Долгое время мы смотрели кто куда и молчали. Лесли замедленно накручивал чуб и изредка злобно щерился, словно разозленная детьми крыса. Козетта украдкой вытирала слезы и массировала кожу у глаз. Фуз держался за медальон двумя руками и шевелил губами — видимо, молился Мулунгу и уголовному законодательству. Я же мрачно гадал, встретились ли Бен и мама — там, в «ином пласте бытия», где царствовала кошмарная тварь по имени Кохт.

Большая часть ночи ушла на чтение дневников, а мы до сих были испачканными, голодными и уставшими.

— «Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре», — наконец нервозно хихикнул Лесли и бодро хлопнул по поваленному баллону с пропаном, на котором сидел. — Ну что, враги государства? Или мы теперь враги не только Штатам, а? Хих!

Услышав это, Фуз скривился и прекратил теребить медальон.

— Лично для меня всё встало на свои места. — Лесли вскочил и гордо расправил худые плечи. — Зеленые человечки, СМИ-марионетки, выброс китов на берег, травля неугодных стран, круги под глазами и круги на полях, безнаказанность спецслужб, маленькие злые собачки — всё это двойная бухгалтерия одного пошива. — И он выразительно показал жирным пальцем после чуба на дневники.

— Производитель гадостей найден — это мы поняли. И? — подняла бровь Козетта.

— Для начала — запуск синтеза препарата, который будет распугивать трутней и блокировать их убаюкивающий токсин! — возбужденно хихикнул Лесли. — У меня для него было всё — кроме кро-о-охотной такой подсказки о вулканическом вмешательстве в рост стронгилодона. Иногда из отчетов вымарывается вся соль! Так ведь любят поговаривать в России про соль, Ржаной Алекс? — И он рассмеялся тоненьким людоедским голоском. — А затем я сделаю вам троим неотвратимоепредложение. Хих-хи!

Мы с Фузом неуверенно переглянулись.

— Теперь-то я могу принять душ, м-м? — невозмутимо спросила Козетта.

— Дезинфицирующий, — многозначительно произнес Лесли и махнул в сторону распахнутой ванной комнаты, явно переделанной из кладовки. — Прием утром и вечером — и микрофлоре никакие бактерии правительства не страшны! Да, одноразовые стерильные полотенца тоже там.

— О-ля-ля! Микрофлора — женская тема, — благодарно заметила Козетта и кокетливо пошла в ванную.

— А можно мне тогда аптечку? — просительно прогудел Фуз, снимая свой потрепанный крокодиловый плащ. — Или мне тоже под душ лезть?

— И не надейся, Тапиока! — незамедлительно рявкнула Козетта, хлопая за собой дверью.

— Медикаменты — за емкостями с формалином. Там же и морфий, и детские присыпки, и шампунь для роста волос. — И Лесли с предвкушением засеменил в другую часть склада — к прятавшейся за шкафом небольшой лаборатории.

— Похоже, Прискок может довольно точно определить наши потребности, а, Фуз? — широко улыбнулся я.

— Изделия косметически-гигиенической направленности запрещено хранить вместе с промышленной химией — и прочим! Здесь сплошные нарушения! — недовольно буркнул Фуз, начиная рыться на стеллажах. — Мулунгу, не дай мне истечь кровью в этом антисанитарном месте…

Оставив ворчавшего Фуза одного, я взял дневники, пересел с ними к компьютерам и уныло заглянул в одну из кружек из-под кофе. Внезапно у меня на руке зачесалась родинка, и я с подозрением покосился на нее.

«Божья роса мне в глаза… А вдруг зудят только метки?.. — глупо подумал я, напугав этой мыслью себя еще больше. — Но ведь каждая родинка хоть раз в жизни чесалась! Я что, весь покрыт метками?! А это еще что?.. И вот это?.. И это?..»

Последующие пятнадцать минут я в смятении изучал свой кожный покров, выискивая среди обычных родинок — мнимые метки Кохта, грязные разводы и запрыгавшие перед глазами точки.

— Мигрирующий генитальный герпес ищешь, м-м-м? — раздался за моим плечом елейный голос Козетты, вернувшейся из душа. — Так надо от самого истока начинать. Хо-хо!

На этот раз она была без пиджачка, портфеля, кепки и фотоаппарата. Ее шахматные волосы были еще мокрыми.

