4
Номер оказался роскошным – даже, пожалуй, помпезным. Впрочем, Камилла этому ничуть не удивилась: от Кингстонов она ничего другого не ожидала. Гостиная была обставлена массивной французской мебелью, обитой желтым бархатом. У стены стоял стол с полированной мраморной крышкой. На окнах висели зеленые с желтым бархатные шторы.
Стягивая с рук черные кожаные перчатки, Камилла огляделась вокруг, и легкая презрительная улыбка приподняла уголки ее губ, когда она заметила, что стены затянуты зеленым шелком с орнаментом в виде крошечных корон. Корона была символом империи Кингстонов, тавром в виде короны они клеймили свои стада. Все это представлялось Камилле нарочитой и безвкусной демонстрацией могущества. «Но Кингстоны никогда и ни в чем не знали меры», – подумала она с горечью.
В окно светила яркая луна, висевшая над городом в виде большого огненного шара. Камилла с досадой задернула шторы: ей не хотелось сейчас смотреть на свой родной город.
Сан-Рафаэль издавна был разделен на два района, испанский и английский. Нетерпимость и предрассудки раздирали на части этот маленький техасский городок: англичане терпеть не могли испанцев, потому что те первыми заселили эту землю. За пять лет отсутствия Камилла успела позабыть о нравах, царивших в Сан-Рафаэле, но то, как встретил гостиничный администратор Сантоса, вернуло ее к жестокой действительности. Она сама была наполовину испанкой, и при виде подобной несправедливости у нее закипала кровь.
До слуха Камиллы доносилась музыка: кто-то играл на испанской гитаре, вызывая в ее душе печальные воспоминания. Ее затягивало в омут прошлого, и она ничего не могла с этим поделать.
Свою мать Джулинну, умершую, когда дочери было пять лет, Камилла почти не помнила. Ей вспоминался лишь ласковый взгляд синих глаз да огненно-рыжие волосы. Джулинна МакУорт родилась в Шотландии, но еще девочкой приехала в Техас вместе с родителями и сестрой Пруденс. Они выстроили домик и обзавелись небольшой фермой неподалеку от Валье дель Корасон.
В те времена апачи частенько наведывались в Западный Техас под сентябрьской луной. Во время одного из таких налетов родители Джулинны были убиты. Сама Джулинна, которой было в то время семнадцать лет, и ее сестра уцелели только потому, что отец успел спрятать их в землянке, вырытой позади дома.
Сегин Монтес, владелец соседнего ранчо, заметил дым, поднимавшийся от сожженного домика, и вышел узнать, в чем дело. Обнаружив двух сестер, блуждающих по округе в невменяемом состоянии, он привел девушек к себе на ранчо. Его экономка выходила их, Сегин и Джулинна полюбили друг друга и поженились через год после налета индейцев. А еще через несколько лет Пруденс вышла замуж за человека из Нового Орлеана и навсегда уехала из Техаса.
Камилла была единственным ребенком, родившимся у Джулинны и Сегина Монтесов. На ранчо Валье дель Корасон девочка росла счастливо и беспечно: она еще помнила те времена, когда ее отец был любящим, добрым и открытым человеком. Но после смерти жены Сегин Монтес сильно изменился, замкнулся в себе и с течением времени превратился в молчаливого и угрюмого нелюдима. Зная, что отец всегда мечтал о сыне, Камилла пыталась его заменить: одевалась в мальчишеские штаны, ездила верхом по-мужски и научилась стрелять не только из ружья, но и из пистолета. Однако она напрасно старалась: отец почти не замечал ее существования.
Камилла выросла свободной, ничем не стесненной дикаркой, ее образованием никто не занимался, пока однажды летом тетя Пруденс не нагрянула в Валье дель Корасон с визитом. Муж тети Пруденс к тому времени умер, оставив ее бездетной, и она уговорила Сегина разрешить ей взять Камиллу с собой в Новый Орлеан. Он согласился.
Камилле было тринадцать лет, когда она покинула Валье дель Корасон. Вернулась она пятнадцатилетней девушкой и впоследствии вспоминала два года, проведенные у тети Пруди в Новом Орлеане, как счастливейшее время в своей жизни. Тетушка покупала ей красивые платья, возила ее в театр и в оперу. Камилла научилась вести себя, как подобало настоящей молодой леди. Жизнь представлялась ей веселым маскарадом с многочисленными переодеваниями.
То лето, когда она вернулась в Валье дель Корасон, Камилла запомнила навсегда. Могла ли она предвидеть, что Хантер Кингстон заинтересуется ею как женщиной и в ее жизни настанут роковые перемены? Камилла с детства втайне обожала Хантера, а став подростком, начала грезить о нем. Разве можно было предугадать, что со временем она возненавидит его с такой же страстью, с какой когда-то любила?!
– Я вернулась, Хантер, – сказала она вслух. – Ты и твой отец думали, что избавились от меня навсегда, но я вернулась. И у тебя больше нет власти надо мной!
Неожиданный стук в дверь вернул ее к настоящему. Открыв дверь, Камилла обнаружила за нею двух молодых мексиканцев, нагруженных оцинкованной ванной. Она велела им отнести ванну в спальню и наполнить ее горячей водой.
Как только они ушли, Камилла освободилась наконец от своего траурного платья и погрузилась в воду. Откинув голову назад, она закрыла глаза, с наслаждением чувствуя, как теплая вода смывает с нее усталость, потом вымыла голову душистым мылом и обмотала ее полотенцем.
