Варвара самолично вышла поглядеть на прибывшего цесаревича, жениха ее внучки. Полкан, встречавший высокого гостя на пристани, охарактеризовал того просто: «не красавец». Парадный портрет давал представление, но все же портрет есть портрет, тем более дворцовый, где живописец пытается польстить заказчику. Как-то в молодости и ее писали на парадных портретов вместе с мужем, Финистом. Саму себя там Варвара узнавала с трудом, так что с женихом тоже всякое могло быть.

Делегация из Царьграда спешивалась перед княжеским теремом и выгружала ящики из повозок. Похоже, дары к свадьбе не забыли, у них с этим тоже порядок, подарки родне жениха заготовлены самые отменные. Спасибо стоило сказать покойному сыну, Владимиру: все же государство содержал в образцовом порядке; даже сейчас, после стольких месяцев междоусобицы, восстания жрецов Перуна, войны с Белым королевством, в казне еще оставались средства. Уже немного, да и долги растут, но ведь пока дают в долг, а это уже не так мало значит. Скоро денег свободных не останется; пока есть время, нужно накопленное золото обратить в металл. Закупить еще доспехов и оружия.

Цесаревича узнать было нетрудно: по правде сказать, он единственный был молодой. Софьян полноват и подслеповат. На носу отшлифованные кристаллы горного хрусталя в оправе, достаточно дорогое и редкое устройство, хотя сын базилевса и не такое мог себе позволить. Толстый мальчишка с пухлыми губами – не повезло Аленке: действительно не красавец. И все же выбирать не приходится. Варвара решительно вышла вперед и поклонилась прибывшим:

– Добро пожаловать, гости дорогие! Не угодно ли поесть с дороги? Или препроводить вас в палаты, для отдыха?

Сопровождавшие цесаревича вельможи переглянулись, и мальчишка попросил:

– Нам бы отдохнуть немного…

Мальчишку выдавала неуверенность, ему было неуютно среди взрослых сановников, Варвара поняла, что он впервые выбрался куда-то из тени своего отца и чувствует себя не в своей тарелке.

– Ты, должно быть, Софьян? А меня зовут Варвара, я бабушка великой княгини.

– Бабушка?.. – опешил цесаревич. – Но ведь вы такая молодая…

– Спасибо, дорогой, – улыбнулась хозяйка, – ты мне льстишь.

Парень растерялся и захлопал глазами, а ведь он даже не льстил, просто выдал, что было на языке, и теперь не знает, что сказать дальше. Да уж, мальчик совсем домашний; сколько ему – шестнадцать вроде бы… на несколько лет старше своей невесты. Вот только Аленушка уже и в битвах побывала, и в плену, и бунт пережила, да еще и ранена была, и не раз, а этот только и бывал, что в залах своего дворца. Еще вопрос, кто тут старше, если брать пережитый опыт, а не годы.

– Пойдем, Софьян, – улыбнулась Варвара, – познакомишься с невестой.

Цесаревич густо покраснел и кивнул.

Аленушка ждала, как и было условлено, на троне. Вчера полночи проплакала по убитому баюну. По уму если судить, Илья Муромец все правильно сделал, не дело это чудищ держать при дворе, вот только очень не вовремя. Но девочка выглядела хорошо: помогли оставшиеся от шамаханской царицы пудры и белила. Сама Варвара ничем таким никогда не пользовалась, считая себя и так красивой женщиной. Даже сейчас гости из Царьграда бросали на нее заинтересованные взгляды. Вот только зря смотрят, у нее была только одна любовь – Финист Ясный Сокол. Хоть и рано забрали мужа боги, но все же они многое успели. Троих детей родили, династию основали.

Справа от трона стоял неизменный Колыван, а вот слева подпирал потолок Святогор, которого попросили постоять для представительности. Ну и чтобы положить конец всяким кривотолкам о том, что смута еще не окончена. Представление вышло отменное: огромный богатырь в доспехах из звездного металла – таким можно было поразить даже видавших виды царедворцев базилевса. Вельможи приближались к трону, с интересом глядя на богатыря, который стоял не шевелясь. Наконец процессия гостей подошла к трону, вперед вышел цесаревич и поклонился.

– Я счастлив приветствовать, от своего имени и от имени моего венценосного отца, свою невесту, то есть вас, такую всю… красивую.

Первая часть речи, видать, была отрепетирована и заучена, а вот дальше жених решил сымпровизировать, растерялся и снова покраснел.

