Таким авиаконструктором, казалось бы, должна была гордиться вся страна. Его должны были ценить и беречь. Но в один из пасмурных осенних дней, 21 октября 1937 года, в кабинет Туполева вошли четверо неизвестных мужчин. К секретарше Наталье, жене Архангельского, приставили человека, который запрещал ей что-либо предпринимать. Около трех ночи расстроенный Туполев вышел и кивнул секретарю головой молча, на прощание…
Ордер на арест и обыск.
«Меня долго держали на Лубянке, в одиночке, – уже гораздо позднее рассказывал Туполев другу Л. Л. Керберу, проработавшему с ним бок о бок несколько десятков лет. – Потом перевели в Бутырки. Стало легче и труднее, все-таки кругом люди… Нет, меня не били, только подолгу держали на стойке – а ведь мне тяжело – я грузный. Стоишь, а следователь бубнит свое: «Пиши, б…, кому продал чертежи?! Сколько тебе заплатили? Пиши, не стесняйся, твои дружки Архангельский, Сухой, Петляков, Мясищев давно раскололись, продали тебя. Один ты упорствуешь, колись, самому легче будет».
По иронии судьбы сидел он в 58-й камере, по 58-й статье и проектировал свою 58-ю машину. А. И. Солженицын в известной книге о жертвах репрессий «Архипелаг ГУЛАГ» писал, что обвинения по 58-й статье предъявляли по большей части ни в чем не повинным людям.
Многие умы русской авиации были арестованы. Туполева просили написать список всех специалистов, с которыми он работал. Их было около двухсот, и большинство уже сидели в тюрьме. Без Главного конструкторское бюро чахло. За это время не построили ничего стоящего. В миру ходили слухи, что Андрея Николаевича расстреляли.
Согласно обвинению, Туполев «возглавлял антисоветскую вредительскую организацию в авиационной промышленности, проводил и диверсионную работу в области самолетостроения и занимался шпионажем в пользу Франции». Также авиаконструктора обвиняли в подрыве экономики и создании контрреволюционной организации. С бортов его самолетов безжалостно стирали надписи «АНТ».
Согласно НКВД, Андрей Николаевич был опасным государственным преступником, изменником Родины, который делился секретами самолетостроения не только с французами, но и с немцами. У них не было и сомнений в том, что один из истребителей В. Мессершмитта, немецкого авиаконструктора, сделан по чертежам Туполева.
Забавно, что в 1940 году Туполев присутствовал на выставке немецкой авиационной техники в Москве. Тогда, увидев истребитель «Мессершмитт-110», в присутствии сотрудников НКВД он с сарказмом сказал: «Ну наконец-то я увидел свой самолет!»
Судили Туполева самые безжалостные члены коллегии – В. В. Ульрих, И. О. Матулевич, А. М. Орлов и А. А. Батнер. 28 мая 1940 года объявили приговор: 15 лет тюрьмы и 5 лет поражения в правах. Также приняли решение о лишении Туполева полученных им наград и орденов.
Приговор.
Следователи настаивали на чистосердечном признании, в противном случае жену отправят в лагерь, а сына с дочерью определят в детский дом. Туполеву пришлось «признаться» – семья была дороже правды. Но Юлию Николаевну все равно арестовали. В тюрьме она стала много курить, что впоследствии сказалось на ее здоровье. Андрей Николаевич с юности страдал заболеванием легких и поэтому не переносил запаха табака. Вредная привычка жены его очень расстраивала, поэтому в присутствии мужа она никогда не курила.