Когда вновь послышался звук открываемой двери в гостиную, Камилла решила, что это принесли заказанный для нее Сантосом ужин. Она вышла из ванны, досуха вытерлась полотенцем и накинула на голое тело халат. Потом провела по волосам щеткой с ручкой из слоновой кости, и непослушные влажные кудри роскошной волной рассыпались по плечам. Сейчас она заставит себя поужинать, а потом ляжет в постель и хотя бы на короткое время забудет о своих несчастьях и заботах.
Но войдя в гостиную, Камилла ахнула и отступила на шаг, увидев на фоне окна силуэт мужчины. Ее сердце бурно забилось, дыхание пресеклось. За миг до того, как мужчина выступил на свет из оконной ниши, она догадалась, что незваный гость – не кто иной, как Хантер Кингстон!
«О, Господи, нет! – молча взмолилась Камилла. – Не дай Хантеру убить меня еще раз!»
Годы мало изменили его. Его волосы были по-прежнему черны и небрежно падали на лоб. Темно-карие глаза, как и раньше, заглядывали прямо в душу Камилле. Тело осталось таким же худощавым и стройным, красивое лицо было совершенно невозмутимо. Он был в голубой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, и Камилла видела завитки черных волос у него на груди. От него по-прежнему исходила аура какой-то животной чувственности, и она поняла, что он все еще способен погубить ее. Камилла не знала, как ей быть, но понимала одно: надо во что бы то ни стало заставить его поверить, будто она его не боится!
– Что ты тут делаешь?
Она попыталась придать своему голосу холодную надменность, мучительно ощущая, что на ней ничего нет, кроме едва прикрывающего наготу халата. Когда Хантер подошел ближе, она съежилась от страха.
– Разумеется, я пришел, чтобы тебя увидеть! Неужели ты думала, что я не приду, Камилла?
Его глубокий звучный голос был переполнен ядом. Их взгляды скрестились, и Камилла вдруг вспомнила то время, когда в этих холодных глазах светилось нечто, принимаемое ею за любовь…
– Будь ты проклята, Камилла! Ты стала еще красивее, чем мне запомнилось! – Хантер сжал кулаки, было видно, что он с трудом держит себя в руках. – Будь ты проклята за то, что вернулась! Сколько нужно заплатить, чтобы избавиться от тебя на этот раз?
– На этот раз у тебя не хватит денег, чтобы от меня избавиться, Хантер. К тому же у тебя больше нет отца, который сделал бы за тебя всю грязную работу.
– А сколько ты теперь берешь, чтобы переспать с мужчиной? – осведомился он. – В прошлый раз я чуть было не поплатился за это своей душой. Какова будет нынешняя цена?
Щеки Камиллы пылали от гнева – настолько сильного, что она едва не задохнулась.
– Больше, чем ты можешь себе позволить, ковбой! – произнесла она презрительно.
Если бы она могла знать заранее, что Хантер сюда нагрянет! Уж она бы подготовилась к встрече. Только бы он не заметил, как она дрожит, не догадался, что душа у нее разрывается на части!
Хантер тем временем, казалось, наконец овладел собой. Он прошел к небольшому розовому канапе и сел, положив ногу в сапоге на перекладину стула.
– Стало быть, ты преуспеваешь, Камилла, – лениво протянул он, полуприкрыв глаза. – Я еще помню те времена, когда ты раздавала свои милости бесплатно.
– Не рассиживайся тут, Хантер! Я не приглашала тебя остаться и не собираюсь терпеть твои оскорбления. Убирайся немедленно! Понятия не имею, зачем тебе понадобилось меня видеть, – сказала она, тоже понемногу приходя в себя: теперь, когда он не стоял так близко, ей было легче контролировать свои чувства. – Могу лишь заверить тебя, что у меня нет ни малейшего желания с тобой встречаться.
– Ну еще бы! – саркастически усмехнулся он. – Я и пришел сюда сам, потому что знал: у тебя в жизни не хватит духу посмотреть мне в глаза.
– Дух тут ни при чем. Просто у меня нет причин искать встречи с тобой.
Его темные брови сошлись на переносице.
– Зато у меня есть. Я приехал поговорить с тобой.
– Зря проехался. Я не хочу с тобой разговаривать.
Циничный смешок сорвался с его губ, цепкий взгляд темных глаз прошелся по телу Камиллы.
– Возможно, я неправильно выразился. «Разговор» – это не то слово, – в голосе Хантера явно прозвучал непристойный намек.
Камилла почувствовала, как кровь закипает у нее в жилах, и попыталась взять себя в руки. Хантер не должен знать, какое желание снедает ее при одном лишь взгляде на него!
– Как ты попал в мой номер? – подчеркнуто спокойно спросила она, втайне надеясь, что он уйдет прежде, чем ее самообладание рухнет окончательно.
Хантер достал из кармана связку ключей и побренчал ею перед самым лицом Камиллы.
– Привилегия хозяина гостиницы!
– Так, значит, ты обзавелся привычкой вламываться без приглашения в комнаты женщин, останавливающихся в отеле? Мне казалось, что это слишком низко даже для тебя!
– Ого! Леди отрастила себе острый язычок! Прошедшие годы ожесточили тебя, Камилла?
– Я не собираюсь всю ночь заниматься словесной эквилибристикой, Хантер.
– С каких это пор?
– Уходи, я не желаю тебя видеть!
Он вопросительно выгнул бровь.
– Неужели ты не хочешь узнать, что у меня на уме, Камилла?
– Меня это ни капельки не интересует.
