Осень вовсю вступила в свои права. Дожди шли уже неделю подряд – казалось, небо решило выплакать все слезы, что накопило за это время. В Чернигове было уже прохладно, княгиня Ольга даже в заячьем тулупе чувствовала надвигающийся холод: зима обещала быть морозной – хорошо урожай успели собрать.

Ольга прищурила глаз и послала стрелу в мишень, соломенное чучело с человека ростом. Стрела вошла туда, где у человека живот. Жаль, что нельзя так же просто с настоящими врагами. Даже рядовой латник сможет укрыться за щитом, увернуться или отбить стрелу, а уж князья имеют возможности куда шире – можно и вовсе не выходить на прямую видимость, спрятавшись за спинами своих воинов. Обычно князья сами водили свои дружины и войска в походы: ратники должны видеть власть, которую князь символизирует. Если в ратном деле разбираешься слабо – всегда можно поручить текущие вопросы воеводам, да только редки те князья, кто в ратном деле не разбираются. Ее отец, князь Святослав, всегда сам ходил со своей дружиной в походы, пока был молод да силен – много ратных подвигов успел совершить. Да и сейчас, когда от мирной жизни да еды обильной раздался сверх всякой меры, ратнику положенной, все равно войско водил сам. А вот его извечный соперник, Даниил Галицкий, хоть и водил свои полки лично, в гущу битвы старался не лезть, наблюдая за боем со стороны.

Вспомнив об отце, Ольга погрустнела, следующая стрела прошла и вовсе мимо мишени.

– Как же теперь без тебя-то, батюшка… – вздохнула Ольга сокрушенно. Бояре да воеводы рвут ее на части, каждый на свою сторону стараясь перетянуть, а согласия меж ними нет.

Самые горячие говорят, что нужно идти на Киев князя спасать да галичан свергать. Другие считают, что опасно это слишком, надо власть новой княгини Аленушки признать, а под шумок Смоленское княжество под себя подмять – там павший в битве у Протолчего брода князь Ростислав не оставил после себя потомства. Особенно настаивал на этом решении курский посадник Семен Матфеев. Он был женат на двоюродной сестре покойного князя Всеслава. Конечно, родство для наследования не ахти какое, но при отсутствии прямых наследников может и это сработать.

Сама Ольга не знала, что делать. Возможность ухватить Смоленское княжество казалась соблазнительной, но и тут имелись сомнения. Воевода Путята, верный сторонник Святослава, который войско привел назад в Чернигов после его пленения, утверждал, что попытайся черниговцы подмять смоленцев под себя – все остальные князья тут же обернутся против них, и все, что выстраивал князь Святослав все эти годы, этот общий союз остальных князей против Галицко-Волынского княжества тут же рухнет. Ольга боялась обрушить то, что выстраивал ее отец, однако и у Матфеева со сторонниками получить Смоленск были свои резоны. А не рухнул ли уже этот союз? Смоленск без князя вовсе остался, Рогволд Полоцкий признал власть княгини Аленки, Ярослав из Переяславского княжества вовсю заигрывает с Даниилом, туровцы пока отмалчиваются, а Даниил лагерем под Киевом стоит во главе своего войска, и куда двинет его по весне – пока непонятно.

Ольга снова запустила стрелу в чучело – на этот раз стрела вошла прямо туда, где у мишени обозначалась голова.

Из терема вышел Семен Матфеев и решительно направился к ней. Сейчас опять начнет склонять идти брать Смоленское княжество, поняла Ольга, но виду не подала.

– Князь Рогволд права на Смоленское княжество уже заявил, – начал с места в карьер курский посадник, – у него сестра за троюродным братом князя Ростислава замужем, так Рогволд ее предлагает княгиней Смоленской.

– Объявляет или предлагает? – спокойно уточнила Ольга, отправляя новую стрелу в бедное чучело.

– Пока только предлагает, – недовольно признал посадник, – но долго ли до притязаний?

