Вострецову повезло, попал «с корабля на бал». Вечером он прибыл в полк, который расположился на холме рядом с развалинами хурула – буддийского храма калмыков. Здесь и провел ночь. Утром полк двинулся в направлении селения Олинг. Измотанные боями под Хулхутой гвардейцы едва переставляли ноги, словно свинцовое небо давило на них невидимой тяжестью. Гришка видел, как бойцы засыпали на ходу, чувствовал, как сосед сзади время от времени в полудреме бился ему головой в спину. Серая унылая степь тоже не радовала глаз и не прибавляла настроения. Шагали молча, без песен и разговоров. Хотя Гришке было о чем и с кем переговорить. К своей радости и удивлению, он встретил в роте, куда его определили, Степана Бражникова – рыжеволосого сержанта, вместе с которым пришлось участвовать в рукопашной схватке при защите совхоза «Ревдольган» в первые дни боев дивизии с немцами. Гришка первым узнал Степана, подошел, поздоровался. Бражников его не признал. Гришка напомнил:

– А мы с Николаем Селивановым думали, что вы погибли в рукопашной у «Ревдольгана», в августе. Николай часто вас вспоминал.

– Да вот, чудом выжил. Вынесли меня тогда с поля боя, подлечили, а после госпиталя определили в этот полк. Я в наш полк просился, но ведь с командирами не поспоришь, им виднее. В свою дивизию попал, и то ладно.

– У меня такая же беда.

– Не унывай, может, повезет. Теперь вместе будем проситься в свой полк. Только сколько теперь от прежнего полка осталось? Наверное, нет уже многих. А как Николай? Где он?

Вострецов рассказал Бражникову все, что произошло с ним и Селивановым со времени боя у совхоза «Ревдольган». И вот теперь они шли плечо к плечу навстречу неизвестности. Остановились, только когда начало темнеть. Выставили охранение, перекусили сухим пайком, кому повезло, легли прикорнуть. Спали на сырой земле, на холоде, на ветру, кто положил под голову вещмешок, кто приклад, а кто-то воспользовался и плечом однополчанина, как Вострецов. Куда лучше в теплой землянке с «буржуйкой», а лучше в родном доме у печки, но война не мать родна, где постелет – там и спи. Гришке после госпитальной койки было легче, но трудности дня утомили и его. Он закрыл глаза. В который раз перед ним возник образ Маши, но дремота быстро его размыла… Отдых был недолгим, через два часа приказ командира полка поднял красноармейцев на ноги. Перед атакой Бражников сказал:

– Вострецов, ты чего это меня во сне лапал и Машей называл. По девке соскучился?

Гришка покраснел, но в темноте Бражников этого не заметил.

– Чего молчишь? Не иначе зазнобу во сне увидел.

Команда приготовиться к атаке заставила Степана замолчать.

В атаку пошли в темноте без предварительной разведки и артподготовки. Вострецов вспомнил, как Селиванов сетовал, что в финскую войну их так же послали на противника без подготовки. Тогда все закончилось неприятностями и потерями жизни многих красноармейцев. Гришка надеялся, что это не повторится сейчас. Однако начало атаки было удачным. Немцев выбили из окопов и к полуночи взяли Олинг – калмыцкое селение с несколькими разрушенными саманными хижинами. Впереди был поселок Яшкуль. Перед глазами Вострецова промчались августовские дни, тяжелый бой, взрыв, ранение, отступление из поселка. И вот он снова здесь. Он вернулся туда, откуда когда-то отступил. Но надо было еще освободить поселок от немцев.

Глубокой ночью подразделения полка вышли на равнину перед Яшкулем, преодолевая яростный огонь неприятеля, встречный морозный ветер и снег. Однако взять поселок не удалось. Более того, немцы контратаковали и вернули себе Олинг, но страшнее было то, что гитлеровцам удалось ловким маневром отрезать дивизию от остальной армии. Тридцать четвертая оказалась в «мешке». Только теперь Гришка в полной мере понял переживания Селиванова, когда тот рассказывал об окружении. По взволнованным лицам командиров и сумбурным приказам некоторых из них было видно, что в действия частей дивизии проникла некоторая неразбериха, а это говорило о плохой связи между частями. Она же, эта самая неразбериха, загнала отступающий полк к широкому покрытому льдом ильменю, где защитой могли быть только заросли густого высохшего камыша. Там и оказался гвардеец Вострецов в полдень двадцать шестого ноября. Сержант Бражников злился.