Я с трудом принял расслабленную позу и, стараясь не заглядывать в разрез ее майки, вежливо осведомился в ответ:

— А тебя, я так понимаю, колония грибков приняла за родственную заразу, да?

— А тебе, я так понимаю, об этом радиоактивные русские грибы нашептали, м-м? — приторно проворковала Козетта.

— А ты, я так понимаю, была витринным образцом плесневого сыра?

— А тебя, я так понимаю, таким сыром в детстве по голове лупили?!

— А тебя…

— А может, уже обсудим то, что мы прочитали, а?! — угрюмо прервал Фуз нашу перепалку.

Закончив с перевязкой раны, он заправил свою уже далеко не белоснежную рубашку, одернул угольную жилетку и выжидательно посмотрел на нас. Козетта обиженно надула губки и отошла в сторонку.

— Обсудим — но позже! — согласился подошедший Лесли, пряча что-то за спиной. — Пока синтезируется антидот, мы начнем кое с чего поинтереснее. Хих! Бастьен, вернись.

— Ты что задумал? — сразу насторожилась Козетта.

— Спокойно-спокойно, Бастьен, — с предвкушением хихикнул Лесли и вывел ее на свободное место.

— Прискок, багет тебе в зад! Ты же не надеешься, что я вам тут вытанцовывать начну, м-м?! — возмущенно прошипела Козетта.

— Просто закрой глаза и ни о чём не беспокойся, — беззаботно сказал Лесли, а затем быстро побрызгал на растерявшуюся Козетту из какого-то баллончика.

— Это еще что за вонючая дрянь?! — ужаснулась Козетта. — Я же только что из душа!

— Тсс! Жди! Сейчас появится та самая метка.

Козетта оторопело посмотрела на меня и Фуза, а потом рассерженно воскликнула:

— Да откуда?! Я-то всего несколько лет как гражданка этого кошмара! У меня тут даже родственников почти нет, багет в зад вашей паранойе!

К нашему всеобщему изумлению — и восхищению Лесли, — родинка на груди Козетты — та, что была в форме звездочки, — мягко осветилась желто-тошнотворным светом. После этого по всем видимым участкам тела Козетты проступили тонкие желтоватые жилки, разукрасив ее под потекшие уродливые соты.

— Ч-что это?.. — с дрожью в голосе спросила Козетта. — Алекс, что это?! Это же… это же была моя любимица!.. — жалобно добавила она.

— Господи, метки — они ведь как маячки для трутней! — внезапно сообразил я. — Лесли, сколько у нас времени до следующей попытки Болль запечь нас?!

— Выдохни, Ржаной Алекс, — самодовольно остановил меня Лесли. — Ваши метки были нейтрализованы еще в фургончике — почти такой же вонялкой. — И он радостно потряс баллончиком в руке. — А до того момента всё должно было быть естественно — слежка с трутнями-ищейками, охота за дневниками, щелчок по самомнению Болль, мои фееричные взрывы! Хих-хих!

— Ты, преступник, обманул директора Болль!.. — изумленно вытаращил глаза Фуз. — Специализированного агента — провели!.. Непостижимо…

Лесли, в свою очередь, безобразно сделал книксен с воображаемым платьем и мелко хихикнул.

— А мне теперь так и ходить, м-м?! — уязвленно всхлипнула Козетта, брезгливо рассматривая свое отражение в найденном на стеллажах эмалированном гульфике.

— Через минуту пройдет, — беззаботно отмахнулся Лесли. — Кто следующий?

— Я! — громко пробасил Фуз. — Я хочу знать, конституционно ли то, что со мной происходит! Хочу знать, кому я присягнул: стране, закону или…

— Иди уже, жертва правовой системы! — раздраженно поторопил я Фуза.

Фуз занял место Козетты и опасливо покосился на баллончик в руке Лесли.

— А что там? Что-то радиоактивное и запрещенное? — недоверчиво поинтересовался Фуз.

— Ничего особенного — просто вытяжка из желез трутней, — сообщил Лесли и несколько раз обрызгал Фуза с ног до головы.

— А как же одежда? Не помеха? — поинтересовался я.

— Метка пронизывает всё тело — так что в оголении нет нужды, — охотно пояснил Лесли, с интересом поглядывая на Фуза.

