Саноре потребовалось около двадцати минут, чтобы переодеться, затем вместе с Уной и Дьяконом они выбрались из Холма через заколдованный выход меж корней крючковатого деревца. Они застали инспектора, стоящего на коленях на мостовой, в тот момент, когда он всматривался в одну из выбоин. Самулиган восседал на козлах кареты прямо перед музеем, наблюдая за горе-полицейским с потешным выражением на продолговатом эльфийском лице. Шляпная коробка, в которой сидела лягушка, находилась в безопасности на его коленях.

Прошло еще тридцать минут, пока Уна объясняла все, что произошло, и инспектор сопроводил ее в музей, чтобы вернуть украденный кинжал. У него руки чесались от желания арестовать Санору на месте, но сыщица настояла, чтобы юной ведьме разрешили вернуться в Маятник вместе с другими участниками происшествия для так называемой «реконструкции» нападения на Волшебника.

Уже вечерело, когда Уна спешно вошла в Дом с Маятником. Дьякон неуверенно покачивался на ее плече. Самулиган с коробкой в руках держался за хозяйкой. Санора Крон шла сразу за эльфом, а инспектор Уайт, одетый в клетчатую охотничью куртку, замыкал процессию. Чуть позже явились близнецы Айри вместе с Ламонтом Фитчем Третьим, а последним, раздув ноздри до размеров своих белесых глаз, пришел Гектор Гримсби.

— Надеюсь, у вас есть нешуточный повод собрать вместе всех этих замечательных людей, мисс Крейт, — обратился инспектор к Уне. — И еще более весомая причина, по которой выдернули меня со сцены преступления на мостовой. Дело о каменном воришке само собой не раскроется!

Уна переключилась на беспорядок, царящий в прихожей Маятника, смотря себе под ноги. По всему полу валялись последствия Исидориной истерики, случившейся позавчера: опрокинутая подставка для зонтов, перевернутая скамейка и зонты, в том числе красная трость мистера Гримсби.

— Думаю, сегодня мы раскроем все эти на первый взгляд не связанные дела разом, — пояснила сыщица инспектору, и когда лицо его приняло еще более озабоченный вид, чем обычно, девушка указала на гостевую вешалку:

— Не будете ли столь любезны, инспектор, чтобы принести мне тот черный пиджак? Тот, который на вешалке. Думаю, он пригодится.

Полицейский поперхнулся:

— А что это мой пиджак делает здесь? Он же в ремонте в швейном ателье...

— Да просто уже принесите его сюда! — рявкнула Уна так, что полицейский попятился, затем быстренько снял пиджак с вешалки и вместе с остальными проследовал за Уной в гостиную.

Уна отсчитала несколько шагов и заняла местечко в сторонке. Мантия Волшебника все еще лежала на полу, на своем старом месте. Уна обвела взглядом обстановку: картины и гобелены на стенах, бессрочно качающийся маятник, длинный диван, два заколдованных контракта и фолиант, который Адлер Айри прятал за спиной.

— Всеобщее внимание! — начала сыщица. — Как только вы займете свои места в том порядке, в котором находились в момент нападения на Волшебника, мы сможем продолжить.

— Что продолжить? — раздраженно спросил Гектор Гримсби. — Мне еще нужно монолог репетировать.

Исидора ткнула пальцем в сторону Саноры:

— А эта почему еще не арестована? Ясно же, что она из шайки воришек, стащивших платья! Нужно пошевеливаться, чтобы вернуть наряды до начала маскарада.

Уна перевела взгляд от Саноры к Исидоре:

— К тому моменту, как мы закончим следственный эксперимент, мисс Айри, платья уже будут на своих местах в бутике, уверяю вас.

Уна подняла бровь, глядя на Санору, и та утвердительно кивнула. Перед тем, как покинуть Ведьмин холм, Уна еще раз убедилась, что головорезы Кровавого Мартина связаны. Она взяла обещание с оставшихся ведьмочек вернуть платья в бутик, иначе, если они этого не сделают, у них не останется ни единого шанса получить корень турлока из сада Маятника.

Исидора просияла. Она радостно захлопала в ладоши и сказала:

— Ну, если так, то я хотела бы немедленно начать приготовления к маскараду!

