Вождь Герон еще долго не мог оправиться после нападения морского народа. Его земли были опустошены, столица Аморан сожжена и разграблена. Часть старейшин, входивших в его совет, покинули Герона, сказав, что не нуждается в его королевстве и решив, что старый уклад племенной жизни для них более уместен. Вождь Герон был подавлен, но желание привести свое королевство к величию, и жажда отмщения не давали ему покоя. К 179 году рыбы, Амарон был окончательно восстановлен, а поражение со стороны морского народа и их правителя Самура немного забыто. Войско вождя Герона возросло и их обучало уже несколько опытных и бывалых полководцев. Герону даже удалось уговорить часть ушедших старейшин вернуться в состав его государства. Но вождь понимал, что этого мало. Его не оставляла мысль об отмщение Самуру, хотя тот в эти последние годы не приносил ему никаких неудобств. Королевству Маворе, основная часть которого находилась на огромном острове на юго-западе Валантара, по всей видимости не было никакого дела до соседних земель и государств. По крайней мере, до тех пор, пока кто-то не посягал на их земли. Вождь Герон понимал, что ему не обойтись без опорных пунктов, поэтому отдал указания на постройку нескольких фортов на востоке и на юге вниз по побережью. Совет одобрил его решение. И к 182 году ворона у молодого королевства вождя Герона имелось три укрепленных форта, в которых он расположил свои гарнизоны, назначив там старшими своих военачальников. Герон готовился к войне с морским народом. Но прежде он отправил гонцов к племенам на восток с новым предложением присоединиться к нему.

Последующие дни слились в бесконечную тряску по ухабам основного тракта на Сагевар. Головные боли продолжали мучить меня, принося беспорядочные отрывистые сны, порой размывавшие грань между сном и явью. Я часто бредил и Мари в таких случаях давала мне горькую настойку, которую ей в свою очередь каждый вечер выдавала леди Габриэла, сопровождая все это своими четкими указаниями. Вообще-то леди хотела ехать в повозке со мной и лично наблюдать за моим состоянием, но лорд воспротивился и ни в какую не соглашался находиться в одной повозке с Мари. Поэтому леди Габриэле ничего больше не оставалось, как согласиться. Но при этом она каждый вечер лично осматривала меня, расспрашивая о всех, даже незначительных, аспектах моего самочувствия. По ее мнению, виной всему была моя плохая переносимость длительной дороги, а также то, что, впрочем, было итак ясно, полученные мной в бою увечья.

На ночь мы останавливались в основном прямо на тракте. Постоялых дворов практически не попадалось, а те что и встречались нам по пути либо опустели, либо не имели возможности нас накормить. Было даже довольно странно, что попавшийся нам первым постоялый двор сумел прокормить такое количество людей. Наша нестройная колонна двигалась, надо сказать, довольно бодро и к нашему немалому везению дождь нас побеспокоил всего однажды. К тому же он прошел довольно быстро, не успев размесить тракт.

На десятый день нашего пути мы достигли перекрестка. Ответвляющаяся влево от основного тракта дорога была отмечена указателем как дорога на Блэйн, откуда можно было попасть в Корвид. Надо заметить, что она была в еще более плачевном состояние чем основной тракт. Но от этого она никак не теряла своей привлекательности в плане более безопасного обходного пути. К тому же в Корвиде находился необходимый мне распределительный пункт, в котором, как я надеялся, мне дадут ответы на интересующие меня вопросы. Конечно я бы с радостью покинул колонну прямо сейчас и отправился в Блэйн, но за то время, что я общался с лордом, я прекрасно понимал, что он не допустит ослабления своего эскорта. По крайней мере до того времени пока мы не минуем Ливневый лес. И когда мы проехали перекресток, даже не остановившись, я нисколько ни удивился. Воин, который практически все время ехал рядом с нашей повозкой мрачно обернулся на удаляющийся от нас менее опасный путь, что-то пробурчав себе под нос. Недовольство и мрачное настроение, казалось, распространилось по всей колонне. На телеге заплакал ребенок, за ним еще один, а потом начали реветь все дети. Я слышал утешающие голоса женщин, пытающихся их успокоить. Мимо нас проехал барон, направляясь в голову колонны. Он часто передвигался по всей ее длине туда и обратно, проверяя воинов. Иногда он ехал рядом с нашей повозкой беседуя со мной и Мари на отвлеченные темы. С лордом они не разговаривали. Вообще. По крайней мере при мне они не перекинулись ни словом. Вечерние трапезы на привале проходили в тишине. Лорд угрюмо сопел, барон отводил взгляд и вздыхал, а я пытался быстрее набить желудок и лечь спать, чтобы случаем снова не принять участия в их очередной ссоре, которая надо сказать так гнетуще витала в воздухе.

– Скоро въедем в Ливневый лес, – сказал нам барон, возвращаясь из головы в хвост колонны. – Будьте готовы.

