Медленно и терпеливо они вытягивали рассказ из посланника с седьмой планеты 31-й Брюкера.

Эти маленькие, похожие на обезьян существа оказались болезненно стеснительными; посланник требовал постоянных уверений в том, что врачи не рассердились за то, что их вызвали, когда обезьянкам понадобилась помощь, и что в неотложном случае договор не обязателен. Даже при всем том он с неохотой описывал подробности этого мора и привычки пораженного мором народа. Каждую толику сведений приходилось извлекать с помощью терпеливых расспросов.

По молчаливому согласию врачи даже не упоминали о том странном обстоятельстве, что саму эту планету подверг изучению корабль Конфедерации восемьсот лет назад и не обнаружил на ней никаких признаков разумной жизни. Стоявшее перед ними созданьице, казалось, готово было повернуться и удрать при первом же намеке на нападение или обвинение. И все же картина теперешнего положения на планете понемногу вырисовывалась.

Кто бы и где бы они ни были, когда приземлялся корабль Конфедерации, сейчас эту одинокую планету с задворков системы 31-й Брюкера, бесспорно, населяла разумная раса. Сомнений в их достижениях не возникало; несколько тщательно отобранных вопросов выявили, что они овладели атомной энергией, деятельным пониманием природы и материи, и работоспособным межзвездным двигателем, действовавшим на том же принципе, как и земной двигатель Кенига, но брукиане никогда по-настоящему не пользовались им для межзвездных перелетов из-за своей застенчивости и страха встреч с другими народами. А еще они, благодаря перехватам межзвездной радиоболтовни, отлично знали о существовании и делах Галактической Конфедерации миров и о работе Земли-Больницы в качестве врача галактики.

Но об анатомии, физиологии или биохимии брукиан маленький посланник не мог сказать им ничего. Когда они нажали на него насчет физического облика его народа, он, видимо, искренне испугался, словно их вопросы задевали обнаженный нерв. Он настаивал, что его народ ничего не знает о природе охватившего их мора, и врачам не удавалось ни на дюйм сдвинуть его с места.

Но мор, без сомнения, грянул.

Он начался шесть месяцев назад, поражая толпы народу. Он шагал по улицам больших городов, по сельским холмам и долинам. Сначала задевало тооих из десяти, потом — четверых, пятерых… Начавшись, болезнь всегда протекала одинаково: сначала — слабость, недомогание, потеря жизненной энергии и интереса к окружающему, потом — постепенное снижение интеллекта, в результате чего по городам и весям слонялись тысячи пустолицых, похожих на идиотов существ. В довершение всего терялась даже способность к приему пищи, и примерно через неделю неизбежно наступала смерть.

Вконец озадаченные врачи удалились в рубку, чтобы посовещаться.

— Должен быть какой-то микроорганизм, который это вытворяет, — сказал Дал — Такую болезнь наверняка вызывает паразитирующий микроб или вирус.

— Откуда нам знать? — не согласился Джек. — Кроме того, что видим, нам об этих людях ничего не известно. Придется проделать полное биохимическое и медицинское обследование, прежде чем мы сможем надеяться что-то предпринять.

— Но у нас же нет оборудования для полноценного исследования, — возразил Тигр.

— Все равно придемся его проделать, — сказал Джек. — Как только мы узнаем достаточно, чтобы быть уверенными в инфекционной природе заболевания, у нас появится возможность найти какое-нибудь лекарство, которое его излечит. Или, по крайней мере, иммунизировать тех, кто еще не заразился. Если это — какая-то вирусная инфекция, нам, может быть, понадобится найти некое антитело для прививки, чтобы поставить заслон на пути болезни. Но перво-наперво следует хорошенько взглянуть на эту планету, пристальнее всего — на ее обитателей — и на инфицированных, и на здоровых. И хорошо бы поторопиться с приготовлениями.

Час спустя они договорились с брукианским послом. “Ланцету” будет позволено приземлиться на планету, как только врачи убедятся в безопасности этого действия. Тем временем первые приземления произведут спасательные шлюпки “Ланцета”, а он сам останется на орбите в тысяче миль над поверхностью. Безусловно, самая неотложная задача — диагностика, раскрытие точной природы заболевания и обследование заболевших Ответственность за это определенно лежала на плечах Джека; он был диагност, и Дал с Тигром по доброй воле предоставили ему руководить работой.

