Дворецкий вручил Крононби серый конверт из плотной бумаги, скреплённый сургучной печатью. Не откладывая, Крононби вставил обнаруженную дискету в компьютер.

Просмотрев внимательно файл, он закурил сигару. Впечатление было сложным: будоражащим и в тоже время, разочаровывающим.

Служба безопасности Дюрана проявила искусство наблюдения, но ничего сверх естественного не продемонстрировала. Так бы могла сработать разведка любого крупного государства. Впрочем, интуитивно, он надеялся, что Дюран оставил в этом информационном потоке пробелы, за которые если зацепиться, то можно приоткрыть тайны подлинных возможностей электронного магната.

В конце концов, что Крононби заказывал, то и получил. И нужно было отдать должное Дюрану, что он не отделался педантично выполненным поручением, и не отрезал своему неформальному боссу коммуникативные нити. Магнат подбрасывал намёки в виде недомолвок, будто проверяя того на умение распознавать коды.

Крононби, с одной стороны, это льстило, а с другой, он вполне естественно опасался, что партнёр мог обладать могуществом, не только превосходящим его, но и более влиятельных персон. Угроза для него состояла в компрометации его связей с этим научным и управленческим гением, притязающего на политическое влияние, которое ревностно оберегалось властной элитой от случайных людей, выскочек, кем и являлся Дюран. Крононби рассчитывал получить технологии корпорации Дюрана, и в последующем мягко нейтрализовать компаньона.

Файлы свидетельствовали об активности российской разведки в Европе. Речь шла о некоем Византе, российском агенте. Служба безопасности Дюрана зафиксировала похищение Византа, его пребывание в загородном доме похитителей, а затем и его освобождение. Странно было то, что имелась только видео запись наружного наблюдения, но проникнуть внутрь происходящего, агентам Дюрана не удалось, или они скрыли «подслушку» от Крононби.

Отчетливо был отснят и особняк, где провёл несколько часов пленник. Позже, на лоджию дома вышел мужчина старше средних лет, явно начальственного вида, неторопливо курившего сигарету, сложив руки и задумчиво озираясь по сторонам, безучастно к местным красотам. Когда кадр закончился, последовал комментарий: неизвестный оказался некто Спирин, генерал российской спецслужбы, тихо, когда-то, ушедший в отставку, а затем и вовсе исчез. Курсировали слухи, что он принадлежал к тайной фронде бывшего российского лидера, чем и объяснялся его резкий уход.

Следовало предположить, что этот Спирин принял на себя роль теневого агента влияния русской спецслужбы, или какой то её части. Иначе, трудно было представить, что он появился в Европе так запросто, без прикрытия. Да и для шпионской миссии требовались серьёзные расходы.

Вряд ли активизация русских была связана только с гибелью одного из их соотечественников — бывшего высокопоставленного чиновника, Головко. Убийство это напоминало криминальную разборку. Однако, российская разведка одна из лучших в мире, и ни одно существенное политическое событие она не оставляет без внимания. Таким событием за последнее время была гибель военного эксперта Пайка, скорее всего связанное с политикой.

Одержимый этим подозрением, Крононби набрал текст нового тайного поручения для Дюрана, скрупулёзно отредактировал его и упаковал дискету в конверт, запечатав её сургучным штемпелем, испытав, очень кстати, удовлетворение и убаюкивающее предвкушение, взамен неуёмного беспокойства, которое, казалось бы, не позволило бы сомкнуть глаз до утра.

***

Визант появился в офисе со смутным и тяжёлым воспоминанием о случившемся, будто всё ещё переваривал кошмар, проникший в его кровь как яд. Подопечные заподозрили в нём последствия чрезмерного застолья, чего он и не пытался оспаривать, отшучиваясь от их насмешливых нападок. Но ему было не до веселья, на его душе висел груз мирового заговора, что нельзя затереть дутым оптимизмом. Вся маскировка шелушилась и отлипала как старая змеиная кожа.

Пытливый взгляд Сьюзен усматривал в патроне серьёзную интимную связь, что в ней самой разжигало двусмысленное настроение: и ревность, и любопытство, плюс, в лукавых глазах играла искра отместки за его равнодушие к ней. Мол, как ты со мной, так и я с тобой. Хотя это не усугубляло настроение Византа, он даже извлекал из этого моральную пользу, подпитываясь её самообманом и недоступной ей тайны, что укрепляло его чувство превосходства.

Итак, что можно было с определённостью заключить. На Дюрана, или его научно-технические разработки охотились — русская разведка, Спирин, как самостоятельная фигура, или пытавшаяся быть таковой, и, наверняка, западные спецслужбы. Византа также преследовали, если не считать Спирина, некая посторонняя организация. Визант подозревал самого Дюрана, искавшего связи со спецслужбами. Словом, все, следили за всеми.

Но если люди Дюрана смогли проникнуть в базу данных российских спецслужб, то, что им стоило отследить похищение Визаната и узнать о планах Спирина? Значит, Византу не требовалось выходить на магната, тот сам вскоре должен был объявиться.

Как всегда Сьюзен принесла утреннюю прессу и почту в кабинет к боссу, среди которой оказался конверт из синей бумаги, на имя Фарно, с указанием вскрыть лично. На месте адреса отправителя стояло одно слово — «Клиент».

Визант, как истинный детектив, сперва стал изучать сам конверт: взял его за края и всмотрелся в него на свет. Однако бумага была плотной, и ничего через неё нельзя было рассмотреть. Но и её можно было пропитать отравленным снадобьем, которое убьёт и через кожу. Визант открыл ящик, где хранился детективный реквизит, достал перчатки, очки, лупу, набор для обнаружения отпечатков. Затем он вспомнил, что свой кабинет он давно не обследовал на «жучки», подзабыв в суматохе про это правило. Привычными приёмами он обследовал площадь кабинета, включая все источники питания. Но к его разочарованию, ничего не обнаружил. Он надел на глаза оптический прибор, позволявший увидеть лучи от лазерного микрофона, проникавшего сквозь окна, но и тут его ждало разочарование.

Ещё несколько дней назад его похищали, втягивая в игру с высокими ставками, взбудоражили огромной дозой адреналина, но тут же оставили без внимания.

С нетерпением он стал вскрывать конверт.

На мелованной бумаге высокого качества, аккуратно сложенной, отблескивал текст готического шрифта, с глубокой офсетной печатью. Послание гласило следующее:

«Уважаемый мистер Визант, будьте к полудню завтрашнего дня в пабе «Porterhouse», на улице Maiden Lane 21, метро «Covent Garden». Займите столик, если не любите пиво, закажите чистого виски. Возьмите поклажу, чтобы вам хватило на несколько дней, без провизии. Подчинённым объясните, что отправляетесь в командировку, без подробностей. Остальным — ни слова о ваших планах.

Доброжелатель».

Анонимно и туманно, с раздражением подумал Визант, став рассматривать чрез лупу, нет ли каких следов, принюхался, не ощутив лишних запахов, посыпал порошком для обнаружения отпечатков, но всё тщетно.

Не успел он отвести взгляда от листа, как произошло что-то невероятное: межстрочные интервалы стали сереть, затем почернели, весь текст, слился в чёрное дымящееся пятно, скоро от послания остались хлопья пепла и едкий дым. Визант поспешно смёл мусор в пепельницу, затем достал коробку сигар, предназначенную скорее для посетителей, и раскурил одну, чтобы перебить химический запах табачным, не вызывая подозрений у подчинённых. Подошёл к окну и открыл ставню.

Что за чертовщина? Хотели лишний раз поразить его воображение? Ну что же, испуг и любопытство достигли критической массы. Успокоившись, Визант нажал на кнопку телекома:

— Сьюзен, с завтрашнего дня я в командировке, на неделю, — деловито произнёс он.

— Я поняла, — ответила она бесстрастно в отместку за его холодность.

***

Без четверти двенадцать, он вошёл в почти пустующий, уютный паб, с отсеками, занял место и заказал кофе и виски — первое для удовольствия, второе — для пароля. Молодая официантка загадочно подивилась такому сочетанию вкуса и уточнила, может ему принести кофе после того, как он выпьет виски. Но Визант ответил, что сперва хотел бы кофе, ещё больше позабавив официантку, шутливо отметившую наличие новой моды пить кофе перед спиртным напитком.

Едва ему подали кофе и виски, как запищал телефон в кармане. Номер входящего звонка не определялся.

«Мистер Визант, вы должны были заказать только виски», — прозвучал голос на медленном английском.

«Я и его заказал, но пить — предпочитаю кофе», — упрямо возразил Визант.

Повисла пауза недовольства.

«Сейчас подъедет серебристый БМВ, вы сядете в него. И отключите телефон».

Визант не притронулся к кофе, оставил купюру, послал воздушную благодарность миловидной официантке и преспокойно вышел, заметив неподалёку машину с открытой дверью.

— Мистер Визант, вы всё время тянете время, — первое, что он услышал от того, кто сидел рядом с водителем, говорившем без акцента. — Ставите нас в неловкое положение. Здесь стоянка запрещена.

— По-моему, это вы ставите меня в неловкое положение, отрывая от моего бизнеса. Я пошёл к вам на встречу по вашей просьбе, хотелось бы вежливости.

Визант нарвался на взгляд в зеркале заднего наблюдения, так смотрят люди, ощущающие за собой силу и власть.

— Мы постараемся. Хотя у вас нет выхода, — объяснил незнакомец. — Сейчас мы направляемся в Брайтон, — продолжил он, — затем нам предстоит морское путешествие.

— Жаль, что не остановимся в Брайтоне. Никогда там не был, — насмешливо врал Визант.

В продолжение своих шпионских фокусов с самосгорающей бумагой и приглашением на светскую вечеринку, они не проверили его сейчас на оружие или «жучки», наверное, также, пользуясь своими скрытыми новейшими сканерами. Визант и не подал вида, что их фантастическая техника поразила его воображение.

Через час они уже миновали Брайтон, прибыв, к гавани Марина, с множеством причалов, где швартовались тысячи яхт. Его сопроводили по пирсу к одному из кораблей, среднего размера, современного вида, где без стеснения могли бы путешествовать человек десять. Их яхта отличалась сглажено устремлённой формой, с претенциозным названием тёмно синими буквами на её серебристом борту «Seawolf».

