Я поморщился от яркого солнца и еще раз пнул колесо нашего ядовито-фиолетового фудтрака, обклеенного картинками с румяными хот-догами и не менее румяными девушками, примеряющими к ним рты.

— Лесли, известно, когда будет спутник? — спросил я и, прикрыв один глаз, вяло посмотрел по сторонам.

Окружающий пейзаж напоминал иссушенный рот пропойцы: шершавая проселочная дорога, сухая земля с прошлепинами зеленоватой глины, покосившаяся забегаловка «Чесночная пороховница», пеньки щербатых пристроек.

— Хих! Должен быть минут через сорок — если его опять китайцы не взломают! — радостно хихикнул Лесли, продолжая настраивать в открытых дверях фудтрака передатчик для спутниковой трансляции.

Для сентября это был удивительно душный полдень, заставивший нас свернуть с проселочной дороги в поисках холодной содовой. После вчерашней безумной попытки протащить оружие массового поражения через больничный морг в другое измерение мы в спешке покинули Нью-Йорк — чтобы окольными путями попасть в Джеймстаун, а заодно — обзавестись союзниками. Повреждения «Хлопушки», к счастью, оказались не настолько критичными, чтобы мы забросили свой крестовый поход. Заменив в пульте боеголовки несколько сгоревших плат, Лесли с той же легкостью привел в чувство диктофон и фотоаппарат Козетты.

Помимо этого, после кратковременного визита в Джеймстаун нас быстро объявили в международный розыск, приписав всем четверым злостный экстремизм, неумелый оборот оружия и многое другое — даже кражу банки пикулей, единолично совершенную голодным Лесли. К нашему всеобщему облегчению, в «Чесночной пороховнице» не было ни видеокамер, ни телевизора, ни посетителей, которые могли бы нас опознать. Поэтому Лесли спокойно возился со спутниковым передатчиком, мы с Фузом околачивались поблизости, а Козетта придирчиво заказывала всем обед.

— А знаете ли вы, несправедливо обвиненные гражданский и преступник, в чём заключается ирония всего этого? — важно спросил у нас Фуз, так же важно потея в своем крокодиловом плаще.

Лесли отрицательно помотал головой, а я скептически скрестил руки на груди.

— В том, что ты вообще разобрался в значении слова «ирония»? — безразлично предположил я.

Фуз с достоинством промокнул пот на лбу именным платком:

— Мулунгу! Разве это не очевидно?! Ирония в том, что мы покинули Нью-Йорк на транспорте, чье предназначение, санкционированное санитарным законодательством, — готовка еды; тогда как самой еды, удовлетворяющей потребности всех членов команды, — нет! Вот!

— О-ля-ля! Здоровяк опять капризничает, м-м? — язвительно уточнила вернувшаяся Козетта. — Заказы будут готовы через двадцать минут, так что начинайте разминать рты, расчехлять животы и свысока посматривать на Тапиоку!

— А мне? — сварливо уточнил Фуз и три раза вертикально отжался от нагретого бока фудтрака. — Или мне опять, как в дороге, придется сидеть на сушеных яблоках, пока вы сперва будете травить себя — чипсами и вяленой говядиной, а затем и меня — через газообразование?!

— Это был однократный сюрприз моего метаболизма, Тапиока! — И Лесли снова углубился в калибровку передатчика.

— Специально для Его Величества Занудства будут овощи на пару, которых нет в меню, — без соли, специй и любви старичка-повара! — звонко объявила Козетта и элегантно повалилась на меня. — Потанцуем, м-м-м?

— Только когда ты перестанешь меня бесстыдно эксплуатировать, пока никто не видит, — с наигранным равнодушием ответил я, любуясь озорным блеском ее радужно-зеленых глаз.

— Значит, никогда, — мелодично рассмеялась Козетта и хитро покружилась в моих объятиях.

Лесли распрямился, отряхнул свой обвисший плащ, с умным видом взялся за чуб и подошел к нам. Окинув нас оценивающим взглядом, он начал бравурно прохаживаться, словно генерал-неврастеник на брифинге.

— Итак, неугодные, краткие итоги! — оповестил нас Лесли. — Как выяснилось, после пересечения внеземного пространства порталов в платах электроники окисляется и запекается медь, словно корочка на мюнхенской колбаске! Поэтому больше никаких олимпийских прыжков с инвентарем не будет — кроме одного.

