Болль поглядывала на нас снисходительно, словно на безмозглых жуков в коробочке. От ярких туфель и до огненно-рыжего беса на голове ее покрывали мелкие крапинки крови и ихора. Не менее перепачканный Бальтасар, в свою очередь, широко улыбался, устало свесив руки с короткоствольного автомата на груди. А вот в насмешливом взгляде подкопченного огнеметчика было что-то смутно знакомое.

Встреча с этой троицей, да еще в таком месте, вызвала у меня смешанные чувства, будто на приеме у стоматолога мне предложили кусочек сахара. Помимо этого, я отстраненно отметил, что противного нароста, соединявшего бы их остров с мостом, поблизости нигде не было.

— Бомбочка моя! — вдруг умилился Лесли.

— Директор Болль! — воскликнул следом Фуз.

— Подкаблучники! — в тон им ахнула Козетта и вредно сфотографировала группку Болль.

Огнеметчик хохотнул и глумливо показал на свою маску.

— Будешь так потом на свой маленький член показывать — который я тебе вместе с ширинкой в фотошопе пририсую! — язвительно предупредила его Козетта.

Огнеметчик еще раз вульгарно расхохотался и с удовольствием продемонстрировал нам «козу».

— Знакомьтесь, это капитан Деррик Коулман, — сипло представила Болль огнеметчика. — Бессердечный и злобный сукин сын. Отзывается на чирканье спичек. Любит удары в живот, чужие футболки и шашлык.

Коулман бесцеремонно кивнул на мою футболку и комично вытаращился, передавая изображенные на ней глаза-глазуньи.

— Хах! А ведь я ту твою с танцующей говядиной даже отжать хотел, парень! — весело сообщил он. — Но и эта хороша! Мхах! Как-нибудь зайду к тебе — на огонек!

— Сперва совесть себе где-нибудь отожми, а заодно и огнетушитель — чтобы у тебя хоть какой-то дезодорант был! — обозленно огрызнулся я, узнав его. — Ты тот подонок, что руководил штурмом самолета, а затем приковал меня в кабинете у дуболома! Похоже, ты на своем месте — вне законов, вне шаблонов, вне мозгов!

— Точняк! — хохотнул Коулман, побряцывая ранцевым огнеметом.

— Алексей Ржаной! Слово «дуболом» не соответствует корпоративному духу нашей преступной группы и низводит меня в глазах моих бывших коллег до уровня глуповатого, но крайне привлекательного и мускулистого героя! — со строгим смущением заметил Фуз, начиная с выпученными глазами делать приседания.

— Ничего, будешь у нас темнокожим Иванушкой-дурачком — супергероем русских сказок, — успокоил я Фуза и обратился к Болль: — Итак — арбузная дьяволица, фанат футболок и знаток магнетитовых руд. С чем пожаловали? Флаеры на колоноскопию принесли? Или, может, хотите, чтобы мы расписались за наши же вещи кровью из носа?

— Не юродствуй, Алекс, мы не на родине, а вашей крови не хватит даже на приличную «Кровавую Мэри», — хрипловато рассмеялась Болль. — Мне нужен ключ-активатор боеголовки — а рассыпаться в просьбах мне претит. Зато мне не претят обыск и допрос с пристрастием. Однако сейчас, учитывая удручающий уровень всеобщего дерьма, я полагаюсь на слабейшее качество вашего взбалмошного шизофреника — благоразумие. Кстати, прекрасная работа с электроникой, Гантер.

— Хих! Данке! — галантно шаркнул ножкой Лесли. Достав из-за пазухи ключ-активатор, он вывесил его на вытянутой руке над покатым краем моста и противным голоском по-немецки пропел: — «„Завтра, завтра, не сегодня!“ — так лентяи говорят».

Коулман сейчас же направил на Лесли ружье-брандспойт огнемета:

— Что ты там хрюкнул, тевтон?! Хочешь ключ в руке степени прожарки «Medium Rare»?! Даже если до тебя струя для барбекю не добьет, я в тебя баллон швырну, а потом подстрелю его, усек?!

Бальтасар вымученно закатил глаза и предупредительно ткнул Коулмана автоматом в затылок. В ответ на это Болль безразлично вынула свой девятимиллиметровый «Glock-26», и Бальтасар с опаской покосился на нее.

