Сабазий (Сабасий, Сабадзий, Сабаций)

В древнегреческой мифологии Сабазий (также Сабасий, Сабадзий, Сабаций) (Σαβάζιος, Σαβάδιος, Σαβάσιος, Σαβάνδος, Σεβάζιος, Σεβάδιος) – главное фригийское божество, некоторыми чертами своего значения и культа сближающееся с божествами греческими, Зевсом и Дионисом, через посредство фракиян влиявшее на культы этих греческих божеств и на самые представления о них и потому нередко с ними смешивавшееся. Около времени Пелопоннесской войны почитание Сабазия как особого божества проникло в Афины и совершалось открыто, хотя афиняне не забывали об его иноземном происхождении и культ его встречал противодействие и осуждение со стороны правоверующих.

На некоторых памятниках Сабаций именуется «владыкою вселенной»; самое имя божества – общего корня с санскр. sabhâdj, чтимый, и с греч. σέβειν, чтить; служители Сабазия назывались σαβοι, равно как и места почитания его; празднества Сабазия оглашались восклицаниями εϋοϊ σαβοϊ. Лукиан сопоставляет Сабазия с другими фригийскими божествами – Атисом, Кибелою, Корибантом; у других писателей Сабазий сближается с малоазийским и сирийским божеством луны – Mên, именем которого называлась деревня во Фригии. В наиближайшей связи Сабазий находился во Фригии с тамошним первенствующим женским божеством Mά, великою матерью богов и всего сущего, вместе с нею образуя верховную божественную двоицу; в этом виде Сабаций носит имя «отца» или «бога».

В силу первоначального этнографического родства, память о котором поддерживалась непрерывными сношениями и в историческое время, общность религиозных представлений у фригиян, народа азиатского, и фракиян, народа европейского, была исконным явлением. Страбон называет фригиян выходцами из Фракии, откуда, по его словам, перенесены во Фригию и религиозные верования с именами божеств, обрядами чествования их, с теми самыми музыкальными инструментами, употреблявшимися на празднествах; во главе богов, общих фракийцам и фригиянам, географ называет Сабазия, которого греки отождествляли с Дионисом и так называли его (см. Страб.). Женскую половину двоицы во Фракии представляла не только Матерь богов (Mά, Кибела), но и божество юное луны (Cotys, Cottyto, Bendis,) которое греки называли то Артемидой, то Деметрой или Персефоной. Как во Фригии, так и во Фракии, главные божества, мужское и женское, образовавшие верховную двоицу, в свою очередь двоились: Сабазий и сын его Атис, с одной стороны, Cotys и дочь ее Bendis, с другой, так что первоначальный эпитет становился именем другого божества, отдельного от первого, но ему весьма близкого по происхождению и в мифологических сочетаниях.

Символом Сабазия во Фригии служил змей, во Фракии же Сабазий изображался в виде быка или человека с бычьими небольшими рогами. Главное святилище Сабазия находилось на горе Пангее, вблизи Филипп; неподалеку оттуда возвышался и Дионисов холм. Греческий Дионис представлялся то как божество тождественное с Сабазием и с ним совпадающее, то как от него отдельное, только близкое к нему. Спутниками и спутницами фракийского Сабазия были те же второстепенные божества, что и в культе Диониса: Пан, Силен, сатиры, наяды, нимфы. Менады Дионисовых оргий, вакханки, носили здесь имя Mimallones, а служители его – Bessoi. Из Фракии почитание Сабазия рано перешло в Македонию, преимущественно, кажется, в виде мистерий. Во фракийских мистериях Сабазий представлялся в образе толстощекой змеи (όφις παρείας); в том же образе Сабазий перешел и в мистерии македонские. Впрочем, здесь Сабазий снова является верховным божеством и получает от греков имя Зевса. Ревностной участницей оргий в честь Сабазия была мать Александра Великого Олимпиада; отсюда возникла легенда о том, что сам Зевс в образе змея вступал в связь с Олимпиадой и что плодом этих отношений был Александр; ходил даже рассказ, будто царь Филипп потерял глаз за то, что подсмотрел в замочную скважину, как божество в виде змея возлежало с его супругой (Плут., Александр).

Культ Сабазия представляет яркий пример того, как религиозные верования различных народов, соседних и родственных, переплетаются между собою, как под влиянием верований одного народа изменяется туземное представление о божестве у другого, пока религия остается делом самого народа, не замыкается в догму, охраняемую особым классом священнослужителей или лиц, облеченных государственною властью. С течением времени, когда на страже родной религии становится правительственная власть или когда руководящая часть населения находит известные верования несогласными с ее пониманием божества и с господствующими требованиями нравственности, чужеземные верования, запечатленные чертами более первобытной религии, усваиваются только низшими слоями населения, исповедуются тайно и, выходя на свет, подвергаются строгому осуждению, как оскорбительные для народной нравственности. Так было и с культом С. в исторической Греции и в Риме; тем не менее, в народных массах он дожил до сравнительно поздней поры христианства. Фригийский и фракийский С. известны нам, и то далеко не вполне, в греческом облике, который чужеземное божество получило в секте орфиков; к тому же сведения эти доходят до нас главным образом через христианских писателей, Климента Александрийского (II–III в. по Р. Х.) и Арнобия, а они пользовались в полемике с язычниками преимущественно такими языческими верованиями, которые изобличали бы возможно большую грубость и безнравственность. Если фригийский и фракийский Сабазий влиял на греческие культы Зевса и Диониса-Вакха, то в свою очередь и эти культы налагали свою печать на богопочитание иноземное, обратно влияя на него. Страстно влюбленный в родную мать, Зевс удовлетворил своей страсти, приняв вид быка; потом под видом кающегося и будто бы оскопившего себя он в лоно матери вложил бараньи ядра: Деметра родила дочь, Персефону, к которой снова воспылал страстью Зевс и в образе змеи соединился с родной дочерью; плодом этой связи был мальчик Загрей с бычьей головой (Clem. Cohort. I, р. 14; Arnob. advers. gent., V, 21). В орфических гимнах этот рассказ восполнен другим, о том, как титаны, подстрекаемые Герою, напали на ребенка, разрубили его на куски и пожрали. Афина спасла только сердце, еще трепетавшее, и принесла его Зевсу, который или сам проглотил сердце, или передал его Семеле, от которой родился Дионис – другой, юный Загрей. Титаны были поражены перунами Зевса, и из их пепла произошли люди, соединяющие в себе, таким образом, начала божеское и человеческое, доброе и порочное. Отсюда в молениях к С. было выражение: бык породил змею и змея породила быка.

Близостью религиозных представлений греческих и фракийских объясняется то, что многие черты фракийского Сабазия вошли в образ греческого Диониса, и эти два первоначально отдельные божества понимались греками, как одно и то же божество. Однако со второй половины V в. до Р. Х. почитание фригийского С., несмотря на противодействие лучшей части граждан, заняло особое место в ряду публичных празднеств; гонение на иноземное божество было приостановлено вмешательством дельфийского оракула. От IV в. имеется свидетельство оратора Демосфена о способе публичного чествования С., в котором Эсхин вместе с матерью не раз принимал участие. Это были уличные оргии, дневные и ночные, сопровождавшиеся громким, беспорядочным пением, шумной музыкой на кимвалах и литаврах и своеобразными, слишком вольными плясками. Участники процессии (thiasos) украшали себе голову укропом и листьями тополя, покрывались кровавыми шкурами молодых оленей, сжимали в руках толстых змей и потрясали им в воздухе и, совершив обряд очищения водою, глиною и отрубями, произносили: «Я бежал от зла и обрел благо»; в дневных процессиях слышались восклицания: ευοϊ σαβοϊ, ϋης άττης, άττης ϋης; вождя процессии старухи награждали разными печеньями из муки и меда с изюмом (Demosth. pro coron., pp. 259, 260). Важнейшим актом при посвящении новичков в таинство было пропускание змеи через одежду посвящаемого, причем змея сползала по груди к ногам, как бы символизируя и напоминая любовные отношения Зевса и Персефоны. По описанию Страбона, те же самые обряды соблюдались в фригийском культе Сабазия. Самые разнузданные половые отношения и бражничество мужчин и женщин составляли одну из принадлежностей этих оргий. По уверению жрецов Сабазия., души человеческие получали в таинствах божества очищение и отпущение грехов. Есть, к тому же, основание предполагать, что в мистериях Сабазия, как и в елевсинских таинствах, посвященные воспринимали указания на бессмертие души: в культе и молитвах оно знаменовалось умиранием и вторичным рождением Сабазия. Слияние Сабазия с другими восточными божествами, сирийскими, персидскими, даже с иудейским Саваофом, принадлежит первым векам христианства, хотя начало этого смешения восходит уже ко II в. до Р. Х.: в 139 г. евреи были изгнаны из Рима за прозелитизм среди римских граждан в силу закона, обрекавшего на изгнание распространителей почитания Юпитера-Сабазия. Ф. Мищенко.

Ср. Lobeck, «Agiaopham.» (К., 1829); Georgii, «Sabazius» («Real-Encyclop. d. klass. Altherthumsw.»); Foucart, «Associations religieuses en Grèce» (П., 1873); Lenormant, «R. Archéologique» (1874—75).

 

Сабакт, Синтриб, Смараг

В древнегреческой мифологии так звались три злых демона, заставляющих трескаться посуду в горшечных мастерских и металл в кузницах. Чтобы умилостивить демонов, в кузницах держали непристойные статуэтки-апотропеи.

 

Сагаритис

В древнегреческой мифологии Сагаритис – нимфа, дочь речного бога, на которой хотел жениться Аттис, но этому воспрепятствовала влюбленная в Аттиса великая мать богов Кибела. Она устроила так, что Аттис впал в безумие и оскопил себя.

 

Салация (Салакия)

В древнегреческой мифологии Салация (Салакия) – жена бога морей Нептуна, которая отождествлялась с греческими богинями Фетидой и Амфитритой.

 

Салии

Салии (Salii – плясуны) – древнеримские жрецы бога Марса, разделявшиеся на две коллегии по 12 человек в каждой – Salii Palatini и Salii Collini, или Agonales, или Agonenses (по имени Квиринальского холма – Collis, или Agonius Collis). Учреждение палатинских салиев приписывается преданием Нуме и стоит в связи с легендой о священных щитах (ancilia), из которых один упал в руки Нумы с неба, как залог благополучия Рима, а остальные 11 были сработаны по его образцу. Хранение этих щитов было возложено на коллегию из 12 жрецов, которые по местопребыванию на Палатинском холме получили название палатинских салиев. Вторая коллегия была учреждена Туллом Гостилием и имела sacrarium на Квиринале. Обе коллегии существовали самостоятельно и имели свои ритуальные книги.

Салии избирались из патрициев и должны были принадлежать к числу patrimi и matrimi, т. е. быть сыновьями родителей, сочетавшихся браком per confarreationem. Служба С. была пожизненная; вступление в коллегию происходило при жизни родителей; совмещение службы в коллегии салиев с магистратурой не допускалось, и если салий занимал какую-либо должность, то он выходил из коллегии. Салии делились на старших и младших. Во главе коллегии стоял magister; в составе ее находились также praesul (корифей плясунов) и vates (запевало). Отправляясь в поход, полководцы входили в sacrarium Martis и приводили в движение священные щиты. Осенью, по окончании военного сезона, щиты убирались. 1 марта – в день, в который, по преданию, упал с неба щит, – происходила процессия, в которой участвовали салии, одетые в военные одежды. Процессия останавливалась у святилищ, где салии пели гимн и исполняли священную пляску. До 24 марта совершалось еще несколько празднеств; затем культ Марса замолкал до 19 октября. В этот день совершался особый обряд на Авентине, после чего щиты опять убирались на всю зиму. Древние гимны коллегии (Saliorum саrmina или ахаmenta), восходившие ко времени Нумы, сохраняли свою архаическую форму и были едва понятны самим жрецам. В императорскую эпоху салии были жрецами консекрированных императоров. Кроме римских салиев, существовали еще коллегии салиев в Тибуре (в честь Геркулеса), Тускулуме, Веях, Альбе, Лавинии, Анагнии: все эти учреждения стояли в связи с воинственной стороной культа бога Марса и родственных ему божеств, на что указывает главный религиозный обряд – пляска (откуда и самое название Salii – плясуны), имевшая, вероятно, воинственный характер, как греческая пирриха. Н. О.

Ср. Bergk, «Decarminum saliarium riliquiis» (Марб., 1847); Wordsworth, «Fragments a. Specimens of early Latin» (Оксфорд, 1874); Lander, «Carminis Saliaris reliquiae» (1888); Roscher, «Mars et Apollo» (Лпц., 1873); Энман, «Легенда о римских царях» («Журн. M. н. просв.», 1895).

 

Салмакида

В древнегреческой мифологии Салмакида – наяда, влюбившаяся в красавца Гермафродита, сына Гермеса и Афродиты, но оказалась не в силах вызвать в нем ответного чувства. Тогда, по просьбе Салмакиды, боги слили ее с Гермафродитом в единое существо.

 

Салмоней

В древнегреческой мифологии Салмоней (Σαλμωνεύς) – сын Эола, родоначальника «эолийцев», и Энареты. По греческой легенде. Салмоней царствовал сначала в Фессалии, потом в Элиде. Женился на Алкидике, которая умерла во время родов, подарив ему прекрасную дочь Тиро. Второй женой Салмонея стала Сидеро, воспитавшая Тиро. После смерти его отца трон захватил Сисиф и изгнал Салмонея из Фессалии. Он отправился в Элиду, где основал город Салмону. Царем он оказался плохим, подданные ненавидели его. Легенда изображает его безумным гордецом, мечтавшим равняться Зевсу.

Салмоней разъезжал по городу на колеснице и подражал грому и молнии посредством звука металлических листов и котлов и метания в небо зажженных факелов. За это Зевс поразил его молнией и свергнул в Тартар, а город его разрушил. Сам Салмоней был обречен на вечные муки в Аиде. Дочь Салмонея Тиро, являлась Одиссею в царстве теней среди знаменитейших героинь (Од. XI, 235 сл.).

 

Салюс

В древнеримской мифологии Салюс (лат. Salus – здоровье) – богиня благополучия и здоровья, чье изображение часто встречается на монетах императорского Рима. Соответствовала греческой богине Гигиее.

Под именем Salus Publica Populi Romani («богиня общественного здоровья римского народа») ей в 302 г. до н. э. был установлен храм на Квиринальском холме. Праздник в ее честь справлялся 30 марта

 

Самия

В древнегреческой мифологии Самия – дочь речного бога Меандра и жена аргонавта Анкея.

 

Сандак

В древнегреческой мифологии Сандак – сириец, потомок Титона и отцец кипрского царя Кинира.

 

Сапфо

Сафо (Σαπφώ, Ψαπφω, Ψάπφα) – знаменитая древнегреческая поэтесса, представительница мелической (музыкально-песенной) лирики, современница Алкея, уроженка лесбийского г. Эреса; жила в конце VII и первой половине VI в. до Р. Х. Вследствие политических волнений, приведших к ниспровержению аристократии (ок. 595 г.), Сапфо, как принадлежавшая к знатной фамилии, должна была переселиться в Сицилию; лишь ок. 580 г., по восстановлении могущества аристократии, она возвратилась на Лесбос. К этой эпохе относится история ее любви с Алкеем. Позднее она вышла замуж за богатого андрийца Керкиласа, от которого имела дочь Клеиду. Ее постоянным местопребыванием был лесбийский город Митилена. К числу гадательных эпизодов ее жизни относится любовь к юноше Фаону, отказавшему поэтессе во взаимности, вследствие чего она бросилась в море с Левкадской скалы (в Акарнании). В древности существовало много других преданий на счет отношений поэтессы к ее подругам и избранникам. Начало этих преданий было положено представителями аттической комедии (известны имена семи комиков, избравших сюжетом своих пьес эпизоды из жизни Сапфо), которые, не поняв смысла поэзии Сапфо и относясь к культурному развитию эолийской женщины начала VI в. с точки зрения современной им афинской действительности, превратно истолковали некоторые намеки на образ жизни Сапфо.

Источником предания о Фаоне вероятно была народная песнь об Адонисе-Фаоне (= Фаетон), любимце Афродиты, культ которого был общераспространенным в южной части Малой Азии и на островах, прилегающих к Малоазиатскому материку. Предание о Левкадской скале стоит в связи с обрядом, относившимся к культу Аполлона: на Левкадской скале был храм Аполлона, откуда каждый год, в известный день, свергались в море преступники в качестве искупительных жертв. Выражение броситься с Левкадской скалы стало в обыденном языке равнозначаще с выражением кончить жизнь самоубийством и означало также угрозу наложить на себя руки под влиянием отчаяния. В этом смысле Левкадский утес упоминается, напр., у Анакреонта (fr. 19). Произведения Сапфо, в которых встречались наряду с восторженными признаниями в любви жалобы неудовлетворенной страсти и ревности, дали повод позднейшим биографам буквально понять означенное выражение. Наконец, много превратных толков существовало в древности, начиная с эпохи средней комедии, на счет чистоты отношений Сапфо к тем женщинам, которых она воспевала в своих стихотворениях. Для афинской комедии особенно благодарной темой было осмеяние экцессов поэтессы, притом не ионянки, писавшей на непонятном для афинян диалекте. Новейшие критики, начиная с Велькера и К. О. Мюллера, отнеслись, большей частью, с полным недоверием к свидетельствам древности о гетеризме Сапфо и объясняли страстность поэтического чувства ее к женщинам отчасти особенностью художественных ее приемов, отчасти тем, что отношения женщин к женщинам на почве дружбы или возвышенной любви, которую Платон проповедовал в своем «Пире», для древности являются столь же нормальными, как и отношения, существовавшие, напр., среди спартанских эфебов или между Сократом и его учениками (Алкивиадом, Ксенофонтом и др.). Это мнение было высказано еще в древности философом конца II века по Р. Х. Максимом Тирским в 24-м его раcсуждении (Διαλέξεις).

Равным образом более чем вероятно, что и ревность Сапфо к своим соперницам, Иорго и Андромеде, вызвана была не чувством неудовлетворенной любви, а чувством соревнования на почве поэтического и музыкального искусства. Сапфо организовала кружок женщин и девушек, объединенный служением музам; она сама называет свой дом домом муз, μοισπόος οικία (fr. 61); на почве поклонения красоте и служения искусству и могли создаться те чистые любовные отношения, какие открывает нам поэзия Сапфо. Она обращается к девушкам в тех же выражениях, в каких Алкей обращался к юношам. Современники Сапфо не видели в этом ничего предосудительного: поэтесса пользовалась уважением Алкея, Солона, затем Платона и других выдающихся людей древности; митиленцы помещали на своих монетах ее изображения. Из стихотворений ее явствует, что она была прекрасная мать и жена. В произведениях Сапфо личные переживания переплетались притом с изображениями чувств и положений, созданных творческой фантазией; действительность мешалась с вымыслом, как у Анакреонта и Архилоха. Литературное потомство не потрудилось отделить действительность от вымысла; оттого наряду с Фаоном и Алкеем в число избранников Сапфо попали Анакреонт, живший на 60 лет позже ее, и Архилох с Гиппонактом, разделенные друг от друга промежутком в 150 лет. Из новейших ученых строже всех отнесся к Сапфо Мюр в своей «History of greek Literature» (III, 315, 496 и сл.). Сборник произведений Сапфо состоял в александрийский период из 9 книг, расположенных отчасти по метрическим рубрикам, отчасти по видам мелоса. Обусловленная прогрессом личности на почве группового движения, «поэзия Сапфо была посвящена любви и красоте: красоте тела, девушек и эфебов, торжественно состязавшихся с ней у храма Геры на Лесбосе; любви, отвлеченной от грубости физиологического порыва к культу чувства, надстраивавшегося над вопросами брака и пола, умерявшего страстность требованиями эстетики, вызывавшего анализ аффекта и виртуозность его поэтического, условного выражения. От Сапфо выход к Сократу: недаром он называл ее своей наставницей в вопросах любви» (акад. А. Веселовский, «Три главы из исторической поэтики», 1899, стр. 92). Вечные мотивы и темы этой поэзии – соловей, розы, Хариты, Эрот, Пейто, весна – встречаются среди остатков произведений Сапфона каждом шагу. Особенно любит Сапфо розы; оттого в венке Мелеагра (Anthol. Palat. IV, 1, 6) ей посвящен этот цветок. Тон поэзии Сапфо – задушевный, местами страстный и порывистый, почти везде наивный и безыскусственный, в стиле народной песни. До нашего времени дошло около 170 фрагментов, в том числе одно целое стихотворение. Особого внимания заслуживают следующие фрагменты (по 4-му изданию Бергка, «Poetae Lyrici Graeci», т. III): первый, представляющий собой единственное дошедшее до нас целое стихотворение Сапфо, в котором поэтесса, жалуясь на равнодушие к ней девушки, призывает на помощь Афродиту (русские переводы в прозе – Пушкина, в стихах – Водовозова, 1888, и Корша, М., 1899, в его сочинении «Римская элегия и романтизм»); второй, в котором поэтесса, мучимая ревностью, раскрывает свои чувства (51-е стихотворение Катулла представляет собою слегка измененный перевод этого фрагмента; русский перевод его в прозе сохранился в черновой тетради Пушкина); третий, заключающий в себе сравнение какой-то красавицы с луной, перед которой меркнут звезды; 28-й, обращенный к Алкею в ответ на его любовное признание; 52-й, в котором С. жалуется на одиночество в тишине ночи; 68-й, представляющий часть стихотворения, в котором Сапфо предсказывает безвестную судьбу женщине, чуждой культу муз; 85-й, посвященный дочери; 93-й, посвященный красавице, которая сравнивается с «румяным яблочком, растущим на самой вершине высокого дерева: забыли его сорвать садовники… Впрочем, не забыли: они не могли его достать»; 95-й – обращение к вечерней звезде (62-е стихотворение Катулла представляет собой подражание этому фрагменту). Из других произведений Сапфо был известен в древности сборник эпиталамиев (= песни перед спальней), в которых поэтесса устами хора выражала пожелания супружеского счастья своим подругам. Эти стихотворения отличались не столько страстностью, сколько наивностью и простотою тона; особенно характерны фрагменты 91 и 98. Прекрасную характеристику эпиталамиев Сапфо мы имеем у Гимерия (Orat., I, 4), который пользуется при этом образами и выражениями оригинала. Гимны С. не имели, по-видимому, отношения к культу и носили субъективный характер; их называли призывными (κλητικοί), так как в каждом призывалось какое-либо божество. Наконец, Сапфо приписываются элегии и эпиграммы. Таково содержание сапфической поэзии, заслужившей полное признание и поклонение еще в древности. Так, Солон, услышав на пиру одно из стихотворений Сапфо, тотчас выучил его наизусть, при чем прибавил, что он не желал бы умереть, не зная его на память. Платон в одной из приписываемых ему эпиграмм (20) называет Сапфо десятой музой. Трезвый Страбон называет Сапфо чудом (θαυμαστόν τι χρήμα) и утверждает, что напрасно было бы искать во всем ходе истории женщину, которая могла бы выдержать, хотя приблизительно, сравнение с Сапфо в поэзии. Дионисий Галикарнасский в сочинении «De compositione verborum» называет Сапфо, наряду с Анакреонтом и Симонидом, как представительницу мелодического стиля. По словам Деметрия («De elocutione», 132 и 166), стихи Сапфо полны любви и весны. Наконец, упомянутый второй фрагмент, переведенный Катуллом и отразившийся в 104 и сл. стихах 2-oй идиллии Феокрита, заслужил большую похвалу Лонгина («О возвышенном», с. 10). Поэзия Сапфо имела большое влияние если не по содержанию, то по форме, на Горация, выразителя форм греческой лирики в римской литературе, и на Катулла, родственного Сапфо по духу певца нежных чувств и страстей. По богатству ритма поэзия Сапфо ставится выше поэзии Алкея и других меликов. В противоположность дорической хоровой лирике монодическая лирика эолян допускала только либо однородные системы, либо строфы, состоящие из дистихов и тетрастихов; но отсутствие разнообразия искупалось нежностью и плавностью ритма. Преобладающим размером в стих. Сапфо был логаедический, т. е. дактило-трохаический, с его разновидностями, из которых наиболее часто встречаются: логаедическая пентаподия,

