— Боже, ну и жара! Ну и влажность! И это в середине сентября-то? — поморщился я, продолжая управлять арендованным внедорожником. — Просто невероятно: на Филиппинах каждый месяц под тридцать градусов! Что скажешь, а, Бен?

Сидевший на соседнем сиденье Бен, семидесятилетний мужчина, приходившийся мне родным дядей по материнской линии, снял цветную панамку и с удовольствием высунул в окно голову. Влажный ветер тут же сдул с его загорелой лысины капельки пота, а филиппинское солнце ярко от нее отразилось.

— А что тут скажешь, Алекс? — пожал плечами Бен. — Жарко — как в духовке.

— Я не Алекс, — возразил я по привычке. — Я — Алексей. Леха я. За два года можно было бы уже и запомнить.

— Л-оха, — с трудом произнес Бен, снова надевая панамку.

— Сам ты «лоха»! — рассмеялся я и взглянул на простиравшийся пейзаж.

Обширное плато, которое мы упрямо бороздили на нашем красном джипе, изумрудно переливалось. Над косматой травой вились тучки кровососущих, вздыхали небольшие деревца, в прогретом небе яркими стрелами мелькали птицы. А вдалеке, посреди плато, высилась главная туристическая достопримечательность юго-востока острова Лусон — действующий вулкан Майон, чья сине-сизая вершина неторопливо курилась белой дымкой.

— Удивительно: местами так похоже на среднюю полосу России в июле, — пробормотал я, брызгая на себя репеллентом от насекомых. — Кроме вулкана, конечно. Вулканы у нас только в песочницах — вперемешку с кошачье-собачьими ископаемыми.

— А куда бы ты сейчас больше всего хотел вернуться: в Америку или в Россию? — вдруг поинтересовался Бен и хитро прищурился.

Я неуютно поправил воротник своей типично туристической рубашки и зачем-то подергал шнурок таких же безвкусных шорт.

— Мне ближе Брянск, а не Бронкс — где мы живем и иногда делаем вид, что процветаем, — насупился я, старательно объезжая ухабы на дороге. — А вернуться я бы хотел в аэропорт Манилы: там хоть кондиционеры есть…

— Господи, неужели все русские такие чувствительные? — весело удивился Бен.

— Нет, только те, кого подкалывают единственные американские родственники, с которыми они дружат, — парировал я и устало спросил: — Может, уже пора раскрыть карты? Что мы тут позабыли-то, а?

— Ну… — смутился Бен и полез в жилетку за таблетками. — Черт! Неужели в отеле оставил?

— Ладно, — кивнул я Бену, — тогда я вкратце обрисую всё это со стороны.

— А давай, — согласился Бен и захрустел найденным крекером. — Хочешь? — И он протянул мне обслюнявленную печеньку.

— Что?.. — не понял я, стараясь не отвлекаться от дороги. — А, это. Нет, спасибо. Лучше послушай. Несколько дней назад ты разбудил меня посреди ночи — воплем, прямо в лицо. При этом ты трясся и брызгал слюнями! Ты хоть помнишь, что раз за разом повторял?

— Конечно, — снова пожал плечами Бен, возобновляя поиск таблеток. — Я сказал, что мы должны срочно лететь на Филиппины.

— Вот именно! — вскинул я указательный палец. — Лететь срочно — и безо всяких там объяснений! «Нет времени. Вопрос жизни и смерти. Я пришел из будущего, чтобы спасти тебя и вчерашний бутерброд! Ты что, не любишь своего дядюшку?»

— Про «дядюшку» точно не было, — довольно поправил меня Бен. — Да где же эти глупые таблетки?.. Хах-ха! Я же сижу на них! — И он обрадованно достал оранжевый пузырек из заднего кармана бриджей.

— После этого мы как угорелые помчались в аэропорт и уже через несколько часов летели в Манилу! И за всё это время ты, Бен, ни разу — ни разу, — подчеркнул я, — не ответил на мой вопрос, для чего мы это делаем!

— И правда, я был словно ужаленная в одно место старая американская индейка! Но ты продолжай, Алекс, продолжай, — подбодрил меня Бен, вытаскивая из пузырька одинокую таблетку. — Хм, последняя…

— Сперва Манила и этот адов климат! — с негодованием махнул я рукой в открытое окно. — Потом ночной автобус до Легаспи, где я из-за нехватки места уши коленями закрывал, словно стесняющийся Чебурашка! Затем поутру аренда этой развалюшки, — с любовью постучал я по рулю. — И вот теперь мы едем неизвестно куда и неизвестно зачем! Возможно, ты просто захотел проветриться — в другой стране. Возможно, управляющие тобой пришельцы нажали не на ту кнопку. Возможно, тебя накрыло состояние фуги. Так что стряслось-то?!

