Лучи солнца пробивались сквозь листву стройных деревьев, растущих по обеим сторонам длинной аллеи. Несмотря на сильную усталость, Джуд был поражен красотой этого мирного уголка. По левую руку от него находился большой пруд с горбатым деревянным мостиком, по зеркальной водной глади лениво скользили черные лебеди.

– Что это за место? – спросил он, обернувшись к стоявшей рядом Доминик. В ее взгляде, обращенном на окрестности, светилась странная нежность.

– Оно зовется Уиндвордской плантацией. Когда-то здесь жил близкий мне человек. Теперь это место пустует, так что никто не станет возражать, если мы проведем здесь ночь.

– Здесь никто не живет? – изумился Джуд, недоумевая, как кто-нибудь мог по собственной воле покинуть такую красивую плантацию.

Доминик указала на дальний конец аллеи, выходивший на поросшую травой запущенную лужайку.

– Вот все, что осталось от хозяйского дома.

Джуд невольно ахнул, увидев две обугленные каминные трубы, торчавшие над почерневшими руинами. Должно быть, когда-то здесь высился великолепный дом.

– Какая жалость. Ты близко знала семью владельцев этого дома?

Джуд следил за выражением глаз Доминик и заметил в них бесконечную печаль.

– Да. Я знала их очень хорошо.

Внезапно он почувствовал укол ревности, и в его мысли закрались подозрения.

– Здесь жил кто-то, кого ты любила? – помрачнев, спросил он.

– Да.

– А почему они не отстроились заново? Это просто преступление бросить такое чудесное место.

Доминик сбросила на землю свой мешок и стояла, едва сдерживая слезы. В последний раз она видела свой дом, когда в нем бушевал пожар. На нее нахлынули воспоминания о счастливых временах, проведенных в окружении родных, и сердце девушки сжалось от боли.

Наконец она совладала со своим голосом и ответила:

– Хозяин этого дома погиб во время пожара. А его внук исчез, и никто не знает, где он.

– Этого внука ты и любила? – спросил Джуд.

– Человека, которого я люблю, зовут Валькур. – Доминик подобрала мешок и двинулась вперед по аллее. – Мы остановимся в хижине надсмотрщика.

Джуд шел рядом с ней, ощущая, как мучительно она переживает. Кто бы он ни был, этот человек, внушивший ей столь глубокие чувства, Джуду он был ненавистен. Доминик остановилась перед руинами дома, глядя на обугленный скелет некогда красивой лестницы. Джуд молчал.

Затем Доминик кивнула на заросшую тропинку, которая вела прочь от дома.

– Нам не следует стоять на открытом месте – кто-нибудь может нас заметить.

Когда они проходили мимо ряда брошенных хижин, губы Джуда скривились в презрительной гримасе.

– Похоже, рабы воспользовались случаем и сбежали.

Доминик взглянула на его хмурое лицо.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что одобряешь рабство?

– Нет, я не одобряю. А ты?

– Разумеется, нет, как я могу одобрять такое зверство! И хозяин Уиндворда тоже не одобрял. У него на полях трудились только наемные работники. Само собой разумеется, когда он умер, работники перебрались на другую плантацию.

– Я не фермер, – сказал Джуд, глядя на поля сахарного тростника, поросшие сорняками, – но даже мне ясно, что эта земля пришла в упадок.

Доминик тяжело вздохнула.

– Чем тут можно помочь. – Ее глаза неожиданно вспыхнули надеждой. – Может быть, однажды вернется Валькур и тогда… – Она покачала головой. – Давай посмотрим, в каком состоянии домик надсмотрщика.

Значит, Валькур, сказал себе Джуд. Так зовут человека, которого любит Доминик. Однако любовниками они не были, уж это Джуд знал точно. Ему не хотелось спрашивать ее, но он не удержался:

– И где же этот Валькур?

Они дошли до домика, который был больше и получше остальных. У него имелось даже переднее крыльцо.

– Я не знаю, – ответила Доминик, взглянув на Джуда. – И никто не знает.

Какую цену он заплатил за то, чтобы владеть ее телом, а ее сердце принадлежало не ему! Как он был глуп, предлагая ей стать его женой! Больше он не повторит этой ошибки.

