Соловей Будимирович прошелся вдоль борта своего корабля. «Апостол» уверенно рассекал волны, ведя за собой весь могучий флот острова Буяна. Огромный корабль сейчас поймал попутный ветер, и гребцы расслабленно сидели на скамьях, наслаждаясь хорошей погодой. Осень в этих местах традиционно была мягкой.

– Да как они к нам полезут, коль у них кораблей нет, – услышал флотоводец громкий голос одного из гребцов, – степняки в воду не сунутся.

– Говорят же тебе, для порядку. – Толстый боцман с густыми бакенбардами попытался осадить спорщиков, но перепалка не затихала.

– Их там много, а пролив узкий, – другой гребец не согласился с превалирующим мнением, – а вдруг рискнут?

– Никуда они не полезут, кочевники воды боятся. Да и мы здесь не зря, если что – вмиг им все хотелки отобьем.

Флотоводец подошел к спорщикам сзади и стал слушать.

– Степняк дурной, может и полезть.

– На наш флот? Чем? У них в степях деревьев мало, им корабелами не стать никогда.

– А вот у тебя за спиной наш отец родной стоит, капитан всего флота, пусть он тебе подтвердит.

Взгляды гребцов обратились на Соловья, и тот даже кашлянул от неожиданности, но тут же взял себя в руки.

– Не будет никакой войны, недавно посол от кочевников приезжал в столицу, договор подписали о мире и вечной дружбе. Они мимо идут, ну а мы их как бы провожаем. А заодно показываем всю мощь нашего флота, чтобы мыслей о переправе не возникало в шальных головах. Вот такие дела, мужики.

– Говорю же, у степной орды кораблей нет, а стены перешейка им не пробить, уже пытались, и не раз.

– Стены из камня пробить можно, – заметил флотоводец, – а вот стену из нашей решимости и силы им никогда не одолеть.

– Вот это верно! – согласно зашумели гребцы, – наш флот – наша твердыня.

Выказанной уверенности Соловей не чувствовал; каждый раз, когда степное воинство появлялось на берегу пролива, у флотских выдавались неспокойные деньки. На берегу шумели и выкрикивали угрозы сотни и тысячи всадников, часто в корабли летели стрелы и даже что покрупнее. Но в воду конница, и верно, никогда не лезла, хотя пролив в одном месте был достаточно узок, другой берег был отчетливо виден, хороший пловец даже мог легко доплыть. Для этих целей при каждом приближении степного воинства флот выходил на маневры и не возвращался назад, пока орда не удалялась. Обычно это занимало около недели, на другом берегу не было больших запасов травы для многочисленных лошадей, и это вынуждало степняков уходить. Берег острова Буяна патрулировали сильные конные разъезды, три сотни всадников, в основном их задачей было вылавливать разведчиков, что переплывали пролив под покровом ночи. На счету самого Соловья это была уже третья встреча степного воинства. Первая состоялась еще в раннем детстве, когда он был на корабле со своим папой. Отец тогда показывал ему премудрости кораблевождения, а заодно показал и степную орду. Тогда кочевники бушевали на берегу всего три дня, но маленького Соловушку напугали весьма сильно. Второй раз он встретил их, уже будучи капитаном «Стрижа», быстрого патрульного корабля, предназначенного для борьбы с пиратами и контрабандистами. Тогда степное воинство уже придерживалось куда более строгого порядка – Тугарин не любил расхлябанности и неподчинения, но даже в той орде многие пытались спровоцировать корабелов на бой, выкрикивали с берега оскорбления и пускали стрелы. От Тугарина тогда откупились, выставив щедрые дары. Переправы никто не боялся, а вот полномасштабной осады и штурма стен на перешейке опасались. У Тугарина было немало осадных машин, многочисленное войско и репутация непобедимого полководца. И вот скоро будет третья встреча, и теперь он командует всем флотом острова, отец бы им гордился.

