Глава 12
Пустой королевский трон
— Маро, Лоринг, очнитесь! Откройте глаза!
Коко тормошила меня, пытаясь разбудить. Я огляделся и увидел своё искажённое отражение во льду. Коко постучала кулачком по ледяной поверхности.
— Где мы? Как мы сюда попали? — удивлённо оглядываясь, спросила Лоринг.
— Понятия не имею. Нас подхватило вихрем и понесло по воздуху — это последнее, что я помню. Когда я открыла глаза, вокруг был лёд.
Коко обхватила себя руками. Губы у неё посинели. Я встал и начал стучать кулаками по льду. Однако лёд был очень крепкий.
— Холодно…
Лоринг пыталась согреть руки дыханием. Я сжал замёрзшие ладони вместе.
— Странно, — произнесла Коко, оглядывая ледяные стены, — до того, как я начала вас будить, это место было очень просторным, а теперь здесь стало так тесно.
— Что? Значит, лёд сжимается?
— Да, я слышу, как двигаются льдинки.
Лоринг удивлённо смотрела на ледяные стены. Коко говорила правду: стены постепенно надвигались на нас.
— Если так будет продолжаться, скоро льдина, в которой мы находимся, станет тоньше, чем лист плапла.
Коко упёрлась обеими руками в лёд. Но ничего не помогало. Ледяные стены продолжали сдвигаться внутрь. Лоринг с испуганным лицом подошла ближе ко мне. Она была совсем бледна.
— Ничего не получается. Их не сдвинуть. Я пробовала воспользоваться листом плапла, но его волшебство здесь не действует. Смотрите! Птица риши спрятала голову под крыло и не шевелится, как будто у неё что-то болит, — бормотала Коко, указывая на птицу риши, которая, нахохлившись, сидела по другую сторону ледяной стены.
Лоринг опустилась на пол, словно у неё закружилась голова. Я снял верхнюю одежду и набросил ей на плечи. Лоринг еле-еле произнесла:
— Ты… тоже… за… мёрзнешь…
Я ответил, что мне не холодно, однако всё тело свело от мороза. Я начал прыгать на месте, чтобы сохранить остатки тепла. Вслед за мной стала прыгать и Коко. Однако очень скоро мы оба выбились из сил и тоже уселись на пол.
— Всё не может закончиться вот так. Мы уже столько прошли… Всё не может так закончиться! — кричал я, стуча кулаками по льду. Безысходность и отчаяние овладели мной. — Все обманщики! Бабушка Фурнье, и Элвин, и Зелёное Перо, и Ниборелли — все они одинаковы! А я просто дурак. Разве можно было поверить, что я смогу изменить свою судьбу?..
Я сбил руки в кровь. Но я был так взбешён, что не мог успокоиться. Если всё должно было так случиться, если нам суждено погибнуть, зачем было посылать нас так далеко? Так горько было вспоминать о тех днях, когда я верил, что найду возможность всё изменить.
— Сюда… поближе… подойди… будь… рядом, — послышался дрожащий голос Лоринг.
Она протягивала ко мне руки. Я подошёл к ней и оглянулся на Коко. Прижимая к груди сумку сотин, она плакала. Лоринг жестом подозвала Коко. Когда Коко подошла ближе, Лоринг обеими руками обняла нас. Мы все стояли обнявшись, щека к щеке, и плакали.
— Мы сейчас погибнем? — проговорила, всхлипывая, Коко.
Мы не отвечали ей. Я так замёрз, что уже почти ничего не чувствовал. Раз уж всему конец, мне хотелось признаться Лоринг, как она мне нравится. Хотелось сказать ей, что я бы сделал всё, чтобы она жила в доме, который был бы красивее, чем плоды дерева пинкапин. Я бы не позволил ей скитаться, а помог бы вернуться в племя Ритито. Но я не издал ни звука. У меня просто уже не было сил говорить.
— Вот дурачьё! — послышался девичий голос. — С чего вы взяли, что выход может быть только перед вами? Он может быть где угодно!
В этот момент Лоринг указала рукой вверх. Мы подняли головы. Над нами во льду было отверстие. Как только мы посмотрели туда, ледяная стена, сжимавшаяся вокруг нас, начала таять.
За ледяными стенами была вода. Всё вокруг было сделано из воды. Мы, верно, оказались в водяном замке. Я озирался по сторонам, пока меня в ногу не клюнула птица риши, все это время сидевшая по другую сторону фальшивой стены. Я взял её на руки.
Девочка в белой косынке разглядывала меня с ног до головы. Я был не в лучшем настроении и недружелюбно покосился на неё.
— Привет! Меня зовут Оллидия. Мне тоже в этом году исполнилось тринадцать лет. Я пеперьон племени Рес.
Она протянула мне руку, но я оттолкнул её. Оллидия насупилась:
— Какой невоспитанный!
— Кто бы говорил! Зачем ты нас тут заперла?
Оллидия жеманно улыбнулась:
— Я вас не запирала. Вы сами туда угодили. Это же вас принесло вихрем? А я всего лишь хотела посмотреть, сможете вы выбраться сами или нет.
Слова Оллидия меня страшно разозлили.
— А если бы ты опоздала и мы бы погибли от холода?
Коко повторила вслед за мной:
— Вот именно. Мы только что чуть не погибли из-за тебя.
Оллидия вприпрыжку подбежала к лестнице и уселась на ступеньках водяного дворца. Опершись головой на руку, она смотрела на нас.
— Я думала, пеперьоны племени Ритито должны быть поумнее, а вы совсем глупенькие. Стены, которые вас только что окружали, не были ледяными. Это была просто вода. Остановившаяся вода. Это ловушка для незваных гостей. Если тот, кто попал внутрь, испугается, то водяные стены, сжимаясь, заморозят его. Вы могли бы хоть сто раз посмотреть наверх и выбраться, — говорила Оллидия, хлопая голубыми глазами.
— Так это просто вода? Но там было так холодно… — протянула Коко.
Она снова обхватила себя руками, вспомнив, как только что замерзала. Оллидия громко рассмеялась словам Коко:
— А ты не поняла? До отчаяния вас довела не фальшивая ледяная стена, а ваш собственный страх.
Оллидия вела нас по водяному дворцу. Его окружали многочисленные стражники. На плечах стражников сверкали лорис. Лорис — это зеркала света. Если в такое зеркало посмотрит тот, кто подчиняется тьме, то он рассыплется в пыль.
Во дворце здесь и там сидели люди, которые занимались изготовлением лорис. По словам Оллидии, чтобы сделать такое зеркало, нужно отдать часть времени из своего собственного будущего. Чем больше отдавать времени, тем больше можно сделать лорис. Зеркальщики были так заняты своей работой, что даже не заметили, как мы пришли.
Оллидия привела нас в центр дворца. Здесь стоял трон, окружённый тремя водяными колоннами.
— Что это за трон? — спросила Лоринг.
Не глядя на Лоринг, Оллидия ответила:
— Это пустой королевский трон.
Оллидия была очень холодна с Лоринг и разговаривала с ней совсем не так, как со мной и Коко. На пустом троне стоял подсвечник. В нем была свеча, горевшая голубоватым пламенем.
— Если это пустой королевский трон… то где же король племени Рес? — спросила Коко, обойдя трон по кругу.
На столе из воды стояли чайные чашки. Оллидия протянула по одной каждому из нас. Чашки были сделаны из ракушек ярко-розового цвета. Оллидия наполнила их горячим молоком митмаллен.
— Разве кто-то, кроме племени Ритито, умеет делать молоко митмаллен? — спросила Лоринг, взяв в руки чашку.
— Бабушка Фурнье подарила нам это молоко на День волшебства, — ответила Оллидия.
Нам стало грустно. Вспомнилась превращённая в пепел деревня Айрия.
— Вы слишком слабы духом, где вам спасти Папиш. Вы себе-то едва можете помочь, — с издёвкой в голосе произнесла Оллидия.
Мне жутко не нравилось, как она себя ведёт.
— Да как ты смеешь? Твоё племя не сожгли дотла, откуда тебе знать, что мы чувствуем? Мы рисковали своими жизнями, чтобы добраться сюда!
— Я знаю всё, что с вами до сих пор происходило. И знаю кое-что о том, что вас ждёт впереди.
— Откуда?
Коко смотрела на Оллидию. Оллидия улыбнулась. У неё на обеих щеках были ямочки.
— Я пеперьон и предсказательница племени Рес.
Лоринг удивлённо смотрела на Оллидию. Та сняла с головы косынку. Длинные белые кудри рассыпались по её спине. Оллидия села на водяной стул. Лоринг не могла отвести глаз от девочки.