Доминик поднялась по ступеням крыльца и, взявшись за ручку двери, распахнула ее. На ее лице выразилось удовлетворение.

– Кажется, мои друзья побывали здесь до нас и успели все приготовить.

Джуд поднялся вслед за ней. Однокомнатный домик внутри оказался больше, чем он ожидал. В комнате было чисто и пахло пчелиным воском. Там стояли две кровати, застеленные чистыми простынями, а на столе в изобилии разложена еда.

– Нам есть за что благодарить твоих друзей, которые с такой готовностью тебе помогают.

– Да. – Доминик поставила свой мешок на пол и провела рукой по спутанным волосам. – Если бы не они, тебя бы сейчас здесь не было.

Джуд взял ее за плечи и развернул к себе.

– Если бы не ты, сейчас я был бы на борту своего судна.

Она стряхнула его руки и, подойдя к столу, взяла кусочек хлеба.

– Скоро ты опять будешь на борту своего «Вихря», и все испытания, выпавшие здесь на твою долю, станут лишь смутными воспоминаниями. Когда-нибудь ты будешь рассказывать о них своим внукам.

– А что же я расскажу им о тебе? – ядовито полюбопытствовал он. – Как мы занимались любовью?

Доминик подняла к нему лицо.

– Можешь рассказать им, что однажды ты встретил в море русалку и слушал ее печальную песню, но совсем недолго.

Не оглядываясь, Доминик подобрала мешок и, выйдя из хижины, медленно направилась к обгоревшим руинам родного дома. Счастливые воспоминания вспыхивали в ее душе подобно ярко раскрашенным картинкам. Она вспомнила, например, как однажды на Рождество дедушка подарил ей лошадь, о которой она так долго мечтала. Та лошадка давно уже умерла, но память о ней все еще грела сердце Доминик.

Она свернула на дорожку, ведущую к реке, и долго стояла на берегу, вспоминая, как они с Валькуром ловили здесь рыбу. Валькур, ее любимый брат и друг, где он теперь? Не грозит ли ему беда?

Доминик взглянула на свое отражение в зеркальной воде реки и ужаснулась тому, что увидела. Как безобразно она выглядела с этой проклятой мазью на лице! Опустившись на колени, она окунула лицо в воду и терла его до тех пор, пока на нем не осталось ни следа ужасного снадобья. Затем она опять посмотрела на свое отражение и изумилась. Айниз была права – шрамы на ее лице зажили и стали понемногу сглаживаться. Конечно, они были еще заметны, но гораздо меньше, чем она ожидала.

От радости Доминик с разбегу бросилась в реку, глубоко нырнула и вынырнула на поверхность довольно далеко от берега. Ей нравилось, как прохладная вода остужает разгоряченное тело. Девушка перевернулась на спину и стала смотреть на темнеющее небо. Она знала, что пора возвращаться в хижину, но все оттягивала этот момент, наслаждаясь рекой и небом.

Доминик улыбнулась, снова вспомнив дедушку. Он был частью плантации Уиндворд, и Доминик как будто ощущала его присутствие. Он расчистил участок земли, построил на нем дом, вырастил здесь сына и внуков. Она и сама была частью этой земли, и Валькур тоже. Но оставаться на родном пепелище долго она не могла – французы, вероятно, уже побывали здесь и наверняка вернутся, пытаясь найти ее.

Она подплыла к берегу, вышла из воды и натянула на себя одежду. Было уже почти темно, а ей еще кое-что предстояло сделать. Девушка подняла с земли мешок и по утоптанной тропе направилась от реки к конюшням. Она остановилась в саду, где теперь буйствовали сорняки, и собрала букет белых орхидей, любимых цветов ее дедушки.

Оказавшись там, где было похоронено столько родных ей людей, Доминик прислонила колени у совсем свежей могилы. Положив на холмик цветы, она опустила голову и сжала руки, дав волю слезам. Лишь увидев могилу дедушки, Доминик до конца осознала, что он действительно мертв. Где-то в глубине души она до сих пор не верила в реальность его смерти. Теперь настало время принять правду.