Ах, если бы она еще не чувствовала, как непроизвольно напрягаются мышцы живота, когда он смотрит на нее! Хантер улыбнулся, но в его улыбке не было тепла.
– Я пришел посмотреть, отражаются ли на лице человека его лживость и коварство, но похоже, это не так. По крайней мере на твоем лице я их не вижу. У тебя по-прежнему все то же ангельское личико и все то же тело, которое дал тебе дьявол, чтобы сводить мужчин с ума!
– Хантер, я тебя предупреждаю: если ты немедленно не покинешь эту комнату, я прикажу тебя вышвырнуть.
Глаза Хантера прожигали Камиллу насквозь. Ее угрозу он пропустил мимо ушей.
– В жизни не встречал женщины прекраснее тебя. Жаль, что твоя душа так черна…
Эти слова были сказаны тихо, но Камилла содрогнулась от ненависти, прозвучавшей в его голосе.
У нее задрожали колени. Как смеет Хантер говорить ей подобные вещи?! Неужели он хочет вывернуть все наизнанку и представить дело так, будто Камилла во всем виновата? Но ведь это она была обманута, а не Хантер! А может, он просто пришел поиздеваться над нею, подсыпать соли ей на раны? Что греха таить, ведь эти раны так и не зажили…
Но каковы бы ни были его мотивы, она не позволит ему сбить себя с толку. Нет, больше она никогда не допустит, чтобы Хантер Кингстон обрел власть над ее душой и телом. Но до чего же трудно думать, находясь с ним в одной комнате… Боже, а что, если этот человек, которого она когда-то любила всем своим юным сердцем, в ответе за смерть ее отца?
– Этот разговор начинает меня утомлять, Хантер, – сказала Камилла, поворачиваясь к нему спиной, чтобы скрыть волнение, и прекрасно понимая, что сейчас пока не время бросать ему в лицо обвинение в убийстве отца. – Если ты пришел по делу, скажи, наконец, в чем оно состоит, и убирайся прочь.
– Я действительно пришел сюда, чтобы сделать тебе деловое предложение. Кстати, я с ним обращался к твоему отцу перед тем, как он умер. Если ты продашь мне Валье дель Корасон, я готов заплатить во много раз больше, чем ранчо на самом деле стоит.
Камилла медленно повернулась к нему лицом. Он тем временем поднялся на ноги и оказался на расстоянии вытянутой руки от нее.
– А что ты сделаешь, если я скажу «нет»? – спросила она, дерзко вскинув голову. – Прикажешь меня убить?
Не успела Камилла понять, что происходит, как пальцы Хантера больно впились ей в плечи.
– С какой стати мне хлопотать о твоей смерти? Для меня ты давно уже мертва! – процедил он сквозь зубы.
– Не зарекайся, Хантер. Не исключено, что очень скоро ты будешь Бога молить о моей смерти. В свое время ты узнаешь, насколько я еще жива!
Неожиданно он провел рукой по ее щеке и глубоко заглянул в глаза.
– Ты чертовски права, Камилла. Жизни в тебе больше, чем в любой из женщин, каких я когда-либо знал. Надо было бы придушить тебя прямо сейчас… И чего я жду? Сам не понимаю!
Только теперь Камилла догадалась, что Хантер пьян: от него пахло спиртным. Странно, никогда прежде она не замечала в нем этой склонности… Камилле стало не по себе, она начала вырываться и облегченно перевела дух, потому что он сразу же отпустил ее. Она бросила быстрый взгляд на ридикюль, оставленный на столе в другом конце комнаты. Интересно, станет ли Хантер ей мешать, если она попробует дотянуться до пистолета?
Словно прочитав мысли Камиллы, Хантер внезапно довольно мягко взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
– Куда же девалась прежняя семнадцатилетняя девочка, Камилла? Я больше ее не вижу. Неужели она навсегда исчезла под личиной умудренной жизнью женщины?
– Ты убил во мне ту семнадцатилетнюю девочку, Хантер! Но я тебя предупреждаю: больше я не позволю собой играть! Тебе придется считаться со мной всерьез – и очень-очень скоро.
Заслышав гнев в ее словах, Цезарь начал хлопать крыльями в клетке, и Хантер бросил на сокола опасливый взгляд.
– А питомца ты завела себе под стать, Камилла.
Внезапно он схватил ее за талию, заставив подняться на цыпочки, а сам наклонился так низко, что его губы почти коснулись ее лица.
– Напрасно ты пугаешь меня, потому что я клянусь всем, что у меня есть на свете дорогого, – я тебя уничтожу без всякого сожаления. Лучше бы ты не возвращалась в Техас! Так было бы мудрее.
Его слова словно окатили ее ледяной водой. Камилла резко высвободилась из его объятий.
– Это мы еще посмотрим, Хантер. Я не похожа на отца, и тебе скоро предстоит в этом убедиться. Ты слишком высоко вознесся, но придет день, когда ты свалишься со своей вершины. И это станет делом моих рук!
В его темных глазах появилось насмешливое выражение.
– Может быть, нам удастся уладить наши разногласия прямо сейчас? – он снова ласково провел рукой по ее щеке. – Кстати, а где же твой муж? Почему он с тобой не приехал?
– Это не твое дело!
– Интересно, он удовлетворяет тебя в постели, как я когда-то?
Камилла заставила себя встретиться с ним взглядом.
– Вообще-то, тебя это совершенно не касается, но я вдова.
Слова неправды легко и привычно слетели с ее губ: эту ложь ей приходилось повторять постоянно, чтобы защитить себя и дочку.
