На следующее утро телефон зазвонил, когда Сесиль готовила завтрак. Первая ее мысль была о Джоне, и она едва не бежала к аппарату.

— Слушаю!

— Дорогая? Это Уитни.

У Сесиль опустились плечи. Почему она решила, что звонит Джон? Он, разумеется, сейчас занят на просмотре записи вчерашнего матча.

Сеси постаралась скрыть разочарование, готовое прорваться.

— Привет, Уитни. Что это ты затеяла с самого утра?

— Вопрос в большей степени относится к тебе: «Что ты затеяла?» — поддразнила приятельница. — Честно говоря, дорогая, ты могла бы, по меньшей мере, намекнуть мне насчет тебя в Джонни.

— А что насчет меня и Джо? — в голосе Сесиль зазвучала настороженность.

— Не пытайся прикинуться тихоней: со мной это не пройдет. Мой муж видел вас вчера вечером.

— Джон и я просто друзья, — сказала Сеси почти непроизвольно в порядке самозащиты. — Я ожидала его после матча, чтобы поблагодарить за футболку Робина.

— Да-да-да. Рассказывай сказки. Почему ты скрываешь это?

Сесиль промолчала. Действительно, почему она скрывает свои отношения с Джо? Почему должна оправдываться, смущаться из-за того, что товарищи Рори по команде знают о ее свидании с Джо? Сес вздохнула.

— Вероятно, я испытываю чувство вины, будто предаю Робина. А что, если подумают якобы у нас что-то было с Джоном, еще когда Рори был жив?

— Поверь, дорогая, такое не придет никому в голову.

— Почему?

— Потому что Джон — слишком верная душа. А что происходит между вами?

— Я не уверена, что между нами вообще что-то происходит, — откровенно призналась Сееиль. — Вчера, когда он улетал, был так зол на меня, что мы, может быть, больше не увидимся.

— Не говори чепухи. Уверяю тебя, этого не будет. Просто он ревнует. Нервы у него перенапряжены, как у всех футболистов в начале сезона. Ты забыла, каким был всегда Рори?

— Он бывал невыносимым, — согласилась Сес.

Разговор с Уитни подбодрил ее. Она принялась за работу и вскоре с головой погрузилась в интервью, которое сделала с адвокатом Лодеса, пока только начерно. Теперь из заметок надо было отработать окончательный текст.

Однако каждую минуту Сесиль отрывали от дела телефонные звонки. Ею интересовались жены товарищей Робина по команде, каждой хотелось поболтать, пригласить на чашку кофе или на коктейль. Стараясь быть максимально вежливой, она отказывалась от приглашений, но все время приходилось сдерживать раздражение. Именно из-за суеты, пустых разговоров она и в прошлом отгородилась от большинства этих женщин. А те жили как члены большой семьи со своими секретами, сплетнями, ссорами и ревностью.

Сесиль такой образ жизни не нравился, когда она была замужем, и сейчас ей не улыбалась подобная перспектива, тем более что на этот раз ей самой предстояло стать той, кому перемывали бы косточки. Она, в сущности, индивидуалистка, и ей не по вкусу, чтобы ее личные дела обсуждал весь город. Чашу терпения переполнил звонок одного газетчика, который просил подтвердить, что она «встречается» с Джонни Кью. Самое большое, что могла сделать Сеси, — это сдержать себя и не наговорить резкостей. Грубая отповедь ничего бы не дала. Поэтому Сесиль вежливо опровергла слухи, заявив, что она и Джо — «просто друзья», чему, впрочем, ни она сама, ни репортер не поверили.

Повесив трубку, она некоторое время не отводила глаз от телефона. Без сомнения, он тотчас зазвонит снова. И без того трудно сосредоточиться, когда память то и дело возвращается к вчерашней сцене с Джоном. Она решительно выдернула вилку из розетки. На этот раз дело пошло лучше. Вскоре работа поглотила ее, и даже мысли о Джонни больше не беспокоили.

Вскоре после полудня ее ожидал сюрприз: в дверь постучали. Сесиль пошла открывать и к своему ужасу увидела на пороге… гориллу. В лапе незваная гостья держала связку серебристых воздушных шаров. Сеси от удивления открыла рот. Потребовалось время, чтобы осознать, что это человек в костюме обезьяны, вероятно, нанятый специальной службой, которая занимается оригинальным проведением дней рождений и прочих торжеств. Сесиль рассмеялась от души.