Визант не торопился пройти на палубу корабля, куда вышел встречавший их матрос в непроницаемом синем комбинезоне.

— В чём дело? — мягко подивился охранник.

— У меня морская болезнь. Я не вынесу и получаса на этой посудине, — возмутился Визант.

— Она только на вид посудина, — парировал стражник саркастически. — Каюта в ней на стабилизаторах, так что качка не ощущается.

Его крепкий напарник вплотную приблизился к пленнику.

— Уверяю вас, путешествие обещает не только комфорт, но и новые открытия, — добавил охранник.

Визант взошёл на борт, где к одному матросу прибавилось ещё двое. Его проводили в тесную, но уютную каюту со всеми удобствами. Кают на яхте всего было четыре, разделённых коридором метра в полтора, ведущего в кают-компанию, самое просторное помещение, с диванами, столом, баром и кухонной утварью, из которой можно было попасть в капитанскую рубку. Начинка корабля и впрямь была современна — автопилот, а все каюты держались на станине со стабилизатором, из-за чего качка действительно не ощущалась. После хорошего обеда, коньяка и деликатного обхождения, Византа уморило и он уснул в своей каюте.

Однако же очнулся среди временного небытия от настойчивого взгляда, не понимая, где он и что с ним.

— Поднимайтесь, — произнёс матрос.

— Что случилось? Мы прибыли? — громко спохватился Визант.

— Нет. Но мы меняем транспорт.

— Почему вы не предупреждаете?

— Вы в порядке? — хладнокровно спросил матрос.

— В порядке, в порядке.

— Тогда поторопитесь.

Когда Визант вышел на корму, его удивление перешло в шок, а затем и вовсе в спорадический смех, который он едва сдерживал. Корма яхты торцом стояла к поверхности подводной лодки, метров десять в длину. К ней уже перекинули мостик с перилами, и люк кубрика с иллюминатором был откинут. Визант ловко перемахнул расстояние, вручил саквояж в протянутые руки из люка, и спустился внутрь, ощутив себя в салоне какого-нибудь комфортабельного лайнера. Ничего общего с интерьером подводной военной лодки, или аскетического батискафа: всё было отделано композитными материалами, в бежево кофейных тонах, иногда под цвет морёного дуба, меблировка — кожаные диваны.

Вместо иллюминаторов мерцали мониторы с изображением подводного пространства, которое сейчас выглядело мутно. Задраив люк, матрос предложил гостю располагаться, указав на запасы и кухонные принадлежности, и заперся в передней части, отгороженной непроницаемой дверью. В задней части, был отсек машинного отделения, также задраенный люком. Лодка погрузилась, о чём свидетельствовала лёгкая невесомость люфа и бурление воды в шлюзах.

Когда субмарина набрала скорость, изображение на мониторах превратилось в смазанную, дрожащую как желе, субстанцию. Она напоминала космический корабль, несущийся в межпланетной пыли, со звуком зыбучего песка и замирании вестибулярного аппарата, сродни слабой невесомости.

Отворился люк капитанской рубки, за спиной матроса Визант усёк светящиеся дисплеи и помощника.

— Мы будем на месте через шестнадцать часов, — донёс он.

Визант воспользовался внушительным выбором яств и напитков, которых хватило бы не на одного человека. Ублажив себя, часа через три, он провалился в безмятежный сон.

Очнулся он, ощущая всё то же бурление воды, пронзительные скрипучие щелчки, отдающиеся эхом пули в необъятном пространстве, однако же, веки подёргивались от более яркого света, чем тогда, когда он уснул под тусклыми лампами. Поднявшись, он приблизился к мониторам. Морская бездна стала лазоревой, вниз простиралась тёмная безграничная глубина, на уровне погружения лодки, под лучами солнца отблескивали мириады рыбных доспехов в бескрайних косяках, неизвестно откуда появляющихся и также мгновенно исчезающих. Голубизна вод и пестрота подводных обитателей указывали на то, что субмарина достигла тропической части океана.

Время указывали на то, что Визант проспал более десяти часов. До места прибытия оставалось часа три, согласно обещанию команды. Однако не прошло и часа, как лодка замедлила ход, начала маневрировать, затем погрузилась немного глубже. После всех сложных манипуляций начала медленно всплывать, с отдельными и чувствительными помповыми выпусками воды. По мере всплытия, субмарина всё сильнее попадала в тень, будто над ней нависла огромная гора. Но потом стало ясно, что они под надводным судном, солидных размеров, судя по отдалённым границам, обрезавших солнечные лучи. Солнечный свет вскоре и вовсе исчез, внешнее пространство осветилось от множества небольших прожекторов, мониторы показывали металлическую обшивку.

Субмарина застыла, из капитанского кубрика вышел матрос и резко объявил:

— Мы прибыли.

Высунувшись из люка, Визант поразился увиденным: они находились в туннели судна, которое служило гаражом для минисубмарин. Три такие же подлодки были закреплены к потолку этого туннеля, их лодка ждала своего подъёма. Для этого два матроса уже ожидали на мостике плавучего крыла с пультами от подъёмников.

Визант перешёл на противоположное крыло. Матрос, следовавший за ним, указывал ему путь. Они прошли в открытый люк корпуса, оказавшись в шлюзовом отсеке, и миновали ещё один люк, где их встретил другой матрос словами:

— Добро пожаловать на «Invisible Swift». Следуйте за мной.

Пройдя лабиринт узких металлических коридоров, они очутились в рекреации перед каютой, с дверью, напоминавшей люк, впрочем, как везде на судне. Видимо, эта каюта была предназначена для ВИП персон, отведённая именно для него, что польстило Византу.

Он вошёл в просторное помещение, метров пятьдесят в площади, современно меблированное, с овальными иллюминаторами по всему периметру, кроме задней стены.

Матрос протянул ему карту от электронного замка двери.

— Вы можете заказать, что хотите, в любое время. Меню есть в компьютере. В холодильниках тоже имеются кое-какие запасы. Желаю вам хорошо провести время.

— Послушайте, что это за судно? И зачем меня сюда доставили? — требовательно спросил Визант, как бы не замечая роскошных апартаментов.

— Вам скоро всё расскажут. Отдохните с дороги, — холодно ответил матрос. — Да, у меня одна настоятельная просьба. Не предпринимайте самовольных попыток путешествовать по кораблю. Захотите прогуляться, свяжитесь по телекому, вам укажут путь к прогулочной палубе.

— А не то, вы меня здесь запрёте? — саркастически заметил Визант.

— Мы надеемся на ваше благоразумие, — отчеканил матрос и покинул каюту.

Александр осмотрелся, какое-то время зачарованно наблюдал за умиротворённым океаном4 сквозь иллюминаторы, играющего мириадами серебристых отблесков, будто его устлали сусальной платиной на лазорево перламутровую поверхность.

Затем он обнаружил, что иллюминаторы открываются нажатием кнопки. Два передних иллюминатора с шипением отпрянули от стены и раздвинулись. Океан оживлял и успокаивал своим ласковым бризом. Вдруг Александр ощутил, что он голоден как зверь, и всухомятку ему уже не обойтись, к тому же, глупо было бы в положении пленника, которому предоставлялась такая роскошь, не воспользоваться ею.

Он не раздумывал, выбрав на обед морские блюда: креветки с тунцом, а на гарнир — артишоки. Пока готовился заказ, он решил освежиться, удивившись, лишний раз, и роскошью ванной комнаты, с джакузи и массажным душем. Когда он находился в ванной, раздался голос официанта по скрытому динамику, просившего разрешения войти в каюту. Покинув ванную комнату, Визант увидел уже накрытый стол.

Вскоре, раздался приглушённый лязгающий звук. Судно снималось с якоря. Забурлила вода, двигая это совсем не утлое судёнышко как игрушку, притом, с удивительной плавностью, движение ощущалось почти только визуально.

Так бы Визант и просидел в этом убаюкивающем забытьи с видом на тропический океан, когда бы его не потревожил медоточивый женский голос по телекому:

— Мистер Визант, будьте добры, ознакомьтесь с файлом на вашем компьютере.

— Что, прямо сейчас? — лениво спросил Александр.

— Вы устали? — голос звучал с нарастающей соблазнительностью, усиливая жажду женского общества.

— Нет, не устал.

Несколько обескураженный, понимая, однако, что в этих обстоятельствах, в каждом движении противника будет скрываться какой-нибудь подвох, Визант пополнил стакан отменного виски, того, который бодрит, без эффекта затяжной одури и сел за компьютер.

Файл был озаглавлен — досье на Александра Византа. С любопытством, питаемым тщеславием, он приступил к просмотру документа на самого себя.

Но досье его разочаровало: просто добросовестно собранные материалы из открытых источников. Он уже почти потерял интерес к этим застаревшим сведениям, как под конец появились аудио и видео записи. Сцены его похищения людьми Спирина и освобождения. Запись его разговора со Спириным. В завершении показался особняк, где содержали Византа, и Спирин, прогуливающийся на веранде. Значит, он в Англии и вёл ультимативную беседу с ним из другого помещения, делая вид, будто он далеко отсюда.

Впрочем, и эти данные не слишком удивили Византа, ему приятнее было налить себе ещё немного виски.

Раздался тот же голос в телекоме:

— Вы ознакомились с файлами, мистер Визант?

— Ознакомился, — равнодушно ответил Визант.

— Минут через десять вас посетит хозяин судна.

— Наконец то, жду с нетерпением, — сардонически отозвался гость.

Дверь отпрянула и подалась вбок, появился крепкий охранник, за ним

— мужчина, на вид лет сорока, подтянутый, в светлом костюме, белой рубашке без галстука, в коричневых лакированных туфлях, брюнет, с проседью у висков, с вытянутым лицом и крупными чертами.

Александр как-то бойко поднялся ему навстречу. Мужчина протянул ему руку, изучая его крупными карими глазами, внимательными, но лишёнными неприятной пронзительности.

— Добрый день, — произнёс он по-русски, почти без акцента, мягким баритоном.

Прежде чем вежливым жестом пригласить гостя сесть за стол, он повернулся к охраннику и кивнул ему, — тот исчез за дверью.