— И я! — присоединился к ней Гектор Гримсби, почесывая свою окровавленную повязку. — Режиссер театра на Темной будет там, поэтому хочу предстать в лучшем виде.

— Я знаю, кто напал на дядюшку! — выпалила Уна.

Крик всполошил ворона. Дьякон взлетел и, устрашающе каркая, стал сгонять претендентов к кушетке.

Когда все были на местах, Дьякон возвратился на плечо Уны, и девушка обратился к Самулигану:

— А сейчас, если тебя не затруднит, поставь моего дядюшку вон туда, на его одежды, и мы сможем начать.

Эльф услужливо выполнил просьбу, вынув лягушку из коробки и поместив ее на измятую багряную мантию Волшебника.

— Инспектор Уайт, — продолжила сыщица, — не будете так любезны надеть вот тот пиджак и отойти вон туда, к портрету?

Ей было приятно, что инспектор делал то, что она просила, не задавая неуместных вопросов. Он снял охотничью куртку, бросив ее на спинку стула, прежде чем натянул рукава черного пиджака, взятого в прихожей.

— Эй, что случилось с моим пиджаком? — возмутился страж порядка. — Придется пообщаться с тем портным. Он должен был всего лишь зашить дыру в рукаве, а не делать пиджак больше.

И в самом деле, куртка висела мешком на худых плечах инспектора.

— Будьте добры, инспектор, — попросила Уна, — встаньте там, чтобы мы могли начать.

После распоряжений девушки, полицейский занял место возле портрета Освальда Великого, раздувая грудь в попытке казаться массивнее.

Уна осмотрела комнату, убедившись, что все на месте.

— Есть одна штука, которую я усвоила из всей этой истории, — начала Уна, — это то, что слухи не всегда врут. Сплетничают, что Кровавому Мартину уже сотни лет. И теперь я знаю, что это чистая правда. Еще говорят, что по венам естественных магов, таких, как я, течет эльфийская кровь, и я на личном опыте это доказала себе, — сыщица показала в сторону свернутых свитков на столе. — Если бы я знала об этом позавчера, то я могла бы понять, что именно почувствовала в тот момент, когда приготовилась подписать контракт, коснувшись его рукой. Но я и представления не имела, что жар, который стал покалывать ладони, не был результатом нервного перенапряжения, а являлся следствием того, что в скрученном свитке был спрятан кинжал, заговоренный против фей и эльфов, — Уна наигранно резко обернулась к инспектору, драматично шелестя подолом. — Это вы, сэр, принесли в эту комнату оружие, спрятав его в контракте!

Пальцем она указала на свернутый документ на столе.

Инспектор поперхнулся:

— Й... Я? Но... Не припомню, чтобы я вообще в комнате был в это время.

Уна отрицательно закачала головой:

— Не вы, инспектор. Я обращаюсь к адвокату, к мистеру Рейвенсмиту, в роли которого вы сейчас играете. Поэтому-то я и попросила вас надеть пиджак.

— Так это его пиджак? — удивился полицейский. — И с чего вы взяли?

— Очень надеюсь, что сунув руку в карман, — объяснила Уна, — вы нащупаете конверт со счетами на юридические услуги, которыми пользовался Волшебник последние два года.

Инспектор залез в карман и вытащил конверт. Он достал из него счета и после беглого просмотра произнес:

— А как вы угадали, что внутри конверта?

Уна с Дьяконом переглянулись, и ворон ответил:

— Мы с Уной видели, как Рейвенсмит позавчера вручил конверт Волшебнику, а когда Александр отказался принимать счета, адвокат сунул конверт обратно в свой карман. И этот пиджак определенно принадлежит ему.

Исидора уставилась на сыщицу, величественно приподняв одну из своих прекрасных бровей:

— Определенно. Так мужчина забыл свой пиджак в Маятнике. И что в том криминального?

— И если вы утверждаете, что адвокат напал на дядю, — вступился Ламонт, задумчиво поправляя очки на одутловатом лице, — то разрешите мне напомнить, мисс Крейт, что нападающий должен был быть в комнате, чтобы совершить преступление. Ведь об этом говорил ваш ворон?

— Хм... Так и есть, — ответила Уна. — И правда в том, что мистер Рейвенсмит покинул комнату, когда дядюшка был атакован. Дьякон, мог бы ты еще раз повторить то, что рассказывал нам вчера? Правила использования двух магических кинжалов.

