1

Как это ни смешно, но проработчиком идеи страны с мировым правительством во главе для всех других стран был хорошо нам известный Герберт Уэллс. Родоначальник научно-фантастической литературы XX века (наиболее известны романы «Машина времени» (1895), «Человек-невидимка» (1897) и «Война миров» (1898)). Крупнейший мастер критического реализма, внесший значительный вклад в общелитературный процесс. Основатель фабианства. В 1914,1920 и 1934 гг. посещал Россию, где встречался с Лениным и Сталиным (книги «Россия во мгле», 1920; «Опыт автобиографии», 1934). Он прожил 80 лет и умер в августе 1946 года.

То есть результаты своей мечты — как капиталистическое общество в лице своего лидера демократии и свобод, США, медленно, но верно мимикрирует в еще более свободное общество американских трудящихся, — он успел увидеть разве что только перед смертью, когда будущие преобразователи мира начали бомбить женщин и детей Хиросимы и Нагасаки последними достижениями человеческого разума.

Если бы фантаст человеческих душ пожил побольше, то он успел бы увидеть другое достижение передовой американской мысли — напалм. Но это уже на примере женщин и детей Вьетнама…

Однако иллюзия писателя, выраженная не в литературных трудах, а в целом социальном направлении и надежде прогрессивной интеллигенции на фабианство, — очень интересна и поучительна. Судя по признанию наличия «мяконького» английского социализма, Владимир Богданович Резун ноне — чистый фабианец.

Напомню: Фабианство, или Фабианский социализм (англ. Fabian Socialism) — философско-экономическое течение. Получило свое название от имени римского военачальника Фабия Максима Кунктатора (Медлительного). Организационное воплощение фабианство получило в форме «Фабианского общества», основанного в Лондоне в 1884 г. Фабианцы полагали, что преобразование капитализма в социалистическое общество должно происходить постепенно, медленно, в результате постепенных институциональных преобразований. Крупнейшие представители фабианства: Сидней Вебб, Беатриса Вебб, Э. Кеннан, Джордж Дуглас Ховард Коул, К. Блэк, Роберт Блэтчфорд, известные писатели Бернард Шоу и Герберт Уэллс, Джон Мейнард Кейнс, Бертран Рассел, Уильям Беверидж.

Фабианцы так определяют свое миросозерцание в отчете, представленном Международному социалистическому съезду в Лондоне в 1896 г. («Report on Fabian Policy», напеч. в «Fabian Tracts», № 70): «Общество фабианцев имеет целью воздействовать на английский народ, чтобы он пересмотрел свою политическую конституцию в демократическом направлении и организовал свое производство социалистическим способом — так, чтобы материальная жизнь стала совершенно независимой от частного капитала. Общество фабианцев преследует свои демократические и социалистические цели, не примешивая к ним других тенденций; сообразно с этим оно не имеет собственного мнения относительно вопросов о браке, о религии, об искусстве, об экономическом учении in abstracto, об историческом процессе, о валюте и т. д.

Общество фабианцев состоит из социалистов. Оно стремится к новой организации общества посредством эмансипации земли и промышленного капитала от личной и классовой собственности и посредством передачи их в руки общества в видах всеобщего блага».

От других социалистов и в особенности от социал-демократов фабианцы резко отличаются тем, что не верят в социальный катаклизм, не признают революцию ни возможной, ни желательной, протестуют против слишком, по их мнению, враждебного отношения социал-демократов к классу буржуазии, из которого вышли и выходят многие социалисты, требуют враждебности только к буржуазным идеям и инстинктам и не видят принципиальной противоположности между нынешним общественным строем, основанным на принципе частной собственности, и строем социалистическим, основанным на ее отрицании, признавая последний лишь дальнейшим естественным развитием первого.

И вот…, чтобы выяснить принципиальные аспекты того, куда же движется Советская Россия, что она представляет как государственный строй на деле, насколько она ушла вперед, может ли она быть страной-авторитетом или наоборот — страшно далека от представлений интеллигентов Туманного Альбиона, Герберт Уэллс в 1934 году приезжает снова в Москву, и теперь уже встречается и беседует с Иосифом Сталиным.

Я с удовольствием перечитал весь текст их беседы и крайне острые вопросы Уэллса к лидеру СССР относительно того, в чем же он расходится принципиально во взглядах на социализм с английской передовой интеллигенцией.

В этой беседе очень примечателен ее финал и высказанная Гербертом мысль-комплимент Сталину:

«… Уэллс . Я Вам очень благодарен за эту беседу, имеющую для меня громадное значение. Давая мне Ваши разъяснения, Вы, наверное, вспомнили о том, как в подпольных дореволюционных кружках Вам приходилось объяснять основы социализма. В настоящее время во всем мире имеются только две личности, к мнению, к каждому слову которых прислушиваются миллионы: Вы и Рузвельт. Другие могут проповедовать сколько угодно, их не станут ни печатать, ни слушать. Я еще не могу оценить то, что сделано в Вашей стране, в которую я прибыл лишь вчера. Но я видел уже счастливые лица здоровых людей, и я знаю, что у Вас делается нечто очень значительное. Контраст по сравнению с 1920 годом поразительный.

Сталин . Можно было бы сделать еще больше, если бы мы, большевики, были поумнее…»

Согласитесь — звучит интригующе!

Оказывается, что такой подкованный интеллектуал, обществовед и фантаст, как Герберт Уэллс, уже в 1934 году не видел в мире никого интереснее, чем Сталин и Рузвельт.

Я очень его понимаю — ведь и Сталину, и Рузвельту пришлось практически, то есть на деле, выводить экономики своих стран из того болота, в котором они оказались благодаря именно безраздельному господству капитала и частной наживы.

Когда Рузвельт вступил в должность, США находились в небывалом кризисе. В феврале 1933 года всему банковскому делу грозил крах, и было несколько случаев голодной смерти в стране, страдающей от избытка продуктов питания. Ну а о состоянии досталинской экономической жизни в России я уже изложил выше…

Там дело несколькими голодными смертями не обходилось… Поэтому, чтобы понять послевоенное устройство мира или устройство этого мира силами одной из сторон — американской или советской, — важно взглянуть на то, что роднило взгляды Сталина и Рузвельта. Хотя, повторяю, — они руководили в разных экономическо-политических условиях.

Вот хотя бы еще один фрагмент беседы Сталина и Уэллса на эту тему:

«… Уэллс . Я согласен со многим из того, что Вы сказали. Но я хотел бы подчеркнуть, что если страна в целом приемлет принцип планового хозяйства, если правительство понемногу, шаг за шагом, начинает последовательно проводить этот принцип, то в конечном счете будет уничтожена финансовая олигархия и водворится социализм в том смысле, в каком его понимают в англосаксонском мире. Рузвельтовские лозунги «нового порядка» имеют колоссальный эффект и, по-моему, являются социалистическими лозунгами. Мне кажется, что, вместо того чтобы подчеркивать антагонизм между двумя мирами, надо было бы в современной обстановке стремиться установить общность языка между всеми конструктивными силами.

Сталин . Когда я говорю о невозможности осуществления принципов планового хозяйства при сохранении экономической базы капитализма, я этим ни в какой степени не хочу умалить выдающиеся личные качества Рузвельта — его инициативу, мужество, решительность. Несомненно, из всех капитанов современного капиталистического мира Рузвельт — самая сильная фигура. Я поэтому хотел бы еще раз подчеркнуть, что мое убеждение в невозможности планового хозяйства в условиях капитализма вовсе не означает сомнения в личных способностях, таланте и мужестве президента Рузвельта. Но самый талантливый полководец, если обстановка ему не благоприятствует, не может добиться той цели, о которой Вы говорите. Теоретически, конечно, не исключено, что можно в условиях капитализма понемногу, шаг за шагом, идти к той цепи, которую Вы называете социализмом в англосаксонском толковании этого слова. Но что будет означать этот «социализм»? В лучшем случае — некоторое обуздание наиболее необузданных отдельных представителей капиталистического профита, некоторое усиление регулирующего начала в народном хозяйстве.

Все это хорошо. Но как только Рузвельт или какой-либо другой капитан современного буржуазного мира захочет предпринять что-нибудь серьезное против основ капитализма, он неизбежно потерпит полную неудачу. Ведь банки не у Рузвельта, ведь промышленность не у него, ведь крупные предприятия, крупные экономии — не у него. Ведь все это является частной собственностью. И железные дороги, и торговый флот — все это в руках частных хозяев. И, наконец, армия квалифицированного труда, инженеры, техники, они ведь тоже не у Рузвельта, а у частных хозяев, они работают на них. Нельзя забывать о функциях государства в буржуазном мире. Это — институт организации обороны страны, организации охраны «порядка», аппарат собирания налогов. Хозяйство же, в собственном смысле, мало касается капиталистического государства, оно не в его руках. Наоборот, государство находится в руках капиталистического хозяйства. Поэтому я боюсь, что Рузвельт, несмотря на всю свою энергию и способности, не добьется той цели, о которой Вы говорите, если вообще у него есть эта цель. Может быть, через несколько поколений можно было бы несколько приблизиться к этой цели, но я лично считаю и это маловероятным.

Уэллс . Я, может быть, сильнее, чем Вы, верю в экономическую интерпретацию политики. Благодаря изобретениям и современной науке приведены в действие громадные силы, ведущие к лучшей организации, к лучшему функционированию человеческого коллектива, то есть к социализму. Организация и регулирование индивидуальных действий стали механической необходимостью, независимо от социальных теорий. Если начать с государственного контроля над банками, затем перейти к контролю над транспортом, над тяжелой промышленностью, над промышленностью вообще, над торговлей и т. д., то такой всеобъемлющий контроль будет равносилен государственной собственности на все отрасли народного хозяйства. Это и будет процессом социализации. Ведь социализм с одной стороны и индивидуализм — с другой не являются такими же антиподами, как черное и белое. Между ними имеется много промежуточных стадий. Имеется индивидуализм, граничащий с бандитизмом, и имеется дисциплинированность и организованность, равносильная социализму. Осуществление планового хозяйства зависит в значительной степени от организаторов хозяйства, от квалифицированной технической интеллигенции, которую можно шаг за шагом завоевать на сторону социалистических принципов организации. А это самое главное. Ибо сначала — организация, затем — социализм. Организация является наиболее важным фактором. Без организации идея социализма — всего лишь идея.

Сталин . Непримиримого контраста между индивидуумом и коллективом, между интересами отдельной личности и интересами коллектива не имеется, не должно быть. Его не должно быть, так как коллективизм, социализм не отрицает, а совмещает индивидуальные интересы с интересами коллектива. Социализм не может отвлекаться от индивидуальных интересов. Дать наиболее полное удовлетворение этим личным интересам может только социалистическое общество. Более того, социалистическое общество представляет единственно прочную гарантию охраны интересов личности. В этом смысле непримиримого контраста между «индивидуализмом» и социализмом нет. Но разве можно отрицать контраст между классами, между классом имущих, классом капиталистов и классом трудящихся, классом пролетариев? С одной стороны — класс имущих, в руках которых банки, заводы, рудники, транспорт, плантации в колониях. Эти люди не видят ничего, кроме своего интереса, своего стремления к прибыли. Они не подчиняются воле коллектива, они стремятся подчинить любой коллектив своей воле. С другой стороны — класс бедных, класс эксплуатируемых, у которых нет ни фабрик, ни заводов, ни банков, которые вынуждены жить продажей своей рабочей силы капиталистам и которые лишены возможности удовлетворить свои самые элементарные потребности. Как можно примирить такие противоположные интересы и устремления? Насколько я знаю, Рузвельту не удалось найти путь к примирению этих интересов. Да это и невозможно, как говорит опыт. Впрочем, Вы знакомы с положением в Соединенных Штатах лучше, чем я, так как я в США не бывал и слежу за американскими делами преимущественно по литературе. Но у меня есть кое-какой опыт по части борьбы за социализм, и этот опыт говорит мне: если Рузвельт попытается действительно удовлетворить интересы класса пролетариев за счет класса капиталистов, последние заменят его другим президентом. Капиталисты скажут: президенты приходят и уходят, а мы, капиталисты, остаемся; если тот или иной президент не отстаивает наших интересов, найдем другого. Что может противопоставить президент воле класса капиталистов?»

Согласитесь, неплохо Иосиф Виссарионович «читал» принципы американского истеблишмента, не будучи ни разу в США. О судьбе президента США Франклина Рузвельта и его обстоятельствах смерти я спорить не буду, но вот судьба смерти 35-го президента США широко известна. Хотя что мне спорить. Есть некоторые обстоятельства в Сети, которые очень подтверждают мнение Иосифа Сталина о том, что воля любого президента США ничто против воли класса капиталистов:

«…Обстоятельства смерти Рузвельта настолько загадочны, что одно только полное подчинение всех средств информации заговорщикам на самом «высшем уровне» могло утаить их от американской общественности. Несмотря на долголетнюю болезнь президента, смерть, настигшая Рузвельта в его имении в Уорм-Спрингс, в штате Джорджия, куда его сопровождал Генри Моргентау, была совершенно неожиданной. В свидетельстве о смерти, подписанном неким д-ром мед. Брюнном из военно-морского госпиталя Бетесда, причиной смерти было указано «кровоизлияние в мозг» как следствие «артериосклероза». Американские законы, как федеральные, так и отдельных штатов, предписывают вскрытие трупов в случаях неожиданной смерти, в особенности если дело идет о должностных лицах, не говоря уже о президентах. Кроме того, по американской традиции (обычай и для других стран), тела скончавшихся президентов выставляются в открытом гробу для прощания с ними. По смерти Рузвельта не последовало ни вскрытия, ни выставления тела. Труп президента был перевезен в запечатанном гробу в другое имение Рузвельта, Гайд-Парк в штате Нью-Йорк, где он был похоронен. Гроб сопровождался вооруженными солдатами, получившими приказ стрелять во всякого, кто попытается открыть гроб. После похорон могила в Гайд-Парке охранялась день и ночь в течение нескольких месяцев вооруженной стражей явно с целью воспрепятствовать возможной эксгумации.

Уже в 1948 г. в книге Эммануила Джозефсона «Странная смерть Франклина Д. Рузвельта» были сообщены подробности смерти президента наряду с поистине сенсационными, но детально подтвержденными сведениями об окружении президента, в руках которого он находился. Диагноз об артериосклерозе и якобы вызванном им ударе опровергается показанием личного врача президента, прикомандированного к нему морским министерством, вице-адмирала д-ра Росса Мак-Интайра (Ross Mclntire), не сопровождавшего Рузвельта в Уорм-Спрингс; регулярные осмотры президента никаких признаков склероза мозговых артерий не показали, главной заботой врача было состояние сердца, что в возрасте пациента (73 года в день смерти) являлось вполне нормальным. Причины недопущения президентским окружением (т. е. главным образом м-ром Генри Моргентау) вскрытия и выставления тела, согласно Джозефсону, не подлежат сомнениям: по свидетельству находившегося в Уорм-Спрингс священника, президент был убит пулей в затылок, по-видимому разрывной, обезобразившей по выходе из черепа все лицо. Жена президента, Элеонора Рузвельт, объясняла невыставление тела тем, что это якобы «не было обычаем в семье Рузвельтов». Не говоря о том, что президент страны не подлежит «семейным обычаям», это не соответствует действительности: тело матери президента, Сары Делано Рузвельт, было, например, по распоряжению сына выставлено для прощания.

