Глава 8. Подготовка
Почему люди так сильно заблуждаются? Почему не верят в предназначения и предзнаменования? Поклоняются лживым богам? Геронцы тщеславны и глупы. И что самое главное – слепы. Слепы к своей судьбе и тому, что им суждено. Они сопротивляются, яростно и безнадежно. И умирают, заставляя умирать и тех, кто несет им новую жизнь, новую веру. Тех, кто пытается их спасти, показать им путь к просветлению. Они слушают своего короля, но не понимают его речей, не верят в их правдивость, и, несмотря на это, сопротивляются. Яростно, неистово. Они не желают прозреть, не хотят увидеть и признать то, что в сопротивление нет никакого смысла. Капааки хотят освободить их, а не поработить. Они хотят указать им истинный, единственно правильный путь. Ведь они кровь Алкова – великого волка, что охотится в своих небесных угодьях. Они кровь от его крови, вожаки, стая стай и лишь они достойны править этим миром, исполняя великую миссию и волю Алкова.
Работа в форте кипела вовсю. Комендант готовился к обороне, а лорд Сатурлэй к нашему убытию, которое должно было состояться в ближайшие дни. Вести о падение Лидинга, принесенные Карвером, повергли всех в шок. Хотя все к этому и шло, и мы готовились к самому худшему, в душе все же лелеяли надежду на победу. Лидинг, являвшийся важным опорным пунктом ютиции Клиам, был осажден практически сразу после поражения полка, пришедшему на смену нашему, так трагично павшему в битве с герцоговчанами. Я, как единственно выжившей в той битве, прекрасно понимал, на что способны герцоговчане. Полк под командованием агвенара Самбера простоял ненамного дольше нашего, и, в итоге, уступив волкам, отошел к Лидингу, который вскоре был осажден и, в конце концов, взят Стомиром Ксоори – Первым КогтемЧерной стаи. Меня не могло не радовать, что я оказался в форте коменданта Ганара, а не в Лидинге. Хотя из-за полученных мной серьезных ран изначально меня собирались отправить именно в Лидинг. Но благодаря леди Габриэле настоявшей на том, что лечить меня лучше в более спокойном месте, я оказался здесь. И также я прекрасно понимал, что ради моего выздоровления она оставила лечебницу в Лидинге, которую с недавних пор курировала, на попечение другого врача. Об этом мне рассказала Мари, когда я пару дней назад поинтересовался, почему я оказался довольно далеко от места сражения и являюсь единственным подопечным леди. Мари пояснила что для леди было важно доказать, что спасти можно даже безнадежно больного пациента. И она это сделала. Но вернуться в Лидинг не успела, так как к моменту моего частичного выздоровления, когда можно было не опасаться за мою жизнь, город был уже осажден. Я также заметил, что вести принесенные Карвером, более всех расстроили именно Габриэлу. И после откровения Мари я прекрасно понимал почему. Женщина корила себя за оставленную ею лечебницу Лидинга. Хотя, надо признать, я был рад тому, что в момент взятия города ее там не оказалось.
По словам Карвера, Ксоори, взяв город, понес огромные потери и ждет подкрепления. По его сведениям, дальше волки двинуться не так скоро, хотя кое-где уже были замечены их разведывательные отряды и имели место быть несколько стычек между ними и королевскими конными разъездами. Несмотря на это, медлить было нельзя, и комендант не медлил, он готовился. Хотя рассчитывать на долгую оборону форта было нельзя, врага надо было задержать. Ганар Делаг держал связь с комендантом форта Блир, располагавшимся не так далеко от нас, как раз на пути между Лидингом и фортом Старн. Ко всему прочему, комендант не забыл и о случившимся с крестьянами. Также не забыл он и о Дьяки. Суд должен был состояться, хоть и немного позже. Впрочем, как было обещано нам комендантом, правосудие должно было свершится, прежде чем мы покинем стены его форта. Сатурлэй заявил, что ему все равно, его миссия в этой местности завершена, и он как можно быстрее должен вернуться в столицу с докладом.
На следующее утро после приезда Карвера, я, не зная, чем заняться, так как собирать мне было нечего, решил навестить Кавира. Как оказалось, кузнец меня ждал и, несмотря на сильную занятость в связи с поручениями коменданта, уделил мне немного своего драгоценного времени. Отвесив несколько тычков и подзатыльников своему подмастерью, объясняя при этом, что от того требуется, он пригласил меня в кузницу. Внутри, как всегда, пахло железом, и было довольно душно. Здесь всегда горела печь, хотя Кавир, как я заметил, предпочитал работать снаружи. Квинта, взбитая низкорослая женщина, по совместительству являющаяся женой кузнеца, принесла нам пива. Немного посетовав и поворчав на мужа, она ушла, оставив нас одних. Я взял кружку и, шутливо отсалютовав ей в воздухе, отпил. Рассмеявшись, Кавир сделал тоже самое. Пиво было не особо холодным, что в прочем никак не приуменьшало его чудесного терпкого вкуса.
– Ялитинское, – выдохнул кузнец, отирая рот рукавом рубахи. – Последний бочонок мать его. Жаль, конечно, судя по всему, не удастся мне попробовать нового. Эх.
– От чего же? – поинтересовался я.
– Ты что же это не слышал, что на нас герцоговчанские псы идут. Сейчас немного очухаются и попрут. А наш форт хоть и хорош, но далеко не Лидинг. Далеко. А тот, хочу тебе напомнить, не устоял. Мы лишь так, закуска, мать его.
– Ты собираешься остаться в форте? – удивился я, хотя, впрочем, и ожидал этого.
– Конечно, – удивленно посмотрел на меня Кавир. – Я кузнец и довольно хороший. А на войне кузнец всегда нужен. Без меня эти ребята долго не продержаться. Да и с оружием, помимо кузни, я управляюсь неплохо. Бежать я не привык, поэтому остаюсь.
– Может быть, ты все же поедешь с нами? – со слабой надеждой попытался уговорить я Кавира. – Нам в пути лишний меч не помешает. Сам знаешь на дорогах сейчас не спокойно.
– Знаю, – проворчал кузнец. – Но нет. Мое место здесь. А вот Квинту свою я с вами отправляю. Нечего бабам на войне делать.
– Но ты можешь поехать с нами и присмотреть за женой. Разве ты не переживаешь за нее? В дороге всякое может случиться. Конечно кузнец на войне нужен. Вот только живой. Мертвые кузницы не нужны никому.
Кавир какое-то время морщил лоб, угрюмо посматривая на меня из-под кустистых бровей.
– Нет, – наконец произнес он. – Остаюсь. Я так решил. И другого ответа не будет. Я не хочу больше об этом говорить.
– Ладно, хорошо, – удрученно вздохнул я.
– Кстати, я слышал о вчерашних твоих похождениях, – громыхнул кузнец, ободряюще хлопнув меня по плечу. – Да, не можешь ты без неприятностей обойтись.
– Я-то без них могу, а вот они без меня, по всей видимости, нет, – ответил я.
Кавир громко расхохотался, затем залпом осушил кружку. С грохотом поставив ее на стол, он велел Квинте принести еще.
– Я также слышал еще кое-что, – хитро ухмыльнулся кузнец, искоса поглядывая на меня. – Морви, тот, что дал деру, бросив вас лицом к лицу с разъяренной толпой, распустил кое-какой слух, перед тем как командор запер его в одной из камер за его трусость. Так вот, Морви, значиться, клянется, что травница и в самом деле была ведьмой. Она, по его словам, прямо на его глазах превратилась в молодую девицу, а затем просто исчезла, растворилась в воздухе. И все это после того как ты, якобы, набросился на нее с какими-то требованиями и пытался придушить. И не был сильно удивлен ее более чем эффектным исчезновением. Как тебе такое, а?
– Полная чушь, – презрительно фыркнул я.– Ахинея, которую несет трус пытающийся оправдать свое малодушие.
Мне стоило ожидать, что Морви откроет свой рот и начнет разносить сплетни. Кузнец некоторое время смотрел на меня, а затем громко хлопнул раскрытой ладонью по столешнице и рассмеялся.
