Даг добрался до Вье-Фор около половины девятого вечера, весь в поту, со сбитыми в кровь ногами. Казалось, город уже уснул. Он вспомнил, как, будучи мальчишкой, удивился, когда узнал, что в период сухого сезона – лета, по-европейски, – здесь бывало светло до десяти часов. Здесь круглый год солнце вставало около шести и заходило неизменно в девятнадцать часов. Он решил повременить с чтением украденного в комиссариате дела. Сейчас нужно было быстро переодеться и бежать к Родригесам. Просто адский ритм для Леруа Дагобера!

Отец Леже встретил его приветливой улыбкой. Он сидел за письменным столом в ризнице и копался в своих бумагах.

– Венчания, крещения: понемногу привожу все в порядок, – объяснил он. – Вы упали в воду?

– Почти. Я тороплюсь, меня ждут у Родригесов на поминках.

– Вы с ними знакомы? – удивился священник.

– Нет. Я солгал Луизе Родригес, что был другом ее отца, – ответил ему Даг, роясь в своем рюкзаке в поисках чистой черной футболки.

– Зачем?

Из-за Луиса Родригеса. Он был уверен, что Лоран Дюма убили. Возможно, он говорил об этом со своими детьми, кто знает.

Отец Леже удивленно приподнял брови:

– Судя по всему, ваше расследование приняло другое направление. Я думал, что вы ищете отца Шарлотты, а не убийцу ее матери.

– Возможно, это одно и то же лицо. И Лоран, похоже, не единственная жертва.

Удивленный аббат выпрямился.

– Вот как?

– Я все вам расскажу, когда вернусь, если вы еще не будете спать, – бросил Даг, извиваясь всем телом, пытаясь скинуть грязные брюки и натянуть линялые джинсы.

– Я буду у себя дома, это рядом. Я вас дождусь!

Даг был уже на улице. Он отыскал клуб подводного плавания возле дебаркадера и быстрым шагом направился к нему.

Жилище Родригесов находилось как раз напротив, совсем простой белый дом, окруженный садом, где в изобилии росли цветы. Находясь метрах в десяти от входа, он уже услышал шум разговоров. Сквозь широко распахнутые окна видны были многочисленные гости. Открыла ему Луиза. Она была в черном платье с оборками, которое, по его мнению, больше подошло бы для какой-нибудь вечеринки. Остальные приглашенные тоже приоделись, и Даг в своих джинсах и футболке чувствовал себя не в своей тарелке. Луиза протянула ему руку: кожа у нее была мягкой и нежной.

– Входите. Выпейте что-нибудь, – предложила она своим певучим голосом.

Он прошел вслед за ней до стоящего посреди комнаты стола, который ломился от закусок: несколько видов баранины, жареная балау, нежные хлебцы, папайя, гуайява и еще много чего. Он с видом знатока вдохнул аромат, поднимающийся от большого котелка с шеллу. Он обожал это блюдо из потрохов с рисом, но его очень редко ели в Сен-Мартен. Луиза протянула ему стакан ледяного пунша.

– Возьмите. Так вы были другом моего отца?

– Да, я познакомился с ним очень давно. Я был тогда лаборантом, мы как-то сразу друг другу понравились.

– Он нам никогда про вас не рассказывал.

– Близкими друзьями мы не были, просто хорошими приятелями.

– Но вы же моложе его…

Еще бы! Усопший был на двадцать лет старше! Не отвечая, он сделал большой глоток крепкого пунша. Скоро все напьются и станут оплакивать достоинства покойного Луиса Родригеса. Он не знал, как приступить к теме, которая его интересует. Заметив, что Луиза стала оглядываться по сторонам, он поспешил заговорить сам:

– Вы работаете во Вье-Фор?

– Да, в начальной школе. Я занимаюсь с первоклассниками.

– Им повезло! Наверно, не часто детям попадается такая очаровательная учительница, как вы.

С какой стати он несет эту пошлятину? Он готов был сам себя отхлестать. Смутившись, Луиза повернулась к нему.

– Простите, мне нужно уделить время гостям. Угощайтесь, не стесняйтесь.

До чего занудный тип!

– Ваш отец много рассказывал о вас, он вас очень любил, – не желал ее отпускать Даг.

– В самом деле? Право же, трудно поверить, – возразила молодая женщина. – Он все время кричал на меня, потому что я замуж не выхожу, машину вожу слишком быстро, потому что курю… Его все во мне раздражало.

– Ну что вы, это совсем не так. На самом деле он очень вами гордился, – рискнул предположить Даг, которому казалось, что он идет по натянутому канату: он же ничего не знал об этой девице.

