Пот лил в три ручья, жара в клетке стояла неимоверная, вокруг особого узника ягги развели три больших костра, в которые постоянно подкидывали новые дрова. Следила за огнем сама Великая Ягга, колдунья суетилась вокруг, не выпуская пленника из виду ни на мгновение.

– Ничего, сынок, все скоро будет хорошо. Мамочка тебя не бросит, ты мне нужен.

Морозко снова попытался сотворить какую-нибудь волшбу, но у него ничего не получилось.

– Не старайся, – замахала руками обманная мать, – уж я-то знаю слабость белого колдуна и холодного волшебства. Когда жарко – колдовать не выходит. Что ты думаешь: для чего твой предшественник столько времени потратил, чтобы саму землю насквозь здесь проморозить? Вот именно для этого, чтобы тут всегда была зима, постоянно был холод. Вечная мерзлота. А когда жара, ты колдовать не сможешь, так что уж потерпи. Скоро все забудешь.

Внизу ягги по одному привязывали пленников к столбам, готовя свой кровавый ритуал. Морозко с тоской посмотрел вокруг. Как сейчас хотелось поверить в какое-нибудь чудо… Чтобы пришел кто-то хороший, сильный, добрый и спас бы всех. Если бы такое произошло, он и сам стал бы хорошим. Всю жизнь дарил бы всем подарки, радость и… ладно. Глупо же мечтать о несбыточном…

«Не глупо, – пришла откуда-то мысль. – Это у обычных людей желания если и сбываются, то только случайно. А ты – новое воплощение белого колдуна, твое желание один раз может сбыться. Один раз в жизни. Но может».

«Я не могу колдовать, – тоже мысленно ответил Морозко этому непонятному знанию, – меня так развезло от жары, что я и шевелюсь еле-еле…»

«Ты отказываешься от своего желания?» – спросил кто-то неведомый; все было как в мареве, возможно, это просто бред.

«Нет, – ответил пленник, – нет. Я желаю, чтобы нас спасли!»

«Как скажешь», – усмехнулся кто-то внутри и исчез. Ничего не происходило. Судя по всему, это и вправду был горячечный бред. Жар от костров вокруг сводил с ума.

Неожиданно все переменилось. Где-то вдали взревели рога, ягги вокруг забегали, засуетились. Морозко был совсем слаб, жара действовала на него плохо, но все же он нашел в себе силы приподняться. Из леса на дальнем холме буквально вытекало целое войско. Люди мчались вперед на каких-то незнакомых зверях. Лошади – само собой пришло знание. На площадку, где томился пленник, взбежал Рагх, на ходу надевая свой необычный шлем с лосиными рогами.

– Люди! – крикнул он.

– Да вижу, что не волки, – огрызнулась ягга, – откуда они тут взялись, да еще так много?

– Откуда-то взялись, – тоже огрызнулся воин, – это берендеи, вон флаг зеленый с лесным волком. Ты же мне говорила, что им не до нас!

Великая Ягга всмотрелась в даль, где среди накатывающей массы конников реяли зеленые стяги.

– Да кто мог предположить, – опешила ягга, – зачем им на нас нападать, почему именно сейчас?..

– Ты должна была предполагать, – напирал предводитель воинства, – ты племя вела. Твоя задача была все продумывать.

Ягга вся скривилась. От ее внимания не уклонилось слово «вела», которое использовал воин. Остатки власти ускользали буквально сквозь пальцы, колдунью охватила растерянность. Конная рать стремительно приближалась.

– Что делать-то теперь?

– Драться, – решительно ответил Рагх, – уж я-то, в отличие от тебя, без дела не сидел.

Воин соскочил с помоста и быстрой походкой направился к своему воинству. Заклинательницы спешно выстраивали медведей, завершая нужные ритуалы.

– Да что же они творят, дурни, – простонал привязанный к столбу Малюта, руководивший обороной деревни, – кто так далеко разбег берет, кони же устанут!..

Волна берендеев стремительно приближалась, и вдруг, возле самого лагеря, первые нападавшие начали падать, кони спотыкались, роняя седоков, те катились по земле, получая ушибы.

– А ты спрашивал, зачем надо рыть ров, – самодовольно бросил Рагх кому-то из своих приспешников. Ягги одобрительно зашумели, на бывшую предводительницу никто не смотрел, теперь все взоры были обращены на фигуру в шлеме с лосиными рогами на голове.