Андрей Николаевич пробыл в Бутырской тюрьме около года. Вспоминая об этом в дружеской беседе с Кербером, он говорил: «Знаешь, такой тупой маньяк долдонит, а я стою, ноги болят, глаза закрываются – спать хочется, стою и думаю: кажется, всю жизнь только и делал, что строил для них самолеты, нет, не для них, для своей страны. Конечно, были просчеты, не все удавалось, но ведь без этого в жизни не бывает. Знаешь, я очень люблю строгать ножичком палки. Строгаешь, строгаешь, иной раз такую мерзопакость выстругаешь – оторопь возьмет, плюнешь и выбросишь. Так ведь это палка, а самолет-то – посложней… Кроме того, дадут задание, а затем давай его уточнять. Баранов – одно, Рухимович – другое, Алкснис – свое, Ворошилов – свое, Орджоникидзе – опять что-то новое, и наконец доложат ему (имея в виду руководство), а оттуда еще что-то неожиданное… И вот после этого как посмотришь на вывезенную в поле машину, как увидишь, что дострогали ее до ручки, так и остается одно – делать новое».
Казалось бы, с чего такая неблагодарность? За что такие страдания? На свободе Туполев приходил на аэродром раньше всех, раньше включался в работу. Каждое его изобретение не из тщеславия, не для себя, а для любимой советской науки, чтобы стране было чем гордиться. Он беззаветно любил и почитал свою Родину. Дочь Юля вспоминала об отце: «Он всегда воспитывал нас с братом патриотами своей страны, подразумевая, что любить надо ту страну, которая есть». Но «благодарность» власти на этом не закончилась. Андрея Николаевича перевели в специальную тюрьму – особое техническое бюро при НКВД СССР. В кабинете, на прежнем месте Туполева, уже восседал Г. Я. Кутепов.
Карцера в здании не было, поэтому провинившихся увозили обратно в Бутырку. Кормили здесь намного лучше. Исхудавшие, бледные жертвы репрессий в спецтюрьме стали наконец обретать человеческий облик. Охранники здесь были профессиональные – из Бутырки. Они строго следили за поведением заключенных, за соблюдением режима и отлично продумали изоляцию от внешнего мира.
Режим дня в спецтюрьме.
Койка Андрея Николаевича стояла в углу. Соседями его были авиаконструкторы С. М. Егер и Г. С. Френкель. По вечерам у кровати Туполева собирались коллеги. Он сидел, поджав по-турецки ноги в теплых шерстяных носках. Бумагу здесь не выдавали во избежание утечки информации. Чертежи будущего самолета приходилось делать на листах фанеры.
Надо сказать, что Андрей Николаевич многие вещи объяснял доступно и метко. Иногда не обходилось и без грубо просторечных слов: «мотогондолу к крылу говном не приклеишь», «это не стержень, а сопля»… А когда следят за каждым твоим шагом, еще труднее держать себя в руках.
«Речь его всегда была красочной, образной, точной и предельно доходчивой, – вспоминала коллега Туполева, О. И. Полтавцева. – Поговаривали, что русским языком он пользуется во всем его необъятном богатстве, прибегая подчас к оборотам отнюдь не литературным. Мне, однако, ни разу не довелось в этом убедиться: в отношениях с женщинами Андрей Николаевич был безукоризненно корректен и неизменно галантен: не было случая, чтобы он забыл пропустить даму у дверей, предложить ей сесть, когда она входила в его кабинет. Как-то раз сгоряча при мне чертыхнулся, разговаривая с кем-то по телефону. Повесив трубку, взглянул на меня: «Извини, милая».
Андрей Николаевич, конечно, часто ругал своих подчиненных и за словом в карман не лез. Иногда использовал нецензурную лексику и с гордостью говорил подопечным: «Ну что вы ругаетесь, что стараетесь, что пыжитесь? Лучше меня все равно не выругаетесь!» Но ни заказчики, ни родные никогда не слышали от него брани. Откровенно ругался он лишь при тех, кого это радовало (были такие), и с теми, кто заслужил.
Уже в последние годы жизни, при встречах с теми, кто, бывало, с ним работал, случались такие диалоги:
– Андрей Николаевич! А помните, как вы нас ругали?!
– Так ругал-то, наверное, за дело? – отвечал Туполев с ехидной улыбкой.
– О-о-о! Еще как за дело!
