В приёмной ателье уже теснились четыре элегантно одетых дамы, а предупреждение на витрине гласило: «Только по предварительной записи!».

Единственное платье осталось на выставочном манекене, и оно было явно мало Уне, но в то же время молодая сыщица не смогла пройти мимо.

Ткань так переливалась в лучах света, что Уна не смогла бы точно определить цвет наряда, спроси мы ее.

Вот оно мерцает синим, а через секунду даёт ослепительный изумрудный отблеск. На какой-то момент Уна возжелала, чтобы платье было ей впору: она непременно приобрела бы его.

Дьякон устроился на плече поудобней, и девушка, с трудом отведя взгляд от платья, стала рассматривать ателье.

Хозяйка бутика была высокой полнотелой дамой с выдающимся бюстом. Одетая в самое шикарное инкрустированное камнями платье, какое Уне когда-либо приходилось лицезреть, мадам Айри стояла чуть поодаль от клиенток, готовая упасть в обморок в любой момент.

На голове – шляпка, буквально струящаяся фонтаном экзотических перьев так, что, казалось, могла вот-вот вспорхнуть. На выразительном лице – озабоченность. Исидора пристроилась рядом с матушкой, поглаживая ее по руке, чтобы успокоить.

Уна осмотрелась. Годами она грезила, как, набравшись храбрости, появится у мадам Айри и примерит самые красивые платья на Темной улице. Но, оказалось, что хозяйка очень избирательна в своих клиентах.

Не таким себе представляла Уна ателье. В приемной расположилась чайная. Два накрытых скатертями столика разместились около окна. Витрина с различными аксессуарами стояла возле стены в красную и золотую полоску, а открытые двери в дальнем конце комнаты вели в другое помещение. Воздух был наполнен запахом лаванды.

– Что случилось? – спросила Уна.

Сначала неестественно бледное лицо инспектора Уайта показалось в дверном проеме, выглянув из задней комнаты, а затем целиком вырисовалась его долговязая фигура.

– Здесь я задаю вопросы! – отчеканил он, переступая через порог, чуть не споткнувшись о собственную ногу. Подозрительным взглядом он осмотрел комнату:

– Что за непотребности здесь происходят?

– Мы пили чай, – отвечала Исидора. – Я ведь прямо перед осмотром демонстрационного зала вам объяснила.

– Чай? – инспектор выглядел удивлённым. – И я, по-вашему, должен в это поверить?

– Так сами смотрите, – Исидора махнула рукой в сторону расставленных на столах пустых чашек.

Инспектор недоверчиво хмыкнул:

– Мне казалось, у вас тут ателье, а не закусочная.

На лице мадам Айри кроме потрясения внезапно отразилось крайнее возмущение.

– Мы иногда устраиваем тут чаепития. Но дело вовсе не в этом. Инспектор, у меня украли все платья!

Уайт заметил стоявшую у входа Уну и подозрительно сощурился.

– Что это вы тут делаете, мисс Крейт? Я уже говорил вам не вмешиваться в дела полиции.

Уна тяжело сглотнула, но оправдание само собой слетело с языка:

– Я пришла купить платье для завтрашнего маскарада.

«И убедиться, что ты всё дело не запорешь», – мысленно добавила она.

– Вы? – Исидора Айри отпустила руку матери и принялась разглядывать Уну. Впечатлённой она не выглядела. Уна нервно закашлялась, когда неодобрительный взгляд остановился на её макушке, и выровняла шляпку в надежде скрыть неровные прядки. Губы Исидоры растянулись в ухмылке. – Боюсь, вам здесь не место. Если только вы не студентка или выпускница Академии светских девиц. – Она ещё раз внимательно оглядела собеседницу и наморщила свой крохотный симпатичный носик, как если бы от Уны скверно пахло. – А вы ими явно не являетесь. Нет, ну правда, вы только гляньте на причёску.

Старшие дамы незамедлительно с ней согласились, и Уна залилась смущённым румянцем. Но не успела она подыскать достойного ответа, как Исидора продолжила: «И кстати, если вы вдруг не знаете: выпускницы – это девушки, закончившие академию».

Уна нахмурилась. Она прекрасно знала, кто такие выпускницы, как знала и то, что мадам Айри продаёт платья только академии и её пожизненным членам. Именно поэтому она доселе здесь не бывала.

