Очередной конкурс стал красочным зрелищем не только для зрителей реалити-шоу, но и для всех, собравшихся в замке, то есть в основном персонала конкурсанток, хотя Марта, занявшая место в одном из первых рядов, видела и несколько человек из персонала, обслуживающего замок. Специально для этого испытания в замковом дворе за одну ночь построили отдельный павильон, который собирался как детский конструктор и разбирался с такой же легкостью. Из объяснений Виолетты Марта знала, что в самом замке провести конкурс не представлялось возможным, поскольку чешские власти не разрешили вносить в него какие-либо изменения.

Зрительские ряды в павильоне расположили как в кинотеатре, один чуть выше другого, перед большим экраном, на котором пока показывали с виду обычный коридор. Голос, разносившийся над головами зрителей, пояснял, что коридор представляет собой полосу препятствий. Конкурсантка, прошедшая его, откроет дверь в конце и попадет в зал со зрителями, которые в таком случае должны наградить ее овациями. Та, кто сделает это быстрее всех, получит максимальный балл. Остальные получат баллы в зависимости от того, как далеко и как быстро они продвинутся.

Услышав пояснение, Марта мысленно простонала, понимая, что Виолетта, вероятнее всего, вылетит после этого конкурса. Она обладала гибкостью и грацией, но скорость реакции была не самой сильной ее стороной. Как и внимательность. А пройти полосу препятствий, которая в настоящий момент выглядела пустым коридором, без этих качеств представлялось Марте невозможным.

Первая же появившаяся на старте участница подтвердила эту догадку. Когда голос объявил старт и запустил таймер, она поторопилась побежать вперед, но тут же провалилась сквозь пол, который оказался всего лишь голограммой. Камеры показали, как она свалилась на мягкие маты, а голос объявил, что она проиграла и покидает состязание без дополнительных баллов.

Марта окинула взглядом публику, которая сочувственно ахала и уже приветствовала на старте новую участницу, и встретилась взглядом с Забранским. Тот стоят возле двери чуть левее экрана. Видимо, именно эту дверь и откроет та, которая сможет преодолеть коридор. Он улыбнулся ей и немного театрально поклонился, приветствуя. Марта чуть прищурилась, но все же кивнула в ответ.

Вторая участница то ли видела, что произошло с первой, то ли верно оценила тот факт, что ее выступление продлилось всего несколько секунд, поэтому она вела себя более осмотрительно. Сначала потрогала пол ногой и узнав, что плитка ненастоящая, стала перемещаться вдоль края, ища дорожку. Однако абсолютно все плиты оказались голограммой. Зрители охнули, но на дополнительном экране им тут же вывели подсказку, показав, что твердая дорожка появляется периодически и на определенное время.

Растерянной участнице этого никто не сказал. Она просто пошла в обратную сторону, продолжая проверять ногой плитки, пока наконец не ступила на твердую. Обрадовавшись, она осторожно двинулась вперед. Зрители огорченно застонали, поскольку видели обратный отсчет на экране, который показывал, что девушка идет слишком медленно и не успеет достигнуть постоянной тверди.

Когда обратный отсчет достиг нуля, пол под ногами участницы исчез и она, взвизгнув, тоже упала на маты.

Следующая конкурсантка действовала более активно, хотя и шла почти тем же путем, что и первая. Просто делала она это быстрее. Соответственно, твердую тропинку она нашла раньше и успела пройти по ней. Зрители замерли, затаив дыхание. Что произойдет дальше, никто не знал.

А дальше из стены один за другим «выстрелили» три мощных балки. Хотя они и были мягкими, но двигались достаточно быстро и били сильно. Девушка увернулась от первой и второй, но к потеряла равновесие, поэтому та легко столкнула ее с тропинки на плитки-голограммы.

Марта прикусила губу, лихорадочно соображая, как помочь Виолетте. Та, судя по таблице жеребьевки, выступала последней, но даже если одной из девушек удастся пройти все испытания, а Марта потом сможет добраться до Виолетты, едва ли она успеет научить ее двигаться правильно за столь короткое время. Оставалось только сидеть на месте и бессильно наблюдать за тем, как участницы одна за другой проваливаются вниз. Дальше всех прошла Аврора, но и ее подкосил в самом конце какой-то сиреневатый туман. Судя по тому, что девушка, едва вдохнув, медленно осела на пол, туман содержал усыпляющий газ.