Забыв об этом заявлении, госпожа Рузвельт опровергла сама себя в журнале «Сатердей ивнинг пост» от 8 февраля 1958 г., написав (статья «On My Own»), что на следующий день после погребения в Гайд-Парке ее сын Джимми обнаружил в сейфе личные указания президента на случай его смерти, в которых было особо оговорено, чтобы его тело было выставлено в Капитолии — здании конгресса США в Вашингтоне. Как она пишет, «странным образом» все остальные посмертные распоряжения президента, кроме одного этого, были выполнены дословно. По свидетельству как Джозефсона, так и зятя президента, полковника Кертиса Далла (женатого на Анне Рузвельт), Элеонора Рузвельт была одной из главных пособниц окружения президента, управлявшего страной за его спиной и от его имени». См. Emanuel MJosephson, «The Strange Death of Franklin D. Roosevelt», Chedney Press, New York, 1948; urtis B.Dall, «F.D.R. My Explited Father-ln-Law», Christian rusade Publcations, Tulsa, Oklahoma, 1968.

Дабы Владимир Богданович не потирал в этом месте руки, и не говорил, что вот Вам, тезка, Ваши же подтверждения того, что это коммуняка Сталин так научился дистанционно управлять всей Америкой через подчиненного ему старину-президента, что Франклина Делано Рузвельта соответствующие патриотические круги в «верхах» США и убрали…, однако я попытаюсь далее объяснить Резуну-Суворову, что дело все гораздо сложнее, чем мифический контроль Сталина. Не мне Вам объяснять, товарищ Резун, что и Иосиф Виссарионович в стране пролетариата — СССР — упокоился далеко не естественной смертью… Или и это Вам тоже надо разжевывать и нести на тарелочке… И дело даже не в том, что самый талантливый литературно-исследовательский мозг Резуна-Суворова отчаялся найти корни и каналы этого «сталинского контроля» и влияния на США… через Рузвельта, перепоручив это работу неким последующим и более талантливым, чем сам Резун, исследователям…

Так я и поверил…

Надо быть сильно наивным человеком, чтобы полагать, что в мире есть исследователи талантливее Владимира Богдановича…

Но все же рискну продолжить…, ибо социально-экономическая обстановка последних десяти лет перед Второй мировой войной удивительно схоже воспитывала политэкономическое образование обоих лидеров государств — и СССР, и США.

 

2

Если всмотреться в то, как эти лидеры двух стран видели послевоенное развитие мира, то можно очень хорошо себе представить, в какой атмосфере были бы встречены экономические варианты Сталина, окажись он штурманом мировой экономики с наличием ядерной страховки за спиной.

Еще во время выхода из Великой депрессии 1932–1933 годов Рузвельт смело начал столбить место государственной регулирующей роли в предпринимательском американском духе свободного рынка и конкуренции.

Тяжесть кризиса и убеждения Рузвельта привели к тому, что произошел количественный и качественный скачок в значении института президентов. В более широком масштабе, чем даже при Теодоре Рузвельте и Вудро Вильсоне, Белый дом стал энергетическим центром всей американской правительственной системы, источником новых идей, движущей силой торговли, двигателем социального преобразования и тем самым, по представлению Рузвельта, воплощением всеобщего блага. Для массы американского населения федеральное правительство и президент в первый раз стали узнаваемой составной частью их повседневной жизни, центром их ожиданий и надежд.

«Рузвельт вел дело» до границ возможного, которые американская конституционная система устанавливает даже сильному президенту. Он был артист в политике власти.

Как ни один президент до него, он вырвал у Конгресса законодательную инициативу и в этом смысле расширил законодательную функцию института президентов.

Рузвельт побил все рекорды использования власти вето, в общей сложности он наложил вето 635 раз. Он обхаживал и уговаривал решающих депутатов и сенаторов в личных разговорах, использовал возможность должностного покровительства и, если было необходимо, оказывал давление на Конгресс с помощью общественного мнения.

Рузвельт сконцентрировал ожидания общественности на институте президентов, потому что умел оба средства массовой информации того времени, прессу и радио, несравненным образом использовать как инструменты своей политики.

Рузвельт был первым президентом средств информации. Он господствовал в крупных газетных заголовках не в последнюю очередь вследствие своей суверенной политики «открытых дверей» по отношению к работающим в Вашингтоне журналистам.

Из года в год парализованный ниже пояса президент собирал дважды в неделю вокруг своего письменного стола до 200 журналистов. Они могли задать ему любой вопрос без предварительной письменной заявки. Эти конференции были шедеврами умения обходиться со свободной прессой. По значимости их сравнивали с часом вопросов и ответов в британской палате общин. Тайна успеха его непринужденных бесед у камина (fire-side chats) по радио, которые завоевали миллионную публику, заключалась в том, что этот диалог с народом не был для Рузвельта манипуляционной уловкой, а касался сути его понимания демократии.

Вот, собственно, и я, пусть и не принародно в нашей заочной каминной беседе с Владимиром Богдановичем Резуном, скромно надеюсь с оглядкой на этот американский опыт на конструктивный разбор русской сути коммунизма и анализ возможных встречных доводов антикоммунизма…

…продолжу…

Наряду с открытием банков Рузвельт, если он хотел вернуть доверие населения к правительству, должен был срочно приступить к неотложной социальной проблеме — огромной безработице. Нельзя было ждать, пока реформа законодательства принесет ожидаемые экономические плоды. Средствами временного улучшения были прямые выплаты пособий социального обеспечения союза отдельным штатам и общинам, но прежде всего широкая государственная программа трудоустройства, которая началась в марте 1933 года как временная вынужденная мера и закончилась, вопреки первоначальным планам, только с вступлением США во Вторую мировую войну.

Как бы ни была запутана внешняя картина сменяющих и дополняющих друг друга программ и организаций, как бы ни соперничали друг с другом интенсифицирующие капитал и труд проекты, основная идея Рузвельта была проста: он хотел убрать с улицы тех трудоспособных безработных, которые не нашли рабочего места в частном хозяйстве, уберечь их от обнищания и отчаяния и вернуть чувство самоценности посредством уверенности, что они заработают свое пропитание, сознательно трудясь для общего блага. Если прибавить к этому членов семьи, то 25–30 миллионов человек получат пользу от хотя и скромных зарплат за государственную работу.

Администрация под руководством доверенного лица Рузвельта Гарри Хопкинса построила 122 000 общественных зданий, 664 000 миль новых дорог, 77 000 мостов и 285 аэропортов. Работу получили даже учителя, художники и писатели, чем Рузвельт завоевал формирующую общественное мнение прослойку для «нового курса».

К самым глубоким вмешательствам государства в рыночную экономику относятся вспомогательные мероприятия в сельском хозяйстве, которое, бесспорно, являлось наиболее пострадавшей отраслью экономики. Опираясь на срочно изданные Конгрессом законы, правительство Рузвельта предприняло широкую попытку регулировать производство и цену. Проклятие перепроизводства подталкивало также к вмешательству в промышленный сектор.

С федеральным законом о восстановлении промышленности связывалась надежда посредством своего рода кооперативной саморегуляции под нестрогим надзором и при содействии правительства заменить «разрушающую конкуренцию» «честной конкуренцией». Правительство, предприниматели и рабочий класс должны были добровольно сотрудничать, чтобы стабилизировать производство, цены и зарплаты.

Рабочий класс в этой концентрированной акции впервые в истории США получил как вознаграждение право свободной, стоящей над предприятием организации и право вести коллективные переговоры по тарифам. Далее были согласованы максимальный рабочий день и самые низкие зарплаты, полностью был запрещен труд детей до 16 лет.

Решающий шаг союза на пути к социальному государству был отмечен законом о социальном обеспечении 1935 года, который ввел страхование безработных и пенсию по старости. Но начала социального обеспечения были чрезвычайно скромными.

Почти половина американцев была еще лишена возможности пользоваться и без того незначительными выплатами. Не было введено страхование на случай болезни. Законодательство «нового курса», однако, и сегодня еще определяет двойную структуру федерально-государственной социальной политики. Оба основных принципа социального государства, финансированное за счет взносов социальное страхование и финансируемая из налогов социальная помощь или социальное обеспечение, уходят корнями в 30-е годы.

Ну и как Вы думаете, коллеги… было тут чему и чем восхищаться фантасту Уэллсу?

Могли Сталин и Рузвельт иметь сходное представление о роли государства в рыночной экономике? Мог ли американский народ справедливо воспринять экономические действия коммуниста Сталина в Европе, когда почти десять лет он видел рузвельтовские результаты как нечто подобное у себя в американском хозяйстве?

Мне очень нравится приводить позиции литераторов в темах, которые носят сугубо экономический характер. При этом главное, что эти темы не затуманиваются шлейфом экономических терминов.

Обратимся за поддержкой и комментарием к очень популярному в конце прошлого и начале века нынешнего лингвисту. И, конечно же, он будет вновь американец.

Так честнее…

«Нью-Йорк тайме бук ревю» однажды написала: «Если судить по энергии, размаху, новизне и влиянию его идей, Ноам Чомски — возможно, самый важный из живущих сегодня интеллектуалов» (впрочем, как Чомски с иронией отметил, далее в этой статье выражается недовольство тем, что его политические работы, которые часто обвиняют «Нью-Йорк тайме» в искажении фактов, «сводят с ума бесхитростностью»). По данным «Arts and Humanities Citation Index», между 1980 и 1992 годами Чомски был самым цитируемым из живущих ученых и восьмым по частоте использования источником для цитат вообще.

Так вот ниже его мнение о близости американо-советской экономической системы.

Чомски считает социализм в духе СССР похожим на капитализм в духе США, при этом утверждая, что обе системы базируются на различных типах и уровнях контроля, а не на организации и эффективности. В защиту этого тезиса он иногда отмечает, что философия научного управления Ф.У. Тэйлора явилась организационным базисом как для советской индустриализации, так и для корпоративной Америки. Только вот относительно демократичности политической системы самих США Чомски никогда не заблуждался.

Если он впрямую не дал характеристику политическим устремлениям сталинской экономики в интересах всего советского народа… и по понятным для американца причинам, то вот в интервью немецкой газете «Шпигель» Чомски был крайне прост в оценке американской действительности:

SPIEGEL : Сто семьдесят лет назад Алексис де Токвиль (Alexis de Tocqueville), совершив путешествие по США, написал: «Политикой Америки правит народ, как вселенной правит Бог». По-ва-шему, он был мечтателем?

Чомски : Джеймс Мэдисон (James Madison) полагал, что государственная власть должна использоваться для «защиты богатого меньшинства от большинства», о чем и высказался на Конституционном собрании.

Поэтому в сенате всего сто депутатов, они, как правило, богаты и имеют большие властные полномочия. В палате представителей же депутатов несколько сотен, у них более демократичные нравы, но меньше власти. Даже либералы вроде Уолтера Липпманна (Walter Lippmann), одного из ведущих мыслителей XX века, полагали, что в правильно функционирующем демократическом обществе правящее интеллектуальное меньшинство должно быть защищено от «топота и рева ничего не соображающего стада». Консерватор-вице-президент Дик Чейни (Dick Cheney) как раз недавно сказал, что он думает о демократии. Его спросили, почему он выступает за продолжение войны в Ираке, в то время как народ против. Он ответил: «Ну и что?»

SPIEGEL : Итак, с Вашей точки зрения, республиканцы и демократы — всего лишь вариации на тему одной и той же политической платформы?

Чомски : Конечно, есть какая-то разница, но она не принципиальна. Не нужно питать иллюзии. В США практически однопартийная система, и правящая партия — это партия бизнеса.

И еще один факт из 1945 года.

Рузвельт пообещал Сталину кредит в 4,5 миллиарда долларов на послевоенное восстановление страны. Почему?.. Президент США, несмотря на все разговоры о Сталине, что тот коммунистический догматик до мозга костей, знал, что Сталин предлагал американцам огромное количество концессий, совершенно исключительные условия для их капиталовложений и собирался начать монтаж рыночного хозяйства в коммунистическое мировоззрение своей страны. Словом, и тут Иосиф Виссарионович чуть было не опередил своего коллегу в Китае — Мао Цзэдуна.

И еще один факт — цитата из непроизнесенной речи Франклина Рузвельта по поводу окончания Второй мировой войны. Не произнес он ее лишь из-за своей «внезапной» смерти:

«Сегодня мы стоим перед тем исключительно важным фактом, что для спасения цивилизации мы должны развивать науку о человеческих взаимоотношениях — развивать способность всех людей жить вместе и работать на одной и той же планете в условиях мира…»

Что до американских внешнеполитических воззрений, то политике Рузвельта по отношению к Советскому Союзу не было альтернативы. Ему нужен был Советский Союз, потому что Рузвельт должен был вести и выиграть американскую войну, т. е. с беспримерным применением техники и относительно незначительными жертвами. США нужны были русские солдаты, чтобы победить немецкие и японские войска. За каждого американца, погибшего в войне, умерли 15 немцев и 53 русских.

Уже в 1942 году Рузвельт знал, «что русская армия убьет больше людей держав «Оси» и уничтожит больше военной техники, чем все 25 объединенных наций вместе». Из этого вытекал неизбежный вывод, что мощь и влияние Советского Союза после совместной победы будет несравнимо больше, чем в 1939 году.

Более откровенно и предвидя это еще в 1941 году, высказался будущий ядерный бомбист. В то время он лишь был главой чрезвычайного комитета по исследованию программы вооружения федерального правительства США: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях».

Никто не мог помешать тому, чтобы победа во Второй мировой войне сделала из Советского Союза евроазиатскую мировую державу, и, как следствие, после самой убийственной войны в истории мир будет зависеть от сотрудничества с Советским Союзом.

От этой логики власти нельзя было уйти, и что Рузвельт, что Черчилль понимали это к 1945 году со всей ясностью. Но в начале этой причинной цепочки стоял Гитлер. Иными словами — Гитлера надо было либо научиться контролировать либо устранять вместе с ним и немецкое государство Третьего рейха.

Можно ли было это сделать на американских условиях? Исторические реалии подтвердили: ДА — если уничтожать Гитлера станут русские.

И НЕТ — если русские смогут самостоятельно найти способ контролировать Гитлера. Вот и вся дилемма. Но выбор ее решения — вновь был за Сталиным.

Собственно, именно по этой причине Франклин Рузвельт так искренне и любил Иосифа Сталина. Да-да, Владимир Богданович! Только поэтому Франклину и было позволено создать полную иллюзию того, что он якобы управляем дядюшкой Джо.

Вот Вы, тов. Резун, собственно, на эту дешевую шараду и купились даже спустя полвека после их смерти…

Понимаю Вас…

Ведь на кону в то время тогда стояло именно то, смогут ли сменить главные сценаристы планеты Земля свое местопребывание с острова Джекил в водах Атлантики на голландский городок Остербек, со всеми вытекающими из этого последствиями! Если я сей новой шарадой недостаточно понятен Вам сейчас, то листайте мои странички далее… Я Вам разъясню эту загадочку ниже…

Собственно, сейчас к разгадке этой загадочки похоже самостоятельно подбирается помянутый мною в начале этой книги знаменитый кинорежиссер Оливер Стоун. Вот он обещает порадовать мирового зрителя к середине 2010 года своей новой кинопремьерой — «Секретная история Америки», где, по его словам, будет показан гораздо более широкий исторический взгляд на реалии отношений таких личностей, как Сталин, Гитлер и Рузвельт! Причем Оливер обещает раскрыть именно ключевую роль исторических решений Сталина и их действительные побудительные мотивы сквозь непрерывную связку двух мировых войн первой половины XX века…

Не знаю, как Вас, Владимир Богданович, но меня Стоун заинтриговал.

Пойду смотреть! Уж больно мне памятен его искренне-кричащий фильм об американской драме — «JFK»!