— Фу-ух… Да, пора бы уже дать хоть какой-то ответ… — пробормотал Бен и проглотил таблетку. Собравшись с мыслями, он торопливо сказал: — Нам нужно одно редкое растение, которое выросло именно здесь — на Филиппинах, в почве, удобренной вулканическим пеплом. Небольшой его запас позволит мне, тебе и твоим потомкам безбоязненно и спокойно… умереть.

Ничего не поняв, я на всякий случай хохотнул, решив, что это был розыгрыш. Однако затем, заметив непроницаемое выражение на лице Бена, я скис и смял свою улыбку.

— Извини, мне показалось, ты сказал, что мы пролетели и проехали чертову кучу километров из-за какой-то местной рассады, которая поможет нам «спокойно умереть», — сдержанно произнес я. — Это, наверное, из-за жары. Я…

— Тебе не послышалось.

— Что?..

— Звучит безумно, да? — усмехнулся Бен и выбросил пустой пузырек из-под таблеток. — Именно поэтому я и вывалил подобное здесь и сейчас, а не тогда дома, в Нью-Йорке.

— Да это просто ни в какие…

В этот момент мы наехали на трухлявую корягу, и у нас с Беном одновременно клацнули зубы.

— Может, ты просто доверишься своему любимому дяде? — Бен помассировал челюсть. — А я взамен покажу тебе кое-какие записи, когда мы вернемся. Ну, по рукам? С меня еще два литра нефильтрованного!

— Господи, Бен! Хотя бы скажи, куда именно мы едем! — не выдержал я. — Я ведь ничего не знаю, кроме твоего наполеонского «держать курс на подножие вулкана»!

— Нам нужен уничтоженный вулканом город, русский ты мальчишка! — И Бен обиженно отвернулся к окну.

Я вспомнил прочитанные утром туристические брошюры:

— Сагзава, что ли?

— Он самый, — бросил Бен через плечо. — А теперь езжай до развалин и не мешай старику на тебя дуться!

— Эх, хорошие вы люди, американцы! — по-доброму сказал я и увеличил скорость.

— Опять эта твоя фраза, — сварливо заметил Бен. — Что на этот раз в ней сокрыто: сарказм, ирония?

— На этот раз — только уважение к причудам старших, мой лысый дядя Бен, — честно ответил я. — Смотри-ка, а вот и твои манящие развалины. Пару минут массирующей тряски — и мы на месте!

Остатки Сагзавы представляли собой небольшой волнистый участок плато, в чьей шелестящей траве прятались остовы каменной кладки, а единственным строением была чудом уцелевшая часовенка. Я припарковал джип у ближайшего обломка, вышел и с удовольствием потянулся.

— Да, негусто тут как-то, — огляделся я и отмахнулся от пролетевшего жука. — Как хоть выглядит то, что тебе так надо? Или у тебя как в нашей сказке: пойди туда — не знаю куда?

— Нам нужен стронгилодон крупнокистевой, — прокряхтел Бен, вылезая из машины. — Он же «нефритовая лоза» и «изумрудная лиана». У него сине-зеленые когтеобразные цветки, светящиеся по ночам; свисает вниз, опыляется летучими мышами. Еще…

— Я понял, понял, — быстро остановил я Бена и почесал укус на ладони. — Это какая-то странная штука, от которой балдеют летучие мышки. Та-ак, сейчас посмотрим, где тут можно свисать, зависать и подтягиваться.

— Алекс! Что… что у тебя на руке? — Бен нервно подошел ко мне и торопливо взял меня за кисть. — Черт возьми! Когда ты получил этот укус?!

Я с легким недоумением посмотрел на изучаемое Беном место: на ладони у меня было вполне обычное уплотнение — правда, с неестественно серой и сухой кожей.

— Ты чего так разнервничался? — настороженно поинтересовался я и аккуратно выдернул руку из хватки Бена. — Просто укусило что-то — да и вымазал чем-то. Укусило прямо перед тем, как мы вчера сели в автобус. А что?

— А ты еще и сразу уснул — с «ушами, прижатыми коленями»?! — пристально вгляделся в меня Бен.

