Музыкальная комедия в двух актах по мотивам пьесы Г. КВИТКО-ОСНОВЬЯНЕНКО «Шельменко-денщик»

Музыка В.П. Соловьёва-Седого

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КИРИЛЛ ПЕТРОВИЧ ШПАК, помещик.

ПРИСИНЬКА, его дочь.

АГРАФЕНА СЕМЁНОВНА

ТПРУНЬКЕВИЧ, помещица, соседка Шпака.

ЭВЖЕНИ, её дочь.

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ СКВОРЦОВ, гусарский капитан.

ШЕЛЬМЕНКО, его денщик.

ТИМОФЕЙ КОНДРАТЬЕВИЧ ЛОПУЦКОВСКИЙ, губернский секретарь в отставке.

МОТРЯ, горничная в доме Шпака на правах экономки.

ПОТАП, слуга в доме Шпака.

Рота Скворцова, прислуга Шпаков и Тпрунькевичей. Гости, барышни, кавалеры. Действие происходит где-то в провинции Российской империи в конце позапрошлого века.

ПРОЛОГ

За сценой слышится бодрый марш. На авансцену выходит рота во главе с капитаном СКВОРЦОВЫМ. Последним марширует ШЕЛЬМЕНКО. Звучит

Солдатская песня № 1

РОТА. Солдатскую службу нетрудно понять — Шагай себе вместе с отрядом. — Рядом! Солдатское дело — приказ выполнять, А думать солдату не надо. ШЕЛЬМЕНКО. Надо не надо — соображай! РОТА. И ночью и днём марширует отряд, Мы службой довольны и рады. — Рады! Нам если прикажут — помрём за царя, За веру помрём, если надо… ШЕЛЬМЕНКО. Надо не надо, а мы помрём!

За сценой возникает невообразимый шум, гвалт, слышатся отдельные выкрики, может быть, стрельба.

СКВОРЦОВ. Рота моя, слушай меня!

Рота замирает на полушаге, с поднятой ногой.

В отведенной нам и в этом году усадьбе Тпрунькевичей и у их соседей Шпаков опять какой-то скандал. То есть мирное сражение. Приказываю соблюдать полный нейтралитет, конфликт игнорировать. В усадьбу шагом марш!

Рота с песней уходит.

АКТ ПЕРВЫЙ

Открывается занавес. Сцена разделена плетнём на две половины. Это граница между двумя усадьбами — Шпаков и Тпрунькевичей. Слева и справа видны их территории, а также два крыльца, у которых стоят флагштоки с поднятыми знамёнами, на каждом изображён герб хозяина. У Шпака — скворец с раскрытым клювом, у Тпрунькевичей — лошадиная голова.

Слуги обоих хозяев также носят герб своего хозяина. Может быть, и цвета костюмов для каждой усадьбы различны.

В центре плетня и сцены смотровая вышка «пограничный столб», на которую с обеих сторон ведут лестницы. На протяжении спектакля сцена поворачивается (или плетень передвигается) к нам то усадьбой Шпака, то Тпрунькевичей, в зависимости от места действия героев. В середине плетня большая дыра.

В самом начале мы видим половину Тпрунькевичей, на которой большой переполох. Обитатели, во главе с хозяйкой, ловят забравшихся на их территорию гусей Шпака. Мадам ТПРУНЬКЕВИЧ руководит боем с крыльца. У «противников» с крыльца командует МОТРЯ.

Музыкальная массовая сцена на музыку «Уборка дома» № 2

Появляется рота. ШЕЛЬМЕНКО бросается в гущу событий, помогает и тем и другим. Заигрывает с МОТРЕЙ. СКВОРЦОВ увидел ПРИСИНЬКУ и, нарушая «границу», прямо к ней. Они о чём-то говорят, никого вокруг не замечая, и, взявшись за руки, уединяются на краю авансцены.

Наконец гуси пойманы!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Эй, народ, равняйсь, смирно! Слушай мою команду! За поимку вражеских гусей всем по чарке водки! Гусей зажарить и подать к обеду! Всем спасибо, все свободны!

ВСЕ. Ура! (Расходятся по усадьбе.)

Сцена поворачивается усадьбой Шпака. Появляется разгневанный ШПАК.

ШПАК. Мотря, что здесь происходит?

МОТРЯ. Ничего особенного, барин. Два ваших гуся убежали за границу.

ШПАК. Ну и?..

МОТРЯ. Ну, соседи их и заграбастали!

ШПАК. Ах, ротозеи, ах, бездельники! Двух моих лучших гусей прошляпили. Не могли защитить. Как они туда проникли?

МОТРЯ. Вот через эту дыру в заборе.

ШПАК. Опять эта дыра? Сколько раз я приказывал её заделать? Сколько лет мы живём с этой дырой?! Почему она до сих пор существует? Заделать немедленно! И эту, и все остальные дыры в моей усадьбе заткнуть. Лично проверю!

МОТРЯ. Будет сделано.

ШПАК. Двух моих лучших, можно сказать, любимых моих гусей прошляпили!

МОТРЯ. Барин, да стоит ли из-за двух гусей так убиваться. У вас их на речке еще две сотни гуляет.

ШПАК. Дело не в гусях, дело в принципе! Я своим соседям двух воробьев без боя не отдам! Двадцать лет мы с ними воюем да судимся. Двадцать лет они норовят то землицы моей оттяпать, то живность к рукам прибрать. (Кричит за забор.) И муж её покойный такой же вредный был! Да не на тех напали. Нас голыми руками не возьмёшь! Мало мы в прошлом году свинью ихнюю угрохали да две грядки земли отсудили — то ли ещё будет! Я им этих гусей в жизни не забуду! Я уж когда разойдусь — ко мне лучше не подходи! Белый свет затемню! Из самого себя отбивную сделаю! Родную дочь не пожалею! Кстати, где она? Присинька!

ПРИСИНЬКА. Я здесь, папенька.

ШПАК. Что? Что я вижу? Опять ты с этим капитаном? С этим безродным москалём! Я же запретил. Ещё в прошлый раз! В прошлом году!

СКВОРЦОВ. Но, позвольте, сударь…

ШПАК. Не позволю! Прися, марш домой!

СКВОРЦОВ. Кирилл Петрович!..

ШПАК. И слышать не хочу!.. (Берёт дочь за руку, уводит в дом.)

СКВОРЦОВ. Рота моя, молись за меня! Ну, Шельменко, не поминай лихом. Я пошёл делать предложение!

ШЕЛЬМЕНКО. Ваш бродь, одумайтесь! Такой молодой! Рано вам в петлю!

СКВОРЦОВ. Нет, братец, решено. Вчера было рано, завтра будет поздно. Сегодня — или никогда!

РОТА окружает капитана.

Ваш бродь, опомнитесь, не спешите, пожалейте себя!

СКВОРЦОВ (вырывается). Нет, решено! Пустите меня! Прочь с дороги! Вперёд! Ура! (Бросается в дом.)

ШЕЛЬМЕНКО и РОТА (поют).

Капитан, капитан, наш отец, Наконец-то пойдёшь ты под венец! Раз, два, свадьба — не беда, Что не так — разведёшься ты тогда!

С крыльца кубарем вылетает Скворцов. Рота буквально ловит его на руки.

Шпак кричит ему вслед

ШПАК (нараспев). Ни-ко-гда!!! (И выкатывает вдогонку большой «гарбуз» — символ отказа.)

ШЕЛЬМЕНКО. Рота, капитана до постели донести! Разуть, раздеть, успокоить, обласкать! Шагом марш!

Рота несёт капитана через дыру в заборе — в усадьбу Тпрунькевичей. Шельменко тащит «гарбуз».

РОТА (поёт).

Капитан, не горюй, улыбнись, Девок много — эх, на другой женись!..

СКВОРЦОВ (приходя в себя). Рота, стой, ать-два. (Встаёт на ноги.)

Шельменко подставляет «гарбуз», капитан садится.

ШПАК. Рота, бегом на постой, полчаса перекур с дремотой! Марш!

Рота убегает.

СКВОРЦОВ. В третий раз отказали! Кому? Мне! В третий раз я примчался в это ничто посреди нигде, и мне отказали! Гусарскому офицеру отказали в дочери какого-то Шпака. Отказали мне, за которым бегала женская половина Петербурга, сгорая от любви, а мужская половина — сгорая от ревности! Отказали гусару, который первый раз влюбился по-настоящему! Стыдно, господа. Я, видите ли, беден! У меня, видите ли, не та фамилия. Я, видите ли, из москалей! Ну и что из этого? Что из этого, я тебя спрашиваю, подлец?!

ШЕЛЬМЕНКО. А то, ваш бродь, что сытый голодного не разумеет.

СКВОРЦОВ. Да как же мне вынести этот позор? Сдаться без боя?

ШЕЛЬМЕНКО. Никогда, ваш бродь! Да мы им назло женимся!

СКВОРЦОВ. Верно, мой друг. Где моя шашка, где моя фуражка, где моя рота? Мы их штурмом возьмём!

ШЕЛЬМЕНКО. Конечно, сила есть — ума не нужно. Только манёвры тут не помогут.

СКВОРЦОВ. Что ты предлагаешь?

ШЕЛЬМЕНКО. Раз у нас не вышло спереди, надо заходить сзади. Написать барышне письмо, вызвать из дому да утащить.

СКВОРЦОВ. Как утащить?

ШЕЛЬМЕНКО. Очень просто. На горбу.

СКВОРЦОВ. Ну, утащим, а дальше что?

ШЕЛЬМЕНКО. А дальше известное дело. Что нам мать да отец, под венец — и конец!

СКВОРЦОВ. Надо подумать.

ШЕЛЬМЕНКО. И думать нечего. Так испокон веков делали. (Запевает.)

Гусарская баллада № 3.

СКВОРЦОВ. Верно!

Раз девчонок добром не желают за нас отдавать, Значит, надо нам их, ненаглядных своих, воровать. Я вот выберу ночь потемней да к любимой пойду, Да с собой уведу, увезу, утащу, украду. И помчат, полетят, понесут, понесут кони-соколы, Волю вольную милой своей припасу, даль далёкую, Что нам мать да отец, Под венец — и конец! Эх, горячая кровь, неуёмная, Выручай, выручай, выручай, выручай, ночка тёмная!.. Ну на что мне графиня, на что мне, скажите, княжна, Мне не титул, не деньги, не званье — любовь мне нужна. Чтоб влюбиться, да так, чтоб вовек на других не взглянуть, Чтобы в омут любви только с ней, только с нею нырнуть… И помчат, полетят… (и т.д.)

СКВОРЦОВ. Ай да Шельменко, ай да голова! Дай я тебя расцелую.

ШЕЛЬМЕНКО. Нате, ваш бродь.

СКВОРЦОВ. Ладно, в другой раз.

ШЕЛЬМЕНКО. Опять забудете.

СКВОРЦОВ. Не дерзи! Давай-ка бумаги да чернила. (Шельменко подаёт. У него всегда при себе всё есть. На все случаи жизни. Капитан пишет.) Вот, передай барышне в руки. Да поскорее!..

ШЕЛЬМЕНКО. Попробую.

СКВОРЦОВ. Я тебе попробую! Не передашь — знаешь, что с тобой сделаю?

ШЕЛЬМЕНКО. Знаю. Со мной можно. Я ж простонародие, ваше благородие.

СКВОРЦОВ. То-то же. Ступай выполняй боевой приказ. А я пойду узнаю насчёт лошадей. (Уходит.)

Шельменко, стараясь быть незамеченным, пролезает сквозь дыру в заборе и подкрадывается к показавшейся МОТРЕ.

ШЕЛЬМЕНКО. Здравствуй, чернобровая, здравствуй, краснощёкая! Яблонька-вишенка, козочка-розочка, птичка-синичка, лисичка-сестричка…

МОТРЯ. Хорошо поёте, где сядете…

ШЕЛЬМЕНКО. Рядышком с вами. Не замужем?

МОТРЯ. Пока нет. А что?

ШЕЛЬМЕНКО. А то, что как увидел вас, сразу полюбил навеки! День не сплю, ночь не ем…

МОТРЯ. Короче, что надо?

ШЕЛЬМЕНКО. Руки вашей прошу.

МОТРЯ. Спасибо, что не денег. Всю жизнь мечтала выйти за солдата.

ШЕЛЬМЕНКО. Так я только снаружи солдат, а изнутри вылитый генерал! Да к тому же ещё и денщик!

МОТРЯ. Да какой же из денщика муж получится?

ШЕЛЬМЕНКО. Мировой! Денщик — он же привык выполнять приказы.

МОТРЯ. Чьи?

ШЕЛЬМЕНКО. Начальства. Вот если ты за меня пойдёшь, будешь мной командовать!

МОТРЯ. А ты?

ШЕЛЬМЕНКО. А я тебе буду подчиняться!

МОТРЯ. А не врёшь?

ШЕЛЬМЕНКО. Честное денщиковое!

Я для тебя в лепешку расшибусь, Я для тебя на части разорвусь!

Первый дуэт Мотри и Шельменко № 4.

ШЕЛЬМЕНКО. Пойми, как только на тебе женюсь, Тебе навеки сразу подчинюсь. МОТРЯ. Ужели вправду будешь мне служить? ШЕЛЬМЕНКО. И днём и ночью, только прикажи! ОБА. Лететь — стрелой, Бежать — как ветер, Молчать — как рыба, Кричать — как граммофон! Работать — за троих, А есть — за семерых, А пить — за целый полк! Стоять — как столб, Сидеть — как пень, Лежать — да хоть всю жизнь! Любить — навеки, Носить — так на руках, А целоваться — хоть сейчас! Стирать, готовить, шить, варить, Подарки каждый день дарить, Не возражать, не раздражать, И обожать, и ублажать, А если надо — хоть детей рожать! МОТРЯ. Такой бы муж мне подошёл вполне. А может быть, и впрямь подумать мне? ШЕЛЬМЕНКО. А что тут думать, лучше не найдёшь, Я и снаружи и внутри хорош! ОБА. Стирать, готовить, шить, варить… (и т.д.)

МОТРЯ. Ладно, почти уговорил. Присылай сватов.

ШЕЛЬМЕНКО. Насчёт сватов — всегда готов!.. Только, может, твой хозяин тебя за меня сразу не отдаст, так пусть сначала мой капитан женится на твоей барышне.

МОТРЯ. Барин на это не пойдёт.

ШЕЛЬМЕНКО. А мы его и спрашивать не будем. Барышня убежит с капитаном и обвенчается. Вот письмо к ней, тут написано, когда и куда выходить…

МОТРЯ. Ох ты какой ловкий! Что за радость идти за твоего капитана. Гол как сокол. Ничего нет, кроме эполет. А вот сегодня приедет пан Лопуцковский — вот жених так жених. Говорят, у него денег куры не клюют…

ШЕЛЬМЕНКО. Говорят, что кур доят, а коровы яйца несут. У него, может, и кур-то нет. А вот у нас добра-серебра — не сочтёшь до утра…

Из дома выходит ШПАК, прислушивается к разговору, подкрадывается и выхватывает у Шельменко письмо.

ШПАК. Ага! Капитанский денщик тоже морочит голову девицам?

ШЕЛЬМЕНКО. Так-то оно так, да только не совсем. Курочка наша рябенькая забежала к вам…

ШПАК. Я тебе покажу курочку! Мотря, ты зачем здесь?

ШЕЛЬМЕНКО. Так она со мной. А я с ней.

ШПАК. Не тебя спрашиваю.

МОТРЯ. Они меня уговаривали, чтоб я помогла барышне убежать с капитаном. Вот и письмо ей передавали.

ШПАК. Ну, бездельник, что теперь скажешь?

ШЕЛЬМЕНКО. Кто, я, ваш бродь?

ШПАК. Не смей называть меня «ваш бродь». Я не ровня твоему капитану! Кто он такой? Какой-то Скворцов. Может, его предки на базаре скворцами торговали! А я Шпак! Моему предку гетман лично подарил это поместье и пожаловал герб с изображением шпака с раскрытым клювом. (Показывает герб.)

ШЕЛЬМЕНКО. Вот оно что! Я сразу так и подумал, а теперь и совсем вижу, что вы — ваше высокоблагородие! (Берёт под козырек.)