Оллидия несколько смущённо сказала:
— Ну, что ты уставилась? Да, я тоже предсказательница. Хватит меня разглядывать, садись.
Оллидия указала на водяной стул рядом с собой. Мы все расселись по водяным стульям и замолчали. Несколько минут висела тишина, прежде чем я решился заговорить:
— Ниборелли сказал нам, что если мы пойдем в племя Рес, его жители помогут нам узнать, как найти человека, в тело которого будут заключены злые духи. Тебе что-нибудь известно об этом?
— Кое-что.
— Кое-что? Но нам нужен способ, который подействует на сто процентов! — взволнованно воскликнул я. — Даже если у нас будут нож эчмон, слёзы Ниборелли и дыхание Шасоя, но мы не найдём того человека, то всё напрасно. У нас не так много времени.
— Ничего действующего на сто процентов не бывает. Разве можно искать совершенство там, где всё несовершенно? — отрезала Оллидия.
Она указала на пустой королевский трон:
— В племени Рес нет короля. Этот трон был пустым с самого начала. Глядя на него, каждый житель племени Рес думает о том, чего ему недостаёт, чтобы стать королём, и старается приобрести эти качества. Как вы думаете, какие? Это те качества характера, что есть у шести племён на Папиш. Доброта, сдержанность, справедливость, бодрость души, способность заранее просчитывать, не таит ли будущее неприятных сюрпризов, а также неугасимая пылкость сердца… Все эти качества должны непременно присутствовать, но ни одно из них не должно перевешивать другие. Лишь тот, кто уверен в том, что в нём сочетаются все эти качества, может занять трон. Но если он усомнится в себе, то, оказавшись на троне, сразу же исчезнет. Сесть на трон может каждый, но не каждый способен стать королём. Все жители племени Рес грезят об этом троне, оказаться на нём мечтает любой из нас.
Оллидия продолжала дальше:
— Пустой королевский трон несовершенен. До тех пор, пока кто-то не займёт его, это обычный стул. Он станет совершенным троном лишь тогда, когда на нём будет сидеть настоящий король. Многие могут сесть сюда, но кто может стать настоящим правителем? Теперь вы поняли? От нас зависит, станет ли несовершенное совершенным. Тот способ, о котором я могу вам рассказать, тоже несовершенен. Чтобы он подействовал на все сто процентов, понадобится ваша мудрость, ваша сила и пылкость ваших сердец.
Коко громко сказала в ответ:
— У нас всё получится. Ведь мы уже столько преодолели!
Оллидия посмотрела на Коко и холодно ответила:
— Если вы будете так же легко сдаваться, как тогда, в ледяных стенах, то лучше вам отказаться от всего сейчас же. Вы поняли? Поняли, как силён может быть страх? Когда вы были окружены фальшивой ледяной стеной, вы перестали верить в себя. Вы предали свои таланты. Страх ослепил вас. Если бы вы продолжали верить в себя, вы нашли бы выход. Ничто не поможет победить страх, кроме совершенной любви и доверия. Вы же учили на уроках истории, что любви достаточно даже для того, чтобы появилась новая планета. И если ваша любовь крепка, то кольцо Флоры в безопасности. Если ваша любовь к друг другу совершенна, если вы полностью доверяете друг другу, то сможете победить любой страх. И другого способа сохранить кольцо Флоры нет.
Оллидия замолчала, и в этот момент водяные колонны, окружающие трон, задрожали. Одна из них рухнула.
— К нам вторглось существо из тьмы. Эти колонны может разрушить только тот, кто несёт с собой всепоглощающую тьму. Сейчас водяной дворец рухнет.
Оллидия увела нас на второй этаж. Там была дверь высотой до самого неба. На ручке двери был вырезан узор в форме креста. Оллидия носила на шее камушек точно такой же формы — как только она приложила его к дверной ручке, дверь высотой до неба начала медленно открываться. Лишь только солнечные лучи коснулись перьев птицы риши, она расправила крылья и взмыла в воздух. Свет солнца не проникал в водяной дворец, поэтому птица не могла летать в полную силу.
— Лиловые перья на груди птицы риши совсем посветлели, — заметила Коко.
Я присмотрелся. Коко была права — лиловые перья побледнели. Это могло значить только одно — племя Ансан становилось всё сильнее. Скоро кольцо Флоры будет разрушено.
— Расскажи, как найти того человека! — поспешно проговорил я.
Глядя мне в глаза, Оллидия отвечала:
— Маро, тайну Флоры должен разгадать ты один.
Мы услышали, как рушится первый этаж. Коко сказала, что, судя по звуку, рухнули две оставшиеся водяные колонны. Теперь ни одной не осталось.
— Значит, у меня есть ключ к разгадке тайны Флоры?
— Да, Маро. Человек, который должен разгадать тайну, — ты. Но после этого тебе понадобятся силы Лоринг и Коко.
Оллидия тепло посмотрела на Лоринг. Это был совсем другой взгляд, нежели вначале.
— Лоринг, не позволяй страху брать верх над тобой, как тогда, в ледяных стенах. Тебя ждут ещё более суровые испытания. Ты скоро узнаешь, о чём я говорю. С самого начала я завидовала тебе, ведь ты гораздо красивее меня. Но я рада, что тебя встретила. Если бы у нас было больше времени, мы бы стали хорошими подругами. Лоринг, не отчаивайся, ведь жить, не имея дома, не так уж плохо. Ты можешь столько всего увидеть, встретить стольких людей. Если бы мне позволило время, я хотела бы жить, путешествуя по Вселенной.
На глазах Оллидии были слёзы. Лоринг взяла её за руку.
— Зеркала лорис могут лишь ненадолго задержать чёрную тень. Скоро она всё здесь разрушит. Идите в племя Агапа, там вы найдёте Шасоя. По дороге туда вам встретится сердце Хаоса, Гибектрос. Чтобы преодолеть его, вам ни за что нельзя разлучаться. Вам нужно быть вместе. Не забудьте об этом.
Оллидия дотронулась до воды и что-то прошептала. Остановившаяся вода вдруг хлынула фонтаном вверх. Со второго этажа дворца выстроилась водяная лестница до самого неба. Оллидия жестами показывала, чтобы мы скорее убегали.
— Ты не можешь пойти с нами? — спросила Лоринг.
Лоринг была такой же грустной, как в тот день, когда мы расставались с Ниборелли. В её голосе была печаль. Она не хотела терять единственную подругу-предсказательницу.
— Все девочки племени Рес уже спрятались, а я буду сражаться вместе с теми, кто остался. Мы выиграем для вас немного времени, чтобы вы могли убежать. Ну, спешите. У вас было сто дней, но теперь осталось только двадцать. Вы слишком долго спали за фальшивой ледяной стеной. А в это время мы отдали своё будущее, чтобы делать зеркала лорис. Мы отдали всё своё время, поэтому вы обязательно должны победить. Вы должны спасти кольцо Флоры. Чтобы племена Папиш построили здесь новую жизнь, — бодрым голосом говорила Оллидия.
Она отвернулась и больше не смотрела на нас. Я заметил, как дрожат её плечи…
Глава 13
Ближе, ещё ближе
Оллидия была самым смелым человеком из тех, кого мне доводилось встречать. Интересно, а я смог бы отдать своё будущее за другого? Я не мог похвастаться храбростью. Чтобы раскрыть тайну Флоры, нужно иметь совершенную любовь и доверие друг к другу, а я ещё так далёк от этого.
Поднимаясь по водяной лестнице, Лоринг обернулась и тихо сказала:
— Оллидия, мы обязательно победим. Мы обещаем.
Казалось, встреча с Ниборелли и Оллидией придала ей сил. Но я только запутался ещё больше.
— И в какую же сторону нам идти?
Коко указывала рукой вперёд. Перед нами было две дороги. Та, что уходила налево, была сплошь покрыта густой травой. На обочинах дороги справа росли цветы, похожие на блюдца размером с ладонь. Они качались туда-сюда, с каждым движением становясь то чёрными, то красными.
— Где-то я видела такие же…
Коко склонила голову набок.
Лоринг шёпотом объяснила нам с Коко:
— Это цветы. Самые ядовитые из всех. Они выделяют яд, и если он попадет на кожу, то человек окаменеет и умрёт.
— Значит, их нельзя потрогать?
Коко посмотрела на Лоринг.
— Нет, дело не в этом. Эти цветы слышат, если кто-то произносит вслух их название. Стоит только сделать это, яд, скопившийся внутри цветов, проливается наружу. Поэтому ни в коем случае нельзя говорить, как они называются.
