Спирин узнал связного террористов по условному знаку, у Арки Константина, рядом с Колизеем, в оживлённом туристами месте.

— Мы можем отправиться в какую-нибудь гостиницу, — предложил посланник. — Или в ресторан. На ваш выбор.

— Я выбрал это место, — твёрдо возразил Спирин.

— Здесь много народу.

— Ничего, мы переговорим в парке Оппио. Это совсем близко. — Спирин указал рукой.

Они вышли на тропинку холма Оппио, ведущего к древним руинам Домус Ауреа (Domus Ayrea), (Золотой Дом), среди живописного парка, откуда открывался великолепный вид на Рим.

— Где-то рядом, ваши люди? Из каких спецслужб? — хотел поддеть его связной средних лет, арабской внешности, в джинсах и светлой куртке, когда они, наконец-то, нашли скамейку, в относительно пустынном месте.

— Ваши шутки не уместны. А если у вас есть профессионалы, то они уже должны были заметить, в таком случае, — отрезал Спирин.

— Там, в Москве — не заметили. Вы готовили операцию, продали нам её, а потом исчезли из-под носа русской разведки.

— И теперь, как видите, я в бегах.

— Мы вам не доверяем.

— Не доверяйте. Я, лично, доверяю идеям, а не людям. Мы хотим повергнуть прогнившую западную демократию в хаос, из которого родится другой миропорядок. С несколькими автократическими сверхдержавами. Они смогут подчинить слабые страны, где народ всё равно тяготеет к диктатуре. Либерализм — аномалия, разрушительная для большинства, потому как недостижима для него.

Связной смотрел вдаль насмешливым взглядом.

— Но вы, русские — христиане, значит, всё равно неверные, — возразил он.

— Это лишь идеологическое различие. Зато деспотичности, скорее бы вы у нас могли поучиться. Элитам гораздо легче понять другу друга, чем народам. Тем более, что элитам нужна власть, цель более достижимая, чем народное благополучие. Любая идеология, или религия, если угодно, — духовная кабала, способ достижения власти.

Красноречие Спирина произвело обратный эффект — собеседник совсем помрачнел.

— А для меня Коран — Священное Писание. Вот видите, мы уже с вами не сходимся, — недовольно и с пафосом высказался он.

Спирин победоносно промолчал.

— Что вы конкретно предлагаете? — вернулся к главной теме связной.

— Шантажировать Дюрана. Чтобы овладеть его технологиями, для которых нет границ на сегодняшний день.

— Чем вы собираетесь его шантажировать?

— Моим компроматом. Он связан со спецслужбами, в том числе с теми, кто хотел покушения на убийство российского президента. Но Дюран пытается вести и свою игру, поэтому и провалил мою операцию. Когда мы получим его технологии, мы сможем действовать и без него.

— Джихад не ваша война, — медленно и повышенным тоном проговорил связной.

Спирин молчал, с ледяным спокойствием глядя перед собой.

— Это не отказ, мы будем поддерживать с вами связь тем же способом, — более миролюбиво добавил посланник, встал и поспешно скрылся из вида.

Группа наблюдения писала разговор с микропередатчика, вмонтированного в часах Спирина, не определимого для обычных сканеров. Он вернулся в свою квартиру, но так и не дождался звонка от них. Их надзор был незаметен, от чего возникал соблазн скрыться. Достаточно было вычленить ещё один маячок, вживлённый ему в предплечье.

***

Вера припарковалась у подъезда дома, где снимала квартиру, открыв дверцу, наткнулась на фигуру неизвестного мужчины. Потом увидела молодого крепкого напарника, подступившего с другой стороны.

— Нам нужно с вами переговорить, — сказал он на английском без акцента. — У нас рядом машина.

— Я вас не знаю, — отсекла Вера.

— Мы из британской разведки, — неизвестный поднёс ей удостоверение.

— Я не разбираюсь в этих документах.

— А пора бы.

Вера захлопнула изнутри дверцу машины.

— Нам нужен ваш знакомый, некто Визант. В Англии он скрывался под именем Фарно.

