Любое лицо, которому предъявлено уголовное обвинение, на всех стадиях уголовного процесса и вплоть до вынесения обвинительного приговора имеет право на презумпцию невиновности до тех пор, пока его виновность не будет доказана в соответствии с законом. Презумпция невиновности остается в силе на протяжении всего уголовного процесса, независимо от исхода судебного преследования. Следовательно, как указал Европейский суд в делах «Матияшевич против Сербии» [Matijasevic v Serbia] и «Гарыцки против Польши» [Garycki v Poland], тот факт, что заявителя в итоге признали виновным, не лишает его изначального права на презумпцию невиновности вплоть до момента, когда его виновность не будет доказана в соответствии с законом.

В некоторых обстоятельствах принцип презумпции невиновности начинает действовать даже до выдачи официального уведомления об уголовном обвинении в форме обвинительного заключения. «Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме» (ООН) гласит: «Задержанное лицо, подозреваемое или обвиняемое в совершении уголовного преступления, считается невиновным и имеет право на обращение с ним как с таковым до тех пор, пока его виновность не будет доказана согласно закону в ходе публичного судебного разбирательства, на котором оно располагало всеми гарантиями, необходимыми для своей защиты». Европейский суд по правам человека дает автономное толкование употребляемого в ЕКПЧ выражения «уголовное обвинение» (см. также 1.1): «официальное уведомление, предъявляемое компетентными органами какому-либо лицу с утверждением, что оно совершило уголовное преступление». Это определение также соответствует критерию, «изменилось ли положение подозреваемого существенным образом». Этот второй параметр относится также к стадии расследования дела подозреваемого, который уже арестован и содержится в полиции под стражей в ожидании официального обвинения.

Презумпция невиновности рассматривается как имеющая основополагающее значение для защиты прав человека и требует соблюдения ряда правил при ее практическом применении, а именно: суд не должен заранее предрешать исход судебного дела (см. также 5.1.1); обвинение должно доказать виновность подозреваемого вне разумных сомнений, кроме случаев, когда допускается презумпция факта или права (см. также 5.1.2); обращение с обвиняемым не должно указывать на то, что его уже считают виновным (см. также 5.1.3); средствам массовой информации следует воздерживаться от подачи новостей таким образом, чтобы это подрывало презумпцию невиновности, а государственные органы должны аналогичным образом воздерживаться от публичных заявлений, которые имели бы те же последствия (см. также 5.1.4). К вопросу о презумпции невиновности имеют отношение в том числе содержание под стражей до суда или превентивное заключение (см. также 5.1.5), оправдание или прекращение производства (см. также 5.1.6). Следует отметить и то, что нарушение презумпции невиновности можно впоследствии устранить посредством судебного разбирательства (см. также 5.1.7).

5.1.1 Предрешение исхода судебного дела

В основе нормы, что каждый человек должен считаться невиновным, пока его виновность не будет доказана, лежит требование, что суд или трибунал, отвечающий за определение доказанности или недоказанности вины, не должен предрешать исход судебного дела. Нарушение этого требования наступает, если судья или присяжный выражает мнение о виновности обвиняемого в уголовном преступлении до окончания юридического процесса, призванного выяснить этот факт. Как пояснил Европейский суд по правам человека: «В отсутствие формальных постановлений достаточно наличия какой-либо аргументации, дающей основания полагать, что данный суд или судьи предполагали обвиняемого виновным». Вместе с тем, Суд подчеркнул, что надлежит делать принципиальное различие между утверждением о том, что лицо подозревается в совершении преступления, и прямым заявлением, сделанным в отсутствие окончательного обвинительного приговора, что данное лицо совершило данное преступление.

Как указал Европейский суд по правам человека, презумпция невиновности требует, в числе прочего, что при исполнении своих обязанностей члены суда не должны начинать процесс с предустановкой, что обвиняемый действительно совершил преступление, в котором его обвиняют. В этом плане презумпция невиновности тесно связана с требованием, что суды и трибуналы обязаны быть субъективно беспристрастными (см. также 3.3.2 a). Европейский суд признавал нарушения этого принципа в случаях, когда судьи ненадлежащим образом использовали средства массовой информации. Например, в деле «Лавентс против Латвии» [Lavents v Latvia] до начала судебного процесса ведущий дело судья дал комментарий средствам массовой информации о том, что обвиняемого могут признать виновным или частично оправдать, но при этом не упомянул возможности его полного оправдания. Это было расценено как проявление личного предубеждения или предрешения исхода дела и, соответственно, было квалифицировано как нарушение требования о беспристрастности.