Понизив голос, как Лоринг, я сказал:
— Да, правильно. Я тоже вспомнил — нам рассказывала об этих цветах бабушка Фурнье. Они расцветают, питаясь энергией Гибектроса. Если мы пойдём по дороге, где они растут, то доберёмся до него.
Коко первая пошла по тропинке, на которой росли цветы. Мы с Лоринг последовали за ней.
— Что это за цветы такие, они ничем не пахнут!
Дорога уже заканчивалась, когда Коко наклонилась к цветам, чтобы вдохнуть их аромат. Она рассмотрела их поближе и часто закивала.
— Лоринг, Маро, я вспомнила, что это за цветы, — вскричала Коко, указывая на растения. Кажется, она совсем забыла, что название цветов нельзя произносить вслух. — Точно, это цветы тарина. Тарина, таящие в себе обман!
Мы с Лоринг закричали, пытаясь предупредить Коко, чтобы она не произносила название цветов вслух, но было поздно. Коко, гордясь, что вспомнила, как называются эти растения, с улыбкой смотрела на нас. В тот же миг цветы начали переворачивать свои головки вверх тормашками. Диски цветов, сверху гладкие, снизу были все в шипах. Острые щупальца, шевелящиеся между шипами, тянулись ко мне.
Коко, которая немного обогнала нас, удивлённо смотрела назад. Мы с Лоринг как вкопанные стояли посреди дороги. Дотронешься до ядовитых щупальцев — тут же окаменеешь. Спасало только то, что цветы тарина не умели ходить и не могли зайти на тропинку.
Лоринг с испуганным лицом повторяла:
— Что же делать, как нам быть?
Она прижалась ко мне. Я обнял её. Послышалась мелодия цветов тарина. Если долго слушать её, то всё тело сведёт от холода.
— Залезай, — сказал я, подставляя Лоринг спину.
— Да ты что, Маро!
— Другого способа нет. Если я тебя понесу, ты выйдешь отсюда невредимой.
Лоринг удивлённо ответила:
— Маро, так нельзя. Как же ты?
— Не волнуйся. Я побегу быстрее, чем летает птица риши. Скорее, времени нет! — улыбаясь через силу, сказал я.
Лоринг нехотя залезла мне на спину. Придерживая Лоринг, я побежал вперёд. Шипы вонзались мне в стопы. Щупальца, чуть коснувшись меня, обвивались вокруг моих ног. У меня кружилась голова. Мне хотелось опуститься на землю прямо здесь. Лоринг крепко обнимала меня за шею. Я закусил губу. Чтобы не потерять сознание, я старался думать только о Лоринг. Собрав все силы, я добежал до конца тропинки.
Оказавшись рядом с Коко, я упал на землю. Лоринг, которую я нёс на спине, упала вместе со мной. Я не мог дышать. Перед глазами потемнело. Лоринг подошла ко мне и сняла с меня обувь:
— У тебя все стопы в ожогах.
Коко погладила меня по ноге:
— Прости меня, Маро. Это всё из-за меня. Всё из-за моей рассеянности.
— Коко, сейчас на это нет времени. Беги скорее, найди воду. Чтобы смыть яд, нужна вода.
Лоринг достала из сумки сотин кожаную бутылку и протянула её Коко. Та, схватив бутылку, куда-то побежала.
Словно издалека я услышал голос Лоринг:
— Будет больно.
Краешком острого камня она сделала надрез на моей ноге. Я закричал от боли. Но только так Лоринг могла удалить яд, проникший в мою кожу. Находясь в полубреду, я услышал её громкий голос:
— Маро, я знаю, тебе тяжело, но нужно позвать птицу риши.
У меня не было сил даже засвистеть.
— Если только птица риши прилетит, мы спасём тебя. Пожалуйста, Маро, свистни, — говорила Лоринг сквозь слёзы.
Собрав последние силы, я присвистнул. Я чувствовал, как подлетает ко мне птица риши, как гладит крыльями мои похолодевшие щёки.
— Я нашла воду.
К нам бежала запыхавшаяся Коко.
— А зачем тебе перья риши? — спросила Коко у Лоринг.
— Элвин как-то говорил об этом: птица риши летает со скоростью света и может крыльями остудить любой жар. Может быть, её перья помогут вылечить ожоги.
Лоринг и Коко выдёргивали перья у риши и жевали их. Промыв мои раны водой, Лоринг приложила к ним мякиш из перьев. Коко сняла верхнюю одежду и забинтовала мне ноги.
— Так получше? — участливо спросила Коко.
— Я сам… не знаю…
Лоринг легла рядом со мной. Мне хотелось увидеть её лицо, но слабый туман застилал мне глаза, и я ничего не мог рассмотреть. Я чувствовал, как сводит мышцы.
— Я принесла хворост. Я соберу ещё, чтобы жечь костёр, пока ты не проснёшься. Ты должен жить, Маро, — тихим голосом сказала Коко.
— Маро, тебе будет ещё холоднее, чем тогда, за фальшивой ледяной стеной… Но ты обязательно должен это преодолеть.
Лоринг обняла меня. Её нежные руки гладили меня по лицу.
— Я буду рядом. Пока ты не проснёшься…
Плачущий голос Лоринг доносился до моего слуха. Мне хотелось сказать ей, чтобы она не плакала. Но я не мог говорить. Постепенно я погрузился в глубокий сон.
Откуда-то запахло мыльной водой. Аромат был сладким и приятным. Казалось, мне снится что-то очень хорошее. Какое тёплое и ласковое прикосновение… Как и всегда, когда я засыпал, мне чудилось, как моей щеки касается мамина щека… Я хотел протянуть руки, чтобы обнять маму. Но не мог пошевелить и кончиком пальца. Силы совсем покинули меня, и я лежал, словно приклеенный к земле. Казалось, стоит только протянуть руку — но я не мог ни ухватиться за маму, ни даже коснуться её. Это злило и расстраивало меня.
— Мама… я… хотел стать таким, как Элвин… Хотел прожить так же достойно, как он… Я думал, вы с папой будете рады… Думал, что если обрету уверенность в себе, всё изменится… Я, правда, очень старался… Крепко сжимал кулаки, чтобы не плакать… Я скучал по тебе и по папе, но держался и терпел… Но… я такой же, как раньше… Так же, как и раньше, я ничего не могу… Поэтому мне плохо… Очень плохо…
Я пытался не плакать, но чувствовал, будто горячая волна разливается в груди. Я не мог больше терпеть. И зарыдал так, словно хотел освободиться от всего, что до сих пор копилось в душе.
— Эй, нытик! Сколько можно валяться?
Я плакал всё громче, как вдруг откуда-то послышался знакомый голос. Что-то, чего я не мог разглядеть, приблизилось ко мне из темноты.
Я попытался сосредоточиться. Расплывчатые черты лица делались всё более чёткими. Я увидел тикающие часы в левой глазнице…
— Бабушка Фурнье…
Стоило мне едва слышно произнести её имя, бабушка перестала хмуриться и заулыбалась.
— Маро… — тихо ответила бабушка Фурнье.
Приятная теплота разлилась по моему телу. Бабушка Фурнье гладила меня по лбу и говорила:
— Деточка… Тебе очень больно… Я пришла в тот момент, когда тебе стало уже невмоготу терпеть страдания. Впереди тебя ждут испытания ещё более тяжкие. Придёт день, когда тебе придется плакать в одиночестве, такой день, когда слёзы польются из глаз, а ты должен будешь терпеть… Но не бойся. У тебя есть силы, чтобы победить невзгоды. Как бы ни было тяжело, не поворачивай обратно. Не убегай, не делай вид, будто не понимаешь, что происходит. Помни: тот, кто отступит один раз, будет отступать ещё и ещё. Если твоя любовь будет больше грядущих страданий, то каждый миг обернётся счастьем.
Глотая слёзы, я смотрел на бабушку Фурнье:
— Как я смогу победить страдания?
Бабушка Фурнье прижала меня к груди и ответила:
— Открой глаза и смотри вперёд. Смело встречай все опасности, и тогда ты будешь счастлив.
Бабушка Фурнье закончила говорить, и я почувствовал, как к горлу снова подкатывают слёзы. Как бы я хотел, чтобы этот миг длился вечно! Чтобы всё оказалось лишь сном. Но мне нельзя спать. Потому что так ничего не изменишь. Я сказал себе: «Мы столько уже прошли — мы не можем сдаться теперь». Бабушка Фурнье молча погладила меня по спине.