Ольга и сама понимала, что недолго, однако ссориться с князем Рогволдом ей тоже не хотелось: князь был самым верным другом и соратником ее отца, она отлично его знала. Еще девчонкой она дергала Рогволда за его вечно всклоченную бороду, а тот в ответ громко и задорно смеялся.

– Хорошо, – кивнула Ольга, – мы это учтем.

– Да вскорости поздно будет учитывать, – ярился посадник, – тут промедление смерти подобно!

– Зима скоро, – Ольга посмотрела на осеннее небо, – зимой никто войска никуда не двинет. Ты пока наше предложение сделай, заяви, что и мы своего кандидата на смоленский трон имеем. А чтобы вес нашим словам придать – мы три наших полка, что Путята с собой привел, к границам смоленским придвинем как бы невзначай.

– Ох, опоздаем, – проворчал Матфеев будто бы недовольно, но Ольга видела, что он с трудом скрывает торжество: от объявления до притязания не так долго, это все понимают, а силой княжество Полоцкое с Черниговским не сравнится.

– Только с Рогволдом не ссориться, – испортила курскому посаднику праздник сердца княгиня, – а то супруга твоя вместо трона смоленского голову мужа своего получит.

Не успел Семен Матфеев в смешанных чувствах покинуть княгиню, как из терема выскочил воевода Путята.

– Три полка? – крикнул он издали возмущенно, стремительно сокращая расстояние. – На границу к Смоленску?

– Три полка, – Ольга опять послала стрелу в мишень, в этот раз она пробила ногу чучела, – на границу с княжеством Смоленским, все верно.

– У Даниила войско под Киевом стоит, им до Чернигова дойти – дело недолгое, – возмутился воевода. – Нельзя лучшую часть воинства из-под столицы уводить!

– Не пойдет Даниил в поход осенью, зима уж близко, – ответила Ольга спокойно. – Если бы хотел – уже двинулся бы.

– Так угроза наших полков его и держала, – не согласился Путята. – Убрать войско – это как дверь распахнуть в дом: заходи кто хочешь.

– Если он на нас свою силу двинет, остальные князья сидеть сложа руки не станут, – Ольга снова выпустила стрелу в чучело, – они же понимают, что, если Даниил нас подомнет, им уже никто не поможет.

– Или же будут равнодушно взирать, как мы друг другу кровь пускаем, а сами тем временем – обсуждать, кому бы кинжал в спину воткнуть да время для этого поудачней выбрать.

Такое тоже было возможно. Ольга явно чувствовала, что ее опыта и понимания не хватает. Святослав всегда внимательно своих людей выслушивал, а потом решение принимал, да такое, которое всех устраивало. У Ольги почему-то так не получается. Был бы супруг рядом…

Подумав о супруге, Ольга тяжело вздохнула: с мужем у нее не складывалось никак. Сватов, что, бывало, заезжали, отец каждый раз прогонял со двора, находя придирки к каждому из кандидатов. Сама Ольга с возрастом тоже, надо признать, не хорошела: в отца она пошла дородной и широкой, да еще пристрастие отцовское к обильной еде ей всецело передалось, так что сваты в последнее время были гостями нечастыми.

Войско ушло к границам Смоленского княжества, Матфеев убыл с ним улаживать дела с наследованием. По крайней мере, эти две головные боли разом Ольгу покинули, чему она была искренне рада. Княгиня потянулась на кровати, как бы размышляя, вставать ей или еще понежиться в сладких объятиях дремы. Она все же встала и огляделась по сторонам: да где носит эту служанку? Уже утро. Она что, сама одеваться, что ли, должна?

– Марфа!

Ответом была тишина. Кляня нерадивых слуг, княгиня оделась сама. Сплетать косу не стала, так и пошла с растрепанными волосами. Двери княжеской горницы не отворялись. Ольга дернула ручки сильней, но что-то их удерживало с другой стороны. Нехорошие предчувствия всколыхнулись с невиданной силой.

