– Дружище, я не помешаю тебе? – На пороге кабинета появился Дэн.

– Помешаешь, но я этому рад. Хочешь кофе? – Эдвард поднялся из-за стола, чтобы налить кофе себе и другу.

– Похоже, сегодня у тебя прекрасное настроение, – заметил Дэн.

– У меня есть на то веские причины. – Протянув доктору чашку с ароматным напитком, Эдвард уселся в кресло. – Я решил последовать твоему совету, Дэн. Видишь ли, я собираюсь жениться.

Доктор поперхнулся и закашлялся.

– Ты удивлен, приятель? – усмехнулся Эдвард.

– Я не ослышался? – пробормотал Дэн. – Неужели ты действительно намерен жениться?

– Да, действительно, – подтвердил Эдвард, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.

– Даже не верится… – Дэн поставил чашку на край стола и улыбнулся. – Думал, что этот благословенный день никогда не настанет.

– Я писал письмо, когда ты вошел, – сообщил Эдвард. – Хочу произвести кое-какой ремонт и поменять обстановку в соответствии с ее любимым цветом.

– Кто же эта счастливица? Кого ты решил возвысить до положения своей супруги?

– Думаю, что гостиная должна быть выполнена в голубовато-зеленоватых тонах, а спальня будет сиреневая с белым, – продолжал Эдвард, словно не слышал вопроса приятеля.

– Проклятие, Эдвард, кто же она?!

– Да, спальня должна быть сиреневой с белым…

Тут Дэн поднялся на ноги и прошептал:

– Неужели речь идет о Виктории?

– Совершенно верно! – просиял Эдвард.

– Я должен был это предвидеть. – Доктор со вздохом опустился в кресло. – Всем известно, ты не пропускаешь ни одной привлекательной особы. Но мне в голову не могло прийти, что ты захочешь жениться на Виктории.

– Я вижу, ты удивлен, Дэн. Но уверяю тебя, я и сам удивлен.

– Когда же ты успел сделать ей предложение?

– Она пока ни о чем не догадывается, – ответил Эдвард с улыбкой.

– Но почему ты решил, что она согласится?! – изумился Дэн.

– Ее согласие – пустая формальность, – заявил Эдвард. – Сейчас Виктория на меня злится. Вчера вечером она узнала, что я носил на войне синюю форму. Сказать, что она рассвирепела, – значит ничего не сказать.

– Какой же ты самоуверенный! – возмутился Дэн. – Неужели ты полагаешь, что она упадет в твои объятия?

– Нет, так просто не получится. – Эдвард покачал головой. – Сначала ей придется избавиться от своих предрассудков.

– А ты не забыл о человеке по имени Пол О’Брайен?

– С этим проблем не будет, – отмахнулся Эдвард.

Дэн снова вскочил на ноги.

– Тебе не кажется, что ты переоцениваешь себя, Эдвард? Виктория – очень чувствительная девушка. Меня возмущает твое несерьезное отношение к любви и женитьбе. Скажи, а ты любишь ее?

Эдвард ненадолго задумался, потом ответил:

– Я говорил тебе множество раз, что не верю в любовь. Но я хочу на ней жениться, и я своего добьюсь.

– Ты полагаешь, что можешь выбрать жену, как выбираешь телку?

– Я бы выразился иначе, Дэн. Мне кажется, у нее есть все качества, необходимые моей жене.

– Ты думаешь, тебе достаточно улыбнуться – и Виктория упадет к твоим ногам? Вероятно, так было у тебя прежде, Эдвард, но она не похожа на других. Виктория слишком хороша для тебя. – Доктор рассердился и перешел на крик. – Я люблю ее и не стану молча наблюдать, как ты губишь ее жизнь!

– Не заходи слишком далеко, Дэн, – предупредил Эдвард.

– На этот раз ты зашел слишком далеко, – возразил Дэн. – Полагаю, тебе следует подумать о запасном варианте – на случай, если она тебе откажет, – добавил он с сарказмом.

Эдвард вскочил на ноги. Глаза его сверкнули.

– Черт побери, Дэн, такого я не потерплю даже от тебя!

– Не беспокойся, Эдвард, я ухожу. Мне нужно на свежий воздух. Но вот что я скажу тебе на прощание. Ты наконец встретил женщину, которую не в состоянии понять. И тебе не помогут ни твои деньги, ни твое обаяние.

