не думай, что я не умею делиться.

Сергей вдруг ощутил весь ужас своего положения: втянись он в эту афёру – и ему конец. С его помощью они, то есть те, чьей пешкой был Виктор, вытянут из банка деньги, а потом просто убьют его. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать это.

Если Виктор предлагает такой дерзкий план, то за его спиной стоят крутые ребята, и тогда у Сергея нет выхода: они его шлёпнут и в том, и в другом случае. Как пить дать. Может быть, он блефует? Собрал двух-трёх бандитов и решил наехать?

Но ведь у Ольги тоже есть «крыша», которая легко отстреляет этих вольных рэкетиров. Виктор явно птица не того полёта, чтобы самостоятельно идти на такой риск.

Надо его прощупать.

- Знаешь, Виктор, лучше я отдам тебе долг. Буду выплачивать каждый месяц, года через три, а может и раньше, расплачусь.

- Это ты так хочешь, дружок. Если всю сумму ты отдашь в течение недели, тогда я спишу долг. А ждать три года не могу. Максимум – три месяца. Плюс валютный процент, как в твоём банке.  

Лицо Виктора снова озлобилось

- Ты ставишь невыполнимые условия, - противился Сергей.

Виктор закатил глаза, его пальцы застыли над пачкой сигарет – думал, начинать ли ему новую сигарету или оборвать разговор на ультимативной ноте.

- Мы пошли уже по второму кругу. Мне это надоело. Или ты выполняешь мои условия, или я встаю и ухожу. Мой уход – безнадёжный диагноз для тебя.

Он протянул руку с сигаретами в карман, показывая, что уходит. Его манеры с угрожающей лаконичностью убеждали, что он не шутит.

- Но моя начальница… как бы она не впадала от моего члена в экстаз, прикончит меня, когда раскусит, а это так или иначе произойдёт, - отчаянно воскликнул Сергей и пододвинул пепельницу ближе к гостю.

Виктор опустил пачку сигарет в карман, взглянув на Сергея строго и предупредительно. Тот дал слабину и, чтобы потомить его, выдержать в нём страх, с минуту молчал с каменно-демоническим выражением лица.

- На первой же махинации они меня засекут.

Свой страх Сергей перевёл в спокойно-иронический тон, обнаружив в себе способность управлять своим состояние сообразно обстоятельствам. Виктор не спешил доставать пачку сигарет.

- Ты плохо знаешь свой банк, - тихо и медленно начал он, нехотя продолжая разговор. – У него нет криминальной «крыши». У него ментовская «крыша», самая ненадёжная. А тебе я не предлагаю нарушать закон. Формально они ничего тебе предъявить не смогут. – Виктор сделал паузу. – У нас пока ещё можно надувать, не нарушая закона. Нужно пользоваться шансом, как это делает твоя шустрая любовница. Она помогает обогатиться некоторым чиновникам. Её пирамида может совсем скоро рухнуть, а нам бы успеть отхватить свой кусок. К тому же давно идут слухи, что будет финансовый кризис.

- Эти слухи всегда идут…

- Правильно. Это как крики о пожаре, которого нет, но который может случиться в любой момент. Как в притче. Вот и сейчас говорят: кризис, кризис. А его нет и нет, все успокаиваются. Но потом находятся какие-нибудь Моргулис с Рабиновичем и в выгодный для себя момент дёргают за ниточки, и вся финансовая система разрушается как карточный домик. Среди головешек прогоревших банков до нас не будет никакого дела.

Рассуждения Виктора поразили Сергея, кроме того, льстили ему, - нечто похожее думал и он сам. Он вспомнил свой разговор с Ольгой, где высказал ей подобную мысль, которую она  - сейчас он только ощущал интонацию её ответа и понимал её смысл задним умом – отвергала с пренебрежительной холодностью, как бы скрывая болезненную правду.

Но ведь, в конце концов, она создала отдел для кредитования производства? Впрочем, этот отдел казался утлой спасательной шлюпкой на один огромный корабль, плывущий в опасном океане биржевых спекуляций.

- Виктор, а под чьей «крышей» ты работаешь? – спросил осмелевший Сергей.

Наконец-то Виктор снова потянулся за сигаретами, лицо его выразило миролюбие.

- У меня надёжная опёка. Но имён я тебе не назову – так для тебя безопасное. Узнаешь, когда станешь совсем своим, - подобие добродушной улыбки скользнуло по его лицу. – А чтобы тебе быть уверенным, что я имею дело с серьёзными людьми, проведи первую сделку. Получишь высокие комиссионные – тридцать процентов.

Бандиты и жулики всегда заманивают жирным куском, - будят азарт и алчность. «Быть своим» - значит «быть повязанным», войти в их круговую поруку.  Но отказаться Сергей не мог хотя бы потому, что уже подал знак согласия. «Если уж и получить пулю, - думал он, - то лучше потом. Тем более отсрочка обещает быть роскошной и увлекательной. А может, и повезёт – не убьют, выкручусь».

Он почувствовал, что голос страха умолк в нём.

Побагровевшее лицо выдало его, азарт пьянил его, в нём, как в вине, растворились опасения и неприязнь к Виктору. Это будоражащее кровь чувство авантюры ему уже было знакомо, он, как зверь, испробовавший свежего мяса, не мог забыть его вкуса и предпочёл бы этот вкус всему остальному. Неодолимая сила влекла его к таинству мошенничества, к его скрытому и холодному ликованию,  к торжеству могущества, которое ощущается в пугливом роптании непосвящённых перед воображаемой силой всего загадочного и тайного. Опостылевшая внешняя жизнь не давала и капли таких высоких и озаряющих ощущений, по которым исстрадалась его импульсивная натура.

- И самое интересное, - продолжал довольный Виктор, - прикрытие у нас такое, что никто из её окружения не рыпнется.

Ещё некоторое время они оговаривали кое-какие детали, и, когда Сергей получил удовлетворительные ответы на свои вопросы, они ударили по рукам и разошлись в приподнятом настроении почти как приятели.

***

Мошенничество шло  с размахом: показав Ольге возвратность первых кредитов, Сергей уже без особого труда получал её подпись на следующие кредиты, намного превышающие предыдущие и уплывавшие безвозвратно. Срок погашения ворованных займов совпадал, так что разоблачённый Сергей отвечал бы за всё сразу. Семь бед – один ответ.

Но до этого было ещё далеко. А пока его с головой увлекла страсть к махинациям, последствия его не пугали: разве полезут в голову мысли о последствиях, когда ты открыл нетронутый рог изобилия, когда ощущаешь себя некоронованным королём среди остальной мелкой братии, не представлявшей, какие афёры проворачиваются у неё под носом. И как все они изумятся о твоей головокружительной изобретательности – не это ли станет своего рода триумфом?! «Алтынного вора вешают, а полтинного чествуют».

Не теряя денег и времени, Сергей заложил фундамент особнячка в пригороде, - не сказать, что хоромы для вельмож, но вполне под стать покоям нынешних барышников, - вывел кирпичные стены, возвёл крышу и вскоре понял, что стал заложником этого прожоры, за которым уже не поспевал денежный ручеёк: ненасытно требовали бесконечной отделки и меблировки  апартаменты. Алчный Виктор теперь в его глазах осторожничал, а запросы стройки росли и росли.

Сергей смекнул – а чего бы ему не вскрыть золотоносную жилу обособленно, только для своих потребностей? Да кроме дома-то ему ещё нужно и капиталец кое-какой сколотить. И он стал действовать на свой страх и риск, так же успешно, как и во всём остальном, набрав пару единомышленников из своего банка и одного перебежчика от Виктора. Тут и случай ему в подмогу: Ольга зачастила в заграничные командировки, назначая вместо себя Щеглова. Окружение воротило нос, косило взгляды, злопыхало за спиной, но Сергей – знай себе подписывал надувательские контракты.

Но вот однажды, перед самым обеденным перерывом. Ему неожиданно позвонил Виктор.

- Я тебя жду у входа в своей машине, - говорил он так, будто дело не требовало отлагательства ни на минуту.

- Что случилось?

- Подходи, всё объясню.

Недоумевая, Сергей вышел из банка и заметил в машине Виктора на переднем пассажирском месте бесцветный бобрик незнакомца средних лет, высокого, безразлично и устало накренившего голову набок. Сергей сел на заднее сиденье, голова под бобрик лениво выпрямилась.

- Это мой знакомый, он хочет с тобой переговорить, - бегло объяснил Виктор, будто предстоящий разговор его уже не касался.

- Значит, ты тот самый Щеглов? – произнёс незнакомец с хрипотцой, как будто только что проснулся. – Меня зовут Вася.

- О чём пойдёт речь, Вася? – нервно спросил Сергей, чувствуя неладное.

- Речь, браток, пойдёт о том, как ты достал самогонный аппарат и втайне от нас приторговываешь готовым продуктом, - собеседник говорил медленно, с паузами между словами.

- Что за афористичность такая? Могу я узнать, с кем вообще имею дело? – раздражение у Сергея нарастало.

- Ты уже давно имеешь с нами дело… а я тот человек, который очень многим нужен, уважаем, и многие мне обязаны… И не учтиво со мной разговаривать нельзя, - Вася сделал паузу и вздохнул так, будто сожалел о наглости собеседника. – Такого уговора не было, чтобы ты открыл предприятие без нашего ведома. Я буду лаконичен: чтобы между нами исчезло недоразумение,  ты оставляешь себе обычную долю от того, что заработал втайне от нас, а остальное вернёшь нам.

Затылок незнакомца подёргивался в унисон речи. Как хотелось заехать чем-нибудь тяжёлым по этому наглому затылку!

- Это невозможно. Все деньги уже разошлись, - спокойно признался Сергей, понимая, что отпираться перед бандитами бесполезно.

- Тогда мы запишем тебе это в долг. – Чем твёрже у Васи-рекетира была интонация, тем тише голос. – Твой недостроенный дом в Раменском нас тоже устроит… Но, я надеюсь, ты ещё заработаешь.

- Боюсь не оправдать ваши надежды… Я как шило в мешке… Максимум три месяца – и меня разоблачат…

- За три месяца сколько ещё бабок можно нарыть? О том, что тебя раскусят, можешь не беспокоиться. Мы тебя в обиду не дадим. В своё время мы предложим банку свои услуги, и он станет нашим партнёром. Если хорошо себя проявишь, пойдёшь на повышение. Мы умеем ценить способных людей… Только обдирать его как липку мы уже не позволим, - объяснил Вася всё так же лениво.

Сергей не имел недостатка в честолюбии и мог бы перещеголять любого записного карьериста, но оно в нём не шевельнулось от их посулов. «Уж я догадываюсь как вы повышаете – очень высоко. К самому Отцу Небесному».

- Хотелось бы верить! – насмешливо заметил он.

- Да ты что, брат, до сих пор ещё не понял, что мы не бросаем слов на ветер?! – ухмыльнулся собеседник и переглянулся с Виктором, у которого на запечатанном лице наконец-то растянулась резиновая улыбка. – Мы своих обязательств не нарушали, а ты в благодарность решил нас надуть, - его голос повысился и зазвучал пронзительно угрожающе. – Работай как и раньше. Люди Виктора подойдут к тебе на днях с двумя контрактами, протолкни их, - велел этот Вася. – Было бы ещё на пользу дела, если бы ты информировал нас о финансовом состоянии банка. Потому что нас не устроит, если банк разориться до того, как мы об этом узнаем. Ещё раз попытаешься наколоть нас – второго шанса исправиться мы тебе не дадим.

Сергей покинул их с тошнотворным чувством ужаса: он безнадёжно попал к чертям в омут, и разделяемый с ними риск и их поддержка – фикция, до тех пор, пока не наступит развязка. Интонация этого Васи с ясностью подтверждала, что Сергея держат за лоха, и когда афёра раскроется, его подставят первым. Слабое или неразвитое желание рождает сильные инфантильные иллюзии. Настоящее желание – яростно, но искусно и осмотрительно, оно должно выплавиться из руды увлечённых мечтаний в раскалённом горниле жизни, оно пройдёт закалку предвкушения, прежде чем станет острым оружием в руках судьбы.  Но оно может перейти в губительный водоворот  навязчивой идеи – от неистового презрения к условиям, которые не дают желанию осознать самой себя, истинно оно или просто иллюзия.

Сергеем до сих пор двигала воображаемая честолюбием картина, на которую недооценённая опасность  заманчиво накладывала  свои тени, но сейчас этот узор иллюзий неумолимо разъедался ужасом, как серной кислотой. В нём поселился постоянный страх, будоража в нём картины того, как может выглядеть его собственная смерть. Сознание протестовало против этого, он ощущал, что его органы внутренней секреции выделяют один лишь адреналин.

 ***

Он вернулся в свой кабинет. Многие сотрудники ушли на обед, другие закрылись в своих пластиковых каморках с люминесцентными светильниками разогревать супы в стаканах, кипятить воду, наворачивать крутые яйца и плотные ленивые бутерброды, чтобы потом, дабы не заснуть от тоски вялотекущих обязанностей под трубно усыпляющую работу желудка, предаться пустой язвительной болтовне. Какая пошлая и гнусная идиллия на фоне бушевавших в его душе страхов!

Раздался телефонный писк, нахально пробудивший Сергея от задумчивости. Он лениво взял трубку.

- Ты ещё не умер там со скуки?! – прорезался щебечущий голос Карины.   

Ну и денёк выдался! Сколько событий за последние полчаса.!

- Это моя работа, - ответил Сергей растерянно.

- Я бы такой работы не вынесла. Однажды я провела  там пару часов, среди этих кислых клерков, так мне показалось, что я разгрузила вагон кирпичей, - под её привычной развязностью проступало заискивание.

