Сценарии, которые писали для кино наш с Таней папа и его соавтор дядя Сима, были и для детей, и для взрослых. Как они сами говорили – «для взрослых, которые были детьми, и для детей, которые обязательно станут взрослыми». Например, их сценарий фильма про первоклассников «Внимание, черепаха!» назывался «кинокомедия для самых маленьких детей, для их братьев и сестер, для их пап и мам, а также для их дедушек и бабушек». И там была роль для собаки, а собаку звали Джерик, и вообще-то это и было про нашего Джерика. Там были описаны все его повадки и привычки и игры, в которые мы с ним играли. И конечно, нам хотелось, чтобы Джерик снялся в кино. Этот фильм ставил очень хороший режиссер и актер Ролан Быков. Он любил детей и любил снимать детские фильмы. И он дружил с нашим папой. Но Джерика он снимать вначале не захотел. Во-первых, потому что он вообще немножко боялся собак – кажется, они его покусали на какой-то съемке, когда он по роли от них убегал. Собаки не любят, когда от них убегают, – ведь они же не знают, что это ПО РОЛИ. Они сразу начинают преследовать и охотиться. А ведь Джерик к тому же был охотничий. Но, несмотря на это, он был очень добрый и никогда никого не кусал. Только меня один раз чуть было не укусил, когда я с ним играла в тигра. Тигром был Джерик, а я была охотником в Африке. И, как все африканские охотники, я преодолевала препятствия, ползком пробиралась через пустыню, и тащила тигра за хвост. А Джерик, наверное, подумал, что тигры должны при этом рычать и кусаться, ведь они все же хищники, и он грозно зарычал на меня, но потом сам очень переживал и раскаивался, вилял хвостом и лизал мне щеку. А вообще он никогда не кусался. Но Ролан Быков все равно его боялся вначале или, может быть, просто делал вид, что боится, чтобы нас развеселить, – ведь он был ВЕЛИКИЙ АКТЕР. И как только он приходил к нам домой, он сейчас же начинал кричать, будто бы он в ужасе: «Посадите его на цепь! Заприте его в ванну!» И Джерика уводили. А про роль в «Черепахе» Ролан Быков сказал: «Нет, я возьму другую собаку. Такую черную и маленькую, как у Карандаша». И действительно, он потом снял скотчтерьера в другом своем фильме – «Автомобиль, скрипка и собака Клякса».
А мы очень огорчились, что Джерика не берут в кино. Я вообще боялась, что он обидится, потому что это несправедливо, ведь роль же писалась с него, он был ПРОТОТИП и ГЕРОЙ, а сниматься возьмут какого-то коротышку скотчтерьера. Я подумала, что надо это чем-то Джерику возместить, иначе у него разовьются КОМПЛЕКСЫ, и собралась уже было учить его пению, как тех уток. В общем – что же делать, мы все смирились с тем, что Джерик актером не станет. Все, кроме мамы. Мама нечасто принимала решения, но уж если она что-нибудь решала, то это значило – так тому и быть. И вот, она ничего никому не сказала, ни с кем не стала спорить, а просто вымыла Джерика, причесала его и тихонько впустила в папин кабинет, когда папа, его соавтор и Ролан Быков работали над режиссерским сценарием будущего фильма. И в этот момент к ним вошел Джерик. И Ролан Быков увидел, какой он красивый, и, конечно, сразу же решил снимать его в кино.
То есть, вообще-то, не сразу, потому что вначале его стали ПРОБОВАТЬ – он прошел ФОТОПРОБЫ, потом КИНОПРОБЫ, потом познакомился с детьми и с артистами, которые должны были сниматься в фильме, его сразу все полюбили, он прошел все испытания блестяще, и тогда его УТВЕРДИЛИ НА РОЛЬ. Мы очень этим гордились. Особенно папа. Своими собственными успехами он никогда не хвастался – вообще-то он был очень скромный человек, но тут просто не мог сдержаться. Он старался не показать, как ему приятно, но всем знакомым при встрече говорил, как бы невзначай и между прочим: «А нашего-то Джерьку Ролан снимает. Вот уж и не думали… Надо же!» И все вокруг улыбались. А мама ничего не говорила и тоже тихо улыбалась. Она-то ведь знала, как получилось, что Джерика утвердили на роль.