ШПАК. То-то же. Говори правду, только правду и ничего, кроме правды.

ШЕЛЬМЕНКО. Слушаюсь! (Начинает ходить кругами вокруг Шпака, заговаривая его. Этот приём он повторяет во всех своих встречах со Шпаком в самый трудный момент.) Говорю правду, только правду и ничего, окромя неё, родимой. Задумал мой капитан вашу дочку украсть, а я ему говорю: «Мы что, ровня им? Они Шпак, всем шпакам Шпак, а мы кто? Рядовые капитаны?!»

ШПАК. Так ты тоже против него?

ШЕЛЬМАЕНКО. И я против.

ШПАК. А зачем к Мотре пришёл?

ШЕЛЬМЕНКО. А чтоб письмо отдать. У капитана взял, чтоб он через кого другого не передал, а Мотре принёс, потому что знаю, что она его не барышне, а вам отдаст! Таким манером я и перед капитаном оправдаюсь, и вам услужу.

МОТРЯ. Ловко выкрутился.

ШПАК. Я вижу, в тебе много ума, а честности ещё больше.

ШЕЛЬМЕНКО. Что есть, то есть. Честности не занимать, девать некуда!

ШПАК (читает письмо). Ах, мошенник, ах, прохвост!.. Что же мне теперь делать, Шельменко?

ШЕЛЬМЕНКО. Не спускать с капитана глаз.

ШПАК. Да как же я через забор следить за ним буду?

ШЕЛЬМЕНКО. А я на что? Я здесь зачем?

ШПАК. Ну, Шельменко, не ожидал! Молодец. Если доведёшь дело до конца, особую благодарность получишь!

ШЕЛЬМЕНКО. Рады стараться, ваше высокоблагородие! Только мне нужна свобода передвижений по вашей усадьбе, а также помощь вот этой недотроги.

ШПАК. Ходи где хочешь, а ты, Мотря, делай, что он скажет.

МОТРЯ. Он наговорит!

ШЕЛЬМЕНКО. Как что замечу — знак подам. Или через Мотрю, или через забор, или через… (Показывает на вышку.) А это у вас что такое?

ШПАК. Дозорная вышка. Раньше на ней пожарник сидел, караулил. Да в позапрошлом году спьяну сам себя поджёг чуть не насмерть. С тех пор никто туда не забирался.

ШЕЛЬМЕНКО. Почему не забирался?

ШПАК. Боятся. Эвон какая высота! Спьяну упадешь — шею сломаешь.

ШЕЛЬМЕНКО. А если трезвым залезть?

ШПАК. А трезвому там делать нечего.

ШЕЛЬМЕНКО. Посмотрим. Может, и найдётся какое дело. (Забирается на вышку.) Ух ты, красота какая! А видно-то, видно — всё вокруг! Пыли, правда, много. Зато даже подзорная труба есть! Настоящая! (Смотрит.) Ох и красота! Мать честная! Все усадьбы видно, всех соседей, кто в чём, кто с кем. Аж до самого Петербурга!

ШПАК (изумленно). Неужели из моей усадьбы виден Петербург?

ШЕЛЬМЕНКО. Не весь, конечно, но больше половины.

ШПАК. Вот уж не думал! А интересно, из Петербурга моя усадьба видна?

ШЕЛЬМЕНКО. Думаю, как на ладони.

ШПАК. Надо будет поехать посмотреть. В общем, Шельменко, гляди в оба!

ШЕЛЬМЕНКО. Слушаюсь!

ШПАК. Мотря, за мной.

Уходят.

ШЕЛЬМЕНКО (оглядывается, комментирует). Вот это наблюдательный пункт! Всё видно. Вон мужики сено убирают, бабы им обед несут. Вон коровы пасутся. Вон ребятишки купаются. Надо будет искупаться. А с этой стороны что хорошего? Тоже усадьба, будь здоров! Землищи-то! И леса, и луга — всего до фига! И работников тоже хватает. А вон и хозяйка торопится. Ну и баба — гренадёр!

Выходят ТПРУНЬКЕВИЧ и ЭВЖЕНИ.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Нет, нет и нет! От твоих лекарств, доченька, у меня уже в глазах крути!

ЭВЖЕНИ. Это лекарство новое, заморское. В Петербурге по знакомству еле достали! Пейте, маменька.

ТПРУНЬКЕВИЧ. От чего хоть оно?

ЭВЖЕНИ. От всего. Снимает как рукой.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Что снимает?

ЭВЖЕНИ. Всё снимает. Я с утра пью и чувствую, как всё нутро ходуном ходит!

ТПРУНЬКЕВИЧ. А доктора что говорят?

ЭВЖЕНИ. Докторов я не слушаю. К ним лучше не попадаться. Так и норовят что-нибудь отрезать. А потом говорят — так и было.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Это правда. Но пить я не буду.

ЭВЖЕНИ. Будете, маменька. Сейчас все пьют. Самая последняя мода. В Петербурге без лекарств и за стол не садятся, и спать не ложатся! Не отставайте от жизни!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Ну, раз в Петербурге… давай выпью! (Пьёт лекарство.)

ШЕАЬМЕНКО. Как говорится, чем в таз, лучше в нас!

ТПРУНЬКЕВИЧ. А-что-кто-где?..

ШЕАЬМЕНКО. Я говорю: душа, с телом расставайся, ничего не оставайся.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Это ты, денщик! Как тебя?..

ШЕАЬМЕНКО. Шельменко, ваше высокопревосходительство!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Что ты там делаешь?

ШЕЛЬМЕНКО. Смотрю, чтоб где пожар не загорелся. Караулю вашу усадьбу. Берегу ваше народное добро!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Молодец, хвалю! Получишь за это особое вознаграждение.

ШЕЛЬМЕНКО. Рады стараться!

ЭВЖЕНИ. А где твой капитан?

ШЕЛЬМЕНКО. Планирует манёвры, сражается с воображаемым противником!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Вот что значит военный. Ни минуты отдыха. Мой покойный супруг тоже, бывало, — ни часа без войны. Раньше с турками воевал, пришёл домой — с уездными властями бился, со мной каждый день сражался, а последние годы вёл непримиримую войну со Шпаком. И мне завещал биться с соседом до последнего конца!

ШЕЛЬМЕНКО. Значит, враг за забором?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Точно. Так что смотри в оба! Чуть что — докладывай мне. За особую плату.

ШЕЛЬМЕНКО. Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

ЭВЖЕНИ. А что, Шельменко, правда, твой капитан до сих пор любит Присиньку?

ШЕЛЬМЕНКО. Ещё как любит! Только об ней и талдычит. Весь язык об свою любовь обмолотил. Все ухи мне об ней продолбил.

ЭВЖЕНИ. Ах, как я завидую. Ах, как прекрасно!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Что ж тут прекрасного? Такой жених — и не твой. Пока не поздно, надо его прибрать к рукам!

ЭВЖЕНИ. Нет, маменька. Во-первых, у них любовь, во-вторых, Присинька моя подруга, в-третьих, это пустой номер, а в-четвёртых, я не люблю военных!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Но почему?

ЭВЖЕНИ. Потому что от них пахнет казармой, их часто убивают, они мало получают и много командуют. Я не могу всю жизнь слушать — равняйсь, смирно, встать, лечь!..

ТПРУНЬКЕВИЧ. Дурочка. Начиталась романов, нагляделась в Петербурге, совсем ошалела! Все платья перекроила, весь дом вверх ногами перевернула, всё перестроила, павлинов завела, да ещё в женихах копаешься!

ЭВЖЕНИ. Я не копаюсь, маман! Я выбираю свою худшую половину!

Поёт. Рассуждение Эвжени № 5

Подружки замужем давно, давно уж в жёнах маются, Теперь вот очередь за мной, и женихи стараются, Они за мной хвостом, А я им всё — потом! Я никого не полюблю, Но нервы я им потреплю. Эти женихи, Словно петухи, Всё ха-ха, хи-хи, Что в них толку? Им бы петь-плясать, Языки чесать Да себя хвалить без умолку! Я им в ответ: Нет-нет. Нет-нет! Я им покажу, Я им откажу, Я им докажу, Кто сильнее! Но по секрету вам скажу, какого мужа вижу я, — Чуть-чуть блондин, чуть-чуть шатен, брюнетик, в общем, рыженький. Сложён, как Аполлон, Как Геркулес, силён, Красив, умён, и чтобы он Имел в кармане миллион! Чтобы добрым был, Не курил, не пил, На других смотреть Не пытался! Чтоб меня любил, На руках носил, Чтоб за мной как тень Всюду мчался! Вот был бы муж! Тогда б я уж!.. А пока что — «Нет!» — Всем один ответ. Пусть волнуются, и беснуются, И рыдают пусть, И страдают!..

(Убегает).

ТПРУНЬКЕВИЧ. Опять этот Петербург! Зачем я её туда отпустила! Испортил мне дочь. Совсем от рук отбилась. Ах, я несчастная, ох, я горемычная! Вдова неутешная! И пожалеть-то меня некому, сиротинушку. Это что ж теперь за молодежь пошла! Никакого уважения к старшим!.. (Ревёт на обе усадьбы.)

ШПАК (на своей половине). А! Что? Стой, кто идёт? Шельменко, что за шум, а драки нет?

ШЕЛЬМЕНКО. Это ваша соседка плачет.

ШПАК. Соседка плачет? Это хорошо! По какому случаю?

ШЕЛЬМЕНКО. Её дочка не хочет за моего капитана замуж идти.

ШПАК. А вот это плохо. (Заглядывает в дыру забора.) И вообще чёрт знает что за дочери пошли! Всё им не так, всё не этак. Моя хочет за капитана, эта не хочет за капитана! Родителей не слушают, изводят нас капризами. Распустились! Одно слово — молодёжь!

Дуэт Тпрунькевич — Шпак № 6

Это что ж теперь пошла за молодёжь, Всё не так ей, всё не этак, не по нраву, Ну в кого ж она такая, ну в кого ж, Нас не слушается по какому праву! Каждый школьник вольнодумством заражён, В идеалах сомневаются безбожно, Так и лезут, так и лезут на рожон, А с пустым карманом разве ж это можно?! ТПРУНЬКЕВИЧ (подхватывает). А мы-то не такие, А мы совсем другие, А мы боимся Бога, А мы шагаем в ногу, Не лезем на рожон, Здоровье бережём, Здоровье бережём!

Шпак в азарте песни пересекает «границу» и оказывается у соседей.

Молодёжь теперь действительно не та, Больше к книжкам да к машинам страсть питает, Удирает из деревни в города, На земле теперь народа не хватает, Стариков теперь совсем не признают, До всего хотят своим умом добраться, Что читают, что танцуют, что поют, Да к тому же никого и не боятся! А мы-то не такие… (и т.д.).

Танцуют. Вдруг останавливаются как вкопанные.

ШПАК. Господи, что я делаю?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Чур меня, чур!

ШПАК (бросается к дыре). Домой! Скорее домой!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Изыди, сатана!

ШПАК (уже у себя). Не было этого. Не могло быть! (Бросается в дом.)

ТПРУНЬКЕВИЧ. Не было этого. Нет! (Убегает в дом.)

ШЕЛЬМЕНКО (ликует). Ха-ха! Не было этого! Ещё как было! Теперь их из дому веревкой не вытащить. Самое время вытаскивать барышню. С чего начнём? Вон с чего, с моей красавицы. Ишь как торопится! Давай, давай, так, теперь прямо, теперь направо. Хорошо. Теперь налево… А вот и мы!

Из-за дома выходит МОТРЯ. Шельменко спускается к ней. Поёт.

ШЕЛЬМЕНКО. Мотричка, душечка, крошечка, лапочка… МОТРЯ. Ты ко мне близко-то не подходи. ШЕЛЬМЕНКО. Солнышко, звёздочка, облачко, ласточка… МОТРЯ. Всё-таки лучше, пожалуй, уйди. ШЕЛЬМЕНКО. Яблонька, ягодка, мальвочка, розочка… МОТРЯ. Знаю ведь, все ты мне врёшь. ШЕЛЬМЕНКО. Золотко, заинька, кошечка, козочка… МОТРЯ. Где ты слова-то берёшь. ШЕЛЬМЕНКО. Рыбонька, цыпочка, курочка, уточка… МОТРЯ. Что тебе надо, что надо, нахал? ШЕЛЬМЕНКО. Вызови барышню хоть на минуточку! МОТРЯ. Сразу бы так и сказал! ШЕЛЬМЕНКО. Я тебе так и сказал!

МОТРЯ. Сейчас позову. Только смотри, чтоб мой барин не показался! (Убегает в дом.)

ШЕЛЬМЕНКО. Твой барин сейчас грехи замаливает. Носа не высунет. Лучше я за капитаном сбегаю. (Через дыру спешит за Скворцовым.)

На крыльцо выбегает ПРИСИНЬКА, за ней МОТРЯ.

Ариозо Присиньки № 8

ПРИСИНЬКА (поёт). Я жила ожиданием чуда, Я ждала, что меня ты найдёшь, Я не знала, когда и откуда, Только знала, что точно придёшь. Ты, только ты, других в мире нет, Ты мой любимый, мой суженый, Ждать я тебя готова хоть тысячу лет, Ты, только ты, и никто больше в мире не нужен мне! Пусть томительна наша разлука, Пусть горька ожидания грусть, Свое верное сердце и руку Лишь тебе я отдать соглашусь. Ты, только ты… (и т.д.)

Выходит СКВОРЦОВ, за ним ШЕЛЬМЕНКО, протискиваются в дыру.

Скворцов бросается к Присиньке.

СКВОРЦОВ. Присинька, милая моя, любовь моя, жизнь моя!

ПРИСИНЬКА. Иван Сергеич! Ваня, дорогой!

ШЕЛЬМЕНКО (Мотре). Вот сейчас и поцелуются.

Скворцов и Присинька целуются.

Ну, что я говорил?

МОТРЯ. Ясновидец.

Из-за кулис выходит РОТА. (Поёт.)

РОТА. В отряде у нас очень дружный народ, Сознательней нету отряда, Нам, если прикажут, шагаем вперёд…

Шельменко шикает на них, они пятятся назад.

И даже назад, если надо… Надо не надо, а мы уйдем!

Дуэт Присиньки — Скворцова № 9

СКВОРЦОВ. Тебя искал, тебя нашёл, Мне так легко и хорошо. ПРИСИНЬКА. Тебя ждала давным-давно, Мечта сбылась — и ты со мной. СКВОРЦОВ. Душа поёт, в душе весна, ПРИСИНЬКА. Душа тобой, тобой полна. СКВОРЦОВ. Я сам не свой, я только твой. ПРИСИНЬКА. И я твоя, любимый мой. ОБА. Я как во сне, я словно сплю, Люблю тебя, тебя люблю, Счастливый день, счастливый сон, И два любящих сердца бьются в унисон!

ШЕЛЬМЕНКО. Ваш бродь, дозвольте встрять. Не тяните резину, договаривайтесь насчёт побега.

СКВОРЦОВ. Ах да! Чуть не забыл. Дорогая, раз тебя за меня не отдают по-хорошему, я тебя украду.

ПРИСИНЬКА. Как это?

СКВОРЦОВ. Очень просто. Как стемнеет, ты убегаешь из дома, мы едем в соседнюю церковь…

ПРИСИНЬКА. А дальше?

СКВОРЦОВ. А дальше… (Поёт.)

Что нам мать да отец, Под венец — и конец!

ПРИСИНЬКА. Без родительского благословения? Не могу. Это против моей совести.

СКВОРЦОВ. Но другого выхода нет!

ПРИСИНЬКА. Не могу. Нам не будет счастья.

ШЕЛЬМЕНКО (с вышки). Ваш бродь, показался барин, двигается в нашу сторону!

СКВОРЦОВ. Присинька, дорогая, решайся!

ПРИСИНЬКА. Иван Сергеич, не могу. Не осмелюсь. Простите! (Убегает.)

СКВОРЦОВ. Какой я несчастный. Что мне делать!

ШЕЛЬМЕНКО. Идите поешьте, ваш бродь.