– Ну, я так и думал. Комендант и командор насколько я слышал тоже несклонны ему верить. Но вот обычные рядовые солдаты, знаешь ли, народ суеверный. Они темнота, дубы неотесанные, и в большинстве своем ничем от той же деревенщины напавшей на вас практически не отличаются. Поэтому уже начинают перешептываться и говорить, что все это не к добру. Говорят, что это ведьма тебя с того света вернула. Вот оно ведь как! И еще много всякой чепухи. Ну, уж тут не обессудь. Люди они такие.
– Пусть их, – ответил я.– Мне плевать, что они обо мне думают.
– Вот это правильно, – согласился Кавир. – Болтовня болтовней и останется. Так что все же у вас там случилось? Помогла тебе старуха перед тем как представиться или нет?
– Нет, – с показной грустью ответил я.– Напоила какой-то травяной настойкой, я и лишился сознания. А когда очнулся, увидел перед собой лицо Морви, а травница сидела в углу у печи мертвая.
– Странно как-то, – захохотал Кавир. – Может старая тебя специально напоила, а потом оттрахала, пока ты был без сознания. Так от усердия на тебе и померла. Ладно, ладно не дуйся, шучу я.
– Шутки шутками, а травница почила. А я как ничего не помнил, так и не помню. Хорошо, что хоть на вилы не насадили.
– Это да, – согласился уже посерьезневший кузнец. – Этот второй стражник, Пат кажется, говорит, что для калеки ты неплохо защищался.
– Я не калека, – обиженно посмотрел я на кузнеца.
– Нет, конечно, – согласился кузнец. – Это эти бездари так толкуют, я-то так не думаю.
Кузнец осушил до дна вторую кружку и встал.
– Ладно, господин маглур, – шутливо проговорил он. – Пора мне, дел много. Боюсь, как бы без меня этот бездарь чего не испортил. Надеюсь, еще поболтаем.
– Я тоже надеюсь. Спасибо за пиво, – я тоже допил свою кружку и встал.
– Ялитинское! – вновь похвалился Кавир. – Не за что. Ты хоть и аристократ, но мужик что надо.
– Ты тоже хоть и кузнец, но вроде ничего.
Рассмеявшись, мы крепко пожали друг другу руки. После этого я покинул кузницу, оставив Кавира понукать своим подмастерьем. Не зная, что делать дальше, я решил посетить конюшню. Но как только я туда вошел то сразу понял, что делать мне здесь нечего. Пробежавший мимо меня с упряжью в руках конюший мальчишка, чуть не сбил меня с ног. Я уже было хотел уйти, когда услышал недовольный голос лорда Сатурлэй прикрикивающего на главного конюшего. Старп отвечал не менее грубо и громко, при этом сильно жестикулируя руками, чем еще больше злил лорда. Я решил подойти немного ближе, чтобы узнать, в чем дело. Как оказалось, просто подслушать мне не удалось. Сатурлэй заметил меня издали.
– О, господин маглур, – без тени ехидства воскликнул лорд. – Подойдите. Мне нужна ваша помощь в разрешение кое-какого вопроса.
Мне ничего не оставалось кроме того, как вежливо кивнуть и подойти к спорящим. Старп мрачно скрестил руки на груди и злобно зыркнул на лорда.
– В чем дело? – спросил я.
– Дело в том, – неожиданно громко взвизгнул лорд, – что вот этот неотесанный мужлан, обычный конюх, смеет перечить мне – лорду, входящему в королевский Совет, геронскому аристократу в десятом поколение. Он смеет повышать голос и отказывается выполнять мои приказы. Вы представляете, какая наглость.
– Мой лорд, – зло прищурив глаза, сквозь зубы прошипел Старп, – я еще раз вам повторяю, что не могу вам выдать столько коней и корма для них. И у нас нет стольких повозок для вас. К тому же хоть вы и высокопоставленная личность, и аристократ в каком-то там поколение, приказы в этом форте отдаете не вы, а комендант. И если он прикажет мне выдать вам такое количество лошадей, что просите вы, я подчинюсь. Но не ранее.
– Вы посмотрите на него, – еще сильнее взвизгнул Сатурлэй, – каков мужлан. Да как ты смеешь! Будь ты в Лаборе, я бы тебя уже вздернул за измену. Господин маглур, может хоть вы, сможете образумить этого идиота.
– Мы не в Лаборе, – тут же ответил Старп. – К тому же не вижу в моих действиях измены, лишь здравый смысл. И господин маглур вам ничем не поможет. У него полномочий еще меньше чем у вас.
– Ах ты ж… – лорд сначала побледнел, а затем побагровел. С его лба обильными струйками тек пот, но лорд, казалось, совсем забыл об этом, злобно теребя платочек в правой руке.
– Давайте все успокоимся, – как можно мягче произнес я.– Главный конюший прав, мы не можем здесь приказывать. Надо решить этот вопрос с комендантом.
– Я могу решать любой вопрос где угодно. Я действую от лица короля, – казалось, что лорд вот-вот задохнется.
– Я думаю, что стоит послать за комендантом, – посоветовал я.
– Уже, – глухо ответил Старп.
– Я что-то не понял, на чьей вы стороне маглур? Вот этой орясины?
– Ни на чьей лорд. Я не знаю всей сути дела и, если честно не собираюсь разбираться в этом, так как это не в моих силах.
– Да уж на что я мог еще рассчитывать, разговаривая с тобой, – презрительно фыркнул лорд с силой ткнув меня указательным пальцем в грудь, – ведь ты ничем не отличаешься вот этого пропахшего конским навозом мужлана. Ты обычный выскочка, маглур.
– Возможно, – холодно произнес я отстраняясь. – Но не вам меня судить, Сатурлэй.
Лорд снова презрительно фыркнул и отвернулся. Наступила неловкая тишина, прерываемая ржанием лошадей и перекличкой конюших мальчишек. Ситуацию спас подошедший комендант в сопровождение барона.
– Что здесь происходит? – хмуро поинтересовался комендант.
– Этого человека надо наказать, – громко, взахлеб пояснил лорд. – Он посмел мне перечить.
– Это решать мне, – вежливо, но с нажимом произнес Делаг. – Поясните мне, в чем дело!
– Я всего лишь потребовал выполнить мою просьбу, а именно предоставить мне двадцать лошадей и корм для них.
– Зачем вам столько? – удивился комендант.
Лорд громко вздохнул и показательно закатил глаза.
– Четверо будут впряжены в кареты, еще двое в повозку с припасами. На остальных поедет сопровождение.
– У нас есть только одна карета, и та двухместная. А лошадей нам не хватает самим, поэтому такое количество я вам выделить не могу.
– И вы заявляете мне это перед самым убытием!? – взвизгнул лорд. – И как вы прикажете нам ехать в двухместной, извините за выражение, «таратайке»?
– Вам это кому? – осведомился Делаг.
– Мне, барону, леди Габриэле, и ее служанке, хоть она и низкого рода, но все же женщина. Я также хотел включить в этот список маглура, – он злорадно покосился в мою сторону, – но уже передумал.
– Я поеду верхом, – вставил барон.
– Ваше дело, – фыркнул Сатурлэй. – Но все равно втроем в двухместку нам не влезть, тем более с моими благородными пропорциями.
– Я не знаю, на что вы рассчитывали лорд и как вы поместитесь, но поделать ничего не могу. В распоряжение у меня лишь это, и, если не хотите, можете не брать, а ехать верхом. Кстати, один человек может ехать на повозке с припасами.
– Это как так, – чуть было не захлебнулся слюной лорд. – Я поеду на повозке с припасами. Знаете, что…
– Я не сказал, что это должны быть именно вы лорд, – грубо перебил его комендант. – Что насчет лошадей, то я выделю вам десять. Четверо потянут карету и припасы, остальные шесть ездовых. Одна для барона, одна для маглура, еще на одной поедет Карвер. На оставшихся трех – стражники. Остальные пойдут пешком.
– Но это задержит нас, – возмутился лорд. – Мне нужно еще десять лошадей для других стражей.
– Я еще раз повторяю вам лорд, я не могу выделить столько. Мы готовимся к осаде и каждая лошадь у нас на счету. К тому же, помимо стражников, с вами будут женщины и дети, а на них у меня лошадей однозначно нет.