– Вы так говорите, чтобы мне было приятно. Вы бесстыдно льстите: похоже, вы из породы дамских угодников.

Он улыбнулся:

– Ну все, меня разоблачили! Что мне сделать, чтобы загладить вину?

– Помочь мне с пуншем… Идемте. Вот возьмите ковшик и наполняйте бокалы.

С видом послушного мальчика, который чувствует себя виноватым, Даг повиновался. Она улыбнулась. Когда он хотел, он мог быть милым.

– Вы так просто не отделаетесь. А, вот и мама. Я вас сейчас познакомлю…

Вот некстати!

– Мама, это Даг Леруа, папин приятель. Они вместе работали в Гран-Тер.

– О, вы знали моего бедного Луиса! Какая трагедия! Что же поделаешь, Бог дал, Бог взял…

Прежде чем пожать Дагу руку, Тереза Родригес перекрестилась.

– Это был очень добрый человек! И такой справедливый! Мужу никогда не везло, ему поломали карьеру из-за той истории, а ведь он был прав!

– О мама, ну не надо опять! – запротестовала Луиза. – Это было так давно.

– Давно? Но, детка, твой отец чуть было место не потерял из-за этого негодяя, а ты говоришь «это было так давно»! Что из того? Несправедливость она всегда несправедливость, разве не так, молодой человек?

– Вы совершенно правы, давность в таких делах не имеет никакого значения, – поддержал Даг, высвобождая свою руку из крепких тисков пожилой дамы. – Я так и не понял, что тогда произошло, ваш муж не хотел об этом говорить… – продолжал он, делая вид, что не замечает яростных взглядов Луизы.

– Он знал, что та женщина была убита, он мне сам сказал. Ведь он и делал вскрытие. Доктор пил, не просыхая, что вы хотите: халтурщик он и есть халтурщик! Но они не хотели раздувать историю и все замяли. Заключение Луиса отправили в мусорное ведро, а его самого услали подальше. А мы тогда только-только купили здесь дом, дети были совсем маленькие, а ему пришлось уехать, жить в какой-то конуре. И все для того, чтобы у ее мужа не было неприятностей…

– Чьего мужа? – заинтересовался Даг, застыв с разливательной ложкой над стаканом.

– Той девицы… У старика водились деньги. А его жена родила ребенка от одного парня из местных, муж ее выгнал, она жила в полной нищете. Красивая была женщина, Луис мне рассказывал. Красивая белая женщина, совсем молодая, ее задушили и изнасиловали!

Что? Даг вздрогнул, и немного пунша пролилось на стол.

– Изнасиловали? Но я думал…

– Я вам говорю, изнасиловали, – прошептала Тереза, наклонясь к нему, и он увидел ее дрожащие губы совсем рядом со своими. – Представляете, какой скандал? Разумеется, никто и слушать не захотел моего бедного Луиса. Он от этого просто заболел, так и не мог потом оправиться, никому больше не верил. Белых всю жизнь остерегался; вначале все время говорил об этом в своих письмах…

Даг положил ложку.

– А вы сохранили эти письма?

– Ну да, молодой человек, все до одного! Они у меня в буфете, в перламутровой коробочке, которая мне от матери осталась. Бедный мой Луис!

Она промокнула глаза, не в силах справиться с подступившими слезами. Даг растерянно повернулся к Луизе, но той уже рядом не было. Она беседовала с каким-то человеком лет сорока, с довольно светлой кожей, стройным и изящным, со множеством маленьких коротких косичек. Мужчина держал ее за плечи и улыбался. Даг мельком подумал, кто этот красавчик, а сам тем временем искал глазами кого-нибудь, кто мог бы заняться мамашей Терезой. Маленькая седоволосая старушка подоспела как нельзя вовремя.

– Не плачь, девочка моя, не плачь, ты увидишь своего благоверного на небесах. Пойдем, пойдем помолимся за него. Идем… – бормотала она по-креольски, обнимая ее за плечи.

Она увлекла ее в угол, где собрались несколько пожилых дам. Даг налил себе бокал пунша и залпом выпил. Письма. Ему нужны эти письма. Никто никогда не упоминал о том, что Лоран могла быть изнасилована. Как и эта Дженифер Джонсон, досье которой лежало у него в сумке. Господи боже, похоже, он напал на след чего-то страшного, он чувствовал это. Лет двадцать назад в этом регионе были совершены убийства, которые до сих пор остались безнаказанными… Он поднял глаза. Как быть? В данную минуту действовать невозможно. Ему оставалось лишь ограбить домишко или найти какой-либо повод, чтобы Тереза позволила ему прочесть эти письма… Он поискал Луизу глазами. Изящный красавчик теперь болтал в стороне с кем-то другим, и Даг смутно ощутил, что это ему почему-то приятно.