Было решено, что Джек и Тигр сразу же отправятся на планету, пока Дал, оставаясь на корабле, подберет реактивы и исследовательское оборудование, необходимое для изучения основных физических и биохимических особенностей брукиан

И, тем не менее, при всем волнении, каким сопровождались приготовления, Дал не мог отделаться от томительной тени сомнения в мозгу, какого-то внутреннего предостерегающего голоса, казалось, говорившего: смотри, будь осторожнее, не торопись! Это может оказаться не тем, чем кажется; возможно, ты шагаешь в ловушку.

Но то был лишь слабый голос, не замеченный в суете шедших полным ходом приготовлений.

Команде “Ланцета” не понадобилось много времени, чтобы поняты эти маленькие, самоуничижающиеся обитатели седьмой планеты 31-й Брюкера — очень уж странные.

В то же время, “странность” — не слишком подходящее слоге для этих созданий. Никто лучше врачей Земли-Больницы не знал, что “странность” — правило на бескрайних просторах галактической цивилизации. Открывались, описывались и изучались все виды и разновидности форм жизни, каждая — с определенными чертами сходства и каждая — совершенно “странная” в сравнении с любой другой.

Дал особенно остро осознавал эти межрасовые различия. Он знал, что для Тигра и Джека сам выглядел странно — и анатомически, и в других отношениях Его отделяли от них гонкий серый пушок и четырехпалые кисти — Дала никогда бы не приняли за землянина даже в самом густом тумане. Но это все — постижимые различия. Его тесная привязанность к Пушистику была нечто другое, и все еще, кажется, оставалась за пределами их понимания.

Однажды он провел целый вечер, терпеливо пытаясь заставить Джека только понять, что его теплые чувства к Пушистику — нечто большее, чем просто любовь человека к собаке.

— Ну, и как же ты тогда это назовешь?

— Симбиоз — возможно, наиболее подходящее слово, — отвечал Дал. — Две формы жизни живут рядом, и каждая помогает другой — вот и весь симбиоз. Вместе каждой жить выгоднее, чем каждой по отдельности. Мы все живем в симбиозе с бактериями нашего пищеварительного тракта, так ведь? Мы обеспечиваем им место для жизни и роста, а они помогают нам переваривать пищу. Это — своего рода сотрудничество… я и Пушистик — партнеры того же рода.

Джек спорил, потом вышел из себя, и, в конце концов, нехотя согласился, что, видимо, станет теопимо к этому относиться, пусть для него все это и кажется бессмысленным.

Между тем “странность” существ с седьмой планеты 31-й Брюкера находилась далеко за разумными пределами — настолько далеко, что врачи не могли поверить в то, о чем говорили им их глаза и приборы.

Тигр и Джек вернулись на “Ланцет” после первого посещения планеты, несомненно, потрясенными. Тамошнюю природу они нашли точно такой, как они описывалась в исследовательских отчетах — бесплодная, пустынная земля с немногочисленными, хотя и довольно обширными, островами растительности вблизи экватора.

— Но этот народец! — сказал Джек. — Они не вписываются ни в какие рамки. У них есть дома — по крайней мере, думаю, ты назвал бы их домами — но каждый из них похож на другой и они все расположены тесными группами, а между ними на целые мили — ничего. Они располагают передовой технологией, хорошей системой связи, производственной базой и чем угодно еще, но только ничем не пользуются.

— Больше того, — добавил Тигр. — Не похоже, чтобы они хотели ими пользоваться.

— Ну, это меня не удивляет, — сказал Джек. — Там, внизу — уйма больших и малых городов, каждый находится за много миль от другого, и все же им пришлось выкопать из хранилища ржавый скутер и перебрать мотор только для того, чтобы возить нас с места на место. Я понимаю, все может развалиться, когда в страну приходит мор, но этот мор просто не длился так долго.

— А что за болезнь? — спросил Дал. — Так ли она ужасна, как они говорят?

— Еще ужаснее, пожалуй, — мрачно сказал Тигр. — Они мрут тысячами; надеюсь, наши скафандры продезинфицировались надежно, поскольку эта болезнь мне совсем не нравится.

Он красочно описал, в каком состоянии они обнаружили попавший в беду народ. Не было сомнений, что мор крался по этой земле. На запущенных грязных улочках городков и деревень в канавах громоздились трупы, а над проспектами больших городов висела мертвая тишина. Те, кто еще не поддались болезни, кормили больных и ухаживали за ними, но такие встречались реже и реже. Все население, казалось, примирилось с неизбежным, едва замечая чужаков с патрульного корабля.