— Ну-у… — задумался я и промокнул пот на лице рукавом рубашки. — Ну да, уснул почему-то… Только вот…

— …сон был тяжелым, словно ты в черной воде лежал и всё понимал, но не мог проснуться, верно?

Я недоверчиво покосился на Бена:

— Откуда знаешь?

— Ничем ты не вымазался и это не «просто укусило что-то»! — рявкнул Бен и подозрительно наставил на меня палец: — Если черная кошка переходит дорогу, а потом переходит ее обратно, она отменяет свое действие или усиливает его?!

— Ч-что?! — невольно рассмеялся я. — Ха! Бен, ты…

— Отвечай! — гаркнул Бен и, схватив из джипа бутылку с водой, замахнулся ей. — Три секунды на ответ! А потом — шишка от пластика!

— Ладно! Ладно! — примиряюще поднял я руки и поежился от обдувшего меня ветерка. — Кошка усиливает действие удачи для того, перед кем она прошла! Доволен?!

— Слава богу, Алекс, это — ты! — И Бен с облегчением обнял меня. — Эти создания могут скопировать с донора практически всё — кроме его сообразительности! Хотя и ее тоже — в особых случаях! Надеюсь, это не он! Рад, что твоя русская «скакалка» всё еще при тебе!

— «Смекалка», а не «скакалка»! — Я вырвался из его слегка мокрых объятий и возмутился: — Бен, у тебя совсем крыша поехала от своих чудо-фантазий! Какой еще, к черту, «донор»?! О чем ты вообще?! На твои мозговые завихрения никакой смекалки со скакалкой не хватит!

В этот момент к развалинам подъехал обклеенный рекламой и жвачками микроавтобус с туристами. Туристы разноцветной кучкой высыпали наружу и радостно защелкали фотокамерами и замахали смартфонами.

— Алекс! Алекс… — позвал меня слабым голосом Бен и показал на туристов. — Смотри… Говорю же, это был не просто укус… Там…

— Бен, ты чего? — встревожился я, видя, как Бен бледнеет.

— Да посмотри же, русская ты дубина! — дрожащим голосом пробормотал Бен, хватая меня за одежду.

— Сам ты… индейка американская! — огрызнулся я и невольно обернулся. — К-как это?..

Среди туристов суетился я — в оливковой одежде помощника экскурсовода. При этом мой двойник выглядел так, словно у него разом были мигрень, зубная боль и неоплаченные налоги. К моему удивлению, у экскурсовода и прочего персонала экскурсии явно были схожие проблемы — и со здоровьем, и с налогообложением.

— Я знал! Я… знал… знал… — прошептал Бен, тихо сползая по колесу нашего джипа в душистую траву. — Они пришли за мной… Именно поэтому тебя… Здесь и померкнут мои годы…

— Бен! Бен-Бен! Ты чего? — перепугался я и попытался его приподнять. — Ты что, опять забыл принять какие-то лекарства? Или у тебя очередной приступ твоих эксцентричных чудачеств? Что с тобой?

— Оставь и слушай внимательно… — попросил Бен, силясь открыть бутылку с водой, которой он недавно замахивался. — Я всю жизнь мучился вопросом, правда ли это. И… и вот теперь я знаю ответ…

Я встревоженно заметил, что дыхание Бена стало слабеть, а его глаза — закатываться, тогда как бледность на его лице всё продолжала теснить загар.

— Бен, блин! Тебе срочно нужно в больницу! — торопливо сказал я, трогая его холодеющий лоб. — Давай, залезем в машину и… Стой, погоди! Может, среди туристов есть врач! — вдруг сообразил я.

— Это важно, черт тебя побери! — И Бен несильно стукнул меня по плечу бутылкой. — Эти существа — они могут подменять собой людей. Кх-кх… Все они — эти трутни — продолжение воли одной могущественной твари. Что-то… что-то задыхаюсь… — вдруг виновато пожаловался он и с трудом продолжил: — Та тварь около четырехсот лет назад получила всю нашу нацию и тех, кто вольется в нее, к себе в услужение — после смерти! Дневники… найдешь дома… Два дневника… кап… капитана и его к-капеллана… в них всё описано… Дневник капеллана… нашел недавно… поэтому так спонтанно и…

— Эй, сеньоры! У вас всё в порядке? — раздался за моей спиной голос одного из туристов.

— А вы, случайно, не медик? — с надеждой спросил я у подошедшего мужчины. — А то у моего родственника то ли приступ хандры, то ли птичка в сердце залетела!