Кто-то хлопнул его по плечу:

– Кто вы?

Перед ним с суровым видом стояла Луиза. Даг наклонился к ней.

– Что?

– Я спросила: «Кто вы?» Вы ведь понимаете пофранцузски.

– Более или менее.

– Что за хамство! Отвечайте на мой вопрос.

Черные глаза сверкали негодованием. Даг почуял, что неприятностей не миновать. И все-таки попытался увильнуть.

– Не понимаю. Я же вам сказал, меня зовут Дагобер Леруа.

– Дагобер или Людовик Четырнадцатый, мне плевать. Отвечайте, что вам здесь нужно.

– Да, собственно, ничего. Просто поговорить с вашей мамой.

Луиза схватила его за край футболки и привлекла к себе.

– А теперь послушайте меня. Мой двоюродный брат Франсиско, с которым я только что разговаривала, видел вас позавчера с Джоном Луазо. Ведь вам известно, что это он нашел ту женщину, о которой вы говорили с моей матерью. Так вот, перестаньте играть со мной в кошки-мышки и скажите, что вам нужно.

Она внимательно всматривалась в его лицо. Он молчал, в уголках губ играла легкая улыбка, а взгляд казался насмешливым. Луиза испытала острое желание со всего размаху влепить ему пощечину. Какая самодовольная физиономия! И еще эта идиотская татуировка: тоже мне мачо! Она сердито заговорила вновь:

– Вы коп, да? Если я скажу брату, что вы обманщик, от вас в два счета мокрое место останется.

Она указала подбородком на Марселло. Затянутый в костюм, покрой которого не скрывал огромные квадратные плечи, молодой человек сжимал кулаки, на глазах блестели слезы.

Даг вздохнул, сложив ладони в умоляющем жесте.

– Это долгая история. Мы могли бы поговорить где-нибудь в другом месте?

Луиза недоверчиво взглянула на него, вздернув подбородок.

– А какие у меня гарантии, что «в другом месте» вы от меня не сбежите?

– Разве, находясь рядом с вами, я могу испытывать потребность убежать?

– Вы считаете себя очень остроумным?

– Иногда. Так мне рассказывать или продолжать разливать пунш?

Она стукнула его ладонью по груди.

– Эй, не смейте со мной так разговаривать, понятно? Выходите.

Даг поднял руки над головой и в таком виде направился к двери.

Сильно толкнув его в спину, она зашипела:

– Немедленно опустите руки!

– Эй! Вы что, спятили? – протестующе пробормотал Даг, переступая порог.

– Я ненавижу, когда надо мной издеваются.

Франсиско краем глаза следил за тем, как они уходят.

Что это за тип? О чем Луиза может с ним болтать? Он с досадой взъерошил свои черные косички. Как он ненавидел, когда вокруг нее вертелись какие-нибудь незнакомцы. Он хотел уже было отправиться вслед за ними, но его собеседник, управляющий компанией «Айлэнд Кар Рентал», в которой он работал, с большим воодушевлением рассказывал ему о своих бойцовых петухах.

В саду царил полумрак. Даг поднял голову к звездному небу. Дул освежающий, мягкий, приятный ветерок. Эта женщина нравилась ему. Очень.

А вот ей этот тип не нравился. Ужасно. С ледяным выражением лица она скрестила на груди руки.

– Итак? Я жду ваших объяснений.

Даг сделал шаг вперед, она тотчас отступила.

– Стойте на месте.

– Я не собираюсь нападать на вас.

– Откуда мне знать? В конце концов, убийцей той женщины вполне могли быть и вы. Вы подходите по возрасту, разве нет?

Он был совершенно сбит с толку. В самом деле, этому типу сейчас от сорока до сорока восьми лет. Луиза настороженно рассматривала его, готовая в любую минуту дать отпор. Он уселся на кучу старых покрышек.

– Я вам все объясню. Но обещайте, что не станете ни с кем ничего обсуждать. Это может оказаться очень опасным.

– Эй, парень, вы слишком черный, чтобы изображать из себя супермена.

Ухмыльнувшись, Даг пожал плечами. Давно не приходилось ему встречать столь отвратительный характер, как у этой Луизы. А фигурка какая… Он принялся обо всем ей рассказывать, понимая, что, если так пойдет и дальше, скоро весь остров будет в курсе, но ему нужна была помощь.

Луиза слушала внимательно и, когда он закончил рассказ, еще какое-то время молчала.

– Это все правда? Вы не выдумываете?

– Истинный крест, не вру.