Когда на старте появилась Виолетта, зрители зааплодировали скорее сочувственно. Голос над залом задался вопросом, есть ли у последней участницы хотя бы малейший шанс пройти испытание до конца. Судя по испуганному выражению лица, Виолетта тоже слышала эту реплику. Она замерла на краю пропасти, которая выглядела как обычный плиточный пол. Лицо ее хмурилось, но едва ли кто-то, кроме Марты, видел это: зрители были заняты обсуждением ее шансов. Марта присмотрелась внимательнее и заметила, что Виолетта едва заметно шевелит губами.

Потом она уверенно шагнула вперед. Еще и еще, без труда пройдя по незаметной тропинке. Потом внезапно прыгнула три раза вперед, на секунды опережая коварные балки, норовящие столкнуть ее на маты. Когда же сразу после этого она два раза шагнула вбок, ловко уворачиваясь от обрушившихся на нее маятников, зал ожил, послышались подбадривающие выкрики.

Марта же не верила собственным глазам. Ее подопечная словно исполняла какой-то танец, а не проходила полосу препятствий. В танцах она всегда была хороша. Настолько хороша, что Марта и глазом моргнуть не успела, как Виолетта, прокатившись от одной стены до другой, ловко сгруппировалась и прыгнула вперед, вновь на секунды опережая исчезнувший пол. Когда ее окутало облако сиреневого тумана, она уже зажала нос рукой и шарила по стене слева от двери. В конце концов она дернула декоративный факел, который оказался рычагом, дверь открылась, и секунду спустя Виолетта уже оказалась в зрительном зале, осыпаемая овациями и одобрительными возгласами. На ее лице удивление постепенно сменялось счастьем и триумфом.

Забранский что-то сказал ей, но никто этого не услышал, потому что у него не было микрофона. Зато Виолетте, видимо, его слова очень понравились, потому что она внезапно обернулась к нему и порывисто обняла за шею. Забранский не успел уклониться, но довольно быстро смог освободиться из ее объятий и подтолкнуть вперед, к зрителям, на поклон.

Марта, наблюдавшая всю эту сцену с постепенно крепнущим пониманием произошедшего, снова поймала его взгляд и вопросительно приподняла бровь. Забранский изобразил на лице выражение святой невинности, копируя ее пантомиму после первого конкурса, и пожал плечами, словно говоря: «Я понятия не имею, что это было».

Марта против воли улыбнулась.

* * *

Виолетта так и не подтвердила, что ей удалось пройти испытание благодаря помощи Забранского, хотя и отрицать этого не стала, из чего Марта сделала вывод, что девочка взрослеет. По крайней мере, она научилась держать язык за зубами в тех случаях, когда правду не стоит озвучивать, но и прятать ее за неуклюжей ложью не имеет смысла. Это Марте нравилось. А вот внезапная помощь Забранского немного удивляла. Неужели это Алекс Шереметьев надоумил его?

Однако этот вопрос интересовал ее не так сильно, как «секретная часть конкурса». Марта почему-то верила, что Забранскому неизвестны подробности, но ей очень нужно было узнать, что же на самом деле кроется за этим названием. Ей казалось, что выяснив это, она поймет и замысел вампиров.

Когда Виолетта ушла вечером в башню конкурсанток, Марта вернулась в свою комнату, в которой снова обнаружила на столике огромный букет роз.

– Да вы что, издеваетесь? – проворчала она, надеясь, что это хотя бы не Виолетта. Было бы нелепо с ее стороны дважды прибегнуть к такому трюку.

Марта проверила букет и на этот раз нашла среди стеблей карточку, в которой отправитель букета в самых изящных выражениях приглашал ее пройтись с ним по вечернему парку после захода солнца. Подпись утверждала, что цветы и записку прислал Бальтазар.

Губы сами собой расползлись в улыбке, хотя Марта тут же и отругала себя за такую реакцию. Ей не должно быть приятно внимание вампира. Она всегда считала их лживыми и опасными. Почему Бальтазар вызывал в ней другие эмоции, она понять никак не могла.

Первым ее порывом было выкинуть карточку вместе с цветами, но уже через секунду она передумала. Она не знала, по какой причине Бальтазар проявлял к ней интерес, но, возможно, ей удастся воспользоваться этим и узнать у него что-то о той самой интересующей ее части конкурса. Может быть, и нет в ней ничего ужасного?