– Твою мать! Куда залезли! Тут же ни окопаться нормально, ни оборону держать. Чего тут топчемся! Отходить надо. Какого хрена…

Рев танкового двигателя заглушил его слова. Танк «Т-60» с десантниками на броне, ломая камыш, на полном ходу заехал на лед. Несмотря на то что танк был легкий, тонкий ледяной покров ильменя не выдержал его массы. Машина провалилась. Десантники спрыгнули с танка. Люк башни открылся, из него высунулась голова в кожаном танковом шлеме. Танкист осмотрелся, выругался, снова нырнул внутрь. Двигатель зарычал, танк дернулся в сторону берега. Грязевая жижа и ледяная крошка полетели на десантников. Танк рвался к берегу, но все больше увязал в ильмене. Еще несколько попыток не привели танкистов к желаемому результату. С западной стороны послышался протяжный звук мотора. Гришка посмотрел вверх. Над ильменем в мрачном сером небе повис «Фокке-Вульф».

Бражников задрал голову, складно произнес:

– Если «Рама» прилетела, значит, братцы, жди обстрела.

Степан не ошибся. Через некоторое время после того, как «Фокке-Вульф» улетел, немцы открыли шквальный минометный и пушечный огонь. На льду ильменя появились большие черные полыньи. Столбы грязи, воды и ледяной крошки то и дело вздымались к небу. Шрапнель косила камыш и людей, смешивала грязевую жижу с кровью и кусками человеческой плоти. На глазах Гришки и его однополчан лед сначала превратился в решето, а затем в грязное ледяное месиво. Когда обстрел утих, Бражников сказал:

– Обложили, гады! Если ночью не прорвемся к своим, то завтра немцы устроят нам в этом болоте братскую могилу.

День прошел в круговой обороне. Ближе к ночи пришел приказ перегруппироваться и идти на прорыв. Тогда же к Степану Бражникову подошли десантники, которые приехали на танке. Они оказались из бригады Кричмана. Их послали в разведку, но группа наткнулась на немецкие танки и вынуждена была отступить к ильменю. Один из них попросил:

– Братцы, помогите танк вытащить из этого болота. Нам своими силами не управиться. Надо под гусеницы побольше камыша накидать. Не оставлять же технику немцам.

Бражников почесал подбородок.

– Это верно, обойдутся фрицы без наших танков. Да и на прорыв с ним идти веселее будет, – сержант повернулся к бойцам своего отделения. – Вострецов, Поликарпов, Мурзин, Беликов! За мной! Поможем танкистам!

Увязая сапогами в болотной жиже, десантники направились к танку. Вскоре работа закипела. Часть камыша утоптали по ходу движения танка, остальной срезали ножами, срубали саперными лопатками, ломали, кидали под гусеницы. Работа не пропала даром. Вскоре танку удалось выбраться из грязевого плена и выехать из ильменя.

Бражников обтер руки об ватные штаны, полез за кисетом.

– Теперь можно и перекурить, пока немец успокоился.

Вострецов стоял рядом, его взгляд вдруг остановился на легковом автомобиле, брошенном на окраине ильменя, в двадцати метрах от танка. Гришка тронул Бражникова за рукав.

– Сержант, машина немецкая. При прорыве она нам тоже может пригодиться.

Бражников мысль оценил.

– Молодец, Григорий, соображаешь. Надо бы и ее из болота вытащить. Сейчас попрошу танкистов помочь. Думаю, они не откажут. Как говорится – долг платежом красен.

Бойцы Кричмана и танкисты сержанту не отказали, немецкий легковой автомобиль «Опель-Капитан» вытащили при помощи танка. Вострецову, хоть и не сразу, удалось его завести. Десантники собирались передохнуть, когда к ним подошел командир роты.

– Бражников, возьми своих ребят, сходи в разведку, надо осмотреть пути отхода. Поторопись, времени для выполнения задания у вас не более трех часов.

Пошли впятером. В ночи, насколько это было возможно, разведали пути отхода. На обратном пути услышали приглушенные голоса немцев, залегли. Голоса доносились из неглубокой ложбинки. Бражников подполз к Вострецову, шепнул:

– Давай за мной. Посмотрим, сколько их.

Гришку приказ Степана смутил.

– Рискуем. Можем нарваться.

Бражников слушать не стал.

– Выполняй приказ. Идем вдвоем, остальные в случае чего доложат обстановку командиру.

Гришка спорить не стал, последовал за Степаном. Ползком добрались до ложбинки. С трудом разглядели мотоцикл с люлькой и трех немцев. Один из них копался в двигателе, второй подсвечивал ему фонариком, третий, озираясь по сторонам, стоял с винтовкой на изготовку. По сигналу Бражникова отползли от ложбинки. Степан обратился к Гришке, прошептал:

– Давай за остальными. Будем брать немцев. Надо взять их без шума и наверняка.

– У нас задания брать «языка» не было.

Бражников зло прошипел:

– Выполняй, мать твою.