Сейчас же, глядя на лица собравшихся дам, она начинала сомневаться, а стоит ли вообще предлагать свою помощь. Ишь, носы задрали и свысока пялятся с презрением, как будто она осквернила их дражайшую лавчонку одним своим присутствием.

Она уже собиралась развернуться и бросить всё на этого идиота Уайта, – и кого вообще, чёрт подери, волнуют их глупые платья – но тут вмешался Дьякон.

– Когда случилось ограбление? – спросила птица.

– Странно, что ваш ворон умеет разговаривать, мисс Крейт, – заметил полицейский, – но попрошу его не задавать глупых вопросов на моем месте преступления. Понятно? – Он повернулся к мадам Айри:

– Итак, когда это произошло?

– В течение последнего часа, – ответила модистка. – Мы пили чай в приемной, – она указала в сторону дальней залы. – Дверь в зал была закрыта, как всегда, когда нет показа. Где-то около двух часов Исидоре захотелось продемонстрировать дамам платье, в котором она будет завтра на маскараде. Но когда я открыла демонстрационный зал, я обнаружила... я обнаружила...

Мадам Айри обессиленно махнула в сторону двери:

– Все платья исчезли. Еще час назад они были там, когда я закрывала дверь, а сейчас... О, Боже! Все, что осталось – это платье на витрине...

Дамы дружно повернулись, чтобы полюбоваться спасенным платьем. В комнате наступила тишина, как будто наряд всех загипнотизировал. Мадам Айри тяжело вздохнула:

– По крайней мере, хоть одно сберегли.

– Шедеврально, матушка! – восхитилась Исидора. – Жаль, что платье мало, иначе я бы его одела на маскарад.

– Я уже объясняла тебе, Исидора, – в голосе Айри сквозило раздражение, – блестящую ткань, из которой я пошила платье, шестьсот лет назад зачаровали феи. И это были остатки, которых едва хватило на платьице для девочки. Таких молодых у нас в академию не берут, – она тяжело вздохнула. – Вот почему я выставила его в витрину. Боюсь, его судьба – служить лишь образцом моего мастерства. Эх, что угодно отдала бы за корешок турлока, чтобы стать моложе и самой хоть на часок в него нарядиться!

В едином порыве светские модницы мечтательно вздохнули.

– Турлок – это магическое растение, известное способностью обращать старение, – Дьякон явно не мог не похвалиться своими обширными познаниями в сфере магии. – Но произрастает он только в стране фей.

Уне не терпелось поправить энциклопедиста, сообщив, что турлок растет во внутреннем дворике Маятника вместе с прочими бесчисленными волшебными растениями, привезенными из страны фей.

Но опять же, дом Волшебника был единственным строением за пределами Обители, возведенным на волшебной земле, вывезенной из страны фей. Некоторые растения были очень сильными и очень опасными. Поэтому о существовании внутреннего дворика знали только волшебник и его ученица.

– Я не предупреждал разве, чтобы ворон держал клюв на замке? – Уайт сорвался на крик.

Мадам Айри схватилась за сердце:

– Мои бесценные творения! Всё исчезло!

Сердобольные леди окружили портниху словно стайка цыплят, успокаивающих маму-курицу.

Инспектор щёлкнул пальцами, как будто нашел зацепку. Он самым театральным образом развернулся на каблуках и прошагал назад в выставочную залу.

Пока все остальные отвлеклись на мадам Айри, Уна улучила момент и мигом прошмыгнула через переднюю магазина к порогу соседней комнаты.

По стенам, озаряя выставочный зал призрачным светом, были развешаны вечные лампады, а с потолка без дела свисала шикарная хрустальная люстра.

Сейчас помещение служило пристанищем лишь для кучи голых манекенов. Зрелище казалось странным и даже жутким – как будто в комнате выставляли коллекцию невидимых платьев.

Пол был выстлан блестящим, безупречно отполированным деревом, а по центру помещения подозрительно валялась одинокая белая свеча.

По правой стороне залы растянулось ростовое зеркало, в отражении которого Уна могла видеть спину долговязого инспектора и размашистые поля черного мундира, развевающиеся в такт его шагов.