— Хорошие вы люди, американцы! Вот и сказочке конец, да, Белла? Дружба дружбой, а взрывы врозь? — презрительно прищурился я, краем глаза наблюдая за тем, как Фуз позади Лесли осторожно наматывает его обвисший плащ себе на кулак.

— О-ля-ля! А багет в заднице этой истории становится всё тверже! — цинично резюмировала Козетта. — Может, все немного расслабимся и позволим ему выйти, м-м?

Болль безэмоционально поправила перчатку:

— Деррик?

— Ну?

— Прекрати.

Коулман с неохотой опустил ружье-брандспойт огнемета и, свирепо взглянув на нас, наигранно втянул дымок из его сопла. Козетта фыркнула и вдохнула воображаемую струйку дыма из объектива фотоаппарата, а Фуз дотронулся до себя пальцем и сделал вид, что обжегся. Лесли же залихватски крутанул чуб и с противным хихиканьем еще раз потряс ключом-активатором над бездной.

— Невероятное логово козлососов, не правда ли, мистер Ржа-ной? — учтиво поинтересовался Бальтасар, возвращая автомат назад на грудь. — Я ведь даже захватил вам бутылочку пальмового вина. Правда, отдать не успел. Так, может, взорвем этот козлососий притон и разопьем эликсир пальм? А то у меня, должен признаться, мурашки от этого места! — Он неуютно поежился. — Просто киньте нам ключ. Привяжите его там к чему-нибудь, чтобы потяжелее был. Тут ведь где-то дюжина метров, верно?

— Дюжина метров и один фут, — зловредно поправил его Лесли. — Но ключиком к интимной зоне моей бомбочки вам, квадратноголовым госслужащим, всё равно не воспользоваться! Хих!

— Может, просто пойдем параллельным путем, пока не найдем перемычку? — мрачно предложил я.

— Конечно. А затем все мы в порыве братских чувств наденем кокошники, возьмемся за руки и хором затянем «Каравай», — саркастически произнесла Болль. — Нестабильный обрывающийся ландшафт, плотные мясные осадки, территория малоизвестного интервента! — хищно перечислила она. — Мы можем не дойти! Так что — ключ! — с нажимом просипела Болль.

— Хи-хи-хи! Неужели вы еще не постигли всей глубины моей спасительной шизофрении? — вредно хихикнул Лесли и воровато спрятал ключ-активатор. — Даже с ключиком вы не заведете «Хлопушку», зато сами точно всплеснете руками! Хих!

— Блин, Лесли, ты что, заминировал «Хлопушку»?! — не поверил я.

— Там небольшие направленные заряды, Ржаной Алекс, — успокаивающе заверил меня Лесли. — Как раз чтобы любопытным криворучкам — ручки по локоть отхватило! Хих!

Коулман растерянно закрутился, пытаясь убрать огнемет подальше от боеголовки:

— Больные! Кто же минирует ядерную боеголовку?!

— Мы! — дубовато прогудел Фуз и растерянно уточнил у нас: — Мы ведь, да?

— Только те из нас, у кого одна половина мозга из тушеной капусты, а вторая — из проспиртованной мании преследования! — процедил я. — Что еще в «Хлопушке», Лесли?

— Помимо нескольких взрывных «брецелей»? Хи! Только парочка замаскированных датчиков и жвачка на удачу! — радостно хихикнул Лесли. — Один датчик для наших отпечатков пальцев, а второй для…

— Для наших отпечатков?! — разъяренно перебила его Козетта. — И где же это, багет мне в зад, ты взял наши отпечатки, м-м?!

— Тапиоки — из дактокарты его личного дела, Ржаного Алекса — из материалов полиции Легаспи, твои — сняты с нашего русского, пока тот спал. — И Лесли скромно потупил глазки.

— О… Э… — Я на мгновение растерялся. — Я тебе что, голубиный дружок?! — Я отодвинул возмущенно открывшую рот Козетту. — С какой именно моей части ты снял отпечатки Кози, Лесли?!