называемая Сапфическим стихом по преимуществу (Sapphicon Hendekasyllabon),

Адонийский стих —

– ферекратеи, паремиак, просодиак, асклениадеи, гликонеи, хориямбы и др. (см. Westphal и Gleditsch, «Аllgemeine Theorie der Griechischen Metrik» III, 2, § 50, Лпц., 1889). В области музыки С. приписывается изобретение плектрона (палочки, посредством которой перебирались струны музыкального инструмента) и миксолидийской гаммы (h, с, d, е, f, g, a, h), которая затем перешла в драму. H. О.

Ср. Овидий, «15-ая Героида» (Sappho Phaoni), Welcker, «Sappho von einem herrschenden Vorurteil befreit» (Геттинг., 1816); его же, «Kleine Schriften» (Бонн, 1845–1867). Th. Kock, «Alkaos und Sappho» (Б., 1862); Schoene, «Untersuchungen uber das Leben der Sappho» (в «Symbola Phil. Bonn. in honorem F. Ritschelii coll.», 1867); Bernhardy, «Grundriss d. griechischen Litteratur» (Галле, 1867); Arnold, «Sappho» (1871); Lehrs, «Populare Aufsatze aus dem Altertum» (Лпц., 1875); K. O. Muller, «Gesch. d. griechischen Litteratur» (т. I, 1875, Штутгарт, в переработке Heitz'a); Чернышов, «Царица поэтов С. и ее школа» (СПб., 1877); Riedel, «Der Gegenwartige Stand der Sapphofrage» (Вайдгоф, 1881); Flach, «Geschichte d. griechischen Lyrik» (Тюбинг., 1884); Luniak, «Quaestiones Sapphicae» (Казань, 1888); A. Croiset, «Histoire de la litterature grecque» (Пар., 1890); Gnesotto, «Saffo nelle poesi d'Orazio» (Падуя, 1894).

 

Cарпедон

В древнегреческой мифологии сын Европы от Зевса, брат Миноса и Радаманта. Существует несколько героев с таким именем.

1) Вот что о нем пишет Павсаний: «Некоторые, впрочем, утверждают, что Европа была дочерью не Агенора, а Фойника. Влюбившийся в нее Зевс превратился в смирного быка, и дав Европе усесться ему на спину, поплыл с ней на остров Крит.

После того как Зевс разделил там с ней ложе, она родила Миноса, Сарпедона и Радаманта. Однако Гомер утверждает, что Сарпедон был сыном Зевса и Лаодамии, дочери Беллерофонта.

Сарпедон враждовал с Миносом из за любви к прекрасному мальчику Милету, которого Минос постарался упрятать от него подальше (см. ст. Милет).

Так как юноша отдавал предпочтение Сарпедону, Минос начал войну, в которой одержал победу. После смерти Астерия, мужа Европы, Минос предъявил свои права на критский трон и в качестве доказательства справедливости своих требований похвалялся, что ни одна из его молитв не останется не услышанной богами.

Возведя сначала алтарь в честь Посейдона и приготовившись к жертвоприношению, он в молитве попросил, что бы жертвенный бык явился из моря. Тут же к берегу приплыл ослепительно белый бык, но Минос был настолько поражен его красотой, что отправил быка пастись в собственные стада, а вместо него заклал другое животное (позже в этого быка влюбилась его жена Пасифая).

Право Миноса на критский трон признали все критяне, за исключением Сарпедона, который, так и не сумев забыть о Милете, объявил, что, согласно воле Астерия, его царство должно быть поделено поровну между тремя наследниками. К этому времени Минос уже сам разделил остров на три части и выбрал для каждой из них столицу.

Изгнанный Миносом с Крита Сарпедон бежал в малоазийскую Киликию, где вступил в союз с Киликом против милиян, покорил их и стал их царем. Зевс даровал ему жизнь в течение трех поколений. После его смерти Милиада стала называться Ликией по имени его преемника Лика, который нашел у него приют после того, как был изгнан из Афин Эгеем.

2) По Аполлодору так назывался гигант, сын Посейдона, брат Полтиса, он отличался дерзостью, был убит Гераклом

3) Ликийский царь, сын Зевса и Лаодамии. Когда он был маленьким, братья его матери, Исандр и Гипполох, вступили в спор из-за престола Ликии. Решили, что царем станет тот, кто сможет пустить стрелу через кольцо, укрепленное на груди ребенка. Однако каждый захотел, чтобы кольцо держал не его ребенок и конфликт разгорелся с новой силой. Тогда Лаодамия, чтобы они не поубивали друг друга, привязала кольцо на шею собственного сына Сарпедона. Пристыженные братья отказались от трона в пользу сына Лаодамии, назначив ему в соправители Главка, сына Гипполоха. Во время Троянской войны Сарпедон был союзником Приама. При нападении на лагерь ахейцев убил Тлеполема, сына Геракла. Но и Сарпедону было предначертано сложить голову в этой войне – он должен был умереть от копья, брошенного рукой Патрокла. Сарпедон был единственным сыном Зевса, принимавшим участие в Троянской войне, и Громовержец попытался его спасти, но встретил решительное сопротивление Геры. Перед схваткой Сарпедона и Патрокла он в знак печали послал на землю кровавый дождь. Затем Зевс приказал Аполлону похитить тело своего сына. Гипнос и Танатос перенесли его в Ликию, где Сарпедона похоронили с надлежащими почестями. Этот сюжет изображен на картине Анри Фюзели (1803). См. ниже.

 

Сатиры

В древнегреческой мифологии Сатиры (σάτυροι) – лесные и горные духи, олицетворявшие элементарную грубую силу природы, что выражается в звериных атрибутах их внешнего облика. По Гесиоду, они имеют общее происхождение с горными нимфами и куретами и характеризуются поэтом как ничтожная и ни к чему не способная порода. Глупые, плутоватые, склонные к проказам, падкие до вина и женщин, резвые и трусливые, они совмещают в себе свойства стихийных демонических сил и козлиной натуры, на что указывает самое имя σάτυρος (= дор. τιτυρος – козел). Они отличаются сильно развитыми членами, имеют тупой нос, остроконечные козлиные уши, всклокоченную и щетинистую шерсть и сзади небольшой хвост. Они живут в лесах и горах, проводя время в охоте, плясках и занятиях музыкой; порой они вспугивают и разгоняют стада, или подкарауливают нимф, или участвуют в Дионисовых странствиях, прыгают, пьют и совершают разные глупые выходки. Их пляска, называвшаяся сикиннис, состояла из ритмического ряда прыжков, вследствие чего и сами они назывались σκιρτοί, т. е. прыгунами. Музыка сатиров была сельская, пастушеская; инструментами служили сиринга, флейта, цимбалы, кастаньеты и волынка. К людям сатиры были часто враждебны, преследовали женщин, являлись в образе домовых и т. п. В свите Диониса сатиры были непременными участниками оргий и спутниками бога, а потому самыми живыми и типичными представителями Дионисова культа. Вообще козел был животным, посвященным Дионису (тотемом бога), вследствие чего хор исполнителей Дионисовых дифирамбов состоял из сатиров. В связи с этим некоторые (акад. Веселовский, «Три главы из исторической поэтики», СПб., 1899) склонны видеть в сатирах, выступавших на Дионисовых празднествах в качестве исполнителей обрядового действа, – ряженых, костюм которых заимствован у тотема чествуемого бога. Напротив, Виламовиц-Меллендорф («Heracles», I, 1889, стр. 81 слл.) признает сатиров духами Пелопоннесских гор и отрицает исконную связь их с так назыв. сатирическими хорами, полагая, что первоначально аттическими спутниками Диониса были конеобразные Силены (действительно, на вазах VI и V в. обыкновенным является тип сатира с лошадиным хвостом), на которых в VI в. были перенесены атрибуты пелопоннесских сатиров. Участвуя в хорах на Дионисовых празднествах, сатиры положили начало развитию греческой трагедии и, в частности, сатирической драмы. Древнее искусство изображало сатиров старыми, бородатыми существами отвратительной наружности, с обликом диких обезьян или леших. Со временем, однако, создался новый художественный канон сатиров: младшие аттические художники стали изображать их в виде нежных юношей, занятых на лоне природы различными забавами, собиранием винограда, приготовлением вина, музыкальными упражнениями или участвующих в оргиях Диониса в обществе менад. Кроме сатиров, в произведениях искусства встречаются также жены и дети сатиров. Старший из сатиров назывался Силеном (см.). Н. О.

Литература: Muller-Wieseler, «Denkmaler der alten Kunst» (II, Геттинген, 1854—81); Jahn, «Berichte der Sach. Gesellsch. d. Wissensch.» (1846); его же, «Die Satyrn und das Satyrdrama» («Philologus», XXVII, 1—27); Heydemann, «Humoristische Vasenbilder aus Unteritalien» (Winkelman's «Programm», Б., 1870); его же, «Satyr– und Bakchennamen» (т. же, Галле, 1880); Wieseler, «De Pane et Paniscis atque Satyris cornutis in operibus artium Graecarum Bomanarumque repraesentatus» (1875); Furtwangler, «Der Satyr auf Pergamon» («Winkelmannsprogramm». Берл., 1880); Preller-Robert, «Griechische Mythologie» (I, Б., 1894).

 

Сатурн

В древнеримской мифологии Сатурн (Saturnus) – исконный национальный древнеримский бог, культ которого был одним из самых распространенных в Италии. Святилища Сатурна можно было встретить всюду; многие местечки и города полуо-ва наз. по имени бога; сама Италия, по преданию, именовалась в древности Сатурновой землей (Saturnia). В самом Риме святилище Сатурна, основанное, по преданию, Янусом (по др. Геркулесом), находилось у подошвы Капитолийского холма и считалось древнейшим остатком доисторической эпохи Лация. Как явствует из этимологии слова (Saturnus от satus – посев), Сатурн был богом земли и посевов. Ему приписывалось введение в Италии земледелия, садоводства, культуры винограда, удобрения земли, вследствие чего, как покровитель земледелия и податель плодородия, он считался, по преданию, доисторическим царем страны, переселившимся из Греции в Италию. Рассказывали, что Сатурн, низвергнутый с трона Юпитером, после долгих скитаний по морю прибыл в Лаций.

В Риме существовало предание, что Сатурн на корабле доехал по Тибру до Яникула, здесь нашел у Януса дружественный прием и затем основал себе убежище на другом берегу реки, у подошвы Капитолия, который раньше назывался холмом Сатурна. Исконное население Лация называлось Сатурновым; о поселянах, живших мирным трудом своих рук на лоне природы, говорили впоследствии как об остатке Сатурнова поколения. Оттого же древнейший безыскуственный национальный размер, которым были сложены изречения Фавна и произведения древнейших поэтов, назывался Сатурновым (сатурническим) или Фавновым. С именем Сатурна было связано представление о золотом веке, когда народ жил в изобилии и вечном мире, не знал рабства, сословных неравенств и собственности. Когда Сатурн, подобно другим добрым царям и благодетелям человечества в римской мифологии, исчез, с ним исчез и чудный век, оставивший по себе лишь воспоминание. Учредителем культа Сатурна считается Тулл Гостилий; постройка храма на месте древнего святилища относится к первым временам Республики. Под храмом, который был воздвигнут совместно в честь Сатурна и его супруги, богини Опс, находилось римское казначейство (aerarium Saturni), состоявшее как бы под охраной бога, при котором человечество знало изобилие и счастье. Изображение Сатурна в течение целого года, за исключением декабрьских празднеств, у подножия было увито шерстяными лентами и как бы заковано, чтобы исходящая от бога благодать вечно была связана с городом и народом. Обряд богослужения в честь Сатурна совершался по древнеримскому чину, хотя при священнодействии жрец и молящиеся стояли с открытой головой (это называлось lucem facere), вероятно – вследствие влияния греческой обрядности и, в частности, по указанию Сивиллиных книг. Праздник Сатурна назывался Сатурналии (см. ниже). Н. О.

 

Сатурналии

Сатурналии (Saturnalia) или Кронии – у древних римлян праздник в честь Сатурна, с именем которого жители Лация связывали введение земледелия и успехи первоначальной культуры. Праздник приходился на последнюю половину декабря – время, когда приходили к концу земледельческие работы и всякому хотелось отдохнуть и повеселиться по случаю окончания жатвы. Во время С. общественные дела приостанавливались, школьники освобождались от занятий, преступников возбранялось наказывать. Рабы получали в эти дни особые льготы: они освобождались от обыденных трудов, имели право носить pilleus (символ освобождения), получали позволение участвовать за общим столом в одежде господ и даже принимали от них услуги. Общественное празднество начиналось жертвоприношением перед храмом Сатурна на форуме; затем устраивалось религиозное пиршество, в котором принимали участие сенаторы и всадники, одетые в особый костюм. В семьях день начинался с жертвоприношения (закалывали свинью) и проходил в веселье, причем друзья и родственники обменивались подарками. Улицы были запружены народными толпами; всюду раздавались восклицания Jo Saturnalia (это называлось clamare Saturnalia). Обрядовая сторона празднества имела исконный римский характер, хотя с 217 г. были введены лектистернии и обычай стоять с непокрытой головой во время жертвоприношения. По мнению Марквардта, праздник рабов, которые в эти дни как бы уравнивались в правах с господами в воспоминание существовавшего при Сатурне всеобщего равенства, был освящен тем же предписанием Сивиллиных книг, как и учреждение лектистерний. Праздничные развлечения продолжались в течение нескольких дней (в конце Республики – 7). В числе праздничных подарков фигурировали, между прочим, cerei (восковые свечи) и sigillaria (сделанные из терракоты или теста фигурки). Первые служили символом того, что праздник Сатурналий приходился на время зимнего солнцестояния (bruma); вторые являются пережитком обряда жертвоприношения Сатурну. Н. О.

 

Сегетия

В древнеримской мифологии Сегетия – древняя богиня земледелия, связанная с семенами. Ее вытеснила Церера.

Вот что пишет о древнеиталийских богах Н. Куманецкий в монографии «История культуры Древней Греции и Рима»:

«Первоначальная римская религия была в отличие от религии древних греков анимистической, причем, как и у греков, в ней сохранялись в немалой мере пережитки тотемизма. На это указывает хотя бы легенда о волчице, выкормившей Ромула и Рема, братьев – основателей города. Для римлянина эпохи царей мир был полон добрых и злых духов, которых следовало задобрить путем молитв, магических заклинаний и жертвоприношений. Занимаясь главным образом сельским хозяйством, римляне населили в своем воображении мир многочисленными божествами, опекавшими все без малейшего исключения явления природы и все виды работ земледельца и пастуха. Целых три божества – Вервактор, Редаратор и Обаратор – оказывали людям помощь при вспашке целины. При унавоживании поля молились и приносили жертвы Стеркулинию, при севе – Сатурну и Семене; когда покажутся из земли первые ростки, земледельцы обращались к богине Сее, а когда хлеба взойдут – к богине Сегетии. От сорняков защищал посевы Рунсинатор, от хлебной ржавчины – Робиг. Созревание колосьев считалось делом бога Лактурна, а цветение – богини Флоры, жатвой ведал бог Мессис». (Перевод с польск В.К.Ронина)

 

Селемн

В древнегреческой мифологии Селемном звали юношу, в которого влюбилась нимфа Аргира. Павсаний рассказывает, что со временем нимфа разлюбила его и он умер от тоски. Чтобы он забыл Агиру, Афродита превратила его в реку и с тех пор считалось, что купание в реке Селемн излечивает от любовной тоски.

 

Селена

В древнегреческой мифологии Селена(Σελήνη) – одно из божеств греческой мифологии, известное также под именем Мене. Благодаря тому, что оба имени богини, особенно первое из них, сохраняли в греческ. языке свое нарицательное значение Луны, месяца, подлинный смысл эпитетов и атрибутов Селены и мифологических рассказов о ней довольно прозрачен. Образ Селены как бы стоит на пороге мифотворческого процесса, который задерживается в своем развитии реальным представлением о небесном светиле, носящем то же самое имя. Если бы Луна с раннего времени получила у греков другое название, и первоначальное, реальное значение имени selene было совершенно забыто, то богиня Селена, наверное явилась бы героиней мифических рассказов и более многочисленных, и более сложных, и пространных, и, наконец, более отдаленных по содержанию от известного цикла небесных явлений, как это случилось с именем Артемиды. Поэты то называют ее сверкающим глазом ночи (Пиндар, Эсхил), то изображают в виде прелестной женщины на небе, с факелом в руках, ведущей за собой звезды, когда она выступает в серебристом блеске в пору полнолуния (Сапфо).

Селена – дочь Гипериона, или Гелиоса, т. е. Солнца; она имеет крылья и на голове золотой венец, от которого мягкий свет разливается по небу и земле; она чествуется жертвоприношениями в дни полнолуния; ей посвящен день весеннего равноденствия, когда она, совершив долгий путь и омывшись в волнах океана, надевает на себя сверкающие одежды и впрягает в свою колесницу блестящих коней (Гомер. гимн, 32). В небесах возлюбленным Селены был сам Зевс; от него она родила Пандию, которую чествовали в Афинах также около весеннего равноденствия; в горной Аркадии другом Селены был Пан. Наиболее прославленным любимцем Селены был юноша Эндимион, рассказы о котором приурочены к карийской горе Латму и к Елиде. Некогда юный охотник или пастух, Эндимион покоится вечным сном в пещере Латма; когда Зевс предложил юноше на выбор род жизни, Эндимион пожелал бессмертия и вечной юности, хотя бы и в непробудном сне. Каждую ночь приближается к спящему Селена и, очарованная, молча любуется красотой юноши. В Эндимионе, т. е. погружающемся в волны океана, М. Мюллер видит образ Солнца, которое под конец ночи встречается с Луной. По мнению Преллера, это – гений глубокого ночного сна или самой смерти. В Елиде, древнейшее население которой было родственно жителям Карии, Эндимион почитался сыном царя Аэолия и счастливым любимцем Селена, которая имела от него 50 детей (50 лунных месяцев олимпийского цикла). В Афинах чтили Селену, как мать прорицателя и поэта Мусия. Ф. М.

См. Преллер, «Griech. Mythologie» (I, 845, сл.); М. Мюллер, «Vergleichende Mythologie» (Essays, II т.).

 

Селин

В древнегреческой мифологии Селин – царь Эгиалеи, который, чтобы избежать войны, предложил Иону руку своей дочери Гелики, и объявил его своим наследником.