— Вы уже о нём знаете больше чем я, — огрызнулась Вера

Она сразу сообразила, что они темнят — ведь Визант работал совместно и с английскими агентами, почему тогда этим неизвестно, где он. Или они не за тех себя выдают, или из какой то другой группировки в разведке.

— Мы не знаем, где он сейчас находится.

— Почему вы решили, что я это должна знать?

Они насмешливо и высокомерно переглянулись.

— Мы знаем, что вы знаете. Иначе бы не пришли к нам. Вы пару дней назад вернулись в Лондон. Нам вообще то не ваш друг нужен, а некто Дюран.

— Я в эти игры не играю, — дерзко отвечала Вера. — Конечно, вы гарантируете мне неприятности. Но я готова покинуть ваш очень туманный Альбион.

— Тогда вам придётся покинуть и Европу. Мы постараемся, чтобы вы попали в список Интерпола. Вы же до сих пор проходите по одному уголовному делу, не то, как свидетель, не то, как подозреваемый.

— Из Европы, значит из Европы. Так тому и быть, — её упрямство обескуражило незнакомцев.

— У нас есть и другой вариант. Мы бы не хотели его задействовать. Вспомните своего злейшего врага Спирина. Он ведь ещё жив, — агент словно вынул из рукава козырь.

Вера внутренне вздрогнула от этого имени, её взгляд заблестел отчаянием и ненавистью.

— Уже теплее, — отозвался шантажист, пронизывая её взглядом. — Мы найдём способ подставить его.

Вера некоторое время раздумывала.

— Что я должна делать?

— Поддерживать с нами контакт, круглые сутки.

Она понадеялась, что служба безопасности Дюрана, с кем Визант имел дружеские отношения, спасёт её от их лап, потому так быстро и согласилась.

— Предупреждаю, не вздумайте вести двойную игру, — высказался агент с волевым лицом, будто читая её мысли.

— Не перестарайтесь. Я итак напугана, дальше некуда. Мне нужны другие стимулы.

Её охватило чувство мести к своему главному врагу, глаза вспыхнули неподдельной яростью.

— И какие же?

— Я хочу голову Спирина на блюде.

— Это уже совсем горячо, — радостно удивился агент. — Вообще то и Спирин для нас проблематичная фигура.

— Я бы казнила его лично.

— Для него это была бы самая сладкая смерть, — усмехнулся незнакомец.

***

Лимузин Крононби подобрал Пратта в условленном месте, водитель был отгорожен шумозащитным стеклом.

— Что за конспирация? Почему мы не могли встретиться в клубе? — спросил Крононби.

— На всякий случай. Там стены могут иметь уши. Я сразу к делу. У вас Эдуард, через неделю день рождения.

— Спасибо, что напомнили.

— А как же. Я вас обязательно поздравлю. Вы будете приглашать свою племянницу Беатрис?

— А в чём дело? — беспокойно спросил Крононби. — Я её всегда приглашаю.

— И на этот раз обязательно. Ещё через две недели, как известно, день рождения Монарха. По-моему, ваша семья должна быть среди приглашённых на торжественные мероприятия, как отпрыски древнего монархического рода.

— Я знаю Боб, где я должен быть, — одёрнул его Крононби.

— Так вот, пусть твоя племянница как можно дольше задержится в Лондоне, — ответил Пратт, будто не замечая раздражённого тона приятеля. — Надеюсь, что её друг Дюран, не станет её сопровождать.

— Не терплю играть в загадки, — произнёс недовольно Крононби.

— Я тебе достаточно сказал, Эдуард.

— Что там задумали?

— То, что вслух лучше не произносить.

Крононби задумался.

— Он владеет такой информацией, которая многих погубит.

Пратт слегка ухмыльнулся.

— Мало владеть информацией. Нужно осмелиться её раскрыть, да ещё правильно преподать. А кто захочет рисковать собой ради чужой правды? Борзописцев, способных запутать публику фальсификатором так, что она белого от чёрного не отличит, предостаточно. Можно одолеть отдельных людей во власти, но сама власть незыблема. Не мы с тобой кукловоды, но мы хотя бы ниточки, которые могут обрезать, — Пратт взглянул на приятеля с миролюбием того, кто имеет абсолютное преимущество, и попросил остановить лимузин.