5.1.2 Бремя доказывания и критерий доказанности

В ходе судебного разбирательства, значение принципа презумпции невиновности выражается в том, что бремя доказывания вины возлагается на сторону обвинения, а сомнения в обоснованности предъявленного обвинения толкуются в пользу обвиняемого. Из этого принципа также следует, что сторона обвинения обязана проинформировать обвиняемого о деле, которое будет в отношении него представлено, с тем, чтобы он имел возможность подготовиться и соответствующим образом представить свою защиту, а сторона обвинения обязана предъявить достаточные доказательства его виновности (см. также 6.3). Следовательно, виновность обвиняемого не может быть презюмирована до тех пор, пока она не будет доказана вне разумных сомнений. Проект Свода принципов о праве на справедливое судебное разбирательство и восстановлении нарушенных прав определяет критерий доказанности, необходимый для доказательства виновности, следующим образом: «чтобы у судьи факта сложилась внутренняя убежденность или чтобы не оставалось разумного сомнения — в зависимости от того, какой стандарт доказанности по национальному законодательству обеспечивает наибольшую защиту презумпции невиновности».

Вместе с тем, это не означает, что презумпции права или факта не допустимы. Европейский суд по правам человека счел, что такие презумпции не обязательно составляют нарушение пункта 2 статьи 6 ЕКПЧ, если при этом правило, которое переносит бремя доказывания или применяет презумпцию против обвиняемого, остается «в пределах разумных ограничений с учетом значимости вопроса и с сохранением прав стороны защиты». Например, в деле о контрабанде сам факт обладания вещами при прохождении таможенного контроля может стать допустимым ограничением презумпции невиновности. Примеры таких дел включают дела о преступлениях с объективной ответственностью и дела, связанные с возвращением активов. В качестве примера последнего случая, в деле «Филлипс против Соединенного Королевства» [Phillips v the United Kingdom] Европейский суд по правам человека рассмотрел применяемую в Великобритании презумпцию, которая позволяет суду предполагать, что все имущество лица, осужденного по делу о незаконном обороте наркотиков, нажитое в течение шести лет, предшествовавших преступлению, представляет собой выручку от торговли наркотиками. Европейский суд отметил, что данная презумпция служила не цели установления вины, а цели установления размера преступного дохода. В целом Суд пришел к выводу, что применение в отношении заявителя этой презумпции было ограничено разумными рамками и что, с учетом предоставленных гарантий, права защиты были полностью соблюдены.

Хотя Комитет по правам человека обычно не занимается оценкой доказательств, он проявил готовность обнаружить нарушение презумпции невиновности в деле, где предъявленная неоспоренная информация давала существенный повод для сомнений в виновности обвиняемого. Европейский суд по правам человека занял аналогичную позицию в том, что бремя доказывания должно быть надлежащим образом реализовано, и квалификация молчания обвиняемого в качестве главного обоснования для признания его виновным вступает в противоречие с презумпцией невиновности.

5.1.3 Обращение с обвиняемыми, которое может препятствовать формированию впечатления о невиновности

Если личные предубеждения судьи или практика суда в плане обращения с обвиняемыми приводит к ненадлежащему обращению с обвиняемым в ходе уголовного процесса, это может составлять нарушение презумпции невиновности (см. также 5.1). Комитет по правам человека отметил, что слушание является несправедливым, если, например, подсудимый «сталкивается с выражением враждебности со стороны публики или поддержкой одной из сторон в зале заседания, к которым суд относится с терпимостью, нарушая тем самым право на защиту, или же подвергается другим проявлениям враждебности со сходными последствиями». В деле «Гридин против Российской Федерации» [Gridin v Russian Federation] заявитель утверждал, что зал суда был заполнен людьми, которые кричали, что его следует приговорить к смертной казни, и что обвинение и жертвы угрожали свидетелям и защите. Заявитель также утверждал, что судья не предпринял никаких действий, чтобы противостоять враждебному отношению со стороны публики. Комитет по правам человека нашел в этом деле нарушение пункта 1 статьи 14 МПГПП в связи с тем, что рассматривавший дело суд не пытался контролировать, а принял враждебную атмосферу и давление, созданное публикой в зале, которые не позволили защите надлежащим образом провести перекрестный допрос свидетелей и представить свои доводы.