 

Семела

В древнегреческой мифологии Семела (Σεμέλη) – мифологическое имя неизвестного образования; принадлежит к циклу фивских легенд о Дионисе. Семела – дочь мифического основателя Фив Кадма и Гармонии, мать Диониса, которого она зачала от самого Зевса. Гера, божественная супруга Зевса, в гневе на соперницу решила погубить Семелу. Приняв на себя облик Берои, кормилицы Семелы, она внушила ей желание убедиться воочию, что ее возлюбленный – действительно то божество, за какое выдает себя, а для этого просит Зевса явиться ей во всем блеске своего величия, с громом и молниями. Вынужденный клятвой исполнить просьбу Семелы, Зевс предстал перед ней в пламени перунов; смертная женщина не выдержала небесного огня и сгорела. Недоношенный в лоне матери плод Зевс спас от гибели, вложив его в свое бедро и, когда наступило время, произвел на свет Диониса.

По варианту более древнему, сохраненному Еврипидом в его Вакханках, Дионис, уже способный к жизни, вышел из пламени невредимым; колонны царского покоя выпустили из себя зеленые ветви плюща, под прохладной сенью которого и спасся ребенок. Когда сын Семелы, после длинного ряда подвигов, сделался небожителем, он, подобно Гераклу, снизошел в преисподнюю и, торжествуя победу над силами ада, вывел оттуда Семелу, которая с того времени заняла место на Олимпе в кругу богов, под новым именем Фионы (Thyone). Она была, как одна из Менад, постоянной спутницей божественного сына, в священных ли таинствах, или в веселых торжественных странствованиях по земле. Уже Гесиод и Пиндар, оба – беотийские поэты, упоминают о Семеле, как о небожительнице. Ф. М.

 

Семеро против Фив

В древнегреческой мифологии Семеро против Фив – (Έπτα επτ θηβας, соответственно семи воротам этого города) – героический эпос о походе легендарных вождей аргивского войска на город Фивы, предпринятомпо просьбе Полиника, Эдипова сына, против брата его, Этеокла. Гомер упоминает об этом события кратко, мимоходом. С большими подробностями оно было рассказано а двух киклических поэмах, «Фиваиде» и «Эпигонах», но от них до нас дошли лишь незначительные отрывки. Братоубийственную войну из-за власти над Фивами накликал на своих сыновей Эдип, прокляв их за ослушание и непочтительность. Братья, согласно уговору, должны были чередоваться в управлении фивским царством, но Этеокл нарушил уговор, и Полиник бежал в Аргос, к царю Адрасту, который выдал за него свою дочь Аргею, обещал передать ему в наследие царство и согласился идти вместе с ним войной на Фивы. Несмотря на то, что аргивский прорицатель Амфиарай предсказывал несчастный исход войны для всех вождей, кроме Адраста, война была предпринята; сам Амфиарай вынужден был принять участие в походе. Имена других вождей, по Еврипиду (Финикиянки) и «Библиотеке» Аполлодора – Тидей из Калидона, Капалей и Гиппомедонт из Аргоса, аркадянин Парфенопей. Эсхил – в трагедии Семь против Фив, и Софокл, в Эдипе у Колона, называют, вместо Адраста, Етеокла (Έτέοκλας), которого не следует смешивать с братом Полиника Этеоклом (Έτέοκλης). По Софоклу, во главе сборного войска стоял Полиник, а не Адраст. Афинские трагики охотно обрабатывали этот сюжет. Семь Эсхила, Финикиянки и Умоляющие о помощи Еврипида изображают осаду Фив аргивским войском, братоубийственный поединок и обращение Адраста или аргивских женщин к афинскому царю Тезею за помощью против фивян, которые отказали в погребении павшим в битве героям. В Эдипе у Колона Полиник является эпизодически: он тщетно молит отца оказать ему помощь против брата. Другая трагедия Софокла, Антигона, построена на нарушении героиней исходившего от Креонта запрета – хоронить Полиника, как предателя родного города. В Эсхиловой трагедии большое место занимает перечисление семи вождей, стоявших против семи ворот города, с характеристикой каждого из них и с описанием их боевых доспехов. На некоторое время война была приостановлена единоборством братьев, подробное описание которой дано Еврипидом. Когда война возгорелась снова, фивский прорицатель Tиpeсий возвестил, что победа фивян может быть куплена принесением в жертву Арею Менекея, сына тогдашнего правителя Фив Креонта. Вопреки увещаниям отца спастись от смерти бегством, Менекей лишил себя жизни над пропастью, в которой жил когда-то дракон, убитый Кадмом. Погребение павших под стенами Фив аргивян, при содействии Тезея и афинского войска, рассказано у Еврипида в Просящих о помощи. В этой трагедии Эвадна, супруга Капанея, добровольно обрекает себя на смерть, не будучи в состоянии пережить любимого мужа. Когда, после поражения аргивян, бежал вместе с ними и Амфиарай, Зевс принял его в лоно разверзшейся земли и даровал ему бессмертие. Десять лет спустя Адраст, избежавший гибели в первом походе, поднял на новую войну против Фив сыновей героев, павших под Фивами. Они были названы эпигонами, и их поход был успешным. Ф. М.

 

Семирамида

В древнегреческой мифологии Семирамида – по сказаниям Ктесия (у Диодора Сицилийского), дочь богини Деркето, вскормленная и воспитанная голубями, сделавшаяся женой правителя Сирии Онна, отбитая у последнего ассирийским царем Нином и после смерти Нина севшая на ниневийский престол. Древние авторы приписывают ей основание Вавилона, возводят к ней не только все ассиро-вавилонские памятники, но и персидские, и даже пирамиды, не говоря уже о висячих садах и путях сообщения через горные страны. Ей же приписываются походы и завоевания до самой Индии и оазиса Амона. Рассказывали, что она улетала в виде голубя, когда ее сын Ниний стал покушаться на ее жизнь. По другим, она была им убита. Много говорили о ее любовных делах.

В «Истории» Мовсеса Хоренаци (V в.) изложен удивительный рассказ об армянском царе Ара Прекрасном, чьей любви добивалась ассирийская царица Шаммурамат (Семирамида, по-армянски Шамирам). Немало историков склонны считать, что под Ара Прекрасным подразумевается сын царя Арама (ок. 880–844 до н. э.), который является одним из эпонимов армян. Другие настаивают на том, что речь идет о самом Араме, действительно бывшем современником Семирамиды. Арам является основателем объединенного Армянского царства и был первым армянским правителем, носившим титул «царя царей», под которым следует понимать сюзеренство над остальными правителями Араратского царства. В ассирийских памятниках той эпохи Армения называлась Уруатри, Урарту – от слова Арарат (Айрарат). Другое название царства – Биайна, или Ванское. Поскольку истоки двух великих рек Передней Азии – Евфрата и Тигра находятся на Армянском нагорье, то Армения осмысливалась и как «Наири» – «страна рек».

Наслышанная о необыкновенной красоте армянского царя, Шамирам-Семирамида желала добиться его любви и, овдовев, направила посольство в Армению. «Приди, владей мною и моей страной», – пожелала ассирийская царица, задумав путем нового замужества объединить две державы. Послы вручили армянскому царю символы власти – корону, скипетр и меч вместе с предложением Семирамиды прибыть в Вавилон и, женившись на ней, царствовать здесь либо же «исполнить ее сладострастное желание и вернуться к себе с великими пожалованиями». Семирамида уже готовилась надеть свое знаменитое ожерелье из семи рядов крупных розовых жемчужин, которым она изумляла участников самых торжественных дворцовых приемов, но вернувшиеся послы передали царице унизивший ее отказ армянского царя. Ара стал злейшим врагом Семирамиды, и оскорбленная царица выступила против него во главе своей армии. Углубляясь в Армению, ассирийская армия упорно шла вперед.

Семирамида приказала командирам взять Ара живым, но, к ужасу царицы, ее избранник был смертельно ранен в кровопролитном сражении у склона горы, которую народ называет Ара-лер и мало кто помнит другое ее название – Цахкеванк.

На том же месте впоследствии было основано село, по сей день называемое Араи-гюх (село Ара). Семирамида послала на место битвы «грабителей трупов» – мародеров, чтобы те нашли Ара. Угасавшего царя перенесли в шатер Семирамиды, где он испустил дух. Царица велела жрецу Мирасу воскресить любимого, и тот, положив тело на вершине горы, стал вызывать псоглавых духов аралезов, спускающихся с неба зализывать раны убитых воинов и оживлять их.

Мобилизовав свои резервы, армянская армия выступила против ассирийцев, мстя за царя Ара, но военачальники Семирамиды, рассчитав свои силы, убедили ее избежать новых боевых действий, грозивших вылиться в затяжную войну.

Тогда Семирамида распустила слух: «Я велела богам зализать его раны, и царь оживет». Но начавшийся через 10 дней процесс разложения отрезвил ее. Хоренаци описывает, как тело убитого царя сбросили в яму и засыпали, а Семирамида, надев на одного из своих любовников облачение армянского царя, распустила слух, будто «боги зализали раны Ара и, оживив его, осуществили наше заветное желание нам на усладу». Таким образом она успокоила армян и добилась прекращения войны. Семирамида покинула Армению, поверив словам Мираса, будто дух Ара взят богами на Кавказские горы и оттуда перенесется в Вавилон к покорившей его сердце царице.

Во всех этих легендах нельзя не видеть сочетания неверно понятых мифов о богине Иштар с воспоминаниями об ассирийском периоде, олицетворенном в Семирамиде. Последнее объясняется, может быть, тем, что Ктесий писал по мидийским источникам. Мидяне познакомились с ассиро-вавилонской культурой в царствование Рамман-Нирари III, женатого на вавилонской царевне Саммурамати, и, вероятно, соединили с именем царицы, занимавшей исключительное в истории Ассирии положение, представление о поразившей их, тогда еще находившихся в примитивном состоянии, цивилизации и государственности. Б. Т.

 

Семо Санкус

В древнеримской мифологии Семо Санкус – один из древнейших богов, в котором проявились черты латинского бога неба и сабинского бога земли. Семо Санкус наблюдал за верностью клятве землей и небом, считавшейся одной из самых священных. В 466 г. до н. э. Семо Санкусу в Риме был посвящен храм.

 

Семоны

Семоны – у древних римлян одно из названий ларов, или гениев, покровителей и защитников местности или народа. На сопоставление семонов с ларами указывает песнь арвальских братьев, в которой ларам первой половины соответствуют семоны. второй. Об этимологии слова семоныи о сущности самого понятия существует несколько воззрений. У сабинян был особый бог Семон Санкус.

 

Сервий Туллий

В древнеримской мифологии Сервий Туллий – шестой римский царь (578–535 до Р. Х.). Предание говорит, что он был сыном Окрезии, рабыни царицы Танаквили, супруги Тарквиния Приска, воспитывался во дворце, приобрел любовь Тарквиния и получил руку его дочери. По словам императора Клавдия, Сервий Туллий был родом из Этрурии, назывался Мастарной, переселился в Рим и здесь достиг царской власти. Некоторые ученые, напр., Гардтгаузен (Gardthausen, «Mastarna oder Servius Tullius», Бонн, 1882), высказались в пользу Клавдия, но гораздо вероятнее, что Сервий Туллий был римлянином: все его учреждения носят вполне римский характер. Сервий Туллий попал на престол, вероятно, вследствие революции. Известие, что он был зятем Тарквиния Приска, невероятно, так как по тому же преданию дочери его были замужем за сыновьями Тарквиния Приска, а брак между дядею и племянницею, по римским понятиям, считался кровосмешением; скорее возможно, что он был тестем Тарквиния Гордого. Предание приписывает ему включение холмов Виминальского в Эсквилинского в линию укреплений и обведение всех семи холмов стеною, направление которой благодаря новейшим раскопкам точно известно. С латинскими городами Сервий Туллий заключил союз на равных правах: Рим первенствующей роли тогда еще не играл, и собрания союза по-прежнему происходили в роще Ферентины. Сервий Туллий был убит своим зятем Тарквинием Гордым с помощью патрициев, недовольных нововведениями Сервия Туллия. Что правление его продолжалось 44 года – это вполне немыслимо. Царствование свое Сервий Туллий ознаменовал в особенности покровительством плебеям, которые при нем впервые получили некоторые гражданские права. С течением времени класс плебеев сильно увеличился, и плебеи стали обнаруживать неудовольствие своим бесправным положением в государстве. Положение становилось опасным, но при старых порядках невозможно было помочь беде: в древние три трибы Рамнов, Тициев и Луцеров принимались только патриции, коренные потомки древних римлян. Сервий Туллий поэтому разделил город на четыре трибы: Suburana, Palatina, Esquiliana и Collina; подразделениями триб были regiones, которые, в свою очередь, распадались на pagi и vici. К новым трибам принадлежали, без сомнения, и патриции, и плебеи. Кроме этого чисто топографического деления Сервию приписывается еще деление всего народа на пять классов по имуществу, с подразделением на центурии: во вновь учрежденных comitia centuriata право голосования имели и плебеи. Нет сомнения, что первоначально в центуриях были только люди, способные носить оружие (вообще вся реформа Сервия Туллия носит более или мене военный характер), но они должны были быть также assidui и locupletes, т. е. иметь недвижимое и движимое имущество.

По преданию I класс заключал граждан имеющих не менее 100000 ассов, II – 75000, III – 50000, IV – 25000, V – 12500 или 11000 ассов. Эти высокие суммы для того времени совершенно невероятны; вероятно, анналисты перечислили тогдашние суммы на деньги своего времени, так что нужно разделить эти числа на 5 (I – 20000, 11 – 15000, III – 1000 etc.); кроме того, в основу деления было положено, вероятно, недвижимое имущество, т. е. земля с полным инвентарем. Если считать 2 jugera равными 2000 asses, то мы получим для I класса 20, II – 15, III – 10, IV – 5, V – 2 jugera. Не имевшие минимального ценза (proletarii, или capite censi) были лишены права военной службы и голосования в comitia centariata; равным образом освобождались от военной службы сироты, вдовцы, ремесленники и вольноотпущенники. Пехота состояла из 170 центурий – 85 juniorum (от 17 до 45 лет) и 85 seniorum (от 45 до?); всадников было 18 цент.; кроме того, было еще 5 центурий (столяров, кузнецов, музыкантов и т. д.). Каждая центурия имела один голос. В I классе было 98 цент. (из которых 18 всадников), а в четырех прочих вместе – 95; следовательно, I класс имел решительный перевес, но для плебеев было важно уже и то, что они признаны были гражданами и совещались о государственных делах вместе с патрициями. Если этот государственный строй когда-нибудь был введен в такой форме, то он во всяком случае существовал недолго: после низвержения царей он был восстановлен, но в значительно измененном виде. Е. Придик.

 

Сея

В древнеримской мифологии Сеей звали древнюю богиню земледелия, связанную с семонами. В дальнейшем она была вытеснена Церерой.

 

Сивиллы, сивиллины книги

 

В древнегреческой и древнеримской мифологиях сивиллами (Sibylla) назывались странствующие пророчицы, которые, подобно гомеровским гадателям, предлагали всякому желающему угадывать будущее и предсказывать судьбу. Как и бакиды, Сивиллы не были связаны с определенным местным культом, хотя экстатический характер их гадания имел много общего с оргиастической стороной греческой религии. С., к которой обращались за предсказанием, ждала, пока на нее находило исступление, и в истерии, с искаженными чертами лица, пеной у рта и конвульсивными трепетаниями тела, изрекала оракулы, как бы «стараясь вытеснить из груди великого бога». Прекрасное изображение пророческого экстаза С. дано у Вергилия в VI кн. Энеиды (42—155).

Деятельность сивилл в историческую пору греческой истории приурочивается главным образом к VIII и VII вв. до Р. Х., времени сильного духовного и религиозного подъема, хотя предание перенесло некоторых С. в эпохи, предшествовавшие событиям, которые предсказывались в сивиллиных изречениях. Так, Герофила эрифрская, которой приписывалось предсказание Троянской войны, по логическому выводу преданья жила до Троянской войны. Первый, у кого встречается упоминание о С., был Гераклит Ефесский (ок. 500 г. до Р. Х.), знавший лишь одну С.; об одной С. говорят также Аристофан, Платон и Аристотель. Гераклит Понтийский, ученик Платона, знал трех С. – эрифрскую (Герофилу), фригийскую и геллеспонтскую (марпессийскую); у позднейших писателей существуют указания, что было 4, 8, 10, 12 С. Деятельность С. приурочивалась преимущественно к северо-западному углу Малой Азии, что дало Буше-Леклерку повод приписать Сивиллам троянское происхождение и признать прообразы С. в Кассандре и Манто. Такою изображена Кассандра, между прочим, в трагедии Эсхила «Агамемнон». Более всего сведений имеется о кумской С., которая, по преданию, жила около тысячи лет и была современницей Тарквиния Гордого (по др. – Тарквиния Приска). С именем последнего предание связывает так наз. сивиллины книги, числом девять, которые кумская С. предложила купить царю (Дионисий Галик., IV, 62). Тарквиний отказался. Тогда С., бросив в огонь три книги, предложила царю купить за ту же цену остальные шесть. По вторичном отказе царя С. сожгла еще три книги и еще раз предложила купить за ту же цену оставшиеся три книги. Посоветовавшись с авгурами, Тарквиний решил купить эти книги. Они были помещены в Капитолийском храме и поручены наблюдению двух граждан из патрициев и еще двух других (быть может, из греков, чтобы служить переводчиками и истолкователями). Выделяя в переданном мифе исторические черты, можно заключить, что было время, когда государство официально признало греческие культы, введение которых связано главным образом с появлением в Риме сивиллиных книг. Вследствие оживленных и близких сношений с Великой Грецией, сивиллины книги попали в Рим из Кум, куда, в свою очередь, они были привезены из Эрифр (по Варрону); город (селение) Гергиф на Троянской Иде, близ Эрифр, считается местом возникновения сивиллиных предсказаний (ср. Klausen, «Aeneas und die Penaten», стр. 203 слл.). По свидетельству Гераклита Понтийского, этот сборник был составлен в I половине VI в., когда деятельность оракулов была весьма распространена и когда вследствие нашествия лидян и персов греки Малой Азии стали переселяться в Сицилию и Южную Италию. Догадка о происхождении сивиллиных изречений в Троаде подтверждается еще и тем, что после пожара Капитолийского храма в 83 г. до Р. Х. отправленные римским сенатом послы собрали новый сборник сивиллиных предсказаний преимущественно в Эрифрах, Илионе и на Самосе. С какою целью был составлен древнейший сборник этих изречений, сказать трудно. По предположению Клаузена, С. и др. странствующие пророки (χρησμολόγοί) составляли группу, цель которой была подорвать славу и значение местных оракулов – додонского, дельфийского и др.

 

Сивиллины книги

Сивиллины изречения или «сивиллины книги» (libri Sibyllini), по преданию, были записаны на пальмовых листьях и хранились в строгой тайне, так что даже римлянам, кроме жреческой коллегии децемвиров (квиндецемвиров), не было ничего известно ни о самых книгах, ни о деятельности их профессиональных хранителей. Известно лишь то, что они были написаны греческими гекзаметрами и что применение изречений к данному случаю зависело от произвольного толкования децемвиров, подобно тому, как в средние века библейские и Вергилиевские Sortes, взятые наудачу, применялись к какому угодно случаю путем натяжек и отдаленных сопоставлений. Жрецы, приставленные для наблюдения за сивиллиными книгами, назывались первоначально, по их числу, duo viri (II viri) Sacris faciundis и были избираемы на всю жизнь, с освобождением от воинской повинности. С 367 года число их возросло до 10, причем одна половина избиралась из патрициев, другая из плебеев. При Сулле коллегия заключала в себе 15 членов (Quindecemviri Sacris faciundis) – число, которое держалось до последнего времени существования сивиллиных книг. Вновь составленные после пожара 83 г., книги были подвергнуты Августом в 12 г. тщательной критике; значительное число подложных оракулов (до 2000) было сожжено, а остальные изречения помещены в храме Аполлона Палатинского. Сивиллины книги были сожжены Стилихоном в 405 г. В религиозной жизни государства сив. книги играли значительную роль, так как к ним обращались за советом (libros adire, inspicere) по приказанию сената в случаях, угрожавших опасностью государству, – при тревожных знамениях, поветриях и в других критических обстоятельствах (ср. у Ливия III, 10; V, 3; X, 47, XXI, 62; XXII, l, 9; XXIX, 10; XXXVI, 37; XLI, 21). Результатом консультаций было большею частью указание ввести какой-либо обряд, чтобы отвратить несчастье или умилостивить божество. Почти все новые обряды и культы, введенные в историческую пору рим. государства, обязаны своим происхождением сив. книгам. Сюда относится введение в римский пантеон новых божеств – Аполлона, Латоны, Великой матери, Эскулапа – и перенесение на латинские божества атрибутов и свойств греческих богов: так, Диана отождествилась с Артемидой, Церера с Деметрой, Прозерпина с Персефоной, Геркулес с Гераклом. Под влиянием сив. книг произошли также большие перемены в обрядовой стороне римской религии, возникли некоторые религиозные установления, напр. лектистернии, игры [особенно Ludi Apollinares (212 до Р. Х.) и L. Saeculares (см.).], и вообще изменились религиозные представления римлян, усвоившие антропоморфизм, эмоциональность и индивидуализм греческой религии. В составе сивиллиных книг находились также чисто италийские изречения, напр. этрусские, тибуртинские, Марциевы и др. В 213 г. до Р. Х. сенат приказал городскому претору исследовать различные ходившие в народе сборники предсказаний, причем carmina неизвестного Марция были признаны подлинными и вверены наблюдению децемвиров. Все эти изречения, как италийского, так и иноземного происхождения, были известны также под названием libri fatales или просто libri. В составе дошедших до нас сборников находятся изречения, сочинение которых восходит не дальше второго века и среди которых можно найти следы еврейского и христианского влияний позднейшего времени. H. О.