– Не могу с тобой согласиться, Дэн, – проговорил Эдвард сквозь зубы.

Доктор молча проследовал к двери и с силой захлопнул ее за собой. Эдвард в задумчивости прошелся по кабинету. «Я добьюсь своего, – думал он, – и ничто меня не остановит».

В эту ночь Виктория почти не спала. Она беспокойно металась и ворочалась с боку на бок. Проснулась же задолго до рассвета и сразу отправилась в конюшню. Старый Нед, подметавший пол при свете фонаря, посмотрел на нее с удивлением.

– Вы что-то рано встали, мисс Виктория.

– Нет ничего лучше, чем утренняя прогулка, Нед.

– Вас что-то гложет, мисс Виктория?

– О… в жизни столько всяких проблем, – уклончиво ответила девушка и принялась седлать Бунтаря.

– Жизнь такая, какой мы ее делаем, – возразил старый Нед.

– Нет, не думаю… Порой наша жизнь зависит от других людей. – Виктория села на коня и взглянула на Неда. – Вернусь к обеду, – сказала она на прощание.

Старый Нед, опершись на метлу, провожал наездницу взглядом.

Виктория направилась к реке и откуда наблюдала за восходом солнца. Потом спешилась и, подбежав к берегу, набрала полную пригоршню прохладной воды и поднесла ко рту. Ей показалось, что вода в Вулф-Ривере сладкая на вкус. После этого она снова села на коня; Виктория бесцельно скакала по окрестностям, и прохладный ветерок обдувал ее щеки.

Девушку одолевало какое-то непонятное волнение; сердце билось у нее в груди как птица в клетке. Она гнала и гнала Бунтаря, но куда именно – не ведала.

Когда конь наконец утомился, Виктория спрыгнула с седла и пошла рядом с ним. Шла, не глядя по сторонам. Шла и думала: «О, Эдвард, но почему же ты стал врагом, почему?..» Внезапно она остановилась и воскликнула:

– Я люблю тебя, Эдвард! – И ее крик эхом прокатился по ближайшему каньону.

«Я люблю тебя, Эдвард!» Этот крик еще долго звучал у нее в ушах.

Час проходил за часом, а Виктория по-прежнему бродила вдоль каньонов. Эдвард Ганновер снова и снова возникал перед ее мысленным взором, и она вновь и вновь переживала те ощущения, что возникали у нее при каждом его прикосновении – ничего подобного Виктория прежде не испытывала. Но как бы он смеялся, если бы узнал о ее любви! Виктория поклялась, что никогда ему не откроется. Никто не выведает у нее эту тайну.

Солнце палило нещадно, и в какой-то момент Виктория вдруг поняла, что ей ужасно хочется пить; как жаль, что она не догадалась захватить с собой флягу с водой. Девушка запрокинула голову и с удивлением обнаружила, что солнце уже давно перевалило зенит; пора было возвращаться. Но в какой же стороне находится бабушкино ранчо?

Виктория огляделась. Она стояла на высоком утесе. Подойдя к краю, посмотрела вниз и увидела чистый сухой песок пересохшего русла реки. «Значит, где-то рядом вода…» – подумала Виктория. Внезапно она почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног… Девушка вскрикнула – и рухнула в неизвестность. Несколько секунд спустя она ощутила резкую боль и почти тотчас же погрузилась в непроглядную тьму.

В середине дня Эллис Андерсон начала беспокоиться – ведь внучка обещала вернуться к обеду. Время шло, а Виктория не появлялась. Не на шутку встревожившись, отправила старого Неда к Дельгадо – она решила, что девушка задержалась у мексиканцев. Но Нед вернулся с плохими известиями: к Дельгадо Виктория не заглядывала. Теперь уже Матушка не сомневалась: с девушкой что-то случилось. Собрав своих лучших наездников, она отправила их на поиски внучки, а старого Неда – на ранчо Рио-дель-Лобо.

– Передай Эдварду, – сказала Эллис, – что нам нужна его помощь.

Эдвард поднимался на веранду своего особняка, когда вдруг увидел старого Неда, скакавшего во весь опор и что-то кричавшего. Эдвард тотчас же спустился вниз – он впервые видел Неда в таком возбуждении.