– Какие еще женщины и дети? – У Сатурлэй глаза полезли на лоб, казалось, что они вот-вот лопнут. – Вы в своем уме, Делаг? Мы так не договаривались. У меня важнейшее поручение от короля. Я и так слишком засиделся в вашем форте, выпрашивая у вас сопровождение, хотя вы должны были предоставить его мне лишь по одному моему слову. Мне надо срочно в столицу, а эта свора беженцев сильно нас задержит.
– Они дойдут с вами до Корвида. И там вы избавитесь от их, как вы выразились, обременительного присутствия.
Мне показалось, что лорд вот-вот лопнет от злости, но, к моему удивлению, он лишь шумно выдохнул.
– Мне кажется, вы меня плохо тогда расслышали комендант, я не поеду в Корвид, я направляюсь в Сагевар, – зло и тихо проговорил Сатурлэй.
– Дорога в Сагевар слишком опасна. Я не хочу рисковать ни вашими жизнями, ни жизнями моих воинов, ни тем более жизнями женщин и детей.
– Я рад Делаг, что вы беспокоитесь о моей жизни, но право я справлюсь и сам. Что насчет стражников, сопровождающих нас, то скажу одно, они присягнули своей стране и должны быть готовы пожертвовать своими жизнями ради ее блага. А женщин и детей вы можете спокойно отправлять в Корвид, с нами они не поедут. Если хотите, пусть их сопровождает маглур. Он, как мне помнится, все равно собирался туда. К тому же ему самое место среди них.
Комендант хотел что-то возразить, но лорд уже развернулся и бодро, слишком бодро, для такого толстяка, пошел прочь.
– Я поговорю с ним, – тут же сказал барон.
– Да уж, извольте, – просипел Делаг. – Иначе я его придушу собственными руками.
Комендант зло сплюнул на землю и, поманив за собой Старпа, ушел, по пути, что-то втолковывая главному конюшему.
– Эх, – невесело вздохнул барон, когда мы остались с ним вдвоем, – нехорошо получилось. Впрочем, я не удивлен. Прай всегда был довольно эксцентричен. Уговорить его пойти на уступки будет тяжело. Но мне не привыкать.
– Надеюсь, что у вас получится!
– Я тоже, – натянуто улыбнулся Кравит. – А как вы, мой друг, оказались втянуты в это спор?
– Чисто случайно, – признался я.– Зашел на конюшню и был замечен лордом, который хотел в моем лице найти поддержку.
– И, как я понимаю, не нашел, – еще шире улыбнулся барон.
– Я попытался остаться нейтральным, но этим, похоже, вызвал еще больший негатив со стороны лорда.
– Цена нейтралитета, мой друг, – весело рассмеялся Кравит, похлопывая меня по плечу. – В наше время нельзя оставаться нейтральным. В любом споре надо принять чью-то сторону, либо не лезть в этот спор вовсе.
– Наверное, вы правы, – согласился я.
– Безусловно, – подтвердил барон. – Кстати я хотел навестить командора и узнать о судьбе наших заключенных. Не хотите пойти со мной? Я думаю, вам будет это не менее интересно.
– Пойдемте, – согласился я.– Все равно мне нечем заняться. Правда командор не особо меня жалует, ну да ладно.
Кравит Фольк лишь натянуто улыбнулся в ответ. Вдвоем мы покинули конюшни и направились к тренировочной площадке, но там командора не оказалось. Тогда мы направились в сторону казармы, ведь именно на ее нижних этажах находилось несколько комнат, исполняющих роль тюремных камер. В основном они служили для того чтобы содержать там провинившихся солдат и стражников форта, но и иногда туда помещали и других. Командора мы застали сидящим за столом прямо напротив импровизированных камер. Флайн что-то скрупулзно выводил пером на листе бумаги. Увидев нас, он встал и показано поклонился, а затем сел и, обмокнув перо в чернила, продолжил писать.
– У вас ко мне какое-то дело, господа? – спросил он, не поднимая глаз и не отрываясь от своего занятия.
– Да, – подтвердил барон, – нам хотелось узнать, как обстоят дела вот с этими людьми?
Он указал на одну из камер, в которой сидели двое крестьян. Командор закончил писать и отложил бумагу в сторону. Затем внимательно посмотрел на нас, и некоторое время молчал, как бы размышляя, стоит ли с нами разговаривать на эту тему.
– Этот, что сидит в дальней камере, – ответил командор, немного подумав, – Дьяки, так кажется, заговорил сам. Через пару дней после того как его поместили сюда. Он признался, что действительно какое-то время вместе с дружком Клепером состоял на службе в медицинском корпусе, преимущественно занимаясь тем, что выносил раненых с поля боя, а также выполнял еще кое какие мелкие поручения. И в день битвы под Вератором он был в составе группы сопровождающей главу врачебного корпуса Лаборы, Габриэлы Саморати.
– Но это то вы и сами прекрасно знаете, – нетерпеливо перебил я Флайна. – Так как тоже были там.
– Я, как вы и просили, пересказываю суть изложенных слов заключенного под стражу и, если вам не интересно, на этом мы можем и закончить.
– Нам интересно. Продолжайте, – барон по привычки разгладил кончики своих усов.
– Так вот. Дьяки признался, что в тот день они вместе с Клепером вынесли единственного выжившего в той битве человека в звание офицера. Но, судя по его виду, были уверены, что он не жилец, поэтому предварительно обчистили его карманы. Впрочем, как выяснилось потом, путем более тщательного допроса, делали они это не в первый раз. Им уже доводилось обчищать раненых раньше.
– Мародеры, – заключил я.
– Это война маглур, – хмуро ответил Флайн. – А на войне люди не только умирают, но и наживаются. Впрочем, я тоже не одобряю их действий. Я могу продолжать? Хорошо. После решения леди Габриэлы перевезти раненого в Лидинг они были выбраны в качестве сопровождающих. Но вместо Лидинга группа оказалась в форте Старн, а Дьяки и Клепер к их невероятному счастью дома, так как родом они из деревни, что рядом с фортом. Естественно на войну они не вернулись. И кстати еще кое-что. Дьяки признался, что именно они начали принимать ставки на вашу смерть маглур. И довольно много потеряли после того как вы каким-то чудом выжили.
– В общем, ничего нового, – вздохнул я.
– Не скажите, – покачал головой командор. – Есть еще кое-что. Мне было очень интересно где сейчас находиться его дружок Клепер, особенно после того как пару дней тому назад в форт заявилась его женушка и принялась кричать, требуя разыскать своего непутевого муженька.
– И вы узнали, где он? – спросил барон.
– Да. Узнал. От Дьяки.
– И где же он?
– Закопан в лесу. Я уже послал пару солдат откопать его кости и передать жене. Отвечая на вопрос, написанный у вас на лицах, скажу, что да его убил Дьяки.
– Но зачем? – удивился я.
– Все очень просто. После того как они потеряли на ставках практически все свои сбережения, то стали выяснять кто из них виноват и как поделить остатки скопленного. Ну а дальше гнев и необдуманные действия. Все довольно-таки банально. Так как ставить на мертвеца, коим по слухам вас считали, никто не хотел. Но Клепер подстраховался и поставил часть денег на то что вы выживете. Без ведома Дьяки естественно. Все всплыло, когда они стали делить остаток своих средств. Оказалось, что полный убыток понес лишь Дьяки, а его дружок сумел сохранить большую часть своих сбережений. Естественно Дьяки потребовал поделиться с ним, но Клепер ему отказал, так как ставку делал он, и считал, что деньги должны полностью принадлежать ему. Это было его ошибкой. Дьяки раскроил ему череп лопатой, той самой которой они немногим ранее выкопали свои сбережения. А затем закопал его в той же яме, в которой они прятали деньги.
– Да, весело, – заключил барон, поглаживая кончики усов. – А что с теми двумя? Они сказали, зачем подожгли дом травницы и пытались убить маглура и сопровождающих его стражников?