– Медведей вперед! – рявкнул Рагх, и все мохнатое воинство скачками устремилось вперед. Медведи сшиблись с конными воинами. Воздух наполнился медвежьим ревом, криками боли, ржанием коней и звоном стали.

Медведь – животное грозное, особенно северные исполины. Когда лесной хозяин встает на задние лапы, даже конный воин оказывается ниже. На завязшее во рву берендейское войско обрушился страшный удар. Не привыкшие к такому противнику воины сопротивлялись яростно, но несколько неумело. Это привело к тому, что первоначальный удар, который и должен был решить исход боя разом, вышел не таким, как ожидалось. Впрочем, берендейская рать была слишком опытной, чтобы растеряться от первой неудачи. Конники задних рядов вовсе на стали глупо давить на спины завязших в медвежьих схватках товарищей, а принялись плавно обтекать позиции грозных зверей, прорываясь в лагерь. В лагере схватка пошла с перевесом людей. Человек физически не сильно превосходит ягга, но доспехи и мечи с копьями имеют огромное преимущество над когтями и клювами.

Морозко из своей клетки с воодушевлением наблюдал за боем. Рядом пронесся старик на пегом коне, размахивая булавой. Еще несколько берендеев проскакали рядом, молодой воин соскочил с коня и начал по одному освобождать пленников.

– Здесь я, – крикнул хрипло Морозко, – меня спаси, я помогу!

Ему есть чем помочь, главное – выбраться только из этого жара…

– Погоди, отец, – отмахнулся ратник, – всех спасем, кого можем.

«Какой я тебе отец!» – захотелось крикнуть пленнику, но рука сама собой ухватила пальцами подбородок, ощутив густую окладистую бороду.

Схватка меж тем только разгоралась. Зачарованные медведи продолжали продавливать заслон. Исполины прижимали к себе ратников вместе с лошадьми, кости трещали в этих объятиях. Нескольких медведей смогли одолеть, но бой здесь складывался пока совсем не в пользу людей. Самые большие разрушения вносил взбесившийся от боли имрик-зверь. Огромные бивни буквально сбивали с ног конных воинов, сопротивляться подобной силе и напору было непросто. Лишь молодой витязь с копьем, сверкающим на солнце, как радуга, носился вокруг обезумевшего исполина, нанося мощные удары своим необычным оружием. Вот только огромного зверя это скорее злило, чем серьезно ранило. Схватка за палатки и пленников шла лучше, здесь оружие и доспехи нападавших вносили свой вклад. Исход боя буквально висел на волоске. К сожалению, это хорошо понял и предводитель ягг. Рагх снова оказался возле клетки с пленным колдуном.

– Зови гримтурса! – рявкнул он в ухо растерянной колдунье.

– Ты чего, – опешила она, – я его не удержу! Он же не будет разбирать, где чужие, где свои…

– Он в том лесу? В том. Значит, пока до нас доберется, ему придется немало людишек перекрошить. А они будто бы знают, что мы им управлять не можем! Решат, что он наша подмога.

Великая Ягга только сморщилась от досады, опять не ей пришла в голову блестящая идея. Власть буквально утекала у нее из рук последнее время, но вместо того, чтобы бороться, она все больше терялась и слабела. Это было на нее совсем не похоже, ведь один гримтурс и правда находился неподалеку, пребывая в спячке. Будить исполина ягга не решилась, но сейчас нападавшие берендеи оказались как раз между яггами и его лежбищем. Колдунья начала ритуал, и Морозко увидел, как незримые линии зова потянулись к берлоге чудовищного исполина. Он знал, как помешать, но в такой жаре ничего не мог сделать. На помост вскочили трое берендеев, самый старый стал тут же отвязывать пленников, двое других, обнажив оружие, устремились к читающей заклинание зова Великой Ягге. Дорогу им заступил Рагх, размахнувшись костяной булавой. Предводитель воинов был крупным существом, на голову возвышаясь над остальными сородичами. В своем рогатом шлеме он выглядел особенно грозно. Огромная костяная булава просвистела прямо над головами и устремилась вниз. Один из нападавших выставил меч для защиты, но удар оказался такой силы, что пожилой ратник кубарем покатился с помоста. Его напарник не стал стоять с открытым ртом и глазеть, а тут же атаковал сбоку, целя копьем в бок чудищу. Удар берендея тоже достиг цели, и Рагх закричал от боли. Великая Ягга обернулась на этот крик, но воин резко огрызнулся на колдунью, чтобы не прекращала. Зажимая лапой кровоточащую рану, преводитель воинства ягг напирал, размахивая своим костяным оружием. Теперь берендей мог только пятиться. Рагх с криком нанес еще один удар, но берендей ловко отскочил в сторону, а костяная булава со всей мощи врезалась в клетку, в которой сидел Морозко. Клетка закачалась и, накренившись, полетела вниз с помоста, прямо вместе со своим пленником.