— Последнего? — робко поднял руку Фуз.

— Именно, Тапиока! Последнего! — воодушевленно воздел сальный палец Лесли. — Того самого, когда «Хлопушка» попадет к Кохту — в его инопланетную трещину! Хи! — Он комично шаркнул, подняв столп пыли, и жизнерадостно продолжил: — Мне удалось экранировать платы боеголовки и всей нашей аппаратуры! Однако! Однако боеголовке этого хватит лишь на «вход»!.. Поэтому доставляем, взрываем — и уходим в закат! — Затем он возбужденно сказал Козетте: — Не волнуйся, Бастьен, к защите твоих средств для сбора улик я подошел исключительно педантично, скрупулезно и фанатично! Хих!

— Ясно, ты на них своими аккуратными яичками посидел, — философски подытожил я, пряча в кепке Козетты улыбку.

— Хмпф! — И Козетта, отстранившись от меня, придирчиво осмотрела висевший на ее шее фотоаппарат, а затем принюхалась к диктофону.

— Ржаной Алекс прав, — вдруг отрешенно обронил Лесли и задумчиво посмотрел на спутниковый передатчик.

— Что, серьезно?! — неверяще спросил я. — Ты действительно это сделал?!

— Там, наверное, еще и частички кожи с гениталий остались, — дубовато подсказал Фуз.

— Прискок! Если ты действительно совершил то, о чём все мы сейчас брезгливо подумали… — злобно прошипела Козетта.

Лесли непонимающе посмотрел на нас, пытаясь сообразить, о чём шла речь. Затем на его лицо словно шлепнулась клякса озарения, и он тоненько захихикал.

— Ржаной Алекс прав — для нас четверых в Джеймстауне слишком много живой силы противника, — озабоченно пояснил Лесли. — Поэтому через… — Он торопливо посмотрел на часы. — Поэтому через тридцать минут мы обратимся к специальным ведомствам всех стран с одной уникальной просьбой — о помощи! Их-хих-хи!

— Я… я еще никогда не сотрудничал с таким количеством спецслужб! — счастливо хлопнул ладонями Фуз. — Разведывательная служба Германии, Генеральный директорат внешней безопасности Франции, Моссад, МИ-6, ФСБ и прочие! Мулунгу, дай своему слуге и его мваначама дожить до этого великого момента!

— Мы вторгнемся в закрытые каналы связи, индивидуальные для каждой из спецслужб, и передадим им весь компромат на Штаты, обличив их сделку с Кохтом! — Лесли счастливо взвизгнул. — Основными доказательствами инопланетной угрозы послужат: страницы дневников, фотоснимки Бастьен и ее аудиофайлы, видеозаписи инцидентов с трутнями, химический состав репеллента и условия создания аэрозоля, выявляющего метки! Ну и, конечно, всё остальное тоже будет свернуто в демаскирующую газетку — для удара правительственным интриганам по башке! — И он расхохотался людоедским голоском.

— Он вас тоже иногда пугает? — шепотом спросил Фуз у меня и Козетты.

— Не так, как твое расчесывание волос на груди, — честно признался я, вновь разглядывая унылый пейзаж.

— О-ля-ля! Да среди вас и так нормальных нет: один — с педантичными яичками, второй — с расческой, третий — вообще русский! — фыркнула Козетта и отошла в сторонку, чтобы сделать панорамный кадр «Чесночной пороховницы».

— Последствия нашего послания могут быть поистине катастрофическими: открытый военный конфликт между странами, ядерный удар по Джеймстауну — или даже… рост забитого рубля! — воровато потер руки Лесли и, по-птичьему вытянув голову, быстро заглянул под фудтрак. — Однако рассчитывать на чье-либо прямое вмешательство — преждевременно и инфантильно. — И он философски прокомментировал: — В банке скорпионов, куда мы сунем свой поросячий хвостик, обязательно найдутся членистоногие, которые заключат союзы, альянсы и всякие пакты — как со Штатами, так и против них.

— Уж что-что, а дружить кучкой против других — страны умеют, — мрачно пробурчал я.