 

3

И опять мы вынуждены вернуться в 1940 год. В год — когда действительно сталинский выбор был еще возможен. И если бы это был выбор только человека Сталина… Если бы… Как покажут дальнейшие времена — это была возможность самого безболезненного выбора современной цивилизации на многие столетия вперед…

Но об этом, как всегда, ниже…

Я уверен, что советские физики и геологи грамотно могли объяснить Сталину, что основное сырье для производства мирового сверхконтроля — успешно взято нами под советский контроль. Что вопрос создания советского изделия — это просто вопрос нескольких лет. Что даже если будут ошибки в расчетах, их будет время и возможность исправить, а самое главное — сырье, для того чтобы не теряя времени наверстать последствия ошибок в расчетах, у нас точно есть, и ни у кого больше… Поблескивающее пенсне Лаврентия Берия и его легкая улыбка на умном лице мягко говорили — что все это действительно так, дорогой Иосиф…

И вот это открывало невероятные возможности для спокойной работы.

Чем хорош тот же экономический план Чаянова для СССР, но уже в 1940 году и далее? Когда фора, данная Романовыми Западу, была Сталиным ликвидирована?

Да очень просто…

Можно было уже не спешить и спокойно делать ставку на кооперацию в аграрном секторе. Ставку с человеческим лицом, как это очень любят требовать, скажем, в той же Англии. Ведь раздавать обратно в частное хозяйство колхозников и только по их желанию домашнюю скотину и птицу гораздо проще, чем ее собирать. Можно после этого предложить и в частную обработку общественный надел земли. Но вот захочет ли кооперативный собственник конкурировать с государством в производстве зерна, если у кооператора забот в животноводстве — хоть отбавляй!

То есть в советском сельскохозяйственном производстве можно было теперь допускать вариации по китайскому лозунгу Мао — «..пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ…»

А пока…

Уверен, что период с августа 1940 года по август 1943 года ничем примечательным на театрах военных действий в Европе и на Тихо-Азиатском регионе не заявил бы о себе. В Европе территориальные приобретения Германии замерли бы в рамках их реального контроля до этого времени. Последним приобретением фюрера стал средиземноморский Крит. Египетская экспансия свое развитие не получила и была остановлена Гитлером заранее. Подступы к Великобритании были обозначены лишь десантом на Джерси, как того и потребовал Сталин. Ох, хотел бы я тогда побывать в августе 1941 года на той беседе глав США и Великобритании у Ньюфаундленда…

Интересна мне была бы в тот момент крепость бычьей шеи Уинстона. Боюсь, что старина Франклин ее бы тогда уже не согнул… Не видать Штатам рынка британских доминионов как собственных ушей. Регулирование вопроса о принципах международной торговли мягко забрали бы из исключительного права США навсегда… Великобритания, США и Япония получили предложение к подготовке промежуточного Соглашения по результатам боевых действий на состояние к 1 января 1942 года.

Японцы произвели накануне, как это и было фактически, на свой страх и риск потомственных самураев воздушное нападение на базу ВМФ США на Гавайях. Международная конференция по урегулированию международных претензий сторон участвующих в локальных конфликтах по всему миру намечена на вторую половину 1943 года — по предложению советской стороны.

А тем временем…

Группа Игоря Курчатова при активном организационном содействии Л.П. Берия готовит первый демонстрационный образец советского изделия. Если Вы думаете, что страна-агрессор и Сталин-людоед будут его испытывать на японцах— то Вы ошибаетесь. Его испытают там же, где и испытали в исторических реалиях 6 лет спустя.

На полигоне под Семипалатинском.

Единственное НО…

На данное испытание приглашены главы военных ведомств всех заинтересованных и незаинтересованных стран мира. Результат работы изделия все видят воочию. Желающие могут произвести самостоятельные замеры и убедиться в поражающих свойствах высвобождаемой энергии деления атомного ядра.

Дальнейшее, как у Шекспира в его великом «Гамлете»: ТИШИНА…

…и так же тихо опускается занавес предыстории человечества…

Итак — начнем с дальнейшей деятельности Адольфа Гитлера.

Ему наверняка будет предложено на выбор либо почетная отставка с возможным исчезновением туда, куда он, собственно, в реалиях нашей истории вероятнее всего и исчез — под ледниковый панцирь Антарктиды… Точнее — в район Земли Королевы Мод.

Либо он будет должен конструктивно осознать пагубность претензии на националистическую исключительность роли и места немецкого народа среди других, удовлетвориться границами Германии в Европе до Версаля… и оставить при этом открытым вопрос о принадлежности немецких колоний.

Собственно, в этом не было бы ничего унизительного для немцев, ибо вопрос о колониальной принадлежности оставался с этого момента открытым абсолютно для всех стран, имеющих к тому времени колонии… От Бельгии до США, и уж Великобританию он затрагивал бы в первую очередь с ее индийской жемчужиной.

И не надо французам хихикать в этот момент. Их нефтеносный Алжир также получал право свободного выбора — с кем добывать нефть для Европы.

Я не думаю, что Адольф Гитлер думал бы долго.

Роль законного канцлера Германии, которого обожало большинство немцев была бы ему милее. Действительно, больших грехов в истории человечества он к июлю 1940 года еще совершить не успел. Ну так пусть радуется, что намордник был одет вовремя. А поводок не дал возможность войти в историю человечества как практически непроизносимое имя…

Все остальные мирные возможности экономически доказывать, что гитлеровская Германия в экономическом плане эффективнее, чем сталинский СССР, — ему бы с охотой предоставили… И мольберт тоже. Говорят, Адольф был интересным художником. Не без надежд… Вот поступал же человек неоднократно в Венскую художественную академию. Так ведь не приняли. Пейзажи и натюрморты Адольф сдавал блестяще, а вот портретов он совсем не рисовал. Подумать только, какова кривая улыбка Судьбы! А вот если бы он умел рисовать портрет и его приняли?!.

Аналогичная ситуация ждала бы всех основных немецких оппонентов: Францию, Великобританию, США…

Сталину не надо было бы расширять ни гулаговскую систему, ни наводнять Европу органами НКВД и НКГБ. Даже советские войска вводить туда не надо было бы… Сиротливо бы выглядел берлинский Трептов-парк.

Экономическая действительность последнего десятилетия XX века и первого десятилетия XXI века убедительно свидетельствует о том, что все необходимые политические директивы успешно выполняются собственниками корпораций любого уровня, если государства их пребывания демонстрируют волю и силу как аргумент реализации этих своих директив.

Взгляните на современный Китай.

Разве не убедительно продемонстрировано то, что с миллионерами и с частными собственниками можно успешно решать общенародные китайские вопросы. Прекрасно — если ты миллионер. Но при этом — обустрой и обиходь ту малую родину, где ты родился. Далее — будь добр платить прогрессивный налог, будь готов в любой момент по требованию компартии Китая предоставить все необходимые личные ресурсы на общегосударственный приоритет. И не дай бог тебе вмешиваться в государственную политику.

Для государственной бюрократии, шибко падкой для решения текущих вопросов китайского бизнеса в обход общенародного кошелька приготовлена очень простая мера— расстрел. Причем это делается в прямом эфире государственного телевидения Китая.

И весь мир в восторге от китайских темпов развития. Что до прав человека, то если сильно дергать за хвост китайских товарищей, то они могут выкатить на свою центральную столичную площадь любимое изделие товарища Резуна — танки…

Площадь Тяньаньмэнь это хорошо помнит.

Ну то есть вопрос политической воли и силы, основанный на справедливых народных чаяниях, — стальной и несгибаемый вариант движения страны вперед. Нечто очень в урезанном масштабе продемонстрировал В.В. Путин с одним из очень крупных российских олигархов конца XX века. Этому олигарху от нефти просто предъявили в законно оформленном судебном порядке целый веер его налоговых преступлений. Слушания в суде идут до сих пор…

Подобное при предшественнике, Б.Н. Ельцине, было просто невозможно. Уже просто потому, что, по версии того же Ю.И. Мухина, изложенной в его труде «Код Ельцина», — этих самых «ельциных» было много больше, чем мы в действительности думали.

Такой же вариант адекватного понимания проявленной Путиным воли и восприятия силового аргумента был солидарно продемонстрирован целым международным консорциумом по добыче нефти на дальневосточном шельфе— Сахалин-2. Все предварительно заключенные документы были пересмотрены к согласию всех сторон. Вплоть до переуступки контрольного пакета в пользу российского государства.

А ведь уступали не кто-нибудь из африканской саванны — а ведущие корпорации США и Японии. А надо-то было сунуть им в нос экологические последствия начального этапа их работ, грамотно оформленные господином Митволем.

Вот только «Бритиш петролиум» все еще на что то надеется в отстаивании своих людей в Совете директоров ТНК BP….

Ну-ну…

Однако пока я пишу эти строки, опять-таки прилюдно и в законом оговоренном порядке лишают права собственности на акции компании ВЫМПЕЛКОМ норвежских пайщиков в лице НОРТЕЛ…

А ведь капитализация ведущего российского сотового оператора превысила 2 млрд. долларов. И ведь и делов-то — правильно оформить в суде Тюмени законную претензию одного акционера к другому.

Ну, мол, в Совете директоров — непорядок…

И извольте.

Все акции НОРТЕЛа уже под арестом.

Что до моего личного отношения в моральном плане к этой возне, то я лично на своем опыте и шкуре убедился, работая внутри крупных корпоративных образований, что ничто человеческое им не свойственно.

Вот это истые и абсолютно бесчувственные людоеды.

Опять-таки блестящую характеристику этой системе внутрикорпоративных отношений дал Фредерик Бегбедер в цитируемом мною ниже своем романе 2000 года «99 франков», когда назвал ее системой, превращающей даже беременных женщин в бесчувственных ржавых роботов, которые вынуждены тратить все свои остатки чисто человеческого и женского восприятия мира на оптимизацию рабочего процесса извлечения максимума денег для их хозяев. Еще Уинстон Черчилль был прозорливо честен, назвав сложившейся мир отношений рабочего и работодателя, как «самую плохую систему, не считая всех остальных…»

В моем понимании — это Дуремары с калькуляторами и плеткой Барабаса под мышкой…

Кроме бессмертного желания зафиксировать максимальный котировочный уровень эмиссии собственных IPO где-нибудь рядом с Владимиром Богдановичем — то бишь в Лондоне, их ничего более не трогает. Весь балласт, что тянет 1Р0 вниз, — на аутсорсинг.

И в первую очередь на выброс идет балласт фонда зарплаты с живыми людьми в придачу. При этом впоследствии для решения прежних задач корпорация топит «на стороне» в два раза больше своих дензнаков. Но зато теперь проспект собственной эмиссии и внутренняя отчетность в ажуре…, да и на откатах «на сторону» при субподрядах сторонним организациям можно жить для себя неплохо. И не напрягая собственных акционеров…

Разве это нормальная экономика? Это торчащая над песком задница страуса!

Посему мне абсолютно не жалко ни зарубежных…, ни отечественных собственников бизнеса. В любом случае они делали то же самое раньше с другими, что делают с ними сейчас. И поделом… Старина Эрнест Хемингуэй наверняка ныне посвятил бы им свой роман «По ком звонит колокол».

Просто я хочу сказать, что великий афоризм органов — «То, что Вы на свободе, — это не Ваша заслуга, а наша недоработка….» — прекрасно работает на любых уровнях…, и в международной экономической жизни — тоже.

Американцы, кстати, очень этим умеют пользоваться.

Поэтому ни один нормальный любитель отката с охапкой американских долларов внешнего употребления бежать с ними жить в США не спешит. Уж лучше на худой конец в Англию… и, кстати, если он потребуется США — то его вынут из любой страны чужой юрисдикции.

Это я пишу специально для тех, кто считает сталинский лозунг обязательного захвата власти пролетариатом непременным условием победы его экономических интересов во всякой конкретной стране Европы.

Отнюдь…

Возвращая из пасти Гитлера народам Европы их государственность — Сталин положил бы на стол не только бумагу в стиле будущего Хельсинского пакта 1975 года, но и экономический меморандум соблюдения основных юридических требований к деятельности бизнеса на всей территории Европы. В основе его лежала бы мощь советского рубля — как единой валюты расчетов в Европе — и создание единого надзорного финансового органа за деятельностью банков.

Сталин прекрасно понимал мысль опытного Томаса Джефферсона, которой в свое время говаривал: «…институт банков более опасен, чем вооруженная армия…»

Вопрос с международными финансовыми биржами был бы закрыт уже к 1945 году. В лучшем случае оставили бы функционировать для европейских потребителей биржи чисто товарные. Контролируя их из единого европейского центра, ну скажем из Берлина в Германии (… как тут было не потрафить ужатым амбициям Адольфа), всю хозяйственную деятельность стран ОСЕ… — налоговое законодательство, таможенный тариф и его процедуры применения, экологические требования, законодательство в сфере здравоохранения и просвещения, образования…, да вплоть до санитарного и пожарного надзора — уверяю Вас, никакого силового захвата власти и штурмов «Зимних дворцов» Швеции, Бельгии, Испании, Турции — не потребовалось бы.

Общеевропейские советские инициативы из Берлина выполнялись бы скрупулезно. Причем все бы они проходили аккуратную процедуру согласования в Парламенте ОСЕ.

И не надо думать, что согласовывать пришлось бы чисто формально— из-под палки семипалатинской угрозы. Просто предложения по экономическому взаимоотношению государств строились бы теперь чисто на справедливом подходе потребления основных ресурсов планеты Земля. Свои ресурсы Вы можете черпать в территориальных границах хоть ведрами и танкерами. А вот ресурсы чужие, то бишь бывшие колониальные, извольте согласовать на Общем Консультативном Совете.

Так сказать, доказать справедливость притязаний, да еще и с расчетом того, что получат взамен не только народы — собственники этих ресурсов, но и будущие поколения планеты Земля… По всей ее территории и населяющим ныне народам…

Так-то…

Ох, чую, что все эти брюлики и золотые унитазы с роллс-ройсами при ванных внутри этих четырехколесных монстров у некоторых оборотистых фамилий, что скоренько разбогатели на предтече всех мировых войн, — наполеоновских погромах Европы и крушении его империи, быстро бы были заныканы ими… И весьма вероятно, что заныканы были бы куда-нибудь поглубже… Ну чтобы не раздражать нарождающихся нуворишей Америки и Европы, которые бы надеялись, что у них это якобы все впереди…

Щас…

Ибо у нарождающихся страдальцев по самовыражению себя через вещи уже не осталось бы никаких шансов побряцать цацками из голды и виллами площадью с княжество Монако…

Не только усатый дядя с плакатов из России, но и обыкновенный американский труженик грозил бы им пальчиком с рекламных биллбордов Times Square милой надписью над ними:

СКРОМНЕЕ НАДО ЖИТЬ, ТОВАРИЩ!

ДУМАЙ О СВОЕЙ ДУШЕ И ТЕХ, КТО ЗАВТРА ПРИДЕТ ТЕБЕ НА СМЕНУ!

Ну а дисциплинарные меры к каждому отдельному собственнику или даже целому государству разработать — задача нехитрая. Лаврентию Павловичу Берия вполне по плечу. И заметьте — эти документы подписала бы и Великобритания. Только после этого ей бы позволили допивать свой чай на островах спокойно.

И ведь выбора-то нет… Подписали бы.

Слишком впечатляет картина природы под русским Семипалатинском. А на вопрос британской королевы и иных членов монарших фамилий Европы:

— А, собственно, что же будет с нами?

Европейское сообщество народов дружно бы ответило:

— Не беспокойтесь, товарищи монархи! Именно Вы нам и нужны как пример добродетели и порядочности в быту! Оставайтесь примером жизни духа и забот о собственных нациях! Мы верим в Вас! Наша общая цель с Вами — воспитать человека в такой среде, в которой его тело не превращали бы насильно в бесконечную бочку для потребления удовольствий. Только вот золоченые экипажи и Ваши замки придется формально передать в собственность Вашим нациям!