– О дедушка, – она перешла на французский, на котором привыкла говорить с дедушкой. – Мне так тебя не хватает. Если бы ты знал, как мне сейчас нужна твоя поддержка.

Доминик оставалась на могиле еще довольно долго. Затем она поднялась и, бросив прощальный взгляд на земляной холмик, пошла прочь.

Девушка поспешила к хижине надсмотрщика. Неизвестно, что может сделать Джуд, если вообразит, будто она бросила его здесь одного.

Джуд долго ходил взад-вперед по небольшой комнате, потом вышел посидеть на крыльце и в конце концов, не раздеваясь, бросился на кровать. Куда подевалась эта женщина?

Доминик забеспокоилась, увидев, что в хижине темно.

– Джуд! – в панике закричала она, испугавшись, что с ним что-нибудь случилось. Зачем она вообще оставила его одного? – Джуд, где ты?

Она почувствовала, как ее схватили чьи-то сильные руки.

– Все в порядке, не волнуйся, я здесь, – мягко проговорил он. От его раздражения не осталось и следа.

– Я подумала… что… В домике было темно, и я решила, что они снова тебя схватили.

– Я хотел спросить, где ты была, но ты вроде бы мокрая. Ты купалась?

– Да. – Доминик оторвалась от него и ощупью пробралась к столу. Она зажгла свечу и отошла в сторону от света, чтобы он не смог разглядеть ее лица.

– Нам надо отдохнуть.

Джуд любовался ее темными влажными волосами, обрамлявшими прекрасное лицо. Затем его взгляд передвинулся на влажную рубашку, сквозь тонкую ткань которой отчетливо вырисовывались крепкие груди. Джуд почувствовал, как внутри у него все перевернулось, и шагнул к ней.

Доминик была занята приготовлениями на завтра и совершенно не подозревала, что творится с Джудом.

– Завтра мы расстанемся, не так ли? – спросил он, делая к ней еще один шаг.

– Ты вернешься на свой корабль, вы немедленно отплывете отсюда. – Она повернулась увидела Джуда у себя за спиной и встретила взгляд его завораживающих глаз. Доминик быстро подняла руку, прикрывая лицо, но он, похоже, не заметил ее шрамов.

– Я знаю, ты говорила, что никогда не позволишь мне снова притронуться к тебе, Доминик. – Его голос звучал неуверенно и дрожал. – Можно, я… обниму тебя в последний раз?

Вскрикнув, словно раненая птица, Доминик бросилась в его объятия и, закрыв глаза, почувствовала, как тесно сомкнулись вокруг нее его руки. Она прижалась щекой к его грубой рубахе, желая, чтобы это мгновение никогда не кончалось.

– Наступит завтра, и я никогда больше не увижу твоего лица, – зашептал Джуд. – Но я хочу кое-что тебе сказать. Твоя жизнь окружена завесой тайны, и мне сквозь нее не проникнуть. Ты не оставляешь мне ничего, на что я мог бы опереться.

Доминик не отвечала: у нее в горле стоял ком, и голос не повиновался ей.

– Нельзя сказать, что встреча с тобой принесла мне одни только удовольствия, – продолжал Джуд.

– Я знаю, что доставила тебе много неприятностей.

Она почувствовала, как он затрясся от беззвучного смеха.

– Довольно точное замечание.

– Что ты хотел мне сказать? – спросила Доминик, не смея дышать и надеясь услышать, что он все еще ее любит.

– Вот что. Ты старалась убедить меня, будто у тебя было много мужчин, Доминик, но я знаю, что был первым.

Он все еще не выпускал ее из своих объятий, и Доминик приникла к нему еще ближе – отчасти потому, что ей хотелось бы стоять так вечно, отчасти оттого, что она не смела поднять на него глаз.

– Как ты узнал?

Боже милосердный, как он хотел ее в эту минуту! Но Джуд стоял, не шевелясь, и старался не думать о том, как она соблазнительна и желанна.

– Мужчины разбираются в таких вещах, Доминик.

– Но каким образом?

Он поднял ее лицо и нежно заглянул ей в глаза.

– Мужчина просто не может ошибиться насчет этого, Доминик.