– Стража!

Ответа опять не последовало. Ольга попыталась отворить окно – впрочем, с тем же успехом: окно не отворялось.

До самого обеда княгиня бушевала, кричала и звала на помощь, потом сдалась и легла на постель. Что могло произойти здесь, в Чернигове, столице ее княжества?

К обеду дверь наконец отворилась, и в палату зашли воевода Борон и князь Милослав, ее двоюродный дядя.

– Дядя, что происходит? – кинулась к нему с расспросами Ольга.

– Город – наш, – бросил ей воевода.

– Наш, конечно, чей же еще? – не поняла его княгиня.

– Прости, – дядя Милослав выглядел печальным, – похоже, ситуация сложилась такая, что Даниил Галицкий победил, и ваша с ним война нашему княжеству не нужна.

– Отец у них в плену, – оборвала его Ольга, – как ты можешь…

– Отец уже у него, и дочь мы ему преподнесем.

Ольга отскочила к стене.

– Да вы изменники!

– Мы за законную княгиню, Алену Владимировну, – грубо оборвал ее воевода, – а вот вы с вашим батюшкой – изменники самые натуральные.

– Тише ты! – шикнул на воеводу князь Милослав и обратился к Ольге уже ласково: – Подумай сама, зачем нам война с более сильным врагом? Не лучше ли пойти на мировую, подружиться с Даниилом; возможно, выдать тебя за его сына, объединив наши княжества?

– Он изменник!

– Сейчас опасно так говорить, – Милослав грустно посмотрел на племянницу, – он именем княгини Алены правит. И войско у него сейчас самое сильное.

– Да вы белены объелись оба, что ли?! – вспылила княгиня. – Под галичан лечь захотели? Услышал бы вас отец!

– Не услышит, из темницы-то, – опять грубо ответил воевода.

– Мы разве княжеству враги? – снова примирительно ответил князь. – Мы же за мир и процветание…

– Думаешь, казнив нас, Даниил тебя на княжение поставит?

– Ну этого мне знать неведомо, – скромно потупился Милослав, – а только с Даниилом нам тягаться теперь не с руки. Город – наш, городская стража в наших руках. Даже если войско вернется – город штурмом брать – это задача непростая, да и зима уже почти на дворе. Продержимся. А к весне и Даниил подойдет.

– Ты зря надеешься на галичан, – зло бросила ему Ольга. – От этого подлого племени ничего хорошего не жди.

– Жаль, что ты так к этому отнеслась. – Милослав с грустным видом пошел на выход. – Посиди пока тут, подумай. Можешь не звать на помощь: в княжьем тереме только мои люди.

Дверь за заговорщиками захлопнулась, и Ольга наконец смогла дать волю эмоциям.

А ведь по всему выходило, что победа будет за ними, дядя все правильно рассчитал. Войско не вернется до весны, а если и вернется, то городские ворота будут закрыты. Верные люди, конечно, есть, но как с ними связаться? Да и что они смогут сделать, когда город в руках заговорщиков? Стены у Чернигова крепкие, в такой крепости и тысячный гарнизон все войско княжества удержит. До подхода Даниила продержатся – а больше им и не нужно. Надо было, конечно, насторожиться, когда дядя своих людей в столицу подтаскивал, да только кто же мог подумать, что на такое кто-то решится…

– Вот же проклятые галичане! – Княгиня стукнула в сердцах кулачком по столу.

– Не могу не согласиться, – ответил вдруг незнакомый голос.

Ольга осмотрелась, но в палатах никого не было.

– Прошу прощения, – спохватился обладатель голоса, – я не снял головной убор.

В углу комнаты появился ладный мужчина в красных сапогах и дорогих соболиных одеждах.

– Кто вы?

– В текущих обстоятельствах – я думаю, что ваш друг, – улыбнулся незнакомец.