Вострецов приказ выполнил. Разведчики появились у мотоцикла неожиданно, но немец, охранявший товарищей, оказался бдительным. Он успел выстрелить, но сам был убит ножом Бражникова. Остальные немцы сопротивления не оказали и предпочли сдаться. В короткой стычке разведчики взяли верх. Один из них был ранен, но зато удалось уничтожить одного немца, а еще двоих взять в плен. Взяли и захваченное у немцев оружие. Больше ничего ценного у них не оказалось. Немецкие солдаты были связистами и отстали от колонны. Неисправный мотоцикл пришлось оставить. Не теряя времени, покинули ложбину, выстрел мог привлечь немцев. К своим группа Бражникова вернулась не с пустыми руками, привели «языков». Бражников доложил командиру роты об итогах ночного поиска:

– Взяты два «языка». Красноармеец Вострецов допросил пленных. Если они не брешут, то с их слов получается, если нам следовать на северо-восток от этого болота, то в том направлении фрицев быть не должно. Мы в той стороне во время разведки движения тоже не обнаружили. И еще. Товарищ лейтенант, у нас тут с Вострецовым задумка одна появилась, только для этого придется фрицев малость подраздеть.

Командир роты думал не долго.

– Выведайте у «языков» все, что они знают и раздевайте, если надо. Все равно придется их в расход пустить. При прорыве они нам только помехой будут. Да и звания они небольшого. Но прежде доложите мне о вашей затее подробнее, а там решим, как быть.

* * *

В два часа ночи части тридцать четвертой дивизии двинулись на прорыв через озеро Дед-Хулсун. Рота, в которой были Бражников и Вострецов, решила прорываться посуху, используя воинскую хитрость. Вострецов и Бражников, переодетые в немецкую форму, сели в «Опель» на передние сиденья. Гришку, как хорошо владеющего немецким языком и умеющего водить автомобиль, посадили за руль. На заднем сиденье «Опеля» расположились командир роты и один из гвардейцев. Десантники Кричмана устроились на танке. Еще семнадцать бойцов роты, все, что от нее осталось, разместились в уцелевшей при обстреле полуторке. В таком порядке колонна пошла на прорыв.

О ровной дороге можно было только мечтать, степь только с виду казалась ровной, кочки и ямы поджидали ежесекундно, «Опель» то и дело потряхивало, кидало из стороны в сторону, но сейчас десантникам было не до хороших дорог, главное было выбраться из окружения. Полная луна предательски освещала степь, но она же помогла обнаружить опасность. Немцы появились в ночи неожиданно. Бугор до времени скрывал немцев, и когда колонна перевалила через него, поворачивать было уже поздно. Было понятно, что их заметили. Степан Бражников смачно выругался, повернулся к командиру роты, встревоженно спросил:

– Товарищ лейтенант, впереди немцы! Вижу шесть грузовых машин, крытых брезентом. Рядом до роты солдат. Что будем делать?

Спокойный голос лейтенанта ответил:

– Не суетись, сержант. Будем действовать, как и договаривались. Всем приготовить оружие к бою. Поравняемся с немцами, откроем огонь. Вострецов, прибавь скорость до полной и не дергайся.

Гришка и не дергался, в подобной ситуации ему уже приходилось быть, когда их разведгруппа под командой Николая Селиванова и освобожденные ими военнопленные красноармейцы на-ткнулись в степи на немецкую колонну. Тогда из передряги удалось выбраться только ему. Гришка надеялся, что в этот раз все будет иначе. Он надавил на газ, машина с ревом понеслась к немцам. Они стояли кучкой рядом с одной из машин. Похоже, что-то обсуждали. Неожиданное появление колонны их встревожило, но, видя перед собой немецкий автомобиль и солдат в немецкой форме на переднем сиденье, они подвоха не заподозрили. Только немецкий офицер в фуражке встал на пути следования автомобиля, махнул рукой и что-то спросил. Вострецов, не сбавляя скорости, крикнул в приоткрытое окно на немецком языке, чтобы он посторонился. Офицер понял, отступил, приветливо улыбнулся. Прозрение пришло к немцам, когда из окон «Опеля», с брони танка и из полуторки по ним открыли огонь из винтовок, автоматов и ручных пулеметов. Снаряд, выпущенный из танка, угодил в одну из немецких машин. Брошенная Брагиным граната повредила вторую. Взрывы добавили паники среди немецких солдат. Когда они пришли в себя, до замыкающей колонну полуторки с красноармейцами было более десяти метров. Ей-то и досталась вся ярость озлобленных немцев. Трассирующие пули понеслись вслед колонне, поражая бойцов в кузове автомобиля.

До позиций частей Красной армии добрались с потерями. В полуторке привезли четверых убитых и пятерых раненых. Удалось прорваться и дивизии. Через озеро Дед-Хулсун она вышла севернее поселка Олинг, где и заняла оборону. Но не всем удалось сразу выйти из окружения. Еще полмесяца бойцы группами и поодиночке пробивались к своим, но многие так и остались лежать в холодной калмыцкой степи или попали в плен. Дивизии не удалось избежать потерь в живой силе и технике. И они были велики…