Ср. Bouche-Leclerq, «Histoire de la divination dans l'antiquite» (П., 1879—82; есть русск. перев.); Klausen, «Aeneas und die Penaten. Die Italienischen Volksreligionen unter dem Einfluss der griechischen» (Гамбург, 1839—40); Heidbreede, «De Sibyllis» (Б., 1835); Maass, «De Sibyllarum indicibus» (Грейфсвальд, 1879); Delaunay, «Moines et Sibylles dans l'antiquite» (П., 1874); Friedlieb, «Oracula Sibyllina» (Лпц., 1852); Alexandre, «Oracula Sibyllina» (Пар., 1841—56); Ewald «Ueber Entstehung, Inhalt und Werth der Sibyllinischen Bucher» («Abhandlungen d. Kais. Gesellsch. der Wissensch. zu Gottingen», Hist. Phil. Klasse, т. VIII, 1860, стр. 43 сл.); Diels, «Sibyllinische Blatter» (Б., 1890); Fehr, «Studia in Oracula Sibyllina» (Упсала, 1893); Marquardt, «Romische Staatsverwaltung» (III т., стр. 351 сл., Б., 1885); Smith, «Dictionary of Greek and Roman antiquites» (II т., стр. 668 и сл., Л., 1891).

 

Сидеро

В древнегреческой мифологии Сидеро звалась вторая жена царя Салмонея и жестокая мачеха его дочери, красавицы Тиро. Опасаясь нападок мачехи, Тиро, родив от Посейдона близнецов Нелея и Пелия, Тиро отнесла их на гору и там бросила. Мальчиков подобрал и воспитал проходивший мимо табинщик. Когда братья выросли и узнали о том, кто их настоящая мать и как с ней жестоко обращались, они решили отомстить за нее. Сидеро спряталась от них в храме Геры, но Пелий все равно настиг ее и убил прямо у алтаря, чем навлек на себя гнев богов.

 

Сикион

В древнегреческой мифологии Сикион – царь Сикиона, сын Марафона, брат Коринфа.

Позже его именем стал называться город Сикион (Σεκιών, позднее Σικυών, Sicyon) – древнегреческий город в восточной части Ахайи, в трех километрах от Коринфского залива, между pp. Асопом и Гелиссоном. Первоначальными обитателями Сикиона были ионийцы; их покорили дорийские завоеватели из Арголиды, распространившие свою власть на всю долину Асопа, включая сюда Коринф и Сикион. Основателем дорийского Сикионп был, по преданию, Фальк, сын аргосского царя Темена: с этого времени к ионийской трибе эгиалеев были присоединены 3 дорийских трибы – гиллеев, диманов и памфилов, и самая столица, называвшаяся до завоевания Эгиалеей, стала именоваться Сикионом. Остаток древнейшего населения был низведен до положения рабов, сходного с положением спартанских илотов. Борьба аристократии с общиной, которая в Сикионе, как и в большинстве греч. городов, была сильнее по численности, но слабее по устройству и воспитанию, окончилась возвышением аристократической фамилии эгиалейских Орфагоридов, около 665 г. опрокинувшей правление дорической олигархии и захватившей в свои руки тиранию. В течение 100 лет правления династии Орфагоридов С. достиг значения могущественного и богатого города. Соседство с Коринфом и удобное положение при море способствовали тому, что С. принял широкое участие в торговых сношениях Греции с Италией и вырос как в духовном, так и в материальном отношении. Особенно велико было значение С. как художественного центра: сюда переселились с Крита скульпторы Дипойн и Скиллид (в начале VI в.), основавшие школу производства художественных работ из бронзы и дерева, крытого бронзой. Сикионским мастерам принадлежала модель Гераклова щита, описание которого дошло до нас с именем Гезиода. В С. вырабатывались также терракотовые вазы, значительное количество которых найдено среди этрусских раскопок, и славились произведения живописи.

Школа рисования в Сикионе была основана Евмолпом и насчитывала среди своих учеников Памфила и Апеллеса. По смерти Орфагора правил сын его Мирон, победитель в состязании на колесницах на Олимпийских играх (648). За Мироном следовали Аристоним, Мирон II, Исодам и, наконец, Клисфен (596–565), последний и самый славный из представителей династии. Когда дельфийцы доложили союзу амфиктионов о насилии, совершенном жителями Крисы против дельфийских богомольцев, афиняне вместе с сикионцами и фессалийцами выступили защитниками Дельф и с помощью недозволенной меры, а именно отвода воды от лагеря неприятелей, заставили крисейцев сдаться. Клисфен получил долю добычи, на которую он возвел несколько художественных сооружений в Сикионе. Политика Орфагоридов была антидорическая; сам Клисфен стремился к тому, чтобы сравнять свой небольшой городок по значению с Аргосом, который стоял во главе дорийских городов сев. – восточн. Пелопоннеса. Так как аргосцы доказывали свое старшинство и первенство над сикионцами тем, что Адраст, будучи царем Аргоса, правил и над С., Клисфен заменил культ Адраста культом Меланиппа, одного из храбрейших защитников Фив против Адраста, и построил в Сикионском пританее в честь нового патрона города жертвенник, причем в хоровых песнях Адраст был заменен Дионисом. Чтобы унизить дорян и уменьшить их влияние в своем городе, он, по свидетельству Геродота, изменил названия сикионских дорических фил в карикатурные, а свою филу возвеличил, назвав ее вм. Αιγιαλεϊς – Άρχέλαοι (правители народа). Переименованные дорические филы если и не вовсе утратили политическое значение, то до известной степени были ограничены в своих правах. Клисфен имел одну дочь, Агаристу, которую он хотел выдать замуж за достойнейшего из греков. После победы, одержанной им на Олимпийских играх (582), он пригласил к себе искателей руки Агаристы, между которыми было два афинянина – Гиппоклеид и Алкмеонид Мегакл. Клисфен сперва склонялся на сторону Гиппоклеида, но когда убедился, что тот искусен главным образом в пляске, отдал предпочтение перед всеми Мегаклу. Сын Мегакла от Агаристы, Клисфен, был известным афинским законодателем, а внучка их Агариста – матерью Перикла. Около 500 года в Сикионе была вновь введена олигархия, продержавшаяся до 369 г., когда Эвфрон установил демократическое правление, вскоре сделавшись тираном. За ним последовал ряд тиранов; только в 251 г. Арат восстановил демократию и присоединил С. к Ахейскому союзу. При римском владычестве С. воспользовался в 146 г. разорением Коринфа и получил часть коринфской территории вместе с председательством на Истмийских играх. С восстановлением Коринфа значение С. опять упало, и во II в. по Р. Х. он упоминается как незначительный городок. Ср. Gompf, «Sicyoniacorum specimen» (Б., 1832); Hagen, «Sicyonia» (Кенигсб., 1831); Bobrik, «De Sicyoniae topographia» (Кенигсб., 1839). H. O.

 

Силей (Силевс)

В древнегреческой мифологии Силеем или Силевсом звался некий лидиец, заставлявший всех чужестранцев работать на своих виноградниках. Геракл, когда находился на службе у лидийской царицы Омфалы, с корнем вырвал все лозы на винограднике Селея, а самого хозяина убил его же мотыгой.

 

Силены

В древнегреческой и древнеримской мифологии силены (Σειληνός, Σιληνός, Silenus) – божества собственно малоазиатской мифологии, отождествленные греческой драмой с сатирами, от которых они, однако, отличались как по происхождению, так и по демоническим свойствам. По происхождению силены связаны с лидийскими и фригийскими сказаниями о Вакхе и были первоначально божествами рек, источников и мест, изобилующих водой и богатой растительностью, в противоположность сатирам – демонам гор и лесов. Близкое отношение силен к водной стихии выражается, между прочим, в конских атрибутах их наружности (уши, хвост, ноги, копыта), так как конь – обыкновенный символ в группе водных божеств греческой мифологии. Благодаря своей конской породе силены были родственны также фессалийским кентаврам. Природа силенов представляет собой соединение, с одной стороны, животного, низменного, пьяного веселья и балагурства, с другой – серьёзного вакхического восторга, который проявляется в музыкальном творчестве и пророческом экстазе.

В греческих сказаниях о cиленах отразились обе эти стороны демонического характера силенов, хотя вследствие смешения и слияния с сатирами силенам приписали больше смешных и животных черт, чем было в их природе; при этом многие атрибуты силенов – например атрибут осла, обычный в малоазиатских мифологических представлениях символ пророческого дара, – были извращены в сторону комизма. По сказаниям, cилен неохотно делится с людьми знанием будущего: для этого надо его поймать хитростью и силой заставить пророчествовать. Так, царь Мидас поймал силена в своих садах, смешав воду реки с вином и напоив допьяна падкого до вина бога; попав к царю во власть, силен открыл ему сокровенное знание о природе вещей и поведал будущее.

Местом рождения силена, играющего роль в сказаниях о Дионисе, считается во многих сказаниях Фракийская Низа, где он был царём. Здесь он вскормил и воспитал Диониса, которого посвятил во все знания и искусства, научив, между прочим, виноделию и пчеловодству, и с которым жил в теснейшей дружбе.

Подобно греческим сатирам, малоазиатские силены были изобретателями национальной музыки, а именно сиринги и флейты, и обычными нежными спутниками горных нимф. Близкое отношение силенов к малоазиатской музыке доказывается мифом о Марсии, который в сказаниях называется силеном и богом реки, протекавшей через фригийский город Келены. В Греции силен также почитался как покровитель источников и гений плодородия, олицетворявшегося в Дионисе. Что касается музыкальных свойств греческих силенов, то Марсий на аттической сцене изображался как представитель устаревшей флейты, которая уступила представляемой Аполлоном кифаре. В связи с этим стоит рассказ о суде Аполлона над Марсием. Афина изобрела флейту, но бросила её как негодный инструмент. Марсий, однако, подобрал флейту и довёл игру на ней до такого совершенства, что осмелился вызвать Аполлона на состязание. Судьей был Мидас, который, будучи близким по духу и вкусам cилену Марсию, произнёс приговор в его пользу. Тогда Аполлон содрал с Марсия шкуру, а Мидаса за его суд наградил ослиными ушами. Из крови силена или слез нимф, оплакавших гибель своего любимца, образовалась река, носившая его имя.

В свите Вакха силен фигурирует как пьяный его спутник; как таковой, он изображается с плешивой головой, толстым животом, волосами на теле, выражением опьянения на лице; он едет верхом на осле, поддерживаемый сатирами. Его изображали также смешивающим вино, или лежащим на меху, или сидящим с флейтой или сирингой. Нередко его окружают другие силены, которые поют, или пляшут, или играют на кифаре. Силенам родственны так называемые паппосилены или силенопаппы – обросшие волосами и зверообразные существа. На сцене силены выступали в мохнатых хитонах.

 

Силея

В древнегреческой мифологии Силеей звалась дочь Коринфа и мать разбойника Синиса, рожденного ею от союза с разбойником Полипемоном по прозвищу Прокруст.

 

Сильван

В древнеримской мифологии Сильван (Silvanus, от silvа – лес) – бог, родственный Фавну, покровитель лесов и всей связанной с ними жизни. Так как Италия изобиловала в древности лесами, то и культ Сильвана был весьма распространен, чем объясняется популярность бога в позднейшее время, когда лесные богатства стали исчезать. Считаясь покровителем лесных границ, деревьев, рощ, садов, собственности, Сильван был так же близок к поселянину, как Церера, Либер, Палес и другие боги. Он был добрым богом и подателем благ деревенской жизни. Под его защитою находились поля и стада, пастухи и охотники; ему приносили жертвы (бараны, свиньи) при сборе жатвы и молотьбе. Во всяком имении обыкновенно было три Сильвана: S. domesticus, который заботился о доме и семье, S. agrestis – покровитель стад и пастухов и S. onentalis – бог границ (tutor finium); как таковому, ему обыкновенно посвящали рощу на границе нескольких владений, участки которых с этого места начинались (оriеbаntur, откуда и эпитет orientalis). Из других эпитетов бога известны: casanicus и vilicus (покровитель имения), conservator и custos (спаситель и хранитель имущества), salutaris (защитник живущих в доме), lar agrestis (сельский лар), Sanctus (бог ненарушимых границ) и пр. С. изображался в виде лесного старца с сосною и кипарисом в руке; по тесному отношению этих деревьев к похоронному делу похоронные компании назывались collegia Silvani. Его представляли также в образе сеятеля и садовника. Греки отождествляли Сильвана с Паном, причем атрибуты последнего – сосновый венок и флейта – вместе с местными греческими сказаниями были приурочены к римскому богу.

 

Сильвий

В древнеримской мифологии Сильвий (Silvius) – первый царь Альба-Лонги, сын Энея и Лавинии, родившей его в лесу (отсюда его имя silvius, «лесовик», Dion. Halic. I 70) уже после смерти мужа, по другой версии, – сын Аскания (Liv. I 3), предок Ромула и Рема. Последующие цари Альбы Лонги по его имени также именовались Сильвиями.

 

Симефида

В древнегреческой мифологии Симефида (Симетис) – нимфа, дочь бога реки Симет, мать Акида (Ациса), в которого влюбилась Галатея. Позже Акида или Ациса убил ревнивый циклоп Полифем.

 

Симоис (Симоент)

В древнегреческой мифологии Симоис или Симоент (Σιμοέις, Simois) – речной бог одноименной реки, отец Астиохи, матери первого троянского царя Троса. В реальности это река в древней Троаде, начинавшаяся на Иде или Котиле, протекавшая сперва в западном, затем в сев. – зап. направлении мимо древнего Илиона и впадавшая возле местонахождения Нового Илиона в Скамандр. Кроме того, были известны речки того же имени в Сицилии (близ Сегесты) и в Эпире.

 

Синис

В древнегреческой мифологии Синис (Σινις, Sinis) – в греческой мифологии сын Полипемона, или Пемона, или Прокруста и Силеи. Он жил на Коринфском перешейке и нападал на путников, грабя их и привязывая к двух соснам, которые пригибал друг к другу и затем раздвигал, вследствие чего тела его жертв разрывались надвое. Синис был убит Тезеем, который, как родственник разбойнику с материнской стороны, должен был впоследствии очиститься от убийства при алтаре Зевса и установить в память убитого игры, названные, по месту, истмийскими. Н. О.

 

Синон

В древнегреческой мифологии Синон (Σίνον, Sinon) – внук Автолика и через него родственник Одиссея. По послегомеровскому сказанию, Синон устроил ту коварную затею с деревянным конем, которая привела ко взятию Трои. Подробный рассказ об этом – во II песне Энеиды (13—250). Согласно троянским легендам, Синон позволил взять себя в плен, притворившись дезертиром; он убедил троянцев втащить в город деревянного коня. Дождавшись ночи, Синон выпустил спрятавшихся внутри греков. Синон известен главным образом по второй книге «Энеиды» Вергилия, и его имя иногда употребляют как символ предательства.

В «Божественной комедии» Данте «троянский грек и лжец Синон» пребывает в муках Ада среди «поддельщиков слов».

 

Синтриб

В древнегреческой мифологии Синтриб – один из трех злых демонов, (кроме него еще Сабакт и Смараг) заставляющих трескаться посуду в горшечных мастерских и металл в кузницах. Чтобы умилостивить демонов, в кузницах держали непристойные статуэтки-апотропеи

 

Сипил

В древнегреческой мифологии имя Сипила носили два героя:

1) Скифский царь, который в союзе с фракийским царем Мопсом победил царицу ливийских амазонок Мирину;

2) старший сын Амфиона и Ниобы. Ненавидя его, Аэдона, жена его дяди Зета убила собственного сына Итила, спавшего в той же комнате, что и дети Ниобы. Позже Сипил был все же убит Аполлоном во время всеобщей бойни, которой он и Артемида подвергли детей Ниобы.

3) Также Сипилом назывался и древний легендарный город, где правил в свое время Тантал. «В Лидии, у горы Сипила, находился богатый город, называвшийся по имени горы Сипилом. В этом городе правил любимец богов, сын Зевса Тантал…»

4) Географически реальный Сипил (Σίπυλος, Sipylus) – упоминаемый уже у Гомера отрог горы Тмола в Лидии, разбитый землетрясением на отдельные утесы. На Сипиле лежала древняя столица Мэонии, Танталида, известная также под именем Сипилы, уже в древности уничтоженная землетрясением. Теперь гора называется Сипули-даг. Н. О.

 

Сирены

В древнегреческой мифологии сирены – персонажи фантастических морских сказаний. Мелодичное пение и всеведение сближают их с музами. Их считают детьми Ахелоя или, как полагают некоторые, Форкия и музы Терпсихоры или дочери Портаона по имени Стеропа. У них лица женщин, а тела птиц. Эту странность объясняют по-разному. Говорят, что они играли с Корой, когда ее похитил Гадес, и Деметра, обидевшись за то, что они не пришли ей на помощь, дала им крылья со словами: «Идите и ищите мою дочь по всему миру!» Рассказывают также, что в птиц их превратила Афродита за то, что они из гордости не позволяли лишить себя девственности ни богам, ни людям. Они уже давно не могут летать – с тех самых пор, как проиграли музыкальное состязание музам, а из своих крыльев они выдергивают перья, чтобы сделать себе головные украшения. Они очаровывают сладким пением, «на светлом сидя лугу; а на этом лугу человечьих белеет много костей». Одни считают, что было всего две сирены, другие называют трех: Парфенопа, Лавкосия и Лигия, или Писиноя, Аглаопа и Телксиепея, или Аглаофона, Телксиопа и Мольпе. Третьи считают, что их было четыре: Телета, Редна, Телксиопа и Мольпе. Имена их – говорящие. Так, Парфенопа означает «юноликая», Лигия – «звучная», Аглаопа – «прекрасноликая», а Телксиэпея – «очаровывающая словом».

Наиболее известный сюжет о сиренах связан с возвращением Одиссея.

Прощаясь с героем волшебница Кирка предупредила Одиссея, что ему придется теперь миновать остров сирен, прекрасные голоса которых очаровывают всякого, кто проплывает мимо. Кирка посоветовала Одиссею залепить своим спутникам уши воском, чтобы они не слышали пения сирен, но если Одиссей хочет «роковой» услышать голос, пусть прикажет своей команде накрепко привязать себя к мачте и поклясться, что в ответ на его просьбы и приказы они еще крепче привяжут его. Кирка предупредила Одиссея и о других опасностях, которые его поджидают. И вот он отплыл, вновь подгоняемый попутным ветром.

Когда корабль приблизился к острову сирен, Одиссей вспомнил о совете, данном Киркой. Сирены пели так сладко, призывая его к себе, что Одиссей закричал на своих спутников, угрожая им смертью, если они его не развяжут. Но, повинуясь его прежним наставлениям, те лишь крепче привязали его к мачте. Так корабль благополучно проплыл мимо, а сирены с досады лишили себя жизни.

 

Сиринга (сиринкс)

Сиринга (σύριγξ) – у древних греков музыкальный инструмент (свирель), считавшийся принадлежностью аркадского бога Пана и вместе с тем греческих пастухов. Римляне называли сирингу fistula, calamus, arundo. Сиринга делалась следующим образом. Брали 7 (иногда 8 и 9) полых стеблей тростника и прикрепляли их одну к другой с помощью воска, причем длина каждой трубки делалась различной с тем расчетом, чтобы можно было иметь полную гамму.

Бывали сиринги и из одного стебля (так назыв. μονοκαλαμος σύριγξ): в таком случае на них играли так же, как играют на современных флейтах, а именно через боковые отверстия (τρυπήματα). Сиринга была родоначальницей современного органа. Н. О.

Ср. Baumeister, «Denkmaler Antiker Kunst» (стр. 561).

 

Сисиф (Сизиф)

В древнегреческой мифологии Сизиф (Σίσιφος, Sisyphys) – сын Эола; царствовал в построенном им городе Эфире (= Коринф) и был основателем истмийских игр. Как указывает самое его имя (σίσυφος одного корня с σοφός, дорич. συφός), Сизиф был олицетворением мудрости, изобретательности, хитрости; этими же качествами отличаются его потомки (Главк, Беллерофонт, Одиссей), а жители основанного им города известны как предприимчивые мореплаватели и как хитрый, бойкий народ. Как идеал хитрости Сизиф представлен в следующем мифе.

Зевс, рассердившись на Сизифа за измену, послал к нему смерть, но Сизиф заковал смерть в крепкие оковы, так что люди перестали умирать. Только вмешательством Аида (или Ареса) смерть была освобождена из оков и в свою очередь одолела Сизифа, который, однако, успел до смерти приказать жене оставить его без погребения и не совершать погребальных возлияний в расчете, что ему будет разрешено вернуться на землю. Аид поддался на хитрость Сизифа, который мог быть вновь водворен в царство мертвых лишь при содействии Гермеса. В числе мучеников подземного царства древность называет Сизифа который должен был вечно вкатывать на гору громадный камень: едва последний достигал вершины, как невидимая сила снова устремляла его вниз и снова начиналась та же бесцельная работа (Одисс. XI, 593–600). Преступление, за которое Сизиф был присужден к такому наказанию, заключалось, по одним, в том, что он выдал людям тайны богов; по другим – в том, что он беспокоил Аттику разбойничьими набегами и убивал путников, давя их огромною каменною глыбою или сбрасывая их в море и т. д. В лице Сизифа в связи с его посмертным наказанием греческий миф изобразил бессилие человека в его тщетных попытках путем хитрости и тонкости ума перейти границы познаваемого; наказание Сизифа есть наказание беспокойного ума, который, думая, что он вот-вот достиг предела своих стремлений, снова падает в бездну незнания. Гробницу Сизифа показывали на Коринфском перешейке; храм его (героон) находился в Коринфе. Н. О.