Флот, как и положено, прибыл заранее. Якоря бросили так, чтобы всю мощь кораблей было хорошо видно с другого берега, но на безопасном от стрел расстоянии. Степное воинство должно было появиться со дня на день. Задача предстояла несложная, нужно только угрожающе выглядеть. Все корабли на всякий случай были снабжены по нормам военного времени: запасы снарядов для метательных машин и большое количество амфор с греческим огнем, а также обычных стрел для луков. Случалось, степняки пытались переплыть здесь узкий участок вплавь, в этом случае разрешалось топить наглецов, расстреливая из луков. Каждый моряк и воин во флоте был готов, и все же никто не хотел встречи с кочевой ордой.

Степняки появились на следующее утро, передовые разъезды проскакивали по берегу, кто-то пускал стрелы, которые не долетали до кораблей. Отдельные всадники спешивались и демонстрировали гордо стоящему флоту свои голые зады; все шло как обычно. Корабли стояли неподвижно, Соловей Будимирович отдал приказ не поддаваться на подначки варваров, который соблюдался неукоснительно.

Странности начались только на следующий день. Степняки притащили на самый берег какие-то странные трубы и начали устанавливать их, направив на строй кораблей.

– Это они что, водопровод решили проложить, что ли? – удивился пожилой боцман; сейчас он рядом с капитаном наблюдал за приготовлениями кочевого народа.

Трубы чем-то напоминали водопроводные, такие использовались еще в Орлиной империи, и на острове Буяне в крупных городах был проложен полноценный водопровод. Вот только сомневался Соловей в том, что степняки будут прокладывать на берегу водопровод. Что это за трубы, он пока понять не мог, но от суетящихся на противоположном берегу людей ничего хорошего не ждал. К трубам подкатывали круглые снаряды, так похожие на заряды к метательным машинам. Нехорошее предчувствие усиливалось с каждым мгновением, что флотоводец наблюдал за приготовлениями степняков.

– Дикари что-то задумали, – высказал очевидную мысль боцман. И без него было понятно, что все эти приготовления, эти странные железные трубы и круглые камни – все неспроста, но чего ждать от кочевников, все так же оставалось неясно.

– Огонь зажигают, – заметил боцман, – вот дурные, тут вода кругом, какая польза им может быть от…

Фраза моряка потонула в грохоте, странные трубы полыхнули огнем и воздух наполнился свистом, столь знакомым морякам: это был свист летящих снарядов от метательных машин. Вокруг кораблей вздымались фонтаны брызг, обдавая моряков соленой водой.

– Вот же песьи дети, – выругался боцман, – это уже не подначка какая или дразнилка, это нападение!