 Его ничуть не злило, что она нарушила табу обращаться к нему по какому-то бы ни было поводу. Напротив, сейчас она – как лучик света в тёмном царстве, и если будет предлог, он отправиться к ней и совратит её, - и к чёрту все последствия! Пусть Ольга узнает об этом, чем раньше, тем лучше; он приблизит неизбежную кульминацию, ожидание которой, кажется, затянулось.

- Я вот зачем звоню… У меня нет денег, а мать приедет нескоро… Не мог бы ты мне одолжить?

- Если твоя мать об этом не узнает, - спокойно согласился он.

- Здорово!!! – радостно вскрикнула она. – Чтоб мне сдохнуть, если она узнает. Когда встретимся?

«Да она сама набивается?! – И придумала же такой предлог – вот плутовка!».

- Я заеду после к тебе после работы.

- Отлично.

Она распахнула перед ним дверь – в шортах, белой маечке на голое тело, в шлёпанцах на босу ногу, челюсти неутомимо раскатывают и месят жевательную резинку. Сергей переступил порог.

- Проходи, хоть чаю попей, что ли…

В гостиной уже стояли чашки, сахарница, открытая коробка конфет. Мурлыкая что-то под нос, она поставила чайник, вернулась. Села на диван, подобрала одну ногу под другую, выставив перед ним бледную, как воск, ступню с розовеющей пяткой и пухлыми, как лепестки, пальцами, которые отсвечивались на бронзовых ляжках.

- И какая сумма тебе нужна? – Сергей потянулся во внутренний карман за портмоне.

Она вытянула два пальца и шевелила ими.

- Две тысячи? – недоумевал Сергей.

- Не-а… две сотни… баксов.

- Всего-то?

Она приняла купюры с гримасой признательного смущения, поблагодарила, просияла и сунула деньги в карманчик шорт.

Стали пить чай, она раскусывала конфеты, не глядя, с ликёром они или с помадкой. Если попадался ликёр, он вытекал на губы, он втягивала его, облизывалась, но он всё равно пачкал подбородок, тогда она размазывала его рукой и виновато поглядывала на Сергее улыбаясь. Ликёр капнул на её ногу.

- Ох чёрт! Какая я неуклюжая, - виновато проронила она, ища на столе салфетки. – Куда же они подевались?! Да их и не было… 

Сергей придвинулся и прильнул губами к запачканному ликёром месту. «Ах, - вздрогнула она, - какой хитрец!». Он хотел узнать аромат её шелковистой смуглой кожи : сладковато-тёрпкий, как у какао с привкусом персика. Он стал стягивать эту мини-маечку.  Карина поддалась, подняв руки, как пленник, но ласки с её вишнёвыми сосками  на налитой груди не особенно забавляли её, он торопилась к кульминации акта – видно, видно сверстники не баловали её прелестями игривых ласк… Впрочем, и неискушённая она доставляла немало наслаждения.

С того дня их тайные встречи стали регулярными.

 

Глава 8

Произошло то, что все ожидали, о чём все говорили, но к чему не были готовы.

Крах!!! Финансовая катастрофа!!! Легкомысленное правительство отказалось платить проценты по своим займам. Некогда счастливые держатели государственных облигаций взвыли: их богатство в мгновение ока превратилось в шелуху, в макулатуру. В ворох осенних листьев – хоть сметай их в кучи и жги осенние костры. Все запоздало ринулись искать защиты у доллара, а он, как всегда, ускользнул и норовисто подскочил в три раза, и дела ему нет до чужого слюнтяйства.

С горькой иронией и ожиданием грозы Сергей наблюдал за переполохом в банке. Он оказался злым прорицателем – и к своему несчастью тоже: это был и его конец. Роковая судьба сорвалась с крутой вершины и двинулась лавиной. Уже были её первые жертвы: ещё день назад преуспевающий махинатор Игорь Константинович сейчас выглядел сам не свой, лица на нём не было, будто похоронил самую дорогую мечту своей жизни – стать богачом, чтобы его никогда не бросали женщины. Несчастный, ведь он ничего не имел, кроме этого, даже жены.  «Эй, люди!!! – хотелось крикнуть Сергею. – Приглядывайте за ним, а то он запрётся в сортире и повеситься на своём шёлковом галстуке от Версаче!».

Лучше не попадаться Ольге Николаевне на глаза, поэтому подчинённые и прячут взгляды, боятся как бы не окаменеть передней, как перед злыми чарами мифической Медузы Горгоны. Дело дошло до Сергея – она позвонила, строго наказала прекратить текущее кредитование  и подготовить отчёт по всем кредитным сделкам. Судя по её немилосердному тону, она и любовника не прочь отправить на гильотину, припомнить ему, как он предрекал этот крах. А что будет, когда она узнает о его масштабном жульничестве, о его увлечении дочерью? А и чёрт с ним: семь бед – один ответ.

Но срок погашения кредитов пока не наступил,  и всеохватывающая финансовая буря Сергея пока не затронула.

На выходные Ольга не пригласила его к себе, и он отправился к её дочери.

- Вставай, сколько можно валяться? – толкала его Карина. – Как сурок… Днём спишь, ночью спишь.

- Но я же не спал ночью, - пробормотал Сергей.

- А что же ты делал?

- Вот тебе и на! По-моему, я всю ночь трудился. Ты разве не заметила? – стонал Сергей, преодолевая тяжёлую сонливость.

- И это называется трудился?! Ты прохрапел всю ночь. Что будет с тобой в сорок лет? Вставай, я приготовила тебе на завтрак омлет, - тормошила она его.

Желудок голодно пробурчал и прогнал сон. Умывшись, Сергей вышел из ванной. В эту минуту раздался звонок в дверь. Карина крикнула из кухни, чтобы он открыл. Сергей открыл дверь и замер: на пороге стояла Ольга. Секунду она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

- Вот, значит, где ты обитаешь, - тихо сказала она. Лицо её будто стало рассыпаться, вытянулось и побледнело.

Сергей онемел, как вор, пойманный с поличным. Ольга быстро сменила гримасу – зло сморщилась и уверенно вошла в прихожую.

- Мать, это ты, что ли? – для Карины будто ничего не происходило. – тебя удивляет. Что он у меня? Должна признаться, что он спит со мной не первую ночь. И, судя по твоему настроению, ты бы растерзала его на месте. Но имей в виду: мой будущий ребёнок может остаться без отца, - бормотала она с весёлой невинностью.

Она ничего ему не говорила о ребёнке! Сергей чувствовал себя так, будто его крупно провели, заманив в мёртвую западню. Его лицо исказилось от внутренней ярости. Но всем аферистам свойственно лицедейство, и в следующую секунду он высказал своё пренебрежительное равнодушие к сцене, как бы говоря: вы, мол, тут, бабы, сами разбирайтесь, без меня. Ольга ещё озлобленнее уставилась на дочь.

- Знаешь, что я тебе скажу, дочь?!  Дурью ты маешься. От безделья совсем ошалела. А ты, чтоб духу твоего не было около моей семьи!!! – указала она пальцем на Сергея, отвернувшись со страдающе брезгливой гримасой. – Завтра же будет готов приказ о твоём увольнении.

Гром прогремел. Его роль сыграна. Пора опускать занавес над их семейными распрями, оскорблениями и претензиями к нему.

- Что ты ищешь? – обеспокоилась Карина, не находя в нём солидарности. - Носки твои я бросила в стирку.

- Вот даже как? Ты ему уже и носки стираешь? – злобно произнесла Ольга, тщетно пытаясь ухмыльнуться и пожирая блестящими глазами дочь.

- Представь себе, мама, - с чувством самолюбивого возмущения ответила Карина, что сбило ненависть Ольги, и она с досадливым выражением лица ушла на кухню.

Сергей надел туфли на босу ногу. Последние секунды его пребывания отмерял мерный стук каблуков Ольги, доносившийся из кухни.

Карина не отводила от него отчаянного и страстного взгляда, и тогда до Сергея дошло, что ему нельзя просто так уйти, хлопнув дверью. Если Ольга решит отомстить ему за измену, а хуже того – за крупные хищения, которые вот-вот обнаружатся, то только Карина сможет спасти его. Нужно было изобразить любовную привязанность, страдающую от столь враждебного стечения обстоятельств, но остающуюся чистой и только укрепляющую свою силу. Лицо Сергея смягчилось и расплылось в гримасе вины и желания утешить любимую. Он протянул руки. Они обнялись нежно, он поцеловал её щёку, она подняла на него благодарно-восторженные глаза, в которых возбуждённая надежда смешалась с опасением испытать хотя бы намёк на разлуку. Она потянулась к нему, чтобы поцеловать в губы. Сергей легко достал другую ужимку – лицо его стало заговорщическим, он приложил палец к губам и произнёс спокойно и настолько громко, чтобы голос его был услышан на кухне:

- Я ухожу. – А на ухо шепнул ей: - Чтобы потом вернуться…  Вот всё и  разрешилось, и это к лучшему… Я тебе позвоню.

 ***

Преемник Сергея, много лет проработавший с Ольгой, появился в её кабинете по чрезвычайному делу.

- Смею вам сообщить, Ольга Николаевна, что ваш протеже Щеглов, которого вы вовремя уволили, оказывается, наглый мошенник…

Ольга подняла на него взгляд, но не столь изумлённый, как ожидал собеседник. Она уже убедилась какого змеёныша пригрела, и что он там ещё мог натворить – это уже вопрос количества, а не катастрофы, катастрофа и так уже произошла, и с банком, и с её личной жизнью. Оставалось считать только потери.

- На много он нас обокрал? – спросила она удручённо.

- Достаточно, - с возмущением собеседник назвал сумму. – Ни один кредит, который прошёл через его руки, похоже, мы не вернём.

Подчинённый вопросительно смотрел на неё, зная, что его начальница – «железная леди» и умеет принимать быстрые и жёсткие решения, какие сейчас и были нужны.

Новость о мошенничестве её любовника, как это ни странно, пошло в некотором смысле Ольге на пользу: страдания заглушались хладнокровным гневом Мегеры и необходимостью действовать, чтобы смягчить свой позор. Ольга приложила пальцы к сомкнутым губам, лицо её выразило суровую задумчивость, выдававшую в ней волю сильной женщины.

- Вернём, - твёрдо возразила она. – Мы выясним его сообщников или покровителей и выйдем на них. А он лишь пешка, не стоит о нём и говорить. Давай-ка разберёмся во всех его сделках.

С неумолимостью женской мстительности она была одержима покарать своего бывшего любовника за его чудовищную измену, чёрную неблагодарность и коварство корыстного обмана.

***

Сергей тем временем пытался забыться от своих неудач в праздности: приглашал вечером девиц, напивался, вставал после оргии к полудню, освежался в бассейне, а к вечеру – снова  девицы и дым коромыслом.

Он ждал ответа от Васи, обещавшего разобраться и предложить ему какой-нибудь выход.

И вот днём прозвучал назойливый звонок – приглашение к продолжению спектакля после небольшого антракта! Приехали Вася и Виктор.

Вася, как всегда, скромно одетый в куртку и джинсы, развалился в кресле нога на ногу. Виктор – в чопорном костюме при галстуке, напоминая больше секретаря.

- Решение такое. В банк тебе дорога закрыта, - спокойно начал Вася. – Ты плохо обошёлся с Кузнецовой. А поскольку она теперь наш партнёр, то мы хотим устранить все недоразумения между нами…

- А мне, значит, отвели роль козла отпущения во имя вашего союза? – заметил насмешливо Сергей.

- Выслушай сперва… Ты должен вернуть всё, что успел отхватить в банке.

- Значит, свою долю украденного вы уже вернули? – продолжал язвить Сергей.

Вася зло блеснул взглядом, но лицо его не шевельнулось.

- Какую долю?! Чего ты мелешь?! Дело провалил ты. У меня лично претензий к тебе нет. Но Кузнецова настаивает, чтобы ты вернул долги, - продолжал говорить он в своей ленивой манере.

- У меня нет денег, - вздохнул Сергей равнодушно.

-  У тебя есть дом, квартира и машина. И ещё сто тысяч «зелени» наличкой. Этого хватит, чтобы уладить дело.

- Какие ещё сто тысяч? Поморщился Сергей.

- Сто тысяч. Мы прикинули, сколько примерно стоит твой дом, и решили, что у тебя должен быть излишек в загашнике.

- Вы меня чересчур грузите. Ещё говорю: бабок у меня нет.

Лицо Васи исказила злобная гримаса, он отвёл свой остекленевший взгляд в сторону и снова направил его на Сергея, напоминая этим движением манёвр  хищника, сделавшего обманный круг и опять набрасывающегося на строптивую жертву, но с другой стороны.

- А ты хорошо поищи. Поройся под матрацем.

- Нет у меня ничего… А уже если вам так приспичило выместить на мне её обиду, то я могу подумать насчёт этого дома. Пусть подавится, - устало проговорил Сергей, будто утомился от прилипчивых визитёров, показывая, чтобы они поскорее убрались.

Сергей дал им понять, что он во всём разобрался: что их наезд на него – лишь незначительная уступка Ольге, которая, кроме этого, ничего потребовать от них не могла. Следовательно, банк уже был под их контролем, Ольга уступила им, и её требование отомстить Сергею для них мало что означает в смысле влияния на банк, - Ольга тоже фигура, сыгравшая свою роль. Они скоро заменят её. Тогда реальность их угроз равносильна силе бандитского слова, которое может быть столь же обязательным, сколь же и обманчивым.  Стали бы они держать того, в ком мало нуждаются и кого намерены сместить? Вероятно, нет, тем более если Сергей докажет им, что они заинтересованы в нём больше, чем в Ольге. Но как это сделать?

- Нечего тебе думать! – Вася резко встал, демонстрируя своё недовольство упорством собеседника. – Готовь дарственные на всю свою собственность. Наш знакомый нотариус оформит договор. И про сотню тысяч не забудь. Неделя тебе срок. Будь здоров.