Но не за дело провел годы Туполев в заключении. Несмотря на случившуюся несправедливость, Туполев трудился в поте лица. Покусывая заусенцы у ногтей, он думал над очередным проектом самолета. Не хватало любимых и родных. Жена в тюрьме. Дети голодают. Отняли даже близкую сердцу вещь – складной ножик, которого так не хватало в работе.
Каким-то чудом не подверглись репрессиям А. А. Архангельский, П. О. Сухой, И. Ф. Незваль. Но и им было нелегко. Архангельский вспоминал, какой страх вызывал стук в дверь. Он мало ел, плохо спал, нервы были расшатаны.
Как-то весной заключенных повезли на испытания самолета. На площади Преображенской Заставы у автобуса прокололась шина. Неподалеку гуляла шайка мальчишек. Увидев автобус с заключенными, они подобрались поближе. Самый смелый вскрикнул: «А мы знаем, кто вы!» «Ну кто же мы?» – спросил с любопытством Туполев, сидевший возле двери. «Жулики!» – послышалось в ответ.
После этого Андрей Николаевич часто говорил подчиненным: «Ну, жулики, пошли» или «Давайте, жулики, обмозгуем». Слова дерзкого мальчишки, кажется, ранили старика.
Из воспоминаний макетчика А. П. Алимова известен один любопытный случай, который показывает, как по-отцовски относился Туполев к своим подопечным. Главного государственного преступника во время его пребывания в спецтюрьме нередко вызывал для отчетов в Москву сам начальник НКВД – Л. П. Берия. Перед одной из таких поездок арестанты попросили Туполева поговорить с властями предержащими, чтобы в тюрьме, наконец, стали кормить лучше и выдавали папиросы. Отчитавшись перед начальником, Туполев начал складывать лежащие на столе сигареты в карман. Берия, осведомленный о ненависти главного конструктора к табаку, удивился и спросил, для чего ему они. Тогда Андрей Николаевич, как и обещал товарищам, пожаловался на питание и нехватку курева. Просьба Туполева не осталась незамеченной: Берия приказал одному из своих подчиненных обеспечить арестантов папиросами на их вкус и кормить достойно, как в ресторане. Уже на следующий день макетчику Алимову поручили составить список всех заядлых курильщиков с их предпочтениями и пожеланиями. Интересно, что во главе этого списка стояла фамилия Туполева, а рядом – дорогостоящий табак «Герцеговина Флор», который курил сам Сталин. Его заботливый Андрей Николаевич заказал для своей команды. Получив приказ Берии насчет питания, потрясенные начальники тюрьмы не знали, откуда взять таких умелых поваров, как в ресторане. Туполев подсказал им такое решение: «Ваша власть, арестуйте лучшего из «Националя» – и сюда». Повара экстра-класса, конечно, не привели, но меню заметно обновилось.
Рождение своей 58-й машины туполевцы отмечали без вина и тостов. Они надеялись, что угодили властям и их отпустят. Но военные приказали перекомпоновать машину так, чтобы экипаж был сосредоточен в одной кабине «для обеспечения живучести». Андрея Николаевича разозлило такое отношение. Ведь раньше требовали, чтобы экипаж был рассредоточен «для обеспечения живучести».
Терпение было на пределе. Туполевцам пообещали: отпустят, если сконструируют самолет 103-У. Работали уже без энтузиазма. Вера в освобождение угасала. Андрей Николаевич видел, что команда его раскисла. Тогда он собрал всех у себя и сказал: «Нас не информируют, нам приказывают, однако только осел может не видеть, что дело идет к войне. Не менее ясно, что никто, кроме нас, спроектировать нужный стране бомбардировщик не может. Вероятно, я буду прав, если скажу, что мы любим свою Родину не менее других и, наверное, больше, чем те, кто нас собрал сюда. Условия трудные, а если отрешиться от личных огорчений и взглянуть шире – трагические. И, понимая все это, я ставлю перед вами задачу, которую никто, кроме вас, не выполнит. А вы – я знаю, что вы выполните, на то вы есть вы. Мы должны вложить в 103-У максимум своих способностей и знаний, больше того, максимум таланта. Давайте в последний раз сожмем зубы и решим эту задачу. Времени у нас в обрез, но надо успеть. В этом залог освобождения, нельзя нам в войну оставаться арестантами, нельзя воевать в цепях».