Флотоводец уже и сам понял, что это атака, зычным голосом он отдал команду поднять на мачте флажок с сигналом «вступаем в бой». Однако многие капитаны и без его команды все поняли правильно. Буян по праву гордился своим флотом, который держал все Понтийское море, распугивая и пиратов, и рыцарей, и южных воителей. Корабли меняли позиции, разворачиваясь к врагу носами и готовя метательные машины. Несмотря на огромные фонтаны воды, поднимаемые падающими каменьями степняков, точность странных метательных машин оставляла желать лучшего. Пока ни один из снарядов не попал куда следует, все всплески воды появлялись не ближе двадцати шагов от кораблей. А вот метательные машины флота острова Буяна били куда точнее. Соловей Будимирович не раз проводил учения своего флота, и метание снарядов всегда входило в обязательную программу. Уже первые выстрелы принесли успех морякам, один камень настолько точно попал в цель, что буквально влетел в странную трубу, откинув ее назад. Несколько камней так же точно поразили прислугу, разметав суетившихся возле своих орудий степняков. Радостные крики поднялись над флотом: похоже, что в этот раз дикарям будет преподан хороший урок. Тем не менее везение не может длиться вечно, и один из зарядов достал огромный «Херсонес», что занимал позицию слева от флагмана. Каменное ядро влетело в борт корабля, проделав в нем приличных размеров дыру. Моряки и гребцы тут же бросили стрельбу и принялись бороться за спасение своего судна. Капитан «Херсонеса» мгновенно вывесил флажок «выхожу из боя» и начал медленно отплывать под защиту других кораблей. Решение было принято абсолютно правильное, с такой дырой продолжать бой было опасно: небольшая качка – и судно, набрав воды, пойдет на дно вместе со всем экипажем, а так на базе пробоину можно заделать и сохранить боевую единицу. Устройства врага били неточно, но и корабль представлял собой совсем не маленькую цель, даже промахнувшись на десять лошадиных корпусов, можно было все равно попасть, а степняки легко подгоняли новую прислугу взамен выбитой баллистами и метательными машинами флота. Теперь над огнедышащими трубами больше никто не смеялся, моряки отчаянно сражались, перезаряжая свои баллисты как можно быстрее, а гребцы четко слушали команды, маневрируя перед лицом врага и мешая противнику пристреляться. Попаданий у флота было гораздо больше, но все были в ожидании: кто же следующий получит попадание? Вопреки всем ожиданиям, следующий снаряд поразил не большой корабль, а маленькую галеру «Стриж», которая была не столько боевым кораблем, сколько ловцом контрабандистов. Круглое ядро ударило в нос корабля, и тот закачался от мощного удара. С каждым новым качанием корабль набирал все больше и больше воды и через несколько мгновений начал тонуть. Матросы и капитан бросились за борт, пытаясь добраться до соседних судов. Степняки между тем тоже несли потери, и весьма существенные; единственное, чего не мог понять Соловей, – почему кочевники расположили свои трубы так далеко друг от друга. Впрочем, ответ не заставил себя ждать: на враждебном берегу вдруг раздался мощный взрыв, как раз на том месте, где только что дикари суетились вокруг своей трубы. Похоже, эти устройства были достаточно опасными в обращении с ними, но флотоводца это радовало мало. Пока бой проходил с перевесом флота Буяна, куда более опытные моряки стреляли гораздо точнее, но степняков было много. Если так пойдет дальше, то флот выиграет этот бой: если врагу удастся повредить или даже утопить еще несколько кораблей, флот останется боеспособен. Судя по всему, враг просто испытывал свои новые устройства, и это было весьма странным. Чтобы дикие степные племена получили оружие более серьезное и опасное, чем обитатели Буяна? Это было весьма необычно.

Над мачтой флагмана взметнулся флажок с командой «держимся», но большинство капитанов, бывалые морские волки, и сами все прекрасно понимали. Хорошо, что запасы камней взяли на серьезный бой, но, если что, всегда можно отрядить пару галер на свой берег и привезти новые. Следующий снаряд попал в «Чайку», гребное судно, бывшее знаменитым за свою быстроту. Экипаж «Чайки» трижды выигрывал ежегодные летние гонки, а вот сейчас эти умелые моряки боролись за жизнь своего славного корабля. Первое время Соловей Будимирович был уверен, что корабль погибнет, уж слишком большая зияла в его носу пробоина, но моряки настолько отчаянно боролись, вычерпывая воду и заделывая пролом, что скоро стало ясно: «Чайка» выкарабкается. Метательная машина на носу поврежденного корабля продолжала осыпать врагов камнями.

– Смотрите, – подскочил к флотоводцу рулевой Архип, – их заряды летят не дальше, чем стоят наши галеры сопровождения – а что, если нам сдать назад на три сотни шагов?

– Тогда мы их будем выбивать только случайно.

– Но они нас вообще не достанут!