Визитёры не задержались ни на секунду, ушли, всем своим грозным видом обещая неприятности, если он не выполнит их условий.

***

Ровно через неделю они снова заявились.

- Готовы документы? – нагло спросил Вася с самого порога.

- Готовы. Подождите меня в гостиной. Я оденусь и возьму документы, - сухо сказал Сергей и поднялся на второй этаж.

Он одевался неторопливо, собирался с духом, стараясь в предстартовой суете  не расплескать решимость, которую накапливал для своего дерзкого и страшного замысла. Не, он ни за что не отступит перед ними. Даже интересно узнать: как это убить человека?! Он пытался возбудить в себе презрение к ним, чтобы недрогнувшей рукой нажать на курок.

Он вынул папку из ящика стола и пистолет «Макарова» с глушителем, опустил флажок предохранителя и сунул пистолет за пояс. Прислушался, приоткрыв дверь: они спокойно говорили, значит, были уверены в его капитуляции. Что ж – пора…

- Вот документы, - сказал Сергей хладнокровно и протянул им папку.

Папку почему-то взял Виктор и открыл её, чтобы удостовериться, - роковая дотошность, усыпившая бдительность.

- Всё там есть? – спросил Вася. – А бабки?

- Бабки… - и Сергей потянулся как бы во внутренний карман пиджака.

Потом всё происходило плавно, как в замедленном кино: вжикнул пистолет, лениво выскользнув из-за пояса, и вот он уже смотрит в грудь ничего не понявшему Виктору, который всё ещё с любопытным удивлением моргает своими свиными глазками, - до этого самоуверенного придурка никак не дойдёт, что на него выпал роковой жребий показательно превратиться в труп ради утверждения всей серьёзности происходящего. Сергей нажал раз на курок… второй…третий… всё оказалось очень просто и даже забавно: глухие отрывистые хлопки и мягкие пружинистые толчки отдачи. Жертва дёргается в унисон нажатия на курок, как марионетка, с каким-то приглушённым придыханием, будто кончаясь не от пуль, а от икоты – иэкх…иэкх, - которая гаснет на третьем разе, и жертва обваливается на подлокотник кресла, словно кукловод бросает её как ненужную игрушку. Даже обидно, что так всё быстро закончилось. Не верится, что Виктор уже мёртв.

Резким движением руки Сергей сбрасывает его на пол, чтобы тот не пачкал кресло вязко сочившейся алой кровью, наставив ствол на Васю, который онемело таращится то на чёрное пятнышко ствола, то на его смертоносное действие – на сваленную кучу из мяса и одежды, минуту назад носившую имя некоего Виктора. Сергей с силой ударил тело ногой пару раз, чтобы убедиться, что оно издохло окончательно и не подымится в последних секундах агонии, и не ринется на него, с чем он был знаком  по детективным романам  и вычитанным в каком-то журнале описаниям охотников, ходивших на медведя. Но тело лежало как мешок, и Сергей, всё ещё колебавшийся, а не пожертвовать ли ещё одной пулей в голову, как это делают профессиональные киллеры, решил сэкономить лишний патрон, которых оставалось всего то пять, случись – как раз на этого борова Васю. Да и неприятно было бы увидеть ещё и его вытекшие мозги.

- Видишь? Я не шучу. Так что не рыпайся, - со спокойствием дружеского совета обратился Сергей к очумевшему Васе, чувствуя, как кровь тепло и приятно разыгралась от демонической власти оружия. – Сними осторожно пиджак и ляг животом на пол, руки за голову.

Вася исполнил всё с торопливостью натасканного солдата. Оружия у него не было, только сотовый телефон.

- В том углу рулон плёнки. Возьми и заверни его, - приказывал Сергей.

Труп был ловко завёрнут через пару минут.

- Сядь, - Сергей не спускал с него ствольный глаз смертоносной игрушки. – Кто-нибудь знает, что ты здесь?

- Что именно здесь? Нет никто… - мёртвенно-бледное лицо его раскраснелось, видно, от нарастающей надежды, что у него есть шанс не последовать за Виктором.

- Ты уверен? – Сергей положил на стол сотовый телефон пленника.

- Уверен.  Только мой знакомый нотариус был предупреждён, что я приеду оформить бумаги сегодня…

Его голос вдруг зазвучал с ледяным спокойствием, но это была явная натяжка или маскировочная рефлексия страха, которая тонкой коркой покрывала внутреннюю дрожь.

- Василий, ты, кажется, ещё не понял всю отчаянность моего положения, равно как и зыбкость своей жизни, которая висит сейчас на волоске.  Тебя даже не убедила смерть этого ничтожества? – произносил Сергей с неожиданным красноречием в тоне всесильного судьи, кому суровые обстоятельства оставляют выбирать только между смертью или свободой, в зависимости от чистоты раскаяния обвиняемого.

- Что ты хочешь от меня услышать? – самообладание пленника было на пределе.  

- Во-первых, я хочу, чтобы твои слова не вызывали у меня и тени подозрения в попытке играть со мной, иначе продолжать разговор бессмысленно. Потом ты должен убедить меня, что тебя никто не спохватится хотя бы в ближайшие дней пять; - Сергей кивком указал на телефон. – Ну и наконец, ты должен выполнить мои требования. Выбор у меня, как ты понимаешь, после этого убийства небольшой. Ты ведь свидетель.

Вася схватил телефон и сделал два звонка, с внушительной деловитостью объяснив кому то, что будет отсутствовать по делам примерно неделю.

- Пожалуй, я поспешил с твоей собственностью, - оправдывался он после звонков. – Это она науськала: поставила перед нами условие, сука мстительная. И деньги мне твои не нужны.

- Это бы приказ твоего босса?

- Нет… Это было моё решение, - в его быстром ответе не усматривалось лукавства. – Ни моя «крыша», ни её «крыша» в это не вмешивались… Просто я так решил, чтобы она успокоилась. Но откровенно говоря, с самого начала мне было не по душе, что я пошёл на поводу у этой бабёнки. Не вечно ей сидеть в этом кресле…

Лица Сергея коснулось едва уловимое ликование: его собеседник в пылу оправдательных объяснений выдал то, что плавало в его мыслях и давало существенную зацепку Сергею реально потребовать нечто большего, чем списание долга.

- Скажи, а кто правит твоей «крышей»?- хитро спросил он.

- Зачем тебе? - Вася понял, что сболтнул лишнее.

Сергей зловеще ухмыльнулся и витиевато ответил:

- Я ведь работал под вашей «крышей», а до сих пор не знаю,  кто босс. Вы меня выгнали не по праву, а вдруг я захочу вернуться?

Пленник назвал фамилию Базанов. Это была известная личность в криминальных кругах. Птица, насколько Сергею было известно, не самого низкого полёта.

- Вот я думаю, где гарантии, что ты оставишь меня в покое, если я тебя отпущу? – сухо спросил Сергей.

- Моё слово.

- Плевать мне на твоё слово. Мне нужны реальные гарантии. Я хочу иметь акции банка и даже входить в правление, - твёрдо заявил Сергей.

Вася нагло усмехнулся.

- Ты шутишь? Это невозможно.

- Врёшь. Ты сам проговорился, что уже не прежние хозяева правят бал в банке. Так что я намерен поучаствовать в передела власти в нём с твоей помощью. Я помог вам ослабить банк и выкачать из него не мало, так что имею право на свою долю в этом новоиспечённом пироге.

- Ты что, рехнулся? Не требуй того, что я не могу.

- Но тогда ты просто опасный свидетель! 

Резкий тон Сергея перешёл в яростную решимость, он вскочил с кресла и прицельно вытянул руку с пистолетом в лицо собеседника, почувствовав то лёгкое расслабление, которое за доли секунды предшествует свободному нажатию на спусковой крючок.

Но Вася взмолился:

-Эй… эй… не дури… я согласен… Я отдам тебе свою долю акций… Чёрт с тобой, - кричал он, закрываясь руками.

- Ты, свинья, не испытывай так моё терпение, оно у меня короткое! – Сергей горел исступлённым торжеством победителя – вот это сила! Могущественный гнев ангела смерти!

- Я всё устрою… только отпусти меня. Со мной нельзя так поступать. Это очень серьёзное, непоправимое оскорбление… - визгливо лепетал Вася, дав исход истерике.

- А ты попроси получше… - сурово отвечал Сергей, не отводя пистолета.

- Да… да… я прошу тебя, я всё сделаю как надо… Даю слово, - трепетал он.

- Как же, нашёл идиота! – усмехнулся Сергей и вынул и показал ему свой сотовый телефон, имея в виду, что там включён диктофон. – Если твоя братва узнает, как ты слюни тут распустил, она перестанет тебя уважать. Поэтому делай, что тебе говорят.

В отчаянной покорности Вася всплеснул руками. Сергей посадил его в погреб с железными засовами, поставил сверху тяжёлую бочку. Когда стемнело отвёз труп Виктора на его же машине к реке. Воспользовавшись надувной лодкой в специальном багажнике на крыше машины, которую Виктор не убирал, будучи заядлым  рыбаком, доплыл до середины реки и отправил труп на трапезу ракам с гирей на шее. Отогнал машину на несколько километров от этого места, оставил её у обочины, сунув ключи под заднее правое колесо. Набрал номер директора автосервиса, где, по слухам переделывали угнанные машины с телефона Васи, и указал место новенького джипа с ключами, не заявленного в розыск. Обещал заехать в автосервис и взять гонорар за машину, если люди директора подберут её. Директор ответил ни да, ни нет, но точное место выяснил. Сергей возвратился домой на прихваченном велосипеде за полночь.

Он не то что чувствовал облегчение от перевеса в свою сторону в этой дьявольской игре, которая далеко ещё не закончена, а испытал зловещее потрясение от содеянного, погрузившись в нескончаемую прострацию  самых тягостных тревог. Ужаснувшись пролитой крови пусть ничтожного в его глазах человека, он порой впадал в какой-то мистический транс: ему чудился глухой рокот в ночной дали небес, будто кто-то его приветствовал, открывая для него ворота тёмного царства: «Добро пожаловать в АД!». Потом вдруг пробуждался, различая лишь отдалённую осеннюю грозу. Напряжение отступало, его клонило в сон, но и тут не было покоя: жалость к себе, что обычно называют муками совести, рыдала внутри и причитала: «Что ж ты наделала, Серёга?!». Он просыпался, выпивал, мучительно гадая, убьют его или нет, душа его леденела, когда воспалённое страхом воображение рисовало картины его собственной смерти. В этой лихорадке кошмара он дотянул до пасмурного рассвета.

А между тем всё происходило в точности с его сценарием: два дня Вася подгонял своих людей по телефону, потом заявил, что все необходимые документы готовы. Сергею осталось их получить, обеспечив себе безопасность. Для этого у него тоже был предусмотрен план.

 Он позвонил Карине. Она встретила его без тени упрёка за его отсутствие с момента, когда Ольга уличила их в связи.

- Карина, видит Бог, без твоей помощи мне не обойтись. Кроме тебя. Обращаться мне не к кому, - сказал он.

Она приготовилась выслушать его скорее с выражением счастья, чем со вниманием. – Твоя мама решила мне отомстить…     

Сергей в двух словах описал визит рэкетиров, разумеется, скрыв совершённое им убийство, но и этого было достаточно, чтобы вызвать бурю протеста и негодования у Карины.

- Ну и кровожадная же моя мать! А-а! Чего удумала?  Ну ладно, я с тобой разберусь. Не ожидала я от тебя такого… Вот змея, ну и змея! – неистово возмущалась она, а потом ринулась к телефону.

- Карина, умоляю, только не надо спешить, - остановил он её. – Не надо ей звонить.

- Ну почему? – она уже схватила трубку.

- Она ведь наверняка знает, что я заявлюсь к тебе.

-А, наплевать!

Карина вошла в роль заступницы, а умилённый в душе Сергей пытался весь её пыл направить в нужное русло.

- Не надо ей звонить. Выслушай меня, - настаивал он. – Я тебя прошу об одном: сделаешь копии этой дискеты? – он вынул из кармана дискету.

- Нет проблем, - она подошла и почти выхватила дискету. – Я отдам на хранение всем своим подружкам, пусть ищут.

Её лицо вдруг насупилось озабоченно.

- Здесь информация о махинациях моей мамочки, я так понимаю? – спросила она строго.

- Именно так, - уверенно признался Сергей.

Сергей открыл самую малость, зная, как Карина беспокоится за него и что она готова ради него на любые отчаянные поступки.

- А вдруг это её не остановит? – она потрясла дискетой. – Если костоломы возьмутся за тебя, ты ведь не выдержишь… Я не могу даже допустить этой мысли! – воскликнула Карина испуганно. – Да и сведения эти, может, ничего не стоят. Тебе с ними не справиться. Тебя спасёт только моё вмешательство. Я с ней переговорю, и тебя оставят в покое, - заключила она рассудительно.

Её доводы были столь убедительны, а забота столь проникновенна, что и возразить было невозможно. Она смотрела на него беспокойно и ласково и казалась такой великодушной, умной, близкой, желанной, что он едва удерживался от объятий, признаний в любви, от стремления просить её руки и сердца. Но сейчас делать предложение было, конечно. Преждевременно. Он сделает это потом, когда минует опасность. К тому же она не знала всех страшных обстоятельств его положения, и он был озадачен, в какой мере ему располагать её порывом без ущерба для её чистой души и без какого бы то ни было риска для неё.

- Нет, Карина. Я хочу, чтобы твоя помощь ограничилась только этой дискетой, - твёрдо сказал он.