В своих Замечаниях общего порядка о гарантиях справедливого судебного разбирательства Комитет также заявил, что подсудимые, как правило, не должны заковываться в наручники, или содержаться в клетках, или каким-либо иным образом быть представленными на суде в обличии, указывающем на то, что они могут быть опасными преступниками. Для обеспечения полного соблюдения принципа презумпции невиновности большое значение имеет внешний вид обвиняемого во время процесса; таким образом, ограничительные меры следует санкционировать лишь там, где в силу особых обстоятельств в деле существует угроза безопасности или иные риски, в том числе, если существует опасность, что обвиняемый может скрыться от правосудия или причинить травмы или ущерб. В деле «Рамишвили и Кохреидзе против Грузии» [Ramishvili and Kokhreidze v Georgia] Европейский суд по правам человека не нашел оправдания тому, что во время публичных слушаний обвиняемые находились в металлической клетке, а в здании суда присутствовали «специальные подразделения» — учитывая статус обвиняемых как общественных деятелей, отсутствие у них прежних судимостей, а также их надлежащее поведение в ходе уголовного процесса. Согласно выводу Европейского суда, это нанесло ущерб принципу презумпции невиновности и унизило обвиняемых в их собственных глазах, даже если публика отнеслась к этому иначе. Таким же образом, Европейский суд признал нарушение презумпции невиновности в таких делах, как «Джига против Румынии» [Jiga v Romania] и «Самойла и Чонка против Румынии [Samoilà et Cionca v Romania], где обвиняемые были обязаны находиться во время слушаний в тюремной форме, заключив, что такая практика может усилить у публики впечатление о виновности обвиняемых.

5.1.4 Влияние материалов СМИ и высказываний должностных лиц на презумпцию невиновности

Несмотря на соображения Комитета по правам человека, что средствам массовой информации следует воздерживаться от такого освещения новостей, которое наносит ущерб презумпции невиновности, он также выразил мнение, что влияние публичности на досудебном этапе на возможность проведения справедливых слушаний является вопросом факта, который находится в компетенции суда первой инстанции и апелляционных судов. Любого нарушения презумпции невиновности в этой связи можно избежать путем предоставления присяжным четких инструкций руководствоваться лишь доказательствами, которые были предъявлены суду. Совет Европы разработал принципы предоставления информации об уголовных процессах через СМИ, которые гласят, что хотя «Общественность должна иметь возможность получать через средства массовой информации информацию о деятельности органов судебной власти и полицейских служб…, мнения и сведения в отношении продолжающегося судебного разбирательства могут сообщаться или распространяться через СМИ только в тех случаях, когда это не наносит ущерба презумпции невиновности подозреваемого или обвиняемого». Это особенно важно в контексте судебных процессов с участием присяжных или народных заседателей, где судебным властям и органам полиции надлежит «воздерживаться от обнародования информации, которая может нанести существенный ущерб справедливости судебного разбирательства».

Европейский суд по правам человека высказывался относительно ненадлежащего использования средств массовой информации судьями и судами с точки зрения беспристрастности судебных органов (см. также 3.3.2).

Европейский суд по правам человека и Комитет по правам человека дополнительно разъяснили, что презумпция невиновности распространяется не только на судей и на проведение разбирательств в суде, но также требует, чтобы должностные лица других государственных органов воздерживались от предвосхищения результатов судебного процесса. Комитет по правам человека, не колеблясь, нашел нарушение презумпции невиновности в деле «Гридин против Российской Федерации» [Gridin v Russian Federation], где публичные заявления, сделанные высокопоставленными сотрудниками правоохранительных органов, которые объявляли заявителя виновным, широко освещались в средствах массовой информации. В деле «Маринич против Беларуси» [Marinich v Belarus] Комитет также нашел нарушение презумпции невиновности в обстоятельствах, когда эпизоды допросов заявителя транслировались по белорусскому государственному телевидению и сопровождались ложными и унижающими достоинство комментариями о заявителе, объявлявшими его виновным.