Она пожала плечами. Ну конечно, разве он мог действовать прямо, как все нормальные люди? Частный детектив. С манерами американского серфингиста. И улыбкой в сто тысяч вольт. И она должна такому верить?

– Что вы хотели от моей матери?

– Письма вашего отца. Те, в которых говорится о Лоран Дюма.

– Всего-то навсего! От деликатности вы не умрете… Вот так взять и заявиться к людям…

Даг поднялся и приблизился к ней. Казалось, она была погружена в свои мысли. Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и поцеловал ее в губы. Последовала звонкая пощечина. Рука у нее была тяжелой.

– Послушайте! Что вы себе позволяете?

– Простите, я сам не понимаю, что на меня нашло. Лунный свет голову напек…

Луиза внимательно разглядывала его.

– Послушайте, Наполеон, я знаю, вы считаете себя очень хитроумным, очень красивым и всякое такое, но вы абсолютно не в моем вкусе.

– Вот как? А кто в вашем вкусе?

– Франсиско. Мы помолвлены. Осенью я выхожу за него замуж.

Даг почувствовал раздражение. Это было глупо и смешно. Он знал эту женщину менее суток. К тому же она была слишком молода для него. Но все же… этот кретин Франсиско с его женоподобными ужимками, нелепыми коротенькими косичками и безукоризненными темно-зелеными штанами, стянутыми на тонкой талии… Он не сразу осознал, что Луиза повернулась и уходит.

– Эй, постойте!

– Что еще? Вам нужны письма? Приходите ночью, в три часа. Сядете сюда, – добавила она, указывая на шины, – и постарайтесь не шуметь.

Даг слегка коснулся ее запястья.

– Спасибо.

– Не за что, – оборвала она его, резко отпрянув. – Мне просто любопытно узнать продолжение, вот и все.

Она развернулась и возвратилась в дом. Даг смотрел на ее силуэт, который в сумерках четко вырисовывался на пороге. Франсиско бросился ей навстречу, что-то прошептал на ухо, одновременно внимательно вглядываясь в сумрак сада. Прежде чем удалиться, Даг, незаметный в наступившей темноте, сделал непристойный жест в его сторону. Очаровательная Луиза была так же мила, как Шарлотта и как большинство женщин, с которыми ему приходилось сталкиваться в последнее время. Неужели отныне женские особи производятся исключительно по определенному образцу, а именно «мисс мегера 1996», или это общение с господином Дагом Леруа вызывает столь прискорбные преображения? Есть вопросы, которые лучше себе не задавать.

Отец Леже ждал его, сидя в глубоком кресле потертой кожи и углубившись в чтение последнего романа Стивена Кинга. Заметив входящего в комнату Дага, он поднял голову.

– Ну что, охота оказалась успешной?

– Думаю, да. У меня свидание с дочерью Луиса Родригеса этой ночью, в три. Она должна передать мне письма отца, в которых речь идет как раз об этом деле.

– О, вижу, вы даром времени не теряли. Позволю напомнить, вы обещали мне полный отчет обо всем, что произошло.

– Непременно!

Даг опустился на обветшавший диван, стоявший у стены напротив, и во второй раз за вечер принялся рассказывать свою историю.

Отец Леже время от времени реагировал на повествование одобрительным ворчанием, а когда Даг дошел до попытки убийства таинственной А. X. , не смог сдержать восклицания:

– Но это же настоящий роман! Подумать только, а я-то все это время выслушивал скучные исповеди моих добропорядочных прихожанок…

– Каждому свое. Вы – священник, я – рыцарь.

– Не хватает судьи.

– Что?

– Три столпа государства: Церковь, меч и судейская мантия.

Даг насмешливо указал на потолок:

– Придется довольствоваться вашим патроном. Я поведаю вам продолжение, это не менее занятно.

Рассказ об инспекторе Го, казалось, весьма позабавил отца Леже, так же как и эпизод с водителем такси. Но более всего он был потрясен историей с досье Джонсон и способом, благодаря которому Дагу удалось завладеть этим досье.

– Так вы его украли?

– Я даже не успел еще заглянуть в него. Если вы позволите…

– Разумеется, сделайте одолжение…

Даг поднялся, чтобы достать папку, отец Леже в это время продолжал:

– Если я правильно вас понял, вы полагаете, что один человек мог убить обеих этих женщин, а его никто не заподозрил… Anguisinherba…

– Вот именно, змея в траве… – подтвердил Даг.

Отец Леже не мог скрыть изумления:

– Вы знаете латынь?

– Так, обрывки. В море надо было как-то убить время. Наш корабельный капеллан обучил меня кое-каким выражениям. В обычном разговоре их трудно применить… Ладно, исследуем наш трофей.

