Израиль (шоссе Хайфа-Акка)
— Бьюсь об заклад — ты собирался недурно провести уик-энд! У тебя это на лице написано! — покосился на Мордехая Бен-Цви сидевший справа от него Ицхак Перес.
— В сообразительности тебе не откажешь! — хохотнул Мордехай. Он резко повернул руль, объезжая камень, скатившийся с горы на дорогу. — Завтра я веду свою девочку в ресторан, потом — на пляж Хайфы. Ну, а вечер… вечер я рассчитываю провести у нее на квартире!
— Будь осторожен! — Ицхак машинально поглаживал короткий ствол пистолета-пулемета „узи“. — Ты же знаешь — нам запрещено заводить сомнительные знакомства.
— Не беспокойся за Сарру. С ней все в порядке, — нахмурился Мордехай. — Думаешь, дали бы ей работу в секретной лаборатории Хайфского Технологического института, будь у нее плохая анкета?!
— Ну, тогда другое дело…
Придерживая автомат правой рукой, Ицхак нащупал пальцами левой початую пачку, вытянул сигарету, прикурил от зажигалки и блаженно затянулся. Мордехай включил вентиляцию. Их трейлер пылил со скоростью девяносто километров в час. Колонну возглавляли черный бронированный «мерседес» со сменными номерами и окрашенный в камуфляжные цвета бронетранспортер охраны. Ицхак скосил глаза на зеркальце заднего вида. От них не отставали два таких же бронетранспортера. Обычные на вид, они обладали на самом деле колоссальной огневой мощью. Под легкой броней пряталось два десятка суперсовременных ракет типа «Иерихон». Три такие ракеты способны потопить крейсер. Заметив, что сидящий за рулем тяжело груженного трейлера Мордехай нахмурился и весь как-то подобрался, Ицхак вопросительно посмотрел на него.
— Сейчас полотно дороги пойдет с уклоном в сторону моря, — объяснил водитель. Его руки на рулевом колесе заметно напряглись. — Весной тут бушуют ручьи, и дорожные строители хотели, чтобы вода беспрепятственно стекала в море. Придется сбавить скорость, не то мы с тобой запросто окажемся в гостях у рыб!
Ицхак кивнул и включил переговорное устройство. Вызвав на связь командира колонны майора Бенкова, предложил снизить скорость до семидесяти километров. Из-за поворота навстречу вырвалась ярко-красная «тойота». Мордехай успел рассмотреть сидевшую за рулем молодую блондинку.
— Вот это девочка! — прищелкнул он языком.
Ицхак покачал головой. Какие могут быть девочки, когда у них за спиной двенадцать ядерных боеголовок к ракетам средней дальности «Хамрун»? Но Мордехай, забыв о промелькнувшей, как молния, блондинке, уже сосредоточенно глядел на дорогу. Ее полотно и в самом деле шло под уклон. «Надо бы поставить этот вопрос перед командованием, — с тревогой подумал Ицхак, нервно поглаживая ствол „узи“. — Не дай Бог, если хотя бы один из трейлеров с боеголовками сползет под откос».
Справа мелькнул большой рекламный щит с настоятельным призывом купить апельсины, которые выращивались неподалеку на ферме киббуца «Нах Марадеш».
— До Акки — шесть километров, — пробормотал Ицхак.
Мордехай кивнул. Его приняли в группу по перевозке ядерных грузов всего два месяца назад, однако он успел уже трижды проехать по маршруту Хайфа — гора Мейрон. Еще шестьдесят метров — и полотно дороги перестанет наконец идти под уклон. Можно будет расслабиться и увеличить скорость. А завтра он великолепно проведет время с рыженькой Саррой…
Неожиданно белесое от пыли, нанесенной ветром из пустыни Негев, полотно дороги стало черным и блестящим, как лежащие внизу морские камни. Мордехай всем телом ощутил, как тяжелый трейлер, мелко дрожа, заскользил к краю дороги. Он принялся отчаянно крутить рулем, стремясь удержать машину на дороге. Но трейлер вел себя, как беспомощный малыш на скользком льду. Его несло неудержимо. Передний бампер легко снес алюминиевое ограждение. Колеса зависли над обрывом.
Двое в кабине, не сговариваясь, рванули ручки дверей. Но если Ицхак успел выскочить и, больно ударившись спиной об острые камни, задержался на склоне, то Мордехаю не повезло. Он открыл дверцу и даже успел высунуть левую ногу, но в этот момент трейлер начал свое стремительное падение.
Ицхак с ужасом увидел, как левую ногу Мордехая размозжило о валуны, как трейлер, гулко отзываясь на удары и медленно переворачиваясь, прыгал по камням. Шедший вслед за трейлером бронетранспортер чудом удержался на кромке дороги, но лишь только солдаты выскочили из него, как он закачался и тоже рухнул вниз. Стиснув зубы, чтобы не стонать, Ицхак медленно полз вверх. Каждое движение причиняло боль и давалось с трудом.
Стоявший у кромки дороги майор Бенков что-то взволнованно говорил в микрофон. Вероятно, сообщал о случившемся в штаб Командования ядерными силами Израиля.
— Кто-то разлил на дороге масло, — услышал Ицхак слова майора. — Водителю не удалось удержать трейлер. Машина свалилась под откос на прибрежные камни.
В эту секунду майор заметил, как искореженный остов трейлера стал исчезать в густом белом тумане. Майор всмотрелся внимательнее и даже протер глаза. Нет, ему не пригрезилось. В солнечный и ясный день при жаре в 28 градусов по Цельсию внизу у полосы прибоя клубился какой-то непонятный холодный туман. Еще несколько мгновений — и искореженный трейлер накрыло плотной пеленой.
Майор Бенков почувствовал, что все его тело покрывается липким потом. Он уже мысленно распрощался с мечтой получить на следующий год очередное звание. Судя по всему, теперь ему грозил военно-полевой суд и несколько лет каторжных работ. Связавшись с базой ВМС Израиля в Хайфе, майор потребовал немедленно прислать три сторожевых катера, вооруженных ракетами и скорострельными пушками. Приказав двум десяткам солдат построиться, он прошел вдоль короткой шеренги, пристально вглядываясь в лица. Наконец взмахнул рукой:
— Давид! Абрам! Иосиф! Мордехай! Семен! Ганс! За мной! — Прыгая по камням, которые то и дело вырывались из-под ног и скатывались со склона к пенящейся от волн линии прибоя, Бенков тревожно всматривался в клубившийся под ногами туман. Ему вдруг показалось, что трейлер исчез.
— Быстрее! — прохрипел майор. Болела ушибленная нога, саднило ободранную в кровь левую руку. Спуск длился несколько секунд, но они показались ему вечностью.
Бенков и шестеро солдат остановились в нескольких шагах. Майора охватил страх. Он словно попал в преддверие ада. Пересилив себя, Бенков нагнулся, поднял небольшой камешек и бросил его в том направлении, где должен был находиться трейлер.
Он услышал, как камешек ударился о что-то металлическое. Это приободрило майора. Значит, трейлер по-прежнему лежит на берегу.
Повернувшись к безмолвно застывшим солдатам, майор приглушенно проговорил:
— Оцепить трейлер. Никого не подпускать до прихода катеров из Хайфы и подкрепления, которое должно прибыть на вертолетах из Акки. Вперед!
Вымуштрованные солдаты нырнули в туман. Майор знаком приказал сержанту Давиду Гольдштюккеру следовать за ним. В недавних боях с палестинскими террористами, которые пытались взорвать военные казармы в Иерихоне, сержант отличился. Его служебная характеристика пестрела блестящими отзывами.
Спотыкаясь о камни и нещадно ругаясь, Венков и Гольдштюккер добрались наконец до трейлера. Сквозь туман показалась кабина. Дверцы оторвались во время падения. Майор нащупал искореженную ступеньку, встал на нее и протянул руку к водительскому месту. Поняв, что перед ним окровавленное тело Мордехая Бен-Цви, сморщился и покачал головой.
Бенкову пришлось поднести часы к глазам, чтобы разглядеть показания циферблата. С момента катастрофы прошло всего четыре минуты. Помощь он вызвал две минуты назад. Сейчас главное — продержаться до ее прихода.
«Что бы там ни было, — подумал майор, — в этом проклятом тумане можно дышать. Раз мы еще живы, это не ядовитый газ». Пальцы машинально проверили предохранитель «узи». Все правильно: поставлен на указатель автоматической стрельбы. Если поблизости появятся подозрительные люди, группа встретит их плотным огнем.
«Вообще-то давно уже пора кому-нибудь возникнуть», — размышлял майор, напряженно всматриваясь в серую пелену и прислушиваясь. Однако пока все было спокойно. Море мирно плескалось о стенку искореженного трейлера. Чайки кружились над берегом.
Внезапно майору показалось, будто кто-то вырывает автомат у него из рук. Он злобно дернул стволом, прижал указательный палец к спусковому крючку.
— Командир! — послышался голос Давида Гольдштюккера. — Происходит что-то странное! Гранаты просто взбесились!..
Туман понемногу рассеивался, и Бенков увидел, что прикрепленные к его широкому зеленому поясу гранаты приняли горизонтальное положение. Автомат тоже почему-то стало трудно удерживать в руках.
«Электромагнит! — догадался майор. — Притом огромной мощности!»
Что-то массивное с металлическим гулом ударилось в борт трейлера. Бенков слегка разжал пальцы, и оружие, вырвавшись из рук, буквально прилипло к борту машины.