Ворон сочувственно глянул на хозяйку:

— Боюсь, что волшебные правила нерушимы: «Чтобы кинжалы попали точно в цель, необходимо любой из них метать в замкнутом пространстве, таком как комната. Оружие должно быть принесено в помещение непосредственно атакующим, который должен иметь визуальный контакт с будущей жертвой и находиться от нее не более чем на десять шагов». Никаких исключений. Древние маги были очень щепетильны в подобных вопросах.

Дьякон пожал плечами, словно извиняясь, что своим ответом он подвел хозяйку.

Однако Уна совсем не выглядела озабоченно, а даже тихонько ухмылялась:

— Как по мне, Дьякон, то я нигде не вижу жестких указаний, что нападающий должен обязательно присутствовать в комнате.

Адлер вдруг поперхнулся, татуировки на его зардевшемся лице растянулись. И также резко затем он нахмурился:

— Не сомневаюсь, мисс Крейт, что ты нашла лазейку в заклятии, — зазвучал его певучий ирландский акцент, — или, я бы сказал, заметила в нем брешь, но я так и не понял, как кто-то мог видеть Волшебника, не находясь в гостиной. Тут ни единого окошка.

— Именно! — заорал инспектор, оглядывая всех присутствующих. — Окон-то нет, мисс Крейт. Потрудитесь-ка объясниться.

Уна собралась как можно доходчиво все прояснить:

— Надеюсь, все готовы подтвердить, что именно в этом пиджаке был Рейвенсмит во время подписания контрактов. Так зачем же ему снимать пиджак и оставлять на вешалке перед уходом? Это нонсенс! Однако, если человек собирается протиснуться в очень узкое пыльное помещение и не желает испачкаться при этом, то в поступке есть резон. От секретаря мистера Рейвенсмита, уважаемого мистера Шустера, мы узнали, что адвокат ненавидит пыль. Да я и сама видела, как он невидимые пылинки с рукавов смахивает.

Уна указала в сторону портрета Освальда Великого:

— Знаете, инспектор, что позади этой картины находится очень маленькая всеми забытая кладовка для швабр. Очень грязная кладовка, что я самолично проверила еще позавчера. Глаза Освальда и его верной помощницы Лулу можно сдвинуть и наблюдать за всем, что происходит в гостиной. Позавчера я так и сделала, но из-за роста мне пришлось взять подставку для ног, чтобы достать до отверстий. Но вчера ночью, когда мы все собирались покинуть Маятник, эта же подставка стояла снаружи, возле кладовой двери. Я бы не обратила внимания, если бы Исидора не потеряла самообладание и не пнула эту скамеечку в меня. Но в тот момент мне и в голову не пришло, что это та самая подставка из кладовки.

— Ну, если бы некто не накрыл своим пиджаком мою шаль, — оправдывалась Исидора, — то я бы не расстроилась так и не стала бы пинаться.

Адлер сморщил физиономию, укоризненно глянул на сестру, а затем обратился к Уне:

— Но почему скамейка была снаружи-то?

Маятник бесшумно качнулся позади сыщицы в тот момент, когда она сомкнула перед собой ладони:

— Вот как это случилось. Когда мы подписали контракт и остались с Волшебником, мистер Рейвенсмит поспешил в кладовку, которая находится в прихожей. Увидев, в каком плачевном состоянии находится кладовка, он снял пиджак и повесил его на вешалку, которая сподручно оказалась неподалеку. Поскольку Рейвенсмит выше меня, ему скамеечка не понадобилась, и он выставил ее наружу, прежде чем втиснуться в кладовку. Тут-то лазейка в правилах и пригодилась. Такая хитрость, о которой мог додуматься только очень умный адвокат. Рейвенсмит оставил кинжал в гостиной, имея при этом визуальный контакт с жертвой через отверстия в портрете.

— А откуда он знал, что через кладовку можно подглядывать? — недоумевал Дьякон.

Уна артистично склонила голову на бок:

— Скажи-ка, дружок, помнишь ли ты, как адвокат упрекал дядю, что тот запустил дом? Как он рассказывал, что ему пришлось трудоустроить нашу проворовавшуюся горничную, мисс Кольбер, и как та чудесно прибирается в его доме и офисе?