— А-а-ам… — растерянно протянул мужчина. — Боюсь, не совсем вас понял… Но-о, похоже, вашему спутнику плохо. Я — Адриано, — дружелюбно представился он и с готовностью предложил: — Если у вас нет аптечки, я сейчас же принесу нашу!

— Оставь свои русские присказки для морозов, Алекс, — хихикнул Бен и, страшно покосившись на Адриано, прошипел: — Не дай им… хех… меня забрать! Найди растение, Алекс! Найди его до того… до того, как я умру! Ох… Знал же, что гранату на такой случай надо было взять!..

Адриано странно посмотрел на нас и поспешно побежал к остальным, не прекращая оглядываться, словно Бен мог убить его одним броском бутылки.

— Бен, что за чушь ты несешь!.. — прошипел я Бену в ответ. — Мы сейчас не помощь получим, а мягкую палату с ромашковым чаем!

— Зап… запомни… хах… это растение крайне ядовито д-для них! — прошептал Бен и, сорвав траву, вытер ею лицо. — Берешь его сок… и… тогда просто ум… умираешь… Сок… на… на меня… Оно защитит и живого… т-тебя… Ешь его только в крайнем случае, иначе… спазм дых… дыхательной системы…

Глаза Бена закрылись, и я вздрогнул, не зная, что делать.

— Бен?.. — осторожно потряс я Бена. — Бен!.. Бен!

— Не кричи!.. — поморщился Бен и, подав мне бутылку, попросил: — Вот, помоги-ка лучше старику добраться до вкусной водички.

— Бен, ну ты и… — счастливо улыбнулся я, открывая ему бутылку.

— А теперь, Алекс, найди мне стронгилодон, пока меня не забрали в «американскую мечту»!.. — Бен сделал несколько болезненных глотков. — Поверь мне хоть разок, прошу…

— Черт. Ладно, Бен, найду! — пообещал я и поднялся. — Так, висит, опыляется мышами, светится в темноте, — повторил я. — И где эта штука здесь может висеть? Здесь же равнина! Не на деревьях же?.. — Я сделал несколько шагов, потерянно огляделся и заметил часовенку. — Чем не место?.. — неуверенно пробормотал я. — Бен! Я сейчас! Ты, главное, не нервничай и не переживай, ладно?

Бен вяло отсалютовал мне бутылкой и показал средний палец спешившим к нему туристам, один из которых нёс аптечку.

— Присмотрите за ним, пожалуйста! — просительно крикнул я Адриано. — И не слушайте его сказки: он малость перегрелся!

Адриано успокаивающе махнул мне в ответ и вместе с остальными попытался приблизиться к Бену. Бен тут же принялся отмахиваться от них бутылкой.

— И никого из персонала экскурсии нет, — отстраненно заметил я, заходя в тень часовенки. — Может, помощь вызывают?.. — Я невольно задумался над словами Бена о «доноре». — Да нет, не может такого быть! Бен… он… он же просто инфантильный старик! Только бы у него дальше крыша не поехала…

Я осмотрелся и невольно ахнул: в полумраке часовенки крупными гроздьями висело несколько удивительных растений. Их когтеобразные цветки напоминали облитые зеленкой возбужденные усики. Один из «усиков» смачно грызла летучая мышь, чьи выпученные глазки таращились в разные стороны, а челюсть то и дело выворачивалась вбок.

— Гляди-ка, а мышки-то действительно балдеют от этого! — усмехнулся я и аккуратно сорвал самую крупную гроздь стронгилодона.

В часовенку внезапно вбежал обеспокоенный Адриано:

— Сеньор! Сеньор! Вашему родственнику стало хуже! Он срочно требует вас и какой-то сок — перед смертью!.. Мы ему предложили грейпфрутовый, но…

— Надеюсь, он еще в сознании, чтобы излить на меня новую порцию старческого маразма!.. — раздраженно произнес я, перехватывая стронгилодон.

Мы с Адриано побежали обратно. Возле нашего джипа я увидел туристов и — неподвижного Бена. Еще через мгновение одна из женщин закрыла лицо Бена его же панамкой.

— Бен?.. — замер я, не решаясь сделать последние шаги.

Туристы все как один посмотрели на меня. Адриано тихо ругнулся.

Неожиданно позади туристов показались экскурсовод и остальной персонал экскурсии. Все они слегка хмурились и щурились, словно мочки их ушей вместе с висками с любовью посасывало похмелье.