После этого собрания туполевцы работали на подъеме и допоздна. Начальники тюрьмы были не против. Очень помогало то, что ближе к 10 часам вечера приносили хлеб с маслом, чай, простоквашу.
«Конечно, просчеты были, – повторял Туполев в очередной раз размышляя над тем, чем заслужил годы страданий. – А ты думаешь, у Митчелла, Фоккера, Мессершмитта их не было? Ну да ладно, стоишь и утешаешься: «Прости им, ибо не ведают, что творят». Нет, нельзя им этого простить, нельзя! Я верю, что все это станет гласным, и даже на моей жизни».
Андрей Николаевич вселял в своих подчиненных веру в возмездие, справедливость. «Верить надо, чтобы руки на себя не наложить», – говорил он.
Как же так вышло, что за решеткой оказался всемирно известный авиаконструктор? Все началось с неудачного перелета Леваневского на АНТ-25. С этого дня за Андреем Николаевичем был глаз да глаз. Активно информировал власть авиаконструктор А. С. Яковлев. Только он доносил не открыто. Его наветы были разбросаны по страницам многочисленных книг.
В это время арестанты достроили 103-У. На одном из испытаний самолета случилась беда: загорелся правый мотор, летчик не смог вовремя выпрыгнуть из самолета и погиб. Снова туполевское КБ охватила депрессия. Даже старик-оптимист ходил мрачный и подавленный. Отчаявшиеся ученые спрашивали своего Главного: «Когда же нас освободят?» На что Андрей Николаевич, у которого уже давно не горели глаза, отвечал: «Вы что, не видите, что творится?»
Инженеры и конструкторы работали без отдыха, а спать уходили не раньше трех часов ночи. Начальник тюрьмы Кутепов пообещал Туполеву, что после сборки самолета 103-В всех заключенных непременно отпустят. «Григорий Яковлевич, не надо, – ответил Андрей Николаевич грустно. – Мы прекрасно понимаем, не все зависит от вас. Передайте своим руководителям, что новую модификацию мы сделаем, но скажите им также, нельзя обманывать людей бесконечно, даже заключенные должны во что-то верить». Слова человека, столько лет прожившего вдали от дома, постоянно тешившегося пустыми надеждами, задели Кутепова за живое. Самолет 103-В прозвали между собой «Верой».
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. К этому времени некоторых выпустили из-под стражи, они теперь назывались «вольнонаемными». В солнечное воскресенье свободные авиаспециалисты отпросились на дачи. Радио в тюрьме не было. Беда пришла, когда ее никто не ждал.
Главным оружием в борьбе с немцами стали государственные преступники, которые только недавно «продавали чертежи» за границу. Арестанты теперь строили бомбоубежища. На это выделялось четыре часа. Два часа – до начала их непосредственной работы по созданию авиационной техники (с 6 до 8 утра) и два часа – после (с 18 до 20 часов). Заключенным выдали специальную одежду и обеспечили противогазами. В день первого нападения врагов на Москву только что построенные бомбоубежища спасли арестантам жизнь.
21 июля 1941 года, понимая, что для плодотворной работы главному государственному преступнику необходима свобода, а им от него – повышение обороноспособности, руководители страны отпустили Туполева.
После освобождения Андрея Николаевича отправили в Омск, где благодаря его упорству и инициативе был построен новый крупный авиазавод с аэродромом. Он с энтузиазмом занимался вопросами строительства, пусть это и не было его основной профессией. Много времени уходило на организационные вопросы. Если не хватало кранов – Туполев обращался к руководству речников, мастерски договаривался, и краны выдавали. Если не хватало котлов для отопления цехов – он тоже шел разбираться…
Здесь у его конструкторской группы было две важных задачи: подготовить к серии модель 103-У и закончить работу над 103-В» – «Верочкой».