СКВОРЦОВ. Да у меня кусок в горле застрянет. Я должен с ней поговорить ещё раз. Непременно, слышишь?

ШЕЛЬМЕНКО. Слушаю, ваш бродь. Устроим. Ваше слово, наше дело.

СКВОРЦОВ. Смотри, не забудь, а не то сам знаешь… (Показывает кулак.)

ШЕЛЬМЕНКО. Знаю, наизусть помню.

Скворцов уходит через дыру. Входит ШПАК.

ШПАК. Шельменко!

ШЕЛЬМЕНКО. Я здесь, ваше высокоблагородие!

ШПАК. Какие новости на горизонте?

ШЕЛЬМЕНКО. Пока нигде ничего почему-то не горит, но дымом пахнет. Это у соседей обед варят.

ШПАК. Что у них сегодня в меню?

ШЕЛЬМЕНКО. Каких-то гусей щиплют.

ШПАК (взрывается). Не каких-то, а моих собственных, родных гусей, которых они у меня захватили! Какже им отомстить?.. Шельменко, есть мысль!

ШЕЛЬМЕНКО. У вас? Не может быть!

ШПАК. Есть, тебе говорю. Надо твоего капитана женить на ихней дочери.

ШЕЛЬМЕНКО. Как говорится, на тебе, боже, что мне негоже.

ШПАК. Во-во. Таким манером я бы и соседке отомстил беспутным зятем, и капитану бы удружил ихней вертихвосткой, и за Присиньку был бы спокоен.

ШЕЛЬМЕНКО. Понятно. Желаете одним местом сесть на три стула.

ШПАК. Именно!

ШЕЛЬМЕНКО. Попробую, да боюсь не сумею.

ШПАК. То есть как это не сумеешь. Я приказываю! А не то быстро на тебя управу найду. В плети возьму, в кандалы закую, за можай загоню!

ШЕЛЬМЕНКО. Намёк понял. Не извольте беспокоиться, женю капитана на этой мартышке. Посажу вас на три стула. А может, и на все четыре.

ШПАК. То-то, смотри у меня! (Уходит.)

Появляется КАПИТАН.

СКВОРЦОВ. Та-ак. Хорош. На ком же ты меня женить собрался?

ШЕЛЬМЕНКО. На барышне.

СКВОРЦОВ. На какой?

ШЕЛЬМЕНКО. На вашей, на Шпаковой то есть.

СКВОРЦОВ. А что же ты этому фанфарону молол? Я ведь всё слышал.

ШЕЛЬМЕНКО. А что оставалось делать, если он так и норовит в зубы двинуть.

СКВОРЦОВ. Ох, Шельменко, не хитри. С огнём играешь. Я с тобой знаешь что…

ШЕЛЬМЕНКО (перебивает). Знаю, знаю.

СКВОРЦОВ. А ещё и не то сделаю. Если ты к вечеру свадьбу мою не устроишь, я от тебя камня на камне не оставлю!

ШЕЛЬМЕНКО. Рады стараться — без вины виноват.

СКВОРЦОВ. Я поеду в соседнее село, договорюсь с попом насчёт венчания, а ты исполняй приказ. Сражайся за мою любовь. Помни, чей ты денщик, кто твой господин! (Уходит.)

Побасенка Шельменко № 10

Я давно уже заметил: Стало меньше дураков, Развелось господ на свете — Не хватает денщиков. Все полезли в господа, Денщикам теперь беда. Да? Да! Ныне барин умный, гордый, Что за поступь, что за вид! Чуть не так — он сразу в морду, Да с размаху, норовит. Эти благородия Жмут простонародие!.. Накорми его, прохвоста, Напои, одень, обуй, В рай въезжает очень просто На твоем родном горбу. Все полезли в господа… На господ работать тяжко, Денщики им век должны И последнюю рубашку, И последние штаны. Эти благородия Жмут простонародие!.. Как сказал, не помню, кто-то, — В положении таком Лучше барином работать, Чем работать денщиком. Вот и лезут в господа, Денщикам теперь беда! Да! Да! А вот деться некуда…

На авансцену выходит пан ЛОПУЦКОВСКИЙ. В щегольском костюме, с блокнотом в руках. Оглядывается, что-то записывает. Мурлычет под нос. Шельменко наблюдает за ним, потом громко кашляет — кхм!..

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Скажите, любезный, я сюда попал?

ШЕЛЬМЕНКО. Конечно, сюда. А вам куда надо?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Меня где-то здесь ждут не дождутся…

ШЕЛЬМЕНКО. Тут много кого ждут. Вы кто будете?

ЛОПУЦКОВСКИЙ (гордо). Я, собственно, жених!

ШЕЛЬМЕНКО (чуть не поперхнулся). Жених! Ну как же, о вас только и разговоры. Языки себе обтрепали. Заходите, милости просим!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А что невеста? Как её там? (Листает блокнот.) Шпак Кирилл Петрович — это отец, а невесту зовут Присинька. Так где Присинька? Как она?

ШЕЛЬМЕНКО. Ничего, спасибо. Слава богу, сегодня лучше. С утра ни одного приступа.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А что с ней?

ШЕЛЬМЕНКО. Как что? Чахотка! С малолетства. Изводит её насмерть. Еле ноги волочит. Смотреть больно. В чём душа держится. А вы не знали?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Конечно, нет! Напротив, мне говорили, что она молода и прекрасна.

ШЕЛЬМЕНКО. Молода-то молода, а выглядит хуже старухи.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Неужели?

ШЕЛЬМЕНКО. Точно. Ну, сегодня-то небось к вашему приезду напудрится, нарумянится — глаз не оторвёшь. А пальцем тронь — развалится.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да, неожиданно и странно.

ШЕЛЬМЕНКО. Ничего странного. Не вы первый, не вы последний. Все женихи так же вот — приедут, покрутятся, узнают что к чему — да бежать!

ЛОПУЦКОВСКИЙ (в растерянности). Так, так… А где же хозяева?

ШЕЛЬМЕНКО. Хозяев сейчас позовём. (Кричит.) Ваше превосходительство!

Появляется ТПРУНЬКЕВИЧ.

ТПРУНЬКЕВИЧ. А? Что? Почему?

ШЕЛЬМЕНКО. Осмелюсь доложить, в вашу усадьбу забрёл жених!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Жених? Настоящий? Не может быть!

ЛОПУЦКОВСКИЙ (гордо). Я действительно жених. И действительно настоящий! А где же невеста?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Невеста здесь. Доченька!

Выходит ЭВЖЕНИ.

ЭВЖЕНИ. Я здесь, маман.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Иди сюда. Я хочу познакомить тебя… впрочем, мы ещё не знакомы.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Губернский секретарь в отставке. Путешественник. Поэт-любитель. Тимофей Кондратьевич Лопуцковский. Честь имею.

ЭВЖЕНИ. Очень приятно. А это моя маман, Аграфена Семёновна.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Очень приятно.

ТПРУНЬКЕВИЧ. А это моя дочь, ненаглядная и единственная крошка Женя, то есть Эвжени.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Как вы сказали — Эвжени?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Не правда ли, красивое имя?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Возможно. (Смотрит в блокнот.) А разве вас не Присинька зовут?

ШЕЛЬМЕНКО (вмешивается). Когда как. По настроению. (Шепчет ему.) Да разве дело в имени? Вы посмотрите, какая красавица! Какой цвет лица! Какая усадьба!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да, да! Усадьба, кажется, действительно стоящая…

ЭВЖЕНИ. Так вы путешественник?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да, знаете. Мотаюсь по белу свету. Из Воронежа в Чернигов, из Чернигова в Одессу, из Одессы в Петербург…

ЭВЖЕНИ. Я тоже недавно была в Петербурге. Странно, что мы там не встретились.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Так вы печатаетесь?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Изредка. В губернском листке «Трубный глас». Не читали?

ЭВЖЕНИ. Читала наверняка. Боже, как интересно! Ездить, смотреть, сочинять, выдумывать.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Я не выдумываю. Я наблюдаю и записываю в дневник.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Вы ведёте дневник?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. С детства. Записываю, где был, что ел и пил, что видел, сколько потратил, а иногда даже мысли! И рифмы!

ЭВЖЕНИ. И даже рифмы?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да, я большой поклонник лёгкой рифмы и лёгких женщин… кхм, то есть в смысле легких в обращении, так сказать, лёгких на подъём…

ЭВЖЕНИ. Как же вы рифмуете?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Очень просто. Вот вас зовут Эвжени. Минуточку, так, Эвжени, Эвжени… Готово!

Поглядите, Эвжени, Я хороший, эх, жених. Дорогая Эвженя, Выходите за меня!

ЭВЖЕНИ. Гениально! Я выучу это наизусть!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Просто здорово! А меня можете зарифмовать?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. И вас могу. Значит, вы её мамаша, то есть маман. М-м… Так… Готово…

Вы, Эвженюшина маман, Ещё того… вполне шарман, И я теперь найти спешу Себе такую мамашу!

ШЕЛЬМЕНКО. Во даёт!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Прекрасно! Запишите мне в альбом.

ЭВЖЕНИ. Вы много путешествуете. Скажите, а не скучно вам в дороге одному?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нисколько. Я к себе уже привык, мне самому с собой так интересно, я от самого себя узнаю так много нового и полезного, просто диву даюсь, откуда что берётся? Кроме того, со мной всегда и везде мой внутренний голос!

ЭВЖЕНИ. Кто с вами?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Внутренний голос. Моё второе я! Камертон моих переживаний, настроений и, извините за выражение, эмоций.

ЭВЖЕНИ (наступая). Внутренний голос! Это восхитительно. А в данный момент ваш внутренний голос ни о чём вам не говорит?

ЛОПУЦКОВСКИЙ (отступая к забору). Вот сейчас… в данный момент… мне кажется… я почти уверен… я просто слышу, как мой внутренний голос говорит мне, что сейчас произойдёт что-то неожиданное! Что-то грандиозное! Не будь я Лопуцковский! (Обнимает Эвжени, хочет поцеловать.)

В это время по соседней усадьбе проходит ШПАК, прислушивается.

ШПАК (кричит). Как Лопуцковский? Какой Лопуцковский?! Наш Лопуцковский?! Караул, грабят! (Бросается к дыре, протягивает руку, хватает Лопуцковского зашиворот, буквально отрывая от Эвжени.)

Лопуцковский растопыривает руки и застревает в дыре.

Вы Лопуцковский?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Лопуцковский.

ШПАК. Жених?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Жених.

ШПАК. Невесту зовут Присинька?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Минутку. (Заглядывает в блокнот.) Присинька.

ШПАК. Фамилия Шпак?

ЛОПУЦКОВСКИЙ (читает). Шпак.

ШПАК. А Шпак — это я! А Присинька — моя дочь! Значит, вы мой жених! Понятно?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Не совсем.

ШПАК. Я всё объясню. (Тянет его к себе.)

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Куда вы меня тянете?

ШПАК. К вашему счастью. Вас жестоко обманули!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Но мне кажется…

ШПАК. Это вам только кажется! А вам, сударыня, стыдно отбивать чужих женихов. Мало вам моих гусей? Пожалуйте, сударь. (Тянет его.)

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Прощайте, сударыня. Впрочем, нет. До свиданья!

ЭВЖЕНИ. До скорого!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Какой позор! Какой стыд!

ЭВЖЕНИ. Ничего страшного. Стыд не дым, глаза не выест. А в этом путешественнике что-то есть. Маман, он вполне шарман, так что готовь карман! Идём обсудим детали. (Уводит её в дом.)

Мы опять на половине ШПАКА.

ШПАК. Итак, уважаемый Тимофей Кондратьевич. Я рад приветствовать вас в своей личной усадьбе. Наконец-то!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Благодарю, э-э-э… (Заглядывает в бумажку.) Кирилл Петрович. Передаю вам привет от моего дядюшки и рекомендательное письмо. (Протягивает конверт.)

ШПАК. О, ваш дядюшка — это гордость нашей губернии и, я бы сказал, всей Империи! Его голова, его ум… Как он там, на верхах?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Держится… Трудно, конечно, очень трудно! Вы видите, что творится в мире, куда идёт Европа?

ШПАК. А куда она идёт?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. В никуда! А всё потому, что нету них таких мудрых голов, как мой дядюшка! Не слушают они нас с вами!

ШПАК. Ох, не слушают… Я вам прямо скажу:

Дуэт Шпак — Лопуцковский №12

ШПАК. Европейские политики — Просто хлюпики и нытики, У меня бы хоть спросили, разузнали, как им быть, В рассужденьи реставрации Я бы им дал рекомендации, Как Европу, всю Европу заново перекроить. ЛОПУЦКОВСКИЙ. Как Европу перестраивать, Как границы перекраивать, Им меня спросить бы надо, извините, а не вас. От Испании до Пруссии Я бы всех втянул в дискуссии, Из моей деревни, из деревни всё виднее во сто раз! ШПАК. Да на чёрта им дискуссии, Итальянцам надо с Пруссией, А французам надо с Польшей непременно воевать! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет, французам надо с Данией, Англичанам же с Испанией, А России на фламандцев непременно наступать! ШПАК. За Европу так обидно мне, Из моей усадьбы видно мне, Как Европу, всю Европу перекраивать войной! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Раз без кройки вам неможется, Так берите в руки ножницы, Никакой вы не политик, не политик, а простой портной! ШПАК. Так, значит, я портной? Ну что ж — А ты на пугало похож! ЛОПУЦКОВСКИЙ. А ты — на толстого быка! ШПАК. А ты — на злого индюка! ЛОПУЦКОВСКИЙ. А ты… ты самый глупый Шпак! ШПАК. А ты… а ты… ты сам дурак! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да я тебя! ШПАК. А я тебя! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Не потерплю! ШПАК. Не уступлю! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ура! Вперёд! ШПАК. Ко мне, народ! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ой, не могу. Едва стою! ШПАК. Ой, богу душу отдаю! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ой, я погиб, ой, я сдаюсь! ШПАК. Ой, я преставиться боюсь! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Кирилл Петрович, я молчу! ШПАК. Я тоже спорить не хочу. ОБА. Оставим несолидный тон, Пардон, месье! Месье, пардон!

ШПАК (отдуваясь). Уф!.. И вот так у нас в России всю жизнь… Бабы соберутся — сразу разговор о тряпках, о модах, а мужики соберутся — сразу о политике. И забываем о вечном, о главном!..

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Верно, дорогой Кирилл Петрович. Ах, как же верно! О главном-то мы с вами и позабыли! Оставим эту грязную политику и вернёмся к нашим баранам, то есть к нашей невесте… то есть, я хотел сказать, к нашим чистым идеалам, к любви и тому подобное…

ШПАК. Да-да, Тимофей Кондратьевич… Вернёмся к цели вашего визита. Ваш досточтимый дядюшка даёт вам самые лестные характеристики, и я готов принять вас как самого дорогого гостя и как самого дорогого зятя!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ах, Кирилл Петрович! Ваше благородство не знает границ! Вы слишком добры ко мне!..

ШПАК. Не слишком… Губернский секретарь в отставке — это вам не шуточки! Ваше положение в обществе, ваше имя, наконец, ваше огромное состояние, ваши усадьбы и капиталы… дают основание…

ЛОПУЦКОВСКИЙ (перебивает). Ах, Кирилл Петрович! Это всё мелочи, суета… капиталы, усадьбы… главное в нашей жизни — это любовь! Только любовь движет всем на свете! Без любви нет жизни на планете! Слышите, какая рифма! И я уже готов влюбиться в вашу милую девицу!.. Тоже хорошая рифма… И я уже по уши влюблён в вашу очаровательную дочь… как её там?.. (Заглядывает в блокнот.) В Присиньку! Ура!

ШПАК. Вот и прекрасно! Вот мы и договорились! Сегодня же и свадьба! По рукам?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. По рукам!