– Никак не припомню вас среди своих друзей, – парировала княгиня, она изо всех сил старалась выглядеть уверенной и спокойной. – Назовитесь, кто вы, да чего желаете, а я уж буду сама решать, друг или враг ко мне пожаловал.

– Зовут меня Ратибор, а силы за мной стоят враждебные князю Даниилу Галицкому.

– И чего же вы хотите, Ратибор, и эти ваши таинственные силы?

– Сейчас я хочу вашей свободы.

– Вы можете меня освободить? С помощью этой вашей шапки-невидимки?

– Увы, шапка-невидимка у меня только одна, – развел руками Ратибор, – и снимать ее со своей головы я не стану – моя голова мне дорога, я слишком к ней привык.

– Тогда чем вы сможете мне быть полезны?

– Я могу позвать помощь.

– Бесполезно, – княгиня расстроенно села на кровать, – даже если позвать войска и верных людей, ворота им заговорщики не откроют. А осада такой крепости, как Чернигов, займет много времени, войска Даниила успеют подойти и ударить в спину. Я об этом уже думала. Похоже, изменники тоже все это просчитали, и, к сожалению, они не ошиблись.

– Все просчитать невозможно, – туманно ответил Ратибор. – Думаю я, что есть у меня на примете интересный вариант. Обещать ничего не смогу – уж больно непредсказуем он, – но попытаюсь. А не выйдет с ним – придумаем что-нибудь еще, у нас богатая фантазия и большие возможности. Я выскользну, когда вам принесут еду, а пока, княгиня, не отчаивайтесь: у вас появились новые враги, однако враги ваших врагов могут теперь стать вашими друзьями. Мы видим в вас и вашем княжестве именно такого нового друга, и я постараюсь доказать нашу полезность.

Все случилось гораздо раньше, чем ожидала Ольга. Вечером от нее выскочил таинственный посланник неведомых сил, Ратибор, а уже на следующее утро она проснулась от шума и грохота во дворе. Княгиня как есть, в нижнем белье, вскочила с постели и кинулась к запертому окну, пытаясь сквозь закрытые ставни разглядеть хоть что-нибудь. Кто-то кричал, что-то гремело, однако понять, что происходит, было никак невозможно. Ольга лишь надеялась, что это явилась та самая обещанная ей помощь. Она принялась одеваться. Делать это без помощи служанок было непросто, особенно заплетать косу, однако худо-бедно она справилась.

Двери скоро отворились, и Ольга замерла, ожидая, кого она увидит за ними. За дверями стоял незнакомый ей молодой мужчина, сразу привлекающий к себе внимание. Его доспехи были настолько богато отделаны, что не посрамили бы и князя, но дело было не только в богатом облачении. Взгляд незнакомца приковывал к себе – юноша смотрел спокойно и уверенно. «Подданные любят, когда у правителя именно такой взгляд, и женщины любят», – отметила про себя Ольга.

– Сиятельная княгиня Ольга, как я понимаю? – Незнакомец озорно улыбнулся княгине.

– Вы пришли меня спасти?

– Уже спасли, – весело ответил юноша. – Вы свободны, княгиня, заговорщики схвачены – кто не успел сбежать.

– Как вы так быстро оказались за стенами? – Ольга чувствовала себя уязвленной, она полагала, что стены Чернигова достаточно надежны, чтобы сдержать любое войско. А тут дня не прошло, как город пал – пусть и удерживаемый заговорщиками, однако же ее город. Что пугало еще больше – так это то, что она не понимала, кто именно ее спас и зачем. Однако сила этих людей была несомненна.

– Ворота пришлось выбить, – виновато посмотрел на нее незнакомец, – отец немного перестарался.

– Тебя послушать, так твой отец прямо-таки Микула Селянинович или Святогор какой.

Незнакомец лишь усмехнулся в ответ и жестом пригласил Ольгу выйти во двор.