Под пристальным взглядом священника Даг открыл папку и быстро пробежал ее содержимое, оглашая вслух основные факты:

– Дженифер Джонсон. Тридцать два года. Вдова. Существовала на деньги, которые оставил ей муж-банкир, скончавшийся от инфаркта за четыре года до этого. Она жила на два дома: в Сент-Мари, это ее основное место проживания, и в Труа-Ривьер, где регулярно, в течение восьми лет, снимала виллу. В марте тысяча девятьсот семьдесят седьмого года была найдена повешенной на вентиляторе в столовой. Вентилятор был включен, он вертелся, и повешенное тело тоже вертелось в чудовищном вальсе смерти в полутора метрах над землей, над опрокинутым стулом.

Отчет судебно-медицинской экспертизы, подписанный неким Леоном Андревоном, главным врачом в Байифе, состоял из трех страниц мелким почерком.

– Я знал доктора Андревона. Он скончался в тысяча девятьсот восемьдесят первом году: сердечный приступ.

Этого следовало ожидать. За неимением Рима все дороги вели прямиком на кладбище… Даг продолжил изучать дело. Вскрытие показало, что Дженифер душили, насиловали и пытали каким-то острым инструментом, который проткнул влагалище и матку. Никаких следов борьбы. Жертва не принимала ни алкоголь, ни психотропные средства. Последний раз она ела часа за два до смерти: рыба дорада, дробленый горох и йогурт. Если бы не крохотное пятнышко крови на платье, и в этом случае без проблем могли бы выдать разрешение на захоронение с пометкой «суицид».

Поскольку у жертвы было гражданство острова СенМартен, старший инспектор Даррас, которому помогал начинающий инспектор Го, вел следствие от лица французской полиции. Полное и окончательное фиаско. Даррас опросил соседей, чуть ли не под микроскопом исследовал связи молодой женщины, но все безрезультатно. Она жила одна, с увлечением занималась подводным плаванием, умела надолго задерживать дыхание. Но людская молва приписывала ей многочисленных любовников.

Подводное плавание. Даг вспомнил про журнал, найденный в темно-синей сумке таинственной А.X. И о любовнике Лоран Дюма, которого та встретила на берегу. Французский коллега Дарраса, старший инспектор Рикетти, пришел к выводу о том, что преступление было совершено случайным человеком.

Даг протянул отпечатанные на машинке страницы отцу Леже, затем углубился в другие документы. Копия заключения из лаборатории: отпечатки пальцев, волокна, обрезки ногтей, волосы с головы, лобковые волосы и так далее. Результат: ноль. Страшные фотографии жертвы. На первой фотографии, сделанной прямо на месте преступления, лицо казалось фиолетовым, глаза навыкате, язык вывалился изо рта, разглядеть черты совершенно невозможно. На следующих, сделанных в морге, стало ясно, что при жизни это была красивая молодая женщина с темными волосами, с волевым лицом, прекрасно сложенная. Открытые глаза были бесцветны и пусты, на шее явственный след от удушения. Даг взял другую фотографию и не смог сдержать гримасы отвращения: доктор Андревон сделал подробные снимки гениталий женщины, на которых отчетливо выступали все разрывы и опухоли. Человек, напавший на нее, вне всякого сомнения, был психически нездоров. В рапорте подчеркивалось, что все раны нанесены при жизни, причем одновременно женщину душили. Это предполагало наличие недюжинной силы. Одной рукой душить женщину, другой наносить ей удары острым предметом. Или, возможно, она начала уже терять сознание, поэтому перестала сопротивляться? «Хорошо, если это так, – подумал Даг, опуская фотографии. – Хочется верить, что она к тому времени уже потеряла сознание». На сообщении инспектора Дарраса стояла пометка «для служебного пользования». Оно состояло всего из нескольких строк:

Господин главный комиссар, имею честь довести до вашего сведения, что мои информаторы собрали данные о смертях, аналогичных смерти вдовы Джонсон, как в Сен-Ките, так и в Антигуа и Сент-Винсенте.

Не имея преимущественного права вести следственные мероприятия на этих территориях, я позволю себе рекомендовать войти в контакт с местными властями в целях достижения результатов в расследовании.

Если нижеизложенная информация верна, представляется весьма вероятным, что мы имеем дело с опасным преступником, действующим в районе Карибского бассейна. Благодарю вас, в надежде, что вы с должным вниманием отнесетесь к моему заявлению, и т. д.

Далее следовали даты и имена:

– 11 марта 1975, г. Антигуа: Элизабет Мартен, черная, 34 года, повешена. Депрессия после развода. Вскрытие не производилось.