— Меня зовут Борис Дюран. Я владелец корпорации «Media Tech». Слыхали о такой?

— Разумеется. Лидер на компьютерном рынке.

— Верно. Но мы ещё и производим программные продукты.

— А ещё, сверх современные морские суда.

— Это судно, не самая передовая техника, которую мы выпускаем.

— Но такой скорости как у этого лайнера, вряд ли у кого есть. Даже у военных, насколько мне известно? — интонационно Визант намекал, что Дюрана преследовали американские и другие европейские правительства.

— Эта яхта собиралась по частям, и там, где нет жёсткого государственного контроля. Она действительно рекордсмен по скорости на сегодняшний день. Мало того, этот корабль невидим, ни визуально, ни для радаров, — неторопливо объяснял хозяин.

Визант молчаливо выразил любопытство, иронично приподняв бровь.

— Яхту можно обнаружить по шуму, движению воздуха, но для этого нужно подобраться на определённое расстояние, — без тени хвастовства продолжил Дюран.

— Но есть ещё и тепловое излучение?

— Этот корабль работает на плазменном двигателе, — Дюран впился пытливым взглядом в гостя, но не для пущего упоения чужим шоком, а напротив, чтобы погасить изумление.

Впрочем, Визант держался с сомнительной ухмылкой.

— Плазма давно изобретена, но усмирить её могли мои учёные. КПД у такого двигателя почти сто процентов, считайте, что это «Перпетиум Мобил». Сам реактор хорошо защищён и мало нагревается. Это судно легче засечь по движению воздуха, чем по каким либо ещё признакам.

— Реализованная фантастика.

— Скорее, нам удаётся несколько опережать время, — с нарочитой скромностью заметил этот капитан «Немо», как успел уже про себя окрестить его Визант. — Может на десятилетие, может, на два.

— Но ведь его можно обнаружить по волнообразному следу. Со спутника, к примеру?

— Вот именно, что нельзя. Он способен двигаться как экраноплан, то есть лететь низко над водой. Хотя, вы правы, слабый след, на воде, он всё же оставляет.

— Вот даже как?! — теперь уже искренне изумился Визант, ещё и потому, что собеседник не пытался задирать его своими техническими чудесами.

— Скоро вы сами во всём убедитесь.

Дюран вынул из бокового кармана позолоченный портсигар с откидной крышкой, и протянул его гостю, с торчащими головками сигар.

— Не желаете?

— К счастью, я не курю, — Визант приподнял ладони в знак благодарности.

— Сигары и не курят, а наслаждаются их вкусом и ароматом. Может быть кофе? — заботливо, но без заискивания предложил хозяин.

— Это с удовольствием.

Уже на английском, Дюран заказал по телекому кофе в сервизе на двоих, и воды. Вальяжной походкой он подошёл к бару, взял бутылку виски и стакан для себя, вернулся за стол, предложил подлить гостю, и выложил портсигар. Польщённый таким расположением со стороны одного из богатейших людей планеты, Александр всё же вынул сигару, аромат которой пришёлся ему по вкусу. Хозяин ещё и передал ему золотую зажигалку.

Раскуривая, Визант думал, как оставаться сдержанным, меньше болтать, больше слушать, потому как лестное внимание легко развязывало язык.

— Будущее не за механикой, какой бы совершенной она ни была, — возобновил беседу хозяин. — А за искусственным интеллектом, квантовыми компьютерами, плазменной энергетикой и за молекулярным синтезом.

Кстати, в тот файл, с которым вы только что ознакомились, не попала запись вашей встречи со связным от русской разведки, где он вам рассказал о неизвестном компьютерном вирусе. Припоминаете?

Визант вскинул бровями, искренне удивившись и не пытаясь этого скрыть.

— Да, было такое. Значит, вы и этот разговор записали? Есть ли место на земле, где бы можно было скрыться от вас?

— Конечно. Джунгли, к примеру, где нет электричества.

— Тогда скажите, наконец, зачем я вам понадобился? — всерьёз спросил Визант, опустив сигару в пепельницу и откинувшись на спинку кресла.

— Вопрос закономерный. Отчасти вы знаете на него ответ. Ведь ваш недруг Спирин настаивал на том, чтобы вы вышли на меня. Не так ли? Я вам облегчил задачу. И ещё, вольно, или невольно, вы втянулись в одну масштабную игру, к которой и я имею отношение, — твёрдо высказался Дюран, раскинувшись в кресле и держа сигару в вытянутой руке, опёртой на подлокотник.

— Не могли бы вы уточнить, а то я не очень-то понимаю, о чём идёт речь.

Дюран задержал на собеседнике пристальный взгляд. Немая сцена прервалась голосом официанта, принёсшего кофе. Хозяин опустил сигару в пепельницу.

— Вам дали поручение выяснить, кто запустил вирус неизвестного происхождения в секретные банки данных российских спецслужб?

— Верно?

— Но вы догадались, что это сделали мои люди? Эту программу действительно можно назвать искусственным интеллектом. Зачем я его применил против вашей страны, спросите вы?

— Резонный вопрос?

— Я решил стать игроком на поле международной политики, — произнёс Дюран тоном, лишённым пафоса. — К сожалению, её определяют спецслужбы и узкие политические кланы. Особенно в России, хотя и не только. Общество из этого процесса вычеркнуто. Увы, мы живём в неофеодальной формации.

Установилась пауза, пока Дюран разливал кофе в чашки, один только аромат от него отбивал все неприятные мысли.

— Но с ними опасно соперничать. Уж этого они не потерпят, — заметил Визант, вместо того, чтобы потребовать более внятный ответ, по поводу того, почему Дюран подверг электронной атаке именно свою историческую Родину.

— А я и не собираюсь этого делать. У меня другая миссия.

Визант смутился, поскольку миссионерство для него существовало где-то в другом мире, в его же реальности, подобные устремления он счёл за сумасшествие, или же ложью, за которыми кроются банальные корыстные интересы. Более всего он не ожидал заподозрить магната в самонадеянной наивности, выросшей на почве того, что этот субъект достиг всех мыслимых возможностей, и теперь осталось возомнить себя миссией.

— Интересно было бы узнать? — проронил Визант.

— Моя цель, по меньшей мере, пытаться предотвращать конфликты, от заказных убийств до войн, которые, так или иначе, инициируются власть предержащими.

Претенциозные слова Дюрана звучали так, будто он обсуждал дизайн своей новой яхты.

— Не понятно, как это сделать?

— Не всё сразу. Выпейте кофе, а потом мы прогуляемся по палубе корабля?

Они вышли на палубу, представлявшей один из уступов трёх ярусного судна. Уступы напоминали больше плавники, самый нижний — самый широкий. Они находились на среднем ярусе.

Палубное пространство, в носовой части, на которое они вышли, составляло метров десять от корпуса. Судя по встречному ветру, яхта двигалась со скоростью километров шестьдесят, снизив её по сравнению с тем, когда они находились в каюте.

Дюран надел миниатюрный наушник и приказал ещё снизить скорость. Почти в ту же секунду воздушная волна стала стихать, пока не дошла до лёгкого бриза, огромная махина плавно сдала ход, будто комфортабельный лимузин. Шум бурлящей воды поубавился, и теперь они могли хорошо слышать друг друга.

Византа привлекла обшивка корабля, металлическая, и вместе с тем напоминавшая экран, с глубоким прозрачным слоем. Всмотревшись, можно было заметить квадратные сектора, размером со спичечный коробок. Палуба, почему-то была пуста, однако же, и здесь таился технический фокус — вдруг из пола поднялись скамейки и стол.

— Теперь я удивлю вас тем, что и обещал, — произнёс Дюран.

По всему кораблю пронёсся лёгкий треск, будто по нему прошёлся электрический ток. Корабль вдруг исчез, хотя они стояли на палубе, наблюдая под ногами расходящиеся линии морских волн.

Визант, однако же, воздержался от изумлённых восклицаний. Они сели за стол, который вместе со скамейками оставался видимым, друг против друга, боком по курсу корабля.

— Но и это ещё не всё, — продолжил Дюран, — Судно способно плавать и как субмарина. Рыбы в море предостаточно, также как и водорослей, на корабле есть опреснитель, так что в океане можно находиться бесконечно.

— Спору нет, я не перестаю удивляться. «Наутилус» нового типа?

— Что-то в этом роде. Но не только в этом схожесть моего положения с капитаном «Немо». Меня также преследует некоторые правительства, а теперь и ваша разведка. Не исключено, что появятся и другие охотники.

— Почему бы вам не поделиться научными достижениями с ними? — Визант всё сильнее ощущал смелость.

— Возможно, я так и сделаю. Но я потеряю самостоятельность. Ни одна власть в мире не уступает своих фундаментальных основ. Например, науку, а вернее ту её часть, которая даёт превосходство в силе.

— Но зачем вам это превосходство, тем более такое опасное? Насколько я понимаю?

— Хотя бы для того, чтобы спасти вас. Может ещё кого, или даже огромное количество людей, — ответил Дюран, сверкая хитрым блеском своих глаз.

— Постороннюю помощь я могу принять, но только тогда, когда этого захочу, — самолюбиво парировал Визант, но вежливым тоном.

— Вы втянулись в игру. Я решил, что вы можете быть мне полезны. Уж лучше пусть побеждают такие как вы, нежели такие как Спирин.

— Что за вирус вы изобрели? — спросил Визант то, что его интересовало более всего в этот момент и, желая уйти от личностной темы.

Дюран стал отвечать после паузы.

— Мы назвали его «интеллектуальный рой». Я объясню проще: если в вашем доме есть розетка, то мы беспрепятственно будем вас подслушивать, и вы не узнаете об этом, поскольку нет на сегодняшний день аппаратуры, которая способна уловить этот импульс. Но чтобы запустить этот «рой», нужен специальный компьютер, с огромной мощностью, который имеется, пока, только у нас.

— Получается, что вы способны прослушивать и президентов?

— Если они подключены к централизованной сети. При автономном питании, это сделать сложнее.

— Но с помощью этого «роя», можно не только подслушивать кого угодно, насколько я понимаю? — Визант склонил голову, испытывая собеседника прищуренным взглядом исподлобья.