Это утверждение было спорно, нет никаких гарантий, что вражеские огнедышащие трубы не могут стрелять дальше, но попробовать стоило. Взметнулся сигнальный флажок – «всем назад», и тут же следом – три синих узла, что означало всему флоту отступить на триста шагов. Весла вновь вспороли водную гладь, и корабли начали отплывать дальше от вражеского берега, не прекращая вести обстрел противников. Следующее попадание получил флагманский «Апостол», так что даже Соловей не удержался на ногах и рухнул прямо на палубу от мощного удара, однако снаряд прошел по касательной, лишь слегка оцарапав борт. Урон кораблю был минимальный, только двое моряков не удержались и упали за борт, но им уже кидали канаты, чтобы поднять обратно на палубу. Моряки Буяна своих не бросали. Точность обстрела значительно снизилась, но у врагов теперь были сплошные недолеты. Флотоводец скомандовал галерам поддержки плыть за дополнительными снарядами для метательных машин. Конечно, запасы были взяты солидные, но под вечер они иссякнут, а враг и не думал сдаваться. Теперь степняки сделали то, чего флотоводец боялся больше всего остального. Подтащив к воде плоты и легкие лодки, степное воинство принялось форсировать узкий пролив. Многие перебирались просто вплавь, морская гладь была покрыта высовывающимися из воды головами людей и лошадей. Корабли тут же перенесли огонь на нападавших, но из-за дальности попаданий было немного. Враг вынуждал корабли снова приблизиться на дистанцию обстрела. Остановить волну нападавших с помощью баллист было невозможно, нужно было приблизиться хотя бы на дистанцию стрельбы из лука. Тогда моряки смогут легко расстреливать плывущих кочевников, но при этом и странные трубы будут доставать корабли снарядами. Точность этих орудий была крайне низкой, но мощь удара искупала этот недостаток. И пускай одно попадание не отправляло на дно большой боевой корабль, но огромные пробоины вполне могли вывести его из боя, а более мелкие суда тонули сразу. Прежде чем командующий отдал приказ флоту приближаться к берегу, вперед метнулся «Евстафий», достаточно крупный, но тем не менее очень быстрый и маневренный корабль. Соловей хорошо знал капитана этого судна, опытного морехода, поэтому замешкался с приказом.

– Да что же он творит! – возмутился боцман, но Соловей ждал. Он не думал, что у капитана «Евстафия» помутился разум, скорее, тот что-то придумал, но объяснить другим с помощью общепринятых команд флажками не мог. «Евстафий» стремительно приближался к плывущим степнякам, вокруг него взметнулись фонтаны брызг, но попасть в столь быстро двигающуюся цель враг пока не мог.

– Он один их всех не перебьет! – нервничал боцман, остальные моряки тоже прижались к бортам, наблюдая за смелым маневром быстроходного корабля.

– Смотрите, – крикнул кто-то: вокруг отважно ринувшегося в бой судна расплывалось огромное масляное пятно. «Евстафий» сливал за борт масло и прочие горючие жидкости. Метательные орудия врага все так же лупили мимо, пытаясь выцелить юркий корабль, а что при этом от случайных попаданий гибли свои же, кочевников не заботило. Корабль Буяна оставлял за собой широкий масляный след, кто-то из плывущих пытался залезть на борт, но стрелки и моряки сбивали лезущих врагов обратно в маслянистую воду.

Мощный удар потряс «Евстафий», один заряд все же попал в борт поворачивающего судна, разметав гребцов и сбив скорость. Люди спешно пытались заделать пробоину в борту, но героический корабль потерял свое главное преимущество – скорость. Часть команды заделывала пробоину, другие спешно выливали за борт все оставшееся масло и топливо для греческого огня, а на палубу все время пытались взобраться степняки, и теперь для полноценного отражения штурма людей на корабле не хватало. Над мачтой взвился ярко-алый вымпел, означающий «умираю, но не сдаюсь»: команда «Евстафия» прощалась с товарищами. Капитан лично запалил греческий огонь, и всюду вокруг корабля вспыхнуло яркое пламя. Горела словно сама вода, полыхали и кричали люди, которые плыли к острову, ржали кони. Через какое-то время раздался сильный взрыв, и корабль разметало вокруг. Взорвались в трюме запасы греческого огня, вылить все запасы команда не успела.

Боцман снял головной платок и перекрестился, вознося молитву за упокой павших соратников. Подвиг быстроходного корабля несколько расстроил планы степного воинства – люди, пытавшиеся форсировать пролив, горели словно вместе с самой водой, однако это не останавливало вождей кочевой орды, все новые и новые воины которой прыгали в воду и бесстрашно плыли вперед. Если их и смущал вид и крики погибающих соратников, то они этого никак не показывали.