– Неужели ты не могла окрутить еще какого-нибудь дурака, готового на тебе жениться? Уж я-то знаю, что ты не можешь обходиться без мужчины. Тебе всегда нужен кто-то, кто удовлетворял бы твои животные инстинкты!
Камилле очень захотелось ударить его, но она знала, что с пьяными связываться опасно.
– Знакомство с тобой оставило у меня горький привкус и отбило охоту к общению с мужчинами, – бросила она в ответ. – Я всю жизнь искала кого-то, совершенно непохожего на тебя!
Хантер почувствовал, что сердце его обожгла знакомая ревность. Все эти годы ему не давала покоя мысль о том, что Камилла была замужем за другим. Он злился на нее и на себя самого за то, что она по-прежнему имела над ним столь сильную власть.
– Понятно. Значит, некоторое время тебе пришлось обходиться без мужчины. В таком случае, может быть, и я сгожусь? Думаю, что сумею тебя обслужить не хуже, чем любой из тех, с кем тебе доводилось ложиться в постель. Если память мне не изменяет, когда-то я доставлял тебе удовольствие. Или это тоже было притворством, как и все остальное?
Камилла знала, что ее лицо пылает, сердце ей сжимала глубокая тоска. Но Хантер ни в коем случае не должен узнать, как больно ранили ее его слова!
– Ты слишком высокого мнения о своих мужских достоинствах, – презрительно произнесла она, нанося удар единственным доступным ей способом. – Но на меня они не произвели впечатления, даже когда мне было семнадцать. Сомневаюсь, что ты сумел бы удивить меня сегодня.
Губы Хантера искривились в саркастической усмешке.
– Почему бы нам это не проверить?
Он покачнулся, потянувшись к ней, и Камилла с легкостью увернулась от его протянутых рук. Она перевела дух почти с облегчением: с пьяным Хантером справиться было куда легче, чем с трезвым.
– Мне надо переодеться, – заявила она, вновь обретая смелость. – Когда я выйду, надеюсь тебя уже здесь не застать.
Она с вызовом вскинула голову, затянула покрепче кушак халата и, войдя в спальню, захлопнула за собой дверь. И тут силы покинули ее. Закрыв лицо дрожащими руками, Камилла прислонилась к столбику кровати, чтобы не упасть.
Зачем Хантер пришел сюда сегодня? Неужто его самомнение так велико, что он решил проверить, не испытывает ли она к нему прежних чувств? Любовь и ненависть боролись в ее душе, и Камилла не знала, какое из этих чувств сильнее. В одном можно было не сомневаться: Хантер по-прежнему обладал властью над нею и мог бы ее уничтожить, если бы она хоть на миг утратила осторожность. Сердитые слезы навернулись ей на глаза. Камилла злилась на себя за слабость, но никак не могла перестать плакать.
А ведь он даже не спросил о своем ребенке! Хотя стоило ли удивляться? С какой стати ему проявлять интерес к Антонии, если он ни в грош не ставит ее самое? Он даже не поинтересовался, кого она ему родила, сына или дочь!
Послышался стук в дверь, и Камилла вытерла глаза, радуясь передышке. Она надеялась, что это Сантос: он помог бы ей вышвырнуть Хантера вон. Так и не успев переодеться, она вернулась в гостиную и обнаружила, что Хантер стоит спиной к ней, глядя в окно. Он даже не обернулся, когда она открыла дверь.
В коридоре за дверью стояла… Нелли. Судя по красным и припухшим глазам, она недавно плакала.
– Нелли, что случилось? – Камилла взяла ее за руку и ввела в комнату.
– Мне некуда податься! Вы сказали, что поможете мне, вот я и пришла к вам…
Внезапно она заметила Хантера Кингстона, стоящего у окна, и замолчала на полуслове. От нее также не укрылось, что всю одежду Камиллы составляет только халат, надетый на голое тело.
– Ой, извините! Я вовсе не хотела… Я сейчас же уйду.
Глаза Камиллы потемнели от незаслуженной обиды: она понимала, что Нелли только вполне определенным образом могла истолковать сложившуюся ситуацию. Как бы ей хотелось, чтобы Хантер поскорее убрался из комнаты и из ее жизни! Она опять взяла Нелли за руку и усадила ее на канапе.
– Никуда вы не уйдете. Вы останетесь здесь. А вот мистер Кингстон как раз собирался уходить… Правда, Хантер?
– Не обращайте на меня внимания, дамы, говорите, о чем вы хотели. Я подожду. Обещаю, что буду нем как рыба.
Нелли повернулась к Камилле с открытым ртом.
– Мистера Кингстона я сюда не приглашала, Нелли. Как вы могли сами заметить, он выпил лишнего. Я уже несколько раз просила его уйти, но до сих пор он отказывался выполнить мое требование.
Камилла была в бешенстве от его наглости. Ей не хотелось устраивать сцену, но, похоже, никакого другого способа избавиться от Хантера не было.
– У вас неприятности, Камилла? – негромко спросила Нелли, пристально вглядываясь в нее и тут же переводя взгляд на Хантера.
– Я с ними как-нибудь справлюсь. Пойдемте в спальню, Нелли, и вы расскажете мне, что вас тревожит.
Опять губы Хантера искривились в презрительной усмешке, пока он провожал глазами женщин, покидавших комнату. Он твердо знал, что не уйдет, пока не получит от Камиллы ответов на некоторые вопросы.
Когда Камилла закрыла дверь, отделявшую спальню от гостиной, Нелли нерешительно спросила:
– Вы правду говорили, когда обещали мне свою помощь?
– Да, конечно! Чем я могу вам помочь?
