Михаил Леонтьев Главный редактор Родился в 1958 г. в Москве. Окончил общеэкономический факультет Московского института народного хозяйства им. Плеханова. Работал в изданиях "Коммерсантъ", "Независимая газета", "Вusinеss МН", "Сегодня", "Профиль", на телеканале "ТВ Центр". С 1999 года - автор и ведущий программы "Однако" на Первом канале (ранее ОРТ). Консервативная революция

Путинская апелляция к консервативным ценностям, содержащаяся в президентском послании, - это политическая реакция на безумную, ничем не сдерживаемую, трансграничную агрессию разрушения, "расчеловечивания" социума и индивида. Тоталитарная гендерная революция, имеющая целью создание универсального "общечеловека", требует стирания граней не только между мужчиной и женщиной, но между исторической памятью и амнезией, между культурой и дикостью, искусством и безобразием, в конечном счёте между Добром и Злом. Наша реакция - это этический и политический протест, это попытка предложить Россию как одну из последних цивилизаций, сопротивляющихся этой революции, в качестве оплота и знамени этого набирающего по всему миру силу протеста. Политически это очень сильная своевременная идея. Однако при этом надо отдавать себе отчёт, что она полностью лежит вне действующей "современной" политической практики и того политического поля, которое сложилось за последние десятилетия в результате кризиса традиционных светских религий социализма-коммунизма и либерализма-демократизма, о котором пишут наши авторы. Политическая сторона этого кризиса практически завершилась падением советской системы, что вылилось в полную утрату содержательной составляющей современного политического, то есть партийного процесса. То есть полной маркетизацией политики и политических партий. На примере многих стран - и чем цивилизованнее, тем больше - мы видим превращение бывших идеологических партий в PR-команды, предлагающие избирателю товар строго по принципу "маркетинг - реклама - реализация".

Возвращение к традиционным ценностям - то есть к исторической идентичности, памяти и смыслам - не может не означать отказа, разрыва с нормативной политической системой, считающейся единственно приемлемой и обязательной к исполнению. То есть ограничиться декларацией или даже реализацией идеи отстаивания "ценностей" не удастся. Возвращение в идеологическое поле должно быть осознанно, то есть декларируемый консерватизм должен быть осознан, понят и освоен как идеология. Хотелось бы хотя бы пунктирно обозначить параметры понимания этой идеологии, сформулированные нашими авторами.

Мы считаем себя свободными от всех шаблонов, моделей, "понятий", навязываемых нам в качестве обязательных к исполнению современной модельной либерально-демократической идеологией. Мы не свободны только от самих себя, от собственной традиции и веры, от исторической памяти.

Мы опираемся на нашу культуру. Культура как основа консервативного мировоззрения всегда консервативна по сути. Что и отличает её от так называемой "контркультуры". Кстати, если говорить об искусстве как о составляющей культуры: искусство в его традиционном человеческом понимании - это возможность сопереживания, а христианское искусство - сострадания. Так называемое "современное" постмодернистское искусство построено на принципиальном отказе от сопереживания, не говоря уже о сострадании. Благодаря чему, собственно, и открывается возможность объявить искусством практически любой объект или акт, включая дефекацию.

Наш консерватизм принципиально базируется на христианских источниках и корнях, на религиозном понимании развития. С точки зрения религии и христианства в частности, идея прогресса не имеет смысла. Прогресс носит прикладной характер как способ выживания социума, государства в жёсткой конкурентной борьбе. Социально и политически мы обречены на прогресс, но это совершенно не означает идею поклонения прогрессу. Причём речь идёт в первую очередь об утилитарных аспектах прогресса военно-технического и экономического характера (см. статью Д. Куликова, Т. Сергейцева, стр. 10).  Идея социально-культурного прогресса консерваторам чужда по определению.

Для консерваторов естественно неприятие революции (в смысле насильственного свержения власти) как приемлемого способа реализации социальных и государственных задач. В этом смысле революция - это катастрофа, последствия которой изживаются огромной ценой. При этом мы понимаем, что такая революция есть результат неспособности власти разрешить назревшие проблемы и противоречия. Для консерваторов, безусловно, желаемы и необходимы революции "сверху". Революция "сверху" и есть, по сути, консервативная революция (при этом мы понимаем, что не всякая революция является консервативной). Консервативная революция подразумевает, естественно, опору на традицию, её синтез и модернизацию традиции, а не уничтожение.

На системной необходимости консервативных революций построена идея социального проектирования. Мы рассчитываем на способность, склонность нашей цивилизации к генерированию социальных проектов. При этом жизнеспособный социальный проект возможен только как реализация традиционных органически присущих нашей цивилизации ценностей и архетипов.

Мы не считаем наши цивилизационные ценности и архетипы универсальными и одинаково пригодными для других культур и цивилизаций. Мы не видим смысла в задаче навязывать наши формы организации жизни и хозяйства иным цивилизациям. Мы полагаем, что кризис нынешней глобальной системы ведёт к очередной (не первой и не последней в истории человечества) деглобализации, в процессе которой сформируется несколько крупных экономических, политических и культурных цивилизационных агломераций - "мир-цивилизаций", которые с неизбежностью будут достаточно автономны и замкнуты и, естественно, будут отличаться своим государственным, политическим, хозяйственным и культурно-мировоззренческим устройством. Мы надеемся, что Большая Россия станет ядром одной из таких мир-цивилизаций. Иначе наша цивилизация перестанет существовать, будучи разорванной конкурирующими соседями. Сохранение нашей самобытной цивилизации - это единственный способ нашего выживания в кризисном мире как народа и государства. В этом, собственно, мы и видим смысл евразийской интеграции.

Это пунктир. Однако этого явно недостаточно для того, чтобы сформулировать развёрнутую операбельную консервативную идеологию. Идеологию русской консервативной революции, которую мы считаем глубоко назревшей. В том числе и для того, чтобы не допустить катастрофической революции снизу. И "сбоку". В контексте нашего исторического опыта ещё раз повторим: наличие у внешнего противника воли и желания разрушить нашу страну не является оправданием для нашего исторического поражения.

 

Андрей Кобяков Заместитель главного редактора Заместитель главного редактора журнала "Однако". Экономист, публицист, общественный деятель. Доцент МГУ им. М.В. Ломоносова, кандидат экономических наук. Председатель правления "Института динамического консерватизма". Консервативные императивы российской экономической модели

Жизнеспособная перспективная модель экономики России, основанная на консервативной парадигме, призвана обеспечить динамизм, суверенитет и эффективность, в то же время она должна быть органичной российскому социуму с учётом его менталитета и традиций — то есть сочетать в себе прагматизм и ценностный подход.

"История представляет примеры гибели целых наций, потому что они не умели в благоприятное время решить великую задачу обеспечения своей моральной, экономической и политической независимости".

Фридрих Лист. "Национальная система политической экономии"

Свои идеи о консервативном видении принципов русской хозяйственной модели (а также соответствующих этим принципам стратегии и тактики экономического развития России) мне доводилось формулировать и излагать не раз в ряде коллективных трудов и документов программного характера, в подготовке которых я принимал участие и в качестве одного из авторов, и в качестве редактора: в "Русской доктрине" (2005, несколько изданий в 2005-2008 годах), докладе "Пора расправлять крылья", подготовленном по заказу администрации президента РФ (2007, изд. 2009 г.), совместной программно-идеологической разработке "Народного собора" и Института динамического консерватизма "Мы верим в Россию" (2010), программных тезисах Российского социально-консервативного союза (2012), докладе Изборского клуба "Стратегия "Большого рывка" (2013), подготовке ряда программных документов для Всемирного русского народного собора и др. Кроме того, авторские взгляды (с консервативных позиций) по различным аспектам и частным вопросам экономической политики были изложены в многочисленных статьях и публичных выступлениях.

Совершенно очевидно, что целью и содержанием данной статьи не может быть подробное системное изложения всех этих взглядов - просто хотя бы уже исходя из требований формата. Скорее это некоторая идейная канва или конспект тезисов, причём с неизбежными местами самоцитированием или вариациями на тему ранее высказанных автором положений. Неизбежность самоповтора объясняется тем, что сами эти взгляды являются плодом многолетних раздумий, следовательно, отражают глубокие убеждения автора, а убеждения (в отличие от гипотез или конъюнктурных комментариев) имеют устойчивый характер.

При этом автор не претендует на выражение истины в последней инстанции и вполне готов к упрёкам в некотором субъективизме суждений, поскольку глубоко выстраданное всегда является в немалой степени субъективным.

Но прежде чем перейти к изложению ряда конкретных тезисов, следует остановиться на некоторых предварительных замечаниях, имеющих принципиальное значение.

Универсалистское и национальное в консерватизме

Если либерализм, социал-демократия или коммунизм выступают непосредственно универсалистскими идеологическими конструктами, так как идеи, лежащие в их основе, имеют единый, неизменный характер, мало зависящий от страны применения, то с консерватизмом всё сложнее.

Консерватизм основан на традиции, а традиции в разных странах, цивилизациях, у разных народов - различаются. Даже в тех случаях, когда имеет место близость традиций, схожесть набора ценностей, различия оказываются весьма существенными, так как разные ценности из схожих наборов становятся доминантными в разных национальных средах и в конкретных исторических условиях той или иной национальной общности, страны, цивилизации. Консерватизм просто по определению обязан иметь цивилизационную или национальную "окраску", учитывающую особенности исторического пути развития, традиций и ценностей конкретных стран и народов.

Таким образом - консерватизмов много. Их этнонациональные и цивилизационные особенности определяют сложность глобальной конвергенции консервативных идей. Строго говоря, "консервативный интернационал" - утопичен и вряд ли возможен. Универсалистскими в консерватизме выступают лишь некоторые общие принципы и базовые основы, но не общие идеологические догмы, не говоря уже о конкретных рецептах организации социума и общественной жизни.

Ещё одно важное замечание: здоровый консерватизм не следует путать с реакцией (такая путаница, к сожалению, нередко встречается, а иногда и умышленно внедряется в общественное сознание) - реакция тянет назад, к "золотому веку", оставшемуся в прошлом, ей свойственно воинственное недоверие к новому, консерватизму же отнюдь не чужда идея развития. Это идея органичного развития на основе традиции.

Более того, например, динамический консерватизм (политико-философский термин, активно используемый нами со времён выхода "Русской доктрины") и саму традицию понимает как саморазвивающуюся сущность.

Идеалы общественной организации: мировоззренческие различия

В предельно обобщённом виде, который предполагает известное упрощение (а генерализация является вынужденным методом изложения в масштабах статьи - в отличие от фундаментальных трудов), можно следующим образом схематично представить комплексы взглядов наиболее распространённых идеологий на основы организации и функционирования общества.

Либерализм: идеал - индивидуальная свобода, минимизация вмешательства государства (государство в рамках "общественного договора" остаётся пассивным и лишь следит за соблюдением наиболее общих правил игры, по выражению Т. Джефферсона - "государство - ночной сторож"), общество тотальной конкуренции, борьбы индивидуальных эгоизмов, "войны всех против всех" (Т. Гоббс). Общее благо в либеральной парадигме - не самоцель, оно результат этой тотальной конкуренции на свободном рынке, где "невидимая рука" рынка (А. Смит) является автоматическим встроенным оптимизатором. Действия на основе сознательного достижения общего блага вообще вредны, так как они ведут к ограничению (следовательно - к нарушению) идеального оптимизирующего механизма конкуренции и рынка, к волюнтаристскому произволу бюрократии, то есть в конечном счёте к упадку (Б. Мандевиль). Таким образом, именно индивидуальная свобода выступает инструментом общественного благополучия.

Социал-демократия (и её радикальная производная - коммунизм) - идеал, общество всеобщего равенства; государство решает проблему неравенства через активную перераспределительную политику, высокоразвитую систему социального обеспечения, выступает активным регулятором экономической активности на всех уровнях, в ряде случаев само является активным участником экономической деятельности. Механизмы равенства и общественный интерес (интересы всех) выступают залогом индивидуальной свободы (интересов каждого). Абсолютизация всеобщего равенства (социального, экономического, политического, гендерного и т.д.) и формальных демократических процедур логически приводит социал-демократию к неприятию всех форм авторитарности и иерархии.

Общественным идеалом консерватизма является большая Семья, то есть отношения рода, родства. Общественная иерархия является отражением заслуг перед этой большой семьёй - Родиной, Отечеством, степенью участия каждого члена этой семьи в общем деле и его вкладом в общее благо (меритократия). При этом права отдельных членов общества, являясь отражением этих заслуг, неотделимы от ответственности: права и ответственность взаимно отражают друг друга.

Ключевым отличием в консервативном взгляде на общественные отношения выступает органичность, а не механистичность построения социума. Народ, род, семья - это своего рода сложный организм, а не отлаженный, чётко работающий механизм. Благополучное функционирование организма зависит от множества сопряжённых взаимосвязанных систем, произвольное нарушение работы которых может иметь летальные последствия для всего организма. Поэтому идеи развития в консервативном мышлении неразрывно связаны с заботой о работе всех систем и подсистем единого организма (по аналогии со знаменитым гиппократовым: "Врачу: не навреди!"). Традиция, которая в консерватизме является метаценностью, одновременно выступает в качестве встроенного регулятора, ответственного за функционирование всех этих систем. Поэтому развитие, согласно взглядам консерваторов, должно быть органичным, должно вытекать из традиции, строиться на основе традиции, следовать саморазвитию традиции. (См. Приложение 1)

Приложение 1

Личность и общность

Различные политические идеологии (основанные на базе разных мировоззрений) заявляют о защите прав и интересов тех или иных субъектов. Во всех идеологиях существует пафос построения или преобразования общества ради кого-то.

Либерализм принципиально ориентирован на абсолютизацию суверенных прав личности, отдельного человека. Идеология либерализма проповедует радикальный индивидуализм: частные интересы всегда выше общественных, и их удовлетворение может ограничиваться только интересами другого человека, а никоим образом не интересами общества в целом - более того, само наличие последних отвергается в принципе, сводясь лишь к равнодействующей частных интересов. Возникает учение об "обществе равных возможностей", которое в реальности <...> представляет собой социал-дарвинизм.

Следствием возведения в абсолют индивидуализма является принципиальный аксиологический релятивизм: у каждого человека своя система ценностей, и любая такая система ничем не хуже системы другого человека - абсолютных ценностей не существует, попытка законодательно закрепить таковые обзывается насилием (или "тоталитаризмом").

Для либерализма характерно отрицание общности, первичности и приоритетности существования общины, реализации и самоактуализации отдельного человека в общине и через общину. Следствием этого становится атомизация общества, чувство вселенского одиночества, "экзистенциальный вакуум", столь характерные для западной либеральной цивилизации.

Между тем сущность человека неотделима от его общности с другими людьми. Именно в благополучии общины и рода залог личного благополучия. Именно в суверенитете общины, рода или (на более развитых стадиях) нации - залог личной свободы и личного развития. Консервативные экономические преобразования должны исходить из первичности этих сложившихся общностей.

(Из "Русской доктрины")

Виды консерватизмов и Россия

Очевидно, что в силу исторических различий развития отдельных цивилизаций, наций и этносов, различий в религиозных и мировоззренческих системах, системах ценностей - традиция не едина для всех обществ.

Например, Англия, в силу специфических особенностей, в которых в этой стране складывалось господствующее мировоззрение (эпоха Реформации, либеральная общественная философия Локка и Гоббса и пр.), являясь, по сути, родиной либерализма, в свою традицию включает либеральные ценности. Поэтому англосаксонский консерватизм по определению либерален. Его отличие от чистого либерализма или либертарианства находится преимущественно лишь в сфере общественной морали, но не во взгляде на сами либеральные принципы организации жизни общества.

В силу кардинального отличия традиций здоровый консерватизм в России не может быть калькой с англосаксонского консерватизма, несмотря на то что многочисленные попытки такой подмены осуществлялись и продолжают осуществляться в нашей стране за последнюю пару десятилетий.

Сторонники такого англосаксонского либерального консерватизма в России есть, и хотя их численно немного, но они влиятельны и сильны. И сейчас, в условиях повышения актуальности, востребованности консервативных идей, следует ожидать их новой активизации. Они всегда будут, по крайней мере, до тех пор, пока будет оставаться их питательная основа - базовый классовый интересант - олигархический капитализм.

Здоровый консерватизм в России должен быть органичен российскому социуму с его базовыми ценностями, представлениями о добре и зле, стремлениями и чаяниями, ограничениями и табу, причём с учётом особенностей и неразрывности исторической судьбы (несмотря на трагические катаклизмы в истории России, её историческая судьба едина и неразрывна). Кроме того, в ситуационном плане он должен исходить из сложившихся реалий, которые задают необходимость акцентировки на решении определённых неотложных задач, устранении опасных перекосов и накопившихся дисбалансов. В этом проявляется известная прагматичность консервативного подхода - не застывшие и неизменные формы, а творческое применение принципов и традиции.

Для нас совершенно очевидно, что, например, с учётом российских условий одним из важнейших консервативных экономических принципов управленческого характера выступает не невмешательство государства, характерное для англосаксонской версии консерватизма, а дирижизм и корпоративизм.

Что такое эффективность экономики?

Раскрывая экономические взгляды русского консерватизма, прежде всего, необходимо отметить, что им, как это ни покажется парадоксальным, не может быть присущ экономикоцентризм.

Ещё в 2005 году в "Русской доктрине" мы отмечали, что экономика - не самоцель. Она функциональна, инструментальна по самой своей сущности. Мы не отрицаем наличия в экономике своих специфических законов. Но не они определяют базовые цели развития экономики и принципиальные параметры экономической динамики. Базовое целеполагание в области экономики задаётся извне, из системы более высокого порядка. Цели экономики вторичны и производны от целей общества.

Равно противоестественен для консерватизма редукционистский взгляд на человека как на homo economicus - рационального экономического субъекта, озабоченного лишь максимизацией потребления и собственного благосостояния.

Поэтому в целом правильный лозунг "Не человек для экономики, а экономика для человека" не сводится в консерватизме к признанию одной только утилитаристской сущности экономики. Хозяйство служит не только удовлетворению материальных потребностей, оно является также сферой общественных и межличностных отношений, а потому его эффективность поверяется не только известными количественными индикаторами (объём выпуска продукции, душевое потребление, удельные издержки производства, рентабельность и пр.), но и степенью гармоничности этих отношений. Кроме того, экономика - ещё и сфера созидательного творчества. А потому вопрос об эффективности экономики стоит ещё и в плоскости реальных возможностей для раскрытия этого творческого потенциала народа и личности. (См. Приложение 2.)

Приложение 2

"Общество созидания"

В условиях индивидуализма и релятивизма в либеральной концепции естественным образом исчезает любое традиционное определение смысла жизни. И тогда либерализм вводит своё: гедонистический утилитаризм. Смысл жизни - получить максимум удовольствий, понимаемых предельно прагматично - как услаждение души и тела. <...> Отсюда же и главная практическая ценность любой идеи - её "полезность". Отсюда же и модель "общества потребления".

Роковой переход, во многом предопределивший упадок экономического, культурного, да и вообще цивилизационного потенциала Запада (в особенности США), произошёл ещё со второй половины 1960-х годов. Мы имеем в виду отказ от ценностей созидающего, творческого, производящего общества в пользу псевдоценностей "общества потребления". Дело не только в произошедшей вследствие этого деиндустриализации и катастрофическом падении нормы сбережений и накопления в экономике, пока ещё компенсируемом за счёт специально созданных финансовых механизмов. <...> Гораздо более деструктивным и судьбоносным негативным фактором для англосаксонской цивилизации стала деградация качества человеческого потенциала. Логика развития процессов разложения хорошо известна ещё со времён поздней Римской империи, когда требование "хлеба и зрелищ" со стороны деморализированного плебса стало симптомом имперского упадка и загнивания.

Напротив, культивирование высших идеалов развития, социального творчества обычно сопровождало эпохи бурного роста цивилизаций и экспансии наций, результатом чего всегда был массовый энтузиазм, атмосфера общественного оптимизма и активное самосовершенствование человеческих ресурсов.

Таким образом, ещё одним принципом организации экономической жизни должен стать возврат к созидательным ценностям и творческой мотивации экономической активности человека. Вместо модели "общества потребления" - модель "общества созидания".

(Из "Русской доктрины")

Наконец, эффективная хозяйственная модель должна обеспечить и достаточную конкурентоспособность и одновременно устойчивость экономической системы, а в конечном счёте - реальный суверенитет страны.

Таким образом, в системе взглядов консерваторов само представление об экономической эффективности приобретает весьма сложный, много-аспектный, комплексный характер.

В частности, для консерватизма характерна вполне определённая позиция в вопросе о взаимосвязи экономики и морали.

Типичный взгляд либералов, прямо отражённый даже в большинстве школьных и университетских учебников "экономикс" (очевидно, с целью индоктринации общества с "младых ногтей"): экономика свободна от морали, индифферентна по отношению к требованиям нравственности. Такой подход трактуется как "позитивный" (с оценкой "плюс"), в отличие от "нормативного" (с оценкой "минус"). Уже в этом разграничении на "позитивное" и "нормативное" заложена смысловая ловушка, так как подобное отрицание связи экономики с моралью уже само по себе является вполне нормативным - оно задаёт общественную норму отношения к данной проблеме.

Данная позиция приобрела вид весьма радикальной максимы, популярной среди российских либералов ещё со времён перестройки: "Нравственно лишь то, что экономично".

Однако мы убеждены прямо в обратном: не "нравственно то, что экономично", а "экономично в конечном итоге лишь то, что нравственно". (См. Приложение 3).

Приложение 3

Мораль и экономика

Современный либерализм агрессивен. Западная цивилизация в эпоху глобализации в явном и неявном виде поставила задачу стереть все различия между людьми и их общностями. Идёт процесс стандартизации. Идёт процесс взлома национальных суверенитетов. Идёт процесс вселенского упрощения, энтропии.

В этом процессе неизбежными следствиями являются примитивизация культуры, примитивизация личности и её запросов, превращение человека в своего рода жвачное животное, в стойле у которого полно жратвы, но в глазах читается полная бессмысленность. Признаки этого процесса мировой энтропии и всеобщего разложения сложно организованных структур человеческой личности и человеческого общества уже хорошо заметны повсюду. <...>

Ещё одним проявлением следования этой модели становится болезненное раздвоение единой человеческой личности. Принимая правила игры в мире либеральной экономики, устроенном по принципу "человек человеку волк" <...>, и предприниматели по отношению к персоналу своей фирмы, и наёмные рабочие по отношению к своему работодателю ведут себя совсем не так, как они ведут себя по отношению к своим близким, к своей семье, к своим родителям, детям, братьям и сестрам. Солидарные, общежительные отношения в экономической жизни заменяются отношениями конфронтационными и даже более того - отношениями враждебными (хищническими).

Единство духовной жизни личности в таком мире разрушается. <...> Болезненная раздвоенность жизни, личности ведёт к чувству постоянного дискомфорта, неудовлетворенности мироустройством, а в конечном счёте - к чувству безысходности, к фундаментальным сомнениям в осмысленности бытия.

Поэтому для русской модели организации экономической жизни необходим отказ от популярного лозунга периода перестройки "Нравственно лишь то, что экономично", ведущего к раздвоению человеческой личности и непреодолимому душевному конфликту, в пользу единственно органичного самой природе человека лозунга "В конечном итоге экономично лишь то, что нравственно". Не homo economicus, а "человек моральный" должен стать в центр будущей экономической парадигмы развития.

(Из "Русской доктрины")

Взгляд на экономику как на систему со сложными связями также предполагает, что эффективность этой системы вовсе не является простой суммой эффективностей каждой из составляющих её подсистем, а тем более отдельных компонентов, или даже производной из этих частных эффективностей. Некоторые подсистемы и компоненты могут быть бесприбыльными, а иногда и планово убыточными - как раз для обеспечения максимизации эффективности системы в целом. Правильный несиюминутный подход, ориентированный на развитие, предполагает, что окупаемость и рентабельность выходит на уровень всей системы, а не каждого её компонента.

Отсюда следует недопустимость применения тотальной коммерциализации ко всем без исключения видам хозяйственной деятельности. К глубокому сожалению, реформы в России последних двух десятилетий проводятся исходя из глубокого заблуждения касательно якобы необходимости перевода на коммерческие принципы всего и вся без исключения.

В то же время совершенно очевидно, что для стратегии как догоняющего, так и опережающего развития, обеспечения устойчиво высоких темпов экономического роста необходим приоритет инфраструктуры, непосредственная коммерческая окупаемость которой не должна быть принципом. Отсюда же следует, что развитие базовой инфраструктуры - предмет заботы прежде всего государства. Поэтому приватизация этой сферы и ставка на частные инвестиции - явная ошибка.

Ещё одним полем борьбы и столкновения разных взглядов на эффективность и экономичность является вопрос, касающийся обустройства нашей собственной территории. Каким бы дорогостоящим ни было решение данного вопроса, его нельзя оставлять на самотёк, отдавать на откуп рыночным силам или решать по остаточному принципу исходя из соображений экономии.

В России должно быть комфортно жить её гражданам везде, независимо от конкретного региона или типа населённого пункта. Поэтому необходимо радикально пересмотреть подходы, применявшиеся в последние два десятилетия к вопросам расселения. Ставка на развитие всего нескольких крупных городских агломераций и мегаполисов ущербна и самоубийственна для страны, чья территория равна одной седьмой мировой суши. Государство обязано принять комплексные программы развития восточных территорий (в этом вопросе уже заметен шаг вперед), комплексную программу сохранения и развития малых городов России - их запустение и обезлюдение является пренебрежением к своей истории, чревато уничтожением самого понятия "малой родины" (это чувство органично возникает именно в этих городах, а в стандартизированных мегаполисах стремится к исчезновению), которая является важнейшим элементом чувства патриотизма, национальной идентичности, культурной и цивилизационной принадлежности.

Сверхконцентрация населения в мегаполисах и агломерациях, основанная на извращенно понятой концепции "точек роста" (одно время она была даже объявлена официальной стратегической линией Министерства регионального развития РФ, а сейчас, в отсутствие явных приоритетов комплексной политики расселения и территориального планирования, этот процесс de facto продолжает развиваться инерционно), несмотря на кажущуюся экономичность в конечном итоге противоречит истинной эффективности и ключевым национальным интересам.

Новая парадигма: общее благо как результат общего дела

Непосредственно перед переходом глобального кризиса в острую фазу я писал (статья "Финансы как воровство", аналитический веб-жур-нал Globoscope, 31.07.2008. http://www.globoscope.ru/content/articles/1942/?sphrase_id=84), что одним из ключевых противоречий в основе кризиса является отношение между современной финансовой парадигмой и реальной экономикой производства необходимых человечеству благ.

Ещё Аристотель предложил различать два понятия: "экономику" и "хрематистику". Первое означает богатство как совокупность полезных вещей, второе - богатство как накопление денег. "Экономике" в аристотелевском понимании близко соответствует русское понятие "хозяйство", то есть обусловленная целесообразностью совокупность различных благ, произведений человеческого труда, необходимых для обеспечения жизни, деятельности, досуга. Выше мы отмечали, что экономика не есть вещь в себе, она функциональна в том смысле, что является вторичной по отношению к высшим целям социума, служит материальному обеспечению и достижению этих целей. Это активное освоение "земли", данной Богом человеку природы, с благими целями, то есть во имя обеспечения расширенного ("плодитесь и размножайтесь!") воспроизводства рода человеческого. Хрематистика же есть лишь погоня за прибылью как таковой, независимо от способов её получения, предполагающая эксплуатацию низменных и пагубных страстей и пороков человека - стремления к неправедному обогащению ("от трудов праведных не наживёшь палат каменных"), культа наживы, стремления к показной роскоши и доминированию над другими себе подобными.

И восточное христианство, и традиционное западное христианство (католицизм), равно как и ислам, всегда негативно относились к тем парадигмам хозяйственной жизни, которые в действительности во главу угла ставят хрематистику. И в Писании, и в Священном Предании мы встречаем однозначное порицание стяжательства, духа торгашества, несправедливого обогащения, манипулятивного перераспределения богатства в свою пользу, превращения денег в орудие доминирования, закабаления и эксплуатации.

Обе эти тенденции - стремление к построению настоящей, созидательной экономики, с одной стороны, и алчное стремление к обогащению, с другой, - сопровождали противоречивую историю человечества, находясь при этом в сложных отношениях сосуществования и антагонизма.

Однако мы должны констатировать: на стыке второго и третьего тысячелетий мировая экономическая система обрела новую и совершенно извращенную сущность. Эпоха финансового капитализма ознаменовала радикальный переход мировой экономики в качественно новое состояние: виртуальное подменило собой и подчинило себе реальное.

Впервые за свою историю человечество оказалось в ситуации, когда финансовые активы (во всех их разновидностях) в сотни раз превосходят объём реальной экономики, то есть производимых благ - товаров и услуг. Экономика обрела совершенно ненормальные пропорции "перевернутой пирамиды", когда её надстроечная, обслуживающая, виртуальная часть довлеет над базовой, производственной, реальной. Налицо ситуация, когда не собака машет хвостом, а "хвост машет собакой".

Приобретая самодостаточную и довлеющую над остальной экономикой сущность, деньги становятся "орудием дьявола". Они меняют баланс в системе целей и ценностей общества и отдельного индивидуума, меняют мотивацию жизни с творческой, креативной, созидающей на потребительскую, карьерно-ориентированную, порождают нравственный релятивизм и моральную индифферентность ("деньги не пахнут"), ведут к укреплению пороков (насилия, воровства, обмана и мошенничества), закрепляют несправедливость как принцип "мира сего".

Одним из следствий гипертрофированного развития финансовой сферы стало всеобщее помешательство на спекуляциях, на крайне рискованных и сомнительных денежных операциях в надежде на обогащение, которое никак не связано с собственными созидательными усилиями. Более того, в основном это игра с "нулевой суммой", когда выигрыш одних - это просто проигрыш других. Иначе говоря, в самой этой системе вообще никто ничего не созидает. Это "экономика глобального казино". Она сама по себе безнравственна, поскольку никак не отражает справедливого распределения доходов "по труду", по полезным результатам, по вкладу во всеобщее благосостояние, а напротив, прямо этому принципу противоречит.