— Конечно, это не главное его преимущество. Вирус способен взломать любой электронный код. Используя его, можно нарушить управление стратегическими силами, к примеру, — бесстрастно объяснил Дюран. — Или оставить какую-либо страну без связи. Если вы об этом.

— И одна из сторон, не имеющая такого вируса, не сможет ответить на ядерный удар?

— Это не совсем так. Удара возмездия вряд ли можно избежать, имея в виду сверхдержавы, Америку и Россию. Ракетоносцы могут действовать автономно. Достаточно капитану узнать, что его страна подверглась ядерному нападению, он выпустит свой арсенал, даже без приказа сверху. Такая технология эффективна против слабого противника. Да и не обязательно наносить ядерный удар, достаточно дестабилизировать все коммуникации вражеской страны.

— Почему вам приспичило запускать этот вирус именно в российскую базу данных? Россия, ваша историческая Родина, — упрекнул его Визант.

Дюран опустил взгляд, потом снова поднял его, будто укоризна его не задела.

— Напротив, я сделал одолжение. Теперь российские власти будут знать, что существующая система безопасности ненадёжна. У них есть время найти новые способы защиты.

— Не слишком дружелюбная помощь, — резко вставил Визант.

— Верно. Но имей американцы такое превосходство, вы бы узнали об этом в последнюю очередь, — отрезал Дюран, у которого исчерпалось терпение к некоторому панибратству.

Впрочем, через секунду к нему вернулся прежний холодно- почтительный тон.

— Хотите ещё виски?

— Пожалуй.

На свежем океаническом воздухе Визант не успевал захмелеть, хозяину же, намеревавшемуся развязать ему язык, но самое главное — впечатлить и завербовать в союзники, не очень то это удавалось, притом, что он выложил свою «голубую фишку». Вряд ли Дюран посчитал его тупицей, скорее хитрец с железной выдержкой, а может и достаточно осведомлённый к этому моменту, чтобы выглядеть сдержанным. Визант, не умевший пьянеть, потому что алкоголь только обострял его внимание, надеялся, что собеседник, сам попадётся в свою же ловушку.

Через пару минут двое членов команды принесли виски, воду и кое- что из холодных закусок.

— И в чём же конкретно состоит ваша миссия в данный момент? — бойко начал новый виток разговора Визант.

— Своими достижениями я постараюсь уравновесить мир. Пусть ими воспользуется не только самая сильная страна, но и другие. Европа, к примеру. Соединённые Штаты теряют гегемонию, что хорошо, прежде всего, для них — они станут более осмотрительными в международной политике. И падать они будут, опираясь на плечи своих союзников.

— Эти технологии могут оказаться у террористов, или у диктаторов.

— Третьи страны не способны воспроизводить такую технологию в тех масштабах, чтобы тягаться с сильными державами. И мои опасения и претензии, главным образом, касаются именно старых демократий. Из- за их упадка, диктаторские режимы плодятся как грибы после дождя. Либеральное общество закостенело и не способно освоить новые формы свободы. В результате не происходит нужного технологического скачка.

— Но ведь вы, к примеру, вопреки своей критике, смогли достичь огромного успеха именно на Западе, — тоном экзаменатора возразил Визант.

— Всё, что я достиг, конечно, благодаря демократии, но и вопреки её законам и стереотипам. Если бы я не вёл свих исследований втайне от власти и конкурентов, скорее, я стал бы неудачником. Гениальные учёные или изобретатели, как правило, всего лишь интеллектуальные рабы системы, государственной, или корпоративной. В свою фирму я набирал одарённых людей, у которых не было возможностей заниматься наукой. В нынешней России и Эйнштейн торговал бы на рынке. В Америке же, тестовый апартеид. С тех пор как они изобрели пресловутый интеллектуальный коэффициент, многие гении работают на бензоколонках.

— Не очень то я себе это представляю, хотя что-то слышал подобное.

— В науке, как и в любой сфере, своя клановая структура и те, кто её формирует не всегда самые интеллектуальные. Скорее, они менеджеры от науки, или политики от науки.

— И всё же одарённые просачиваются, — упрямо возразил Визант на рассуждения, свойственные скорее неудачникам, чем миллиардерам.

— Один, на сотню посредственных карьеристов.

— Но Запад самый передовой в технологическом отношении.

— Да, по сравнению с Бразилией. Но в сравнении с тем, что должно быть, мы задержались в раннем средневековье. Представьте себе общество, где у самого рядового гражданина есть набор необходимых благ, и неограниченные возможности для самореализации? — Дюран оживился, сев, видимо, на любимый конёк, даже лицо зарделось.

— Не очень представляю. Хотя думаю, что такое общество перестанет работать, а будет только мечтать.

— Не обязательно. Своим специалистам я предоставлял гранты на первое время и полную творческую свободу. Через несколько лет они создавали то, чего не могло сделать всё научное мировое сообщество. Мои успехи, это, прежде всего удачный социальный эксперимент. А власть имущим, прогресс нужен только в той мере, в какой он укрепит их влияние.

Дюран сделал паузу, а потом заявил:

— Ну что ж, на сегодня закончим разговор. Меня ждут дела.

Он поднялся и быстро покинул палубу. Визант какое то время пребывал в растерянности и под впечатлением услышанного, которого не мог обдумать во время разговора.

Его размышление прервала миловидная стюардесса, появившаяся уверенной спортивной походкой, и держа под мышкой поднос.

— Не желаете ещё что-нибудь? — спросила она с надменной улыбкой.

— Только ещё одной вашей улыбки, — воскликнул Александр.

— Тогда вот вам рация, — она протянула ему миниатюрный аппарат. — На тот случай если вам что-нибудь понадобиться, или вы заблудитесь на территории судна.

— Я рад, что у меня есть свобода перемещения. А право узнать ваше имя у меня есть?

— Можете называть меня Грейс, — строго произнесла красавица.

Ему показалось, что эта красивая девица всего лишь прятала интерес к нему в ложную неприступность.

Дело шло к закату. Оранжево багровый диск солнца клонился к размытому горизонту с правой стороны, указывая на то, что корабль двигался на юг. Визант настолько был заворожён зрелищем, что даже не замечал ускоренного движения судна.

Так он просидел, пока звёзды не усыпали небо, а луна не устлала серебристый путь от самого горизонта, с глубинной подсветкой от планктона.

На следующее утро он проснулся с восходом солнца. Завтрак ему принесла Грейс. Она улыбалась, но её серые глаза выдавали озабоченность, как показалось Византу. Вчерашняя холодная улыбчивость сменилась дежурной вежливостью. Не всё благополучно в этом королевстве, отметил про себя Визант.

Возможно, это часть игры, элемент постоянной психологической обработки, но не исключено, что и некий отчаянный призыв, например к тому, чтобы он, как человек со стороны, умыкнул эту принцессу из благополучного рабства. Из рая тоже хотят убежать.

— Ничего больше не желаете? — спросила она, когда гость закончил завтрак.

— Нет, спасибо, — благодушно ответил Визант.

Она задержала на нём побудительный взгляд, недовольство совсем исчезло с её лица. Не поворачивая головы, она стала указывать глазами в другую сторону. Затем пощупала мочку уха.

— Хотя нет, — нашёлся Александр. — Пожалуй, бутылку воды. И пачку сигарет. Что-то тянет курить, а сигары слишком тяжелы для меня.

— Какой марки сигареты?

— Мальборо, красную.

Вернувшись, она опустила сигареты и поставила бутылку воды, демонстративно подсунув ему бумажную салфетку. Он понял, что она намекала на то, что стены здесь имеют глаза и уши, хотя Визант и сам об этом догадывался. Он также сообразил, что на внутренней стороне салфетки должна быть записка.

Визант не стал её сразу разворачивать, налил воды в стакан и закурил, думал как ему незаметно прочесть записку. Закончив трапезу, он развернул салфетку перед лицом, будто намереваясь утереть губы, и прочёл одну фразу: «В ванной нет камер». Теперь нужно было избавиться от записки, но как — он не знал. Бросить в мусорную корзину? Могли бы подобрать и прочесть. К счастью, шпионские приёмы пришли ему на помощь: чернила исчезли.

По телекому раздался знакомый женский голос, не принадлежавший Грейс:

— Если вы готовы, мистер Визант, то командир судна ждёт вас через десять минут.

— Нельзя ли через двадцать? — вежливо настаивал Визант, у которого возникло чувство протеста из-за того, что за ним наблюдают даже в минуты уединения.

— Хорошо, через двадцать, — после паузы ответила секретарь.

Он прошёл в ванную комнату, надеясь найти ещё какое-нибудь сообщение, раз ему открыли, что здесь свободная зона от наблюдения. Из держателя для туалетной салфетки он вытянул лист, увидев только номер телефона, который он тут же запомнил. Вымыв руки, он вытер их этой салфеткой, став свидетелем известного уже фокуса: запись исчезла. Значит, отметил он, их тайнопись растворяется от влаги, или по прошествии какого то времени, а может быть при свете, что-то в этом роде.

Каюта хозяина находилась над каютой Византа, до которой он добрался самостоятельно, по указанию с рации. Дюран встретил его с краткой приветливостью, тут же приняв деловые манеры. Обстановка не отличалась сильно от каюты, которая была предоставлена гостю. Разве что было множество мерцающих дисплеев как в какой-нибудь брокерской конторе.

— И куда мы всё же направляемся? — полюбопытствовал Александр, когда ему было предложено место у круглого стола с офисными креслами.

— Никуда, — ответил Дюран, который сегодня был одет менее представительно, в куртку и джинсы и видимо, настроен был по-свойски, не так церемонно, как вчера. — Мы курсируем в нейтральных водах. Хотите чего-нибудь?

— Нет, благодарю. Лучше скажите, — пёр в атаку Визант, пока его собеседник не сплёл паутину из впечатляющих речей и логических доводов. — При таких результатах в области электроники, почему бы вам не покуситься на исследования в области генетики? Было бы логично вам этим не интересоваться.

Дюран взглянул снисходительно, удивляясь вопросу, который прямо не касается темы.