Перед зеркалом была установлена поднимающаяся платформа, с которой покупательницы могли любоваться собой, пока мадам Айри подгоняла платье. Инспектор ступил на платформу и пристально уставился на призрачное отражение.

Уна не обращала на него внимания, её глаза сейчас были прикованы лишь к этой белой свече на полу. Странное дело: вещица казалась здесь абсолютно лишней, и в то же время было совершенно очевидно, откуда именно она взялась.

Девушка подняла взгляд на хрустальную люстру, висящую на высоком потолке из деревянных панелей. Она насчитала на ней семь незажжённых свечей и один пустой канделябр. Оттуда свеча и упала. Но почему?

Она собиралась озадачить данной проблемой инспектора Уайта, но тот сейчас был чересчур увлечён своим отражением.

Уна покачала головой, наблюдая за его попыткой поправить галстук. Не успокоившись на достигнутом, полицейский переключился на свой безупречно скроенный мундир, стараясь подогнать его по плечам.

Уайт хмурился, недовольный результатом. В итоге он кинулся регулировать зеркало и только после этого остался доволен, ухмыльнувшись собственному отражению.

Отвернувшись от зеркала, инспектор вытянулся по струнке, как будто позируя несуществующему фотографу. Но поняв, что кроме Уны с Дьяконом никто не смотрит, он тут же скорчил раздражённую гримасу.

Он двинулся в центр комнаты, встал прямо над свечой на полу, демонстративно раскинув руки:

– Не вижу никаких признаков взлома.

Окон нет, и единственный способ попасть сюда – пройти через эту дверь, – Уайт указал на дверной проем, в котором вырисовывались силуэты Уны и Дьякона. – Может быть, это вы воришка, мисс Крейт?

У девушки аж дыхание перехватило от такого обвинения.

– Не порите чушь! – послышался голос позади.

Уна обернулась и увидела, что Исидора Айри пристально на нее смотрит. Девушка с неодобрением взирала свысока, будучи почти на дюйм выше Уны.

– Я знаю, кто ты! Ты племянница Волшебника. Слыхала, что ты настолько глупа и неумела, что он уволил тебя и сейчас ищет замену.

Уна почувствовала как внутри всё закипает. Ей уже не раз доводилось слышать в городе эти лживые сплетни, и она убедила себя не обращать на них внимания. В них не было ни грамма истины, и всё же было крайне неприятно услышать их из уст этой докучливой девицы.

Исидора уставилась на полицейского поверх Униного плеча.

– Видите, она даже не отрицает. Она слишком глупа, чтобы украсть наши платья. Да сами гляньте, во что она одета. Серые, тусклые цвета – и это посреди весны. Она высокую моду не узнает, даже если та придёт и плюхнется ей на колени.

Чей-то хриплый голос с явным ирландским акцентом вторгся в разговор:

– А ты, Исидора, не вспомнишь о хороших манерах, даже если тебя будут бить ими по голове.

Исидора резко обернулась. В магазин вошёл юноша – плечи его укрывал истрёпанный чёрный плащ, а голову украшал потёртый, слегка скособоченный цилиндр. Это был тот самый симпатичный парень, которого Уне периодически доводилось видеть на улице, пускай и издали. Звали его Адлер Айри, и он был братом-близнецом Исидоры.

– Адлер! – воскликнула мадам Айри, звеня и грохоча своими браслетами в попытке отмахнуться от утешительниц. – Что ты делаешь в бутике?

Развалистой походкой паренек вошел в салон дамской одежды, чувствуя себя словно рыба в воде. В руке он держал большую книгу, которую бросил на чайный столик, плюхнувшись следом на стул.

Со своего места Уна отлично могла разглядеть мальчишечье лицо. Он был довольно симпатичным, с высокими, как и у сестры, скулами, такими же лазурными глазами и тёмными ресницами. И хотя черты лица Исидоры и были заметно более мягкими и женственными, главным отличием между братом и сестрой являлись всё же странные татуировки на лице Адлера.

Сложный символьный узор кружевами вился по его щекам и вокруг глаз: мистическое сочетание звёзд, крючков и загогулин, некоторые из которых имели отдалённое сходство с древними рунами и египетскими иероглифами. Цвет закорючек варьировался от сиреневого и синего до мерцающих оттенков золотого и серебряного.