Дуэт Шпак — ЛОПУЦКОВСКИЙ № 12-А

ШПАК. Тимофей Кондратьевич, батюшка, Долгожданный, милый зятюшка, Наконец-то вы решились к нам в усадьбу заглянуть! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ах, Кирилл Петрович, душечка, Я летел к вам, как из пушечки, Разрешите для начала на приданое взглянуть! ШПАК. Ничего скрывать не стану я, Есть прекрасное приданое, Только прежде я невесту, я вам дочку покажу! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Подождёт она, желанная, Вы мне лучше про приданое Расскажите, покажите, я от нетерпения дрожу!.. ШПАК. Да увидите, успеете, Вы-то сами что имеете, Что вы предложить готовы, кроме сердца и руки? ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ну, во-первых, я собой хорош, Во-вторых, на прочих не похож, В-третьих, я же из дворян, а титул — это вам не пустяки! ШПАК. Пол-усадьбы дам за дочерью, Куры, гуси, утки, прочее… Да землицы, да водицы, да деньгами тысяч пять! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет, добавьте для приличия Десять тысяч мне наличными, Да ещё коров к невесте штучек двести, А иначе я — не зять! Не зять! Не зять! ШПАК. Так, значит, ты — не зять! Ну что ж, Ты на него и не похож! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Похож иль нет, я жду ответ: Даёте десять тысяч? ШПАК. Нет! Даю пять тыщ и сто коров! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет, двести! ШПАК. Сто! И будь здоров!.. ЛОПУЦКОВСКИЙ. Вы самый, самый жадный Шпак! ШПАК. А ты… а ты… ты сам дурак!.. ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ах, скупердяй, ах, старый жмот!.. ШПАК. Урод! Грабитель! Обормот!.. ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да я тебя! ШПАК. Да я тебя! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Не потерплю! ШПАК. Не уступлю! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ура, вперёд! ШПАК. Ко мне, народ! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ой, не могу. Едва стою! ШПАК. Ой, богу душу отдаю! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ой, я погиб, ой, я сдаюсь! ШПАК. Ой, я преставиться боюсь! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Кирилл Петрович, я молчу! Я тоже спорить не хочу. ОБА. Оставим несолидный тон, Пардон, месье! Месье, пардон!

ШПАК. Так и помереть недолго…

ЛОПУЦКОВСКИЙ (вспомнив). Кстати, о здоровье. Как себя чувствует ваша дочь?

ШПАК. Слава богу, хорошо.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Сегодня, говорят, ни одного приступа?

ШПАК. Какого ещё приступа?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Чахотки.

ШПАК. Типун вам на язык, два под язык и три на нёбо. У меня девка — кровь с молоком! Это вы в своих Петербургах нагляделись на чахоточных — вот и мерещится…

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да нет, я к слову…

ШПАК. У меня дочка… Впрочем, сами сейчас увидите. Только учтите, время не ждёт. У неё от женихов отбоя нет. Палкой отгоняю! Сегодня ещё один объявился. Капитан. У соседей остановился. За забором. Так что вы не того, не тяните резину.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Конечно, разумеется.

ШПАК (кричит). Присинька, доченька, иди-ка сюда быстренько!

Выходит ПРИСИНЬКА.

ПРИСИНЬКА. Да, папенька.

ШПАК. Знакомься. Племянник вице-губернатора, губернский секретарь в отставке Тимофей Кондратьевич Лопуцковский. Тот самый, понимаешь?

ПРИСИНЬКА. Присинька.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Очень рад.

ШПАК. Ну-с, дети, вы поворкуйте, а я распоряжусь по хозяйству. (Уходит.)

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Итак, ма шер, как ваше здоровье?

ПРИСИНЬКА. Спасибо, хорошо.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А как жизнь вообще?

ПРИСИНЬКА. Тоже хорошо.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А у меня жизнь — фонтан! Нынче здесь, завтра — там. Чернигов, Одесса, Петербург. Вы были в Петербурге?

ПРИСИНЬКА. Ещё нет.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ах, какой город! Какие дворцы, какие народы, какие девицы… Тьфу! Не то что наши скромные мадонны, к которым даже не знаешь, с какой стороны подойти. А вы знаете, я ведь сочиняю, рифмую.

ПРИСИНЬКА. Папенька говорил.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Вот вас зовут Присинька, значит, ваша рифма… минутку, так, готово:

По усадьбе ходит Присинька, Просто душенька и кисенька, А вокруг котов не счесть, Потому что деньги есть!

Здорово?

ПРИСИНЬКА. Неплохо.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А у вас тут красиво, и усадьба большая. Только дом надо будет перестроить на современный лад.

ПРИСИНЬКА. По мне он и так хорош.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет уж, дитя. Я заведу здесь новый порядок!

ПРИСИНЬКА. Не заведёте.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Почему?

ПРИСИНЬКА. Потому что я за вас не пойду. Потому что я люблю другого. У меня уже есть жених.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Это мелочи. Сейчас есть, сейчас нет. Главное — мы почти договорились с вашим отцом.

ПРИСИНЬКА. А я буду умолять папеньку не отдавать меня за вас! А если он не согласится, я не знаю, что с собой сделаю! А за вас не пойду! (Убегает.)

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Это что же получается? Отказ? Вот так раз! У меня же письмо от дядюшки. Невеста с гарантией. Папаша уже «на мази»… Ситуация. Отказали мне? До сих пор отказывали!

Куплеты Лопуцковского № 13

Шестнадцать раз я предлагал девицам руку, Шестнадцать раз я заставлял невест страдать, Женитьба — это нынче целая наука, Тут главное — ни в чём не прогадать! Меня буквально рвут на части все девицы, словно львицы, Но я им просто так себя не уступлю. Сначала я в приданое хочу влюбиться, А уж потом невесту полюблю… может быть… Шестнадцать раз любовь вулканом клокотала, Шестнадцать раз стучали в унисон сердца, Но у невесты не хватало капитала — Шестнадцать раз бежал из-под венца! Какие женщины! Какие роскошные женщины! Блондинок — две! Брюнеток — три! Шатенок — пять! А рыжих — шесть!

Танец.

ШЕЛЬМЕНКО спускается с вышки.

ШЕЛЬМЕНКО. Хорошо танцуете. Где учились?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нигде, я сам.

ШЕЛЬМЕНКО. Талант. Самородок.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ты зачем меня обманул?

ШЕЛЬМЕНКО. Кто, я? Когда?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Тогда! Наговорил, что она такая, сякая, больная…

ШЕЛЬМЕНКО. А здоровая, что ль? Больная и есть. Дунь — улетит.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ничего себе дунь! Кровь с молоком. Щеки румяные.

ШЕЛЬМЕНКО. Точно, румяные. От румян. И от чахотки. Нездоровый румянец, так и должно быть.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А что же отец?

ШЕЛЬМЕНКО. А что он, дурак, будет всё рассказывать? Ему главное — поскорее дочку с рук сбыть. Пока не рассыпалась.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Какая жалость. Такая молодая, такая красивая, такая… х-м… эмоциональная.

ШЕЛЬМЕНКО. Во-во, точно. Капризная — дальше некуда. Всё не так, всё не эдак. Отец с ней извёлся.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А может, её подлечить? Уж больно хороша.

ШЕЛЬМЕНКО. Да она вас разорит со всеми потрохами! У неё же волчий аппетит! Её прокормить — легче похоронить! А одеть, обуть, а подарки?!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Какие подарки?

ШЕЛЬМЕНКО. Дорогие! За любовь надо платить!..

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да-да, совсем забыл. Но за ней же огромное приданое!

ШЕЛЬМЕНКО. Кто вам сказал?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Дядюшка.

ШЕЛЬМЕНКО. А ему сказал сам Шпак. Он давно такие слухи распускает. Ещё до того, как ревизоры приехали.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Какие ревизоры?

ШЕЛЬМЕНКО. Обыкновенные, уездные. Описывают имущество.

ЛОПУЦКОВСКИЙ (потрясён). Не может быть!

ШЕЛЬМЕНКО. Ещё как может. Он же в долгах, как в репью. Ревизоры половину имущества описали и уехали. Бумаги не хватило. Завтра вернутся. Вот барин и торопится найти дурака побогаче, чтоб из долгов вылезти. Не верите? (Подводит его к дыре в заборе.) Вон видите, солдаты маршируют?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Вижу.

ШЕЛЬМЕНКО. Вся усадьба окружена. Отсюда муха не вылетит!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Вот так номер!..

ШЕЛЬМЕНКО. Не вы первый…

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да, да, я слышал, какой-то капитан сватался.

ШЕЛЬМЕНКО. Был тут один ненормальный, да и тот поумнел. Посмотрел, подумал — невеста больная, отец вот-вот в долговую яму сядет, усадьба заложена, дом старый, двести лет стоит, фундамент гнилой, крыша течёт. На чём тут жениться-то? Вот он и смекнул да быстренько к соседям перебрался. А там добра-серебра накрякано — за сто лет не промотать!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ах он прохвост!

ШЕЛЬМЕНКО. Ещё какой! Девка там, может, и не очень красивая, зато какая здоровая! Тоже на сто лет хватит. На ней пахать можно! А с лица, как говорится, не воду пить. Опять же в Петербурге была. Насмотрелась…

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ну и попал. Ах, судьба-злодейка! Промотался в пух, приехал в эту дыру, думал, поправлю дела и на тебе! Гляди, как бы самого без штанов не оставили!

ШЕЛЬМЕНКО. Не горюй, барин. Женишься — привыкнешь. С голоду не помрёшь, а бедность не порок.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ну уж нет, дудки! Не на того напали!

Появляется ШПАК.

ШПАК. Ну, зятёк, как дела?

ЛОПУЦКОВСКИЙ (с вызовом). Между прочим, я вам ещё не зятёк!

ШПАК (поёт).

Так, значит, ты не зять? Ну что ж, Ты на него и не похож! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Похож или нет, я жду ответ? Даёте десять тысяч? ШПАК. Нет! Даю пять тыщ и сто коров! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет, двести! ШПАК. Сто! И будь здоров! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Вы самый, самый жадный Шпак! ШПАК. А ты… а ты… ты сам дурак!

(Выхватывает пистолет.) Руки вверх! Шельменко, вяжи его!

ШЕЛЬМЕНКО. С удовольствием. (Связывает Лопуцковского.)

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Это насилие над личностью! Я буду жаловаться дяденьке!

ШПАК. Жалуйся хоть тётеньке…

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Я протестую!..

Шпак затыкает ему рот платком.

ШПАК (Шельменко). Вот тебе мой пистолет, вот тебе мой зять. Глаз с него не спускать, из усадьбы не выпускать! Ясно?

ШЕЛЬМЕНКО. Дело ясное, что дело тёмное.

ШПАК. Головой за него отвечаешь. (Уходит.)

ШЕЛЬМЕНКО. Ну что, ваше степенство, не верили? Думали обманываю. Что молчите, сказать нечего?

Лопуцковский мычит. Шельменко догадывается вынуть кляп.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Как же я могу говорить с кляпом во рту? Идиот, кретин, болван!

ШЕЛЬМЕНКО. Ваше степенство, не обзывайтесь, а то я могу ранить вас при попытке к бегству.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Прости, любезный. Не обижайся. Лучше помоги мне бежать отсюда!

ШЕЛЬМЕНКО. Ладно, так и быть, развяжу. Только чтоб духу вашего в усадьбе не было! (Развязывает Лопуцковского.)

Вдруг входит ШПАК.

ШПАК. Оба ни с места! Руки вверх!

Шельменко и Лопуцковский поднимают руки.

Хорош предатель! Ты зачем его развязал?

ШЕЛЬМЕНКО. Кто, я?

ШПАК. Не я же!

ШЕЛЬМЕНКО. Развязал, чтоб потуже перевязать. Вы его слабо затянули.

ШПАК. А кляп зачем вынул?

ШЕЛЬМЕНКО. А чтоб не задохнулся. Он вам до свадьбы живым нужен, так?

ШПАК (успокоился). Так, так. Молодец! Затяни его потуже.

Шельменко связывает Лопуцковского.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Это варварство. Этому даже подходящей рифмы нет!

ШПАК (Шельменко). Вот тебе пули для пистолета. Он у меня не заряжен.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Караул! Жениха убивают!

ШПАК (затыкает ему рот). Шельменко, а что твой капитан, как у него с соседской вертихвосткой?

ШЕЛЬМЕНКО. Полный порядок. О приданом договориться — и к попу.

ЛОПУЦКОВСКИЙ (мычит. У него вынимают кляп). Это несправедливо! Я там раньше договаривался!

ШПАК. Молчать! (Опять затыкает Лопуцковскому рот.) Не понимаю, чего ещё ему надо? У меня усадьба лучшая в уезде!

ШЕЛЬМЕНКО. А у соседей?

ШПАК. Не говори мне про соседей. Слышать не могу! У них на шесть десятин больше, зато у меня лес гуще да пруд глубже! А скота сколько, а куры, а гуси…

ШЕЛЬМЕНКО. А у них эти… как их, чёрт… павлины!..

ШПАК. Не смей мне перечить! Подумаешь, павлины. Я захочу — крокодилов выпишу. Павлины! Всего-то две штуки, а звону на всю губернию.

ЛОПУЦКОВСКИЙ (подымает руку, у него вынимают кляп). Откуда ж у них павлины?

ШПАК. Да эта дурочка выписала, дочка ихняя. Как съездила в Петербург, так ошалела. Угомониться не может! Всю усадьбу, всю жизнь на столичный лад норовит перестроить, мать свою бедную совсем замучила. Какая женщина была! Буйвол! А что осталось? Кожа да кости.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А всё-таки Петербург — это прекрасно. И павлины — тоже по мне…

ШПАК. Ничего, хватить с тебя моих гусей!..

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет, не хватит! Я требую отдельную сумму на лечение вашей дочери!

ШПАК. Ты что, издеваешься? Какое лечение? Мою дочь об стенку не расшибёшь! Тебя самого лечить надо! Опять увиливаешь, предлога ищешь?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ничего я не ищу, но свою свободу задёшево не отдам! Лечение нынче дорого стоит. Да усадьбу вашу из долгов вытащить.

ШПАК (багровея). Мою усадьбу из долгов? Опять крутишь! К павлинам захотелось? (Затыкает рот.)

ШЕЛЬМЕНКО. Ваше высокоблагородие, зачем он вам нужен, такой скупердяй? Выгоните его, чтоб и духу не осталось!..

ШПАК. Ну уж нет!.. такого зятя я соседям не отдам. У него одна фамилия чего стоит! Женю его на Присиньке. Соседям назло женю! И капитану твоему назло! И до тебя тоже доберусь!

ШЕЛЬМЕНКО. Рады стараться — не пойму за что!

ЛОПУЦКОВСКИЙ (поднимает руку, у него вынимают кляп).

Насильно мил не будешь!

Ему опять затыкают рот.

ШПАК. Будешь! Шельменко, я тебе дам подкрепление. Потап!

Вбегает ПОТАП с ружьем.

ШЕЛЬМЕНКО. Я бы один справился.

ШПАК. Нет, с таким проходимцем в одиночку нельзя. Потап, становись на караул у крыльца. Моего зятя запереть в горнице, из дому не выпускать, к забору не подпускать, чуть что — стрелять!

ЛОПУЦКОВСКИЙ (поднимает руку, у него вынимают кляп).

Сдаюсь! Девять тысяч пятьсот рублей и сто восемьдесят коров!

ШПАК. Я сказал, пять тысяч и сто коров!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Никогда!..

Ему затыкают рот.

ШПАК. Убрать!

Потап уводит Лопуцковского, тот подымает руку. У него вынимают кляп.

ЛОПУЦКОВСКИЙ (кричит). Свободу Тимофею Лопуцковскому!

Ему затыкают рот и уводят в дом.

ШПАК. Шельменко, смотри в оба! А я пойду Присиньку готовить. (Уходит.)

ШЕЛЬМЕНКО. Теперь из-за этого жмота начинай всё сначала!..

На половине Тпрунькевичей появляются ЭВЖЕНИ и её «МАМАН».

ТПРУНЬКЕВИЧ. Шельменко, как дела?

ШЕЛЬМЕНКО. Всё хорошо, вашдительство! Пока ещё нигде ничего почему-то не горит!

ЭВЖЕНИ. А как там мой… Э… наш путешественник?

ШЕЛЬМЕНКО. В полном порядке. Связан по рукам и ногам.

ЭВЖЕНИ. Но это же произвол, насилие над личностью! Надо его спасать, надо его оттуда вытащить!