Посмотрев в окно, Марта обнаружила, что солнце уже почти село, а это означало, что на принятие решения у нее оставалось не так много времени. Или, скорее, на сборы, потому что решение она уже приняла. Оставалось его воплотить, только Марта точно не знала как. Если бы она шла на встречу с обычным мужчиной, уместно было бы, наверное, надеть что-то более привлекательное, чем ее обычный «рабочий» наряд. Однако едва ли это могло сработать с вампиром. Марта помнила, как те комментировали первые выступления конкурсанток. Красота женского тела уже не была им так интересна, как при жизни. Да она и не могла похвастаться какой-то особенной красотой. Ее всегда больше интересовали сила, выносливость, ловкость и быстрота тела, чем его привлекательность. Да и уж если на то пошло, у нее с собой не имелось никакой «привлекательной» одежды.

В итоге Марта ограничилась быстрым приемом душа и сменой одежды с той, в которой она проходила последние пару дней, на новую, но такую же: удобные джинсы, не сковывающие движения, и футболку с длинным рукавом. После заката становилось довольно прохладно.

Когда она явилась на оговоренное в записке место, солнце уже окончательно село и Бальтазар ждал ее, медленно прогуливаясь по ухоженным дорожкам парка. Заметив ее, он остановился и улыбнулся, да так, что Марта против собственной воли затаила дыхание.

– Я очень рад, что ты пришла, – тихо поприветствовал он, когда Марта подошла ближе. – Думал, ты откажешься.

– Почему?

– Ну, после того, как ты видела наше истинное лицо… – Бальтазар неопределенно махнул рукой. – Ты ведь и до этого не питала доверия к нашему виду.

– Я и сейчас его не питаю, – не стала врать Марта. – Но пока ты вел себя довольно откровенно, что мне нравится. В людях. В вампирах, видимо, тоже. Хотя мне и непонятен твой интерес к моей скромной персоне. Как вообще непонятно влечение вампира к человеку, из-за которого случился весь этот конкурс.

– Почему нет? – Бальтазар пожал плечами. – Я же говорил, мы испытываем сентиментальную тоску по всему, что было в нашей жизни до обращения. В том числе, по романтике. Отношениям. Дружбе, в конце концов.

– Разве можно дружить с едой? – не удержалась от укола Марта.

– Вы же заводите домашних животных, – с легкостью парировал Бальтазар, ничуть не обидевшись. – А ведь формально животные для вас – тоже еда. Но только не те милые собачки и кошечки, которых люди часто считают членом семьи.

– То есть я для тебя вроде милой собачки? – она беззлобно усмехнулась.

Бальтазар рассмеялся, и Марта снова не удержалась от мысли о том, какой у него красивый смех. Его гипнотическое влияние уже не раздражало ее так, как раньше.

– Возможно, что-то в этом роде. Тебя это обижает?

– Совсем нет, – Марта махнула рукой. – Это хоть что-то объясняет.

Они немного прошлись в молчании. Марта не знала, как поизящнее перейти на тему конкурса, она вообще была не сильна в ненавязчивых расспросах, предпочитая обычно задавать вопрос прямо, но Бальтазар сам помог ей, неожиданно заметив:

– Твоя подопечная неплохо справляется с заданиями.

– Да, я сама удивляюсь, как ей все удается. Видимо, она очень мотивирована.

– Но тебя что-то тревожит? Каждый раз у тебя такой вид, словно ей собираются оторвать голову, и ты ждешь подходящего момента этому помешать.

– Ваши конкурсы все сложнее, – Марта пожала плечами. – По закону жанра, дальше будет только хуже. И как я уже сказала, Виолетта никогда не производила на меня впечатления человека, готового к подобным испытаниям. Поэтому я нервничаю. А тут еще слухи пошли о некой секретной части конкурса, – она покосилась на Бальтазара, следя за его реакцией. Тот только удивленно нахмурился. – Что там будет? Совсем жесть? – нарочито дружелюбно поинтересовалась она. – Может, мне стоит убедить Детку сняться и поехать домой?

– Я не совсем понимаю, – протянул Бальтазар. – О чем ты говоришь?