– Сказали конечно. И здесь тоже не обошлось без интересных подробностей. Ну, во-первых, многим не нравилось, что маглур выжил и они проиграли свои деньги, ну или вещи, что у кого было. Но это не главное. Началось все в тот день, когда он, – командор многозначительно посмотрел в мою сторону, я же решил проигнорировать его нагловатый тон и поведение, – заявился в таверну Эйдана, этакое живое напоминание их неудачных ставок. И при этом начал выспрашивать о Дьяки и Клепере, угрожая трактирщику своим знакомством с травницей, которую здесь большинство считает ведьмой.
– Я никому не угрожал, – хмуро заметил я.
– Скажите это им, – Флайн кивнул в сторону решетки, за которой сидели схваченные крестьяне. – Они утверждают обратное. Вас растерзали бы в тот день в таверне, но вас спас Карвер. Можно сказать, вам повезло. Следующим поводом для недовольства людей стало то, что на следующий день Дьяки схватили и приволокли в форт. А затем кинули в тюрьму. Но последней каплей стал ваш визит к ростовщику. Между прочим, это он надоумил крестьян взяться за оружие и пойти громить дом травницы. Он обвинил маглура в связи с колдовскими силами, что так удобно объясняло его загадочное выздоровление.
– Глупость какая, – фыркнул Кравит Фольк.
– Для вас господин барон может быть и глупость, – сказал командор, откладывая перо в сторону и откидываясь на спинку стула, – но для них нет. Простой люд очень суеверен и любое явление которое хоть немного выходит за рамки их привычного понимания относят к колдовству и темной магии. Именно на это и рассчитывал Рыжий Свен науськивая на вас толпу. Мне только вот интересно чем вы ему то так не угодили?
– Просто он мерзкий тип вот и все, – ответил за меня барон. – Ну надеюсь вы схватили этого негодяя командор?
– Нет, – вздохнул Флайн. – Я послал за ним солдат, но его уже и след простыл. Дом его пуст, все имущество благополучно вывезено. Не думаю, что для такого человека как Свен – это впервые. Такие как он часто меняют свое местоположение.
– Это да, – барон с шумом втянул в себя воздух. – Ну и что с ними будет?
Он кивнул в сторону камер с заключенными. Флайн некоторое время молчал, пожевывая губой, затем, посмотрев на меня, отвел взгляд.
– Не думаю, что стоит говорить об этом здесь, – наконец сказал он. – Так как расследование еще не закончилось. Тем более их судьбу решает комендант. Думаю, что все разрешится в ближайшие дни.
– Понятно, – сказал я.– Думаю, что нам пора!
– Что ж нам действительно стоит идти, – откашлялся Фольк. – Спасибо за разговор командор.
– Всегда пожалуйста, – Флайн встал и поклонился. – Господин барон. Маглур.
– Всего доброго командор! – сказал барон.
Мы покинули казарму, и вышли во двор форта.
– Что вы собираетесь делать? – спросил меня Кравит Фольк.– Может желаете выпить немного вина пока мы не покинули этот замечательный форт? У меня где-то завалялась бутылка лаборской полусухой. Между прочем, с единственного виноградника в столице. И, надо заметить, довольно хорошее.
– Не откажусь, – согласился я.
Все равно делать мне в этот день было нечего.
Комната, в которой жил барон, была довольно небольшого размера. Маленький камин судя по виду использовался довольно редко. Кровать была смята, на небольшом квадратном столе не было ничего кроме карты, придавленной по краям кувшином из-под вина и бокалами. В самом углу комнаты стоял небольшой дорожный сундук. В целом здесь царил небольшой беспорядок.
– Не люблю, когда кто-то вторгается в мое пространство, – виновато пояснил барон, заметив мой скептический взгляд, – поэтому я не пускаю сюда слуг. Ну, если только иногда, и то под моим тщательным присмотром. Ах да, вино. Прошу, садитесь.
Он отодвинул мне один из двух деревянных стульев, задвинутых под стол. Я, поблагодарив его, сел. Барон быстро направился к сундуку в углу, сел перед ним на колени и открыв крышку, стал шариться в содержимом. Я посмотрел на лежащую на столе карту. На ней был тщательно нанесены несколько ютиций Герона. Преимущественно ютиция Клиам. Осмотр карты, к моему сожалению, не побудил во мне никаких воспоминаний. Территории, захваченные врагом, как я понял, были помечены красным цветом. Там, где был указан город Лидинг, красная краска была еще довольно свежей. Барон нанес ее недавно, сразу же понял я.
– Ага, вот и оно, – Кравит торжествующе извлек на свет длинную бутыль из темно-синего стекла. Он встал, на ходу откупоривая тугую деревянную пробку. Взяв бокалы, прижимающие края карты, он плеснул туда содержимого бутылки. По комнате сразу же распространился терпкий аромат алкоголя. Концы карты медленно, словно нехотя сворачивались. Кравит отдав мне мой бокал, ловко выдернул карту со стола, так что прижимавший ее крайний левый угол кувшин даже не пошатнулся. Поставив свой бокал на стол, барон аккуратно свернул карту и положил ее на край кровати.
– Я смотрю, вы отмечаете ход военных событий? – заметил я, когда барон уселся напротив меня.
– Да я ведь все-таки военный наблюдатель мой друг, – краешками губ улыбнулся он. – Вообще-то я должен был находиться в Лидинге. Но получилось, так как получилось. Мою миссию там выполнил Карвер.
– В чем собственно заключается ваша миссия? – спросил я у него.
– Как следует из названия моей королевской должности, я наблюдаю за тем, что происходит на фронте. Как обстоят дела со снабжением, дисциплиной, моралью и перестановкой сил. В общем, все что происходит и требует королевского вмешательства. Я составляю отчет и передаю его королю и Совету.
– А что здесь делает лорд Сатурлэй?
– Осуществляет проверку войск. Точнее сказать осуществлял. Он возглавлял нашу делегацию. Мы прибыли в Лидинг через несколько дней после поражения вашего полка. Лорд Сатурлэй проверял, как организована оборона города.
– Но разве вы занимаетесь не тем же самым?
– Да, – согласился барон. – Но есть одно «но». Я обычный наблюдатель и могу лишь составлять отчеты и доклады, давать какие-то советы. Конечно, ко мне относятся с опасливой почтительностью, зная, что все, что я увижу, так или иначе, дойдет до короля, но не более того. А вот Прай член королевского Совета. И в отсутствие короля является его доверенным лицом. Поэтому он может не только наблюдать и советовать, а также отдавать указания, которые должны беспрекословно выполняться. Правда это не всегда проходит гладко.
– В смысле? – не понял я.
– Понимаете Эдин, лорд не военный и никогда им не был в отличии от меня, вас и командующих нашими войсками, и подразделениями. Но он имеет право отдавать приказы, а так как вы уже немного успели изучить характер лорда, то можете представить, как он это делает.
– Да уж, – согласился я.
– И многим это не нравится. Поэтому возникают некие конфликтные ситуации. Никому не нравится, когда ему дает советы и указания человек не смыслящий, по его мнению, в его деле. Понимаете?
– Безусловно, – подтвердил я.– И думаю, эти люди правы.
– Возможно, – вздохнул барон, – но это решать не нам с вами господин Эдин. У Прая есть полномочия данные ему королем и как бы нам этого не хотелось, мы должны следовать правилам, установленным им. Все мы.
– Да вы правы, – нехотя согласился я.
– Вы так и не попробовали вина мой друг. Отпейте. Все же мы собрались здесь не только для того чтобы обсудить войну и действия лорда.
– Да благодарю вас.
Я припал губами к бокалу с вином. Напиток оказался терпким с немного сладковатым привкусом. Сделав пару глотков, я остановился, почувствовав во рту легкое послевкусие.
– Действительно чудесный напиток, – сказал я барону, делая еще пару глотков.
– Я же говорил, – с печальной улыбкой кивнул Кравит. – Оно напоминает мне о доме.
– Так вы из Лаборы?
– Дом там, где твоя семья, – вздохнул барон. – Но да, я из Лаборы. Точнее из ее предместий. Род Фольк уже несколько поколений состоит на службе у короля.
– И все военные наблюдатели? – улыбнулся я.