Нелли опустила глаза и принялась нервно скручивать узлом носовой платочек.
– Я… думала, что смогу опять получить работу в «Золотом самородке». Но мистер Гриффин говорит, что я ему больше не нужна… Я не знаю, куда мне теперь идти!
– Может быть, вам нужны деньги, Нелли?
Нелли старалась не смотреть ей в глаза.
– Признаться… Все, что у меня было, пошло на билет до Сан-Рафаэля. Мне очень неудобно просить у вас, но если бы вы одолжили мне немного… Совсем немного, только чтобы продержаться, пока я не найду работу… Честное слово, я вам верну все до цента!
– А какую работу вы можете выполнять, Нелли? – мягко спросила Камилла.
– Ну, я же не всю свою жизнь проторчала в салунах. Умею стряпать, убирать, вообще помогать по дому… – с надеждой ответила Нелли. – И стирать тоже могу!
Камилла прекрасно понимала, что после работы в салуне Нелли нелегко будет найти какое бы то ни было место в Сан-Рафаэле. Внезапно ей пришло в голову неожиданное решение.
– А не хотите ли вы работать в Валье дель Ко-расон?
С горящими от волнения глазами Нелли схватила ее за руку.
– Да! Да, конечно! Мне бы этого очень хотелось! Если вы меня наймете, клянусь, вам никогда не придется об этом пожалеть. Я по гроб жизни буду вам обязана!
Камилла кивнула.
– Вот и прекрасно. А сейчас спуститесь вниз и попросите мистера Перкинса дать вам комнату на ночь. Пусть запишет ее на мой счет. И будьте готовы выехать в Валье дель Корасон на рассвете.
Слезы выступили на глазах у Нелли, она торопливо закивала.
– Вы и ваш отец – единственные люди, которые были добры ко мне. Поверьте, я буду вам предана, Камилла. С вашей помощью мне, может быть, удастся изжить свое прошлое…
– Просто оставьте его позади, Нелли, забудьте о нем. Думайте о завтрашнем дне как о начале новой жизни. Но учтите: на ранчо все трудятся от зари до зари, и того же будут ждать от вас. Не обольщайтесь на этот счет, вам действительно придется в поте лица зарабатывать каждый цент своего жалованья. Не знаю, как долго я сумею удержать свое ранчо, но, пока я там, знайте: мой дом – это ваш дом.
– Я буду трудиться не покладая рук! Ем я мало и хлопот вам не доставлю.
Камилла тепло улыбнулась ей.
– Я думаю, вам не помешает сегодня хорошенько выспаться. Ступайте к администратору, я уверена, что он даст вам комнату.
Нелли бросила выразительный взгляд на дверь.
– А что вы собираетесь делать с Хантером? Может быть, вам нужна помощь?
– Спасибо, но предоставьте это дело мне. Я с ним как-нибудь справлюсь.
В голосе Камиллы прозвучало больше уверенности, чем она ощущала на самом деле, потому что по-прежнему терялась в догадках насчет цели его ночного визита.
Когда они снова вышли в гостиную, Хантер стоял, склонившись над клеткой с Цезарем. Сокол не любил чужих, особенно мужчин. Раскинув, насколько позволяла клетка, свои широкие крылья, разгневанная птица вдруг заклокотала и бросилась на прутья. Хантер благоразумно отошел в сторону.
Нелли направилась к дверям, но на пороге обернулась к Камилле.
– Вы уверены, что все будет в порядке? – спросила она еще раз с сомнением в голосе.
Камилла бросила взгляд на ухмыляющегося Хантера. К сожалению, она не была уверена ни в чем, но все-таки попыталась улыбнуться.
– Да-да, не беспокойтесь. До завтра, Нелли.
Когда Нелли ушла, Камилла на миг прислонилась к двери и закрыла глаза, чувствуя себя совсем обессилевшей. Не о таком приеме она мечтала по возвращении домой! Ей очень хотелось, чтобы поскорее наступило утро, чтобы она могла наконец оставить постылый Сан-Рафаэль и вернуться к себе, на ранчо Валье дель Корасон.
Внезапно Камилла услышала какие-то странные звуки и быстро открыла глаза. Хантер хлопал в ладоши.
– Это был настоящий спектакль! Тебе бы следовало всерьез поразмыслить об актерской карьере. Так и вижу анонс: «Камилла Монтес в роли благодетельницы!» Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты решила начать жизнь сначала.
Камилла почувствовала, что еще немного – и она не выдержит. Ей хотелось крикнуть в лицо Хантеру, что он погубил ее жизнь. Хотелось сказать ему, что она его подозревает в убийстве отца, но она понимала, что неразумно выдвигать обвинение, не подкрепленное доказательствами. Ей ничего не оставалось, как скрывать свои истинные чувства под маской напускной бравады, уже не раз выручавшей ее в прошлом.
– Меня не интересует твое мнение обо мне, Хантер. Просто оставь меня в покое, – сказала она, мысленно спрашивая себя, почему ему так нравится ее изводить.
Презрительно усмехнувшись, Хантер подошел поближе.
– Представляю, какое уютное гнездышко вы совьете себе в Валье дель Корасон. Две дамы сомнительной репутации, утешающие друг дружку! Полагаю, бедняжка Нелли обратилась за помощью именно к тебе, потому что сразу поняла: вы с ней одного поля ягоды. Должен сказать, что к Нелли я испытываю больше уважения, чем к тебе. Она по крайней мере не пытается выдать себя за порядочную!