Ольга медленно подняла глаза, осматривая стоявшего перед ней великана. Гигант был ростом с двух взрослых мужчин и необычайно широк в плечах. Грозный взгляд из-под густых бровей не оставлял сомнений: перед ней тот самый легендарный богатырь, о подвигах которого наслышан на Руси каждый ребенок.

– Ты почто ворота мне сломал, окаянный? – поперла на него Ольга вместо приветствия. – Думаешь, раз богатырь, так можно ворота ломать?

– Не бухти, девочка, позови лучше папу, – раздался гулкий голос Святогора, – дело к нему у меня.

– Батюшка! – крикнула Ольга громко, пристально глядя на богатыря. – Батюшка, подойди сюда!

Из княжеского терема осторожно выходили люди, привлеченные шумом? – бояре да прислуга. Они удивленно смотрели на богатыря.

– Не идет мой батюшка, – тяжело вздохнула Ольга, – должно быть, не слышит из темницы киевской.

– Святополк в темнице? – удивился Святогор. – Ратибор не упомянул об этом.

– Святополк – это мой дед, – пояснила Ольга, – он уже давно умер от старости. А отец мой – князь Святослав, и его сейчас нет, он в темнице, брошен туда самозваной княгиней Аленушкой.

– Время летит незаметно. – Богатырь явно смутился. – Святослава я помню, он еще мальцом вечно в кухню за едой лазил.

– Ну с тех пор он не сильно изменился… – вздохнула Ольга сокрушенно.

– Мне кажется, мы услышали то, что нам нужно, – подал голос молодой человек в богатых доспехах, которого Ольга увидела первым. – Ты же слышал, как она сказала про самозваную княгиню.

– Я все слышу, – гулко отозвался Святогор, – и все замечаю.

– Это наши будущие сторонники и друзья, – объявил он Святогору, – надо представиться.

Святогор гулко ухнул, и его голос зазвучал торжественно и важно:

– Перед вами царевич Мстислав, внук последнего царя Василия от его дочери Марьи, прямой наследник царского рода, идущего от самого Кия. Законный правитель всего Русского царства.

Повисла полная тишина. Бояре да витязи смотрели на названного царевичем человека во все глаза. Ольга поняла, что все вопросы, которые появились еще недавно, были в сущности простыми и понятными. А вот что ей делать ТЕПЕРЬ?

– Ничего себе крендель! – произнесла Ольга удивленно.

– Думай, как с царем разговариваешь! – рявкнул Святогор, хватаясь за меч, однако спутник богатыря мягко отстранил его рукой.

– Наша прекрасная княгиня не хотела никого оскорбить, – он приветливо улыбался, – просто наше появление – неожиданность для людей.

«Ого, – отметила Ольга про себя, – надо же – «прекрасная»…»

– Слово «неожиданность» не совсем передает ту гамму чувств, что мы сейчас испытываем, – подал голос посадник города Козельска, боярин Прохор Шубин.

– Вот, – Ольга ткнула в грудь городского посадника пальцем, – вот боярин все верно сказал.

Черниговцы начали понемногу приходить в себя, стали появляться вопросы.

– А что-то раньше мы про вас ничего не слышали, – угрюмо буркнул воевода Борон. Вместе с князем Милославом и еще несколькими десятками людей он стоял возле Святогора, не пытаясь бежать. Под левым глазом у него расплывался огромный синяк.

– Убийцы, подосланные заговорщиком Финистом – Ясным Соколом, были уверены, что вся семья царя Василия убита, – объяснил Святогор своим гулким голосом, – вот только меня они не учли, а я Марью тогда спас.

– Опасно называть Финиста – Ясного Сокола заговорщиком, – хмыкнул воевода, – верх теперь его внучка взяла, княгиня Алена Владимировна.

– Верх эта внучка изменника возьмет тогда, когда меня победит, – пробасил Святогор.