Да-да… Дело воспитания молодежи надо начинать с себя! И с собственных детей! Атак…, пользуйтесь своими монаршими атрибутами во славу Красоты и Благочестия. Ибо каждый Ваш подданный теперь знает, что они всего лишь историческая гордость нации и предметы, освящающие Ваше служение Родине. Сие в полной мере коснулось бы и служителей всех церквей и конфессий на Земле. Их служба правая, и в обиду их никто не даст. Пусть возвышают Дух человечий по Заповедям Божьим каждый согласно традициям своих приходов.

И никакого противоречия между партией коммунистов, это инициировавшей по всей Земле, и Церковью здесь, право, нет.

Кто вчитается в текст Морального Кодекса Строителя Коммунизма, без особого труда обнаружит там содержание всех десяти Христовых Заповедей. А вот механизм общественного контроля за тем, чтобы слово Церкви и монархов на троне не расходилось бы с их Святым предназначением… я бы, право, позаимствовал у весьма продумавшего его Юрия Игнатьевича Мухина.

Ей-ей… Он еще на заре гайдаровского безумства в России в одной из первых своих работ «Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно» в схеме № 10 (Управление демократическим государством) ярко изложил взаимосвязь и взаимоконтроль основных ветвей власти. Так как Юрий Игнатьевич, похоже, ярый противник церкви и, я думаю, вместе с нею и монарших форм правления…, то, разумеется, в этой схеме эти институты отсутствуют.

Но зато присутствует принцип. Вот над распространением его, в том числе и на эти институты, и стоит, видимо, просто внимательно подумать.

Ибо работу-то Мухин писал сугубо для России. А ведь мы в мире не одни…

Да и не факт, Юрий Игнатьевич, что организация служения Православной Вере на земле русской нам всем так уж безразлична… А Вы в своем «государственном атеизме» так уж и правы! Право…, не повторяйте вынужденных ошибок в этом вопросе товарища Сталина! Вот я уверен, что сейчас Сталин о них весьма сожалеет!

Однако я опять прервался…

Это без наличия убедительных доказательств деления и синтеза атомного ядра Иосиф Сталин был вынужден штурмовать развитие собственной промышленности и военного строительства. С постоянной оглядкой на своего главного и умного конкурента за океаном. Это был доядерный траверс советского Ледокола.

Получив же для своей страны монопольный ядерный зонтик, Сталин мог смело свертывать «штурмовщину» и сводить на нет реализацию ленинского завета о силовом преодолении недружественного идеологического окружения стран-соседей.

Именно об этих идеологических подвижках он и предупреждал Адольфа Гитлера в выдуманной мною беседе с ним на даче в Кунцеве в начале августа 1940 года…

Дорого я бы дал, что бы так оно и было…

Во всяком случае, Адольф Алоизович был бы свидетелем Указа о роспуске ГУЛАГ НКВД уже в 1943 году, а не в 1960, когда это произошло при Хрущеве… и без Гитлера.

Если Вы, Владимир Богданович, в принципе сомневаетесь в способности именно русского народа взять на себя эту общемировую миссию лидера планеты Земля, то мне…, ничтоже сумняшеся в доказательствах этого, просто привести логику и размышления писателя, которого я Вам обещал и которого весьма волновал подобный вопрос в рамках даже его возможной постановки перед европейскими народами-соседями еще аж почитай 130 лет назад:

«… Главное, я обозначил то, что стремление наше в Европу, даже со всеми увлечениями и крайностями его, было не только законно и разумно в основании своем, но и народно, совпадало вполне с стремлениями самого духа народного, а в конце концов, бесспорно, имеет и высшую цель.

В краткой, слишком краткой речи моей я, конечно, не мог развить мою мысль во всей полноте, но, по крайней мере, то, что высказано, кажется, ясно. И не надо, не надо возмущаться сказанным мною, «что нищая земля наша, может быть, в конце концов скажет новое слово миру».

Смешно тоже и уверять, что, прежде чем сказать новое слово миру, «надобно нам самим развиться экономически, научно и гражданственно и тогда только мечтать о «новых словах» таким совершенным (будто бы) организмам, как народы Европы».

Я именно напираю в моей речи, что и не пытаюсь равнять русский народ с народами западными в сферах их экономической славы или научной. Я просто только говорю, что русская душа, что гений народа русского, может быть, наиболее способны из всех народов вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия. Это не экономическая черта и не какая другая, это лишь {нравственная} черта, и может ли кто отрицать и оспорить, что ее нет в народе русском?

Может ли кто сказать, что русский народ есть только косная масса, осужденная лишь служить {экономически} преуспеянию и развитию европейской интеллигенции нашей, возвысившейся над народом нашим, сама же в себе заключает лишь мертвую косность, от которой ничего и не следует ожидать и на которую совсем нечего возлагать никаких надежд?

Увы, так многие утверждают, но я рискнул объявить иное.

Повторяю, я, конечно, не мог доказать «этой фантазии моей», как я сам выразился, обстоятельно и со всею полнотою, но я не мог и не указать на нее. Утверждать же, что нищая и неурядная земля наша не может заключать в себе столь высокие стремления, пока не сделается экономически и гражданственно подобною Западу, — есть уже просто нелепость.

Основные нравственные сокровища духа, в основной сущности своей по крайней мере, не зависят от экономической силы. Наша нищая неурядная земля, кроме высшего слоя своего, вся сплошь как один человек. Все восемьдесят миллионов ее населения представляют собою такое духовное единение, какого, конечно, в Европе нет нигде и не может быть, а стало быть, уже по сему одному нельзя сказать, что наша земля неурядна, даже в строгом смысле нельзя сказать, что и нищая.

Напротив, в Европе, в этой Европе, где накоплено столько богатств, все гражданское основание всех европейских наций — все подкопано и, может быть, завтра же рухнет бесследно на веки веков, а взамен наступит нечто неслыханно новое, ни на что прежнее не похожее. И все богатства, накопленные Европой, не спасут ее от падения, ибо «в один миг исчезнет и богатство».

Между тем на этот, именно на этот подкопанный и зараженный их гражданский строй, и указывают народу нашему как на идеал, к которому он должен стремиться, и лишь по достижении им этого идеала осмелиться пролепетать свое какое-либо слово Европе.

Мы же утверждаем, что вмещать и носить в себе силу любящего и всеединящего духа можно и при теперешней экономической нищете нашей, да и не при такой еще нищете, как теперь.

Ее можно сохранять и вмещать в себе даже и при такой нищете, какая была после нашествия Батыева или после погрома Смутного времени, когда единственно всеединящим духом народным была спасена Россия.

И наконец, если уж в самом деле так необходимо надо, для того чтоб иметь право любить человечество и носить в себе все-единящую душу, для того чтоб заключать в себе способность не ненавидеть чужие народы за то, что они непохожи на нас; для того чтоб иметь желание не укрепляться от всех в своей национальности, чтоб ей только одной все досталось, а другие национальности считать только за лимон, который можно выжать (а народы такого духа ведь есть в Европе!), — если и в самом деле для достижения всего этого надо, повторяю я, предварительно стать народом богатым и перетащить к себе европейское гражданское устройство, то неужели все-таки мы и тут должны рабски скопировать это европейское устройство?..

Неужели и тут не дадут и не позволят русскому организму развиться национально, своей органической силой, а непременно обезличенно, лакейски подражая Европе? Да куда же девать тогда русский-то организм? Понимают ли эти господа, что такое организм? А еще толкуют о естественных науках!

«Этого народ не позволит», — сказал по одному поводу года два назад один собеседник одному ярому западнику.

«Так уничтожить народ!» — ответил западник спокойно и величаво. И был он не кто-нибудь, а один из представителей нашей интеллигенции. Анекдот этот верен…

…Теперь вот заключение…

Рядом с славянофилами, обнимавшими меня и жавшими мне руку, тут же на эстраде, едва лишь я сошел с кафедры, подошли ко мне пожать мою руку и западники, и не какие-нибудь из них, а передовые представители западничества, занимающие в нем первую роль, особенно теперь.

Они жали мне руку с таким же горячим и искренним увлечением, как славянофилы, и называли мою речь гениальною, и несколько раз, напирая на слово это, произнесли, что она гениальна.

Но боюсь, боюсь искренно: не в первых ли «попыхах» увлечения произнесено было это! О, не того боюсь я, что они откажутся от мнения своего, что моя речь гениальна, я ведь и сам знаю, что она не гениальна, и нисколько не был обольщен похвалами, так что от всего сердца прощу им их разочарование в моей гениальности, — но вот что, однако же, может случиться, вот что могут сказать западники, чуть-чуть подумав (Nota bene, я не об тех пишу, которые жали мне руку, я лишь вообще о западниках теперь скажу, на это я напираю): «А, — скажут, может быть, западники (слышите: только «может быть», не более), — а, вы согласились-таки наконец после долгих споров и препираний, что стремление наше в Европу было законно и нормально, вы признали, что на нашей стороне тоже была правда, и склонили ваши знамена. Что ж, мы принимаем ваше признание радушно и спешим заявить вам, что с вашей стороны это даже довольно недурно: обозначает, по крайней мере, в вас некоторый ум, в котором, впрочем, мы вам никогда не отказывали, за исключением разве самых тупейших из наших, за которых мы отвечать не хотим и не можем, — но… тут, видите ли, является опять некоторая новая запятая, и это надобно как можно скорее разъяснить…

Дело в том, что ваше-то положение, ваш-то вывод о том, что мы в увлечениях наших совпадали будто бы с народным духом и таинственно направлялись им, ваше-то это положение — все-таки остается для нас более чем сомнительном, а потому и соглашение между нами опять-таки становится невозможным.

Знайте, что мы направлялись Европой, наукой ее и реформой Петра, но уж отнюдь не духом народа нашего, ибо духа этого мы не встречали и не обоняли на нашем пути, напротив — оставили его назади и поскорее от него убежали.

Мы с самого начала пошли самостоятельно, а вовсе не следуя какому-то будто бы влекущему инстинкту народа русского ко всемирной отзывчивости и к всеединению человечества, — ну, одним словом, ко всему тому, о чем вы теперь столько наговорили.

В народе русском, так как уж пришло время высказаться вполне откровенно, мы по-прежнему видим лишь косную массу, у которой нам нечему учиться, тормозящую, напротив, развитие России к прогрессивному лучшему, и которую всю надо пересоздать и переделать, — если уж невозможно и нельзя органически, то, по крайней мере, механически, то есть попросту заставив ее раз навсегда нас слушаться, во веки веков.

А чтобы достигнуть сего послушания, вот и необходимо усвоить себе гражданское устройство точь-в-точь как в европейских землях, о котором именно теперь пошла речь. Собственно же народ наш нищ и смерд, каким он был всегда, и не может иметь ни лица, ни идеи. Вся история народа нашего есть абсурд, из которого вы до сих пор черт знает что выводили, а смотрели только мы трезво.

Надобно, чтоб такой народ, как наш, — не имел истории, а то, что имел под видом истории, должно быть с отвращением забыто им, все целиком.

Надобно, чтоб имело историю лишь одно наше интеллигентное общество, которому народ должен служить лишь своим трудом и своими силами.

Позвольте, не беспокойтесь и не кричите: не закабалить народ наш мы хотим, говоря о послушании его, о, конечно нет! не выводите, пожалуйста, этого: мы гуманны, мы европейцы, вы слишком знаете это.

Напротив, мы намерены образовать наш народ помаленьку, в порядке, и увенчать наше здание, вознеся народ до себя и переделав его национальность уже в иную, какая там сама наступит после образования его. Образование же его мы оснуем и начнем, с чего сами начали, то есть на отрицании им всего его прошлого и на проклятии, которому он сам должен предать свое прошлое.

Чуть мы выучим человека из народа грамоте, тотчас же и заставим его нюхнуть Европы, тотчас же начнем обольщать его Европой, ну хотя бы утонченностью быта, приличий, костюма, напитков, танцев, — словом, заставим его устыдиться своего прежнего лаптя и кваса, устыдиться своих древних песен, и хотя из них есть несколько прекрасных и музыкальных, но мы все-таки заставим его петь рифмованный водевиль, сколь бы вы там ни сердились на это.

Одним словом, для доброй цели мы многочисленнейшими и всякими средствами подействуем прежде всего на слабые струны характера, как и с нами было, и тогда народ — наш. Он застыдится своего прежнего и проклянет его. Кто проклянет свое прежнее, тот уже наш, — вот наша формула! Мы ее всецело приложим, когда примемся возносить народ до себя. Если же народ окажется неспособным к образованию, то — «устранить народ». Ибо тогда выставится уже ясно, что народ наш есть только недостойная варварская масса, которую надо заставить лишь слушаться.

Ибо что же тут делать: в интеллигенции и в Европе лишь правда, а потому хоть у вас и восемьдесят миллионов народу (чем вы, кажется, хвастаетесь), но все эти миллионы должны прежде всего послужить этой европейской правде, так как другой нет и не может быть. Количеством же миллионов нас не испугаете.

Вот всегдашний наш вывод, только теперь уж во всей наготе, и мы остаемся при нем. Не можем же мы, приняв ваш вывод, толковать вместе с вами, например, о таких странных вещах, как lе Pravoslavie и какое-то будто бы особое значение его.

Надеемся, что вы от нас хотя этого-то не потребуете, особенно теперь, когда последнее слово Европы и европейской науки в общем выводе есть атеизм, просвещенный и гуманный, а мы не можем же не идти за Европой.

А потому ту половину произнесенной речи, в которой вы высказываете нам похвалы, мы, пожалуй, согласимся принять с известными ограничениями, так и быть, сделаем вам эту любезность. Ну а ту половину, которая относится к вам и ко всем этим вашим «началам» — уж извините, мы не можем принять…»

Вот какой может быть грустный вывод.

Повторяю: я не только не осмелюсь вложить этот вывод в уста тех западников, которые жали мне руку, но и в уста многих, очень многих просвещеннейших из них, русских деятелей и вполне русских людей, несмотря на их теории, почтенных и уважаемых русских граждан… (между тем)… назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное.

Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите.

О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое.

Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей…»

Этой пространной цитатой из Федора Михайловича я, надеюсь, несколько иначе высветил не только сомнения Владимира Богдановича в исторической силе и перспективности русского народа, но и смог поколебать не менее строгие сомнения в этом безусловного мощнейшего логика XX века — Александра Александровича Зиновьева.

Лично я преклоняюсь перед его независимым собственным интеллектуальным генезисом от такой его работы, как «Зияющие высоты» к такому его труду, как «Запад». Мне действительно нечего добавить вот к этому позднему зиновьевскому, высказанному им буквально накануне кончины:

«…Советская система существовала недолго, ей бы еще жить и жить. Она вступила в состояние кризиса не потому, что по натуре такая. Социальная система вообще не способна к самоуничтожению. Я продолжаю утверждать, что социальная система, которая сложилась в СССР, была самой совершенной — самой простой, стандартизированной, более эффективной, чем западная. И в теории, и на практике! В послесталинские годы произошел не застой, а колоссальный скачок, прорыв вперед…»

Однако при этом его выстроенный не за одно десятилетие внутренний методологический аппарат продолжал сопротивляться в Зиновьеве до конца:

«…Когда коммунизм был в силе, Запад дрожал перед ним. Но допустим на минуту, что Запад потерпел бы поражение, а коммунизм одержал блестящую победу. Что бы произошло? Кошмар, не приведи бог! Была колоссальная угроза человечеству. Необходимо признать, что Советский Союз имел шанс захватить инициативу на много лет, если не десятков лет. Сохранение биполярности было необходимо как залог выживания русского народа. Трагедия состояла в том, что на такой биполярности остановиться было невозможно.