Но хуже всего оказались те, кто достиг завершающей стадии болезни; они бродили по улицам с отсутствующими лицами и безвольно раскрытыми ртами, как бы живя в собственном безмолвном мире, отрезанные от связей с остальными.

— Один из них едва не налетел на меня, — сказал Джек. — Я стоял прямо перед ним, а он меня не видел и не слышал.

— Но неужели у них нет никакого понятия об антисептике или карантине? — спросил Дал.

Тигр покачал головой.

— Что-то мы не заметили. Они не знают, что вызывает эту болезнь. Думают, что это какое-то проклятье, им и во сне не снилось, что можно предотвратить ее распространение.

Тигр и Джек уже приняли первые традиционные меры по борьбе с болезнью. Они распорядились собрать незараженных в каждом городе и деревне в отдельные помещения. Тигр полдня пытался объяснить, как предотвратить распространение болезни, вызванной бактериями или вирусами. Люди таращились на него, как будто он нес тарабарщину; в конце концов он бросил объяснять и просто изложил правила, которым надлежало следовать. Вместе с Джеком они собрали обычные пробы биологических жидкостей и тканей здоровых и больных брукиан, и вернулись на “Ланцет” передохнуть.

Теперь все трое врачей начали работать над пробами. Культуры тканей привили образцами из дыхательных путей, крови и органов больных и здоровых. С особыми предосторожностями для вскрытия на борт доставили тела полудюжины умерших, чтобы выяснить и обычные особенности анатомии этой странной расы, и те повреждения, которые вызывала болезнь. На планете Тигр уже ввел дюжине здоровых различные радиоактивные изотопы, чтобы с их помощью выяснить, как в норме протекает обмен веществ и как устроен этот народец биохимически. Немного поспав на “Ланцете”, он вернулся один, чтобы завершить начатое, оставив Дала и Джека дальше трудиться в корабельной лаборатории.

Перед ними стояла задача, достойная Гаргантюа. Они знали, что для любой расы нечего и надеяться распознать патологию, не зная нормы. То была единственная причина обширных биохимических исследований, проводившихся на планетах, впервые подписавших договор. Обычно группа исследователей, включавшая специалистов по физиологии, биохимии, анатомии, радиологии, фармакологии и патологоанатомии, могла провести месяцы, а то и годы на новой планете, собирая основополагающие сведения. Но здесь не было ни времени, ни возможностей для такого исследования. Даже за двадцать четыре часа со времени прибытия патрульного корабля количество умерших пугающе выросло.

Оставшись одни на корабле, Дал и Джек обнаружили, что работают слаженной бригадой. На двойную работу времени не оставалось; все, что делали оба врача, было тесно взаимосвязано. Джек, видимо, совсем забыл свою былую вражду. Тут был кризис и невпроворот работы для всех троих врачей.

— Возьмись за анатомию и патологоанатомию, — сказал Джек Далу в самом начале. — Ты сможешь разобраться в пять раз быстрее меня, а твои препараты лучше большинства профессиональных. Я лучше справлюсь с культурами, мне бы только среды подобрать.

Понемногу они поделили работу, сверяясь у Тигра по радио о результатах изотопных исследований, проводившихся на планете. Мало-помалу данные собирались, землянин и гарвианин работали сплоченнее, чем когда бы то ни было, по мере того, как вставшая перед ними задача оказывалась все более и более грандиозной.

Но результаты их усилий обескураживали. Тигр вернулся на корабль после сорокавосьмичасового отсутствия с кругами вокруг глаз, и вообще выглядел, словно по нему толпа прошлась.

— Не спал, вот и все, — едва дыша, сказал Тигр, еле выползая из продезинфицированного скафандра. — Не было времени. Клянусь, я десять раз ставил эти пробы, и все равно в итоге не получил ничего вразумительного.

— Результаты, которые ты посылал, выглядят довольно странно, — сказал Джек. — В чем там загвоздка?

— Я не знаю, — ответил Тигр, — но, если мы ищем некую биологическую структуру, мы ее еще не нашли, насколько я понимаю.

— Разумеется, не нашли, — в сердцах сказал Дал. — Я подумал, что делаю что-то не так, поскольку биохимия крови, которой я занимался, была просто смешной. Я даже не могу определить нормальный уровень глюкозы крови, а что касается ферментных систем… — Он с отвращением швырнул на стол пачку записей. — Я не понимаю, как эти люди вообще умудряются жить с таким никчемным обменом веществ! Я никогда ни о чем подобном не слышал.

— А вскрытие что-нибудь дало? — осведомился Тигр.