 - А вот уж кукиш! Лучше вообще не доводить дело до обмена любезностями. Что бы ни было на этой дискете, ты перед ними не устоишь. Они скрутят тебя в бараний рог, - она повышала голос, негодуя на его упрямство. – Я позвоню этой дуре и скажу, что живу у тебя: пусть присылает своих автоматчиков, пусть стреляют нас обоих.

Невозможно было устоять перед её напором, но и нельзя раскрыть всех подробностей его опасной игры с мафией, не говоря уже о том, чтобы втянуть её, даже при малейшем участии. Он себе этого не простит. Впрочем… Именно её участия он и домогался.

- Нет, ты здесь ни при чём. И рисковать я тобой не стану, - отпирался он, но трудно было не расслышать побудительных ноток, которые невольно проскальзывали в его голосе.

- Как раз именно я-то здесь и при чём, если ты, конечно, не считаешь меня чужой! – возмущалась она уже с заметной обидой. – И я рискую сама собой.

Умилённый на минуту, Сергей растерялся, не зная, чем определить её помощь. Мысль пришла неожиданно.

- Ну хорошо… Нужно сделать так: я сам с ней переговорю, скажу, что ты изъявила желание жить со мной. Если она решит вернуть мне собственность, тогда я не буду опасаться за тебя, - Сергей на секунду задумался. – Это произойдёт, может быть, даже завтра. Её люди приедут ко мне и скажут окончательно, заберут  они у меня всё или оставят.

Сергей лукавил, провоцируя её, чтобы она была во время его встречи с людьми Васи. Это была надёжная гарантия, что его не тронут.

- Конечно,  оставят! Что за вопрос! А чтобы ты не сомневался, я буду присутствовать на этой встрече. При мне они не посмеют тебя и пальцем тронуть.

Сергей услышал то, что хотел услышать, и согласился, в убедительной манере говоря, что позволяет ей помочь ему скрепя сердце и жалуясь  на неспокойную совесть. Карина была счастлива подарить ему свою защиту. Потом, забыв обо всём, они сплелись в объятиях, ублажали друг друга ласками, дали волю неистовому темпераменту вожделения, которое томилось в напряжении нескольких дней разлуки. Им казалось, что их любовные чувства, подобно бурному разливу, прорвали неприступную плотину враждебных обстоятельств, вышли из берегов и размыли опасный и коварный мир джунглей, окружавший их, который был уже не так страшен.

С торжествующим спокойствием Щеглов разъединил безнадёжно сковавшую его цепь гибельных интриг, и то, что его последняя уловка сработала на интимных чувствах, что спасательный круг ему всё же бросила возлюбленная, - именно это осветило изнутри поселившийся в нём после страшного поступка жутковатый мрак, который рассыпался на тени от блистающих образов радужной картины его будущей жизни. В его воображении этот красочный пейзаж будущего погружался во мглу, и впереди проплывали эпизоды его супружеской жизни с Кариной. Он видел её в подвенечном платье, чего никогда ещё не представлял, слышал голоса малышей, с умилением наблюдая всю свою будущую семью за праздничным столом – все эти видения с блаженством утоляли его предвкушение счастьем, мыслимое им как человеком, выросшем в детдоме. До этого счастья теперь было рукой подать, и его мечтательность как бы состязалась с неясной, но близкой реальностью, напрягаясь изобразить счастье невыразимо прекрасным. «Но как ни воображай его себе. А всё равно оно превзойдёт ожидания», - думал Сергей, легко переходя от грёз к предстоящей действительности.

Когда она прощались, Сергей не забыл наставить её, но в ласковом тоне:

- Карина, только не звони матери, а то ты испортишь всю игру. Я сам позвоню…

От радости она по-ребячески гримасничала и, как лошадь, кивала, ощущая себя счастливой. В крепком объятии он прислонился к её лицу, сомкнув свой нос и губы с её, как это делают, когда целуют ребёнка, чтобы ощутить всю сладость поцелуя.

Возвратившись в особняк, он предупредил Васю, что при встрече с его людьми будет дочь Ольги, так что всякие игры в сторону. Перед самой встречей он выпустил его из погреба и дал возможность побриться. Продрогший и побледневший до воскового отлива Вася негодовал, бреясь у зеркала.

- Какого чёрта ты замочил этого хмыря?

- Тебе его жалко?

- При чём здесь жалко или нет? – взъелся Вася. – в крутого хотел поиграть? Есть люди, которые видели меня с ним в последний раз!

- Это твои проблемы, - равнодушно ответил Сергей.

Вася зловеще ухмыльнулся.

- Герой, мать твою!!! – он сплюнул в ноги Сергею.

В провалившихся глазах – после погреба Вася напоминал вурдалака, который вышел из могилы, чтобы наводить ужас, - играла кровавая заря всей его блатной ненависти. Это несколько омрачало торжество победы, но дело было сделано. Сергей предложил ему выпить и хорошо закусить перед свободой, чтобы лицо его налилось свежестью.

Сначала приехала Карина, час спустя прибыли Васин человек и нотариус. Сергей скрепил подписью необходимые бумаги, и немногословные гости убрались восвояси со своим измождённым от позора и холодного подвала боссом. Не было сомнений, что Вася никому не признается в этом постыдном для него эпизоде, но что он оставит мысль об отмщении  - это вряд ли можно было допустить.

Карина так и не узнала. Какие документы были подписаны. Но её это и не волновало – она была вне себя от ликования.

Всю ночь они пировали свою победу.

 

Глава 9

Прежние барыги, владельцы банка, чьё демоническое золото превратилось в черепки наутро после кризиса, теперь, как жуки, разбегались по своим щелям, унося на спинах золотую пыльцу – не тронутые прахом микроны богатства. Но пришедшие в банк новые хозяева поставили во главе своего человека – Сергея Щеглова – и начали выплачивать долги по вкладам, когда все остальные банкиры жаловались, что их сейфы опустошила неразумная метла власти.

Откуда у новых хозяев взялись деньги? Они контролировали экспорт чёрных и цветных металлов, уголь, нефть, а после удорожания доллара их барыши значительно возросли. Наступила их очередь собирать обильную жатву и пировать во время хронического экономического упадка. Теперь им нужен был собственный банк, который обеспечивал бы бесперебойность торгового механизма, работавшего на полной мощности.

Сергей взял Карину в жёны, без благословления матери, которая оставила бизнес, сама вышла замуж за одного из бывших любовников, разводила георгины, выращивала ягоды и овощи на приусадебном участке. Сергей, презрев обиды, предлагал тёще вернуться в бизнес, но она наотрез отказалась.

Зато радовала его Карина, разрешившись отпрыском Щегловых, - крохой с карими, как у матери глазами и неуёмным с пелёнок характером папаши, после чего занялась модельным бизнесом на спонсорство разбогатевшего мужа.

Росли доходы,  а сними и аппетиты: банк стал частью крупной финансово-промышленной монополии, её владельцы уже строили планы на политическую власть: выставляли своих кандидатов в губернаторы экспортноориентированных регионов.

Предложили выдвинуться и Щеглову как молодому, перспективному, преуспевающему. Почему бы и нет? Он выставил свою кандидатуру в области Н. И всё бы шло ничего: его яркие плакаты в отменной полиграфии можно было увидеть в каждом избирательном городе, в каждом районе, в каждом квартале города, зазывалы разъезжали по весям и города; были и благотворительные обеды для бедных, и обещание рабочих мест для региона, и прямой подкуп избирателей – все элементы выборной технологии. Но за пару недель до выборов местная пресса расчётливо и коварно подложила свинью: Щеглов-де ставленник московской мафии, которая подбирается к местной промышленности, мелькнуло имя уголовного авторитета, стоявшего за этой кампанией ( именно так и было, а как же иначе?), ну и всё в этом духе… Эти сведения подкинули из столицы. Там кто-то из высшей власти подыгрывал местным воротилам. Народ и не нужно было особенно убеждать, что у кого деньги, тот и мафия, но среди прочих он предпочёл свою родную мафию столичной. Сергея прокатили.

И хотя от провала серьёзно пострадало только самолюбие Сергея, это было лишь началом его неприятностей.

Однажды его позвал на встречу босс, «авторитет», негласно заправлявший всем конгломератом. Тон приглашения был радушным, но, зная, как лукав уголовный язык, Сергей заподозрил неладное.

Встреча проходила в банкетном зале роскошного ресторана. Главный, Михаил Владимирович Базанов, по прозвищу Вовчик, - полнолицый благообразный тип, немногим старше средних лет, с глубокими пролысинами, медлительными барскими манерами, вид которого мог обмануть человека, не знавшего, какое цепкое внимание таят эти благодушные, участливые глаза и какие коварные мысли и циничные поступки зреют в его голове и сердце – был со своей правой рукой, нечто вроде первого заместителя, таким же упитанным, но по виду и манерам мелким против босса. Сергей ещё не был знаком с последним, так как всегда имел дело с боссом через Васю, отсутствие которого удивило Сергея.

Неторопливая речь патрона в мягком баритоне прерывалась равномерными паузами, потому как к еде он относился не менее уважительно, чем к разговору.

- Они копают под нас… Давят на свидетелей. Это серьёзный наезд, Сергей. Так просто не отступят. Васю уже арестовали и хотят повесить на него убийство Виктора. Есть будто бы свидетели, видевшие этого Виктора с Васей перед тем, как тот исчез… Тёмная история… Ты, кажется, знал этого Виктора? – спокойно поинтересовался босс.

- Да, я знал Виктора, - сухо ответил Сергей, только что узнав об аресте Васи.

Сергей не мог определить: знают они правду об убийстве Виктора или нет. Раньше, по крайней мере, не знали, иначе Вася, имея на своём счету такой прокол, потерял бы их уважение, а значит, и своё положение в их иерархии. Но возможно, сейчас они знали правду или часть правды и хотели сравнить показания Сергея с показаниями Васи.

- - Я знал Виктора, - повторил Сергей, - я его и замочил в присутствии Васи, - хладнокровно заявил он, поразив собеседников. – Но я этого не говорил…

Сергей невозмутимо продолжал нарезать отбивную.

- Мне нравится твоя откровенность, - хитро ответил босс. – Ну расскажи всё как,  было.

Сергей раскрыл им тайну убийства во всех подробностях. Это произвело на них впечатление, они даже забыли о блюдах, увлёкшись этим триллером. Ему же было лестно их внимание, и кровь приятно играла, как шампанское.

- Да… ты нас удивил, - подкупающе заключил хозяин.  

Но через минуту Сергей ещё раз убедился , как хитры его собеседники: они заманчиво звякнули золото лести. А когда он попался в эту ловушку, отрезвили его дубиной ловкой каверзы, чтобы не зазнавался и знал своё место.

- Знаешь что, Сережа, это ещё полбеды. Но вот следователи взяли в оборот даже твою тёщу, - с выражением простодушного удивления сказал Базанов. – Тебе это известно?

- Нет, мне и это неизвестно. Она враждебно ко мне относится, мы не поддерживаем отношений, - с недоумением отвечал он.

- Вот это-то и плохо… Как бы из чувства мести она не наболтала там чего лишнего… Ей ведь много известно, как ты вёл или ведёшь дела… Про скрытые счета… переводы в оффшоры… ну и всё такое…

- Она. Конечно, меня ненавидит, но не настолько. Как-никак, у неё внук от меня!

Главный наклонился и поманил собеседника пальцем.

- Когда бабы страдают, они могут любую подляну кинуть, нам, мужикам. И в голову не придёт, - тихо говорил он как бы по секрету. – К тому же в прокуратуре такие спецы сидят по помойкам – вымутят из её гадкой душонки всё, что им надо…

Босс снова принялся за трапезу. Они провокационно молчали, хотели услышать его объяснения.

- Вас она боится больше, чем прокуратуру. Не думаю, что она далеко пойдёт в своих показаниях.

- Прокуратура всё равно выйдет на тебя, - небрежно бросил хозяин.

- Мне нужно некоторое время, чтобы я всё уладил, - ответил Сергей, отдавая себе отчёт об угрожающем недовольстве босса.

- Дело не терпит отлагательства, - вмешался подручный, довершая разговор  в тех недоговорённых мелочах, которые были утомительны для патрона, погрузившегося в холодную задумчивость и наслаждаясь вкусной едой. – Найди с ней общий язык. Тёща-то твоя! Тебе и нужно позаботиться о ней, - нагло поучала правая рука босса.

 Сергей покинул сияющий зал ресторана с отвратительным настроением не тогда, когда окончилась трапеза, а когда исчерпался разговор с ним и ему дали понять, что он свободен.

Предупреждение было более чем серьёзно. Но что ему делать? Не убивать же тёщу? Эта мысль, как ему казалось, и сквозила у собеседников, и он дал им великолепный повод к такому намёку, с некоторым бахвальством рассказав о своём злосчастном приключении с Васей и Виктором. Он прокручивал каждую их фразу и ничего утешительного не находил. Он прокручивал каждую их фразу и ничего утешительного не находил. «Позаботься о ней» звучало как «убери свою тёщу, если ничего другого не можешь». У него на душе скребли кошки.

По дороге домой он пытался представить картину происходящего, пополняя её всё новыми логическими штрихами и выясняя роль всех фигурантов в открытой властями охоте на финансово-промышленную группу, на которую Сергей работал. Несомненно, главная мишень – Базанов, пытавшийся и сам попасть в депутаты, и людей своих проталкивал и внедрял в разные государственные структуры. Подсечь его можно было или засадив за решётку, или оскандалив его в прессе как уголовного воротилу. Второе можно было бы уже сделать, тем более что неблаговидные статейки о Вовчике иногда, да всплывали. Но видимо, власть готовила против него сокрушительный удар. Самая опасная роль, судя по всему, отводилась Сергею. Он оказался между молотом и наковальней и взвешивал свои шансы на выживание. Ольга могла поведать о махинациях банка в бытность своего директорства. О том, как сейчас руководство скрывает доходы и по каким каналам организует утечку капиталов за границу, она ничего не знала.  Зато она могла дать показания об афёрах с недвижимостью, проводимых Сергеем вкупе с людьми Базанова, и ещё косвенно подтвердить то, что убийство Виктора Приходько совершено или Щегловым или Василием Здором и связано с этими афёрами. Васю могут заставить расколоться, если, конечно, босс не прикажет ему молчать. Но будет ли он молчать?