Сибирская зима всегда начинается раньше, а заканчивается позднее. К суровым условиям Севера приспособиться непросто, особенно когда коллектив, ответственность за который ты несешь, насчитывает 100 конструкторов, 30 столяров-макетчиков, а вместе с семьями – около 400 человек. Обо всех надо было позаботиться.
В небольшой квартире ютились и Туполевы. Сын Алексей пошел в школу, дочка Ляля (так звали Юлю домашние) – в мединститут. Андрей Николаевич возил дрова, ездил с сыном на охоту, откуда возвращался без больших побед… Охотники с важным видом сетовали на погоду или плохое ружье, но никогда не винили себя.
Старику было трудно признать, что не во всех битвах он выходит победителем. Иногда друг семьи Архангельский добывал билеты в театр. Наслаждаясь очередной постановкой, Андрей Николаевич забывал о войне и невзгодах и расслаблялся.
На новом авиазаводе собирали Ту-2 («103», АНТ-58) – самый скоростной бомбардировщик Второй мировой войны. Батя видел, что война поменяла всех. Люди стали более замкнутые, скрытные, с ними теперь сложнее работать. Не хватало и материалов. Поэтому Туполев предложил заменять дюраль деревом, бронзу – сталью, латунь – медью… Закончилась даже тушь – а чем без нее чертить?
Осенью на фронт отбывал первый полк летчиков на туполевских самолетах. Командир полка Хлебников торжественно сказал: «Позвольте мне от имени состава 132-го бомбардировочного авиационного полка поблагодарить вас, Андрей Николаевич, за грозное оружие, что вы создали для нас. Заверяю вас, что мы сделаем все, чтобы использовать его с честью».
«С сегодняшнего дня вы не только инженеры, но и солдаты!» – так звучал родительский наказ Туполева подчиненным, которых он отправил на фронт следить за состоянием машин. Андрей Николаевич считал, что и он отвечает за боевые действия полка, и от него, не участвующего в битве, зависит победа.
Туполевцы мечтали, как смело новая машина будет поражать врага. Они гордились своим бомбардировщиком, которому не было равных в мире. Но в один из вечеров Андрею Николаевичу пришел приказ с подписью Сталина: прекратить производство Ту-2 и вместо них выпускать истребители Як-3.
Сотрудники туполевского КБ были расстроены. Столько сил ушло на строительство Ту-2! В Омске оставаться было незачем, всех эвакуировали обратно в Москву. Здесь нужно было все поднимать заново. Многие туполевцы остались без квартир, они были уже заняты. Поэтому два этажа в ЦАГИ отвели под общежитие.
Незаслуженно сняли с производства Ту-2. Летчик-испытатель А. Д. Перелет рассказывал, что на Ту-2 он с легкостью догонял, обгонял и ликвидировал мощные американские истребители «Кобра». Как-то ночью самолет разрисовали. На носу написали «Не уйдешь», а на хвосте – «Не догонишь».
Иногда коллективу Туполева делали необычные заказы. Летом 1946 года Сталин отдыхал на Кавказе. Баранина там в почете. Иосифу Виссарионовичу приелось одно и то же блюдо, и он сказал: «…вот в Курейке, где я бы в ссылке, мороженой строганиной кормили – это действительно царская еда!» После чего туполевцам поручили изготовить термостат, чтобы возить в Сочи мороженую семгу.
А. Н. Туполев – генерал-майор авиационно-технической службы. 1944 г.
В 1944 году возобновилось производство Ту-2. Андрей Николаевич за год, когда самолеты не строились, создал две модификации Ту-2 – один с удлиненными крыльями, другой с дополнительным фотооборудованием. Эти самолеты с легкостью разрушали любые укрепления немцев. У них были сильное оборонительное вооружение, поэтому они успешно отражали любые атаки вражеских истребителей.