 

Сифон

В древнегреческой мифологии Сифоном звался фракийский царь и отец Филлиды.

 

Сихей (Синхей)

В древнеримской мифологии финикиец, жрец Геракла (Мелькарта), супруг дочери тирского царя Элиссы (Дидоны). Был убит ее братом Пигмалионом, прельстившимся его богатствами.

 

Скамандр

В древнегреческой мифологии Скамандр – бог одноименной реки на троянской равнине (другое название – Ксанф), связанный с царским родом: он – отец Тевкра, чья дочь Батия стала женой Дардана; дочь Скамандра Каллироя стала женой Троса, а другая дочь Стримо – Лаомедонта (Apollod. III 12, 1 – 3). В Троянской войне Скамандр сочувствует своим потомкам – троянцам: в негодовании на свирепствующего Ахилла, завалившего реку трупами убитых, Скамандр выходит из берегов и пытается поглотить Ахилла, но вынужден смириться перед Гефестом, направившим на Скамандра вал огня (Ноm. Il. XXI 130 – 138; 211 – 384).

 

Скамандрий

В древнегреческой мифологии Скамандрий– по Еврипиду маленький сын Гектора и Андромахи. Троянцы прозвали его Астианактом – владыкой города. После взятия Трои ахейцы решили истребить род Приама, кроме того, Калхант предсказал, что если ребенок останется в живых, то он отомстит за свой город. Однако все греческие цари попытались уклониться от детоубийства и лишь Одиссей сбросил Скамандрия с городской стены. Некоторые говорят, что его сбросил со скалы Неоптолем, которому при дележе добычи досталась Андромаха. Ходят слухи, что Скамандрию все же удалось спастись – со временем он восстановил Трою и основал множество городов в Малой Азии.

 

Скилла

В древнегреческой мифологии Скилла (Σκύλλα) – дочь царя Ниса. Сын Пандиона (по др. – Ареса) Нис (Νίσος) получил по разделу от своего отца власть над Мегаридой. По сказаниям, он имел в волосах один золотой волос (вар. локон), от которого зависела его жизнь и который делал его непобедимым. Минос, во время похода на Афины, вступил в Мегариду, завоевал все города области и осадил город Нисею, в которой засел сам Ниc. Дочь Ниса, Скилла, влюбилась в Миноса и отрезала у отца, во время сна, его золотой волос. Затем она пробралась в лагерь Миноса и предложила ему амулет отца в обмен на любовь. Минос тут же согласился. В ту же ночь город был взят, но Скилла, за свою жестокость и фактическое отцеубийство, была брошена Миносом в море. По Овидию, Скилла сама бросилась в волны вслед за кораблем, на котором уезжал Минос.

У Р. Грейвса читаем:

«Скилла бросилась в море и поплыла за кораблем, цепляясь за его корму, пока душа ее отца Ниса, принявшая образ морского орла, не налетела на нее сверху и не стала терзать когтями и крючковатым клювом. Испуганная Скилла отпустила корму и утонула, а душа ее отлетела и стала птицей кирис, которая хорошо известна благодаря своей пурпурной грудке и красным лапкам. Одни, правда, говорят, что это Минос приказал ее утопить; другие утверждают, что ее душа превратилась в рыбу кирис, а не в птицу с таким же названием».

 

Скирий

В древнегреческой мифологии Скирий – царь острова Скирос. Говорили, что он был отцом афинского царя Эгея. Многие утверждали, что их родство – грязный слух, распространяемый Ликом, Нисом и Паллантом.

 

Скирон

В древнегреческой мифологии Скирон – сын Посейдона или Пелопа и Гипподамии, разбойник. Заставлял прохожих мыть себе ноги. Когда путник наклонялся, Скирон сталкивал его со скалы в море, где огромная черепаха тут же пожирала жертву. Аполлодор говорит, что однажды со Скироном повстречался Тесей и вместо того, чтобы мыть разбойнику ноги, сбросил его самого в море. Павсаний рассказывает, что Скирон, которого Тесей убил в ссоре, был сын мегарского царя Пилоса, женатый на одной из дочерей Пандиона. Он пытался оспорить право Ниса, сына Пандиона, на трон Мегары, но Эак, призванный рассудить их, закрепил царскую власть за Нисом, а Скирона назначил командующим войском.

 

Скиф

В древнегреческой мифологии Скиф – по Геродоту младший сын змеехвостой девы (Ехидны), от Геракла, которую он встретил, когда перегонял коров Гериона. Дева похитила у Геракла коней и согласилась вернуть их, если только герой станет ее супругом. Геракл с неохотой согласился и трижды поцеловал ее. Дева заявила, что беременна тремя сыновьями и стала спрашивать Геракла, что ей делать с ними, когда они вырастут. Геракл посоветовал ей того сына, который сможет согнуть его лук и подпоясаться как он, сделать правителем ее страны. Он отдал деве свой лук и пояс, с которого свисала золотая чаша, и пошел своей дорогой. Дева действительно родила тройню: Агафирса, Гелона и Скифа. Двое первых, когда выросли, не смогли справиться с заданием отца и мать прогнала их. Скиф согнул лук и подпоясался как Геракл. Так он стал царем скифов. Диодор рассказывает эту историю иначе. Возлюбленным девы-змеи стал Зевс, а когда ее сыновья выросли, с неба упало четыре золотых предмета: плуг, ярмо, секира и чаша. Агафирс и Гелон не смогли даже прикоснуться к дарам – золото жгло им руки. Скиф спокойно собрал сокровища и братья добровольно уступили ему царство.

 

Смараг

В древнегреческой мифологии В древнегреческой мифологии – один из трех злых демонов, (кроме него еще Сабакт и Синтриб) заставляющих трескаться посуду в горшечных мастерских и металл в кузницах. Чтобы умилостивить демонов, в кузницах держали непристойные статуэтки-апотропеи

 

Смикр

В древнегреческой мифологии Смикр – сын Аполлона, родом из Дельф, в детском возрасте остался без матери, попал в служение к богачу из Милета. Однажды Смикр и другие слуги поймали лебедя. Завернув птицу в ткань, они отнесли ее своему хозяину, но вместо лебедя там оказалась женщина. Она посоветовала хозяину заботиться о Смикре, ибо он принесет удачу. Богач так и сделал, он даже женил Смикра на своей дочери и она родила ему сына Бранха. От него пошел род Бранхидов.

 

Смирна

В древнегреческой мифологии Смирной звалась ассирийская царевна, дочь царя Тианта. «Она не почитала богиню Афродиту, и та, разгневанная, внушила ей страсть к родному отцу. Взяв в соучастницы своего преступления кормилицу, она двенадцать ночей разделила ложе со своим ничего не подозревавшим отцом. Когда он узнал истину, то выхватил меч и кинулся преследовать Смирну; уже настигаемая им Смирна взмолилась богам, чтобы они сделали ее невидимой, боги пожалели ее, превратив в дерево, которое называется смирной. Спустя десять месяцев дерево треснуло и родился ребенок, названный Адонисом. Вследствие его красоты Афродита тайно от богов еще младенцем положила его в ларец и доверила Персефоне. Но та, увидев его, не стала его отдавать. Был учрежден суд, и Зевс присудил, чтобы год разделили на три части: одну часть Адонис будет проводить у себя, другую – у Персефоны, а оставшуюся – у Афродиты. Адонис присоединил к последней части года и свою часть. Позднее во время охоты Адонис был ранен диким кабаном и погиб» (Аполлодор).

Смирной также назывался древнегреческий портовый и торговый город (ныне главный город турецкого вилайета Аидин, самый важный торговый пункт Леванта, на западном берегу Малой Азии, в глубине вдавшегося почти на 70 км в материк и окруженного горами Смирнского залива, образующего бухту Эгейского моря.). Смирна лежала первоначально на северном берегу залива. Город был основан эолийцами около Х стол. до Р. Х.; раньше 688 г. присоединился к ионийскому союзу; в 580 г. (или 630?) был разрушен лидийским царем Алиаттом. Около 300 лет местность эта представляла из себя пустынные развалины. Еще и теперь на месте древней Смирны видны остатки старинного укрепления (по всей вероятности древнего акрополя) и так наз. «могила Тантала» – большая намогильная насыпь из камней (Tumulus), поднимающаяся конусообразно на фундаменте в форме круга, в 33 метра по диаметру у основания; внутри – четырехугольный могильный склеп.

Только по смерти Александра Македонского Антигон основал новую Смирну, в 20 стадиях на ЮЗ от старого города; постройку города закончил Лизимах, значительно украсивший и укрепивший его. Скоро Смирна, благодаря хорошей гавани, сделалась средоточием малоазиатской торговли и в римское время была одним из богатейших и роскошнейших городов Малой Азии, славившимся, между прочим, и своими риторами. Пострадавший сильно при взятия Долабеллой, город в 178–180 гг. подвергся разрушительным землетрясениям, но Марк Аврелий снова отстроил его, и Смирна вскоре опять достигла цветущего состояния. Христианство в Смирне нашло прочную точку опоры, хотя еп. Поликарп и принял здесь мученическую кончину. В 1092 г. Смирну захватил турецкий морской разбойник Цахас, но византийцы возвратили ее себе в 1097 г. С 1344 г. Смирна надолго подпадает под власть родосцев (иоаннитов) и в ведение папского наместника. В декабре 1402 г. Тамерлан взял и разрушил Смирну, после 14-дневной осады; но и на этот раз она восстала из развалин. Небольшие землетрясения (последнее в 1880 г.), пожары (1840, 1845 гг.) и чума не могли повредить городу на более или менее продолжительное время. В древности Смирна была одним из городов, считавших себя родиной Гомера.

 

Сосипол

В древнегреческой мифологии Сосипол – некий божественный младенец, культ которого весьма древнего происхождения. Р. Грейвс об этом рассказывает так:

На северной стороне холма Крона в святилище Илифии жил змей по имени Сосипол. Кормила его медовыми лепешками и водой девственница-жрица в белом покрывале. Этот обычай увековечил чудо, с помощью которого были изгнаны аркадяне, напавшие на святую землю Элиды: неизвестная женщина пришла к элейским военачальникам с грудным ребенком и сказала, что он защитит их. Они поверили, и, когда она посадила ребенка между двумя армиями, он превратился в змея. Аркадяне, преследуемые элейцами, бежали, неся большие потери. Святилище Илифии отмечает то место, где змей скрылся на холме Крона. На вершине холма совершаются жертвоприношения в честь Крона. Происходит это в день весеннего равноденствия в месяц элафий, а приносят жертвы жрицы, называемые «царицами»

На одном из интернет-форумов нами найдено следующее высказывание:

«В легендах о Кришне есть эпизоды, связанные с двоюродным братом Кришны, имя которого Шишупала (хинди Шишупал). Это имя значит «Ребенок-защитник». Это имя удивительно перекликается с именем этрусского божества-ребенка Сосипол. Имя Сосипол зафиксировано и в боспорских надписях. А это значит, что легенда о Кришне и Шишупале существовала еще до прихода ариев в Индию».

 

Спарта

В древнегреческой мифологии Спарта – дочь Эврота, жена Лакедемона. В ее честь он назвал основанный им город. Их детьми были Амикл и Эвридика.

Спарта (Σπάρτη, лат. Sparta) – главный город Лаконии (см.), на правом берегу реки Эврота, между рекой Энус (левый приток Эврота) и Тиазой (правый приток той же реки), также государство, столицей которого была С. По преданию, С. была столицей значительного государства ещё до вторжения дорийцев в Пелопоннес, когда Лаконию населяли будто бы ахейцы. Здесь царствовал брат Агамемнона, Менелай, игравший такую видную роль в троянской войне. Несколько десятков лет спустя после разрушения Трои, большая часть Пелопоннеса была завоевана потомками Геракла («возвращение Гераклидов»), пришедшими во главе дорийских дружин, причем Лакония досталась сыновьям Аристодема, близнецам Эврисфену и Проклу (праправнукам Гилла, сына Геркулеса), считавшимися родоначальниками царствовавших в С. одновременно династий Агиадов и Эврипонтидов. Часть ахейцев ушла при этом на север Пелопоннеса в область, которая по их имени была названа Ахайей, оставшиеся были большей частью обращены в илотов (см.). Восстановить, хотя бы в общих чертах, действительную историю древнейшего периода С. невозможно, за недостатком точных данных. Трудно сказать, к какому племени принадлежало древнейшее население Лаконии, когда и при каких условиях совершилось заселение ее дорийцами, и какие отношения установились между ними и прежним населением. Несомненно только, что если Спартанское государство и образовалось благодаря завоеванию, то мы можем проследить последствия лишь сравнительно поздних завоеваний, путем которых С. расширялась за счет своих ближайших соседей. Значительная часть их принадлежала, вероятно, к тому же дорийскому племени, так как ко времени образования в Лаконии большого Спартанского государства племенная противоположность между первоначальным населением страны и пришедшими с северо-запада Греции дорийцами уже успела сгладиться. Очень вероятно показание Эфора, что после так называемого вторжения дорийцев Лакония не составляла одного государства, а распадалась на несколько (по Эфору – 6) государств, которые находились в союзе друг с другом. Центром одного из них и была С. Древнейшая Спарта представляла не город, а соединение нескольких открытых поселений. От нее зависела небольшая территория по среднему течению Эврота. В политическом и общественном строе этой маленькой общины не было ещё в то время ничего такого, что выделяло бы ее заметно из ряда других греческих общин. Ряд войн привел затем к подчинению С. всей Лаконии. Царям Архелаю и Хариллу традиция приписывала покорение Эгитиды (область на верхнем течении Эврота), преемнику Архелая Телеклу – завоевание Амикл, Фариса (оба города на Эвроте) и Геронер (около середины VIII века), его сыну Алкамену – покорение Гелоса. От имени последнего города некоторые ученые производят слово «гелот», так как завоеванное население плодородной речной долины было обращено в илотов. Жители же гористых кос, вдающихся в море у Тенарона и Малеи, потеряли политическую самостоятельность и стали периэкскими общинами; их обитатели сохранили личную свободу, собственность, местное самоуправление, но не имели политических прав, были обязаны военной службой и подчинялись надзору спартанских гармостов. Некоторые периэкские общины могли образоваться и иначе; в такое положение могло попасть и чисто спартанское население, которое жило вне С., так как впоследствии политические права могли сохранить лишь те, кто жил в столице. Завоевание Лаконии поставило С. лицом к лицу с сильными соседями: на севере с аркадянами (прежде всего с Тегеей), на северо-востоке – с Аргосом, у которого С. стремится отнять Кинурию и остров Киферу, на западе – с Мессенией. С ними С. уже очень рано вступает в упорную борьбу. Особенно удачно шла борьба с Мессенией, привлекавшей спартанцев изобилием плодородных земель. Первая Мессенская война началась во второй половине VIII века (см.). Упорная 20-летняя борьба привела к подчинению Мессении Спартой. Прибрежные поселения получили права периэкских общин, а некоторые из них сохраняли даже некоторое время самостоятельность. Но большая часть Мессении, особенно плодородная долина реки Памиза, была разделена между спартиатами, а мессенцы попали в положение илотов и стали платить новым хозяевам половину дохода. Вскоре по окончании этой войны в С. возникло движение парфениев, класса людей не пользовавшихся полноправием. Вероятнее всего, что парфении – незаконнорожденные дети спартиатов. Заговор парфениев был открыт, и им пришлось выселиться из С. в Южную Италию, где они основали Тарент. Благодаря покорению Мессении С. стала соседкой Элиды, и с пятнадцатой олимпиады спартанцы начали принимать участие в олимпийских играх. Попытка мессенцев освободиться от спартанского ига привела, около середины VII в., ко Второй Мессенской войне. Мессенцам помогли пизаты (под начальством царя Панталеона), аркадяне (царь Аристократ из Орхомена) и аргосцы, а С. – элидцы. Борьба затянулась надолго. Спартиаты, лишившиеся благодаря восстанию своих наделов в Мессении, стали требовать передела земли в Лаконии. И на этот раз победа осталась на стороне С., спартиаты возвратили себе земли в Мессении, мессенцы же опять попали в положение илотов. Менее удачно действовали в это время спартанцы на востоке; попытка С. подчинить Кинурию кончилась неудачей. Аргосцам помогали жители восточно-аркадского плоскогорья, С. же нашла себе помощь в некоторых аргосских городах, недовольных Аргосом (Тиринф и Азина). Когда эти города были разрушены аргосцами, спартанцы дали жителям их места для поселения на мессенском берегу. При Гизиях спартанцы были разбиты аргосцами (669–668 гг. до Р. Х.), и лишь в середине VI века им удалось присоединить Фирейскую область и остров Киферу.

Завоевания оказали сильное влияние на весь строй спартанского государства. Благодаря им С. стала самым значительными по территории государством греческого мира; она занимала около 2/5 всей поверхности Пелопоннеса, свыше 8000 кв. км. Вероятно, опасность жить среди враждебно настроенного и численно превосходного покоренного населения, заставила большинство свободных полноправных граждан поселиться в С. Так установился взгляд, что полноправные граждане только те, кто живет в С., откуда и название их «спартиаты». Завоевания дали государству возможность хорошо обеспечить землей большинство граждан. Спартиаты получили в наследственное пользование участки земли с жившими на них и обрабатывавшими их илотами. Эти участки были равны и назывались «жребиями» (κλήροι) или «долями» (μοίρα).