***

Беатрис получила приглашение от троюродного дяди на электронный адрес, открытый на подставное лицо.

— Я могу к нему и не ехать, — объяснила она, войдя в кабинет Дюрана.

— Нет, ты должна ехать, это твоя семья. К сожалению, я не могу сопровождать тебя. Постараюсь выдержать разлуку в несколько дней.

Каждый из них скрывал горечь и тревогу от предстоящего расставания. Когда Дюран остался один, его лицо совсем помрачнело, он крутил в руке сигару, но так и не закурил.

***

— Хотелось бы уехать в какое-нибудь тёплое, умиротворённое местечко, — призналась Вера в одном из кафе Рима.

— Неделю назад ты мечтала вернуться в Лондон, — напомнил ей Визант.

— И сразу поняла, что меня там ничего не ждёт, кроме неприятных воспоминаний. Мне нужны каникулы, чтобы всё осмыслить и отправить в архивы памяти, а потом обрести новую жизнь. Говорят, путешествие в этом помогает.

Она говорила с усталостью и грустью, в чём растворились обида и чувство мести, или, может, всё это опустилось на дно души. Сильные впечатления не исчезают бесследно, если вообще исчезают. Визант воодушевился её возвращением, понимая, что ей нужна альтернатива всему случившемуся, но сейчас он был привязан к месту и времени своей операции.

— Почему бы и нет, — поддержал он. — Отправься пока в короткое путешествие. Я рад буду присоединиться к тебе позже.

— Я бы хотела уединения, а не одиночества, — с насмешливым упрёком высказалась она.

Они даже не знали адреса друг друга, это больше благоприятствовало их отношениям, нежели совместное проживание. Визант всерьёз мечтал отправиться с ней в какой-нибудь круиз, едва закончит операцию со Спириным.

***

«Что ж, товарищ Спирин, поздравляю вас с полным провалом нашей миссии», — произносило лицо с кавказским акцентом, растягивая слова, поглощая собеседника прищуренным взглядом, как две прорези во тьму.

Сбоку от диктатора и Спирина стоял длинный стол, за которым сидела компания, молча наблюдавшая за сценой. Взгляд Спирина приковался к присутствующим. Он узнавал лица, но в неизвестном качестве, пытаясь понять роль каждого. Они сидели в ряд с одной стороны, лицом к нему.

Отис, отец Веры, замер со зловещей улыбкой. Предрешённым взглядом посматривал на него Стром, как скитник, знающий будущее. Ярче и живее всех выглядела молодая женщина, с подобранной рыжей причёской, с миниатюрной короной на голове, с высокой стойкой воротника — то есть в королевском одеянии. В этой внешности Елизаветы 1, огнём и мечом правившей Англией, Спирин вдруг распознал Веру, бросавшую надменный взгляд на него. Последним, на кого он обратил внимание — был Визант, не замечавший присутствующих.

«Какой будет вердикт у комиссии?», — раздался голос сзади.

Спирин повернулся, — вождь пыхтел трубкой, затем пахнул на него клубом дыма, который оказался пеплом, засорившим ему глаза и рот.

«Мы не можем его судить, мы призраки», — с натужной плаксивостью, ближе к детскому плачу, возопили Стром и Отис.

«Здесь все призраки», — с акцентом ответил председательствующий.

«Но мы признаки мёртвых», — стенали они.

«Ну конечно, только я живее всех живых», — отвечал диктатор, подняв трубку.

«Безусловно, ваше дело бессмертно. А мы ничтожные твари. Вот я, не мог достигнуть даже уровня Распутина», — жаловался Стром.

«А я много наворовал, — следом признавался Отис. — Даже дочь меня предала».

