Сознание возвращалось медленно, жалящая боль обжигала лицо. Застонав, Неля с трудом открыла глаза и тут же с криком зажмурилась от ярких лучей солнца. С трудом перевернулась на живот, все тело закололо мелкими иголочками, свойственными при длительном неудобном лежании, когда все тело затекает от неудобной позы. Рука взметнулась вверх, инстинктивно прикрываясь, и наткнулась на ткань, укрывающего ее капюшон. Натянув его как можно глубже на лицо и приподняв голову, она посмотрела вдаль, силясь разглядеть хоть какое-нибудь укрытие. На свое счастья впереди она разглядела небольшой водоем, за ним был виден лес.

Не поднимая головы от земли, пряча лицо от ярких лучей солнца, она с трудом поползла, обдирая руки о мелкие камни высохшей земли. Что, впрочем, не помешало ей заметить изменения собственного тела. Несмотря на обессиленное состояние, трудно было не заметить тонкие запястья грязных рук и ощущать худобу тела.

Что с ней? Где она? Все эти мысли больно жалили ее измученный разум. Но с этим она разберется позже, сейчас инстинкты выживания заставляли ползти ее вперед, к манящему водоему и в укрытие. Приходилось часто останавливаться на отдых, она даже попыталась встать, но тщетно, совершенно не было сил, оставалась только ползти, что на удивление ей удавалась. Чтобы хоть как-то отвлечься от монотонного труда, она попыталась вспомнить, что с ней произошло. Потому что свое имя и кто она есть, она помнила прекрасно, за исключением последних событий. Несмотря на усилия и потуги, вспомнить ей ничего не удалось. Сухость во рту, шкрябало горло, голова раскалывалась от боли.

Вот, наконец-то, она доползла до маленького озерца, не всматриваясь в гладь водоема, она просто вползла в него. И плевать, что она в вещах, да на таком солнцепеке они высохнут мгновенно. Ее тут же потянуло ко дну, запоздалый страх сковал ее сердце, водоем оказался болотом, с прозрачным слоем воды сверху. Она с силой забарахталась в воде, поднимая всю муть и топкую жижу, затягивающую ее. Борясь за свою жизнь, она закричала во всю мощь своих легких.

— Помогите! Тону! Спасите! — выныривая, отплевываясь, кричала она, не переставая.

И в то же время она попыталась протереть глаза, чтобы хоть что-то видеть. Рука ощутила шероховатость на лице от размазанной грязи вместе с илом.

Погрузившись в очередной раз под воду, нахлебавшись грязной воды, она вдруг услышала на краю своего сознания детский возглас: «Вот неугомонная, ну ни на мгновение нельзя оставить без присмотра».

А может ей это просто почудилось, тут ее какая-то сила выдернула на верх, послышались грубые голоса, а дальше она опять провалилась в темноту. Только на этот раз она оказалась в событиях прошлого. Одна картина сменяла другую: счастливое детство, утрата родителей, похороны деда, ее обыденная жизнь, встреча с Олегом. А затем она опять переживала его предательство, бредя в полубессознательном состоянии, переживая нестерпимую обжигающую боль. Потом тьма забрала ее в свои объятья, принося умиротворение, прохладу и покой.

Неля медленно открыла глаза, ничего не понимая, сморгнула и повернула голову на бок, внимательно рассматривая полутемную мрачную коморку. Голые каменные стены. С обеих сторон возле грубой деревянной двери на стене крепились два потухших факела, оставивших на стене причудливой формы копоть. Почти под самым потолком находилось маленькое узкое продолговатое решетчатое окно, оно и пропускало слабый свет, разгоняя тьму. Ее внимание привлек очаг, над которым висел котел с поднимающим паром, под котелком весело потрескивал огонь, играя своим пламенем. Там же на стенах были приколочены полки с разной утварью, в углу стоял табурет с тазом, рядом бадья с водой. Возле ее жесткого топчана с тюфяком, набитым сеном, стоял грубо сколоченный стол и два таких же грубых табурета. Напротив, под стеной стоял такой же узкий деревянный топчан, укрытый толстой шкурой, заменяющей одеяло. Возле стены нашел свое место и большой сундук.