– Нет, что вы, – барон тоже улыбнулся, от чего его усы, казалось, вставали дыбом. – Я первый. Мой дед состоял на службе главного архитектора. Между прочим, если будете в Лаборе, посмотрите на королевскую лечебницу, в которой практикует наша общая знакомая леди Габриэла. Это здание спроектировал мой дед. Также он увлекался виноделием. Между прочим, у него это неплохо получалось.
– Так это ваше вино? – удивился я.
– О нет что вы, – покачал головой Кравит. – Те времена давно в прошлом. Мой отец не разделял пристрастий деда. Когда тот умер, виноградник зачах. Отец сказал, что это, наверное, к лучшему. Он был человеком искусства, а они как вам, наверное, известно все со странностями. Я, конечно, мечтал в детстве, что когда вырасту и стану полноценным хозяином нашего имения на смену отца, то продолжу дело деда. Но так и не сделал этого. Впрочем, я много чего не сделал в этой жизни.
Барон печально вздохнул.
– Итак, ваш дед был архитектором, отец человек искусства, а вы стали военным. Как это произошло?
– Да я и сам не знаю, – Кравит Фольк сделал глоток вина. – Знаете Эдин, я никогда не хотел быть служивым. Об этом мечтал мой старший брат. Его унесла оспа, как и мою сестру, и мать. Отец тогда, казалось, сошел с ума. Сидел целыми днями и малевал свои безумные картины. А я поклялся тогда что исполню мечту брата. И вот я военный наблюдатель. Пусть я и не на острие атаки, но все же.
– Сочувствую вашей потери, – я слегка склонил голову в скорбном почтении.
– Право маглур. Это было так давно, что я уже начинаю думать, что это произошло не со мной. Не будем поминать старое, это навевает тоску.
– Мне и вспоминать-то нечего, – вымученно улыбнулся я.
– Не отчаивайтесь, вы вспомните. Я уверен. Главное верить. И тогда вы обязательно найдете своих родных. Интересно есть ли у вас дети? На вид вам далеко за тридцать.
– Сомневаюсь. Если верить содержанию письма у меня осталась лишь сестра. Если у меня и были дети, то их уже нет. И я даже не могу оплакать свою семью, так как не помню их.
– Стоит ли оплакивать умерших, даже если ты их помнишь? Думаю, что им от этого не становится легче. Да и нам тоже. Лишние слезы, лишние грезы, любил говорить мой отец. Правда, когда умерла моя мать, мои брат и сестра, он плакал. Сильно. Наверное, поэтому и грезил наяву, перенося свой больной бред на полотна. Но вот опять мы заговорили о смертях и грусти. Давайте уже сменим тему и насладимся вином.
– Давайте, – согласился я.– Расскажите лучше, как вы познакомились с лордом?
– О, – оскалил зубы барон, – это было так давно. Наверное, целую вечность назад. Мы были молоды тогда. Я встретил Прая, когда он прямо передо мной выпрыгнул из окна второго этажа одного из домов Купеческой фактории. Он был в чем мать родила, и попросил меня поделиться с ним одеждой. Я, надо сказать, немного растерялся в тот момент, но в помощи не отказал. Прай представившись, весело пояснил, что навещал одну из купеческих женушек и ее муж вернулся в самый не подходящий момент. Как я узнал позднее, он являлся сыном лорда, чья фамилия уходит корнями в историю Герона. Род Сатурлэй знали все. Но я никак не ожидал лично познакомиться с одним из них. Надо сказать, что Прай уже тогда был лидером. Не таким брюзгливым и раздражительным как сейчас. Красивый, худощавый и поджарый, да ко всему прочему и знатного рода, он был предметом воздыханий не одной женщины Лаборы.
– Мы сейчас говорим об одном и том же человек? – усмехнулся я.
– Да, да. Так все и было. Это сейчас он не в форме. А тогда…. В общем, потом он встретил свою Кристен. Стал лордом, у них появились дети. И Прай остепенился, не потеряв при этом своего задора. Он заседал в Совете, а я разъезжал по стране. А затем случилась вторая вспышка черной оспы. Он потерял свою Кристен и это его очень сильно подкосило. Он проклинал всех и вся, злясь на свою судьбу. Но у него осталось двое детей, которые так напоминали ему жену. Сын Палвер и дочь Лиза. И все это на фоне войны с герцогством и обязанностями Прая перед королем и государством. Затем Палвер отправился на юг на войну. И дезертировал в самый разгар боя, покрыв позором фамилию Сатурлэй. Это был еще один удар по Праю. Ради долга, семьи и очищения имени своего рода, ему пришлось отречься от сына. У него осталась только его дочь, его ненаглядная Лиза, с каждым годом становившеюся все больше похожей на свою мать. Но и здесь, к сожалению, было не все так просто. С детства Лиза увлекалась, разного рода искусствами. Став уже более взрослой девушкой, она решила писать романы, что, довольно неслыханно, и ни в коем случае не подобает женщине благородного рода. Прай пытался остановить ее, но у Лизы характер матери. Она разругалась с отцом и назло ему сменила фамилию. Прай был в конец раздавлен. Он стал склочным, вечно ворчащим циником. И какое-то время многие сомневались, в здравом ли уме он пребывает. Но он взял себя в руки и доказал всем что его рано списывать со счетов. Поэтому сейчас вы знакомы с другим, новым лордом, Праем Сатурлэй не тем, кого я знал раньше. Жаль, что и вы не знали его прежнего, тогда бы вы, наверное, поняли, почему он такой.
– Ну а вы?
– А что я?
– Ваша семья? Мне помнится леди Габриэла, что-то упоминала о ваших детях?
– О да, у меня двое мальчишек, – барон расплылся в широкой улыбке, разгладил указательным и большим пальцами кончики усов. – Но они еще молоды. Знаете, я довольно поздно обзавелся семьей. Ведь в отличие от Прая я не заседал в Совете, а разъезжал по всему королевству. Но в одно из очередных моих возвращений в Лабору я встретил Аннет. Она тоже из аристократии. С тех пор мы вместе. И растим двоих сорванцов.
– То есть у вас полная семейная идиллия, – улыбнулся я.
– Слава Авелину! Конечно, хотелось бы бывать дома чаще, но как видите…
Барон не успел договорить. Дверь громко отворилась, и в комнату без стука ввалился лорд.
– Кравит чего ты расселся? А, и вы здесь, – лорд Сатурлэй пренебрежительно фыркнул, искоса поглядев в мою сторону.
Затем он подошел к столу, поднял бутылку и критично ее осмотрел. Сморщившись, лорд взял свободный бокал и плеснул туда вина.
– Ну и помои же ты пьешь Кравит, – лорд поморщился, но вино выпил. Я попытался представить на его месте того человека, о котором рассказывал мне барон, но кроме толстого недовольного человечка ничего не узрел.
– Что вас сюда привело? – насмешливым тоном спросил барон. – Вы лично врываетесь ко мне, оскорбляете мое вино и осуждаете за то, что я сижу, ничего не делая. По всей видимости, случилось что-то действительно важное.
– Нет, – ответил лорд, оттирая платочком лоб, – всего лишь суд. В первую очередь, это будет интересно ему.
Он указал пухлым пальцем в мою сторону.
– Какой еще суд? – поинтересовался я.
К моему удивлению Сатурлэй мне ответил.
– Над теми, кто вас обокрал и пытался убить. Делаг позвал нас всех поприсутствовать. Поэтому я здесь, хотел сообщить вам лично Фольк.
– Но как? Мы же недалече как сегодня были у Флайна, и он сказал, что решение еще не принято, – удивился барон.
– Правильно, потому что Флайн ничего не решает. А теперь оно принято комендантом.
– И вами? – лукаво посмотрел на него Кравит Фольк.
– И мной, – совершенно невозмутимо ответил ему лорд, наливая себе еще вина.
– И с каких это пор вас интересует судьба каких-то там крестьян?
– С тех самых, когда они осмеливаются поднимать руку на представителя аристократии. Пусть даже такого как он. Вполне возможно даже и ненастоящего, но все же.
– То есть вы хотите сказать, что вам не безразлично нападение на меня, – я был немного удивлен.