ШЕЛЬМЕНКО. Будет сделано! Вытащу живым или…

ЭВЖЕНИ. Не надо «или»! Только живым!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Попробуй вытащи. Шпак — мужчина серьёзный. Раньше даже умным был.

ЭВЖЕНИ. Кирилл Петрович?

ТПРУНЬКЕВИЧ. А ты думаешь, только вы умники. В наше время тоже не дураками росли. Твой отец до поры до времени со Шпаком такими друзьями были, водой не разлить. Даже дома рядом поставили. Чтоб ходить друг к другу почаще.

ШЕЛЬМЕНКО. А потом?

ТПРУНЬКЕВИЧ. А потом словно кошка между ними пробежала.

ЭВЖЕНИ. Интересно, какая же это кошка? Уж не ты ли?

ТПРУНЬКЕВИЧ (смущённо). Уж я теперь точно не помню. Но с той поры больших врагов на свете не было!

ЭВЖЕНИ. Ну и глупо. Чего нам делить-то?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Тут дело в принципе. У Шпака характер не дай бог, да и мой тоже был крутого нрава. Бывало, чуть что не по нём — тарелку об пол. Да кричать на меня, да руками размахивать. Ох и натерпелась я — страсть… Не спеши, дочка, замуж! Ходи в невестах! Жена в наше время — роль незавидная!

ЭВЖЕНИ. Неужели?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Клянусь тебе, дитя! (Поёт.)

Неблагодарность вечная мужская Известна мне, жене, давным-давно, Я много лет супругу потакала, В России так — увы! — заведено. А ведь и я была невестой тоже. И он в слезах руки моей просил, И клялся мне в любви своей, о боже! И даже на руках меня носил. Была я, правда, чуточку моложе И, кажется, потоньше чуть была, И непреступна я была, и всё же Любовь ему навеки отдала! С тех пор переменились наши роли, С тех пор его носила на руках, С тех пор жила в супружеской неволе, Вся жизнь прошла в домашних пустяках! Обуй, одень, подай, прими, Да напои, да накорми, Да прочь поди, да не мозоль глаза, Не стой столбом, не лезь в дела, Куда ушла, когда пришла, И слова поперёк не смей сказать! Ну что я замужем нашла, Зачем я замуж только шла? Стирать, готовить да детей родить. Нет, дочка, погоди, На маму погляди, Поверь мне, право, не шучу, Опять невестой стать хочу. Хочу весь век в невестах проходить!

Танец.

ЭВЖЕНИ. Маман, вы прелесть!

ШЕЛЬМЕНКО. Ну, здорова баба! Хоть сейчас в плуг запрягай!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Что ты сказал, Шельменко?

ШЕЛЬМЕНКО. Я говорю, на вас можно… это самое… целый день глядеть и не наглядеться!..

ТПРУНЬКЕВИЧ. Будет врать-то! Ты лучше за врагами следи.

ЭВЖЕНИ. А мы пойдём павлинов кормить…

Уходят.

ШЕЛЬМЕНКО. Кстати, о павлинах!.. (Крадётся вслед за ними.)

По своей усадьбе идёт ШПАК, за ним МОТРЯ.

ШПАК. Потап, мой зять не сбежал?

ПОТАП. Сидит, барин.

ШПАК. Мотря, что у нас сегодня к столу?

МОТРЯ. Поросята жареные с гречневой кашей…

ШПАК. Хорошо.

МОТРЯ. Вареники с вишней в сметане…

ШПАК. Пойдут.

МОТРЯ. Гуси печёные с яблоками…

ШПАК. Годится… Что? Опять гуси? На сегодня мне гусей хватит, гуси отменяются!

Уходит. За ним МОТРЯ. Через дыру в заборе пролезает Шельменко, что-то тащит в руках. Незаметно для Потапа подползает к крыльцу, открывает дверь. Показывается ЛОПУЦКОВСКИЙ. Шельменко развязывает его.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Благодарю тебя, дружок!

ШЕЛЬМЕНКО. Рано благодарить. Вот вам перья, наряжайтесь… павлином.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Как павлином? Зачем?

ШЕЛЬМЕНКО. Затем, чтоб вас родная мать не узнала. Наряжайтесь и под видом павлина выходите из усадьбы.

ЛОПУЦКОВСКИЙ (втыкает перья). Может, лучше другим кем-то нарядиться? Например, женщиной.

ШЕЛЬМЕНКО (помогает ему). Женщиной нельзя. Здесь всех женщин знают на ощупь! Так, готово! Ну-ка повернитесь! Хорошо. Пройдитесь. Не так, выше голову и больше важности. Теперь хорошо. Ну, ваше степенство, с богом!

Лопуцковский смешно вытанцовывает и потихоньку приближается к забору. Удивлённый Потап сначала цепенеет, потом подымает крик, стреляет в воздух. Лопуцковский от страха падает в кусты. Дрожит.

ПОТАП. A-а! Караул, барин, скорее! Эй, все сюда! Барин!

Сбегаются все обитатели усадьбы. На противоположной стороне из-за забора выглядывает ТПРУНЬКЕВИЧ и ЭВЖЕНИ. Появляются СКВОРЦОВ и РОТА.

ШПАК. А-что-стой-кто идёт? В чём дело?

ПОТАП. Барин, в вашу усадьбу забрался соседский… этот, как его, чёрта… здоровый такой, пёстрый… Павел, что ли?

ШПАК. Павлин? Где он?

ПОТАП. Вон, в кустах шевелится.

ШПАК. Точно. Он самый! Ура! Вот он, мой ответ за утренних гусей. Будет к свадебному столу жаренный павлин! Слушай мою команду! Объявляю в усадьбе военное положение! Все к оружию! Потап, заходи слева, Мотря — справа, Шельменко — с тыла! Окружай!

Музыкальная сцена «Окружение» на музыку

«Уборка дома» № 2

ВСЕ. Вот он, попался!

ШПАК. Мой зять? Вот так номер. Что с тобой, кто тебя?

ШЕЛЬМЕНКО. Может, он того, спятил?

ЛОПУЦКОВСКИЙ (срывая перья). Сам ты спятил! Уж лучше жениться, чем такие унижения терпеть!

ШПАК. Значит, сдаешься?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Сдаюсь.

ШПАК. Значит, клянёшься?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Клянусь!

ШПАК. Значит, женишься?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Девять тысяч наличными и сто семьдесят коров!

ШПАК. Пять тыщ и сто коров.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Мало!

ШПАК. Опять мало? Ну, зять, погоди! Где моя дочь?

ПРИСИНЬКА. Я здесь!

ШПАК. Присинька, слушай! Дамы и господа, леди и джентльмены, девки, бабы и мужики! Призываю вас всех в свидетели и объявляю моей дочери свою родительскую волю!..

ФИНАЛ 1-ГО АКТА

ШПАК. Узнай же волю божью и мою, Тебя я нынче замуж отдаю…

Шельменко делает знак роте.

РОТА. Ура! Капитан, капитан, наш отец, Наконец-то пойдёшь ты под венец!.. ШПАК. Молчать, прохвосты, всем молчать!.. Придётся заново начать. Узнай же волю божью и мою: За Лопуцковского тебя я выдаю, И свадьба нынче же. Готовься, дочь моя!.. ПРИСИНЬКА. О горе, горе мне! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Итак, попался я! ПРИСИНЬКА. О, я несчастная, зачем я не умру? ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет, мне пять тыщ и сто коров не по нутру! СКВОРЦОВ. Ужель и впрямь, моя любовь, ты станешь не моей женою? О небо, небо сжалься надо мною! ЭВЖЕНИ. Ужель мой рифмоплёт попался в переплёт? Ведь он на мне жениться должен был вот-вот! ТПРУНЬКЕВИЧ. Проклятый Шпак нам отомстил жестоко! Но грянет бой! И снова зуб за зуб, за око око! МОТРЯ. Шельменко, милый, как ты просчитался! ШЕЛЬМЕНКО. Нет-нет! До ночи время есть, и я не сдался! ПРИСИНЬКА. Отец, имей в виду — я замуж не пойду! ХОР. Он несчастен, она несчастна, Ах, как ужасно, ах, как ужасно, Пан Лопуцковский появился здесь на грех!.. ШПАК. Сегодня свадьба! Приглашаю в гости всех!.. ШЕЛЬМЕНКО. Э-эх!..

ПРИСИНЬКА. Нет, решено, я умираю! Ваня, прощай! (Падает в обморок. Очевидно, на руки прислуги.)

СКВОРЦОВ. Присинька, любимая, мне без тебя жизни нет! (Падает.)

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Теперь я свободен!

ШПАК. Чёрта с два! На мёртвой женишься!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Кошмар! (Падает.)

ЭВЖЕНИ. Тимоша, дорогой, а как же я?! (Падает.)

ТПРУНЬКЕВИЧ. Доченька, на кого ж ты меня покидаешь?! (Падает.)

ШПАК. Господи, с кем же я теперь буду воевать?! (Падает.)

МОТРЯ. Барин, что же мне теперь делать с вашей усадьбой?! (Падает.)

Шельменко успевает её подхватить.

ШЕЛЬМЕНКО (поёт). Мотречка, душечка, цыпочка, лапочка!.. (Наклоняется и целует её.)

Мотря влепляет ему пощечину, и Шельменко, допевая «Солнышко, звездочка, яблонька, ягодка», падает.

РОТА. Шельменко, стой, ать-два! Ах!

Один за одним падает весь строй.

ЗАНАВЕС

АКТ ВТОРОЙ

Вечереет. В небе загораются первые звёзды, в усадьбах загораются первые светильники. На сцене девушки обеих усадеб, забыв о распрях хозяев, нарушая «границу», ведут общий хоровод, в котором мы видим ПРИСИНЬКУ, ЭВЖЕНИ, МОТРЮ, и поют песню.

«Летние ночи» № 17

Летние ночи, звёзды в полнеба, И на полсвета трель соловья, Мне бы с тобою встретиться где бы, Где бы найти тебя, радость моя? Я от подружек стала таиться, Видно, творится что-то со мной, Сердце томится, ночью не спится, Летние ноченьки пахнут весной. Глупое счастье, что ж ты всё мимо? Мимо девичьей грусти-тоски? Где ж ты, желанный, где ж ты, любимый? Летние ноченьки так коротки…

ШЕЛЬМЕНКО (с вышки). На горизонте показался барин!..

МОТРЯ. Барышня, скорее в горницу!

ПРИСИНЬКА. Ох, уж этот папенька! Шагу не даёт шагнуть…

ЭВЖЕНИ. Да, ма шер, тебе не позавидуешь.

ПРИСИНЬКА. Да ещё хочет выдать меня за этого… этого… павлина!

ЭВЖЕНИ. Нет, душечка, не такой он уж и павлин!

ПРИСИНЬКА. Вот и выходи за него сама!

МОТРЯ. Барышня, пожалуйте в горницу! От папеньки попадёт!

ПРИСИНЬКА. До свидания, моя милая…

ЭВЖЕНИ. Адью, моя дорогая…

Подружки целуются. Присинька с Мотрей убегают в дом.

ЭВЖЕНИ (передразнивая Присиньку). Выходи за него сама!.. Вот возьму и выйду!

ШЕЛЬМЕНКО. И между прочим, не прогадаете!

ЭВЖЕНИ. Ты так думаешь, Шельменко?

ШЕЛЬМЕНКО. Абсолютно уверен. Мужик видный, нарядный, одна фамилия чего стоит! Опять же в Петербурге был, павлинов страсть как любит! А кроме того, надо же с кого-то начинать, барышня! Пора уж!

ЭВЖЕНИ. Верно, Шельменко, пора! А то всё жду, жду, а кого, чего? Сама не знаю. Надоело, понимаешь? На-до-е-ло!

Поёт арию Эвжени № 18

Как надоело мне в девицах находиться, Как надоело мне ждать своей большой любви, Когда-то кто-то должен и на мне жениться, Ведь такова, как говорится, се — ля — ви! Ах, мне бы замуж, замуж за кого угодно, Ах, мне бы замуж, ну а там уж я свободна! Кого хочу, того люблю. Куда хочу, туда иду, Ах, мне бы замуж, там уж душу отведу! Как надоело мне мечтать об идеалах, Годы торопятся, не вернуть их, не догнать, Ждала я принца. Принца нет. А ждать устала, Время пришло. Надо с кого-то начинать! Ах, мне бы замуж…

Танцует, скрывается в доме. Появляется озабоченный СКВОРЦОВ.

СКВОРЦОВ. Шельменко, как дела?

ШЕЛЬМЕНКО. Всё в порядке. Нигде ничего не горит, у Шпаков готовят ужин, и я только что перекусил…

СКВОРЦОВ. Дурак! Я тебя о свадьбе спрашиваю…

ШЕЛЬМЕНКО. Ихнюю свадьбу готовят к вечеру…

СКВОРЦОВ. Я о своей свадьбе спрашиваю!

ШЕЛЬМЕНКО. К вашей уже всё готово. И мешок, и верёвка на месте.

СКВОРЦОВ. Это ещё зачем?

ШЕЛЬМЕНКО. Не пойдёт — свяжем, будет брыкаться — сунем в мешок и уволокём.

СКВОРЦОВ. А с ней ты говорил? Согласна ли бежать, хочет ли замуж?

ШЕЛЬМЕНКО. Хочет, ваш бродь! Нет такой девки, чтоб замуж не хотела!

СКВОРЦОВ. Идиот! Она тебе не девка… а даже не знаю кто!

ШЕЛЬМЕНКО. Ангел!

СКВОРЦОВ. Вот именно! И этого ангела хотят выдать за какого- то дьявола! Он ещё там?

ШЕЛЬМЕНКО. Её жених-то? А где ж ему быть?

СКВОРЦОВ. Болван, её жених здесь! Я её жених!

ШЕЛЬМЕНКО. Так точно, ваш бродь! Я болван, вы жених, а он там!

СКВОРЦОВ. И чтоб духу его там не было!

ШЕЛЬМЕНКО. Не будет, ваш бродь!

СКВОРЦОВ. Да когда же, когда? Уже венчаться пора! Поп в соседнем селе ждёт не дождётся!

ШЕЛЬМЕНКО. Вы с ним уже договорились?

СКВОРЦОВ. И с попом договорился, и с лошадьми, то есть с коляской, то есть с кучером, чёрт побери! Теперь дело за тобой, то есть за невестой! Делай что-нибудь!

ШЕЛЬМЕНКО. Что-нибудь сделаю… (Смотрит в подзорную трубу на усадьбу Шпака.) Так… вашей барыни не видно, а её жених…

СКВОРЦОВ. Я её жених!

ШЕЛЬМЕНКО. А этот самозванец ходит усадьбу обмеряет.

СКВОРЦОВ. Один?

ШЕЛЬМЕНКО. Вдвоём. За ним теперь Потап с ружьём марширует. Караулит, чтоб не убёг.

СКВОРЦОВ. Что же делать?

ШЕЛЬМЕНКО. Ваш бродь, вы ступайте в засаду возле дыры, я его сюда заманю. Как подойдёт, хватайте.

СКВОРЦОВ. А как же этот… человек с ружьём?

ШЕЛЬМЕНКО. Ружьё я беру на себя. (Кричит.) Ваше степенство! Господин жених!

Появляется ЛОПУЦКОВСКИЙ. С деревянной рогатиной-землемером. За ним ПОТАП с ружьём наизготовку.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ах, Потап, Потап, Потап, Опусти ружьё хотя б, Ведь застрелишь невзначай, Может быть такой случай?!

ПОТАП. Барин велел держать вас на мушке.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Я сам себе барин! Шельменко, ты меня звал?

ШЕЛЬМЕНКО (спускается). Звал, ваше степенство. Вижу, вы усадьбу обмеряете?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А как же иначе? Все угодья лично измерю! А тот ведь обманут.

ШЕЛЬМЕНКО. Вот я и хотел сказать, чтоб вы палисадничек не забыли обмерить, лужайку перед домом да вот эту пограничную полосу вдоль забора.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Спасибо, дружок. В свадебном приговоре, то есть договоре, об этом ни слова не сказано! Вот мы его и оприходуем. (Начинает мерить.)