— От евгеники я давно отказался, — вынужденно отвечал он. — Предположим, кто-то выведет ДНК человека с более высоким интеллектом? И что? Он станет более изощрённым во зле? Человеческую природу можно совершенствовать только через просвещение. Человек способен быть счастливым и при данном уровне интеллекта. Создайте более умную расу, и она выживет нас, как кроманьонцы неандертальцев.

— Слишком долго ждать, если рассчитывать на просвещение, — иронично возразил Визант.

— Людям нужно давать шанс осуществлять мечту, пусть и иллюзорно, — объяснял Дюран, будто и, не замечая довода собеседника. — Это даёт, хотя бы чувство удовлетворения. Если какому-нибудь потенциальному тирану подарить иллюзию, что он властелин мира, ему нет нужды становиться реальным диктатором.

— Ну да… — снова язвительно воскликнул Визант. — Всё равно в вашем киберпространстве обязательно появиться большой брат, который и позаботиться о том, чтобы кормить нас нужными для него иллюзиями.

— Очень точное замечание, — с мягкой иронией согласился Дюран. — Но бороться с таким братом можно и бескровно, с помощью идей. А в киберпространстве трудно подавить инакомыслие.

— А большой брат допустит борьбу идей? Да он упечёт всех мало-мальски недовольных в тюрьму. Тем более что с помощью сверх компьютерных технологий можно контролировать каждый вздох любого члена общества. По-моему, напротив, задача порабощения только облегчается.

— Очень логично, но в рамках традиционного мышления, — заметил покровительственно собеседник. — Киберпространство очень динамично, как вселенная. Тот, кто попытается его обуздать, обречён. Даже если кому-то и удастся где-то установить монополию, есть внешний мир, который разрушит её.

— Не знаю, что и сказать. Честолюбие, гордыня, это реальные потребности, и удовлетворить их можно, осязаемо, а не заменой на иллюзии. Такое вот моё твёрдое убеждение. Гитлер хоть и закончил плохо, но дал заразительный пример.

Дюран невозмутимо и молчаливо кивнул, как человек, обладавший некой тайной, придающей ему уверенности.

— Те учёные, которые работают на вас, тоже не имеют общественного признания, — заметил Визант.

Дюран вопросительно посмотрел на него, отчего Визант впервые смутился, хотя и был готов к неприязненной реакции на свой вопрос.

— Я даже откровеннее скажу, — продолжил напирать Визант, чтобы переломить диалог в свою пользу. — Как вы их удерживаете от искушения выйти из тени? Среди них наверняка найдутся честолюбцы.

— Разумеется. Странно было бы, если б было наоборот, — Дюран быстро переборол выпад, отвечая невозмутимо. — Кто не хочет на меня работать, тот свободен.

— И вы их никак не преследуете?

— А какой смысл? Пресса вряд ли всерьёз примет их откровения. Украденные разработки понадобятся спецслужбам или конкурентам. Те постараются, чтобы беглецы держали рот на замке. И не думаю, что у конкурентов условия лучше. Мои же специалисты имеют солидные счета в банках, и они свободны покинуть корпорацию.

— Но они могут выдать ваши тайные лаборатории и предприятия? — до конца шёл Визант.

— Большинство работников не знают, на какой территории они находятся. А те, кто осведомлён, знают только про своё звено. Если они выдадут его, то мы потеряем только одно подразделение, и довольно быстро его восполним. Корпорация состоит из множества таких ячеек, но вся сеть управляется одним человеком — мной. Без меня она не сможет существовать. Поэтому, спецслужбам легче меня уничтожить, чем охотится за предприятиями моей фирмы.

Визант думал сейчас о Грейс, которая, либо была шпионкой одной из спецслужб, либо, намеревалась покинуть эту золотую клетку. Как бы там ни было, всё это свидетельствовало о коррозии идеальной системы Дюрана.

— А теперь я хочу ознакомить вас с более детальной информацией, — сосредоточенно заявил Дюран и пододвинул собеседнику овальную коробку, напоминавшую миниатюрный ноутбук. — Раскройте её.

Крышка легко открылась, горизонтальная панель имела одну клавишу.

— Нажмите на неё, — пояснил Дюран. — Только не удивляйтесь.

— Я уже привык.

После касания клавиши раздалось легко потрескивание, обе внутренние плоскости увеличились, полукругом, как диафрагма — вертикальная превратившись в экран, горизонтальная — в компьютерную клавиатуру, только не механическую, а пьезе электронную. Обе пластины представляли из себя пластичный материал, изменяющийся в размерах.

— Фантастика, — с долей насмешки воскликнул Визант. — Сколько на этой модели можно заработать денег?

— Много. Не один десяток миллиардов, — спокойно ответил Дюран.

— Ничего себе, — присвистнул Визант.

— Если сохранится монополия на рынке, лет на пять, — уточнил Дюран, как бы избавляясь от назойливого вопроса.

— Как себя может ощущать человек с такими деньгами?

— Приятно заработать первый миллиард, затем вкус притупляется.

— И в чём же секрет такой штуки?

— Текучий сверхпрочный пластик, наполняемый нано плазмой. Не важно как называется, важно, что сам этот компьютер мощнее обычного в десятки раз. Может полностью управляться с голоса, на любом языке. Сейчас вы услышите признания Пайка. Вы в курсе кто это?

— Разумеется, — с задержкой, но резко признался Визант.

На матовом мониторе вспыхнула отчётливая картинка, с сочными цветами, глубоким объёмным изображением, превосходившим самые современные традиционные мониторы.

Появился двухэтажный особняк в лунном свете и фонарях, для среднего класса, с оградой земельного участка. Окна горели на первом этаже. Послышалась речь, мужская и женская, медленная, подавленная, та, которой открывают неприятную тайну.

«Будет катастрофа, которой все давно боятся»

«Какая именно?» — уточнял женский голос.

«Третья мировая война».

«Этим давно пугают. Как и концом света», — усомнился женский голос.

«На этот раз всё серьёзно».

«Оливер, ты со мной на эту тему никогда не говорил. Не забывай, ты под присягой», — испуганно произнесла супруга.

«А ты что, собираешься меня выдать?», — раздражённо воскликнул голос, принадлежавший мужчине, предположительно эксперту Пайку.

«Оливер, ты меня давно настораживаешь. Похоже, ты не в меру стал пить».

«Если бы я не выпивал, я бы сошёл с ума. Думаю, мне пора в отставку».

«А как же пенсия?».

«Наплевать, — с равнодушием к своей судьбе отвечал Пайк. — То, что происходит, должно быть предано огласке. Иначе они снова нас обманут. И на этот раз дело обернётся куда хуже, чем одиннадцатого сентября две тысячи первого года».

«Но ты сам говорил, что дом могут прослушивать», — со сдерживаемым отчаянием звучал голос жены.

«Я проверял дом на наличие жучков. И вот ещё глушила».

«Тогда объясни, что случилось?», — сдалась жена.

«Наша доблестная разведка перехватила контейнер с миниатюрным ядерным зарядом, якобы, где-то на границе Афганистана и Пакистана. Он легко помещается в кейс, рюкзак, или хозяйственную сумку. Весит всего то около пяти килограмм. Словом то, чем нас стращали, существует в действительности. Но дело даже не в самой бомбе, а в её оболочке».

Пайк сделал паузу.

«Я не понимаю технических подробностей. Не тяни жилы, Оливер», — воскликнула жена.

«А ты не торопи. Я изучал этот заряд в лаборатории. Бомба сделана из обогащённого урана, из которого изготавливают боеголовки. Анализ изотопов показал, что сырьё из России, или из какой-либо бывшей советской республики. Но не это самое главное. Оболочка этого заряда подтверждает технологический прорыв, доселе неизвестный в научном сообществе. Вряд ли её произвели в России, Китае, Индии, или в Пакистане, странах, где давно производят ядерное оружие. И даже не у нас, что я могу подтвердить».

«А где же?» — вставила жена.

«Подозреваю Соединённые Штаты, как страну с самыми развитыми технологиями».

«И в чём же особенность такой оболочки?».

«Видишь ли, Кэтрин… Любой ядерный заряд можно обнаружить по излучению, с помощью специальных приборов, спектрометров. Ракетные боеголовки уже давно отслеживают со спутников. Мини заряд тоже легко определить, если имеется подобная аппаратура на границе. Для небольшого заряда, который я изучал, нужна свинцовая оболочка в три тонны, чтобы она поглощала изотопы. Такой контейнер трудно провести незаметно. Но у этого заряда защитная оболочка не превышает и двух килограмм, и почти не пропускает радиоактивного излучения. Знаешь, что это означает, Кэтрин?»

«Трудно даже и вообразить?».

«Нет, не трудно. Это означает новейшее поколение ядерного оружия, которым обладает одна сторона. С помощью такой технологии можно и ядерные пули делать. Или того хуже, разместить любые ядерные системы под носом у противника, а тот ни сном, ни духом», — объяснил Пайк тем спокойным тоном, который производит наибольший эффект.

«Подожди, подожди, — пробормотала жена, будто её осенила догадка. — Но ведь эта бомба предназначена для террористов, я так понимаю, а произвели её в стране с развитой технологией. Что это значит?».

«О чём и речь, дорогая. И цена этого вопроса слишком высока. Сама бомба произведена из российского урана, а оболочку будто бы сделали инопланетяне. Можно, конечно допустить, что русские достигли такого уровня, но вероятность слишком мала».

«И что же это за оболочка такая?».

«То, что называется нано технологией. Она многослойна, первые три слоя удерживают гамма и прочие излучения, а другие два создают эффект термоса, то есть охлаждают нагрев от процесса в первых слоях».

«И какая мощность этой бомбы?».

«Именно эта, способна разнести целый квартал Лондона».

«Боже мой, неужели все они обезумели? Это какой то кошмарный сон», — тихо проговорила миссис Пайк.

«Именно, что не сон, поэтому я не могу от него очнуться. Кто-то задумал конфликт мирового масштаба. Подозревать следует, разумеется, влиятельные страны. Прежде всего, США, нашу страну, ставшую американской субреткой, возможно и Россию. Китай и Европа, на роль политических провокаторов вроде как не подходят. Израиль, слишком маленькая страна, чтобы брать её в расчёт. Трудно в это поверить, но террористический акт могут устроить и спецслужбы».