— Ничего, — отозвался Дал. — Вообще ничего. Я вскрыл тех шестерых, которых ты притащил сюда, и делал препараты каждой ткани, какую только мог найти. Их анатомия совершенно ясна, тут жаловаться не на что. Эти люди очень похожи на обезьян земного типа — и сердце, и легкие, и голосовые связки, и все остальное. Но я не вижу причины, по которой они могли бы умереть. А с культурами посчастливилось?

Джек угрюмо покачал головой.

— Ни на одной чашке ничего не выросло. Сначала мне показалось, что у меня что-то растет, но, если даже так, оно погибло, и я не могу найти ничего в фильтратах.

— Но надо же нам продолжать над чем-то работать, — с отчаянием в голосе сказал Тигр. — Слушайте, есть такие вещи, которые одинаковы для любых разумных существ, неважно, откуда сии. Это же основа всей галактической медицины. Существа могут развиваться и приспосабливаться различными путями, но основные биохимические реакции одинаковы.

— Только не здесь, — сказал Дал. — Ты только взгляни на эти результаты!

Они притащили из рубки уйму собранных ими заметок и начали тщательно рассматривать и организовывать данные, как поступила бы любая исследовательская команда, пытаясь найти хоть что-то подобное тому, что обнаруживали у изученных ранее тысяч других живых существ. Проходили часы, а они оставались дальше от ответа, чем когда начали.

И все потому, что эти данные не укладывались ни в какую схему. У них была какая-то другая внутренняя логика. Не нашлось и двоих брукиан, организмы которых походили бы друг на друга. Результаты всех проб оказывались либо откровенно невозможными, либо полной противоположностью тему, что ожидалось.

Они тщательно проследили свои шаги, пытаясь уловить, что же сделали не так.

— Где-то в этих пробах должна быть ошибка, — измученно сказал Дал. — Мы сделали неверный шаг, вот и все.

— Но я не вижу, где, — проговорил Джек. — Давайте еще разок взглянем на эти культуры. И поставим кофейник. Я уже ничего не соображаю.

Из них троих Джек начинал выказывать наибольшее беспокойство. Это была его стихия, и от него ждали, что он поведет за собой остальных, но ничего подобного не происходило. Доклады, поступавшие с планеты, обескураживали. Меры изоляции, которые они пытались ввести, похоже, не очень-то помогали, и распространение мора ускорялось. В сообщениях брукиан сквозило отчаяние.

Джек ждал каждого доклада с растущими опасениями. Он беспокойно бегал аз лаборатории в рубку, проверяя и перепроверяя результаты, пытаясь отыскать в этом хаосе хоть намек на порядок.

— Попытайся уснуть, — убеждал его Дал. — Пара часов освежит тебя на все сто.

— Не могу, уже пробовал, — сказал Джек.

— Давай, давай. Тигр и я сможем еще немножко над этим поработать.

— Да не в том дело, — вздохнул Джек. — Без диагноза — никуда. До тех пор, пока нет диагноза, у нас связаны руки, а мы к нему и не приближаемся. Мы даже не знаем, то ли это бактерия, то ли вирус, то ли что-то еще. Может, брукиане и правы. Заклятье какое-то.

— Не думаю, что Черная служба патологоанатомии согласится с подобным диагнозом, — угрюмо сказал Тигр.

— Черная служба от этого дара речи лишится — но разве у нас есть иной ответ? Вы двое делали все, что могли, но диагностика — моя работа. Предполагается, что я окажусь на высоте, но, чем глубже мы во все это влезаем, тем, похоже, дальше оказываемся от цели.

— Ты хочешь вызвать помощь? — спросил Тигр.

Джек беспомощно покачал головой.

— Я начинаю думать, что нам давно следовало бы вызвать помощь, — сказал он. — Мы здесь по уши увязли, и все погружаемся. При той скорости, с какой эти люди внизу умирают, у нас теперь нет времени, чтобы вызвать помощь.

Он уставился на кипу записей, лежавшую на столе; вся кровь отхлынула от его лица.

— Я не знаю, просто не знаю, — сказал он. — В подобных случаях диагноз обычно — плевое дело. Я-то думал, стоит лишь прогуляться на планету, — и еще одна медаль на мундир. Ну, а теперь я побежден. Я не знаю, что делать. Если кто-то из вас может что-то придумать, вам и карты в руки, а я признаюсь в этом самому Черному доктору Таннеру.