Ольга и Вася были лишь ступенькой к Сергею, который стал бы свидетелем куда более опасным для Базанова, чем все остальные, а среди них он был и первый кандидат в покойники. Но устрани Базанов свидетелей или оставь в живых – расклад в обоих случаях против него. В первом случае пресса открыто свяжет его имя с убийством, и – прощай надежда на думское кресло. А во втором – то же, что и в первом, но с большей вероятностью самому угодить за решётку. Сергей оценил свой шанс как пятьдесят на пятьдесят, и чтобы увеличить его в свою пользу, нужно было убедить Ольгу не давать показаний на него. Об этом босс и толковал.

В прихожей его встретила Карина с крохотным Александром на руках, который улыбался при виде папы, тянулся к нему цепкой ручкой – проверить, папа ли это, или чужой, злой дядя под его маской.

- что-то папа наш невесел, что-то голову повесил, - мурлыкала Карина. – Он даже не хочет взять нас на ручки.

Сергей принял сына на руки – это тёплое, маленькое, тяжеленькое тельце. Саша что-то лепетал возмущённо на своём загадочном языке, слюнявил отца, будто помечал своё имущество. При виде сына он испытывал естественную агрессию ко всему, что хотя бы издалека угрожает его семье. Он прошёл в спальню и посадил малыша в кроватку, тот был недоволен, но воздерживался от своего горластого крика, видя перед собой родителей.

- Собирайся, Карина, едем к твоей… Есть серьёзный разговор. Она может дать на меня показания…

Карина вздрогнула, словно внутри её включился двигатель. Для неё потрясение или тревога были стимулами к действию. Она не спрашивала, что за показания и почему её мать будет свидетельствовать против мужа, она сразу стала на сторону мужа.

- Вот чёрт! Я отпустила няню. Может, я сама съезжу к этой дуре, а ты посидишь с Александром?

- Нет, поедем вместе. Дело серьёзное. Вызывай няню…

Ольгу было не узнать: некогда золотистые кудри потускнели и выглядели промокшей мочалкой, синюшные круги под глазами оттеняли их озлобленный и тоскливый блеск, на исхудавшем от переживаний лице появились обвислые складки, вместо привычного аромата французских улавливается привкус кухни и табака.  «Боже, что делает с человеком стресс!» – с жалостью подумал он.   

- Я вас ждала, - произнесла она, когда они вошли в гостиную и расселились около журнального стола.  

Она говорила тонким надрывным голосом, её пальцы часто и нервно встряхивали сигарету над пепельницей с горой окурков.

- Мама, говорят, тебя прокуратура беспокоит? – дочь заговорила с ней, как разговаривают  с детьми или сумасшедшими. – Что им нужно?

Ольга смотрела только на дочь – блестящим уязвлённым взглядом, подчёркнуто игнорируя Сергея.  

-Ты уверена, что тебе это нужно знать?

- Странный вопрос! Ты же мне мать… К тому же, насколько мне известно, это дело затрагивает моего мужа, отца моего сына и твоего внука, - говорила Карина требовательно, обещая скандал.

- Что ж ты хочешь от меня? – тихо спросила Ольга.

- Хочу, чтобы ты не давала показаний на Серёгу.

- А-а… - протянула Ольга. – Ты, дочь, мало себе представляешь, о чём идёт речь… Я не вольна отказываться от показаний. Дело пахнет керосином, то есть тюрьмой… Не думай, что я героически пожертвую собой ради твоего муженька…

Две грозовые тучи в виде матери и дочери опасно сблизились.

- Ты хочешь разрушить мою семью?

- Не жди от меня таких намерений… От меня-то мало что зависит, дочь… А если твой муж хочет избежать неприятностей с прокуратурой, пусть хорошенько попросит – он знает кого, - чтобы они похлопотали закрыть на меня уголовное дело… Иначе, боюсь, тебе придётся таскать передачи нам обоим. 

Скандала не вышло. Ольга казалась проникновенно убедительной и, хотя держалась мужественно, стараясь не вызывать жалости, этим как раз и вызывала жалость. У Карины даже помрачнело лицо, будто что-то внутри её оборвалось. Это было похоже на терзание совести, на потрясённое чувство вины перед родным человеком. Домой она возвращалась мрачнее тучи. Сергей пожалел о том, что втянул жену в это дело: теперь ещё и она будет терзать его своим беспокойством, разрываясь между матерью и семьёй.

На следующий день он встретился с подельником Базанова и передал ему условия Ольги, уверенный в отрицательном ответе.

- Ну тебе же русским языком было сказано, что дело это заказное. Замять его невозможно. Слишком велики ставки. Против нас играют конкуренты, они подначили прокуратуру. Мы можем выпутаться только своими силами, - собеседник был раздражён.

- Что же делать?

- Ты что, не можешь уладить эту проблему? Не можешь повлиять на свою тёщу?  - он изобразил озабоченное негодование, выпучив бычьи глаза. – Она что, так ненавидит зятя, что хочет упечь его в тюрягу? Ну и семейка… Значит, свои семейные проблемы ты на нас скидываешь?

Он резко вышел из машины Сергея, хлопнув громко дверцей.

- Паскуда! – выругался Сергей.

Дело совсем худо. У них теперь развязаны руки. Шанс выжить потерял несколько очков. Уж если Базанову не светила Дума, то хотя бы при этом он предпочтёт остаться на свободе.

Сергей стал перебирать варианты защиты. Первое и самое простое, что приходило на ум, - собрать сведения об их махинациях и, размножив, держать по разным адресам. Однако компромат – повод попасть в их сырой подвал для пыток и ненадёжная защита от снайперской винтовки или от гранатомета. Нужен был упреждающий удар. Что он мог ещё им противопоставить? Только ведь дёрнись – и ты труп. Но дерзкие мысли копошились, они разожгли азарт и воображение, и вскоре Сергей уже обдумывал в деталях одну застрявшую в голове идею. Она была проста как всё гениальное. А что, если деньги этой шайки тайно перелить в потайные ларцы, в оффшорные банки оставив ключи от этих ларцов у себя? На первый взгляд казалось, что идея на девяносто девять процентов гарантировала автоматную очередь. Самые отчаянные и рискованные авантюристы бежали бы от него как чёрт от ладана. Но Сергея Щеглова этот дерзкий замысел просто завораживал. Он имел натуру того склада, которую опасность только провоцирует, питает его энергией, и если бы риска не было, то его следовало бы придумать для таких, как он. «Avida est periculi virtus!» («Доблесть жаждет опасностей!»).

Однако Сергеем двигало не одно только отчаянное состояние. Интуиция, подсказывающая, что судьбу он может склонить на свою сторону только дерзким поступком, имела свою расчётливую основу. Он решил использовать паническую боязнь Базанова перед прессой, пока ещё было не поздно.

Сценарий разворачивался сам собой: проведи он тайно от них крупную афёру с хищением их капиталов, а потом устрой утечку информации для шумихи в прессе – он даст сильный и своевременный козырь противнику, и тогда ошеломлённые Базанов и его люди бросятся спасать свои шкуры, и уж в этой суматохе им будет не до него. Сергей повалит всю их жульническую систему и уцелеет под её обломками. Вор у вора украдёт дубину.

Когда-то в шутку ему пришла забавная мысль: обчистить свой же банк с помощью хакера. На эту мысль его навёл один программист, работавший над информационной системой банк. Тот увлечённо  уверял его, что ещё не изобрели такую защиту, которая была бы  не по зубам гениальному хакеру, а та, что устанавливалась в его банке, вообще говоря, просто семечки. Единственный изъян этого ремесла, удерживающий его от масштабности квартирных или автомобильных краж, - уязвимость: компьютерного взломщика сравнительно легко обнаружить. В электронном секьюрити тоже работали профи, и с хакерами они вели борьбу с переменным успехом, иногда меняясь местами.

А что, если нанять хакера,  дать ему код и обеспечить оповещение? Он проводит отвлекающий манёвр. Инсценируя взлом, а свои люди под этим прикрытием переливают средства в другой банк. Получится афёра в виде многослойного пирога. Ищи ветра в поле! Да ещё под конец запустить какой-нибудь мудрёный вирус в компьютерную систему, и пусть потом кто разберётся – кто, откуда, куда и сколько бабок перекачал. Надёжные люди у него были, а каналы для перелива денег не требовали долгой разработки.

Эврика! От волнения у Сергея застучало в висках. «Держи карман шире, Серёга. А то все казначейские билеты дяди Сэма не влезут!».  В пылу азарта его не предостерегали неприятности прошлых афёр – ведь ему удавалось в конце концов выйти сухим из воды.

В тот же день он пригласил в ночной клуб самого доверенного человека из числа сослуживцев. Отправился на такси – опасался, что уже наблюдают за ним: наслышан о его способностях в надувательстве, чтобы оставить без присмотра.

- Вот что, Олег, слушай меня внимательно, - начал Сергей, когда они сели за столик многолюдного бара. – Помнишь былые времена?

Олег, выпускник физмата МГУ, с умом Лобачевского, хитро шевельнул бровью.

- Ты имеешь в виду манипуляции с собственностью? – с полуслова сообразил он.

- Именно. Я решил начать новую партию. Только ставки нынче на порядок выше. Но должен сразу тебя предупредить: весь риск на мне. Ты только мой тайный союзник. Так что если кто-то зажмёт твои пальцы в двери – не бойся выдать меня.

- Утешил, - усмехнулся Олег.

- Сразу ответь мне: готов играть со мной или нет?

Неуверенность товарища длилась секунды, лиловый свет зала отблескивал азартным огнём в его бриллиантовых зрачках. Он парень не промах, был в подобном деле, которое неудержимо влекло его математической стройностью и солидным денежным результатом.

- Знаешь, патрон, ты не оставлял меня в беде, благодаря твоей помощи я достиг своего нынешнего статуса. Если дело стоящее – я с тобой.

- Тогда я введу тебя в курс дела.

Во время рассказа глаза собеседника то вспыхивали изумлением , то становились осмысленно непроницаемы, пока его точный математический ум не просчитывал все нюансы афёры.

- Идея заманчива, - лаконично заключил он. – Опасность в том, что много участников… Да к тому же все должны действовать слаженно.

- И всё же, нам нужно действовать иначе останемся ни с чем. В лучшем случае…

Решительность Сергея передалась напарнику. Он не так долго раздумывал, чтобы дать окончательный ответ. В остальную часть вечера они обсуждали детали.

 ***

 Уже на следующий день Олег отыскал того самого программиста в каком-то подвале.

- Что, твоя фирма сюда перебралась? – удивился гость, увидев среди хлама стол и компьютер.

- Нет, просто я здесь занимаюсь. В фирме я уже не работаю, - недовольно ответил долговязый, изведенный ночными экспериментами с компьютером программист.

- И что ж так?

- Надоело.

- Чем на жизнь зарабатываешь?

- Днём работаю в компьютерном магазине, а ночью здесь, - неохотно отвечал хозяин, торопясь услышать, с чем к нему заявился полуночный визитёр.

- Мало кто может оценить твои мозги. У меня к тебе дело…

- Уж не по взлому ли? – сразив гостя догадкой, хозяин объяснил причину: - Ко мне знаешь, сколько народу идёт с такими предложениями?

- Выслушай меня хотя бы, - Олег решил льстить уязвлённому самолюбию подвального гения. – Риска почти никакого, а при твоих способностях – это плёвое дело. И тебе не нужна будет работа продавца, откроешь свою контору по компьютерам. У тебя появится возможность проявить все свои таланты.

- Ближе к делу.

Пока хакер выслушивал, бледно-чахоточное лицо его преобразилось, окрасилось багрянцем, проступила испарина, он даже снял мешавшие очки.

- Пожалуй, мне это подойдёт, - тихо произнёс он. – Один мой приятель такой вирус изобрёл – мир ещё не видывал. Перед таким вирусом и сам Пентагон поломал бы свою голову… В общем, я согласен…  возьму ещё приятелей. Взломаем вашу защиту с разных мест, и получится игра в кошки-мышки. Пусть поймают нас, если сумеют, - с ухмылкой сказал компьютерной вор.   

 

Глава 10

Всё началось с того, что Сергей вызвал своего заместителя – «наушника» паханов, напустил строгий вид. Поставил ему в упрёк некоторые недоработки и потом наказал срочно навести порядок в двойной бухгалтерии, спрятать куда подальше незаявленные в налоговой инспекции договора, информацию о тайных счетах – словом, все недоимки на случай ревизии со стороны органов, которая, как он дал понять, уже нависла и могла нагрянуть в любой день и даже час. Перепуганный помощник отправился рьяно исполнять  поручение, чтобы, упаси Господь, не допустить катастрофы для хозяев.

Хакеры принялись за свою. Одну часть похищенных электронным путём денег курьеры Сергея сразу снимали наличными со счетов в европейских банках, куда они переводились, а другую часть переправляли дальше, по цепочке, через счета подставных фирм, пока средства не затерялись бы в банках оффшорных зон.

Только на третий день спохватился один из операторов. Служба безопасности сравнительно быстро сумела вычислить адрес злоумышленника, и когда её команда была на полпути к хакеру, оказалось, что их несколько. Они работали веером. Один исчезал, другой вступал в игру. Потом они запустили компьютерный вирус, который неумолимо стал пожирать базу данных. На дисплеях картинки рассеивались до мелких точек и вскоре исчезали вовсе. Сергей в этот день находился на деловой встреча в мэрии. Срочно вернувшись в офис, он встретил у кабинета толпу персонала с растерянным видом и беспомощным призывом на лицах тушить пожар. Как будто он мог его потушить!