Шельменко «помогает» ему, оттирая в сторону Потапа.

ШЕЛЬМЕНКО. Теперь вдоль заборчика…

Лопуцковский меряет вдоль забора. Как только он поравнялся с дырой, Скворцов хватает его за шиворот и перетаскивает к соседям. Шельменко в этот момент хватает за руки Потапа.

ПОТАП. Стой! Стрелять буду!

ШЕЛЬМЕНКО. Ты что, спятил? Жить надоело? А вдруг промахнёшься, попадёшь в капитана? Хорошо ещё убьёшь, а если ранишь — он тебе сразу голову отрубит!

ПОТАП. А что ж барину сказать?

ШЕЛЬМЕНКО. Сказать, что растяпа, что упустил такого жениха, что драть тебя мало!

ПОТАП. Ой, бедный я, несчастный! Ой, Шельменко, помоги!

ШЕЛЬМЕНКО. Ладно уж, помогу. Я тебя свяжу, а барину скажем, что соседи налетели и отбили этого индюка. (Надевает на Потапа мешок и обвязывает верёвкой). Сиди тихо, а я пойду за барином. (Уходит.)

На половине Тпрунькевичей СКВОРЦОВ с обнаженной саблей ходит вокруг ЛОПУЦКОВСКОГО, который поднял руки и онемел от страха.

СКВОРЦОВ. Так, значит, это вы?.. Отвечать!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да… Это я… а это вы?

СКВОРЦОВ. А это я! Жениться приехали?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Так ведь надо.

СКВОРЦОВ. А почему именно на Присиньке?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Так ведь заставляют. Шпак под страхом смерти вырвал у меня согласие!..

СКВОРЦОВ. А вы сами, выходит, не желаете?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Теперь не желаю.

СКВОРЦОВ. Почему? Может, вам невеста не нравится?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Абсолютно не нравится!

СКВОРЦОВ. Вам не нравится Присинька? Да я вас убью!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Нет, нет! Очень нравится! Я от неё без ума!

СКВОРЦОВ. Тогда тем более убью.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. За что?

СКВОРЦОВ. За всё! За то, что собираетесь жениться…

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Но вы тоже собираетесь жениться!

СКВОРЦОВ. Не тоже, а главным образом!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Но это же нечестно! (Хватает грабли.)

Поют дуэт женихов № 19

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Я раньше вас сюда пришёл И здесь судьбу свою нашёл! СКВОРЦОВ. Нет, сударь, я здесь раньше вас, И это докажу сейчас! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Я всё обдумал, подсчитал, Здесь подходящий капитал… СКВОРЦОВ. А мне на деньги наплевать, Держитесь, вам несдобровать!.. ЛОПУЦКОВСКИЙ. Я жить хочу!.. Я есть хочу!.. СКВОРЦОВ. Я вас за дерзость проучу! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Но я к сраженьям не привык!.. СКВОРЦОВ. Я проколю вас, как шашлык! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Я не отдам вам Эвженю, Я сам себя на ней женю!..

СКВОРЦОВ (останавливается). Постой, при чем здесь Эвжени? Да хоть сто раз на ней женись.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А ты?

СКВОРЦОВ. Я Присиньку люблю И никому не уступлю! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Так, значит, эта Эвженя… СКВОРЦОВ. Совсем не трогает меня. ЛОПУЦКОВСКИЙ. Тогда пардон! СКВОРЦОВ. Тогда привет! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Эх, подходящей рифмы нет! СКВОРЦОВ. Мы здесь найдём свою судьбу! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Друг другу мы мешать не бу?! ОБА. Не бу!.. Не бу!.. Итак, итак, итак, итак, Сегодня, может статься, Судьба решится у меня? Судьба решится у меня! Две свадьбы состоятся… У одного плетня!.. Семья, семья, семья, семья — Прекрасней слова нету! Родня, родня, моя родня, — Надёжная моя броня! Пусть бегают по свету, Пусть бегают по свету, Штук шесть-семь-восемь Присинят, Штук десять Эвженят, Мальчишек шустрых и девчат, Скворчат и Лопутчат!

Оба дурачатся, танцуют, как озорные мальчишки, и скрываются за домом. На своей половине появляется ШПАК.

ШПАК. Шельменко!

Потап стреляет из мешка. Шпак подымает руки.

Сдаюсь!

ШЕЛЬМЕНКО (выходит). Ваше высокоблагородие! Караул!

ШПАК. Что случилось?

ШЕЛЬМЕНКО. Вас ограбили. Украли вашего жениха, то есть зятя!

ШПАК. Не может быть!

ШЕЛЬМЕНКО. Точно. Налетели с той стороны человек двадцать с ружьями да саблями. Потапа связали, зятя схватили, а я убежал за вами.

ШПАК. Ну, дела! Грабят средь бела дня!

ШЕЛЬМЕНКО (развязывает Потапа). Живой ещё?

ПОТАП. Вроде живой.

ШПАК. Болван! Растяпа!

ШЕЛЬМЕНКО. Силы были неравны. Потап бился как лев.

ШПАК. Аты?

ШЕЛЬМЕНКО. А я дрался как тигр.

ШПАК. А зять?

ШЕЛЬМЕНКО. А зять дрожал как павлин.

ШПАК. Опять павлин? Ну нет, я им своего павлина ни за что не отдам! Шельменко! С этим что-то делать надо, надо что-то предпринять!

ШЕЛЬМЕНКО. Что-то надо.

ШПАК. Во-первых, заделать эту чёртову дыру в заборе! Сколько раз я приказывал? Где Мотря?

ПОТАП. Мотря барышню караулит.

ШПАК. Пойдём проверим! На месте ли моя дочь, крепки ли замки, не спит ли Мотря!

Уходят. На половине Тпрунькевичей появляется ликующий ЛОПУЦКОВСКИЙ.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Ура! Свобода! Ну где же ты, моя мечта! Где ты, мое состояние! Эй, люди, кто-нибудь! Ау!

На шум появляется ТПРУНЬКЕВИЧ.

ТПРУНЬКЕВИЧ. А-что-кто здесь?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Это я, ваш жених. Я свободен!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Сударь, вы? У нас? Наконец-то.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да-да, сударыня, я у вас! Теперь я ваш навеки. (Падает на колени.) Влюблён и так далее! Прошу руки и всего остального.

ТПРУНЬКЕВИЧ (смущена). Но я… в некотором роде… Это так неожиданно… Мы с вами почти незнакомы… И потом, что сказать дочери…

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Сказать, что я без неё жить не могу!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Так вы её руки просите?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А чьей же ещё?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Ну да, я так и подумала… Кхм… Сейчас позову. (Кричит.) Женечка! То есть Эвженюшенька!.. Только вы уж не обижайте её, берегите. Она ещё такая молодая, беспомощная. Бедное дитя, мне её так жалко! Она у меня, как свет в окошке. Теперь я останусь совсем одна-одинёшенька, бедная сиротинушка!.. (Плачет.)

ЛОПУЦКОВСКИЙ (утешает). Маменька, успокойтесь, мы будем любить вас вечно. Мы будем утешать вашу безутешную старость…

ТПРУНЬКЕВИЧ (приходит в себя). Чью старость? О какой старости идёт речь?

ЛОПУЦКОВСКИЙ (запинаясь). Я хотел сказать… то есть имел в виду… Когда пройдут годы… и вы… и я постарею… то есть стану стариком…

ТПРУНЬКЕВИЧ. Вот когда вы станете стариком — а вам, я думаю, не так уж долго осталось ждать, — вот тогда и утешайте свою безутешную старость. И любите себя вечно!

Выходит ЭВЖЕНИ.

ЭВЖЕНИ. Маменька, вы меня звали?

ТПРУНЬКЕВИЧ. Дочь моя, к тебе явился твой старый-престарый поклонник и просит твоей руки. Я, конечно, не буду мешать твоему счастью, но всё-таки подумай, не слишком ли он стар для тебя! (Гордо удаляется.)

ЭВЖЕНИ. Тимофей Кондратьевич! Как я рада вас видеть.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А я-то, я-то!

ЭВЖЕНИ. Как же вы оттуда вырвались?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Какой-то капитан помог.

ЭВЖЕНИ. Я его озолочу!

ЛОПУЦКОВСКИЙ (падает на колени). Капитан подождёт, сначала озолотите меня! Я хотел сказать — осчастливьте!

ЭВЖЕНИ. Каким образом?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Люблю вас, брежу вами! Закрываю глаза — вижу вас, вашу маменьку, вашу усадьбу, ваших павлинов. Руки прошу, руки!

ЭВЖЕНИ. Наконец-то! Вот вам рука, вот вам другая. Как говорится, держите в обе руки!

ЛОПУЦКОВСКИЙ (берёт её за руки). Эвжени, милая, это судьба, это счастье. Как мы заживём, как загуляем!

ЭВЖЕНИ. Поедем в Петербург!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Да что Петербург — в Париж!

ЭВЖЕНИ. Перестроим дом.

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Зачем перестраивать? Продадим дом, продадим усадьбу, будем жить в столице!

ЭВЖЕНИ. А маменька?

ЛОПУЦКОВСКИЙ. А на что нам маменька?.. Кхм… а маменька всегда с нами, в наших сердцах, в нашей душе. Дом продавать не будем. Пусть маменька остаётся здесь. Мы будем посылать ей письма, она будет посылать нам деньги!

ЭВЖЕНИ. Превосходный план. Ах, почему это не случилось уже давно? Почему мы вынуждены прозябать здесь, в глуши, вдали от Петербурга?

Поют дуэт Эвжени — Лопуцковский № 20

Ах, милый друг, как нам с тобой не повезло, Вокруг деревня и немытое село, Вокруг сплошной, непроходимый, непролазный колорит, Ни по-французски здесь, ни по-немецки здесь, ни по-турецки здесь никто, совсем никто не говорит. А в Петербурге всё наоборот, вот-вот! Там голубых кровей живёт народ, вот-вот! Там говорят на зарубежных языках, ах-ах! Там кавалеры носят женщин на руках, ах-ах! Там, как в Лондоне, все в колошах и в пальтах, Там, как в Париже, и пажи, и неглижи, Там кринолин, там бриолин И даже более того! — Там от России не осталось ничего! во-во! Спешите жить, мадам, Короче, время — деньги! Так у них, на Невском, говорят!.. А здесь деревня, петухи да пастухи, хи-хи! А здесь соседи от земли да от сохи, хи-хи! Не то едят, не это пьют, не так живут, не то жуют. И уж совсем не так, и уж совсем не так танцуют И совсем не то поют. А в Петербурге всё наоборот! (и т.д.)

Танец.

В середине дуэта появляются ШПАК, ШЕЛЬМЕНКО и ПОТАП, слышат голос Лопуцковского за забором. Они подкрадываются к дыре. Шпак ждёт момента. Шельменко пытается помешать, кашляет, за что-то цепляется. Шпак грозит ему. А Лопуцковский на радостях лихо отплясывает с Эвжени, то приближаясь, то удаляясь от рокового места. Наконец он оказался достаточно близко, и Шпак схватил его за шиворот. Лопуцковский сопротивляется. Эвжени держит его за ноги, но силы неравны, и неудачливый жених снова в плену. На него накидывают мешок и волокут в дом.

ЭВЖЕНИ (в истерике). Караул, грабят! Последнего жениха забирают! А-а!

Выбегает ТПРУНЬКЕВИЧ.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Опять что-то случилось!

ЭВЖЕНИ. Жениха украли! А-а!

ТПРУНЬКЕВИЧ (не может сказать ни слова, только машет руками, наконец подымает два кулака, кричит за забор). Ну, Шпак, погоди!!!

Шпак выходит к Шельменко.

ШПАК. Теперь не убежит. Я его привязал к Потапу.

ШЕЛЬМЕНКО. Недолго музыка играла.

ШПАК (зовёт). Мотря!

МОТРЯ. Вот она я.

ШПАК. Гостей на вечер пригласили?

МОТРЯ. Всех, кого велели. Окромя этих. (Показывает на забор.)

ШПАК. Этих надо не в гости, а в тюрьму пригласить. И я этого добьюсь! (Уходит.)

ШЕЛЬМЕНКО (поёт). Мотречка, душечка, как я соскучился…

МОТРЯ. Хватит уж, голову мне не дури…

ШЕЛЬМЕНКО. Как я страдал без тебя, как я мучился…

МОТРЯ. Что тебе надо ещё? Говори…

ШЕЛЬМЕНКО. Мотря, отступать некуда! Сейчас или никогда! Давай сюда барышню!

МОТРЯ. Ох, денщик, не сносить мне из-за тебя головы! И зачем я с тобой связалась? (Уходит.)

ШЕЛЬМЕНКО. Зачем я к тебе привязался? Мне-то уж совсем это ни к чему. Надо позвать капитана! (Убегает.)

Выходит ПРИСИНЬКА. Сквозь дыру пролезает СКВОРЦОВ. Бросаются друг к другу.

СКВОРЦОВ. Присинька, дорогая!

ПРИСИНЬКА. Иван Сергеич, милый!

СКВОРЦОВ. Как я страдаю!

ПРИСИНЬКА. Как я скучаю!

Дуэт.

СКВОРЦОВ. Я потерял покой и сон, Я так влюблён, я так влюблён, Ни есть, ни пить, Ни пить, ни жить. Я без тебя не в состоянии! ПРИСИНЬКА. И я люблю, тебя люблю, И взгляд твой издали ловлю, И день и ночь, и день и ночь, Я жду с тобой свидания! ОБА. В целом мире только двое, Мы с тобою, мы с тобою, Всё вокруг для нас, для нас двоих, Для меня вся жизнь в глазах твоих. Наше счастье не измерить, Я и сам себе не верю, Я сама, Для меня вся жизнь в глазах твоих! СКВОРЦОВ. Значит, любишь? ПРИСИНЬКА. Люблю. СКВОРЦОВ. Значит, бежим? ПРИСИНЬКА. А бежать не могу. Пойми же ты, мой папенька Наш брак не разрешает. СКВОРЦОВ. Тебя считает маленькой, А ты уже большая! ПРИСИНЬКА. Большая…

ШЕЛЬМЕНКО. Голуби, короче!..

СКВОРЦОВ. Дорогая, мы теряем время. Надо бежать. Всё готово. Коляска, священник!..

ПРИСИНЬКА. Не могу. Сил нет. Не знаю, что со мной. Вся дрожу, ноги не держат…

СКВОРЦОВ. Шельменко, барышне плохо. Подай что-нибудь одеться. Живо!

ШЕЛЬМЕНКО. Сей момент! (Бежит за забор.)

СКВОРЦОВ. Потерпи, милая. Сейчас пройдёт. Это всё нервы.

Появляется ШЕЛЬМЕНКО, за ним крадётся ЭВЖЕНИ.

ШЕЛЬМЕНКО. Вот шинель, вот фуражка.

СКВОРЦОВ. Болван. А ещё что-нибудь есть?

ШЕЛЬМЕНКО. Больше у нас с вами ничего нет. Ни здесь, ни дома.

СКВОРЦОВ. Ладно, надевай скорее. Видишь, барышне плохо.

ШЕЛЬМЕНКО (одевает). Это хорошо, что ей плохо. Брыкаться не будет.

ПРИСИНЬКА (приходит в себя). Нет, нет, пустите!.. я ещё не решила…

СКВОРЦОВ. Радость моя, дело начато, назад хода нет.

ШЕЛЬМЕНКО. Мертвого из гроба не вынимают. (Подкрадывается Эвжени.)

ЭВЖЕНИ. Стой, ни с места! Ага, попались! Не бойтесь, это я. Что здесь происходит?

ШЕЛЬМЕНКО. Ничего особенного. Воруем невесту для господина капитана.

ЭВЖЕНИ. Ах, как романтично. Присинька, как тебе идёт военная форма! Как я рада за тебя! Господин капитан, поздравляю!

СКВОРЦОВ. Поздравлять не с чем. Она не хочет бежать.

ПРИСИНЬКА. Не могу против воли родителя, без благословения, без приданого.

ЭВЖЕНИ. Приданое никуда не денется, а благословение — пережиток. Теперь даже модно выходить замуж против воли родителей. В Петербурге все так делают!