И вдруг оказалось, что Джерикина КАРЬЕРА в опасности! Потому что хозяева собаки, которая снимается в кино, по правилам должны привозить ее на съемки и присутствовать на них, пока собака снимается, – а вдруг ей захочется попить или отдохнуть, и вообще она не должна волноваться и думать, что ее бросили одну. За это собаке платят зарплату за каждый съемочный день, чтобы она могла кормить и содержать своих хозяев, которые ее сопровождают. А у нас никто не мог возить Джерика на съемки: мы с Таней ходили в школу, мама – на работу, а папа со своим другом и соавтором писали сценарии у нас дома. И тогда я спросила папу: «А может быть, вы с дядей Симой будете ездить с Джериком на студию? Понимаешь, мама не может – у нее на работе НАЧАЛЬНИК, а вас ведь никто ругать не будет. А сценарии вы можете прямо там писать, пока Джерик снимается». – «Нет, – ответил папа серьезно. – Это невозможно». И тогда я обрадовалась и объявила, торжественно и печально: «Ну, что же делать! Раз так, то я готова! ЖЕРТВУЮ ШКОЛОЙ!» Но мне это тоже, к сожалению, не разрешили и, наоборот, сейчас же отправили в школу. Я пошла туда очень неохотно, думая о том, что Джерик может ПОТЕРЯТЬ РОЛЬ, а нам как раз в этот день обещали контрольную по арифметике, и кому охота без толку нарываться на неприятности – ведь была же вполне УВАЖИТЕЛЬНАЯ ПРИЧИНА, чтобы в школу не ходить. Но оказалось, что не все так плохо, – контрольную отменили, и Валентина Анатольевна будет читать нам вслух книжку Джанни Родари «Джельсомино в Стране лжецов». Мы очень любили нашу Валентину Анатольевну, потому что она была молодая, веселая и добрая и могла вот просто так взять – и отменить контрольную и читать нам интересную книжку. И она тоже всех нас любила и всех называла: «Мои хорошие». И еще она разговаривала с нами на уроках как со взрослыми. Вот и тут она вдруг перестала читать и посмотрела на нас грустными глазами. «Что, опять ОН? – спросили мы с сочувствием. – Опять НЕ ГАСИТ?» Мы знали, что наша Валентина Анатольевна живет в коммунальной квартире и у нее КОШМАРНЫЙ СОСЕД, который курит, не гасит свет в туалете и слушает ГОЛОСА. «Чьи голоса? – спросили мы, когда она нам пожаловалась в первый раз. – Он что – сумасшедший? Ему мерещится?» – «ВРАЖЕСКИЕ голоса, – ответила Валентина Анатольевна. – Он радио слушает». (Когда она это сказала, я замолчала, потому что у нас дома тоже был радиоприемник «Спидола», и папа часто его слушал, прижавшись к нему ухом, а в нем что-то шумело, скрипело, тарахтело и жужжало. Но это были, конечно, не вражеские голоса и вообще никакие не голоса, а самые обыкновенные ГЛУШИЛКИ).
«Не гасит свет? Слушает голоса?» – повторили мы вопрос. Валентина Анатольевна посмотрела на нас значительно и сказала: «Хуже. Докатился совсем. Он НЕ ВЕРНУЛСЯ». Учительница объяснила нам, что ее сосед поехал за границу («Как его только ВЫПУСТИЛИ? – удивлялась она. – Ведь мы же ПИСАЛИ») и остался там навсегда. «Это называется «НЕВОЗВРАЩЕНЕЦ», – объяснила нам Валентина Анатольевна. – ПРЕДАТЕЛЬ РОДИНЫ. Польстился на буржуйские коврижки. И ведь ничего никому не сказал! А теперь еще неизвестно, удастся ли нам ПОЛУЧИТЬ его КОМНАТУ». Мы все в ужасе замолчали, а я подумала: «Совсем как наши утки. Ведь они не прилетели весной. Значит, они тоже невозвращенки. Небось, нашли там себе в Африке черных селезней, повыскакивали за них замуж, свили гнезда на пальмах, нарожали черно-белых утят и думать забыли про нашу дачу, про утиный хор и про бабушкину пшенную кашу!