Она отстранилась и ошеломленно уставилась на него.

– И ты мог спокойно смотреть, как я притворяюсь и делаю из себя идиотку? Почему ты так поступил?

– Спроси лучше себя, зачем тебе так понадобилось убеждать меня, будто ты птичка бывалая. Я с самого начала не мог понять, зачем ты пробралась на борт моего судна.

– Теперь это не имеет значения. Все это уже в прошлом и пусть там и остается.

Доминик не успела осознать, как это случилось. Она только взглянула в его глаза, страстно пожелав, чтобы он ее поцеловал, и уже в следующее мгновение из его груди вырвался вздох и он припал к ее губам.

Его руки гладили ее спину. Затем он высвободил ее рубашку из брюк и нежно коснулся ее груди. Она не оттолкнула его и тогда, когда его рука расстегнула пояс ее брюк и опустилась ниже, ласками принуждая ее сдаться.

– Только еще один раз, – проговорил он, подхватывая ее на руки и неся к своей кровати. Опустив ее на ложе, Джуд стал срывать с себя одежду, продолжая целовать ее губы, шею, грудь, и Доминик затрепетала от вспыхнувшего в крови желания.

– Я запрещала себе даже думать об этом, – дрожащим голосом произнесла Доминик.

– А я боролся с собой днем и ночью, чтобы не наброситься на тебя, – признался Джуд.

Его рука скользнула вверх от ее колена и мягко раздвинула ей бедра.

– Скажи, что ты не хочешь, и я остановлюсь, – прошептал он.

Доминик покачала головой и раскрыла ему навстречу губы.

От ее немого ответа у Джуда перехватило горло. Он проник в нее самым кончиком своей затвердевшей плоти и взглянул в ее пылающие страстью глаза.

– Ты еще можешь меня остановить.

Она изогнула бедра, принуждая его глубже войти в нее.

Его тело охватила дрожь наслаждения, и Джуд прижал Доминик к себе.

– Теперь меня уже не остановить, моя маленькая русалка.

Они вместе взлетали на волнах страсти, и каждый знал, что это их последняя ночь вдвоем.

Когда они наконец оторвались друг от друга, оба были опустошены – и телом, и душой.

– Останься со мной, – попросил он, целуя ее припухшие губы.

– Не проси меня об этом. – Она села и убрала с лица спутанные волосы. – Я не могу.

– Я имел несчастье встретить самую непредсказуемую женщину на свете. Ты сводишь меня с ума. Твоя таинственность с каждым днем все сильнее опутывает меня сетью, и мне уже не вырваться. Есть ли человек, который знает тебя настоящую?

– Только один Валькур.

Боль, которую причинили Джуду ее слова, невозможно было описать.

– О да, тот мужчина, которого ты любишь, – с гневной язвительностью проговорил он. – Интересно, каково ему будет узнать, что ты отдалась мне?

Но в ее жизни существовали вещи, которые должны были оставаться для него тайной, как бы это ни раздражало его.

– Хочешь, я намажу тебе раны? – спросила она, желая переменить тему.

– Нет, не хочу.

– Ну и хорошо. Завтра вечером ты уже будешь на борту «Вихря», и тобой займется Итан. – Доминик легла на другую кровать и смежила веки, мечтая, чтобы утихла боль в ноге. Этот ожог беспокоил ее все сильнее.

– Спокойной ночи, Джуд, – сонно пробормотала она.

Он вышел наружу, решив немного отдалиться от нее. Луна едва светила, но Джуд нашел дорогу к сгоревшему хозяйскому дому. Его руины причудливо вырисовывались на темном ночном небе. Здесь крылась какая-то загадка, и частью ее была Доминик. Но ему, вероятно, так никогда ее и не разгадать.

Чуть погодя начал накрапывать дождь, и Джуд вернулся в хижину.

Завтра он отплывает от этих берегов, взяв курс на родину, и он уже совершенно не тот человек, каким был, когда пускался в это рискованное предприятие. Его жизнь навсегда изменила русалка с глазами цвета морской волны, сумевшая воскресить его душу. Разве он может разлучиться с ней, если она теперь стала частью его самого?

А она? Неужто она не испытывает того же чувства?