«И что ты собираешься делать?», — произнесли жена содрогнувшимся голосом после паузы.

«Пока я только с тобой поделился. Уже легче. Хотя, если произойдёт катастрофа, ответственность ляжет и на меня. А я ведь учёный, который призван создавать блага для людей, меня же принуждают покрывать будущую войну».

«Не убивайся дорогой. Это не твоя забота. Есть правительство, пусть думает как нас обезопасить», — пыталась утешить его супруга, готовая смириться и забыть про всё.

«В том то и дело, что правительство не всё контролирует. Например, собственные спецслужбы. А может оно и само, затеяло какую то авантюру в очередной раз».

«Оливер, наша страна всегда оказывала влияние на мир. Хотя она и совершала ошибки, но миссию цивилизации никто не отменял, — горделиво воспрянула жена Пайка. — Где твой патриотизм?».

«К чёрту этот патриотизм, — взбеленился Пайк. — Мой патриотизм в том, чтобы предотвратить войну, — вернулся он к рассудительному тону. — Их скрытность меня настораживает. Уже прошло три месяца, как перехватили эту бомбу, но никаких предупреждений обществу о возможной атаке так и не последовало».

«Представляешь, какая паника начнётся?».

«А если взрыв произойдёт? Вот когда будет настоящая паника. В том то и дело, что мы не готовы. Россия и Запад опять враги, подозревают друг друга в недобрых замыслах. Если произойдёт теракт такого масштаба, не важно, на чьей территории, то до мировой войны, полшага».

«Но ты не всё знаешь. У тебя разыгралась фобия, от такого жуткого факта. Это естественно. Тут любой может сойти с ума», — упорно сопротивлялась супруга.

«Какая фобия? Я знаю, о чём говорю, — раздался глухой стук, видимо Пайк от раздражения ударил кулаком по столу. — Не первый год с ними работаю. Изучил их повадки. На этот раз у них слишком много цинизма. Так выглядят те, кто тщательно что-то скрывает. В одном случае, они закрыты, в другом — чересчур болтливы, там, где нет опасной зоны для них».

«Теория заговоров всегда популярна», — скромно заметила жена, остерегаясь очередного гнева супруга.

«А сейчас она актуальна как никогда. Русские, давние наши враги, живут своими имперскими амбициями, набирают мощь, их подлодки опять бороздят у наших берегов. А деньги то к ним текут из наших карманов, за их неистощимые источники сырья. Для наших стратегов, это одна из главных угроз».

«И какой же вывод?».

«Вывод один — изолировать русских, чтобы отрезать им доступ к технологиям, с помощью которых они возрождают свою военную силу. А может и того хуже, стравить их с другим гигантом, с Китаем».

«Нечто подобное я читала в прессе», — сделала реплику жена с лёгкой иронией, стараясь умерить нервозность мужа.

«Пресса — часть конспирологических игр. Настоящий сценарий событий будут отвергать, забалтывать, маскировать в других домыслах, в которые мы быстрее поверим. Чтобы обмануть публику, нужно подыгрывать её желаниям и надеждам. А она склонна думать, что самое страшное не произойдёт».

«Но нам нужны их газ и нефть?».

«Этого достаточно в океане. Уже научились добывать на больших глубинах. Скоро это примет массовый характер и станет рутиной. А потом и совсем перейдём на водород, который будут выделять из воды. Русские же всё равно будут продавать сырье, поскольку они относительно слабая в экономическом отношении страна. Но зато они потеряют монополизм на энергетические ресурсы».

«Неужели ты веришь в подобные химеры?», — с горьким сарказмом возразила жена.

«Какие химеры? Вот именно, что они и рассчитывают на наше неверие».

Воцарилась пауза.

«Не терзай себя. Пусть всё будет, как будет», — раздался утешительный женский голос.

«И всё же, нужно донести об этом общественности», — обречённо произнёс Пайк.

«Оливер, тебя ведь могут посадить в тюрьму. И это не самое страшное, как я понимаю», — с мольбой высказалась жена.

«Пусть посадят. Хоть и убьют. Тем хуже для них. Меня поддержат граждане. Британия выйдет на улицы», — сдержанно изрёк Пайк.

«А ты обо мне подумал?», — с приливом возмущения и отчаяния воскликнула жена.

«Можно организовать утечку через Интернет, — оправдательным тоном продолжал Пайк. — У них не будет улик против меня, но журналисты тут же отреагируют. Им волну уже не погасить, и тогда они сами вынуждены приоткрыть тайну, а затем и отказаться от своих безумных планов».

Файл прервался, запустилась программа идентификации Пайка, где другая его видеозапись сравнивалась с записью голоса, чтобы у Византа не оставалось сомнений в оригинале.

Дюран предложил сделать паузу и заказал кофе.

— У меня нет оснований не верить Пайку, — комментировал Дюран. — В одном только он ошибся, что его не могли подслушать. Я не своих людей имею в виду. Следующие файлы это подтверждают. Пайк учёный с даром лидера, но в шпионаже он не разбирается. Глушилку, которую он купил в магазине, также как и сканер для жучков — от дилетантов, а не от агентов британской спецслужбы. Они вмонтировали в его доме сверхслабые передатчики. Обнаружить их обычным сканером невозможно.

— Но описанный им сценарий катастрофы смахивает на воспалённое воображение, — с сарказмом произнёс Визант.

Дюран настороженно взглянул на него.

— Когда вы просмотрите следующую запись, быть может, вы измените своё мнение. Прежде всего, вы убедитесь, что гибель Пайка была подстроена.

На мониторе снова появился тот же особняк в вечернее время, со светящимся окном и движущимся силуэтом. Звучал телефонный звонок.

«Мистер Пайк, — раздался жёсткий голос. — Вы раскрываете государственные тайны своей жене. Тянет на измену Родине».

«Какого чёрта? — выругался Пайк, — У вас нет права меня подслушивать».

«У нас всё есть, — звучал твёрдый голос. — Мы вас пока только предупреждаем».

«Это вы изменники. Ваши планы когда-нибудь всплывут», — огрызался Пайк.

«Да, через сто лет. Хотите войти в историю? Вы затеяли опасную игру».

«Это вы её затеяли», — кричал Пайк, но разговор прервался.

Следующий эпизод отображал особняк днём. У ворот остановился тёмно-синий автомобиль, из которого вышли трое, один из них нёс толстый кейс. Пайк вышел на крыльцо. Они миролюбиво поздоровались.

— Это агенты контрразведки. Пайк пошёл на попятную. Согласие дал, видимо, на службе, — комментировал Дюран.

«Мистер Пайк, — продолжилась запись уже внутри дома. — Мои агенты проверят ваше жилище на «жучки»».

«Думаете, кто-то ещё мог проникнуть в мой дом?».

«На всякий случай»

«Всё чисто», — послышался другой голос после паузы, которая была сокращена в записи.

«Итак, сэр. Официально вы в отпуске. Жене скажете, что вы успокоились, уладили конфликт с самим собой. Если кто-то попытается выйти на контакт, не отказывайтесь».

«Вы намекаете на иностранные разведки?», — смиренно спросил учёный.

«И не только разведки. За ваши мозги кое-кто много готов заплатить», — льстиво прозвучал ответ.

«Вот как? Есть причины кого-то подозревать?».

«Подозревать — наша работа».

В следующей части записи Пайк договорился по телефону со своей любовницей о месте и времени встречи, в одном из ресторанов в Нью- порте, недалеко от которого Пайк имел особняк, в местечке предгорного Уэльса. Агенты Дюрана успели заложить в ресторане микровидеотехнику до их встречи, записавшей особу среднего возраста, с пышной каштановой причёской, за столиком с Пайком. Судя по всему, их отношения были длительными. Затем, их машины оказались у небольшого отеля в том же Ньюпорте. Покинули они его порознь.

Потом, появилось подробное изображение со спутника, с очень сильным приближением, будто съёмка велась с вертолёта, где узнавалась машина Пайка, помеченная красным пятном, за которой следовала другая машина, помеченная синим пятном.

— Моя служба может подключиться к любому спутнику, — объяснил Дюран. — Впрочем, у нас есть и своя техника, летающие минироботы, — добавил он сдержанно.

Обе машины сблизились на пустынном шоссе, пересекающего холмистую местность, и остановились. Из неизвестной машины вышел человек, напоминавший с высоты насекомое, и подсел в «Вольво» Пайка на переднее сиденье. Через некоторое время картина происходящего разбилась на две части, существенно увеличилась и уже под боковым углом. Отчётливо можно было различить номера обеих машин и силуэты на переднем сиденье, будто всё снимали скрытой камерой с нескольких десятков метров.

Вторая фигура торопливо выскочила из следящей машины и села на заднее сиденье машины учёного, который замер, а двое неизвестных копошились около него. Затем она приблизилась к обрыву. Здесь оба незнакомца вышли, один из них проделал манипуляции со стороны водителя, после чего машина рванула и опрокинулась в обрыв, несколько раз перевернувшись, как игрушечная, сопровождаясь всплесками земли и воды.

Но на этом сцена не закончилась. Ещё не успели уехать убийцы, как по встречной полосе мчался грузовик, резко притормозивший у места подстроенной катастрофы, и продолживший свой путь. После этого на скорости покинули место преступления и неизвестные.

Визант был поражён этой записью, не веря своим глазам. «А не искусная ли это фальсификация посредством сверхсовременной цифровой техники?».

— Я отдам вам все просмотренные здесь файлы, — уверил Дюран. — По этой записи можно даже идентифицировать убийц.

— Отлично. И что же мне с ними делать? — с недоумением спросил Визант.

— На ваше усмотрение.

Невозмутимость Дюрана изумляла Византа не меньше увиденного, но он принял привычный насмешливый вид.

— Несомненно, вы всё передадите своему начальству. Но если даже кому-то ещё, я не обижусь, — снисходительно продолжил Дюран. — Этими сведениями могут воспользоваться только информированные люди. А они не так опасны, чем те, кто идёт на поводу у домыслов. Держать всё в тайне мне трудно, открыть правду — сочтут, что я авантюрист, или сумасшедший. Кроме того, я не хочу соучаствовать своим бездействием в войне. А вам передаю эти данные, потому что считаю вас наименьшим злом.