– Меня прислала миссис Андерсон! – закричал Нед, подъезжая к крыльцу. – Нам нужна помощь. Мисс Виктория еще до рассвета отправилась на верховую прогулку и до сих пор не вернулась. Мистер Ганновер, я боюсь, что с мисс Викторией что-то стряслось… Уезжая утром из дома, она сказала мне, что вернется к обеду. Я видел, что она была чем-то очень расстроена.

– Скажи, что уже предприняла Матушка? – проговорил Эдвард, нахмурившись. – Чтобы я не тратил попусту время.

– Она отправила всадников в Сидарвилл… и во все другие стороны.

– А к Дельгадо кто-нибудь ездил?

Старый Нед кивнул:

– Я сам был у них. Мисс Викторию они не видели.

– Уже темнеет. Едва ли нам удастся найти ее без факелов, – проговорил Эдвард. – Вот что, Нед, возвращайся к Матушке и скажи, что я тоже пошлю людей на розыски. Я дам Матушке знать, как только найду ее внучку.

Старый Нед кивнул и поскакал обратно. Эдвард же бросился в барак, где жили его работники. Несколько минут спустя всадники с факелами выехали на поиски. Следом за ними выехали Эдвард и Эстансио – управляющий считался одним из лучших следопытов в Техасе. Часа через полтора им удалось обнаружить следы девушки. Эстансио присел на корточки и принялся изучать опечатки копыт; Эдвард же светил ему факелом.

– Вот видите? – говорил мексиканец. – Это ее жеребец. Причем он шел налегке, я уверен. А вот и ее следы…

Они двинулись по следу, но временами теряли его и возвращались обратно, чтобы найти потерянную ниточку. Эдвард постоянно торопил своего спутника – ему представлялись ужасные картины: Виктория лежит раненая… или того хуже. Поглядывая на следы, он бормотал:

– Господи, умоляю, сделай так, чтобы мы нашли ее живой и невредимой.

Эстансио все чаще останавливался и спешивался, чтобы изучить следы. В очередной раз остановившись, он проговорил:

– А теперь надо поторопиться. Мне кажется, что она где-то рядом. – Мексиканец вскочил в седло и натянул поводья.

Эдвард тяжко вздохнул и последовал за своим управляющим.

Когда Виктория очнулась, было уже совсем темно. Девушка осмотрелась и подумала: «Где я? Что со мной?» А в следующее мгновение она вдруг все вспомнила… Она упала с обрыва, и возможно… Виктория попыталась встать – и вскрикнула от боли. Да, так и есть, она сломала руку или ногу. Но что же теперь делать?

Задрав голову, Виктория увидела стоявшего на утесе Бунтаря; его черный силуэт был едва различим в бледном лунном свете. Девушка хотела позвать его, но не осмелилась – боялась, что и конь рухнет в овраг.

«Ну вот и конец моей жизни», – со вздохом подумала Виктория. Конечно, она понимала, что бабушка отправит людей на ее поиски, но смогут ли они ее найти? Виктория очень в этом сомневалась.

– О, Эдвард, – прошептала она, – неужели я больше никогда тебя не увижу?

Собравшись с силами, Виктория сделала еще одну попытку подняться – и снова ее пронзила острая боль. Девушка вскрикнула, и все поплыло у нее перед глазами…

Эдвард первым увидел Бунтаря. Соскочив на землю, бросился к жеребцу, но тот взвился на дыбы. Эдвард в отчаянии посмотрел по сторонам – ведь Виктория должна находиться где-то поблизости.

– Виктория! – позвал он. – Откликнись, если можешь!

Эдвард прислушался, но ответа не получил. И тут он заметил обрыв. По всему было видно, что недавно здесь произошел обвал. Эдвард посмотрел вниз и увидел в бледном свете луны неподвижно лежавшую девушку. К нему подошел Эстансио с факелом в руке. Покачав головой, мексиканец пробормотал:

– Боюсь, что сеньорита мертва…

– Не смей так говорить! – вспылил Эдвард. Он бросился к своей лошади за веревкой. Привязав ее к седлу животного, он начал спускаться вниз. Эстансио же тем временем придерживал его лошадь.

– Будьте осторожны, сеньор Эдвардо, – предупредил управляющий, – это очень опасно.

Спустившись на дно оврага, Эдварда кинулся к девушке и приложил ухо к ее груди. Сердце мерно стучало.

– Слава Богу, жива, – прошептал Эдвард.