Я крепко обнял бабушку. Потом собрал все силы и… открыл глаза.
— Маро, ты в порядке?
Увидев, как я просыпаюсь, обнимавшая меня Лоринг улыбнулась. Её глаза были красными, как будто она плакала всю ночь.
— Я так за тебя боялась, думала — вдруг ты не проснёшься, что же тогда будет?
— Извини, я думал, это бабушка Фурнье меня обнимает…
Я покраснел и отвернулся. Лоринг не отталкивала меня. Наоборот, обнимала нежно, как мама. Я почувствовал, как пустота в душе отступает. Я повернулся и посмотрел на Лоринг. Её глаза были полны слёз. Я изо всех сил закусил губу, чтобы не заплакать.
Не отпуская руку Лоринг, я поднялся. Впереди я увидел Коко, которая дремала, держа в левой руке несколько веток.
— Ты ведь должна была жечь огонь, пока я не проснусь, а это что такое? — громко сказал я, подкравшись к ней сзади.
Коко подскочила от неожиданности. Увидев меня, она кинулась обниматься:
— Маро, из-за тебя мне кажется, что я прожила уже сто лет!
Мы захохотали. Как здорово, что удалось вот так посмеяться. Я свистнул. Мне на плечо села птица риши и легонько клюнула меня в голову. Она как будто спрашивала, всё ли со мной в порядке. Я погладил её крылья:
— Мы потеряли слишком много времени. Скорее в путь!
— Но ведь твои ноги ещё не зажили.
Лоринг с беспокойством смотрела на меня.
— О болячках подумаем потом.
— Ты говоришь, как Ниборелли! — Лоринг хлопнула меня по плечу. — А ещё Ниборелли говорил, что если не пользуешься своими талантами, то в них нет никакого прока. Маро, ты очень смелый человек. Я поняла: это твой талант.
Коко закивала, соглашаясь с Лоринг.
— Я тоже хотела сказать тебе об этом, когда ты проснёшься.
Лоринг подошла ко мне.
— Ты что?
— Спасибо, Маро…
Лоринг опять не сдержалась и заплакала. Коко отвернулась и всхлипнула. Я хотел сказать девочкам, как рад снова видеть их. Как бы я смог пройти это испытание, если бы их не было рядом? Мне показалось, что я тоже сейчас заплачу, поэтому, повернувшись к ним спиной, я поспешил в путь.
Лоринг и Коко молча последовали за мной. Над моей головой парила птица риши.
Глава 14
Гибектрос, сердце Хаоса
Наш путь лежал через холмы. Вокруг дороги зияли впадины, похожие на следы захоронений. Во впадинах сидели кроты танкафо, которые то высовывали головы, наблюдая за нами, то снова прятались. Они о чём-то говорили между собой — казалось, что они обсуждают нас.
— Это не танкафо. Это шпионы кхаси, превратившиеся в танкафо, — прошептала мне на ухо Лоринг.
Я согласно кивнул:
— Но почему они следят за нами? Ведь мы согласились найти человека, который отдаст своё тело Шатину.
Коко, искоса посматривая на кхаси, шёпотом сказала:
— Они хотят убедиться, что мы не передумали.
Лоринг велела нам идти вперёд, не глядя на танкафо. Я старался не обращать на них внимания, хотя подобное соседство меня очень беспокоило. Танкафо по-прежнему о чём-то переговаривались друг с другом. Как только мы спустились с холма, танкафо исчезли под землёй и больше не появлялись.
— Они провалились под землю! Как это так? — закричала Коко, округлив глаза.
За холмом не было ни гор, ни полей, ни морей, ни долин. Холм просто висел в воздухе. Впереди кружился вихрь, в центре которого виднелся красный зрачок. Это и был Гибектрос, сердце Хаоса.
Над Гибектросом висел мост из тумана. Мост соединял подножие холма, где стояли мы, со следующим холмом впереди.
— Я слышала об этом мосте. Вообще-то я не очень дружу с высотой. Нет ли другого способа миновать Гибектрос? — спросила Коко, дрожа всем телом.
Я тоже не очень-то любил высоту. Но, кроме этого моста, вокруг не было ничего для перехода через Гибектрос.
— Моя мама рассказывала мне о мосте из тумана. Чтобы перейти его, нужно быть совершенно уверенным в себе. Если только малейшая неуверенность прокрадётся в сердце человека, мост исчезнет, и тот, кто по нему шёл, упадёт вниз. Я точно не смогу перейти мост. Идите без меня.
Коко опустилась на землю. На её лице была необычная для Коко грусть. Лоринг посмотрела на меня. Она жестом показала мне, чтобы я постарался убедить Коко. Я замотал головой. Лоринг продолжала жестами просить меня поговорить с Коко.
— Может быть, ты думаешь, что ты трусиха… Но мне тоже страшно. По пути сюда не было ни дня, чтобы я не боялся. Когда я бежал мимо цветов тарина, думал, что умру от страха, — заикаясь, говорил я Коко.
Она круглыми глазами посмотрела на меня:
— Правда? Тебе тоже было страшно, Маро?
Я кивнул.
— Да, и сейчас страшно. И того, что с нами случится в будущем, я тоже боюсь. Но если просто сидеть тут, страх не пройдет. Коко, ты должна забыть о нём. Забыть о своём страхе и идти вперёд шаг за шагом. Подумай о племени Ритито. Разве ты не хочешь вернуться домой? Если ты останешься здесь, то никогда не вернёшься обратно.
Коко, будто что-то обдумав, с беззаботным лицом поднялась с места:
— Ладно, забывать у меня получается лучше всего, так что попробую.
Лоринг улыбнулась мне. Я пожал плечами. Я стал немного понимать, что у Лоринг на уме. Она могла сама поговорить с Коко, но попросила меня сделать это, чтобы мы с Коко стали ближе. Я понимал, что если мы не будем едины, то не сможем победить. Лоринг думала так же.
— Не забудьте о том, что говорила Оллидия. Если мы хотим перейти Гибектрос, мы не должны разлучаться. Мы должны идти вместе. Поняли?
Лоринг посмотрела на нас с Коко и улыбнулась. Она взяла меня за руку, потом взяла за руку Коко. Я, Лоринг и Коко друг за другом вышли на мост из тумана.
Красный зрачок Гибектроса сверлил нас взглядом из-под моста. Я держал голову прямо, чтобы не смотреть вниз. Изо всех сил я старался думать только о хорошем.
Я вспоминал о тех днях, когда бегал по лесу в поисках перьев птицы нуван для молока митмаллен. Мне казалось, будто предрассветный воздух, которым я дышал тогда, заполняет теперь мою грудь. Я вспоминал, как, собрав сок дерева рувасан и перья птицы нуван, шёл каждый день одной и той же дорогой. Особенно хорошо запомнился мне построенный из листьев двухэтажный дом Лоринг. Как-то раз я упал, засмотревшись на окна второго этажа, где спала Лоринг.
«Я мог готовить молоко митмаллен, не пропуская ни одного дня, потому что так у меня была возможность встретить тебя».
Я представил себе спящую Лоринг. У меня часто забилось сердце.
— Я слышу голос мамы внизу, — дрожащим голосом произнесла Коко.
Лоринг закричала в ответ:
— Коко, не слушай никаких голосов! Это заклятие Гибектроса! Ни в коем случае не поддавайся!
Нервы были напряжены до предела. Коко остановилась на месте:
— Мама зовёт меня. Она говорит, чтобы мы не переходили через мост, иначе нас ждёт гибель. Давайте вернёмся. Если мы пойдём дальше, то все погибнем.
— Коко! Нет! Это не голос твоей…
Я не успел ответить Коко, как мост начал исчезать.
— Бегите! — закричала Лоринг.
Мы пустились бежать к холму впереди. У меня бешено колотилось сердце. Лишь только я добежал до холма, сзади послышался голос Коко.
— Маро! Лоринг!
Коко с криком падала вниз. Во мгновение ока мост полностью исчез. Коко падала прямо в Гибектрос.
— Коко! Нет! Коко! — в отчаянии закричала Лоринг.
Она опустилась на землю. Вихрь Гибектроса засасывал Коко, и её уже не было видно.
Лоринг смотрела на Гибектрос и плакала. Я был уверен, что Коко уже нет в живых. Но Лоринг убеждала меня в обратном.
— Как она могла остаться в живых? Не бывало такого, чтобы человек попал в вихрь Гибектроса и выжил. Вспомни о моих родителях.
Лоринг повернула ко мне лицо, залитое слезами, и резко ответила:
— Но ты не веришь, что они умерли!