Всего в Великой Отечественной войне участвовало свыше 800 самолетов Ту-2. За эту легендарную машину Андрею Николаевичу присвоили звание генерала и наградили орденом Суворова.
Лучший советский бомбардировщик Ту-2 и лучший немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88» (Ju-88).
7 августа 1945 года Андрей Николаевич включил радио и услышал репортаж о том, как на японский город Хиросиму была сброшена атомная бомба. Авиаконструктор оценил случившееся как большую опасность для всего человечества. Ведь теперь и другие страны смогут пользоваться этим страшным оружием. Много лет спустя Туполев мог бы гордиться тем, что создание новых машин в его конструкторском бюро было мощным сдерживающим фактором для желающих воспользоваться этим страшным оружием.
Шел 1945 год. Коллектив Андрея Туполева жаждал новых, серьезных и необычных заданий. И тут им заказывают бомбардировщик Ту-4.
Внимательный руководитель замечал, что работа над самолетом идет медленно. На протяжении четырех лет туполевцы работали по 10–12 часов без выходных и очень устали. Повлияло на состояние здоровья и плохое питание. Несмотря на то что Андрей Николаевич своих работников кормил достойно для военного времени, они всегда заворачивали в бумажки самое вкусненькое, чтобы поделиться с детьми и любимыми женами.
Поняв, что дела плохи, Туполев решил улучшить питание, а по выходным никого не пускать на работу. Тогда подчиненные будут побольше отдыхать, а в будни усердно трудиться.
Люди наконец стали более энергичными и веселыми. Андрей Николаевич выдохнул: значит, Ту-4 будет сдан в срок.
Во время работы над Ту-4 Андрей Николаевич должен был поддерживать дисциплину сразу на нескольких заводах. Это было нелегко, но Главный придумал хитроумный способ мотивировать всех сразу. Он организовал выставку, где демонстрировали успехи каждого из заводов. Любому директору, посетившему выставку, Туполев показывал стенд его предприятия. Если работники укладывались в сроки, руководитель уходил довольный, а если дела шли медленно, то становился мрачным и мгновенно удалялся. После этого отстающим попадало, и работать начинали быстрее. Так Туполев убивал двух зайцев: выставка прославляла достижения современной техники и в то же время повышала эффективность производства.
Сам Туполев тоже старался время от времени отдыхать. Наслаждался литературой, театром. Все это помогало ему справляться с нагрузками.
В день первого полета радости не было края. Доволен был и сам Туполев. После взлета Ту-4 его угостили ужином. На десерт подали ванильное мороженое. «Ел бы каждый день, а дома не дают!» – воскликнул он, умяв любимое лакомство.
В это время семья Туполева расширялась. Вышла замуж дочь Юля, позже родилась внучка Юля. Вскоре женился и Алексей.
На базе Ту-4 Андрей Николаевич предложил создать пассажирскую машину Ту-70. Над интерьером работала жена Туполева. Она предложила использовать в дизайне русские народные мотивы. Внешний вид самолета имел для Главного большое значение. На этот счет у него была крылатая фраза: «Некрасиво – не полетит!» В самолете было несколько кабин, салон и буфет. В дороге машина может проводить до десяти часов, поэтому пассажирам необходима и горячая пища. «Уж так повелось, что многое нам приходится делать впервые. Вот и теперь надо разработать самим» – так начал Андрей Николаевич свою речь на совещании, где решались вопросы кухни. Где и как хранить использованную посуду? Какой материал выбрать? Сколько это будет занимать места? Где готовить – в аэропорту или на борту?
Как всегда, с большим размахом Туполев заговорил: «Нужно сделать такой эталон, по которому пассажирское оборудование будут выпускать для всех машин. Все должно быть удобно, гигиенично, легко и изящно. Впрочем, ни один из нас в этом деле ни черта не понимает, а потому пригласите ко мне специалистов из «Аэрофлота», поваров из гостиницы «Националь», двух официантов из лучшего ресторана, врача-гигиениста, специалистов по пластмассам. Кроме них, я попрошу Юлию Николаевну… Кому, как не ей, внести в это смутное дело нужную практичность…»
Совет Юлии Николаевны для любящего мужа всегда был ценным и важным.