Я коротко поблагодарил его за предупреждение. Впрочем, это наступило лишь ближе к вечеру. Ливневый лес встретил нас мрачной стеной многолетних деревьев. Заночевать было решено прямо на окраине леса, а въехать в него уже с утра. Барон лично назначил воинов, которые должны были нести дежурство этой ночью, остальных же послал ставить наши шатры и таскать хворост для костров. Я решил воспользоваться этим временем и навестить Квинту. Мари, которую к ее счастью ничем не озадачила леди, вызвалась пойти со мной. Жену кузнеца я застал за чисткой моркови, которую она отдавала Линде, назначенной главной поварихой на время нашего путешествия, так как она до этого работала на кухне в форте. Линда, увидев нас встала и, поклонившись, быстро удалилась в сторону телеги с припасами, сделав вид что ей что-то срочно там понадобилась. Квинта тоже встала и чуть склонила голову вперед в почтительном поклоне. Затем дунула на непослушную челку так и норовившую попасть ей в глаза, а когда у нее ничего не вышло убрала ее тыльной стороной ладони, оставляя на вспотевшем лбу морковные крошки.

– Господин Эдин! Леди Мари! Чем обязана? – спросила она у нас.

Мари, смущенная тем, что к ней обратились как к леди, отвела взгляд.

– Просто хотел узнать все ли у вас в порядке? – ответил я.

Ногу внезапно прострелило сильной болью, я сильнее оперся о трость и непроизвольно поморщился. По всей видимости это не ускользнуло от взгляда Квинты.

– Может вам стоит присесть? – она обеспокоенно посмотрела на меня. – Правда здесь некуда.

– Не беспокойтесь. Я и так целый день провожу сидя, трясясь в узкой кабине экипажа. Думаю, что мне будет полезно размять ноги.

– Ну что ж, дело ваше. У нас все хорошо, – добродушно улыбнулась она. – Вам не стоит так беспокоиться. Что с нами станет. По крайней мере пока мы не вошли в этот лес.

Ее лицо внезапно помрачнело, улыбка исчезла с лица. Квинта опасливо покосилась в сторону нависающих мрачной стеной деревьев.

– Вы боитесь этого леса? – удивился я.

– Да! – горячо воскликнула она. – А вы разве нет!? Если так, то очень зря. Неужели вы не слышали все эти рассказы о разбойниках? Как мы сможем им противостоять? Они грабят, убивает, насилуют. И зачем мы только отправились этой дорогой. Вы слышали, как сегодня плакали дети? Они тоже бояться! Я… я уже начинаю сомневаться в том, что мы приняли правильное решение отправившись в дорогу с вашим отрядом.

– Все будет в порядке, – попытался заверить я женщину, хотя сам был не так уж и уверен в своих словах.

– Хотелось бы вам верить, – Квинта снова вздохнула.

– Так что же вам мешает?

– Страх! Я достаточно прожила, чтобы перестать верить в чудеса. Понимаете?

– Страх – это нормально, – внезапно сказала доселе молчавшая Мари. – Я тоже боюсь, но считаю, что в этом нет ничего постыдного, особенно для женщины.

– Особенно для женщины, – Квинта горько усмехнулась. – Что уж действительно свойственно нашей половине, так это навязывать себе принципы, придуманные мужчинами, а потом выдавать их за свои. Хотя здесь вы правы. В страхе нет стыда, конечно если он не переходит определенную грань. И мужчинам тоже свойственно бояться, просто их грань немного более размыта. Страх иногда может спасти жизнь.

– Ничего себе, – я удивленно посмотрел на Квинту. – Никогда бы не подумал, что вы умеете так рассуждать.

– Внешность обманчива, не так ли господин Эдин? – Квинта хитро улыбнулась. – Вы судите по моему грубому и прямолинейному мужу, который думает, что говорит и говорит, что думает. Кавир прямой человек, но простой как его кузнечный молот. Наверное, за это я его и полюбила.

– Как вы встретились? – заинтересовалась Мари.

– О, моя юная леди, это очень простая история. Кавир был одним из подмастерьев самого лучшего кузнеца в Лидинге, а я обучалась в маленькой школе при храме Авелина, что на Купельной площади. Мы встретились случайно. Столкнулись в толпе, и я упала, выпустив корзину с едой, которую несла с рынка домой. Кавир уже тогда обладал недюжинною силой. Я помню, как он, весь красный от смущения, пытался вымолвить свои извинения, пока помогал складывать продукты обратно в корзину. Тогда он еще не был таким красноречивым. Это сейчас он постоянно кричит «Эй, женщина, принеси мне пива», а тогда он трясся и чуть ли не терял сознание при одном моем виде, а если я пыталась с ним заговорить, то начиналось такое.

Я громко рассмеялся, представив переминающегося с ноги на ногу юного Кавира, который вот-вот был готов лишиться сознания, лишь от одного взгляда столь же юной, как и он сам, девицы.