Влезая по уши в спекулятивные схемы по "управлению капиталом", человечество оказывается всё больше во власти "слепого случая", "фатума", "игры судьбы", отказываясь от разумной организации жизни в согласии с собственными же, веками подтвердившими свою истинность высокими принципами Правды, Долга, Чести и Справедливости.

Не утруждая себя необходимой рефлексией и поступая таким образом, человечество вполне закономерно толкает себя к катастрофам, к глобальным финансовым потрясениям.

Дерегулирование финансовой сферы привело к серьёзным деформациям хозяйственных систем и деградации бизнес-культуры в развитых странах. Что уж тогда говорить о качестве "бизнес-культуры", взросшей в России, ведь в нашей стране несколько раз за столетие полностью пересматривались "устаревшие и прогнившие" моральные устои. В условиях нравственного смятения и отсутствия чётких ориентиров, да ещё и в эпоху безвластия, деловая этика не могла не обрести черты "экономического беспредела". Дерегулирование на Западе и мутировавшая западная бизнес-культура плюс российская этика "экономического беспредела" - вот поистине гремучая смесь для подрыва традиционных нравственных основ всей мировой экономической системы.

Однако несмотря на острейший кризис, на агонию системы, очевидно, что нынешняя финансово-экономическая парадигма сама собой не изменится, так как есть силы, заинтересованные в продлении её существования.

Контроль над "печатным станком", контроль над мировой "алхимической лабораторией", производящей ничем не обеспеченные "деньги из воздуха", позволяет целым странам жить не по средствам, расплачиваясь за своё сверхпотребление долговыми расписками, без всякой возможности когда-либо в будущем расплатиться по собственным долгам.

С помощью этих механизмов контроля можно перераспределять собственность - руля финансовыми потоками, допуская одних и не допуская других к источнику инвестиций, провоцируя банкротства банков, корпораций, отраслей, а иногда и целых национальных экономик.

На нормальном человеческом языке всё это означает воровство. И эти избранные нации паразитируют на других странах, перераспределяя в свою пользу (иными словами, присваивая) результаты чужого труда.

Эта система в целом с каждым годом становится всё более порочной. И именно по отношению к системе как к целому никаких серьёзных, кардинальных усилий по её рациональной реорганизации со стороны мировой элиты пока вообще не просматривается.

Постановка вопроса о выходе из кризиса не может ограничиваться поиском методов латания дыр, подновлением изжившего себя механизма, декоративным ремонтом системы, доказавшей свою неэффективность в решении действительно насущных проблем человечества, восстановлением модели, ведущей к катастрофе и гибели.

Необходимо однозначно признать, что отказ от моральных принципов ведёт мировую экономику к катастрофе.

Настоящее преодоление кризиса как для мира в целом, так и для России в частности, предполагает поиски новой социально-экономической парадигмы, в основу которой должны быть положены именно нравственные принципы.

От степени гармоничности этой новой парадигмы будет зависеть будущее человека и общества.

Нам представляется, что среди базовых элементов этой новой модели особое место займут солидарные механизмы в экономике. Необходим пересмотр соотношения конкурентных и солидарных экономических отношений - совершенно очевидно, что в этот трудный для мира и страны период, а также с учётом необходимости решения масштабных проблем, имеющих всеобщий характер, приоритет должен быть отдан именно солидарным механизмам.

В предшествующий исторический период мы придавали явно чрезмерное, гипертрофированное значение конкурентным отношениям и механизмам экономического поведения.

Маятник истории неумолим и императивен: взамен господства индивидуалистических ценностей, личного эгоизма и хватательного рефлекса во главу угла на современном этапе должны быть поставлены общее благо, общее дело и общественный интерес.

Императив справедливости

Ещё одной доминантой новой социально-экономической парадигмы должен стать принцип справедливости. Очевидный дефицит справедливости в мире является одним из центральных дисбалансов, порождающих конфликты и чрезвычайно опасных с точки зрения устойчивости всей мировой социально-политической и геополитической системы.

Отдельно от общемирового фона следует отметить особое значение справедливости в русской общественно-политической парадигме. В России экономическая модель не может быть не связанной с господствующими ценностями, по крайне мере, она не может резко противоречить этим ценностям. Справедливость в России относится к числу базовых потребностей, и история учит, что неудовлетворенность этой базовой потребности чревата мощными социальными катаклизмами и разрушительными общественными потрясениями. Не восстановив попранной справедливости, ничего выстроить нельзя.

Дефицит справедливости проявляется не только в количественном неравенстве доходов, но и в барьерах на пути реализации человеческих призваний; в заблокированности каналов вертикальной мобильности; в уравнительном подходе к разным по значимости видам труда - общественно необходимому, производительному и оборонному, вспомогательному и паразитарному.

Нерешенность вопросов, связанных со справедливостью, закладывает под нацию множество "бомб замедленного действия", порождает социальную зависть и углубляет социальный пессимизм, приумножает число людей, мечтающих об эмиграции в поисках лучших стандартов жизни.

Говоря о перспективной экономической модели для России, нужно учитывать произошедшую деградацию экономики и время, упущенное ею для развития и потраченное на бесплодные и вредные реформы. Результатом стало отставание и ослабление конкурентных позиций страны в рамках глобального экономического соревнования, во многом подорван её экономический суверенитет. Поэтому программа экономических изменений для России должна учитывать необходимость резкого качественного рывка.

Такой качественный рывок предполагает реализацию Большого проекта, где общее благо выступает результатом экономики общего дела. В то же время реализация такого проекта должна происходить в атмосфере общественного энтузиазма, единения и общей радости созидания. Однако глубокий раскол современного российского социума, одним из важнейших факторов которого является нынешний гипертрофированный уровень неравенства и неудовлетворенность базовой потребности в справедливости, полностью блокирует возможность осуществления такого проекта. (См. Приложение 4.)

Приложение 4

Справедливость и развитие

России нужен мобилизационный проект для ускоренного, прорывного выхода на более высокий уровень экономического и технологического развития. При этом очевидно, что любой мобилизационный проект всегда предполагает:

- повышенный уровень этатизации экономики и вообще общественной жизни, активную направляющую и вдохновляющую роль государства, а потому по существу является антиподом либеральной экономической политики, проводящейся в России более 20 лет;

- единение всех страт общества и атмосферу массового энтузиазма, которые невозможны в социуме, раздираемом острыми противоречиями, где происходит "война всех против всех".

Возможность осуществления такого проекта несовместима с существующим чудовищным неравенством, когда одна часть общества ищет смысл своей жизни в бесконечной гонке гламурного потребления, а другая находится в состоянии перманентной борьбы за физическое выживание. Такая модель общества ведёт к всеобщему отторжению любых призывов к развитию, так как вместо чувства причастности к общему делу, объединяющих общих интересов, атмосферы заинтересованности в конечных результатах совместных усилий она закономерно порождает всеобщее отчуждение, чувство безысходности и бесполезности какой-либо активной жизненной позиции и напряжения воли во имя достижения общенародных целей, которые воспринимаются как иллюзорные. <...>

Сложившийся уровень неравенства и неудовлетворенность базовой потребности общества в справедливости столь велики, что превратились в основной тормоз развития и выступают главным фактором подрыва легитимности власти и существующего порядка в обществе, по сути же это фактор эрозии самого общества как такового.

(Из доклада Изборского клуба "Стратегия "Большого рывка")

Консерватизм, будучи одновременно и ценностной, и рационалистической мировоззренческой концепцией, отрицает идеи полного равенства. Во-первых, индивидуальные способности, возможности, профессиональные качества и навыки, а следовательно, и вклады различных индивидуумов в общее благо - объективно не равны. Во-вторых, в силу этого справедливое распределение не означает абсолютно равного распределения.

Русское общество ждёт от устройства социально-экономической системы не столько реализации принципа равенства возможностей или, напротив, установления полного равенства, сколько принципа воздаяния по заслугам. Это, кстати, истинный принцип настоящей рыночной экономики, но, к сожалению, не в том её воплощении, с которым мы сталкиваемся в России.

Однако в сложившихся условиях нельзя не признать, что существующий в России уровень неравенства противоестественен и явно несправедлив. И он сегодня является объективным тормозом развития.

Радикальное снижение этого уровня неравенства - императивное требование, условие гармонизации общественных отношений, условие дальнейшего движения вперед.

Можно спорить лишь по поводу тех или иных методов устранения этого уродливого неравенства и их уместности в нынешних условиях в России - насколько интенсивно использовать перераспределительную политику государства, в какой мере использовать налоговые и/или бюджетные инструменты такой политики, как избежать при этом социального иждивенчества, как эффективно совмещать меры перераспределительной политики с осознанной политикой государства по созданию условий для малого предпринимательства, развития самостоятельной предпринимательской инициативы и расширения самозанятости и т.п. Совершенно очевидно, что с той же целью реализации принципа справедливости в соответствии с ценностями российского общества необходимо дальнейшее совершенствование механизмов перераспределения всех видов природной ренты. Экономическая деятельность, связанная с эксплуатацией недр и природных богатств России, должна в максимально возможной степени работать на всех граждан страны.

Кстати, вопрос о собственности на природную ренту имеет в России не только прикладной, но и поистине сакральный характер. Православный взгляд на эту проблему совершенно однозначен: природные богатства страны даны Богом, а не созданы людьми. Но и с точки зрения светского общественного сознания они принадлежат народу, так как стали результатом исторической деятельности многих поколений.

Труд и капитал: мироустроение

Консерватизму свойственно уважительное отношение к собственности, однако это отношение не является безусловным и абсолютным. Данное уважительное отношение должно гарантироваться собственнику со стороны общества и его институтов, но только при условии ответственного отношения к этой собственности самого собственника.

Вместе с тем абсолютно невозможно игнорировать тот исторически подтверждённый факт, что косность, инерционность отношений собственности закрывает столь необходимые для развития социальные лифты; механизмы наследования собственности (особенно крупной) ведут к застою и неэффективности, ставя, таким образом, на новом уровне вопрос о справедливости (относительно вклада наследников в общее благо).

Указанное противоречие является сложным и комплексным по своей природе - идеального решения для него не просматривается вообще. Однако существует международная практика повышенного налогообложения наследства (особенно в части капитала), которая - пусть и не идеально - позволяет преодолевать это противоречие и не допускать застоя.

В отличие от распространённого в протестантских странах взгляда на богатство как на признак избранности к спасению в России богатство всегда рассматривалось как инструмент созидания. Тот, кто богат, обладает большими правами, но и большими же обязанностями по созиданию всеобщего благосостояния.

Консервативная позиция по отношению к бизнесу предполагает, что предприниматель является одновременно и мироустроителем. Стоит напомнить, на чём основывается православное отношение к собственности и богатству. Для чего даётся богатство? Прежде всего - для созидания. Нравственное отношение к богатству, моральный взгляд на мироустройство и, в частности, на модель экономики, идеал общественных отношений, построенных по образу родства, предполагают социальную ответственность капитала, ориентацию его деятельности на национальные интересы, облагораживание действительности.

Поощрение совмещения личных интересов и инициативы с общественным благом, культивирование общественно значимых достижений и истинной социальной эффективности бизнеса должны стать принципами организации экономической деятельности, принципами мотивации деловой активности, основой морали предпринимательства.

Социальный мир и гармония требуют от собственника и известного самоограничения, в частности, связанного с созданием благоприятных условий для своих работников.

В идеале фирма становится в чём-то похожей на семью: с взаимными обязательствами, правами и ответственностью каждого; управление должно строиться на основе учёта многообразия интересов всех участников - и владельцев-собственников, и менеджмента разных уровней, и рядовых сотрудников.

Примерами гармонизация отношений между собственниками и сотрудниками могут служить многие малые и средние предприятия в Германии, корпоративные отношения на многих предприятиях в Японии и Южной Корее. В этих странах экономические модели сознательно строились с прицелом на снятие (или на максимально возможное нивелирование) антагонизма в отношениях труда и капитала.

Консервативный ответ на проблему устранения этого антагонизма имеет свои собственные ценностные основания и специфику.

Либерализм практически целиком снимает вопрос о социальной ответственности, приписывая все гармонизирующие свойства механизму рынка.

Социал-демократия, однозначно стоящая на стороне труда, обременяет социальной ответственностью только бизнес, причём в возрастающей степени - пропорционально уровню богатства и доходов.

Консерватизм призван найти консенсусную позицию, основанную на гармонизации этих отношений, диалоге и взаимной ответственности.

Здоровый консерватизм не может не признавать роль частной инициативы в развитии. Одни только коллективистские механизмы творчества и созидания, как показал опыт, недостаточны. Однако неверно и противоположное утверждение с позиций исключительной эффективности частной инициативы: что творчество и созидание - удел индивидуумов, что мотивы - исключительно своекорыстны и эгоистичны.

С точки зрения консерватизма противопоказано делать ставку на крайние формы как индивидуализма, так и коллективизма. Необходимо оптимальное сосуществование и баланс этих экономических мотиваций и форм трудовой и деловой активности, равно как органичное сочетание конкурентных и солидарных механизмов и отношений.

Поэтому здоровый консерватизм в России должен ориентироваться на многообразие форм собственности и многоукладность. К сожалению, содействие созданию многоукладной экономики - это ещё очень слабо используемый рычаг государственной экономической политики на всех её уровнях. В реальности государство в России подчас создаёт преференциальный режим только избранным секторам и формам собственности, причём избранным далеко не с позиций интересов развития страны.

Особо отметим, что в многоукладности экономики содержится также огромный потенциал для многогранной реализации фактора труда как ключевой движущей силы развития. Либеральные реформы в нашей стране, к сожалению, полностью игнорировали значение трудовой этики, созидательного, производительного труда.

Практически не используется в России потенциал оживления традиционной трудовой этики, связанный с возрождением и укреплением таких солидарных форм трудовой активности, как артель и кооперация. Перспективная экономическая модель в России должна более активно экспериментировать и с поиском новых коллективных форм собственности (совладения), в которых также имеется огромный потенциал трудовых мотиваций, меняющих отношение и к труду, и к результатам деятельности, способных резко увеличить ключевые составляющие эффективности - производительность и повышение качества.

Сейчас в России, как и в западном мире, имеет место культ успеха, независимо от того, каким путём этот успех был достигнут. Этот культ порождает моральную индифферентность и подвергает эрозии нормальные трудовые мотивации. Зачем трудиться, если продуктивный труд не гарантирует справедливого вознаграждения и заслуженного социального статуса, когда, напротив, положение человека в социуме зачастую зависит отнюдь не от уровня и качества его трудовых усилий и степени общественной полезности его деятельности? (См. Приложение 5.)

Приложение 5

Подмена мотиваций

Вместо приоритета труда сейчас в России мы имеем дело с приоритетом и культом успеха.

Культ успеха аморален, так как он рассматривает успех безотносительно путей его достижения. В современной картине мира общество в глазах многих делится не на полезных и бесполезных членов, не на созидателей и паразитов (или иждивенцев), не на творцов и потребителей, а на "виннеров" и "лузеров" - победителей и проигравших, удачливых и неудачников. Более того, успех ждет именно того, кто не ограничивает себя какими-либо моральными рамками, а тот, кто "скован" нравственными принципами, практически обречен на то, чтобы стать проигравшим. А отсюда очевидно, что подобная мотивация изгоняет мораль из жизни общества, подрывает его устои, извращает представления о добре и зле (как за счёт девальвации добра, с одной стороны, так и путём институционализации и фактической апологии зла - с другой).

(Из доклада Изборского клуба "Стратегия "Большого рывка")

Для консервативного сознания, с его взглядом на общество как на большую Семью, совершенно очевидна необходимость культивирования приоритета труда в общественном сознании, создания такой модели общества и экономики, которая поощряет трудовую мотивацию, трудовые заслуги и достижения, такой системы, которая обеспечивает справедливое воздаяние - материальное и моральное - за общественную полезность труда, квалификацию и мастерство, наконец, такое пропорциональное соотношение прибыли и заработной платы в структуре ВВП, которая позволяет вывести средний уровень зарплат на уровень, действительно соответствующий общему экономическому уровню развития страны (сейчас в этой структуре доля прибыли гипертрофированно раздута, а доля зарплаты всё ещё недопустима мала).

Производительный труд, продуктивная деятельность непосредственно связаны с творчеством, с созиданием ценностей. Навыки, необходимые для производительного труда, предполагают образование и саморазвитие личности. Но и сам производительный труд является ценностью - он придаёт самой жизни человека смысл и во многом определяет его нравственное измерение. Радость труда как нравственная ценность самоценна и незаменима.

В рамках солидарного труда, "совместного делания", созидания "всем миром", в котором соединяется предпринимательский азарт, государственный разум, инженерный талант и рабочая инициатива, происходит встраивание индивидуума в процессы по преображению жизни, в общественные интересы, в идеологию общего дела, что даёт ему чувство сопричастности с другими и с обществом в целом. Это действенный инструмент единения нации - преодоления раскола, отчуждения и социального пессимизма.

"Свобода торговли" или протекционизм?

Внешнеэкономическая политика России, а вместе с ней и поиск действительно перспективной модели экономического развития в течение почти четверти века являются заложниками ошибочной стратегии, основанной на мифе об открытой экономике и мифе о якобы существующей в мире свободной торговле и о её непременно благотворной природе.

Определиться в этом вопросе абсолютно необходимо при определении консервативных императивов и приоритетов российской хозяйственной модели.

Идея открытой экономики вытекает из принципа "свободы торговли". Этот принцип - порождение англосаксонской (так называемой "классической") политэкономии, краеугольный камень всей либеральной экономической доктрины, которая, в частности, обосновывает свободу международной торговли необходимостью всеобщей "гармонизации" экономических отношений, оптимизации на общемировом уровне путём получения экономии на издержках за счёт специализации отдельных стран на основе своих "естественных преимуществ".

Проблема открытости экономики имеет две взаимосвязанные стороны вопроса:

- во-первых, открытость, понимаемая как отказ от применения защитных мер и преференций по отношению к национальной экономике и её основным субъектам - национальному капиталу и национальному труду;

- во-вторых, открытость, понимаемая как незамкнутость, разомкнутость, неполнота воспроизводственного контура (в противоположность его полноте, самодостаточности, автаркичности).

Сначала остановимся на первой стороне вопроса.

Принципиальный и очень жёсткий теоретический спор о "свободе торговли" в мире ведётся как минимум с 20-х годов XIX века. А в плане практической целесообразности двух линий экономической политики - фритредерской или протекционистской - борьба отмечается как минимум с середины XVII века (протекционистская политика Оливера Кромвеля в Англии, "суперпротекционизм" Жана-Батиста Кольбера во Франции и т.д.).

В теоретическом плане идеи "свободы торговли" и невмешательства государства (laissez faire) отстаивали "отцы" англосаксонской экономической доктрины - Адам Смит, Дэвид Рикардо и их многочисленные последователи.

Среди принципиальных противников англосаксонской либеральной доктрины "свободной торговли", оставивших обширное теоретическое наследие и яркий след в истории экономической мысли, - американец Генри Кэри и немец Фридрих Лист. В России продолжателями этой линии были Д.И. Менделеев, И.А. Вышнеградский и граф С.Ю. Витте. Они отстаивали идеи "национальной политической экономии" и государственного протекционизма как инструмента хозяйственного развития. (См. Приложения 6 и 7.)

Приложение 6

Генри Кэри: протекционизм и гармония интересов

Выдающийся американский экономист и социолог Генри Кэри считал, что в своём развитии США могут избежать ярко проявившихся в Европе негативных сторон капитализма, таких как острая классовая борьба, экономические кризисы, безработица, нищета. Основой теоретических построений Г. Кэри была теория всеобщей гармонии. Он настаивал на существовании "естественной гармонии" - "универсального закона", суть которого состоит в "гармонии интересов" различных классов и общественных групп, достигаемой в результате развития общества. По мнению Кэри, общество базируется на солидарных интересах, а не на социальных противоречиях.

Протекционистские взгляды Г. Кэри тесно связаны с его теорией всеобщей гармонии. Главным виновником отсутствия желанной общественной гармонии в США Кэри считал Англию с её стремлением подчинить своим промышленным интересам национальные рынки других стран. Кэри подверг жёсткой критике систему свободной торговли и страну, которая в его глазах являлась воплощением этой системы. "Английская система отвратительна, испорчена и вредна как для самой Англии, так и для всего мира. Она была причиной пауперизма и бедствий". "Независимые нации должны увеличивать и усиливать своё сопротивление английскому влиянию до тех пор, пока они не смогут перейти к свободной торговле". Таким образом, Кэри считал, что "путь к абсолютной свободе торговли лежит через абсолютный протекционизм".

В своей книге "Гармония интересов" Кэри доказывает также, что протекционизм способствует увеличению населения страны, помогает укреплению денежного обращения, способствует повышению морального уровня, укреплению мира между народами.

Так называемая "свободная торговля" прямо противоречит принципу справедливости или честной конкуренции.

Английское слово competition имеет несколько значений: помимо конкуренции это ещё и соревнование, состязание. Можно ли считать справедливой победу в спортивном поединке, когда она практически предрешена, если на один ринг выходят тренированный боксёр-профессионал и неподготовленный боксёр-любитель, или же боксёры в разных весовых категориях? Вряд ли кому-то придёт в голову считать это "честным" соревнованием.

Поэтому честная торговля, справедливые межнациональные экономические отношения ничего общего не имеют со "свободной торговлей".

Другое дело, когда речь идёт о победе в войне за выживание, в войне на полное подавление врага, на уничтожение его способности к сопротивлению, в такой войне все средства уместны, и глупо пенять на "нечестность" победителя.

Так вот, мировая конкурентная борьба - это не соревнование, а жестокая и бескомпромиссная война. А "на войне как на войне".

Приложение 7

Политика протекционизма в России

Переход к развёрнутой политике государственного протекционизма в России состоялся поздно - в основном в период царствования Александра III, когда находящийся на посту министра финансов выдающийся ученый и государственный деятель И.А. Вышнеградский привлёк к работе над этой проблемой великого русского ученого Д.И. Менделеева. Его рекомендации были положены И.А. Вышнеградским в основу таможенного тарифа 1891 года.

Идеями Менделеева по проблеме покровительства и содействия развитию отечественных производительных сил после отставки И.А. Вышнеградского пользовался также сменивший его на посту министра финансов, а впоследствии председатель кабинета министров С.Ю. Витте. Покровительственные меры по отношению к российской экономике времён промышленных реформ второй половины XIX века и начала XX века способствовали становлению и развитию многих отраслей промышленности, транспорта, банковской сферы.

Газета "Биржевые ведомости" писала в 1915 году: "Русское машиностроение возникло, главным образом, благодаря таможенному покровительству и казённым заказам. Покровительственный тариф 1891 года дал значительный толчок развитию русского машиностроения".

Большую роль в развитии российской промышленности сыграла деятельность ряда общественных организаций, последовательно выступавших за проведение покровительственной политики в отношении отечественной экономики. Среди этих организаций можно выделить Общество для содействия русской промышленности и торговле, в работе которого с самого его основания активное участие принимал Д.И. Менделеев.

Оружием наступающей, сильной стороны является навязывание слабой стороне принципа "свободной торговли", "свободной конкуренции". В практике международных экономических отношений продавливание принципа "свободы торговли" со стороны высокоразвитых стран на деле становится "отмычкой", инструментом взлома национальных суверенитетов, инструментом закрепления неравенства на глобальном уровне, скрытой эксплуатации, господства сильного над слабыми.

Оружием слабой стороны (будь то пассивно обороняющейся, догоняющей или стремящейся совершить прорыв) становится протекционизм - явный или замаскированный, оборонительный или агрессивно-наступательный, умеренный или тотальный, индивидуальный или коллективный.

Отметим и ханжество, которым на версту отдаёт от всех призывов к "свободе торговли". Все без исключения развитые на сегодняшний день нации прошли через длительный период интенсивного протекционизма. По большому счёту именно благодаря ему они и стали развитыми и сильными. И только после этого стали переходить к либерализации своих торговых отношений с внешним миром. А серьёзный, тщательный анализ покажет любому объективному исследователю, что все сильные в экономическом отношении страны продолжают использовать протекционизм и сейчас, причём и в явном, и, в гораздо большей степени, в замаскированном виде. (См. Приложение 8.)

Приложение 8

Д.И. Менделеев: экономический национализм

Результаты своих изысканий в области протекционистской политики Д.И. Менделеев изложил в монументальном 900-страничном труде "Толковый тариф, или Исследование о развитии промышленности России в связи с её общим таможенным тарифом 1891 г.". На основе конкретных данных и глубокого исторического анализа Менделеев делает вывод, что развитие отечественного производства под защитой протекционизма в конечном счёте оказывается для России выгоднее, чем дешёвый импорт, за исключением ограниченного числа экзотических продуктов. Об этом свидетельствует опыт стран-лидеров. Так называемый "мировой путь" заключается в том, что благополучие народов строится, прежде всего, на расширении и укреплении отечественного производства. Но в каждый данный момент времени отдельные страны находятся на разных этапах развития. Одни решают задачи экономической экспансии и требуют "свободной" торговли, а другие ещё не прошли стадию протекционизма. Д.И. Менделеев отмечал, что для высокоразвитых стран свободная торговля является лишь видоизменённой формой того же протекционизма, так как служит для этих стран инструментом наиболее полной реализации своих конкурентных преимуществ. Противоречия между протекционизмом и свободной торговлей - иллюзорны, так как страны, осознанно проводящие ту или иную политику в своих интересах в зависимости от конкретных условий, и в том и в другом случаях последовательно руководствуются принципом экономического национализма.

Говоря о противостоянии сторонников и противников протекционизма в России, Менделеев писал, что при протекционизме выигрывают те, кто зарабатывает своим трудом или вложениями капитала в отечественную экономику. Но "говорят громко противу протекционизма люди, живущие на определённые средства и не хотящие участвовать в промышленности. У них доходов не будет от роста промышленности, а от протекционизма им страшно понести лишние расходы, особенно если все их вкусы и аппетиты направлены к чужеземному"

"Свобода торговли" - это "доктрина, произведённая на экспорт". Её проталкивают, впихивают наивным, а ненаивным - всячески навязывают, в том числе силой.

Формулируя принципы здорового консерватизма по отношению к модели экономики, в этом вопросе следует иметь полную ясность.

"Глобальная гармонизация" за счёт попрания национальных интересов - это фикция. В действительности результатом такой "оптимизации" является закабаление наций, уничтожение их суверенной субъектности.

Подлинная гармонизация на глобальном уровне возможна лишь на основе всей полноты учёта интересов отдельных наций. (См. Приложение 9.)

Приложение 9

Граф С.Ю. Витте - о свободе торговли и национальных интересах

"Поборники свободного обмена (фритредеры) не допускают никаких ограничений в международных сношениях. Всякое такое ограничение они называют посягательством на здравый смысл, прогресс и даже мораль. Их противники - протекционисты, наоборот, хотя и не отрицают в принципе свободного обмена, но они <...> убеждены, что этот принцип не может быть применяем при настоящей стадии международного общежития. <...> Мы принадлежим человечеству и потому не можем быть равнодушны к его преуспеянию; но мы прежде всего русские, точно так, как Лист и князь Бисмарк - немцы, а потому совершили бы преступление, жертвуя ближайшими и насущными нуждами нашей родины ради отдалённых и гипотетических интересов человечества. Проповедники свободы торговли, безусловно, не правы не только по отношению настоящего, но также и по отношению средств достижения будущего, ибо будущая свобода международных отношений может быть достигнута только посредством ограничений в интересах той или другой нации в настоящем".

"Философы могут мечтать о всеобщей федерации; но имеет ли право экономист, при данных общественных условиях, пренебрегать национальной идеей для достижения гипотетических интересов человечества? Не обязан ли он, наоборот, при несомненном существовании национального соперничества и антагонизма, изучать и указывать средства для национального совершенствования вообще и в особенности для процветания своего отечества? Наше воображение, не стесняемое пределами времени, может предвидеть в отдаленном будущем свободу обмена, основанную на всеобщем мире; но наш здравый смысл, возвращая нас к реальным фактам, в ожидании такого золотого века указывает нам на необходимость, чтобы наше отечество было снабжено всеми средствами для защиты против действительно существующей национальной борьбы, стирающей с лица земли те нации, которые не заботятся о своих национальных интересах".

(Из работы С.Ю. Витте "По поводу национализма. Национальная экономия и Фридрих Лист")

Какова оптимальная степень открытости?

Как было отмечено выше, второй аспект дискуссии о мере открытости экономики относится к противопоставлению "открытость - замкнутость (автаркичность)". Идее открытой, узкоспециализированной экономики, активно встроенной в систему международного обмена и не способной существовать без такой системы, противостоит идея независимой, самодостаточной "национальной экономики", предполагающей полноту воспроизводственного контура.

Мы отмечали также, что в последние два десятилетия внешнеэкономическая политика России основывается на стратегии, которая предполагает обязательное встраивание в уже сложившуюся систему международного разделения труда и которая с порога отвергает идею автаркии (или квазиавтаркии) - весьма органичную для нашей страны.

Однако международная специализация, активное участие в мировом разделении труда редко являются приоритетными факторами развития крупных государств и экономик. Преувеличение значения этого фактора - всего лишь весьма распространённое заблуждение.

Ещё в середине 1990-х годов в процессе написания своей кандидатской диссертации я провёл расчёт корреляционной связи степени открытости экономик (доли экспорта и импорта в ВВП) с разными показателями: уровнем развития стран, численностью их населения, площадью территории. Расчёты показали, что степень открытости экономики, её вовлечённости в мирохозяйственные связи никак не связана с уровнем развития страны. Зато полученные коэффициенты корреляции ясно продемонстрировали, что степень открытости (или, напротив, замкнутости) является функцией численности населения и размеров территории: чем больше страна - тем более замкнута и самодостаточна её экономика. Для крупных по размеру стран зависимость экономики от внешней торговли незначительна.