К майору подскочил сержант. Его обычно спокойное лицо выражало крайнюю степень смятения. Показывая на трейлер, он что-то пытался сказать, но слова застревали на его потрескавшихся губах. В этот момент трейлер дернулся и начал медленно сползать к воде.
Майор Бенков сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и, размахнувшись, бросил в море.
Трейлер все быстрее полз по откосу. Обежав измятый корпус с другой стороны, майор увидел, что к задней стенке трейлера намертво прижата большая круглая плита. Прикрепленная к ней цепь терялась в пене прибоя.
— Перерубить цепь! — крикнул майор.
Солдаты застрочили из автоматов, а потом стали бросать гранаты, стараясь попасть в цепь. В отличие от командира они сумели удержать оружие в руках.
Но разорвать цепь так и не удалось. Она была сделана из какого-то необыкновенно прочного металла. Пули и осколки отскакивали от звеньев, не оказывая им ни малейшего вреда. Несколько осколков попало в Давида Гольдштюккера и Иосифа Хейфица. Кровь из их ран смешалась с соленой пеной прибоя.
Теперь над водой оставалась лишь верхняя часть кабины трейлера.
— Эй, вы там, наверху! Трейлер тащит в море какая-то подводная лодка. Немедленно расстрелять ее ракетами!
Несколько мгновений спустя Бенков услышал растерянный голос лейтенанта Вануну. Командир второго бронетранспортера докладывал:
— На экранах наших радаров не одна, а… двадцать подводных лодок!
— Огонь по всем двадцати, остолопы! — взревел майор.
С каждой секундой ему становилось ясно, что военно-полевого суда не избежать. Но даже если и удастся отвертеться, как он будет смотреть в глаза сослуживцам, родственникам, простым израильтянам, сознавая, что на его глазах террористы утащили находившиеся под его охраной двенадцать ядерных боеголовок?!
Сверкнув в небе серебристыми иглами, стремительные «иерихоны» ровными стежками прошили набегавшие волны. Через несколько мгновений участки моря перед майором и его солдатами превратились в ад. Кипящая вода вздымалась высоко вверх причудливыми фонтанами. Из глубины на поверхность вылетали струи ила, песка, покрытые зелеными водорослями камни. Давид, которого перевязывали товарищи, заметил растерзанный труп дельфина.
Бенков пристально вглядывался в морскую даль. Когда же, черт побери, прибудут катера из Хайфы?!
— Катера! — крикнул наконец Ганс, обладавший острым зрением.
Майор тут же связался по радио с командиром группы катеров и ввел его в курс дела.
Ответ ошеломил Бенкова.
— Если радиолокатор не врет, под нами — сорок подводных лодок!
Майор поднес ко лбу дрожащую руку. Его мозг отказывался что-либо понимать.
На катерах решили, несмотря ни на что, уничтожить все подводные лодки. Сторожевики принялись планомерно расстреливать акваторию по квадратам, надеясь задеть субмарину, утащившую под воду контейнер с боеголовками.
Бенков хмуро наблюдал за происходящим в бинокль.
— Экологический урон, который нанесли морю наши действия, куда страшнее, чем если бы здесь разбился танкер с нефтью, — пробурчал за его спиной Давид Гольдштюккер.
Товарищи успели перевязать его. На бинтах выступили алые пятна, но кровотечение удалось остановить. А взрывы продолжали выбрасывать из воды в воздух растерзанные трупы дельфинов, рыб, камни, куски подводных скал, песок и ил.
Неожиданно рядом с одним из катеров поднялся высоченный столб воды и ила. Катер разломило пополам, словно ореховую скорлупку, и его обломки мгновенно затонули. Майор расширившимися от ужаса глазами увидел, как взлетели на воздух и два других катера.
На море установилась тишина. Невысокие волны бесшумно набегали на берег. В этом покое казались неестественно громкими крики взбудораженных чаек.
Бенков медленно расстегнул кобуру, достал пистолет. Усмехаясь, подкинул его на ладони и выстрелил себе в висок.
Швейцария (Цюрих)
— Не успели мы заказать раков, как их уже несут, — благодушно улыбнулся Олег Смирнов, увидев приближающегося официанта.
Однако тот подошел не с блюдом вареных раков. В руке у него была записка. Он протянул ее Смирнову. Олег недоуменно вгляделся в цифры записанного на листочке бумаги телефонного номера. Они ни о чем не говорили ему. Единица — код Америки, двести два — Вашингтона, округ Колумбия. Ну и что?
Внезапно Олега осенило. Он прочитал цифровой ряд справа налево. Вышло то, что нужно. Это был номер Брюса Локкарта. Кадровый сотрудник ЦРУ, тот человек, с которым его связал помощник президента США Джим Коэн. Олег начал с ним контактировать сразу после прибытия из Праги в Нью-Йорк.
— Извини, я ровно на минуту, — сказал он Марте и поднялся из-за столика.
Проводив его недовольным взглядом, Марта принялась рассеянно ковырять вилкой в жареных шампиньонах.
Подойдя к телефонному аппарату, Олег сунул в прорезь кредитную карточку и набрал номер. В Вашингтоне сейчас была половина десятого утра. Брюс мгновенно снял трубку.
— Ты в Цюрихе? — спросил он.
— Да, как Ленин. Только не вынашиваю планы русской революции, — пошутил Смирнов.
— Отдохнул после последнего задания?
— Не тяни душу! — рассердился Олег. — Я что, снова вам понадобился?
— Да, ты нам нужен, — признался Локкарт. — Когда сможешь прибыть в Вашингтон?
Олег посмотрел на часы, вспомнил о Марте. Шевеля губами, прикинул, сколько понадобится времени для завершения своих дел в Цюрихе.
— Выеду в аэропорт через три часа, — произнес он наконец.
— Прекрасно! — воскликнул Брюс. — Наши ребята встретят тебя. Пока!
Вернувшись к столику, Олег обнаружил, что официант уже принес раков. Рядом с блюдом, наполненном дымящимися панцирями, стояла откупоренная бутылка «Доль Санг де Ленфер».
Олег разлил вино в бокалы. Выпив, Марта прищелкнула языком:
— Прекрасное вино!
— Я всегда считал, что швейцарские вина не хуже любых других, — заметил, улыбнувшись, Олег.
«Интересно, зачем я понадобился Брюсу? — размышлял он. — Видно, дело срочное и серьезное, раз он рискнул оставить свой телефон официанту, зашифровав его самым примитивным образом».
Отодвинув пустые тарелки, Олег и Марта смотрели друг на друга влюбленными глазами. Накрыв рукой тонкое запястье молодой женщины, на котором блестел элегантный ажурный браслет, Олег предложил:
— Закажем шампанское в номер?
Марта согласно кивнула. Олег оставил на столе несколько кредиток, и они прошли к лифтам отеля «Шератон».
В просторном номере на четырнадцатом этаже Марта выразила желание принять душ.
— А я подожду, пока принесут шампанское, — улыбнулся Олег.
Он снял пиджак, повесил его на спинку стула из красного дерева. Собираясь в ресторан, Смирнов решил не одевать галстук и теперь остался в полосатой рубашке с короткими рукавами.
Подойдя к огромному зеркалу, Олег несколько секунд рассматривал свое отражение. В свои тридцать четыре года он выглядел хоть куда. С мускулистых рук еще не сошел загар, приобретенный во время отдыха на Тринидаде и Тобаго. Мощная шея выступала из воротника.
В этот момент в ванной перестала шуметь вода. Через несколько минут Марта вышла к нему, накинув на плечи красивый пушистый халат зеленого цвета.
Олег, поджав губы, посмотрел на дверь. Почему так долго не несут шампанского? Он подошел к телефону и только начал набирать номер дежурного «Шератона», как в дверь предупредительно постучали. Ручка повернулась вниз, и вслед за никелированной тележкой, на которой красовалось ведерко с обложенной льдом бутылкой, вошел официант.
Как и следовало ожидать, он был темнокожим. Швейцарцев ни за какие деньги не заманишь на непрестижную работу дворников, уборщиков, официантов, горничных. Чтобы гостиничный бизнес процветал, приходилось нанимать на эти должности филиппинцев, камбоджийцев, индонезийцев. Официант был филиппинцем.
Он проворно расставил бокалы, откупорил бутылку и разлил шампанское.
Блаженно щурясь, Марта поднесла бокал к губам.
— Восхитительно! — почмокала она губами. — Ледяное, отдает земляникой!
Олег кинул филиппинцу пятифранковую монету. Ловко подхватив ее, он удалился, плотно закрыв за собой дверь.
Марта поставила пустой бокал на столик. Она потянулась к Олегу, обвила его шею руками и поцеловала.
Обняв прильнувшую к нему женщину, Олег с горечью подумал, что скоро ему надо быть в аэропорту Клотен.
«Ладно, с заданием Брюса постараюсь управиться за неделю, — утешил он себя, — и мы с Мартой снова будем вместе».
Молодая женщина нерешительно потянула Олега к двери в спальню. Он не заставил себя уговаривать, и через несколько секунд они уже лежали на тонких льняных простынях. На углах золотыми нитками были вышиты два слова: «Шератон. Цюрих».
Олег ласкал полные груди Марты, но ему мешало полностью отдаться нахлынувшему чувству неожиданно возникшее ощущение тревога.
Марта это сразу заметила.
— Что с тобой, милый? — спросила она, приподнявшись на локте.