Нет никаких данных для признания в С. общинного землевладения; переделов не было, и раз выделенный известной семье участок находился в ее пользовании постоянно. Очень сомнительно, далее, показание, что каждому ребенку старшины фил выделяли особый участок (Плутархов «Ликург», глава XVI). Спартиатские участки были невелики. Величину их можно приблизительно определить на основании показания, что каждый участок должен был давать 70 эгинских медимнов ячменя владельцу, еще 12 медимнов на долю жены и сверх того известное количество вина и масла. Эдуард Мейер (во II т. «Истории древности»), принимая двухпольную систему и считая, что морген приносит около 6 эгинских медимнов, высчитал, что участок должен был равняться приблизительно 30 моргенам или шести с небольшим русским десятинам. Принимая же в соображение то обстоятельство, что участок обрабатывался трудом илотских семей, которым надо было с него же кормиться, приходится принимать большую величину участков. Впрочем, вычисления эти основываются на данных, почерпнутых из VIII главы Плутарховой биографии Ликурга, в которой Плутарх приписывает ему передел земли и создание равных участков. А так как рассказ о Ликурговом наделении землей создался под влиянием программы Агиса III и Клеомена III, то, может быть, и приведенные Плутархом размеры дохода относятся к участкам, на которые цари-реформаторы хотели разделить Лаконию. В таком случае, конечно, эти данные не могут служить прочным основанием расчета величины древнейших наделов, хотя все-таки не лишены известного значения, так как они показывают, какой доход считался в С. достаточным для спартиата и способным обеспечить ему возможность участия в сисситиях. Доказательством происхождения древнейших участков путем государственного наделения служит то, что илоты не считались собственностью хозяев участков, которые не могли ни увеличивать требований с них, ни отпускать их на волю, ни продавать за границу. Участки находились в наследственном пользовании семьи. Нераздельность имущества не была обязательна по закону, но часто встречалась в С. между братьями. Объяснить ее можно как остаток семейной собственности. Нераздельность владения сопровождалась иногда тем, что у всех братьев была одна общая жена. Причиной нераздельности могла быть также трудность раздела земли, населенной илотскими семьями, прочно с нею связанными. Неизвестно, дозволялось ли дробить илотские семьи и хозяйства. Впрочем, если даже дробление и допускалось, оно часто затруднялось экономическими соображениями, например, невозможностью ведения хозяйства на очень маленьких участках и трудностью раздела при существовании хозяйственного инвентаря лишь в определенном количестве. Спартиатские участки были неотчуждаемы, их нельзя было ни дарить, ни завещать, ни продавать. Дарить и завещать (но не продавать) недвижимую собственность разрешил только закон Эпитадея, изданный уже после Пелопоннесской войны. Существование наделов не исключало в С. крупной частной собственности среди знатных родов. Ее существование доказывается упоминанием в источниках «богатых» спартиатов, например, таких лиц, которые содержали лошадей для ристаний, а это заставляет предполагать у них значительные средства. Но несомненно, что после завоеваний, давших государству значительный земельный фонд для наделения значительного числа граждан, преобладание в С. принадлежало уже не знати, а массе экономически обеспеченного рядового гражданства, «равным» (όμοιοι), служившим в войске гоплитами. Только постепенно целый ряд причин привел к разложению этой массы «равных» и к образованию, с одной стороны, очень крупных землевладельческих состояний, с другой стороны – бедняков. Но это явление развивается уже позднее. Завоеванием объясняется и выработка в С. того особого склада жизни, который так долго привлекал к ней внимание политических теоретиков. Чтобы удержать в повиновении численно превосходную массу илотов и периэков, спартиатам необходимо было развить в себе постоянную боевую готовность. Чтобы не быть захваченными врасплох и перерезанными поодиночке, спартиаты сконцентрировались в городе, а это лишало их возможности заниматься хозяйством. Так утвердился взгляд, что спартиат не смеет заниматься трудом, дающим доход. Подготовка к бою, военная служба и участие в государственном управлении стали считаться тогда единственно достойными спартиата занятиями. Направляя все к одной цели – к выработке из граждан хороших воинов, государство мало-помалу совершенно стесняет личную свободу и подчиняет своему контролю всю жизнь граждан. С тех пор одной из специфических особенностей С. становится поглощение личности государством, стремящимся к сохранению гражданского равенства и простоты в образе жизни, как необходимых условий для развития воинских доблестей. Этими чертами объясняется та симпатия, которой пользовалась С. у некоторых представителей крайних направлений в новое время. Для достижения своей цели государство начинает отбирать у граждан детей и с 7 лет воспитывает их под надзором выбиравшихся из лучших семей пэдономов в особых «стадах», где все внимание сосредоточивается на физическом развитии детей, на закаливании их и развитии ловкости, находчивости и дисциплины. С 20 лет юноши начинали военную службу, но до 30 лет не вступали в пользование гражданскими правами. Теми же побуждениями объясняется подчинение суровой дисциплине взрослых граждан, которые и в мирное время были организованы по образцу военного лагеря. Граждане образуют группы (по 15 человек), которые обедают ежедневно вместе (см. Сисситии) и вместе сражаются на поле битвы. Стремление сохранить суровую простоту быта привело к ряду искусственных мер, направленных к этой цели, как-то: к запрещению чужеземцам пребывания в С., спартиатам выезд за границу, к попыткам по возможности отрезать С. от экономического общения с другими странами и от проникновения в нее богатства и роскоши, для чего искусственно удерживалась древняя малоценная железная монета и запрещалось частным лицам иметь у себя золото и серебро. Созданные завоеванием условия отразились наконец и на политическом развитии С. Устройство С. в древнейший период было таким же, как и в остальных греческих государствах и в существенных чертах совпадало с изображенным в гомеровских поэмах. Спартиаты делились на родовые филы (числом 3), подобно другим грекам. Впоследствии рядом с ними появляются территориальные филы, подразделяющиеся на обы. Этих фил было 5 (Питана, Лимны, Мезоя, Киносура, Дима) и к ним, по-видимому, перешли политические функции. Управление находилось в руках царя, которому помогала герусия, т. е. совет старейшин, назначавшихся первоначально царем. Народное собрание не имело значения. Первым существенным нововведением было установление двойственной царской власти. Проследить обстоятельства, обусловившие и сопровождавшие этот переворот, мы не можем, за недостатком данных. Все ученые отвергают традиционное греческое объяснение этого факта, но общепризнанного научного объяснения его нет до сих пор. Одни объясняли двойственность царской власти, как следствие синойкизма двух общин (ахейской и дорийской; по Гильберту, даже трех: дорийской, ахейской и минийской), другие, отвергая племенное различие спартанских царских фамилий, думают, что второй царь поставлен был во время политической борьбы для ограничения власти представителей старой династии Агиадов, следовательно, видят в этом факт, отчасти аналогичный тем изменениям, какие переживала царская власть и в других местах, например в Афинах (см. Архонты). Как бы то ни было, но несомненно, что двойственность царской власти привела к сильному ограничению ее значения. Мы имеем основания предположить наличность в С. сильной политической борьбы уже в VIII веке, а может быть и ранее. Отголоском ее является так называемая Ликургова [Ликурга нельзя считать исторической личностью, это вероятно героизированный бог света (Аполлон), которому спартанцы приписывали свое устройство (см. Ликург).] ретра: «Воздвигнувши храм Зевсу Селланийскому и Афине Селланийской, установивши деление на филы и обы, поставивши герусию из тридцати с архагетами (царями), время от времени созывать народное собрание (апеллу) между Бабикой и Кнакионом (по Гильберту, реки Энус и Тиаза), так вносить (в апеллу предложения) и отклонять (апелле не нравящиеся ей проекты), у народа же быть власти и силе». Ретра объяснялась очень различно. Гильберт видел в ней договор синойкизма, другие договор, запечатлевший ограничение царской власти аристократией, некоторые же вовсе не признают ретру документом и видят в ней лишь составленное поздно (около 400 г.) «изображение древнего государственного устройства С. в форме изречения оракула» (Э. Мейер). С последним взглядом нельзя согласиться, тем более что мы имеем еще древний пересказ этого документа в стихах. Автором последнего считается Тиртей, спартанский поэт VII в., принимавший участие во 2-ой Мессенской войне. Кажется, есть основание утверждать, что ретра и прибавка к ней Полидора и Феопомпа отражают борьбу между царской властью и народом, борьбу, сосредоточившуюся около вопроса о правах апеллы. На это указывает грамматическая форма ретры, в которой три главных предложения касаются народного собрания, а все предшествующие постановления изложены в форме придаточных предложений. Апеллы же касается и приписываемая царям Полидору и Феопомпу (героям 1-ой Мессенской войны) прибавка к ретре: «Если же народ примет кривое решение (буквально «криво выберет»), то геронтам и царям воспротивиться (т. е. отменить народное решение, которое они признают «кривым»). В ретре мы видим победу массы начинающих сознавать свою силу «όμοιοι», т. e. «равных» спартиатов. Но продолжительная внешняя борьба (с Мессенией) привела к усилению значения царей, являвшихся во время войны полновластными повелителями, и это усиление нашло себе выражение в прибавке к ретре, сделанной победоносными царями Полидором и Феопомпом. Тот же факт, т. е. борьбу между общиной равных и царской властью, отражает на себе и история важнейшего спартанского учреждения, эфората. Относительно происхождения эфората в древности преобладали два взгляда. По одному, создание его, как и всех спартанских учреждений, относилось к деятельности мудрого законодателя Ликурга, по другому, более достоверному, эфорат появился при царе Феопомпе во время Мессенской войны. Эфор сначала был, вероятно, один и назначался царями для замещения их в судебной деятельности. Это было необходимо вследствие увеличения государства и количества дел, а также вследствие продолжительного отсутствия царей во время войны. Эфоры были судьями в гражданских делах (уголовные разбирались геронтами) и имели право полицейского надзора. Постепенно эфорат освобождается от зависимости от царей и даже сам начинает подчинять себе царскую власть. С течением времени число эфоров увеличилось до 5 (они составляли коллегию), и выбирать их стала апелла. В эфорах, избираемых народом на короткий срок (на год) из всех граждан, можно видеть орган общины «равных». В качестве представителей спартиатской общины, эфоры выступают в известной клятве, которую они и цари приносили каждый месяц: «эфоры за город, а цари за себя» (см. Ксенофонт, «Лакедемонское устройство»); цари обещались править согласно с законами города, город же (т. е. эфоры от имени его) – сохранять в неприкосновенности царскую власть, если царь будет соблюдать свою клятву. Неизвестно время установления этой любопытной присяги, являющейся формальным договором между царями и общиной. Вообще, отдельные стадии в развитии эфората проследить невозможно, за недостатком данных в первоисточниках. Традиция приписывала особое значение в истории развития эфората эфорам Астеропу и Хилону. Хилон, относимый к числу «семи мудрецов», был первым эфором в 556–555 гг., но относительно его деятельности мы ничего не знаем, как и об Астеропе. Шаг за шагом расширяют эфоры свои полномочия. Они наблюдают за периэками и илотами и пользуются по отношению к ним правом жизни и смерти. К ним перешли очень важные функции по надзору за воспитанием молодежи, за соблюдением взрослыми требований того «порядка» жизни, который устанавливается в спартанской общине под влиянием усиливавшейся потребности в сильной военной организации. Они получили право налагать штрафы за проступки и привлекать в важных случаях к суду герусии, ведавшему уголовные дела. Они подчинили своему надзору все остальные власти, даже самих царей, которых они также стали привлекать к ответственности перед герусией и собой. Такое расширение полномочий эфоров можно объяснить, во-первых, тем, что за их спиной стояла община спартиатов, готовая поддержать их притязания против царской власти, так как все, что выигрывали эфоры, косвенно выигрывала выбиравшая их община. Таким образом эфорат является в эту эпоху учреждением, в известном смысле, демократическим. Конечно, слово «демократия» неприменимо к С., хотя, например, Низе в статье «К истории государственного устройства Лакедемона» (см. литературу) считает возможным утверждать, что С. была древнейшей демократией в Греции. Одинаковое воспитание, однообразный, для всех полноправных обязательный образ жизни, одинаковые обязанности и права (С. не знала ценза при замещении должностей) – все это, конечно, черты демократические. Но настоящей демократией С. не могла сделаться: спартиаты по отношению к массе населения составляли аристократию и стремились сохранить раз установившиеся, выгодные для них отношения между собой и этой массой. Уже поэтому они были консервативны. Они воспитывались в привычке к суровой дисциплине и прекрасно понимали значение ее для них самих, знали, что только ею они и сильны. Для развития личного начала в земледельческой, экономически отсталой С. не было тех благоприятных условий, которые были, например, в Афинах (см. речь Перикла, приведенную у Фукидида, кн. II, 35–46). Поэтому спартанская апелла не развивается, подобно воинской экклезии, а преобладающее значение в делах законодательства и управления сохраняется за состоящей из пожизненных членов герусией и за эфорами. Сама же апелла не имеет ни инициативы, ни права обсуждать вносимые в нее предложения, ни делать к ним поправки, она просто принимает или отвергает их. Одной из важнейших причин возвышения эфората было соперничество царствующих домов. Часто оно приводило к тому, что временно царская власть как бы парализовалась, так как цари могли осуществлять свои державные права лишь в том случае, если один из них не ставил препятствий распоряжениям другого. В случае же распри между царями, естественно, расширялось значение избранных представителей всей общины, эфоров. Как блюстители интересов общины, эфоры уже в VI в. вмешиваются даже в семейную жизнь царей, они заставляют, например, царя Анаксандрида развестись с бездетной женой. Но в эту эпоху они еще вынуждены в важных случаях постоянно опираться на авторитет герусии. Впрочем, и царская власть сохраняла пока громадное значение, особенно во внешних делах. Цари руководят внешними сношениями и имеют право самостоятельно объявлять войну, кому найдут нужным. Во время же похода царь является неограниченным повелителем, имеет право жизни и смерти.

Существование большого числа экономически обеспеченных «равных», с малолетства готовившихся к военной службе, давало С. профессиональных воинов, значительно превосходивших в качественном отношении простые ополчения других греческих государств, состоявших из людей, только на время войны оставлявших мирные занятия земледельца, купца или ремесленника. Аристотель (в «Политике») говорит, что число спартиатов в эпоху наибольшей силы С. принималось в десять тысяч, но сам он не высказывается категорически за эту цифру. Но хотя их было, вероятно, и меньше, все же они составляли очень значительную силу, которая дала С. возможность создать обширную политическую организацию и встать во главе ее. Со времени Второй Мессенской войны главными врагами С. являются Аргос и аркадяне, которые обнаруживают вражду к С., давая убежище мессенским беглецам. Но борьба в Аркадии (с Тегеей) шла сначала неудачно для С.: при царях Леоне и Агазикле, в первой половине VI века, спартанцы потерпели несколько поражений от поддерживаемых другими аркадянами тегеатов. В то же время С. вела борьбу с Аргосом и с жителями Пизатиды. Спартанцы помогли элейцам в продолжительной борьбе их с пизатами, и за это элейцы, вероятно, уже тогда признали гегемонию С. Затем, около 550 г., при царях Аристоне и Анаксандриде, лакедемоняне одержали наконец верх над Тегеей и заключили договор, по которому Тегея обязалась оказывать С. военную помощь, прогнать нашедших в ней убежище мессенцев и никого не казнить за дружбу со С. В следовавшие за тем десятилетия гегемонию С. признали почти все остальные аркадские общины (Мантинея, Орхомен и др.). Этим было положено прочное основание Пелопоннесскому союзу. С. принадлежала в нем гегемония, но все общие дела решались на сейме, состоявшем из представителей всех союзных государств. С. имела на сейме один голос, подобно другим государствам. С тех пор политическое влияние С. распространяется на все большее и большее пространство. Аргос по-прежнему держится враждебно, но Коринф, Эгина и Мегара вступают в союз со С. Благодаря этому она втягивается в очень сложные отношения к различным греческим государствам. Во многих из этих государств шла внутренняя социальная и политическая борьба, в которую часто приходилось вмешиваться и С. В таких случаях С. систематически поддерживает аристократическое устройство и становится опорой консерватизма. Союз с Коринфом и Эгиной вовлек С. в неудачную борьбу с Самосом (около 524 г.), а союз с Мегарой привел к соперничеству с Аттикой, которое стало с тех пор одним из важнейших явлений греческой политической жизни. Афинская консервативно-аристократическая партия завязывает тесные отношения со С. и получает оттуда помощь (см. Исагор). Но вскоре в Афинах верх взяла враждебная С. демократическая партия (см. Клисфен). Торгово-промышленные Афины, быстро шедшие по пути к полной демократизации, и консервативная земледельческо-дворянская С. расходятся все далее и далее. Греко-персидские войны (см.) соединили их на время в одном общем усилии, но затем они же привели к еще большему обострению отношений между ними. В начале борьбы с Персией гегемония принадлежала С., и она оказала важную услугу Греции и всему человечеству. Но ход борьбы с Персией ясно указывал на то, что для обеспечения своей независимости греки должны стать господами на море, а эта задача была не под силу земледельческой С. Создание афинской симмахии дало новую пищу соперничеству С. и Афин. Уже в середине V в. оно привело к вооруженному столкновению, заключенное тогда перемирие оказалось непродолжительным, и в 431 г. вспыхнула Пелопоннесская война (см.). Дальнейшую внешнюю историю С., историю ее отношений к другим греческим государствам и к Персии – см. Греция.

Победа над Афинами дорого стоила Спарте и объяснялась в значительной степени недовольством афинских союзников против Афин, ошибками афинян и помощью С. (особенно денежной) со стороны Персии. Ослабление сильнейшего противника С. нарушило политическое равновесие в Греции и привело самую С. к крайностям, вызвавшим против нее сильное недовольство. В Греции вновь завязалась борьба (см. Коринфская война). Ослабление С., бывшее следствием продолжительных войн и внутренних условий (о которых смотри ниже), привело вскоре к возвышению Фив. Борьба с ними сопровождалась тяжелыми последствиями для С.: Мессения была освобождена от власти С., продолжавшейся около трех с половиной столетий. Объем государства сразу уменьшился на одну треть, а между тем С. стали грозить затруднения еще со стороны Аркадии, где образовался обширный союз, во главе которого поставлен был Мегалополь. Несмотря на эти потери, С. считала себя достаточно сильной, чтобы отказать Македонии в признании ее гегемонии. Когда Филипп Македонский после битвы при Херонее образовал общегреческий союз и стал гегемоном греческих сил, С. не пожелала соединиться с ним. Тогда Филипп опустошил Лаконию и отнял у С. некоторые пограничные области; Кинурия и берег Аргосского залива до Заракса отошли к Аргосу, Денфелиатида – к Мессении, Скиритида и верховья Эврота – к Тегее и Мегалополю. Так границы С. сузились еще более. Вражда с Македонией привела к тому, что, когда Александр Великий двинулся на Восток, С. вступила в сношения с Персией. Между Македонией и С. началась война. Осенью 331 г. македонцы, под начальством Антипатра, разбили спартанское войско около Мегалополя, причем пал сам царь С. – Агис, сын Архидама, внук знаменитого Агезелая (см.). После смерти Александра начались бесконечные войны между его преемниками, тяжело отражавшиеся на Греции, господство над которой оспаривали чужеземцы. В это время С. видела свою задачу в том, чтобы сохранить свою свободу и по возможности не дать внешней силе прочно утвердить свою власть в Пелопоннесе. Проведение этой задачи сталкивало С. с Македонией. Борьба с ней несколько раз приводила к поражениям спартанцев. Так, Димитрий Полиоркет разбил царя Архидама IV (преемник Эвдамида, занимавшего престол после смерти Агиса) и вторгся в Лаконию. Впрочем, несмотря на поражения, С. сохраняла свободу и причиняла Македонии значительные затруднения. Так, С. удалось образовать против Антигона Гонаты и его союзников этолийцев обширный союз. Общая вражда к Пирру временно примирила С. с македонским царем, но после смерти Пирра борьба возобновилась, так как Антигон поддерживал пелопоннесских врагов С., а именно мегалопольцев, аргосцев и мессенцев. К союзу, созданному С., присоединились и Афины. В так называемой Хремонидовской войне спартанцы действовали против пелопоннесских союзников Антигона. В битве под Коринфом (265–264) погиб спартанский царь Арей (внук Клеомена II, сын Акротата). Такая же судьба постигла и его преемника Акротата, он пал при нападении на Мегалополь, а образованный спартанцами союз вскоре распался. Между тем в Пелопоннесе образовалась новая значительная политическая сила – Ахейский союз, с которой пришлось считаться Спарте.

Ослабление С., ясно сказавшееся в значительных территориальных потерях и в утрате прежнего политического влияния в Греции, прежде всего объясняется внутренними изменениями, совершавшимися в ней в течение V и IV веков. Целый ряд причин постепенно приводит в С. к разложению массы «равных». Разложение сказывается в образовании крайнего экономического неравенства среди спартиатов. Большая масса земли сосредоточивается в немногих руках, в то время как рядом с этим образуется масса необеспеченного и недовольного спартиатского пролетариата. Этот процесс совершается довольно быстро. Уже после греко-персидских войн долина Эврота и почти вся Мессения принадлежали (по вычислению Белоха, в его «Истории Греции») лишь полутора тысячам собственников, среди которых было известное число очень крупных, большинство же владело небольшими участками. В следующем столетии Аристотель (в «Политике») рисует такую картину экономического состояния С.: земля находится в руках немногих (είς όλίγους ήκεν ή χωρα), причем у одних ее очень много, у других совсем мало; около двух пятых всей земли принадлежат женщинам, ведущим роскошную и распущенную жизнь. Наконец, перед реформами Агиса IV и Клеомена III (в начале второй половины III века) в С. оставалось не более семисот спартиатов, в том числе лишь около сотни землевладельцев (не надо, впрочем, забывать, что пространство спартиатской области к тому времени значительно уменьшилось, благодаря потере Мессении, Кинурии и верховьев Эврота). В тесной связи с этим сосредоточением поземельной собственности замечается постоянное уменьшение числа полноправных граждан, обязанных военной службой: к 418 г. способных носить оружие было уже менее 5000 человек, а во времена Аристотеля лишь около тысячи, что заставляет спартанское правительство усиленно привлекать к военной службе периэков и даже илотов; приходилось массами освобождать последних и делать их гоплитами (неодамоды). Причинами концентрации землевладения в С. являются: естественное неравенство рождаемости в разных семьях, законодательные стеснения свободы распоряжения землей, отсутствие у спартиатов занятий, которые давали бы возможность накапливать запасные средства. Семья, в которой было много детей, беднела, не имея денег и возможности прикупить земли, и участки, дробясь, достигали таких размеров, что не могли уже прокормить всех членов семьи и дать совершеннолетним мужчинам возможность делать взносы на сисситии. Рождаемость среди таких экономически необеспеченных семей, затем, неизбежно уменьшалась. С другой стороны, иногда два и более участка сливались: единственный владелец участка, вступая в брак с дочерью-наследницей, соединял в своих руках два участка и т. д. Закон Эпитадея еще более облегчил этот процесс, после его издания появилась возможность давать дочерям земельное приданое при жизни отца и при существовании братьев. Под видом дарения он дал даже возможность продавать земельные участки. Далее, сосредоточению участков в значительной степени помогали войны, в которых гибло множество спартиатской мужской молодежи, что, конечно, учащало случаи единонаследия и женского наследования. Затем, широкая внешняя политика С. и ее политическое господство в значительной части Греции в V и IV вв. косвенно приводили к тому же, сосредоточивая в С. большие денежные капиталы. При том положении, которое С. занимала тогда в Греции, она не могла удержать у себя преобладание натурального хозяйства и неизбежно перешла к денежному. Посылки больших армий и флотов и содержание их подолгу вне родины создали нужду в деньгах для спартанского правительства, прежние стеснительные постановления о деньгах потеряли всякий смысл. Деньги в громадном количестве притекали в С. в виде персидских субсидий, военной добычи (особенно много ее доставил Лизандр), в виде взяток спартанским царям, эфорам, гармостам. Затем, капиталы образовывались у крупных землевладельцев от продажи продуктов земледелия и скотоводства. Эти капиталы сосредоточивались в руках того же класса, который имел в своих руках и землю. Земледельческая знать часто помещала деньги в землю, приобретала новые участки, заводила на них крупное хозяйство, давала деньги взаймы и усиливала свое экономическое, а вместе с тем и политическое влияние. При новых условиях стало невозможным сохранение старого спартанского, так называемого «ликурговского» порядка жизни: он был неприятен богатым, а у бедняков не было средств для предписываемой им жизни. Образование значительных состояний естественно привело к развитию в С. роскоши. В роскоши стали жить представители знати и во главе их сами цари, особенно же женщины; как мы видели выше, уже Аристотель жалуется на роскошь спартанских женщин. Тогда сисситии обратились в пиры богачей, ничуть не напоминавшие прежней простоты. Но рядом с классом богатых в С. стоит толпа бедных спартиатов, «меньших» (ύπομείονες), т. е. спартиатов по рождению, которые лишились гражданского полноправия вследствие экономической слабости, невозможности отбывать государственные повинности и участвовать в сисситиях. Многие из них живут в имениях богачей, занимаясь прежде запрещенным спартанцам ручным трудом. Другие поступают в наемники. В С. усиленно развивается наемничество, на Тенароне всегда много лиц, готовых за деньги служить кому угодно, и персидскому царю, и карфагенянам, и самой С., которая является вынужденной для поддержания боевой силы прибегать также и к этому средству. Толпа обездоленных бедняков представляет опасный горючий материал, она дожидается лишь удобного случая для переворота, который бы изменил существующий порядок в её пользу. Уже в начале IV в. Кинадон делает попытку такого переворота, но она кончилась неудачей и казнью Кинадона и его приверженцев.