Часто в качестве примера значимости фактора международной специализации и разделения труда приводят Китай. Дескать, это ярко выраженный случай экспортно ориентированной модели экономики, и развитие этой страны в основном определяется активной экспансией на внешние рынки. В действительности всё обстоит с точностью до наоборот. На самом деле Китай обладает одной из самых независящих от внешней торговли экономик мира.

Почему же существует такое распространённое (причём даже среди профессиональных экономистов) заблуждение? Потому что при соотнесении величины экспорта этой страны (который выражается в международной валюте - долларе США) с ВВП (исчисляемым национальной статистикой в юанях) некорректно переводят ВВП Китая в доллары, основываясь на официальном курсе. Однако этот курс совсем не отражает реальную покупательную способность юаня. Официальный курс юаня занижен относительно своей реальной покупательной способности, по разным оценкам, в 2,5-4 раза. Поэтому числитель в дроби экспорт/ВВП оказывается сильно заниженным, а само значение дроби - сильно завышенным.

Корректный счёт предполагает использование в качестве числителя ВВП, исчисленного в долларах, исходя из паритета покупательной способности (ППС) валют (в данном случае - юаня). Так, в 2008 году китайский экспорт составил 33% по отношению к ВВП, выраженному в текущих ценах в долларах США по официальному курсу, и почти в два раза ниже - 18%, если считать к ВВП по ППС из базы данных МВФ. Использование неангажированных экспертных оценок, например, данных покойного Ангуса Маддисона, профессора университета Гронингена, виднейшего эксперта в области методологии расчёта макроэкономических показателей и межстрановых сопоставлений и, пожалуй, самого респектабельного в мире независимого компаративиста, позволяет говорить о ещё более низком значении данного показателя - 10,5%. Таким образом, почти на 90% китайская экономика определяется внутренним спросом.

Все крупные страны тяготеют к квазиавтаркии.

Причина этого понятна.

Объём или ёмкость рынка выполняет для процесса производства ту же функцию, что и печная тяга для процесса горения - чем она больше, тем активнее процесс. В то же время ёмкость внутреннего рынка любой страны ограниченна (и чем меньше страна, тем сильнее ограничения). Технологические и организационно-экономические параметры современного производства таковы, что развитые малые страны без мирового рынка существовать просто не могут, или уровень их развития, который напрямую зависит от мировой конъюнктуры, резко деградирует.

Однако обязательным следствием реализации указанной модели является зависимость от внешних условий, а в случае возникновения международных конфликтов, войн, введения санкций, установления блокады - уязвимость страны.

Налицо острое противоречие: эффективность требует специализации и расширения рынков сбыта, а это ведёт к подрыву безопасности.

Противоречие между высокой эффективностью и динамизмом, с одной стороны, безопасностью и стабильностью, с другой, для малых стран в принципе неразрешимо; для крупных же стран указанная проблема разрешима.

Возьмем для сравнения несколько стран с крупным экономическим потенциалом. Отношение величины экспорта к ВВП, исчисленному по паритету покупательной способности валют, выглядит в этих странах следующим образом: Индия - 4%, США - 9%, Бразилия - 10%, Китай - 10,5%, Япония - 18%, Великобритания - 21%, Россия - 24%, Франция - 28%, Италия - 31%, Канада - 35%, Германия - 56%. В этом списке страны идут по возрастанию роли экспорта для их экономик. В целом ясно наблюдается увеличение роли внешней торговли для экономики по мере уменьшения размера территории и численности населения. Естественно, что речь идёт о зависимости корреляционной, а не жёстко функциональной, но, как было сказано выше, зависимость эта очень сильная.

Россия занимает 1-е место в мире по территории и 9-е - по численности населения. В приведённой выше подборке у неё 1-е место по территории и 5-е - по населению. Поэтому в данном рейтинге ей естественно было бы находиться где-то между Бразилией и Японией. То есть нормальной величиной экспортной квоты в ВВП России следовало бы считать 12-15%. В действительности же роль экспорта в экономике нашей страны является гипертрофированной и практически в два раза выше нормального значения.

Экономика современной России чрезмерно открыта и слаба. Импорт готовых товаров, который не встречает на своём пути серьёзных барьеров (а после вступления в ВТО применение этих барьеров нашей страной становится невозможным), подавляет внутреннее производство, а специализация на экспорте топливно-сырьевых товаров и продукции нижних переделов всё больше усугубляет деградацию структуры экономики.

Возникает закономерный вопрос: какой смысл в поддержании экономических связей, способствующих, по выражению Фридриха Листа, "национальному обеднению и национальной дряблости"?

Стратегия социально-экономического развития России должна отойти от догмы открытой экономики и переориентироваться на развитие внутреннего рынка, замещение импорта, протекционизм в отношении стратегических секторов экономики, на активную поддержку национальных производителей и, если говорить более глобально, нацелиться на формирование собственного мира-экономики (термин французского историка Фернана Броделя), как "экономически самостоятельного куска планеты, способного в основном быть самодостаточным, такого, которому его внутренние связи и обмены придают определённое органическое единство".

Соперничество миров-экономик

Условия глобализации делают идею "самодостаточности" (не путать с самоизоляцией) как никогда актуальной и полезной в решении вопросов обеспечения национальной безопасности.

Неслучайно в современном мире гораздо чаще субъектами глобальной конкуренции выступают не отдельные страны, а макрорегионы, чьи успехи на мировой арене оказываются значительно выше суммы достижений отдельных стран-участниц. Очевидно, что для многих стран мира именно региональная интеграция - единственный способ выжить в условиях глобальной конкуренции и занять достойное место в системе международного обмена.

Так, экономика западноевропейских стран в большей степени зависит от внешней торговли, в частности, из-за того, что многие европейские страны небольшие по размеру. Экспортная квота в ВВП отдельных стран ЕС в среднем приближается к 25-35% (а для некоторых стран этот показатель даже превышает 50-60%). Впрочем, как видно из данных, приведённых выше, и некоторые крупные страны имеют высокую экспортную квоту в ВВП (например, Германия с показателем 56%). Однако следует учесть, что подавляющая часть внешнеторговых потоков стран ЕС приходится на взаимную торговлю. Если исключить из расчётов взаимную торговлю (приняв её условно за "внутреннюю"), то на торговлю стран ЕС с внешним миром приходится менее 10% их суммарного ВВП.

Смысл идущих в мире интеграционных процессов в этом свете проступает вполне отчётливо: формирование достаточно мощных экономических группировок, способных быть эффективными в международной конкуренции, и построение так называемых миров-экономик, обеспечивающих за счёт замкнутости воспроизводственного контура устойчивость и независимость в этой конкурентной борьбе.

Концепция мира-экономики тесно связана и с идеей о минимально необходимом размере рынков для того, чтобы иметь эффект экономии от масштабов производства, который, в свою очередь, определяет уровень конкурентоспособности отраслей и производств.

Реальное содержание всех идущих процессов создания зон свободной торговли и прочих подобных ассоциаций прямо противоположно, по сути, глобализационной модели всеобщей открытости и свободной торговли.

Налицо не идиллическая "оптимизация" мировой экономики на основе либерального принципа "свободной торговли", а оптимизация форм международного экономического соперничества. Геоэкономическое противостояние всё явственнее переходит с межстранового уровня на уровень борьбы макрорегионов.

По существу, идёт сколачивание команд для коллективного отстаивания собственных интересов в глобальной конкуренции и формирование миров-экономик - замкнутых воспроизводственных контуров.

Россия и "Евразийский проект"

Россия исторически и в советский, и в досоветский периоды всегда была именно миром-экономикой.

Как мы уже писали выше, в современной экономике, где конкурентоспособность в немалой степени зависит от эффекта экономии на масштабах производства, вопрос сопряжения, одновременного достижения самодостаточности, с одной стороны, и эффективности, с другой, напрямую связан с объёмом рынка, на который работают производители. Оптимальный размер такого рынка, по мнению ряда экспертов, - 300-500 млн человек.

По сравнению с Советским Союзом современная Россия стала вдвое меньше по численности населения, а следовательно, построение (восстановление) мира-экономики окажется недостаточно эффективным, если оно будет осуществляться только в рамках нынешних наших национальных границ.

Всё это определяет принципиальную важность активизации усилий по продвижению собственного интеграционного проекта на Евразийском пространстве.

М.О. Меньшиков

"Письма к ближним"

Нам же, простым гражданам, несущим трудовою жизнью своей тяжесть государственности, нельзя не прислушиваться к вечным заветам. Мы хорошо знаем, что эта святыня народная - Родина - принадлежит не нам только, живым, но всему племени. Мы - всего лишь третья часть нации, притом наименьшая. Другая необъятная треть - в земле, третья - в небе, и так как те нравственно столь же живы, как и мы, то кворум всех решений принадлежит скорее им, а не нам. Мы лишь делегаты, так сказать, бывших и будущих людей, мы - их оживленное сознание, - следовательно, не наш эгоизм должен руководить нашей совестью, а нравственное благо всего племени.

Империя - как живое тело - не мир, а постоянная и неукротимая борьба за жизнь, причём победа даётся сильным, а не слюнявым. Русская империя есть живое царствование русского племени, постоянное одоление нерусских элементов, постоянное и непрерывное подчинение себе национальностей, враждебных нам. Мало победить врага - нужно довести победу до конца, до полного исчезновения опасности, до претворения нерусских элементов в русские. На тех окраинах, где это считается недостижимым, лучше совсем отказаться от враждебных "членов семьи", лучше разграничиться с ними начисто.

Национализм есть полное развитие личности и стойкое бережение всех особенностей, отличающих данный вид от смежных ему. Национализм есть не только полнота самосознания, но полнота особенного - творческого самосознания, а не подражательного. Национализм всегда чувствуется как высшее удовлетворение, как "любовь к отечеству и народная гордость". Нельзя любить и нельзя гордиться тем, что считаешь дурным. Стало быть, национализм предполагает полноту хороших качеств или тех, что кажутся хорошими. Национализм есть то редкое состояние, когда народ примиряется с самим собою, входит в полное согласие, в равновесие своего духа и в гармоническое удовлетворение самим собой.

Несмотря на то что ряд важных шагов в этом направлении уже сделан, гораздо больше ещё предстоит осуществить. Процесс евразийской экономической интеграции нужно резко интенсифицировать, сделать его политическим приоритетом. Это предполагает скоординированные усилия и комплексные действия в области экономики, торговли, финансов, права, политики, дипломатии, идеологии.

Особую роль, по нашему мнению, в этом процессе может и должен сыграть пока ещё остающийся практически незадействованным фактор - мировоззренческий, относящийся к общественному идеалу. Он имеет и вполне самостоятельное значение, и имиджевое.

Следует отметить отсутствие видения комплексной модели интеграции - в нём на сегодня присутствует пока только прагматическая экономическая идея. Но надо ставить планку выше, иначе существует высокий риск, что и эта идея не воплотится.

Исторический опыт России свидетельствует о том, что для успеха крупного проекта недостаточно одного лишь практицизма, общество редко вдохновляется голым прагматизмом - проекту нужна сверхзадача, измерение "вверх".

Вместе с тем содержание "Евразийского проекта" остаётся для большинства простых людей пока абсолютно абстрактным. На фоне относительной разработанности экономической составляющей интеграционной инициативы зияющей лакуной остаётся его идеологическая компонента, в частности, не артикулированы социальная модель интеграции, ценностные установки, историко-культурная основа и пр. Сегодня Евразийский союз не предлагает идеологии, которая была бы привлекательна как мировоззренческая и ценностная модель. Однако без этого союз лишь на базе экономических и даже военных интересов может оказаться весьма хрупким.

В целях успешного создания действительно прочного образования на повестку дня следует срочно поставить вопрос о разработке проблемы евразийской идентичности. Необходимо, чтобы люди на евразийском пространстве ощущали свою принадлежность к чему-то общему и единому, необходим единый мировоззренческий базис и единый общественный идеал ("евразийская мечта", "евразийские ценности"), благодаря которым все они, несмотря на разные национальности и вероисповедание, стали бы общностью.

От идеальной, мировоззренческой стороны интеграционного проекта (измерения "вверх") во многом зависят и возможности его развития "вширь", в том числе перспектива включения в этот проект государств из-за пределов постсоветского пространства (Индия, Иран, Турция и др.).

Интеграционный проект может и должен позиционироваться не только как взаимовыгодная торгово-экономическая инициатива, но и как цивилизационная альтернатива, нацеленная на истинный прогресс человечества.

Консерватизм и прогрессизм

Здесь мы возвращаемся к вопросу о взаимоотношениях консервативного мировоззрения с идеями развития и прогресса, который мы поднимали в начале статьи.

Вопреки распространённой (и абсолютно неверной) точке зрения о несовместимости консерватизма и прогрессизма, их взаимной противоположности, в истории человечества именно консервативные идеи часто играли важнейшую роль в общественном прогрессе, а консервативные мыслители не раз опережали представителей других мировоззренческих течений в осмыслении явлений, тормозящих развитие.

Мало кто знает, что идея о пресловутом социальном рыночном хозяйстве была выдвинута консервативными мыслителями Германии, и претворение этой идеи в практической плоскости также заслуга консервативных немецких политиков-реформаторов, а не немецких же социал-демократов. При этом, заметим, эта идея стала основой общественного компромисса политических сил всех идеологических окрасок - она императивна и не подлежит ревизии.

Также и идея освобождения крестьянства от крепостной зависимости активно развивалась в среде российских консервативных мыслителей (славянофилы А.С. Хомяков, братья Киреевские и др.), и лишь благодаря их последовательным усилиям по популяризации этой идеи позже она была взята на вооружение либералами-государственниками времён Александра II.

Однако тогда проведённая реформа имела незаконченный, половинчатый характер. Её дальнейшее практическое воплощение в жизнь силами либерал-консерваторов (П.А. Столыпин), несмотря на самые лучшие пожелания и намерения, было неорганичным и волюнтаристским (без учёта реальных чаяний самого крестьянства, без учёта общинной самоорганизации, и даже вопреки ей) - в духе вульгарных представлений о буржуазной сущности крестьянства (что в России было особенно неорганично и губительно), и это в немалой степени способствовало радикализации многомиллионных крестьянских масс. Они послужили топливом для революции, вместо того чтобы стать одной из движущих сил модернизации России.

Н.С. Трубецкой

"Русская проблема"

[?]Положительное значение большевизма может быть в том, что, сняв маску и показав всем сатану в его неприкрытом виде, он многих через уверенность в реальность сатаны привел к вере в Бога. Но, помимо этого, большевизм своим бессмысленным (вследствие неспособности к творчеству) ковырянием жизни глубоко перепахал русскую целину, вывернул на поверхность пласты, лежавшие внизу, а вниз - пласты, прежде лежавшие на поверхности. И, быть может, когда для созидания новой национальной культуры понадобятся новые люди, такие люди найдутся именно в тех слоях, которые большевизм случайно поднял на поверхность русской жизни. Во всяком случае, степень пригодности к делу созидания национальной культуры и связь с положительными духовными основами, заложенными в русском прошлом, послужат естественным признаком отбора новых людей. Те, созданные большевизмом новые люди, которые этим признаком не обладают, окажутся нежизнеспособными и, естественно, погибнут вместе с породившим их большевизмом, погибнут не от какой-нибудь интервенции, а от того, что природа не терпит не только пустоты, но и чистого разрушения и отрицания и требует созидания, творчества, а истинное, положительное творчество возможно только при утверждении начала национального и при ощущении религиозной связи человека и нации с Творцом Вселенной.

Данный пример поучителен. Ибо он ставит основной вопрос о модернизационных реформах в России - органичны означенные реформы российскому социуму и его представлениям о правде, справедливости, организации мира (жизни общества) или нет.

Таким образом, степень органичности для принимающего социума общественных реформ - ключевой вопрос, от которого зависит судьба этого социума.

Чтобы не быть превратно истолкованным, артикулирую особо: консерваторы выступали и выступают не за всякий прогресс и не за всякие методы его достижения - для них всегда принципиальное значение имеет органичность прогресса и реформ, их соответствие традициям и принципам, на которых построен конкретный социум. Истинный, здоровый консерватизм отличает не самоназвание (его можно неправомерно узурпировать), а бережное, трепетное отношение к господствующим ценностям, определяющим душу и характер народа.

Пример консерватизма, правильно применённого по отношению к российской специфике и условиям, основанного на идеях национального развития с опорой на собственные силы, протекционизма и экономического национализма, - реформы Д.И. Менделеева, И.А. Вышнеградского и С.Ю. Витте.

Пример неверно понятого, неорганичного по отношению к специфике России консерватизма - консерватизма, замешанного на англосаксонских идеях рыночной свободы, европейской протестантской буржуазности эпохи постреформации (по духу и идеям чуждой основной массе русского общества), - реформы П.А. Столыпина.

Результаты, как говорится, вполне сопоставимы.

Реформы Менделеева и Витте привели в России к самым высоким темпам экономического развития, которые к тому времени только знала человеческая история (об этот свидетельствует и работа В.И Ленина 1899 года "Развитие капитализма в России", эти же выводы сделал и основоположник современной социологии Питирим Сорокин), к прорыву в инфраструктурном обустройстве территории (которым мы пользуемся до сих пор), к небывалому развитию промышленности, технологий, торговли, финансов. Всё это сопровождалось миром, неучастием в войнах, переходом к золотому рублю, который стал одной из самых устойчивых валют мира своего времени.

Непопулярные (и неорганичные по своей сути) реформы Столыпина, к сожалению, сопровождались массовыми переселениями крестьян в города в результате обезземеливания, где они пополняли толпы пролетариата, "которому нечего было терять, кроме своих цепей", к подъёму революционного движения, "столыпинским вагонам", к позорным поражениям в войнах.

Вместо заключения: борьба продолжается, но победа будет за нами

Российские эксперименты 90-х годов с "чистыми" рыночными идеями (и их продолжение с известными незначительными ограничениями и "с вариациями на тему" в начале XXI века) показали полнейший провал в качестве моделей построения экономики и социума.

Этот вывод должен был бы стать отправной точкой перехода к истинно развивающим реформам, открывающим путь к органическому развитию на основе учёта и использования преимуществ собственной традиции. Но, к сожалению, идейное противостояние отнюдь не закончено.

Эпоха смуты обычно порождает в России эпоху растерянности в умах.

Характерный пример мыслительной непоследовательности, мировоззренческого сумбура и конъюнктурщины из нашей истории - "сменовеховцы" и многие прочие социальные философы начала XX века: Бердяев, Булгаков, Соловьёв...

Блестящий публицист и мыслитель Иван Солоневич чрезвычайно точно и остроумно отметил, что "все эти бердяй-булгаковичи, выражаясь строго научно, ни уха, ни рыла не понимали в русской истории". Но ведь нам до сих пор продолжают подсовывать эти имена в качестве "путеводных звёзд".

Попытки идейной подмены нередки и в современном контексте. С провозглашением же президентом России в своём послании Федеральному собранию идеологического "вектора на консерватизм" интенсивность этих попыток, как и число "ни уха, ни рыла не понимающих" самопровозглашённых "консерваторов", вырастет на порядок.

В последние годы мы видели, как проституирующие историки и сервильные идеологи своими нечистыми руками пытались занести в "пантеон русского консерватизма" такие "славные" в России имена, как Егор Гайдар или Анатолий Чубайс...

Скажем прямо: такой "консерватизм" нам не нужен.

Несмотря на непрекращающиеся попытки самозванцев протолкнуть под нагло узурпированным брендом "консерватизм" все тот же набор радикально-либеральных идей, общественный приговор уже оглашён: все эти гайдар-чубайсовичи - суть "мелкие бесы" в русской истории.   

 

Дмитрий Куликов Публицист Родился в г. Шахтёрск Донецкой области, УССР, СССР 18 ноября 1967 года. Сфера интересов - философия управления, философия истории. Методолог. Продюсер (фильмы "Матч", "Вождь разнокожих", "Пустой дом"). С 1987 года в Москве.  Тимофей Сергейцев Публицист Родился в 1963 году. Окончил МФТИ. Методолог школы Московского Методологического кружка (ММК). Апология консерватизма

Консервативный проект — это установка на преемственность, воспроизводство и историческое развитие государства. Рассуждение о культурных основаниях социального проектирования.

"Прошедшее не менее онтологично, чем будущее, умершие поколения не менее онтологичны, чем поколения грядущие. В том, что было, не меньше от вечности, чем в том, что будет".

Н.А. Бердяев

Достаточно заглянуть в словари или интернет, чтобы понять, что существует множество определений консерватизма. Однако все они мало что дают человеку, желающему уяснить для себя сущность этого явления, поскольку представляют всегда аспектный, предметный взгляд на те или иные социальные феномены, которые авторы определений рассматривают как проявления консервативной позиции.

Вместе с тем потребность в понимании сущностных, определяющих смыслов и значений консерватизма является весьма высокой. Разворачивающийся кризис человеческой цивилизации, проходящий на фоне исторического банкротства базовых идеологий XIX-XX веков - таких как социализм-коммунизм и демократизм-либерализм - вынуждает нас обратиться к консерватизму как "последней надежде" на пути поиска стабильности и противодействия цивилизационному кризису. Обращение российской правящей элиты к понятию консерватизма, таким образом, не случайно и вполне исторично в сегодняшнем кризисном мире.

Однако представляется малоперспективным рассматривать консерватизм как ещё одну идеологию (каковой, впрочем, он и так является) в качестве обоснования всех контрреволюционных социально-политических процессов. В идеологическом аспекте консерватизм часто не отличим от традиционализма, охранительства, различных типов негативной реакции на изменения.

ХХ век - век светских религий социализма-коммунизма и либерал-демократизма, пришедших на сегодняшний день к пределу своих возможностей. Светская вера в коммунизм или либеральную демократию уже больше не обеспечивают необходимой целостности и воспроизводства человеческих общностей. И дело тут не в содержании этих светских религий. Дело в том, что сам способ организации человеческих общностей через догматически предъявляемую идеологию (светскую веру) в качестве рамки существования такой общности, имеет очень короткий исторический жизненный цикл.

Обе светские религии возникли в результате революционных процессов на "освободившемся" от традиционной религии месте. Свято место пусто не бывает: человек, ни во что не верящий, лишён возможности социального и исторического действия, без веры это уже не совсем человек. Но одно дело - верить в Бога, и совсем другое дело - верить в социальную конструкцию. Какой смысл верить в демократию, если, по всеобщему мнению, мы уже в ней живём? А если мы в ней живём, то это нечто вполне посюстороннее, созданное самим человеком, а значит, требующее к себе рефлексивного и критичного отношения. Это означает подвергнуть светскую веру сомнению, и она тут же прекращает работать в качестве таковой.

Консерватизм в качестве идеологии и в качестве новой светской веры не обладает никакими особыми преимуществами перед коммунизмом или либерализмом.

Консерватор как агент культуры

Следует попытаться рассмотреть консерватизм как особую позицию в человеческом мире и его истории, которая является функцией обеспечения базовых процессов человеческого мира, а не просто в качестве одного из светский верований, ибо историческое время таковых истекло. Сегодня консерватизм может и должен быть востребован не как идеология "партии умеренного прогресса в рамках законности" (Я. Гашек), а прежде всего, как особая содержательная позиция, которая позволяет технически работать с процессами воспроизводства и развития человеческого мышления и деятельности, поскольку именно мышление и деятельность - субстанциональная реальность нашего мира.

Мир природный (натуральный) есть объект для мира человеческого мышления и деятельности. Объект познания, освоения и изменения.

О том, что мир природы является лишь объектом человеческого мышления и деятельности, люди начали догадываться довольно давно. Однако предельной на сегодняшний день формой понимания этого отношения является научный тип мышления и наука в целом - как сфера деятельности, возникшая в европейское "новое время".

Н.А. Бердяев

 "Философия неравенства"

Я хочу говорить сейчас о консерватизме не как о политическом направлении и политической партии, а как об одном из вечных религиозных и онтологических начал человеческого общества. Вам неведома проблема консерватизма в её духовной глубине. Для вас консерватизм есть исключительно лозунг в политической борьбе[?] Но это не должно затмевать той истины, что невозможно нормальное и здоровое существование и развитие общества без консервативных сил. Консерватизм поддерживает связь времён, не допускает окончательного разрыва в этой связи, соединяет будущее с прошлым. Революционизм поверхностен, оторван от онтологических основ, от ядра жизни. Эта печать поверхностности лежит на всех революционных идеологиях. Консерватизм же имеет духовную глубину, он обращён к древним истокам жизни, он связывает себя с корнями. Он верит в существование нетленной и неистребимой глубины. У великих гениев и творцов был этот консерватизм глубины. Никогда не могли они держаться на революционной поверхности.

Без консервативной среды невозможно появление великих творческих индивидуальностей. Много ли вы насчитываете творческих гениев среди идеологов крайнего революционизма? Лучшие люди не были с вами. Все они черпали творческую энергию в глубине жизни. И если чужд им был консерватизм внешний и политический, то начало консерватизма глубинного и духовного всегда можно найти у них. Эта консервативная глубина есть у самых больших людей XIX века, она есть у Гёте, у Шеллинга и Гегеля, у Шопенгауэра и Р. Вагнера, Карлейля и Рёскина, у Ж. де Мэстра, у Вилье де Лиль Адана и Гюисманса, у Пушкина и Достоевского, у К. Леонтьева и Вл. Соловьева. Она есть у тех, которые жаждут новой, высшей жизни и не верят в революционные пути её достижения.

Исключительное господство революционных начал истребляет прошлое, уничтожает не только тленное в нём, но и вечно ценное[?] Революционный дух хочет отдать жизнь человеческую истребляющей власти времени. Он бросает всё прошедшее в пожирающую пучину будущего. Этот дух обоготворяет будущее, т. е. поток времени, и не имеет опоры в вечности[?]

"Истоки и смысл русского коммунизма"

Россия - страна безграничной свободы духа[?] И эту органическую, религиозную свободу русский народ никогда не уступит ни за какие блага мира, не предпочтёт внутренней несвободе западных народов, их порабощённости внешним. В русском народе поистине есть свобода духа, которая даётся лишь тому, кто не поглощён жаждой земной прибыли и земного благоустройства. Россия - страна бытовой свободы, неведомой народам Запада, закрепощённым мещанскими нормами. Тип странника так характерен для России и так прекрасен. Странник - самый свободный человек на земле. Россия - страна бесконечной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев, искателей[?]

Наука и инженерия есть формы организации и средства освоения человеком мира природы. Открытие так называемых "законов природы" (законов физики, химии и т.д.) есть способ освоения (включения) натуральных объектов вовнутрь человеческого мышления и деятельности, т.е. способ превращения их в объект не натуральный и неизменно данный, а операционный, который можно осваивать и изменять. Если наука создаёт (открывает) законы природы, то по каким законам живёт мир мышления и деятельности? 

По законам культуры.

Культура - вещь невероятно консервативная сама по себе. На самом деле именно она полагает действительные границы человеческой свободы. Именно культура, которой мы принадлежим, "заставляет" нас поступать так или иначе - причём большинство из нас (подавляющее большинство), как правило, даже не отдают себе отчёт, почему в той или иной ситуации мы поступили именно так. Ответ прост: потому, что нам так велит наша культура.

Что такое культура? Ни одно из определений, данных различными предметными науками, по-настоящему не ухватывает существа дела.

Музеи, библиотеки, театры, кино, образование, воспитание, разнообразные знания - всё это и ещё многое другое называется культурой или относится к так называемой сфере культуры. С одной стороны, все эти институты нам, людям, всё время нечто рассказывают и показывают. Они беспрерывно транслируют нормы поведения, способы принятия решений, образцы и стандарты организации деятельности. Более того, именно культурой нормируется наше мышление. Через образование и воспитание (это на самом деле тоже механизмы трансляции культуры) формируется наш способ взгляда на мир (мировоззрение), а также и наше самоопределение, то есть способ мышления и действия в той или иной ситуации.

Н.М. Карамзин

"Записка о Древней и Новой России"

Учреждения древности имеют магическую силу, которая не может быть заменена никакою силою ума[?]

Не говорю и не думаю, чтобы древние россияне под великокняжеским или царским правлением были вообще лучше нас. Не только в сведениях, но и в некоторых нравственных отношениях мы превосходнее, т.е. иногда стыдимся, чего они не стыдились, и что действительно порочно; однако ж должно согласиться, что мы, с приобретением добродетелей человеческих, утратили гражданские.

Имя русского имеет ли теперь для нас ту силу неисповедимую, какую оно имело прежде? И весьма естественно: деды наши, уже в царствование Михаила и сына его присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, всё ещё оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а Святая Русь - первое государство. Пусть назовут то заблуждением; но как оно благоприятствовало любви к Отечеству и нравственной силе оного! Теперь же, более ста лет находясь в школе иноземцев, без дерзости можем ли похвалиться своим гражданским достоинством?

Некогда называли мы всех иных европейцев неверными, теперь называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было покорить Россию - неверным или братьям? Т.е. кому бы она, по вероятности, долженствовала более противиться? При царе Михаиле или Феодоре вельможа российский, обязанный всем Отечеству, мог ли бы с весёлым сердцем навеки оставить его, чтобы в Париже, в Лондоне, Вене спокойно читать в газетах о наших государственных опасностях? Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Пётр.

Культура как некое идеальное пространство норм и образцов не только транслируется, но и (поскольку люди всё время реализуют эти нормы и образцы в различных жизненных ситуациях, а затем снова и снова обращаются к описанию этих реализаций языком и средствами культуры) воспроизводится сначала в пространстве идеального (в мышлении), а затем и в деятельности человека. Без воспроизводства и трансляции культуры жизнь человечества помыслить невозможно. По крайней мере, в рамках христианского Человека, который за последние две тысячи лет, как мы знаем, совсем не изменился.

Итак, культура - это то, что обеспечивает нам воспроизводство человеческого существования через трансляцию культурных норм и образцов от поколения к поколению. Внутри культуры и только за счёт культуры осуществляется преемственность поколений и воспроизводство малых и больших культурно-исторических общностей, включая такие, как народ и нация. Таким образом, культура обеспечивает народам возможность существования в истории. Народ существует до тех пор, пока он творит свою культуру и принадлежит ей. Культура - это всегда власть прошлого над настоящим, за счёт культуры умершие учат "жизни" живущих, и часто живущим это сильно не нравится.