Я не нашелся, что возразить. Она была права. Я был уверен, что мои родители, попав в вихрь Гибектроса, выжили. Я был уверен в этом до того момента, как услышал в пещере Пумпа, что они умерли.
— Если ты веришь в то, что Коко жива, ты знаешь, как её можно спасти?
Лоринг покачала головой. Потом закрыла лицо руками:
— Мы с тобой не сможем сохранить кольцо Флоры. Мы не сможем выполнить то, что обещали Оллидии. Без Коко мы не справимся.
У Лоринг дрожали плечи. Я подошел к ней. Я хотел сказать, что, когда она плачет, мне становится ещё больнее. Но это не утешило бы её. Тогда я произнёс:
— Если мы хотим спасти Коко, у нас нет другого выхода, кроме как последовать за ней.
Лоринг посмотрела на меня:
— Ты предлагаешь прыгнуть в Гибектрос?
— Ну да. Мы были вместе с самого начала, значит, должны быть вместе до конца.
Я улыбнулся Лоринг.
— А если мы потеряем друг друга, что тогда?
Лоринг с тревогой смотрела на меня.
— Не волнуйся. Я всегда смогу найти тебя. Ведь у тебя есть зелёная шляпа.
Я провел рукой по шляпе Лоринг:
— Тебе страшно? Страшно прыгнуть в темноту?
Лоринг вытерла слёзы тыльной стороной ладони:
— Нет. Страх это ложное чувство.
Я взял Лоринг за руку и закрыл глаза. Мы сделали глубокий вдох и шагнули с холма.
Глава 15
Пока бьётся твоё сердце
В одну секунду меня и Лоринг затянуло в Гибектрос. Огромная сила закружила нас. Я отчаянно старался не выпустить руку Лоринг. Но в круговороте невиданной мощи я потерял сознание.
Голова раскалывалась от боли. Когда, сжав виски руками, я приоткрыл глаза, вокруг меня была кромешная тьма. Лоринг нигде не было. Я свистнул. Со скоростью света преодолев Гибектрос, птица риши подлетела ко мне. Но, не успев сесть на моё плечо, риши ослабела и упала на землю. Без света птица теряла силы.
Я усадил риши на плечо и, освещая себе путь светом от перьев на её груди, пошел искать Лоринг и Коко. Вокруг были скалы и деревья, ветви которых, плотно прилегая друг к другу, тянулись вверх, делая деревья похожими на острые копья. То здесь, то там сверкали глаза диких зверей. Я весь сжался от страха.
Я повернул на тропку, лежавшую между заострёнными деревьями. В этот момент откуда-то послышались крики пеши. Эти орлы с двумя головами кричат во время еды. Они питаются человеческими сердцами. Я побежал на их голоса.
Между острыми деревьями мелькнул зелёный отблеск. Я едва не испустил дух. Окружившие зелёный огонёк пеши что-то клевали. Стоило мне приблизиться, пеши разлетелись в разные стороны. На земле валялась зелёная шляпа. У меня перехватило дыхание.
Пеши окружали меня, готовясь к нападению. Но я ни о чём не мог думать, кроме того, что из-за меня Лоринг погибла. Если бы я не отпустил руку… Нельзя было отпускать руку…
Я схватил зелёную шляпу Лоринг. С самого дна моей души поднялся весь гнев, на который я был способен.
— Ну что же вы! Нападайте! Нападайте же! Я перебью всех вас!
Я схватил осколок скалы и бросил в пеши. Птицы не шелохнулись. Тогда я потянулся за бумерангом, но пеши внезапно налетели и стали меня царапать. Я потерял равновесие и упал вместе с риши на землю. «Теперь пеши склюют моё сердце!»
Я остался один — не лучше ли умереть? Я закрыл глаза.
В тот момент оглушающе громко запела птица риши. Пеши с криком куда-то улетели. Ведь риши не может использовать свои силы, когда вокруг нет света… Я посмотрел на птицу. Когда я падал, то риши накрыло зелёной шляпой, и птица барахталась под ней, пытаясь высвободиться. Напитавшись свечением зелёной шляпы, риши смогла запеть.
Я медленно подошёл к тому месту, где лежала зелёная шляпа. Из глаз снова хлынули слёзы. Я не мог простить себя — разве я сделал всё, чтобы спасти Лоринг? Я встал на колени и громко заплакал:
— Я хотел защитить тебя. Хотел построить для тебя дом, который был бы красивее, чем плоды дерева пинкапин. Хотел помочь тебе вернуться в племя Ритито. Хотел оградить от скитаний.
Мне было больно, словно мою грудь пронзили ножом.
— Когда ты смеялась, моё сердце билось радостно. Если ты плакала, оно едва-едва не останавливалось. Потому что Коко, ты и я… мы были едины.
Я положил зелёную шляпу на холмик из листьев. Как вдруг из-под него послышался кашель.
— Кхе-кхе.
От неожиданности я отпрянул назад. Риши удивлённо захлопала крыльями.
— Ой, чуть не задохнулась.
Это был голос Коко. Она выбралась из-под листьев и принялась отряхивать те, что налипли на лицо. Я потёр глаза, сомневаясь, не снится ли мне всё это.
— Что случилось? — спросил я.
Коко посмотрела на меня и усмехнулась:
— Я бродила по Гибектросу и вдруг заметила зелёный отблеск. С надеждой я побежала сюда и увидела Лоринг, лежавшую на земле. Из-за пеши нам пришлось спрятаться под листьями.
Коко разворошила гору листьев. Под ними спала Лоринг. Моё заледеневшее от боли сердце начало оттаивать. Я долго смотрел на Лоринг. У неё выросли волосы. Они были длинные, кудрявые и совершенно белые, как у Оллидии.
— Эй, а ты здорово признавался ей в своих чувствах. Надо же, тебе всего тринадцать, а ты уже влюбился.
Коко, смеясь, поднялась со своего места.
— Коко, у тебя что, сердца нет?
— Сердца?
— Каждый, у кого есть сердце, способен любить. Не важно, много лет человеку или мало. Каждый может почувствовать любовь в своей душе.
Я поднял Лоринг на руки:
— Если бы мы с Лоринг не любили тебя, мы не стали бы тебя искать здесь.
— Это точно. Зачем бы вам тогда сюда приходить?
Коко с виноватым лицом посмотрела на меня.
— Мы верили, что сможем найти тебя. Ведь любящие всегда оказываются вместе.
— Простите меня. Простите, что из-за меня вы подвергались опасности. Кажется, от меня никакого толку нет.
— Даже если я разгадаю тайну Флоры, мне не справиться с племенем Ансан без тебя и Лоринг. Мы вместе пришли сюда и вместе пойдём дальше. До самого конца.
Коко кивнула. Я, держа на руках Лоринг, пошёл по тропинке, окружённой остроконечными деревьями.
Коко шла за мной.
— Маро, ты знаешь, как называются эти деревья? — спросила она, указывая на острые верхушки.
— Нет.
Коко, наклонив голову набок, внимательно разглядывала стволы деревьев.
— Ты что, Коко?
Коко почесала в затылке и ответила:
— Где-то я их видела.
— Где же?
Коко глубоко задумалась и вдруг хлопнула в ладоши:
— Точно! Это же деревья чача. Помнишь картинку, вырезанную на палке дедушки Аллимикиру? Там были изображены такие вот остроконечные деревья. Дедушка Аллимикиру говорил, что они называются чача. Он рассказывал, что, если кто-то заблудится, по этим деревьям можно найти дорогу.
— Если это деревья-путеводители, то мы сможем выйти отсюда.
Я посмотрел на Коко. Она вдруг загрустила:
— Но это деревья племени Агапа. Разве не странно, что они растут здесь, в Гибектросе?
Верхушки деревьев чача заблестели. Я почувствовал, как от деревьев повеяло холодом.
Тропинка, окружённая деревьями чача, заканчивалась. Вдруг вокруг нас что-то заскрипело. Я медленно огляделся. Деревья чача тянулись к нам.
— Что это происходит с деревьями? Они как будто целятся в нас.
Коко была права — ветви деревьев чача целились в нас, словно стрелы.
— Бросьте и бегите! Бросьте и бегите! Бросьте и бегите! — закричали женские голоса.
Окружённые деревьями чача, мы не могли сделать ни шага.
— Что мы должны бросить? — закричала Коко.
Женские голоса зазвучали вновь:
— То, что для вас дороже всего!
— То, что для вас дороже всего!
— То, что для вас дороже всего!
Острые, как стрелы, ветви деревьев чача тянулись к нам.