- Нас обокрали, - удручённо и виновато произнёс его заместитель. – По компьютеру.

- И ещё запустили вирус, он сейчас доедает остатки базы данных, - агрессивно добавила толстая бухгалтерша.

- А на что служба безопасности? Засекла хакера? – раздражённо покрикивал Сергей.

- Одного засекли, а что толку? Их трое было, но все уже тю-тю, смылись… Они, видать, орудовали у нас не первый день. Что твориться, люди добрые… - бухгалтерша закатила глаза, разыгрывая кликушу.

Сергей не поддался на её возглас, вёл себя хладнокровно, напоминая дееспособного полководца, которого не могла ввергнуть в панику даже такая вероломная вражеская атака.  Это ему помогло сдерживать и страсти персонала. Он вошёл в свой просторный кабинет и сел за стол. Толпа повалила за ним и обступила полукольцом. Сергей окинул их возмущённым взглядом.

- Мне нужны вы, вы и вы. Остальные покиньте кабинет, - грозно и властно распорядился он. – Проследили, с каких счетов, куда и сколько было переведено средств?

- Не совсем, - отвечал один из менеджеров. – Не успели, они запустили вирус…

Он постепенно приходил в негодование, метая из глаз молнии и добавляя гром в голосе:

- Я хочу для начала хотя бы знать, на какую сумму нас нагрели. Почему проспали взломщиков?! Что вы стоите как истуканы, делайте, что вам положено.

- А что делать? – роптали подчинённые в один голос.

- Может, мне ещё зачитать ваши обязанности? Начинайте внутреннее расследование. Восстанавливайте по архивам банк данных, - заявил он гневно, но без раздражения.

Раздосадованные менеджеры всех основных подразделений банка с молчаливой озабоченностью вышли из кабинета.

***

Сергей внутренне готовился к публичному скандалу, но свалившаяся безымянная слава самой громкой в стране компьютерной кражи стала для него невыносимой ношей. Нельзя было взять ни одной газеты, чтобы не увидеть сенсационного заголовка по этому поводу. Скандал разгорался в прессе и на телевидении со скоростью пожара, нагнетая страха в Сергее больше, чем сама действительность. Ошеломлены были наивысшие чиновники всех силовых министерств, но при этом они не без удовольствия потирали руки, имея в виду, что это похоже на незаконную утечку капитала за границу под видом хищения. Их ухмылки обещали азартную охоту на всю финансово-промышленную группу.

Сергей добился своего, но земля горела под его ногами. Он ужаснулся сделанному им и убедился, что не был тем, кто тайно мог тешиться громкой и недоброй славой преступления, - она изводила его и обещала неизбежность расплаты. Он представлял себя балансирующим над бездной, когда каждая секунда могла стать роковой. Но сколько эта ходьба продолжалась бы?  Иногда его охватывал порыв вернуть деньги мафии, ужас подстерегал его каждую ночь, как невидимый призрак, зло насмехаясь и нашёптывая сквозь сон. Что все знают и так, что он грабитель, и скоро доберутся до него. Он не мог смотреть телевизор, читать газеты, потерял сон.

Опасения, что его легко можно разоблачить, вскоре подтвердилось – в одну из таких ночей, изнывая от бессонницы, он вдруг услышал отчётливой голос Карины.

- Сергей, ты обокрал банк?

- Неужто так заметно? – признался Сергей и ощутил облегчение, ожидая сочувствия хотя бы от жены.

- У тебя это самого начала на лице написано, - она перевернулась на спину. – Под какую угрозу ты поставил семью? Или ты совсем потерял рассудок? А если уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Сумей побороть свой страх.

Её голос переливался  в интонациях отчаяния и злого рока укора.

- Легко сказать! – с долей обиды воскликнул Сергей, встретив справедливый упрёк, а не ожидаемое сочувствие.  

- И всё же наберись мужества. Не будь тряпкой.

Они некоторое время лежали в напряженном молчании. Что?! Их идеальная семейная жизнь дала трещину? Сергею не понравился её тон, и ему вдруг показалось, что теперь они на разных частях расколовшейся льдины, которые неудержимо расходятся в разные стороны. Неужели она не хотела понять, что его просто нужно поплакаться в жилетку, чтобы не быть одиноким в эти тяжелые минуты, воспрянуть духом от её женского сострадания? А в ответ - безжалостный упрёк и даже что-то похожее на науськивание. Он сыт по горло этой жизнью, с её омерзительной алчностью, дух которой вкрался ив постель с женой. Он хочет чего-то чистого, светлого, пусть обманчивого, пусть хоть на минуту – но это его спасение. На личном опыте он получил подтверждение известной истины: большие деньги рождают большие проблемы.

«Нет, она меня разочаровала!» - запротестовал вдруг в нём голос здорового эгоизма, как вердикт, как призыв свергнуть с трона властительницу его чувств. Не будь он связан Александром – своей генетической копией, - быть может, он её выставил бы за дверь прямо сейчас. Пусть бежит со своей бабьей обидой к мамаше в объятия и изрыгает проклятия под её скрытое, злобное ликование.

- Я тебе буду помогать, - добавила она уже миролюбиво, но не в унисон его мыслям.

- Чем же ты можешь мне помочь?

- А ты настолько не доверяешь мне, что даже не посвящаешь в свои дела?

- Тебе лучше этого не знать, - не слишком дружелюбно ответил Сергей.

- Да?! Это, между прочим, касается не только тебя и не столько тебя. А как же ребёнок, а как же моя мама?! Да, она мне дорога также, как и ты, а может, и больше. И не смей ухмыляться над ней! Ты строишь зловещие планы, а расплачиваться будем мы! – Её интонация колебалась, как амплитуда, от горькой обиды до ненависти.

Самым неприятным было то, что её правота отчуждала их друг от друга.

-Нет, ты непробиваем. Ты презираешь нас, мою мать, меня. Сегодня же я забираю сына и ухожу от тебя…

Что ещё следовало ожидать? Сергей испытывал уже острую неприязнь и раздражение, даже ночной аромат её тела, всегда возбуждавший его, теперь отвращал. Он чувствовал пресыщенность ею и не видел, на чём с этой минуты будут держаться их брачные узы.

- Карина, я никак не пойму чего ты хочешь? – внешне он держался невозмутимо, но его внутреннее состояние менялось от тошноты до бешенства.

Она с минуту молчала с негодованием на лице.

- Я хочу знать всю правду о чем мы все рискуем… Ты какую сумму у них спёр?! Страшно подумать! Я удивляюсь, как мы ещё живы… Нужно что-то предпринять!

- Хорошо, я отправлю всех вас куда-нибудь подальше, заграницу, под присмотр своих друзей.

- Каких друзей? – возмущалась она. – Неужели ты надеешься на каких-то там друзей? Нет сейчас друзей. А мафия достанет нас из-под земли. Ты, может быть, и деньги своим дружкам перепоручил на сохранение?! Боже мой, обокрасть бандитов, чтобы перепоручить такие сокровища неизвестно кому! – она сокрушалась от своих прозорливых догадок. – Да ты и вправду очумел?!

Её нервный тон страха плавно перешёл в плохо скрытый визг озабоченной алчности. Впрочем, вполне естественная реакция. И здесь она была права, слишком права, но тем сильнее звучал голос его собственной правды, нелепой правды, которая, обнаружившись, ничего не вызвала бы у неё, кроме бешенства и остервенелых насмешек: разве в состоянии она понять своим воспалённым жадностью умом, что он не просто вор и что затеял всё не ради барышей, - это был ответ его самолюбивой и азартной натуры на вызов злосчастной судьбы, защита своего достоинства и положения.

- Вот что, Карина… Для твоего спокойствия ты отправишься за границу, там на твоё имя мои люди переведут круглую сумму. И давай закончим на этом, - категорично заявил Сергей.

Такой ответ превзошёл её ожидания.

- Вот это будет разумнее, - она пыталась соблюсти хладнокровие, но голос подрагивал от бодрящего волнения.

Казалось, она и не заботилась скрыть свою корысть. Наверное, сейчас Сергей в её глазах являл собой образчик вопиющего мужского эгоизма, и она по праву требовала от него компенсации. В ней проснулось чувство мести к нему за то, что он некогда цинично использовал её против же матери, чтобы вытеснить ту из банка и почти лишить средств к существованию. Она просмотрела коварные наклонности этого негодяя так же, как и её мать. Объективно это только говорило в пользу его способностей искусно обольщать и того, что они сами спешили в его сети. Но сейчас в глазах этих двух женщин, которых обман снова мог объединить, он не имел никаких оправданий, или, по крайней мере, гласно они не признали бы за ним право на это. Женщина если и способна признать неразборчивость своей страсти, - если, конечно страсть вообще может быть разборчива, - то только как мстительный укор в адрес того, кто ей изменил или разочаровал её. И женщина же может многое прощать, пока мужчина не разочаровывает её.

Но неужели в возмущённом сердце Карины не осталось места для интимных чувств сразу после его скандальной афёры? Так не бывает. Любовь не может исчезнуть за день. Она или умирает медленно и мучительно или незаметно тает и киснет под лучами нечто более приятного и устойчивого, нежели она сама. Может быть, роскошь так же вредна для любви как и нищета. Любовь, требующая энергичных движений и действий, привыкшая идти смелым широким шагом, должна шаркать по полированной и скользкой поверхности богатства, дабы не упасть и не сломать шею, и тогда она ищет ту прочную почву, где бы могла свободно резвиться. Роскошь живёт по правилу «чем больше ешь, тем больше хочется», она рафинирует эгоизм, развивает капризность и придирчивость, и не отягощённое бытовыми неурядицами любовное чувство изнывает от переизбытка энергии и в итоге трансформируется в другие виды энергии – тщеславия, честолюбия, азарта интриг.

Вполне кажется заурядным, что, пока Сергей проводил время на работе с утра до вечера, Карина, неудовлетворённая дармовой роскошью и его редким присутствием, ударилась в модельный бизнес, который в нашем отечестве чаще не выходит за рамки узкого салончика, предоставляя возможность любой состоятельной посредственности потешить своё высокомерие причастностью к искусству.  Но Карина вряд ли была столь талантлива, чтобы снискать известность. Сергей вдруг понял причину раскола в их семейной жизни, их интимное влечение значительно иссякло, и эта пустота в браке ничем не могла быть заменена: Карина кроме денег желала если не славы, то успеха, возможности стать заметной и вращаться в богемных кругах, но её способности явно не соотносились с её амбициями. Сергей же был просто шпак, добывающий богатство, не имел связей в артистических кругах, да и не пытался их завести, считая. Что талант сам пробьёт дорогу, и, чтобы не испытывать колкостей и упрекающих намёков жены на его безучастность в её карьере, просто откупался деньгами на её салонные мероприятия, от которых кормились откровенные бездарности. Их брак стал напоминать союз богача и содержанки, к которому примешивалась вменённая обязанность искупать вину за то,  что своё богатство он заработал, переступив через судьбу тёщи. Отсюда напрашивался вывод – ей лучше бы избавиться от него, прихватив от его состояния кусок пожирнее.

Эта мысль хоть и была ему горька, но не казалась трагической: быть может, потому, что её заглушали куда более угрожающие внешние обстоятельства.

Со своей стороны он, разумеется, и не подумал бы доверять ей все свои деньги – забавно, что она могла поверить в это, - так, какую-то часть, чтобы она подальше катилась от него, потому что семейная жизнь отныне была для него в тягость.

 

Глава 11

Судьба, однако, вела его только вниз, куда-то в тёмный подвал, в сопровождении душегубов, на этот раз – в милицейской форме. Они заявились в банк с изъятием документов, потом к нему на дом с обыском. Ничего компрометирующего не нашли, повезли в наручниках в СИЗО. В камере для допроса его ждали двое следователей со зловещими ухмылками, в изношенных старомодных костюмах, один со щеками хомяка и выпертым брюхом, на котором не сходился пиджак, другой худой, изрытый морщинами. Вели разговор грубо, витиевато и без протокола.

- Пропала твоя молодая жизнь, - говорил худой хриплым голосом. – Хорошие костюмы носишь… Небось от Кардена? – пощупывал он лацканы пиджака Сергея.

- Хочешь, тебе подарю, - невольно огрызнулся Сергей.

Дохлый следователь ударил его по щеке и выставил указательный палец.

- С нами повежливей, змеёныш, - из его рта разило, как от унитаза. – Тебе будет кому отдать костюмишко в общей камере… Там ждут не дождутся таких, как ты, свежих фруктов… Быстро закукарекаешь… А то ты разъелся, смотрю, на краденых миллионах.

- Нет, Петрович, - отозвался напарник, - погодим его в общую. Ему там могут привет передать – пером в бок, от тех, кого он надул.

- Ты прав. Пока отведём ему отдельный «нумер». Будешь нам оттуда постукивать, как дятел. А не будешь, мы подселим пару сестричек, - чтоб научили тебя на карачки вставать и правильно кукарекать, для начала.

Нельзя сказать, чтобы Сергей не струсил, но оторопь всё же постепенно таяла, когда он, вкусив их метафорично-гротескный жаргон, ощутил перебор в их нахрапе, в чрезмерном старании взять на понт. Похоже, не о торжестве законности печётся этот народ, а значит, не всё так безнадёжно. Впрочем, нужно осторожней с ними, а то не заметишь, как попадёшь в их сети: эти старорежимные инквизиторы и в диких нравах капитализма не потеряли своего коварного мастерства. Его об этом предупреждали.

- А если отбросить весь этот пустобрех, то что конкретно вы от меня хотите? – спокойно спросил задержанный.