ПРИСИНЬКА. Но мы же не в Петербурге. Нам не будет счастья.

СКВОРЦОВ. Что же делать? Уже всё готово!

ЭВЖЕНИ (хитро). Господин капитан, если она так боится, я смело могу её заменить. Крадите меня! Я готова…

ПРИСИНЬКА (оживая). Ну уж нет, милая! Пусть тебя крадёт кто-нибудь другой. А мы с Ваней сами разберёмся.

ЭВЖЕНИ. Прости, дорогая. Я хотела тебя выручить. Мне так жалко твоего капитана.

ПРИСИНЬКА. Я его сама пожалею.

ЭВЖЕНИ. Я хотела помочь…

ШЕЛЬМЕНКО. Помогите, барыня. Ступайте вместо украденной в её горницу и, если её хватятся, наврите им что-нибудь.

ЭВЖЕНИ. Наврать — это сколько угодно. А для вашего счастья с удовольствием. Будь счастлива, Присинька! (Целует.) Смелее, капитан! (Целует.) Ах, как это романтично!

МОТРЯ. Пойдёмте, барыня. Я вас провожу.

ЭВЖЕНИ. Кстати, Мотря, а где мой путешественник? Надеюсь, он живой.

МОТРЯ. Живой, что ему сделается. Рядом будет, за стенкой.

ЭВЖЕНИ. Ну вот, опять за стенкой! Идём ломать стенку!

Уходят.

СКВОРЦОВ. Присинька, мы теряем время…

ПРИСИНЬКА (решилась). Ну что ж, бежим!

Входит ШПАК.

ШПАК. Стой, кто идёт?

ПРИСИНЬКА. Мы пропали.

СКВОРЦОВ. Это конец.

Прячутся в кустах.

ШЕЛЬМЕНКО. Попалась жучка пану в ручку.

ШПАК. Потап, это ты?

ШЕЛЬМЕНКО. Конечно я. А кто же ещё?

ШПАК. Заберись на яблоню и привяжи гирлянду.

ШЕЛЬМЕНКО. Слушаюсь, ваше высокоблагородие.

ШПАК. Так это Шельменко! Что ты ищешь в кустах?

ШЕЛЬМЕНКО. Ищу вчерашний день.

ШПАК. Что ищешь?

ШЕЛЬМЕНКО. Я говорю, кошелёк потерял, а в нем двести рублей золотом.

ШПАК. Все шутишь. А с кем ты разговаривал?

ШЕЛЬМЕНКО. Сам с собой. Так интересно было!

ШПАК. А кто это в кустах шевелится? Не Мотря ли?

ШЕЛЬМЕНКО. Мотря. Мы с ней гадали, какая завтра будет погода.

ШПАК. Мотря!

МОТРЯ выходит из дома.

МОТРЯ. Вот она я.

ШПАК. Ах, обманщик! Ни с места! Стой, стрелять буду!

ШЕЛЬМЕНКО. Стреляйте, ваше высокоблагородие.

ШПАК. Успею. Кто же там всё-таки прячется? (Хочет подойти.)

Шельменко загораживает дорогу.

ШЕЛЬМЕНКО. Стойте, ваше высокоблагородие! Пощадите жизнь свою молодую! Не подходите к капитану. У него в каждом кармане по две бомбы лежит! Как ахнут — от вас ни фамилии, ни усадьбы не останется!

ШПАК. Так это капитан! (Хватает Шельменко.) С кем он, отвечай! С барышней?

ШЕЛЬМЕНКО. С барышней.

ШПАК. С моей дочерью?

ШЕЛЬМЕНКО. Так-то оно так, да только не совсем. Вы мне велели женить капитана на соседской дочке?

ШПАК. Велел.

ШЕЛЬМЕНКО. Ну, пошли мы с капитаном свататься. Да где там! Нам, говорят, нужен жених знатный да богатый.

ШПАК. Как и нам.

ШЕЛЬМЕНКО. Во-во. Они тоже не дураки. Ну, что делать? Мы девку-то и украли!

ШПАК. Мотря, подойди к капитану и посмотри, кто с ним рядом!

Мотря подходит к капитану и возвращается.

МОТРЯ. Так и есть, барин. Она, Тпрунькеньевна!

ШПАК. Так вы её украли?

ШЕЛЬМЕНКО. Точно. В шинель закутали и уволокли. Как говорится, что нам мать да отец, под венец — и конец.

ШПАК. Ай да молодцы! Что же вы медлите?

ШЕЛЬМЕНКО. Невеста упирается. Известное дело — первый раз всегда боязно. Потом привыкнет — за уши не оттащишь.

ШПАК. Так за чем дело стало?

ШЕЛЬМЕНКО. Барышня не может без родительского благословения. Ваше высокоблагородие, осмелюсь просить — будьте ей как отец и родитель! Благословите молодых!

ШПАК. С удовольствием! Прекрасный случай отомстить соседке и за гусей, и за павлинов, и за все прочие обиды и притеснения! Сударыня! И вы, капитан! Подойдите ко мне, не бойтесь.

Присинька и капитан подходят, падают на колени.

Итак, дитя, именем отца твоего благословляю тебя, дочь моя. Соединись с капитаном скорее и будь счастлива!

Шпак протягивает руку. Присинька и капитан прикладываются к руке.

СКВОРЦОВ. Благодарю вас, сударь!

ШЕЛЬМЕНКО. Ну что за добрая душа!

МОТРЯ. Прямо отец родной!

ШПАК. Из церкви прошу ко мне! Тут и отпразднуем вашу свадьбу! Встречу вас как родного сына!

СКВОРЦОВ. Господи, за что мне такое счастье? Верно говорят — смелость города берёт!

Запевает гусарскую балладу № 3 (1 куплет).

Раз девчонок добром не желают за нас отдавать, Значит, надо нам их, ненаглядных своих, воровать. Я вот выберу ночь потемней да к любимой пойду, Да с собой уведу, унесу, утащу, украду.

Все подпевают. Громче всех Шпак.

И помчат, полетят, понесут, понесут Кони-соколы… (и т.д.)

Присинька и Скворцов убегают.

ШПАК. Ай да мы, ай да молодцы! Вот будет потеха! Я приглашу соседку, познакомлю с моими молодыми, а потом представлю ей её замужнюю дочь и беспутного зятя, этого голоштанного москаля! Вот он, мой гвоздь моей программы! Вот она, месть Шпака! Шельменко, я тебя награжу!

ШЕЛЬМЕНКО. Может, не надо?

ШПАК. Не скромничай! За всё получишь сполна! От меня лично! Мотря, труби большой сбор, убирай усадьбу. Накрывай столы, наряжай двор, готовь пир горой! А я пошёл гостей встречать! (Поёт.)

Что нам мать да отец, Под венец — и конец!..

Уходит.

Мотря подходит к крыльцу, снимает с флагштока трубу и трубит позывные. Тотчас усадьба Шпака заполняется челядью. Все берутся за работу. Идёт вокально-танцевальная сцена.

«Уборка дома» № 2.

ХОР. Мы с рассвета за работай наше время коротаем, Зря ни минуты не теряем, Убираем, вытираем, вычищаем, выметаем, Всё вытираем, натираем. Пусть бездельничает кто-то, мы не можем без работы, Дом привести в порядок надо, Чтобы всё вокруг блестело, чтобы люди были рады, Наведём чистоту и порядок. Мы гостей, гостей, сегодня ждём, Гостей мы ждём, Моем окна и скребём весь дом, Дом скребём, весь дом скребём. Ну-ка, ну-ка вместе, ну-ка дружно, Навести порядок очень нужно, Навести порядок очень нужно. Поторопись! Мы свою работу знаем, мы свою работу любим, Очень свою работу любим. Варим, парим, щиплем, жарим, фаршируем, режем, рубим, Всё фаршируем, режем, рубим, Пусть бездельничает кто-то, мы не можем без работы, Всех накормить сегодня надо. Чтобы вдоволь ели-пили, чтобы все довольны были, Накормить, напоить будем рады. Мы гостей сегодня ждём с утра, Мы ждём с утра, Нам обед, обед варить пора, Нам обед варить пора! Ну-ка, ну-ка вместе, Ну-ка дружно, Накормить гостей нам Очень нужно! Поторопись!..

Наконец уборка закончена. Усадьба преобразилась на глазах. Зажглись весёлые гирлянды, расцвели откуда-то появившиеся цветы, принарядились обитатели усадьбы, на флагштоке затрепетали разноцветные флажки. Словом, на сцену пришёл праздник. И тут же слышится шум — ШПАК выводит гостей.

ШПАК. Пожалуйте, гости дорогие! Милости прошу к нашему шалашу! Шельменко!

ШЕЛЬМЕНКО. Я здесь!

ШПАК. Зови в гости всю свою роту!

ШЕЛЬМЕНКО. Слушаюсь! (Убегает.)

Сцена заполняется народом. ГОСТИ, ПРИСЛУГА, ЧЕЛЯДЬ.

ГОЛОСА. — Ах, как нарядно!

— Ах, как красиво!

— А где невеста?

— А кто жених?

— А сколько дают приданого?

ШПАК. Скоро всё узнаете, гости дорогие! Располагайтесь, отдыхайте с дороги, посмотрите усадьбу. А я пойду столы проверю.

Уходит.

Гости осматриваются. Из-за кулис с песней марширует РОТА во главе с ШЕЛЬМЕНКО.

РОТА. Мы дружка за дружкой идём по пятам, Нам радостно топать, и всё же!.. ШЕЛЬМЕНКО. Что же? РОТА. Нам хочется знать, где же наш капитан, Мы без руководства не можем! Можем не можем, а маршируй! ШЕЛЬМЕНКО. Рота, стой, ать-два! Капитану сейчас не до вас, это, рота, — раз! Другим у него занята голова, это… два! У него происходит томленье внутри, это… три! Все его мысли о свадебном пире, это… четыре! И вам он велел дотемна отдыхать, это… пять! Равняйсь — смирно — вольно — довольно! На все четыре стороны разойдись! РОТА. Ура!

Солдаты располагаются на отдых. Подходят к девушкам. Начинается веселье. Шутки, смех.

ЖЕНСКИЕ ГОЛОСА. Шельменко, скажи своим солдатам, чтобы руки не распускали!

МУЖСКИЕ ГОЛОСА. Шельменко, это они нам покоя не дают. Мы только обороняемся!

ЖЕНСКИЕ ГОЛОСА. Будет врать-то! Нужны вы нам как прошлогодний снег.

МУЖСКИЕ ГОЛОСА. И вы нам не очень-то надобны.

ЖЕНСКИЕ ГОЛОСА. Куда вы без нас денетесь? С голоду помрёте. Холостяки до первой юбки. Мотря, что ж ты молчишь? Скажи им всё, что мы о них думаем!

МОТРЯ. И скажу!

Запевает — женский хор подпевает.

Какой, какою силой странной Нас тянет к мужикам всегда? Ну что, ну что мы в них находим, в окаянных? Ну что в них, окромя вреда? Окромя вреда… Они пред нами всё гордятся, А чем — не знают никогда, Куда, куда ж они без бабы-то годятся? Они без бабы никуда, Ох, никуда… Они в любви тебе клянутся, Слова текут у них рекой, Но не успеешь на минуту отвернуться, Уже целуются с другой! Уже с другой… Они всю жизнь себя жалеют, От жизни больше нас берут, Они от скромности вовек не заболеют И от работы не помрут! Ох, не помрут! Настырны мужичёнки эти, Но вот что, бабоньки, скажу — Ну как, ну как без них прожить на белом свете? Ума, ума не приложу! Ох, не приложу…

Общее оживление.

МУЖСКИЕ ГОЛОСА. Ну и ну! Надо ж про нас такое придумать! Шельменко, что ж ты молчишь? Скажи-ка им всё, что мы о них думаем!

ШЕЛЬМЕНКО. Как говорят французы и мой капитан — шушри ля фам! Что означает — от бабы добра не жди!

Шельменко запевает, рота подпевает.

Я много лет на белом свете прожил И женскую натуру раскусил, Ах, боже мой, как все они похожи, Как им сопротивляться нету сил! Они любовью нашу волю сушат, И в голове от них сплошной дурман, Одной рукой они нам лезут в душу, Другой рукою тянутся в карман. ХОР. Влюбляемся мы зря, И женимся мы зря, А после свадьбы — что ж махать руками? Не будем дураками, Помрём холостяками, Между нами, мужиками, говоря! ШЕЛЬМЕНКО. Жена до свадьбы так меня любила, Но после свадьбы пыл любви прошёл, Теперь жена — сверло, пила, зубило, Жена — хомут, а я ей как осёл! Я без неё ни слова и ни шагу, Ей всё во мне не так, не по нутру, Я от жены давно уж дал бы тягу, Да вот боюсь, что с голоду помру! ХОР. Влюбляемся мы зря… (и т.д.) ШЕЛЬМЕНКО. А одному на свете грустно очень, Беду и радость не с кем разделить, Никто твоих болячек знать не хочет, И просто душу некому излить. Ты не ухожен, никому не нужен, Порой бывает белый свет не мил. А если так — уж лучше буду мужем! ХОР. Что? ШЕЛЬМЕНКО. Но это я, ребята, пошутил! ХОР. Влюбляемся мы зря… (и т.д.)

В конце общее оживление.

— ГОЛОСА. — Ладно, поспорили и будет.

Хватит языки чесать.

— Дайте ногам волю.

— Эй, музыка, а ну что-нибудь повеселее,

чтоб деньжонки завелись!

Начинается танец. Солдаты разбирают девушек. Танцующие пары исполняют вариант дуэта Мотря — Шельменко № 9 , девушки поют партию Мотри, солдаты партию Шельменко. Потом музыка меняется. Начинается краковяк № 22. Танцуют девушки с солдатами, потом прислуга, потом гости, и, наконец, сам Шпак, явившийся на шум, не удержался и пустился в пляс вокруг Мотри.

МОТРЯ. Барин, вы так никогда в жизни не плясали!..

ШПАК. Я в такой день на голове могу ходить! Шельменко, как ты думаешь, долго ещё?

ШЕЛЬМЕНКО. Да уж скоро должны быть.

ШПАК. Ты вот что, дружок, бери ружьё и полезай к себе на вышку. Как увидешь молодых — стреляй!

ШЕЛЬМЕНКО. В кого?

ШПАК. В воздух. Дай знак.

ШЕЛЬМЕНКО. Слушаюсь, ваше высокоблагородие! (Забирается на вышку.)

ШПАК. Ну, гости дорогие, все в сборе?

ГОСТИ. Все, все! А где невеста? А кто жених? Пора начинать.

ШПАК. Скоро начнём. Ещё немного терпения, сейчас я приглашу свою главную гостью! Мою старую закадычную и задушевную соседку, госпожу Тпрунькевич! (Кричит за забор.) Аграфена Семёновна! Госпожа Тпрунькевич!

ГОСТИ. Аграфена Семёновна!

Из дома выскакивает испуганная АГРАФЕНА СЕМЁНОВНА.

ТПРУНЬКЕВИЧ. А, что, кто меня звал?

ШПАК (через дыру в заборе). Уважаемая Аграфена Семёновна! Я имею честь пригласить вас к нам на семейное торжество!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Я к вам? Вы с ума сошли!

ШПАК. Пока ещё нет. Я понимаю ваш конфуз, приношу извинения за отдельные инциденты и предлагаю на сегодняшний вечер перемирие!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Нет, Кирилл Петрович. Это невозможно!

ШПАК. Не откажите, драгоценная Аграфена Семёновна! Этот праздник и вас касается некоторым образом. Вас ждёт большой сюрприз!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Меня? Ничего не понимаю.

ШПАК. Позже я вам всё объясню. А сейчас прошу вас ко мне в качестве почётной гостьи.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Но… я не готова к визиту. Я в неглиже.

ШПАК. Это неважно. Во всех вы, душенька, нарядах хороши!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Что с вами, Кирилл Петрович?

ШПАК. Праздник! Мечта жизни! Не откажите старику.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Какой же вы старик? Вы ещё ого-го!

ШПАК. Прошу вас!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Но я, право… не знаю… И потом Эвжени куда-то подевалась. (Кричит.) Женя! Эвженюшенька!..