— Я польщён, — ввернул Визант, не представляя себе, как бы он мог распорядиться увиденными уликами, смертельно опасными для любого их владельца.

Эти сведения взорвали бы общественное мнение и подорвали репутацию, как правительств, так и целых стран. Но при наихудшем сценарии, мир окончательно скатился бы в хаос, где возобладало бы лишь право сильного.

— Впрочем, у меня есть ещё один мотив, — после паузы продолжил Дюран. — Очень личный. Зная о моих технологических возможностях, американская и британская спецслужбы, могут подставить меня.

— Вы способны произвести ядерное оружие? — изумился Александр, поняв намёк.

— Именно. Хотя делать этого я совсем не собираюсь. Впрочем, как я и не собирался создавать эту нано оболочку для бомбы.

— Так эта оболочка сделана с вашей помощью? — возмутился Визант.

— Точнее, благодаря разработкам моей корпорации, — невозмутимо подтвердил Дюран.

— Каким образом? — спросил Визант уже в тоне следователя.

— Произошла утечка. Несколько ведущих специалистов покинули корпорацию и передали секреты американскому правительству. Может ещё какому-нибудь, например российскому, — твёрдо отвечал Дюран, смотря в глаза собеседнику, чтобы тот не чувствовал превосходства. — Сами понимаете, в каком положении я могу оказаться.

— На вас повесят подготовку террористического акта, — сочувственно заметил Визант.

— Я, самая подходящая кандидатура для этого, — спокойно согласился Дюран.

— Но какие мотивы вам могут вменить? На террориста мирового масштаба, вы явно не тяните.

На сарказм собеседника Дюран отреагировал ироничным взглядом.

— Моя корпорация владеет технологиями, способными произвести революцию в энергетике. Вы должны были это заметить, находясь на моём судне. Плазменные реакторы могут заменить атомные реакторы, существуют у нас и способы добычи нефти и газа в мировом океане, что избавляет Запад от монополии сырьевых стран.

— Но восстанавливает технологическую монополию Запада, — вставил Визант.

— Совершенно верно. На это и надеются их ястребы, желая опустить авторитарные страны, распространяющих тиранию за счёт своих национальных ресурсов, или людских, как это делает Китай. Мне же могут приписать стремление обогатиться за счёт технологического переворота в энергетике, следовательно, и купить власть. Хотя и не допустят меня к ней, поскольку я не член их мирового политического клуба. В лучшем случае, приобретя мои технологии, позволят мне остаться при своём бизнесе.

— Почему же вас так не жалуют, при ваших то технологических успехах? — вполне серьёзно, без насмешки поинтересовался Визант.

Дюран грустно ухмыльнулся.

— Трудный вопрос. Не знаю, как и ответить.

— А всё-таки любопытно.

— Думаю, проблема в непотизме, — принуждённо пытался ответить Дюран. — Я чужой человек во власти, а все научные успехи моей корпорации были достигнуты вне её контроля, что вызывает ревность.

— Опять мировое правительство? Я уже это слышал, — саркастически ввернул Визант.

— Дело не в этом. Любая власть не примет внесистемных достижений, тем более такого масштаба. Мне нужно было сперва заручиться поддержкой кого-нибудь из политических кругов, прежде чем реализовать свои научно-технические разработки, — без притязания и желания развивать эту тему объяснил Дюран, что, видимо и не являлось больной мозолью для него.

— Почему бы вам тогда не смириться с этими политическими играми, которые лично вас вряд ли затронут?

Магнат ухмыльнулся с длинным придыханием.

— Я не могу смириться с теми сведениями, с которыми вы ознакомились. Также невозможно терпеть и то, что именно политики распоряжаются достижениями учёных. Для них, современные технологии, только средство для усиления власти.

Визант не мог избавиться от мнения, что перед ним честолюбец, желавший занять своё место в истории. Но всё же, честолюбивый миротворец, лучше воителя.

— У меня есть оборудование, способное определять ядерные источники, даже, когда они скрыты в непроницаемой оболочке, — добавил Дюран, вежливо закончил встречу и передал Византу мини-диск, дабы тот смог просмотреть его ещё раз на досуге, и обещал продолжить разговор завтра.

Однако же, Александр не горел желанием повторно испытывать шок от увиденного, а интриги вселенского масштаба, ему сейчас, в тёплых водах океана, казались несносными. Он поднялся на палубу, полюбоваться открытым видом, выпить чего-нибудь покрепче и закусить. Не успел он получить удовольствие, как откуда ни возьмись, кажется отовсюду, разносилось предупреждение из невидимых динамиков о погружении под воду и просьба покинуть палубу. Медоточивый женский голос обратился лично к Византу, не спешившего покинуть поверхность судна из-за рыбных деликатесов и дорогого коньяка, которыми был накрыт его стол.

— Мистер Визант, — прозвучала настойчиво саркастическая просьба. — Оставьте закуску, вам подадут в каюту.

В каюте, иллюминаторы автоматически закрылись и задраились с характерным пневматическим звуком. Под бурление в шлюзовых отсеках, состоялось быстрое погружение, и новоявленная субмарина продолжила плавный ход на глубине. Визант провёл остаток дня за коньяком и парой фильмов.

***

Дюран вызвал его на следующий день после завтрака.

— У меня есть ещё кое-какая информация, — приветливой скороговоркой встретил он его в своей каюте. — Она касается Спирина.

Они сели друг против друга, как и в прошлый раз, и включили компьютеры. На дисплее появился незнакомый загородный дом. Визант узнал голос своего врага, и что ещё поразительнее, голос Веры.

«Твоего хахаля нет уже три дня. Как сквозь землю провалился. Он, случайно тебе не звонил?».

«Он мне не хахаль. Он мне вообще никто. Не вижу причины с его стороны названивать мне», — отвечала она так, будто Спирин её бывший муж, или любовник, с которым её связывает застаревшая ревность.

Александра задел её ответ. Едва он не выругался в её адрес, удерживала перспектива ещё больше ударить лицом в грязь перед Дюраном, который итак всё время манипулировал им, хотя и оставался внешне хладнокровным. Впрочем, сейчас, магнат изменил выдержке, уголки его губ самовольно сдвинулись в ухмылке.

«Позвони ему», — прозвучал в ответ зловещий голос Спирина.

Продолжения не последовало. Дюран ссужал собеседника, как и всякий конспиролог, отрывочной информацией, чтобы сознание её потребителя уложило её в нужную мозаику его замыслов. Но для этого Демиург должен был запрограммировать ведомого мотивацией, чего Александр пока не ощущал. Значит, Дюран вёл настолько тонкую игру, что всё понять можно было только после окончания.

«Его сотовый телефон заблокирован. А телефон квартиры не отвечает», — без охоты рапортовала Вера в следующем звонке, будто отмахиваясь от назойливого преследователя, который удерживал её, судя по всему, отнюдь, не смертельной угрозой.

«Когда объявится, сразу же свяжись со мной», — трескучим пронзительным голосом приказал Спирин.

Эта запись казалась бессмысленной с точки зрения событийности, разве только Дюран испытывал выдержку собеседника. «Свинья ты, провокационная», подумал Визант и ядовито взглянул на Дюрана.

— Следующая сцена более занимательна, — как бы ответил на немой упрёк Дюран.

Снова узнавался голос Спирина, в присутствии компании.

«Наша миссия станет более выполнимой, если мы доберёмся до этого Дюрана», — говорил Спирин.

«Может это всё слухи о его сверх технологиях», — сомневался неизвестный собеседник.

«Не исключено, что они преувеличены. Однако какая то организация выследила этого Византа. Британская разведка итак наверняка знает, что он здесь, не говоря о российской. Они его покрывают. Но кто сделал запрос в Интернете на расследование покушения на него? И куда он сейчас исчез? Будто сквозь землю провалился?».

«Но его имя в объявлении не упоминалось?».

«Вот это и настораживает. Заказчики расследования — люди сведущие. Возможно, искали контакта с Византом».

«Но на кой чёрт кому-то сдался этот мелкий агент?».

«Опасно недооценивать врагов. Он выпутывался из безнадёжных ловушек. Когда-то и меня переиграл. Не без посторонней помощи, конечно. Он может стать ключом к тому, что кроется за гибелью этого ядерного специалиста Пайка. В несчастный случай, я не верю».

«Всё это игра спецслужб», — с глупой уверенностью заявил неизвестный голос.

«Но кому они парят мозги?».

«Может они тоже хотят выйти на этого Дюрана. Он ведь прячется от американского правительства».

«Слишком запутанно, получается, — прозвучал неуступчивый голос Спирина после секундной паузы. — Кто Византу устроил приглашение на светский раут, куда и мне не попасть?».

«Та же британская разведка не могла это сделать?».

«Зачем им его обнаруживать? Нет, тут действовал ещё один игрок, сильный и не менее хитрый, чем спецслужба. Уверен, что это Дюран. Решил манипулировать политикой».

Спирин говорил чётко и эмоционально, как оратор, хотя Визант этого качества не замечал за ним, насколько успел его узнать. Обычно немногословный, обдуманно произносивший каждое слово, математически расчётливый тип, обретал черты вождя, пусть даже и в узком кругу.

«Но что конкретно хочет этот Дюран?».

«Англы, со своими нагловатыми родственничками американами задумали, похоже, очередную политическую провокацию. Возможно, Дюран, намерен в этом поучаствовать».

«И какую именно провокацию?».

«Чёрт их знает. У них есть как старые мозоли, вроде России и Ирана, так и новые шишки, вроде Китая. На Россию и Китай, у них кишка тонка. А вот Иран…».

«Так они взорвут весь Ближний Восток? С его то курдской проблемой».

«Иранские солдаты вряд ли доберутся до Аравийского полуострова, главный источник нефти для янки. Иран увязнет в гражданской войне, на этнической почве. Курды, азербайджанцы, персы — гремучая смесь. Есть ещё и Афганистан, Пакистан с Индией. Нужно только поджечь фитиль».

«Это же безумие?».