Через несколько секунд темную кожу Фузу покрыли светящиеся жилки, шедшие к тускло осветившемуся жировику на его левой руке.

— Мой жировик — это метка?! — И Фуз потрясенно пошатнулся.

— Угу! — радостно хихикнул Лесли.

— Но ведь я постоянно удаляю их! И этот могу удалить!

— А они всё равно появляются? — участливо уточнил Лесли.

— Д-да… — рассеянно подтвердил Фуз.

— И будут появляться! — вредно заверил его Лесли.

— А как же медики — они что, все поголовно слепые? — удивился я следом. — Неужели этих… этих миазм не видно при обследовании?! Существует же куча всякой потрясающей аппаратуры будущего!

— Не видно, потому что метка квалифицируются здравоохранением как нечто незначительное — подлежащее операционному удалению! — одержимо взвизгнул Лесли. — Ее выдергивают медики, ее отторгает организм! Но она всё равно будет появляться, пока не станет тем самым — неизлечимым!

— Судя по всему, помимо собственного мяса, на нас есть еще и мясо Кохта, — цинично заметила Козетта, любовно поглаживая свою руку, на которой уже почти исчезли пугающие жилки.

Мы на мгновение замолкли, переваривая озвученное Козеттой предположение.

— Ржаной Алекс, твой черед! — радостно напомнил Лесли.

— Надо этой вытяжкой массово опылить людей! — обозленно буркнул я и, скинув ветровку, подошел к Лесли. — Тогда и обследования никакие не потребуются.

Лесли что-то прикинул в уме, а затем одобрительно кивнул мне.

— Если найдем способ поймать столько трутней — обязательно! — мстительно хихикнул он и предупредил: — Глаза.

Я почувствовал, как мою кожу приятно охладил аэрозоль из баллончика. Вытянув руки, я с омерзением увидел, как их начинает покрывать сеточка желтоватых жилок, шедших к торсу. Я попытался найти их исток, но он явно был там, куда я не мог посмотреть.

— Штаны сними: уверена, метка будет на твоей деревянной русской заднице, — вредно подсказала Козетта.

— Ты еще прикипишь к этой заднице! — огрызнулся я, продолжая безуспешно себя оглядывать.

— Ржаной Алекс, шея, — сообщил Лесли.

— Что там? Метка там? — обеспокоился я и внезапно задрожавшими руками ощупал свои кадык и лимфоузлы.

— Это… Да, точно. Метка — твой шрам, — заключил Лесли через мгновение.

— Шрам?.. — не поверил я. — Но ведь я его в детстве получил — куда позже получения гражданства по рождению!

— Получил гражданство — получил метку! — радостно хихикнул Лесли. — Случаи мимикрии меток под рубцы и шрамы, увы, нередки. Теперь я.

Лесли наклонил голову и, словно лаком для волос, элегантно побрызгал на нее из баллончика. Его родимое пятно, коричневым островком дополнявшее его сальный чуб, осветилось уже знакомым желтовато-тошнотворным светом.

— Наследие рода — клеймо правительства! — гордо объявил Лесли и залихватски продемонстрировал нам, как на его коже начинают цвести желтоватые жилки.

— М-да… Что теперь? — поинтересовался Фуз, начиная качать бицепс аптечкой. — Заявляю сразу: я против любых противозаконных и аморальных действий.

— Тогда тебе обязательно понравится этот аморальный кусочек государственного заговора! — возбужденно хихикнул Лесли и включил компьютеры. — Это так стимулирует непокорство! Хи!

На мониторах появилось цветное видео, определенно снятое скрытой камерой. На нём была просторная комната, напоминавшая процедурную в больнице. У стен комнаты стояли столы с прозрачными ванночками, заполненными розовато-желтой жидкостью, похожей на «кисель» из чьего-то огромного носа.

Спустя мгновение в комнату зашла миловидная медсестра, катя перед собой двойной бокс с двумя спящими младенцами. Затем медсестра угловато закрыла дверь, встала над детьми и — превратилась трутня.

Козетта в страхе ахнула, а я сжал кулаки и стиснул зубы. К моему недоумению, нас робко приобнял Фуз, и мы с Козеттой немного расслабились.