Указанные глубокие экономические и социальные изменения сопровождались в С. важными политическими последствиями: С. все более и более теряет демократический оттенок, который замечается в ней в VI в. и становится не только аристократией, но настоящей олигархией. Государственная власть все более сосредоточивается в руках наиболее сильного экономически класса. Герусия и особенно эфорат становятся орудиями этого класса. Значение эфората быстро развивается с V в. Уже Павзаний (см.), победитель при Платеях, чтобы усилить царскую власть замышляет переворот и для достижения успеха пытается опереться на илотов. Но его замысел был открыт эфорами, Павзаний погиб и выгоду из этого факта извлекли те же эфоры. Были еще случаи столкновений между эфоратом и царской властью в эту эпоху (например, Павсаний II, см.). Все они кончались торжеством эфоров. Первенствующее значение эфората нашло видимое выражение в установившемся в С. обычае обозначать год именем первого эфора. Эфоры усиливают надзор над царями и начинают опираться в борьбе с ними на религию: они присвоили право по звездам судить о том, хорошо ли управляют цари, и в случае неудовлетворительного для царей исхода наблюдения эфоры исследовали их поступки и привлекали их к суду, причем осуждение сопровождалось для царя потерей трона и изгнанием. Эфоры все более и более вмешиваются во внешнюю политику, они ведут переговоры, к ним посылают послов, они могут отклонить не нравящиеся им условия мира (как это и было в 404 г.), они приводят в исполнение постановления народного собрания, они держат в своих руках средства страны, производят наборы, распоряжаются деньгами. В конце концов эфоры стали сами объявлять войну, отняв это право у царей, стали посылать в поход того или другого царя по своему выбору и лишать власти полководцев, действий которых они не одобряли. Перед их властью отступает на задний план не только власть царей, но и герусия, и народное собрание. Принимая во внимание указанную выше крайнюю малочисленность правящего класса в С. в III в., приходится предполагать пристрастность и партийность спартанского управления в IV и III вв.: власти (кроме царей) являются представителями интересов не всего населения, а лишь тесного круга связанных взаимным родством немногих фамилий. В других греческих государствах защитницей интересов угнетаемой аристократией массы являлась тирания, не избегла этой участи и С. Но здесь эта тирания должна была принять несколько иной характер, так как носителями ее в С. стали цари, власть которых была так принижена знатью, ревниво следившей за ними через эфоров. Внутреннее вырождение С. сильно сказывалось и во внешнем положении ее, которое постепенно ухудшалось. Необходимость реформы стала сознаваться многими спартанцами, и тогда-то, по-видимому, создался рассказ о Ликурговом переделе земель, являвшийся перенесением в прошлое требований реформаторской партии. Одним из виднейших представителей этого направления в литературе был Сфэр из Борисфена, с идеями которого были знакомы Агис IV и Клеомен III. Наконец, в начале 2-й половины III в. царская власть взяла на себя чрезвычайно трудную задачу реформ. Около 243 г. на престол Эврипонтидов вступил молодой Агис IV, сын Эвдамида и Агезистраты, одной из богатейших и влиятельнейших женщин в Спарте. Программа Агиса IV (см.) заключала следующие пункты: уничтожение долговых обязательств, передел земли, который дал бы возможность создать 4500 спартиатских участков и 15000 периэкских, пополнение класса спартиатов необходимым числом свободно воспитанных периэков и иностранцев, восстановление в прежней строгости «Ликурговской» дисциплины, т. е. общественных трапез, общего воспитания и т. д. Этот план страдал коренным недостатком: он не считался с новыми условиями и стремился лишь к восстановлению спартанской старины в том виде, какой придала ей традиция и политическая литература, идеализировавшие так называемый «Ликурговский» строй. Агис погиб, не сумев осуществить свои планы, но его дело не заглохло, за него взялся сын Агисова противника, царя Леонида, Клеомен III (из дома Агиадов), женатый на вдове Агиса. Клеомен (см. это имя) повел дело более осторожно; сначала он приобрел военный авторитет в борьбе с ахейцами, а затем провел реформу. Но его социальная и политическая программа, долженствовавшая усилить С. внутренне и затем поднять ее значение в Пелопоннесе, вооружила против С. ахейцев и Македонию, которой усиление С. казалось опасным для собственного влияния в Греции. Битва при Селлазии (222 г.) погубила дело Клеомена. Победоносная Македония поддержала в С. реакцию против клеоменовых реформ, которые и были устранены, насколько это оказалось возможным. С. вынуждена была заключить союз с ахейской федерацией и с Македонией. Но в ней была сильная партия, заинтересованная в реформе, и поэтому тотчас же начались смуты, сопровождавшиеся кровавыми сценами (убийствами эфоров). Когда в С. получено было известие о смерти Клеомена (219 г.), царями стали Агезиполь (внук Агисова сторонника Клеомброта) и Ликург (подкупом эфоров добившийся престола, на который он не имел права). Тотчас возобновилась борьба с ахейцами, продолжались и внутренние смуты. Ликург изгнал Агезиполя, но вскоре умер, оставив малолетнего Пелопса, опекуном которого стал Маханид. Маханид также вел войну с ахейцами и с Македонией, причем он соединился с этолийцами и римлянами, которые были готовы поддержать в Греции всякую силу, враждебную Македонии. Маханид пал при Мантинее от руки Филопемена (207), после чего был заключен мир. После Маханида власть в С. захватил Набид (см.), которого причисляли к Эврипонтидам. Набид воспользовался смутами в С., устранил Пелопса и занял сам престол. Он явился усердным последователем клеоменовых планов, перебил или изгнал многих богатых людей, а имущество их и даже жен поделил между бедными спартиатами и наемниками, освобождал и наделял землей даже илотов. Опять возобновилась борьба с соседями, с ахейцами и Мегалополем, и опять С. была в союзе с Римом. Но союз этот оказался непрочным: когда римляне положили конец господству Македонии в Греции, Набид поссорился с ними из-за Аргоса (195 г. до Р. Х.). Римляне едва не взяли самую С., и Набиду пришлось заключить с ними мир, стоивший С. власти над приморскими периэкскими городами. Римляне освободили эти города от многовековой власти С., сделали их полноправными общинами и поручили защите ахейского союза (это так называемые «элевтеролаконы»). Как показывает найденная в Гифее надпись, элевтеролаконы были очень довольны своим новым положением.

Так, территория С. снова уменьшилась, С. стала средней греческой общиной и не могла уже с тех пор играть выдающейся роли. Недовольный невыгодными условиями мира, Набид, опираясь на Антиоха Сирийского, возобновил борьбу с римлянами и ахейцами. В 192 г. он был убит, царем в С. был провозглашен Лаконик, отпрыск царского дома. Вскоре Филопемен принудил С. вступить в ахейский союз. Вмешательство чужеземцев вновь сопровождалось в С. внутренней ломкой: Филопемен утвердил в ней преобладание аристократии. Так в течение нескольких лет С. пережила несколько переворотов, каждый из которых сопровождался казнями, конфискациями имуществ и массовыми изгнаниями, так как на ограниченной территории небольшого города социальная борьба принимала особенно острый характер. Нормальное течение жизни стало в С. надолго невозможным. Филопеменова реставрация привела к новым смутам, причем недовольные созданным им порядком обратились с просьбой о помощи в Рим. Довольно долго ослабленная С. оставалась простым членом ахейского союза. Наконец, когда спартанцы поссорились с ахейцами, римляне вмешались в распрю, разбили ахейцев и подчинили Грецию. С. вступила тогда в союзные отношения к Риму, она стала civitas foederata. Устройство ее в римскую эпоху значительно отклонялось от веками выработанного строя. Царской власти не было, управление находилось в руках народного собрания, герусии, члены которой избирались теперь ежегодно, и разного рода должностных лиц, в том числе эфоров, впрочем, не имевших уже прежнего значения. Историческая роль С. была окончена. Афины и под римским господством сохраняли выдающееся положение, будучи одним из важнейших культурных центров. С. не могла иметь такого же значения, так как она не принимала в умственной и художественной жизни Греции заметного участия. Она не дала с VII в. никаких замечательных представителей науки и искусства, так как военно-крепостническая организация ее не представляла благоприятной почвы для высокого интеллектуального развития. Д. К.

Важнейшие источники спартанской истории: отрывки Тиртея, Геродот, Фукидид, Ксенофонт, Аристотель, Полибий, Павзаний, Страбон, Плутарх, Диодор Сицилийский и др.

Литература . Manso, «Sparta. Ein Versuch zur Aufklarung der Geschichte und Verfassung dieses Staates» (Лейпциг, 1808 и сл.); О. Muller, «Die Dorier» (Бреславль, 1824; 2 изд., 1844); Arnold, «On the history and nature of the Spartas constitution» (прил. к Фукидиду, Оксфорд, 1831); E. Curtius, «Peloponnesos»; K. H. Lachmann, «Die Spartanische Staatsverfassung in ihrer Entwickelung und ihrem Verfalle» (Бреславль, 1836); Kopstadt, «De rerum Laconicarum constitutionis Lycurgiae origine et indole»(Гpeйфcвальд, 1849); Cragius, «Libri tres de Republica Lacedaemoniorum»; K. Fr. Hermann, «Antiquitatum Laconicarum libelli IV» (Марбург, 1841); греческие древности Шеманна, Гильберта, Бузольта; статьи Urlichs'a («N. Rhein. Mus.», 6, 194 и сл., 1848); Heinrich'a Stein'a («Fleckeisens Jahrb.», 81); Hermann'a Peter'a («N. Rhein. Mus.», 22, 68 и сл.); Curt'a Waschmuth'a («Gott. gel. Anz.», 1870); Bielschowsky, «De Spartanorum Syssitiis» (Бреславль, 1869); Broicher, «De sociis Lacedaemoniorum» (Бонн, 1869); Fesenmair, «Sparta von der Schlacht bei Leuctra bis zum Verschwinden Seines Namens» (Мюнхен, 1865); В. Васильевский, «Политическая реформа и социальное движение в древней Греции в период ее упадка» («Ж. М. Н. Пр.», 1868 и отдельно, 1869); Trieber, «Quaestiones Laconicae» (Б., 1867); его же, «Forschungen zur Spartan. Verfassungsgeschichte» (1871); Claudio Jannet, «Les institutions sociales et le droit civil a Sparte» (П., 1873); G. Gilbert, «Studien zur Altspartanischen Geschichte» (Геттинген, 1872); A. Schafer, «De ephoris Lacedaemoniis» (Лейпциг, 1863); С. Frick, «De ephoris Spartanis» (Геттинген, 1872); Heinrich Stein, «Das Spart. Ephorat in s. ersten Entwickel. bis auf Cheilon» (Кониц, 1870); G. Dum, «Entstehung und Entwickelung des Spartanischen Ephorats bis zur Beseitigung desselben durch Konig Kleomenes III» (Инсбрук, 1878); Duncker, «Ueber die Hufen der Spartiaten» (Б., «Bez. Berl. Ak.», 1881); Busolt, «Die Lakedaemonier u. ihre Bundesgenossen» (1878); Stern, «Geschichte der Spart. und theban. Hegemonie vom Konigsfrieden bis zur Schlacht bei Mantinea» (Дерпт, 1884); книга Штерна об эфорате; Stehfen, «De Lacedaem. re militari» (1882); V. Canet, «Les institutions de Sparte» (П., 1886); Ed. Meyer, «Die Entwickelung der Ueberlieferung uber die lykurgische Verfassung» («Rhein. Mus.», N. F., 41 т. и 42 т., 1886, то же в «Forschungen», т. I); Niese, «Zur Verfassungsgeschichte Lakedaemons» («Hist. Zeitschrift», N. F., XXVI, 1889); его же, «Die altere Geschichte Messeniens» («Hermes», Б., 1891); Ed. Meyer, «Geschichte des Altertums» (Штутгарт, 1893); С. Petit-Dutaillis, «De Lacedaemoniorum supremis temporibus» (П., 1894); B. Niese, «Geschichte der griechischen und makedonischen Staaten seit der Schlacht bei Chaeronea» (Гота, 1893—99, 2 т.).

 

Спарты

В древнегреческой мифологии «спарты» – это пять богатырей, выросших из посеянных Кадмом зубов дракона. и выживших в последовавшей вслед за этим битве. Они носили имена:

• Эхион («змей»),

• Удей («подземный»),

• Хтоний («земляной»),

• Гиперенор («сверхмощный») и

• Пелор («великан»).

После битвы все заявили что готовы служить Кадму и стали основателями и родоначальниками знатнейших фиванских родов.

 

Спермо

В древнегреческой мифологии имя Спермо (зерно) носила одна из дочерей делосского царя Ания (Элайо, Спермо и Ойно), которых он посвятил Дионису. В благодарность за это бог виноделия наградил дочерей редкостным даром: все, к чему бы ни прикоснулась Элайо, призвав его на помощь, превращалось в масло, все, к чему прикоснется Спермо, – в зерно, а все, к чему прикоснется Ойно, – в вино. Поэтому Аний без труда снабдил провиантом греческий флот, отправлявшийся на Троянскую войну. После похищения их греками сестры воззвали к помощи Диониса, который превратил их в голубок – и они упорхнули.

 

Сперхий

В древнегреческой мифологии Сперхий – бог одноименной реки в Фессалии, сын Океана и Тефиды (Неs. Theog. 367 след.). Этимология имени Сперхий указывает на быстроту («стремительный», «быстрый»), характерный признак водного потока. Сперхий – древнее стихийное божество, генеалогически, однако, связанное уже с героической мифологией. Сперхий – зять Пелея, отец Менесфия, участника Троянской войны (Ноm. Il. XVI 173–176). Ахилл обещал посвятить Сперхию свои волосы, если вернется невредимым на родину (но принес их в жертву у погребального костра Патроклу, XXIII 141 – 151).

 

Стафил

В древнегреческой мифологии Стафил (греч. Staphylos) – бог виноградной лозы – по греческой мифологии, сын Диониса (или Тезея) и Ариадны (или Эригоны), в иных рассказах называемый любимцем Диониса; принимал участие в походе аргонавтов.

 

Стентор

В древнегреческой мифологии Стентор (Στέντωρ) – имя, встречающееся лишь в Илиаде (V, 785 и след.): «медноголосый боец (Χαλκεόφωνος), кто пятьдесят голосов мог один покрывать своим криком». В образе Стентора Гера явилась к стесненным ахейцам, которых она одушевляет могучим голосом этого бойца (герольда). По схолиасту, Стентор был фракиец или аркадянин; имея феноменально зычный голос, он вызвал Гермеса на состязание, которое окончилось смертью Стентора. Голос Стентора (Στέντορος φωνή, Στεντόρειος φωνή) вошел в поговорку как в древности (ср. Ювенал XIII, 12; Luc. luct. 15; Arist. 45; Eust. Erot. 10, 15; 11, 17), так и в новых языках (Stentorstimme, voix de Stentor, Stentorian voice и проч.). Н. О.

 

Стеркутий

В древнеримской мифологии Стеркутий – бог навоза и удобрения земли.

 

Стероп

В древнегреческой мифологии Стероп – один из циклопов, ковавших молнии громовержцу-Зевсу. Стеропа и его братьев Арга и Бронта убил Аполллон в отместку Зевсу за смерть Асклепия.

 

Стеропа

В древнегреческой мифологии Стеропа (Στερόπή), или Астеропа:

1) дочь Атланта и Плеоны, супруга (или, от Ареса, мать) Эномая, одна из плеяд. Изображение Стеропа существовало на фронтоне Олимпийского храма Зевса;

2) дочь тегейского царя Кефея. Когда Геракл отправился походом на Спарту, Кефей, боясь нападения на Тегею со стороны аргивян, отказал Гераклу в союзе. Геракл дал Стеропе локон Горгоны, полученный им от Афины, и приказал ей трижды поднять его над стенами Тегеи при приближении аргивян, которые и были уничтожены, а Кефей принужден был отправиться в поход вместе с Гераклом (Apoll. 2, 7, 3);

3) одна из кобылиц Гелиоса. Н. О.

 

Стикс

В древнегреческой мифологии Стикс (Στύξ, Styx) – дочь Океана и Тефисы, олицетворение первобытного ужаса (στυγεϊν, слав. стужаться) и мрака, из которых возникли первые отпрыски жизни. Стикс жила далеко, на крайнем западе, где начинается царство ночи, в роскошном дворце, серебряные колонны которого упирались в небо. Это место было отдалено от обители богов; лишь изредка залетала сюда Ирида за священною водой, когда боги в спорах клялись волнами Стикса. Во время борьбы Кроноса с Зевсом Стикс прежде других богов поспешила со своими детьми, которые родились у нее от Палланта (Победа – Νίκη), на помощь Зевсу; за это Зевс возвеличил Стикс, сделав ее богиней клятвы.

Клятва именем Стикс считалась священною и за нарушение ее даже богов постигала страшная кара: виновные лежали в течение года без признаков жизни и на 9 лет изгонялись из сонма небожителей. Под серебряными колоннами дворца подразумеваются падающие с высоты брызги источника; местопребывание богини находилось там, где из падающих струй образовывался поток. Отсюда воды уходили под землю, в темноту глубокой ночи, ужас которой выразился в ужасе клятвы. В историческое время реку Стикс видели в потоке близ Нонакриса (в северной Аркадии). По Гезиоду, река Стикс составляла десятую часть всего потока, проникавшего через мрак в подземное царство, где в Стикс впадал Кокит; остальные девять частей потока окружали своими извивами землю и море. Н. О.

 

Стильба

В древнегреческой мифологии Стильба – дочь бога реки Пенея, которая родила от Аполлона сына Лапифа. Его дети стали родоначальниками племени лапифов, которое отличалось воинственностью, диким и необузданным нравом, проявившимся в сражении с кентаврами. Сражение между лапифами и кентаврами произошло на свадьбе Пирифоя и Гипподамии, когда кентавр Эврит попытался похитить невесту. Другие кентавры тоже набросились на женщин, и начался бой, в котором почти все кентавры были перебиты.

 

Стимфал

В древнегреческой мифологии Стимфал– аркадский царь, основатель одноименного города, отец Парфенопы. Когда Пелоп утверждал свою власть на юге Греции, он пригласил Стимфала для дружеской беседы, во время которой коварно напал на него и разрубил на куски.

Стимфал (Ξτύμραλος, Ξίύμρηλος) – город и область в северо-восточной части Аркадии; позднее Стимфал отошел к Арголиде. В стратегическом отношении С. был важный пункт, так как здесь проходила горная дорога из Аркадии в Арголиду. Население Стимфала, по преданию, было пеласгическое. Город лежал в долине, на северном берегу Стимфальского озера (нын. Заракское); здесь, по преданию, водились сильные хищные птицы, пожиравшие людей и своими перьями и пометом заглушавшие посевы. По совету Финея жители избавились от них посредством оружия куретов. Перекочевав на остров Аретию в Черном море, стимфалиды сражались с аргонавтами. Они были уничтожены Гераклом, который в борьбе с ними выполнил один из 12 своих подвигов. В храме Стимфалийской Артемиды стимфалиды были изображены в виде птиц, но сзади храма находились мраморные изображения девушек с птичьими ногами. По Мнасею, стимфалиды были дочери Стимфала и Орниты; умертвил их Геракл за то, что они отказали ему в приеме. Стимфальское озеро питалось источником, из котоого Адриан провел водопровод в Коринф; отсюда брала начало речка Стимфал, исчезавшая в пропасти и, как полагали, выступавшая снова из земли в 200 стадиях (35 верстах) в Арголиде под именем Эрасина (Герод. VI, 76; Strabo VIII р. 371). Во II веке по Р. Х. в том месте, где речка С. уходила в землю, образовался провал; вода разлилась по стране, образовав из равнины озеро, но в тот же день сбыла.

 

Стимфалийские птицы (Стимфалиды)

В древнегреческой мифологии Стимфалийскме птицы – священные птицы Ареса, с бронзовыми перьями, клювами и когтями. Обитали на лесном болоте близ города Стимфал в Аркадии. Стая этих птиц, роняя свои перья, могла убивать людей, а их ядовитый помет портил урожай. Одним из заданий, полученных Гераклом, было изгнать Стимфалийских птиц. Прибыв на болото, он обнаружил, что птиц великое множество и стрелять их по одной бесполезно. Тогда Афина вручила ему пары бронзовых трещеток, изготовленных Гефестом. С их помощью Геракл поднял такой шум, что птицы поднялись в воздух и улетели. Часть птиц Геракл перебил, а часть направилась на остров Аретию в Понте Эвксинском. С ними встретились аргонавты, когда проплывали мимо этогоострова на Арго. Аргонавты надели шлемы и стали криком отгонять птиц, но одно из перьев все же ранило Оилея в плечо.

 

Сторукие (гекатонхейры)

В древнегреческой мифологии так звались великаны, отпрыски Урана и матери-земли Геи, братья Котт, Бриарей и Гиес. У каждого из гекатонхейров пятьдесят голов и сто рук (отсюда их прозвище, которое означает «сторукие»). Уран загнал гекатонхейров под землю, но Зевс призвал их и с помощью сторуких одержал победу над титанами. Побежденных низвергли в Тартар, а их охрану поручили сторуким. Впоследствии гекатонхейры вновь выручили Зевса, когда против того устроили заговор Гера, Посейдон и Афина: один вид сторуких так устрашил заговорщиков, что они отказались от своего намерения.