Аленушка засмеялась, чем заставила цесаревича покраснеть еще больше. Он мялся, думая, что сказать, или собираясь отойти – видать, все заученные по протоколу фразы вылетели из головы. Варвара взглянула на внучку: молоденькая еще совсем, но хороша, хороша. Да и в кого ей быть уродиной – династия совсем молодая, так что вырождением и не пахнет. Не то что в Еуропах, где все переженились на своих дальних родичах, лишь бы голубых кровей. Каждый второй – урод или больной хронически, смотреть страшно. Цесаревич так и не придумал, чего сказать, и отойти тоже не решался. Дурень краснел все больше, и пауза уже начинала становиться неловкой. Вельможи у него за спиной зашептались, но лезть поперед сына базилевса пока не решались.

– А что это у вас на носу такое? – прервала неловкую паузу Аленушка.

– Это, – цесаревич очнулся и взял устройство в руку, – это полированные кристаллы, чтобы лучше видеть и читать.

– Вы любите читать?

– Очень, – цесаревич снова смущенно покраснел, – книги – это вся моя жизнь. И тут же спохватился: – Я привез вам в подарок целую библиотеку, она бесценна. Вот только она вся на греческом и немного на языке ромеев – латыни…

Жених снова сбился и покраснел.

– Я еще совсем плохо говорю на греческом, – грустно заметила Аленушка, – учителя говорят, что со временем станет лучше. Может, и вы меня научите.

– Конечно, – обрадованно расцвел в улыбке Софьян, – я свободно читаю и на греческом, и на латыни. Еще я знаю язык русов, французский и немного немецкий. Мой отец не был уверен, где мы сможем найти невесту, и сможем ли… – Гость снова густо покраснел. – Кажется, я сказал лишнего…

– Хорошо, – хлопнула в ладони Варвара, – знакомство состоялось, гостям нужно отдохнуть с дороги. Сегодня за ужином сможем поговорить еще, а пока гостей проводят в их палаты.

Варвара взяла под локоть цесаревича и повела того прочь; мальчишка подчинялся, но все время оборачивался на сидящую на троне молодую княгиню.

– Понравилась невеста?.. – вкрадчиво спросила бабушка.

– Да! – не задумываясь ни на секунду, ответил юнец и, покраснев, добавил: – Очень.

«У, братец, да ты влюбился!.. Это неплохо, даже хорошо, учитывая обстоятельства, только вряд ли тебе повезет со взаимностью, уж больно ты неказист. Тебе бы вместо библиотек в ратном искусстве упражняться, атлетикой заниматься – глядишь, и нравился бы юным девам. Ну да ничего, в династическом браке любовь – штука редкая, так что пусть лучше так, чем совсем никак».

Вслух же она поинтересовалась совсем другим:

– Скажи, с тобой ведь должен был быть кто-то, кому твой отец доверяет дела вести? Нам бы с ним поговорить.

– А, да, – закивал жених, – Юсуф, мой дядя. То есть он не мой родной дядя: его отец был двоюродным племянником моего отца.

– Как его узнать?

– Да вон он, в шапке с павлиньими перьями… что я говорю – там пятеро с павлиньими перьями!.. Он в бирюзовом одеянии, но не в том бирюзовом, что…

Цесаревич опять растерялся, замолчал и снова покраснел.

– Милый, – ласково улыбнулась гостю Варвара, – будь проще и покажи пальцем.

Юсуф уже что-то обсуждал с Рогволдом: князь успел первым и перехватил инициативу. Не то чтобы Варвара всерьез опасалась какой-то двойной игры полоцкого владыки, но все же старалась быть в курсе всех дел, особенно тех, которые касались ее внучки.

– Пять сотен, – сразу выпалил князь подошедшей женщине, – они пришлют пять сотен воинов.

– И только? – Варвара нахмурилась: она ожидала пять тысяч, но готова была согласиться и на три. – Это мало, очень мало.

– Дела у Царьграда сейчас идут не лучшим образом, – замахал руками Юсуф, – и все же мы нашли возможность выделить пять сотен катафрактов.

– А взамен они хотят десять тысяч наших ратников – отогнать западных соседей. После войны, конечно.

– Все так, все так, – закивал Юсуф, мужчина средних лет с ярко выраженной восточной внешностью, – ходят слухи, что средиземноморские правители, и даже сам дож Венетто, собираются в поход на Царьград, и в этот раз у них может получиться подговорить каких-то королей из еуропейских земель. Так что мы очень рискуем, отправляя свой отряд вам на помощь, но и взамен требуем помочь нам. Это честная сделка.

– Не очень-то честная, – Варвара нахмурилась, – пять сотен в обмен на десять тысяч.

– Пять сотен сейчас, а десять тысяч потом, – пояснил Юсуф и лучезарно улыбнулся, – никто не предложит лучше.