— А если кто-то захочет заполучить такой же инопланетный подарочек, какой в свое время преподнес Маро собственной нации? — полюбопытствовала Козетта, фотографируя нас и фудтрак. — Кто-нибудь вообще подумал о том, что мы сами сообщаем всему миру о возможности заключения подобной сделки, да еще и с наглядной геополитической таблицей лидеров, м-м?!

Повисло гнетущее молчание, похожее на далекий вопль под водой.

— Как бы то ни было, общая точка сбора спецслужб в нескольких километрах от Джеймстауна. — Лесли оценил положение солнца в небе, посмотрел на свою тень, облизнул палец, поймал им ветерок и в предвкушении поежился. — Ориентировочное время сбора — через двое суток с момента трансляции. Однако наш конечный пункт — совершенно иное место дислокации! Хи!

— Сразу категорично заявляю: я не стану по вашей прихоти свергать правительство какой-нибудь маленькой страны! — напыщенно пробасил Фуз, начиная усиленно приседать.

— Господи, да ты бы и крышку от банки с майонезом с самой банки свергнуть не смог! — устало махнул я на него и, взглянув на довольного Лесли, спросил: — А какой в этом смысл: пытаться заручиться поддержкой спецслужб, а самим ехать в другое место?

— А так это и работает, — радостно хихикнул Лесли. — Одни координаты — для недалеких; другие, зашифрованные, — для самых «дальних»! Хих!

— О-о-о, — невольно протянул я. — А если твой шифр будет слишком шизофреничен для всех?

— Смеешь сомневаться в предводителе нашего ядерного кружка, м-м? — слащаво полюбопытствовала Козетта, отряхивая пыль со своего вишневого пиджачка.

— Я лишь сомневаюсь в наличии путей сообщений между полушариями спецслужб! — огрызнулся я.

— А сомневаться стоит лишь в их литературном вкусе, — вкрадчиво сообщил Лесли и приглашающе показал на экран спутникового передатчика. — Я взял «пляшущих человечков» Дойля и разместил их в качества этакого антуража по всему сообщению! Вышло красиво! Хих!

Фуз, не доделав приседание, восхищенно замер:

— Гениально.

— Это же элементарно, Тапиока, — скромно ответил Лесли.

Мы с Козеттой подошли к передатчику и взглянули на его светившийся экран. Присмотревшись, я заметил пиктографических маленьких человечков, создававших на полях витиеватого сообщения вполне обычный узор. Козетта же удивленно вскинула изящные брови и сфотографировала экран.

— А если эта арбузная дьяволица Болль будет в числе счастливцев, знакомых с великим сыщиком? — хмуро спросил я.

— Вынужденный риск, — пожал худыми плечами Лесли. — Мы ведь и так вполне четко обозначили свои цели перед той видеокамерой в Джеймстауне. Так что надеяться теперь особо не на что! Хих!

— Блин, да. Ладно. Надеюсь, остальные страны не станут тянуть время, — произнес я и уселся на подножку фудтрака. — А то есть одна поговорка, наиболее точно отражающая поспешное действие после длительного бездействия.

— О, о, а я ее знаю! — тут же встрял Фуз. — Русские обычно в таких случаях говорят о «жареных петухах» и их поклеве в ягодицы! Да, Алексей Ржаной?

— Да, — процедил я.

— Эй, багет вам всем в жареный зад! — недовольно воскликнула Козетта, направляясь в закусочную. — Я вам что, девушка из эскорта, чтобы заказывать всем еду, а потом еще и таскать ее, м-м?!

Лесли радостно хихикнул и побежал ей на помощь. Фуз немедленно устремился за ним следом, стараясь его обогнать. Обнаружив, что Фуз бросился наперегонки, Лесли поспешно засеменил к дверям забегаловки. У самой двери он поставил Фузу подножку, и тот гулко ударился лбом об дверной косяк. Тут же завязалась небольшая потасовка, во время которой Фуз обиженно указывал на неспортивное поведение, а Лесли вполне спортивно размахивал электрошокером.

Подошедшая Козетта где-то долю секунду измеряла их двоих желчным взглядом, а затем звонко на них гаркнула, после чего с достоинством вошла в «Чесночную пороховницу». Лесли и Фуз виновато шмыгнули за ней следом.

— Хорошие вы люди, американцы, — добродушно рассмеялся я и подставил лицо солнцу.