– Да слышала я, что конкурсантки, которые выбыли, не уезжают домой, а остаются ради какого-то дополнительного мероприятия. Мол, это большой секрет, но вроде как именно так объявляют туда, – она неопределенно мотнула головой, – в окружающий мир, зрителям шоу.

– И кто тебе это сказал?

– Да уже не помню, – Марта снова пожала плечами. – Иногда, знаешь, все шепчутся между собой, но никто не говорит ничего конкретного.

– Немудрено, – он усмехнулся. – Даже я не знаю ничего такого, а ведь я занимаюсь большей частью рутины. Впрочем, возможно, это какая-то особая придумка Константина. Он любит всегда иметь пару сюрпризов про запас. Я уверен, что там ничего опасного, ведь в нашу задачу не входит никому навредить. Зрелищное шоу – да, но ничего опасного. Однако если тебе будет легче, я могу узнать подробности и поделиться… как это называется? Инсайдерской информацией.

– Я была бы тебе очень благодарна, – кивнула Марта с улыбкой. – Может быть, тогда я смогу расслабиться.

– Хорошо. Как только я что-то узнаю, пришлю тебе записку. Встретимся еще раз. Во сколько и где – будет в записке.

* * *

Записка не заставила себя долго ждать. Ее принесли буквально три часа спустя, когда время перевалило за полночь. В ней Бальтазар назначал встречу в отдаленной части сада, которая находилась уже за территорией замка. Марта не знала, почему он выбрал это место. Ей хотелось надеяться, что он просто опасался столкнуться во время разговора с ней с кем-то из клана. Если «секретная часть конкурса» несла в себе что-то достаточно скверное, чтобы вампиры решили не посвящать в нее распорядителя-человека, то они будут крайне недовольны, реши один из них рассказать о ней кому-то из участников-людей. Однако живущая глубоко в душе паранойя, вынуждающая ее с недоверием относиться ко всем, а к кровососущим – в особенности, заставила ее все же снова прицепить к ноге дополнительные ножны с длинным кинжалом.

Луна, только начавшая идти на убыль, светила почти так же ярко, как и полная. Марта пришла раньше и теперь наворачивала круги вокруг беседки, которую Бальтазар указал в качестве ориентира, прислушивалась к стрекоту сверчков в темноте, окутывавшей деревья, стоявшие чуть в отдалении. Сама не зная почему, она нервничала, и ей никак не удавалось понять, что именно вызывает эту странную реакцию: открытое пространство, которое она не могла контролировать, или внезапная притягательность кавалера, с которым она собралась встречаться второй раз за вечер.

Бальтазар опаздывал, и это только добавляло тревоги, смешанной с раздражением. Когда позади Марты наконец послышался шорох, она быстро обернулась, надеясь увидеть красавчика-вампира, но вместо него к ней приближался совсем другой мужчина.

– Я так и знал, что вы здесь, – прорычал он голосом Забранского, – немедленно пойдемте отсюда!

Марта терпеть не могла, когда ей пытались указывать, особенно когда это делали личности вроде Забранского. У нее никогда не было проблем с подчинением, но для этого она должна была признавать чье-то превосходящее положение. Учитель, командир, наниматель – каждый из них имел право, по ее мнению, указывать ей. Странноватый распорядитель конкурса, работающий на вампиров, не имел.

– С чего вдруг? Я в этот раз не на запрещенной территории и имею право здесь находиться.

– Вы можете находиться, где ваша душа пожелает, но я ожидал от вас большего благоразумия! – Забранский схватил ее за руку и потащил в сторону. Марта не ожидала от него ни такой крепкой хватки, ни подобного тона, поэтому в первый момент даже растерялась. – Пойти одной ночью туда, куда позвал вампир! Вам тоже башню снесло от их магнетизма?

– Да оставьте вы меня в покое! – велела Марта, с трудом вырвавшись и схватившись за рукоятку меча. Что-то было не так. Прилизанный щеголь, везде таскающийся с декоративной тростью, не мог обладать такой силой. Да и в таком теле просто неоткуда было ей взяться. Марта смотрела на него с подозрением, но она точно помнила, что видела Забранского ярким солнечным днем, а значит, вампиром он быть не мог. Но почему он тогда так жаждет не допустить ее встречи с Бальтазаром? Все-таки знает, что на самом деле означает вторая часть конкурса? Однако прежде, чем Марта смогла задать все эти вопросы, темнота под деревьями словно начала оживать. Оттуда донеслись странные звуки. – Это еще что такое?