Для определения возможного нарушения презумпции невиновности в высказываниях должностных лиц Европейский суд по правам человека оценивает каждое конкретное дело в отдельности, с учетом конкретных обстоятельств оспариваемого заявления. Европейский суд по правам человека напоминает, право на свободу выражения включает и право получать и передавать информацию и что, следовательно, презумпция невиновности не может рассматриваться как абсолютный запрет властям на информирование общественности о проводящемся уголовном расследовании. Это тем более справедливо в отношении общественных деятелей. Вместе с тем, в целях соблюдения презумпции невиновности должностным лицам следует пользоваться своим правом информировать общественность, проявляя необходимую сдержанность и осмотрительность.

В деле «Аллене де Рибемон против Франции» [Allenet de Ribemont v France] заявитель был одним из арестованных за убийство г-на Жана Брольи [Jean de Broglie], депутата парламента и бывшего министра правительства Франции. В ходе транслировавшейся по телевидению пресс-конференции министр внутренних дел и два старших полицейских чиновника заявили, что все лица, связанные с убийством, арестованы, и что заявитель был одним из организаторов убийства. Европейский суд отметил, что эти заявления, сделанные высокопоставленными должностными лицами государства, явно равносильны объявлению заявителя виновным. Эти заявления поощряли общественность поверить в его виновность, а также предвосхищали оценку фактов дела компетентным судебным органом. Таким образом, Европейский суд пришел к выводу, что в этом деле имело место нарушение пункта 2 статьи 6 ЕКПЧ.

В деле «Буткевичус против Литвы» [Butkevicius v Lithuania] речь шла об аналогичной ситуации: на момент совершения предполагаемого правонарушения заявитель был известным политическим деятелем и, следовательно, Европейский суд признал, что должностные лица государства, включая Председателя Сейма, имели право информировать общественность. Это означает, что сам по себе факт заявления должностных лиц о подозрении виновности совместим с презумпцией невиновности.

Вместе с тем, особое значение приобретает то, какие слова должностные лица используют для заявления. По мнению Суда, данные заявления должностного лица были равносильны объявлению заявителя виновным, поощряли общественность поверить в его виновность, а также предвосхищали оценку фактов дела компетентным судебным органом. В деле «Песа против Хорватии» [Pesa v Croatia] Европейский суд по правам человека также нашел нарушение права заявителя на презумпцию невиновности в связи с опубликованными в СМИ заявлениями государственного прокурора и начальника полиции.

В деле «Дактарас против Литвы» [Daktaras v Lithuania] спорные заявления принадлежат прокурору, который сделал их в ответ на просьбу адвоката защиты прекратить дело на досудебном этапе процесса. По мнению Европейского суда, эти заявления не нарушили принцип презумпции невиновности. Во-первых, они не прозвучали вне контекста уголовного разбирательства — например, на пресс-конференции. Кроме того, данный прокурор употребил те же выражения, что и адвокат защиты, объявляя свой вывод о том, что имеющиеся в деле доказательства «доказывают» виновность заявителя. Хотя Европейский суд счел выражение «доказывают» неуместным, он пришел к выводу, что исходя из контекста, в котором оно прозвучало, было ясно, что как адвокат, так и прокурор лишь обсуждали вопрос о том, достаточно ли имеющихся в деле доказательств для обоснования передачи дела в суд.

5.1.5 Презумпция невиновности и содержание под стражей до суда, а также превентивное заключение

Отказ от освобождения обвиняемого под залог (см. также 6.4.3) и последующее содержание неосужденного лица под стражей до суда не влияет на презумпцию невиновности. Однако, в связи с тем, что пункт 3 статьи 9 МПГПП и пункт 3 статьи 5 ЕКПЧ гарантируют право на судебное разбирательство в разумный срок или освобождение из-под стражи до суда, отказ от освобождения под залог предполагает, что суд над данным обвиняемым должен состояться как можно скорее. Комитет по правам человека также ясно дал понять, что длительность предварительного заключения никогда не следует рассматривать в качестве одного из признаков виновности.