– Вы учились в школе при церкви? – удивленно спросила Мари. – Так вы что…

– Нет, что вы леди, – весело отмахнулась Квинта. – Я не из семьи аристократов, если вы хотели спросить об этом. Я дочь обычного торговца, у которого хватило средств и желания на обучение своей дочери. Вот только все это было зря. Меня выгнали из дома, когда я объявила, что выйду замуж за обычного подмастерья. Отец был в не себя от ярости. На этом мое обучение было окончено. Я выбрала любовь.

– Как это прекрасно и в то же время грустно, – Мари печально вздохнула.

Я промолчал. Женщинам свойственны частые душевные порывы, и они очень любят красивые истории о любви.

– Так ваши родители остались в Лидинге? – спросил я.

– Да.

– И вы ничего не знаете, что с ними стало после взятия города?

– Я знаю, что с ними стало задолго до его взятия. Они умерли во время второй вспышки «Черной Королевы». Как и наш с Кавиром ребенок. После этого у нас больше не может быть детей.

– Простите, – сказал я.– Если бы я знал, то не стал бы…

– Ничего страшного, – слабо улыбнулась Квинта. – Вы не могли этого знать, ведь мы с Кавиром старались об этом не говорить. К тому же это было уже так давно. Мне не хочется об этом вспоминать.

– Да, конечно, – согласился я. – А «Черной королевой» вы называете…

– Черную оспу. «Королевой» ее прозвали в простонародье. Я и забыла, что вы ничего не помните. К тому же, насколько я знаю, вы с юга королевства, а его болезнь практически не коснулась. Прошу меня простить господин Эдин, леди! Мне нужно закончить с приготовлением еды, а то все мы останемся голодными. Бедняжка Линда уже устала прятаться за телегой.

– Да, да, не будем вас отвлекать, – поспешно сказал я, – если вам что-то понадобиться, говорите. Правда я не на многое могу повлиять.

– Я могу попросить леди, – тихо сказала Мари. – Она единственная, кто еще может повлиять на лорда.

– Спасибо! Но я думаю, что в этом нет нужды. А знаете что, приходите чуть позже к общему костру. Там и поговорим. Мы готовим походную похлебку. Конечно она не такая вкусная как для стола лорда, но сидя у костра все вместе, она кажется какой-то особенной.

– С удовольствием, – согласился я.– Я приду.

– И я тоже, если конечно леди отпустит, – робко сказала Мари.

– Хорошо, – Квинта расплылась в широкой добродушной улыбке. – Будем рады.

В уже поставленным для нас походном шатре было тепло. Барона в нем не было, зато лорд восседал на своем привычном месте за походным столом и задумчиво смотрел на серебряный графин с вином.

– А, это вы маглур, – сказал он, не поворачивая головы в мою сторону. – Вина?

– Нет, благодарю вас. У меня очень болит голова.

– Зря. Я считаю, что нет лучшего средства от головной боли, чем вино. Ну, дело ваше. Присаживайтесь, я хочу с вами поговорить.

– Со мной? – удивился я.

– Ну да. Я же, по-моему, ясно выразился.

Я прошел к столу и сел напротив Сатурлэй. Лорд отнял взгляд от графина и пристально посмотрел на меня.

– Кравит все еще дуется? – неожиданно спросил он.

– Вы спрашиваете об этом меня?

– Скажите маглур, – раздраженно проворчал лорд, – вы что специально отвечаете вопросом на вопрос?

– Нет, просто мне интересно почему вы спрашиваете именно меня, а не зададите этот вопрос барону.

Лорд саркастически вздохнул и покачал головой.

– Разве вам не понятно, что не я должен делать первый шаг к нашему применению, а барон Фольк. А с вами он общается. Вы же с ним сейчас закадычные товарищи. Правда я понятия не имею, о чем с вами можно беседовать.

– Но вы же сейчас беседуете, – совершенно равнодушно ответил я, стараясь не обращать внимания на подначивание лорда.

– Приходится, – вздохнул лорд. – Хотя это достаточно трудно. Видимо по голове вас приложили серьезно, а может у вас там и до этого ничего не было.

– Я не знаю о том обижается ли на вас барон или нет. Но, судя по всему, да. И я прекрасно его понимаю. Надеюсь я ответил на ваш вопрос! Если у вас все, то я, пожалуй, пойду.

– Нет, не все, – властно сказал лорд. – Помните свое место маглур, вы даже ниже положением чем барон, если конечно вы имеете какое-то положение. Этого мы не знаем. Но при всем этом, как видите, я отношусь к вам как представителю аристократии, пусть и более низкого сословия, хотя мог смело, до выяснения обстоятельств вашего происхождения, заключить вас под стражу и держать в клетке как самозванца.

– Благодарю за доверие, – хмуро ответил я.

– Не стоит маглур. Я слышу в вашем голосе иронию. Не надо переходить за черту, после которой уже нельзя вернуться назад. Я не позволю больше так со мной разговаривать. Надеюсь мы друг друга поняли?

Я мрачно кивнул.