— Я не Алекс-с-с… — вдруг заявил помощник экскурсовода моим голосом. — С-с-сам ты «лоха»! Ос-с-стальные, кс-с-стати, тож-же — полные!

— Чего?.. — опешил я, едва не выронив стронгилодон.

Между тем нижняя челюсть экскурсовода хрустнула, и из-под нее, словно лезвия перочинных ножиков, выскочили коричнево-малиновые мандибулы с черными зубками. Глаза экскурсовода при этом шарообразно вылупились, став желтовато-белесыми. Подобные метаморфозы произошли и с остальным персоналом экскурсии, включая моего двойника.

Перед нами предстали чудовищные пародии на людей.

Туристы ахнули, ухнули и завизжали тоненькими голосками. Однако нашлись и те, кто стали делать снимки, не прекращая потеть и истошно орать.

«Трутни… Это и есть те самые трутни, о которых говорил Бен!.. — с ужасом подумал я. — Божья роса мне в глаза! Бен не врал и не фантазировал!»

Экскурсовод-трутень угловато шагнул сквозь визжавших туристов к Бену, небрежно оттащил его и — деловито надломил ему шею со стороны позвоночника. Размяв мандибулы, экскурсовод-трутень высунул между ними гибкий хоботок, похожий на прозрачный шнур с вязальным крючком на конце, и вбил его в торчавший позвонок Бена. По затвердевшему хоботку побежала выкачиваемая бирюзовая жидкость с вкраплениями голубоватых гранул.

У остальных трутней, к полуобморочному состоянию туристов, на щеках открылись слипшиеся жабры. Послышался тихий свист, и потянуло легким приторно-медовым ароматом. Местные птицы тут же встревоженно закричали.

— Н-ну и ж-ж-жара, а? — поинтересовался мой двойник, продолжая что-то распространять через жабры. — Хоро-о-ошие вы… л-л-люди… Хотя мы получш-ш-ше буде-е-ем!

— А ну, оставьте его в покое! — истошно заорал я и, замахнувшись стронгилодоном, бездумно побежал на трутней. — Пошли от него прочь, уроды!

Кто-то ухватил меня сзади за шорты, и я увидел, что это был Адриано, чьи карие глаза закатывались, а сам он неторопливо заваливался в траву.

— Эй! Ты чего?.. Только не говори, что у тебя сиеста! — бросил я Адриано и почувствовал, как в мое тело вместе со странным ароматом проникает неестественная дремота. — Это… Да что происходит?.. Бен!..

К моему заторможенному удивлению, все приехавшие туристы спустя несколько секунд потеряли сознание. Только один я почему-то всё еще стоял на ногах.

— Стронгилодон! — догадался я и, закашлявшись, против воли опустился на колени. — Русский — и на колени?! — вяло возмутился я, ощущая, как меркнет сознание. — Надо… надо как та мышка… Только бы… только бы не сдохнуть… и не челюсть… как у нее…

Я кое-как приоткрыл немевший рот, с трудом запихнул в него побег стронгилодона и стал перетирать его об свои зубы. Терпкий сок растения оказался похож сразу и на крапиву, и на вежливый удар током; тягучая дремота отступила.

Я поднял голову и затравленно обнаружил, что вокруг меня стояли трутни. Их выпученные глаза немигающе изучали меня, а их мандибулы зловеще пощелкивали, будто подсчитывая мои косточки.

— На-а-аша экс-кс-кс-курсия пода-а-арит вам нез-з-забываемые впечатления! — нараспев сказал экскурсовод-трутень. — Массаж-ж-ж, спа-а-а, наглядные навыки первой помощ-щ-щи!

— Не сдаваться… — в ужасе прошептал я, невольно закрываясь стронгилодоном. — Надо подняться с… с колен… Я же русский, а русские не… не…

Трутни неуверенно затоптались и с отвращением посмотрели на стронгилодон.

— А мыш-ш-шки-то де-е-ействительно ба-а-алдеют от эт-того! — с укором поддел меня двойник.

— Хрен ты угадало, чудище заморское! — прохрипел я. — Неожиданно, да? А как вам это?! — И я упрямо поднял дрожащей рукой стронгилодон над головой.

Трутни недовольно отступили, и в ту же секунду меня скрутил рвотный спазм.

«Что там Бен говорил про эту рассаду? Что от нее можно умереть? Или что от нее можно умереть чуть попозже? — Я закрыл глаза и проглотил болтавшиеся во рту кусочки стронгилодона. — Ну, стальной желудок, терпи! В туалете потом сочтемся!..»

