Лагерь черниговского воинства жил своей обычной жизнью, где-то звенели мечи в тренировочных поединках, стучали молотки кузнецов, правивших доспехи, ржали кони: куда черниговцам без лошадей… Огромная фигура Святогора была видна ратникам издали, и воины почтительно расступались перед исполином. Даже Илья Муромец выглядел рядом с былинным богатырем маленьким и незначительным.

– У меня такое тоже было, – продолжал Святогор давно начатый разговор, – еще на заре моей юности. Мы тогда Курск осадили. А Курск тогда нам врагом был, и врагом опасным, народ там жил лихой да отважный, ничего и никого не боялись. И вот мы тогда походом пошли на курские земли, и в первой же деревне нам сразу отпор оказали. Представляешь, Илья: стоит перед деревенькой все войско царское в несколько полков, богатыри, сам царь, а супротив нас – толпа мужиков с вилами. И ведь не боятся нас совсем: выходит к нам их староста и заявляет: убирайтесь с нашей земли подобру-поздорову.

– Ничего себе история, – Илья шел рядом с гигантом, следом семенил черный кот, старающийся не упустить ничего из слов Святогора, – и что дальше?

– Дальше… а дальше царь осерчал. И приказал нам преподать урок строптивцам, чтобы увидели все, каково это – царскому войску отпор давать. Вот мы эту деревню и предали огню и мечу. Вот тогда меня первый раз и накрыло. Встаю утром, пытаюсь меч-кладенец поднять, а не выходит. Все у меня из головы селяне эти не идут. Чувствую, нет во мне силы богатырской, ушла вся. Я тогда испугался, не знал, что и думать, но вот что-то подсказывало мне, что связан вчерашний день с этим происшествием.

– И что дальше было?

– Я к царю отправился, сели мы в его шатре, и я ему все, что думаю, высказал. Он возражать начал, мол, сами виноваты, нечего было себя так вести. Да и вообще – это же курские, им сам леший брат, лихие людишки, разбойные. А вот вспомнил я этих мужиков и думаю: не чужие они нам, такие же ведь, как мы, не басурмане какие-нибудь. Царь тогда задумался, он к моим словам прислушивался. Да неужели же, говорит, с такими злодеями, как куряне, можно миром жить? Ну а я ему и отвечаю, нельзя нам злодейства чинить, если хотим все земли собрать; если державу строим, тут одной силой не обойтись. И царь меня тогда послушал. Веришь или нет, а похоронили мы селян в кургане и ушли восвояси, отложив поход на Курск.

– И Курск после этого на нашу сторону перешел?

– Держи карман шире, – хмыкнул Святогор, – они нам еще лет сто кровь портили, пять войн с ними было. Но войн честных, без резни простых мужиков да баб, войско против войска. А потом степняки в большой набег пошли, и мы тогда против них вместе выступили, еле отбились. А теперь и сам видишь, курские ратники рядом с нами. Вот тут сейчас, почитай, целый полк из Курска. И не знают они, что мы с их предками когда-то враждовали люто. А я, когда увидел, что царь к словам моим прислушался, снова веру в дело наше правое обрел. Тогда-то и сила богатырская ко мне вернулась. Так что нам, русским богатырям, без веры в дело правое никак нельзя.

– Удивительно. Зависимость. Самосознание. Мышцы. Мозг. Прямая зависимость. Феноменально.

– Чего этот кошак говорит? – нахмурился Святогор. – Ничего не пойму.

– Да я сам ничего не понимаю, – усмехнулся Илья, – он греческие слова любит вворачивать, а я к языкам не очень способный. Но все равно здорово: кот – а разговаривает.

Илья бережно схватил кота и поднял на руки, поглаживая его по шерстке.

– Не сметь. Отставить ласки. Ученый. Исследую.

Кот возмущался и пытался вырваться, но выскользнуть из рук богатыря – задача и для матерого медведя невыполнимая, куда уж котейке.

– Зверек этот непростой, – Святогор задумчиво осматривал трепыхающегося на руках у Ильи кота, – про силу богатырскую вынюхивает да выспрашивает.

– Думаешь, лазутчик? – удивился Муромец. – Это же кот, а не человек.