– А теперь к делу. Вы что-нибудь вспомнили?

– Нет, – коротко ответил я.

– Прекрасно, – заявил он. – Я тут подумал, что с одной стороны это даже хорошо, что вы ничего не помните. Это дает вам невероятную возможность начать жизнь с чистого листа. Стать новым человек, личностью.

– Человеком которого хотите видеть вы, – заключил я.

– Возможно, – ответил лорд. – А вы не так глупы, как я думал. Сейчас вы заражены максимализмом Фольк. Но это поправимо. Барон не понимает всей серьезности ситуации. Принимая решения, он руководствуется своими душевными порывами, а не здравым смыслом. И заразил этим вас. Я же вижу, как вы говорите и о чем думаете. Конечно замечательно, когда вас все считают внимательным и не обделенного великодушием человеком, готовым всегда прийти на помощь. Но только до тех пор, пока все эти качества не приведут вас к такому развитию событий, в которых вы окажетесь в полном тупике. И выхода из сложившейся ситуации не будет. Нельзя идти на поводу у народа, ибо это приведет к плачевным результатам. Ибо протяни зверю руку, и он откусит ее тебе по локоть. Вам только кажется, что обычный человек хочет немного, но дай ему эти крохи и он захочет еще, а затем еще. Люди не понимают грани между хорошим и плохим, так как сами не знают, чего хотят. Они словно заблудшие овцы ищут своего пастуха, а король и Совет как раз им и являются. И нам лучше знать, что для них хорошо, а что плохо. Но есть и такие как Кравит, которые считают, что этим овцам надо помочь, но вместе этого они просто-напросто отбивают их от стада, делая совершенно беззащитными. Поймите маглур, идет война. И наше королевство несет большие потери. Сейчас не время и не место тому, чтобы давать волю своим чувствам. Поверьте, мне тоже жаль наш народ, и я тоже переживаю за их будущее, но в отличии от Фольк, я думаю о них как о едином целом. Я хочу помочь им всем, а не отдельным единицам. И пусть мы потеряем сотни людей, но спасем при этом тысячи. Вот о чем я думаю. И вот то, чего я добиваюсь.

– И что же вы хотите от меня лорд?

– Я хочу, чтобы вы поняли маглур. Чтобы вы открыли глаза и перестали вдохновенно вздыхать, слушая речи барона. Я хочу, чтобы вы приняли мою точку зрения и донесли ее до Фольк. Думаю, вдвоем у нас есть на это шансы.

– Допустим, – сказал я. – Но что, если барон останется при своем мнение?

– Не останется. Вы его убедите. Ну, а если даже на него это не подействует, то боюсь мне придется отстранить его от должности военного наблюдателя.

Я некоторое время молчал, вглядываясь в округлое лицо лорда Сатурлэй. Он не отводил взгляда, его глаза блестели в отсвете свечей и огня из походного камина. Я встал и направился к пологу шатра.

– Так что вы скажите на мое предложение маглур? – услышал я равнодушный голос лорда.

– Знаете что, лорд, – я остановился, но поворачиваться к нему не стал, оставаясь стоять спиной, – я думаю, что вас не заботит ни судьба вашего народа, ни государства. Лишь личная выгода и благополучие.

– Вот как, – лорд пошевелился, раскладной стул заскрипел под его весом. – Очень жаль, что после всего, что я вам сказал, вы сделали именно такой вывод. Я так понимаю ваш ответ нет?

Я ничего не ответил, лишь вышел из шатра, плотно затворив за собой его полог.

В небольшом шатре леди Габриэлы горел тусклый дрожащий свет. Сквозь тонкое полотно можно было различить два смазанных женских силуэта. Стражник у входа, выставленный для охраны леди, казалось дремал стоя, слегка склонив голову вперед. Я некоторое время постоял в отдаление, раздумывая заходить ли в шатер или нет. В конце концов я все же отказался от этой идеи. Я решил откликнуться на предложение Квинты и отправился к общему костру. Туда, где расположились свободные в эту ночь стражники и все остальные люди, идущие с нами. Проходя мимо телеги с припасами, я встретил барона, который инструктировал двух воинов, назначенных в эту ночь охранять припасы.

– Решили прогуляться? – спросил он меня, когда я остановился рядом. – Думаю, что пока мы не въехали в этот лес – это еще вполне безопасно.

– Я иду к общему костру, – тут же пояснил я в ответ на вопрошающий взгляд Фольк. – Квинта, жена Кавира, пригласила меня. Она предложила мне отведать ее похлебки.

– Ха, мой друг, я не думаю, что вам понравиться ее вкус, – ухмыльнулся барон. – Хотя, должен признать, нет ничего лучше после дневного перехода войск, съесть у костра горячей похлебки. Вам должно быть знакомо это чувство, хотя вы ничего и не помните. Ну может сейчас отведав похлебки Квинты вам удастся вернуть себе хотя бы маленький отрывок из вашего прошлого. А?