Лесли с готовностью надул щели и показал, как он на расстоянии как бы хватается за них двумя руками. Козетта тихонько зашипела, я в негодовании сжал кулаки, а Фуз дубовато повторил действия Лесли, явно пытаясь определить, по какой именно части моего тела Лесли раскатывал типографскую краску.

— Не сходите с ума, камрады, это не проблема, — внезапно заявила Болль. — Всё решаемо, всё допустимо, всё в пределах наших медицинских познаний, — дьявольски улыбнулась она.

От ее хладнокровной улыбки, похожей на трещинку на боку подмороженного арбуза, мне стало не по себе, словно мы для нее были лягушками, тогда как у нее где-то была припрятана соломинка, чтобы надуть нас.

— Нужно, чтобы кто-то из вас отрезал себе палец, — невозмутимо продолжила Болль, — а затем привязал его к ключу-активатору и швырнул его нам. Палец и жертва — на ваше усмотрение. Хотя последнее, по-моему, и так очевидно, верно, Гантер?

Мы с Фузом и Козеттой быстро обменялись многозначительными взглядами, после чего красноречиво посмотрели на Лесли; тот неуверенно хихикнул.

Фут обрадованно взмахнул мачете:

— Будь спокоен, Прискок, я хорош в нарезании морковки!

— О-ля-ля! Нам, пожалуйста, килограмм нетипичных морковок! — вредно добавила Козетта. — Не переживай, Лесли, этот исторический для твоего тела момент я сниму во всех его мельчайших подробностях! Багет мне в зад, да я и твои тонюсенькие вопли запишу!

— О-о-о, тогда это точно будет похоже на предложение руки и сердца! — радостно хихикнул Лесли. — Второ-о-ой датчик, ало, соумышленники! Хи!

Болль устало приложила пистолет ко лбу:

— Гантер, второй датчик — датчик сердцебиения?

— Истинно так, фройляйн Болль.

— Может, там еще и поплавок для ануса предусмотрен?! — не выдержал Коулман.

— А наш пульс к пальцу не подойдет? — обеспокоенно поинтересовался Бальтасар.

— Пульс к пальцу как соус к капусте — любой сгодится! — самодовольно хихикнул Лесли.

— Значит, с нашим отпечатком пальца должно быть что-то пульсирующее… — глубокомысленно подытожил Фуз. — Возможно, даже пульсирующее и пальцеобразное — для большей правдоподобности…

К моему недоумению, Козетта и Болль улыбнулись — пошло и недвусмысленно…

— Хватит-хватит, не выдумывайте! Божья роса мне в глаза… — Я потер лицо, мучительно пытаясь решить, как быть. — Давайте тогда так: выломайте кусок земли побольше, прикрепите к ней боеголовку и толкните ее к нам! Должно сработать!

Бальтасар нахмурился:

— Русский сарказм?

— Да, русский сарказм и плевок в сторону здравомыслия для лучшего съезда крыши! — нетерпеливо произнес я. — Блин, просто попробуйте! Здесь же всё ненормально — даже почва летает!

Бальтасар с недоверием покосился на нас, затем достал нож и стал выковыривать кусок макаронообразной тверди. Коулман досадливо мотнул головой, но всё же присоединился к «раскопкам».

Удовлетворенно кивнув, я как бы невзначай поинтересовался у Болль:

— А вы, случаем, трутня в противогазе у портала не застали? На ноль его мимоходом не помножили?..

— Звездную команду Гантера с собственными пожитками разлучил трутень в противогазе?! — Болль простуженно рассмеялась. — Занятный расклад, не находишь? Разочарую тебя, Алекс: у портала мы застали лишь ваши вещи и слепого кота.

— Кот?! Вы видели кота?! — тотчас взволновался Фуз. — Как он? Он сытый? Он скучал по нам?

— Конечно, скучал! Даже двадцатку на валерьянку просил тебе передать! — поддразнила его Козетта и, нетерпеливо притопнув, поинтересовалась у копошившихся Бальтасара и Коулмана: — Эй, землекопы! Вы там еще долго, м-м? А то здесь, знаете ли, мозги разжижаются не только от этого кошмара!

— Почти, мисс! Если это сработает, я перед своим начальством собственную фуражку сжую! — отозвался Бальтасар, продолжая орудовать ножом.

