Он, оглядев имение, был счастлив в этот миг:

     Изгнанник-часовщик взглянул неуловимо,

     Знакомый столяр шел на стройку мимо,

     Туда, где госпиталь, как саженец всходил.

     Почти все принялись - садовник известил.

     Сверкали Альпы белизной. И было лето. И был он так велик.

     В Париже желчью изошли враги,

     Ругая нравственность сидящей в грозном кресле

     Слепой старухи, ждущей смерти и письма.

     Он рек: "Нет слаще жизни!" Так ли? Да, весьма.

     Борьба за правду, справедливость стоит жизни, если

     Добавить садоводство к ней и острые мозги.

     Лесть, брань, интриги... Будучи умней,

     Он, все же, предпочел иные средства

     В войне с посредственностью, например, смиренность,

     По надобности, хитрость - атрибуты детства,

     Двусмысленный ответ, порой, неоткровенность.

     И терпеливо ждал паденья их Помпей.

     Не сомневался он, как Д'Аламбер, что победит.

     Один Паскаль - достойный враг, другие ж, Боже,

     Отравленные крысы; а впереди еще так много дел ,

     Рассчитывать придется на себя - таков удел.

     Дидро - тот просто глуп и делает что может,

     Руссо всплакнет и первенство простит.

     В ночи ему вдруг вспомнились подруги. Вожделенье -

     Великий педагог; Паскаль - дурак.

     Эмилию влекли и звезды, и постель. Пимпетта - клад,

     Его любила так же, как скандал, и он был рад.

     Отдав Иерусалиму скорби дань: итак -

     Несправедливым ненавистно наслажденье.

     Ему не спится, будто часовому. Покоя нет

     В ночи. Землетрясенья, казни: смерть тоже на часах.

     По всей Европе нянечкам-вампирам

     Не терпится сварить своих детей. И только лира

     Его их остановит. За работу! А звезды в небесах,

     Не ведая забот, слагали песнь, бесстрастную, как свет.

     Февраль 1939