– Вполне возможно, – согласился я, правда мало веря в правдивость слов барона.

– А знаете что, Эдин, я, пожалуй, пойду с вами. Давно я не сидел вот так среди обычных воинов. К тому же это более приятная перспектива чем смотреть на кислое выражение лица Прая.

– Почту за честь, – улыбнувшись ответил я.

Дав последние указания стражникам, барон отправился со мной к общему костру. Там уже собрался практически весь лагерь. В большом котле, подвешенным над огнем, весело булькала похлебка. Я внезапно вспомнил четырех ведьм и то варево, которым они меня пытались накормить. И тут же почувствовал легкое возбуждение, вспомнив привлекательную наготу молодых женских тел. Люди, расположившиеся у костра, при виде нас притихли, переглядываясь между собой. Обстановку разрядила Квинта.

– Господин Эдин, – весело воскликнула она, – вы все-таки пришли. И с вами его светлость барон Фольк. Прошу вас, проходите поближе к костру. Торбин дубина, уступи господам место.

Названный Торбином воин, сидевший ближе всех к костру, поспешно встал, освобождая для нас гладкий ствол старого сухого дерева на котором сидел.

– Садитесь, – указала нам Квинта. – Хотя это и не мягкие кресла, но все же. К сожалению, другого у нас нет.

– Не беспокойтесь, – добродушно ответил барон. – Поверьте, нам не привыкать. Эдин, вам помочь сесть?

– Да, благодарю, – сказал я, пытаясь согнуть ногу так, чтобы можно было сесть на низкий ствол.

Барон взял меня под локоть помогая усесться. Уже сидя, я вытянул вперед левую ногу, подыскивая для нее более удобное положение. Барон сел рядом.

– Похлебка еще не готова, поэтому придется немного подождать. Я думаю вы не против? – Квинта кивнула Линде, которая в этот момент мешала содержимое котла. В ответ Линда тут же потупила взгляд и начала мешать еще усерднее. Вокруг костра царила тишина, изредка прерываемая вздохами стариков да хныканьем детей.

– Ну, чего примолкли? – уперев руки в бока вызывающе сказала Квинта. – У нашего костра гости, благодаря которым нас взяли под охрану и ведут в безопасное место. А вы молчите словно мыши.

– А чего говорить-то? – спросил седовласый дед, которого раньше в форте я частенько видел за уборкой конюшен.

– А то, что ты до этого болтал без умолку Сосмул, или у тебя память отшибло.

Я впервые видел Квинту такой задорной.

– Дык… это… – начал Сосмул, – то не для нежных господских ушей.

– А с чего ты взял старый что они у них нежные?

– Дык… это, – замялся старик. – Лорды ведь.

– Ну, во-первых, не лорды, – мягко поправил его барон. – Во-вторых не такие уж и нежные. Я, если конечно вы слышали, военный наблюдатель и за свою службу увидел и услышал многое из того, что никак нельзя отнести к различного рода нежностям. А господин маглур, боевой офицер геронской армии. Его историю, я думаю, здесь знают все, в той или иной степени. Поэтому я не думаю, что мы услышим что-то новое среди тех слов что вы здесь произносите. Можете говорить свободно, конечно в пределах разумного. Речи о короле и Совете приберегите на другой раз.

– Ну видите, я же говорила, – Квинта окинула всех веселым взглядом, – можете никого не стесняться.

– А о бабах говорить можно? – хохотнув, выкрикнул один из воинов, сидящий прямо на земле, чуть поодаль от костра.

– Какие тебе бабы Суон, – в ответ крикнула ему одна из женщин, – твой то червяк давно увял.

Ее поддержали дружным хохотом.

– Тебе то откуда знать ведьма? – недовольно огрызнулся Суон. – На тебя даже Сосмул не позарится. А все знают, что ему что лошадь, что…

– Да знаю вот. Люди добрые поведали.

– Что еще за добрые люди? Кто энто, Салька что ли наплела? Так она брешет, как дворовая собака. Отказал я ей, а она и выдумала.

– Ну конечно, – влезла в разговор другая женщина. – Отказал говоришь? Да ты ж сам ей под юбку лез, кобелина ты этакий. А теперь значится выдумала? Эх, жалко Салька в форте осталась, она б тебе показала.

– Чего она мне показала бы? Разве ж юбку свою задрала!

Вокруг стоял смех и ругань. Часть женщин набросились на Суона, обзывая его бабником и прохвостом.

– Да уж, это надолго, – услышал я знакомый голос справа от себя.

Пат опустился на землю садясь чуть поодаль от меня, так чтобы я мог его слышать. Стражник был отправлен с нами лично комендантом, так как не плохо себя проявил против толпы разъяренных крестьян.

– И так всегда? – поприветствовав воина, спросил я.

– Практически, – ухмыльнулся Пат. – Ну, когда и тихо проходит. Это хорошо, что хоть не дерутся.

– А что бывает?