Через полминуты Козетта, Лесли и Фуз вышли обратно. В руках у Козетты были бумажные пакеты с заказом, у Лесли — напитки, а у Фуза — две огромные банки с томатным пюре. Они подошли к открытым дверям фудтрака и разместили принесенное возле спутникового передатчика. Лесли пристально посмотрел на неумелые попытки Фуза впихнуть трубочку в стакан с содовой и накрыл передатчик чехлом.

— А это еще зачем? — покосился я на пюре. — У кого-то что, помидорная недостаточность?

— На случай, если придется симулировать трупное окоченение! — гаденько хихикнул Лесли, копошась в напитках.

Я глубокомысленно хмыкнул и достал себе сочный и горячий чизбургер, чья распаренная булочка с кунжутом сразу же мягко обожгла мои пальцы.

В основном наш заказ базировался на скудном ассортименте «Чесночной пороховницы», поэтому в него вошла классика фастфуда: золотистый картофель фри, такие же золотистые луковые кольца, истекающие сыром чизбургеры, ледяная содовая с повышенным содержание сахара и хрустящие крылышки. Особняком среди этого выделялся заказ для Фуза: овощи на пару — немного морковки, немного стручковой фасоли и очень много пренебрежения к собственным вкусовым сосочкам.

Тем не менее Фуз всё равно снисходительно посмотрел на нас, пока мы разбирали заказы, и удовлетворенно взялся за свои овощи на пару.

— Надо было ему еще кашку и килограммчик чернослива выбить — чтобы он смотрел по-другому и в другом месте, — буркнул я и, усевшись возле спутникового передатчика, голодно откусил от чизбургера.

— А что, можно было? — тут же встрепенулся Фуз, не донеся до рта колесико морковки.

— Спокойнее, здоровяк: всё, что там можно было достать из невкусного и полезного, я достала, — заверила его Козетта тоном прожженного продуктового контрабандиста.

Затем она вредно плюхнулась рядом со мной, нагло толкнула меня локтем в бок и элегантно забросила в рот колечко лука фри. Лесли, в свою очередь, присел с другой стороны от передатчика и начал увлеченно грызть крылышки.

Фуз странно посмотрел на нас, после чего проворно набил рот овощами, старательно прожевал их и еще раз странно взглянул в нашу сторону — словно огромная глуповатая собака, решившая прокусить надувной матрас.

— Господи, Фуз! Иди уже займи себя чем-нибудь, если у тебя на это, — раздраженно кивнул я на его овощи на пару, — аппетит не стоит! Можешь, скажем, кустам их права зачитать, а потом на себя же пожаловаться в общество защиты зелени!

— А интересно, только люди могут быть носителями меток?.. — как бы невзначай спросил Фуз.

Мы разом прекратили есть, вопросительно на него уставившись.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно уточнил я.

— Я тут в забегаловке кота видел… — уклончиво ответил Фуз, вынимая из сумки Лесли аэрозоль, выявляющий метки Кохта.

— Не вздумай трогать кота, дуболом! — Отложив чизбургер, я встал и зло выхватил из рук Фуза баллончик. — У тебя что, все винтики в голове не в ту сторону работают?! Или ты хочешь, чтобы хозяин забегаловки зарядом соли тебе задницу разворошил?

— Алексей Ржаной, ты противишься специальному агенту! — укоризненно насупился Фуз. — А это…

— …уголовно наказуемое деяние! — пробасила Козетта, изображая Фуза.

Лесли хихикнул, а затем, громко хрустнув крылышком, заметил:

— А вообще-то, мысль довольно здравая и любопытная.

— Так я сделаю это? — с надеждой взглянул на нас Фуз.

— Нет! — одновременно рявкнули мы с Козеттой.

— Тогда я лягу на стол блага науки и человечества — снова! — вытаращил глаза Фуз и ловко выхватил баллончик из моих рук.

— Погоди-погоди! Только не при нас! — запротестовал я, пытаясь закрыть свой чизбургер.

Однако Фуз уже нажал на клапан аэрозоля. К его недоумению, широкая струя из баллончика невесомой паутинкой попала не на него, а на нашу одежду и еду. Я скрипнул зубами, Лесли флегматично продолжил хрустеть крылышками, а Козетта, увидев мутные капельки на своих кольцах лука, вскочила и отвесила Фузу звонкий подзатыльник, характерный звуковой всплеск после которого незамедлительно превратился в далекое эхо.