Взяв одного из младенцев в руки, медсестра-трутень освободила его от пеленок и небрежно положила в заполненную ванночку — с головой. Младенец тотчас задергался и попытался захныкать, но вязкая субстанция остановила его, попав ему в рот и нос. Однако через миг младенец всё же заплакал — глухо и истошно; в жидкости; живой и напуганный. Оценив уровень субстанции в ванночке, медсестра-трутень наклонилась и отрыгнула через мандибулы немного такой же жидкости — прямо на ребенка.

После этого медсестра-трутень вытерлась пеленкой, слегка порвав ее об свои черные зубки на мандибулах, и взялась за второго младенца. Проделав с ним всё то же самое, медсестра-трутень снова стала человеком и вышла, толкая перед собой пустые боксы.

Затем запись пошла на ускоренном воспроизведении, и мы увидели, как ванночки постепенно заполняются всё новыми детьми. А еще чуть позже мы увидели, как медсестра-трутень вынула самых первых младенцев, помогла им избавиться от забившей легкие подозрительной жидкости и унесла их — чтобы их место заняли другие.

Лесли перевел компьютеры в «спящий режим» и маниакально взглянул на нас.

— Так метки получают новорожденные во всех государственных медучреждениях Штатов, — озлобленно произнес он. — Взрослые же получают уколы — под видом вакцинации или оказания первой помощи. В остальном всё зависит от обстоятельств и места.

— Мулунгу… Это не та страна, которой я присягал, — пробормотал Фуз и виновато выпустил меня и Козетту из своих объятий. — Это бесчеловечно, негуманно! Неужели та самая Америка осталась только в нас — в горстке преступников?!

— После увиденного мы точно не преступники, Фуз, — зло произнес я, отходя от компьютеров. — У тебя же есть план, как этих гадов за ушко да на солнышко, а, Лесли?

— Багет мне в зад! Если он есть — я хочу в нём участвовать! — немедленно заявила Козетта.

— Есть-есть, мои молодые и разгневанные мужчины и женщина! — хихикнул Лесли и гаденько потер руки. — На трутней довольно легко ставить маячки — которые и выявили, что «союзные инопланетные организмы» частенько делают прыг-прыг. — И он изобразил скачущего зайца со злодейским взглядом.

— Дай угадаю. В Джеймстаун? — нахмурился я.

— Теперь-то мне это не кажется таким уж необъяснимым, — глубокомысленно изрек Лесли, покосившись на дневники. — Похоже, так у них налажен траффик «нектара», попадающего затем в те самые «богомерзкие бездны». Одним из этих каналов сбыта мы и воспользуемся — чтобы доставить Кохту «Хлопушку»!

— «Хлопушку»? — переспросила Козетта и приготовила фотоаппарат.

— Сюда-а, неугодные, — загадочно позвал Лесли.

Он подошел к висевшим снимкам со спутника, снял их со стены и показал нам маленькую потайную дверцу, оббитую листами железа с заклепками.

— Только не говори, что ведешь нас в параноидальную версию Нарнии, — проворчал я.

— Нет, там будут забитые шифровками жены Синей Бороды, — убежденно сказала Козетта, делая снимок двери.

Лесли вынул откуда-то ключик и, вновь насвистывая «Rosamunde», отпер дверцу. Мы втиснулись за ним следом в крохотную комнатку и одновременно ахнули.

В комнатке лежала настоящая термоядерная боеголовка — бомба, способная уничтожать города, ставить на место зарвавшихся диктаторов и поднимать потенцию у глав государств. На боеголовке гордо красовались герб СССР, несколько нацарапанных партий «крестиков-ноликов» и лаконичная надпись на русском: «Сделано в Китае».

— «Хлопушка»! — радостно представил нам Лесли боеголовку.

Фуз зачарованно подошел к «Хлопушке», опустился перед ней на колени и с немым изумлением коснулся ее. Затем он испуганно вскочил и, закрывая руками пах, лихорадочно отпрыгнул от боеголовки.

— Она освинцована? — напряженно спросил Фуз.

— Освинцована и боеспособна, — успокаивающе хихикнул Лесли.

— Я не позволю тебе, преступник, взорвать гражданских! — строго заявил Фуз, беспомощно ища на поясе утерянный пистолет. — Я… Сколько в том месте людей? Только не этих трутней и не военных!