 

Стриги (стринги)

В древнеримской мифологии стригами (стрингами) назывались крылатые ведьмы, происходившие от гарпий и принимавшие обличье сипух («ушастых сов»). По ночам они нападали на младенцев. Это были кровопийцы, которые похищали детей, оставляя взамен них соломенных кукол. Лучшим средством от стриг считался белый терновник.

 

Стримо

В древнегреческой мифологии Стримо звали нимфу, дочь речного бога Скамандра. Выйдя замуж за троянского царя Лаомедонта, она родила ему сыновей – Титона, Лампа, Клития, Гикетаона и Подарка, позже переименованного в Приама, а также нескольких дочерей.

 

Стримон

В древнегреческой мифологии Стримон – речной бог, отец Реса, Родопы и Эвадны.

 

Строфий

В древнегреческой мифологии имя Строфий носили два персонажа, дед и внук —

1) Царь Крисы в Фокиде, друг Агамемнона, отец Пилада. По Аполлодору Строфий и его жена Анаксибия приютили малолетнего Ореста после убийства Агамемнона. Эсхил рассказывает, что Орест подружился с их сыном Пиладом, но когда Пилад помог Оресту расправиться с убийцами отца, Строфий отказался от своего сына.

2) Сын Пилада и Электры, внук первого Строфия.

 

Судьи мертвых

В древнегреческой мифологии мертвых судят трое царей: сыновья Зевса и Европы Минос и Радамант, а также сын Зевса и речной нимфы Эгины по имени Эак. Зевс вначале надеялся спасти своих сыновей от старости и смерти и даровать им бессмертие, однако мойры решительно воспротивились этому решению, и тогда царь богов даровал своим сыновьям длительную загробную синекуру. Они восседают в Аиде у перекрестка трех дорог и судят пребывающие в Аид души. Радамант судит азиатов, Эак – европейцев, а в сложных случаях им на помощь приходит Минос.

Эак примечателен тем, что в Аиде, он издал законы для теней, и его даже приглашали решать споры, возникающие между богами. Некоторые добавляют, что он также хранил ключи от Аида, взимал с усопших дань и проверял, чтобы количество душ, отправляемых Гермесом в преисподнюю, совпадало с количеством, указанным Атропос

Души праведников отправлялись в Элизиум (на Острова блаженных). Грешники отправлялись на поле мук, а люди, жизнь которых нельзя назщвать ни праведной, ни особенно грешной, скитались по Асфоделевым лугам.

 

Сумман

В древнеримской мифологии Сумман (Summanus) – эпитет Юпитера, как божества ночного (собств. предрассветного) неба. По Варрону, Сумман принадлежал к числу сабинских богов Т. Тация. В Риме Сумман имел собственное святилище на Капитолии и глиняное изображение на фронтоне храма Юпитера. В 278 г. в это изображение ударила молния, вследствие чего в честь Суммана был воздвигнут особый храм близ Circus Maximus, где ежегодно в честь его совершалось жертвоприношение. В этот же день пекли для Суммана особые пирожки в форме колеса, символизировавшие колесницу громового бога. Сумману приписывались ночные грозы (fulgura nocturna), тогда как дневные (diurna fulgura) – Юпитеру; в случае сомнения, считать ли грозу дневною или ночною, приносились жертвы обоим богам. Плавт называет Суммана ночным богом и считает его покровителем воров: отсюда у него глагол summanare в значении «воровать» (Curcul. 413, слл.). Н. О.

 

Сфенебея

В древнегреческой мифологии Сфенебея– дочь ликийского царя Иобата, супруга Прета, царя Тиринфа. Она родила сына Мегапенфа и трех дочерей – Ифианассу, Ифиною и Лисиппу. По Гигину (57, 243) Сфенебея покончила с собой.

 

Сфенел

В древнегреческой мифологии Сфенел (Συένελος) —

1) сын Актора, спутник Геракла в его походе на амазонок.

2) Сын Египта, муж Данаиды Сфенелы, убитый женою вместе с другими египтиадами.

3) Сын Андрогея, внук Миноса, брат Алкея, уведенный Гераклом в наказание за то, что спутники последнего подверглись нападению со стороны сыновей Миноса.

4) Сын Капанея и Эвадны, один из эпигонов, участвовавших в походе против Фив. В Троянской войне предводительствовал отрядом аргивян и был верным другом и спутником Диомеда. Вместе с другими он скрывался во внутренности деревянного коня, благодаря которому была взята Троя. При разделе илионской добычи он получил статую трехглазого Зевса, которая позднее находилась в Аргосе, где показывали также гробницу и статую С.

5) Сын Персея и Андромеды, отец Эврисфея; изгнал Амфитриона из Аргоса и был царем в Микенах и Тиринфе; его убил Гилл.

6) Отец Кикна, превращенного в лебедя.

7) Трагический поэт, известный лишь по имени и по насмешкам, которыми осыпают его Аристофан (Осы, 1303 и след.), комик Платон и другие. Аристотель (Poet., 22) называет поэзию С. ταπεινή (т. е. вульгарною). Н. О.

 

Сфенела

В древнегреческой мифологии Сфенела – дочь Акаста, супруга Менетия, мать Патрокла.

 

Сфенелей

В древнегреческой мифологии Сфенелей – царь лигуров, отец Кикна, который так отчаянно оплакивал гибель своего друга Фаэтона, что Аполлон поместил его на небо в облике созвездия Лебедя.

 

Сфено (Стено)

В древнегреческой мифологии Сфено (Стено) – одна из горгон.

 

Сфер

В древнегреческой мифологии Сфером звали возничего Пелопа, в честь которого остров, на котором он был погребен, был назван Сферией. Правда назывался он так недолго. Когда на нем Эфра зачала Тесея, то остров она переименовала в Гиеру.

 

Cфингий

В древнегреческой мифологии Cфингий – сын минийского царя Афаманта и Фемисто, брат-близнец Орхомена. Оба брата погибли в результате интриг собственной матери против сыновей Ино

 

Сфинкс

В древнегреческой мифологии Сфинкс (Σφίγξ) – в греческой мифологии демон-душитель в образе полуженщины, полульва; олицетворение неизбежной судьбы и нечеловеческой муки. Название «сфинкс» – греческого происхождения (от гл. σφίγγω – душить), но представление заимствовано, вероятно, у египтян или ассирийцев, у которых сфинкс– одна из обычных мифических фигур.

По Гесиоду («Теогония», 326 и сл.), С. была дочерью Химеры и Орфра, по другим – Тифона и Ехидны. Особенно распространено было фиванское сказание, разработанное греческими трагиками, которые воплотили в С. идею борьбы человека с судьбою. Близ Фив показывали пещеру в горе Фикион или Сфингион, где, по преданию, жило это чудовище. По фиванскому преданию, Сфинкс был послан Герою, или Аресом, или Дионисом для опустошения страны в наказание за убиение Кадмом Аресова дракона (или за преступления Лаия). Приютившись в пещере названной горы, С. подстерегал проходящих и задавал загадку: «Кто ходит утром на четырех ногах, в полдень на двух и вечером на трех?» (разгадка – человек в три поры его жизни: в детстве, возмужалом возрасте и старости). При этом сфинкс обязывался в случае разрешения загадки умертвить себя; не разрешавших же загадки он пожирал (или сбрасывал со скалы). Чтобы избавиться от этой беды, Креонт, правивший страной со времени гибели Лаия, предложил руку своей сестры Иокасты и с нею царскую власть тому, кто разрешит загадку. Загадка была разрешена Эдипом, который сделался царем и женился на Иокасте, своей матери, а С. бросился со скалы. Изображения С. в искусстве были различны: обыкновенно он имел бюст женщины и заднюю часть туловища какого-либо животного (льва, змеи, собаки и пр.), или переднюю часть туловища льва и заднюю часть тела человека, с когтями коршуна и крыльями орла. В новейшей поэзии С. сделался символом загадочного, а также воплощением идеи о смежности страдания с наслаждением.

Ср. стихотворение Гейне «Das ist der alte Marchenwald!» в предисловии к III-му изд. его «Книги песен»). Ср. Jeep, «Die Griechische Sphinx» (Б., 1854); Ilberg, «Die S. in der Griechischen Kunst und Sage» (Лпц., 1896). Н. О.

Сфинкс египетский (по-египетски сешеп – блистающий, неб – господин и т. д.) – фигура фантастического животного с головой человека на теле льва. Египтяне считали эту фигуру воплощением духа-охранителя, оберегавшего священные места от демонов, и ставили каменные изваяния С. длинными аллеями по дромосам храмов, а также у гробниц. Этот дух-охранитель был затем отождествлен с главным божеством храма, вследствие чего С. стал принимать его облик; так, напр., фиванские С. считались воплощениями Амона, Ра-Хармахиса и других солнечных божеств и часто вместо головы человека имели голову барана – священного животного Амона. Человеческие головы сфинксов большею частью передают черты лица и имеют головные уборы царей, которые их посвятили и соорудили. Мало-помалу фигуры сфинксов стали и сами служить олицетворениями царской власти, соединяющей силу льва с разумом человека. С., сооруженные царицами, имеют женские головы; представляя воплощения богинь, они имеют иногда и женские груди (особенно позднейшие, посвященные Исиде). В Берлинском музее есть, например, С., представляющий супругу Псаметиха I (см.) Шепенупет, подносящую богу дары. Под азиатским влиянием в Новом царстве появляются крылатые С., а еще позже – и греческие; но они получили чисто декоративное значение и не нашли себе места в культе. Обыкновенно С. изображается лежащим; порою вместо передних лап он имеет человеческие руки; между ними помещаются разного рода дары, символы, статуэтки божеств. Самый громадный из С. – так наз. гизэский великий С. – высечен из цельной скалы близ пирамиды Хефрена; он воздвигнут при Амемеига III (ХII дин.), неоднократно был заносим песком, а в 1378 г. обезображен фанатиками-мамелюками. Сфинксы, поставленные в 1832 г. на берегу Невы против Академии художеств, сооружены Аменхотепом III (18 дин.); надписи на них дают его титулатуру: «Живущий, Гор, телец, коронованный Маат, соединитель обеих земель, установитель закона, устроитель Египта, золотой Гор, бык царей, обуздатель варваров, царь Верхнего и Нижнего Египта, владыка обеих земель Аменхотеп III, подобие Ра». Б. Т.

 

Схеней

В древнегреческой мифологии Схеней – отец Аталанты, красота которой, подобно красоте Елены, стала причиной многих смертей. Схеней – персонаж «Метаморфоз» Овидия. Этот суровый охотник (по другой версии его звали Иасом) был раздосадован рождением дочери, поскольку мечтал о сыне, и бросил ее в лесу сразу же после рождения. Однако девочку выкормила посланная Артемидой медведица и она выросла отважной охотницей. Когда Аталанта добилась победы в Калидонской охоты и первая ранила вепря, Схеней признал ее своей дочерью.

 

Схойней

В древнегреческой мифологии Схойней – сын Автоноя, брат Анфа, Аканфа, Аканфиллиды и Эродия. Анф был растерзан кобылицами своего брата-табунщика Эродия. Автоной не пришел на помощь сыну, а его жена Гипподамия не справилась с лошадьми и тоже погибла. Зевс и Аполлон из жалости превратили всю семью Автоноя в птиц, а его самого в выпь. Вместе со всей своей семьей Схойней был после смерти Анфа превращен в птицу.

 

Муций Сцевола

Муций Сцевола (Mucii) родоначальник плебейского рода Муциев, легендарный Гай Myций Сцевола (G. Mucius Scaevola), составивший, с согласия сената, замысел убить этрусского царя Порсенну, осаждавшего Рим (около 507 г. до Р. Х.). Замысел не удался; Муций был схвачен и, в доказательство своей неустрашимости, положил, в присутствии царя, правую руку в огонь жертвенника и дал ей сгореть. Пораженный этим поступком, а также известием (по всей вероятности, выдуманным Муцием), что в заговоре участвуют еще 300 его сверстников, Порсенна отпустил Муция на свободу и отступил от Рима. Блогодарные сограждане даровали Муцию прозвище «Левши» (Scaevola).

Из рода Муциев также прославились:

1) Публий М. Сцевола, тайный сторонник Тиберия Гракха, реформам которого он покровительствовал, будучи консулом (133 г. до Р. Х.). Он изъял историографию из исключительного ведения великого первосвященника, чтобы, путем конкуренции, сообщить большую точность изложению событий. Он же открывает ряд знаменитых правоведов этого рода.

2) Двоюродный брат его, Квинт М. Сцевола, обыкновенно называемый авгуром, в отличие от своего одноименного родственника (см. ниже), консул 117 г. до Р. Х. Знаменит мужественной защитой друга своего Мария перед Суллой, а также обширными познаниями в области права, особенно священного. Цицерон в своей юности был у него практикантом. 3) Сын Публия, Квинт М. Сцевола, великий первосвященник; в высшей степени честный и беспристрастный человек. Во время своего консульства (95 г. до Р. Х.) провел, вместе с товарищем по должности, Лицинием Крассом, закон касательно ревизии и ограничения прав гражданства, послуживший одной из причин союзнической войны. В своем сочинении «Jus civile» (в 18 кн.), известном нам по многочисленным извлечениям из него в Дигестах, М. едва ли не впервые попытался привести гражданское право в единообразную и расчлененную систему, вместо прежнего, казуистического толкования законов. A. M.

 

Сцилла и Харибда

В древнегреческой мифологии Сцилла (Скилла) и Харибда, Χαρνβδις, Σκύλλα – два морских чудовища. Xарибда в древнегреческом эпосе – олицетворенное представление всепоглощающей морской пучины (этимологически Xарибда – означает «водоворот», хотя есть и иные толкования этого слова). В «Одиссее» (XII п. ст. 101 след. и passim) Xарибда изображается как морское божество (δία Χ.), обитающее в проливе под скалой в расстоянии полета стрелы от другой скалы, которая служила местопребыванием Сциллы. – Скала Сциллы высоко подымалась острой вершиной до неба и вечно была покрыта темными облаками и сумраком; доступ к ней был невозможен вследствие ее гладкой поверхности и крутизны. Посредине ее, на высоте, недосягаемой даже для стрелы, зияла пещера, обращенная темным жерлом на запад: в этой пещере обитала страшная Сцилла. Без умолку лая (Σκύλλα этимологически – «лающая»; см. Fick-Bechtel, «Die griechischen Personennamen», Геттинген, 1894, стр. 466), чудовище оглашало окрестности пронзительным визгом. Спереди у Сциллы двигалось двенадцать лап, на косматых плечах подымалось шесть длинных гибких шей, и на каждой шее торчало по голове; в пасти у нее сверкали частые, острые, расположенные в три ряда зубы. Вдвинувшись задом в глубь пещеры и выставившись грудью наружу, она всеми головами выслеживала добычу, шаря лапами кругом по скале и вылавливая дельфинов, тюленей и других морских животных. Когда проходил корабль мимо пещеры, Сцилла, разинув все пасти, разом похищала с корабля по шесть человек. В таких чертах обрисовывает Гомер Сциллу. Xарибда, напротив, у Гомера не имеет индивидуальности: это просто морской водоворот, тревожимый незримой водяной богиней, которая три раза в день поглощает и столько же раз извергает морскую воду под второй из упомянутых скал. Когда Одиссей со своими спутниками проходил тесным проливом между Сциллой и Xарибдой, последняя жадно поглощала соленую влагу. Рассчитав, что смерть от Xарибды угрожает неминуемо всем, тогда как Сцилла могла схватить своими лапами лишь шесть человек, Одиссей, с потерей шести своих товарищей, избегает ужасного пролива. Когда позднее, в наказание за святотатственное избиение быков Гипериона, по воле Зевса, буря разбила корабль Одиссея и разметала по морю трупы его товарищей, сам Одиссей, успевший прицепиться к мачте и килю, был снова отнесен ветром к X. Видя неминуемую гибель, он в тот момент, когда обломки корабля попали в водоворот, ухватился за ветви смоковницы, спускавшейся к воде, и висел в таком положении до тех пор, пока Xарибда не выбросила обратно «желанные бревна». Тогда он, раскинув руки и ноги, всей тяжестью упал на выброшенные остатки корабля и, оседлав их, выбрался из водоворота.

Подобно Одиссею, счастливо миновал Xарибду и Язон со своими спутниками, благодаря помощи Фетиды; Эней же, которому также предстоял путь между Сциллою и Xарибдой, предпочел объехать окольным путем опасное место. В древнейших мифологических сказаниях X. едва ли играла какую-либо роль; позднее она была названа дочерью Посейдона и Геи. Что же касается генеалогии Сциллы, то Гомер называет ее матерью нимфу Кратайиду, дочь Гекаты и Тритона.

В других мифографических источниках Сцилла считается дочерью Форкиса (Форбанта) и Гекаты или Тритона и Ламии, или Тифона и Эхидны, или Посейдона (Дейма) и Кратайиды.

В послегомеровских сказаниях Сцилла иногда представляется красивой девушкой: так, ее любви искал Главк, причем волшебница Кирка, которая сама пленилась Главком, из ревности к ней изуродовала ее красивое тело, обратив нижнюю его часть в ряд собачьих голов. По другому сказанию, это превращение было совершенно Амфитритою, которая, заметив, что Посейдон прельстился красотой Сциллы, решила этим способом отделаться от опасной соперницы. За похищение герионовых быков у Геракла Сцилла была убита последним, но снова возвращена к жизни Форкисом.

У Виргилия упоминается несколько Сцилл, которые в числе других чудовищ населяют преддверие Тартара. В произведениях искусства Сцилла изображалась в виде чудовища с собачьей головой и двумя дельфиньими хвостами или с двумя головами страшилищ и дельфиньим хвостом. Географически местопребывание Xарибды и Сциллы приурочивалось древними к Мессенскому проливу, причем Xарибда помещалась в сицилийской части пролива под Пелорским мысом, а Сцилла на противоположном мысе (в Брутии, близ Регия), носившем в историческое время ее имя (Scyllaeum promontorium, Σκύλλαιον). При этом обращает на себя внимание несоответствие фантастического описания сказочного опасного пролива у Гомера с действительным характером Мессенского пролива, который представляется далеко не столь опасным для мореплавателей. Кроме мессенской Xарибды, в древности с именем Xарибды были известны пропасть, в которой исчезало на некотором протяжении течение р. Оронта в Сирии, между Антиохией и Апамеей, и водоворот близ Гадиры в Испании. Сопоставление Сциллы с Xарибдой послужило образованию пословицы, равнозначащей с русской «из огня да в полымя»: сюда относятся на греческом языке τήν Χάρυβδιν έχφυγών τη Σκύλλη περιέπεσον (т. е., избегнув Χарибды, наткнулся на Сциллу), на латин. яз. гекзаметр «Incidis in Scyllam cupiens vitare Charybdin» (т. e. натыкаешься на Сциллу, желая избежать Харибду) и другие ее разновидности.

Ср. Waser, «Skylla und Charybdis in der Litteratur und Kunst der Griechen und Romer» (диссерт., Цюрих, 1894). Н. О.

2) Также Сциллой звали женщину, героиню мифа о Главке. У Овидия имеется трогательный рассказ о любви моряка Главка к девушке Сцилле, которая не обращала внимания на его чувства. Но тем не менее ревнивая и влюбленная в Главка колдунья Кирка (Цирцея), возревновав, превратила очаровательную девушку в ужасное морское чудовище, которое стало пожирать проплывавших мимо моряков.

 

Сабинянки, сабины

В древнеримской мифологии Сабинская война, известная вистории больше под названием «похищение сабинянок» – относится к легендарному периоду римской истории. По рассказам римск. историков, Рим был заселен одними только мужчинами; соседние племена не хотели выдавать своих дочерей замуж за бедное население Рима. Тогда Ромул устроил праздник Консуалий и пригласил соседей. Те явились со своими семействами. Во время праздника римляне неожиданно бросились на безоружных и похитили у них девушек. Возмущенные соседи начали войну. Римляне разбили латинян, напавших на Рим. Гораздо труднее была война с сабинянами, которые особенно много потеряли женщин. При помощи дочери начальника капитолийской крепости, Тарпеи, сабиняне завладели Капитолием.

Борьба продолжалась очень долго. Сабиняне под начальством царя Тита Тация наконец одолели римлян и обратили их в бегство. Ромул взывал к богам и обещал построить храм Юпитеру Статору (Останавливателю), если он остановит бегущих. В эту решительную минуту сабинские женщины, привязавшиеся уже к своим мужьям, с распущенными волосами и в разорванных одеждах бросились между сражавшимися и умоляли их прекратить битву. Сабиняне согласились, и был заключен вечный мир, по которому два народа соединялись в одно государство под верховным главенством Тита Тация и Ромула; римляне должны были носить, кроме своего имени, еще сабинское название квириты; религия становилась общая. Таким образом женщины спасли Рим; в воспоминание об этом Ромул учредил праздник Матурналий и дал женщинам много почетных прав.

Центральный женский персонаж картины – Герсилия, жена Ромула, ранее похищенная им. Она встала между отцом (слева) и мужем (справа), который уже занёс копьё, стремясь поразить отца Герсилии.

Основоположник французского неоклассицизма Давид, по примеру греческих мастеров, воспевает в картине красоту полуобнажённого человеческого тела, искусно пользуясь драпировкой.

Картина была приобретена в 1819 году и в настоящее время находится в 75-м зале на 1-м этаже галереи Денон в Лувре.

 

Сол

В древнеримской мифологии Сол – бог Солнца, соответствовал греческому Гелиосу.