Настоящий консерватор - это всегда агент культуры, прежде всего озабоченный проблемой трансляции культурных норм и образцов, решающий проблему воспроизводства деятельности.

Уже Карл Маркс постулировал проектный компонент человеческой истории как ведущий и основной. Консервативная позиция ищет прототипы и образцы для социокультурного проектирования в историческом прошлом. Это непросто, поскольку необходимо рассмотреть в прошлом нечто из настоящего, что может быть полезно и необходимо в будущем. Трансляция культурных образцов - важнейшая историческая функция, буквально "перевод" с языка прошлого на язык будущего. Другое значение слова "трансляция" - "перенос". Например, концепция "Москва - Третий Рим" воспринималась современниками как у нас, так и некоторое время на Западе (когда там сильно боялись продолжения турецкой экспансии) как "перенос империи".

Обеспечение трансляции культуры и воспроизводство деятельности вместе с тем ещё и важнейшее и необходимое условие развития - а развития как исторического процесса вообще не бывает без воспроизводства.

"Прогресс" и консервативное понимание развития

Отдельно необходимо обсудить идею прогресса, которая не тождественна идее развития.

Идея прогресса принадлежит научно-инженерному типу человеческого мышления и деятельности. Наиболее правильный термин -   научно-технический прогресс. Расширение сферы научно-инженерного освоения природного мира, усложнение технических устройств вплоть до тотальной робототехники соответствует понятию прогресса. Но только в этой сфере.

Наука и инженерия развивались, развиваются в европейской цивилизации, прежде всего, как способ достижения военно-технического превосходства и обеспечения возможностей экспансии. Первая площадка применения научных открытий - военная сфера. Стремление европейцев достичь решающего военного превосходства - главный двигатель научно-технического прогресса. И если переносить идею прогресса из научной и военной сферы в сферу социокультурную, то уже в ней она реализуется как идея культурного превосходства (шовинизма), расового превосходства, как идея исключительности отдельных обществ. Например, американского, о чём недавно сообщил президент Обама. А поскольку американское общество якобы самое прогрессивное, то оно получает право цивилизовать (двигать по пути прогресса) другие общества и народы.

Ф.М. Достоевский

"Дневник писателя"

Это явление (российский либерализм. - Прим. ред. ) - прямое последствие вековой оторванности всего просвещённого русского общества от родных и самобытных начал русской жизни. Даже самые талантливые представители нашего псевдоевропейского развития давным-давно пришли к убеждению о совершенной преступности для нас, русских, мечтать о своей самобытности. Наши Белинские и Грановские не поверили бы, если б им сказали, что они прямые отцы Нечаева.

"Идиот"

...русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи, а не на один только порядок, не на русские порядки, а на самую Россию. Мой либерал дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нем смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё... Эту ненависть к России, ещё не так давно, иные либералы наши принимали чуть не за истинную любовь к отечеству и хвалились тем, что видят лучше других, в чём она должна состоять; но теперь уже стали откровеннее и даже слова "любовь к отечеству" стали стыдиться, даже понятие изгнали и устранили, как вредное и ничтожное.

Консерватор отвергает идею социокультурного прогресса. Не потому что он ретроград и противник всякого развития, а прежде всего потому, что идея прогресса есть замаскированная идея социального и культурного превосходства (неравенства), контрабандой протаскивающая дискриминацию одних обществ в пользу других. Консерватор противостоит идее прогресса, прежде всего, как идее, порождающей насилие со стороны прогрессоров. "Бремя белого человека" - обратная сторона идеи прогресса. Консерватор не приемлет оцивилизовывания, поскольку именно в многообразии культур он видит ресурс развития. Исторически неизвестно, какие культурные ресурсы понадобятся нам в будущем. Унификация культур, поглощение их одной (например, западноевропейской) сужает возможности человечества, снижает его культурно-проектный потенциал.

Идее прогресса и оцивилизовывания консервативная позиция противопоставляет идею культурной рецепции, при реализации которой человеческие общности самостоятельно принимают культурные нормы и образцы других народов и эпох, модернизируют их, творчески приспосабливают к своему времени и собственной культуре.

Консервативная позиция есть позиция во многом управленческая. Мы понимаем здесь управление как деятельность над деятельностью. Консерватор организует такую деятельность, которая позволяет управлять процессами воспроизводства и развития, сохраняя баланс процессов, твёрдо понимая, что эти процессы системны по отношению к истории человечества и одного без другого просто не бывает.

Консерватизм не есть ретроградство, консерватизм - это фундаментальное основание для метода всякого социального исторического проектирования. Консервативная позиция - единственная, которая позволят осуществлять проектирование и новации в рамках воспроизводства культурно-исторического целого.

Консерватизм - это границы для любого социального проекта. Консерватизм хорошо понимает, что проект, не обеспечивающий воспроизводства системного социального целого, на самом деле никогда не будет развитием, а лишь разрушением и деградацией.

Опыт консервативного социального проектирования

Западноевропейская ветвь средиземноморской (античной) цивилизации всеми своими достижениями обязана консервативному началу. Она формировалась на границе "тёмных веков" и "нового времени" на основе обращения к античной традиции.

Проект западноевропейской цивилизации, сформированный на основе рецепции античной культуры в X-XIV веках, был выходом из "тёмных веков" и восстановлением преемственности цивилизаций. Вся культура Возрождения - ярчайший исторический пример проектирования на основе вовлечения в него культурного материала прошлой (античной) эпохи. Вовлечение в христианский мир греческой философии (Платон и Аристотель прежде всего), римского права и стремления к мировому господству (Александр Македонский и Pax Romana) - основной ресурс развития той Европы, какой мы её знаем.

Искусство эпохи Возрождения - это в первую очередь идеология, поскольку искусства без идеологии вообще не бывает. В данном случае это идеология консерватизма, выражающая прекрасность прошлого и его безусловное преимущество перед настоящим. Этот восторг эпохи Ренессанса перед прошлым есть одновременно и постановка проектной задачи: создать будущее, которое будет очень похоже на прошлое, будет максимально полно содержать в себе это прошлое и, быть может, даже будет несколько лучше его.

Особенно чётко принципы консервативного проектирования будущего мы можем увидеть на примере создания США как следующего шага развития западноевропейской ветви. Отцы-основатели при проектировании новой страны обращаются к самым корням цивилизации, к её истокам. Цензовая демократия (власть меньшинства над большинством), рабство, точно по Платону созданное государство как условие свободы индивида от власти общества, - всё это придумано отнюдь не проектировщиками Соединённых Штатов, они лишь адаптировали и усовершенствовали хорошо забытое старое.

И.А. Ильин

"Путь духовного обновления"

Силою равнинного пространства, силою национального темперамента, силою славянского индивидуализма и слабостью своей общественной дисциплины - русский народ был поставлен в условия, требующие не слабого, а сильного государственного центра. На протяжении своей истории он не раз, и ныне, в революции, вновь обнаружил тягу к безвластному замешательству, к страстному разрушительному кипению, к хаотическому имущественному переделу, к противогосударственному распаду. Русский человек способен блюсти порядок и строить государство; он способен держать образцовую дисциплину, жертвенно служить и умирать за родину. Но эта способность его проявляется и приносит плоды тогда, когда вызывается к жизни, закрепляется и ведётся импонирующим ему, сильным и достойным государственным авторитетом. Именно поэтому России необходима сильная власть[?]

Участие русского гражданина в строительстве русского государства будет драгоценно, жизненно[?] но оно не должно ослаблять силу государственной власти, это участие не должно колебать и разлагать её единства, авторитета, силы[?]

Прошло время, когда русская интеллигенция воображала, будто ей стоит только заимствовать готовую государственную форму у Запада и перенести в Россию и всё будет хорошо. Ныне Россия в беспримерном историческом положении: она ничего ни у кого не может и не должна "заимствовать". Она должна создавать[?] своё общественное и государственное обличье - такое, которое ей в этот момент исторически будет необходимо.

Единиц для проектирования немного, со времён Платона их всего три: государство (формализованная конструкция публичной власти), общество (неформализованная конструкция непубличной власти) и индивид (первичный атом социального организма и материал систем человеческой деятельности, в том числе материал структур государства и общества). Чем глубже исторический горизонт вовлечения в проектирование культуры, тем выше исторический потенциал проекта, направленный в будущее.

Проектировщики США вовлекли в своё проектирование весь доступный им опыт (культуру) человечества, создав впервые в истории полностью искусственный (спроектированный) социум. Способствовало этому в немалой степени и то, что территориальная площадка для проектирования (Северная Америка) была полностью свободна для строительства нового общества. Ограничение проекта по человеческому материалу было минимальным. Коренное население (индейцы) было просто уничтожено, а иммигранты были заведомо сориентированы на отказ от своего настоящего (для этого и иммигрировали). На таком материале сравнительно легко было реализовать проект нового социума, который при этом в своих культурных основаниях был глубоко консервативным. Новации американского проекта - такие как разделение властей, взаимный контроль (система сдержек и противовесов) и т.д. - только кажутся абсолютными новациями, а на самом деле всё это уже содержалось в тех или иных формах в предыдущие эпохи, начиная с Римской республики.

Проект получился добротным и исторически конкурентоспособным, т.е. пригодным для последующих модернизаций. Важнейшей такой проектной модернизацией является американский ХХ век - век американского проекта, конкурентного проекту российскому (советскому). В веке XXI потенциал проекта века XVIII, похоже, исчерпан. Конкуренция с СССР как стимул модернизации проекта отсутствует. Кроме того, сегодня американский проект не обеспечивает более воспроизводства общественной системы и американского образа жизни. На это указывают американские правые - консерваторы.

Сегодня США стоят перед задачей нового масштабного социального проектирования. Впрочем, как и мы.

Византийский корень и самобытность русского консерватизма

Сегодня действительная историческая конкуренция смещена в сферу масштабного социального проектирования, и у нас пока ещё есть шанс её не проиграть. Для этого мы должны быть максимально консервативны, т.е. способны вовлечь в сегодняшнее проектирование весь доступный нам культурно-исторический материал.

Историческая Россия в основном складывалась путём рецепции культурного материала. Пожалуй, это главное наше национальное умение - выбирать из мировой культуры нормы и образцы, примерять их на себя, экспериментировать с ними на нашей почве, причём делаем мы это исключительно добровольно, по собственной инициативе. Специфика нашей идентичности заключается в том, что никому и никогда не удавалось нам что-то навязать, т.е. завоевать, а потом оцивилизовывать, превращая нас в часть "прогрессивного" человечества.

Важнейшим этапом проектного становления нашей страны было принятие христианства от Византии и установление между Древней Русью и Восточной Римской империей тесных политических и экономических связей. Православие (ортодоксальное христианство) - важнейшая часть нашего культурно-генетического кода.

Падение Византии (1453 г.) и одновременное становление Московского русского государства (нового проекта) были составляющими одного исторического проекта новой социокультурной общности. Московское государство проектировалось как наследник Восточной империи, как место-время воспроизводства культурных организованностей античного и средневекового, но уже христианского мира.

Принятие царского титула Иваном Грозным оформило сущностный имперский характер и способ организации русского государства. С одной стороны, титул царя (от Caeser) указывал на принципиальное равенство русского государства с другими державами Европы и Азии, а с другой стороны - на историческую линию наследования и принципиально имперский (т.е. многоэтнический и многоконфессиональный) уклад Московского царства.

К.П. Победоносцев

"Великая ложь нашего времени"

Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времени Французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу т.н. интеллигенции и проникла, к несчастью, в русские бездумные головы. Она продолжает ещё держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь её с каждым днём изобличается всё явственнее перед целым миром[?] Игра в собрание голосов под знаменем демократии составляет в наше время обыкновенное явление во всех почти европейских государствах - и перед всеми, кажется, обнаружилась ложь её; однако никто не смеет явно восстать против этой лжи[?]

В многоконфессиональность и многонациональность Российской империи внесён огромный культурный вклад эпохой ордынского владычества. Ордынская власть никак не затронула православия - наоборот, Орда поддерживала Русскую церковь. В самой Орде совершенно спокойно сосуществовали различные религии. Сама Орда как государство была предельно многонациональной. Социальное положение в Орде никак не было связано с национальным и племенным происхождением. Будучи вассалами Орды, русские княжества воспринимали это как норму. И когда Москва подчинила себе Казань, были воспроизведены те же принципы. 

Таков действительный культурный вклад Азии (ордынской эпохи) в нашу культуру. Именно в этом наша подлинная культурная евразийскость - в отличие от разных домыслов, сегодня активно претендующих на роль теорий.

Одновременно с принятием титула царя возникает концепция "Москва - Третий Рим", хотя московское царство практически ничего не приняло от Рима первого (италийского). Действительным содержанием проектирования нашей государственности были культурные прототипы Рима второго (константинопольского). К моменту падения Византии две ветви средиземноморской материнской цивилизации уже достаточно далеко разошлись между собой, хотя и проросли от одного корня. Гораздо более точным было бы утверждение "Москва - Второй Константинополь". Развитие русского государства как империи - наследницы Византии прежде всего содержало в себе целевую характеристику принадлежности к Вечности, к истории всего человечества, поскольку культурные прототипы Первого и Второго Рима просуществовали в истории более чем по тысяче лет каждый.

На самом деле и уже упомянутый выше западноевропейский Ренессанс вместе с зарождением науки и новой философии также прямо связаны с Византией. Культурная элита Восточной империи бежала на Запад после завоевания турками Константинополя и принесла с собой сохранённое в Византии искусство, право, подлинные тексты античных философов. Рецепция византийской культуры - важнейшая характеристика истории западного мира.

Консервативная модернизация в России: опыт и издержки

Петровская модернизация России не есть отказ от какого-то "особого российского пути" и предательство традиции. Обращение к западноевропейской культуре и отсутствовавшим у нас к тому времени образцам деятельности носят для Петра Великого вполне себе прагматический и очень осмысленный характер. Корни наши - византийские, но ошибок византийских мы допускать не должны.

Пётр принимает титул императора после победы в Северной войне и вот что пишет по этому поводу: "Зело желаю, чтоб наш народ прямо узнал, что Господь прошедшею войною и заключением мира нам сделал. Надлежит Бога всей крепостью благодарить; однако, надеясь на мир, не ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархией греческой. Надлежит трудиться о пользе и прибытке общем, который нам Бог кладёт перед очами как внутрь, так и вовне, отчего облегчён будет народ".

Проблема воспроизводства Российской империи, её сохранения в истории - вот что заботит царя-реформатора. В этом цель его проекта модернизации. Петровская модернизация была проектом, который должен был обеспечить России воспроизводство её государственности и идентичности в изменившихся исторических условиях. Для этого в Россию импортировались европейское научно-инженерное мышление и культура. В целях исторической конкуренции мы должны были пустить к себе научно-технический прогресс, при этом сохранив базовую имперскую идентичность, взятую у Византии.

Петровская модернизация мотивирована во многом историческим пониманием судьбы Византийской империи, пониманием того, что ничто не совершенно в этом лучшем из миров. И культурные исторические прототипы, заимствованные нами для социокультурного проектирования, имеют свои сильные и слабые стороны, они как разрешают, так и порождают проблемы, дают как возможности, так и несут в себе ограничения. Именно это понимание специфики культурных единиц было осознанно европейской философией в качестве одной из важнейших компонент диалектического метода рассуждения, как единство и борьба противоположностей.

М.Н. Катков

"К какой принадлежим мы партии?"

В чём состоит истинное назначение охранительного начала? В чём заключается сущность и цель прогресса? Истинно прогрессивное направление должно быть, в сущности, консервативным, если только оно понимает своё назначение и действительно стремится к своей цели. Чем глубже преобразование, чем решительнее движение, тем крепче должно держаться общество тех начал, на которых оно основано и без которых прогресс обратится в воздушную игру теней. Всё, что будет клониться к искоренению какого-нибудь существенного элемента жизни, должно быть противно прогрессивному направлению, если только оно понимает себя. Всякое улучшение происходит на основании существующего; этому учит нас природа, во всех своих явлениях и формациях...

Чуткий, понимающий себя консерватизм не враг прогресса, нововведений и реформ, напротив, он сам вызывает их в интересе своего дела, в интересе хранения, в пользу тех начал, которых существование для него дорого; но он с инстинктивной заботливостью следит за процессом переработки, опасаясь, чтобы в ней не утратилось чего-либо существенного. Истинно-охранительное направление, в сущности, действует заодно с истинно-прогрессивным.

Вторая модернизация русского проекта - сталинская. Она несколько другая, нежели петровская. Её проблемность и содержится в этих отличиях.

Русская революция (февральско-октябрьская) с культурной точки зрения - чистый импорт. Коммунистическо-социалистическая философия и идеология - детище Западной Европы и заимствовано нами как квинтэссенция того самого социального прогресса. К сожалению, Маркс, воодушевлённый идей Гегеля о развитии как базовом историческом процессе, отождествил её с идей прогресса. Учение Маркса в части исторического материализма и идеи формаций - сугубо прогрессистская идея, мыслительно игнорирующая проблему воспроизводства как обязательное условие развития.

Большевики отнюдь не собирались своим проектом воспроизводить Российскую империю. Коммунистический проект был самостоятельной и главной ценностью. "Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем[?]." Однако Ленин довольно быстро понимает, что если не воспроизвести государство, никакого "затем" не будет.

Сталин, в свою очередь, понимает, что если не будет этой страны - не будет и никакого социализма. И поэтому строит СССР как империю. Более того, внутрипартийная борьба 20-30-х годов есть борьба за остановку революционных процессов и запуск процессов воспроизводства. Вторая мировая война подталкивает Сталина к фиксированию преемственности СССР по отношению к Российской империи. Это выражается, прежде всего, в классическом понимании истории как науки и отказу от экспериментов в этой области ещё в начале 30-х. Во время войны не только возвращаются в армию офицерские погоны, учреждаются ордена имени великих имперских полководцев, в значительной степени в общественную жизнь возвращается Церковь, но что более интересно - возрождается византология как специфическая отрасль исторической науки. Журнал "Византийский временник" восстановлен в 1943 году как научное издание.

Любопытно, что власть в СССР восстановилась после полного разрушения революцией также в императорской самодержавной форме. Полномочия генсека были во многом императорскими, Верховный совет (парламент) практически точно воспроизводил проект Государственной думы, каким его хотел видеть Николай II, - как орган оформления императорских решений, абсолютно не самостоятельный. Правительство (Совет министров) - административно-управленческий аппарат при государе (генсеке).

В итоге практически ничего не изменилось в части устройства власти по сравнению с Российской империей. Кроме одного. Отсутствовал реальный механизм воспроизводства власти императора, который до революции был наследственным. Советская империя от него отказалась, не предложив взамен ничего реально работающего. Сталин не успел, а скорее всего, и не мог оформить этот механизм. Выборы генсека составом ЦК по предложению узкого круга Политбюро, как выяснилось, таким механизмом не являлись: вырождение генсеков от Сталина до Горбачёва - яркое тому подтверждение.

Основная причина - отсутствие политической конкуренции. Сталин не мог её создать, поскольку сам принадлежал эпохе революции, в которую за власть не конкурируют политически, её захватывают и удерживают. Именно этим занимался в октябре 1917-го Ленин, именно к этому стремился Троцкий и именно так ему противопоставлялся Сталин. Шанс был после смерти Сталина.

Нужно было сильно демократизировать партию. Демократия не нужна была всему советскому народу, в качестве тотальной она не работает, как мы теперь знаем. Но внутри партии как реального правящего класса должна была быть установлена настоящая (по образцу античности) демократия и политическая конкуренция. Партийная номенклатура как меньшинство советского общества должна была, имея подлинную демократию и политическую конкуренцию внутри себя, править страной. Выбирая генсека, партия должна была бы понимать со всей ответственностью, что выбирает императора, а никакого не председательствующего в коллегиальном органе. Избрание должно было быть срочным - например, на 10-12 лет. Нечто подобное сейчас пытается делать Китай (тоже многовековая империя; и хотя там много трудностей, но, как представляется, они на верном пути).

К.Н. Леонтьев

Византизм дал нам всю силу нашу в борьбе с Польшей, со шведами, с Францией и Турцией. Под его знаменем, если мы будем верны, мы, конечно, будем в силах выдержать натиск и целой интернациональной Европы, если бы она, разрушивши у себя всё благородное, осмелилась когда-нибудь и нам предписать гниль и смрад своих новых законов о мелком земном всеблаженстве, о земной радикальной всепошлости.

Идея всечеловеческого блага, религия всеобщей пользы - самая холодная, прозаическая и вдобавок самая невероятная, неосновательная из всех религий[?]

Прогрессивные идеи грубы, просты и всякому доступны. Идеи эти казались умными и глубокими, пока были достоянием немногих избранных умов. Люди высокого ума облагораживали их своими блестящими дарованиями; сами же идеи по сущности своей не только ошибочны, они, говорю я, грубы и противны. Благоденствие земное - вздор и невозможность; царство равномерной и всеобщей человеческой правды на земле - вздор и даже обидная неправда, обида лучшим. Божественная истина Евангелия земной правды не обещала, свободы юридической не проповедовала, а только нравственную, духовную свободу, доступную и в цепях. Мученики за веру были при турках; при бельгийской конституции едва ли будут и преподобные.

Сильны, могучи у нас только три вещи: византийское православие, родовое и безграничное самодержавие наше и, может быть, наш сельский поземельный мир.

Вместо всего этого Хрущёв, который тоже захватил власть путём внутрипартийного переворота, произвёл фиктивно-демонстративное действие - доклад о разоблачении "культа личности". Тем самым ещё больше разрушая действительную историческую природу власти в России, заимствованную у Византии, - самодержавно-императорскую. Нет воспроизводства императорской власти - не будет и империи. СССР своей историей это доказал.

После буржуазной контрреволюции 1991 года и всех попыток "цивилизовать" нас со стороны Запада мы так и не стали западноевропейским обществом. Никогда и не станем, пока будем сохранять целостность страны и единство большинства народа. Единственный путь поглотить нас - раздробить. Мы сопротивляемся, хотя, как кажется, сил на это уже почти нет.

Сегодня Путин де-факто выступает в роли самодержца-императора. Это условие сохранения целостности России. Механизма воспроизводства имперской власти у нас нет, как и в СССР, - это доказало президентство Медведева. Политического класса, в котором как в специально обособленном ареале только и возможна реальная политическая конкуренция и классическая демократия, - тоже нет. Мы погружены в имитационную среду управляемой тотальной демократии (одинаковой для всего мира), которая является лишь ширмой для реальных механизмов власти. Император ограничен влиянием олигархических групп и иностранным влиянием и давлением. Тотальная демократия не может быть другой.

Важнейшей задачей сегодня является проектирование механизма воспроизводства власти и государства. Это задача номер один. Нам нужен политический класс свободный (отчуждённый) от капитала и вообще от института собственности. Хочешь обладать политическими правами и быть властью - откажись от хозяйственных и экономических прав. Внутри политического класса должна быть демократия, как и на уровне местного самоуправления (там она действительно работает). Политический класс должен демократическим путём формировать из себя судебную и законодательную власть, не зависящую от власти императора. Детально подобную схему проекта власти обсуждает Михаил Юрьев в своей книге "Третья Империя. Россия, которая должна быть".

Консерватизм и русский социалистический проект

Мы живём в ситуации диалектического противостояния и борьбы мировой буржуазной революции и неизбежной контрреволюции, которая всегда исторически была механизмом воспроизводства деятельности и собственно развития цивилизации. Революция претендует на полное обновление всех элементов социума. Контрреволюция определяет, что из нового действительно попадёт в будущее.

Контрреволюция Наполеона оставила Гражданский кодекс. Без восстановления механизмов воспроизводства в принципе нельзя установить появление чего-либо исторически (а не ситуационно) нового, того, что "выживет", "останется" и будет усвоено и освоено, то есть установить шаг развития.

А консерватизм - как раз и есть идеологический инструментарий такого отбора.

За последние сто лет мы находимся в ситуации контрреволюции уже второй раз - начиная с октября 1917-го, и это делает нас лидерами этого процесса. Социализм как контрреволюция был уже однажды пройден нами в его максимально радикальном варианте. Мы не должны ностальгировать, хвалить или ругать этот наш опыт, пытаться полностью вернуться к нему или полностью избежать его. Первое при всех вариантах бессмысленно, второе при всех вариантах невозможно. Прежде всего, мы должны этот опыт понять и освоить как ресурс собственного развития, а значит, и развития мирового.

Воспроизводство - это создание заново и с новыми элементами того, что уже было.

Воспроизводство Российской империи (а значит, и СССР - в том или ином смысле) представляется единственно осмысленной и самой прагматичной установкой нашей политики. Тем более мы должны в рефлексии нашего социалистического опыта отделить черты, привнесённые особенностями века (мировую войну) и нации (рецепцию русской культурой западноевропейского кризисного религиозного мышления "без Бога" и его концентрированной истории), от универсальной исторической инновации, принадлежащей будущему.

Л.А. Тихомиров

"Россия и демократия"

[?]выяснение ложности революционной идеи, владычествующей над миром европейской культуры, требует работы целых поколений, ибо не может быть исполнено без переработки с новой точки зрения целых обширных областей науки исторической, социальной и экономической[?]

Основания, отрицающие историческое общество, стали привычными для умов. Только крайности революционной идеи тревожат нынче людей; но гниение, производимое ею в личности и в обществе, стало так привычно, что его не замечают. Оно не поражает. Против него не борются.

Мы эксплуатировали социалистический строй в рамках военного режима, ведущего оборону в мировой войне на уничтожение в рамках светской религии коммунизма. Оставим в стороне вопрос о исторической неизбежности этих условий нашего выживания. Без этих ужасов и зла (так говорит об этих условиях буржуазная мораль) мы бы просто не существовали сегодня ни как нация (народ со своим государством), ни как страна (территория со своим жизнеобеспечением - хозяйством и экономикой). Но не об этом речь. Кроме этих важных, поносимых и восхваляемых (разными сторонами), выносимых на первый план, но преходящих черт первого (то есть русского) социализма, есть и универсальное содержание нашего исторического опыта социализма как общеевропейской, а в этом качестве - и мировой программы цивилизационного развития.

Капитализм есть механизм относительной концентрации ресурсов для целей развития, но этот механизм работает, пока есть более широкое пространство, откуда можно заимствовать ресурс и куда можно сбрасывать отходы деятельности, в том числе и социальные. При глобализации экономики мы подходим к эре общепланетарного ограничения ресурсов. Экономика планеты в целом развиваться через самовозрастание капитала не может. Так может развиваться только малая часть планетарного целого, выделенная территория. Ограниченность глобального ресурса уже выражается в американском и европейском долге Китаю и даже России. С другой стороны, человечество пока ничего другого просто не придумало.

Основой нашего консерватизма должно стать выделение воспроизводимых универсальных элементов русского (нашего) социализма, не связанных с режимом фактического военного положения СССР и насаждением в нём светской веры в коммунизм, и интеграция их в нашу социальную структуру. Сделать это можно, только выделив суть социалистического проекта как проекта развития европейской цивилизации, как условия самой возможности разрешения её кризиса. При этом мы должны прагматично, технически отнестись как к элементам демократии, так и монархии в механизмах государственного управления.

Русский консерватизм XXI века в прикладном измерении

Прямо сегодня мы можем и должны противопоставить либерализму (политкорректное наименование идеологии и политической программы нашей контрреволюции) консерватизм восстановления нашего суверенитета и возвращения к развитию всех систем деятельности, культуры, всех социальных сред.

Вот минимальный контур необходимой нам консервативной программы:

- легализация государственной идеологии, заключающейся в безусловном для любой государственно-политической практики принципе сохранения страны в её культурной, территориальной и народной идентичности как государства континентального масштаба. (Эта легализация не требует даже изменения конституции, поскольку речь не идёт об идеологических нормах поведения для граждан, сопровождающихся санкциями, а об ограничении на деятельность политических организаций и политическую деятельность как таковую, кем бы она ни осуществлялась. Но лучше для ясности внести коррективы в статьи конституции о государственной идеологии.);

- признание культурно-исторического единства современной России, СССР, Российской республики (период Временного правительства) и Российской империи;

- Фактическая "монархия" открытого типа по способу воспроизводства власти: если президент хорош, нечего его менять в угоду надуманным процедурам. Лидер обязан назвать преемника, а также его дублёра - и разумеется, преемник должен быть способен победить на выборах. Такое разнородное социальное целое, как Россия, связанное не законом или вне-временной "системой", а историей, невозможно собрать с помощью тотальной демократии: это приведёт к сепаратизму и распаду страны;

Н.Я. Данилевский

 "Россия и Европа"

[?]Европа не только нечто нам чуждое, но даже и враждебное... Из этого, однако, еще не следует, чтобы мы могли или должны были прервать всякие сношения с Европой, оградить себя от нее Китайской стеной: это не только невозможно, но было бы даже вредно, если бы и было возможно... Но если невозможно и вредно устранить себя от европейских дел, то... необходимо смотреть на эти дела всегда и постоянно с нашей особой, русской точки зрения.

Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа... Каждый тип вырабатывает её для себя при большем или меньшем влиянии чуждых ему предшествующих или современных цивилизаций.

Исторический прогресс состоит не в том, чтобы идти всё время в одном направлении, а в том, чтобы исходить всё поле, составляющее поприще исторической деятельности человека во всех направлениях.

Каждая историческая национальность имеет свою собственную задачу, которую должна решить, свою идею, свою отдельную сторону жизни, которые стремится осуществить, - задачу, идею, сторону жизни, тем более отличные и оригинальные, чем отличнее сама национальность от прочих в этнографическом, общественном, религиозном и историческом отношениях.