Я доказывал, что Советский Союз не может стать гегемоном. Для того чтобы стать мировым гегемоном, нужен целый ряд условий. Например, в стране должен существовать народ, достаточно большой, который ощущал бы себя народом господ. Русский народ на такую роль не годился и до сих пор не годится. Это была одна из причин краха. Те группы населения, которые могли бы составить такое ядро, были незначительны. Запад превосходил нас как по количеству людей, так и по качеству человеческого материала.

Если бы на нашем месте были немцы и их было бы 150 миллионов, они бы своего не упустили. У нас же всегда была психология заниженности…»

Видите, Владимир Богданович…, как, в сущности, Вы похожи на Александра Александровича…, хотя такие работы, как «Философские проблемы многозначной логики», «Логика науки» или «Логическая физика» Вашему перу и не принадлежат…

Вот и приходится призывать мне в помощь ум и совесть Федора Достоевского.

В чем я принципиально согласен с Зиновьевым, так это с безупречной его тезой о том, что: «…Эффективность западнистского хозяйства обуславливают три закона: рациональная организация дела; жестокая трудовая дисциплина; максимальное использование средств производства и рабочей силы. Западное общество является недемократичным, тоталитарным в самой своей основе — на уровне ячеек производства. И именно поэтому оно демократично в надстройке, идеологии…»

Вот Вам, Владимир Богданович, и вся сущностная форма воспетой Вами демократии на примере той страны, на которую Вы променяли СССР.

На такую же приманку в свое время купился и Воислав Шешель— лидер Сербской Радикальной Партии, которого уже седьмой год подряд гнобят в Гааге в рамках шоу Международного трибунала по бывшей Югославии. Эти международные правдоискатели, ревнители прав человека и столпы гуманизма, не выпустили Шешеля даже на одни сутки для прощания в телом его матери, умершей в 2007 году…

Шешель все 80-е и большую часть 90-х годов прошлого века был непримиримым борцом с коммунизмом. Так сказать, он посвятил всего себя борьбе с тоталитаризмом его надстройки. Но, как он теперь понимает, он был принципиально слеп в отношении его человеческого базиса. Он был дважды, а фактически даже трижды осужден в бывшей СФРЮ в 1984 и 1990 годах как непримиримый борец с общественным строем этого государства.

Теперь же, с 2003 года, он почему-то сидит в Гааге после добровольной сдачи себя международному правосудию. Причем за это время ни одно из официально предъявленных Шешелю обвинений этим судом не доказано. Сам процесс был начат только с 2007 года… и тут же заглох из-за полного отсутствия доказательств.

Против Воислава теперь выдвинуто обвинение в неуважении к суду ровно за 18 рабочих часов до официального истечения полномочий Трибунала в праве продолжать судилище. Зато, по словам самого Шешеля, его в Гааге судят только за то, что он является сегодня принципиальным противником и критиком глобального капитализма…, за то, что он плюет в глаза этому проамериканскому шапито, надеющемуся заточить в тюрьме его бессмертную душу…

Шешель прекрасно знает героя Льва Толстого — Пьера Безухова — и его смех над европейской бандой, которую привел Наполеон в Россию в надежде проделать нечто подобное с душой Пьера.

Хотя и любому теперь в Европе…, да и не только в Европе понятно…, что автору книги, написанной в тюремной камере, с названием «Военный преступник Хавьер Солана» — век воли не видать…

Да за одну только вот эту фразу о своем народе Сербии его будут судить с особым пристрастием и вне временных ограничений:

«… Мы — небольшой народ, и мы близки к России. По происхождению мы — русские, потому что мы — восточные славяне и не стыдимся этого. Мы — союзники русских, мы — русские Балкан».

Но лично я боюсь, что прозрение Воислава о звериной сущности основ современного капитализма может оказаться запоздалым…, и он просто повторит судебную судьбу в этом трибунале Слободана Милошевича.

Проще говоря — звериная суть тоталитарной экономической базы Запада предельно проста. Все эти красивые внешние вензеля наследственной монархии в обрамлении парламентаризма, свободы слова, гуманизма прав и плюрализма вероисповеданий суть прикрытие только того, что жестко сковано наручниками красиво упакованного тоталитарного принципа производственной жизни, тиражированного по всему миру в виде банальной формулы:

Трудовой заработок не для расширения возможного свободного времени человека, а возможное свободное время человека подчинено и брошено на обретение трудового заработка с прогрессирующим к его величине массе прибыли, изымаемого от этого человека…

Примите…

Выходит, что весь пафос интеллектуального противостояния титанов мысли состоит именно в том, как воспринимать русский народ для этой вечной для Капитала формулы — как «…народ господ…» в рамках этой формулы или же как «всечеловека» в едином братстве народов Земли, эту формулу опрокидывающую… И опрокидывающую не силой оружия и грязным русским валенком, а именно примером возможного труда, неотягощенного от века русской истории в необходимости это оружие всегда иметь и копить, в бесполезной гонке — соревновании чисто природно-жестких издержек производства на русской земле в сравнении с мягкими условиями всего остального мира.

Посему лично для меня теперь понятен этот истеричный пафос «главного приватизатора» России последних двух десятилетий:

«…Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца… И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски…»

Ну… ну…, понимаю Вас, Анатолий Борисович! Ибо место избранного народа в истории давно уже занято. Однако же согласитесь! С Достоевским…, это Вы явно погорячились!

Все же Вам точно не к лицу представлять себя на одном из самых популярных и востребованных сайтов не только в РФ, но и во всем мире (ибо «Википедию» ежемесячно посещают треть всех пользователей мировой Паутины, а именно 340 миллионов человек) в качестве аналогии весьма известного во всем мире другого человека, который любил поминать пистолет при одном упоминании слова «культура»…

Вот ровно так и у Вас, похоже, с гением имени Достоевского…

Господин Чубайс! Вы же лицо современной России! Так сказать, коренной в птице-тройке ее младореформаторов: Гайдар — Чубайс — Греф.

Весь Бильдербергский клуб с надеждой на Вас смотрит…, а Вы «…в куски…» все его столь тщательно выстроенное реноме! Даже чопорная британская The Financial Times 13 ноября 2004 года любовалась на эти Ваши откровения, разместив материал Аркадия Островского на своих страницах.

А вместе с нею и весь британский народ — нация джентльменов…, все это читал… И я не побоюсь этого слова, на Ваше прорвавшееся нутро гуманиста любовался аж весь читающий мир! Ибо The Financial Times — это не сайт о Вас в «Википедии». The Financial Times читают поголовно все, даже не знающие английских буковок индийские дети, надеющиеся стать миллионерами из бомбейских трущоб и отцами олигархов, беря пример с Ваших доблестных идей!

Право… Анатолий Борисович… — нехорошо…

Кому и удавалось на мой взгляд взобраться на вершины критики писателя Достоевского, так это, пожалуй, уму Константина Николаевича Леонтьева — его современнику и коллеге по перу. Причем он сделал эту критику на предельном уровне анализа основных догм и постулатов Христианства.

Увы… Анатолий Борисович… Мировоззрение Вашего ума не относится к разряду подобных. Впрочем, чтобы Вас утешить, могу сказать лишь то, что в истории своей жизни после критики пушкинской речи Достоевского сам Леонтьев пробыл в ранге русского писателя, публициста, литературного критика и врача по профессии недолго — всего шесть лет, после чего в 1887 году добровольно избрал монашеский постриг и удалился в Оптину пустынь…

Это лучшее, что могли бы сделать и Вы, господин Чубайс!

 

4

Так вот…

Это бессилие русских времен поздних Романовых, кое и засвидетельствовал Федор Михайлович, поминая величие Александра Сергеевича Пушкина 8 июня 1880 года в московском присутствии Общества любителей российской словесности, спустя каких-нибудь 50–60 лет растаяло бы как дым. Для этого в нашем арсенале была бы теперь советская экономическая мощь промышленного и сельскохозяйственного производства, не подорванная войной, система социальных гарантий, выстроенная и лучшая в мире структура образования и здравоохранения.

Ведь оборонные затраты, достигавшие аж 33 % в 1940 году в общей сумме бюджетных расходов СССР, теперь— к концу 1943 года — можно было смело направить на развитие советских гражданских отраслей экономики. Это увеличило бы разом финансирование нашего промышленного производства минимум в 2,2 раза, а инвестиции в сельскохозяйственное производство смогли бы увеличиться аж более чем в 5 раз!

Вот это точно говорило бы мощнее и убедительнее всей сталинской танковой армады, так от души воспетой В.Б. Резуном. Причем первыми бы признали советские экономические принципы… и добровольно — те, кто сейчас выкапывает из земли останки советских солдат и таскает их из угла в угол, — страны Балтии и Польша.

Ибо с самых нищих начинается процесс трезвления и становления…

Отдельно стоит вопрос отношений с Японией. Ей же не объяснить в 1943 году, что то, что ей показали под Семипалатинском, в 1945 году упало бы на ее мирные города. Даже, возможно, и на ее духовный центр — Киото. Японцы бы просто в это не поверили. Посему— вопрос японо-китайских отношений на востоке стал бы центральным. При этом о намерениях США даже бы и не вспомнили. Просто потому, что любой американский президент, будучи в здравом уме, не сунул бы носа в Юго-Восточную Азию при полнокровных сухопутных армиях Китая и Японии. А вот их отношения — точно пришлось бы регулировать. Но не методом взаимного слива азиатской крови.

Обе страны, по сути, глубоко далеки по своей философии от принципов западной системы организации труда. Их мировоззрение абсолютно гуманно к обычному человеку. Даже сейчас — в XXI веке — никакие роботы и Интернет не делают Японию страной, где человеку грозит безработица как системный признак общества.

Остаются США… Вот их судьба интереснее…

Собственно говоря, судьба Америки всегда начиналась с денег. За ними плыли через Атлантику все флибустьеры Европы XXVIII и XIX веков… А если денег нет — то можно смело ставить жирный крест на всех усилиях США в их претензиях на мировую гегемонию. Так вот — 40 % мировой торговли военными товарами за время всей Второй мировой войны для США бы обломались. Ну не задалось бы им к 1945 году выйти перед мировым сообществом беременными огромной суммой денег.

Следовательно, не получилось бы заявить решениями конференции в Бреттон-Вудсе (США, 1944 год) наряду с фунтом стерлингов в качестве международной платежной и резервной валюты использование доллара США. Просто американцы не обладали бы к 1 945 году 75 % мировых запасов золота. Следовательно, и 80 % мировых безналичных расчетов не будут потом номинированы в долларах США. Уже только этим фактом можно грести солидную банковскую ренту по обслуживанию всемирных корсчетов. А именно за эту ниточку вытягивается вся послевоенная экономическая веревочка, свитая для нас американцами с такой любовью.

Меня очень тронула фраза, высказанная коллегой Герберта Уэллса по фабианской партии — Бертраном Расселом — после его возвращения из России в 1920 году и беседы там с Лениным. В отличие от Уэллса Рассел более не возвращался в Россию и со Сталиным не беседовал. Наверное, вот почему:

«Я приехал в Россию коммунистом, но общение с теми, у кого нет сомнений, тысячекратно усилило мои собственные сомнения — не в самом коммунизме, но в разумности столь безрассудной приверженности символу веры, что ради него люди готовы множить без конца невзгоды, страдания, нищету… Тот, кто, подобно мне, считает свободный интеллект главным двигателем человеческого прогресса, не может не противостоять большевизму столь же фундаментально, как и римско-католической церкви».

Браво! Как мощно и эмоционально сказано! Явно выразительнее, чем «любовь» Владимира Богдановича к коммунизму. Просто этот талантливый математик еще не был знаком с настоящими произведениями свободного интеллекта и его приверженности только одному символу веры — доллару США. Но этот пробел был полностью восполнен следующим поколением жителей планеты Земля. Идея Уэллса и Рассела о справедливом мировом правительстве была воплощена в жизнь именно по англосаксонской модели закулисного его варианта.

Можем теперь этим все любоваться и пытаться оценить глубину вырытой ямы.

Но все нонешние президенты всех стран мира в 2009 году, как ни всматриваются в надежде увидеть ее дно, — ан нет… никому не видно!

Даже со свежим зрением Бараку Обаме.

Это фантастически красивая модель управления миром, причем модель не напрягающая излишне силовые ведомства США и уж тем паче его трудовое население. И если Вам будут рассказывать, что никакой мировой модели управления англосаксами и не замышлялась — не верьте! Лучшие экономические умы полвека корпели над ней в ее совершенствовании. Фабианцев сменили монпелеренцы. Сам Милтон Фридман с фон Хайеком, примат экономической целесообразности для которых сверкал Монбланом над любыми человеческими правами и свободами, приложили к этому свои головы.

Учитесь, Иосиф Виссарионович, и молчите!

Объясняю специально для тов. Резуна В.Б…

Все, конечно, строилось не сразу, а постепенно… Ох, чувствую я, что мне точно придется засесть вскоре за вторую мою книгу, чтобы обстоятельнее донести до Вас всю природу это постепенности в Истории. Сейчас же удовлетворитесь следующим…

В 1791 и 1816 годах в США были предприняты попытки организации собственно государственных национальных банков. Появились соответственно Первый и Второй банки США со сроком действия на 20 лет. Банки создавались для обслуживания федерального правительства и для контроля над банками других штатов, а также и для обслуживания частной клиентуры.

По своему масштабу это были национальные банки с отделениями по всей стране. По большинству показателей их деятельность была вполне удовлетворительной, она способствовала достижению в банковской системе определенного постоянства и порядка там, где раньше царил хаос.

Если Вы поинтересуетесь судьбой этих двух банков и причинами их расформирования, то, как любит говаривать В. Суворов, — они в специальной литературе по своей убедительности выглядят как пояснения причин провала начала Великой Отечественной войны советского народа летом 1941 года. То есть общими и расплывчатыми…

Скажем в таком стиле:«… однако и размер банков, и то влияние, которым они пользовались в финансовой системе, вызывали противоречивые мнения, и значительная часть общества не питала к ним доверия. Достижение банками высокого авторитета сопровождалось обострением политических противоречий, и они прекратили свое существование…»(Взгляните на содержание типичной курсовой финансовой работы, рекомендуемой студентам. Со списком серьезной литературы и источников в финале.)

Чуете… для истории фактически двух Центральных банков США не профессионализм и доверие к ним вкладчиков важны…

А отсутствие политических противоречий…

В 1863 году, в разгар гражданской войны, президентом Авраамом Линкольном проводится принятие Закона о национальных банках. Этим был сделан новый шаг в направлении к созданию государственно подчиненного Центрального банка США. Закон явился вторичной попыткой упорядочить банковскую систему путем унификации выпуска банками банкнот и усиления банковской системы в целом. Закон был принят также с целью облегчения финансирования гражданской войны. На основании закона возник новый класс банков — национальных, работа которых находилась в ведении контролера денежного обращения, входившего в состав аппарата государственного казначейства.

И если Вы думаете, что данная война шла за свободу негров Юга, — Вы глубоко ошибаетесь, Владимир Богданович. В ее основе — желание северной части Штатов включиться в сверхвыгодную торговлю хлопком Юга. Но уже не перепродавая его в Англию, а выкупая его своим собственным ткацким фабрикам на Севере. А так как начинающие северяне не могли дать достойную цену за хлопок, что предлагалось южанам от англичан, то и пришлось маленько пострелять на просторах США.

