Безумие. Вот чего я боюсь здесь. Сойти с ума. Стать такими же, как они. Те, кто населяет эти камеры и стены. Те, кто умирал здесь, умирает сейчас или умрет позже. Голова расклывается. Я слышу, как волны накатывают на стены. Я слышу. По крайней мере, хотя бы это я еще могу. Слышить. Я встаю. Дохожу от одной стены к другой, прислоняюсь лбом к ней. Холодный влажный камень успакаивает. Стою так. Не знаю сколько. Но я стою и слушаю. В соседней камере кто-то громко вопит. Заткнись, заткнись, прошу тебя, заткнись. Раньше я мог заставить его замолчать. Но не сейчас. Не здесь. Голова раскалывается. Мысли путаются. Вот-вот накатит, и я потеряю сознание. Почему он так кричит. Ну почему. Я не могу больше стоять. Не могу. Падаю. Холодный пол принимает меня. Судороги. От холода? От боли? Снова проваливаюсь во тьму.

Прихожу в себя там же. Дверь открывает. Как она скрипит. Желтый свет от факела режет глаза. Убери. Убери. Опять эта тварь. Как его зовут. Рон или Клиб. Какая разница. Хочу, чтобы он сдох. Чтобы они все сдохли. Даже крысы, вечно снующие по моей камере. Почему он так на меня смотрит?

– Что сученыш, нравиться тебе здесь? – он хрипло смеется, его слова режут мой слух. Почему мне так неприятно его слушать.

– Ну ничего, недолго тебе осталось. На, жри, – он выливает на меня содержимое миски, которую держит в руках. Сейчас ударит. Я знаю. Удар. Вот оно. Еще раз. Нет!? Странно. Обычно эта тварь бьет дважды. Уходит, громко затворив дверь. Слишком громко. Я слышу скрежет ключа в замке. Слышу его шаркающие, удаляющиеся шаги. Ушел. Надо поесть. Собираю то, что он вылил с пола. Соскребаю со своей одежды. Мне надо есть. Надо. Зачем? Не знаю. Я не знаю. Ползу к соломе в углу. Надо немного полежать, хотя и так почти не встаю. Надо отдохнуть. Мне надо поспать. Сон, вот что мне сейчас нужно. Тьма осторожно поглощает меня и приносит облегчающий отдых.