Наконец Бальтасар и Коулман осторожно подняли пласт почвы, похожий на толстенный поддон из макарон. Наплевав на законы гравитации, «поддон» воспарил, вызвав у Бальтасара и Коулмана шепоток восхищения. Правда, после этого поддон величаво колыхнулся и, слегка раскрошившись, нырнул в бездну, словно притянутый невидимым макаронным магнитом.

— Хих! А тут, оказывается, даже у островов есть собственный заговор: почва парит только над ними! — оценивающе хихикнул Лесли. — Больше нет никакой веры — даже в дельфинов! Хи-хи-хи!

Бальтасар флегматично убрал нож:

— Еще идеи?

— Кроме очевидной — напиться? — хмуро уточнил я. — Идем параллельным курсом до перемычки — в сторону Кохта!

— Мхах! С чего это нам плестись в сторону главного чудика? Зачем нам присутствие его инопланетства при столь тонкой работе с боеголовкой? — набычился Коулман, угрожающе поигрывая ружьем-брандспойтом огнемета.

— Потому что мы здесь для того, чтобы уничтожить ваш основной «союзный инопланетный организм» — с боеголовкой или без! — членораздельно произнес я, начиная злиться.

— Так что — вы-ку-си! — непреклонно подбоченилась Козетта.

Фуз скрестил на груди руки и выпятил нижнюю челюсть:

— И выкусывать лучше до середины!

— …мелкими-мелкими укусами! — хихикнул Лесли, почти таинственно запахиваясь в свой обвисший плащ.

— До середины, мелкими укусами — принято! — неожиданно согласилась Болль. — Уходим! Встречаемся на ближайшей перемычке по направлению к Кохту!

— Но… — попытался было возразить Коулман.

Болль резко развернулась и широким взмахом приставила пистолет ко лбу капитана:

— Неповиновение, равно как и несогласие вступить со мной в половую связь, неприемлемо для меня.

— Так точно, директор Болль! — пролаял Коулман и схватился за «Хлопушку». — Чего застыл, Филиппины? Потащили!

Бальтасар усмехнулся и поднял со своей стороны «Хлопушку». Болль тем временем забросила на плечо сумку Лесли.

— До встречи, — кратко бросила она и на прощание добавила: — Арчибальд, у меня на тебя планы.

— Я готов, директор Болль! — гаркнул Фуз, вытянувшись по струнке.

— Знаем мы эти планы, — проворчала Козетта. — Сама такая. Пошли уже!

Пару мгновений наши группки сверлили друг друга тяжелыми взглядами. Наконец Болль махнула рукой, и они скрылись за наростом острова. Немного постояв, мы отправились своим маршрутом.

— И вот мы одни! — оптимистично подытожил Фуз, явно предвкушая скорую встречу с Болль и ее «планами». — «Сейчас бы бубылку пива и желтый волосатик, верно, Алексей Ржаной?» — по-русски спросил он у меня.

— Верно, Фуз Арчибальд Тапиока! — в тон ему ответил я, обходя мелкие поры моста, похожие на норы сусликов. — Ведь «желтый волосатик» и «бубылка пива» — предел желаний! Или, может, на кухне русского человека есть что-то еще, о чём мечтает твоя африканская душенька?

— Ну-у-у, — протянул польщенный Фуз, не заметив вагон сарказма с моей стороны. — Еще я читал, что русские обожают такие блюда, как «табачковая икра» и «тревожная запеканка». Они действительно так хороши?

Я приложил руку к груди и с чувством сказал:

— Я так тревожусь, когда ем ту запеканку!.. А уж как «табачковая икра» наших выручает! Вот нет сигарет — а «табачковая икра» есть! Так ее набивают в трубки и курят! Жидковато, конечно, но ничего. А пепел потом в ту же банку — р-раз! И по новой — или ешь, или куришь! Чудо России!

Фуз беспомощно округлил глаза:

— Э-э-э…

— Расслабься, здоровяк, — успокоила его Козетта, фотографируя убегавший в инопланетную даль мост. — Русский язык — язык контрастов, а наш уроженец снегов и коррупции еще их и мастерски сгущает!