Превентивное заключение обычно также не влияет на презумпцию невиновности, поскольку такая форма заключения не связана с предъявлением уголовного обвинения задержанному. Однако в деле «Кагас против Филиппин» [Cagas v the Philippines] Комитет по правам человека счел, что чрезмерный период превентивного заключения (в этом деле — свыше девяти лет) все же повлиял на презумпцию невиновности и, следовательно, составил нарушение пункта 2 статьи 14 МПГПП.

5.1.6 Последствия прекращения производства или оправдания подсудимого

В случае прекращения уголовного производства — например, в связи с истечением применимого срока давности — суд не имеет права присуждать издержки уголовного преследования и (или) выплату компенсации предполагаемому потерпевшему, если закон предусматривает выплату таких издержек в случае обвинительного приговора. С другой стороны, если уголовный процесс прекращается по процессуальным основаниям, государство не обязано возмещать обвиняемому любой понесенный им ущерб. В такой ситуации обвиняемый не может требовать возмещения затрат путем заявления гражданского иска, а суд может обосновать этот отказ наличием «серьезных подозрений», не нарушая при этом принцип презумпции невиновности.

В случае оправдания суд не может ссылаться на наличие подозрений в отношении виновности обвиняемого. Этот принцип приравнен к запрету повторного привлечения к ответственности (см. также 8.4). Как заявил Европейский суд по правам человека в деле «Секанина против Австрии» [Sekanina v Austria]:

«Говорить о подозрениях в отношении невиновности обвиняемого допустимо лишь до тех пор, пока по итогам уголовного разбирательства не было принято решение по существу обвинения. Однако, после окончательного оправдания обвиняемого ссылаться на такие подозрения недопустимо».

5.1.7 Восстановление нарушенных прав через суд

Следует отметить, что нарушение государством презумпции невиновности может быть впоследствии восстановлено в суде. Например, в деле «Варгас-Мачука против Перу» [Vargas-Machuca v Peru] заявителя уволили из рядов национальной полиции Перу на основании, по словам заявителя, ложных утверждений. Однако, в итоге, как Третий специальный гражданский суд г. Трухильо, так и Первое подразделение гражданского суда г. Трухильо признали увольнение заявителя незаконным и восстановили его в должности. В этой связи Комитет по правам человека нашел, что в этом деле не было нарушения надлежащего процесса в смысле пункта 1 статьи 14 МПГПП, так как национальный суд устранил данное нарушение. Комитет также счел, что национальные суды признали невиновность заявителя и, таким образом, не произошло нарушения права, предусмотренного пунктом 2 статьи 14.

Пункт 3(g) статьи 14 МПГПП прямо гарантирует право любого лица, обвиняемого в уголовном преступлении, не быть принуждаемым к даче показаний против самого себя. Это право нередко называют привилегией не давать показаний против самого себя, которая включает право на отказ от дачи показаний и право не быть принуждаемым к признанию себя виновным. В контексте ЕКПЧ эта привилегия подразумевается в общем праве на справедливое судебное разбирательство, предусмотренном пунктом 1 статьи 6 ЕКПЧ. Как заявил Европейский суд по правам человека в деле «Саундерс против Соединенного Королевства» [Saunders v the United Kingdom]:

«Хотя они прямо не упомянуты в статье 6 Конвенции, право на молчание и право не давать показаний против самого себя являются общепризнанными международными стандартами, которые лежат в основе понятия справедливого процесса, о котором говорит статья 6… Право не свидетельствовать против себя предполагает, что прокуратура в уголовном процессе должна стремиться доказать свою версию дела против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, добытым вопреки воле обвиняемого с помощью принуждения или давления. В этом смысле данное право тесно связано с презумпцией невиновности».

Как разъяснил Европейский суд, защита обвиняемого от ненадлежащего принуждения властей направлена на предотвращение ошибок в отправлении правосудия. Это означает, что обвиняемого нельзя принуждать к даче показаний в суде (см. также 5.2.1). Однако привилегия не давать показаний против себя ограничена правом хранить молчание и не препятствует принудительному получению материальных доказательств, таких как документы, образцы крови или иные биологические образцы (см. также 5.2.2). В некоторых обстоятельствах, лицо может быть законодательно обязано отвечать на вопросы при условии, что соблюдены гарантии права хранить молчание, такие как иммунитет (см. также 5.2.3). Для эффективного соблюдения права хранить молчание необходимо с особой осторожностью относиться к тому, какие выводы можно (или нельзя) делать из факта, что обвиняемый воспользовался своим правом на отказ от дачи показаний (см. также 5.2.4). Право на отказ от дачи показаний необходимо понимать как запрет на любое прямое или косвенное психологическое (см. также 5.2.5) или физическое (см. также 5.2.6) принуждение обвиняемого со стороны следствия в целях получении от него какого-либо признания или признания своей вины.