— Естественно, помню, — ответил ворон. — Я еще подумал, что подобные замечания не уместны.

— Как и я, Дьякон! — продолжила Уна. — И позволь вот еще что спросить у тебя — сколько жителей на Темной знают о существовании кладовки в Маятнике и о дырках в портрете?

Птица решительно закивала:

— Намекаешь, что мисс Кольбер рассказала ему обо всем?

Уна задумчиво потерла щеку:

— Может, он случайно о том услышал, когда она трепалась с прислугой, а может, она напрямую ему рассказала об этом. О роли мисс Кольбер в этом деле стоит спросить у самого адвоката.

Уна выдержала длинную паузу. Беззвучно качнувшийся маятник прервал немую сцену.

Через мгновение инспектор поднял свой долговязый палец в воздух и спросил:

— Но если пиджак настолько дорог Рейвенсмиту, что он его запачкать боялся, то почему он оставил его после преступления?

Уна удивленно заморгала:

— Очень уместный вопрос, инспектор! Очень здорово! Думаю, вы заслужили конфетку.

Девушка достала из кармана платья конфетку, поднятую из подземелья, и бросила ее инспектору. Уайт поймал ее налету и просиял от счастья.

— Причина, по которой адвокат не забрал пиджак с вешалки, — начала объяснять Уна, — та же, по которой он не объявился в своем офисе. Секретарь рассказал, что Рейвенсмит всегда появляется в конторе до девяти часов без опозданий. Но сегодня в половину десятого его там не было. И все это потому, что мистер Рейвенсмит еще не покинул Маятник.

— Что он?.. — инспектор чуть не выронил конфету, пытаясь совладать с фантиком.

— Он все еще в доме. В кладовке, — ответила Уна.

Ламонт Фитч Третий разволновался:

— Чушь какая-то! Зачем ему сидеть в кладовке?

Уна отсчитала девять шагов и остановилась у портрета Освальда. Инспектор отошел в сторонку, пропуская девушку. Сыщица подняла руку перед лицом Великого мага и щелкнула пальцами. Глаза на холсте моргнули.

Все так и ахнули.

— Это вы, мистер Рейвенсмит? — обратилась Уна к портрету.

А в ответ послышалось:

— Не понимаю, о чем вы... Я тут... Э...

— Рейвенсмит? — переспросил инспектор, жуя конфету. — Зачем вы до сих пор там сидите?

— Все просто, — перебила его Уна. — Щеколда внутри на двери заржавела от старости. Она застревает. А кладовка очень тесная, чтобы в ней спокойно развернулся такой здоровяк, как Рейвенсмит, чтобы открыть дверь. Я и сама позавчера пыталась.

— Я! Я напал на Волшебника! — кричал адвокат из-за портрета. — Во всем сознаюсь! Только выпустите меня отсюда!

— Сначала вы должны сказать волшебное слово, — стояла на своем Уна.

— ПОЖАЛУЙСТА! — заорал Рейвенсмит.

— Нет, нет! Не такое волшебное слово. А такое, которое вернет дяде человеческий облик.

— Ну, выпустите же меня. Вы не понимаете! — плакался Рейвенсмит.

— О, нет! — гаркнула Уна. — Это вы не понимаете. Сначала заклинание, или куковать вам в кладовке, пока Стеклянный портал не рухнет.

Рейвенсмит обрывисто застонал и сдался:

— Ладно... Волшебное заклятие... «Поганка-запеканка».

Послышался громкий хлопок, и, обернувшись, Уна увидела своего дядюшку в полном здравии, лежащим на полу в мантии.

Александр поднялся на ноги, глаза его были широко открыты и походили на лягушачьи, но это были определенно его глаза, Уна ручалась за это. Великое облегчение прокатилось волной по ее телу.

— Так-так-так! — заговорил Волшебник, которому Самулиган помог подняться. Он сунул палец в дырку, проделанную кинжалом в мантии, и резюмировал: — Определенно, было весело!

Уна подбежала к дяде, обняла его за пояс и крепко сжала в объятиях, испытав великую радость от того, что слышала голос Александра, а не жабье кваканье.

— Эй, вы там, я все сказал! — орал из-за стены Рейвенсмит. — Теперь выпустите меня кто-нибудь. Тут везде пы-ы-ыль. Мне срочно нужно в ванную!