В уголках его глаз были набиты крошечные алые полумесяцы. Подобные татуировки указывали на принадлежность к Юридическому союзу волшебников, члены которого занимались магическим правоведением. Адлер Айри учился на юриста.

По окончанию каждого курса гильдия адвокатов удостаивала студентов очередным отличительным знаком. Пока что у Адлера было еще маловато тату.

Кожа на лицах наиболее уважаемых членов Юридического союза переливалась всеми цветами радуги, со временем утратив натуральный оттенок.

– Адлер, я задала тебе вопрос, – мадам Айри обратилась к сыну. – Ты же знаешь, как я отношусь к мужчинам в своем ателье?!

Адлер приподнял бровь и указал на дверь в демонстрационный зал. На мгновение Уне почудилось, что он указывает на нее. Девичье сердце забилось сильнее, а щеки запылали. Дыхание перехватило, и тут, так некстати, она снова вспомнила о своих волосах.

Спустя мгновение Уна поняла, что юноша имел в виду не ее, а инспектора, стоявшего позади. Разочарование и облегчение одновременно наполнили ее душу.

– А там мужчина, – ответил Адлер, направив палец на полицейского. Сильный ирландский акцент, заметно отличавшийся от английского, на котором старались изъясняться мать и сестра, только добавлял парню таинственного шарма.

Прищурившись, Адлер подался вперед:

– По крайней мере, я так думаю. Вы же мужчина, инспектор, не так ли?

Прежде чем инспектор успел ответить, мадам Айри пояснила, тяжело вздохнув:

– Адлер, инспектор Уайт здесь, потому что кто-то украл все платья из демонстрационного зала.

Адлер кивнул.

– Мне это известно, мама. Новость уже облетела всю улицу. Поэтому я здесь, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

– Ясно, – ответила мадам Айри, которая выглядела так, будто снова собиралась упасть в обморок. Дамы бросились было ей на помощь, но она их остановила. – Платья шились под заказ для завтрашнего маскарада. Двенадцать платьев! Все – для студенток академии. Девушки будут разочарованы, им нечего будет одеть. Это все ужасно, просто ужасно!

Обойдя Уну, инспектор встал рядом с мадам Айри.

– Я не вижу никакого способа, каким преступник мог бы проникнуть в демонстрационную, когда вы все были снаружи. Скорее всего, мадам, вы просто забыли, что переложили платья куда-то ещё.

– Забыла?! – вскипела мадам Айри, слёзы на лице мгновенно уступили место ярости. – Сейчас тут о тебе все позабудут, болван бестолковый! – Её нос навис над осунувшимся лицом инспектора так близко, насколько только позволял немалый объём груди. – Убирайся из моего ателье, ходячее бедствие в униформе! Проваливай сам, пока не выкинула тебя отсюда!

Инспектор начал медленно пятиться к выходу, но мадам Айри продолжала наступление и, казалось, была готова вцепиться зубами в полицейский нос.

– Вы... Вы не посмеете напасть на полицейского, мадам, – запинаясь, проговорил инспектор.

Мадам Айри обдумала его слова и, развернувшись, отступила.

– Все на выход! И вы тоже, Адлер с Исидорой. И подружку свою забери.

Исидора бросила на Уну злобный взгляд.

– Она мне не подруга.

– Взаимно, — кивнула Уна, затем добавила: – Э... Мадам Айри. Не позволите мне осмотреться? Я хотела бы найти улики касательно того...

– Во-о-он! — взревела мадам Айри и топнула ногой так сильно, что шляпа слетела с её головы.

Уна тут же закрыла рот, и вместе с Исидорой двинулась к выходу. Когда девушки проходили мимо чайного столика, изо всех сил стараясь не замечать друг дружку, Адлер Айри поднялся со стула.

Зажав под мышкой свой огромный фолиант, он склонил голову набок и тайком подмигнул Уне, прежде чем остановиться у двери и вытянуть руку.

– Дамы вперёд, – чуть поклонился он.

Кровь прилила к щекам Уны. Все надежды уговорить хозяйку ателье позволить ей осмотреться безвозвратно пропали, и она снова вспомнила про жуткое состояние своих волос. Мадам Айри громко захлопнула за уходящими дверь.