5.2.1 Показания обвиняемого в суде

Наиболее прямой и действенный результат запрета на принуждение давать показания против себя состоит в том, что в судебном разбирательстве обвиняемого нельзя вызвать в качестве свидетеля. Привилегия не давать показаний против себя означает, что прокуратура обязана доказать свою версию дела против обвиняемого, не прибегая к «доказательствам, добытым вопреки воле обвиняемого с помощью принуждения или давления». Если же обвиняемый добровольно принимает решение дать показания при рассмотрении собственного дела, он подлежит перекрестному допросу со стороны обвинения (см. также 6.7.3). Право на отказ от дачи показаний не ограничено судебным слушанием и распространяется также и на этап расследования. Подозреваемый или обвиняемый имеет право хранить молчание при допросе в полиции.

5.2.2 Принуждение к выдаче или разрешение на сбор материальных доказательств

Привилегия не давать показаний против себя связана с соблюдением права хранить молчание. Это означает, что она не подразумевает возможности препятствовать использованию в уголовном процессе материалов, которые могут быть получены от обвиняемого путем применения полномочий на принуждение, не нарушающих права обвиняемого хранить молчание. Сюда могут относиться, например, документы, полученные с помощью ордера на обыск или образцы слюны, крови или мочи, или образцы тканей тела, полученные принудительным путем для анализа ДНК — если эти действия осуществляются в соответствии с требованиями закона и в объемах, необходимых и пропорциональных задаче борьбы с уголовной преступностью. В деле «P.G. и J.H. против Соединенного Королевства» [P.G. and J.H. v the United Kingdom] Европейский суд по правам человека счел, что полученные у заявителей образцы голоса, которые не содержали никаких уличающих заявлений, были сопоставимы с образцами крови, волос, или иными физическими или предметными образцами, применяемыми в криминалистических анализах, на которые не распространяется привилегия не давать показаний против себя. Несоблюдение таких требований может само по себе являться правонарушением или неуважением к суду (см. также 3.5).

Иная ситуация имеет место, когда подозреваемого или обвиняемого принуждают к активному предоставлению доказательств, таких как документы, путем указания их местонахождения, получения, доставки или иного обеспечения доступа к ним, тем самым способствуя осуждению себя. В «Функе против Франции» [Funke v France] Европейский суд рассмотрел дело, связанное с таможней, в котором осуждение было призвано оказать давление на г-на Функе, с тем, чтобы он предоставил документы, доказывающие совершение им предполагаемых преступлений. Суд отметил, что особенности таможенного права не могут оправдать такое нарушение права любого обвиняемого хранить молчание и не давать инкриминирующих себя показаний.

5.2.3 Законное принуждение отвечать на вопросы

В ограниченных обстоятельствах у властей может быть возможность принудить лицо отвечать на вопросы вне контекста уголовного разбирательства. Это может иметь место в ходе судебных слушаний, проводимых судебным должностным лицом, или в иной ситуации, когда вопросы задает не судья, причем обычно ответы даются и фиксируются под присягой. Где бы это ни происходило, привилегия не давать показаний против себя требует, чтобы полученные таким образом доказательства не были впоследствии использованы в уголовном разбирательстве против лица, которого принудили их дать. Это правило называют «иммунитетом от применения» (имея в виду, что такие доказательства обладают иммунитетом от применения против лица, которое принудили отказаться от своего права хранить молчание). Европейский суд по правам человека разъяснил в этой связи, что право не инкриминировать себя нельзя ограничить замечаниями, прямо носящими инкриминирующий характер. Существенным в данном контексте является то, каким образом используются принудительно полученные доказательства в судебном процессе по уголовному делу. В деле «Саундерс против Соединенного Королевства» [Saunders v the United Kingdom] тот факт, что принудительно полученные заявления зачитывались присяжным на протяжении трех дней, подтверждает, что версия дела обвинения в значительной степени опиралась на эти заявления, из чего Европейский суд заключил, что способ использования этих материалов подтверждает, что они были применены для доказательства виновности обвиняемого. Рассматривая это же дело, Европейский суд исключил возможность ссылаться на «публичный интерес» в оправдание использования ответов, добытых принудительным путем в ходе внесудебного следствия, чтобы изобличить обвиняемого в ходе судебного разбирательства.