Тут Эстансио сбросил вниз факел. Эдвард воткнул его в песок и снова зажег. Вероятно, песок смягчил падение. Он быстро осмотрел Викторию, но никаких повреждений не обнаружил – во всяком случае, переломов не было.

– А может, ребра? – пробормотал он, снова склонившись над девушкой.

Эдвард прикоснулся к груди Виктории, и она тихо застонала – очевидно, были сломаны ребра.

Эдвард задрал голову и прокричал:

– Эй, Эстансио! Найди хороший ствол, чтобы привязать ее.

Стащив с себя рубаху, Эдвард крепко перевязал грудную клетку девушки. Эстансио же тем временем нашел высохший ствол дерева и спустил его вниз. Молодой человек осторожно приподнял девушку и привязал к дереву веревками. Затем снял ремень и на всякий случай пристегнул Викторию к стволу.

– Прикрепи веревки к нашим лошадям! – крикнул он Эстансио. – Когда справишься, отходи с ними от обрыва.

Когда девушку подняли наверх, Эстаносио сбросил веревку своему хозяину, и тот ловко вскарабкался по утесу. Правда, при этом веревкой стер в кровь руку.

Не обращая внимания на рану, Эдвард опустился перед девушкой на колени и принялся развязывать веревки.

– О, Виктория, любовь моя, – шептал он, вглядываясь в ее лицо. – Я все-таки нашел тебя.

Эстансио с удивлением наблюдал за хозяином. «Выходит, сеньор Эдвардо любит красивую сеньориту», – подумал мексиканец. Тяжко вздохнув, он мысленно помолился, призывая Господа сохранить девушке жизнь.

Поднявшись на ноги, Эдвард застегнул на поясе ремень и вскочил на лошадь.

– А теперь, Эстансио, осторожно передай мне Викторию, – сказал он управляющему. – Только старайся держать ее ровно. У нее сломаны ребра.

Эстансио выполнил указание хозяина, и Эдвард усадил девушку перед собой.

– Сеньор Эдварда, а что делать с ее жеребцом?

– Он пойдет за нами. А ты скачи за Дэном, а затем к Матушке – скажи, что мы нашли ее внучку. Я отвезу ее в пограничную хижину, она всего в нескольких милях отсюда. Думаю, что не стоит рисковать и везти ее домой.

Эстансио тотчас же ускакал, а молодой человек пустил свою лошадь медленным шагом. Краем глаза он видел Бунтаря; черный жеребец следовал за ними на почтительном расстоянии.

Эдвард взглянул на девушку и прошептал:

– Я люблю тебя, Виктория. Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу без тебя жить.

Она тихо застонала, ее ресницы дрогнули, и глаза медленно открылись.

– Не шевелись, – сказал Эдвард. – Ты упала с обрыва.

– Эдвард?.. – прошептала она. – Это ты? Или мне снится?..

– Нет, это не сон, Виктория.

– Мне так больно, – прошептала она.

– Где болит?

– Вроде бы ребра.

– А больше нигде не больно?

– Не знаю. Кажется, нет. – Она снова застонала. – О… Мне так плохо… Мы не можем остановиться?

Эдвард прижал ее к себе еще крепче.

– Нет, Виктория, мы должны ехать, – прошептал он ей на ухо, но девушка его уже не слышала – она снова впала в беспамятство.

Добравшись до хижины, Эдвард спрыгнул с лошади и осторожно снял Викторию – она оказалась удивительно легкой. Ударом ноги он распахнул дверь домика и переступил порог. Было темно, но Эдвард ощупью нашел кровать и уложил на нее девушку. Затем пошарил вокруг в поисках лампы – нужно было зажечь свет. В хижине давно никто не жил, но путники всегда оставляли небольшой запас провизии.

Он вернулся к лошади, чтобы взять флягу с водой, и заметил, что Бунтарь стоит неподалеку. Вернувшись в дом, Эдвард поискал чистую тряпицу. Не обнаружив ничего подходящего, он оторвал узкую полоску от рубашки, обвязанной вокруг груди Виктории. Смочив лоскут водой, он присел на кровать и отер лицо девушки.

Виктория медленно открыла глаза.

– Я хочу пить, – прошептала девушка.

Эдвард поднес флягу к ее губам.

– Пей маленькими глотками, – сказал он. – Все, довольно.