Для зрительной иллюстрации понятия «маленько» рекомендую просмотр уже зарубежного киношедевра Виктора Флеминга «Унесенные ветром». Там это «маленько» показано масштабно и художественно.

А затем устроить меркантильным южанам эдакую военно-экономическую блокаду… Благо недавний пример Наполеона Бонапарта был перед глазами, и его ох как хотелось довести до ума.

А негры — это так…, хороший повод…, как народы Индии, когда Франклин Рузвельт гнул шею старине Уинстону летом 1941 года близ Ньюфаундленда… Но в любом случае — для организации подобного бизнеса молодому государству США нужны были концентрированные денежные средства.

Но вот странно— 14 апреля 1865 года на подмостки истории выходит актер Джон Бут и стреляет в голову президенту-реформатору.

И дело государственного контроля финансовой системы США было опять благополучно похерено…

Ну, будем считать, что Бут очень не любил негров… За что и всадил свободолюбивому радетелю их освобождения — Линкольну пулю… Ждать нового варианта национального контроля над финансами в США не стали. Ибо 1914 год был уже на носу. И механизм переваривания грядущих финансовых успехов от Первой мировой кровавой купели, поглотившей первые 10 млн. жертв XX века, нужен был срочно.

Усилиями четырех основных финансовых американских домов было создание к 1913 году Федерального Резерва. Акт о нем подписал президент США Вудро Вильсон 23 декабря. Он и был проведен через Конгресс США. Все последующие попытки каких-либо президентов США после 1913 года вернуться к государственной системе контроля над национальным банком — жестко пресекались. Для некоторых — очень жестко…

Согласно закону о федеральном резерве Конгресс фактически передавал свои полномочия по вопросам денежной политики Федеральной резервной системе. В законе говорилось о создании от восьми до двенадцати федеральных резервных банков, каждый из которых обслуживал свой регион или округ. В конце концов, было создано двенадцать банков с двадцатью пятью отделениями в целях лучшего обслуживания округов. Во главе каждого банка стоял свой управляющий. Все национальные банки, находившиеся в ведении контролера денежного обращения, были обязаны стать членами Федеральной резервной системы, для коммерческих же банков Штатов это было не обязательно.

Банкам, пожелавшим стать членами ФРС, предоставлялись определенные привилегии, такие как право пользования кредитом Центрального банка, в обмен на введении в этих банках более строгих требований по соотношениям между различными частями их балансов.

Для координации деятельности ФРС в Вашингтоне, в округе Колумбия, был создан Совет управляющих ФРС в составе семи человек — министра финансов, контролера денежного обращения и пяти членов Совета, назначаемых президентом с последующим одобрением кандидатур сенатом.

Только вот здесь маленькая незадача…, каждый член Совета управляющих ФРС назначается на 14 лет, а сам назначающий их президент США — максимум на 8 лет…, если ему повезет… Но самое главное — это костяк ФРС, федеральные резервные банки. Ибо учредителями этих федеральных банков является не государство, а частные коммерческие банки, сгруппированные по федерально-региональному признаку… А если Вы и дальше начнете совать свой нос в то, а кто, собственно, является учредителем этих коммерческих банков, то в лучшем случае увидите частные фонды, синдикаты и корпорации… Хотите попробовать повыяснять свои носом дальше?..

Ну… ну..

Таким образом, США получили свой окончательный на сегодняшний момент вариант Национального банка как независимого негосударственного Центрального банка. Это верно в том смысле, что решения Федеральной резервной системы не подлежат ратификации со стороны президента или со стороны любого работника из отдела правительства. Разумеется, ФРС несет ответственность перед Конгрессом, а следовательно, и всем народом за свою политику. В силу этих обстоятельств и учитывая, что ФРС действует в рамках общих целей экономической и финансовой политики, проводимой правительством, было бы точнее охарактеризовать эту систему как «независимую внутри правительства». Что и требовалось для целей ее формирования.

Смешно, но «федеральный» сотрудник Федрезерва свою зарплату получает не из бюджета США. Ему платит за это сама ФРС. За счет чего?

За счет того, что печатает деньги для правительства США, предоставляя ему кредит в виде покупки государственных ценных бумаг и исключительно по просьбе этого правительства.

Не смущайтесь здесь глаголом «покупка». Реально никто в ФРС ничего не покупает.

Просто на бюджетном счете правительства компьютер сотрудника ФРС проведет очередную запись его дебиторской задолженности… против предоставления в залог гарантированной правительственной облигации. То есть доходной бумаги (treasure note). Но только не за просто так…, а за процент от переведенной суммы.

То есть ФРС имеет законное право на снятие дохода с этой облигации.

В этом месте — сердцевина ФРС. Ведь без этого посредника правительство США не осмелилось бы одалживать самому себе деньги, да еще и процент за это брать.

А вот ФРС дает (набивает на «клаве» компьютера) проводку денег только в долг и только под процент. Иными словами, этот процент выплачивается только за то, что кто-то получил эксклюзивное право на клавиатуру волшебного компьютера.

Уровень этого процента и есть, соответственно, та волшебная процентная учетная ставка ФРС США, которая может двигать не то что горами, а экономикой всего мира…

И если Вы думаете, что уровень этой ставки определяет не ФРС — Вы очень наивный человек. Разумеется, Резерв стремится к оптимизации издержек, как и всякая уважающая себя частная контора. Собственно, последние три десятка лет ФРС экономит и на краске, и на бумаге.

Запись кредита госбюджету — виртуально-цифровая, электронно-компьютерная.

Деньги зачислены на бюджетные счета виртуально — безналом.

Правительство и президент, начиная очередную госпрограмму, перечисляют так же безналом эти средства веером на счета заинтересованных в них корпорациям… Тем тоже долларовый нал особо не нужен. Платежи между корпорациями в безнале… Зарплата рабочим — в безнале и на их личные банковские карточки. Получение потребительских товаров и услуг работниками в магазинах — по этим пластиковым карточкам. Налоги в обратку на правительственные бюджетные счета — безналом…

Удобно… И безопасно… Даже красиво!

Взгляните на дизайн пластиковых кредиток… Лепота! Но, повторяю, и здесь всякая банковская проводка безнала чего-то стоит. Кто хоть один раз в своей жизни пробовал открыть расчетный счет в банке, был предварительно ознакомлен банком со стоимостью его услуг. Взгляните на досуге…

Но все счастливы… (и если бы не хакеры по банковским электронным взломам и чистке денег с кредиток-то, можно было смело ставить вопрос о признании не просто вечного двигателя…, а красивого вечного двигателя… Увы… Банкоматы по обналичиванию — вот ахиллесова пята этой системы. И первыми поняли это русские интеллектуалы от Сети…)

Продолжу…, ибо основные пастбища ФРС не внутри Штатов, а снаружи.

А после того как эта организация тактически получила право на жизнь, теперь ей нужно было стратегическое поле для мирового маневра. Первый Ледокол уже пошел буравить льды и воды Первой мировой войны. Только масштаб такого рода маневра может обеспечить концентрацию финансового могущества. Однако с первого захода сразу не получилось в нужном объеме. Вот тогда-то на сцене и появилась Версальская декорация с немецким каналом.

Тов. Резун упрямо считает: мол, появление и прогресс на театральных подмостках Адольфа Гитлера— это исключительно сталинская заслуга.

Увы, тов. Резун… Взгляните на досуге на относительно недавнюю британскую и американскую прессу. И Вы обнаружите массу размышлений на тему того, кого реально могла интересовать идея «мировой перманентной революции»…, и кому можно записать ее авторство.

Одно название статей уже интригует…

Вот очень краткая выдержка из одной — в ней неприкрытая связь начала века прошлого с началом века нынешнего. И я совсем не виноват, что бывший вице-президент Дик Чейни, помянутый уже выше Ноамом Чомски, опять в первых рядах:

«…Считается, что авторство идеи «перманентной революции» принадлежит Троцкому, протеже Парвуса, но сам же Троцкий говорит о том, что идея возникла у Парвуса, с которым он тесно сотрудничал во время русской революции 1905 года.

Парвус, как и неоконсерваторы сегодня, считал, что революционные перемены в обществе возможны только в условиях перманентной войны. Англо-венецианский интриган Парвус сыграл ключевую роль в исполнении планов Эдуарда VII по развязыванию евразийских войн начала XX века, в конечном итоге вылившихся в Первую мировую войну.

После ее завершения Парвус помог засеять семена следующей, выступая за такой же «всемирный фашизм», что и теоретик неоконсерваторов Майкл Ледин сегодня.

Двойное «нацистское/коммунистическое» происхождение Парвуса было чисто синархистским, что было вполне естественно для слуги англо-венецианских финансовых интересов. В конце Первой мировой войны Парвус дал следующую оценку европейской ситуации: «Существует только две возможности: или западная Европа объединится, или же Россия будет доминировать. Вся игра с буферными государствами неизбежно закончится их аннексией Россией, или они станут частью Европы, объединившейся в единое экономическое сообщество, что создаст противовес России».

При любых условиях, утверждал Парвус, эпоха национальных государств в Европе завершена. Для «смены режимов» на всем Европейском континенте, заменяя суверенные правительства новым европейским супергосударством для ведения войны против большевистской России Парвус, объединился с другим англо-венецианским интриганом, графом Рихардом Куденхове-Калерги (Coudenhove-Kalergi) для подталкивания идеи паневропейского союза.

Для своей предсмертной интриги Парвус опять получил финансовую поддержку от немецкого угольного магната Гуго Стиннеса, составившему состояние благодаря своему другу Ялмару Шахту на гиперинфляции немецкой марки в 1923 году и скупившему за бесценок десятки заводов и шахт.

Куденхове-Калерги финансировал Макс Варбург, происходивший из венецианского клана Дель Банко. До того, во время подготовки большевистской революции, Варбург снабжал деньгами Парвуса и Троцкого.

В конце жизни Парвуса Муссолини опробовал новые идеи на практике…. В этом корень повсеместного непонимания в руководящих кругах США и Европы истинной природы угрозы, возникшей после того, как Чейни начал практически воплощать теорию, предложенную Льву Троцкому Александром Гельфандом, английским агентом влияния российского происхождения, известным под псевдонимом «Парвус», во времена, когда Троцкий пытался свергнуть царя во время революции 1905 года.

Гельфанд тогда письменно изложил своему холопу доктрину «перманентной революции/перманентной войны», которую Троцкий отстаивал вплоть до убийства в Мексике в 1940 году советским агентом.

Именно эту политику проводят сегодня бывшие троцкисты из числа советников-неоконсерваторов Чейни. Она уже привела к кошмарной, продолжающей углубляться катастрофе вследствие настойчивой политики Чейни и его лжи Конгрессу, катастрофе, поставившей на грань бедствия уже всю Юго-Западную Азию. Подтверждающие это факты более чем очевидны.

Величайшей угрозой Соединенным Штатам сегодня является неспособность большинства в высших эшелонах власти страны, а также и в Европе проанализировать массу часто игнорируемых фактов, которые следует осознать, если мы хотим предотвратить пораженные финансовым кризисом Соединенные Штаты, равно как и весь мир, от погружения в очень скором времени в катастрофу, масштабы которой недооцениваются большинством правительств мира….»

От себя замечу: эта статья основана на подробном исследовании Алена и Рейчел Дуглас «Корни «Треста»: От Вольпе к Воль-пи и далее — Венецианские поводыри Российской империи» (The Roots of the Trust: From Volpe to Volpi, and Beyond — The Venetian Dragomans of the Russian Empire). Неопубликованная рукопись EIR, июнь 1987 г., а также опубликованных и неопубликованных исследований Скотта Томпсона, Марджори Мэзел Хехт и Джозефа Бруда. Статья была опубликована на английском языке в журнале Executive Intelligence Review, 23 сентября 2005 г.

И уж совсем излишне говорить о том, что у Макса Варбурга был брат Поль, который еще в 1902 году уехал в США, а с 1911 года являлся гражданином США.

Если мы наберем поисковик сетевой «Википедии» с его именем, то обнаружим простую справку: «…В 1910 году Поль Вар-бург участвовал в тайном собрании ведущих банкиров на острове Джекил, на котором была выработана концепция будущей Федеральной резервной системы США, в 1912 году представленная Конгрессу США в виде доклада, основанного по большей части на идеях Варбурга и ставшая основой «Закона о Федеральном Резерве»… Впоследствии Поль Варбург входил в правление ФРС».

Кстати, отдохнуть на этом островке у штата Джорджия просился в свое время и сэр Уинстон Черчилль. Но его туда не приняли. Видимо, быть душителем коммунизма в колыбели — это еще не пропуск в такие места.

…И где тут коммунист Сталин, Владимир Богданович?! Его Секретариат ЦК просто отдыхает, как детские ясли, перед сплоченной паневропейско-американской университетской общагой!

И уж совсем Вы меня, Владимир Богданович, обескураживаете вот эдакой своей логической догадкой…

В главе 17 «Зачем Сталин отпустил Троцкого на волю?» Вашего очередного труда «Истина дороже» (2008 г.) Вы доказываете хитрость Сталина тем, что, мол, пока Троцкий лепетал о предательстве интересов развития мировой революции в сталинском СССР, его Сталин не трогал. Даже до 1929 года, пока он был полностью в руках Сталина.

Мол, этим он показывал Сталина как голубя мира! И тем был ему выгоден. А вот заголосил Троцкий на весь мир о заглотнических мировых устремлениях Иосифа Сталина, начал предупреждать Запад о военной агрессии и полной готовности к ней РККА, так его сразу в 1940 году и тюкнули в Мексике ледорубом по голове…

Вроде бы я даже слюни распустил… и Вам поверил…

А Вы — бах! — в разделе 5 упомянутой главы 17 шпарите цитату из Троцкого о том, что «Удар против Запада в более или менее близком будущем мог бы осуществиться лишь при условии военного союза между фашистской Германией и Сталиным».

Ну и как это понимать?

Это же аж 1933 год! А Троцкий, выходит по цитате из работы Резуна, уже голосит из Франции о готовящемся действе и Гитлера, и Сталина! Угрозе западной демократии!

Ну и что тогда Рамона Меркадора в Мексику гонять с ледорубом и тратить деньги НКВД, когда Франция много ближе? А ведь Троцкий голосил очень конкретно и в 1933, и в 1934, и в 1935, и в 1939 годах… перемещаясь из Франции в Данию…, из Дании в Норвегию…

Это же все под боком… Ась?..

Вот отвлекаете Вы меня, Владимир Богданович, постоянно от моей мысли… и изложения плавания Ледокола… Нуда ладно…, отвлекусь еще раз…, да и Ледокол с Ледорубом уж очень близкие по смыслу слова…

Ниже вынужден для доказательства вселенского крика Троцкого во все 30-е годы привести выдержку из безумно интересной работы Елены Анатольевны Прудниковой и Александра Ивановича Колпакиди «Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий».

Дабы Вас, Владимир Богданович, не гонять по книжным магазинам в Бристоле, зайдите на сайт www.delostalina.ru, где и обнаружите цитируемое.

«…Из «Судебного отчета по делу антисоветского троцкистского центра». Существует такая версия: подсудимые специально возводили на себя чудовищные поклепы, признавали самые абсурдные обвинения, чтобы выставить все дело в нелепом свете. А знаете, кто выдвинул эту версию? Не Хрущев и не кто-либо из «знатоков человеческих душ». Это сказал Молотов в беседе с писателем Феликсом Чуевым:

«…Удивляет в этих процессах открытых, что такие люди, как Бухарин, Рыков, Розенгольц, Крестинский, Раковский, Ягода, — признали даже такие вещи, которые кажутся нелепыми… Я думаю, что это был метод продолжения борьбы против партии на открытом процессе, — настолько много на себя наговорить, чтобы сделать невероятными и другие обвинения.