— А вы как хотели? — рассмеялся я, огибая очередную внушительную «ноздрю». — Нахватались русского по верхам и думаете, что русскому человеку в душу заглянули? Хотели, как говорится, и рыбку съесть, и… яблоко облизать?! Хах!

— Как это? — оживился Лесли, на ходу развивая свой обвисший плащ словно крылья.

— Чтобы ответить, мне потребуется вкусная рыбка и — Козетта! Я всё объясню на конкретном примере — но только ей! А то вы обидитесь! — засмеялся я, донельзя довольный собой.

Козетта, Фуз и Лесли крепко призадумались. Некоторое время мы шагали молча. Поразительная тишина, вызванная непостижимой глубиной русского человека в глазах иностранцев, нежно онанировала мое чувство патриотизма.

— В той поговорке совершенно точно присутствует некая фаллическая конструкция! — наконец просветленно хихикнул Лесли и вопросительно взглянул на меня: — Угадал?

— Алекс! — возмущенно воскликнула Козетта. — Ты что, собирался заставить меня облизать некую фаллическую конструкцию, м-м-м?!

— Мулунгу! Как же так можно! — искренне изумился Фуз. — Алексей Ржаной! Ты должен знать: фаллические конструкции внутри группы квалифицируются как домогательства на рабочем месте! И это после вашего-то шахматного хобби, от которого вы каждый раз такие довольные! Непостижимо!

Я с виноватой улыбкой развел руками, прочистил горло и вместо ответа что было сил затянул «Песню о Щорсе».

Пел я зычно, с напускной суровостью, перепевая каждую четвертую строчку с протяжным «о-о-о». Мне сразу вспомнились свои студенческие годы, когда мы с однокурсниками глупо рассекали по улицам, горлопаня эту песню.

Внезапно песню подхватил чей-то властный, осиплый голос, похожий на замороженные иголки, поданные в соусе из дребезжания прямиком в барабанные перепонки. Это с острова пела Болль — бескомпромиссно и несгибаемо, словно она вот-вот должна была стать тем самым гвоздем. Меня тут же переполнила странная гордость за свою пугающую землячку.

Между тем Фуз перешел на строевой шаг, а Лесли стал отмечать паузы в куплетах одиночными выстрелами из своих пистолетов-пулеметов. Спустя мгновение они тоже запели — невпопад бася и повизгивая. Помимо этого, в песню вплелись голоса Бальтасара и Коулмана.

Не пела только Козетта. Забежав на несколько шагов вперед, она включила диктофон и на ходу принялась влюбленно фотографировать нас. Было видно, что ей нравятся и песня, и наш решительный настрой. Продолжая грациозно идти задом, она не заметила дыру, куда сперва соскользнула ее ножка, а затем и она сама — с визгом и неуклюжим взмахом фотоаппарата.

Подавившись последним куплетом, я сейчас же бросился ей на помощь.

— Кози?.. Кози!.. — проорал я, лихорадочно заглядывая в дыру.

Я обнаружил ее на расстоянии где-то двух метров от поверхности. Она в крайне неудобном положении упиралась в стенки «ноздри», словно пресловутая корова из одной небезызвестной киноленты. При этом она по-черепашьи неторопливо соскальзывала — к маленькому овалу света, обозначавшему выход в бездну под мостом…

— Алекс, это ты только что капнул на меня слюной?.. — Козетта растерянно подняла на меня свои радужно-зеленые глаза. — Если… если меня сейчас смоет… напиши на моей могилке, что я была для тебя лучшим лакомством!.. — с дрожью в голосе попросила она. — И обязательно навещай меня по вторникам с крокусами! Даже если могилка пустая — всё равно!.. А ведь я… я так и не дала узнать себя с лучшей стороны!.. Я…

— Слишком много болтовни для последних слов — на надгробии места не хватит! — отрезал я, торопливо снимая автомат. — Так что экономь место — помолчи!

Я без раздумий полез к Козетте, уперевшись перед этим спиной и ногами в противоположные стенки дыры. Было скользко и слегка противно. Несмотря на возникшее в конечностях одеревенение, я стал упрямо спускаться к Козетте.

