Итак, операция закончилась удачно — для пациента, для врача, для нашей Земли в целом. Хьюго Таннер остался жить, Дал Тимгар получил вожделенную звездочку на воротник, а Землю, наконец-то, приняли из членов-корреспондентов Галактической Конфедерации в полноправные члены…

И с последним, по-моему, поторопились.

Существует огромный пласт литературы, сюжеты и идеи которого подкупают читателя предельной ясностью. Есть положительный герой, есть заветная цель героя, которая маячит вдалеке. И есть цепочка препятствий, которые мешают герою достичь этой цели еще на третьей странице и тем самым досрочно завершить повествование. Реалистическая проза (как отечественная, так и американская) выстраивала преграды, само собой, из реальных кубикоз, но не слишком добросовестно цементировала эту постройку. Искушенному читателю было ясно, что если центральный персонаж поднатужится, то он сможет пробить стену и взять заслуженную награду. Это, как правило и случалось. Чумазый чистильщик ботинок становился миллионером. Забитый детдомовец со временем превращался в классного полярного летчика. В свою очередь, другой летчик, лишенный обеих ног, рано или поздно просто обязан был сесть за штурвал.

Американская фантастика произвела на свет сотни (если не тысячи) подобного рода сюжетов, где начальные условия и характер препятствий были донельзя экзотическими. Но и герой, по законам НФ жанра, кое-что имел в загашнике — а именно, какой-нибудь сказочный атрибут, своего рода палочку-выручалочку в критической ситуации. Чаще всего читатель уже знал «секретное оружие» героя и с интересом ждал, в какой момент персонаж его применит. По тем же законам жанра «золотая рыбка» исполняла только одно желание: всякое злоупотребление персонажем своею сказочной возможностью превращало бы повествование в род игры в поддавки, а это было бы элементарно неинтересно.

На первый взгляд, роман «Звездный хирург» Алана Нурса безоговорочно вписывается в очерченную выше схему. Действительно, Далом Тимгаром движет столь же фанатическое, как у его литературных родственников (см. «Бороться и искать, найти и не сдаваться», «Но все же, но все же я буду летать!» и т. п.), желание. Желание стать дипломированным врачом. На пути героя возникают препятствия, в запасе у героя есть одно преимущество (дар эмпатии), которым он честно пользуется только однажды. Финал романа являет собой хэппи-энд.

Все вроде бы так, да не совсем. «Звездный хирург» — произведение определенно с двойным дном. Бесспорно, приверженцы непритязательного коммерческого чтива могут удовлетвориться хэппи-эндом. Однако те читатели, у которых содержание книги не выветривается моментально из головы после того, как перевернута последняя страница, получают повод для серьезных размышлений. Дело в том, что по всему произведению рассыпано множество подсказок, которые — собранные вместе — переворачивают внешне логичную (и внутренне глубоко противоречивую) стройную картину описываемого мира. Роман представляет собой разновидность столь любимых американцами тестов; будучи осмыслен до конца, он подтверждает уровень вашей этической «квалификации».

Разумеется, перед нами классический пример мира-которого-не-может-быть. Тезис о том, что Земля, отставая от своих собратьев по Конфедерации в науке, технике, торговле и т. д., держит первенство по медицине, с трудом выдерживает критику. Понятно, что все прочие цивилизации едва бы выжили и достигли высочайшего уровня, если бы не воспитали своих собственных высокопрофессиональных эскулапов. Кроме того, факту превращения нашей планеты в огромный космический госпиталь противоречит отмеченное в том же романе ограничение возможностей средств межзвездной коммуникации. Проще говоря, пациент может трижды умереть на пути к своей больничной палате на Земле. А уж о том, насколько комфортными для пациентов с других планет (чаще всего, негуманоидных) могут оказаться весьма специфические земные условия, трудно даже и гадать.

Впрочем, перечисленные выше противоречия еще не относятся к числу главных. Алан Нурс, испытывая своего читателя, умело камуфлирует алогизм предложенного им сюжетного построения. До последних страниц романа земляне, пребывая в должности главных врачей Вселенной, не могут стать полноправными членами Конфедерации по достаточно веской причине: соседями по галактике они подозреваются (и не без оснований на то) в ксенофобии. То есть представители нашей планеты в романе А.Нурса и к середине будущего века продолжают делить разумных существ на «первосортных» (сами) и «второсортных» (все остальные). Данную особенность землян Дал Тимгар, прибыв на нашу планету, чувствует каждую минуту своего пребывания в медицинском учебном заведении среди однокурсников («Их, несомненно, возмущало его присутствие в аудиториях и лабораториях. Они явно чувствовали, что рядом с ними медицину изучает чужой…» и т. д.). Если учесть множественность обитаемых миров и разнообразие форм и оттенков разумной жизни, немыслимо себе представить, что где-нибудь на краю галактики кто-либо решит довериться эскулапам, прекрасно зная, что твой внешний вызывает у них омерзение. Каким бы отменным профессионалом ни был землянин, никто во Вселенной не рискнул бы воспользоваться его услугами.

Алан Нурс предостерегает нас о том, что мы, даже вырвавшись в космос и овладев новыми технологиями, можем остаться все теми же дикарями, нетерпимыми к любым проявлениям «ненашести». Ксенофобия, необычайно опасная даже в пределах одной планеты (достаточно вспомнить хотя бы вторую мировую войну!), становится еще более опасной на галактических просторах. Вирус этой болезни может погубить любую Конфедерацию: стоит только начать выяснять, чья раса обладает большими достоинствами и потому обязана иметь больше прав, мир погиб. Допустить, что потенциальными разносчиками этой социальной инфекции стали бы представители самой гуманной профессии, — это значит заранее впасть в безумие. К тому же формальное зачисление в финале романа неземлянина в земной корпус врачей отнюдь не означает, что земляне реально отказались от своих предрассудков. Просто идеолог межзвездной сегрегации уже упомянутый Хьюго Таннер сделал одно небольшое исключение для своего лечащего врача — всего лишь…

Автор романа «Звездный хирург» вносит свою лепту в давний спор о пределах профессиональной этики и о том, насколько они соответствуют общегуманитарным этическим нормам. Ведь все высокие принципы службы Красного Креста и возвышенные фразы знаменитой Клятвы Гиппократа могут оказаться не наполненными реальным содержанием, если мышление врача будут парализовано опасными поведенческими стереотипами. Увы, белые одежды «людей в белых халатах» далеко не всегда в нашей истории оставались незапятнанными. В конце концов, некто Менгеле тоже называл себя доктором.

Алан Нурс, завершая свой роман, избегает опасного оптимизма. По его мнению, землянами сделан лишь первый шаг к преодолению своей ксенофобии. И важно, чтобы он не оказался единственным.