– Бывает, – зевнув ответил Пат. – Вина?

Стражник протянул мне небольшую походную фляжку, какие носили практически все воины эскорта при себе, приторочив их на ремень. Я охотно согласился и взяв фляжку из рук Пата, жадно припал к горлышку. Вино оказалось кислым и достаточно крепким. Я понимал, что у обычного воина выбор небольшой и вряд ли они вообще когда-то пробовали хорошее вино. Впрочем, сейчас этого было вполне достаточно для того чтобы расслабиться. Сделав пару глотков, я предложил фляжку барону и тот не отказался. Как оказалось, Кравит Фольк пил дешевое вино с не меньшим удовольствием, чем я. Затем фляжка вернулась к Пату.

– Хороша, – просипел Пат, утирая губы рукавом грязной рубахи. – Конечно в том постоялом дворе вино было получше. Удивительно что у них сохранилось столько припасов и это при том, что это единственный постоялый двор на ближайшие мили и по близости так мало сел и деревень. И то, судя по словам хозяина, большинство из них брошены или истощены поборами на прокормку постоянно останавливающихся там геронских патрулей и данью на обеспечение довольствием армии. Но тот трактир буквально изобилует провизией, а его погребок явно необделен бочками с вином.

– Я тоже обратил на это внимание, – задумчиво сказал барон, разглаживая свои усы. – Кто подвозит им провизию? И почему постоянно проезжающие здесь наши конные разъезды до сих пор не уменьшили их запасов? Хотя кто их знает этих торгашей! Ведь живут же они как-то во время войн, да еще и навариться успевают на этом.

– Думаю, что это не наша забота, – сказал я, не видя смысла обсуждать постоялый двор и его хозяев, давших нам хотя бы на одну ночь крышу над головой.

– Может вы и правы мой друг, – согласился барон. – А у тебя Пат острый взгляд, раз ты обратил на это внимание.

Получивший похвалу стражник надулся от важности.

– Просто наблюдение, господин барон, – сказал он.

– Господин барон, господин Эдин похлебка готова, – весело объявила Квинта, поднося нам две деревянных тарелки, от которых исходили неровные струйки пара. – Попробуйте. Мы с Линдой старались.

Линда, в этот момент разливавшая по тарелкам похлебку сбившимся в небольшую группку детям, неодобряюще посмотрела на Квинту и тут же потупила взгляд. Ей явно было неприятно, когда нам о ней напоминали. Она, по всей видимости, предпочитала быть более незаметной. И я ее прекрасно понимал. Обычные люди не любили, когда на них обращали внимание господа, ведь в большинстве случаев это не приводило не к чему хорошему. Но Квинта все равно, раз за разом, произносила ее имя как бы подначивая девушку.

Барон зачерпнул небольшой деревянной ложкой немного похлебки и, поднеся к губам, тихонько подул остужая, а затем отправил ложку в рот. Я последовал его примеру. Похлебка была довольно приятной на вкус. Сваренная из овощей с добавлением трав и корений, она была довольно сытной, несмотря на то, что в ней даже не было намека на мясо.

– Довольно вкусно, – пробубнил барон отправляю очередную ложку в рот. – Эх давно я не ел вот так, сидя у костра. У вас с Линдой довольно неплохо получается готовить походную пищу.

– Неплохо!? – весело хохотнув, ответила Квинта. – Не скромничайте господин барон, она у нас лучшая. Спросите кого угодно.

– Верю, верю, – Фольк поднял руку с ложкой в шутливом замахе. – И даже чувствую на вкус.

Квинта громко и непринужденно расхохоталось. Да, с каждым мгновением я все меньше узнавал в этой веселой женщине застенчивую и робко улыбающеюся жену кузнеца.

– Еще вина, господин маглур? – Пат подсел чуть ближе ко мне.

– Не откажусь, – сказал я, отставляя пустую тарелку в сторону и принимая фляжку из рук стражника. – Не жалеешь, что оставил форт и отправился в нашем эскорте?

– Нет господин, – протянул Пат. – Там скоро будешь жарко. Волки наступают, а наш форт для них всего лишь закуска. Я не герой, к тому же и здесь далеко не безопасно. Чего только стоят россказни о бандитах и группе черных всадников герцогства, диверсионно действующей на нашей территории. Хотя, во второе я не особо склонен верить, а вот бандиты меня действительно тревожат.

– Там, у хаты травницы, когда ты защищал меня от разъяренной толпы ты вел себя достаточно храбро.

– Да, но это не значит, что я рвусь в бой и желаю стоять в первых рядах.

– Кстати почему ты остался тогда там, а не убежал как Морви? Ведь если бы не помощь из форта, нас бы растерзали.

– Бежать от сраных крестьян!? Не-е-е, не для этого я ношу этот меч. Я не мог поступить по-другому. К тому же, в отличие от Морви, у меня есть голова на плечах, и я знал, что если брошу вас там, то комендант мне этого не простит. От части я помог Морви, ведь если бы я бежал вмести с ним, вас убили, а за это мы бы уж точно не отделались камерой и плетьми.