Отказ отвечать на вопросы, которые обязательны по закону, может квалифицироваться как правонарушение, а именно отказ от сотрудничества с органами власти. Например, в деле «Лопес против Испании» [Lopez v Spain] заявителю было предъявлено требование, предусмотренное пунктом 3 статьи 72 Закона о безопасности дорожного движения, которая гласит: «Владелец транспортного средства, по получении надлежащего требования, обязан сообщить личность водителя, ответственного за правонарушение; в случае необоснованного отказа незамедлительно выполнить эту обязанность, он обязан уплатить штраф за совершение серьезного административного правонарушения». Получив такое требование, г-н Лопес направил в органы дорожного движения письмо, в котором указал, что за рулем данного транспортного средства находился не он, и что ему не известно, кто это был, поскольку в течение указанного периода он предоставлял это транспортное средство в пользование нескольким лицам. Он был оштрафован на сумму 50 000 песет. Заявитель утверждал, что тем самым было нарушено его право на презумпцию невиновности и право не свидетельствовать против самого себя, поскольку от него требовали сообщить личность водителя этого транспортного средства. Комитет по правам человека заключил, что г-на Лопеса наказали не за дорожное правонарушение, а за отказ от сотрудничества с органами власти. По мнению Комитета, наказание за отказ от сотрудничества с органами власти лежит вне сферы действия пунктов 2 и 3(g) статьи 14 МПГПП.

5.2.4 Толкование молчания против обвиняемого

Право хранить молчание, как и привилегия не давать показаний против себя, лежит в основе понятия справедливого судебного разбирательства, вследствие чего национальным судам следует с особой осторожностью относиться к толкованию молчания против обвиняемого. Для обеспечения эффективности права хранить молчание недопустимо, чтобы в основе осуждения лежал вывод о виновности обвиняемого исключительно или главным образом на факте его молчания или отказа отвечать на вопросы, или давать показания в суде. С другой стороны, решение обвиняемого хранить молчание в течение всего уголовного процесса может иметь для него отрицательные последствия, когда суд станет оценивать имеющиеся против него доказательства. Европейский суд по правам человека согласился, что право хранить молчание не относится к абсолютным правам, так что в ситуациях, в которых явно требуются объяснения со стороны обвиняемого, факт его молчания может учитываться при оценке убедительности предъявленных прокуратурой доказательств и (или) достоверности последующих объяснений со стороны обвиняемого. Европейский суд установил некоторые критерии для оценки того, составляет ли толкование молчания против обвиняемого нарушение понятия о справедливом разбирательстве в смысле пункта 1 статьи 6 ЕКПЧ. В этой связи Суд рассматривает обстоятельства дела, обращая особое внимание на ситуации, где могут делаться выводы из молчания, на значение, которое придает им национальный суд при оценке доказательств, а также на степень принуждения, примененного в данной ситуации. Кроме того, Европейский суд также обращает особое внимание на содержание напутствия судьи присяжным по вопросу о выводах в пользу противной стороны.

В деле «Хини и Макгиннес против Иралндии» [Heaney and McGuinness v Ireland] Европейский суд рассмотрел выводы, сделанные из молчания обвиняемого в порядке раздела 52 Закона Великобритании о государственных преступлениях 1939 года, в соответствии с которым в случае отказа от предоставлении информации o своих передвижениях подозреваемый подлежит наказанию в виде лишения свободы на срок не более шести месяцев. Европейский суд пришел к выводу, что «степень принуждения, которую применили к заявителям в соответствии с разделом 52 Закона 1939 г. в целях их принуждения к предоставлению информации, связанной с предъявленными им обвинениями по указанному закону, фактически свели на нет суть их привилегии не давать показаний против себя и права хранить молчание».

