Праздники заканчивались, начинались трудовые будни. Эйфория, охватившая нас, не покидала и сейчас, когда уже в третий раз за сегодняшнее утро, я стояла перед зеркалом, и пыталась привести себя хоть в какое-то подобие порядка. Все мои прежние усилия, заканчивались очередным походом в постель, а подлюга Девлин, мистер «Самый главный босс», только подсмеивался над моими вновь размазанным после его губ макияжем и растрепавшейся причёской.

Наконец, приведя себя в боевую готовность, я, уже в десятый раз, скрепя сердце, поинтересовалась не опоздает ли он на свой рейс?

На что вновь получила весьма невразумительный ответ:

— Не волнуйся, успею.

Ну ладно. Он конечно же успеет, а вот мне опаздывать никак нельзя. С трудом сдерживая слёзы, и зная, что возможно вижусь с ним в последний раз (всё-таки живём в разных городах. Да ещё и тот факт, что у него есть невеста), я, будучи уже на пороге, не выдержала, и бросившись ему на шею крепко поцеловала, вкладывая в прощальный поцелуй всю свою душу:

— Прощай, и береги себя! Если когда-нибудь захочешь поговорить, звони.

Поцелуй затягивался. Взглянув на часы, и убедившись, что опаздываю, я попросила:

— Будешь уходить, оставь ключ у консьержки внизу.

— Хорошо, не волнуйся! — успокоил он меня, и слегка хлопнув по попе, выпроводил за дверь.

Сидя в такси, я не выдержала, и дала волю слезам:

— Прощай, любимый. Будь счастлив!

* * *

Войдя в офис, я поразилась тому, как при моём появлении все оживлённые дискуссии мгновенно стихли, как по мановению волшебной палочки. Под весьма любопытствующими взглядами, я прошла за свой стол, и села.

Хм, интересно, что случилось?

Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать. Отчего-то совершенно злой Грег, с размаху плюхнул на мой стол свежий выпуск газеты.

На первой полосе светской хроники, красовалась фотография с прошедшей корпоративной вечеринки. Фотограф умудрился запечатлеть нас с Девлином в тот момент, когда мы целовались. Под фотографией значилось:

«Известный миллионер завёл интрижку прямо под носом невесты».

— Знаешь, как это называется? — ехидно спросил Грег.

Странно, его-то почему всё это так задевает?

— Поцелуй? — нерешительно произнесла я.

— Нет, дорогая! Это называется распущенностью и аморальностью! Целоваться с человеком, которого ты едва знаешь — верх неприличия.

Да уж, настолько едва знаю, что у меня пятилетний сын от него, — подумала я, а вслух произнесла:

— Мы были слегка навеселе, плюс танец… и, это вышло как-то случайно. И вообще, тебя-то каким местом это касается? Это моя жизнь, и с кем мне целоваться, я буду решать сама!

— Ах вот…

Договорить он не успел, так как прозвенел звонок, и по внутренней связи сообщили, что вице-президент ждёт меня в своём кабинете по важному вопросу.

— Проклятье! — выругался Грег. — Всё, Фэррис, допрыгалась! Бьюсь об заклад, что всё это из-за той фотографии. Держись! Теперь тебе влетит.

После таких обнадёживающих прогнозов со стороны близкого друга, и под ставшими ещё более любопытными взглядами работников, я, собрав в кучу все последние дела, отправилась в кабинет вице-президента, с видом приговорённого к казни.

Последний рубеж охраняла «церберша» Нора Эванс, дама олицетворяющая собой живое доказательство того, что динозавры в реальности существовали, и ныне же, занимающая пост секретаря и доверенного лица вице-президента компании.

Поджав и без того бескровные губы, она предложила мне войти.

Слегка помявшись перед дверью, и бросив последний взгляд на секретаршу, я, набрала в грудь побольше воздуха, рывком открыла дверь, и вошла внутрь.

Раньше, мне не приходилось здесь бывать, и поэтому, я несколько растерялась, не увидев «шефа» за столом:

— Добрый день, мистер Эдиссо…

— Ты? — моя челюсть поползла вниз, при виде Девлина, стоящего у огромного окна, и созерцающего до этого великолепную панораму мегаполиса.

Весьма довольный произведённым эффектом, он, как проказливый мальчишка, которому удалось разыграть взрослых, засунув руки в карманы брюк, присел на край стола:

— Привет!

Руки дрожали так, что я еле удерживала бумаги. А ещё, они ужасно чесались от желания подскочить к этому самодовольному паразиту, и хорошим хуком справа, стереть его наглую улыбочку с лица.

Усилием воли мне удалось собрать эмоции в кулак и с довольно равнодушным видом спросить:

— Что, ты здесь делаешь? Опоздал на рейс?

Кажется, он рассчитывал на совершенно другое приветствие, потому, что как-то сразу сник, и произнёс:

— Ну, я тут подумал и решил, что могу управлять холдингом и отсюда, и даже облюбовал себе новый кабинет. Как, тебе такой расклад?

Как? Откуда мне знать? Я тут с утра места себе не нахожу, сердце кровью обливается от разлуки с любимым, а он себе кабинеты облюбовывает.

— А позвольте-ка полюбопытствовать, мистер Уэйн. Сегодня утром, вы знали, что никуда не поедете? — осторожно спросила я, хотя внутри меня всё кипело от возмущения.

— Знал, — довольно улыбнулся он, — вот, решил сделать тебе сюрприз!

— Сюрприз, говоришь? — накинулась я на него. — Да я, тут, себе место не нахожу, рыдаю, как последняя дурочка, оплакивая свою любовь, а ты…

Он подскочил ко мне:

— Что, ты сказала?

— Говорю, что места себе не нахожу!

— Нет, после… ты сказала, что оплакивала свою любовь? Это правда? Ты любишь меня?

Вот ведь привязался!

— Нет! Я такая испорченная, что сплю со всеми подряд!

— Глупая, — воскликнул он, хватая в свои «медвежьи» объятия, — я ведь тоже люблю тебя! Безумно!

Мир завертелся перед глазами, когда он начал осыпать поцелуями моё лицо:

— Я так боялся, что ты вновь отвергнешь меня!

— Никогда, — прошептала я за секунду до того, как его губы накрыли мои, и все связные мысли разом вылетели из головы.