Олег неопределенно покрутил в воздухе пальцами. Легко поднялся с кровати, хотел было сунуть ноги в шлепанцы, но передумал. На цыпочках прокрался в гостиную. Внимательно осмотрел принесенную официантом бутылку шампанского. Принюхался к плескавшемуся на ее дне содержимому. Обычный «Дом Периньон»…
Смирнов задумчиво потер подбородок. Он верил своим предчувствиям, внутренний голос обычно не обманывал его. Сейчас он говорил ему: «Берегись!» Но чего беречься? От какой опасности?
Олег наклонился над мельхиоровым ведерком, в котором стояла бутылка. В воде плавали кусочки льда. Олег приподнял ведерко над подносом. «Чересчур тяжелое», — подумал он.
Осторожно поставив ведерко обратно на поднос, Смирнов медленно окунул руку в ледяную воду. Пальцы ломило от холода, когда он обнаружил на дне небольшой плоский предмет. «Взрывное устройство», — молнией пронеслось в мозгу.
Олег побледнел, но не потерял присутствия духа. Подкравшись к двери номера, рывком распахнул ее.
За дверью в коридоре топтался филиппинец. Увидев Смирнова, застыл как вкопанный. Лицо официанта стало белее перчаток на его руках. Олег рванулся к нему, схватил за шиворот и втащил в номер.
Филиппинец бурно запротестовал:
— Мистер, по какому праву?
Олег сунул ему в руки ведерко, в котором несколько минут назад охлаждалась бутылка шампанского, и спокойно спросил:
— Кто подослал тебя?!
Лицо филиппинца покрылось бисеринками пота. Он задыхался от страха. Облизывая сохнущие губы, с видом затравленного зайца смотрел на Олега и молчал.
Наконец желание спасти свою жизнь возобладало.
— Мигель Нуньес, — еле слышно пробормотал официант.
Олег кивнул головой. Этого и следовало ожидать. Он начал свое сотрудничество с американцами из Управления по борьбе с наркотиками с того, что помог поймать одного из «кокаиновых баронов» Колумбии — Хесуса Нуньеса. Владевший едва ли не половиной всех плантаций коки в стране, Нуньес был передан американскому правосудию и получил 150 лет тюремного заключения. Однако цветок зла не вырвали с корнем. На свободе остался Мигель Нуньес, поклявшийся отомстить за брата. Кажется, он попытался сдержать клятву.
— Мистер! — вдруг завопил филиппинец. — Эта штука сейчас взорвется!
Лицо Олега окаменело. Шагнув к окну, он резко откинул в сторону занавеску и распахнул балконную дверь.
— Ведро в реку. Живо! — рявкнул он на официанта.
Филиппинец с ведерком в руках пулей выскочил на огромный балкон, выходящий на реку Лиммат, которая делила Цюрих пополам. Добежав до середины балкона, он замахнулся, стремясь как можно быстрее освободиться от смертоносного груза.
Олег бросился лицом на толстый ковер, устилавший пол номера, и закрыл ладонями уши.
Через мгновение грохнул взрыв.
Олег медленно поднялся на ноги.
В дверях гостиной стояла испуганная Марта, натягивая на обнаженные плечи простыню. В руке она зажала сафьяновую коробочку с изумрудным кольцом, которое Олег подарил ей накануне.
— Что произошло? — тихо спросила молодая женщина.
Виновато улыбнувшись, Олег показал на балкон.
Марта подошла к лежащему филиппинцу и в страхе закрыла лицо. Взрывом ему оторвало голову и кисти обеих рук, которыми он держал ведерко. Из мраморной балюстрады балкона был вырван большой кусок.
— Отойди, — сказал Олег. — Внизу уже наверняка собираются зеваки.
Марту била мелкая дрожь. Она пошатнулась и упала на руки Смирнову. Крепко обняв потрясенную женщину, он провел ее обратно в спальню.
В бокалах еще оставалось немного шампанского.
— Слегка выдохлось. Но пить можно, — объявил Смирнов.
Зубы Марты стучали о край бокала.
Зазвонил телефон.
Олег приподнял трубку и тут же положил ее на рычажок. Телефон молчал.
— У меня мало времени, — промолвил он и снял халат.
США (Вашингтон)
Президент Соединенных Штатов Америки Джон Пенн выбрал на селекторе кнопку с белой табличкой: «Помощник по вопросам национальной безопасности Джим Коэн» и тотчас услышал его голос:
— Коэн слушает.
— Все идет по плану?
— Да, господин президент. Человек, который нам нужен, находится на пути в Вашингтон.
Откинувшись в старинном кресле, президент вытащил из серебряного портсигара сигарету, вставил ее в яшмовый мундштук. Нервно раздувая ноздри, вдохнул ароматный запах хорошего табака.
* * *
В международном аэропорту Даллеса Олег быстро проследовал через «зеленый коридор» к выходу из здания аэровокзала. Смирнов приехал в США налегке. Единственным «багажом» была «Нойе Цюрихен Цайтунг», по которой, как он надеялся, его узнают люди Брюса Локкарта.
И действительно, едва Олег пересек выложенную мрамором линию, которая отделяла сферу влияния пограничников и таможенников от общей части просторного вестибюля аэровокзала, к нему подошел коренастый мужчина лет тридцати в ярко-синем костюме.
— Мистер Смирнов? — спросил он, приветливо улыбаясь.
Неприятный эпизод с взрывным устройством, произошедший в цюрихском отеле «Шератон», основательно подпортил настроение Олегу, и он с подозрением оглядел незнакомца.
Почувствовав, что ему не доверяют, сотрудник ЦРУ ловко всунул в руку Олегу свое запечатанное в пластик удостоверение.
Делая вид, что внимательно рассматривает помещение аэровокзала, Олег небрежно взглянул на удостоверение. На первый взгляд не фальшивое. Все правильно. Брюс прислал своего человека встречать его.
Несколько расслабившись, он позволил сотруднику ЦРУ отвести себя к машине. Их ждал типично американский лимузин. Это был длинный «шевроле», просторный изнутри, с мощным мотором и большими габаритными фарами.
Олег устроился на заднем сиденье. Севший за руль сотрудник ЦРУ включил зажигание, быстро выехал со стоянки и влился в бесконечный поток машин на шоссе. Олег ослабил узел пестрого галстука, нажал на кнопку, заставив стекло опуститься. Свежий упругий ветер заполнил салон запахом скошенной травы и цветущей горчицы.
Вопреки ожиданиям Олега, сотрудник повез его не в Лэнгли, а свернул на шоссе, ведущее в Вашингтон. Заметив, что пассажир насторожился, он объяснил:
— Вас решено принять не на старой фирме, а в Доме.
Олег усмехнулся, хрустнул пальцами. Видно, дело нешуточное, если встречают его в резиденции президента США, а не в штаб-квартире ЦРУ.
Через несколько минут «шевроле» уже подъезжал к стоянке автомашин сотрудников и гостей Белого дома. Олег вышел из лимузина и сделал несколько шагов, разминая затекшие ноги.
— Извините, нас ждут, — вежливо поторопил его сотрудник ЦРУ.
Пожав плечами, Олег двинулся за ним. Небольшая дверца была почти полностью скрыта за раскидистыми дубами. Около нее навытяжку стоял морской пехотинец с карабином в руках. Ствол карабина был начищен до блеска, словно его хозяину предстояло маршировать на параде. Фуражка на голове сидела так, будто это был образцовый экспонат для обучения новобранцев умению носить военную форму. Но Олег понимал, что этот малый на посту не истукан, поставленный ради красоты и ритуала. Из-под козырька своей фуражки пехотинец внимательно наблюдал за всеми входящими в Белый дом. Он первым подаст сигнал тревоги, если посетитель покажется ему подозрительным.
В вестибюле их встретил подтянутый широкоплечий охранник в сером костюме. Он провел Олега в просторную комнату с потолком, расписанным амурами и античными богинями. Предложив ему сесть в глубокое кресло-бержер красного дерева рядом с напольными часами восемнадцатого века, охранник вышел. Олег встал и подошел к часам. На циферблате четко выделялась надпись: «Джон Уэйди. Лондон».
Задумчиво покачав головой, Олег снова опустился в мягкое кресло. Джон Уэйди был известным в Англии часовых дел мастером. Часы его работы стоят сейчас миллионы долларов. Судя по роскошному интерьеру комнаты, в которой Олега оставили, его собеседником может оказаться кто-нибудь из руководства ЦРУ, не ниже заместителя директора…
Дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел адмирал Ричард Скаукрофт, директор Центрального разведывательного управления США.
Олег поднялся. Адмирал улыбнулся и протянул ему руку. «Демократическая нация эти американцы», — подумал Олег, пожимая сухую адмиральскую ладонь. Шефу британской Интеллидженс Сервис и в голову не придет вот так запросто подать руку частному детективу, сколько бы услуг он ни оказал разведке Ее Величества.
Сидя напротив адмирала, Олег украдкой изучал его лицо. До сих пор он видел Скаукрофта редко. Чаще на журнальных снимках или — по телевизору. Впрочем, Скаукрофт не терпел рекламы и избегал журналистов.
В жизни Скаукрофт выглядел так же, как и на цветных фотографиях и в видеоклипах. Высокого роста. Худощавый. Подвижный. Пожалуй, даже слишком. Высокий лоб, светлые волосы, тщательно зачесанные на пробор. Глаза серо-стального цвета. Тонкие губы. Длинный хрящеватый нос, кончик которого адмирал потирал иногда указательным пальцем.