То была горькая пилюля для Голубого доктора Джека Альвареса, но сейчас это обстоятельство не принесло удовлетворения ни Далу, ни Тигру. Он зашли з тупик так же, как и Джек, и с радостью бы приняли бы помощь от любого, кто мог бы ее предложить.

И по какой-то усмешке судьбы первый проблеск истины явился оттуда, откуда его менее всего ждали.

С самого начала Пушистик следил за происходящим со своего помоста в рубке. Если он и ощущал, что Дал Тимгар не обращает на него внимания и большую часть времени предоставляет его самому себе, то не выказывал никаких признаков обиды. Крошечное существо как будто понимало, что силы и внимание его хозяина поглощает нечто важное, и довольствовался редкими ласковыми шлепками, когда Дал проходил по рубке. Каждый без особых сомнений решил, что Пушистик просто терпеливо отнесся к этому положению. И лишь когда они отчаялись и Тигр начал было пытаться связаться с Землей-Больницей, чтобы вызвать помощь, Дал хмуро, озадаченно вгляделся в своего маленького розового друга.

Тигр на минутку отложил микрофон.

— Что такое? — обратился он к Далу. — Ты будто гнилое яблоко укусил.

— Я только что вспомнил, что не кормил его двадцать четыре часа, — сказал Дал.

— Кого? Пушистика? — Тигр пожал плечами. — Он прекрасно видел, что ты занят.

Дал покачал головой.

— Это не имело бы для Пушистика никакого значения. Когда он проголодается, то хочет есть и становится полным эгоистом. Чем бы я ни занимался, он бы уже много часов орал, чтоб его накормили.

Дал подошел к помосту и с тревогой вгляделся в своего розового друга. Он взял его и посадил к себе на плечо, что неизменно повергало Пушистика в неописуемый восторг. Но сейчас маленькое существо просто сидело там, дрожало и вяло терлось о шею гарвианина.

Дал взял его на ладонь.

— Пуша, что с тобой?

— Думаешь, с ним что-то не так? — внезапно подняв взгляд, сказал Джек. — Похоже, он едва открывает глаза.

— И цвет у него не такой, как всегда, — заметил Тигр. — Он какой-то голубоватый.

Внезапно маленькие черные глаза Пушистика закрылись, и его стала бить крупная дрожь. Он сжался в тугой розовый шарик; пушистая шерсть исчезла. Держа дрожащее существо, Дал вдруг осознал: что-то уже несколько часов грызло краешек его сознания. Не отчетливая мысль, а только ощущение боли, тоски и нездоровья, а теперь, когда он посмотрел на Пушистика, это ощущение усилилось настолько, что он едва не закричал.

Дал почему-то сразу понял, что делать. Откуда пришла эта мысль, Дал не знал, но она вспышкой сверкнула в его мозгу.

— Джек, где наш самый большой вирусный фильтр? — тихо спросил он.

Джек уставился на него.

— Вирусный фильтр? Я с час назад вынул его из автоклава.

— Тащи его сюда, — сказал Дал, — и отсос тоже. Быстро!

Джек пулей выскочил в коридор и тут же вернулся с большим фарфоровым вирусным фильтром и присоединенной к нему трубкой отсоса. Дал стремительно сбросил безвольное маленькое существо, распластавшееся у него на ладони, в чашку фильтра, добавил немного стерильного раствора минеральных солей и включил отсос.

Тигр и Джек в изумлении взирали на него.

— Что ты делаешь? — спросил Тигр.

— Фильтрую его, — ответил Дал. — Он заразился. Видно, каким-то образом подхватил заразу, может, когда вчера у нас на борту побывал маленький гость-брукианин. И если вирус вызывает это заболевание, то фильтр должен его задержать, но пропустить молекулы тела Пушистика.

Они смотрели, как голубовато-розовая жидкость действительно стала просачиваться через фарфоровый фильтр и капать из воронки в стоявший внизу лабораторный стакан. Все капли, падая, собирались в стакане воедино, пока все тело Пушистика не просочилось сквозь фильтр и не оказалось в стоявшей внизу чаше. Он еще не совсем обрел свою обычную розовую окраску, но, когда фильтр осушился, появилась пара испуганных бусинок-глаз и пара ушек. Вскоре на его теле начал появляться и мех.

А на дне фильтра осталась тусклая серая пленка.

— Не прикасайтесь к ней! — предостерег Дал. — Это — настоящий яд.

Он натянул маску, перчатки и соскреб с фильтра немного пленки шпателем.

— Думаю, теперь он у нас есть, — сказал он. — Тот самый вирус, который вызывает мор на этой планете.