Ведь по-утиному они были очень недурны, стройны и кокетливы, а французский язык знали с детства и еще подучили благодаря песенкам, которые мы с ними пели. Ну и ладно, пусть им там будет ХОРОШО! Только нельзя рассказывать об этом». И я решила никому ничего не говорить про уток. В это время прозвенел звонок, мы все кинулись к Валентине Анатольевне, облепили ее со всех сторон, как виноградины, и стали утешать. Мы решили защитить нашу учительницу, которую измучил сосед, и я вернулась домой, клокоча от гнева, и тут же рассказала родителям эту возмутительную историю.
Папа с мамой молча переглянулись. Я им терпеливо втолковывала: «Ведь он же предатель Родины!» – «Понимаешь, Наталик, – сказал мне папа, – все не так просто». – «Да что же тут не просто, – удивилась я. – Чего же тут сложного? Вначале свет в туалете не гасил, а теперь Родину предал». Я не понимала, как это мои родители могут оправдывать злейшего ВРАГА нашей Родины и нашей любимой Валентины Анатольевны, которая вместо контрольной по арифметике читает нам книжку «Джельсомино в Стране лжецов». «Ну надо же, и чтоб в собственном доме! – развел руками папа. – Ну, прямо, хоть в школу их не пускай!» – «А кто просил? – ответила я. – Я же предлагала – давайте я лучше поеду с Джериком на съемки. А теперь он еще и роль потеряет!» Но оказалось, что со съемками все уже уладилось, потому что мама нашла выход. «Джерика будет возить тетя Саня, – сказала она. – Я с ней договорилась».
Тетя Саня жила в нашем доме и иногда помогала нам по хозяйству, если мама уезжала в командировки. Она была очень трудолюбивая и добрая, хотя судьба у нее была совсем нелегкой. Она еще в молодости осталась вдовой с двумя сыновьями. Старший сын у нее жил в тюрьме. Не «сидел», а именно жил. Ему там нравилось, и он очень расстраивался, когда пора было выходить на свободу. Тогда он только на минутку заходил домой – проведать свою маму и попить чаю, а потом сейчас же бежал в ближайший магазин и воровал там какой-нибудь недорогой товар, стараясь побольше нашуметь и сделать так, чтобы его поймали на МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. А потом он требовал, чтобы продавцы вызвали милицию, даже если они этого совсем не хотели. А поскольку он был РЕЦИДИВИСТ, то его сейчас же возвращали в тюрьму. Он очень этим гордился и говорил: «Скоро меня уже за одну булку сажать будут. Я там поживу и отдохну, а вы здесь пока поработайте». И отправлялся назад в тюрьму, которая стала ему родным домом.
А второй сын тети Сани был немножко странный. Он был взрослый, но совсем как ребенок. Хотя у него была жена – такая же странная, как он, и даже дочка. Он любил кино и познакомился со своей невестой на фильме «Анжелика – маркиза ангелов». Фильм им настолько понравился, что они в тот же день поженились, и у них сразу родилась дочка, и они, конечно, назвали ее Анжелой – в честь маркизы ангелов. Анжела была в детском саду на пятидневке, ее мама играла с нами в классики, папа запускал с мальчишками бумажных голубей или без билета катался на троллейбусе «Б» по Садовому кольцу – виток за витком, целый день, а тетя Саня работала на нескольких работах, чтобы кормить свою семью.
Она тоже любила кино, как и ее сын, и потому с большим удовольствием согласилась возить Джерика на съемки.