– Да вроде нет, – медленно ответил ему Святогор, не переставая разглядывать диковинного зверька, – я лазутчиков обычно чую. Но ты все равно будь осторожней, нормальные коты не разговаривают. Дело котов – мышей да крыс вынюхивать, а не истории про силу богатырскую.

– Я его оставлю пока, – Илья плавно опустил кота на землю, – он забавный.

– Так вот я о чем речь веду, – продолжил Святогор, – сила у тебя не от мертвой воды пропала. Зараза это, конечно, опасная, так не один богатырь погиб, пока я тот источник не завалил, но уж если не умер ты, значит, не взяла тебя мертвая вода. Меня тоже не взяла в свое время, хотя пытались отравить. Вольгу тоже травили: полежал пару дней – и ничего. Не в воде этой дело. Видно, веру ты утратил в дело свое, перестал его правым считать. А богатырю так жить нельзя.

– Может, и прав ты, – нахмурился Илья, – я вот тоже что-то подобное чувствовал, когда увидел, что на том берегу против нас простое мужичье с вилами выстраивается. И так мне горько стало, что хоть медом заедай, а тут этот княжонок галицкий: выпей, давай, водицы…

– Вот в этом горьком чувстве и суть, а не в отраве, у меня так же было в точности.

– И как мне теперь силу-то вернуть? Думал, что обрадуюсь, если исчезнет она вовсе, а тяжко. И не то тяжко, что следить нужно за тем, что ешь, или тяжести не можешь поднять. Тяжко мне, что я уже всей сутью своей – богатырь русский, не могу я жить просто так, без того, чтобы служить земле-матушке да царю-батюшке.

– Верно, – Святогор согласно кивнул, – нельзя русскому богатырю так жить. Только не зря тебя боги ко мне направили.

– Кот направил. Не боги.

– Да и верно, котейка мне посоветовал, – спохватился Илья, услышав снизу писклявый голосок кота, – я же говорю – полезный зверек.

– Так или иначе, а оказался ты именно там, где нужно: там, где тебе и место. Нужен ты и земле нашей матушке и царю нашему батюшке.

– Так нет ведь царей больше, одни князья теперь. Царя Василия степняки убили, вместе с семьей.

– Вот то-то и оно, что не вместе: дочь его и наследника я укрывал все это время, пока он не повзрослеет. И теперь царю нашему государю помощь нужна, потому что те, кто власть в державе к рукам прибрал, ее так просто не отдадут.

– Да мыслимо ли такое, настоящий царь?

– Самый настоящий, разве я стал бы обманывать?

– Нет, не стал бы. Но все равно поверить трудно.

– Сам увидишь, Илья, ты же и царя Василия знал, и царя Ивана – сходство родственное сразу заметишь. Только живота дедовского в нем не ищи, я его сызмальства ратным наукам обучаю.

– Ничего себе новости… – Илья выглядел ошарашенным.

– А ты чего думаешь; я войско собираю, по весне пойдем на Киев, потолкуем с галичанами да с боярами. У нас тут и берендеево воинство, с царем Берендеем Седьмым, тоже богатырем.

– Они же в Шамаханское царство бежали…

– Не бежали, а отступили, – нахмурился Святогор, – чтобы потом вернуться. Вот и вернулись. Кощея мы уже победили, так что им теперь опасаться нечего.

– Так эти байки, что я в дороге слышал, будто Кощея больше нет, – правда?

– Я лично его спалил. И войско его разогнали. Вольга тоже с нами.

– Даже Вольга? Он же из Тривосьмого царства.

– Нет, брат, теперь не будет больше ни тривосьмых, ни прочих тривсяких государств. Раз царь есть законный, держава у нас одна будет – Русь. Вот дело, достойное богатыря.

– Дух захватывает, – признался Илья, – я чего, я сердцем богатырь. Царь приказал – я в бой, за Русь-матушку и жизни не жалко. Только я теперь как простой ратник, от меня пользы немного…

– Подержи меч, – сказал ему Святогор и отвлекся на проходящего мимо ратника: – Ты куда тащишь чучела для стрельбы? Стрельбище – в другой стороне!