– Заряжай греческим огнем – распорядился флотоводец, – будем жечь плывущих.

– Всех не сожжем, – грустно заметил боцман, – надо ближе подходить, луками работать.

Соловей Будимирович и сам понимал, что остановить вторжение метательными машинами не получится, но снова выводить флот под огонь страшных орудий врага ему тоже не хотелось. Как бы отвлечь врага на том берегу?

Среди дыма и копоти от греческого огня перед ним появился капитан корабля «Лебедушка», необычного судна с плоским дном, созданного для плавания по мелководью. Такой корабль во флоте был всего один, и сам Соловей в свое время противился его появлению. Он считал корабль, не предназначенный для морского плавания, чуть менее чем бесполезным.

– Дозвольте попробовать, – кашляя от дыма, бросил запыхавшийся капитан – флотоводец вспомнил, что того, кажется, зовут Родионом.

– Что попробовать? – сквозь грохот боя бросил подчиненному Соловей, – я не слышу ничего.

Капитан что-то прокричал в ответ, но свист ядра кочевников заглушил его голос.

– …должно получиться! – закончил Родион и выжидающе улыбнулся.

– Действуй, – распорядился флотоводец, и капитан спешно убежал прочь. Да, его план Соловей Будимирович не услышал, но на флоте острова Буяна издревле повелось так, что капитан на судне – царь и бог, и инициативу его начальство никогда не подавляло. Если капитан и сотворит со своей командой какую-то глупость, что хоть нечасто, но случалось, то принято было считать, что ошибся вышестоящий начальник: когда назначил такого капитана на его должность, но не когда одобрил какой-то смелый его план. По этой причине флот острова Буяна уже не раз одерживал решительные победы над врагом, а раз уж Родион нашел время, чтобы приплыть на шлюпке к флагману посреди боя, значит, задумал что-то особо дерзкое, что-то такое, что сигнальными флажками не объяснить.

Через какое-то время плоскодонное судно устремилось вперед, экипаж отчаянно налегал на весла, разгоняя корабль все быстрее.

– Куда он… прямо на берег! – опешил боцман, но флотоводец мгновенно оценил смелость замысла решительного капитана.

– Всему флоту – вперед, – скомандовал он, – быстрее!

Над мачтой взвился флажок «делай как я», и весь флот острова Буяна снова устремился вперед.

– Лей за борт греческий огонь, бросай пустые ящики; все что может гореть – за борт! Лучники – на позиции, стрельба по готовности!

«Лебедушка» не выиграет много времени, так что надо успеть разделаться с плывущими врагами, пока корабли снова не окажутся под огнем противника.

Лебединая голова на носу корабля меж тем все быстрее приближалась к вражескому берегу. В корабль попало уже два ядра, но они его не остановили, даже с дырами он не терял скорость. Вместо того чтобы сесть на мель, плоскодонное судно легко скользило дальше, и скоро практически целиком оказалось на вражеском берегу. Раздались грозные крики, и с борта корабля стали прыгать вниз моряки, вооруженные тяжелыми морскими тесаками. Тут и оказалось, что прислуга у странных орудий весьма немногочисленна, не больше десятка человек возле каждой, а моряков и воинов на «Лебедушке» было не меньше двух сотен. Фактически это судно использовалось не как боевой корабль, а как баржа для перевозки войск. И теперь ратники устремились к растерявшейся обслуге врага, стрельба по кораблям временно прекратилась.

Соловей не сомневался, что у врага есть многочисленные резервы, и недалеко, так что смелой атакой много времени вряд ли получится выгадать, но им много и не нужно, на флоте Буяна новичков было мало, все опытные и смелые морские волки.