— К нам обратился премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, — нарушил молчание директор ЦРУ. — По дороге из склада в Хайфе на ядерный полигон исчезли двенадцать боеголовок к ракетам среднего радиуса действия. Грузовик, на котором везли контейнер, свалился с шоссе, проложенного вдоль берега моря. Перед этим кто-то облил дорогу маслом. Неизвестная подводная лодка с помощью электромагнита на цепи утащила контейнер в море. Израильские катера пытались расстрелять лодку, но террористы применили метод распыления в воде металлических частиц; в результате на экранах радиолокаторов возникли изображения около сотни подводных лодок. Пока израильтяне искали реальную лодку, она ушла.
— Господин директор! Но почему Израиль обратился к вам?
— Израильтяне отрицают наличие у них ядерного оружия, — поморщился адмирал. — Хотя сейчас это и секрет Полишинеля, все связанное с ядерными исследованиями у них по-прежнему государственная тайна. Поэтому они не хотят предпринимать расследование собственными силами.
— И вы, конечно же, согласились оказать им помощь, — покачал головой Олег. — Простите мне мою дерзость, господин директор, но лавров тут не получить. А вот нажить крупные неприятности проще простого!
— Я знаю, ты парень с головой. Но не считай нас хуже, чем мы есть. Думаешь, я рассуждал иначе? — усмехнулся адмирал. — Однако Рабин убедил нашего президента в том, что США в какой-то мере ответственны за израильские ядерные силы. Вот я и получил соответствующий приказ…
— Но если США и помогли израильтянам создать бомбу, это вовсе не означает, что они обязаны отвечать за их ротозейство. Впрочем, я понимаю — это эмоции. Хоть какие-то улики, следы в этом деле имеются?
Адмирал нахмурился и покачал головой:
— Кроме идиотского предположения, что за этим покушением стоят палестинские террористы — ничего!
Олег задумался. Кажется, его расчет — управиться с этим делом за неделю — себя не оправдывает. А ведь Марта все еще живет в цюрихском отеле «Шератон», где он снял номер на свое имя. И ждет его!
— Я понимаю вас, — быстро заговорил адмирал, заметив реакцию Олега. — Если увидите, что ничего не получается, бросайте все к чертовой матери. В конце концов, — прибавил он с раздражением, — мы не няньки израильтянам.
Олег кивнул.
Директор ЦРУ извлек из кармана пиджака два конверта и протянул Олегу.
Смирнов распечатал их и обнаружил в одном билет на самолет компании «Эль-Аль» по маршруту Вашингтон — Тель-Авив, в другом — сжатые сведения о том деле, каким ему предстояло заниматься, и телефоны израильской службы безопасности «Моссад».
— В Израиле этим делом занимается Разведывательный комитет. Вы же знаете, он координирует действия всех видов израильской разведки, военной и разведки МИДа, — заметил Скаукрофт. — Так что в первую очередь вам предстоит встретиться с его председателем — генералом Пинхусом Эбухом.
— Что это за человек? — спросил Олег.
Его насторожил тон, которым директор ЦРУ произнес имя израильского генерала.
— Как вам сказать? Очень своеобразный, — криво усмехнулся адмирал. — Я бы такого просто не взял на работу в свое ведомство. Впрочем, надеюсь, что вы к нему подберете ключик. Желаю удачи!
Израиль (Тель-Авив)
Председатель Разведывательного комитета Израиля генерал Пинхус Эбух в бешенстве мерил шагами свой просторный кабинет. Он только что раздраженно задернул шторы. Яркий солнечный свет и пение птиц за окном выводили его из себя.
Пинхус Эбух размышлял. До чего дошла служба безопасности страны, если у нее из-под носа уводят двенадцать боеголовок для ядерных ракет средней дальности и еще трейлер в придачу.
Настойчивый звонок телефона вывел Пинхуса из состояния задумчивости. На другом конце провода раздался голос:
— Говорит полковник Левин. В районе американского посольства расклеены десятки листовок с описанием того, что произошло с нашими боеголовками!
— Сделайте все, чтобы ни одна живая душа не увидела эти чертовы листовки! — почти шепотом, еле сдерживая себя, просипел генерал. — Слышите: ни одна! От этого зависит ваша карьера!
Пинхус Эбух с размаху бросил трубку на рычаг. В волнении снова заходил по комнате. На его виске билась голубоватая жилка.
Резко остановившись, генерал снова связался с полковником Левиным.
— Кто-нибудь взял на себя ответственность за кражу боеголовок?
— Организация «Аль-Джихад» — «Священная исламская война» — со штаб-квартирой в Бейруте. — Полковник помолчал. — Листовок слишком много, господин генерал! Мы не успева…
— Я уже сказал, что нужно сделать с листовками, — ледяным тоном проговорил Эбух и повесил трубку.
Воровато оглянувшись, генерал подошел к сейфу и приложил к нему правую руку. Детектор сравнил рисунок отпечатков пальцев Эбуха с заложенной в память картинкой, и сейф открылся.
На стопке бумаг, каждая из которых была помечена грифом «Совершенно секретно», стояла бутылка виски. Подарок адмирала Скаукрофта, память о посещении Вашингтона три месяца назад.
Пинхус Эбух схватил бутылку и нервно открутил пробку. Обжигающий горло «Джонни Уокер» и полная тишина помогли ему сосредоточиться.
«Итак, противник, который бросил нам перчатку, известен, — размышлял генерал, поглаживая высокий стеклянный бокал. — Надо сделать все, чтобы пресса не пронюхала о похищении боеголовок. Приказ премьера о соблюдении строжайшей скрытности вокруг этого инцидента должен быть выполнен!»
Телефон зазвонил снова.
— Мы задержали корреспондентов «Ассошиэйтед Пресс», «Би-Би-Си» и «Файненшнэл Таймс», — тяжело ронял слова полковник Левин. — При задержании отобрали фотоаппараты. Оказалось, журналисты успели сфотографировать листовки. Корреспондент «Би-Би-Си» утверждает, что ему позвонили и предупредили о том, что он сможет получить сенсационную информацию в районе американского посольства…
— Журналисты заявили протест? — деловито осведомился генерал.
— Да. Бурный.
— Отпустите их. И прекратите операцию по срыву листовок.
«„Аль-Джихад“ всегда найдет новое место, где можно будет расклеить листовки, — прикидывал Эбух. — А фотоаппарат корреспондента „Ассошиэйтед Пресс“ наверняка снабжен устройством, с помощью которого снимок автоматически передается в штаб-квартиру агентства».
— Господин генерал, я прошу извинить меня… Вы сказали о последствиях для моей карьеры… — напомнил полковник Левин. В трубке было слышно его учащенное дыхание.
— К этому вопросу мы еще вернемся, — сухо отрезал генерал. — А пока — отбой!
* * *
Из международного аэропорта Бен-Гуриона в Тель-Авив вела прямая, как стрела, магистраль. С обеих сторон ее окаймляли кипарисы. При посадке в каждое молодое деревце вкололи гормон роста. В результате за считанные годы кипарисы превратились в величественных красавцев, поражавших своим ростом и стройностью.
Для Олега это был первый визит в Израиль. Он с любопытством смотрел по сторонам. Старые и новые кварталы Тель-Авива, пальмы, набережная, залитая лучами солнца, многочисленные кафе, ресторанчики и кабаре, кинотеатры и универсальные магазины делали столицу Израиля похожей на другие города Средиземноморья. Единственное, в чем Тель-Авив был неповторим, — это его жители. Большинство мужчин в ермолках и характерных широкополых черных шляпах. Несмотря на жару, не видно женщин в коротких юбках и платьях без рукавов. Талмуд запрещает создавать соблазны для мужчин.
…Задержавшись перед массивными коваными воротами с решеткой из переплетающихся букв на иврите, машина въехала во двор приземистого серо-блеклого здания. По форме оно представляло собой четырехугольник. Здесь помещались Иностранное управление «Моссад» и второе бюро Управления военной разведки. На третьем этаже находился кабинет генерала Эбуха.
Перелет из Вашингтона в Тель-Авив занял несколько часов. Олег успел не один раз перечитать данные о Пинхусе Эбухе, которыми снабдил его адмирал Скаукрофт. Карьера Пинхуса началась в «Моссаде», куда он был принят после двух лет службы в Вооруженных силах Израиля. Первым поручением будущему председателю Разведывательного комитета стала организация физического устранения члена Исполкома ООП Ясира Саддата. Ясир Саддат вместе с женой был застрелен в подвале своего дома-бункера в ливийском городе Триполи. Пинхус Эбух получил несколько орденов и медалей, благодарность своего начальства и начал стремительно продвигаться по службе.
Двор здания, в одном из кабинетов которого расположился генерал Эбух, казался вымершим. Каменные плиты, подогнанные друг к другу так, что между ними не просунешь и лезвия бритвы, были тщательно промыты. Олег не сомневался, что на них можно улечься в белом костюме — не останется ни пятнышка.
Шофер направил машину в подземный гараж. Элегантный брюнет с пухлыми щеками, встретивший Олега в аэропорту, провел его в просторный вестибюль. После уличной жары в помещении было прохладно. Здесь так же не было ни души.
«Вероятно, таков стиль работы израильской разведки, — пронеслось в голове Олега, — минимум людей, минимум слов, минимум шумихи и максимум дела. Максимум? А как же история с похищением боеголовок к ракетам? Исключение из правил?»
* * *
Генерал Эбух, в одиночку прикончив бутылку «Джонни Уокера», находился в благодушном состоянии. Первым делом он предложил Олегу сигару.
— Я не курю.
— Вина?
Смирнов кивнул. Конечно, адмирал Скаукрофт — демократ по натуре, но Пинхус Эбух вовсе уж не терпел церемоний. Генерал сам разлил аргентинское «Сан Тельмо Шардонне» в хрустальные бокалы и энергично чокнулся с Олегом:
— За успех нашего предприятия!