— Кто… додумался… До моего дня рождения далеко. И вообще, я ничего не отмечаю.

Горилла молча показала пальцем на шары. Сеси присмотрелась и на каждом увидела надписи: «Я очень сожалею» и «Прости меня». Это от Джонни. От радости у нее закружилась голова. Сеси взяла из лап гориллы вдвое сложенную маленькую карточку. Развернув ее, прочитала: «Можешь ли ты простить мне то, что я вел себя, как обезьяна. Джо?». Теперь лицо женщины сияло. Она приняла связку воздушных шаров, горилла заковыляла по своим делам дальше, а счастливая обладательница сюрприза в превосходном настроении уселась за письменный стол. Как это похоже на Джо! Она привязала серебристые шары за ручку ящика стола и принялась размышлять, как лучше тому ответить.

Звонить в лагерь по телефону она терпеть не могла. Спортсменов вызывать очень трудно, надо передавать записку, а этого ей не хотелось. Письмо идет долго. Ей же не терпелось немедленно связаться с Джоном. Ему можно было бы тоже послать что-нибудь с забавным почтальоном, наподобие гориллы, если бы тренер Сойер не слишком сурово относился к озорным выходкам в спортивном лагере. В итоге она остановилась на телеграмме. Она позвонила на телеграф и продиктовала текст: «Все прощено. У меня всегда была слабость к Тарзану. Сесиль».

После необычного визита остаток дня промелькнул незаметно. Закончив работу над интервью, она включила в сеть телефон. Сеси рисковала вновь нарваться на скучающих дамочек, лишь бы не упустить возможность поговорить с Джонни, если он захочет позвонить. В отличие от первой половины дня вечер тянулся слишком медленно. Сеси едва осилила легкий ужин, который быстренько приготовила. Попыталась работать над книгой, но из этого ничего не получилось. Каждый раз, когда звонил телефон, она в трепетном ожидании снимала трубку, однако вновь и вновь радость угасала, и она спешила поскорее отделаться от очередной приятельницы.

Наконец объявился Джон с сообщением о том, что телеграмма получена.

— Дорогой! Я… Я так рада, что ты позвонил.

— Я сожалею о своем поведении вчера вечером.

— Не беспокойся об этом. У тебя столько забот перед началом сезона.

— Не в этом дело, но я рад, что ты меня простила.

— А в чем же было дело?

— Видимо, в злых индейцах.

Сесиль представила, как он пожал плечами и усмехнулся, как поползли вверх брови. Одна из них пересечена шрамом и придает его лицу какое-то дьявольское выражение. Зато на левой щеке неожиданно появляется ямочка.

— В чем? — переспросила Сеси.

— Сразу видно городскую жительницу. Любая девушка с фермы знает, что так говорят, когда нападает тоска. Понимаешь, это когда тошно на душе и все тебе противно без особой на то причины.

— В наши дни это называют стрессом. Он хмыкнул.

— Что ж, как это ни называй, глупость не служит оправданием. Проклятие! Коротко и ясно, меня просто одолела ревность. Ужасно, когда ты соперничаешь с мертвым, особенно с человеком, которого любил тоже.

— Ты с Рори не соперничаешь.

— Мне это не под силу. Я знаю. Но я хотел бы выйти с тобой на новый старт, как будто мы Столько что познакомились, никто и ничто не:, стоит у нас за спиной.

— Но это невозможно. Однако думаю, мы можем попытаться сделать так, чтобы прошлое не мешало нам.

— Я — за.

— Я тоже.

— Вот и хорошо. Значит, я увижу тебя после игры на нашем стадионе?

— Да, буду рада.

Речь шла о встрече через две недели, когда закончатся показательные товарищеские матчи и члены команды возвратятся из тренировочного лагеря. Джон будет после этого все время в Финиксе, если не считать выезды на уик-энды на игры в других городах. Они смогут видеться регулярно. При мысли об этом ей стало и страшно, и приятно. Ей очень хотелось быть снова с Джоном, наслаждаться его ласками и поцелуями. Ведь стоило подумать о нем, как ее бросало в жар. Однако предвкушение радости слегка омрачалось, когда на нее нападала паника. После возвращения Джонни со сборов их отношения должны пойти своим путем, то есть рано или поздно привести ее в его любовные объятия. Вероятность этой близости пугала. Готова ли она снова погрузиться в пучину чувств? Да способна ли она вообще отдаться другому мужчине? Может ли снова полюбить? Со смертью Робина любовь для нее слилась с болью и горем.