– Да тупица! Именно это я и говорю. Хоть вы и редкостный идиот Эдин, – лорд впервые назвал меня по имени, – и мы не знаем наверняка, кто вы и относитесь ли к аристократам хотя бы мелким. Но для простого люда вы такой и есть. И при этом они осмеливаются поднять на вас свои жалкие ручонки. А если они это сделали по отношению к вам, то могут напасть и на других. На барона к примеру. Или на меня. А этого нельзя допустить. Чернь должна знать свое место.
– В этот раз не могу с вами не согласиться, – вздохнул барон.
– Еще бы, – Сатурлэй откашлялся в кулак. – Ну что вы идете?
– Да, думаю нам стоит посетить сие мероприятие, – сказал барон вставая. – Эдин!?
– Уже иду, – ответил я вставая.
Во дворе, как оказалось, уже собрались зеваки, в основном состоящие из простых солдат и служащих форта. В центре тренировочной площадки уже соорудили небольшой помост с виселицей. Это сразу давало понять, что кто-то из заключенных сегодняшнего суда не переживет. Комендант Ганар Делаг стоял у края помоста вместе с командором Флайном. Завидев нас, он жестом пригласил нас приблизиться. Лорд надменно подошел первым, критично осмотрел виселицу. Что-то спросил у коменданта, а тот вежливо его в чем-то заверил.
– Можно начинать, – сказал Делаг, когда мы с бароном оказались рядом.
Командор молча кивнул и отдал приказ страже. Ждать пришлось недолго. Заключенных вывели нестройной вереницей то и дело, подталкивая их тычками в спины. Дьяки шел первым. Выглядел он неважно. Его бледно-желтое лицо осунулось, его сильно трясло. Он шел молча, глядя себе под ноги, но, увидев виселицу, встал как вкопанный и испуганно вытаращил глаза. Остальная вереница наткнулась на него сзади, не ожидая, что он так резко остановится. Стражник, идущий рядом, пнул Дьяки под зад, заставляя двигаться вперед. Тот, что-то невнятно пролепетал, но слушать его никто не стал. Стражник схватил его за отворот рубахи и поволок вперед. Остальные последовали за ним. Помимо Дьяки, и двоих крестьян, мелкого и большого, было еще трое тех, кто не успел сбежать. Лица двоих мне запомнились, я даже вспомнил, что за оружие они держали в руках. Это один из них чуть было не насадил меня на рогатину. Последнего, который замыкал вереницу, я не узнавал, но это было и неважно. Он был в той толпе. И попался. Внезапно во мне вспыхнуло неожиданное чувство ненависти и презрения к этим людям. Но я почти сразу успокоился. Все же стоило учитывать то, что большинство из них были глупыми овцами, направленные опытным пастухом в нужное русло. Когда всю вереницу подвели к помосту, комендант уже стоял на нем, глядя на происходящее сверху.
– Начнем, – довольно громко, так чтобы слышали все, сказал он. – Сегодня я, комендант этого форта, Ганар Делаг лично буду вершить правосудие вот над этими людьми.
Он указал рукой на сбившихся в тесную кучку трясущихся крестьян. Выдержав короткую паузу, он продолжил.
– Эти люди нарушили законы Герона, установленные нашим королем. И так как здесь его волю и власть исполняю я, то и судить их за свершенные деяния тоже мне. К тому же, как вам известно, у нас в данное время находится член Совета короля, его светлость лорд Сатурлэй. Один из его личных советников. И конечно он имеет все полномочия, чтобы самому свершить этот суд. Но он любезно предоставил это право мне. Поэтому начнем, ибо правосудие должно быть свершено. Итак, первым мы будем судить человека по имени Дьяки. Выйди вперед.
Впрочем, Дьяки ничего самому делать не пришлось. Стражники схватили его под руки и выволокли вперед. Затем резко отпустили его, и тот рухнул на колени, что-то невнятно лопоча. Ганар не удостоил его даже взглядом.
– Этот человек обвиняется в том, что, будучи на королевской службе, он состоял в санитарной гое и вместе со своим земляком и знакомым Клепером переносили раненых и больных, в том числе и с полей сражений. Тем не менее, он и Клепер пренебрегли своим воинским долгом и занялись самым отвратительным делом, каким только можно заниматься на войне. Мародерством. Они обирали тела павших и раненых врагов и даже товарищей, которые проливали за них свою кровь в битвах и которых они должны были выносить с поля битвы. Они не гнушались ни рядовыми солдатами, ни офицерами представителями аристократии. Примером тому служит господин маглур чудом выживший в битве прозванной битвой под Вератором, в честь небольшого городка у которого она произошла. Дьяки с дружком бесчестно обчистили умирающего офицера. Но это еще не все. По возвращению сюда в свою родную деревню, Дьяки и Клеппер сбыли все свое добро ростовщику, а затем устроили полный фарс, принимая ставки на смерть маглура. И в довершение всего Дьяки совершил убийство своего напарника Клепера поссорившись с ним из-за денег. Ты признаешься в этом?
– Да-а-а, – простонал Дьяки, – признаюсь. Пощадите. Прошу вас. Я сознаюсь. Во всем. Прошу…
Он не закончил, один из стражников сильно толкнул его в спину, заставляя замолчать. Комендант продолжал.
– Он признался. Признался во всех своих грязных делишках и подлых поступках. Вина его очень тяжела. И при этом он просит пощады. Но можем ли мы пощадить этого человека? Нет! Даже в мирное время его было бы тяжело простить за все то, что он натворил. Но по законам военного времени его ждет смерть.
Дьяки взвыл дурным голосом. А затем громко разрыдался. Это особенно резало слух среди внезапно наступившей тишины. Все молчали, а Дьяки рыдал.
– Каждый должен нести наказание по тяжести своих деяний, – прервал тишину комендант, повышая голос, хотя этого и не требовалось. – В петлю его.
Он дал отмашку и быстро сбежал с помоста. Стражники схватили Дьяки и поволокли к виселице. Тот громко закричал, страшно и протяжно, попытался вырваться, извиваясь словно уж. На помост его втащили буквально волоком, быстро накинули на шею петлю, затянули. Дьяки рыдал и умолял, но его никто не слушал. Один из стражников с силой толкнул его сапогом в спину. Дьяки свалился с помоста, повис, его тело выгнуло, глаза, казалось, вот-вот лопнут. На лбу была видна каждая жилка. На губах выступила белая пена. Некоторое время Дьяки хрипел и дергался, а затем затих, уставившись на нас страшным, обезображенным судорогой, лицом. Я посмотрел на лорда. На его лице не дрогнул не один мускул. Он никак не показывал своих чувств. Барон, как казалось, тоже вполне спокойно отнесся к происходящему. Впрочем, и меня казнь Дьяки особо не впечатлила. Я не почувствовал ни отвращения, ни жалости. Ничего. Оглядевшись, я случайно встретился взглядом с Кавиром, стоявшим вместе с другими обитателями форта. Он поймал мой взгляд, некоторое время смотрел, а потом мрачно кивнул мне.
Когда с Дьяки было покончено, комендант вновь поднялся на помост.
– Один из преступников понес наказание, но у нас есть и другие. Эти люди, стоящие перед вами, решили затеять смуту, напали на человека благородного происхождения и пытались его убить. Также они дотла спали хату травницы вместе с ее хозяйкой, обвиняя ту в необоснованном колдовстве. Устроив самосуд, они сожгли старую женщину заживо, следуя лишь своим глупым предрассудкам и суевериям. И все это в то время, когда нашу страну раздирает на куски Черное герцогство. В тот момент, когда другие погибают от меча неприятеля, защищая наши земли, другие устраивают смуты и самосуд, тем самым подрывая стойкость и боевой дух нашего королевства изнутри. Такого быть не должно. Я расцениваю это как предательство. И наказание за него смерть.
Связанные крестьяне испуганно переглянулись, плотнее сбиваясь в кучу, так, будто это могло им чем-то помочь. Стражники спокойно расцепили их, растаскивая в стороны.
– Но не все из них делали это осознано. Их погубила глупость и недальновидность. И поэтому сегодня я проявлю милость к ним. Стража этих двоих, – он указал на здоровяка и мелкого, – повесить. Остальных гнать палками до самого селения так, чтобы видели все, чем могут закончиться их глупые и необдуманные поступки.