И тогда, даже не успев осознать, что делает, Камилла ударила Хантера по лицу. Он поморщился и слегка побледнел, но не отвел взгляда.
– В чем дело, Камилла? Правда глаза колет?
Камилла, не отрываясь, смотрела на красный след своей ладони, оставшийся на щеке у Хантера. Ей очень хотелось ударить его еще раз, но она понимала, что рисковать не стоит.
– Убирайся вон, Хантер! Я больше не намерена терпеть твое присутствие. Если ты не уйдешь, я велю управляющему тебя вышвырнуть!
– Это не так-то просто сделать, поскольку отель – моя собственность, – напомнил он с торжествующей улыбкой.
– Да, но не забывай, что я не твоя собственность. Если ты не уйдешь, придется уйти мне. Я заплатила большие деньги за эти апартаменты и имею право рассчитывать на уединение.
– Большие деньги? Интересно, что ты называешь «большими деньгами», Камилла? Те десять тысяч, что ты взяла у моего отца в обмен на обещание уехать из города и никогда со мной больше не встречаться, – это большие деньги? По-моему, это мизерная сумма. Если бы ты поторговалась, мой отец выложил бы вдвое больше, лишь бы избавиться от тебя. Ты этого не знала, верно? Ты просто ухватилась за первую подачку и задала стрекача…
Хантер стоял так близко, что Камилла видела, как у него раздуваются ноздри. Теперь ей было ясно, что он нарочно вскрывает старые раны, чтобы причинить ей боль, но она скорее готова была умереть, чем показать, как блестяще ему это удается. Боль вынудила ее прибегнуть к наступлению в качестве самозащиты.
– Нет, это ты и твой отец, Хантер, сваляли дурака. Вы так и не догадались, что я взяла бы и гораздо меньше, чтобы избавиться от тебя!
– И все-таки в дураках осталась ты, Камилла, – прорычал он, схватив ее за запястье и прижимая к себе. – Ты могла бы получить все! Неужели ты не знала, черт бы тебя побрал, что я был у тебя на крючке? Ради тебя я был готов на что угодно. Если бы я только знал, что тебе нужны деньги, я купил бы для тебя весь мир!
Это было невыносимо. Камилла чувствовала, как он прижимается к ней всем телом, вызывая в памяти сладкие и горестные воспоминания. Силы внезапно покинули ее, ноги стали ватными.
– Что ты задумал, Хантер? Оставь меня в покое, – умоляюще проговорила она дрожащими губами.
Но Хантер и не подумал отпустить ее.
– Я не уйду, пока не получу того, зачем пришел, – прошептал он.
Одной рукой он обнимал Камиллу за талию, а другой приподнял ее подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Догадавшись, что он собирается ее поцеловать, она отчаянно мотнула головой, но неумолимо властный взгляд Хантера совершенно парализовал ее волю. Камилла молила Бога послать ей сил для сопротивления, но, безуспешно пытаясь вырваться из этих сильных рук, поняла, что вновь поддается колдовству старых чар.
У Хантера все плыло перед глазами, и он знал, что выпитый виски тут ни при чем. Он так долго ждал этого часа! И вот долгожданная минута пришла: Камилла, живая и горячая, вновь была в его объятиях. Когда-то каждое их прикосновение друг к другу неизменно высекало искру всепожирающего пламени. Теперь он понял, что время и расстояние не заглушили сжигавшей его тело жажды обладания.
– Перестань брыкаться, Камилла, – прохрипел Хантер. – Что бы ты там ни говорила, я знаю, ты по-прежнему меня хочешь! И не пытайся это отрицать. Я слишком хорошо тебя изучил…
Его горячее дыхание опалило ей щеку, и Камилла призналась себе, что он прав. Все ее чувства воспламенились от его близости, губы раскрылись в молчаливом призыве. Он поцеловал ее, и этот поцелуй перенес Камиллу в другое время – на шесть лет назад, когда она впервые познала его любовь. Казалось, губы Хантера выпили все отпущенные ей силы, но взамен наполнили ее новой жизненной энергией.
«Я все еще люблю его, – в отчаянии подумала Камилла. – Я никогда, ни на один день не переставала его любить!» Но только теперь все было по-другому. Раньше она любила Хантера чистой любовью невинной юной девушки, и эта любовь не была ничем омрачена. Теперь же Камилла чувствовала бесконечную любовь женщины к мужчине, подарившему ей ребенка, но любовь ее была отравлена горечью и болью. Поцелуй Хантера становился все более глубоким и страстным. Внезапно он подхватил ее на руки и понес в спальню. На секунду заглянув в его лицо, она заметила сурово сведенные брови, напряженно сжатые губы, и тревожный колокол прозвучал у нее в голове. Но Камилла решительно отбросила опасения. В эту минуту, пока она была в объятиях Хантера, все остальное не имело значения!
Тихий стон сорвался с губ Камиллы. Прошлые обиды исчезли, когда Хантер опустился вместе с нею на постель и жадно накрыл ее рот своим. Ее тело вытянулось ему навстречу: она умирала от желания слиться с ним воедино. Он воскресил в ней желания, в осуществлении которых Камилла слишком долго себе отказывала. Хантер был единственным мужчиной, которого когда-либо знало ее тело! Единственным, кого она любила…
Грубым и нетерпеливым движением он распахнул на ней халат, прижался губами к жилке, бурно бьющейся на шее, и ее тело сразу превратилось в комок дрожащей, нежной и беззащитной плоти.