– 16 декабря 1975, г. Сент-Винсент: Ирен Кауфман, белая, 31 год, не замужем, повешена. Незадолго до этого была уволена с работы по подозрению в краже денег из кассы своего предприятия. Вскрытие не производилось.

– 3 июля 1976, г. Сен-Ките: Ким Локарно, азиатского происхождения, 32 года, вдова, повешена. Злоупотребляла алкоголем после смерти мужа, летчика-истребителя. Вскрытие не производилось.

– 10 октября 1976, г. Сент-Мари: Лоран Дюма, белая, 34 года, жила отдельно от мужа. Повешена. Алкоголичка и проститутка. Мать цветной девочки по имени Шарлотта. Вскрытие подтвердило версию самоубийства.

– Март 1977, г. Труа-Ривьер, Гваделупа: Дженифер Джонсон.

– Я был прав! Посмотрите-ка!

Он протянул письмо священнику.

Последний документ дела представлял собой обыкновенный напечатанный на машинке листок, который отправил окружной полицейский комиссар Маршан из Байифа:

Дорогой друг, я получил ваше сообщение от 28 числа. Я не думаю, что вывод, к которому пришел ваш инспектор Даррас, требует совместных усилий наших полицейских бригад, и без того перегруженных работой. Полагаю, речь идет о простом совпадении. Вам не хуже меня известно, что при желании можно отыскать связь между чем угодно и кем угодно. Это обычный софизм, у моего бюджета на него аллергия.

Напоминаю, что мы имеем честь пригласить вас сегодня на ужин.

С наилучшими пожеланиями…

Итак, витиеватое послание Дарраса последствий не имело. Регион представлял собой такую мешанину островов – американских, французских, испанских или голландских, – что, несмотря на мнение коллеги, у комиссара Корне, похоже, не было решительно никакого желания гоняться за убийцей-призраком по всему Карибскому морю. В результате он ограничился тем, что просто начертал на листке красными чернилами два слова: «Дело закрыть».

Разумеется, сам по себе список ровным счетом ничего не доказывал. Женщины кончали жизнь самоубийством едва ли не каждый день. Но, должно быть, Даррас почуял едва заметный гнилостный запашок, который Даг ощущал с тех самых пор, как прикоснулся к этому делу. Он отметил даже дело Лоран Дюма. И если бы этот идиот Джонс не помешал Луису Родригесу выполнить свою работу, возможно, тайна раскрылась бы быстрее, или, по крайней мере, комиссар Корне счел бы возможным поддержать своего инспектора.

– Невероятно, – пробормотал отец Леже, кладя бумаги на место. Казалось, он был искренне потрясен. – Если бы вы случайно не наткнулись на того молодого инспектора, вам бы не удалось заполучить этот текст.

– Забавно думать, что с той минуты, как мы проснулись сегодня утром, он и я, все наши действия неминуемо вели к нашей встрече в определенное время, – согласился Даг. – Во всяком случае, три четверти преступлений раскрываются благодаря доносам. Мы ведь не следователи, а просто сборщики фактов.

– Ну-ну, только без лишней скромности. Вы и вправду полагаете, что всех этих женщин убил один и тот же человек?

– К сожалению, я полагаю, что это верно на девяносто процентов, – ответил Даг, раскрывая вложенный в папку конверт.

Оттуда выпала пачка пожелтевших листков. Аккуратно вырезанные и обведенные рамочками газетные статьи. Все они были из рубрики «Происшествия». Элизабет, Ирен, Ким, Лоран и Дженифер, фотографии в овале. Даг долго изучал газетные вырезки, передавая их по мере прочтения отцу Леже. Ничего сенсационного. Обыкновенная констатация фактов. «Найдена в своем доме… судя по всему, имеет место самоубийство… финансовые проблемы… лечилась от нервной депрессии… излишества… »

– Все женщины были одиноки и несчастны, – сделал вывод Даг, – в любом из подобных случаев самоубийство представляется логичным. Этот тип был весьма хитер, жертв он отбирал не случайно. Три белые женщины, одна черная, одна азиатка. Что касается цвета кожи – полный набор. Хотя возрастные ограничения имеются: всем им было между тридцатью и сорока.

– И какой вы из этого делаете вывод?

– В данный момент никакого. Завтра позвоню Даррасу, – вздохнул Даг, поднимаясь.

– Но ваша клиентка, Шарлотта Дюма, она ведь платит вам совсем не за это?