Олег внимательно посмотрел на генерала и улыбнулся:
— Я правильно вас понял, господин генерал? Мне кажется, за то время, пока я летел сюда, вам стали известны новые существенные подробности?
— Вы проницательны, молодой человек, — на лице генерала улыбка, казалось, появилась совсем не в том месте, где надо. Так случается с зубной пастой, когда лопнет тюбик. — Действительно, новость есть. Ответственность за похищение боеголовок взяла на себя «Аль-Джихад». Это организация палестинских террористов со штаб-квартирой в Бейруте.
— Они сделали официальное заявление?
— Да. Расклеили листовки.
— Американцы знают об этом?
— Думаю, да. Ведь листовки расклеены рядом с их посольством. Но я лично не ставил адмирала Скаукрофта в известность.
Генерал снова ухмыльнулся, и Олег понял, почему Скаукрофт недолюбливал израильтянина. Пинхус Эбух принадлежал к числу людей, которые предпочитали забирать себе все, не отдавая ничего взамен.
Олег поставил на стол недопитый бокал с вином.
— В таком случае мне остается только умыть руки. «Моссад» на палестинских террористах специализируется давно. Мне же пришлось бы начать с нуля. Если я стану помогать вам, то буду похож на слона в посудной лавке, а мне бы не хотелось этого.
Пинхус Эбух нахмурился. Забарабанил пальцами по полированной поверхности огромного стола.
— Еще вина? — неожиданно предложил он.
Олег удивленно посмотрел на него. Ему казалось, что все уже ясно.
— Дело в том, что мы заинтересованы в вашей помощи. — Генерал напустил на себя вид растерянного ребенка. — Я сильно сомневаюсь в том, что «Аль-Джихад» самостоятельно задумала и осуществила эту операцию. Палестинские террористы научились хорошо обращаться с гранатами и автоматами, даже с управляемыми ракетами, однако, подводные лодки им еще недоступны. Тем более оснащенные суперсовременными устройствами, вводящими в заблуждение радары и системы наведения противолодочных ракет.
Олег кивнул. Он был согласен с Эбухом.
— Мы считаем, что за «Аль-Джихад» стоят или, во всяком случае, ей помогают мощные иностранные силы. Нашей разведке неудобно проявлять чрезмерную активность за пределами страны. А между тем это необходимо. Вот почему я хочу услышать ваше «да» на наше предложение участвовать в расследовании.
Олег молчал. Он еще не решил, что ответить.
— К тому же неизвестно, где сейчас находятся боеголовки. Может быть, террористы нацелят их на Швейцарию, чтобы получить солидный выкуп.
После каждой новой фразы Пинхус Эбух оценивающе смотрел на Олега — так лесоруб смотрит на дерево после очередного удара топором.
— Эти боеголовки могут принести горе многим людям и Марте Циммерман тоже, — тихо бросил он на весы последний груз.
Олег наполнил бокалы — свой и генерала — вином:
— Да сопутствует нам удача, генерал!
Ливан (Бейрут)
— Честно говоря, не могу понять, почему в Ливане еще продолжается жизнь. Каждый год здесь рвутся снаряды, сгорают ценности, накопленные упорным трудом, гибнут люди. Гибнут, но продолжают цепляться за эту землю. Вместо того, чтобы бросить все к чертовой матери и бежать куда глаза глядят.
— Говорят, человек — самое приспособленное к жизни существо, — пожал плечами майор «Моссада» Иосиф Шекель, сопровождавший Олега в Бейрут. — Сегодня ты вздрагиваешь от грохота разрывов, а завтра, привыкнув к ним, как ни в чем не бывало открываешь свой магазинчик. Впрочем, самые талантливые и предприимчивые ливанцы все же покидают страну. Где только не встретишь теперь ливанские колонии! Даже в Западной Африке…
* * *
Дорогой бар «Али» в центре Бейрута был обставлен поистине с восточной роскошью: стены увешаны персидскими и турецкими коврами, подковообразные мавританские арки покрыты искусной резьбой. Кофе здесь разносили в больших серебряных кофейниках.
В отличие от Смирнова, который заказал рюмку «Куантро», майор Шекель пил только кофе.
— Мне нужна ясная голова, — объяснил он причину своего воздержания. — Из-за этих боеголовок предстоит уйма работы!
На середину зала вышла полуобнаженная танцовщица. Черты лица, разрез глаз, пластика движений выдавали в ней египтянку.
В оркестре медленно заговорили бубны и барабаны. Несколько смуглых музыкантов, сидевших на корточках, заиграли на дудках и флейтах. Ритмичная и плавная мелодия, казалось, окутывала всех сидящих за столиками.
Танцовщица встрепенулась. Ее бедра стали медленно сотрясаться, а живот совершать кругообразные движения.
Олег с интересом смотрел на прелестную танцовщицу. Пластичные движения живота завораживали. До него сразу не дошел смысл слов, произнесенных майором Шекелем:
— Мы, конечно, предпримем самые активные усилия по розыску всех, причастных к похищению боеголовок. Вам же предстоит встретиться с Энвером Хальшиком. Это политический обозреватель крупнейшей бейрутской газеты «Аль-Мансур», стоящей на шиитских позициях. Брат Хальшика — депутат ливанского парламента, сестра — лидер организации женщин-шииток. Клан Хальшиков — очень влиятельный. Они контролируют половину ливанских банков, владеют многими судами и самолетами, бензоколонками и универсальными магазинами. Мы пытались сделать Хальшика нашим информатором, сулили бешеные деньги, но, — Шекель развел руками, — у этого человека есть один недостаток. Он ненавидит Израиль и все еврейское. Поэтому только вы можете добиться от него какой-то информации.
Майор Шекель передал Олегу ключ от номера, который «Моссад» заказал ему в отеле «Интер-Континенталь», одном из самых дорогих в Бейруте.
Встреча с Энвером Хальшиком была назначена на семь вечера. Оставшееся время Олег провел в ленивом покое. Посмотрел местное телевидение, полистал Библию, выпил несколько коктейлей, два раза принял душ.
Без четверти семь Смирнов вышел из номера и спустился в вестибюль. Швейцар услужливо распахнул перед ним дверцу такси. Водителю уже сообщили, куда ехать, и он молча включил зажигание.
Олегу в некотором смысле повезло. Он прибыл в Бейрут, когда противоборствующие мусульманские фракции подписали соглашение о временном перемирии. Оно было вынужденным: госпитали Бейрута переполнены, размещать поступающих раненых негде. На улицах ливанской столицы воцарилось относительное спокойствие. Владельцы магазинов спешно вставляли новые стекла и ремонтировали фасады своих заведений. Городские службы в экстренном порядке настилали асфальт, ремонтировали канализационные люки и светофоры. Город на глазах преображался. Никто не знал, как долго продлится перемирие, и все торопились.
Дом Энвера находился в северной части города. Его окружал большой сад. Разросшиеся смоковницы и знаменитые ливанские кедры красиво оттеняли белоснежные стены дома.
Дверь открыл невысокий слуга в белом сюртуке с золотыми погончиками. Смирнов назвал себя, слуга молча пригласил следовать за ним. Они прошли коридорами в крытый дворик особняка, пересекли его, снова оказались в лабиринте коридоров и, наконец, вышли на открытую террасу.
Особняк ливанца был выстроен в исламском стиле. В медной крыше, защищающей внутренний дворик от жгучего средиземноморского солнца, были прорезаны изречения из Корана, сквозь них проникал днем солнечный свет, а ночью — прохладный воздух. Однако террасу, казалось, просто перенесли сюда с побережья Калифорнии или Майями. Плетеная мебель белого цвета. Журнальный столик, заваленный номерами «Таймс», «Ньюсуик» и «Атлантик Мансли». Телевизор и радиоприемник самых последних моделей. Все создавало полную иллюзию того, что ты находишься не в Ливане, а в Штатах.
Энвер Хальшик выглядел настоящим европейцем: синий деловой костюм, строгий зеленый галстук, белый платочек в верхнем кармашке пиджака. Ливанец был чисто выбрит и коротко подстрижен. На Олега смотрели глаза умного и уверенного в себе человека.
Журналист приветливо улыбнулся и предложил гостю виски со льдом. Когда Смирнов кивнул в знак согласия, ливанец сам приготовил напиток.
Он же проявил и инициативу в разговоре.
— Как я понимаю, вы приехали не для того, чтобы пить со мной виски и обсуждать внутриполитическую ситуацию в Ливане. Чем я могу быть вам полезен?
— Я прибыл по делу, которое прямо связано с развитием ситуации в Ливане, и без ваших консультаций мне не обойтись. Конкретно же меня интересует судьба двенадцати ядерных боеголовок к израильским ракетам средней дальности, исчезнувших несколько дней назад. Ответственность за похищение взяла на себя…
— Организация «Аль-Джихад». Да, я знаю об этом. — Ливанец пристально посмотрел на Олега. — Ответьте мне прямо: вы действуете по заданию «Моссада»?
— Как вам сказать, — задумался Олег. Уловив недоверие в глазах собеседника, решил все-таки уточнить: — Помочь израильтянам меня попросил адмирал Скаукрофт. А вашим адресом меня действительно снабдили сотрудники «Моссада».
— Как вы думаете, для чего «Аль-Джихаду» понадобилось воровать боеголовки? — спросил ливанец.
— Они хотят получить выкуп. Деньгами и, возможно, людьми, если в израильских тюрьмах томятся их боевики.