Глава 16
Решение
Коко бросила деревьям сумку сотин, висевшую у неё на плече:
— В сумке много вкусного. Мы всё отдадим вам, а вы пропустите нас.
Вокруг нас раздался смех.
— Если вы не оставите самое дорогое, мы убьём вас!
— Если вы не оставите самое дорогое, мы убьём вас!
— Если вы не оставите самое дорогое, мы убьём вас!
Коко приблизилась ко мне и прошептала:
— О чём это они, в конце концов?
Из-за моей спины Лоринг с усилием тихо проговорила:
— Оставьте меня и бегите. Так надо.
Я опустил Лоринг на землю. По её лицу струился пот.
— Лоринг, не говори ерунды.
— Маро, я видела сон. Я видела страшное будущее.
Лоринг смотрела на меня, у неё на глазах были слёзы. Она чуть не упала, как будто у неё закружилась голова. Коко схватила её за плечи:
— О каком будущем ты говоришь? Очнись, Лоринг.
Лоринг на несколько секунд потеряла сознание. Я потряс её за плечи. Лоринг с трудом открыла глаза:
— Я видела. Нож вонзился в сердце.
— Какой ещё нож вонзился в сердце?
Лоринг отвела глаза:
— Маро, нож эчмон вонзился в твою грудь.
— Нож эчмон уничтожил племя Ансан? — шёпотом спросила Коко.
Лоринг покачала головой:
— Нет, я пронзила им сердце Маро.
Лоринг избегала моего взгляда.
— Лоринг! Почему нож вонзился мне в сердце? Почему ты это сделала?
Лоринг закрыла лицо руками. Я снова схватил её за плечи:
— Отвечай же! Почему?
— Маро, я говорю о том, что видела. Я не знаю, почему это произошло. Оставьте меня. Другого выхода нет!
Не глядя на меня, Лоринг заплакала. Я опустился на землю рядом с ней. Да зачем Лоринг вонзать нож мне в сердце?
— Маро, это всё из-за того, что ты влюбился в Лоринг. Говорят, тот, кто полюбит предсказателя, умрёт, — проговорила Коко.
Когда Коко это сказала, Лоринг заплакала ещё сильнее. Я не мог ничего ответить. Я не мог поверить Лоринг, не понимал, что она такое говорит. Острые ветки деревьев чача приблизились к нам почти вплотную. Лоринг, дрожа, прижалась к моему плечу:
— Маро, оставьте меня здесь. Пожалуйста, оставьте меня и бегите!
Лоринг упала мне на грудь и заплакала. Я обнял Лоринг и посмотрел в её голубые глаза. Я ведь думал, что она умерла. Думал, что больше не увижу её. Взгляд Лоринг словно растопил лёд в моём сердце.
— Мы тебя не оставим. Мы никуда не уйдём. Если бы не вы, я бы не смог пройти весь этот путь. Я не могу вас бросить. Мы будем вместе до конца. И если придётся погибнуть, то и погибнем мы вместе, — говорил я, глядя на Лоринг.
— Правильно! Всё равно это уже вот-вот случится. Я тоже с вами! — громко ответила Коко на мои слова.
Она начала пинать деревья чача ногами:
— Эй! Если хотите нас убить, то убейте. Я чемпионка по забывчивости! Я даже не запомню своей гибели — можете делать, что хотите!
Лоринг покачала головой:
— Маро, так нельзя. Ты умрёшь.
— Лоринг, если ножом пронзишь меня ты, то я буду любить даже этот нож.
Я обнял её. Лоринг плакала на моей груди. Коко обняла нас с Лоринг. Мы чувствовали тепло друг друга.
«Только совершенная любовь и полное доверие помогут сохранить кольцо Флоры».
Мы стояли, прижавшись друг к другу, когда в моей душе зазвучал голос фирэтэнона. Коко и Лоринг, кажется, тоже почувствовали этот голос. Мы разжали наши объятия и огляделись. Серебристая пыль летала вокруг нас, обволакивая деревья чача. Ветви деревьев стали расщепляться: одни на три, другие — на четыре части. На кончиках ветвей распускались ледяные цветы.
Лоринг вытерла слёзы и посмотрела на меня. Я взял её за руку. Коко с непонимающим видом озиралась по сторонам. Серебристая пыль, рассыпавшаяся вокруг, собралась облаком и полетела прямо Коко в рот. Она закашлялась.
— Когда вы заточите тёмный дух племени Ансан в тело человека, сердце его должно быть пронзено ножом эчмон. После этого его лоб нужно окропить слезами Ниборелли. Это может сделать только предсказатель. Наконец, под действием дыхания Шасоя тело этого человека рассыплется в прах и исчезнет — тогда тёмный дух племени Ансан не сможет больше жить во Вселенной.
За деревьями чача стояли трое стариков. Они приросли друг к другу спинами.
— Вы третий фирэтэнон из племени Агапа? — спросила Коко.
Трое стариков отвечали:
— Правильно. Серебристая пыль, которая залетела тебе в рот, это моё дыхание. Все называют меня Шасой.
— Но ведь мы находимся в Гибектросе. Как здесь оказалось племя Агапа?
— Гибектрос — это вход в деревню племени Агапа. Некоторые считают, что подозрительность, свойственная жителям племени Агапа, это плохое качество. А ведь подозрительность — это способность думать о будущем. Доброта племени Мимаран, уравновешенность племени Рес, жизнерадостность племени Тэнту, хладнокровие племени Шофокюрин, пылкость племени Ритито всем нравятся, а вот подозрительность племени Агапа у людей не в чести. Однако если пользоваться подозрительностью правильно, то можно избежать многих проблем в будущем. У каждого племени на Папиш есть своя особенная черта характера — нельзя, чтобы какая-то из них была выражена ярче других или совсем исчезла.
Все трое стариков одновременно подняли правую руку и приложили к груди:
— Бывает, что мы предвзято судим друг о друге. Мы видим, что другой чем-то отличается от нас, и думаем, что этот человек плохой. Но нельзя без разбору осуждать тех, кто не такой, как мы. Представьте себе, что на Папиш живут лишь хладнокровные шофокюринцы. Как уныло вскоре стало бы на Папиш! А если бы в одиночестве здесь жило лишь племя Рес? На Папиш было бы так скучно! А что было бы, если бы здесь не было никого, кроме Тэнту? Да они бы только смеялись, развлекались и не могли бы ни о чём подумать серьезно. А теперь представьте себе приветливых и сердечных жителей Мимаран. Если случится что-нибудь плохое, они будут лишь рассыпаться в благодарностях и не смогут исправить ситуацию. И наконец вспомните пылких жителей племени Ритито. Не приведёт ли их горячность к опрометчивым поступкам?
Шасой достал из своей груди драгоценный камень. Камень, похожий своей шестиугольной формой на Папиш, светился шестью цветами.
— Как шесть цветов этого камня дополняют друг друга, так же дополняют друг друга и характеры шести племён Папиш. Мы созданы, чтобы принимать чужие особенности и относиться с пониманием к тому, что другие не похожи на нас. Если предпочесть характер одного из племён другим, то гармония Вселенной нарушится. Вспоминайте племя Ансан. Если подозрительность племени Агапа превысит меру и уничтожит равновесие, с Агапа случится то же, что и с племенем Ансан.
Мы с Коко, поддерживая Лоринг, подошли к Шасою.
— Когда вы прыгнули сюда, чтобы найти свою подругу, вы ведь не были уверены, что всё закончится хорошо. Вы предвидели, что возможен и плохой конец. Но, желая воссоединиться, вы остались верны совершенной любви и полному доверию. А те, кто сохраняет любовь и доверие, могут спасти кольцо Флоры. Мы должны были проверить, способны ли вы на это.
— Уф… Ниборелли был прав. Найти вас, Шасой, было очень непросто. Если бы мы не прыгнули в Гибектрос, то наши поиски ничего бы не дали, — со вздохом облегчения проговорила Коко.
— Говорят, мои родители тоже упали сюда. Вам, случайно, не приходилось их видеть? — спросил я, подходя ближе к Шасою.
Моё сердце трепетало. Шасой обратил свой взгляд на меня:
— Я их видел. Это были уроженцы племени Ансан, с такими же, как у тебя, рыжими волосами.
У Лоринг и Коко от удивления округлились глаза. Я прижал руки к груди. В ногах была такая слабость, что, казалось, я сейчас упаду. Я попытался унять дрожь в коленях.
— Уроженцы племени Ансан… Мои родители из племени Ансан?
Шасой молча кивнул. Лоринг закрыла лицо руками. Коко, испуганная словами Шасоя, навострила ушки.