А. Н. Туполев беседует с женой.
Один из художников предложил все делать прямоугольным. Андрей Николаевич этот проект раскритиковал и заключил: «Не мудрствуйте лукаво – делайте как у людей…»
В итоге созданный для пассажира комплект посуды весил 425 граммов. В то время как обычный – 1175.
Самолет Ту-70 долго служил ОКБ: перевозил важных политических деятелей, а когда-то даже целую команду футболистов. Но в серии его не строили, потому что после войны нужно было поднимать всю страну. Иногда на славном Ту-70 летал сам Туполев. Однажды в самолете перестал работать кондиционер. Разъяренный Андрей Николаевич позвал к себе автора системы и сказал строго: «Я вот сейчас прикажу остановить самолет и высадить тебя!» Все посмеялись.
Сын Туполева Алексей окончил МАИ и был принят в КБ отцом. Когда он родился, Андрей Николаевич радостно воскликнул: «Ну вот, родился продолжатель рода, а может быть, и профессии!» Старший Туполев не ошибся – его сын стал достойным представителем авиационной науки, долгие годы строил самолеты и после смерти отца возглавил КБ.
В декабре 1948 года отмечали 60-летие Андрея Туполева. Торжество было большим, но семейным. Ведь все работники КБ стали для Андрея Николаевича родными людьми.
После праздника поступил заказ: построить сверхдальний бомбардировщик, способный долететь до Америки. До ее берегов – 6500 километров, значит, машина должна иметь дальность полета 13 000 км.
9 января 1951 года Ту-85 отправился в первый полет. Андрей Николаевич, склонившись над картой, следил за движением своей машины. Коллега Туполева Е. К. Стоман после каждой сводки перекалывал крохотный красный самолетик. На карте было едва заметно, что самолет преодолевал большие расстояния. В промежутках между сводками кто-то спит в креслах, кто-то читает, кто-то играет в шахматы. Иногда к шахматистам присоединяется и Туполев. Он играет с азартом. Если терпит поражение – огорчается.
Вдруг приходит сообщение, что над Восточной Сибирью, где сейчас летит Ту-85, разразилась гроза. Андрей Николаевич вскочил с кресла и оживился: «Покажите, где самолет, откуда ветер, очертите границу грозовой деятельности». Он собран и серьезен.
Стоит глубокая ночь. В самолете обнаружили дефект. В КБ советуются, решают, как исправить. Когда Туполева поздравляют с починкой самолета, он отвечает: «Плюнь сейчас же через левое плечо, давай-давай скорее».
Ту-85 вернулся, и старик сказал летчику с отеческим вниманием: «А теперь спать, и немедленно, спать и отдыхать, ведь вы пробыли в воздухе 23 часа и 34 минуты, и ваш перелет – несомненная победа и Добрынина, и наша».
Туполев довольный носится по кабинету: «Поля! Поля! Да куда она подевалась? Скорее всем по рюмке коньяка, по чашке кофе. Рюмок не хватает – наливай в стаканы, кружки, наконец, в блюдца». Все смеются, выделяется хохот Туполева, выпивают из того, что под руку попадется. Семья празднует успешный перелет.
Иногда у генерального конструктора возникали странные идеи и желания. Как-то во время испытаний Ту-85 Андрей Николаевич потребовал достать для него глобус – такой же большой, как у Сталина в кабинете. «Хочу не на плоскости, а на сфере видеть маршруты перелета. Нагляднее», – заявил он.
Полгода ушло на то, чтобы создать для Туполева такой глобус. На сферу нанесли все схемы перелетов его машин. Теперь можно было уже наглядно увидеть: самолеты Туполева облетели весь мир, не считая Антарктиды и Австралии.