В то же время Сесиль понимала, что избежать близости с Джонни можно только путем полного разрыва. Другого выхода не было: отступать под сень дружбы прежних лет невозможно. Они давно перешагнули рубеж товарищеских отношений. Или стать любовниками — или прекратить видеться навсегда. Выбора не было. Сеси знала, что рвать с этим человеком было бы против ее желания. Он ей слишком нравится, слишком волнует кровь сладостная дрожь при его прикосновениях. Это путает, спору нет, но желание сильнее страха.

Последние две недели до окончания сборов тянулись медленно. Если бы Сеси не погрузилась в работу над книгой, она — ясное дело — превратилась бы из-за переживаний в развалину. К счастью, удалось снова договориться об интервью, и она вылетела в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Мигелем Лопесом и детективом, занимавшимся делом при вторичном расследовании. В результате пересмотра показаний и фактов был арестован настоящий похититель, который и предстал перед судом. Сыщик еще продолжал служить в полиции. Этот приземистый плотный человек с обнаружившейся лысиной выглядел слегка встревоженным. Поначалу он боялся говорить, ему явно не улыбалось бросить тень на то, как велось следствие в первый раз, поскольку там наломали дров сверх всякой меры. Однако Сесиль сумела повести разговор с предельной осторожностью, избегая всякого упоминания о первом расследовании, и детектив разговорился. После этого сделать интервью с Лопесом оказалось пустяком.

Она вернулась домой, довольная успехом, и засела за заметки, чтобы превратить их в осмысленный текст… Все шло хорошо, но мысли постоянно возвращались к Джону. Как ни радовалась Сеси его телефонным звонкам, одних разговоров ей было мало. Ее все сильнее влекло к нему, накал страсти возрастал с каждым днем.

В воскресенье она уселась у телевизора посмотреть «Мустангов». В целом матч показался ей скучным: новички команды делали массу ошибок. Но когда на поле появился ее кумир, сердце Сесиль бешено заколотилось.

Игра закончилась около одиннадцати. Вскоре Сесиль пошла спать, однако была слишком взволнована, чтобы сразу заснуть. Тщетно она упрекала себя за глупое поведение. Разве можно подобно девочке-подростку приходить в ажиотаж при появлении любимого на экране? Но умные мысли бессильны перед эмоциями. Заснула она очень поздно, но тут же вскочила, разбуженная резким звонком телефона у изголовья кровати. Она нащупала в темноте трубку, промычала что-то невнятное.

— Дорогая, это я, Джо, — он говорил тихо, почти шептал.

— Джо! — воскликнула она, раскрывая глаза, в села. — Который сейчас час?

— Не знаю. Должно быть, поздно. Все спят.

— Три часа ночи! — она с грохотом поставила будильник на тумбочку. — Что-нибудь случилось?

— Нет. Мне хотелось поговорить с тобой. Я не мог заснуть, потихоньку выбрался из постели и добрался до автомата в холле.

Джон помолчал.

— Как я желал увидеть тебя!

— Я тоже хочу быть с тобой, — призналась Сеси.

— Правда? — в его голосе звучала несказанная радость. — Сеси, ты будешь на матче в следующее воскресенье?

— Я не собиралась.

— Я хотел бы, чтобы ты была. Приятно знать, что ты на трибуне.

— Ну что ж, раз тебе так хочется.

— Обычно после матча я уезжаю домой и забираюсь в ванну с гидромассажем. Иначе на следующий день мои мышцы превращают жизнь в пытку. Ты не против поехать со мной? Потом я отвезу тебя домой.

Сесиль улыбнулась. Он осторожно обходил вопрос об их отношениях, хотя и дал понять, что не предполагает, чтобы она легла к нему в постель.

— Очень хорошо.

— Прекрасно. Захвати купальный костюм на случай, если тебе тоже захочется забраться в горячую ванну.

— Ладно.

— Прости, что разбудил тебя. Но я не мог удержаться от того, чтобы не поговорить. Ты все время в моих мыслях. — Он говорил тихо, спокойно, но в его словах звучал насыщенный чувственный подтекст.

— Джо… — у нее захватило дыхание от непреодолимого желания.