— Алексей Ржаной! Как специальный агент, наработавший на тренажере для скалолазания два часа, я иду следом! — громогласно проорал над моей головой Фуз. — Я умею цепляться, подтягиваться и с умным видом смотреть с обрыва! Я нужен вам там!

— Не вздумай, дуболом! — не на шутку перепугался я. — И Лесли к нам тоже не бросай! Вы же тут как два слабительных будете — протолкнете нас к выходу!.. Всё, не… блин… не мешай!..

Вспотевшего от волнения Фуза беспардонно оттеснил Прискок.

— Ржаной Алекс! Есть идея, требующая от тебя и Бастьен выдержки и хладнокровия! — сосредоточенно сообщил Лесли.

— Багет мне в зад! Да я сейчас само хладнокровие! Само-о-о хладнокровие! — раздраженно рявкнула Козетта, соскользнув еще на полметра вниз. — Быстрее, балбесы!

— Тапиока! Давай сюда свою крокодилью шкуру! — быстро скомандовал Лесли. — Я про плащ! Сделаем узелковый канат из твоего и моего! — Затем он крикнул: — Ржаной Алекс! Бастьен! Зафиксируйтесь и напрягитесь, словно при кашле во время расстройства кишечника!

— Нек… некогда!.. — с трудом отозвался я. Оказавшись прямо над Козеттой, я как можно спокойнее сказал: — Кози, всё будет хорошо. Просто дай мне руку…

— Я же упаду тогда — и меня у тебя не станет!.. — жалко возразила Козетта, крупно дрожа от напряжения. — А я… я так хочу у тебя бы-ы-ыть!..

— Тогда я возьму тебя за руку, — мягко сказал я, со страхом чувствуя, что еще немного — и я свалюсь прямо на нее.

— Багет тебе в зад, не вздумай!

Уперевшись в стенки что было сил, я цепко схватил взвизгнувшую Козетту за запястье, выдернул ее на себя, а затем с силой подтолкнул вверх. К счастью, Козетту тут же за руку поймал свесившийся Фуз. Я с облегчением выдохнул и удивленно обнаружил на себе кепку нашей шахматной проныры.

Достав дрожавшую Козетту, Фуз свесился еще раз и протянул свою лапищу:

— Алексей Ржаной! А теперь потрясающий рывок по вертикали!

— И как я, по-твоему, его сделаю?! Ягодицами от стенки оттолкнусь, что ли?! — зло воскликнул я, продолжая понемногу сползать. — И я… я уже… фу-ух… почти окоченел от напряжения!

— Да вытяните его уже, багет вам в зад! — гаркнула Козетта позади Фуза.

— Канат-канат-канат! — И Лесли через Фуза бросил мне связанные плащи.

Я вытянул руку, чтобы схватиться за импровизированную веревку, пропахшую потом Лесли и туалетной водой Фуза, но тут с трепетом увидел, как она стремительно отдаляется от меня, равно как и испуганные лица моих соратников.

Озарение было донельзя примитивным: я — сорвался.

Тестируя акустику дыры диким воплем, я проскочил ее за несколько спрессованных мгновений ужаса, после чего упал в овал оранжевого света и, наконец, вылетел наружу. Безбрежная, океанообразная бездна, полная зловещих вспышек и желтоватых радуг, безразлично раскинулась подо мной. Я судорожно вдохнул, зажмурился и заорал еще истошнее.

«Боже, если я так буду орать, я же запросто обмочусь! — вдруг рассудительно подумал я. — А еще: за час состарюсь — от стресса!.. Ну уж хренушки!.. — Я обреченно сложил руки вдоль тела, выпрямил ноги и развернулся головой вниз. — Курс — на камень или что потверже!.. Размозжусь… мой „нектар“ соберут… вернусь на поля… помогу ребятам… Стоп!.. А кто же меня в таком случае соберет и, главное, где?!»

Сдуру приоткрыв один глаз, я в страхе заметил стремительно приближавшуюся радугу. Я влетел в нее и закашлялся. Мои глаза тотчас заслезились, будто окутавшие меня желтоватые пары были дымом от костра, только что затушенного по-пионерски. Я икнул и внезапно увидел Козетту, Лесли, Фуза и… себя. Мы упрямо шагали по мосту и воодушевленно распевали «Песню о Щорсе».