– Кстати, что с вашим товарищем? – спросил я. – После суда я о нем ничего не слышал.

– Товарищем, – насмешливо повторил за мной Пат. – Он никогда не был для меня другом. Да, я с ним общался, но не более чем с каждым из других стражников и воинов форта. Когда он бежал, словно трусливый побитый пес, испугавшись мужичья с палками, я понял его истинную натуру. Что насчет того, что с ним сейчас, то он до сих пор веселит крыс в камере. Ему частенько поручают самую грязную и тяжелую работу, конечно под чьим-нибудь присмотром. Вы же знаете почему комендант его не повесил.

– Да, он мне сказал, – ответил я. – У него слишком мало людей для защиты форта.

– Да, так и есть. Жаль только, что его будут защищать такие как Морви, ведь толку от них немного. Представьте если он бежал от небольшой группы крестьян, что с ним будет, когда он увидит под стенами форта серые штандарты с черной головой волка разверзшего пасть? И воинов в черных, как смоль, латах? Он снова побежит, только в этот раз бежать будет уже некуда.

– Послушай Пат, я вновь должен заметить, что ты здраво рассуждаешь, – сказал, прислушивающийся все это время к нашему разговору, барон. – Да и разговариваешь ты не как обычный стражник.

– Просто я языкастый, – ощерился Пат. – Так парни в форте говорят. Мой папаша вечно нес какую-то чушь, от него-то я и научился складно болтать.

– Думаю, что по приезду в Сагевар мне стоит тобой заняться. Мне нужны такие люди как ты!

– Я не доеду до Сагевара, – вздохнул Пат, явно немного удрученный этим обстоятельством, после слов барона. – Мне велено сопровождать господина маглура в Корвид. Поэтому, когда мы пройдем Ливневый лес и достигнем развилки на Корвид, то покинем колонну. Так распорядился комендант Делаг.

– Да Ганар говорил мне об этом, – подтвердил я.– Правда я не знал, что одним из моих провожатых будет Пат.

– Хм. А я и забыл. Ведь это я посоветовал Пата вам в эскорт, – сказал барон, слегка похлопав ладошкой себя по лбу.

– Но еще же можно его заменить, – ответил я Кравиту Фольк.

– Нет, нет! Я думаю, что так будет лучше! Пат уже однажды себя проявил. Думаю, с ним вам будет более комфортно проделать этот путь. Тем более это не отменяет того, что я хочу взять его к себе на службу.

– Кстати, – задал я давно мучавший меня вопрос, – а почему у вас с лордом нет в сопровождение ни одного личного стража? Неужели член королевского Совета и личный военный наблюдатель короля, проделали такой путь без охраны?

– Нет конечно, – вздохнув возразил барон. – Они практически все остались в Лидинге. Мы покидали его в спешке, так как герцогство стягивало кольцо вокруг города. Советник ютиции Клиам Грим и протектор Лидинга, Сальвор Крин, упросили лорда дать им его людей на время осады города так как они являются опытными воинами. Тогда все еще верили, что осада будет снята. Прай согласился. Нас отправили в форт Старн, чтобы переждать осаду в более безопасном месте. Коменданту Ганару были даны указания принять нас и обеспечить всем необходимым. С нами отправился лишь Карвер. Но и то ненадолго, вскоре он был снова отправлен в Лидинг, чтобы исполнять там мою роль военного наблюдателя. Через несколько дней после нашего приезда, в форт прибыл медицинский обоз с вами на борту, и еще несколькими ранеными воинами. Я был приятно удивлен увидев, что возглавляла его сама леди Габриэла Саморати, а эскортом командовал командор Флайн. Вам очень повезло что вами занималась именно Габриэла. Да и ей тоже. Ведь именно из-за вас она покинула Лидинг и, как следствие, сейчас жива и на свободе.

– Да, я тоже рад этим обстоятельствам. Если бы не леди, я бы вряд ли выкарабкался.

– Но надо отдать должное и вашему здоровью, – барон подмигнул мне. – Вы довольно крепкий парень. С такими ранениями шансы очень малы. Кстати, как ваша голова?

– Дорога сказывается, – ответил я.– Но лекарства которые мне дает леди, приносят определенные облегчения. Кстати, после нескольких глотков вина у меня прояснилось в голове.

– А я всегда говорил мой друг, что вино – это лекарство от всех болезней.

– Это точно, – подтвердил слушающий нас Пат и передал мне уже практически опустевшую фляжку.

Женщины внезапно затянули песню. Она звонко поплыла над костром и сидящими за ним людьми. Деревья недовольно ответили тихим ворчливым шумом.

Застелило туманом землю

Словно тенью застлав Герон

Ожидает сердце женское

Чтоб скорее вернулся он

А на небе лишь тучи темные

Наступают черные псы

А он смотрит глазами мертвыми

Бездыханным лежа в грязи

Барон сделал глоток из фляжки и передал остатки Пату. Тот осушил ее до конца и подвесил обратно к ремню.