— Что ж, вы рассуждаете логично, — одобрительно заметил ливанец. — Так оно и есть. «Аль-Джихад» хочет потребовать от Израиля десять миллиардов долларов и освобождения троих своих людей. Вот их имена. — Вынув из нагрудного кармашка шелковый платочек, Энвер развернул его и выложил на ладонь Смирнова квадратик картона. Имена членов «Аль-Джихада» были написаны латинскими буквами. — Самая перспективная и прибыльная профессия в наше время — профессия посредника, — широко улыбнулся Энвер, показывая два ряда крепких зубов, не испорченных никотином. — Лидеры «Аль-Джихада» не знают, как передать свой ультиматум израильтянам. Израильтяне не знают, как связаться с палестинцами. Тут на сцену выходим мы — и дело в шляпе.
Сделав большой глоток, Олег с удовольствием отметил:
— Ваш виски просто превосходен. Но я должен лично увидеть лидера «Аль-Джихада» и услышать из его уст то, что вы сказали.
Неожиданный поворот в беседе явно не понравился Хальшику. Резко отставив в сторону бокал, из которого собирался отпить, он хмуро посмотрел на Олега. На скулах набухли желваки. От светской приветливости европейца не осталось и следа.
— Если бы я знал, что наш разговор закончится именно этим, — тяжело роняя слова, заговорил Хальшик, — ей-богу, переступил бы через себя и вышел бы сам на контакт с израильтянами.
— Думаю, это был бы напрасный труд. Вы услышали бы от них то же самое. — Олег говорил спокойно и уверенно. — Главные действующие лица должны говорить друг с другом непосредственно. Не прибегая к услугам посторонних. Бывают ситуации, когда никакие посредники не нужны!
— А вы знаете, что палестинцы поклялись никогда и ни при каких обстоятельствах не вступать в прямые контакты с евреями Израиля?! — в голосе Хальшика появились напряженные нотки.
Олег допил виски, припечатал пустой стакан к столику и встал:
— Я не знаю, как далеко у вас зашел роман с «Аль-Джихадом», но ваши посреднические услуги будут оплачены только в том случае, если я или любой другой представитель израильской разведки получит рандеву с ответственным сотрудником этой организации.
— Пока что я понял только одно, — не скрывая злости, проговорил ливанец, — нам с вами вообще не следовало встречаться!
* * *
Опустившись в приготовленную по его заказу ванну с водой, в которой были размешаны хвойные экстракты и лаванда, Олег позвонил Марте.
— Что поделываешь? — спросил он, услышав в трубке знакомый голос любимой.
— Скучаю без тебя.
— Ты хочешь меня уверить в том, что в Цюрихе, буквально набитом аттракционами, театрами, концертными залами, музеями и картинными галереями, нечем заполнить время более достойным образом? — Олег старался придать своему голосу бодрость и уверенность, которых, увы, у него самого не было.
— Без тебя мне ничто не мило, даже Цюрих, — вздохнула Марта.
Она замолчала. Олег слышал, как она тихо дышала в трубку.
— Чего же ты молчишь?
— Знаешь, Олег, — в голосе женщины явно ощущалась тревога, — у меня такое чувство, что должна произойти беда. Такое же состояние было у меня перед автокатастрофой.
Олег закусил губу. Он хорошо помнил эту историю. Два месяца назад он мчался по дороге из Женевы в Вадуц. До столицы княжества Лихтенштейн оставались уже считанные километры. Движение на автостраде было не слишком напряженным. Олег успевал следить за дорогой и любоваться открывшимися слева видами озера Валензее.
Впереди него не спеша катил элегантный синий «форд». Олег заметил, что за его рулем сидит женщина. Он приготовился к обгону, как вдруг понял, что у идущего навстречу микроавтобуса отказало управление. В этот момент машины вошли в крутой вираж. Неумолимый рок направил беспомощный микроавтобус к краю автострады.
Олегу показалось, что перед его глазами прокручивается приключенческая кинолента — из тех, где снимаются каскадеры. Микроавтобус скользящим ударом вбок подтолкнул «форд» к краю обрыва, сбил металлическое ограждение. Застыв на миг в воздухе, автобус стремительно рухнул вниз — вдоль отвесной каменной стены.
С трудом остановив свой разогнавшийся «порше», не обращая внимания на другие машины, Олег рванулся к синему «форду».
Эта машина тоже пробила ограждение и сползала к краю дорожного полотна. Еще несколько секунд — и «форд» рухнет на узкую полоску каменистого берега Валензее!
Смирнов успел подбежать к «форду» в тот самый момент, когда машина уже качалась над обрывом, словно готовясь к смертельному прыжку.
Сидевшая в «форде» молодая блондинка судорожно вцепилась в рулевое колесо, не отрывая широко распахнутых глаз от ослепительно-синей глади озера.
Смирнову с трудом удалось разжать намертво обхватившие руль пальцы и выдернуть женщину из машины. Вытаскивая незнакомку, Олег потерял равновесие, и оба они упали на каменистую кромку шоссе, медленно сползая вниз. К счастью, крупные камни, выступающие из отвесного склона, остановили их падение. Распластавшись всем телом на земле, Олег стал медленно отползать в сторону шоссе, продолжая бережно и крепко удерживать правой рукой спасенную им женщину.
Так он познакомился с Мартой.
— Я снова предчувствую беду.
Ее голос в трубке прерывался. Она плакала.
— Марта, милая, не плачь! — крикнул Олег. — Я скоро вернусь. Не плачь! Я люблю тебя…
Ему было тяжело слушать рыдания любимой женщины, а ей трудно говорить. Надо вешать трубку.
Олег уже без всякого удовольствия вдыхал острый и дурманящий запах хвойной эссенции и лаванды. Ему стало неуютно в этой горячей ванне, по краям облицованной разноцветными мраморными плитками.
«На редкость идиотское задание дал мне Скаукрофт! — кусая губы, размышлял он. — А после отказа ливанца свести людей „Моссада“ с представителями „Аль-Джихада“ мне вообще здесь делать нечего. Значит, надо уезжать отсюда, и чем скорее, тем лучше».
Он поднялся из ванны и встал под душ. Прохладная вода приятно бодрила. Насухо вытеревшись полотенцем, Олег решил позвонить генералу Эбуху и сообщить о своем решении. Но в это время зазвонил гостиничный телефон, установленный в номере.
Смирнов снял трубку.
— Руководитель «Аль-Джихада» Хамза Аун будет ждать вас завтра утром — с девяти до девяти пятнадцати — в отеле «Александрия», — услышал он голос Энвера Хальшика.
США (Вашингтон)
Президент США, на приеме у которого в Белом доме утром побывали делегации из прибалтийских республик, сидел за своим столом в Овальном кабинете, опустив голову и закрыв глаза. Ничего, кроме раздражения и усталости, он не ощущал. Появление в дверях Джима Коэна радости у него не вызвало.
— Малые страны — большие проблемы! — тихо вымолвил он, машинально раскладывая на столе визитные карточки президентов и премьер-министров Литвы, Латвии и Эстонии. — Опять просили оказать им экономическую и финансовую помощь, поддержать их борьбу за выход из Советского Союза. Интересно, поддержали бы они, скажем, выход штата Техас из состава нашей конфедерации, который мы в свое время оттяпали у Мексики?
— Как ни малы эти республики, они идут своей дорогой в истории. Без них она была бы беднее, не правда ли? — мягко заметил помощник по вопросам национальной безопасности.
— Надеюсь, Джим, твой приход не связан с предложением включить республики Прибалтики в дружную семью наших штатов? — настороженно усмехнулся президент.
Зачем-то поправив галстук, Коэн доложил:
— Господин президент, вот проект вашего распоряжения о создании в Вашингтоне специального дома для конфиденциальных свиданий. У ЦРУ, ФБР, Министерства обороны и Государственного департамента не один такой дом. А у работников аппарата президента ни одного. Между тем нужда в собственном помещении для проведения конфиденциальных бесед с самыми разными людьми, главным образом, с иностранцами, ощущается весьма остро.
Джон Пенн сочувственно кивнул головой. Он прекрасно знал, что самая важная часть межгосударственных переговоров происходит не на глазах широкой публики и даже не в присутствии ближайших помощников, а наедине с глазу на глаз. Помещение, о котором говорил Коэн, и на самом деле было жизненно необходимо.
— Хорошо. Утвердим документ на ближайшем заседании Совета национальной безопасности. У тебя все ко мне?
Коэн почтительно наклонил голову и вышел из Овального кабинета, тихо притворив за собой массивные двери.
Швейцария (Цюрих)
После завтрака Марта решила прогуляться. Она одела короткую юбку, удобные туфли на низком каблуке, примерила перед зеркалом широкополую шляпу и перекинула через плечо сумочку из крокодиловой кожи.
Подойдя к дверям номера, молодая женщина неожиданно остановилась и вернулась обратно. В гостиной она открыла вделанный в стену сейф миниатюрным электронным ключом, достала из небольшой синей коробочки кольцо с изумрудом — подарок Олега, — надела его на палец и сразу почувствовала себя спокойней и уверенней.
Погода на улице стояла прекрасная. Ярко светило солнце, но прохладный ветерок, зарождавшийся на просторах Цюрихского озера, не давал солнечному теплу перерасти в зной. Колеблемые ветерком листья городских каштанов лениво шевелились, источая пряный аромат.