Стражники схватили здоровяка и потянули к помосту. Одна из наблюдавших служанок не выдержала, и тихонько заплакала. Правда, ее сразу же увели. Здоровяк особо не сопротивлялся, шел с тупым лицом и безумными глазами, словно бык на убой. Покорно дал одеть себе петлю на шею, предусмотрительно освобожденную от ноши в виде Дьяки. Здоровяк, получив удар в спину, умер сразу, как только веревка натянулась под тяжестью его тела. Следующим настал черед мелкого. С ним проблем тоже не возникло. Как только комендант приказал повесить их обоих, он потерял сознание. Он пришел в себя лишь в тот момент, когда на его шеи стянули петлю, но ни сказать, ни сделать уже ничего не успел. Получив удар в спину, он повис, пару раз судорожно дернулся и затих с высунутым изо рта языком. Оставшихся крестьян схватили за шкирки, и пинками погнали к воротам. По пути к ним присоединилось еще пара стражников с длинными свежо оструганными палками. Они несколько раз смачно ударили идущих впереди крестьян. Те визжали и молили о прощение, но стражникам на это было совершенно плевать. Когда ворота за ними закрылись, комендант в третий раз взошел на помост. Тела крестьян уже оттащили в сторону, а веревку сняли.
– Итак, – громко провозгласил Ганар, – суд окончен. Сегодня я свершил правосудие. И пусть то, что произошло здесь, послужит всем нам хорошим уроком. Сейчас для нас и нашего государства настали тяжелые времена. И каждый из нас должен внести свой вклад в общее дело. Каждый должен помнить о своем долге перед Героном и перед королем. В конце концов, перед своими семьями. И никто не вправе попирать наши устои и наш боевой и моральный дух. А тех, кто попытается, будет ждать тоже самое, что и этих троих. Помните, что нет ничего важнее единого духа и веры. Ведь каждый может внести частичку блага в общее дело. И тогда нас ждет победа. Враг пытается нас разъединить, сломить наш дух, но пока мы вместе, пока мы живы, мы не дадим ему этого сделать.
Комендант замолчал, осматривая всех тяжелым взглядом. Барон Фольк одобряюще кивнул, лорд криво ухмылялся, похоже ему нравилось происходящее. Комендант спустился с помоста и направился к нам. Флайн отправился к солдатам и страже, остальные зеваки медленно расходились по своим делам.
– Как-то все немного неожиданно, – заметил барон, когда комендант оказался рядом.
– Что именно?
– Эта казнь, – пояснил Кравит.
– Хотел, чтобы вы увидели это перед тем как покинете мой форт, – слабо улыбнулся Ганар. Но улыбка вышла неловкой и вымученной. – Не хотел, чтобы вы уехали, не получив должного удовлетворения.
– Не думаю, что кто-то из нас его получил, – грустно хмыкнул барон. – Хотя должен признать то, что вы сделали, было вынужденной необходимостью.
– Вынужденная необходимость, – насмешливо фыркнул лорд. – Фольк, вы с каждым годом становитесь все сентиментальнее. Это справедливое наказание. Кара для тех, кто пошел против наших устоев и законов. Тех, кто смеет поднимать руку на аристократию. И вы ошибаетесь в том, что никто не получил от этой казни удовлетворения. Я получил. Правда, я бы повесил их всех, но комендант проявил некую мягкость, отпуская этих крестьян. Впрочем, пусть. Так тоже не плохо.
– Возможно, вы и правы, – не стал спорить барон, хотя, судя по его виду он был не согласен с Сатурлэй.
– Конечно я прав. Но хватит разглагольствовать. Нам надо уезжать. А для этого стоит сделать еще кое-какие приготовления. Пойдемте Фольк вы мне кое в чем поможете. Ганар и вы тоже.
В голосе лорда впервые послышались нотки беспрекословного приказа, от которого никто не мог отказаться.
– Вас же господин маглур я не задерживаю. Проку от вас никакого, поэтому можете проводить ваше время в увеселениях и дальше. Пойдемте господа.
Лорд двинулся вперед. Кравит Фольк вздохнул и безнадежно пожал плечами. Комендант лишь угрюмо покачал головой, провожая взглядом удаляющегося лорда, а затем пошел за ним.
– А что с Морви? – спросил я уже уходящего коменданта.
– Он под стражей. Скоро мне понадобиться каждый солдат маглур. Даже такие как Морви, – ответил мне Ганар не сбавляя шага и не оборачиваясь.
Барон вздохнул и, ободряюще похлопав меня по плечу, двинулся следом. Оставшись один, я огляделся по сторонам. Большинство людей уже разошлось, остались лишь я, да несколько стражей, которым было приказано убрать помост с виселицей и тела повешенных. Немного постояв я было решил зайти в кузницу, но тут же передумал, вспомнив угрюмое лицо Кавира. Поэтому сразу же направился в свою комнату. Оказавшись у себя, я попросил одного из слуг принести мне теплой воды и вина. Затем уселся в свое кресло и задумался. Дьяки, обокравший меня, и крестьяне, пытавшиеся меня убить, мертвы. И что же я получил от их смерти. Отмщение, облегчение или собственное удовлетворение? Нет. Я не чувствовал ничего кроме полнейшего опустошающего безразличия. Как бы меня это не пугало и не заставляло задуматься, я не испытывал к этим людям ни сострадания, ни жалости. Совсем ничего. Мне была полностью безразлична их смерть. В дверь постучали, выводя меня из задумчивости. Вопреки моим ожиданиям это оказался не слуга, а Мари. Она тихо, словно кошка, скользнула ко мне в комнату сразу же, как я разрешил войти.
– Вы были на казни? – с ходу спросила она, уставившись на меня своими голубыми невинными глазами.
– Да, – коротко ответил я.
– И как? – ее по-детски припухлые губы чуть дрогнули. – Как это выглядит?
– Неприятно, но такова жизнь. Нам всем приходиться, когда-то видеть вещи, которые нам хотелось бы пропустить. А почему ты спрашиваешь? Я не видел тебя там. Почему ты не пришла сама посмотреть на это?
– Леди не разрешила мне идти. Она сказала, что это зрелище не для молодой девушки. Хотя, впрочем, я и сама не стремилась туда.
– Леди сказала верно. Вам нечего было там делать.
– Как вы… ты себя чувствуешь. Ты доволен их смертью?
– Нет, – вздохнув, ответил я.– Я ни доволен, но и не опечален. Знаешь, когда их, хм, казнили у меня возникло чувство отрешенности.
– Я…, – Мари запнулась. – Я, кажется, вас… тебя понимаю. Впрочем, это неважно. Я пришла к вам по поручению леди. Она хотела бы вас видеть.
– Сейчас? – удивился я.
– О нет. Вечером, – Мари бросила на меня странный взгляд и отвернулась. – Она просила вас зайти вечером. Я думаю мне пора.
– Если хочешь, можешь остаться, ты мне не мешаешь.
– Нет, нет, – тут же ответила Мари, вставая, – мне уже пора. Надо выполнить несколько поручений леди. Приятного вам… тебе дня.
– И тебе Мари, – я ласково улыбнулся ей в ответ.
Девушка внезапно смутилась. Щеки ее покрыл легкий румянец, она развернулась и быстро вышла из комнаты, оставив меня наедине с моими мыслями. Через некоторое время в дверь снова постучали, в этот раз это был слуга. Он принес мне небольшой таз теплой воды и графин с вином. Поблагодарив, я отпустил его. Налив себе бокал вина, я, предварительно задрав штанину на обеих ногах, опустил ступни в воду. Левая нога ответила тупой болью, но я не обратил на это никакого внимая, так как уже привык к ней. Я не заметил, как задремал. Когда я открыл глаза, вода в тазу стала прохладной. Я встал и подошел к окну. Хотя еще и было светло, я уже видел, как солнце неумолимо движется к своему закату. На псарне лаяли собаки, кони в стойлах отвечали им презрительным фырканьем и ржанием. Пора навестить леди Габриэлу, подумал я.
Поднявшись на третий этаж, я постучал в дверь комнаты леди. Как оказалось, она меня уже ожидала. Мари в комнате не было.