- признание такого основополагающего основания власти и государства, как личность, публичность социального знания, отказ от утопии сервисного государства-механизма, скрывающего за собой реальные отношения власти и управления;

- курс на создание открытого политического сословия (не партии или партий), принадлежность к которому будет давать право занятия любых руководящих должностей в политике, государственном управлении и стратегических сферах экономики: в эту сторону могло бы быть направлено развитие Общероссийского народного фронта. Развитие неимущественных прав и привилегий как основы воспроизводства политического сословия. Конфискационные имущественные репрессии против любого обогащения за счёт любых ресурсов государства (как натуральных, так и управленческих). Невозможность обогащения как мотива для государственной службы. Жёсткий профессиональный ценз для политиков и госслужащих. Специальная реформа систем обучения, образования и подготовки для этих целей. Резкое сокращение аппарата и упрощение процедур за счёт развития институтов ответственности;

- охранительная позиция государства по отношению к общинам традиционных религий единобожия: христианства, иудаизма, ислама. Приоритетная охранительная позиция по отношению к православной религиозной общине. Поощрение развития связей православного мира;

- обеспечение здоровья, образования и старости как государственных инвестиций. Невозможность извлекать из этих сфер как частные, так и государственные сверхприбыли, в том числе за счёт страхования и профессионального корпоративизма. Размещение пенсионных средств в доходных инфраструктурных проектах заведомо длительного цикла жизни. Восстановление педагогики знаний. Восстановление практики массового здравообеспечения как баланса для медицинской деятельности, включая натуральные продукты питания. Расширение структурных инвестиций в позитивную демографию;

- проектный контроль государства над стратегическими отраслями экономики. Либерализация пространства для экономической самодеятельности и самоорганизации. Суверенизация экономики за счёт импортозамещения, создания собственной финансовой системы, расширения традиционных рынков за счёт роста населения и освоения территории. Восстановление трудовой морали. Свёртывание пространства для финансовой ренты. Освобождение от налогов трудовых и хозяйственных (в том числе от аренды) доходов людей пенсионного возраста;

- возвращение государства в сферу кино, экранной культурной продукции вообще. Суверенизация рынка культурных продуктов. Зачистка исторических центров городов от рекламы в любом проявлении, оформление их как культурно-привлекательной среды;

- развитие военных технологий как основы расширяющейся зоны ответственности за безопасность на континенте. Обеспечение этими технологиями дружественных армий. Превращение военного призыва в современный учебно-воспитательный процесс, а также форму социальной поддержки.

Разумеется, это далеко не всё[?]

* * *

Сегодня среди наших "квасных патриотов" и квазитрадиционалистов модно "сожалеть" о петровской модернизации, как и о советской сталинской модернизации и провозглашать необходимость возвращения назад "к истокам". Нужно как бы "отмотать плёнку", сделать вид, что ничего этого не было.

Есть ещё более радикальные призывы - вернуться в дохристианскую Русь. Такие заблуждения (это и есть мракобесие) ничего общего с подлинным консерватизмом и традиционализмом не имеют. Сожалеть о случившемся в истории или, что ещё хуже, игнорировать историю, отказываться от неё, самая большая глупость, которую может позволить себе современный человек и общество.

Отказаться от петровской модернизации - значит отказаться от научно-инженерного мышления, отказаться от конкурентоспособности в современном мире. Отказаться от советского проекта - значит отказаться от того (прежде всего от небывалого в истории человечества уровня равенства), что позволило России впервые в своей истории стать одной из двух ведущих мировых держав.

История есть ресурс. Ресурс нашего мышления, а значит, и деятельности. Ресурс для нашего проектирования. Подлинный консерватизм как метод социального проектирования содержит в себе два принципиальных требования к социокультурным проектам: 1) обращаться за культурными прототипами на максимально доступную глубину исторического прошлого и 2) рассматривать историю как процесс целостный и непрерывный, из которого ничего нельзя изъять или игнорировать.

В.В. Шульгин

 "Письма к русским эмигрантам"

Мы, эмигранты, думали примерно так:

- Пусть только будет война! Пусть только дадут русскому народу в руки оружие. Он обернёт его против "ненавистной" ему Советской власти. И он свергнет её!

Но случилось обратное. Получив в руки оружие, русский народ не свергнул Советскую власть. Он собрался вокруг неё и героически умирал в жестоких

боях. Наивно думать, что советские бойцы дрались с таким мужеством из страха перед Советской властью. Кто мешал этим людям сдаваться в плен? Были и такие, как известно. Я слышал, что некоторые мои друзья бывали в среде так называемых "власовцев". Этих "власовцев" было ничтожное число, если сравнить их с громадой армии и народа. За что же дрался этот народ, истекая кровью? Для меня это ясно - за Родину!

Новый проект должен содержать в себе культурные элементы всех исторических эпох того общества, воспроизводство и развитие которого мы проектируем.

Мы должны проектировать будущее России как страны, имеющей имперскую форму организации и императорскую власть, в большинстве населения православную, но при этом многоконфессиональную (в части традиционных религий) и многонациональную (в имперской традиции Византии и Ордынского государства как способа сосуществования и соразвития разного). Это наше византийское наследие.

Мы должны проектировать нашу страну как освоившую и развивающую научно-инженерный тип мышления и европейскую философию. И это наше наследие от проекта Петра Первого. 

Мы должны проектировать нашу страну как страну уже реализованного (первого в мире) социалистического проекта.

Таков консервативный взгляд в будущее. Или мы воспроизведём такую Россию, или будет совсем другая история, с множеством формальных государств, лишённых суверенитета и находящихся под внешним управлением. Это даже может называться Евразийским союзом, как сегодня похожее образование называется Европейским союзом. Действительной исторической сути это не меняет.

 

Маринэ Восканян Обозреватель Обозреватель отдела "Экономика" журнала "Однако". Smart-консерватизм

Жизнеспособный консерватизм сегодня должен не просто декларировать набор ценностей — их необходимо предложить обществу в адекватном и современном формате. И главное: без соответствия этим ценностям социальной и экономической политики российский консерватизм не будет воспринят как реальная альтернатива либеральному глобализму.

Консерватизм - далеко не новое слово в современном российском политическом словаре. Консервативное экспертное сообщество существовало в течение всего постсоветского периода, у него есть свои авторитетные фигуры и разработанные концепции. Но при этом надо признать, что последние мало известны массовой аудитории, а консервативным мировоззрением эта аудитория назовёт скорее позиции известных ей из медийной сферы экспертов, противопоставляющих себя российским либералам. Можно предположить, что большинство россиян - "интуитивные консерваторы", в качестве базы для своих убеждений скорее ориентирующиеся на здравый смысл и своё понимание культурных и религиозных традиций, нежели на какие-то консервативные теории.

Когда о своём видении России как страны с консервативным идеологическим проектом, к тому же представляющим альтернативу проекту либерально-глобалистскому, заявляет глава государства, это меняет ситуацию. Во-первых, речь должна идти уже не об интуитивной, а о вполне внятной концепции, которая будет доступна в смысловом и стилистическом отношении не только узкой экспертной группе философов и политологов. Во-вторых, если на международной арене Россия претендует не только на статус "полюса силы" с точки зрения ресурсной или военной, но и на положение как минимум регионального "полюса влияния" или "полюса смысла", эта концепция должна быть понятна и близка ближним и дальним соседям. И наконец, в третьих: новый консерватизм сегодня возникает в условиях жёсткого противостояния, по сути, обороны от агрессивного наступления неолиберального в экономическом и неолибертарианского в мировоззренческом смысле проекта глобализации. Это не позволяет неспешно заниматься поиском национальной идеи, а требует уже сегодня защиты своих позиций с использованием всего арсенала современного информационного оружия.

В таких условиях нельзя ограничиться ревизией архива собственной истории и традиций и вытаскиванием оттуда набора более-менее подходящих афоризмов и формулировок. Консерватизм прошлого не способен ответить на вызовы сегодняшнего дня, стать идейным базисом для проекта развития и обеспечить победу в информационных противостояниях. Особенно это касается его стилистической составляющей. Ностальгические отсылки к великодержавности и патриархальному жизненному укладу в современной информационной среде выглядят лишь лубком а-ля рюс, а номенклатурный бессодержательный официоз, объявляя себя консервативным, усугубляет ощущение пустоты и фальши на месте государственной идеологии. Провокационные заявления консерваторов-радикалов (например, в формате вносимых в Думу и при этом заведомо непроходных, но раздражающих общественное мнение законопроектов) в запале "войны ценностей" способны лишь оттолкнуть консервативное, но при этом умеренное российское большинство.

Что нужно, чтобы новая консервативная идея, вобрав наследие традиции, стала живой, способной привлекать миллионы, конкурируя при этом с мощной, обладающей всеми возможными ресурсами для своего продвижения идеей неолиберального глобализационного проекта? Она должна, выражаясь в модных терминах, стать smart-консерватизмом, оперирующим современным языком, предлагающим не архаику, а модернизированную традицию и в конечном счёте - собственный эволюционный вектор движения в будущее.

В данной статье автор не предполагает рассматривать детально саму новую консервативную идеологию для России (читатель может обратиться к предлагаемым теоретическим разработкам коллег, собранным в данном номере нашего альманаха, а также ряду опубликованных фундаментальных работ этого направления, таких как "Русская доктрина", "Традиция и динамический консерватизм" и др.), а хотел бы обратить внимание на специфику позиционирования и формирования имиджа консервативного мировоззрения в нынешних условиях.

Антитеза чему?

Возможно, в каких-то других условиях России бы и не понадобилось так явно переводить "интуитивный консерватизм" в политический формат. Записанные в конституции цели создания "условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека" можно трактовать весьма широко и без любых "измов". И дело даже не в том, что требуется выздоровление от навязанного после проигрыша в холодной войне и распада СССР чужеродного для России либерального проекта. Сегодня мы наблюдаем во всём мире процессы цивилизационной трансформации, весьма отличные от логики геополитических противостояний СССР и Запада в недавнем прошлом. Речь вообще больше не идёт о противостоянии одних лишь государств.

Скорее можно говорить о цивилизационном лобби либеральных неопрогрессоров, в составе которого - весьма широкий круг как государственных, так и негосударственных институтов и организаций в основном западных стран, но не только. Какую же идеологию продвигает этот разветвлённый международный субъект? Это можно увидеть, если проанализировать проходящие по всему миру цветные революции, молодёжные протестные акции, повестку множества работающих на "демократизацию" всего мира НКО и ряд идей, уже вошедших в официальный мейнстрим в виде норм и законов в некоторых западных странах. Составные части этого мировоззренческого стереотипа - отрицание любой иерархии, освобождение от авторитетов (государственных, военных, религиозных), семейных ценностей, экологизм (как доктрина равенства, и даже приоритета "прав природы" над правами человека), защита гендерных и этнических меньшинств, антиклерикализм, информационная прозрачность и в конечном счёте отказ от суверенитета государства в пользу глобальных наднациональных структур. В обязательном порядке присутствует указание на то, что уже отжили, не подходят для современности и полностью дискредитировали себя все структуры, характерные для национального государства, - вертикаль власти, традиционные институты, такие как Церковь, семья, система образования.

Патрик Бьюкенен:

"Мне кажется, что многие американцы действительно продолжают верить в парадигму холодной войны и думают, что Россия сегодня является реинкарнацией Советского Союза. На мой взгляд, президент Путин тяготеет к видению мира, который не имеет ничего общего с борьбой капитализма с коммунизмом или марксизмом. В его видении мир разделён по культурным, моральным и социальным признакам. Сегодня происходит великая моральная и культурная борьба между западными силами прогрессивизма, ратующими, например, за свободные аборты и однополые браки, и остальным миром, включающим консерваторов, традиционалистов, католиков, мусульман. Путин выступает в защиту традиционных ценностей от "культурного радикализма", источником которого он считает Запад. Он считает, что в этом конфликте большинство людей в мире - на его стороне".

(Из интервью Русской службе "Голоса Америки" 27.12.2013)

Задача "умного консерватизма" состоит не просто в декларировании защиты объектов ценностной агрессии, а в том, чтобы а) показать происходящую подмену понятий (например, "информационная прозрачность" оборачивается абсолютным отсутствием частной жизни и тотальным контролем, а под лозунгами экологизма часто продвигается отказ от масштабных индустриальных и инфраструктурных проектов); б) дать свои ответы, причём ответы, отличающиеся от тех, которые будут приписаны консерваторам как якобы "консервативные", с целью обвинений в отсталости и "мракобесии"; в) сделать это современным языком, без впадения в "ретроградство".

В частности, это означает не позволить уводить дискуссию в сторону заведомой демагогии. Так, сегодня самой спекулятивной темой оказался вопрос о правах сексуальных меньшинств, и все выглядит так, будто бы ключевой пункт, по которому консерваторы дистанцируются от либералов, - вопрос о гей-парадах. Это отвлекает внимание общественности от массы других куда более важных проблем. Например, от проблемы сохранения государственного суверенитета в контексте давления на государство международных наднациональных структур и записанного в Конституции России приоритета норм международного права над национальными. Отвлекает от вопроса защиты своей экономики и промышленности, от задачи сохранения собственной национальной системы науки и образования. А в первую очередь современный российский консерватор должен говорить именно об этом.

Консерватизм без шизофрении

Если новый российский консерватизм будет декларировать защиту традиционных ценностей, например, в отношении семьи, но при этом государство будет проводить абсолютно неолиберальную политику в других областях, ни о каких перспективах консерватизма говорить не придётся. Потому что экономика, построенная на неолиберальных принципах, неизбежно эти ценности разрушит. И потому что те, кто взял на себя право и ответственность говорить о ценностях в терминах морали и различения добра и зла, не могут одновременно быть адептами абсолютно аморального экономического порядка.

Пример такого противоречия - недавно опубликованная "Стратегия развития государственной молодёжной политики до 2025 года". В которой есть такие слова: "Пока мы не будем учитывать духовной составляющей, не признаем первостепенной значение культурных, духовно-нравственных ценностей, ответственности брачно-семейных отношений, сохранения семейных традиций на фоне их растущей девальвации - все, даже самые радикальные экономические рычаги (безусловно, важные) будут бесперспективными". А затем говорится, что главная цель - сделать молодёжь конкурентоспособной, для чего необходимо прививать ей установку "успешный человек в успешной стране", креативное мышление, коммерциализацию идей и "выстраивание карьерных траекторий", потому что, только создав постиндустриальную креативную экономику, Россия добьётся успехов.

Слово "креативный" встречается в стратегии буквально на каждой странице. Правда, сам автор термина "креативный класс" Ричард Флорида утверждает, что главная ценность креативного класса - отказ от традиции. А несколько месяцев назад он вообще признал, что "креативные кластеры" ни к какому подъёму экономики в тех же США не привели, а скорее усиливают неравенство и социальную поляризацию. Но нам предлагается взращивать именно постиндустриальных креативных предпринимателей, причём с помощью стратегии инвестиций, когда вместо помощи в социализации молодёжи предлагается перейти к "кредитованию" с целью "эффективной отдачи". Идея интересная, только вот если уж авторы вспоминают о духовности и традициях, то в России нет такой традиции - смотреть на человека с целью дать ему сегодня рубль, а завтра получить с него два.

Янни Коцонис

"Похоже, по обе стороны Атлантики считают, что ключевые идеологические и социально-экономические вопросы нашего времени решены. Речь идёт о неолиберальном мироустройстве, признании рыночной экономической модели и сопутствующей высокой концентрации капитала в руках узкого круга лиц. В определённой степени так оно и есть: в то время как в США в последнее время появились аргументы против такой неолиберальной модели, в России она практически не подвергается сомнению или контестации. Если в России есть консенсус относительно того, что частная собственность и рыночная экономика являются основами общественного устройства, то реальные дебаты перетекают в культурное пространство. Неолиберальный консенсус элит достигнут и в России, и в Соединённых Штатах. В таком случае мы действительно можем говорить о происходящих в глобальном масштабе спорах о том, что традиционные ценности приносятся в жертву либо рынку, либо леволиберальной повестке дня. Следует обратить внимание, что чем больше мы спорим, используя терминологию Бьюкенена, о "войне культур", тем меньше мы уделяем внимания социоэкономическим вопросам.

Между тем и в США, и в России социоэкономические вопросы поднимаются: на оппозиционных демонстрациях в России говорят об уровне и качестве жизни, а в США сейчас много разговоров об имущественном неравенстве. Но если мы сосредоточимся на "войне культур", все эти разговоры отойдут на второй план".

(Из интервью Русской службе "Голоса Америки" 27.12.2013)

И такой вот "креативный консерватизм" чиновники предлагают нам на каждом шагу. Наш главный редактор Михаил Леонтьев недавно откровенно заявил - "это шизофрения": консерватизм, как "очень правильная, по всем впечатлениям адекватная и очень выгодная позиция" совершенно не сочетается с "абсолютно негативной, дегенеративной макроэкономической политикой", которую ведёт правительство.

Действительно, смесь морального консерватизма и экономического либерализма - для русской ментальности шизофрения, потому что в этой ментальности - правда, справедливость, и "человек человеку - друг, товарищ и брат". И экономика - для человека, а не человек - для экономики. А вообще предлагаемая смесь - это старый добрый англосаксонский консерватизм, идеальная идеология для имперского кастового общества, абсолютно внутри себя непротиворечивая и логичная. Где никаких сантиментов о справедливости нет. Которая очень приглянулась на самом деле нашему правящему классу и в которую он с удовольствием развернёт посылы главы государства о консерватизме.

Для многих представителей нашей власти и элиты именно такой вариант англосаксонского консерватизма - идеал. Вертикаль власти, традиционные ценности, даже религиозные, и при этом полное невмешательство государства в частную жизнь граждан, и в особенности в экономику. Воспроизвести здесь, в России, западный "потерянный рай". Мол, вы там ушли не в ту степь со своими меньшинствами и гринписами. Этого нам не надо. А вот либеральная экономика, платное образование, "конкуренция регионов" и прочие механизмы, стимулирующие борьбу за выживание, в которой выигрывают самые успешные, - это мы возьмём. Потому что "совок" у нас закончился и тащить на себе этот ленивый народ мы не собираемся. Сильные побеждают, лузеры пусть пеняют на себя. Государство вам не собес. А вы там, на Западе, ещё обзавидуетесь тому, как мы ваши настоящие ценности реализуем. Так мыслит наш консервативный чиновник, менеджер госкорпорации и очень большая часть "правящего класса".

Если Россия не планирует принимать модель нынешнего либерального Запада, значит ли это, что она должна ориентироваться на Запад вчерашний, с его колониальными империями и "бременем белого человека", только потому, что джентльмены, "окультуривавшие" туземцев и получавшие прибыль с фабрик, где менее удачливые по происхождению имели счастье трудиться по 12 часов с 5 лет, были сторонниками традиционной семьи, Церкви и сильного государства? Ведь в результате мы получим вовсе не консерватизм и свои ценности, а обычное кастовое общество с "элитой", её "обслугой" и остальными "лузерами".

Такая Россия никому консервативным ориентиром не будет. Более того, ничто так не дискредитирует российский консерватизм, как его "гибрид" с неолиберальными экономическими моделями, а значит - их оправдание. Подобная фальшивка по схеме "духовность - народу, деньги - олигархам" никого - ни внутри страны, ни по соседству - обмануть не в состоянии. И если господа, пишущие молодёжные концепции, смогут-таки воспитать так чаемого креативного карьериста, грезящего стать "успешным человеком в успешной стране", то ни о каких "крепких традиционных семьях" и "патриотизме" они могут и не мечтать. Потому что в логике креативной успешности этой "успешной страной" для них в любом случае будет не Россия и не её традиции.

Российский консерватизм, понимаемый как система ценностей, основанная на своей традиции, и где в первую очередь ценностью является справедливость, никак не может сочетаться с абсолютно противоположной по своей сути системой, в которой все заняты лишь выживанием в конкурентной борьбе всех со всеми. В особенности бесперспективен либеральный консерватизм как модель для идеологического притяжения соседей. Россия, перенявшая чужие правила и пытающаяся замаскировать это декларациями о своих традициях, ни у кого уважения не вызовет. И напротив, сочетание консервативных ценностей с собственной, нелиберальной, национально ориентированной экономической политикой продемонстрировало бы подлинную, а не только декларируемую российскую альтернативу.

Консерватизм вместо неоархаики

Опасность состоит и в том, что далеко не все, кто отвергает либеральную модель, являются союзниками. Одним из эффектов тех же арабских революций становится выход на сцену религиозных радикалов, то есть нео-архаика. Возврат к средневековым практикам жизни ничего общего с разумным консерватизмом не имеет. Более того, модель глобализированного мира, которая должна получиться в результате разрушения национальных государств с их идеологиями, как раз подразумевает создание огромного массива территорий, погрузившихся в это неоварварство. Ни радикальные исламисты-ваххабиты, ни малые этносы, под видом национального возрождения погружающиеся в языческие практики, ни ультраконсервативные представители христианства не представляют для глобализации ни малейшей угрозы, поскольку не в состоянии формировать на своей основе сколько-нибудь устойчивую, способную противостоять глобализационным практикам региональную экономическую и военную силу. Такие возможности имеют лишь крупные государства либо региональные союзы.

Однако очевидно, что подобные образования, где проживают миллионы людей, не могут строить эффективную экономическую, техническую и военную инфраструктуру, поставив в качестве базиса средневековые ценностные установки, а напротив, способны выступить в качестве альтернативы либертарианскому неопрогрессизму, лишь предложив жизнеспособные, приведённые в соответствие сегодняшним реалиям консервативные установки. И разного рода "ура-реакционеры", пытающиеся либертарианскому эпатажу противопоставить эпатаж радикально-консервативный, приносят консервативной идее откровенный вред: ведь после каждого заявления таких персонажей, наоборот, начинают выглядеть куда пригляднее аргументы оппонентов.

Разумный консерватизм должен ясно и чётко отмежеваться от неоархаики. Средневековый дикарь не является союзником современного консерватора лишь потому, что ему не нравятся либеральные нравы.

Подлинные свободы

"Право детей иметь отца и мать - неотторжимое право. От имени детей и будущих поколений мы провозглашаем, что наш долг - бороться против закона и поставить режим на место.

Мы не принимаем больше всевластия презрения, лжи, коррупции и искажения основ нашей цивилизации. Решения надо принимать от имени справедливости и солидарности. Мы свидетельствуем, что другое будущее возможно. Мы не принимаем того, что во всём мире человек низведён до "потребителя-производителя". Мы не смиримся с нищетой наших братьев. Мы не хотим больше подчиняться диктату торговой идеологии. Мы не принимаем общество, где банки заменяют соборы. Мы хотим поставить человека в центре политического проекта. Мы - весна восстановления подлинных свобод! Мы - весна гуманизма!"

(Из манифеста движения "Французская весна")

Между тем консерваторам будут всячески пытаться инкриминировать именно архаические и радикально-утопические интенции. Здесь можно рассмотреть весьма интересный пример: прошедшие в 2013 году массовые протесты во Франции против недавно принятого закона "Брак для всех", разрешившего гомосексуальным парам усыновлять детей, а также внесшего во французское правовое поле существенные изменения. Вместо понятий "мужчина" и "женщина" вводится понятие "личность", а понятия "мать" и "отец" заменяются на "родитель № 1" и "родитель № 2". Протесты против этого нововведения преподносятся как результат гомофобии или ультрарадикализма католиков-традиционалистов. Однако организатором этих акций выступила вовсе не Церковь, а движение "Французская весна", участники которого не имеют ничего против однополых союзов (для которых во Франции юридически уже давно существуют принципы оформления). Вовсе не это видится французам угрозой традиционным ценностям, а то, что ребёнка лишают права иметь отца и мать. Руководитель движения Беатрис Бурже в интервью британской Independent заявила: "Я в разводе. Как я могу быть католической экстремисткой? Я никогда не голосовала за правых радикалов. Я решительно против любого рода насилия. Мы выступаем за нарушающее закон, но ненасильственное сопротивление. То есть мы намерены не подчиняться государству, которое навязало стране закон, искажающий и подрывающий истинные основы человеческого общества и цивилизации". Как считают активисты движения, принятый закон - часть глобальной либерально-либертарианской кампании по замене истинных человеческих ценностей на ценности эгоистические и по "низведению человечества до положения, не помнящего своих корней, глобализованного потребителя-производителя".

Интересный анализ французских протестов против данного закона можно найти у публициста Дэвида Белла в публикации в журнале Foreign Affairs. Автор утверждает, что вопреки представлениям американцев основным аргументом против однополых браков является вовсе не религиозный консерватизм. Он указывает, что "противники однополых браков в основных политических партиях Франции в массе своей дистанцировались от религиозных групп. Лишь незначительная часть уличных демонстрантов, у которых были взяты интервью, говорили о Боге <...>. В действительности наиболее значимая часть оппозиции имеет корни в профессиональных сообществах, таких как профессора права и психоаналитики, чьи коллеги в США в большинстве своём обычно благоволят однополым бракам. Значительное число публичных интеллектуалов также громко выступили против закона". Более того, Белл утверждает, что против таких радикальных трансформаций права в угоду гендерному радикализму выступают даже французские феминистки - поскольку, как полагает автор, во Франции феминизм, говоря о равенстве прав, не подразумевал стирания различий между полами.

То есть сторонниками традиционных моделей на самом деле могут выступать отнюдь не только и не столько некие архаичные традиционалисты и религиозные фундаменталисты, а представители интеллектуальных и научных кругов и вообще вполне современные люди с гуманистическими и демократическими взглядами. Именно это и должны неустанно подчёркивать сторонники разумных консервативных ценностей, ведь главным аргументом в атаке на "новый консерватизм" со стороны либеральных неопрогрессоров станут обвинения в мракобесии и возврате к тёмным векам. И здесь неплохо напомнить о том, что возврат в каменный век и переход власти к религиозным фанатикам идёт сегодня полным ходом именно в тех регионах, где были осуществлены "демократические" народные революции и как итог разрушены именно светские умеренные политические режимы, а на смену им приходят националисты и религиозные радикалы.

Консерваторы как "борцы с Системой"

Если проследить движение "маятника освобождения", то можно заметить, что, пройдя на Западе разумную фазу, когда были решены реальные вопросы расовой и половой дискриминации, законодательно закреплены все базовые права личности (причём интересно, что многие эти права, которых на Западе добивались с боями, например, всё, что связано с правами женщин, в СССР появились сразу же после его создания в 20-х годах XX века), этот маятник вовсе не остановился, а продолжил движение в сторону воинствующей толерантности, как бы парадоксально ни звучало такое словосочетание. Фактически сегодня речь идёт о постановке под вопрос любых прав большинства, будь то право на рождественскую ёлку или на представление о браке как союза мужчины и женщины.

И здесь у консервативной идеологии внезапно возникают интересные имиджевые преимущества, которых никогда ранее не было. До нынешнего времени концепция освобождения от навязываемых государством, обществом или религией ограничений всегда была программой борьбы неких прогрессивных в своих глазах групп, уступающих при этом по силе Системе. Имидж оппозиционера, революционера, смелого борца против некого, явно превосходящего по всем параметрам противника, традиционно вызывает симпатию. Такая фигура традиционно становится героем в музыке, кино, литературе. В то время как любые представители устоявшейся и официальной власти или адепты её ценностей изображаются лишь бездушными "слугами Системы" или в лучшем случае наделяются внутренними сомнениями в правоте этой Системы. Причём неважно, идёт речь о чиновнике реального государства или вымышленном солдате межгалактической империи. "Быть против" всегда было модно и, выражаясь современными терминами, "круто".

Но сегодня именно модель либеральной демократии и либертарианцы-неопрогрессоры сами стали доминирующей и подавляющей других Системой. Собственно, потому настолько фальшиво и смешно выглядит этот пафос (а лозунги об освобождении угнетённых остались всё теми же, "из подполья") на фоне вопиющих акций политического и силового вмешательства в дела других государств. Теперь именно сторонников традиционной семьи полиция в одном из ведущих государств ЕС разгоняет слезоточивым газом, а за малейшие сомнения в правоте нести остальному миру исключительно свою философию всё чаще любого политика или эксперта ждёт обструкция. Не говоря уже о непрекращающихся предложениях со стороны либерального лагеря в любой "либерализировавшейся" стране для наилучшей демократизации провести репрессии в форме люстраций для всех несогласных.

Собственно, ничего нового не происходит. Как в случае с большинством революций, неолиберальная, набравшись сил и одержав свои победы, превратилась в диктатуру - со всеми имиджевыми издержками. Автоматически подарив противникам образ притесняемых борцов за свободу. Сегодня "быть против" и быть "борцом против Системы" значит как раз быть консерватором. И это на редкость выгодная позиция, не использовать которую было бы крайне глупо. С точки зрения имиджа она позволяет включить в арсенал абсолютно все приёмы оппонентов. Собственно, уже упомянутая "Французская весна" - пример того, как борьба за традиционные ценности может происходить в стилистике протестов 1968 года и под лозунгами борьбы за права - но права традиционные.

"Имидж - всё": проблема Большого стиля

Если новый консерватизм не использует это внезапно появившееся преимущество, его главной проблемой может стать то, что идея, глубоко верная по сути, вполне способна тем не менее проиграть конкурентам по форме. Достаточно вспомнить, что одной из ключевых причин поражения СССР в холодной войне стал именно стиль в самом широком понимании. До определённого момента Красный проект обладал мощной привлекательной энергетикой - и своим стилем, эстетикой. В позднем СССР не было уже ни того, ни другого - и возникла парадоксальная ситуация, когда отсутствие этой внешней привлекательности в глазах своих же граждан сводило на нет все реальные преимущества, такие как доступность бесплатных социальных благ или качество товаров. Панельные новостройки решают проблему жилых квадратных метров, но если они откровенно уродливы, то любая открытка с красивыми домиками где-то за границей становится аргументом в пользу противника. Никакие ГОСТы на продукты питания не имеют значения, если эти продукты продаются в безликой и некрасивой упаковке.

Алексей Чадаев:

"[В 60-е] в пылу борьбы за сокращение издержек на дизайне откровенно сэкономили: хрущёвская пятиэтажка - это своего рода храм-памятник голой функциональности. А потом год за годом бросали гигантские ресурсы в топку заведомо проигрышной пропагандистской войны с "тлетворным влиянием Запада" - каковое "влияние" на самом деле было стилистическим куда в большей степени, нежели идейным.