Без прикрытия своих необычных орудий плывущим степнякам пришлось несладко: несколько труб – тех, что находились далеко от высадившихся моряков, продолжали стрельбу, но создать плотный заградительный огонь они были не в силах. Степняков безжалостно расстреливали из луков, заливали греческим огнем, лили на воду масло и поджигали его. Вражеская переправа обернулась полным разгромом противника, Соловей Будимирович отвлекся от избиения пловцов и снова обратил свой взгляд на берег. Как он и думал, из глубины позиций врага спешно выдвинулись конные отряды, и теперь моряки с боем отступали к своему плоскодонному судну. Флотоводец поразился, но смельчаки не только отбивались от наседавших врагов, но и тащили вперед одно из вражеских орудий. Огнедышащую трубу дотащили уже практически до борта, с помощью лебедки несколько человек пытались поднять трофей на борт, а остальные в это время яростно бились с врагом.

Конники тоже видели, что враг пытается захватить добычу, и наседали с особенной яростью. Битва на берегу кипела ожесточенная: как сильно моряки ни хотели забрать свой трофей, так же сильно степняки не желали его отдавать. Звон мечей и сабель было слышно даже в проливе, степняки все прибывали, а ряды моряков и ратников Буяна медленно таяли. Еще немного – и отважных морских ратников смели бы, но железная труба уже была поднята на борт, и моряки усиленно налегли на шесты, отталкиваясь от берега. Около десятка их товарищей остались на берегу, прикрывать отступление своего корабля; участь этих смельчаков была печальна – из глубины позиций врага выдвинулись уже многие сотни конных кочевников.

Отдельные корабли эскадры метнули горящие снаряды в ряды сбившейся на берегу конницы, вызвав крики боли разбегающихся в стороны горящих людей. Метательные орудия флота били метко, регулярные учения давали о себе знать, но и у врага были сильные стороны. Место погибшей обслуги уже заняли новые воины, сбитые на землю трубы были быстро подняты и уже продолжали огонь. Несколько кораблей получили попадания, но команды справлялись с повреждениями.

Подвиг команды «Лебедушки» дал возможность флоту изрядно потрепать переправлявшихся степняков. Флот практически опустошил свои запасы масла и греческого огня, горели плоты и обломки кораблей, пылало, казалось, само море. Флотоводец дал команду флоту отходить назад, чтобы огонь не перекинулся на суда. Камни, выплевываемые вслед отходящим кораблям огнедышащими трубами, все так же летели вслед, иногда находя свои цели. Многие корабли получили повреждения, у большинства крупных галер были поломаны весла, выбыли убитыми и ранеными многие гребцы, что снижало скорость и маневренность. Таких потерь у славного флота Буяна не было уже давно, больше сотни лет уже прошло с момента последней серьезной битвы с флотом Царьграда, когда Буян и захватил превосходство на всем Понтийском море.

Соловей Будимирович осмотрел остатки флота: большинство можно будет починить в портах, потоплены только несколько кораблей. На трех получивших повреждения команды отчаянно боролись за жизнь судна, но остальные были еще вполне на плаву. Плохо было то, что запасы снарядов подходили к концу, а греческого огня и масла почти совсем не осталось. Все ушло на то, чтобы поджечь на море своеобразный поминальный костер по пытавшимся переправиться степнякам, который и сейчас пылал на несколько верст окрест. Кочевники потеряли в этой попытке не одну тысячу человек, что должно было изрядно охладить их пыл.

– Плывут! – закричал матрос из «ласточкиного гнезда» на вершине мачты.