— Доволен собой, дуболом?! — раздраженно поинтересовался я у Фуза, растерянно схватившегося за голову. — Теперь твою пресность прикажешь употреблять?! Я вот, например, овощи на пару ем только в одном случае — когда они обжарены и под водку!

— Да, Тапиока! О чём ты вообще думал, когда портил мне мой птичий аппетит, м-м-м?! — разъяренно прошипела Козетта, вредно сминая в кулачке часть его овощей на пару.

— Внимание, неугодные! Новая вводная! — гробовым голосом объявил Лесли.

— Багет мне в зад! Прискок! Твоя вводная препятствует глубочайшему введению нашему коллеге другой вводной! — раздраженно обернулась Козетта к Лесли. — Ой, а что это?..

Я проследил за изумленным взглядом Козетты, и мой рот невольно приоткрылся от удивления: только что купленный фастфуд неспешно покрывался тончайшими желтоватыми жилками. Желто-тошнотворное свечение, едва заметное на солнце, шло практически от всего — поникших соломинок картофеля фри, размокших луковых колец, скрючившихся между кунжутными булочками сыра и бифштекса, стекленеющих куриных крылышек. Не коснулось это лишь напитков, выпечки для чизбургеров и остатков овощей на пару.

— Божья роса мне в глаза!.. — неверяще прошептал я, борясь с подступающей тошнотой. — Но как?! Тут же… бв… тут же термическая об… обработка!..

Я едва успел отвернуться от всех, и меня тут же вывернуло на изнанку. Через секунду рядом со мной встала побледневшая Козетта, пытавшаяся зажать рот своей же кепкой газетчика. Наконец ее глаза невыразимо округлились, и она, как и я, беспощадно распрощалась с тем, что успело попасть в ее желудок.

— Невозможно, — просто сказал Лесли и злобно засунул себе в рот два пальца.

Фуз рассеянно посмотрел на нас, на баллончик в своей руке и на изуродованную еду, словно приготовленную рядом с ядерным реактором.

— Бабушка была права: здоровое питание — залог крепкого желудка и крепкого здоровья! — торжествующе пробасил он и принял типичную позу неповоротливого культуриста.

Вытерев салфеткой губы, Козетта грозно подбоченилась:

— Конечно! Это же не ты, а какой-то другой здоровяк недавно сделал разметку биологическим материалом с двух сторон портала! — И она рассерженно приступила к фотографированию наших заказов, меченых наследием Кохта.

Лесли педантично вытер два пальца об свой обвисший плащ и хищно огляделся. На его лице одухотворенно горели жажда открытий и красноватые пятна.

— Тапиока! Аэрозоль! — вдруг скомандовал он.

Фуз, явно противясь «подчинению закоренелому преступнику», с неохотой отдал ему баллончик.

— Блин, сейчас мы все в чём-то убедимся, — отрешенно заметил я, видя, как Лесли, словно робот, деревянно зашагал в сторону «Чесночной пороховницы».

— Тогда я хочу убедиться в этом одной из первых! — вредно заявила Козетта и побежала за Лесли.

Мы с Фузом переглянулись и бросились за ними. Через миг мы вчетвером ввалились в забегаловку. Внутри, как и прежде, никого не было — только кот, старик-хозяин да вялые мухи на окнах.

Лесли тут же начал танцующим шагом перемещаться по запущенному торговому залу, с маниакальными смешками распыляя вокруг себя аэрозоль. Затем он заглянул за барную стойку, на кухню и в холодильную камеру. И кот, и старик лишь лениво проводили его флегматичными взглядами. В итоге аэрозоль оказался повсюду — на нас, на бедном коте, старике, хлебе, только что приготовленной яичнице, вскрытых чипсах, свежих овощах, охлажденных бифштексах, початой банке томатного пюре, одинокой бутылке пива и всём том, куда смог дотянуться невысокий, но вездесущий Прискок.

Спустя нескольких долгих секунд, разбавленных ворчанием кота и нетерпеливым притопыванием Лесли, стало ясно, на ком и на чём были злополучные метки Кохта. Как и ожидалось, метки оказались не только на нас, но и на старике. К напыщенному удовольствию Фуза, метка появилась и на коте. Помимо этого, метки Кохта были на всей еде животного происхождения — даже на подмороженной, а также — во фритюрнице.