В голове все шумело, взгляд никак не мог сосредоточиться на чем-то одном. Мимо бегали какие-то тени, что-то звенело, все вокруг кричали. Морозко попытался сосредоточить взгляд на своей руке, получилось не сразу. Голова гудела, но жар, сковывающий волю, исчез. Морозко огляделся. Медведи в центре раздавили оставленный против них заслон, и лесные исполины догоняли человеческих ратников по одному и разрывали. Имрик-зверь лежал мертвой грудой в стороне, этот свой бой проиграл. Берендеи освобождали пленников в лагере, оставшиеся ягги оказывали яростное сопротивление. Как же помочь? Ну, например, вот так.

Огромные лесные исполины, словно по команде, попа́дали на лед. Звери крутились, скользили лапами и снова падали, ударяясь все больнее и больнее. Еще недавно грозный отряд зверей стал представлять собой весьма жалкое зрелище.

Видя, как главная сила чудищ утратила весь свой боевой потенциал, остальные ягги дрогнули и по одному принялись удирать. Людское воинство ответило дружным торжественным криком. Воины потрясали оружием, недавние пленники плакали и выкрикивали проклятия вслед убегающим чудищам. Оставшиеся на конях ратники принялись преследовать врага. Крик радости стих так же быстро, как и начался. Земля буквально задрожала под ногами. Все оглядывались, пытаясь понять, откуда идет этот гул, но Морозко сразу почувствовал приближение гримтурса. Он уже знал, как его предшественник создавал этих чудовищ из ярости, холода и злого волшебства, густо замешенного на крови, боли и отчаянии жертвы. Выворачивая на своем пути деревья, громко топая на каждом шагу, из дальнего леса вышел великан. Ростом гримтурс был примерно впятеро выше взрослого человека. Огромная голова с длинной белой бородой и красные, близко посаженные глаза. Одежды как таковой на великане не было, но вот понять, одет ли он в шкуры или сам такой волосатый, было трудно: великан был весь, как шубой, покрыт изморозью. Даже цвет кожи у него был синим. В руке чудище сжимало вместо дубины вырванную с корнем сосну. Гримтурс взмахнул своим грозным оружием и с криком устремился вперед. Наперерез ему кинулся давешний молодец, что сражался с имриком и, судя по всему, победил того зверя. Необычное копье все так же ярко сверкало на солнце. Витязь ловко проскакал между ног исполина, и воткнул свое копье прямо в коленку гиганта. Гримтурс взвыл от боли и шарахнул своей импровизированной дубиной по нахальному задире. Удар был так быстр и силен, что витязь не успел отскочить. Вместе с конем он полетел куда-то вдаль, быстро скрывшись за дальними деревьями. По берендейскому воинству пронесся вздох ужаса и боли. Судя по всему, этот воин был кем-то важным в войске. Шансов выжить после такого полета у человека было немного. Чего там говорить – совсем не было. Чудище, прихрамывая на раненую ногу, направилось прямо к скоплению людей, которые, растерявшись, переминались с ноги на ногу, не решив еще, что лучше: сражаться или бежать.

Морозко огляделся вокруг. На нем, кроме набедренной повязки, ничего не было; хоть он и не ощущал холода, но люди смотрели на голого человека посреди снегов с подозрением. Взгляд его упал на шубу, которая лежала рядом с кем-то уже убитым. Он схватил ее и быстро надел; пропитанная кровью прежнего хозяина шуба липла к голому телу, но он не обращал на это внимания. Сотворив себе изо льда посох, Мороз решительно зашагал навстречу исполину. Если он правильно понял суть волшебства своего предшественника, то он сможет остановить это чудовище, ну а если нет… полет над лесом и переломанные кости ему обеспечены.

Маленькая фигура в красной шубе и огромный великан стремительно сближались.