Я даже готов сказать, что там только десять процентов нелепости, может быть и меньше, но я говорю, что они такие вещи нарочно себе приписали, чтобы показать, насколько нелепы будто бы все эти обвинения… Я думаю, что и в этом есть искусственность и преувеличение».

Действительно, то, что имел в виду Вячеслав Михайлович, — явный бред. Настолько чудовищны, абсурдны эти планы, настолько невозможно все, что там говорилось…

Так что же именно не допускал Молотов?

1. Из показаний Пятакова:

«.. Вышинский. Чего же Троцкий требовал?

Пятаков…Требовал проведения определенных актов и по линии террора, и по линии вредительства. Я должен сказать, что директива о вредительстве наталкивалась и среди сторонников Троцкого на довольно серьезное сопротивление. Мы информировали Троцкого о существовании таких настроений. Но Троцкий на это ответил довольно определенным письмом, что директива о вредительстве — это не есть что-то случайное, не просто один из острых методов борьбы, которые он предлагает, а это является существеннейшей составной частью его политики и его нынешних установок.

(В чем был совершенно прав. Дезорганизация народного хозяйства — один из важнейших методов подготовки государственного переворота. Вспомним хотя бы, какую роль сыграли перебои хлебных поставок накануне революции 1917 года или забастовка владельцев грузовиков незадолго до переворота в Чили. — В.Н.).

…В этой же самой директиве он поставил вопрос — это была середина 1934 года— о том, что сейчас, с приходом Гитлера к власти, совершенно ясно, что его, Троцкого, установка о невозможности построения социализма в одной стране совершенно оправдалась, что неминуемо военное столкновение и что, ежели мы, троцкисты, желаем сохранить себя как какую-то политическую силу, мы уже заранее должны, заняв пораженческую позицию, не только пассивно наблюдать и созерцать, но и активно подготовлять это поражение. Но для этого надо готовить кадры, а кадры одними словами не готовятся. Поэтому надо сейчас проводить соответствующую вредительскую работу.

Помню, в этой директиве Троцкий говорил, что без необходимой поддержки со стороны иностранных государств правительство блока не может ни прийти к власти, ни удержаться у власти. Поэтому речь идет о необходимости соответствующего предварительного соглашения с наиболее агрессивными иностранными государствами, такими, какими являются Германия и Япония, и что им, Троцким, со своей стороны, соответствующие шаги уже предприняты…

…Примерно к концу 1935 года Радек получил обстоятельное письмо-инструкцию от Троцкого. Троцкий в этой директиве поставил два варианта о возможности нашего прихода к власти. Первый вариант — это возможность прихода до войны, и второй вариант — во время войны.

Первый вариант Троцкий представлял в результате, как он говорил, концентрированного террористического удара. Он имел в виду одновременное совершение террористических актов против ряда руководителей ЦК ВКП(б) и Советского государства и, конечно, в первую очередь против Сталина и ближайших его помощников.

Второй вариант, который был, с точки зрения Троцкого, более вероятным, — это военное поражение. Так как война, по его словам, неизбежна, и притом в самое ближайшее время, война прежде всего с Германией, а возможно и с Японией, следовательно, речь идет о том, чтобы путем соответствующего соглашения с правительствами этих стран добиться благоприятного отношения к приходу блока к власти, а значит, рядом уступок этим странам на заранее договоренных условиях получить соответствующую поддержку, чтобы удержаться у власти. Но так как здесь был очень остро поставлен вопрос о пораженчестве, о военном вредительстве, о нанесении чувствительных ударов в тылу и в армии во время войны, то у Радека и у меня это вызвало большое беспокойство. Нам казалось, что такая ставка Троцкого на неизбежность поражения объясняется в значительной мере его оторванностью и незнанием конкретных условий, незнанием того, что собою представляет Красная Армия, и что у него поэтому такие иллюзии…»

2. Из показаний Радека:

«Вышинский: Подсудимый Радек, были ли получены вами в 1935 году или несколько раньше от Троцкого два письма или больше?

Радек: Одно письмо — в апреле 1934 года, второе — в декабре 1935 года… В первом письме, по существу, речь шла об ускорении войны как желательном условии прихода к власти троцкистов. Второе же письмо разрабатывало эти так называемые два варианта — прихода к власти во время мира и прихода к власти в случае войны. В первом письме социальные последствия тех уступок, которые Троцкий предлагал, не излагались. Если идти на сделку с Германией и Японией, то, конечно, для прекрасных глаз Троцкого никакая сделка не совершится. Но программы уступок он в этом письме не излагал.

Во втором письме речь шла о той социально-экономической политике, которую Троцкий считал необходимой составной частью такой сделки по приходе к власти троцкистов.

Вышинский: В чем это заключалось?

Радек:…Первый вариант усиливал капиталистические элементы, речь шла о передаче в форме концессий значительных экономических объектов и немцам и японцам, об обязательствах поставки Германии сырья, продовольствия, жиров по ценам ниже мировых. Внутренние последствия этого были ясны. Вокруг немецко-японских концессионеров сосредоточиваются интересы частного капитала в России. Кроме того, вся эта политика была связана с программой восстановления индивидуального сектора если не во всем сельском хозяйстве, то в значительной его части. Но если в первом варианте дело шло о значительном восстановлении капиталистических элементов, то во втором — контрибуции и их последствия, передача немцам в случае их требований тех заводов, которые будут специально ценны для их хозяйства. Так как он в том же самом письме отдавал себе уже полностью отчет, что это есть возрождение частной торговли в больших размерах, то количественное соотношение этих факторов давало уже картину возвращения к капитализму, при котором оставались остатки социалистического хозяйства, которые бы тогда стали просто государственно-капиталистическими элементами…

Вышинский: В этом втором письме, которое было названо развернутой программой пораженчества, было ли что-нибудь об условиях, которым должна удовлетворить пришедшая к власти группа параллельного центра в пользу иностранных государств?

Радек: Вся программа была направлена на это.

Вышинский: Самих условий Троцкий не излагал?

Радек: Излагал.

Вышинский: Конкретно говорил о территориальных уступках?

Радек: Было сказано, что, вероятно, это будет необходимо.

Вышинский: Что именно?

Радек: Вероятно, необходимы будут территориальные уступки.

Вышинский: Какие?

Радек: Если мириться с немцами, надо идти в той или другой форме на их удовлетворение, на их экспансию.

Вышинский: Отдать Украину?

Радек: Когда мы читали письмо, мы не имели сомнения в этом. Как это будет называться — гетманской Украиной или иначе, — дело идет об удовлетворении германской экспансии на Украине. Что касается Японии, то Троцкий говорил об уступке Приамурья и Приморья…»

3. Еще из показаний Радека:

«Радек: Если до этого времени Троцкий там, а мы здесь, в Москве, говорили об экономическом отступлении на базе советского государства, то в этом письме намечался коренной поворот. Ибо, во-первых, Троцкий считал, что результатом поражения явится неизбежность территориальных уступок, и называл определенно Украину. Во-вторых, дело шло о разделе СССР. В-третьих, с точки зрения экономической он предвидел следующие последствия поражения: отдача не только в концессию важных для экономических государств объектов промышленности, но и передача, продажа в частную собственность капиталистическим элементам важных экономических объектов, которые они наметят. Троцкий предвидел облигационные займы, то есть допущение иностранного капитала к эксплуатации тех заводов, которые формально останутся в руках советского государства.

В области аграрной политики он совершенно ясно ставил вопрос о том, что колхозы надо будет распустить, и выдвигал мысль о предоставлении тракторов и других сложных с.-х. машин единоличникам для возрождения нового кулацкого строя. Наконец, совершенно открыто ставился вопрос о возрождении частного капитала в городе…

В области политической в этом письме была постановка вопроса о власти. В письме Троцкий сказал: ни о какой демократии речи быть не может. Рабочий класс прожил 18 лет революции, и у него аппетит громадный, а этого рабочего надо будет вернуть частью на частные фабрики, частью на государственные фабрики, которые будут находиться в состоянии тяжелейшей конкуренции с иностранным капиталом. Значит — будет крутое ухудшение положения рабочего класса. В деревне возобновится борьба бедноты и середняка против кулачества. И тогда, чтобы удержаться, нужна крепкая власть, независимо от того, какими формами это будет прикрыто…

Было еще одно очень важное в этой директиве, а именно — формулировка, что неизбежно выравнивание социального строя СССР с фашистскими странами-победительницами, если мы вообще хотим удержаться…

Вышинский: Значит, если коротко суммировать содержание этого письма, то к чему сводятся основные пункты?

Радек: Мы оставались на позиции 1934 года, что поражение неизбежно.

Вышинский: И какой отсюда вывод?

Радек: Вывод из этого неизбежного поражения тот, что теперь открыто был поставлен перед нами вопрос о реставрации капитализма…

Вышинский: Дальше?

Радек: Третье условие было самым новым для нас — поставить на место советской власти то, что он называл бонапартистской властью. А для нас было ясно, что это есть фашизм без собственного финансового капитала, служащий чужому финансовому капиталу.

Вышинский: Четвертое условие?

Радек: Четвертое — раздел страны. Германии намечено отдать Украину; Приморье и Приамурье — Японии.

Вышинский: Насчет каких-нибудь других экономических уступок говорилось тогда?

Радек: Да, были углублены те решения, о которых я уже говорил. Уплата контрибуции в виде растянутых на долгие годы поставок продовольствия, сырья и жиров. Затем — сначала он сказал это без цифр, а после более определенно — известный процент обеспечения победившим странам их участия в советском импорте. Все это в совокупности означало полное закабаление страны.

Вышинский: О сахалинской нефти шла речь?

Радек: Насчет Японии говорилось — надо не только дать ей сахалинскую нефть, но обеспечить ее нефтью на случай войны с Соединенными Штатами Америки. Указывалось на необходимость не делать никаких помех к завоеванию Китая японским империализмом.

4. И еще из допроса Радека:

«Радек: Мы решили для себя, что за директиву Троцкого мы не можем брать на себя ответственность. Мы не можем вести вслепую людей. Мы решили созвать совещание. Пятаков поехал к Троцкому… Троцкий сказал, что совещание есть провал или раскол…

Тогда мы решили, что мы созываем совещание, несмотря на запрет Троцкого. И это был момент, который для нас всех внутренне означал: пришли к барьеру… Прерывали ли мы деятельность после того, как получили директиву? Нет. Машина крутилась и в дальнейшем.

Вышинский: Вывод какой?

Радек: Поэтому вывод: реставрация капитализма в обстановке 1935 года. Просто — «за здорово живешь», для прекрасных глаз Троцкого — страна должна возвращаться к капитализму. Когда я это читал, я ощущал это, как дом сумасшедших. И наконец, немаловажный факт: раньше стоял вопрос так, что мы деремся за власть потому что мы убеждены, что сможем что-то обеспечить стране. Теперь мы должны драться за то, чтобы здесь господствовал иностранный капитал, который нас приберет к рукам раньше, чем даст нам власть. Что означала директива о согласовании вредительства с иностранными кругами? Эта директива означала для меня совершенно простую вещь, понятную для меня, как для политического организатора, что в нашу организацию вклинивается резидентура иностранных держав, организация становится прямой экспозитурой иностранных разведок. Мы перестали быть в малейшей мере хозяевами своих шагов.

Вышинский: Что вы решили?

Радек: Первый ход — это было идти в ЦК партии, сделать заявление, назвать всех лиц. Я на это не пошел. Не я пошел в ГПУ, а за мной пришло ГПУ.

Вышинский: Ответ красноречивый.

Радек: Ответ грустный».

(Эти показания и имел в виду Молотов под тем, что называл «нелепостью». Продолжим же прерванную цитату.)

«.. Я думаю, что и в этом есть искусственность и преувеличение. Я не допускаю, чтобы Рыков согласился, Бухарин согласился на то, даже Троцкий — отдать и Дальний Восток, и Украину, и чуть ли не Кавказ, — я это исключаю, но какие-то разговоры вокруг этого велись, а потом следователи упростили это…»

Думаем, читатель и без нашей подсказки найдет самую чудовищную нелепость всей этой истории. Она заключается в том, что этот план, даже Молотовым, вторым человеком в государстве, воспринимаемый как чудовищная нелепость, как абсурд, — все это совершилось.

Не Бухарин, не Радек, не Пятаков — другие члены ЦК, секретари обкомов, президенты и премьер-министры реализовали этот план до самых мельчайших его деталей. Кстати, к вопросу об абсурде: если бы году этак в 1985 кто-нибудь рассказал нам, какой станет Россия в 2000 году, — кто из нас в ответ не покрутил бы пальцем у виска?

Вот так, дорогой Владимир Богданович…

Продал бы Лев Давидович Вашу Родину с речкой Барабашевкой еще в 1935 году японцам. И не о чем бы Вам стало писать в Вашем «Ледоколе». И Бристоль бы без Вас осиротел к концу века. И неоткуда Вам было бы в него бежать. Ибо ни в какую Женеву Вас никто бы и не послал.

Вот Вам и вся Ваша «Сослагательная История»…

Так что молчаливостью Лев Бронштейн никогда не отличался. Он был истым борцом за мировую революцию, сидя в ленинском ЦК… и оголтелым буржуином, как только его из ЦК поперли. Что, впрочем, одно другому не мешало… Но то, что этот Троцкий был «человеком мира», — это чувствуется и без ответов на вопросы товарища Вышинского его соратников.

И что же это мексиканского Льва Давидовича посмертно к нобелевской Премии мира не представили? Не понимаю… Вот ставропольскому же Михаилу Сергеевичу дали, да еще и прижизненно!

Но позвольте вернуться, коллега Суворов, к Вашему любимому Ледоколу…

А то он без нас и во льдах затеряться сможет…

Французский посол в Берлине Кулондр в своем докладе, направленном в Париж еще 15 декабря 1938 года, писал:

«Стремление Третьего рейха к экспансии на востоке мне кажется столь же очевидным, как и его отказ, по крайней мере в настоящее время, от всяких завоеваний на западе, одно вытекает из другого… Стать хозяином в Центральной Европе, подчинив себе Чехословакию и Венгрию, затем создать Великую Украину под немецкой гегемонией — таковой в основном кажется концепция, принятая нацистскими руководителями и, конечно, самим Гитлером».

Или Вы, Владимир Богданович, думаете, что французскую диппочту Сталин и Троцкий не читали, сидя на разных концах света?

А может, американцы зря подарили Адольфу Алоизовичу 2 млрд. долларов в Лозанне? И зря вручили нобелевскую Премию мира Чемберлену и Дауэсу за вброшенные в немецкую экономику 22 миллиарда дойчмарок?

Еще раз Вам на память — США никогда и ничего не дарят.

А если дарят — то любой ее подарок окупается!

Так что вопросами прошлого местные интеллектуалы у Вас на Западе мучаются сейчас не напрасно. И прекрасно знают, кто заливал еще с 1905 года в мозги Троцкого, пока еще не тронутые тогда ледорубом, эту гремучую смесь «перманента». И как этот «перманент» пошел дважды поджигать Европу. Ох, чувствуют они, что доиграются американцы со своим траверсом в третий раз…

И неспроста Ваш великий аналитический ум, Владимир Богданович, не находит ответа на вопрос, как удавалось Иосифу Сталину влиять на Франклина Рузвельта. Не находит, потому что при данной постановке вопроса — ответа нет! Ибо вопрос поставлен неверно. На Франклина Рузвельта можно было влиять. И на него влияли. Возможно, что и разрывной пулей в затылок…

Но даже сталинским талантам этого масштаба не потянуть… Особенно Иосиф Виссарионович осознал это после 13 июня 1941 года. Вот Рузвельт на Сталина и жизнь его страны влиять мог… и весьма разнообразно. Но не наоборот.