Миновав ратушу, Марта вышла к кафедральному собору Гросс-Мюнстер. Она долго смотрела вверх — на острые шпили его башен. Казалось, знакомый с детства силуэт, прочерченный грубыми, привычными к простой крестьянской работе руками каноника Цвингли, водившего армии швейцарских крестьян и ремесленников против богатых горожан и помещиков, величественно парил в небе. Легкое белое облачко, похожее на трогательного ягненка, застыло, словно зацепилось за шпиль одной из высоких готических башен Гросс-Мюнстера.
«Нам нужно завести ребенка, — подумалось вдруг Марте. Она представила себя в роли матери и на глаза навернулись слезы. — Что на это скажет Олег?»
Какой-то молодой человек подошел к фонтану с другой стороны. Достав газету, он уткнулся в нее с явно преувеличенным вниманием. Низко надвинутая на лоб шляпа, темные стекла очков, скрывающие глаза… Марта незаметно пригляделась к молодому человеку. Где она его видела?
Приложив к лицу мокрые ладони, она лихорадочно вспоминала. Наконец, ее осенило. Именно этот тип поджидал ее у дверей отеля. Вслед за ней он шел по набережной реки Лиммат к Гросс-Мюнстеру и оказался здесь на площади, у фонтана.
Марта почувствовала, как к горлу подкатил комок. Здесь, в центре большого города, вокруг мирно играли дети, пенсионеры вели друг с другом нескончаемые разговоры, не обращая внимания на то, что энергичные японские туристы увековечивают их на фоне собора своими фотокамерами. А ей показалось, что она в джунглях и на каждом шагу ее поджидает смертельная опасность.
Нервно поправив ремень сумочки, молодая женщина пересекла площадь Цвингли и начала спускаться к мосту Мюнстер.
На мосту, глядя на витражи Марка Шагала, пламенеющие в окнах собора Фраумюнстер на правом берегу Лиммата, Марта замедлила шаг и остановилась. Опираясь рукой о каменную балюстраду моста, сняла с ноги туфлю, встряхнула ее, как будто туда попал камешек. При этом она незаметно оглянулась назад.
Тот тип в шляпе, помахивая сложенной пополам газетой, с видом умирающего от безделья туриста неторопливо шел по другой стороне моста Мюнстер.
Марта торопливо всунула ногу в туфлю и быстро перешла по мосту на правый берег реки. У входа в собор Фраумюнстер с ней столкнулся широкоплечий и высокий итальянец. Марта ударилась о его мощную грудь и отскочила в сторону, как резиновый мячик. Итальянец удивленно посмотрел на взволнованную женщину.
— Извините, — смущенно пробормотала она.
Пожав плечами, итальянец уступил дорогу. Марта проскользнула мимо него и вступила в прохладный придел храма. Ее взгляд скользил по высоким колоннам, стрельчатым сводам, готическим окнам в форме розы, изысканным витражам. Но красоту и величие храма она воспринимала как-то заторможенно. Сосредоточиться ей мешало ощущение, что наблюдение за ней не прекратилось. Хотя в соборе было прохладно, а на Марте одета всего лишь тонкая шелковая блузка, у нее между лопаток заструился горячий пот. Руки начали подрагивать, и она стиснула их, чтобы унять дрожь. Стараясь держаться прямо, скрывая, что напугана до смерти, женщина направилась к выходу.
Шляпа и темные очки со сложенной пополам газетой поджидали ее снаружи, у входа. Тут же, прислонившись к массивной арке, стоял широкоплечий итальянец.
Чувствуя, что еще немного и она закричит от страха, Марта прошла мимо них. После полумрака, царящего в соборе, яркий солнечный свет улицы показался неестественным. На противоположной стороне из подъехавшего такси выскочила оживленная парочка. Марта бросилась через дорогу. Справа взвизгнул тормозами черный «мерседес». Водитель смотрел ей вслед и осуждающе качал головой. Ох, уж эти женщины…
Добежав до такси, Марта рухнула на заднее сиденье. С трудом разжимая дрожащие губы, попросила:
— Отель «Шератон», пожалуйста!
Водитель выехал на набережную Цюрихского озера, рядом с массивным зданием Национального банка, повернул направо и выскочил на оживленную Банхофштрассе.
Марта понемногу стала успокаиваться. Рядом сидел таксист. Вокруг тоже были люди.
Вытащив из сумочки платочек, Марта отерла лоб. Оглядела себя в зеркальце пудреницы. Лицо было все еще белым, как мел.
Через несколько минут такси остановилось у подъезда «Шератона». Расплатившись с шофером, Марта вышла из машины и вошла в вестибюль.
Портье с любезной улыбкой вручил ей ключ. Несколько американских бизнесменов, развалившись в глубоких кожаных креслах, курили сигары. Их секретарши сидели поодаль, оживленно разглядывая свежие журналы мод.
По вестибюлю сновали носильщики, волоча за собой дорогие чемоданы с монограммами владельцев.
Когда Марта подошла к лифтам, мимо нее прошмыгнула стайка смуглых детей в ярких курточках и платьицах. Сыновья и дочери кувейтского шейха, снявшего целый этаж для своих многочисленных жен и детей, чувствовали себя здесь как дома.
«Все будет хорошо, — шептала Марта, поднимаясь в лифте на свой этаж. — Все будет хорошо…» Выйдя из кабины, она осмотрелась по сторонам. Рядом никого не было. Облегченно вздохнув, Марта достала из сумочки ключ и по украшенному золотистым узором синему ковру пошла по коридору. Ей предстояло еще свернуть направо, а там каких-то десять метров — и она в своем номере.
Повернув за угол, Марта от неожиданности остановилась. Перед ней стоял широкоплечий итальянец. Хотя взгляд его был устремлен куда-то в сторону, а лицо выражало полнейшую индифферентность, ей стало дурно. В глазах потемнело, все предметы стали двоиться, она почувствовала, что за ее спиной тоже кто-то стоял. Нервы Марты напряглись до предела, и она, не помня себя, закричала.
— Почему вы кричите? — услышала она недовольный голос.
Марта судорожно повернулась. «Может быть, этот человек защитит меня от итальянца?» — мелькнула в голове отчаянная мысль.
Но, повернувшись лицом к мужчине, на которого она наткнулась спиной, Марта снова закричала. Она увидела знакомую шляпу, надвинутую на лоб, темные очки и свернутую газету. В отеле днем, видимо, экономили электроэнергию, в полумраке темные стекла очков блестели как-то особенно зловеще.
— Почему вы кричите, мадам? — снова спросил человек в темных очках.
Говорил он тихо, отчетливо произнося слова, и Марта неожиданно для себя успокоилась.
Путь назад был отрезан. «Если они решили убить меня, то могли это сделать в лифте, — хладнокровно размышляла она. — Застрелить в кабине, остановить ее между этажами. И смыться».
Стиснув зубы, Марта шагнула вперед. «Будь что будет», — подумала она, сжимая в руке ключ от номера. Однако итальянец вместо того, чтобы наброситься на нее и начать душить или резать, вдруг вежливо отступил в сторону, освобождая путь. Медленно переступая ватными ногами, она подошла к двери своего номера и вставила ключ в скважину. Дважды повернула его в замке. Толкнула рукой дверь. Вошла.
В этот момент чья-то рука легла Марте на плечо. Она вскрикнула и без чувств опустилась на пушистый ворс гостиничного ковра.
Ливан (Бейрут)
Олег приказал шоферу такси остановиться за два квартала до отеля «Александрия». Выйдя из машины, он подошел к ближайшему киоску, в котором продавались сладости, сигареты и газеты.
Купив свежий номер бейрутской газеты на арабском языке, Олег неторопливо направился к отелю. Подойдя к зданию «Александрии», остановился, развернул газету и, делая вид, будто внимательно вчитывается в ее содержание, стал присматриваться к окружающей обстановке.
«Так. Эти семеро молодчиков в пиджаках и спортивных куртках с пистолетами под мышкой — явно телохранители Ауна, — подвел он итоги своих наблюдений. — Без сомнения, и три белых бронированных „мерседеса“ перед входом в отель принадлежат им. Две синие „тойоты“, в которых расположились решительные бородачи, — тоже из их компании».
Кроме «мерседесов» и «тойот», других машин перед «Александрией» не было. Лидер «Аль-Джихада» явно заботился о своей безопасности. «Излюбленное оружие в Бейруте — начиненная динамитом машина, которую взрывают по радио или другим хитроумным способом, — размышлял Олег. — Потому Аун и приказал удалить все посторонние машины…»
Скомкав газету, Смирнов швырнул ее в урну и вошел в вестибюль отеля.
Перед стойкой расположилось несколько молодых людей. У всех на груди болтались автоматы — короткоствольные израильские «узи», американские «М‑16», советские «Калашниковы». Волосы молодых людей были стянуты зелеными лентами с белой арабской вязью. Олег не знал арабского, но предполагал, что это цитаты из Корана или изречения самого Ауна.
Карманы боевиков были набиты гранатами и автоматными рожками. Внешне они казались апатичными и равнодушными ко всему окружающему. Однако Олег не сомневался, что попытайся он — или любой другой — сделать какое-то резкое подозрительное движение, и эта апатия мгновенно исчезнет. Боевики Ауна хладнокровно прикончат его — или любого другого — и снова с равнодушным видом станут у стойки.
Когда Олег проходил мимо нее, один из боевиков, видимо, старший из охраны, подошел к нему и полушепотом спросил:
— Вы Смирнов?
Олег кивнул. Парень сделал выразительный жест, и от стойки тут же отделились трое молодцов.
— Отведите его к Самому! — приказал старший.
Они поднялись на лифте на пятый этаж отеля. У дверей их встретили еще пять боевиков. Как видно, их предупредили снизу по радио.