– Я говорю, какая польза с меня теперь, коли я обычный ратник, – продолжил Илья Муромец, когда черниговский воин удалился.

– Да какой же ты обычный ратник, – Святогор удивленно посмотрел на своего собеседника, – ты богатырь земли Русской, Илья из города Мурома, я тебя сам обучал.

– Был, да весь сплыл, – вздохнул Илья, – теперь и наковальню не подыму.

– Поднять наковальню – сущий пустяк для того, кто удержит в руках Завет, меч Святогора.

Илья еще раз внимательно взглянул на оружие в своих руках. Святогор широко улыбался.

– Сила к тебе вернулась именно в тот момент, когда ты понял, что дело наше правое – Русь восстановить да царский трон вернуть законному наследнику.

– Я говорил. Говорил. – Кот радостно бегал вокруг Ильи. – Нельзя потерять. Был прав. Всегда прав.

Илья медленно вытащил из ножен клинок, который сверкнул на солнце всеми цветами радуги; даже шум лагеря вокруг затих, воины с восторгом смотрели на удивительный меч, светящийся волшебным сиянием.

– Изучить! – взвизгнул кот восхищенно. – Хочу исследовать. Дайте меч.

– Котам не положено. – Святогор взял у Ильи свое оружие и убрал клинок в ножны.

– Бесценный опыт. Изучить. Разреши.

Кот носился вокруг Святогора, но тот, хитро усмехнувшись, делал вид, что не замечает энтузиазма ученого товарища.

Через какое-то время Кот Ученый уже почти уговорил Святогора дать ему меч хотя бы внимательно осмотреть, но тут богатырей и примкнувшего к ним четвероногого исследователя отвлек посыльный. Запыхавшийся молодой воин, еще без усов и бороды, отдышавшись, произнес:

– Там Святогора спрашивают.

– Кто спрашивает?

Святогор развалился на мешках с провизией и не выказывал никакого желания куда-либо идти.

– Говорит, что Гасан. Просил напомнить про камешек.

– Это он зря просил напомнить, – Святогор удивился, – и что – так вот сам и пришел?

– Стоит у внешних постов, заявил, что не уйдет, пока Святогор его не примет, ни с кем другим говорить не хочет.

– Гасан – это, случаем, не дедушка Гасан ли? – Илья только привык к возвращению своей силы и выглядел совершенно счастливым. – Я его как-то пытался поймать, да только ловок он, леший этакий.

– Точно он, я тоже пытался поймать, но и от меня улизнул. Легендарный разбойник, второй человек после Кудеяра среди душегубов и грабителей. А знаешь, что, – Святогор встал с места, – мне интересно, что он хочет сказать. Не пришел бы такой матерый волчище, как дедушка Гасан, без причины. Пойдем послушаем преступника, прежде чем казнить, это всегда успеем.

Возле стражников черниговского войска стоял неприметный пожилой человек, самой что ни на есть неброской внешности. Он издалека завидел приближение Святогора и, как только тот подошел достаточно близко, крикнул:

– Здравствуй, Святогорушка, здравствуй, заступник!

– Никогда я вам заступником не был, – бросил ему богатырь сердито, – давил я вашего брата всю свою жизнь и давить буду, покуда силы у меня есть. А сил у меня немерено.

– Так-то оно все так, – закивал согласно старичок, – вы ловите, мы убегаем… Вот только попал я в такую историю, что и некуда мне идти получается, кроме тебя, заступник.

– Это правильно, – согласно кивнул Святогор, – ты же понимаешь, я сейчас все брошу и ради тебя в лепешку разобьюсь.

– Ради меня? Нет, Святогорушка, за-ради меня ты и пальцем своим богатырским не пошевелишь, это я понимаю. Вот только тут не во мне дело. Ты сам посуди, разве я бы пришел к тебе, если бы другой выбор был?

– Вот я потому и сам пришел, что интересно послушать, чего ты хочешь.

– Так чего я могу хотеть, – слащаво пропел старик, – жить я хочу.

– Тогда ты ошибся лагерем, – Святогор достал меч, – по старой памяти могу тебя убить быстро и безболезненно.