— Если бы я рассказал, о чем думаю в этот момент, меня, вероятно, арестовали бы за употребление непристойных слов по телефону. Я лучше повешу трубку, иначе мне будет еще хуже, чем до звонка тебе. Так увидимся в воскресенье?

— Да.

Последний показательный товарищеский матч заставил зрителей поволноваться. Игра все время проходила в борьбе, и уровень ее был несравним с предыдущими выступлениями. Джонни выходил на поле в начале встречи и под самый конец. Он и завершил на последней минуте игру быстрым рывком через все поле и решающим голом. Место Сесиль попалось очень неудобное — в последнем ряду верхнего яруса, к тому же сбоку. Правда, это не помешало ей ясно видеть, как игроки из другой команды бросались на Джона, едва он овладевал мячом. Всякий раз она стискивала руки, сердце было готово вырваться из груди, когда его сбивали с ног, хватали, жестко атаковали уже без мяча.

Несмотря на охватывавшее ее беспокойство в такие минуты, игра увлекала, если Джон был на поле. В прошлом она научилась понимать футбол, и ей стало интересно бывать на стадионе. И сейчас, когда был забит победный гол, Сесиль вскочила с места, как и все вокруг, захлопала в ладони, закричала.

Ей потребовалось немало усилий и времени, чтобы спуститься с трибуны и, обойдя стадион, добраться до выхода для игроков. Когда она все-таки оказалась на условленном месте, Джона все еще не было. После заключительного броска репортеры, разумеется, не выпустят его так быстро из рук, как остальных. Другие игроки «Мустангов» проходили мимо, улыбались ей, стремясь скрыться от преследований болельщиков. Наконец появился и Джон. Его немедленно захлестнула волна поклонников. Добродушно ухмыляясь, он принялся раздавать автографы. Одновременно он пытался незаметно занять такую позицию, чтобы можно было видеть Сесиль. Встретившись с ней взглядом, он смотрел какое-то время ей прямо в глаза. Ручка замерла у него в руке. Губы медленно сложились в улыбку…

Сесиль наблюдала, как он приближается к ней. Его длинные ноги быстро сокращали расстояние между ними. Тренер Сойер, строгий во многих отношениях, не придирался к внешнему виду игроков, когда они съезжались на матч или разъезжались домой. И Джон был одет в скромные желтовато-коричневые брюки, трикотажную рубашку серо-голубого цвета с короткими рукавами, которая подчеркивала мощную линию его рук и плеч. Лицо его напряглось, ясные глаза сверкали. Он сказал только одно слово:

— Сес!

Его рука обняла ее за плечи. Он прижал ее тесно к себе и тут же увлек к машине. Женщина ощутила его силу, как напряглись его мускулы: он сжимал ее, почти не давая дышать. Сеси понимала, что он уводит ее подальше от толпы, чтобы была возможность приветствовать ее, как хочется ему. Он не ручался за свою сдержанность и не хотел поэтому озадачивать своих болельщиков.

— Дорогой, — с легкой улыбкой повернулась к нему Сесиль, — ты меня задушишь.

Они укрылись за одной из гигантских бетонных колонн, на которых держалась чаша стадиона, и теперь Джон обвил ее руками, поднял в воздухе. Затем он завладел ее ртом, в жадном порыве терзая и сдавливая ее губы. Его пальцы шарили по бедрам.

Выгнув шею и грудь, Сесиль откинула голову назад, уступив его настойчивым губам. Она вся горела, словно заряженная электричеством, став вдруг беззащитной. Она непроизвольно крепко ухватилась за его рубашку, словно это был спасительный якорь. Джон глубоко втянул в себя воздух и, закрыв глаза, оперся спиной о бетонную колонну. Сесиль чувствовала яростное биение его сердца и видела капельки пота на его лице и шее. Грудь гиганта быстро поднималась и опускалась, однако постепенно дыхание успокоилось. Широко расставив ноги, он слегка обхватил ее и дал ей возможность прижаться к нему всем телом в интимном порыве. Казалось, ему нечем было дышать.

— Я сейчас думаю только о ряде непристойных в даже, возможно, порочных действий, которые я хотел бы совершить с тобой прямо сейчас.

— Здесь? — задохнулась от нахлынувших чувств Сеси.

Джон улыбнулся.

— Все-таки лучше, наверное, сначала отвезти тебя ко мне домой.