– Господин маглур, – вежливо, без тени улыбки на лице, сказала она, закрывая за мной дверь, – рада вас видеть.
– Взаимно. Смотрю, вы все так же прекрасны, – улыбнулся я в ответ.
– Как и всегда, – нисколько не смутившись, ответила леди. – Я вас ждала.
– Мари уже сказала мне. А кстати где она?
– Занимается своими делами. Я решила сегодня дать девочке от меня отдохнуть. Присядете?
– Конечно, – я уселся в так любезно предоставленное мне кресло, но тут же встал, увидев, что Габриэла решила разлить вино сама. Я, настояв, забрал у нее графин и бокалы, разлил напиток. Затем, отдав один бокал леди, снова сел. Она расположилась напротив.
– Итак, сегодня свершилось так называемое правосудие, – сказала она, глядя на стену, затем повернулась и посмотрела мне в глаза. – Ну и как, вы чувствуете удовлетворение?
– Почему-то все сегодня пытаются узнать о моих чувствах, – усмехнулся я.– Знаете, нет, я не чувствую удовлетворения. Надо признать, что я не почувствовал ничего. Совершенно ничего.
– Ясно. И при виде этого зрелища в вашей голове не промелькнули никакие воспоминания? Ничего такого, что помогло бы вам вспомнить хоть что-то?
– К сожалению, нет, – вздохнул я.– А почему вы спрашиваете? С чего это процесс повешивания должен пробудить мою память.
– Знаете просто одна, как я думаю, из причин по которой вы потеряли память – это сильный стресс. Какое-либо сильное душевное волнение. Страх, ненависть, боль. Что-то, что заставило ваш мозг загородиться, сделать заслон, забыть все то, что произошло. И если это так, то самое верное и надежное средство – это еще раз пережить что-нибудь подобное. Конечно, я понимаю, что казнь не является каким-либо сильным стимулятором, особенно если наблюдать за ней со стороны. Конечно, при том условие, что казнят не вас лично или близких вам людей. Но все же на некоторых, это зрелище производит некоторое впечатление и, как я надеялась, на вас это подействует тоже. И испытав волнение, вы вспомните хоть что-то. Хотя если вас не испугал пожар и нападение крестьян, то можно было предположить, что их казнь на вас тоже никак не подействует. А жаль. Мне бы хотелось, чтобы вы вспомнили хоть что-то.
– Мне тоже, – ответил я.– Но, к сожалению, этого не произошло. И раз так, то давайте сменим эту тему. Что-то мне не очень хочется провести этот вечер в беседах о виселице и висельниках.
– Хорошо, – леди Габриэла, наконец, слабо улыбнулась, – давайте поговорим о другом. Как, кстати, ваше самочувствие? Нога?
– Вполне нормально. А что насчет ноги, то она все еще приносит мне крайнее беспокойство и неудобство, но, если честно я уже привык.
– Должна вас огорчить, но думаю, что вам придется ужиться с этой болью. То, в каком состояние сейчас находиться ваша нога, и вообще то что вы можете ходить, это просто чудо, впрочем, как и ваше выздоровление. Видели бы вы себя, когда мы вас нашли. А что до ноги, я хотела ее ампутировать, но что-то меня в последний момент остановило.
– И я крайне благодарен вам за это леди, – я неуклюже встал и поцеловал ее руку. На этот раз мне удалось ее смутить, но лишь немного.
– А я должна вновь вам напомнить, что это мой долг, – сказала она, убирая руку. – И вам необязательно при каждой нашей встречи упоминать об этом. И целовать мне руки.
– Поверьте мне это совсем не в тягость.
– И все же.
– Хорошо, – согласился я.– Скоро вы окажетесь дома. Вы рады?
Я решил сменить тему, чтобы хоть как-то скрасить неловкий момент.
– Так ли уж скоро, – леди легко взболтала вино в бокале. – Мы еще даже не выехали, а дорога долгая и тяжелая. Вокруг война, Эдин. И до дома надо еще добраться. К тому же, кто знает не понадобится где-нибудь по пути моя помощь.
– Неужели кроме как лучшего королевского врача больше никого нет? Неужели именно вы должны быть на фронте на самом острие атаки? Неужели ваше место здесь Габриэла?
– Мое место там, где требуется врачебная помощь. Я, прежде всего, профессионал, господин маглур, и мое наиважнейшее предназначение – это помогать больным. А где сейчас также тяжело как не на фронте? Я врач и не важно, что я женщина и заведую врачебным корпусом в королевской академии Лаборы.
– И все же вы возвращаетесь обратно в столицу? – констатировал я.
– Да, – в голосе леди послышались нотки горечи и сожаления. – Я должна. Мне надо все обдумать. Я подвела их Эдин. Я их подвела, вы понимаете?
Ее голос чуть было не сорвался на крик. Казалось, она вот-вот готова была разрыдаться. Я сжал ее руки в своих ладонях, она не отстранилась, не попыталась освободиться.
– Кого их? – мягко спросил я.
– Своих людей, – на глазах леди Габриэлы проступили слезы. – Я оставила их в Лидинге. Я думала, что вернусь за ними, как только с города снимут осаду. Но… но не успела. Город пал, понимаете Эдин. И те, кто был со мной рядом и доверял мне остались там. Мои коллеги и ученики. Все либо уже мертвы, либо в плену. Все, кроме Мари. И я ничего не могу с этим поделать.
– В том, что произошло, нет вашей вины, – я еще сильнее сжал ее руки в своих и, чуть наклонившись, приблизился к ней. – Ничего бы не изменилось, если бы вы были там вместе с ними. Кроме того, вы просто бы погибли там. Они выполняли свой долг Габриэла, вы сами только что сказали, что это для вас превыше всего.
– Да, но я должна была быть там с ними. Я поручилась за них. Они верили мне, и я…
– Ты была там, где должна была быть. Посмотри на меня Габриэла. Вот он я, доказательство твоей значимости. Если бы ты сейчас была в Лидинге, то была бы мертва. И я тоже был бы мертв. И Мари. Ведь девочка так тебя любит.
Из глаз леди покатились крупные слезы. Я вытер их большим пальцем правой руки. Затем нежно провел рукой по ее волосам. Она легонько вздрогнула и тихо выдохнув, подалась вперед.
– Эдин, мы не должны!
– А кто нам запретит Габриэла. Ты великолепная женщина. И ты не должна быть одна.
Она не отстранилась, только приблизилась еще чуть ближе. Совсем на немного.
– Тебе одиноко, – я провел тыльной стороной ладони по ее волосам.
Габриэла снова вздохнула. На лице ее отразилась тень сомнения. Щеки побагровели. Она была смущена.
– Я…. Не знаю, – она сомневалась.
– Ты красивая женщина Габриэла. Ты не должна быть одна.
– Да. Я красивая женщина со скверным характером, – она попыталось улыбнуться, вышло не совсем так, как она хотела.
– Ты поняла, что я хотел сказать. Даже таким волевым и сильным женщинам периодически нужна ласка и близость.
Я встал, подавая ей руки. Затем, когда встала она, приблизился к ней вплотную и правой рукой обнял ее за талию. Габриэла резко и шумно выдохнула, но не отстранилась и не убрала мою руку. Она робко смотрела мне в глаза, в ее взгляде я видел стыд и желание. Я мягко поцеловал ее в губы. Она ответила жадно и быстро, обвив своими руками мою шею. Я поднял ее на руки и неуклюже отнес на кровать. Габриэлу немного трясло, то ли от возбуждения, то ли от волнения. Я осторожно развязал завязки на ее платье, оголив небольшие груди с маленькими коричневыми сосками. Я провел по ним губами. Габриэла громко и томно застонала. Я полностью снял с нее платье, и оно тихо соскользнуло на пол. Она стянула с меня рубаху. У нее было очень красивое стройное тело взрослой женщины. Я провел ладонью по ее гладкому бедру. Габриэла вздохнула и, подавшись вперед, страстно поцеловала меня, после чего обвила меня своими длинными ножками. Я нежно вошел в нее, не переставая целовать. Она еще больше подалась вперед. За окном пели цикады, которых этой ночью так нагло прервали стоны королевского врача.