– Не надо меня убивать, родимый, я тебе пригожусь еще. Ты же не зря воинство собираешь тут. А у меня много дружков по государству нашему, я тебе могу и узнать что-нибудь полезное, и убить кого ненужного. Кудеяра теперь нету, убили атамана нашего.

– Кудеяра убили, – обрадовался Илья Муромец, – это добрая весть.

– Да такая ли уж добрая, – вздохнул Гасан, – при атамане-то нашем порядок был, а теперь каждая ватага разбойников сама по себе, каждый атаман и даже вожак – сам себе указ. Крови-то литься стало куда больше…

– Я сейчас заплачу от горя, – оборвал его Святогор, – давай уже к делу, а то я уставать начал.

– К делу так к делу, – согласился разбойник, – Кудеяра-то не просто убили, натурально соплей перешибли.

– Кудеяр же опытный был боец, да и мужик здоровый, крепкий; как его можно соплей убить?

– Никак, – грустно улыбнулся дед, – сказал бы я еще не так давно. А вот перешибли, и именно соплей. Мы убивца этого под землю закопали, а он вылез. И начал он на нас охоту. Могила первым был, он собрал крепких да смелых мужиков ватагу да истыкал его ножами всего. А ему хоть бы что, только посмеялся. И порешил всех их прямо на месте.

– Кому это «ему»?

– Да кабы я знал, Святогорушка… а только не человек это. Расписной его копьем насквозь проткнул пять раз. А мужик этот только смеется в ответ. И главное – нет от него спасения никакого: уж ты знаешь, как я прятаться умею, – все равно находит, еле ноги уношу. Не сегодня, так завтра и меня изловит. Султану хорошо – он на ладью свою сел и в южные моря сбежал. А меня догонит этот нелюдь, я как чувствую – догонит.

– Так, может, это богатырь новоявленный, – высказал разумное предположение Илья, – разбойников изводит. Надо молодца под крыло наше взять, научить всему.

– Возможно, – согласился Святогор, – вот только человека убить соплей – это даже мне не под силу. Ежели в наших краях такой молодец объявился, познакомиться с ним будет интересно. Вот бы он на нашу сторону встал…

– Да, такое только Дабогу и было под силу.

– Точно, – оживился Гасан, – с ним был еще молодчик один, так он его Дабогом и звал.

Святогор встал как вкопанный, он медленно посмотрел на Илью Муромца, тот нервно поежился.

– А вот на правой щеке под ухом родинки у него нет небольшой?

– Да не помню я, родинки его не запоминал. Пальцами он играть любит, вот так вот. – Гасан быстро перебирал пальцами правой руки, так что они мелькали в воздухе, Святогор с Ильей нахмурились и переглянулись, оба угрюмо молчали.

– Он же умер, – первым нарушил тишину Илья.

– Я еще тогда подумал, что все это как-то странно, – вздохнул Святогор, – у Черномора спрашивал, он подтвердил, что действительно Дабог пришел сражаться с морским царем и получил изрядно, только отполз еще живым. А он годами не проявлялся, прятался, видать. Все думали, что он от ран помер, а я вот не верил, что такой, как Дабог, может от ран помереть.

– А как Черномор его одолел? Он же непобедимый.

– Под водой Черномор очень силен, да и не один он был, у морского царя тоже войско какое-то есть, стража. Под водой могли одолеть.

– Да ну вздор какой-то, – Илья недоверчиво посмотрел на разбойного атамана, – легендарный царь, столько лет считавшийся мертвым, вдруг гоняет каких-то разбойников по лесам? С его-то силой…

– С его дурной головой, – Святогор тяжко вздохнул, – такой дар – впустую. Даже хуже, чем впустую: он державу чуть не загубил.

– Я вот считаю, что и пускай гоняет разбойников, нам-то что?

– А вот тут ты, Илья, не прав: если это и в самом деле Дабог, нам опасно его за спинами своими оставлять. Если он появился, значит, потерял осторожность, а стало быть, его и тайный двор скоро обнаружит. Нет, нам этот вопрос нерешенным оставлять никак нельзя, Дабог все может порушить. А у него дури хватит, ты уж мне поверь.

– Вспомнил, – радостно крикнул дедушка Гасан, – была у него такая родинка, точно была!