– Нет, это за свой счет. А ей я скажу, что бросаю дело. Ее отца отыскать невозможно, если только он не…

– Это было бы ужасно, – прервал его священник. – Приложить столько усилий, чтобы найти ее отца, и в конце концов прийти к выводу, что он и есть убийца-садист…

– Уж кому-кому, а вам должно быть прекрасно известно, что возможно все, разве нет? Вы знаете, что в квартире Мартинес я нашел анонимное письмо?

– Нет, я этого не знал.

– Я думаю, оно было послано Луазо, соседом. В убийстве Лоран он обвинял дьявола. Мне его слова тогда показались обычным алкогольным бредом. Но, возможно, имеется в виду прозвище или что-то в этом роде. Он дал такое прозвище какому-нибудь знакомому Лоран, которого считал чудовищно опасным.

– Не хочу злословить по поводу Луазо, но должен заметить, что уже лет шестьдесят он пьет, не просыхая. Я тут как раз подумал…

– Что?

– Если исходить из даты рождения Шарлотты, таинственный Джими, должно быть, имел сексуальную связь с Лоран Дюма начиная с апреля. Значит, он находился на острове в сухой сезон семидесятого года, то есть летом, а как вам, должно быть, известно, пятнадцатого августа там происходят грандиозные празднества. Шествия, конечно же, но также балы, соревнования рыбаков, песенные конкурсы, гигантское барбекю на берегу Гранд-Ане.

Даг поддакнул, он прекрасно помнил об этих праздниках: четыре дня пиров и развлечений, когда от любого за сто шагов разило ромом.

– Вот я и подумал, – продолжил священник, – а вдруг наших голубков кто-нибудь случайно сфотографировал, без их ведома, когда они принимали участие в увеселениях. Может быть, стоит посмотреть старые газеты, кто знает.

– Интересующий нас мужчина к тому времени мог уже уехать. Это объясняет, почему он не узнал о беременности Лоран. Но вы тем не менее натолкнули меня на мысль! – воскликнул Даг. – Я помню, был там один. Как его звали? Да, Манго-колдун, он держал фотоателье, напротив лавки; он шнырял по всему острову и щелкал всех подряд. Потом вручал вам квитанцию, и, если вы хотели получить фотографию, нужно было прийти за ней на следующий день.

– И вы полагаете, что у Манго могли сохраниться фотографии, сделанные, возможно, в тысяча девятьсот семидесятом году?

– Не знаю. Вы сами сказали: стоит попытаться.

Отец Леже скептически ухмыльнулся:

– Почему бы и нет? А как вы думаете, Луиза не станет говорить об этом со своим женихом, Франсиско?

– Может, и станет. В конце концов, какая разница? Лишь бы она не стала говорить об этом с убийцей…

– Или если он каким-то образом прознает об этом. Если этот человек действительно двадцать лет назад совершил все эти преступления, он не может допустить, чтобы это когда-нибудь всплыло на поверхность. И разумеется, он готов на все ради своей цели.

– Может, он уже умер, – заметил Даг.

– Я склонен думать, что он скорее всего жив, чувствует, что находится в опасности, и готов действовать perfasetnefas [48] например подослать к вам профессионального убийцу… Я полагаю, что вы вступили в чрезвычайно опасную игру, господин Леруа.

– Это не заставит меня отступить. Кстати, вы обратили внимание? Все убийства произошли в течение довольно короткого промежутка времени, около двух лет.

Отец Леже нахмурился:

– Нам неизвестно, располагал ли инспектор Даррас всей необходимой информацией. Надо бы проверить периоды чуть раньше и чуть позже. Кроме того, возможно, тот человек просто не мог совершать убийства до этого времени. Например, был слишком молод.

– Тут совсем другое, – возразил Даг. – Если исходить из предположения, что преступник – таинственный Джими, любовник Лоран, зачем ему ждать пять лет, чтобы убить ее?

– Могло произойти какое-нибудь событие, и у того человека помутилось в голове. Abyssusabyssuminvocate [49] . У вас слишком мало исходных данных. На мой взгляд, все совершенно безнадежно… Время нанесло на это дело слишком толстый слой пыли. Вы уподобляетесь археологу, который ищет занесенный песком город, не имея ни малейших указаний на то, где именно его следует искать…

– У вас пораженческое настроение, отец мой, – возразил Даг, наливая себе стакан воды. – Я-то полагал, что с демонами следует бороться изо всех сил, а типа, способного искромсать внутренности молодой женщины, иначе как демоном и не назовешь, разве не так?

Отец Леже назидательно поднял указательный палец:

– Вы смеетесь надо мной, господин детектив. Вы принимаете меня за престарелого маразматика, но поверьте, я говорю от всего сердца: вы стоите на пороге чудовищных неприятностей. «Frequentechien,oukatropepice» [50] .