Слова потеряли смысл. Все, что ее теперь занимало, – это чудесное ощущение от прикосновений его рук. Судя по всему, Хантер был возбужден не меньше. Прерывисто и тяжело дыша, он снова и снова повторял ее имя, и очень скоро им обоим стало мало простых объятий. Потаенный голод, терзавший тело Камиллы изнутри, требовал утоления. Хантер зарычал от нетерпения, стараясь поскорее избавиться от мешавшей ему одежды.
Два тела, одно – сильное и мускулистое, другое – нежное и мягкое, как бархат, встретились в неистовом взрыве чувств, слишком долго пребывавших под гнетом. Голос разума твердил Камилле, что завтра она пожалеет, если уступит Хантеру сегодня. Но завтрашний день настанет так не скоро! Сейчас Хантер хочет ее, она хочет его, и что на свете может быть важнее этого?! Пять лет страданий и неутоленного желания жгли ее тело, как на медленном огне.
– Будь ты проклята, Камилла! – внезапно прошептал Хантер ей на ухо. – Ну ничего, сейчас я изгоню своих демонов. Пять лет ты преследовала меня, как привидение! Пять лет – это слишком долгий срок…
Но Камилла не стала даже пытаться вникнуть в смысл его слов. Она была не способна рассуждать здраво, когда руки Хантера скользили по ее телу, вызывая трепет и нестерпимое желание принадлежать ему. Сладкое безумие охватило Камиллу, когда он отыскал губами ее грудь; розовые вершины заострились и отвердели под дразнящей лаской его языка.
Хантер провел рукой вверх и вниз по ее спине, словно пытаясь успокоить, отчего по телу Камиллы пробежала дрожь. За все эти пять лет не было дня, чтобы она о нем не вспоминала! Иногда она проклинала его имя, но никогда не переставала его любить…
Она застонала, когда рука Хантера скользнула по внутренней стороне ее бедра. Очевидно, он воспринял это как запоздалый протест, потому что внезапно напрягся, грубо развел ей ноги и одним ударом глубоко вошел в нее. Теперь уже его тело задрожало; Камилла услыхала, как он судорожно ловит ртом воздух.
– Ни с кем и никогда мне не было так хорошо, как с тобой! – отрывисто простонал он, словно это признание было вырвано у него под пыткой. – Будь ты проклята, но только с тобой я чувствую себя живым!
Камилла закрыла глаза, отдаваясь сладостному ощущению мужской плоти внутри себя. Казалось, Хантер проникал в самые глубины ее естества. Она чувствовала, что скоро последует взрыв, и ее голод будет наконец утолен. Запустив пальцы в волосы Хантера, она притянула к себе его лицо, чтобы поцеловать, но он вдруг отстранился с поразившей ее резкостью.
– Нет, Камилла, больше я никогда не позволю тебе завладеть моей душой! – хрипло воскликнул Хантер. – На сей раз я пришел не для этого…
Камилла не поняла, что он хочет сказать, да это было не так уж и важно. Его глубокие ритмичные толчки побуждали ее к ответному движению. Наконец он смял ее губы в неистовом поцелуе, и она почувствовала, как напрягается и дрожит, словно туго натянутая тетива, все его тело. В тот же миг по ее жилам пробежала волна чувственного наслаждения. Пика высшего блаженства они достигли одновременно.
Когда жар страсти, сплавивший их воедино, начал остывать, тело Хантера обмякло, и Камилла неожиданно почувствовала к нему почти материнскую нежность. Но прежде, чем она успела произнести слова любви, Хантер вдруг перекатился на бок и резко встал с постели.
В полной растерянности она смотрела, как он молча натягивает на себя одежду. Ей хотелось разглядеть в лице Хантера хоть какой-то намек на то, что он испытал такой же прилив любви, который пережила она сама. Чтобы лучше видеть, Камилла торопливо откинула с лица растрепанные волосы и поднялась на колени. Но в его холодных, жестоких глазах не было и тени любви или нежности.
Заправив рубашку за пояс брюк, Хантер наклонился, чтобы надеть сапоги, и лишь потом вновь взглянул на Камиллу.
– Должен признать, ты чертовски хороша в постели. Никогда раньше мне не случалось переспать со шлюхой за десять тысяч долларов! Но дело того стоило. Ты отработала каждый цент.
Камилле было бы легче, если бы он ударил ее. Жалящий укол его слов она ощутила всем сердцем. Теперь не оставалось сомнений, что Хантер пришел лишь для того, чтобы лишний раз опозорить и унизить ее. Она снова попалась в его ловушку – как и пять лет назад, когда была неискушенной семнадцатилетней девочкой. С какой же легкостью ему удалось ее обмануть! Неужели время так ничему ее и не научило?! Дурой была, дурой и осталась…
Камиллу захлестнуло чувство стыда и отвращения к себе.
– Зачем ты это сделал, Хантер? Почему тебе так нравится меня унижать? – спросила она тихим, дрожащим голосом, стараясь поплотнее закутаться в простыню.
Слезы душили ее, но Камилла надеялась, что они не выплеснутся наружу, переполнив таким образом чашу ее унижения.
Хантер цинично усмехнулся и бросил на нее презрительный взгляд.
– Скажем так: я пришел получить старый должок, моя милая. Теперь можешь считать, что долг оплачен сполна. Но вот что мне хотелось бы знать: сумела ты купить себе счастье за те десять тысяч долларов, что дал тебе мой отец?
Ненависть охватила Камиллу с новой силой – яростная, безудержная, как пламя пожара. Накинув халат, она соскользнула с постели. Хантер только что втоптал ее в грязь – ну что ж, у нее есть способ утянуть его за собой!