– Не успели, – выдохнул Забранский, поудобнее перехватывая свою трость. Марта не заметила, что он сделал, но уже в следующее мгновение в его руке вместо трости сверкнул длинный узкий меч. – Бегите! – велел он.

– От вампиров еще никто не убегал, – мрачно напомнила Марта, вытаскивая свой меч, широкий и короткий. Своей подготовленностью Забранский ее несколько удивил и даже отчасти восхитил. Оказалось, что он не так беззащитен, как она думала вначале. Вместе с тем она немного позавидовала его наивности. Особенно когда насчитала шесть фигур низших, приближавшихся к ним с разных сторон. Те пока что шли медленно, плотоядно скаля зубы. – Вы знали, что они придут? – чисто из любопытства уточнила Марта, машинально пятясь назад к хлюпкой беседке. Если за ней тоже вампиры, ее это не спасет, но другого прикрытия она все равно не видела. Впрочем, против шести вампиров их ничто не могло спасти. Однажды она смогла продержаться в битве против двоих достаточно долго, чтобы пришло подкрепление. С тех пор у нее на теле имелся весьма неприятный шрам. Сейчас подкрепления ждать не приходилось.

– Догадывался, – кивнул Забранский, внимательно сканируя обстановку. – Правда, рассчитывал на меньшее количество.

– Кто-то перестраховался, – хмыкнула Марта.

– Ну что ж, – Забранский повел плечами, словно разминаясь, а затем неожиданно улыбнулся. – Сегодня хороший день, чтобы умереть.

– Не буду врать, что была рада с вами познакомиться, – фыркнула Марта в ответ, но больше ничего сказать не успела.

Вампиры бросились на них, словно кто-то невидимый отдал им приказ. Марта сжала рукоятку меча, твердо решая для себя, что постарается дорого продать свою жизнь. И заодно сделать так, чтобы вампиры ее точно убили, а не обратили. Стать одной из низших она боялась даже больше смерти.

В битве с любым вампиром, независимо от его ранга, главной проблемой становилось то, что противник не чувствует боли, и любая наносимая рана заживает в считанные секунды. Единственный шанс победить – точный, сильный удар острием меча по шее. Тогда вампиру можно было отрубить голову, но прочие удары лишь наносили им временные повреждения, которые быстро восстанавливались. Даже если удавалось отрубить в месте сустава какую-то конечность, это лишь давало немного времени, пока вампир искал и приращивал ее обратно.

Двое низших оказались быстрее своих собратьев, но Марта понимала, что это лишь секунды времени, за которые едва ли что-то можно сделать. Она нацелилась тому, что бежал к ней, в коленный сустав: пока он будет скакать на одной ноге, она успеет отразить удар следующего, возможно, даже двоих, а дальше уже остается действовать по обстановке. В любом случае бой не будет долгим.

Однако то, что произошло в следующее мгновение, полностью нарушило ее расчеты. Забранский внезапно метнулся вперед, сокращая расстояние между собой и первым вампиром, и нанес такой молниеносный и сильный удар, что среагировать не успела не только она, но и вампир: его голова внезапно оказалась отделенной от тела и упала на землю.

На короткое мгновение растерялись все, кроме самого Забранского. Он успел нанести еще два удара, реализуя задумку Марты насчет нижней конечности и пытаясь отрубить голову еще одному, но к тому моменту вампир уже был готов и сумел закрыться: удар пришелся ему по предплечью, лезвие ненадолго рассекло плоть, из раны брызнула почти черная, гнилая кровь, после чего она почти сразу затянулась.

Больше у Марты не осталось времени на растерянность. Забранский смог дать им крохотную фору, но остальные вампиры теперь уже были готовы ко всему. Оставалось только двигаться, уклоняясь и нанося удары тогда и туда, когда и куда выдавалась возможность, и не думать ни о чем, кроме следующих нескольких секунд, потому что о более длительном сроке думать было незачем: жизнь могла оборваться в любую из них.

И Марта двигалась. Натренированные мышцы слушались ее беспрекословно, тело иногда реагировало быстрее, чем мозг успевал осознать происходящее, но все же она успевала заметить, что вампиры сразу определили Забранского как более сильного противника: против него было трое, а ей достались двое других. При этом Забранский двигался почти наравне с ними, успевая сделать три движения, пока она сама делала одно. Он не только успешно отбивался от своих противников, но еще умудрялся помогать ей отражать те удары, которые она бы пропустила. Для этого он в какой-то момент выхватил кинжал из ее ножен на ноге, да так ловко, что она не поняла, когда именно это произошло.