— Ребята! — радостно крикнул я им, не чувствуя при этом ни своих рук-ног, ни себя самого. — Ребята, вы меня слышите?! Божья роса мне…

Вдруг я кое-что понял о каждом из них.

Здоровенный и холеный Фуз был по-настоящему горд знакомством с нами. Мы для него были хорошими людьми, на которых он равнялся и ради которых он был готов на всё… Привлекательную и циничную Козетту распирало непривычное ей чувство. Это была любовь. И этот скверный для циников комплекс эмоций раздувал в ней парус заботы о других… Маленький и параноидальный Лесли искренне беспокоился о нас. Иногда он даже забывал о своей мести. Иногда он готов был отдать жизнь даже за голубя. Такова была цена его усталости…

— Ребята… — потрясенно прошептал я.

Внезапно воздух вокруг меня сжался, словно втянутый кишечником для залпа, — и я оказался в паре метров над мостом. Я растерянно взмахнул руками и грохнулся прямо перед своей командой. Я ошарашенно встал, и ко мне тут же бросилась Козетта, тогда как Лесли и Фуз глупо замерли с открытыми ртами, будто приглашая кинуть в них по печеньке.

— Алекс! А-а-алекс! Дурак ты дурацкий! — зло всхлипнула Козетта. — Мы думали, ты умер! А тут ты — через три часа!.. Дур-р-рак таежный!.. — И она, ударив меня кулачком, прижалась ко мне.

— Меня не было три часа?! — не поверил я и недоуменно обнаружил в руке кепку Козетты, которую так и не выпустил. — Да ведь я едва ли десять минут отсутствовал!

— Три часа семнадцать минут! — радостно взвизгнул Лесли и галантно протянул мне «АК-12», отброшенный мной перед той злополучной дыркой. — Герой должен быть при оружии — как и пузико при пиве! Хих!

— Пивасик не квасик! — согласно засмеялся я.

— А вот я… Да я… Мулунгу! — Фуз сгреб нас троих в свои широченные объятия. — Я молился о твоем возвращении, Алексей Ржаной! Пообещал даже раздать свою коллекцию гигиенических пакетиков из самолетов, если это случится! Теперь вот придется…

Мы весело рассмеялись. Затем я поцеловал Козетту в шахматные волосы и аккуратно водрузил на них ее кепку газетчика.

— О-ля-ля! Пока ты там неизвестно с кем болтался, мы дошли до конца моста! — кокетливо похвасталась Козетта. — И для справки: ты же ведь один был, м-м?

Я потерся о Козетту кончиком носа и с интересом огляделся. Однако мое любопытство тут же испарилось, оставив вместо себя очередную порцию ваты в ногах и изумления.

Исполинская черная жила, сращенная с прозрачно-восковой плотью моста, обрывалась зеленоватыми сухожилиями, при помощи которых она словно вытягивала из ниоткуда край пустынного материка, покрытого дымившимся хитином и кратерами. Над материком висело подозрительное марево, напоминавшее растворенный в воздухе желток. Помимо этого, с каждым мгновением материализовывавшаяся земля становилась всё осязаемей и четче.

Я схватился за лоб и поискал взглядом группку Болль. Перемычка с соседним островом, чьи топорщившиеся наплывы закрывали обзор, была совсем рядом.

— Мы так спешили с сервировкой мести, что даже Беллу обогнали! — возбужденно хихикнул Лесли, потирая ручки. — А еще мы с Тапиокой поспорили на доллар, чья из команд быстрее доберется до мостика к мостику! Хих!

— Директор Болль уже близко! — убежденно прогудел Фуз. — И доллара тебе не видать, скользкий ты немец! У них дополнительный вес, у них…

Неожиданно Фуз осекся, ошарашенно вытаращив глаза. И это было почти нормально, ведь глаза Фуза вытаращивались по любому поводу. Однако подобные мимические метаморфозы, к моему удивлению, произошли также с Лесли и Козеттой. Все они словно окаменели — смотря куда-то за мою спину.

— Приветствую, — раздался позади меня щелкающий шепот.

— Боже… — вздрогнул я и, сжав покрепче, автомат, обернулся.

На стыке моста и загадочного материка стояло нечто.