Пожилые сплетницы, возбужденно обсуждая происходящее, исчезли в одном направлении, инспектор Уайт побрел в другом, неспешно пересекая улицу, оставив Уну, Дьякона, Исидору и Адлера у входа в ателье. На полпути полицейский запнулся о булыжник и расстелился на дороге лицом вниз.

Он спешно поднялся, осматривая локти на мундире, и затем зыркнул укоризненно через плечо.

Уна была уверена, что Уайт обвинит ее или кого угодно в своем падении, но вместо этого он вдруг двинулся вниз по улице в противоположном направлении, изменив первоначальный маршрут.

– Тоже мне, шеф полиции! – рассмеялся Адлер.

– Да уж, – кивнула Уна, не сумев сдержать улыбки.

– Думаешь, лучше сможешь? – ухмыльнулась Исидора, золотые полосы на её платье сверкали солнечными бликами.

– Чем Уайт? – уточнила Уна, – Да запросто. Кто угодно разгадает преступление быстрее Уайта.

Исидору не убедили ее слова. Дьякон забеспокоился, когда кокетка, подбоченясь, наклонилась к сыщице вплотную:

– Докажи! – потребовала девушка. – К завтрашнему вечеру ты вернешь эти платья и докажешь, что умнее, чем... Хм... Чем кажешься. Пропало и мое платье. Очень красивое и дорогое, и ты вернешь мне его.

В тоне мисс Айри звучал вызов, и Уна уже была готова рассказать выскочке, что она думает по поводу фантастического платья, и что та может самостоятельно его искать, поскольку Уна его в гробу видала. Однако единственное, что юная сыщица смогла выдавить в ответ, – это «Договорились!»

Исидора усмехнулась:

– Отлично, потому что завтра вечером я хочу выглядеть сногсшибательно, когда исполню свой дебютный танец в роли новой ученицы Волшебника.

На этой фразе Исидора развернулась и кокетливой походкой, не спеша отправилась восвояси.

Внезапно Уна почувствовала стеснение в груди:

– Она претендует на место ученицы Волшебника?

Адлер иронично ухмыльнулся, полумесяцы в уголках его глаз насмешливо изогнулись:

– Э-э... Разумеется, – произнес он с ирландским акцентом. – Мы оба претендуем.

На лице Уны появилось изумление. Она не понимала, почему нежданная новость так ее удивила, но встретившись лицом к лицу со своей потенциальной заменой, девушка решилась окончательно покончить со всем этим.

Адлер слегка наклонился, перед тем как продолжить:

– Надеюсь увидеть тебя на сегодняшнем вечере, на Выборе.

Затем парень последовал за сестрой, оставив Уну в смешанных чувствах: любопытство и дурное предчувствие, волнение и печаль переполнили ее в один миг.

– Видимо, нам следует вернуться в Маятник, – предложил Дьякон. – Твой дядя предупреждал, что тебе необходимо присутствовать на Выборе. Поймаем карету?

– Согласна, – рассеянно ответила Уна. В ее сознании теснились разные мысли: о Выборе и пропавшей одежде, об обещании избегать опасности, о свече на полу выставочного зала, вызове Исидоры Айри, об Адлере и его улыбке. Размышления плясали в хаотичном сбивчивом танце. То, что действительно необходимо было Уне сейчас, это...

– Прогулка! – произнесла девушка вслух.

– Что? – уточнил Дьякон.

– Я пройдусь, Дьякон. Мне нужна светлая голова, чтобы раскрыть это дело.

– Но Маятник примерно в пяти километрах отсюда! – заметил Дьякон.

Ближайшие часы находились на противоположной стороне улицы, перед театром. Стрелки часов были слишком малы, чтобы их разглядеть с места, где стояла девушка, поэтому Уна решила перейти улицу. Она была на середине пути, пытаясь воссоздать в голове расположения демонстрационного зала, когда Дьякон закричал:

– Берегись!

Уна вздрогнула, когда лошадь и карета пронеслись в опасной близости от нее, отвернув в сторону в последний момент, чтобы избежать столкновения. Лошадь заржала от недовольства, когда одно колесо попало в выбоину, и карета целиком встала, как вкопанная, перед разиней.