– Бунтарь, – вспомнила Виктория и попыталась сесть. От боли у нее перехватило дыхание, и она прикусила губу, чтобы не закричать.

– Не шевелись, – сказал Эдвард. – Конь снаружи. Он сбросил тебя?

– Нет, я упала… с обрыва. Как ты меня нашел? – Она заплакала. – О… мне так больно… Я не в силах это терпеть. – По щекам ее катились слезы.

– Не разговаривай. – Эдвард прижался щекой к ее лицу. – Постарайся потерпеть немного.

– Мне страшно, – прошептала она. – Пожалуйста, не оставляй меня, Эдвард.

Он осторожно обнял ее.

– Ничего не бойся, моя крошка. Никто тебя не обидит.

Девушка закрыла глаза, и Эдварду показалось, что она уснула. Несколько минут он сидел с ней рядом, потом поцеловал в щеку и вышел из хижины за дровами – сразу за дверью находилась поленница. Вернувшись, развел огонь и, налив в кастрюльку воды из фляги, сварил кофе. Затем уселся с кружкой на грубо сколоченный стул.

Тут Виктория шевельнулась и снова застонала. Эдвард вскочил со стула и опустился на колени рядом с кроватью. Прикоснувшись ко лбу девушки, он обнаружил, что у нее жар. Эдвард смочил водой тряпицу и снова стал протирать лицо Виктории. Затем достал из стоявшего в углу сундука одеяло и укрыл девушку.

– Потерпи, Виктория, – прошептал он, усевшись на край кровати.

– Где я? – Глаза девушки расширились. – Бесс, они убили Бесс… Я застрелила человека… Господи, прости меня. – Виктория бредила и переживала события недавнего прошлого. – Лучше бы я застрелилась, – рыдала она. – Он дотронулся до меня своими грязными руками… Пожалуйста, дайте мне умереть. Бодайн, ты меня спас… Бодайн, я сожгла наш дом… Я не могла позволить янки разорить его. Майор Кортни догадался, что я женщина. Бодайн, где мы спрячемся? Пол… где ты, Пол? Не могу тебя найти. Я должна сказать тебе… Пол, где ты?..

Наконец Виктория умолкла и снова уснула. И почти тотчас же приехал Дэн. Доктор принялся осматривать девушку, в Эдвард вышел из хижины – он попытался приблизиться к Бунтарю, но безрезультатно. Вернувшись к хижине, Эдвард стал дожидаться Дэна. Тот вышел, когда уже всходило солнце.

– У нее сломано три ребра, – сказал доктор. – Я сделал ей перевязку и дал снотворное.

– Она страшно мучилась от боли, – пробормотал Эдвард. – Мучилась, но терпела.

– Я же говорил тебе, что она особенная… Эстансио рассказал мне обо всем. Твоя расторопность, возможно, спасла ей жизнь. Она могла бы повредить легкие, если бы не твои решительные действия.

– Дэн, я бы не хотел снова увидеть, как она корчится от невыносимой боли.

– Что у тебя с рукой? – спросил Дэн. – У тебя сочится кровь.

– Ничего. Ободрал веревкой.

Дэн осмотрел руку приятеля.

– Ты не просто ободрал ее, Эдвард. Теперь понимаю, откуда на Виктории кровь. Подожди, я сейчас принесу свой чемоданчик.

Дэн промыл и перевязал рану Эдварда.

– Надо будет посмотреть твою руку через несколько дней, – сказал доктор.

– Дэн, что ты собираешься делать с Викторией?

– Ничего. Пусть некоторое время побудет здесь. Можешь теперь надеть рубашку. Почему бы тебе не отправиться домой и не отдохнуть? Матушка появится здесь с минуты на минуту.

– Дэн, не подпускай никого к Виктории. Никого, кроме Матушки и Бодайна. Она бредила этой ночью… и кое-что говорила. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал это.

Дэн с удивлением взглянул на приятеля.

– Я слышал от нее лишь одно: «Эдвард Ганновер – янки».

– Она переживала в бреду все то, что ей пришлось пережить в Джорджии, – пояснил Эдвард.

– Хорошо, я ограничу число посетителей, – пообещал Дэн.

– Я, пожалуй, последую твоему совету и надену рубаху, – сказал Эдвард, – а потом поеду домой.

Несколько минут спустя Эдвард уже скакал в Рио-дель-Лобо.