Зияющая дыра на месте политического стиля - главная угроза стабильности власти. Более значимая, чем любая "коррупция" вместе с "силовым беспределом": и про то, и про другое оппозиционный агитпроп должен ещё как-то объяснять, чтобы вербовать адептов. А тут и говорить ничего не надо - достаточно одного взгляда. "Не круто".

(Из статьи "Без лица", газета "Аргументы и факты", 19.06.2012)

Можно сколько угодно упрекать делающих выбор "по одёжке" в недальновидности и в неумении отличить реальные преимущества от внешнего лоска. Но факт остаётся фактом, эстетика среды и выражающийся через неё стиль всей общественной системы - серьёзнейший параметр, формирующий мировоззрение населения. Именно потому, что это связано с непосредственным визуальным, эмоциональным восприятием. "Истинные ценности без упаковки" работают только в мобилизационные периоды: действительно, для голодающего не имеет значения, как сервирован кусок хлеба, а для бездомного - в каком архитектурном стиле будет исполнена крыша над головой. Так же как и для тех, кто увлечён большим проектом - будь то полёт в космос или научные прорывы - наверное, не так важен дизайн повседневности.

Но парадокс в том, что как раз - и когда были бездомные и голодающие, и когда были масштабные свершения - советское государство было очень озабочено стилем. А вот когда, наконец, наступил период относительно благополучной и спокойной жизни, конкуренты это государство без проблем обыграли именно на поле стиля - в музыке, в одежде, в дизайне.

У нового консерватизма должен быть стиль - и стиль привлекательный. Ни ностальгия по советским символам, ни лубочная "Россия, которую мы потеряли", ни безликие бело-сине-красные шедевры нынешнего номенклатурного государственничества эту задачу не решают и не решат.

Стиль и прогресс

Для кого нужен сегодня в России разумный консерватизм, smart-консерватизм? Принято считать, что российское большинство - население регионов за вычетом мегаполисов - и так консервативно. Из-за границы картину рисуют в ещё более сгущённых красках - "тёмная масса" путинского большинства и стремящийся к западным идеалам молодой средний класс. Картина эта не соответствует действительности по двум причинам: масса отнюдь не такая тёмная, как принято считать, и претензий к власти у неё хватает, другое дело, что её чаяния - это недостаточно консервативная и национально-ориентированная политика. Причислять весь образованный и финансово устойчивый слой людей, занятых интеллектуальным трудом в больших городах, к "оппозиционерам" кажется весьма спорным - особенно если отвлечься от неприятия конкретных фигур власти и политики и начать разбираться, какие именно из либеральных ценностей они готовы разделить.

Как мы уже видели, постоянный фантом дискуссий о политических настроениях и социальной структуре российского общества - креативный класс. То он объявляется целью, и в его ряды требуется рекрутировать всю молодёжь, то он объявляется "пятой колонной" и подрывателем устоев. Политизированность вопроса уводит от действительно серьёзной темы: ведь теория креативного класса подразумевает, что научный, технический и информационный прогресс обязательно идёт рука об руку с набором либертарианских ценностей. Согласно автору термина Ричарду Флориде, это личная самореализация, индивидуальные свободы, предпочтение нематериальных благ финансовому успеху и открытость, то есть отказ следовать традиционным моделям жизни и карьеры, ассоциировать себя с определённым государством или нацией и стремление вместо этого свободно самоидентифицироваться и искать своё место в глобализированном мире. Например, согласно этой теории, уровень технических инноваций выше в тех городах, где среди населения больше процент творческой богемы и секс-меньшинств (что, впрочем, ряд американских коллег автора оспаривает).

Вне консолидации

Валерий Фёдоров:

"Старт нынешнего цикла общественных настроений можно датировать 2009 годом. Это - низшая точка, год экономического кризиса, массовых увольнений, катастрофических ожиданий и надежды на государство как единственную силу, способную помочь и защитить. Затем запускается экономический рост, но довольно слабый и невпечатляющий. Улучшение общественных настроений произошло, но лишь до определённого предела. Восстановить динамику до рекордных темпов 2007-2008 гг. не удалось, желанная стабильность (а она для россиян означает непрерывное улучшение, а не застой) не пришла, и все это быстро почувствовали. Результатом стал политический кризис 2011 г., выйти из которого удалось благодаря консолидации большинства общества вокруг Владимира Путина - консолидации на консервативных и во многом патерналистских основаниях. Что это за большинство? Его можно назвать "народным", хотя социологи это слово не любят. Если воспользоваться терминологией Натальи Зубаревич, делящей нашу страну на "четыре России", из этих четырёх вокруг Путина объединились три: Россия индустриальная, Россия сельская и Россия национальных республик.

Вне консолидации осталась Россия мегаполисов, но у неё нет ни политического лидера, ни политической организации, ни политической программы, привлекательной в том числе и для "других Россий". Победа Путина деморализовала эту часть нашего общества, она вновь не видит перспективы в политике, ворчит и травит анекдоты".

(Из интервью Expert Online , 30.12.2013)

Ключевым здесь является акцент на то, что "они не желают подчиняться инструкциям со стороны организаций и институтов и сопротивляются традиционным групповым нормам", и то, что "несогласие с организационными нормами можно считать новым общепринятым принципом". В работе Флориды чётко очерчен весь "либертарианский набор", о котором уже было упомянуто в контексте лозунгов цветных революций: защита окружающей среды, гендерное равноправие, духовные интересы, отличные при этом от общепринятых религиозных представлений (New Age), отказ от материального успеха в пользу самореализации (богатство - удел коррупционеров и корпоративных "жирных котов"). Не будем здесь подробно рассматривать судьбу креативного класса в США в контексте кризиса - более детально этому будет посвящена одна из следующих публикаций журнала.

Нас интересует другое. Если мы не согласны с этой теорией, с тем, что быть способным к созданию нового - это в обязательном порядке "девиационный" сценарий, то необходимо ответить на вопрос: а каким же может быть набор российских ценностей, присущий национально ориентированному образованному и творческому слою общества? Может ли консерватизм быть мировоззрением учёного, инженера, предпринимателя, художника? Запрос на творческую и осмысленную деятельность в России всегда был и есть. Собственно, большую часть если не креативного, то уж точно офисного российского класса составляют те, кто, условно говоря, либо был инженером, проектировавшим самолёты, но ушедшим в офис в 90-е, либо те, кто быть этим инженером успел только помечтать, но в 90-е поступил учиться уже на менеджера. Несомненно, россияне обладают и образовательным, и творческим, и интеллектуальным потенциалом. Автоматически причислять Россию мегаполисов к неким "внутренним изгоям", испытывающим лишь неприязнь к любому упоминанию о консерватизме и традициям, видится преувеличением. Речь идёт о том, что россиянам нужно предложить если и консервативную, то при этом всё равно современную и жизнеспособную национальную идею. Патриотизм, стилистически ориентированный на тех, кто "с телевизором, футболом и рассадой", им не подойдёт. А вот консерватизм, руководствуясь которым государство сможет вести внятную экономическую политику, перестанет принимать непродуманные законы, сделает образовательную и медицинскую сферу не объектами безумных либеральных преобразований, а сферами национального интереса, - такой консерватизм устроит очень и очень многих.

* * *

В мире существует весьма мало государств, способных выработать и предложить идеологические концепции, которые могут стать силой, формирующей будущее - как свое, так и глобальное. Мы живём именно в таком государстве, да и нынешняя геополитическая ситуация не даёт России шанса уклониться от выработки подобного мировоззрения. Непрекращающиеся информационные атаки на Россию должны избавить от иллюзий всех: мы живём в условиях идеологической войны.

Как ни странно, но это в чём-то даже хорошо, ведь война ценностей означает актуализацию дискуссий о вопросах, которые считались уже давно закрытыми. Либеральная повестка дня исходит из того, что больше не существует противоречий в ответах на вопросы "что хорошо", а "что плохо" и обсуждать надо лишь параметры жизненного комфорта и экономической эффективности. Но те, кто с этой повесткой не согласен, имеют полное право предложить своё видение политики, морали, мироустройства и представлений о человеке вообще. Будучи консервативным в своих основаниях, наше государство тем не менее должно предложить жизнеспособную и динамичную модель будущего.

Такой smart-консерватизм, а не просто сетования на разрушение традиций, сегодня хотят увидеть многие и в России, и в других странах - и smart-консерватизм может стать тем мостом, с помощью которого Россия выстроит отношения с множеством союзников как на Востоке, так и на Западе.  

 

Михаил Хазин Колумнист Родился в 1962 г. в Москве. Окончил Механико-математический факультет МГУ. Экономист, публицист. Президент компании экспертного консультирования "Неокон". В 1997-2001 гг. совместно с Олегом Григорьевым и Андреем Кобяковым разработал теорию современного экономического кризиса. Сайт - worldcrisis.ru Равновесие и его последствия

В развитых странах Запада выход из нынешнего кризиса окажется не только болезненным, но и приведёт к серьёзным изменениям в пропорциях между отдельными секторами экономики и в социальной структуре общества, что потребует радикальной смены политических стандартов.

Главным достижением российской экономической школы, безусловно, является разработка теории современного экономического кризиса. Разумеется, теории единичного явления быть не может в принципе. В рамках этой теории (которая получила собирательное название "неокономика") было показано, что кризисы капитализма можно чётко разделить на два принципиально различных типа: циклические кризисы и кризисы падения эффективности капитала. Последние в истории капитализма случались как минимум четыре раза: в конце XIX - начале XX века (пик - банковский кризис в США в 1907-1908 годах, который привёл к созданию Федеральной резервной системы), в начале 30-х годов прошлого века, в 70-е годы и, наконец, современный экономический кризис.

Специфика этих кризисов состоит в том, что они, во-первых, более глубокие, чем обычные циклические кризисы, во-вторых, экономика из них не выходит "естественным" образом, так что они трансформируются в глубокие депрессии, и, наконец, сопровождаются жесточайшими структурными диспропорциями. Последнее свойство, впрочем, нуждается в некотором дополнительном пояснении.

Разрыв спроса и доходов

Экономическая система как образование очень сложное и состоящее из большого количества процессов с присущими им разными длительностями никогда не находится в стационарном, полностью равновесном состоянии. Однако и отклонения от равновесных значений практически никогда не бывают достаточно сильными, поскольку вся система в целом обладает мощными внутренними механизмами стабилизации (которые Адам Смит и называл "невидимой рукой рынка"), и поддержка отклонений от равновесия требует колоссальных ресурсов.

Собственно, первая наша работа, в которой были доказаны структурные диспропорции экономики США, была сделана в 2001 году (доложена на II Чаяновских чтениях в РГГУ в начале 2002 года, затем опубликована в журнале "Русский предприниматель" и книге А. Кобякова и М. Хазина "Закат империи доллара и конец Pax Americana" в 2003 году). Если не вдаваться в детали, то суть её состояла в том, что в США есть группа отраслей (её условно можно было назвать "новой экономикой"), которая потребляет ресурсов существенно больше, чем возвращает в экономический оборот. Было это выяснено путём изучения межотраслевого баланса США (за 1998 год), однако затем этот результат был подтверждён независимым методом, через изучение баланса доходов и расходов населения США.

Именно этот расчёт и будет приведён ниже, однако здесь нужно сделать принципиальное замечание. Дело в том, что "мейнстримовская" экономическая теория ответа на вопрос о том, почему экономический кризис продолжается так долго, не даёт. Она либо пытается изобразить, что кризис уже закончился, либо "растягивает" границы ранее известных циклических кризисов, чтобы можно было "вписать" нынешний в эти рамки.

Такое отсутствие теории самого значимого экономического явления современности является крайне слабым местом "мейнстримовской" экономической теории. При этом поскольку она претендует на своё монопольное право на истину в части описания экономических процессов, то категорически не признаёт, что кто-то где-то может дать альтернативное объяснение нынешнего экономического кризиса, тем более разработать теорию, в рамках которой этот кризис получает простое и естественное объяснение. Соответственно, "неокономика" не просто не признаётся "мейнстримовской" экономической наукой, её адептами и институтами, но никогда не будет признана и в будущем. Это - табу, и такое положение дел нужно учитывать.

Итак, рассмотрим экономику США сентября 2008 года. Тогда в ней начался типичный дефляционный кризис (по образцу весны 1930 года), который был купирован массированной эмиссией. Но в чём была причина этого дефляционного (то есть связанного с падением совокупного частного спроса) шока? Для ответа на этот вопрос вспомним некоторые положения экономической теории.

Она утверждает, что нормальное состояние экономики - равновесное. Если какие-то внешние обстоятельства, политика государства, изменение природных условий или ещё что выводят экономическую систему из равновесия, то она начинает самопроизвольно в него возвращаться, и нужно всё большее и большее усилие, чтобы держать её в неравновесном состоянии. Я не буду утверждать, что эта идея верна всегда и везде, не исключено, что "равновесного" состояния просто в природе не существует, но дело не в этом.

Как мы знаем, в 1981 году в США была принята и стала реализовываться так называемая "рейганомика", то есть экономическая программа, которая предполагала постоянное кредитное стимулирование спроса. До её принятия равновесные макроэкономические параметры для домохозяйств выглядели примерно так: совокупный долг - не выше 60-65% от годового дохода, сбережения - порядка 10% от реально располагаемых доходов. К 2008 году эти параметры изменились следующим образом: средний долг - выше 130% от годового дохода, сбережения - -5-7%. Отметим, что последняя цифра, которая ещё в 2008 году не ставилась под сомнение, в последующие пять лет была "нивелирована" за счёт статистических ухищрений, так что в последних официальных данных она находится около нуля. Впрочем, к реальности это отношения не имеет. Возникает два вопроса. За счёт чего был достигнут такой серьёзный отход от положения равновесия и насколько сегодня спрос американских домохозяйств выше равновесного?

На первый вопрос ответ простой - банковская система в начале 80-х годов прошлого века позволила домохозяйствам перейти от цикла "возврат долга - новый кредит" к рефинансированию своих долгов. То есть стало возможным старые кредиты погашать за счёт новых (это было частью политики "рейганомики") или иначе - возможность возврата долга за счёт текущих доходов перестала быть абсолютно необходимым условием выдачи кредита. А для того чтобы при этом не падал спрос (возвращают-то домохозяйства больше, чем получают!), начали снижать стоимость кредита. В 1980 году учётная ставка ФРС США была равна 19% (Пол Волкер, тогдашний глава ФРС, боролся со стагфляцией), к декабрю 2008 года она стала фактически равна нулю. И экономическая система начала самопроизвольное движение к равновесному состоянию между расходами и реально располагаемыми доходами. То есть фактически в системе стал снижаться частный спрос, стимулировавшийся почти 30 лет.

Сейчас США активнейшим образом стараются стимулировать частный спрос другими методами, но он всё равно падает. Пусть и медленно. Но до какого момента он будет падать? На основании статистики можно дать примерную оценку этого спада. Если на начало кризиса сбережения были -5%, а должны быть не ниже 10% - для обеспечения даже простого воспроизводства, то всего спрос за счёт роста сбережений сократится примерно на 15% от реально располагаемых доходов населения на осень 2008 года. А эти доходы составляли около 11 трлн долларов в год. То есть завышение спроса за счёт снижения сбережений составило около 1,5 трлн долларов в год (не ниже).

Далее спрос стимулировался за счёт роста долгов домохозяйств, на момент кризиса совокупный долг составлял около 15 трлн долларов, рос он на 10% в год. То есть и здесь масштаб стимулирования на момент кризиса - 1,5 трлн долларов в год. Общий итог получается порядка 3 трлн долларов США - именно таков масштаб структурных диспропорций, превышения спроса домохозяйств над их реально располагаемыми доходами. Или иначе - разница составляет 20-25% (не менее).

До тех пор пока не будет найден постоянный источник компенсации этих 3 трлн в год и объяснено, кто и как будет давать домохозяйствам эти деньги, - в естественный экономический рост американской экономики поверить сложно. Можно, конечно, сказать, что в эпоху постмодерна базовые пропорции долгов и сбережений меняются, но социологический анализ таких серьёзных изменений в поведении людей за последние несколько десятилетий не выявляет.

Возникает естественный вопрос, а откуда эти триллионы берутся сегодня, коли экономика США не падает "стремительным домкратом"? Источников, в общем, три. Это трансфертные цены, позволяющие качать ресурсы со всего мира (цены на потребительские товары в США существенно ниже, чем, скажем, в России), это продолжение кредитования домохозяйств (пусть и в меньших масштабах, чем раньше, но в США ещё много людей, получающих приличные доходы) и, наконец, это расходы бюджета - как социальные, так и инвестиционные (которые в основном идут на зарплаты внутри США). Отметим, кстати, что Обама увеличил расходную часть бюджета на триллион долларов, то есть кредитные источники для домохозяйств существенно сократились.

Если мы обратимся к опыту Евросоюза, то увидим, что там разрыв достигает (в совокупности по всему региону) примерно 2,5 трлн долларов, и он компенсируется в основном бюджетными расходами, как прямо поддерживающими расходы домохозяйств, так и обеспечивающими низкие цены на значительное количество товаров и услуг. В качестве примера можно привести альтернативную энергетику, которая без государственных дотаций убыточна практически полностью. Именно по этой причине рекомендации "мейнстримовских" экономистов пару-тройку лет назад "затянуть пояса" и перейти к бездефицитным бюджетам были с негодованием отвергнуты европейскими политиками. Им совершенно не улыбается перспектива резкого падения уровня жизни населения со всеми вытекающими отсюда социально-политическими проблемами.

Где дно?

Беда в том, что наращивать государственные долги до бесконечности тоже не получится, уже сейчас для этого активно используется эмиссионный механизм. Рано или поздно он вызовет серьёзную инфляцию (поскольку из двух механизмов её купирования первый - замена кредитных денег наличными - уже не работает, а второй - надувание финансовых пузырей - близок к исчерпанию своего ресурса). А если от эмиссии отказаться, о чём уже говорят разумные финансовые эксперты, то получится классический дефляционный шок по образцу 30-х годов прошлого века. Или, если хотите, по образцу осени 1998 года в России.

Разумеется, дополнительный спрос 3 трлн долларов в США и два с половиной - в ЕС (ну и по мелочи - в оставшихся странах "золотого миллиарда") исчезнет не одномоментно. Но сам по себе процесс сокращения этого добавочного спроса и вызывает современный кризис! Потому что падение спроса влечёт за собой сокращение рабочих мест и зарплат, то есть снижаются совокупные доходы домохозяйств, что вызывает дальнейшее сокращение спроса... Ну и так далее вниз по спирали, к равновесному состоянию между спросом и реально располагаемыми доходами. По очень приблизительной оценке, точка равновесия по доходам находится на уровне ниже нынешнего примерно на 4,5 трлн в год, то есть по мере завершения кризиса реально располагаемые доходы американских домохозяйств будут где-то на уровне 6,5 трлн долларов в год. Спрос, соответственно, окажется больше чем в два раза ниже, чем сейчас. Это оценка для США. Для ЕС - падение будет примерно в два раза.

По поводу масштаба падения спроса и доходов населения США я готов принимать уточнения и спорить. Но напомню, что этот расчёт сделан где-то в 2002 году, и за прошедшие 10 лет никаких оснований для его изменений не наметилось. Причём данные 1998 года показывали разрыв между расходами и реально располагаемыми доходами домохозяйств где-то в районе 12-15% , что примерно равно разрыву, который привёл к кризису 30-х годов. Но учётная ставка ФРС тогда ещё была существенно выше нуля и накачка спроса продолжалась, так что структурный разрыв к 2008 году увеличился ещё в полтора-два раза.

Иными словами, если бы в 1998 году США перестали стимулировать спрос домохозяйств и перешли к нормальному кредитному циклу (то есть для получения нового кредита нужно было бы сначала вернуть старый), то у них начался бы кризис, по масштабу сравнимый с началом 30-х годов прошлого века. И общий спад бы составил где-то 30-35% от ВВП страны. Однако за прошедшие 15 лет масштаб кризиса (разрыва между расходами и равновесным уровнем спроса) существенно увеличился.

Логика неизбежности и рамки возможностей

Возникает естественный вопрос: а может ли вообще сохраниться экономика при спаде в два раза? Для ответа на этот вопрос нужно понять одну очень важную вещь. Кризис 30-х годов сократил экономику США, но её отраслевая структура изменилась мало. Реальный сектор и промышленность, транспорт и финансы свои пропорции практически сохранили. А вот за последние десятилетия отраслевая структура американской экономики трансформировалась принципиально - в частности, резко выросла доля финансового сектора. Если до войны, в 30-е годы, доля финансового сектора в общем объёме прибылей экономики была существенно меньше 10%, то к 2008 году она выросла до более чем 50%. Соответственно, существенно увеличилась и доля ВВП, создаваемая финансовым сектором.

Специфика спада ВВП в США, Евросоюзе и других странах "золотого миллиарда" будет состоять в том числе в том, что резко сократится доля финансового сектора. В разы. А вот для сектора реального (и для товаров, и для услуг) падение, скорее всего, будет сравнимо с масштабом 30-х годов, то есть на треть. Разумеется, такое изменение структуры экономики не может не вызвать серьёзных политических потрясений, поскольку кто платит, тот и заказывает музыку. Сокращение доли главного спонсора политического процесса, превращение его из явного доминанта в миноритарного участника неминуемо принципиально изменит весь политический пейзаж в этих странах.

Ещё одно следствие из описанного выше процесса - это принципиальное изменение социальной структуры общества. Сама по себе идея "среднего класса" как общности людей с типовым потребительским и политическим поведением появилась до начала "рейганомики", но именно с момента её реализации она расцвела пышным цветом. Поскольку позволила колоссальному количеству людей, доходы которых не дотягивали до стандартов "среднего класса", в потреблении этого стандарта достичь (за счёт кредитных схем). А это, в свою очередь, позволило отработать эти стандарты до высочайшего уровня унификации как географической, так и социальной.

Унифицированы были правила и порядок поведения (политкорректность, толерантность, ювенальная юстиция), под них были выращены новые политические элиты, и казалось, что эта идиллия продлится вечно. Но сокращение возможности стимулировать спрос выведет из числа "среднего класса" не просто значительные группы населения - он сократится настолько, что его представители будут смотреться белыми воронами на фоне бедного населения. Достаточно сегодня взглянуть на фотографии периода Великой депрессии.

В то время (напомню, это были последствия структурного разрыва между расходами и доходами домохозяйств на 10-15%), в максимуме кризиса, безработица в странах Западной Европы достигала 40%. Какой она будет сегодня? Как современные политические элиты, привыкшие к толерантным и политкорректным избирателям, будут общаться с толпами безработных и голодных горожан? Простых ответов на эти вопросы явно нет, одно очевидно: политические стандарты придётся менять радикально.

Впрочем, это уже начинает выходить за рамки макроэкономического анализа. По этой причине, возвращаясь к основной теме, делаем базовое резюме: кризис будет продолжаться до тех пор, пока структурный разрыв между расходами домохозяйств в развитых странах и их реально располагаемыми доходами не уменьшится до более или менее равновесного состояния. Сам процесс сокращения этого разрыва и представляет собой нынешний кризис, и его можно ускорить или замедлить, но невозможно предотвратить. Так что нужно трезво смотреть на события и к ним готовиться.       

 

Александр Френкель Публицист Руководитель Центра экономического анализа и прогнозов, член Ученого совета Института экономики РАН, д.э.н. Наталия Райская Яков Сергиенко Анна Лобзова Людмила Рощина Скольжение вниз

Российская экономика завершает 2013 год практически с нулевым результатом, промпроизводство, экспорт и инвестиции снижаются, предприятия активно сокращают рабочие места. И есть все основания предполагать, что 2014 год вряд ли окажется более лёгким, чем прошедший.

Негативный тренд

Выпуск продукции и услуг по базовым видам экономической деятельности по итогам 2013 г., по оценке, не превысил 0,4% (таблица 1). Минимальным положительным темпам роста реальный сектор обязан производству сельскохозяйственной продукции и грузообороту транспорта. Несмотря на плохие погодные условия, выпуск продукции сельского хозяйства только в октябре вырос на 26,3% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. Урожай 2013 года оказался рекордным (больше собрали лишь в 2011 г.). Но уже в ноябре объём сельскохозяйственного производства не превысил 18,3%, а за январь-ноябрь составил 6,8%. Это позволило оценить темпы прироста сельскохозяйственного производства по итогам года в 6,6%. Конечно, во многом это связано с низкой сравнительной базой 2012 г. со значительным спадом на 4,8%.

Увеличение грузооборота транспорта за январь-ноябрь составило 0,4%, тогда как в первом полугодии 2013 г. объём перевозок сократился на 0,9%. Основной причиной роста в последние месяцы года оказалось повышение спроса на газ в Европе, что повлекло увеличение объёмов его транспортировки. По предварительным оценкам, темпы прироста грузооборота транспорта в 2013 г. в целом составили 0,5%.

В строительстве наблюдалось падение объёмов производства. В январе-ноябре 2013 г. темпы прироста в строительной индустрии оказались отрицательными и составили -1,3% (к аналогичному периоду год назад). Таким же (на 1,3%) снижение объёма строительства оценивается и за 2013 г. в целом. И здесь главным фактором стало уменьшение инвестиций, а следовательно, и снижение спроса на инвестиционную продукцию.

Одной из главных проблем прошедшего года является понижающаяся динамика в промышленности (график 1 и таблица 2). Если за январь-ноябрь 2012 г. темпы прироста промышленного производства составили 2,7%, то за тот же период 2013 года - уже -0,1%, то есть наблюдался спад. И по итогам 2013 г. индекс промышленного производства составил, по оценке, 100,0% (то есть динамика оказалась нулевой).

Помимо стагнации промышленного производства важным негативным фактором в 2013 г. стало ухудшение структуры производства.

В посткризисный период наиболее динамично развивающимися в реальном секторе были отрасли обрабатывающей промышленности. Так, в 2012 г. темпы увеличения выпуска в обработке превысили 4,1%, а производство транспортных средств и оборудования лидировало по скорости наращивания выпуска с приростом 12,7%.

В 2013 г. ситуация изменилась. По предварительным оценкам, производство обрабатывающей промышленности по итогам года сократилось на 0,4%.

Лидером же по динамике расширения выпуска, причём с крайне незначительным показателем, стала добыча полезных ископаемых. По оценке, производство по итогам года добавило здесь 1,2%, в том числе в добыче топливно-энергетических полезных ископаемых - 1,0%, а в добыче прочих полезных ископаемых - 1,7%.

Также изменились темпы роста в 2013 г. и в производстве и распределении электроэнергии, газа и воды. Если в 2012 г. они были положительными (1,2%), то в 2013 г. их значение вышло в отрицательную зону: за январь-ноябрь производство в этом секторе снизилось на 0,7%, и в целом за год снижение оценивается в 1,1%.

Масштаб проблем российского реального сектора становится ещё более очевидным при анализе динамики производства отдельных отраслей. Рассмотрим более подробно ситуацию в обрабатывающей промышленности. В четырёх из 12 отраслей обрабатывающей промышленности по итогам 2013 г., по предварительным оценкам, был зафиксирован спад производства. Наибольшее падение выпуска ожидается в производстве машин и оборудования - на 7,7%. Производство кожи, изделий из кожи и производство обуви сократилось на 5,5%, целлюлозно-бумажное производство и издательско-полиграфическая деятельность - на 5,3%, Металлургическое производство и производство готовых металлических изделий уменьшилось на 2,5%.

В остальных отраслях наблюдается умеренно положительная динамика выпуска. По предварительным оценкам, производство прочих неметаллических минеральных продуктов, которое традиционно выступает индикатором строительной активности в стране, увеличилось по итогам 2013 г. на 0,4%. Обработка древесины и производство изделий из дерева, производство кокса и нефтепродуктов, а также производство пищевых продуктов увеличились соответственно на 1,5%, 1,8% и 2,7%. Минимальный положительный тренд продемонстрирует прошлогодний лидер по динамике выпуска - производство транспортных средств и оборудования, прирост в котором достиг 1,4%.

Лидерами по темпам наращивания выпуска в 2013 г. в промышленности России стали текстильное и швейное производство (4,7%), химическое производство (4,9%) и производство резиновых и пластмассовых изделий (5,4%).

Сложившееся положение в промышленном производстве негативно сказывается на деловой активности. Индекс предпринимательской уверенности, рассчитываемый в Центре конъюнктурных исследований Национального исследовательского университета "Высшая школа экономики" (ЦКИ НИУ ВШЭ), на протяжении многих месяцев сохраняет отрицательное значение (-2%). Как фиксируют опросы ЦКИ НИУ ВШЭ, промышленное производство продолжает оставаться в стагнации и признаков оживления не видно. Оценки уровня запасов готовой продукции на складах не меняются, и большинство руководителей предприятий (82%) определяют его как "нормальный", а ведь движение запасов является фактором развития производства. Также остаётся неизменным и средний уровень загрузки мощностей в целом по промышленности (63%).

В отсутствие внешнего спроса

Темпы роста экономики в нашей стране настолько снизились, что теперь отстают даже от динамики ключевых развитых стран мира. Глобальная экономика активно восстанавливается: рост экономики в США ожидается в 2014 г. на уровне 2,7%, в Бразилии - около 3,0%, еврозона вышла из рецессии, а в Японии в последнем квартале 2013 г. отмечен рост экономики на 2,6%. В России в I квартале 2013 г. рост ВВП был на уровне 1,6%, а по итогам года, по оценке Минэкономразвития, - 1,4%.

Важным фактором замедления экономического роста в нашей стране стало исчерпание благоприятных как внешних, так и внутренних спросовых условий развития национального хозяйства.

Традиционно российская экономика могла рассчитывать на значительную динамику внешнего спроса. Рост глобальной экономики сопровождался увеличением и физических объёмов, и цен на традиционные товары российского экспорта - топливно-энергетические ресурсы и сырьё. Кризис 2008-2009 гг. несколько скорректировал эту динамику, однако незначительно. Например, средняя цена нефти марки Urals стабильно закрепилась на уровне свыше 100 долларов США за баррель. В 2012 г. она составляла 110,4 доллара за баррель, за одиннадцать месяцев 2013 г., по оценке, - 107,8 доллара за баррель.