Флотоводец даже не сразу сообразил, о ком идет речь, но, увидев, куда показывает моряк, похолодел. Он поднес к глазу греческую трубу, которая создавала иллюзию приближения за счет хитро изогнутых стекол. За бушующим пламенем пожарища море было густо усеяно черными точками. Наведя резкость, Соловей различил новые головы пловцов и даже плоты. Кочевники плыли к берегу Буяна, не обращая внимания на то, что многие точки просто исчезали под водной гладью. Из степняков никогда не выходило хороших пловцов, моря они видели редко, но реки и озера все же не были для них чем-то необычным. Но боже, сколько их было! Соловей Будимирович даже не мог представить, что столь много людей может вот так пытаться переплыть пролив. Это уже были не сотни, не тысячи, а десятки тысяч. И между этой враждебной волной, что приближалась к берегу любимого острова, и флотом его защитников бушевал пожар, который они сами же и устроили. Теперь, чтобы добраться до плывущих врагов, кораблям надо было пройти сквозь бушующее пламя и вражеские огненные трубы. Но даже тогда останавливать вторжение было уже особо и нечем. Запасы стрел еще были достаточными и даже камней еще оставалось приличное количество, но командующий флотом сильно сомневался, что этих остатков хватит, чтобы остановить такую волну людей. Тем не менее пытаться нужно, степняки не ахти какие пловцы, многие будут тонуть просто от волн, которые расходятся от проплывающих мимо кораблей. Он уже готов был поднять на сигнальной мачте флажок «все вперед», как заметил, что к врагу стремился «Креститель», один из лучших кораблей флота. Он был ближе всего к пожару и первым ринулся в бой. Вражеские трубы осыпали корабль каменными ядрами, одно сломало мачту, другое разбило руль, но это не остановило смельчаков. С неудовлетворением Соловей отметил, что враги стали стрелять куда точнее, чем в начале боя, впрочем, способность обучаться – неотъемлемая часть любого человека, даже степного дикаря. Очередное ядро ударило в борт и переломало весла, убивая гребцов. Движения судна сразу стали дергаными, корпус завилял, пытаясь выправиться, но это было непросто. Кто-то из команды кинулся заделывать пробоину, другая часть экипажа пыталась сбить огонь, который пытался перебраться на судно.

Опытные моряки справились бы с двойной бедой, но все это происходило прямо под обстрелом вражеских огнеплюющих труб. Видя, как гибнет один из лучших кораблей флота, Соловей впервые в жизни испугался по-настоящему. Нет, страх он испытывал и раньше – когда во время боя с пиратами стрела просвистела на волосок от его лица, слегка хлестнув по щеке, или когда ночью на судне был пожар и команда до утра билась с огнем, – но сейчас он испытал настоящий ужас, понимая, что не сможет остановить вторжение. Флот не прорвется до врага… точнее – то, что сможет прорваться, не сумеет остановить вторжение. Остров Буян уже пал, флотоводец это понял отчетливо, и ужас от осознания ситуации буквально пригибал старого морского волка к палубе. На берегу, безусловно, дежурит конная сотня стражников, но что они смогут сделать с такой волной врагов? На острове нет ни укреплений, ни крепостей, все надежды на защиту побережья всегда возлагались на флот, и сейчас славные моряки подвели свою родину. Выбор был простой: потерять весь флот сейчас в заведомо безуспешной попытке остановить вторжение или отступить к столице и попытаться спасти хоть кого-то.

Многочисленные беженцы из павшего Шамаханского царства рассказывали ужасные истории о зверствах, что творили захватчики. Мысль о том, что уже скоро мирный остров превратится в сплошное пожарище, а его население будут грабить, убивать и насиловать, стала кошмаром наяву. Очень хотелось проснуться, чтобы все это оказалось страшным сном. Увы, проснуться из реальности пока не удавалось никому.

Степняки не смогут быстро продвигаться по острову, они будут останавливаться у каждого селения на грабежи. Флот же будет в столице куда быстрее. Они успеют спасти много людей, культурное наследие, сокровищницу…

Флотоводец поднял полный боли взгляд на сигнальщика.

– Поднимай сигнал – «все на базу».

– Как, – опешил моряк, – это что же, отступаем? Так они же…

«Креститель» получил очередное попадание ядра и начал погружаться в пучину вод.

– Поднимай, я сказал! – рявкнул флотоводец, и сигнальщик умчался к мачте, он не видел слезы, которую смахнул его капитан.

Соловей буквально сполз вдоль борта, сердце бешено колотилось в груди, готовое взорваться.