– Я знаю.

Даг задумчиво сполоснул под краном стакан. Отец Леже, без сомнения, прав. За примером далеко ходить не надо: мисс А.X. Кто мог послать ее по его следу, если не убийца? С другой стороны, откуда убийца знал, что Даг начал расследование? Неужели он всегда был в курсе того, что происходит на острове? После стольких лет? Еще одно предположение: вдруг Даг его уже встретил?

Отец Леже зажег контрабандную кубинскую сигару и блаженно стал сосать ее.

– Не желаете ли? Не хочется богохульствовать, но эти «Монтекристо» воистину божественны…

– Я хочу быть уверен в одном, – прервал его Даг.

– Прошу вас.

– Вы можете мне поклясться, что никогда не слышали на исповеди ничего, что имело бы отношение к этому делу?

Прежде чем ответить, отец Леже выпустил крупный завиток дыма:

– Я не имею права клясться, но готов дать вам честное слово.

Даг вновь перечел краткий отчет доктора Леона Андревона. К счастью, этим делом занимался не Джонс, иначе, вполне вероятно, он и здесь ничего бы не заметил. «Так, повешенная женщина, еще одна, такова жизнь, разрешение на захоронение, оп-ля, пиф-паф, несите следующую». Должно быть, у этого Джонса вместо мозгов формалин. Ладно, какой смысл попусту резонерствовать.

Даг взглянул на часы.

– Я попытаюсь поспать час-другой. Вы не собираетесь ложиться?

– Я сплю мало. У меня бессонница. Обычно я читаю, пока не засну в кресле… За меня не беспокойтесь. Устраивайтесь в спальне.

– Спасибо. Я в самом деле очень признателен вам за помощь.

– Ну-ну, не говорите глупости. Это вы помогаете мне избавиться от рутины и скуки. Если собираетесь сразиться с драконом по имени Луиза, советую хорошенько отдохнуть.

Дагу оставалось лишь согласиться и прикрыть дверь. Ему показалось, что в глазах священника блеснуло лукавство.

Комната была обставлена весьма скромно: раскладушка, заправленная белым покрывалом, маленький ночной столик, сосновый шкаф, возле окна стол и стул. На столе у стены лежала стопка книг: несколько томиков по теологии, «О природе вещей» Лукреция, латинская грамматика, жизнеописание святой Терезы. И никакого порнографического журнала, спрятанного под стопкой.

Стащив ботинки и поставив маленький походный будильник на 2.30, Даг, не снимая одежды, вытянулся на раскладушке. Чтобы заснуть, он смотрел на белые стены, не видя их, стараясь изгнать из головы любые образы. Мужчина, преследовавший одиноких женщин лет тридцати, душил их и мучил, не оставляя следов, безмолвный и стремительный, как волк, хищник, который сумел замаскироваться на долгие годы, если только он уже не умер. Но А. X.? Откуда взялась эта женщина, посланная убить самого Дага? Может, она совершила ошибку? Может, перепутала мишень? Мало вероятно. Тогда что? Что, что, что… Вопросы цеплялись один за другой, как вагоны поезда, они проносились, бесконечно бормоча что-то монотонное. Поезд, несущийся по голым равнинам к неизвестной цели.

Фрэнки Вурт, тяжело дыша, приподнялся на локтях. Белокурая девица, лежавшая под ним на животе, ритмично стонала, убедительно изображая страсть. Не переставая энергично двигать бедрами, он зажег сигарету и глубоко вдохнул дым. В целом неплохой вечерок. Два придурка получили по заслугам. К тому же с ним связался Васко Пакирри. Похоже, предстоят любопытные деловые переговоры. Старый Дон Морас, на которого работает Фрэнки, впадает в слабоумие. Еще немного, и он окончательно потеряет контроль над контрабандой кокаина. У Пакирри имелись определенные амбиции, он уже видел себя в роли его наследника. Фрэнки должен хорошенько подумать, прежде чем выбрать, к какому примкнуть лагерю в этой войне банд, обещавшей быть безжалостной и кровавой. Необходимо следовать за своей звездой.

В порыве энтузиазма он крепко всадил девице, она вцепилась в подушку, так громко завопив «да, да, да», что Фрэнки захотелось размозжить ей голову о стену.

– Shut up, you, dirty bitch! [51] — вскричал он, резко схватив ее за волосы. – Shutup!

Она немедленно замолчала.

– Heelgoed, — прошептал Фрэнки, ослабив хватку. – Ладно, – пробормотал он снова, уже для самого себя. Так, пока все шло прекрасно. Он трахал мир, как трахал сейчас эту шлюху, и горе тому, кто попытается встать у него на пути.