Однако теперь этих параметров недостаточно, чтобы поддерживать значительные темпы увеличения экспорта. Исчерпание потенциала роста цен на фоне ограничений производственной базы ТЭК и сырьевых отраслей привело сначала к замедлению, а теперь и к падению объёмов экспорта из страны. По предварительным оценкам, стоимостной объём экспорта сократился по итогам 2013 г. на 2,2% (график 2). Для сравнения: в 2012 г. экспорт увеличился на 2,4%, в 2011 г. - на 31,3%, в 2010 г. - на 32,1%.

Внешнеторговый оборот России (по методологии платёжного баланса) за одиннадцать месяцев 2013 г., по оценке, составил 781,2 млрд долларов (99,7% по отношению к январю-ноябрю 2012 г.). Основными торговыми партнёрами России были страны дальнего зарубежья, на долю которых приходилось более 85% общего объёма внешнеторгового оборота.

Замедление темпов роста мировой экономики привело к снижению спроса мирового рынка на основные виды топливно-энергетических ресурсов, поставляемых из России. Положительное сальдо торгового баланса России за январь-ноябрь 2013 г. составило, по оценке, 160,0 млрд долларов и уменьшилось по сравнению с тем же периодом 2012 г. на 9,0%.

При этом официально регистрируемый экспорт (по методологии платёжного баланса) в январе-ноябре 2013 г. составил, по оценке, 470,6 млрд долларов и уменьшился по сравнению с тем же периодом 2012 г. на 1,9%. В то же время официально регистрируемый импорт за этот же период составил, по оценке, 310,6 млрд долларов, что на 2,2% больше, чем в 2012 году.

За 2013 г. в целом, по оценке, объём импорта вырос на 2,0% и достиг 342,4 млрд долларов. Положительное сальдо составило, по оценке, 174,1 млрд долларов.

В январе-феврале 2014 г. экспорт, по нашему прогнозу, продолжит своё торможение. Объём экспорта составит 77,3 млрд долларов, или 95,8% по отношению к тому же периоду 2013 г., а импорт - 48,0 млрд долларов и 99,7%. Положительное сальдо торгового баланса России окажется на уровне 29,3 млрд долларов.

Бережливый бюджет

Значительный приток экспортной выручки в страну ранее стимулировал целый ряд факторов внутреннего спроса. Наиболее важным из них был спрос со стороны государства. В структуре федерального бюджета нефтегазовые доходы формируют значительную его часть. В 2012 г. нефтегазовые доходы сформировали порядка 50,2% доходов бюджета в кассовом исполнении, за одиннадцать месяцев 2013 г., по предварительным данным, - 50,5%. В этих условиях государству удавалось формировать первичный профицит бюджета даже в условиях опережающих индексаций социальных платежей и значительного увеличения непроцентных расходов, которые достигли в 2012 г. 18,5% ВВП.

Однако теперь ситуация постепенно меняется. В январе-ноябре 2013 г. доходы федерального бюджета оказались на 1 процентный пункт ВВП меньше, чем в аналогичном периоде прошлого года. Главная причина - сокращение нефтегазовых доходов (на 0,6% ВВП). В этих условиях государство вынуждено всё больше переходить к консервативной фискальной политике, в том числе сдерживая социальные расходы. По итогам одиннадцати месяцев 2013 г. непроцентные расходы федерального бюджета сократились в относительном выражении к ВВП до 17,6%. В 2014 г. можно ожидать ещё более жёсткой политики бюджетных расходов. Частное проявление - недавняя директива правительства по сокращению затрат крупнейшими государственными корпорациями по 10% на протяжении следующих четырёх лет.

Понижательное давление на доходы и расходы государства, выступающего в роли одного из ключевых работодателей в стране, не могло не сказаться на динамике потребительского спроса.

Домохозяйства затягивают пояса

По предварительным оценкам, реальные располагаемые денежные доходы населения выросли в 2013 г. на 4,0%. При этом оборот розничной торговли увеличился на 3,5%. Для сравнения: традиционно наблюдалась обратная ситуация - оборот розничной торговли устойчиво опережал динамику доходов домохозяйств. Например, в 2012 г. он вырос на 6,3%. Отчасти понижение темпов роста здесь связано со значительным торможением динамики потребительского кредитования в условиях нарастающей неопределённости относительно динамики будущего экономического развития, а также роста процента невозвратов по кредитам. В частности, в октябре 2013 г. объём розничных кредитов вырос на 30,0% против пиковых значений 43,4%, зафиксированных в июне 2012 года. И тем не менее рынок потребительских кредитов "перегрет", как считает Э. Набиуллина (заявление в Госдуме). Доля кредитов, выданных физическим лицам, по оценке Всемирного банка, превысила 45% ВВП, что, естественно, ведёт к росту уровня общей задолженности домохозяйств. Как следствие - снижается потребление. Всемирный банк отмечает, что выплаты в счёт погашения кредитов достигли 5% от средних доходов домохозяйств, то есть достаточно существенная часть. Такое положение, конечно, способствует замедлению роста потребительского спроса - важного фактора оживления экономики.

В целом, можно однозначно говорить о сохранении тенденции к сжатию темпов роста потребительского спроса на среднесрочную перспективу. Этому способствует не только ситуация в бюджетной сфере и сфере потребительского кредитования, но и политика занятости. На протяжении всего 2013 г. предприятия активно оптимизировали численность персонала. Опросы ЦКИ НИУ ВШЭ свидетельствуют об устойчивости этой тенденции практически во всех отраслях экономики. И объяснение этого связано с общей низкой конкурентоспособностью продукции российских предприятий. Согласно расчётам Центра развития, из-за высокой инфляции затрат и неблагоприятной динамики валютного курса удельные трудовые издержки российской промышленности выросли в августе-сентябре 2013 г. на 2,5-3%, даже несмотря на сокращение количества рабочих мест на 1-1,5% в годовом выражении. А значит, чтобы преодолеть эту тенденцию, предприятиям придётся пойти на ещё более радикальные меры по снижению занятости.

При этом подавляющее большинство руководителей, по опросам ЦКИ НИУ ВШЭ, отмечают нехватку квалифицированной рабочей силы как фактор, препятствующий росту промышленного производства.

В ноябре 2013 г., по данным Росстата, в службу занятости были поданы заявки почти на 1527 тыс. человек, в основном на инженеров и квалифицированных рабочих. И это притом что численность официально зарегистрированных безработных была всего 873 тыс. человек. В то же время, по опросам различных центров, среди оканчивающих инженерные вузы, причём даже такие, как Физтех, МЭИ, МАИ, по специальности устраиваются на работу не более 30%. Остальные или уезжают из страны, или начинают работать не по специальности.

Следует подчеркнуть, что средний возраст работающих превышает 60 лет, в первую очередь в промышленности, и особенно в обрабатывающей. И если на предприятие будет поступать современное технологическое оборудование, то, по существу, обслуживать его будет некому. Поэтому восстановление подготовки квалифицированных специалистов остаётся одной из важнейших проблем на современном этапе развития.

Потребительские цены

Потребительская инфляция чутко реагирует на ситуацию в экономике страны, и за январь-ноябрь 2013 г. она достигла 5,9%, вплотную приблизившись к целевому ориентиру, который установлен Банком России на 2013 г. на уровне 6,0%. Но на конец 2013 г. инфляция оказалась на уровне 6,5% (в 2012 г. - 6,6%). Основная причина сохранения высоких темпов прироста потребительских цен - рост цен на платные услуги населению и рост цен на продукты питания, которые растут ускоренными темпами (таблица 3).

Так, платные услуги населению выросли за год на 8,0%, в том числе только услуги ЖКХ - на 9,8%. Увеличение цен на продовольственные товары составило 7,3%.

Несмотря на хорошие прогнозы урожая основных сельскохозяйственных культур, надежды на снижение темпов прироста цен на продукты питания не оправдались. В последний месяц года цены на продовольственные товары без учёта плодоовощной продукции возросли на 0,5%. Осенью традиционно отмечается некоторая повышательная динамика цен на яйца, однако в октябре-ноябре 2013 г. наблюдался их значительный рост, что обусловлено многими факторами: сокращением производства яиц во многих регионах страны, подорожанием кормов для птицы и ростом тарифов на электроэнергию и газ. В сентябре прирост цен на этот продукт составил 6,5%, в октябре - 18,2%. В ноябре прирост несколько замедлился, но всё-таки цены выросли на 11,6%, а в декабре цены снизились на 0,6%. И за год общее повышение цен на яйца составило 28,8%. Надо отметить, что в конце 2012 года, несмотря на резкое удорожание кормов для птицы, цены на яйца за год выросли всего на 5,1%. Нормализации ситуации с ценами на яйца надо ожидать не раньше середины 2014 года.

На наблюдаемые виды молочной продукции и молоко цены поднялись в декабре на 1,6%, сливочное масло - на 2,3%. Напомним, что ускоренный рост цен на продукцию молочного животноводства наблюдается пятый месяц подряд, что связано со снижением объёмов производства молока. Вероятно, рост цен молочной продукции продолжится и в ближайшие месяцы. Ситуация, сложившаяся в производстве яиц, молока и молочной продукции, негативно скажется на динамике цен на продовольственные товары в целом.

Сезонный рост цен на плодоовощную продукцию активизировался несколько раньше. Сказались неблагоприятные погодные условия, которые оказали негативное влияние на уборку урожая. Уже в октябре прирост цен на фрукты и овощи составил 3,6%, в ноябре - 3,0%, а в декабре - 2,8%. Из овощей картофель стал дороже в декабре на 5,5%, а огурцы и белокочанная капуста - на 10,9% и 6,9%. С начала года плодоовощная продукция подорожала на 9,3%. В декабре было отмечено снижение цен на большинство видов круп: от 0,2% на перловую крупу до 0,8% на гречневую крупу. С учётом плодоовощной продукции продовольственные цены за декабрь выросли на 0,8%, а за год - на 7,3%. И доля их прироста в потребительской инфляции составила 2,9 процентного пункта.

В динамике роста цен на непродовольственные товары с середины 2011 г. прослеживается явный понижательный тренд. С апреля 2013 г. темпы роста цен в данном сегменте стабильно держатся на уровне 0,3-0,4%. Рост цен непродовольственных товаров составил в декабре 0,2%. Наибольший прирост цен был отмечен на табачные изделия - 0,8%. Табачные изделия дорожали с начала прошлого года ускоренными темпами, что связано с повышением акцизов на эти товары.

В группе медикаментов и медицинских товаров существенно выросли цены на сульфацетамид - на 6,4%. Автомобильный бензин подешевел в декабре на 0,5%. Цены на строительные материалы остались без изменений. За год потребительские цены на непродовольственные товары выросли на 4,5%, и их доля в потребительской инфляции составила 1,6 процентного пункта.

Динамика цен на платные услуги в 2013 г. была менее предсказуемой. В первом полугодии 2013 г. платные услуги дорожали в среднем на 0,5% в месяц. В августе рост цен ускорился до 0,6%, главным образом за счёт роста коммунальных услуг и удорожания услуг зарубежного туризма. В сентябре-октябре темп роста цен на платные услуги вновь понизился. В ноябре стоимость платных услуг опять возросла - на 0,2%, а в декабре - на 0,6%. Так, в декабре стоимость услуг пассажирского транспорта выросла на 3,4%, организаций культуры - на 1,5%. В это же время санаторно-оздоровительные услуги стали дешевле на 0,1%.

В целом за 2013 г. стоимость платных услуг выросла на 8,0%, и их вклад в потребительскую инфляцию достиг 2,0 процентного пункта.

По прогнозу на январь-февраль 2014 г., инфляция составит 1,4%, в том числе на продовольственные товары - 2,5%, на непродовольственные товары - 0,8%, на платные услуги населению - 1,0%.

Промышленная инфляция

В инфляционные процессы внесла свою долю и динамика цен производителей промышленной продукции. За одиннадцать месяцев 2013 г. прирост цен здесь составил 2,6% (таблица 4). При этом в ноябре наблюдалось их снижение на 1,5%. Это произошло за счёт добывающих производств, где цены уменьшились на 5,6%. В обрабатывающей промышленности темпы снижения гораздо меньше - 1,3%. И только в производстве и распределении электроэнергии, газа и воды цены незначительно выросли (на 0,5%).

В ноябре 2013 г. цены производителей в добыче полезных ископаемых в целом снизились на 5,7%. Так, в добыче топливно-энергетических полезных ископаемых цены снизились на 6,2%, в том числе в добыче сырой нефти - на 9,0%. Однако цены в категории "добыча каменного, бурого угля и торфа" возросли на 1,0%. За январь-ноябрь цены производителей в добыче полезных ископаемых выросли на 1,4%, что внесло в промышленную инфляцию вклад 0,4 процентного пункта.

Как и в предыдущие месяцы, цены производителей промышленной продукции будут зависеть, главным образом, от динамики цен в добыче полезных ископаемых, которые, как было указано выше, в конце года продемонстрировали значительное снижение. По оценке, по итогам 2013 г. цены в добыче полезных ископаемых снизились на 3,9%, а их вклад в промышленную инфляцию составил -0,8 процентного пункта. При этом снижение цен производителей в отраслях, занятых добычей топливно-энергетических полезных ископаемых, составило 3,2%, что внесло в промышленную инфляцию -0,4 процентного пункта.

В обрабатывающих производствах цены производителей по отраслям в ноябре либо снижались, либо остались на уровне предыдущего месяца. Подобная динамика, по всей видимости, является отражением негативных тенденций, которые прослеживаются в реальном секторе экономики в последние месяцы. В условиях стагнации, а также с учётом заморозки тарифов на продукцию и услуги ТЭК, можно ожидать, что в конце 2013 г. и в наступающем 2014 г. цены производителей в обрабатывающих производствах будут либо оставаться на текущем уровне, либо снижаться умеренными темпами. Цены производителей в производстве пищевых продуктов не увеличиваются уже три месяца, а за период с начала года прирост цен составил 2,2%. Умеренная динамика цен производителей пищевых продуктов в последние месяцы не оказывала влияния на динамику цен на продовольственные товары на потребительском рынке, где по-прежнему наблюдается ускоренный рост цен.

В ноябре был отмечен прирост цен в производстве резиновых и пластмассовых изделий на 0,8%, в целлюлозно-бумажном производстве и химическом производстве - на 0,3%, в текстильном и швейном производстве - на 0,1%. В остальных производствах был отмечен спад роста цен.

Цены производителей в обрабатывающих производствах за одиннадцать месяцев 2013 г. выросли на 1,8%, что внесло 1,2 процентного пункта в промышленную инфляцию.

Рост цен в этом секторе, по оценке, по итогам 2013 г. составил 1,7%, а вклад в промышленную инфляцию - 1,2 процентного пункта.

Цены производителей в производстве и распределении электроэнергии, газа и воды в январе-ноябре выросли на 8,5%, их вклад в рост индекса цен производителей промышленной продукции составил 1,0 процентного пункта.

По итогам 2013 г. рост цен в этом секторе составил, по оценке, 9,2%, их вклад в промышленную инфляцию - 0,6 процентного пункта.

По прогнозу, в январе-феврале 2014 г. промышленная инфляция составит 0,6%, в том числе в добыче полезных ископаемых - 2,7%, в обрабатывающих производствах - -0,2%, а в производстве и распределении электроэнергии, газа и воды - -0,8%. Вклад этих секторов в промышленную инфляцию составит соответственно 0,7, -0,1 и 0,0 процентного пункта.

Без желания и возможности инвестировать

Как следствие, в условиях замедляющихся темпов роста производства и продаж при стабильно высоких темпах роста затрат общее финансовое состояние предприятий оставляет желать лучшего. Опросы указывают на снижение обеспеченности предприятий собственными финансовыми средствами, а также на ускорение темпов сокращения прибыли в промышленности. По опросам ЦКИ НИУ ВШЭ, в конце 2013 г. зафиксировано ускорение сокращения прибыли. Изменение данного показателя характеризуется отрицательными темпами и составило в октябре -8,0% против -6,0% в сентябре. Худшая ситуация наблюдалась на предприятиях, выпускающих машины и оборудование. Снижается и заинтересованность финансовых институтов к кредитованию реального сектора. Если в первые посткризисные годы динамика кредитов достигала 26,1% (декабрь 2011 г.), то теперь ежемесячные темпы роста редко превышают 1,4-1,6%.

Оборотной стороной этого процесса становится замедление инвестиционной деятельности предприятий. В текущей ситуации у них отсутствуют как рыночные стимулы, так и финансовые возможности для инвестиций. По предварительным оценкам, объём вложений в основной капитал по итогам 2013 г. сократился на 0,7%.

И одной из причин этого стали непомерно высокие налоги. Высокий уровень налогообложения отмечают 40% руководителей, опрошенных ЦКИ НИУ ВШЭ. На уровне государства совокупные доходы бюджетов всех уровней в 2013 г. составили 23,4 трлн рублей, или 35,6% ВВП. Для сравнения: в Китае с его государственными предприятиями и огромными вложениями в инфраструктуру этот показатель равен 18% ВВП. То есть такие деньги могли бы развивать экономику. Но тратятся они явно неэффективно, и их вложения в отдельные грандиозные проекты не дают должной отдачи. Конечно, бизнес при сложившихся условиях не заинтересован в инвестициях. Бегство капитала из страны увеличивается. Если в 2012 г. его отток составлял 57 млрд долларов, то в 2013 г., по оценке, - 65 млрд долларов. А это означает упущенные возможности роста экономики.

Прогнозы и оценки

Таким образом, российская экономика находится в достаточно тяжёлой экономической ситуации. Темпы экономического роста закрепились около нуля, имея скорее негативный тренд. По оценке, в 2013 г. выпуск продукции и услуг по базовым видам экономической деятельности увеличился всего на 0,4%, производство промышленности останется на уровне 2012 г. на фоне потребительской инфляции 6,5%.

Главной причиной резкого торможения экономического роста стали не внешние, а внутренние факторы, основные из них - снижение инвестиционной активности, падение роста производительности труда и снижение внутреннего спроса. Выходом из сложившейся ситуации может стать быстрое наращивание инвестиций в отраслях, обеспечивающих рост эффективности экономики в критически важных для страны производствах. Такой манёвр может совершить только государство при условии проведения комплексной политики модернизации. Необходимо выработать государственную промышленную политику, определяющую национальные цели и приоритеты, сформировать стратегию развития отраслей промышленности. Пока же в стране нет условий, которые послужили бы толчком к развитию экономики. Без институциональных изменений и при ручном управлении экономике суждено оставаться в состоянии стабильной стагнации.          

 

Александр Вишняков Двадцать пять миллионов возможностей

Одним из результатов программы модернизации до 2020 года должно стать появление в промышленности 25 миллионов высокотехнологичных рабочих мест — это сулит серьёзные перемены в структуре экономики и в приоритетах занятости населения.

Амбициозно, но реально

Обозначенная в качестве приоритета ближайшего десятилетия экономическая политика комплексной модернизации отечественной экономики и "новой индустриализации" предполагает отраслевую диверсификацию, сокращение роли добывающего сектора за счёт вывода на первый план иных отраслей народного хозяйства, обладающих большей технологичностью, наукоёмкостью, степенью переработки и, как следствие, большей добавленной стоимостью.

Для реализации задуманного на обновление обрабатывающей промышленности России были направлены значительные денежные средства. А президент РФ Владимир Путин озвучил впечатляющие планы по созданию до 2020 года 25 млн высокотехнологичных индустриальных рабочих мест, без которых обновлённой российской экономике не обойтись.

Естественным образом возникают вопросы: где именно будут образованы эти рабочие места, как они скажутся на занятости населения и какие изменения произойдут на рынке труда в целом? Эти вопросы находятся в тесной и очевидной связи со структурой экономики вообще. А цифра прироста - 25 млн рабочих мест менее чем за десятилетие - выглядит очень внушительно на фоне общего числа экономически активного населения (ЭАН) страны - 71 545 000 человек по состоянию на 2013 год. И если брать в целом, то названное количество создающихся к 2020 году рабочих мест вдвое превосходит потери, которые отечественная промышленность несла до сих пор, - численность занятого в промышленности населения сократилась в период 1990-2013 годов с 22,8 до 10,2 млн человек. Так что можно было бы говорить не просто про индустриализацию как способ восстановления status quo, а про индустриализацию с приставкой "гипер" - превращение промышленного сектора в безоговорочный флагман экономики и рынка труда, при котором и без того небольшая на общемировом фоне российская безработица - 4 млн человек - сведётся к абсолютному нулю, а доля модернизированной обрабатывающей промышленности в ВВП страны должна увеличиться с нынешних 15,2% до как минимум 30%.

Разумеется, при более обстоятельном рассмотрении ситуация выглядит многограннее. Так, вскоре после обнародования планов по созданию 25 млн рабочих мест, появилось уточнение: подразумевалось не создание рабочих мест абсолютно заново, а "трансформация имеющихся в высокопродуктивные и современные наряду с образованием новых". Так или иначе России необходимо ежегодно создавать и/или модернизировать примерно 1,6 млн рабочих мест, охватывая по 2,1% экономически активного населения при сохранении его численности.

Примеры наших партнёров по БРИК показывают, что такой объём "обновления" сам по себе является амбициозной, но вполне выполнимой задачей. Так, в период 2000-2005 годов Индия ежегодно создавала 11,3 млн высокопроизводительных рабочих мест, или 2,4% от ЭАН; Китай в период 2006-2010 годов создал 55 млн таких рабочих мест (1,7% ежегодно); Бразилия в период 2002-2010 годов создала 15 млн высокопроизводительных рабочих мест (1,9% ЭАН ежегодно).

Таким образом, создать 25 млн современных рабочих мест в сжатые сроки вполне реально, но исходя из текущей занятости населения в промышленности - 10,2 млн человек - такая индустриализация будет означать тотальную модернизацию, сравнимую разве что с индустриальным бумом раннего СССР, которая затронет буквально каждое рабочее место из ныне существующих. И ещё столько же рабочих мест будет создано с нуля, то есть к 2020 году количество рабочих мест в промышленности вырастет больше чем в два раза в сравнении с показателями 2013 года.

"Военка" в качестве локомотива новой индустриализации

Как именно будут распределяться приоритеты по созданию и модернизации рабочих мест, определить, в принципе, несложно. Это диктуется как общемировой практикой, так и локальными российскими условиями. Кроме того, обратим внимание на то, что конкретные цифры выделяемых на модернизацию промпроизводства до 2020 года средств до сих пор звучали в привязке к одному-единственному сегменту.

Военно-промышленный сектор традиционно является самым модернизированным и передовым сегментом промышленности. В конце 80-х годов на 1500 предприятиях ВПК РСФСР было занято около 4 млн человек, в том числе 600 тыс. - в сфере науки. Примерно такое же соотношение ВПК и всей промышленности вообще сохраняется и сейчас: в военно-промышленном секторе экономики России на 1150 предприятиях работают 2,8 млн человек, из них 2,3 млн - на производстве, 0,5 млн - в науке. 10% занятых в ВПК составляют учёные, инженеры, техники. По уровню ёмкости "интеллекта" ВПК сильно опережает другие сектора российской экономики, где процент "мозгов" существенно ниже - до 5%. И, как уже говорилось, предприятия ВПК аккумулируют почти 30% всех рабочих мест, существующих в промышленности сейчас, - 2,8 млн из 10,2 млн.

ВПК часто называют "локомотивом", который должен "вывезти" на себе всю остальную промышленность, а постепенный перенос в мирное производство передовых технологий, разрабатываемых первоначально для военных нужд, обеспечит достаточный уровень инновационности производству в целом. Такой подход является традиционным - год назад президент США Барак Обама, объявивший в обращении к конгрессу "оншоринг" (возврат домой) американской промышленности, сообщил также о запуске американских "сколково" - четырёх производственных центров, где производства будут сотрудничать с Пентагоном и министерством энергетики США, благодаря чему американская промышленность обретёт "второе дыхание". Нетрудно заметить, что соображения российских властей звучат очень похоже.

В России на модернизацию ВПК до 2020 года выделяется 3 трлн рублей, что должно дать возможность перехода на новый технологический уклад. Создание одного современного рабочего места, исходя из различных оценок, обходится в 150-500 тыс. долларов в ценах 2011 года. И если придерживаться средних значений - 250 тыс., то полный перевод существующих предприятий ВПК в категорию современных производств обойдётся в 0,7 трлн рублей. То есть задача модернизации промышленности, относящейся непосредственно к ВПК, выглядит, безусловно, выполнимой при идеальном функционировании системы. На выделенные деньги теоретически можно обновить и увеличить ВПК в четыре раза, и это без учёта выделяемых на закупку вооружений и военной техники из бюджета до 2020 года 20 трлн рублей - почти все они так или иначе прокрутятся через индустриальное производство.

Заодно становится возможным оценить стоимость всей стратегической задачи - 25 млн современных рабочих мест во всей экономике обойдутся, исходя из средних цифр, в 6,25 трлн рублей.

И новые, и модернизированные

Разброс в оценках необходимых для создания современного рабочего места денежных средств существует по вполне прозаической причине. В Российской Федерации, как и во всём мире, отсутствует единый механизм оценки рабочего места по степени его "технологичности", и признаки такового относятся к дискуссионным вопросам, которые правительство и президент РФ в своё время предлагали обсудить деловому и экспертному сообществу.

Российский союз промышленников и предпринимателей предлагает считать высокотехнологичным рабочее место, которое приносит годовую выручку в размере 3,5 млн рублей в ценах 2011 года. Некоммерческая организация "Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов" в рамках дорожной карты "Создание национальной системы компетенций и квалификаций" предлагает двусоставное определение высокопроизводительного рабочего места, базирующееся на формулировке Фонда Форда: высокопроизводительное рабочее место - место, позволяющее получать достаточную для жизни зарплату, накапливать финансовые активы и иметь карьерные перспективы. А именно: производительность труда не ниже 900 тыс. рублей в год в ценах 2011 года - для всех секторов экономики, кроме государственного управления и обеспечения военной безопасности, обязательного социального обеспечения, образования, здравоохранения, предоставления социальных и прочих коммунальных и персональных услуг; зарплата не ниже 30 тыс. рублей в месяц в ценах 2011 года, скорректированная с учётом отличия уровня потребительских цен в регионе от среднего по стране - для всех секторов экономики, кроме названных исключений.

На практике, если оперировать данными по конкретным субъектам Федерации, в собственном ВВП которых промышленность представлена широко, критерий "высокотехнологичности" в 3,5 млн рублей подтверждается расчётами Свердловской области, одного из лидирующих по части ВПК и промышленности вообще регионов России. Производительность труда в промышленности Свердловской области в 2011 году составляла около 2,6 млн рублей на человека. Исходя из целевых установок, заданных указом президента Путина от 7 мая 2012 года № 596 "О долгосрочной государственной экономической политике", согласно которому производительность труда в среднем в Российской Федерации должна вырасти в полтора раза к 2018 году (к уровню 2011 года), высокопроизводительным в Свердловской области будет считаться место с производительностью труда не менее 3,9 млн рублей в год. Однако критерий средней заработной платы в 30 тыс. рублей Свердловская область пока не соблюдает - в 2013 году занятые в промышленности граждане получали в среднем 28 тыс. рублей ежемесячно.

По отдельным предприятиям статистика отличается, как правило, в сторону уменьшения выработки на одного сотрудника. Так, одно из наиболее динамично развивающихся предприятий ВПК - концерн "Радиоэлектронные технологии" с 2010 по 2012 год поднял этот показатель с 805 тыс. до 1,15 млн рублей.

Если взять в качестве вводных максимальные цифры стоимости создания нового современного рабочего места или поднятие до такого уровня уже существующего, то ВПК России исходя из предназначенных для него денег должен увеличить количество рабочих мест в два раза. И обеспечить занятость 5-6 млн человек вместо 2,8 млн сегодня.

Оценить соотношение количества новых и модернизированных рабочих мест в не связанных с обороной областях промышленности несколько сложнее. Неизвестно, в каком размере выделяются финансовые ресурсы, и выделяются ли вообще, исходя из планов по разгону "локомотива", который должен вытащить всю российскую промышленность целиком. Некоторое представление о количестве создаваемых рабочих мест можно получить из региональных программ развития.

Так, Свердловская область планирует "создать и модернизировать не менее 127 тыс. высокопроизводительных рабочих мест в промышленности", при этом новых рабочих мест будет открыто 35 тыс.

Челябинская область в основных экономических показателях на 2014-2016 годы указала рост числа занятых в промышленности с 16,9 тыс. человек до 17,8 тыс. При сохранении таких темпов в промышленности Челябинской области к 2020 году будет создано до 10 тыс. рабочих мест.

Принято считать, что создание одного рабочего места в базовых промышленных секторах даёт в среднем 1,95 рабочего места в смежных секторах - малый производственный бизнес, промышленное и гражданское строительство, промышленный аутсорсинг и так далее. В итоге не относящийся к ВПК напрямую сектор реального производства к 2020 году увеличится с 7,4 млн до 17-19 млн человек, то есть 25 млн высокотехнологичных рабочих мест в промышленности - из них половина была бы новыми - вполне могли бы появиться.

Но существуют обстоятельства, которые этим планам могут помешать. Данные, указанные в планах и программах субъектов Федерации, явно не успевают за федеральным размахом.

Исходя из планов регионов, к 2020 году общее количество новых рабочих мест в промышленности составит суммарно 2-3 млн. Ни один из регионов не предполагает создания новых рабочих мест, которые охватили бы более 7% ЭАН, что означает создание не более чем 5 млн новых рабочих мест во всей российской промышленности.

Несмотря на взаимное несоответствие федеральных и региональных планов и программ, можно констатировать, что в ближайшие шесть лет будет создано несколько миллионов рабочих мест в промышленности, что выглядит достаточным основанием для качественного усиления тех тенденций рынка труда, которые ведут к уравниванию количества и перспектив вакансий "белых" и "синих воротничков". Те молодые люди, которые сейчас приступают к выбору будущей профессии, вполне могут включить в список достойных рассмотрения направлений и промышленность.

Куда плыть в море вакансий?