– Я вижу, тебе прямо-таки не дают покоя те десять тысяч, что дал мне твой отец. С чего бы это?
– Ты же знаешь, Кингстоны не бросаются деньгами почем зря. И никогда не прощают долги. За тобой числился долг, Камилла, но теперь он оплачен полностью. Я удовлетворен.
Камилла опустилась на колени и открыла чемодан. Найдя в боковом отделении то, что искала, она вскочила на ноги.
– Боюсь, что тебя ждет жестокое разочарование, Хантер. Твоя месть не состоялась. Я хочу кое-что тебе вернуть. Я хранила это все пять лет как напоминание о том, какими бессовестными и жестокими могут быть мужчины из рода Кингстонов!
Она сунула конверт в руки Хантеру и была вознаграждена его явным замешательством.
– Ну что же ты? Бери смелее! Это тебе в погашение всех оставшихся долгов.
Хантер нахмурился, а Камилла торжествующе улыбнулась, увидев, как он растерялся, когда узнал крупный почерк своего отца на конверте.
– Что это? – он поднял на нее ошеломленный взгляд.
Камилла вскинула голову, отбрасывая волосы с лица.
– Ты прекрасно знаешь, что это такое, Хантер. Я не взяла ни гроша из иудиных денег твоего папаши! – Ее грудь бурно вздымалась и опускалась от избытка чувств. – Я сохранила их, чтобы помнить, как сильно мне следует ненавидеть вас обоих – тебя и твоего отца.
Рука Хантера задрожала. Он не смог открыть конверт и протянул его обратно Камилле, словно человек, оглушенный ударом.
– Ты что, вздумала посмеяться надо мной? Не пытайся меня убедить, будто ты не тронула денег, которые дал тебе мой отец! Я в это не поверю!
Но Камилла оттолкнула его руку.
– Чтобы доказать, что ты болван, Хантер, моей помощи не требуется: ты прекрасно справишься с этим сам. Если ты действительно не веришь, почему бы тебе просто-напросто не открыть конверт? А мне эти деньги больше не нужны. Отныне я буду тебя ненавидеть безо всяких напоминаний!
Помедлив минуту, Хантер решительно раскрыл конверт и невольно заскрежетал зубами. В конверте находился чек, выписанный на имя Камиллы его отцом! Не могло быть и тени сомнения в том, что она сказала правду: он узнал подпись своего отца.
– Я ничего не понимаю, Камилла, – Хантер покачал головой, словно пытаясь отогнать наваждение. – Мой отец сказал…
– Мне нетрудно вообразить, что сказал тебе твой отец, Хантер. «Сынок, ты не должен жениться на дочке Монтеса, она тебе не пара. У Кингстонов не может быть ничего общего с Монтесами». Но меня все это уже не трогает: твоего отца больше нет, да и сам ты в моих глазах – все равно, что покойник.
Хантер опять протянул Камилле чек, но она лишь презрительно взглянула на него.
– Повторяю, оставь себе. И когда будешь смотреть на него, вспоминай о том, что сегодняшняя встреча не стоила тебе ни цента. А теперь убирайся отсюда! Я жалею только, что сегодня ты получил больше, чем тебе причиталось.
Хантер отшатнулся, словно она его ударила. В его взгляде читалось такое смятение, что Камилла поняла: если раньше он и был пьян, то теперь протрезвел окончательно. Он машинально провел рукой по волосам, глядя, как она надевает туфли.
– Тут что-то не так, Камилла. Нам надо поговорить…
– По-моему, ты уже все сказал. Я же могу сказать только одно: убирайся из моей комнаты, а не то я сама уйду! Ты меня не купил, я тебе не принадлежу, и только что это доказала.
Казалось, Хантер хотел еще что-то сказать, но в конце концов просто засунул скомканный конверт с чеком в карман и пошел к дверям. Обернувшись на пороге, он окинул ее суровым взглядом.
– Можешь не сомневаться, Камилла, я выясню, что за этим кроется. Наши с тобой дела еще не закончены!
– Вот тут ты прав, Хантер. Настанет день, когда я заставлю тебя заплатить не только за сегодняшнее, но и…
– За что еще? – перебил он.
Камилла повернулась к нему спиной. Она чуть было не сказала, что он заплатит за смерть ее отца, но у нее просто язык не повернулся бросить ему в лицо такое чудовищное обвинение. Во-первых, по-прежнему не было никаких доказательств, а во-вторых… Какая же это будет злая насмешка судьбы, если выяснится, что ее собственного отца убил отец ее дочери!
Внезапно ее охватила дрожь. А что, если Хантер действительно убил ее отца? Выходит, она занималась любовью с убийцей?! Как же ей теперь уважать себя, если она рассыпается на части от одного только прикосновения Хантера?!
Услышав, как хлопнула входная дверь, Камилла бросилась на постель и дала волю слезам.
– Я тебя ненавижу, Хантер Кингстон! – в отчаянии вскричала она. – И буду ненавидеть до конца своих дней!
А Хантер стремительно шел по коридору, стараясь привести мысли в порядок. Все произошло совсем не так, как он ожидал! Ему хотелось предстать перед Камиллой холодным и отчужденным, излить на нее все свое презрение и гордо удалиться. Но у него ничего не вышло…
Боже милостивый, он до сих пор любил ее! Хантер понял, что она по-прежнему держит его в плену, как и в тот момент, когда он впервые овладел ее телом. Поговорка утверждала, что время – лучший лекарь, но ему не удалось вылечиться. Для него время как будто остановилось. Он безнадежно увяз в прошлом.