- А ты угадай с трёх раз! – они зло усмехнулись.

- Я не играю в загадки.

- Мы знаем, во что ты играешь. Но с нами не поиграешь.  Выбор-то у тебя не велик. – Худой стал загибать корявые пальцы. – первое – мы можем упечь тебя за решётку, второе – можем упечь за решётку на долгий срок, и третье – отпустить… Что выбираешь?

- Отпустить! – весело воскликнул Сергей.

Они рассмеялись.

- А парень-то не дурак! А-а?! Это будет стоить тебе пару пустяков – заложи своих боссов, расскажи, как ваша система надувает государство, вывозит капитал за кордон. И будешь свободен.

- Ага! Ногами вперёд! – язвил Сергей.

- Правильно, - быстро среагировал допросчик. - Но это не наша забота, что с тобой станется за пределами этих стен. Думаю, тебе хватит тех бабок, которые ты у них свистнул по компьютеру, чтобы надолго схорониться от них. Ты же вёрткий малый, - говорил следователь тихо, наклоняясь к его уху. – Выкрутишься.

- Что там насчёт первого варианта? – невозмутимо спросил Сергей, поковырявшись в ухе.

Следователя вытянуло, как от удара плёткой по спине.

- нет ничего проще, - он пытался осадить арестанта равнодушным презрением, но верхняя губа нервно подёрнулась: какой конфуз, не до конца отрепетированная роль! Должно быть, у них конвейер, на импровизацию сил не хватает, зарплата-то – шиш с маслом. – Некто Василий Здор дал на тебя показания, как ты замочил некоего Виктора Приходько, как ты проводил махинации с собственностью через банк вместе с этой компанией. Ещё и тёща твоя стала колоться против тебя. Ты в навозе по уши. Он протянул руку напарнику, выхватил у того стопку печатных листков и швырнул в Сергея.

- Читать будешь в камере, - обозлённым фальцетом завершил допрос он.

В одиночке Сергей перечитывал копии показаний Васи и тещи: всё было правдой. Разумная доля страха предостерегала теперь его от опасной мысли, зародившейся в нём с самого начала: превратность судьбы, бросавшей его из огня да в полымя, была только игрой, имевшей целью укрепить его дух. Подвальный запах мрачной камеры не располагал к оптимизму и быстро изводил прыть. А ведь ему не один день проводить время в этой тюремной экзотике.

Первую ночь он спал мало и тревожно, вздрагивал, когда вдруг просыпался, не понимая, где он и что с ним. Чтобы избавиться от этой кошмарной прострации, он стал лихорадочно думать, как спастись. И вот решил, что первым делом ему нужно попасть в общую камеру, чтобы иметь связь с миром через особый тюремный телеграф.

На следующий день во время допроса он вёл себя ещё более дерзко, отказался давать какие-либо показания, заявив, что в протоколах всё ложь, и потребовал адвоката.

Его поместили в общую камеру. Перед ним предстала жутковатая картина: камера была забита полуголыми человеческими телами, удушливый воздух свинцом ложился на лёгкие, ещё и зловоние от параши сбывало дыхание. Везде, где можно, висело застиранное бельё; десятки глаз с недобрым любопытством впились в новичка, вызывающе одетого в шикарный костюм и лакированные туфли. Половина народа вообще стояло – не хватало ни коек, ни даже места на полу, только несколько человек полностью занимали свои «шонки» - видать, паханы, - остальные теснились по нескольку человек, головы выглядывали даже из-под нар. Ещё и по реакции угадывался статус каждого узника в здешней иерархии: блатных появление новичка не оторвало от их занятий – игры в карты или чтения газет; приблатнённые оценивали его, чтобы испытать и определить его статус; другим было всё равно; опущенные – педерасты, низшая каста – таила злорадство: авось их ряды пополнятся.

Сергей знал, что здесь любое слово и действие на вес золота, незначительная неосторожность может стать роковой – тут или пан или пропал. Уронишь один раз честь, уже не подберёшь. Только достоинство в этом первозданно-диком мужском мире имеет значение.

Он прислонился к стене – и так будет стоять хоть до обморока, но не позволит себе сесть на пол или попросить уступить место, - его пригласят, когда дойдёт его очередь спать на «шонке».

Но скучать здесь не приходилось. Он и не заметил, как его обступили полукольцом. На лицах застыло возбуждённое ожидание жестокого представления. Отделились два субъекта с дурашливыми физиономиями, обнялись, картинно выламываясь и неуклюже выкидывая ноги, наподобие танцовщиц из «Орфея в аду», и запели:

Потом один из них, в майке, крепкого сложения, приблизился к Сергею с гримасой гориллы.

- Слышь, братан, тут один мой кореш на днях выйдет, ему твой костюмчик как раз впору будет, - двумя пальцами он взял за лацканы.

Сергей примерился к нему и решил, что вполне способен отделать этого шута, не подозревавшего, какая разительная сила и ловкость мастера спорта по боксу скрыта в худощавом, жилистом теле соперника. А победить в драке – заслужить уважение сокамерников. Сергей ответил меланхолично, утаивая, насколько туго заведена его внутренняя пружина боя, но и провокационно, надеясь уловить едва заметное секундное движение противника, которое предшествует удару.

- Знаешь, браток, я уже обещал этот костюм другому.

 Фраер разразился бранью, чтобы отвлечь внимание, но Сергей уловил то самое движение, предвещавшее нападение, блокировал его удар и нанёс ответный, хлёсткий, как сорвавшаяся пружина, в самую бровь. Победа была предрешена: потерявший ориентацию недруг получил булыжный удар в солнечное сплетение и, потеряв дыхание, безвольно получал в бока,  в лицо, пока не стала сочиться кровь.  Раунд закончился в мгновение ока, секунданты оттащили обессилившего соперника, публика разошлась. Больше Сергея никто не донимал, только два других зэка миролюбиво пригласили его за стол и попросили рассказать о себе – процедура, обязательная для каждого заключённого, для информации о нём, которая, прежде чем попасть в особое зэковское досье, пройдёт ещё проверку.

Через несколько дней Щеглова снова вызвали на допрос, всё тот же высохший следователь удивился, встретив его не в рванье, а в том же дорогом костюме. Первый его вопрос:

- Что надумал?

- То же самое. У вас нет на меня улик. Все эти показания – липа, - ответил равнодушно арестант.

Следователь поманил его пальцем и тихо сказал:

- Ты плохо знаешь нашу систему. Если мы решили кого посадить, то посадим. Тем более того, кого есть за что. А теперь я проведу очную ставку, - вдруг он повысил голос. – Всё будет занесено в протокол.

Через несколько минут ввели Васю, измождённого, заросшего бородой с проседью, с диким, отрешённым взглядом. Он повторил показания, как Сергей убил Виктора.

- Бред сумасшедшего, - заключил Сергей, - Они сами его убили, а хотят свалить на меня.

Васю увели.

- Я дал тебе время на раздумье. Ты принял решение. Что ж, я предъявляю тебе обвинение в убийстве. Сроки следствия не ограничены, его можно вести год, два, три, пока ты не сдохнешь здесь от педикулёза или ещё от чего-нибудь.

- Я требую, чтобы на допросах присутствовал мой адвокат, - заявил Сергей.

- Будет тебе адвокат.

С этими словами следователь вышел. Спустя короткое время в камеру вошли четверо угрюмых мордоворотов, выкрутили Сергею руки и методично, в безмолвном остервенении, принялись избивать его: в бока, спину, в лицо. Когда они ушли, снова появился следователь с ухмылкой и замусоленным мундштуком с дешёвой сигаретой.

- Как тебе наша адвокатская защита? – злорадствовал он. – Что ты там валяешься на полу, как отброс?! Пол пачкаешь?! Грязь… если у тебя осталась хоть капля мужского достоинства, сядь на стул, - цедил следователь сквозь зубы.

Оскорбительный тон только придал Сергею демонической силы, она пульсировала в каждой его жилке. Он превозмог тошноту и слабость, поднялся и подошёл к следователю. На его окровавленном лице горели звериные глаза, от такого зрелища недруга охватила оторопь.

-Пусть я сдохну, - звучал его хриплый рык. – Но клянусь: я заплачу любые деньги тому, кто вырежет твою семью, а тебя оставит в живых…

Сергей усмехнулся, как мог бы усмехнуться дьявол, вышедший только что из преисподней на охоту за свежими душами. Следователь поторопился протянуть руку к кнопке вызова конвоя.

- Уведите, - бросил он обеспокоенно.

Арестант не отрывал своего яростного взгляда от следователя, пока его не вывели.

 ***

Сергей не мог смириться с судьбой и здесь: если уж ему не суждено выйти отсюда через ворота, он обретёт свободу сам, путём побега. Почему бы и нет? Его подхлёстывал некогда услышанные новости по телевизору об удачном побеге, крутившегося у него на уме. Он решил искать людей, способных помочь ему. Блатные его камеры отвечали, что и думать об этом нельзя, но один из них обещал свести его с самым влиятельным зэком в этой тюрьме.

Однажды во время прогулки в тюремном дворе к нему подошёл мужичок и, указав взглядом на гулявшего особняком человека, сказал, что Сергей может подойти к нему со своим вопросом.

Он подошёл к тучному человеку лет пятидесяти, колченогому на одну ногу, похоже, от артрита, задумчиво смотревшего перед собой; ему хватало одного незаметного взгляда на собеседника, чтобы оценить его.

- Что ты хотел? – спросил некоронованный король, не отрывая взгляда от земли и не останавливаясь.

- Я достаточно богатый человек, чтобы заплатить за побег, - сообщил Сергей тихо, не поворачиваясь к нему.

Вор в законе пошамкал ртом и чуть слышно вздохнул.

- У тебя есть какой-нибудь другой вопрос? – пробормотал он.

- Разве это невозможно? – Сергей был очень настойчив.

- Не всё, что возможно, стоит делать, дружок…

- Я не пожалею денег.

 Голова собеседника качнулась в ухмылке.

- Что ты заладил со своими деньгами?! Деньги это мусор, грязь… Здесь они мало что значат. Предположим, ты получишь. Что просишь, но ведь из-за этого пострадают другие: менты будут лютовать, припаяют кому-то дело об организации побега, - спокойно объяснил он.

Сергей почувствовал, что собеседник не готов дать ему немедленно ответа.

- У меня есть и другая просьба… Простая…

- Говори…

- Мне нужна связь с неволей и некоторая информация… Например о моём следователе.

- Хорошо хоть, тебе не нужно на Луну слетать… Зачем?

- Его люди избивают меня, я хотел бы припугнуть его через своих…

Авторитет некоторое время молчал.

- В твоей камере есть мой человек, Гвоздь. Он передаст моё решение. Сам ко мне больше не обращайся.

Гвоздь, высокий худой мужик с горбатым носом, через пару дней передал, что Сергей может встречаться со своими знакомыми чаще, чем это предписано правилами, разумеется, за определённую мзду, но вот насчёт побега ничего пока не сказал.

 Обретённая связь с внешним миром быстро принесла ощутимую пользу. На очередном допросе следователь позволил себе непротокольные вольности, но Сергею было чем защищаться.

- Я знаю всех твоих близких, - Сергей перечислил изумлённому следователю его родственников, - Подумай о своих дочках… - он причмокнул в воздушном поцелуе. – Если ты обойдёшься со мной невежливо, то и я перестану быть джентльменом.

- Думаешь, меня можно запугать? – следователь брезгливо сощурился.

- Я предупредил. Первый и последний раз, - Сергей держался непоколебимо, как хозяин положения. – И вот ещё что: по поводу того, что нужно вашей конторе, с тобой я отказываюсь вести разговор. Пусть придёт кто-нибудь из начальства.

- А министра тебе не привезти сюда на дружескую беседу? – оскорбился следователь.

- Министра не надо, - невозмутимо ответил Сергей.

Он ушёл с чувством победителя. На следующем допросе его ждал человек в прокурорской форме, представившийся заместителем столичного прокурора. Выглядел он внушительно и сурово.

- Ну что скажешь, подследственный Щеглов? – спросил он без вступления, сухо.

- Вам нужна информация на моих боссов? Я готов её открыть в обмен на свободу.

Прокурор пристально взглянул на собеседника и какое то время раздумывал.

- Дай показания, и ты будешь проходить по делу как свидетель, - заявил он.

- Это опасно не только для меня, но и для моей семьи. Я готов тайно сдать сведения, и вам будет ясно, на чём вы сможете их поймать. Или я нём как рыба.

- Ты ставишь нам условия?

- Я спасаю свою шкуру.

Помолчав, прокурор спросил, какого рода сведениями он располагает. Предметные и лаконичные объяснения Сергея заинтересовали его настолько, что он не отклонил его условий сразу. Но прокурор ничего и не пообещал.

Прошло несколько недель. Как-то днём Сергея разбудил Гвоздь, оказавшийся на соседней койке.

- Ты готов? – прошептал он.

Сергей согласно кивнул, но от удивления не очень уверенно. Гвоздь пристально на него посмотрел.

- Нет, брат, если не уверен – не берись, - заключил Гвоздь.

- Уверен, - подтвердил Сергей.

Гвоздь ещё раз пронзил его взглядом и осторожно оглянулся.

- Это влетит тебе в круглую сумму … - он назвал цифру, которая превышала раза в два предполагаемую Сергеем, но торговаться не приходилось.

Вероятно, ему чудом повезло, что для него решились организовать побег.

Пособники не просто рисковали, побег – это ЧП, после которого у начальства тюремной охраны полетят головы, так что если уж их и терять, то за такой куш, чтобы можно было холить своё тело в остатке жизни на лазурном побережье. 

- Бабки вперёд. Как только твои люди заплатят задаток – половину, я открою тебе план, накануне – остальное, наши люди тебе помогут и кое-кто из охраны.