Трутни несколько раз грустно выдохнули через жабры и оставили меня в покое. Я обессиленно упал на спину и посмотрел слезящимися глазами на пролетавших разноцветных птичек.

— К-куда делись? — хрипло крикнул я и еще раз помахал стронгилодоном. — Смекалки богатырской не выдержали? Ох… Или вас просто от… от духа русского воротит? Черт… Что-то и меня воротит тоже… Господи, Бен!

Я собрался с силами и пополз в сторону Бена, которого я почти не видел из-за тел мирно спавших туристов. Перелезая через них, я случайно коснулся груди одной из молодых туристок. Туристка смущенно улыбнулась сквозь сон.

— Да-да, приятность была обоюдной, — бросил я ей и кое-как встал.

Убедившись, что трутней нигде не было, я поспешил к Бену. Разлом на его шее был похож на кровавый холмик, оставленный кротом-садистом с тяжелым детством. Я зачем-то заглянул в рану Бена и с трепетом увидел, что его позвонок был чем-то пробит и обожжен — словно обмакнутой в кислоту огромной иглой.

— Надеюсь, ты был мертв до того, как эти твари с тобой это сделали, — с дрожью прошептал я и, швырнув стронгилодон в джип, стал затаскивать в него Бена. — Отсюда надо убираться. Фух… Тут я тебя не оставлю!.. Сейчас… сейчас только сядем и…

Неожиданно за моей спиной что-то взревело — это был бушующий огонь, охватывавший часовенку. В голубое небо повалили клубы черного дыма. Рядом с полыхавшей часовенкой важно прохаживались трутни. При этом мандибулы их складывались обратно, глаза яснели и втягивались, а жабры на щеках клейко сглаживались.

— Ох-х-хренеть! — прошептал я и торопливо схватил стронгилодон. — Идите же! — в запале крикнул я трутням. — Сейчас я вам этим кустиком по губам-то настучу!

Однако трутни торопливо вернулись в микроавтобус, сели в него и, раздавив несколько кустов и ногу одному из туристов, уехали. Я быстро достал смартфон, судорожно нашел в нём телефон полиции Легаспи и набрал его.

— Вы позвонили по телефону экстренной службы города Легаспи, — раздался из телефона приятный женский голос. — На текущий момент на линии ведутся технические работы. Оставьте свое сообщение после звукового сигнала.

— Нр-р-р!.. Да разве так бывает, а?! — несдержанно заорал я. — Только беспорядочных телефонных связей мне еще не хватало!.. — Я угрюмо взглянул на вулкан, ожидая начала записи. — Кури, курилка… Ага, а вот и гудок. Ам… Э… Возле развалин Сагзавы произошло нападение каких-то тварей, которые… которые маскируются под людей! Господи, что я несу! — И я треснувшим голосом добавил: — Убит… убит мой дядя… Вы слышите?! Бена… убили… Бен…

Внезапно я почувствовал, что мое дыхание стало тяжелым и сипящим, словно кто-то насовал мне в горло резаных пробок из-под вина.

— А вот и цветок дает о себе знать, — просипел я и зачем-то поцарапал шею. — Надо бы… кхе-кхе… дождаться… помощи… — Я отключил смартфон и безуспешно попытался сделать глубокий вдох. — Похоже, дело — табак. Зараза! Надо… хах… ехать.

Я завел машину и на полной скорости отправился в сторону Легаспи. С каждой секундой мне становилось все хуже.

Спустя пару минут гонки по ухабам в небе показались три вертолета без опознавательных знаков. Я резко затормозил, стянул с себя рубашку и стал безудержно ею размахивать, силясь привлечь к себе внимание. Однако вертолеты безучастно пролетели мимо. Оказавшись над развалинами Сагзавы, они начали что-то распылять.

Распыляемое вещество вспыхнуло, и из развалин поднялась оранжево-огненная корона пожара. Донеслись хлопки лопавшейся от жара каменной кладки и треск гибнущих кустарников.

— Что они творят?! — заторможенно ужаснулся я и неуклюже забросил рубашку на плечо. — Это же территория национального заповедника, а в самих развалинах — люди! Надо валить отсюда ко всем чертям, пока и меня с Беном не спалили! Огненное погребение… и… мороженное… Да что со мной?

Тут я с недоумением обнаружил, что по какой-то причине не мог положить руки на руль. Я попытался почесать подбородок, но мои пальцы вместо этого просто прошли сквозь него. А еще через секунду я ударился головой об дверцу джипа и потерял сознание.