– Оленька, – заискивающе подал голос Милослав, – да разве бы мы устроили этот заговор, если бы знали, что за тобой сам Святогор стоит да наследник царя законного? Мы же о княжестве думали, о благе его. Ты пощади нас, мы тебе верно служить будем.

Дядя заискивающе смотрел на княгиню, в его глазах была немая мольба. А ведь еще недавно хотел выдать ее галичанам…

– Да какой он царь, – зло усмехнулся воевода, сплевывая кровью, – любой так может назваться.

Воевода был не робкого десятка человек, ветеран, прошедший со Святославом не один поход. Других черниговский князь старался к себе не приближать. Именно его оставил Святослав охранять столицу княжества, и именно он оказался среди заговорщиков против его дочери.

– Нам не верят, отец, – улыбнулся молодой спутник богатыря. – Покажи им.

Святогор достал из сумки что-то сверкнувшее золотом. Разглядеть что-либо в его огромных руках было трудно, однако он раскрыл ладонь, демонстрируя всем золотую корону.

– Корона царского рода, все цари русские ее носили, от Кия до Василия. Ее, по легенде, сам Сварог ковал как символ власти царской.

Черниговцы с удивлением рассматривали диковину: никто из них не знал, как выглядит настоящая царская корона. Все о ней слышали, да только считалась она давно утерянной – тогда, после набега Тугарина, много чего пропало.

– Волшба на ней древняя, – вещал Святогор, – не дается корона изменникам.

Ольга же спросила:

– Ты отец царевича?

– Царица Марья – моя законная жена перед людьми и богами, – Святогор смотрел прямо, без стеснения, – а царевич Мстислав – сын мой родной.

– Так а чего ждали-то так долго, не проявляясь никак да от всех таясь? – снова поинтересовался Прохор Шубин.

– Пока подрастет да сил наберется, ждали, – пояснил Святогор. – У гидры заговора Финиста много голов – пусть сам он и умер, а сторонники его не ослабли вовсе. Пока не подрастет наша сила, надо было в тайне оставаться.

– Это он не про меня, – пояснил, улыбаясь, царевич Мстислав, – это про него.

Он вложил пальцы в рот и залихватски свистнул. Чернигов тут же накрыла тень: огромные крылья заслонили солнце, послышался визг баб и плач детишек. Возле городских стен на расчищенную поляну приземлился трехголовый змей. Тело его было покрыто чешуей темно-зеленого цвета, из пастей чудовища вырывались язычки пламени.

– Это же Горыныч! – ахнул кто-то из бояр. Остальные зароптали, переговариваясь между собой.

– Точно, – усмехнулся Мстислав, – но я зову его Дружок, потому что он дружелюбный.

– Он же людей жрет! – нашелся кто-то смелый в толпе.

– Только очень плохих, – усмехнулся царевич, – тех, кто сомневается в моих родителях и правах на царство. Кстати, тут таковых нету случайно? А то кормить Дружка нужно.

Сомневающихся почему-то не нашлось. А чего же не поверить – вот Святогор, легендарный богатырь, вот корона царская. То, что у царя Василия дочка Марья была, тоже всем известно. Говорит Святогор – царь значит, царь.

Народ зашептался, отовсюду неслось: «Царь… царь…» Первым нашелся другой родственник Святослава, его дядя Свар. Он вышел вперед, растолкав остальных.

– А и хорошо, коли царь – давно пора.

Вокруг раздался одобрительный гул.

– А то мы уже устали от князей на тронах царских, да и сколько их развелось…

Толпа вокруг гудела одобрительно: бояре и воеводы, посадники и княжеские люди, весь цвет Черниговского княжества. Ольга поняла, что ее люди решение приняли, да и самой ей открывающиеся перспективы нравились, чего там. Еще позавчера она думала, как бы с Полоцким княжеством совладать, а теперь с ними и Змей Горыныч, и легендарный Святогор, и настоящий царь. Попробуй с такой силой потягаться! Надо только отца вытащить из застенков.