– Проклятье! Посмотри, что ты наделала! – закричал извозчик.

Он натянул вожжи, но лошадь не смогла сдвинуться с места. Наконец возница спрыгнул, плюясь на мостовую. Это был невысокий мужчина, одетый в сине-белую кучерскую униформу.

– Мисс, почему ты не смотришь, куда идешь? Посмотри, что ты наделала. Заставила меня свернуть в чертову выбоину. Я же дока по объезжанию выбоин!

Извозчик повернулся к открытому окну кареты:

– Извините, сэр, но мне пришлось свернуть из-за девушки. А то бы я, конечно же, не попал на те выбоины. Я знаю эту улицу, как свои пять пальцев, точно. Если вы немножечко подождете, то я в два счета все исправлю.

Извозчик сердито глянул на Уну. Он что-то бормотал по поводу потерянных чаевых, пока вытаскивал деревянную доску из-под сидения и пытался высвободить переднее колесо.

Уна уже собиралась извиниться, когда поняла, что пассажир в карете пристально на нее смотрит. Это был пухлый круглолицый парень, лет тринадцати отроду.

Аккуратно подстриженные каштановые волосы разделялись посередине ровным пробором, на носу – небольшие очки. Он таращился на Уну из окошка кареты: глаза, как две луны.

И лишь позже до Уны дошло, что незнакомец изумлялся не ей, а музею позади нее, будто увидел там нечто удивительное.

Ей стало любопытно, на что он смотрит, но ничего необычного Уна не увидела: только огромную скульптуру наверху шляпы и пустые ступеньки, ведущие в музей.

Лестница напомнила Уне о слепом человеке, сходящего по ступеням в тот момент, когда Исидора выбежала из ателье.

«Человек, который словно испарился», – подумала она.

Когда Уна повернулась обратно к карете, юноша уже перевел взгляд на нее.

– Привет, – поздоровалась девушка.

– Ой, – парень заметно напрягся, когда Уна с ним заговорила. – Привет, – и это всё, что он успел сказать, прежде чем карета дёрнулась вперёд, а извозчик откинулся на козлах и щёлкнул вожжами.

Так же резко, как до этого остановилась, повозка тронулась с места в направлении Маятника, пыль клубами вырывалась из-под колёс и танцевала в дуновениях послеполуденного ветерка.

Девушка перешла дорогу и по тротуару двинулась в направлении уличных часов.

– Кто это был?

– Представления не имею, – отозвался Дьякон.

– То есть в справочнике о нём ничего нет? – Уна выглядела весьма удивлённой.

– Ни слова, – подтвердил Дьякон, – кем бы он ни был, он не с Тёмной улицы.

– Стало быть, приезжий из Нью-Йорка? – предположила Уна. Гости из внешнего мира и раньше появлялись на Тёмной улице. Большая их часть попадала сюда случайно, а этот было довольно необычным.

Конечно, основную часть товаров и продуктов Тёмная улица получала как раз из внешнего мира, но чаще всего именно здешние торговцы отправлялись за ними в мир людей, чужаки же тут были редкостью.

Уна остановилась у основания старинных кованных уличных часов, возле театра Тёмной улицы. Афиша над кассой гласила:

«ТОЛЬКО В ЭТУ ПЯТНИЦУ!

ОТКРЫТОЕ ПРОСЛУШИВАНИЕ НА РОЛИ В «СПУСКЕ ОСВАЛЬДА»

Уна цокнула. «Спуск Освальда», пьеса про Великого Освальда, величайшего из волшебников древности, рассказывала о той важнейшей роли, которую он сыграл в Великой Фейской Войне пять сотен лет тому назад.

Пьесу обязательно ставили в театре хотя бы раз в год. Уна находила такие старомодные историко-магические постановки чертовски скучными, но не могла не признать, что финальная сцена – где Освальд, спускающийся по Лестнице Фей, бьётся с жуткой фейской королевой – каждый раз производит неизгладимое впечатление.

Увы, для того, чтобы ею насладиться, приходилось сперва просидеть всю скучную часть.

Стрелки часов показывали 14:36. И поскольку Выбор должен был начаться только к семи вечера, времени, чтобы пешком добраться до Маятника, оставалось предостаточно. Удовлетворённая, Уна уже собралась уходить, когда откуда-то из глубин часового механизма послышались два металлических голоса, напугав её до полусмерти.