Где это она оказалась? Она что в средневековье каком-то? Тут она вспомнила обжигающую боль солнца и как она ползла из последних сил и чуть не утонула в каком-то болоте, значит, ее спасли. Ах да, еще она вспомнила, что оказалась в совершенно чужом теле, иначе как объяснить это тощее тело. Убеждаясь в этом, она подняла руку, рассматривая изящную кисть с длинными утонченными пальцами, выглядывающую из-под длинного рукава грубой ткани рубашки. Неужели она перестала быть толстухой, и обрела желанное стройное тело? Не смотря на слабость, она начала судорожно изучать себя. Руки взметнулись вверх, исследуя незнакомое тело, и она улыбнулась, ощущая упругую грудь приличных размеров. Опустив глаза, заметила длинные волосы, подхватив прядь волос грязно-белого цвета, скривилась, на ощупь волосы были словно пакля. Возможно, их плохо вымыли, кто-то же ее отмыл от болота. Ну, ничего, это поправимо, главное, вопреки смерти она осталась жива. И она стала совершенно другой, избавившись от невзгод прошлого. При этих мыслях сердце больно закололо от предательства, из-за которого она погибла в своем мире. Какой же она была наивной дурочкой?! Ведь разумом понимала, что он слишком идеален для нее, но душой и сердцем так хотелось любви.

— Вижу очухалась! — раздался грубоватый грудной голос со стороны дверей, заставивший ее вздрогнуть. — Видать любят тебя боги! Просто чудо, что наши крепостные плутали в лесу, как будто темные их водили кругами. Вот они и услышали твой крик, прибежали и спасли, — подошла к ней женщина, неопределенного возраста, одетая в простое платье из грубой ткани. Ее пышную грудь с трудом прикрывало декольте. Ее русые волосы были заплетены в толстую косу и уложены на голове. Черты лица были немного грубоваты и дышали строгостью. Красавицей ее сложно было назвать, но было в ней что-то привлекательное. В руках она держала глиняную миску с горячей едой, которую тут же поставила на стол.

Неля вначале не могла разобрать первые слова, но, приложив усилия и сконцентрировавшись, поняла, о чем говорит незнакомка. Сбылась ее мечта и она, как одна из героинь ее любимых романов, попала в другой мир. Оставалось только надеяться, что в этом мире присутствует магия и она, как одна из героинь, ее получит, ведь новое тело она получила и оно гораздо лучше, чем было ее прежнее.

Тем временем женщина, стараясь не смотреть ей в лицо, представилась в грубоватой манере.

— Я Эдна! Служу здешнему господину, графу дэ Торэс, приглядываю за прислугой в замке, чтобы от работы не отлынивали. Надо мной только управляющий, — гордо произнесла она, — не считая господ, куда же без них. Тебя-то как звать, горемычная?

— Я…, - с трудом произнесла она пересохшим горлом, при этом лихорадочно думая, как ей представиться. Неизвестно, как еще воспримут тут ее имя, да и ей хотелось начать новую жизнь с нового имени.

Женщина протянула руку и взяла со стола деревянную кружку с травяным питьем, ловко приподняла ее и дала ей напиться. Затем все же посмотрела ей в лицо с непонятным выражением, видно было, что она сдерживает свои эмоции, прекрасно владея своей мимикой. На удивление Неля поняла все ее разнообразные чувства, сочувствие, переплетенное с толикой брезгливости и ноткой страха. От чего стало не приятно, не этого она ожидала, нечто подобное она уже переживала в своем мире. По прочитанным романам попаданки все становились красавицами, обретая новое тело и магию, очевидно, не с ее счастьем. Нужно было назвать свое имя, а то ее молчание вызывало уже подозрение. Она решила назваться тем именем, которое слышала на краю своего сознания, впадая в забытье, когда тонула.

— Я Нэйли, — тихо ответила она, посмотрев в глаза женщине, от чего та отвела взгляд в сторону. — Спасибо, что позаботились обо мне, — искренне поблагодарила она ее, на что женщина кивнула головой, принимая должное. — Скажите, Эдна, как долго я находилась в беспамятстве? — про себя она радостно отметила, что с легкостью может говорить на языке этого мира.

— Три дня! Травница сказала, что ты была слишком истощенна, — Эдна, пересилив себя, посмотрела ей в лицо, ожидая от нее объяснений, излучая любопытство и интерес.

Теперь уже Нэйли не переставала удивляться появившейся у нее способностям к эмпатии. Ею так же не осталось незамеченным, что Эдна избегает смотреть ей в лицо.

— Мне очень жаль, но я совершенно ничего не помню, — с этими словами, повинуясь желанию проверить, что с ее лицом не так, она провела ладонями по нему и, оцепенев от ужаса, замерла.

Оно было на ощупь шероховатым и грубым, как будто оно было испещрённым многочисленными шрамами, прощупывались даже швы. Мелькнула надежда, что возможно ее не умыли и это засохшие болото, ощущение сухой стянутой кожи присутствовало.

— Эдна, можно мне умыться, я хочу смыть это с лица, — попросила она дрожащим от волнения голосом.