– Ох, отец бы порадовался, – вздохнула Ольга, – уж как он был бы рад возвращению царя – наверняка все княжество свое ему опорой бы поставил.

Она внимательно посмотрела на Мстислава и Святогора, стараясь, чтобы до них дошел смысл ее речи.

– Жаль только, в темнице он, у изменников томится в неволе.

«Ну же!»

– Князя вашего спасти – дело нехитрое, – задумчиво произнес Святогор, – прийти в Киев да забрать.

– В Киеве галицкие войска, дружина да богатыри, – сокрушенно вздохнула Ольга, – непросто будет вытащить батюшку.

Святогор начал гулко смеяться, так что окрестные стены задрожали. Посмеявшись вволю, он посмотрел на Ольгу и сдвинул брови:

– Я СВЯТОГОР, кто меня остановит? Приду и возьму.

– Вот и чудно! – обрадовалась Ольга. Она украдкой метнула взгляд на царевича: тот радушно ей улыбнулся. В голове ее снова мелькнули его слова: «прекрасная княгиня». Ольга одернула себя: какая она «прекрасная», ей бы весу сбросить пуд, не меньше, а то уже платья не надеть, что раньше носила.

Царевич Мстислав вышел в центр двора:

– Отсюда мы начинаем наш поход, поход против изменников земли нашей, поход отмщения, страшной кары на головы врагов наших. Все семя поганого Финиста – Ясного Сокола будет истреблено в назидание остальным, каждый изменник или потомок изменника получит лишь один-единственный шанс раскаяться. Отсюда пойдет возрождение земли Русской.

Из толпы раздались возгласы одобрения: речь нового царя нравилась людям, каждый улавливал в ней что-то свое – кто общую во всем царстве торговлю, кто ратную славу, а кто мощь большой державы.

– Дрожите в своих поганых норах, враги земли нашей! – повысил свой голос царевич. – Ибо время ваше вышло, потому как не будет вам покоя теперь ни на земле, ни на море!

Гул одобрения перешел в рев. Свар первым преклонил колени, его примеру последовали и остальные. Весь цвет Чернигова и окрестных земель опускался на колени перед новоявленным царем. Мстислав бросил взгляд на Святогора, тот степенно кивнул ему. Змей Горыныч за стенами города громко зарычал, и в небо устремились три мощных потока пламени.

– Я, я хочу воспользоваться правом на раскаяние! – подал голос изменник Милослав. – Я все осознал и теперь буду верой и правдой служить.

Ольга подошла к воеводе Борону. Воин хоть и был груб, но Ольге он нравился, потому что всегда был прямым и честным.

– А ты раскаиваешься?

– А мне не в чем, – дерзко ответил он, – я княжеству служу, а не тебе, его интересам и следовал. Появления Святогора я, конечно, не учел. Теперь-то интересы изменились, да только кто меня простит?

– Появился богатырь – и сразу все изменилось?

– И царь. Пока их не было – война с княгиней Аленой и держащим ее сторону Даниилом была проигрышной. И твое желание поквитаться за отца было не в наших интересах. Теперь, когда мы своего кандидата на трон имеем, да еще и легендарного богатыря со Змеем Горынычем, то еще вопрос, как другие князья на все это посмотрят. Тут сами боги велели побороться.

Ольга задумчиво обошла пленных заговорщиков.

– Князь Черниговский – мой отец, Святослав, пока он жив, – начала она грозно, – так что будет с вами, как он решит. А я пока оставляю вам не только жизнь, но и свободу. В обмен на клятву верно служить впредь.

– Слава милости нашей княгини! – крикнул Милослав радостно. Ратники из числа заговорщиков и людей Милослава тоже обрадовались, даже воевода Борон выглядел удивленным: он был уверен, что его не пощадят.

– Только помни, дядя, – ласково улыбнулась ему Ольга, – свой единственный шанс на раскаяние ты уже использовал.

Милослав вымученно улыбнулся в ответ.