Гвоздь перевернулся на спину, заложил руки за голову и закрыл глаза. Сергей вдруг испугался согласия, которого с нетерпением ожидал: ведь его могли и наколоть с этим побегом. «Нужно потянуть время до решения прокурора», - подумал он.

И вот превратная судьба снова проявила благоволение к нему. Вскоре его привели к прокурору, который холодно объявил:

- Мы отпускаем тебя под подписку о невыезде. Если не представишь нам обещанные сведения, вернём обратно. Сдержишь слово – закроем дело.

Всё разрешилось столь невероятно счастливым образом, что Сергею даже стало не по себе: как бы ему не уверовать после такого подарка судьбы, что он её избранник. Ведь далеко не всё ещё было позади, если вообще возможен был благополучный  конец у этой истории, которая порой напоминала несущийся поезд, без остановок и станции назначения. Расслабляться рано. Все свои моральные силы Сергей пытался направить в русло холодного рассудка. Перед освобождением у него возник замысел полного избавления.

Гвоздю он сообщил, что план побега остаётся в силе, но только не для него, а для его товарища. На недоумение Сергей ответил, что так было задумано с самого начала в целях конспирации. Гвоздь потребовал назвать имя будущего беглеца, ссылаясь на то, что охрана не каждому подследственному согласится помочь бежать – это зависит от тяжести обвинения, - и через пару дней подтвердил согласие.

В первый же день освобождения Сергей встретился с подручным Базанова в своём особняке. Он открыл ему некоторые детали следствия и изложил свой план спасения всех от уголовного преследования.

- Я знаю, как избавиться от всех наших злоключений, - заявил он.

Гость поднял насмешливый взгляд.

- Для этого придётся пожертвовать Васей. Он слабое звено, из-за него заварилась вся эта каша.

Помощник босса недовольно насупился.

- Это интересно! – возмутился он.

- Я устрою ему побег, а ваши люди завершат дело, когда он окажется за стенами СИЗО.

Гость вскинул бровями изумлённо, а потом зло усмехнулся:

- Побег? Из СИЗО? У тебя ролик за шарик заехал, что ли?!

 Ему доставляло удовольствие насмехаться, но Сергей не терял хладнокровия, как не теряют его мудрецы, готовые к насмешкам глупцов.

- Если бы мы хотели, избавились бы от него и там… - визитёр нервничал, встретив невозмутимость собеседника.

- Почему же не делаете этого? – спокойно спросил Сергей.

- А это не твоё дело, понял? Вася – наш человек.

- Нет, это и моё дело. А ваш Вася – дерьмо собачье. Он сдал меня, а значит и вас, - Сергей прибавил твёрдости в голосе. – По логике, уже наступила и моя очередь. Но хочу предупредить: если от меня не будет известий некоторое время, то все сведения о махинациях вашей организации попадут куда следует…

Лицо гостя зло исказилось.

- Ты что, никак пугать нас вздумал? Ещё не разобрался, с кем имеешь дело?! Дурья твоя башка!

- Я вижу, что имею дело с шутом гороховым. Не ты принимаешь решение, так что послужи хотя бы точным телеграфом. Не то я напрямик обращусь к боссу, - не теряя самообладания, говорил Сергей, не сводя с собеседника глаз, лицо которого зарделось от оскорбления, но его сдержало любопытство.

В следующую секунду ему вернулись брезгливость и насмешливость.

- Побег я готовил для себя, и это возможно. Сейчас всё можно купить, и побег тоже. Убери вы его в изоляторе – прокуратура озвереет. Если он сбежит – так сбежит. Будут искать его, а не его труп, но и трупа не будет. Потом должен исчезнуть и я, но, разумеется, только для следственных органов. Вы мне в этом поможете.

Сергей деловито поделился подробностями своей идеи. Подручный Базанова выслушал его внимательно.

***

В тот же день он передал боссу за ужином в ресторане содержание разговора с Щегловым.

- Ох и шельма этот Щеглов! – заключил тот, не без похвалы в адрес виновника затеи.

- Имитатор хренов, - ревниво выразился подручный. – уверен, что он нас нагрел с помощью хакеров.

- У нас нет доказательств.

- В пыточный подвал его – и будут все доказательства.

- А вдруг не он? Кости ломать невинным – не в моих правилах. Мы – интеллигентная организация. А он способный малый, ещё пригодится нам. И потом: мы будем его пасти и узнаем, вор он или нет. А коли вор, пусть вернёт украденное… по-хорошему… - он подмигнул. – Что ни говори, а план мне его нравится. В конце концов, попытка не пытка. Будем действовать по его плану, - удовлетворённо заключил Базанов, к ревностному изумлению подручного.

 

Глава 12   

Известие, которое могло бы развеселить обывателя, затравленного скверными новостями и надувательским шутовством власть предержащих, застало Сергея в его тайной квартире. Для него это известие означало предпоследний шаг до победы. Из столичной тюрьмы, откуда не было побегов в последние два десятилетия, сбежал заключённый. Вот так просто взял и сбежал. Каким-то образом одолел решётку окна камеры, спустился на связанных простынях, пробежался по крыше барака и сиганул с неё через пятиметровый забор на волю, - и куда только смотрела бдительная охрана? Сбежавший был некто Василий Здор.

Осталась завершающая часть его плана, после чего Сергей отправился за границу по подложным документам с изменённой внешностью.

 ***

Как-то в местном отделении милиции одного из пригородных посёлков раздался звонок. Некий пенсионер сообщил, что у него по соседству происходит что-то подозрительное: в сарай одного заброшенного дома однажды въехала дорогая иномарка, каких в тех краях никто не видывал, и не выезжала, зато после неизвестные люди сомнительной наружности вывозили на грузовике колёса и двери, должно быть, от той самой иномарки. Похоже, бдительный гражданин обнаружил шайку по сбыту угнанных автомобилей. Оперативники выехали по указанному адресу, не ведая, что звонивший выполнял за умеренное вознаграждение просьбу парней специфической наружности, от просьб которых не отказываются.

Милиционеры нашли нечто большее в пустующем доме, чем полуразобранный «Кадиллак». На заднем сиденье машины они обнаружили следы крови, в глубине сарая – пустую ванну со сливом в приямок, от которой разило невыносимым удушливым запахом серной кислоты. Здесь произошло убийство, решили оперативники и вызвали криминалистов. Те нашли брошенный номер автомобиля и разношенный ботинок и вскоре выяснили, что «Кадиллак» принадлежит гражданину Щеглову С.А. и ботинок – благодаря ищейке, обнюхавшей вещи в его доме, - тоже ему. Вскоре следствие сделало вывод, что жертвой, тело которой было растворено в серной кислоте, вероятнее всего был не кто иной, как Щеглов С.А. Подвергать сомнению эту единственно достоверную версию причин не было.

Сергей скрылся за границей по подложному паспорту, но не по тому, который приготовили ему люди босса. Через некоторое время он узнал из прессы, что Базанов был взят под стражу. Ему вменяли в вину незаконное предпринимательство, неуплату налогов, нелегальный вывоз капитала и инициацию ряда заказных убийств. Сергей не сомневался, что аресту Базанова содействовали сведения, посланные им в прокуратуру, однако он не был уверен, правильно ли он поступил, сделав это.

 

Глава 13

Прошло немногим больше года. Однажды Сергей появился в Париже и в одном открытом кафе на немноголюдном бульваре занял столик, пил неторопливо кофе с коньяком, перелистывал для вида журнал и украдкой, но внимательно следил за подъездом одного из ближайших. Он ждал её, Карину, живущую в этом доме.

И вот в ожидаемое время она вышла из подъезда с сыном. Как подрос Александр! Уже свободно семенил маленькими ножками, словно плыл по воздуху, держась одной рукой за руку матери. А другой размахивал, чтобы сбалансировать своё торопливое движение, не поспевавшее за Кариной. За ними вышел мужчина в плаще, кудрявый брюнет среднего возраста, - должно быть, сосед, решил Сергей и уже было поднялся им навстречу. Но что за дьявол? Незнакомец поравнялся с ними и заговорил с Кариной. Сергей обомлел, а этот тип всё шел и шёл, потом ещё взял Александра за руку. Сергей испугался и снова сел за стол, чтобы они вдруг не заметили его. Кто это? Любовник? А может, и муж? Сергей почувствовал себя так, будто его несправедливо и публично оскорбили. Мир хоть и стоял на месте, но для него он перевернулся. Пока таился на дне, выжидал, когда минует опасность, неумолимое время не только оказалось его союзником, но и жёстким врагом – оно съедало этот мир как ржа, и вот он рухнул у него на глазах вместе с тем, что было всё ещё дорого для него.

Когда они проходили мимо совсем близко, он закрыл лицо журналом, с тяжёлым волнением расслышав, как они перекидывались фразами на французском. Это было похоже на воркование двух близких людей. Его жадно-пытливый взгляд следил за ними, пока они не скрылись за поворотом, отчаянно пытаясь уловить хотя бы малейший признак, отрицавший то, что он видел. Но нет… Идиллия двух супругов или как минимум возлюбленных. Сергей ощутил себя совсем разбитым. Он чувствовал себя так, будто ему перерезали сосуды, невидимо соединяющие его с Кариной, которые кровоточили и обескровливали его. Из потрясённого состояния его вывел официант, увидевший, что Сергей допил заказанное. Не желая выдавать свою удручённость, он повторил заказ, быстро выпил коньяк с кофе и с пудовым сердцем отправился в гостиницу.

«Что он получит, когда воскреснет из мёртвых перед ней, - думал он, - лёжа на кровати в фешенебельной гостинице. Шок, горький упрёк и невинность её второго замужества. А как же он хотел? Не пристало ей, молодой, привлекательной, век носить по нему траур. К тому же он подверг её такому бессердечному испытанию, что лучше бы и вовсе на глаза не показывался». Вспомнил он и о своих давних подозрениях, что любовь у неё к нему прошла.

За то время, пока он находился в небытии, намеренно не подавая и ей знак, что он жив, и не из-за опасения быть раскрытым, а из желания испытать свои чувства и в особенности и в особенности её, он получил подтверждение своих подозрений в её измене, - если она так быстро нашла ему замену, то её чувства к нему остыли задолго до его фиктивной гибели. Однако и его собственные чувства повели себя совсем неожиданно. За этот год в разлуке он надеялся, что возникшая до его исчезновения отчуждённость разрастётся и вытеснит чувство к ней, сгладит их, отошлёт в архив механической памяти, и когда он вернётся, ошеломив её, поступит соответственно: если у неё окажется новый друг, он отмерит ей презрительные поздравления за её выбор; если обнаружит, что она так и не обрела никого, то воссоединится с ней.  Растраченные чувства уступят место привязанности. Брак живёт любовью несколько лет, потом он может держаться на её величестве Привычке. Однако оказалось, что его чувства к ней просто спали и набирались сил за этот год, поэтому при виде её с другим они так ревностно возмутились и болезненно ранили его. Сейчас впору было не язвить над ней, а просить её сжалиться над его страданиями.

Но всё же мысль о сыне, надежда на остаток в ней чувств к нему, которые вдруг зажглись бы с новой силой при его воскрешении, пересиливали опасение быть справедливо отвергнутым и получить сокрушительный удар.

Он думал над тем, как ему лучше провести встречу. Созвонился с Олегом, который был тоже в Париже, тот обещал назначить ей встречу от своего имени, где и должна была произойти неожиданная подмена.

К назначенному часу Сергей приближался к Мому самому кафе. Увидел её издалека, и точно тяжёлый груз взвалили ему плечи. Она ощутила, что кто-то хочет сесть за её столик, но недоумевала, увидев незнакомца. Сергей снял дымчатые очки и произнёс:

Здравствуй, Карина…

Глаза её округлились, она оцепенела, но изумление её было недолгим: обладая натурой эмоционально динамичной, она тут же обрела досадливую осмысленность.

- Значит, ты жив? – негромко произнесла она.

- Как видишь… Но это, похоже, не повод для твоей радости, - с огорчением заключил Сергей.

Её взгляд сделался совсем холодным и даже неприветливым. Сергею стало ясно, что между ними уже ничего нет, кроме воспоминаний, да и те лучше стереть из памяти, чтобы они ненароком не ранили.

- Я не мог сообщить тебе правду. Моя гибель должна была выглядеть по-настоящему, - оправдывался он, понимая, что ни один аргумент уже не имеет силы.

- Я понимаю…  Я и распрощалась с тобой по-настоящему. А неделю назад вышла замуж…  За начинающего кутюрье, мы вместе отрыли дело. И не стоит меня убеждать, что ты не предупредил меня, что жив, остерегаясь моего неумения играть роль вдовы. Я бы смогла… и ради тебя – с большим старанием. Но ты обошёлся со мной по-свински. С любимым человеком так не поступают… Ты не вправе после этого чего-то требовать от меня, - она говорила с волнением, но оно не умаляло её твёрдого намерения отвергнуть его навсегда.

- Но я хочу видеть моего сына…

- Сергей, не тешь себя надеждой… Тебя он не помнит и не знает, и лучше ему не знать… Теперь он Александр Жак, - она остановилась, лицо её указывало на острое желание закончить этот мучительный для неё разговор. – И не пытайся шантажировать нас своим отцовством. Иначе полиция узнает, что ты оборотень… Прощай.  Не нужно со мной искать контактов.

Карина резко встала и энергичной походкой направилась к дому. Сергею стало не по себе, как и в первый раз, когда он здесь увидел её. Только сейчас его иллюзии были развеяны окончательно, и он поспешил уйти из этого кафе, с этого бульвара, где сам уличный гул, свинцовые рельефные фасады и всё, даже камни мостовой, враждебно напирали на него и олицетворяли самую горькую катастрофу его жизни.