— Сколько бы ты себя не терла, горемычная, тебе это не смыть, — с сочувствием произнесла Эдна. — Ты такая по всему телу. Травница говорит, что возможно ты побывала у темных магов и это они над тобой так измывались, либо ты из другой расы, — увидев немой вопрос, ответила, — не знает она, какой расы, еще подобное не видела.

— Можно мне зеркало? — еще больше дрогнул ее голос и слезы готовы были скатиться с глаз.

— Откуда у бедной прислуги такое богачество? Мы люд простой, только у господ такое имеется, а мы, что в бадью с водой поглядели у колодца и довольны, ну еще когда к речке там выходим. Ежели не прислуживаем в господских хоромах, где зеркала имеются. Слушай, а может ты из этих благородных будешь? Говоришь ты, как благородная дама, да и одежа твоя, хоть и грязная была, но видно из дорогих. Ох, и намаялась я, пока отстирала ее, пришлось даже магический порошок использовать, а он, межу прочим, только для господской одежи предназначен, — стала она набивать цену своим стараниям, но, увидев, как Нэйли разрыдалась, не выдержав такого удара судьбы, проявила к ней сочувствие. — Ну чего ревешь? Жива осталась, да и ладно! Благодари богов за это, — грубовато начала она утешать плачущую девушку. — Хватит реветь, память может вернется, вспомнишь, откуда ты. На вот поешь, пока совсем еда не остыла, — всунула она ей в руки ложку и миску с теплой похлебкой. — Сегодня еще отлежишься, завтра уже встанешь. Бездельников тут не терпят, задарма никого не кормят, замок большой, работы хватает. Пойдешь на кухню работать, все же там легче, чем на дворе работать, — продолжала она говорить, не умолкая, между делом взяла из миски деревянную ложку и всунула в руки плачущей Нэйли, подталкивая ее есть. — Господ сейчас в замке нет, поэтому и работы там меньше. Взять тебя в замок убирать господские комнаты пока не могу, без хозяина даже управляющий не осмелится взять незнакомку. Хватит уже сырость тут разводить. Ну давай, ешь быстрее, некогда мне тут с тобой рассиживать, — беззлобно прикрикнула она на утиравшую слезы девушку. — По нужде вон в горшок сходишь, — указала она рукой под кровать.

Нэйли взяла себя в руки и дрожащей рукой принялась есть, под довольный взгляд Эдны. Эта грубоватая женщина с доброй душой перестала ее бояться. Внешне хоть и страшная, а по возрасту в дочери ей годится. С умилением смотрела, как ее подопечная ест, затем забрала ее миску. Выдвинув ногой горшок из-под кровати, указала на него. Нэйли с трудом встала с кровати, все еще ощущая слабость от пережитого стресса и истерики. Как только Эдна убедилась, что она справится без нее, тут же покинула комнату, подхватив грязную посуду. Отправилась на кухню, ведь там с нетерпением ждут от нее новых новостей о спасенной со страшной внешностью.

Нэйли провела взглядом женщину и задрала длинный подол рубахи. В глаза сразу же кинулась ее жуткая кожа по всему телу, не радовало даже отличное сложение изящной фигуры. Если у нее такая кожа на лице, то реакция Эдны неудивительна. Да что же ей так не везет, в своем мире она была хоть и полной, не красавицей, но обычной, таких миллионы. А сейчас она выглядела, наверное, как творение Франкенштейна. Ее блеклая кожа разных оттенков была словно скроена из различных кусочков разных размеров. Очень похожих на крупную чешую какой-нибудь допотопной рептилии. Плюхнувшись на горшок, она закрыла лицо руками и опять разрыдалась. Ощущая неприятное соприкосновение со своей кожей, ее низкая самооценка упала еще ниже и она еще больше разрыдалась, жалея себя не любимую. Надо же сбылась ее мечта попасть в другой мир, так нет, все попаданки красавицы, только одна она не пойми кто. Выплакавшись, она справила свою нужду и утерла свое лицо. Эдна права, она осталась жива и это главное. Хватит вариться в само жалости, пора взять себя в руки, в ее жизни были вещи и похуже, потеря всех своих родных и предательство любимого. Что ж ей не привыкать к отношению окружающих к себе, как к дурнушке. Возможно, она действительно из другой расы и среди них она будет обычной. Нужно только найти эту самую расу, а для этого разузнать, как можно больше об этом мире. Радует, что здесь присутствует магия, может она хоть магический дар имеет. Ложась обратно на жесткий топчан и перед тем как уснуть, успела только отметить, что на солнце ей не очень комфортно, возможно, это только временно. Откуда же ей было знать, что маленькая проказливая Ясмина, таким образом готовит ее к жизни в подземном царстве, где нет яркого солнца.