– Не слышал такой песни, – вздохнув сказал Фольк.– Слишком грустная для такого вечера. Без вина придется туго.

– Почему это без вина!? – Пат хитро ухмыльнулся. – Сейчас все будет. Хороший воин без вина никогда не останется.

Пат встал и медленно направился в сторону сидевших у второго костра, группы стражников. Женщины продолжали петь.

Но осветит солнце землю геронскую

Воскрешая своих сыновей

Прогоняя сторону темную

Словно стаю побитых зверей

Пусть бегут в свое мерзкое логово

Оставаясь в его глубине

Где под властью тирана алкового

Пребывают навеки во мгле

Пат вернулся на свое место и протянул барону полную фляжку вина.

– Ну вот, другое дело, – серьезно сказал барон, с благодарностью принимая фляжку из рук стража. – Теперь будет не так грустно.

Женщины, словно бы угадывав, настроение барона затянули новую песню более веселую. В этот раз им подпевали старики и часть стражей. Пусть поют, думал я, завтра мы въедем в Ливневый лес, а там уже будет совсем не до песен. Ночь полностью вступила в свои права поглощая маленький уголек костра и сидящих у него людей.

Утро было пасмурным и предвещало дождь. Погода словно чувствовала мрачное настроение нашей колонны. Въехав под сень деревьев, оно только ухудшилось. В лесу, даже в солнечный день, было не особо светло, а сегодня и вовсе царил полумрак, будто мы ехали вечером и вскоре должно было стемнеть. Впрочем, я все же надеялся, что к полудню выглянет солнце и станет немного светлее. Та часть тракта, что проходила через Ливневый лес, надо сказать, было довольно добротной. Конечно она ненамного отличалась от части тракта на открытой местности, но, если честно, я ожидал худшего.

Мари сменившая неудобное платье и туфли на блузу с брюками и высокие сапожки, мрачно вглядывалась в темноту прилегающих к тракту деревьев, словно ожидая, что оттуда кто-то или что-то появится. Впрочем, и меня посещали схожие чувства. Ливневый лес носил свое название не просто так. Состоящий в большинстве своем из геронской лиственницы, он был довольно обширным по территории, хотя и не был таким большим, как Королевский лес. Геронская лиственница имела плотную крону, состоящую из узких длинных листьев, свисающих вниз и плохо пропускала свет. К тому же, из-за особенности листвы, она практически не задерживало влагу и когда шел дождь с деревьев лило так, будто их и не было вовсе. От этого лес и называли Ливневым. Все это мне поведала Мари на мое замечание о его странном название.

– Сколько нам через него еще ехать? – Мари тихо вздохнула и грустно посмотрела на меня.

– Барон сказал, что при благоприятных обстоятельствах около двух дней, – ответил я, хотя, судя по тону Мари, ответа она и не требовала.

– Благоприятных!? А что он имел в виду под благоприятными обстоятельствами? – Мари обеспокоено поежилась.

– Он имел в виду дорогу. То, с какой скоростью мы будем передвигаться.

– Судя по тому как мы тащимся два дня нам не хватит, – Мари снова вздохнула и обхватила себя обеими руками за плечи.

– Б-р-р, – сказала она. – Здесь прохладно и пахнет сыростью. Эти деревья наводят не только тоску, но еще и нагоняют холода. Какое нехорошее место. Эдин, мне не по себе. Вдруг так сильно захотелось домой. Даже несмотря на то, что мне снова предстоит работа в лечебнице и леди вновь заставит меня препарировать лягушек.

– Препарировать лягушек? – улыбнулся я.

– Да. Так я практикуюсь. Нельзя же начинать сразу с людей. Вы просто не представляете, какая это гадость. Но лягушки, это еще не самая противное. Несколько раз мне приходилось вскрывать кошек и собак. А это довольно неприятная процедура. Уж поверьте.

– Да уж, по всей видимости, твое обучение проходит не столь приятно.

– Да, – вздохнула Мари. – Но леди говорит, что у меня есть задаток. Одно то что я не падаю в обморок при виде крови и меня не рвет от созерцания внутренностей, делает меня подходящим кандидатом в врачи. Правда, когда я препарировала в первый раз, меня сильно вырвало. Хотя мне, наверное, не стоит об этом говорить, так как вам это не очень интересно.

– Нет, что ты, – широко улыбнулся я, – я всегда мечтал узнать о том, как правильно препарировать лягушку.

Мари прыснула, прикрывая лицо ладонями. Я тоже рассмеялся, глядя на это невинное юное создание. Угрюмый стражник ехавший рядом с нашей повозкой, хмуро покосился в нашу сторону, не понимая, как можно смеяться в таком месте, как это. Но не смотря на все мы смеялись и звонкий нарастающий смех молодой девушки, тонул в мрачной темноте нависающих над нами деревьев.