«В безумии свой расчёт, иногда очень рациональный. Разделяй и властвуй, — спокойно заметил Спирин на восклицание собеседника. — Но нас сейчас интересует Дюран. Он не участвует в нефтяном бизнесе. Хотя его технологии могут иметь отношение к энергетике. Может, он изобрёл вечный двигатель, или открыл дешёвый способ выделять водород из воды, лучшее топливо, а главное — неисчерпаемое. Традиционные энергоресурсы обесценятся, хотя и не сразу. А вот масштабная война на Ближнем Востоке, или везде, где есть горючее, катастрофа для нефтяных монополий. Предстоит сложная геополитическая партия, с чередой локальных войн».

Спирин рассуждал спокойно, отрывисто и уверенно.

«Не легко поймать такую акулу как Дюран на крючок», — скептически произнёс подопечный после некоторой паузы.

«Нам не много от него нужно. Техника, которая бы смогла преодолеть любую охранную систему».

— Так он что, просто уголовник? — воскликнул Визант. — Он охотится за вами, чтобы ограбить какой-нибудь банк?

— Не торопитесь с выводами, — возразил Дюран, остановив запись.

— Тогда моей фантазии не хватает, — язвительно изрёк Визант.

— Слушайте дальше.

«Нашей элите технологический прорыв Запада грозит потерей нефтяных и газовых барышей, а главное — ударом по имперским устремлениям», — продолжилась озабоченная речь Спирина.

«И как же это предотвратить?».

«В конъюнктурном смысле — никак. Нужно вернуть традиции в нашу страну. Мы и прибыли сюда, чтобы воплотить эту миссию».

«Мне не терпится приступить к делу», — азартно произнёс неизвестный собеседник.

«Наш народ царист, как говаривал Иосиф Виссарионович. А он умер непобеждённым. Современный мир доказывает, что в нём могут преуспевать диктаторские режимы, даже когда они меняются. Авторитаризм — это культура большей части человечества. Сейчас подходящий момент для «Великого Инквизитора». Народу не нужно обещанное демократией изобилие. Он предпочтёт скромный достаток и компенсацию своих чаяний в великодержавии. Зачем надрываться в строительстве западного рая, которого никогда не будет? Не разумнее ли укрепить то, чем мы ещё обладаем? Вторая армия в мире, одна из лучших разведок, и неисчерпаемые ресурсы. Этого ли не достаточно, чтобы перед нами трепетали?».

Пафос речи Спирина умасливался ленцой в затаившемся дыхании нескольких безмолвных слушателей. Их присутствие обнаружилось плеском напитков, осторожным звоном посуды и утробно глотательными звуками.

«Накорми чернь, она всё равно не забывает обид. Кроме хлеба, её нужно кормить местью и страхом».

Спирин промочил горло.

«И пусть технологический прогресс поможет нам, — уже обыденным тоном, каким обсуждают детали, продолжил Спирин. — Под Кремлём существует подземный город, карты которого засекречены. Есть идея сканировать прилегающую подземную местность и составить свои карты».

«У Дюрана есть такое оборудование?», — поинтересовался всё тот же вкрадчиво упрямый голос, принадлежавший тому, кто имел право обращаться с вопросами к боссу.

«Известно, что его фирма поставляет оборудование и для геофизики, геологии и археологии. Если у него нет, то ни у кого нет, — Спирин сделал паузу. — Тебе Виктор, предстоит выйти на этого медиума Строма. Есть сведения, что он скрывается где-то в Румынии. Только деликатно. Таких людей опасно тревожить без причины. Также как и запугивать».

«Не очень то я верю в мистику», — скептически ответил подопечный.

«Поэтому я и поручаю это дело тебе. Гитлер увлекался мистикой, хотя и уничтожал медиумов. Сталин же умел сочетать реальность с идеализмом, это одна из причин, что он ушёл непобеждённым. А ещё оставил действенные принципы управления: благоговение и страх».

— Что скажете? — спросил Дюран после завершения записи, идеологическая часть которой навевала скуку на Византа, переходившую в раздражение.

— Бред сивой кобылы. Неудачник, вообразивший себя фюрером.

— Это ничего не объясняет. Неудачников большинство.

— У Спирина туговато с харизмой для вождя.

— Но он и не говорил, что собирается им быть. Скорее он относится к числу тех, кто готов служить вождям. Поэтому и участвует, в каком то заговоре.

— Это я понял. И судя по всему, готовит покушение на главу государства.

— Похоже на то. Но зачем ему медиум?

— Потому что он не уверен в исходе своего мероприятия. Вот и ищет поддержки в мистике. Он просто идиот. Другой вопрос, манипулирует им кто-нибудь, или это всё его инициатива? — отрезал Визант.

— Вот именно. Если он псих одиночка, то вы могли бы передать эти записи своему руководству, чтобы его нейтрализовали. Дело то пахнет государственным переворотом, — аргументация Дюрана была безупречна, как мёртвая ловушка.

— Поэтому вы и доверяете мне эти сведения, — ответил Визант спокойно и задумчиво, не сомневаясь, что файлы могут быть опасны для их владельца, и совсем не обязательно, что попадут в нужные руки, если он передаст их непосредственному начальству.

— Слишком он вольготно себя чувствует на Западе, на вражеской то территории, для одинокого волка, — бросил реплику Дюран. — Нет ли в российском государстве тайной фронды, готовой на переворот?

— Для этого должны быть серьёзные политические причины, — пожимал плечами Визант.

— У вас сменилось руководство страны, грядёт и смена элит.

— Знаете, я только шпион. В политических интригах мало смыслю, — апатично ответил Визант, уловив недоверчивый взгляд собеседника.

— Если вы не лукавите, то это ваш недостаток. Можно оказаться не на той стороне.

— Вы лучше ответьте — правда ли, что у вас имеется техника, о которой упоминал Спирин, — парировал упрёк Визант.

— Имеется, — спокойно ответил Дюран.

— И как же он надеется её заполучить?

— Через вас. Во многом, из-за его действий, вы здесь оказались. Он будет прибегать к традиционным методам, используя слабое место.

— С чего вы решили, что это моё слабое место? Если вы имеете в виду её? — огрызнулся Александр.

— Не я, а он.

Александр растерялся.

— И вы ни при каких обстоятельствах не уступите ему? — возмутился он.

— Я ему не по зубам, — саркастически отвечал Дюран.

Он, как и любой властный человек, не привык к претенциозным выпадам, но зачем-то дал повод собеседнику усовестить его. Безразличие к близкому человеку своего союзника, пусть и принуждённого в этом качестве обстоятельствами, выглядело издевательски. Может это такой психосадистский способ привязать к себе? В этом, похоже, и заключалась мёртвая хватка магната, иначе бы, как он им стал?

— Если вы думаете, что она сыграет какую то роль во всей этой затее, то вам не следует рассчитывать на мою помощь. Вы подсунули её нелицеприятное высказывание в мой адрес, надеясь, что я разочаруюсь в ней и пренебрегу её судьбой? Это вряд ли. Она для меня, как и любой человек, к которому я отнесусь в зависимости от интересов моей страны. Стань она заложником, и Спирину это зачтётся. А вам лучше не спекулировать на моей нелюбви к этому персонажу, — в это выдержанное предупреждение Визант облёк своё раздражение.

Дюран выслушал его с видом начальника, который позволял подчинённому высказать своё мнение при особых условиях, с превосходством и хитростью интригана, заманившего жертву в ловушку.

— Я просто должен был открыть вам, что кое-что о вас знаю. Не более того. А для вас я также недоступен, как и для Спирина. Я в одностороннем порядке открыл вам эти сведения. Ни от кого другого вы бы их не получили. Сегодня вы отправляетесь назад.

Дюран смерил тон, будто его более не касались ни мысли, ни планы, ни предупреждения гостя. Высказавшись, он, похоже, потерял ко всему интерес.

— Вы не будете более следить за Спириным? — удивлённо спросил Визант.

— Мне на него наплевать, — брезгливо ответил Дюран, поморщившись.

— Но может, не лишним было бы узнать, кто стоит за ним? — требовательным тоном воскликнул собеседник.

— Мне это тоже всё равно. Это внутренние проблемы вашей страны.

— И вас не беспокоит судьба вашей исторической Родины?

— Я сторонник размежевания. Уж если России чужда демократия, то почему бы не оставить вас в покое, а сотрудничество свести к необходимому товарообмену, без политических контактов.

— Ну да, новый тип изоляции. Мы покупаем у вас то, без чего нам не обойтись, но за порог не пустим, — пытался подтрунить Александр, хотя его реплика как горох о стену.

— Называйте это как хотите, — снисходительно ответил Дюран. — Поощрять вашу великодержавную отсталость, никто не будет, так же как и тащить за уши в цивилизацию.

Визант сам потерял интерес к идеологическому спору. К политике он относился как к приключению, с той или иной степенью опасности, а политиков оценивал по человеческой шкале. Кто ему импонировал из сильных мира сего, тому он готов был служить, хотя бы они даже ошибались, но уж если он испытывал антипатию, то делал всё, чтобы не становиться их пособником, не считаясь даже с интересами карьеры. Эта его независимость, была, наверное, главной причиной, что ему никогда не занимать мало-мальски высокого положения в ведомстве.

Впрочем, его это и не заботило. Он предпочитал находиться в гуще оперативных событий, при необходимости сыграть в покер даже с дьяволом. Не служить тому, кого не уважаешь, была его рискованной привилегией.

Дюран импонировал ему тем, что при своих возможностях был свободен от маниакального властолюбия, доверяя ему сведения даже без намёка на ответную услугу. Само собой, он владел более обширной информацией, о значимости которой можно было только гадать. Однако же из разговоров с ним, оставалось впечатление, что замыслы его были искренне благородны — спасти мир от войны.

— Может и надо продолжить слежку, — с вялой благосклонностью согласился Дюран. — Мои люди выйдут с вами на связь в любое время.

Он смотрел перед собой, давая понять, что разговор окончен.

***

Через сутки, тем же способом, каким он прибыл на судно невидимку, Визант вернулся на Британские острова, передав управление своего сыскного агентства своему заместителю, обещав не вмешиваться в их работу и требуя лишь, определённого процента с доходов как владелец.