– Тук-тук, – произнёс один.

– Кто там? – отозвался второй.

– Дэнни.

– Какой такой Дэнни?

– Дэ н-ни помню я, нажрался в стельку. Открывай давай!

Уна закатила глаза. Только у них на Тёмной часы не только показывали время, но и отпускали остроты. И по большей части, препаршивые.

Тень тянулась за хозяйкой, пока та брела по улице, обдумывая, как можно раскрыть дело о пропавших платьях при недостатке фактов. Тем более, что место преступления толком осмотреть не удалось.

Перед Освальд-Парком Уна ускорила шаг. И причиной тому не были малолетние хулиганы в широкополых шляпах, ошивающиеся возле входа в километровую зону отдыха, названную в честь великого мага.

Грозный вид Дьякона заставил бы дважды подумать любого обидчика, покусившегося на девушку. Истинная причина спешки заключалась в том, что с парком были связаны тяжелые воспоминания, как магия вышла из-под контроля молодой волшебницы.

Железные прутья парковой ограды стройными рядами проносились мимо, а Уна изо всех сил старалась смотреть только вперёд. Но искушение оказалось слишком велико.

Неподалёку от входа она остановилась, прижалась лицом к металлу ограждения и уставилась на открытое, поросшее травой пространство в центре парка.

«Раньше было иначе», – с грустью подумала девушка. Ещё совсем недавно на лужайке росло шикарное дерево. Огромная смоковница, под ветвями которой можно было посидеть, прислонившись спиной к стволу, и отдохнуть от жары.

– Здоров, девчушка, – раздался голос из-за спины. Обернувшись, Уна упёрлась взглядом в одного из вечно ошивающихся поблизости подозрительных юнцов в шляпах. Голос его был прокуренным и хриплым. – Огоньку не найдётся, девчушка?

Дьякон тут же надулся, выпрямившись во весь свой внушительный рост.

– Отойдите, сэр-р-р! – осадил он наглеца, почти сорвавшись на карканье.

Хулиган быстро ретировался к своим приятелям, которые его дружно обсмеяли. Уна настороженно смотрела, как он уходит. Вдали ей удалось различить самую верхушку Чёрной Башни. Зловещая крепость была высочайшим строением на Тёмной и виднелась на многие километры вокруг.

Также известное как Гоблинская Башня, мрачное здание без окон было пережитком далёкого прошлого: тюрьмой, где во время войны содержали могущественных фей. По слухам, волшебники древности назначили гоблинов сторожами тюрьмы, и те даже сейчас всё ещё обитали внутри.

Уна не знала, верит ли она в эту сказку, но большинство людей боялось башни пуще огня, никто не желал селиться по соседству, и в конце концов вокруг неё обустроили кладбище. Башня возвышалась посреди могил подобно циклопическому чёрному надгробию.

Именно там, в мрачной тени жуткого строения, Уна наблюдала, как хоронят её отца. Вскоре мать с малышкой-сестрой последовали за ним, обретя покой в семейной усыпальнице Крейтов. С тех пор Уна их не навещала.

А сейчас ее взгляд был прикован к месту, где когда-то в центре парка росло дерево. Неожиданная волна горя и вины захлестнула ее. Шли последние приготовления к предстоящему балу.

Деревья украшали фонариками, вокруг пруда расставляли столики. С ветвей свисали струящие кусочки блестящей ткани, придавая парку причудливый вид. Но поход на бал вдруг показался ей паршивой затеей.

«Как смею я думать о развлечениях в таком месте? – терзала себя девушка. – Здесь они были убиты. И это моя вина!»

Мысль была безжалостной и горькой, но Уна в ней узнала истину. Магия их убила. Чудо-свет...Lux lucis admiratio...в этом виновата магия. И в том тоже не было сомнений, девушка это ощущала.

Появилось сильное желание сбежать. Она почувствовала себя более уверенной за последние несколько недель, решившись отказаться от обучения. Горе-ученица не могла дождаться момента подписания бумаг, чтобы покончить со всеми этими делами, связанными с магией и ее нелепым непостоянством.

Она просто не могла дождаться, когда Выбор будет завершен.