Мне, конечно, жаль, Владимир Богданович, если изложением своей версии я крушу Ваше восхищение и очарование Сталиным. Так сказать, опускаю его ореол гения всех времен и народов в Ваших глазах. Однако имею внутри себя тихую надежду, что столь же неизбежно поколеблется Ваше мнение о нем, как «..о звере, кровавом диком чудовище».

И кстати, Владимир Богданович…, для Вашего политического кругозора и с надеждами на восстановление неслабых задатков советского разведчика могу Вам дополнительно сообщить и еще одну деталь окружения президента Франклина Делано Рузвельта. Ну…, чтобы сомнений в крушении ореола Сталина у Вас уже не осталось никаких…

Если Вы помните, то в финансовых источниках пропитания мажористого характера Александра Гельфанда (Парвуса) и Льва Бронштейна (Троцкого) красуется имя Макса Варбурга.

Справочно я Вам уже объяснил, что его брат Поль Варбург не ударил в грязь лицом и, в моем понимании, пошел много дальше брата, ибо был интеллектуальным проработчиком системы становления Федеральной резервной системы США.

Но этого мало…

У Поля Варбурга был сын — Джеймс…, причем не менее талантливый, чем его отец. Если мы зайдем за справкой об этом ребенке в Электронную еврейскую энциклопедию, то получим очень интересную информацию:

«Джеймс Пол Варбург (1896, Гамбург, — 1969, Гринвич, США) — банкир, инженер, сын Пауля Морица Варбурга. Член «мозгового треста», созданного президентом Франклином Д. Рузвельтом в первые годы «нового курса». Во время Второй мировой войны занимал пост заместителя директора Управления военной информации…»

В этой же Энциклопедии Вы скоренько получите и справку на Генри Моргентау, что был рядом с президентом Рузвельтом в его имении Уорм-Спрингс, штат Джорджия, 12 апреля 1945 года, аккурат в день его загадочной по процедуре похорон смерти.

Из всех 74 министров финансов США за всю их историю, начиная с 11 сентября 1789 года, когда этот пост принял Александр Гамильтон, и кончая ныне возглавляющим это министерство с 26 января 2009 года Тимоти Гайтнером, только два человека за последние 220 лет занимали это важнейшее кресло в исполнительной иерархии США более 12 лет.

Это Альберт Галлатин — 4-й министр финансов США во времена наполеоновских войн в Европе в период с 1801 года по 1814 год и именно Генри Моргентау-младший— 52-й по очереди министр этого учреждения в период с 1933 года (когда он стал заместителем министра финансов, а фактически главой министерства при начале президентства Рузвельта, с 1934 года он уже фактический глава и министр финансов США) и по июль 1945 года. То есть полные 12 лет правления.

Напомню. Министр финансов США входит в Совет управляющих ФРС США фактически первым из семи членов этого Совета. Именно министерству финансов США отдана первая скрипка в игре по оформлению заказов на обеспечение государственных заимствований у ФРС США под эмиссию гособлигаций с последующим погашением волшебного процента за данную услугу.

Максимальный срок пребывания в должности министра финансов как члена Совета ФРС США — 14 лет. После 1913 года, когда ФРС США вступила в свои права, занимать кресло министра финансов более 12 лет кряду не удавалось никому, кроме Генри Моргентау…

Вот реальное влияние Генри на своего коллегу Франклина было действительно велико. Я, если мой читатель помнит, странным образом оставил без сноски цитату Франклина Рузвельта о кастрации немецкого народа как метода его перевоспитания.

И это не случайно.

Дело в том, что эта жесткая цитата американского президента практически везде в Сети не отнесена к конкретным официальным президентским источникам.

Меня это весьма заинтересовало.

Разгадку я нашел лишь только в книге Клауса Нодрдбруха «Планы союзников по уничтожению немецкого народа».

Нордбрух пишет, что именно Генри Моргентау убедил Рузвельта, что с немцами нужно быть «жестким». А поводом к этому стало «Руководство для военной администрации в Германии», которое выпустил Штаб верховного главнокомандующего союзническими экспедиционными войсками (SHAEF) именно в августе 1944 года.

Эта бумага должна была стать практическим руководством для оккупационных войск в Германии на ближайшую послевоенную перспективу. Но это «Руководство…» вызвало неодобрение Моргентау из-за своих «слабых мест».

Так, Моргентау счел, что дневной рацион в 2000 калорий для немецких рабочих был слишком большим. Рузвельт покорно приветствовал эти «предложения по улучшению» своего министра финансов и вслед за Могрентау выдал на-гора эту свою знаменитую и столь часто цитируемую массой историков вопроса фразу о том, что поствоенному американскому кастрационному контролю подлежат не только нацисты, а и весь немецкий народ в целом.

После этого Моргентау уже на открытой и официальной пресс-конференции раскритиковал авторов вышеупомянутого руководства за их излишнюю мягкость по отношению к немцам, вследствие чего руководство «было в спешном порядке изъято из обращения».

Вот видите, товарищ Резун, как полезно иногда не зашориваться подобно попугаю в разучивании только одной антисталинской ноты в музыкальной фуге истории…

Иногда стоит проявить простое любопытство, чтобы выдать достойную трель с коленцем…, и посмотреть, а кто же реально интеллектуально окружал знаменитого и трижды переизбранного президента США.

А не занудно талдычить о немереных возможностях коммуняк и их всемирном заглотничестве…

На то без Вас мастеров хватало…

Славы Солженицына и Новодворской Вам на этом поле не затмить, а вот свое индивидуальное амбре растерять запросто можете… При этом еще Вас сподобило самоуничижаться, говоря о том, что без грядущих талантов исторического анализа и коллег по перу сию проблему истока контроля коммунистов над Белым домом Вам в одиночку не одолеть…

Ох Вы наш кокетливый…

Ну да ладно… если бы дело было только в Вашем кокетстве…

Продолжаю…

Вот второй спуск Ледокола был уже успешен и привел к желаемому результату. Так сказать, в рамках названной Вами «Первой Социалистической войны», если Вам так удобнее именовать глобальный передел в мире, особенно в части запасов его золота, и жить с искренней верой в своей голове в гуманность и пацифизм мировой буржуазии.

Банальный вопрос к Резуну: если война была Социалистическая, то что же это все золото оказалось в стране капиталистической? Может быть, тогда термин подкорректировать? Или для Вас будет спасением еще одна Ваша убежденность — в исключительную моральность национальных политик?

Мол, собственный народ английские буржуа никогда не замышляли резать, как, впрочем, этого никогда не жило в мозгах ни американских…, ни французских, голландо-бельгийско-немецких… и прочая…, прочая… капитанов мирового бизнеса. Мол, только советские коммунисты мыслили резать свой народ и народы всего мира.

Очень понимаю Вас, Владимир Богданович, и Бертрана Рассела.

Лицом к лицу лица не увидать…

Потерпите…, дойдем и до этой Вашей титановой убежденности.

Вообще — скажу искренне, мне очень приятно с Вами общаться.

Вы Резун — как энциклопедия всех сложных вопросов. Мне другие историки — малоинтересны. Достаточно находить ответы на Ваши вопросы и искренние заблуждения, чтобы объять необъятное! Так вот, это необъятное в итоге оформилось в нечто монструозное… и убедительно-конкретное.

Федеральный резерв, будучи неотъемлемой частью финансовой системы США, наконец получил стартовую концентрацию в виде золотовалютного резерва, сосредоточив почти всю его мощь на планете Земля под своим контролем и в одной стране.

Правда, человечество за время второго плавания в кровавой купели потеряло еще 56 млн. жизней…

А по некоторым последним прикидкам аналитиков — аж до 70 миллионов!

Далее — по итогам Бреттон-Вудса остальное было делом техники. Получив эксклюзивное право на собственную национальную валюту как на мировое платежное средство, Вы, конечно, обязаны соблюсти и декларируете ее золотой паритет, а также возможность свободной конвертации доллара в золото. Так и было заявлено — 35 долларов США в случае необходимости можно было свободно обратно превратить из бумаги в одну унцию золотого металла.

Затем Вы, к своему «ужасу» и реальному ужасу всех остальных, обнаруживаете, что организация, которая внутри США занимается эмиссией доллара, — государственной организацией не является. Хотя и является номинально правительственной. Ибо сам президент и сенат США оформляют предлагаемые ФРС кадровые перемещения.

До ее конкретных учредителей — частных лиц не докопаться. Да и не советуют они делать этого. Федеральная резервная система США этого никому не прощает, сохраняя себя как истую вещь в себе.

Через некоторое время — всего-то пара десятков лет — Вы убедитесь и в том, что свободной конвертации доллара в золото уже не существует. Всего и дел — собрать в Париже в марте 1973 года международную конференцию да объявить, что отныне деньги не только платежное средство, но и обычный товар. Отныне курс валют не зависит от содержания золотого запаса страны эмитента. И определяется только рыночным способом наличия спроса и предложения на конкретную валюту.

И помогли американцам в этом китайские товарищи. Вы представляете — что такое обеспечить спрос на свою бумажку теперь уже каждым третьим жителем Земли! Китайцы согласились работать на США за зеленые бумажки в тот момент, когда Европа и особенно Франция, прозрев, были намерены отказаться от доллара. Попросив за бумагу золото.

Конечно, следовало ожидать, что встречная уступка американцев будет не менее сильной. Фрондерство гоминдановцев на Тайване резко пошло на убыль. А их представитель в ООН освободил кресло в Нью-Йорке для своего материкового соотечественника. Зато с 1972 года вывоз технологий и кредитов на территорию Китая для развертывания промышленной революции и создания дополнительного и емкого китайского рынка пошел полным ходом. Долларовая бумажка была спасена. Ну а ее золотой эквивалент канул в Лету…

Однако фрондерства президенту Франции де Голлю не простили, и он в 1968 году, видимо впервые, вкусил на своей шкуре прелесть цветной революции. Студенческие беспорядки в Париже… А через год у него отказало сердце. Результат известен…

Вот сейчас президент Воронин очень хорошо понимает коллегу де Голля, гася пламя молодежного погрома в Кишиневе. А как он хотел?! Коммунистическое правительство в центре Европы — это, может статься, посерьезнее золотого эквивалента. Уверен, в Молдавии очень скоро сделают так, что коммунистам тошно станет…

Вот в марте 1978 года, для того чтобы подобный коммунистический Ренессанс не произошел, в Италии даже пришлось включать резервы «Красных бригад» с Марио Маретти, похищать и убивать Альдо Моро. Так что пусть Воронин радуется, что пока обошлось малым…

Второй раз зеленую бумажку спасли уже мы. В 90-е годы прошлого века, развалив СССР. Теперь россияне согласились, как и китайцы, даром работать за американскую зелень. Правда, вот технологий и дармовых лицензий нам за это не предоставили. Как и не развили у нас производство. Накладно это… и нерентабельно… Холодно у нас, не то что в Китае. И рабочая сила в одних тапочках у станков стоять не будет. А в остальном — эшелоны самолетов только успевали завозить наличную «зелень» в РФ.

Еще более заманчивой становится работа по вывозу долларов из страны-эмитента в любые другие страны в качестве кредитов и целевых траншей финансовой помощи. Разумеется, в большинстве случаев под волшебный процент.

Хотя эту помощь можно раздавать было и даром — по цене себестоимости работы печатного станка на единицу продукции (банкноты). Ведь, по сути, США сливали со своей территории те доллары, которых неизбежно было больше в сумме своего номинала, чем стоимость товарной массы и услуг, ради обслуживания которой уважающие себя государства обычно и печатают деньги. Только вот в войну ни одно правительство за всю историю не умудрилось сохранить этот баланс. Обязательно денег становилось больше, чем сумма товаров в стране. Такова судьба военной экономики. Все стреляют, только вот пахать на земле некому… А помощь при сливе инфлируемых долларов при внимательном рассмотрении превращалась в помощь в инфлировании кредитуемой чужой экономики.

Первая проба пера — американский план Маршалла по восстановлению послевоенной Европы. Излишек инфляционных долларов был слит с территории США в общем объеме 14 миллиардов долларов. 12 миллиардов— беспроцентный кредит страждущим европейцам, а вот 2 миллиарда удалось пристроить даже под процент.

В дальнейшем, чтобы собственный станок по переработке бумаги в деньги не развалил вроде очистившуюся от инфляции уже собственную экономику, родная валюта — доллар незримо была поделена на «чистый» доллар и «нечистый». Ну то есть первый — строго для себя… И он хоть как то привязан к товарной массе. А вот другой — для всех других. Причем обратный приток этих «нечистых долларов» в США строго закрыт.

Этим «прикрытием» занимаются все…, от ФБР до обычного кассового оборудования в американском супермаркете. Скрытая система кодировки, нанесенная на денежный знак при печатании, позволяет оперативно видеть — позволительно ли данному доллару вращаться на внутреннем рынке США. Если нет — он изымается и его уничтожают. А вот путь каким он вернулся — предмет особой заботы следствия и таможенных служб США и ФБР.

Теперь доллар можно печатать в таких объемах, что с 2005 года отчетность ФРС США по эмиссии становится абсолютно закрытым документом для всех. Косвенные данные по эмиссии долларовых банкнот, говорят, можно получить только со специального закрытого сайта ФРС в Сент-Луисе. Но это строго для посвященных…

Политически это открывает невиданные горизонты.

Как говаривал Майер Амшель Ротшильд, «дайте мне контроль над выпуском денег в государстве, и мне плевать, кто будет писать его законы…».

А ведь ныне — США печатают доллары для всего мира…

Доллар может падать по отношению к любой другой валюте в мире насколько угодно. Внутри США этого и не почувствуют.

Да еще и удивленно всплеснут руками на вопрос:

— Как Вы относитесь к стремительному падению вашей валюты в мире?

— Да что Вы говорите?

Финансовая помощь и кредитование через выстроенные институты Всемирного банка, Международного валютного фонда, Банка реконструкции и развития… и прочая…, прочая… опутывает любую страну, которая посмела соблазниться и впустить на свою территорию эту нечистую часть долларов. Внешне они такие же, как и чистые.

Но вот их количество уже никак и не к чему не привязано. А предварительно-обязательный десант советников МВФ в Вашу страну так запудрит Вам голову онаученными экономическими выкладками, что думать вы будете только об одном:

— Ну когда же?., (в смысле, откроют нам долларово-кредитный кран…)

Успех плана Маршалла подвиг на увеличение масштабов работы. Теперь кредитование и вывоз собственной инфляции за пределы территории США принял действительно профессиональные масштабы и строго под процент.

Мексика получила 40 млрд. долларов к 1994 году — в итоге кризис ее экономики и обрушение местной валюты.

Аргентина получила 7 млрд. долларов к 1998 году— кризис и аналогичные последствия.

РФ получает около 5 млрд. долларов к 1998 году — кризис и полный обвал рубля…

Бразилия получает 41, 5 млрд. долларов к 1998 году — кризис и дефолт.

Но масштабнее всего удалось слить американскую валюту годом раньше в Юго-Восточную Азию. Крупнейшая разминка общемирового финансового кризиса 2008 года состоялась именно там 10 годами ранее. Обрушив экономики растущих было «азиатских тигров».

Королевство Таиланд абсорбировало в себя 17 млрд. долларов к 1997 году.

Индонезия — 40 млрд. долларов.

Южная Корея — 57 млрд. долларов.

Вот это уже по-взрослому включился печатный станок…

Вот своей очереди в 2009 году ждет и страждущая кредита МФВ Родина Ваших родителей, тов. Резун, — Украина…

Посмотрим на ее гривну через полгода…