Лесли еще раз с подозрением покопался в холодильной камере и зачарованно вынул оттуда один незараженный бифштекс.

— Откуда он? — страшным шепотом спросил Лесли у невозмутимого старика. — Кто производитель?

— А? Энтот? — подслеповато прищурился старик, не обращая внимание на покрывавшие Лесли желтоватые жилки. — Так энтот того — из Австралии. Чистейшая говядина. Дочка привезла. Вот и затесался.

Лесли одержимо взглянул на расползавшийся в его руках бифштекс — и с наслаждением запихнул его себе в рот.

— Вых… выходит, не только ам-американцы вкушают плоть Кохта! — возбужденно хихикнул он, давясь фаршем. — Никакая термическая обработка не уничтожает чертовы метки! Никакие санитарные надзоры на границах не видят их! Хих! Весь мир питается из этой экспортной кормушки! Хих-хи! Но собирают только людей, только американцев! Несчастная зверюшка! — И Лесли заботливо вытер об кота остатки фарша.

Я подошел к сиротливо стоявшей на стойке бутылке пива, сдул с ее горлышка остатки аэрозоля и невозмутимо отхлебнул из нее. Пиво было горькое и явно очень крепкое. У меня в голове сразу же появился легкий ветерок.

— Метка из мяса попала в масло, из масла — в картофель, а из картофеля — в посетителя, коим я и оказался, — цинично заключил я и отсалютовал всем бутылкой с пивом. — Даже кот из-за своей человеческой диеты стал как мы — законченным американцем!

«Законченный американец» тем временем, полуприкрыв глаза, слизывал с шерсти комочки фарша. Морда его была полна блаженства и желтоватых жилок.

— Восхитительно! Уроженец снегов и коррупции беспокоится о том, как жить без любимых американских колобков и американской репы! — участливо поддела меня Козетта, фотографируя зараженные продукты. — О-ля-ля! А ведь США — первые по ожирению среди прочих стран! Еще и День Благодарения устраивают — Кохту!

— Они благодарят не Кохта, а Бога! — не согласился Фуз, доставая из плаща деньги.

— Как видишь, в этой стране у руля совершенно иной «Бог», — цинично заметил я. — Что ты там считаешь?

— Пожалуй, стоит купить всё, что не заражено, — пробормотал Фуз и положил перед задремавшим стариком несколько купюр.

— Давай уж помогу, что ли, — с неохотой сказал я и осушил бутылку с пивом до половины.

Фуз смущенно оглянулся, взял у меня пиво и двумя могучими глотками допил его.

— Лесли, как там спутник? — вяло спросил я, видя, как кожа на моих руках снова становится прежней.

Лесли с прищуром взглянул на часы:

— Время, отщепенцы! У нас около двух минут, чтобы отправить наш «S. O. S.» на весь мир! Забираем всё, что оплатил Тапиока, и уходим!

Взяв под мышки четыре банки с томатным пюре, я кое-как подцепил ногой входную дверь и подпер ее собой. Лесли, держа в руках и под подбородком разноцветные пачки с чипсами, тут же выскользнул наружу, словно хрустящий ветерок шизофрении. Следом глухо протопал Фуз, неся ящик, доверху забитый овощами. Последней выбежала Козетта, игриво коснувшись пальчиком моего кончика носа. Перехватив банки поудобней, я поспешил за ними.

Лихорадочно забросив всё купленное в фудтрак, мы сгрудились вокруг спутникового передатчика. Лесли торопливо стянул с него чехол, дополнил послание двусмысленным «брызните на ввезенное между булками мясо» и гордо взглянул на нас.

— Готовы к твисту со спецслужбами? — возбужденно хихикнул он и, не дожидаясь ответа, нажал кнопку «отправка».

Вращавшийся на экране символ, обозначавший степень загрузки сигнала на спутник, немедленно приковал наше внимание. Через миг он моргнул и погас.

— Вот и всё, — отсутствующе сказал Лесли. — Теперь или мы обретем, или нас обретут — по полной. В путь.

А где-то за облаками, к горизонту, всё удалялся и удалялся спутник, транслировавший наш сигнал отчаяния на весь мир.