Проклятый вельможа был прав: никто лучше не предложит, все остальные уже отказали. И все же продавать будущее своей внучки, обрекать ее на супружество с нелюбимым толстяком… Она сейчас еще не понимает ничего, слишком мала, да и хочет искренне помочь. И все же – всего пять сотен… Что они решат, эти пятьсот воинов, когда нужно собрать войско в восемьдесят тысяч, а лучше – сто? Капля в море, а взамен – будущее внучки, любимой, между прочим.

– Вы должны прислать больше, – решительно возразила переговорщица, – пяти сотен недостаточно.

– Больше нет, – развел руками Юсуф, – возможно, мы сможем собрать еще две сотни, но только через год. А войско, о котором я говорю, уже готово отплыть, сразу после заключения нашего союза.

– Через год будет поздно и две сотни мало.

Хотелось заплакать: она ждала больше, намного больше. Да, нынешний Царьград – лишь тень своей былой славы, в последние века контролируемые им земли только убывали, замшелая аристократия вела сплошные интриги вместо настоящих дел… и все же, все же она рассчитывала на большее. И ведь потом не откажешь – придется выделять целых десять тысяч ратников в дальний поход. Договор, скрепленный брачным союзом, считался священным, нарушать его было не принято. Держава, нарушившая подобный договор, надолго теряла свой авторитет, если не навсегда.

Проклятые, жалкие пять сотен, за которые она продавала будущее своей девочки!.. Варвара чувствовала себя ужасно, на нее навалилась такая слабость, что уйти из тронного зала не было сил, она так и стояла, прислонившись к стене. Согнувшись, чтобы не задеть потолок, к ней подошел Святогор.

– Все разошлись, я могу покинуть пост? Вроде бы удалось на гостей произвести впечатление, они меня так и ели глазами, особенно мой доспех рассматривали.

– Пять сотен… – грустно ответила осунувшаяся женщина. – Всего пять сотен мы сможем получить от этого союза, и это лучшее предложение, а если уж начистоту, то и единственное…

– «Пять сотен» кого? – переспросил богатырь.

– Что значит «кого»? – не поняла Варвара. – Людей…

– Это понятно, – максимально мягко продолжал расспрос богатырь, – но каких людей? Лучников или щитоносцев? Конных или пеших? Обученных или новобранцев?

Бабушка правительницы поняла, что сморозила глупость, и попыталась взять себя в руки.

– Я не запомнила… котофрукты какие-то; спроси у Рогволда, он в военной науке лучше меня понимает.

– Котофрукты? – не сразу понял собеседник. – Что бы это могло быть?.. Может, катафракты?

– Ага, вот это слово, я его не запомнила.

– Похоже, базилевс всерьез настроен на союз, – обрадовался Святогор, – пять сотен катафрактов – это грозная сила.

– Всего пять сотен…

– Вы не понимаете, – снова мягко пояснил богатырь, – катафракты – это тяжелая кавалерия: всадники облачены в прочную кольчугу, и кони их тоже все в кольчуге обычно. Вооружены они длинными копьями для удара с наскока. Очень похоже на западных рыцарей, только у тех броня пластинчатая, а у катафрактов кольчужная, в ней воин куда подвижнее. Против степняков они должны быть особенно хороши, у тех просто нет ничего, что могло бы пробить такие доспехи. Я сам как-то видел, как три сотни этих всадников разогнали войско тысяч в семь голов. А у нас с тяжелой конницей беда: если берендеи не придут, то совсем плохо.

– У берендеев тоже эти… котофрукты?

– Нет, просто тяжелая конница: всадники в кольчуге, а лошади – нет. Катафракты – дорогое удовольствие, у нас только князья такое себе могут позволить: лошадь в кольчугу одевать.

– А Царьград настолько богат?

– Когда-то был. Доспехи эти от отца к сыну передают, так что нужно понимать, что базилевс прислал лучшее, что у него есть. Похоже, ему без нашей помощи потом совсем не выстоять, раз он на такое отважился.

– И насколько же ценятся такие всадники – в сравнении с нашими?

– «С нашими» кем? – улыбнулся богатырь, и тут же ответил: – С тяжелыми всадниками – один к двум, с обычными – где-то один к пяти. Ну а если на обычных пеших ратников мерить – я бы сказал, что один к десяти.

– Ну что же, – Варвара даже немного успокоилась, – в таком виде сделка и правда выглядит достаточно честной. Нужно скреплять союз, придется обещать руку Аленки цесаревичу. Все брачные дела – безусловно, после совершеннолетия, но о помолвке будет объявлено официально, так что другим женихам ловить тут больше нечего.

– Похоже, пухляшу повезло, – пошутил богатырь, – ну да ничего, стерпится – слюбится, как говорят в народе. Там, кстати, один из гостей – разведчик иноземный, я же их сразу вижу. Мне его можно убить, или как?

– Вечером обсудим, а пока начинаем готовиться к помолвке.