Она всегда завидовал тем, кто умел сражаться обеими руками. Сама она брала дополнительное оружие только на случай потери основного. Забранский же одинаково успешно орудовал обоими клинками. И даже в сложившихся обстоятельствах Марта видела, как это красиво.

Когда Забранский изловчился и срубил голову второму вампиру, ей стало еще проще, потому что один из ее соперников переключился на него, а уж с одним вампиром она вполне могла справиться, невзирая на усталость и несколько саднящих от поверхностных царапин и ударов мест. Когда она наконец разделалась с ним, у Забранского уже оставалось всего два противника. Причем один из них стоял к ней спиной, и у Марты не возникло и доли сомнения в том, что она имеет право нанести удар сзади. После этого у последнего вампира не оставалось шансов, и его судьба решилась через пару секунд.

Тяжело дыша, Марта окинула шальным как после пьянки взглядом поле боя, убеждаясь, что все тела и головы лежат порознь, а потом перевела его на Забранского. Тот тоже тяжело дышал и вытирал с лица черную кровь. Его волосы были взъерошены, на коже выступили капли пота, идеальный костюм пришел в негодность: пиджак валялся на земле, светлые брюки покрывали темные пятна, даже рубашка оказалась разорвана в паре мест, но на нем самом не было ни царапины.

– Кто ты такой, черт тебя подери? – выдохнула Марта, осознавая наконец, насколько все это невозможно.

– Михал Забранский, – хмыкнул тот, бросив на нее быстрый взгляд и даже не пытаясь спрятать довольную ухмылку. – Знакомились вроде уже.

В любой другой ситуации Марта закатила бы глаза, фыркнула и ушла, но сейчас шагнула ближе, не сводя с него внимательного взгляда. Ее зрачки были заметно расширены, она в этом не сомневалась. Она знала себя, знала, как ее тело реагирует на такие передряги.

– Я не спросила, как тебя зовут. Я спросила, кто ты такой?

Забранский молчал несколько секунд, разглядывая ее лицо, словно размышляя, что съехидничать на этот раз, а затем внезапно спросил:

– О Ватиканских Волках слышала что-нибудь? – вопрос прозвучал чересчур буднично, что выдавало тщательно скрываемую гордость.

– Они просто легенда, – Марта недоверчиво покачала головой. О Ватиканских Волках она слышала, когда обучалась своему ремеслу. Их приводили в пример, как воинов-людей, способных противостоять даже высшим вампирам. Каждый стремился стать, как они, но все понимали, что это за пределами человеческих возможностей. Поэтому их не могло существовать. – Сказка.

– Эта сказка только что помогла тебе выжить в схватке с шестью низшими вампирами, – хмыкнул Забранский.

– Значит, ты утверждаешь, – медленно произнесла Марта, делая к нему еще один шаг, – что ты член тайного отряда Ватикана, который тот создал много веков назад для противостояния вампирам?

– С одной маленькой поправочкой, – ответил Забранский, глядя ей в глаза, и от этого взгляда у нее по коже пробегали толпы мурашек. – Отряд создал не Ватикан, а император Священной Римской империи Карл IV.

– Угу, – кивнула Марта, хотя, кажется, не поняла, что именно он сказал. Она чувствовала, как по телу начала разливаться знакомая горячая волна, от которой сердце и дыхание еще больше учащались, вместо того, чтобы приходить в норму. – А Ватикан при чем тогда?

– Именно там мы проходили подготовку и… инициацию. К сожалению, подчинялись последние несколько веков тоже ему.

– Угу, – снова протянула Марта, неосознанно закусив губу и пробегая взглядом по его телу. Она словно видела его первый раз, только сейчас понимая, как сильно указанный в анкете возраст не соответствует тому, на сколько он выглядит. Скрывавшая часть лица растительность могла работать и на омоложение образа, и на его искусственное старение. – Только не говори, что ты священник, – с надеждой попросила она, делая к нему еще один шаг.

– Я не давал обет безбрачия, если ты об этом, – ответил он, не отводя от нее взгляд и словно прожигая им насквозь.