5.2.5 Психологическое принуждение к ответам на вопросы или к признанию вины

Комитет по правам человека неоднократно пояснял, что формулировку пункта 3(g) статьи 14 МПГПП (что никто не может «быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным») надлежит понимать как запрет на любое прямое или косвенное физическое (см. также 5.2.6) или психологическое принуждение следственными органами обвиняемого в целях получения от него признания своей вины.

Европейский суд по правам человека пошел несколько дальше и высказал мнение, что право хранить молчание распространяется не только на случаи, когда в отношении обвиняемого применяются средства принуждения или его воля прямо подавляется каким-либо образом. В деле «Аллан против Соединенного Королевства» [Allan v the United Kingdom] Европейский суд определил, что это право:

«… служит для защиты свободы выбора подозреваемого — давать показания или хранить молчание во время допроса в полиции. Такая свобода выбора эффективно ставится под сомнение когда, несмотря на то, что подозреваемый предпочел хранить молчание на допросах, государственные органы предпринимают различные ухищрения в целях получения от подозреваемого признаний или иных заявлений инкриминирующего характера, которых они не сумели добиться на допросах, и приобщают полученные таким образом признания или заявления к доказательствам, предъявляемым на судебном процессе» [422] .

В деле «Аллан против Соединенного Королевства» [Allan v the United Kingdom] это означало, что использование в качестве доказательств признаний, сделанных обвиняемым осведомителю, которого поселили в полиции в одну камеру с обвиняемым, составляет нарушение статьи 6 ЕКПЧ, так как эти признания явились результатом настойчивых расспросов в ходе оказания на обвиняемого психологического давления, что нарушает добровольный характер показаний.

5.2.6 Принуждение с помощью пыток или иных форм бесчеловечного или унижающего достоинство обращения

Право хранить молчание, особенно право не подвергаться принуждению к признанию своей вины, связано также с запретом на применение пыток и других форм бесчеловечного или унижающего достоинство обращения (статья 7 МПГПП и статья 3 ЕКПЧ), а также с правом на гуманное обращение при задержании (пункт 1 статьи 10 МПГПП). Комитет по правам человека в Замечаниях общего порядка о гарантиях справедливого судебного разбирательства разъяснил:

«Жестокое обращение с лицами, которым предъявлены уголовные обвинения, и принуждение их к даче или подписанию под угрозой насилия показаний с признанием вины, представляют собой нарушения как статьи 7 Пакта, запрещающей пытки и жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, так и пункта 3(g) статьи 14, запрещающего принуждение к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным» [423] .

Несмотря на это, Комитет по правам человека отметил частое применение методов, нарушающих запрет на жестокое обращение. Например, в деле «Салидас де Лопес против Уругвая» [Saldias de Lopez v Uruguay] Лопеса Бургоса и еще нескольких человек под страхом смерти или тяжких увечий принудили подписать ложные заявления, которые были затем использованы против них в судебном разбирательстве.

Никакие показания или признания вины или другие доказательства, полученные в нарушение положения статьи 7 МПГПП или статьи 3 ЕКПЧ, в принципе не могут использоваться в качестве доказательств ни в каких уголовных или гражданских судебных разбирательствах, в том числе и в условиях чрезвычайного положения, даже если допущение таких доказательств не оказало решающего влияния на вынесение обвинительного приговора. Единственное исключение из этого правила составляют случаи, когда такое заявление или признание используется как доказательство того, что имели место пытки или иное обращение, запрещаемое статьей 7 МПГПП или статьей 3 ЕКПЧ. В таких случаях обязанность доказывания того, что показания обвиняемого были даны им по собственной доброй воле, ложится на государство.

«Руководящие принципы ООН, касающиеся роли лиц, осуществляющих судебное преследование» возлагают особую обязанность на прокуроров, которые знают или имеют разумные основания полагать, что доказательства были получены с помощью незаконных методов, включая применение пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания. Руководящие принципы гласят, что прокуроры должны «отказываться от использования таких улик против любого лица, кроме тех, кто применял такие методы, или, соответственно, информируют суд и принимают все необходимые меры для обеспечения того, чтобы лица, ответственные за применение таких методов, привлекались к суду».