Вождь затянулся трубкой и резко дунул в их сторону. Струя пепла превратилась в облако, окутавших обоих нытиков. Другие уклонились от них, брезгливо, хотя пепел не задел никого кроме цели. Стряхивая прах, они вдруг преобразились. Стром — в Распутина, Отис — в типа, похожего на английского короля Генриха 8, с широким лицом, окладистой бородой и узким взглядом, убивавшего своих жён, чья дочь, Елизавета 1, превзошла его в жестокости.

«Теперь вы довольны?» — спросил вождь.

Они глазели друг на друга и отвечали уверенно:

«Довольны».

«Вот видите, а я уже более полувека дышу прахом своих жертв. Мне нужна живая плоть».

Все застыли.

«Первое слово предоставим даме», — произнёс председательствующий.

«Он меня изнасиловал. Думаю, он должен умереть», — тонким голосом вынесла вердикт Вера.

«Что не мешало тебе поделить с ним богатство твоего отца, — глумливо парировал вождь. — Глубинная женская месть. А что вы скажете?», — обратился он к остальным.

«Этот человек уже погубил сам себя, — отвечал Распутин Стром задумчиво, уставившись перед собой. — Когда-то я предупреждал русского царя, чтобы он не вступал в мировую войну, которая оборвёт всю его династию. Так всё и случилось».

Вождь пыхтел трубкой, выдерживая паузу, которую никто не смел нарушить без его согласия.

«Ты, Григорий, предвидел падение монархии, а своё убийство прозевал. Что скажет агент 00…».

«Шесть», — воскликнул Визант, когда вождь с издёвкой обратился к нему. «Моё дело маленькое, я исполнитель».

«Ну да, тебе надо добавить ещё две шестёрки, тогда ты станешь служить делу», — бросил вождь и повернулся к Спирину.

Он приблизился и впился в него прищуренным взглядом, сверкающим холодным блеском.

«Вот видите, товарищ Спирин, и положиться не на кого. Хотя здесь нет случайных людей. Сильных людей губят их слабости. А слабое большинство, беспринципность делает навозом для истории».

Вождь обошёл собеседника, став боком к нему.

«А вы в силах превозмочь эти недостатки?».

«Я счастлив буду это сделать, товарищ Сталин», — рапортовал Спирин, ощущая, как восторг неудержимо обуревает им.

От выражения чувств его удерживало только то, что вождя может разозлить его откровенное холуйство.

Сталин подошёл к своему столу, нажал кнопку сбоку и вернулся к Спирину.

В открытую дверь кабинета вошли двое, причём один сопровождал под руку другого. Конвоир был похож на Берию: круглолицый, в пенсне и шляпе. Сопровождаемый оказался Дюраном, с отсутствующим видом, будто смирился с чем-то роковым.

«Хи из реди», — громко отчеканил Берия.

«С чего это ты стал говорить на чужом языке?», — веселясь, спросил его Сталин.

«Эта свинья Хрущ обвинил меня в том, что я английский шпион», — обидчиво воскликнул Берия.

«Это было после моей смерти», — медленно заявил вождь с намеренным акцентом.

«Точно, я не учёл этого», — виновато согласился Берия.

«Как же так, Лаврентий, против меня ты плёл заговор, а простоватого Хрущёва не мог переиграть. Вот что значит самонадеянность», — вождь повысил свой голос.

«Иосиф, но ты ведь всем нам искал замену», — жалобно оправдывался тот, кто был похож на Берию.

«Заткнись. Отрабатывай свой должок».

«Рад стараться», — бойко выпалил собеседник, сверкая взглядом из-под пенсне. — «Он согласен передать нам невидимые летательные аппараты, -

Берия толкнул под бок Дюрана. — И вообще, любую технику, какую мы захотим».

«Не перехвали себя, Лаврентий, — злорадно пресёк его вождь. — У меня и здесь найдётся замена тебе, — он указал на Спирина, и впился в него острым взглядом. — Вот видите, товарищ Спирин, мы все делаем одно дело, будь мы враги, или союзники. Вам поручается завершающая часть миссии — управиться с исламскими радикалами. Вы их лучше знаете, чем все присутствующие».