И Джерик начал сниматься. Он очень серьезно относился к своей РАБОТЕ. С самого утра он волновался, все время пил воду, бегал по квартире и вилял хвостом. Потом вскакивал на подоконник и ждал, когда за ним приедут. И как только видел во дворе машину с надписью «Мосфильм», он сейчас же бросался к дверям и громко лаял, чтобы быстрей открыли. А на пороге уже стояла тетя Саня, торжественная, нарядная и готовая к выезду на СЪЕМОЧНУЮ ПЛОЩАДКУ. «Совсем его замучили, – жаловалась она нам. – Каждый день собака снимается, и по целой смене. Детям-то по полсмены положено, а они его куда крупнее! Вон, глядите, как он осунулся. А я Быкову вчера прямо сказала: «И не просите, Ролан Антонович, я вам в следующий раз на целую смену собаку не дам». А он мне говорит: «Извините, тетя Саня, – работа у нас такая – СЪЕМОЧНЫЙ ПЛАН, СМЕТА. Дети меняются, а Джерик один. Может, ему дублера взять?» А дети расстроились и говорят: «А Джерикин дублер тоже фокстерьер? А вдруг он кусаться станет?» Ну, тут я встала и говорю: «Не будет этого!» Придумали тоже – дублера! Да где они другого такого найдут? И умница, и красавец! Не надо нам никого! Сами отснимемся!»
Джерик был с этим согласен. Он совсем не уставал и вовсе не хотел, чтобы какой-то другой фокстерьер был у него дублером. Он стал немножко тщеславным и ревнивым, как все актеры. А кроме того, он любил работать. Ему очень нравилось сниматься в кино. По-видимому, у него от природы был АКТЕРСКИЙ ТАЛАНТ. И кроме того, на съемках ему пригодилось все то многое, чему мы его научили: он ходил на задних лапах, ему повязывали платочек, а главное, он с радостью бегал с детьми и участвовал в их играх.
Действие фильма происходило в сентябре, в самом начале учебного года. Но работа затянулась до конца октября, в Москве начались дожди, с деревьев опали листья. И тогда режиссер решил перенести съемки на юг – и снять московский сентябрь в ноябре в Сочи. И Джерик с тетей Саней отправились в СЪЕМОЧНУЮ ЭКСПЕДИЦИЮ.
Они жили в комфортабельной гостинице со всей СЪЕМОЧНОЙ ГРУППОЙ. У них был отдельный номер. Папа тоже приехал туда на несколько дней по своей работе и зашел навестить их. Джерик вдвойне обрадовался ему – как собака хозяину и как актер сценаристу, а тетя Саня сказала: «Вы, Илья Исаакович, не волнуйтесь. Я Джерику в ресторане питаться не позволяю. Неизвестно, на каком масле они там готовят. Я с собой примус привезла, керосину достала, и тут, прямо в номере, то картошечки на сальце ему поджарю, то котлеток наверчу. Он как придет со съемок, так покушает и спать ложится. Директор гостиницы хотел у меня примус отобрать – запах ему не нравится, ИНТУРИСТЫ, видите ли, недовольны – а я прямо сказала: «Не дам собаку на съемки, и все тут! Еще чего, будет он в вашем ресторане травиться, желудок себе портить!» И Ролан Антонович за нас вступился: «Правда, говорит, у меня у самого язва желудка, а все из-за экспедиций. Профессиональная болезнь актеров!» Ну, тут директор и замолчал, конечно. Крыть-то нечем! Подумаешь тоже, интуристы у него!»
Вернувшись домой, папа смущенно сказал маме: «Знаешь, Ритик, по-моему, они там нуждаются. Питаются в номере, в ресторан не ходят. Понимаешь, у Джерика ведь зарплата небольшая, на двоих, наверное, не хватает. А то, что мы тете Сане платим, она своим детям отдает. В общем, я там подкинул им немного – на фрукты, на развлечения». – «Конечно, Илюша, ты правильно сделал!» – засмеялась мама и пошла чистить папин костюм, который был весь в следах от Джерикиных лап – уж очень они обрадовались друг другу.