— Сам-то как думаешь, Тапиока? — жизнерадостно спросил Лесли в ответ. — Сколько может быть обычных людей в истоке могущества США?

— Ну… наверное, ни одного, — неохотно признал Фуз и еще раз с дрожью погладил боеголовку.

— Вот именно: ни одного! — обличающе воскликнул Лесли. — К тому же, Тапиока, не забывай: «Хлопушка» будет сдетонирована не на территории Штатов, а во внеземном логове их главного засекреченного фурункула — Кохта.

Фуз на мгновение замялся, но затем всё же удовлетворенно хмыкнул.

— Я согласен, — твердо произнес я и горячо пояснил: — Я согласен, потому что не хочу обрекать своих будущих детей на посмертное ублажение этого инопланетного ублюдка! Я, божья роса мне в глаза, согласен на это, потому что не хочу, чтобы те, кого я помню и любил, продолжали где-то там корячиться, пока Кохт жует табак и получает то, ради чего он всё это затеял!

— Я тоже в деле, Лесли! — задорно сообщила Козетта, начиная фотографировать боеголовку. — Только я, помимо вот этих слезливых соплей, что сейчас выдал Алекс, хочу получить свою сенсацию! А еще я категорически против сверхурочной недожизни после смерти!

— А я… а я хочу очистить свое доброе имя! — неуклюже вклинился Фуз. — А еще я хочу судить Кохта и всех его покровителей! Ну, и еще я бы хотел облагородить свой послужной список!..

— Тогда добро пожаловать! — радостно хихикнул Лесли. — Месть, сенсация, доброе имя и будущее — вот стимулы нашей победы! Помните о них, когда будем вбивать «Хлопушку» в обцелованный спецслужбами зад Кохта!

— Хах! Хорошие вы люди, американцы! — с облегчением рассмеялся я и поинтересовался: — Что теперь, Лесли? Мы — завербованы, «Хлопушка» — есть. Что дальше?

— Пока идет синтез нашего «аспирина» от трутней — отдыхаем и принимаем пищу, — с готовностью ответил Лесли. — За мной, отщепенцы общества! Пора немного повысить нашу готовность досаждать правительству!

Мы вышли из комнатки с «Хлопушкой», и Лесли подвел нас к одному из пузатых холодильников. Открыв его дверцу, Лесли довольно показал нам, что холодильник был туго забит разноцветными бутылками с алкоголем и разнообразными закусками.

— А фруктов не найдется? — поинтересовался Фуз тоном замшевшего сноба.

— Здесь как в Греции — есть всё! — И Лесли широким жестом махнул нам: — Смелей, враги инопланетного империализма!

Мы с Фузом стали несдержанно распахивать холодильники, тогда как Козетта голодно принялась фотографировать их содержимое. В холодильниках действительно было практически всё: от ледяной голландской водки и толстеньких баварских колбасок до русского кваса с хреном и воздушных французских пирожных.

— О-ля-ля! — мурлыкнула Козетта. — Лесли, откуда такие деликатесы? Только не говори, что всё это ты приготовил, чтобы соблазнить нас. Хох-хо! Я-то, конечно, не такая, но Алекс с Тапиокой явно давненько подсели на еду!

Я укоризненно взглянул на нее, а Фузом обрадованно продемонстрировал ей объемистые бицепсы.

— Я планировал в одиночку доставить «Хлопушку» в конечный пункт перемещения трутней, — признался Лесли и смущенно покрутил чуб.

— А, так это твой последний ужин, — сообразила Козетта, наблюдая за тем, как Фуз тащит в середину склада раздвижной стол с барными стульями.

— Ну да.

— Он бы околел, — заметил я, на мгновение оторвавшись от изучения этикеток.

— Нет, он бы впал в кому, — поправила меня Козетта и, забросив фотоаппарат на плечо, подошла к соседнему холодильнику.

— Суицидальная миссия во славу собственных убеждений, — задумчиво пробасил Фуз и проверил стул в руках на прочность. — Кстати, а почему именно «Хлопушка»?

Лесли достал из шкафчика над раковиной тарелки и пожал плечами:

— Потому что она делает «хлоп». Хих!

— Что ж, а сейчас «хлоп» сделаем мы, — с предвкушением произнес я и понес первые бутылки на стол.

Бутылки празднично звякнули.