Вождь вдруг стал отстранённым, выпустил клуб дыма, застивший всё пространство. Рассеявшийся дым обнаружил только двоих — Дюрана, и мужчину с бульдожьим лицом, с сигарой во рту, уже смахивающего на Черчилля. Вынув пятернёй сигару изо рта, он произнёс по-английски:

«Дядя Джо нам давно не указ».

Он бросил сигару под ноги Дюрану, тот, бросился подбирать её, как нищий монету. Раскуривая её, Дюран стал распухать, напоминая разлагающийся труп, через минуту телесная оболочка слезла как грязь, оставив один скелет, рухнувший на пол.

***

Спирин увидел перед собой тёмный потолок, поняв, что вышел из наваждения, длинного как телесериал, хотя сны обычно краткие и плохо запоминаются. Но сейчас перед ним всё ясно повторялось, как в записи.

Итак, старался он расшифровать этот сон, верить нужно только здравствующим персонажам, потому как мёртвые, согласно поверьям, зовут к себе. Вера жаждала мести, Визант был просто исполнитель системы, магнат Дюран тоже был марионеткой, хотя и снабжавший кукловодов новейшими технологиями. Он превратился в прах, значит, на него охотились, как на опасного свидетеля и соперника, судя по появлению образа Черчилля, британская спецслужба.

Какова роль Спирина и кто направляет его? Кто олицетворяет дух диктатора, если исключить его воспалённое сознание? Клан в недрах силовых структур, чью поддержку он когда-то ощущал, но который сейчас решил избавиться от него. Если властные круги готовы уничтожить такую персону как Дюран, то, что говорить о такой пешке как Спирин. Сфабрикуют улики всеми правдами и неправдами, сделают из них злодеев заговорщиков, смешав их с террористами. Расходный материал, возомнивший из себя тайных или действительных творцов истории. Ледяная дрожь прошла по телу Спирина. Он ощущал себя узником, уверенным, что приговор ему вынесен.

***

— Я не хочу больше томиться в этой вашей электронной клетке, — объявил он Византу, вызвав его на явочную квартиру, после своего зловещего сна.

— А кто хочет? На войне, как на войне, — воскликнул насмешливо Визант.

— Я теряю интерес. Значит, могу вас подвести. Они заметят мою фальшь. Пока у меня остался ещё порох, не лучше ли ускорить дело.

— От меня это не зависит.

— Передай начальству моё пожелание.

— Это мне не сложно.

— Хотя. Вы всё пишите, даже когда я хожу в сортир. Так что начальство итак узнает. Другой вопрос, кто твоё начальство? Уж не всё тот же Дюран? — язвил Спирин, будто уверенный, что Визант в его ловушке, а не наоборот.

— Какая тебе разница?

— Ты следишь за новостями?

— А как ты думаешь?

— Напомню, что принцесса крови, Беатрис Стюарт в числе приглашённых на день рождения монарха. Эта тема не сходит со страниц газет. Понятное дело — ведь она последнее время проживала инкогнито со своим возлюбленным, миллиардером, Дюраном. И появилась в Лондоне она одна. Значит, магнат, до сих пор в бегах. А если ты работаешь на него, то тогда ты враг британской разведки. Она — главный заправило в этой истории. А тыл, наверняка прикрывают американцы.

— Мне плевать. Я служу своей стране.

— И я тоже. Только страна у нас разная. Но когда закончиться весь этот спектакль, я буду не нужен, и даже опасен, почти для всех. И лучшая роль для меня — это труп и сфабрикованные улики, что я пособник терроризма.

— Какие у тебя ещё предложения?

— Сыграть «ва-банк». Свою кульминационную партию. Но затем я должен исчезнуть, и не на тот свет, разумеется. Идея такова — я убеждаю террористов, что Дюран поддался на шантаж и якобы свожу их с его людьми. Пусть для верности, я передам им некоторые образцы из его новейших изобретений.

— Но мы так и планировали.

— Вроде бы. А я предлагаю подбросить настоящую наживку. У них разгорится аппетит, их уже ничто не остановит. На встречу с их агентом я буду ходить без вашего маяка, — Спирин объяснял так, будто от его предложения нельзя было отказаться.

— Его обычным сканером не обнаружить.