Закончилась осень, Джерик вернулся в Москву и был очень счастлив, что он снова дома, с нами. И мы, конечно, тоже были страшно рады, что он к нам наконец вернулся. Но с «Мосфильма» за ним приезжать перестали, потому что съемки закончились. А Джерик об этом не знал. И еще долго он каждое утро вскакивал на окно и ждал знакомую машину. Но если до десяти не приезжали, он понимал, что сегодня – не его съемочный день, и, тяжело вздохнув, спрыгивал с подоконника. Он переживал то, что переживает всякий актер, один раз снявшийся в кино, – только вчера он был нужен всем и очень уставал, и вдруг сегодня – о нем будто бы все и забыли. Это очень обидно. Но ведь он был в семье, и мы с Таней старались еще больше, чем раньше, гулять с ним, и учить его разным играм, и строго дрессировать его, чтобы он знал, как он нам нужен.
А потом фильм «Внимание, черепаха!» ВЫШЕЛ НА ЭКРАН. Мы пошли в ДОМ КИНО на ПРЕМЬЕРУ и во время всего ПРОСМОТРА ждали появлений Джерика и ревниво следили за тем, как его ПРИНИМАЮТ ЗРИТЕЛИ. А принимали его очень хорошо. Он был в кино такой же добрый, смелый и веселый, как и в жизни. И еще он был ФОТОГЕНИЧНЫЙ. И потому он очень нравился зрителям. Они ему АПЛОДИРОВАЛИ и смеялись. Фильм вообще был удачный – папа и его соавтор написали очень хороший сценарий, Ролан Быков прекрасно его поставил, там снимались замечательные актеры, дети тоже отлично играли, но все-таки без Джерика фильм таким бы не был! Поэтому нам было обидно, что его роль не очень большая. Правда, у черепахи роль была еще меньше, а она все-таки главная героиня. Но все-таки мы слегка обиделись, и мама даже сказала Быкову, что зря он так много ВЫРЕЗАЛ Джерикиного МАТЕРИАЛА. А Быков ей сказал: «Извини. Я ему сделал роль, как себе. У него один КРУПНЫЙ ПЛАН, и у меня один КРУПНЫЙ ПЛАН. А он все-таки дебютант, а я, между прочим, ЗАСЛУЖЕННЫЙ АРТИСТ». И тут было нечего возразить.
А тетя Саня после выхода фильма стала называть Джерика на «Вы». Выходим мы погулять, встречаем тетю Саню, а она к нам сразу бросается и говорит: «Здравствуйте, Джерик, как вы поживаете?» Как-то раз я ее спросила: «Тетя Саня, почему вы Джерика на «Вы» называете, ведь он же собака!» А она мне отвечает: «Ну, так и что же с того, что Они собака! Вот я за всю жизнь ни разу у моря не побывала, а Они меня к морю вывезли! Мой муж покойный, царствие ему небесное, не хочу худым словом поминать, но чего ж тут и греха таить, ведь иной раз, бывало, выпивал, да и буянил, да и поколачивал – а от Них я ни разу грубого слова не слыхала. Они всегда с лаской подойдут, хвостиком повиляют, сахарку кусочек съедят и всем довольны. А чтоб выпили там, ну хоть с премии, или промокши с моря, или после работы – так ни в коем случае. А получали Они, между прочим, очень даже прилично. И все до копейки мне отдавали, да еще и в кино меня работать устроили. На хорошую студию, к отличному режиссеру! Ну, уж и я, конечно, для Них старалась – и за ушком почешу, и покушать сготовлю, и погулять выведу. А все говорят: «СОБАКА»! Да за Ними лучше, чем за другим мужем жить!»
Тетя Саня умильно посмотрела на своего БЛАГОДЕТЕЛЯ, а я покрепче натянула поводок и увела Джерика. «Не хватает, чтобы она за него посваталась! – подумала я. – Еще чего! Вон она насколько его старше!»
И Джерик, по молодости лет не думая о женитьбе, повернулся и пошел домой. Ему не хватало съемок, он все еще надеялся, что за ним приедут со студии, но с другой стороны, у него ведь и дома было дел невпроворот: надо было каждый день дежурить на подоконнике, чтобы держать в узде дворовых сплетниц и вконец распустившихся за время его отсутствия дворовых кошек, надо было присматривать за детьми и играть с ними, но самое главное – ведь у него были мы, его семья. А семья – это, что ни говори, такая ответственность!..