ШПАК. Не волнуйтесь, ваша дочь вот-вот появится.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Где она? Что с ней?

ШПАК. Она жива-здорова и, надеюсь, уже счастлива. Итак, перемирие! Мадам, сильвупле!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Ну, Кирилл Петрович, бог свидетель, я делаю это против принципов, но только из любви к человечеству!

ШПАК. Человечество этого не забудет!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Но как же пройти? Мы же наглухо перегорожены.

ШПАК. Прошу вас через эту дыру… кхм… то есть через этот… м-м, проём…

ТПРУНЬКЕВИЧ. Но я здесь уже — извините — не пролезу.

ШПАК. Сударыня! Да ради такого дня я не пожалею родного плетня! Я для вас такую дыру проделаю! Царские ворота! А ну разойдись! (Отходит назад, разбегается, наваливается на плетень, и весь плетень по самую вышку валится вместе со Шпаком к ногам Тпрунькевич.)

Всеобщее ликование. Шпака поднимают, он подает соседке руку, и они торжественно пересекают «границу». Гремит музыка. Туш.

ШПАК. Итак, дорогие гости, теперь все в сборе, и можно начинать.

ГОСТИ. — Конечно, можно!

— Давно пора!

— Самое время!

ШПАК (торжественно). Дорогие гости, дамы и господа, леди и джентльмены, девки, бабы и мужики! Сегодня, в этот торжественный час, состоится свадьба моей дочери Присиньки с будущим супругом, фамилия которого известна на всю губернию! Я пригласил вас разделить нашу радость и быть свидетелем обручения моей дочери, которая у меня одна, как свет в окошке, моя единственная радость и утешение, моя надежда и опора! Господи, как же я теперь буду жить, один-одинёшенек, несчастный старик, бедный, никому не нужный сиротинушка!.. (Вдруг разрыдался.)

ТПРУНЬКЕВИЧ (вдруг стала его утешать). Кирилл Петрович, ну что вы, ну не надо, успокойтесь, берегите себя! Вы не одиноки! Рядом люди. Рядом соседи, на которых вы всегда можете положиться…

ШПАК (приходит в себя). Кстати, о соседях. Я очень рад видеть здесь несравненную Аграфену Семёновну, которую мы сегодня тоже кое с чем поздравим!

ТПРУНЬКЕВИЧ. С чем же? Не томите! Интриган!

ШПАК. Скоро узнаете. Шельменко, как ты думаешь, пора?

ШЕЛЬМЕНКО. Ваше высокоблагородие, я думаю — пора выводить!

ШПАК. Итак, господа, пора выводить! Давайте жениха!

Из дома выходит ПОТАП и привязанный к нему ЛОПУЦКОВСКИЙ в мешке. Подходят к Шпаку. Шпак снимает с жениха мешок, берёт приготовленный заранее большой кухонный нож и разрезает на женихе путы.

Вот он, мой будущий зять! Пан Лопуцковский! Прошу любить и жаловать!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Сняли вы с меня мешок, Сочиню сейчас стишок, Я ваш зять, а вы мой тесть, Время самое… поесть! А невеста хороша, Значит, выпить не меша!..

ГОСТИ. Не меша! Не меша! Верно!

ШПАК. Мотря, а теперь давай невесту!

МОТРЯ. Барышня заперлась в горнице и не хочет открывать.

ШПАК. Опять фокусы? Ну, дочь моя, берегись! Потап, ломай двери!

Потап бежит в дом. Шум, треск, крики. Выбегает ЭВЖЕНИ.

ЭВЖЕНИ (поёт, фрагмент № 18).

Ах, мне бы замуж, замуж за кого угодно. Ах, мне бы замуж, ну а там уж я свободна. Кого хочу, того люблю, Куда хочу, туда иду, Ах, мне бы замуж, Там уж душу отведу!

Шпак остолбенел.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Дочь моя, что ты там делала?

ЭВЖЕНИ. Временно исполняла обязанности невесты.

ШПАК. А где она сама?

ЭВЖЕНИ. Должна быть с минуты на минуту.

ТПРУНЬКЕВИЧ. Евгения! Не валяй дурака! Говори правду!

ЭВЖЕНИ. Маман, я же сто раз говорила, что меня зовут Эвжени. Понимаете, Эвжени!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Выскочка ты и нахалка! Вот я с тобой поговорю!

ШПАК (рычит). Где моя дочь? Куда вы её дели?

Общее замешательство. Вдруг Шельменко стреляет.

ШЕЛЬМЕНКО. Ваше высокоблагородие! Едут!

ШПАК. Кто едет, откуда?

ШЕЛЬМЕНКО. Молодые едут, из церкви!

ШПАК. Какие молодые?

ШЕЛЬМЕНКО. Наши молодые! (Спускается с вышки.) Рота, на караул!

Рота выстраивается в шеренгу от кулисы до Шпака. Шельменко встречает СКВОРЦОВА и ПРИСИНЬКУ.

Капитан с Присинькой идут вдоль строя, рота поёт.

РОТА. Нам радостно очень и так хорошо, Нашли своего капитана. А наш капитан своё счастье нашёл, И даже любовь, как ни странно!

ШЕЛЬМЕНКО. Странно — не странно, а он нашёл!

Присинька и Скворцов падают перед Шпаком на колени.

ОБА. Батюшка, простите нас! Благословите нас!

ШПАК. А, что, стой, кто идёт? Это что такое? Это кто такие?

ШЕЛЬМЕНКО. Это ж ваша дочь. Вы и теперь её не узнаёте?

ШПАК. Капитан, где вы взяли мою дочь?

СКВОРЦОВ. От вас принял. Вы нас благословили, велели поскорее обвенчаться да приехать сюда!

ШЕЛЬМЕНКО. Помните:

«Что нам мать да отец,

Под венец — и конец…»

ШПАК. Замолчи, дурак! Что же вы сделали с моей дочерью!

ШЕЛЬМЕНКО. Из девки дамочку сделали, больше ничего.

ШПАК. Я же благословил капитана на женитьбу с вашей дочерью, Аграфена Семёновна! И это было главным моим сюрпризом!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Ах, какой пассаж.

ШПАК. Дочь моя, как же так получилось?

ПРИСИНЬКА. Батюшка, я виновата. Вы сами меня благословили, потому и решилась. Простите меня, я больше не буду!

СКВОРЦОВ. И я больше не буду. Простите нас. Вы обещали любить меня как сына!

ШПАК. Это меня бес попутал, окрутил, ошельмовал. Ах, шельма, ах, Шельменко! Ну всё, твой час настал! Молись!

ШЕЛЬМЕНКО. Молюсь, ваше высокоблагородие! О вашем здоровье, о счастье вашей дочери, о ваших будущих внуках…

ШПАК. О себе молись!

ШЕЛЬМЕНКО. А мне ничего не нужно. Были бы вы живы-здоровы, были бы вы счастливы. А меня можно и пристрелить. Я ж простонародие, ваше благородие!

ШПАК. Ах, шельмец, ах, пройдоха! Знаешь, что не буду грех на душу брать. Да ещё в такой день!

ШЕЛЬМЕНКО. Верно, ваше высокоблагородие, не стоит об меня руки марать!

ШПАК. Но выдрать тебя велю! И подружку твою награжу, не забуду! Мотря!

МОТРЯ. Вот она я.

ШПАК. Что мне с тобой делать?

МОТРЯ. Воля ваша, только прежде надо с молодыми решить.

ШПАК. Да-да, конечно. С вами-то я успею разделаться, а вот как быть с ними?

ПРИСИНЬКА и СКВОРЦОВ. Батюшка, простите нас, благословите нас, мы больше не будем!

ШЕЛЬМЕНКО. Ваше высокоблагородие, дело сделано, и его не исправишь. Как говорят турки, когда отрубают голову не тому, кому следует. Благословите их, и дело с концом.

ШПАК. Да как же я возьму его в родственники, если он из москалей! Какой-то, извините за выражение, Скворцов? Может, его предки скворцами торговали? А я Шпак! Моему предку Гетман лично вручил герб…

ШЕЛЬМЕНКО (перебивает). Осмелюсь доложить, ваше высокоблагородие, у того Шпака, что жил при Гетмане, было два сына. Один Шпак повёл род Шпаков, от которого вы есть. А другой Шпак пошёл по московской линии и стал называться по-московскому — Скворцов. Так что всё равно, что Шпак, что Скворец — это ж одна птица!

ШПАК (задумываясь). Хм… В этом что-то есть… Это звучит правдоподобно! Значит, Шпак…

ШЕЛЬМЕНКО. Скворец!

ШПАК. А Скворец?

ШЕЛЬМЕНКО. Шпак!

ШПАК. Так вот оно что! Это совсем другое дело. В таком случае… кхм… Прощать их или нет?

СКВОРЦОВ и ПРИСИНЬКА. Простите нас!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Простите их, Кирилл Петрович. Они уже и обвенчались. Да и зять вон какой красавец! Военный. В обиду не даст!

МОТРЯ. Да и ужин готов. Не собакам же его выкидывать!

ШПАК. А вы как думаете, гости дорогие?

ГОСТИ. Простить, простить!

ШПАК. Ну что ж, бог с вами, прощаю! Будь счастлива, дочь моя! (Обнимает её.)

ПРИСИНЬКА. Уже счастлива!

ШПАК. Будь и ты мне сыном, капитан!

СКВОРЦОВ. С радостью, папенька!

Присинька и Скворцов выходят на авансцену.

ПРИСИНЬКА и СКВОРЦОВ (поют на мелодию № 3).

Наконец-то и мы дождались долгожданного дня, Наконец под венцом обвенчали тебя и меня, Наконец-то не против отец. Наконец мы вдвоём, Небывалое счастье колотится в сердце моём. И теперь, мы теперь никогда ни за что не расстанемся, Что бы ни было в жизни, назад никогда не оглянемся. Я с тобой, Я с тобой Хоть на пир, Хоть на бой, Здравствуй, радость моя быстрокрылая, Я люблю, я люблю, я люблю, милый мой!.. Тебя, милая!..

ШПАК. Я горжусь, что моя дочь не унизила род Шпаков и выбрала мужа достойной фамилии! Жаль только, сюрприза не получилось…

ЭВЖЕНИ. Почему же не получилось, Кирилл Петрович? Вот он, наш сюрприз!

Выводит вперёд Лопуцковского, оба становятся на колени перед Аграфеной Семёновной.

Маменька, благословите меня на вечную любовь с этим сочинителем!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Сударыня, как я уже говорил, прошу руки и всего остального!

Я по совести скажу — С прошлым сразу завяжу, Обещаю скромным быть, Ни её, ни вас не бить, Буду вам писать стихи, Буду вас любить… хи-хи!

ТПРУНЬКЕВИЧ. После таких стихов отказать невозможно! Благословляю тебя, доченька! Не забывай родного гнезда, помни, что я остаюсь здесь совсем одна-одинёшенька, старуха старая, никому не нужная, сирота-сиротиночка!.. (Плачет.)

ШПАК. Аграфена Семёновна, ну не надо так! Успокойтесь, берегите себя! Вы не одиноки, вокруг люди, рядом соседи, на которых вы всегда можете рассчитывать…

ТПРУНЬКЕВИЧ. Благодарю, Кирилл Петрович! Будьте счастливы, дети! Живите, дышите, пишите, а главное — не забудьте о моих внуках!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. Будем стараться!

Выходят на авансцену, поют дуэт № 18

ЭВЖЕНИ. Ах, наконец я выйду замуж, ну а там уж!.. ЛОПУЦКОВСКИЙ. Там уж из дому ни на шаг не отпущу! ЭВЖЕНИ. Да как же так же, это же насилье прямо ж! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Если уйдёшь, сразу другую подыщу! ОБА. Нет, нет, мы вместе, будем вместе постоянно, Мы путешествовать начнём по разным странам! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Моя люби… моя Эвжи! А где приданое, скажи? ЭВЖЕНИ. А ну скорей своё приданое держи!!!

(Разбегается и прыгает к Лопуцковскому на руки.) Запомни, главное твоё богатство — это я!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. И долго я тебя так буду носить?

ЭВЖЕНИ. Всю жизнь!

ШЕЛЬМЕНКО. Всю жизнь не выдержит, пупок развяжется!

ШПАК. А ты ещё шутишь?..

ШЕЛЬМЕНКО. Эх, ваше высокоблагородие! Мне сейчас не до шуток.

ШПАК. Что ещё? Боишься порки? Ладно, битьё отменяю до следующего раза.

ШЕЛЬМЕНКО. Нет уж, лучше бейте, лучше убейте, только не откажите в последней просьбе!

ШПАК. Опять что-то придумал?

ШЕЛЬМЕНКО. Ничего нового, просто подумал: я-то что, рыжий? Эх, пропадай моя свобода, денщиковое житьё!.. (Хватает Мотрю за руку, оба падают на колени.) Ваше высокоблагородие! Отдайте за меня Мотрю, век служить буду!

ШПАК. Вы мне оба и так наслужили — на два века хватит!

МОТРЯ. Барин, не гневайтесь! Ради такого дня!

ШПАК. А что скажет капитан?

СКВОРЦОВ. Не ожидал, но, думаю, оба достойны друг друга!

ШПАК. Ну, так быть посему! Женитесь!

ШЕЛЬМЕНКО. Мотря, я же думал, что шучу! Оказывается, нет!

МОТРЯ. А я-то, я-то…

Дуэт № 7.

ШЕЛЬМЕНКО. Мотрячка, душечка, это же надо же!.. МОТРЯ. Даже не верится, честно скажу… ШЕЛЬМЕНКО. Ласточка, лапочка, это же радость же! МОТРЯ. Даже не знаю, от страха дрожу… ШЕЛЬМЕНКО. Что же боятся, моя ненаглядная?.. ММОТРЯ.ОТРЯ. Думала, снова ты врёшь! ШЕЛЬМЕНКО. Умная, добрая, видная, ладная… МОТРЯ. Где ты слова-то берёшь? ШЕЛЬМЕНКО. Ты моя милая, ты моя славная! МОТРЯ. Боже, у нас теперь будет семья!.. ШЕЛЬМЕНКО. Прежде в семье нашей выберем главного!.. Буду командовать я! ШЕЛЬМЕНКО. Кончилась воля моя! ЛОПУЦКОВСКИЙ. Мне поздравить вас охота, Я вам рифму подарю, Зарифмую я в два счёта И Шельменко, и Мотрю! ШЕЛЬМЕНКО. Рифма, может быть, и та, Но таланта не хвата…

ШПАК. Что-то вдруг все решили пережениться!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Поразительно! Столько свадеб в один день!

ШПАК. Может, ещё кто надумал? Из гостей? Давайте уж сразу, заодно! А ну, кто смелый, выходи!..

ШЕЛЬМЕНКО. Ваше высокоблагородие! А может, вам с их превосходительством подать пример?

ПРИСИНЬКА. Ай да Шельменко!

СКВОРЦОВ. Ну и голова!

ЭВЖЕНИ. Гениально! Свадьба века!

ЛОПУЦКОВСКИЙ. В смысле объединения капитала план грандиозный!

МОТРЯ. Ну и денщик мне достался. Генерал!

ПОТАП. Вот потеха! И у нас будут павлины!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Ну и плут же ты, Шельменко! Такое придумать!

ШПАК. Ну и нахал же ты, денщик! И все вы, друзья мои, нахалы! На старости лет предложить нам этакий конфуз!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Одно слово — молодёжь!

Поют фрагмент № 6.

ОБА. А мы-то не такие, А мы совсем другие, А мы боимся Бога, А мы шагаем в ногу, Не лезем на рожон, Здоровье бережём, Здоровье бережём!

ШПАК. Ну, дети мои, друзья мои, гости мои, соседи мои! Ещё раз поздравляю вас всех! Здоровья вам, счастья, друзей и добра!

ТПРУНЬКЕВИЧ. Ура!

ВСЕ. Ура!

ШПАК. Всем молодым — горько!

ВСЕ. Горько, горько всем влюбленным, Пусть им в жизни сладко будет, Счастья всем молодожёнам, Счастья всем хорошим людям!!!

ЗАНАВЕС