— Где мои родители теперь?
— Они погибли на том самом месте, где вы стоите сейчас, пронзённые стволами деревьев чача.
Дрожащим голосом я спросил у Шасоя:
— Мои родители погибли… Я не хотел верить в это… Как это случилось?
Шасой, ничего не говоря, смотрел прямо на меня. Отчаяние пронзило насквозь моё сердце. По щекам потекли слёзы. Тогда Шасой тихо ответил:
— Они сами так захотели.
Шасой подошел ко мне и положил руку мне на голову:
— Они были мудрейшими из племени Ансан. Они не захотели променять свою мудрость на служение тьме. Они бежали из племени Ансан и спрятались в племени Ритито. Когда жители племени Ансан превратились в бесплотных духов, твои родители поняли, что скоро их соплеменники придут за ними. Они знали, что, если это случится, Папиш погибнет. Твои родители умолили Изваяние Правды, чтобы ты не попался племени Ансан до тех пор, пока не станешь пеперьоном и не сможешь самостоятельно выбирать свою дорогу. Они могли бы попросить у Изваяния сохранить их жизни, но вместо этого пришли сюда и решили умереть, пока племя Ансан не захватило их тела. Чтобы спасти того, кого они любили больше всего на свете, они отдали самое дорогое.
Я замотал головой. Мне было тяжело принять такую правду. Для того чтобы спасти того, кого они любили больше всего на свете, мама и папа отдали самое дорогое… Мои родители не требовали, чтобы я последовал их примеру. Они позволили мне сделать выбор самому. До того самого момента, как я смог решать, по какой дороге пойти, у меня было время, которое подарили мне родители, отдав свои жизни.
Шасой продолжил говорить:
— Рядом с тобой был ещё кое-кто из племени Ансан.
— Кое-кто из племени Ансан?
Шасой слегка улыбнулся:
— Фурнье была из племени Ансан, как и ты.
— Бабушка Фурнье — из племени Ансан? — в один голос воскликнули Лоринг и Коко.
Я был ошеломлён.
Шасой отвечал:
— Вспомни легенду о Фурнье-предсказательнице. Она знала, что племя Ансан предаст Папиш. Знала она и то, что благодаря твоим родителям появится потомок племени Ансан.
Прикрыв глаза, Шасой продолжал говорить:
— Фурнье хотела изменить свою судьбу. Она, как никто другой, знала, что станет с её соплеменниками и что ей нужно сделать, чтобы пойти по другой дороге, нежели племя Ансан.
— Почему Фурнье вырастила меня, как своего внука?
Шасой внимательно посмотрел на меня и ответил:
— Она хотела защитить тебя. Потому что, если бы в других племенах узнали, что ты из племени Ансан, тебя могли убить. Фурнье держала тебя подле себя. Ведь ты единственный, кто может закончить войну с племенем Ансан.
Я молчал, словно потеряв дар речи. Пытаясь не плакать, я глотал слёзы, но они горячими каплями текли и текли по моим щекам. Я начал понимать, какую дорогу должен выбрать в жизни. Сердце прожигала нестерпимая боль.
Я оглянулся на Лоринг и Коко. Лоринг печально смотрела на Шасоя:
— Я видела нож эчмон, пронзивший сердце Маро. Но почему, почему именно Маро?
У Лоринг тряслись руки. Я обнял её за плечи.
— Маро, ответь сам. Ты ведь знаешь ответ, не так ли?
— Потому что я потомок племени Ансан. Я, как один из племени Ансан, должен положить конец тому, что начали мои соплеменники. Это тайна Флоры, которую мне предстоит открыть.
На лицах Коко и Лоринг был ужас.
— Но мы не можем погубить тебя. Мы не можем этого сделать! — проговорила Коко.
Я достал книгу аллуа, которую до сих пор прятал на груди, и раскрыл её перед Коко и Лоринг.
— Посмотрите в книгу аллуа. Здесь записано всё, что случилось с нами до сих пор, каждая наша мысль есть на этих страницах. Я не понимал, зачем бабушка Фурнье дала мне эту книгу. Но теперь понял. Она дала нам её, чтобы мы обратились к той пылкости, вере и любви, которые были в нас сначала, если наша решимость поколеблется.
Я первым начал читать то, что было написано в книге аллуа:
— Трудно бывает услышать истину. Но ещё больший труд нужен, чтобы эту истину принять.
Дальше стала читать Лоринг:
— Иногда мы думаем, что нам тяжелее, чем другим. Однако каждый из нас несёт ту ношу, которую может понести только он. Тебе легче всего преодолеть именно те трудности, которые выпадают на твою долю.
Коко прочитала то, что говорила раньше Лоринг:
— Я всю жизнь обречена скитаться. Но я не хочу так жить. Нет! Я не буду так жить! Я не собираюсь становиться изгоем. Не собираюсь прятаться.
На глазах Лоринг показались слёзы. Она снова взяла книгу аллуа и стала читать:
— Какой бы ни была наша судьба, мы пеперьоны. Маленькие взрослые. Нам решать, по какой дороге идти.
Коко кивнула головой:
— Это я говорила!
Я последним взял книгу аллуа и прочитал:
— Я буду стараться управлять своей жизнью сам. И там, в конце пути, я найду способ изменить свою судьбу. Но если я не пройду свой путь, то ничего не получится.
Мы переглянулись. Посмотрели друг другу в глаза. Лоринг и Коко кивнули мне.
Я сказал:
— Воскресим шесть племён Папиш! Изменим судьбу! Перед каждым из нас своя дорога, но, несомненно, мы сделаем правильный выбор! Не будем терять веры!
По щекам Лоринг текли слёзы. Я взял её за руку. Коко положила руки мне на плечи.
Шасой сказал:
— Скоро стемнеет. Когда вы проснётесь, то будете уже около входа в крепость Рукасон. Завтра Изваяние Правды откроет Шатину глаза, и он почувствует ваше присутствие. Теперь всё в ваших руках.
Шасой начал читать заклинание. Лишь только послышались волшебные слова, мы стали засыпать. Я успел шепнуть Лоринг, что завтра изменю всё.
Глава 17
Оннувар клора тиен
Крепость Рукасон была окутана дымом. Миллионы глаз облепили стены крепости. Вокруг летали птицы пеши и бегали превратившиеся в чёрных крыс шпионы кхаси.
Когда мы открыли глаза у входа в крепость Рукасон, птица риши лежала рядом со мной, хлопая крыльями. Лиловые перья на её груди почти совсем побледнели. Я поцеловал птицу и усадил её на плечо Коко:
— Теперь ты хозяйка птицы риши. Позаботься о ней.
Коко придерживала риши рукой, чтобы та не упала с её плеча.
Лоринг хотела что-то сказать мне, но в этот самый момент ворота крепости Рукасон распахнулись. Племя Ансан чёрной тенью приближалось к нам:
— Мы ждали вас. Вы привели того человека?
— Да.
Чёрная тень рассыпалась на точки, которые вновь соединились в человеческую фигуру. В середине мерцал глаз Шатина.
— Где он?
— Я — тот самый человек. Я последний потомок племени Ансан.
Кхаси закричали. Чёрные точки заволновались. Взгляд Шатина пронзил меня насквозь. Он понял, кто мои родители. Как и говорил Шасой, Изваяние Правды открыло Шатину глаза. Он почувствовал, что во мне течёт кровь племени Ансан:
— Идите за мной.
Мы вошли в крепость вслед за Шатином. Лоринг держала меня за руку. Она шептала мне на ухо:
— Я не смогу этого сделать. Не смогу лишить тебя жизни.
Я старался отвечать как можно тише, чтобы чёрная тень не услышала:
— Лоринг, если не можешь ты, то не сможет никто. Ты помнишь, что говорила бабушка Фурнье? Чтобы изменить то, что тебе предначертано, прежде всего необходимо пылкое сердце. Но теперь мы поняли, что одной лишь пылкости мало. Нужна ещё храбрость. Такая храбрость, которая поможет пылкому сердцу проявить себя. Вспомни Ниборелли. Он обладал умениями, но жил, никак не проявляя их. Он сказал, что ножом эчмон может воспользоваться лишь тот, кто умеет переносить боль. А ты умеешь терпеть. Я верю в тебя…
Лоринг покачала головой. Я сжал её плечи:
— Лоринг… Когда мы жили все вместе в деревне Айрия, взрослые много рассказывали нам о жертвенности и любви. Слушая эти рассказы, я лишь вздыхал. Жить для других, отдать то, что у тебя есть, чтобы жизнь стала чуть лучше, — всё это казалось мне просто глупостью.