— А необычным?

— Нужно специальное оборудование.

— Значит, всё же можно.

— Это не только мне решать, — ответил Визант в тоне, не обещавшего шанса Спирину ускользнуть из ловушки.

Спирин банально пытался спасти свою шкуру, а что дальше с ним будет — Византа не интересовало. Он удовлетворился страхом своего врага, скрываемым под его предложением, которое, впрочем, было вполне разумным и исходило от профессионального интеллекта Спирина.

***

Спирин предложил связному товар в машине, припаркованной неподалёку от их места встречи, на площади у римского Пантеона, где и яблоку негде упасть от туристов. Но произошёл неожиданно-ожидаемый казус.

— Вы поедете с нами, в вашей машине, — заключил связной, выслушав собеседника.

— Мы так не договаривались, — отрезал Спирин.

— А мы вообще ни о чём не договаривались. Мы должны убедиться, что продавец — не подсадная утка. Вы будете заложником.

— Что за бредни, — осадил его пренебрежительно Спирин, уверенный, что в этом людном месте его не станут похищать или убивать.

— Мы не хотим играть в лотерею. Заткнись, и выполняй приказ, — также резко одёрнул его собеседник. — Думаешь раз здесь людно, то мы ничего и не сделаем. Кругом наши люди. Как только покинешь эту площадь, тебя усыпят и похитят. Не создавай нам лишних проблем.

Спирин молча повиновался, надеясь, что наблюдатели Византа не оставят его в беде, чувствуя облегчение, что из его тела выпростали микропередатчик и не поставили жучков на машине.

Минивэн Спирина повёл связной, заложник остался на заднем сиденье с повязкой на глазах под присмотром охранника. Через четверть часа его пересадили в другую машину, не снимая мешка. Ещё спустя полчаса провели в подвальное помещение. Обращались вежливо, предложив кофе, безалкогольные напитки и сигареты, от чего Спирин предусмотрительно отказался.

— Где ваша группа поддержки? — спросил связной в присутствии ещё двух напарников арабской внешности.

— Они далеко отсюда. Я действую в одиночку, — объяснил Спирин непринуждённо.

— Как там у вас пытают, на Лубянке?

— Как-нибудь я вам расскажу на досуге. Только с помощью насилия выбивают нужные показания, а не правдивые. Пленнику всё равно, что выкрикивать от боли — правду, или ложь. Его участи это не облегчит.

— От вас нам нужна оставшаяся часть компромата. Здесь же мы можем всё и проверить.

— Адрес, где хранится компромат, я могу назвать вам хоть сейчас, — ухмыльнулся Спирин, обезоруживая своего собеседника. — Но копии разбросаны по разным адресатам. Если по одному из них, появлюсь не я, то другие перепрячут их. Мало того, они могут сплавить её прессе до того, как вы это сделаете, и сломают вам всю игру. Вы бы ведь хотели спустить компромат после теракта? Как я понимаю?

— Нам не нужны ваши советы. Вы знаете всё адресаты?

— Только один. Я ведь двадцать лет прослужил в разведке, учась как прятать концы в воду.

— Ну, хорошо. Сделаем паузу.

Допросчик покинул помещение, оставив пленника под присмотром двух безмолвных охранников. Вернулся через полчаса.

— Вы лично передаёте нам компромат, сводите нас с Дюраном и можете быть свободны, — объявил он, очевидно, после совета со своими боссами, а Спирин отметил про себя, что их могли запеленговать.

— Минуту, — возразил Спирин, не выразив ликования по поводу столь лёгкой развязки. — Мой компромат стоит денег.

— Он не дороже вашей жизни, — сухо ответил эмиссар. — Вы уже получили в прошлый раз. Вам хватит, — он терял терпение. — Будете противиться, вам введут медленно действующий яд. Антидот не получите, пока не согласитесь. Времени у нас нет.

Охранники поднялись с места, с отрешёнными взглядами людей, готовых исполнить любой приказ.

***

Через пару часов после исчезновения Спирина, партнёр от британской разведки, объявил Византу, что операция для них закончена.