В конце длинного коридора они подошли к многочисленной группе вооруженных охранников, стоявших у дверей одного из номеров. Олег машинально взглянул на часы. Было пять минут десятого.
Очевидно, именно в этом номере его ждал Аун. Олега заставили поднять руки и обыскали. Обнаружив небольшой остро заточенный нож в кармане пиджака, боевик укоризненно предъявил его Олегу.
— Для фруктов, — улыбнулся Смирнов.
Покачав головой, охранник спрятал нож в карман и, критически осмотрев Олега, кивнул своему начальнику.
Дверь распахнулась. В окружении четырех боевиков Олег был введен в номер Ауна. Телохранители лидера «Аль-Джихада» так плотно окружили его, что Олег не мог шевельнуть руками.
«Общение с израильтянами приучило его к осторожности, мелькнуло в мозгу Смирнова. — Что ж… с волками жить — и сам волком станешь…»
Аун, развалившись на широком диване, обитом зеленым плюшем, наблюдал за Олегом из-под полуопущенных век. На пальцах его рук сверкали перстни и кольца. У Олега даже заболели глаза, когда лучи заглянувшего в комнату солнца засверкали на брильянтах, изумрудах, рубинах и бирюзе.
На смуглой шее Ауна сверкала массивная золотая цепь. Толстые губы кривились в насмешливой улыбке. Олег не сомневался, что эти губы так же легко произносят приказы, отправляя на верную гибель людей, как и сладострастно целуют нежные щеки многочисленных жен и наложниц.
— Что же вы стоите? Садитесь, — проговорил наконец Аун, указывая на пустое пространство перед собой. Олег побледнел. Неужели этот негодяй предлагает ему сесть на пол?!
— Садитесь! — с ноткой нетерпения повторил Аун.
Не сводя глаз с Ауна, Олег начал медленно опускаться. «Взялся за гуж — не говори, что не дюж», — мелькнула невеселая мысль. Его никто не принуждал ввязываться в эту темную историю с похищением израильских боеголовок!
Неожиданно Олег почувствовал, что под ним очутилось мягкое сиденье. Оказывается, подчиненные Ауна, выждав момент, когда он начнет садиться, ловко подставили небольшой пуфик.
Морщины на лбу Смирнова разгладились. Все было совсем не так ужасно, как показалось ему вначале.
Аун знаком приказал телохранителям удалиться. В небольшом однокомнатном номере они теперь были одни.
— Наша организация — самая последовательная и непримиримая среди всех палестинских групп, борющихся за освобождение родины, — напыщенно проговорил Аун. — Главное для нас — идеи и принципы. Мы гордимся своей идейной убежденностью и последовательностью!
Он замолчал. Ему хотелось знать, какое впечатление произвели его слова на Олега.
Смирнов промолчал. Он не любил лозунгов и деклараций.
— Справедливую борьбу народа Палестины за свою свободу поддерживает все прогрессивное человечество! — продолжал в том же духе Аун. — Ощущая этот груз ответственности, мы никогда не изменим своему делу, никогда не поступимся принципами.
— Извините, твердость в принципах определяется той суммой, которая нужна, чтобы заставить человека отказаться от них и перейти на другую сторону, — тихо проговорил Смирнов. — Сколько хотите вы за возврат боеголовок?
Аун был похож на норовистую лошадь, которую неожиданно вытянули по крупу хлыстом. Его глаза зловеще блеснули, а чувственные ноздри нервно зашевелились. В номере повисла напряженная тишина.
* * *
Ловко преодолев невысокую кирпичную стенку, Энвер Хальшик направил своего Акбара к препятствию из жердей. Когда до них оставалось не больше пятнадцати метров, жеребец неожиданно потянул в сторону.
Крепко сжав его бока сильными ногами, обутыми в начищенные черные сапоги для верховой езды, Энвер ожег непокорного жеребца двухвостой плеткой. Акбар резко тряхнул головой, покосился налитым кровью глазом на всадника, но подчинился его воле. Шаг был немного сбит, но жеребец все же взял барьер, лишь слегка задев верхнюю жердь задними копытами.
«Главное, я заставил его подчиниться, — удовлетворенно подумал Энвер, пуская коня неторопливой рысью. — А техническое совершенство обязательно придет».
Под раскидистым апельсиновым деревом стоял одетый в черный камзол с серебряными блестками и погончиками берейтор. Он протягивал Энверу радиотелефон.
Энвер направил коня в сторону берейтора. Поравнявшись с ним, взял из его рук аппарат.
— Да, я сделал все, чтобы Смирнов понял, будто я против его встречи с Ауном и согласился на нее лишь под мощным прессингом, — ответил ливанец на вопрос своего собеседника. — Да, конечно, Смирнов поверил, что я отчаянно противился его встрече с Ауном и лишь блеск израильского золота заставил меня уступить…
Кинув радиотелефон берейтору, Энвер тронул черные бока жеребца шпорами и погнал его к невысоким зарослям жасмина. Сегодня ему хотелось основательно погонять Акбара. Он еще неважно преодолевал яму с водой.
* * *
Молчание затянулось. Олег нетерпеливо шевельнул плечами: «Раз мы столько времени сидим без толку, не лучше ли признать, что мой визит становится бессмысленным, и разойтись?»
Неожиданно лидер «Аль-Джихада» улыбнулся:
— Я люблю откровенность, мистер Смирнов. Вы правы: принципы — принципами, но ведь главное не эмоции, а результат. Десять миллиардов долларов и освобождение нашего человека — Аббасида Латафи — из иерусалимской тюрьмы. Мне кажется, это немного за двенадцать боеголовок.
— Я передам ваше предложение генералу Пинхусу Эбуху.
— Мы оставляем за собой право клеймить Израиль за обладание ядерным оружием, которое направлено против нас и соседних арабских государств и будет использовано в случае нарастания напряженности нашего противоборства с евреями. Важно соблюсти наши условия выплаты выкупа. Десять миллиардов должны быть переведены в люксембургский «Банк Кредита и Коммерции», на счет…
Аун вдруг согнулся пополам, словно у него нестерпимо заболел живот. Его широко открытые глаза неотрывно смотрели на Олега, медленно стекленея. В правом углу рта показалась кровь. Капля ее сползла с подбородка и капнула на ковер.
Олег подбежал к Ауну. Подхватив палестинца под мышки, стащил на пол. Похлопал по щекам, сделал искусственное дыхание. Все было бесполезно. Лидер «Аль-Джихада» мертв. Жесткая самоуверенность на его лице сменилась выражением мягкости и умиротворенности.
Олег поднялся на ноги и огляделся. В любом случае следует закрыть номер. Он прокрался к двери и задвинул засов. Номера «Александрии», как и многих других бейрутских отелей, были снабжены массивными медными засовами, чтобы постояльцы чувствовали себя спокойнее.
Заперев дверь, Олег приложил к ней ухо и прислушался. В коридоре царила тишина. Через несколько минут боевики Ауна опомнятся и начнут ломиться в номер. Аун наверняка рассчитывал закончить разговор с Олегом за десять минут и предупредил об этом охранников.
Стараясь шагать бесшумно, Олег вернулся к трупу. Перевернул его на живот и стал сантиметр за сантиметром исследовать одежду лидера «Аль-Джихада».
Костюм Ауна был цел. Ни дырочки, ни вмятинки, ни прорези — ничего.
Смирнов задумался. Потом перевернул труп на спину, быстро раздел догола и снова опрокинул на живот.
На левой ягодице Ауна он увидел то, что искал. Заметную припухлость. По всем признакам, палестинцу ввели яд иглой.
Подойдя к дивану, на котором сидел Аун, Олег достал из кармана авторучку «Монблан». Отвинтив колпачок, легко нажал на поршень. С золотого пера ручки капнули синие чернила, раздался легкий щелчок, и рядом с пером выскочило узкое стальное лезвие. Олег провел им по руке, срезал несколько волосков и удовлетворенно улыбнулся. Лезвие было заточено на славу.
Наклонившись над диваном, Олег вырезал квадратный кусок обивки в том месте, где сидел Аун. Осторожно отогнув его, он принялся ворошить слой ваты лезвием.
Наконец, Смирнов наткнулся на что-то твердое. Это была небольшая плоская коробочка. Не сомневаясь в том, что смоченная сильным ядом игла по-прежнему смертоносна, Олег постарался вытащить коробочку с величайшей осторожностью. Внимательно осмотрел ее.
Стальная игла, выполнив свою миссию, спряталась в глубине коробочки. Ее жало сверкало в темном отверстии, из которого она вырвалась, как межконтинентальная баллистическая ракета из бетонированной шахты.
В этот момент в дверь номера постучали. Стук был настойчивый. Горничная так стучать не могла. Это забеспокоились телохранители Ауна. Как видно, время, отпущенное лидером «Аль-Джихада» на разговор с Олегом, истекло.
Олег отбросил коробочку в сторону и огляделся. Кроме ручки с остро заточенным лезвием, у него никакого оружия не было. Но что значило оно против гранат и автоматов?
В номере не было балкона, с которого можно было бы спуститься вниз или перебраться на другой балкон. Не было занавесок, простыней, одеял, которые годились бы на то, чтобы разорвать их на полосы, связать и по этой веревке спуститься на землю. Не было даже мебели, чтобы забаррикадировать ею дверь.
Олег кружил по комнате, пытаясь найти выход из положения. Стук в дверь усиливался. «Еще немного — и они начнут ломать ее», — мрачно подумал он. Смирнову оставалось лишь молить Бога о чуде и безропотно покориться судьбе.