Я посмотрел Лоринг прямо в глаза и продолжил:
— Но теперь я, кажется, понял. Взрослые так много говорили о любви и жертвенности не потому, что хотели, чтобы мы все отдали свои жизни друг за друга. Каждый из нас может идти лишь своей дорогой. Кто-то может быть предсказателем, другой может всю жизнь делать молоко митмаллен. Мы идём разными путями, и только если мужественно принимаешь свою долю, какой бы тяжелой она ни была, можно сказать, что ты принёс настоящую жертву и прожил стоящую жизнь, — не это ли они хотели нам сказать?.. Лоринг… Мне тоже страшно. Потому что я знаю, какую дорогу выбрал, знаю, что предстоит тебе… Я никогда не был храбрым. Думал, никогда не смогу сделать ничего подобного. Но теперь всё совершенно ясно. Ясно, что я должен сделать и на что я способен. Я пойду вслед за нашими родителями. Я хочу завершить своё самое главное дело. Лоринг, и тебе нужно совершить свой главный поступок. Ты сделаешь это не для себя, но для всех нас. Это и есть совершенная любовь. И это та сила, что сбережёт кольцо Флоры.
Я закусил губу, чтобы не заплакать:
— Медлить нельзя. Как только племя Ансан войдёт в моё тело, ты должна пронзить моё сердце ножом. Поняла?
Лоринг молча кивнула. Зажав рот обеими руками, она горько плакала.
Чёрная тень, принявшая форму человеческой фигуры, остановилась посредине крепости Рукасон. Здесь на земле был начерчен круг. Я вошёл в круг и лёг на землю. К потолку верёвками было привязано тело Элвина.
— Верните Элвину его сердце.
Я взглянул на Шатина.
— Элвину это уже не понадобится: как только мы вернём ему сердце, Папиш погибнет.
Чёрные точки захохотали.
— Мы же договорились, Шатин, — уверенно сказал я.
Шатин, следуя уговору, вставил сердце Элвина на место. Лицо Элвина порозовело. Я смотрел на него, лёжа в круге. Моя душа спросила его:
— Элвин, вы слышите меня?
— Я верил, что ты сможешь всё пройти, — зазвучал в моей душе голос Элвина.
Кхаси связали меня верёвкой сайнс. Это заколдованная верёвка, при помощи которой Ансан сможет менять мой облик, когда дух племени войдёт в моё тело.
— Маро, тебе не страшно? — почувствовал я голос Элвина.
Я потряс головой. Горячая волна поднялась из глубины моего сердца:
— Я каждый день видел сон, в котором со мной были те, кого я люблю. Мне хотелось навсегда остаться с ними. Если мне суждено умереть, я хотел бы раствориться в коре дерева рувасан. Прорасти зелёной листвой, в тени которой могли бы отдохнуть мои близкие. Но теперь мой дух не сможет обрести покоя. Я просто исчезну. Поэтому мне грустно. Ведь я буду навсегда забыт теми, кого любил.
Шатин читал заклинание. Чёрные точки постепенно проникали в моё тело. Мне было больно, словно меня разрывали на кусочки. Кхаси прыгали и кричали. Чёрный дым заволакивал круг, в котором я лежал.
В тот момент, когда последняя чёрная точка проникала в моё тело, я, собрав все силы, закричал Лоринг:
— Лоринг, сейчас! Возьми нож эчмон!
Лоринг сняла серебряный бумеранг, висевший у меня на поясе. Обеими руками она схватилась за его края. Бумеранг распрямлялся, а на его концах замерцали огоньки.
— Скорее! Пронзи моё сердце!
Слёзы Лоринг капали мне на лицо. Она замешкалась.
— Не грусти обо мне! Грусть — всего лишь мгновение. Скоро ей на смену придёт радость.
Я улыбнулся Лоринг. В тот момент она вонзила нож эчмон глубоко мне в сердце. У меня перехватило дыхание. Я не мог шевельнуть губами.
— Что ты делаешь! Что ты делаешь! — раздался крик Шатина.
Меня трясло. Я вцепился в веревку сайнс. Вонзив нож мне в сердце, Лоринг стала произносить волшебные слова. Я слышал её печальный голос.
— Эллитвайн… Листэпхайн… («Пусть развеется тьма!») Виэн… эллитвайн савага… («Пусть эти слёзы унесут нашу боль!») Савага кафю тэйарин («Пусть за эту жизнь будет дана новая!»)
Кхаси окружили Лоринг. Тогда Коко вытащила лист плапла и бросила в кхаси охапку листьев, собранных в Гибектросе:
— Плапла, помешай кхаси!
Листья приняли облик рофолей и накинулись на кхаси. Завязалась драка. Смахивая рукой слёзы, Коко следила за Лоринг. Та достала спрятанный на груди драгоценный камень, в нём хранились слёзы Ниборелли. Лоринг приложила камень к моему лбу. Две слезинки упали из камня.
— Хватит! Горячо! Горячо! — послышались крики жителей племени Ансан. — Зачем ты хочешь убить нас? Зачем навлекаешь погибель на самого себя? Мы могли бы вместе вернуться к жизни и управлять Вселенной!
Кусая губы от ярости, я отвечал чёрным духам во мне:
— Сохранить себя самого важнее, чем получить Вселенную. Мне не нужен весь мир в обмен на мою душу. Пусть я умру, но сохраню её. Это жизнь, которую выбираю я!
Слёзы Ниборелли, упавшие мне на голову, обжигали. Черты лица Лоринг расплывались перед глазами.
— Коко, прошу, положи всему конец, — обратился я к Коко, собрав последние силы.
— Я не забуду. Никогда не забуду тебя. Ни за что. Обещаю, Маро.
Я улыбнулся Коко. Лишь только дыхание Шасоя, вылетевшее из приоткрытых губ Коко, коснулось меня, я почувствовал лёгкость в руках, в ногах, в груди — во всём теле.
Кхаси, боровшиеся с плапла, исчезли, превратившись в пепел. Та же участь постигла и птиц пеши, летавших вокруг крепости Рукасон, и глаза, облепившие крепость.
Посветлело, и чёрный дым, нависавший над кругом, где я лежал, начал рассеиваться. Крики племени Ансан стихли.
Моё тело исчезало, превращаясь в пыль. Я посмотрел на поникшую птицу риши на плече у Коко. Лиловые перья на груди птицы стали ярче и постепенно краснели. Заметив это, я понял, что свет Папиш загорается вновь.
Я чувствовал радость, однако не мог издать ни звука, как будто наглотался горячих углей. Я понял, что всё кончено.
Лоринг медленно подошла ко мне. У неё дрожали руки. До меня донёсся плач Коко.
— Оннувар клора тиэн.
Я услышал, как Лоринг произнесла эти слова, и по моему лицу хлынули стоявшие в глазах слёзы. Лоринг прикоснулась губами к моей щеке. Мне хотелось потянуться к ней и сказать, что я счастлив. Но я не мог произнести ни слова. Вместо этого мог лишь плакать.
«Оннувар клора тиэн (мы навсегда запомним твою любовь)».
Лучи шести цветов Папиш струились из моих глаз. Охваченный ярким светом, я смотрел в далёкое будущее Коко и Лоринг.
Коко отрастила окладистую бороду и рассказывала детям племени Ритито нашу историю. Она поведала им обо всём, что с нами происходило, ничего не пропустив и не забыв. Я смотрел на Коко, которая, улыбаясь, поглаживала густую бороду. До меня доносился её смех.
Седовласая Лоринг шла по лесу, собирая пропитанные росой перья птицы нуван и сок дерева рувасан. Я чувствовал аромат цветов минмин, который вдыхала Лоринг. Она построила домик сиреневого цвета на том месте, где раньше жили мы с бабушкой Фурнье, и поселилась в нём. Лоринг так же, как я когда-то, каждый день делала молоко митмаллен. А потом раздавала его детям племени Ритито. В левой глазнице Лоринг были маленькие зелёные часики. Я знал, что Лоринг, как и бабушка Фурнье, отвергла предначертанную ей судьбу и выбрала свою дорогу сама. Лицо Лоринг было теперь испещрено глубокими морщинами, однако на нём было небывалое умиротворение и счастье.
— Маро, ты исчез, однако не будет конца той любви, что объединила нас. Ты живёшь в памяти тех, кто любит тебя.
Я улыбался Элвину. Лоринг и Коко крепко обнимали меня. Их слёзы текли по моим щекам. Я закрыл глаза.
И увидел, как в бескрайней Вселенной родилась ещё одна планета Флора.