Они вышли из-за укрытия и направились к машине Сесиль. Джон держал ее осторожно за руку, шагая как бы в стороне, однако она ощущала жар, пышущий через его ладонь. Они подошли к машине. Сесиль протянула в нерешительности ключи:

— Ты не хочешь повести машину?

— Нет, садись за руль ты. Я хочу любоваться тобой.

Женщина вспыхнула.

— Из-за тебя я буду нервничать. Она завела мотор и выехала со стоянки. Джон разместился рядом. Всю дорогу они непринужденно болтали, но Сесиль подозревала, что только какая-то малая часть его сознания воспринимала сказанное. Ей захотелось узнать, о чем он думает, но потом она решила, что ей лучше этого не знать. Сеси никогда не предполагала, что под невозмутимой внешностью может скрываться такая чувственная натура.

Проехав по пустынной местности, усеянной кактусами и огромными валунами, машина стала медленно двигаться по голому склону в гору. Внизу виднелись дома города. Сесиль затормозила у дома Джона, вышла, и раскинувшаяся перед ней картина привела ее в восторг.

— Я всегда забываю, что у тебя здесь так красиво, — вздохнула она.

Джон отпер дверь, и они вошли внутрь. Его дом нравился Сеси — много комнат, и все просторные, полные воздуха. Отделка стилизована по индейскому образцу — с росписями, коврами, настенными украшениями. Мебели очень мало, зато всюду свободно.

— Я должен переодеться и сделать гидромассаж, — сказал Джон. — Ты привезла с собой купальный костюм?

— Да.

— Очень хорошо. Что касается меня, то мне надо немного отмокнуть в воде, иначе мускулы занемеют, и я буду завтра, как старик. Вон там ванная, где ты можешь переодеться.

Махнув рукой, Джон исчез. Не спеша, Сеси направилась в ванную. Она натянула купальный костюм, довольно скромным, но достаточно пикантный — черного цвета, без бретелек, с высокими вырезами на бедрах, на шее — пурпурная полоса. На левом боку вышиты тоже пурпурные цветы на длинных стеблях, тянущиеся до уровня груди. Черный костюм выгодно оттенял красоту ее тела, а рисунок цветов подчеркивал стройность фигуры, направляя внимание на ее груди. Сесиль поглядела на себя в зеркало и усомнилась, стоило ли покупать такой купальник.

Впрочем, это не имело никакого значения. Сегодня вечером этот парень, кажется, не нуждается в подстегивании. Неизбежность надвигалась на нее, как поезд. Судьбы не избежать. И хотя предстоящее немного путало, трепет прошел по всему телу, ясно показывая, что ей вовсе не хотелось избегать испытания. От мыслей о Рори теперь она избавлена — и вообще от всяких рассуждений. Она чувствовала лишь вскипающее в груди волнение и болезненную тяжесть лона. Она хотела Джона. В ней заговорила женщина, жаждущая прикосновений его рук и рта, желающая увидеть его обнаженное крепкое тело, горящие черные глаза, над которыми слегка нависают припухшие от страсти веки. Сесиль отвернулась от зеркала, покрывшись румянцем. Когда она открывала дверь, рука ее задрожала. Она шла к Джону.

Он стоял на коленях на настиле у бурлящей горячей ванны и регулировал режим работы воды. Услышав, как раздвинулась стеклянная дверь, он повернулся и замер. Его плотно облегающие голубые плавки четко просигналили о воздействии на него появившейся в купальном костюме женщины. Джон медленно поднялся с колен, пожирая ее глазами.

— Дорогая… — пробормотал он внезапно охрипшим голосом.

Он подошел и остановился в нескольких дюймах от нее. Не сводя с Сеси глаз, он плавно протянул руки, обняв Сесиль за шею, затем провел ладонями по открытым плечам и груди. Сеси ощутила, как при этом подрагивают его пальцы. Почти благоговейно его руки спустились по ее спине, обвели линию бедер и, скользнув снова вперед, остановились на нежных холмах грудей. Джон закрыл глаза, хрипло дыша, головой прижался к Сесиль.

— Я не хочу… подгонять тебя, любимая. Но очень хочу, чтобы ты осталась сегодня вечером со мной. — Он скрутил жгутом ее волосы, закинул их наверх и обернул ими руку. — Есть хоть малейший шанс, что мне удастся уговорить тебя, и ты останешься.

Сеси засмеялась, откинувшись назад, чтобы заглянуть ему в глаза.

— А почему бы тебе не попытаться сделать это?