Очевидно, что само по себе изобилие рабочих мест в каком-либо секторе экономики не приводит к их заполнению. Вопрос о размере заработной платы рабочего высокой квалификации остаётся открытым и, по данным рекрутинговых компаний, самым важным для потенциального сотрудника. Опубликованные к настоящему моменту федеральные стратегии и целевые программы регионов предусматривают обязательное повышение зарплат медицинских работников и преподавателей, которые должны составлять к 2020 году 100% и 200% соответственно от уровня средней по региону. В то же время заработная плата в промышленности остаётся индивидуальной, зависящей от конкретного предприятия, его условий и возможностей. Обязательное доведение до 100% от средней зарплаты по региону достанется лишь мастерам производственного обучения. Таким образом, пока нельзя говорить о том, что открытие большого количества рабочих мест будет автоматически сопровождаться соблюдением принципа достаточности заработной платы и обрабатывающая промышленность станет, к примеру, предпочтительнее добывающего сектора. В настоящее время человеку с техническим образованием предприятия добывающего сегмента предлагают, по данным Росстата, более привлекательную среднюю заработную плату 57 267 рублей, в то время как предложения обрабатывающих предприятий обычно соответствуют средней зарплате по региону (да и по России в целом), с корректировками в случае больших мегаполисов.

Упоминавшийся концерн "Радиоэлектронные технологии", занимающийся производством бортового оборудования для военной и гражданской авиации, с ростом прибыли увеличил зарплату начинающего сотрудника с 18 до 25 тыс. рублей.

Обеспеченный госзаказом концерн "Калашников" способен предложить наладчику станков и манипуляторов с ПУ зарплату от 17 тыс. до 25 тыс. рублей, а мастеру производственного участка - от 18 тыс. до 25 тыс. рублей при средней по Удмуртии в данном сегменте зарплате 18-23 тыс. рублей.

Всего у концерна, выступающего визитной карточкой российской оборонной промышленности, на момент написания данного текста "висит" 18 незаполненных вакансий. Удмуртские средние зарплаты топливно-энергетического сектора составляют 38 тыс. рублей, что в три с половиной раза превышает среднюю оплату труда в текстильном и швейном производстве.

Отечественная лёгкая промышленность вообще выглядит аутсайдером по части средних зарплат. Хуже ситуация только в сфере образования. По сравнению с металлургией, машиностроением, производством электроники и оптики со средними зарплатами 25-29 тыс. рублей, текстильное производство с зарплатой 12 095 рублей вряд ли сможет набрать необходимое количество работников даже на действующие предприятия - ведь любое заведение быстрого общественного питания предоставит более выгодные финансовые условия труда. Это находит подтверждение в динамике отрасли: с 2000 по 2012 год среднегодовая численность занятых в текстильной промышленности сократилось с 749 тыс. до 307 тыс. человек на фоне постоянно падающего производства.

Реализация плана по созданию 25 млн высокотехнологичных рабочих мест во всей обрабатывающей промышленности, а не только входящей в ВПК, неизбежно потребует формирования соответствующих подпрограмм, без которых это вряд ли будет возможно, поскольку действующие планы категорически не соответствуют реалиям.

Так, теоретически, динамика химической промышленности России должна бы соответствовать разработанной в 2008 году "Стратегии развития химической и нефтехимической промышленности России на период до 2015 года". Однако эта стратегия очевидным образом не выполняется. Химическая продукция собственного производства в России составляет менее 50%, наибольшее расхождение наблюдается в выпуске высокотехнологичной продукции, а расхождение между теорией и практикой финансирования разительно. Так, согласно "Стратегии", в 2013 году на модернизацию отечественной химической промышленности должно было поступить 542,5 млрд рублей и 25 млрд долларов. На практике весь объём продаж отечественной химической отрасли в 2013 году оказался сравним с рублёвой частью теоретически необходимых инвестиций. На 2015 год "Стратегия развития химической промышленности" предполагает приток инвестиций в отрасль в размере 1,13 трлн рублей и 36 млрд долларов. Выполнимость этих планов остаётся под очень большим вопросом.

Межотраслевые различия в средней зарплате в России весьма значительны (см. график). При таком отраслевом разбросе показателей оплаты труда переход на работу в другую отрасль даже с понижением квалификационного статуса нередко предпочтительнее вертикальной квалификационной мобильности. В связи с этим неудивительно, что пример "Калашникова", который готов предоставить рабочие места полутора десяткам граждан, но не может найти претендентов на эти вакансии, не единичен. Промышленность в целом, и ВПК в особенности, ощущает кадровый голод. 22% действующих сейчас промышленных предприятий испытывают нехватку кадров, причём нередкими являются случаи, когда вакансия может "висеть" открытой годами. С трудностями при найме квалифицированных сотрудников сталкиваются 37% предприятий, инженерно-технических работников - 32%, низкоквалифицированных работников и руководителей - 13%.

После модернизации производства старые и новые российские предприятия обрабатывающей промышленности смогут вытеснить заметную часть импортной продукции на внутреннем рынке, что приведёт к росту прибыли этих предприятий и соответственному росту заработной платы, но на первоначальном этапе без дополнительной финансовой стимуляции интереса к некоторым индустриальным вакансиям обойтись, скорее всего, не получится.

Хотя количество вакансий со средней зарплатой, как уже говорилось, весьма велико. Оно стабильно растёт, и этот процесс будет продолжаться. Так, список самых привлекательных работодателей года, по версии портала онлайн-рекрутмента Superjob.ru, сейчас на 30-40% состоит из компаний реального сектора экономики, прежде всего обрабатывающей промышленности (для сравнения, в 2004-2005 годах предприятия обрабатывающей промышленности составляли 10-15% от всех работодателей). Им требуются операторы станков, инженеры лабораторий, столяры-станочники, электросварщики и представители прочих негуманитарных профессий. Находящийся в Санкт-Петербурге концерн "НПО "Аврора" предлагает инженеру от 35 тыс. до 65 тыс. рублей при средней зарплате в городе - 39 тыс.

Невозможность удовлетворить спрос на персонал не всегда связана с оплатой, в отдельных случаях можно говорить о физическом отсутствии кадров, способных занять некую должность. Рабочих высокой квалификации крайне трудно найти даже в больших индустриальных центрах. Молодёжь в рабочие не стремится, а те, кто всё же идёт в училища, отличаются пассивностью, малым интересом к обучению и слабой готовностью работать по специальности. Хорошим примером может считаться химическая промышленность - средняя зарплата в ней составляет 28 611 рублей, что даже несколько выше средней зарплаты по экономике страны в целом, однако конкурс на химический факультет МГУ в этом году составил 2,3 человека на место. Другие химфакультеты страны, как правило, сталкиваются с отрицательным конкурсом. Среднегодовая численность занятых в химической промышленности упала с 2000 года с 707 тыс. человек до 401 тыс. человек, побив печальный рекорд текстильной промышленности.

По всей России есть всего несколько достойных подражания примеров. В Татарстане власти республики сделали ставку на химическую отрасль, были созданы соответствующие технопарки, молодёжь охотно учится на химиков. Химическая промышленность в регионе показывает хорошие результаты. Встречаются удачные коммерческие проекты. Так, компания "Сибур-Нефтехим" создала собственный научно-исследовательский центр, который занимается разработкой новых химических технологий российскими учёными. Однако корпоративные научно-исследовательские центры предсказуемо делают акцент на темах, актуальных для конкретной компании, обмен опытом будет ограничен ноу-хау и другими интересами компаний и какая-либо экспансия наработок вовне приветствоваться не будет. Реализация стратегии развития химического (и любого другого) комплекса в рамках государства в целом требует притока высококвалифицированных кадров, решения вопросов обучения и переподготовки специалистов, синергии знаний.

Наряду со сложностью подбора претендентов для обучения на многих предприятиях не налажена система повышения квалификации: предпочтение обычно отдаётся поиску опытных кадров. При таких нарушениях механизма профессионально-квалификационного роста предложение высококвалифицированных рабочих неизбежно оскудевает. Это способствует стагнации индустриальных производств, где рабочие принадлежат к основным профессиональным группам.

Ощутимым стал дефицит и неквалифицированных рабочих, он растёт даже быстрее, чем по другим профессиональным группам. Заработная плата неквалифицированных рабочих составляет примерно половину средней по стране. Другая причина - расширение сферы неквалифицированного труда в сфере услуг (по большей части это коммерческие услуги населению - розничная торговля, уборка помещений, транспорт, ремонт, гостиницы, рестораны и др.).

Весьма характерным является прецедент, произошедший в мае 2013 года, когда власти России предоставили гражданство восьми высококвалифицированным "мигрантам", сотрудникам оборонно-промышленного комплекса. Как заявил вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин, практика предоставления гражданства квалифицированным кадрам в ближайшем будущем может стать постоянной. В данном случае речь идёт о специалистах, которые были приглашены на предприятие "Авиастар" в Ульяновске. Ранее они трудились на ташкентском авиационном предприятии и совсем недавно приняли непосредственное участие в первом подъёме нового военно-транспортного самолёта Ил-476. По словам вице-премьера, теперь вместо привлечения неквалифицированной рабочей силы в России будет осуществляться политика приглашения самых квалифицированных специалистов, а вопросы предоставления гражданства РФ таким специалистам будут решаться оперативно. Другими словами, квалифицированные кадры нужного "индустрии 2020 года" профиля на российской территории пока встречаются нечасто.

Разворот тренда

Таким образом, декларируемая "новая индустриализация" обещает создать очень большое количество производственных вакансий на рынке труда, в первую очередь на предприятиях военно-промышленного комплекса, которое будет измеряться миллионами. Целевые 25 млн современных рабочих мест в промышленности - выглядят как вполне выполнимая задача (хотя взгляды федерального центра и регионов на итоговые результаты программы и расходятся в несколько раз). Только за январь-февраль 2013 года в стране было открыто 28 новых производств на 3210 новых рабочих мест. Что, правда, немного хуже аналогичного периода 2012 года - тогда было открыто 66 новых производств и создано около 5500 новых рабочих мест. Один из свежих примеров: в Тобольске 15 октября состоялось официальное открытие завода "Тобольск-Полимер", предназначенного для утилизации попутного нефтяного газа. "Тобольск-Полимер" станет крупнейшим в России и войдёт в тройку мировых производств полипропилена. При вводе данной мощности РФ прекратит закупки полипропилена по импорту. В ходе эксплуатации завода будет создано около 500 новых рабочих мест непосредственно на производстве и около 3 тыс. - в смежных отраслях.

Вместе с тем ни теоретическая возможность создания (и модернизации) 25 млн, ни практически неизбежное возникновение в ходе реализации программы модернизации промышленности как минимум 2-3 млн рабочих мест сами по себе не дают гарантии заполнения этих вакансий и предсказуемого функционирования всего процесса.

Пока остаётся неясным, каким образом, в каких отраслях и в какие сроки будут выполняться поставленные руководством страны задания. Нужны более определённые индикаторы проведения промышленной политики, внедрения передовых технологий и соответствующих программ подготовки кадров специалистов и квалифицированных рабочих. Существуют целые отрасли промышленности, такие как текстильная, химическая или деревообрабатывающая, где есть впечатляющие успехи, но структурные проблемы не могут быть решены одним лишь созданием рабочих мест.

Без повышения уровня оплаты труда до "выше среднего" в отдельных отраслях обрабатывающей индустрии модернизация производства, приводящая к возникновению избытков рабочей силы, может лишь усугубить наблюдающуюся в настоящее время тенденцию - отток персонала с предприятий обрабатывающей промышленности из-за финансовой непривлекательности работы на производстве в сравнении с другими отраслями экономики, в первую очередь с топливно-энергетическим комплексом или даже розничной торговлей.

Обеспеченные государственными заказами и гарантированным финансированием предприятия ВПК в отличие от прочих предприятий оказываются способны платить сотрудникам заработную плату, сравнимую со средней по региону. Что, в свою очередь, позволяет предположить "утекание" и без того небогатых производственных кадров на предприятия ВПК, отодвигающее восстановление многих отраслей отечественной обрабатывающей промышленности на ещё более далёкую перспективу.

Так или иначе, но процесс остановки работы предприятий в России очевидным образом прекратился и сменился обратным. Обилие производственных вакансий делает предприятия обрабатывающей промышленности в составе военно-промышленного комплекса весьма перспективным направлением будущей трудовой деятельности для любого человека с интеллектом и техническим образованием. Причём в отличие от прочих секторов экономики конкурс на высокооплачиваемые места профессионалов зачастую не является слишком жёстким по причине физического отсутствия обладающих нужными знаниями кандидатов, а на ключевые посты претендентов просто нет. Сотрудник с соответствующими качествами становится всё ценнее.

Хочется надеяться, что при условии последовательной реализации адекватной политики, соответствующей амбициозным стратегическим планам, ситуация с качеством вакансий и их заполнением станет неуклонно улучшаться и в других отраслях промышленности.  

 

Игорь Березин Деинтеллектуализация экономики

С 2005 по 2012 год доля интеллектуальных услуг в российском ВВП сократилась почти на треть, и без осмысленной государственной политики и поддержки этот сектор в ближайшие годы, скорее всего, продолжит сокращение в относительных показателях.

В данной статье использованы результаты проекта "Мониторинг сектора интеллектуальных услуг в России", выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2007-2012 гг. Исследование осуществляет Институт статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ совместно с исследовательским холдингом "Ромир".

В ходе исследования ежегодно проводятся качественные (экспертные панели, индивидуальные интервью с экспертами) и количественные (опросы производителей и потребителей интеллектуальных услуг) исследования; а также сбор и анализ доступной вторичной информации по отдельным рынкам/сегментам сектора интеллектуальных услуг.

К сектору интеллектуальных услуг в рамках данного проекта были отнесены:

- реклама;

- маркетинговые услуги;

- дизайн;

- инжиниринг;

- услуги в области IT;

- услуги в области подбора кадров и управления персоналом;

- услуги в области финансового посредничества;

- услуги по управлению объектами недвижимости (девелопмент);

- аудит;

- юридические услуги.

Общими характерными признаками этих десяти отраслей и сегментов интеллектуальных услуг в целом являются:

- высокая доля расходов на оплату труда и обучение персонала в общих издержках производства данных услуг;

- длительный срок адаптации молодых специалистов на новом месте работы и необходимость дополнительного обучения на рабочем месте;

- необходимость тесного сотрудничества между заказчиком и исполнителем услуг (сопроизводство) на протяжении всего срока исполнения работ.

Предварительные замечания

Обозреваемый период (2005-2012 гг.), как это будет показано ниже, чётко делится на три этапа, различающихся как по темпам, так и по характеру роста:

- "Экстенсивный рост" (2005-2008 гг.) с номинальными темпами, близкими, а иногда и превышающими темпы роста номинального ВВП. В этот период были сформированы сверхоптимистичные ожидания скорого достижения сектором интеллектуальных услуг доли на 7-8% и даже 10% ВВП (как в наиболее развитых странах Запада). Эти ожидания подпитывались риторикой со стороны высокопоставленных официальных лиц. Но не какими-то реальными действиями или инициативами.

- "Шоковое сокращение" (2009 г.), когда отдельные сегменты рынка интеллектуальных услуг сократились в 2-3 раза, а весь сектор - более чем на четверть. В то время как снижение реального ВВП составило 8%, промышленного производства - 12%; а в номинальном выражении благодаря высокой инфляции и вовсе оказалось незначительным.

- "Депрессивное восстановление" (2010-2012 гг.) с темпами номинального роста немного ниже темпов роста ВВП и, соответственно, плавным снижением совокупного "веса" сектора интеллектуальных услуг.

Поскольку на протяжении всех восьми обозреваемых лет имела место очень высокая инфляция как по экономике в целом, так и "инфляция издержек" непосредственно в секторе интеллектуальных услуг, связанная в первую очередь с ростом оплаты труда (как было показано в ходе проведения исследования, на долю оплаты труда, включая подбор и обучение персонала и налоги на фонд оплаты труда, приходится около 50% всех "издержек производства" в секторе интеллектуальных услуг, а в отдельных сегментах этого сектора - например, маркетинговые услуги, аудит, IT-консалтинг - может приходиться 60-70% всех издержек), то для правильного понимания вопроса необходимо взглянуть на оценки объёмов рынков интеллектуальных услуг в контексте динамики макроэкономических показателей (таблица 1).

Прежде всего, необходимо отметить, что в 2012 году ВВП России вырос в реальном физическом выражении на 25% (индекс = 125) по сравнению с 2005 годом. Если бы не "провал" 2009 года, то рост ВВП мог бы составить за семь лет 35-40% в реальном выражении.

Вместе с тем в номинальном выражении (в российских рублях) валовой внутренний продукт России в 2012 году вырос по сравнению с 2005 годом на 187% (в 2,87 раза) и превысил 62 трлн рублей.

Поскольку практически весь этот период курс рубля по отношению к доллару США оставался "условно стабильным" (в период с 2005-го до середины 2008 года курс рубля достаточно плавно рос по отношению к доллару США, с уровня 28,5-29 руб./долл. до уровня 24-24,5 руб./долл.; с осени 2008-го по февраль 2009 года курс рубля снизился до 35-36 руб./долл., после чего опять начался период роста курса рубля до значений 28,5-29 руб./долл.; коррекция лета 2012 года вывела значение курса в диапазон 30-33 руб./долл, в котором он оставался до осени 2013 года), то и номинальный рост в долларах США оказался весьма внушительным - на 166% (в 2,66 раза) за семь лет.

Сопоставимым образом увеличились и другие макроэкономические показатели. В частности, объём инвестиций в основной капитал возрос в 2012 году по сравнению с 2005 годом в 3,5 раза. Оборот розничной торговли в 2012 году превысил аналогичный показатель 2005 года ровно в три раза. Средняя заработная плата за эти семь лет также выросла в три раза и превысила 26,5 тыс. рублей в месяц. В пересчёте по среднеквартальному курсу Центрального банка России средняя заработная плата в 2012 году составила 865 долларов США, что в 2,8 раза превышает значение показателя 2005 года.

Таким образом, для наращивания своей доли в ВВП отдельному сегменту сектора интеллектуальных услуг необходимо, чтобы номинальный стоимостной рост в данном сегменте за период с 2005 по 2012 год превышал 185% в рублях, или 165% в долларах США. Как будет показано ниже, только два из десяти сегментов сектора интеллектуальных услуг, а именно услуги в области IT решений и услуги финансового посредничества смогли справиться с этой задачей.

Остальные сегменты, как и сектор интеллектуальных услуг в целом, показали темпы роста, существенно уступающие темпам номинального роста ВВП.

Оценка динамики сектора интеллектуальных услуг

По оценкам, которые удалось получить в ходе проведения исследования, общий объём реализации услуг в секторе вырос за этот период ровно в два раза - с 836 млрд рублей в 2005-м до 1658 млрд рублей в 2012 году (таблица 2).

(Конечно, поскольку речь идёт об экспертной оценке стоимостных объёмов рынка, имеющих довольно большую погрешность и широкие диапазоны, корректнее было бы говорить в терминах диапазонов. Например, "оценки объёмов сектора переместились из диапазона 600-1100 млрд руб-лей в диапазон 1,3-2 трлн рублей". Но поскольку такие формулировки являются весьма громоздкими и сильно затрудняют вычисления, мы позволили себе упростить лингвистические конструкции. Необходимые пояснения относительно диапазонов оценок, источников оценки, их точности и надёжности будут даны ниже, в соответствующих разделах.)

Но, учитывая, что ВВП за этот период увеличился в 2,87 раза, а оборот розничной торговли - ровно в три раза, доля вклада сектора интеллектуальных услуг в ВВП сократилась: с 3,85% в 2005 году (в 2007-м был достигнут исторический максимум этого соотношения - 4,1%) до 2,96% в 2009 и 2010 гг. и до 2,75-2,65% в 2011-2012 гг.

В период с 2005 по 2007 год рынки интеллектуальных услуг росли темпами, опережающими темпы номинального роста ВВП, пускай и незначительно. Соответственно, вклад сектора интеллектуальных услуг в ВВП немного увеличивался.

Поскольку, по имеющимся у нас оценкам, доля занятых в секторе интеллектуальных услуг не превышала 1% занятых в экономике страны, четырёхкратное превышение доли сектора в ВВП над долей в общей численности занятых говорило о том, что сектор обладает высокой производительностью (благодаря использованию квалифицированных кадров и современных технологий). Это позволяло ему предлагать сотрудникам, занятым в секторе, существенно более высокий уровень оплаты труда (по сравнению с обрабатывающей промышленностью, сферой бытовых услуг и социальным сектором) и в силу этого привлекать квалифицированных специалистов, удерживать их благодаря поддержанию мотивации, вкладывать средства в обучение и повышение квалификации сотрудников.

Опережающий рост сектора интеллектуальных услуг происходил без какого-то выраженного влияния или помощи со стороны государства - правительства, госкорпораций, институтов развития и т.д. Основными драйверами роста в этот период были: общий экономический рост в нашей стране; рост внутреннего спроса на интеллектуальные услуги со стороны бизнеса (уровень внутреннего спроса в 2001-2004 гг. может характеризоваться как весьма низкий, и высокие темпы роста отчасти объяснялись именно эффектом "низкого старта" и догоняющего развития); относительно благоприятный для средних и небольших компаний (большинство фирм, оказывающих интеллектуальные услуги, - это компании среднего и малого бизнеса) "бизнес-климат", в том числе режимы налогообложения, администрирования, контроля и доступа к инвестициям, включая банковское кредитование.

Очевидно, что ситуация в секторе интеллектуальных услуг резко ухудшилась в 2009 году - и это, в общем, не вызывает особого удивления: кризис есть кризис. Однако нельзя не отметить, что сектор интеллектуальных услуг в кризис понёс кратно большие потери по сравнению с производственным, финансовым и торговым секторами.

В отличие от крупных, "системообразующих" экономических субъектов (крупные компании обрабатывающего сектора, банки и т.п.) компании сектора интеллектуальных услуг не получили никакой государственной поддержки, так же как и компании среднего бизнеса из других секторов. Более того, условия ведения бизнеса для таких компаний ухудшилось как в абсолютном, так и в относительном выражении. Особенно тяжёлыми для компаний сектора интеллектуальных услуг оказались последствия ужесточения административных режимов (регистрация, перерегистрация, требования к ведению отчётности и т.п.), повышение налоговых отчислений с фонда оплаты труда (ФОТ) и резкое сокращение возможностей по привлечению финансирования.

Рост отчислений с ФОТ с 26 до 34% (впоследствии скорректированное до 30%), а оплата труда, как уже неоднократно здесь упоминалось, является основной статьёй издержек производства интеллектуальных услуг, на долю которой может приходиться от 40% до 70% всех издержек, наряду с резким снижением спроса (и выручки) создал в секторе ситуацию классических "ножниц цен". Результат - сокращение объёмов производства интеллектуальных услуг, варьирующий от 25% до 2,5 раза в различных секторах.

Ситуация продолжила относительно ухудшаться и в период 2010-2012 гг., когда вопреки ожиданиям не произошло посткризисного восстановления на большинстве рынков интеллектуальных услуг. Исключением является только рынок IT-услуг, и отчасти рынок услуг финансового посредничества (в основном благодаря увеличению масштабов средств под управлением и антикризисной накачке финансового сектора средствами из резервных фондов и государственного бюджета).

Основные причины вялого восстановления на рынках интеллектуальных услуг: стагнация спроса со стороны российского бизнеса, запредельная дороговизна заёмных ресурсов и нехватка идей развития. В кризисный и посткризисный период влияние государства на экономику значительно усилилось как по объективным (поддержка государством системообразующих предприятий и банков, исполнение социальных обязательств), так и по субъективным причинам. Крупный российский бизнес (особенно получивший государственную поддержку и/или находящийся под прямым или косвенным государственным контролем) быстро признал ведущую и направляющую роль государства и занял пассивную позицию. Ожидая от государства если не прямых указаний, то, по крайней мере, ориентиров для дальнейшего развития. В отношении сектора интеллектуальных услуг таких указаний, рекомендаций, ориентиров не последовало. И спрос на интеллектуальные услуги стал ещё в большей мере, чем раньше, формироваться по остаточному принципу.

Хуже всего (в рамках сектора интеллектуальных услуг) в обозреваемую семилетку развивались рынки услуг в области управления персоналом (в 2012 году удалось лишь вернуться к номинальным объёмам 2005 года), инжиниринга (номинальный рост к 2005 году в пределах 20%), дизайна (рост в пределах 50%) и девелопмента (рост в пределах 75%). При общем номинальном росте сектора в целом в два раза.

Опережающими по отношению к другим рынкам темпами росли рынки услуг в сфере IT (в 3,25 раза), финансового посредничества (в 2,85 раза), маркетинговых услуг (в 2,7 раза, благодаря появлению новых сегментов), юридических услуг (в 2,5 раза) и аудита (в 2,4 раза). С темпом сопоставимым с темпом роста сектора в целом рос только рынок рекламных услуг.

В связи с различием в темпах роста различных рынков сектора интеллектуальных услуг за обозреваемые семь лет изменились доли - вклад отдельных рынков в сектор интеллектуальных услуг (таблица 3).

- Значительно снизилась доля инжиниринга, которая еще в 2005 году составляла более 30% от всего сектора интеллектуальных услуг, а в 2012 году она не превышает и 20%.

- Также сильно снизилась доля услуг в области управления персоналом. Правда, она и в 2005 году составляла всего 1,6%, но к 2012 году опустилась ниже 1%.

- Заметно снизилась и доля услуг в области дизайна. Она тоже была невелика - 1,6% в 2005 году, в 2012-м - 1,3%.

- Немного снизилась доля девелопмента - с 13,8% в 2005-м до 12,4% в 2012 году.

- Не претерпела значимых изменений доля рынка рекламы (17,3% в 2005-м и 17,6% в 2012 году).

- У пяти сегментов доли повысились: у маркетинговых услуг с 6,3% до 8,4%; IT - с 7,8% до 12,2%; у финансового посредничества с 10% до 15%; у юридических услуг - с 7,2% до 9,4%; у аудиторских услуг - с 3,8% до 4,8%.

Реклама

К рынку рекламных услуг в России принято относить (и в ходе проведения исследования интеллектуальных услуг мы придерживались именно этого подхода) услуги в области:

- размещения рекламных материалов на медианосителях: в печатных изданиях (прессе), в радио- и телевизионном эфире, в кинотеатрах (перед сеансами кинопоказа), на зданиях, сооружениях, конструкциях, транспортных средствах и т.п. (наружная реклама), в интернете;

- создания рекламных материалов - от формирования креативной идеи до её физического воплощения в виде оригинал-макета, ролика, конструкции и т.п.;

- медиапланирования и контроля.

Обоснованной количественной оценке поддаётся только объём расходов, связанный с размещением рекламы в средствах её распространения. Экспертная оценка объёмов расходов, связанных с созданием рекламных материалов и медиапланированием, показала, что обе эти статьи не превышают 7-12% от объёма расходов, связанных с распространением рекламных сообщений в медиа. Кроме того, зачастую расходы по медиапланированию и созданию рекламных материалов включаются в общие расходы по распространению рекламы (прямо или косвенно), поскольку они осуществляются теми же субъектами рынка (крупные рекламные агентства полного цикла).

Поэтому здесь и далее, говоря об объёме расходов на рекламу, мы будем оперировать данными по рынку распространения рекламы.

Основным авторитетным источником данных по оценкам объёмов рынка рекламных услуг в России является Ассоциация коммуникационных агентств России (АКАР).

АКАР (Ранее - РАРА - Российская ассоциация рекламных агентств) делает свои оценки, начиная с 2000 года на основе сопоставления данных, полученных от рекламодателей и рекламораспространителей. И те и другие (самые крупные, контролирующие более 90% рекламных бюджетов в России) являются членами АКАР.

В конце февраля 2012 года АКАР подвела итоги 2011 года на рынке рекламы и маркетинговых услуг. На первый взгляд они кажутся весьма оптимистичными. По данным АКАР и компании TNS, общее количество рекламодателей в России в 2011 году выросло на 7% по сравнению с 2010 годом и составило 68 тыс. компаний и организаций.

Общий объём расходов на рекламу (в средствах распространения) составил 263,4 млрд рублей. По сравнению с 2010 годом расходы на рекламу (и доходы рекламной индустрии) увеличились более чем на 20%, заметно обогнав не только инфляцию потребительского рынка (6-8%), но и медиаинфляцию (10-15%). По сравнению с самым лучшим до сих пор 2008 годом рекламные расходы выросли на 4% в рублях. Казалось бы - всё хорошо (график 1)?

Но даже первые, самые поверхностные размышления показывают, что это не так. И дело не только в том, что 253 млрд рублей 2008 года - это было чуть более 10 млрд долларов США, а 263 млрд рублей 2011 года - это чуть менее 9 млрд долларов (таблица 4). Хотя это тоже не очень приятно. Это говорит о том, что доля России в общем объёме мирового рекламного рынка, который за эти три года номинально (в долларах) вырос на 5%, снизилась. Причем снизилась весьма заметно - с 2,25% до 1,85%. И России пока не удаётся вернуться в десятку крупнейших рекламных рынков мира, которую она покинула в 2009 году. Что для руководства страны, претендующей на место в пятёрке крупнейших экономик мира, должно стать правильно воспринимаемым тревожным сигналом: "Не всё в порядке в нашем рекламном королевстве!"

Хуже другое. В 2008 году расходы на рекламу в средствах распространения составляли 0,61% от российского ВВП, а в 2011 году - 0,48%. Иными словами, доля рекламы в ВВП за три года уменьшилась более чем на 20%. А это, в свою очередь, говорит о том, что за эти три года экономика России стала менее "рыночно ориентированной". Ведь реклама нужна компаниям, работающим в условиях рыночной конкуренции и предлагающим дифференцированный продукт. А сырой нефти и бензину А95 реклама не нужна - так же как и инфраструктурным проектам, государственным закупкам, оборонным предприятиям и т.д. Там нужен административный ресурс.

Ещё хуже то, что весь номинальный рост рекламных расходов "ушёл в интернет". Это средство распространения за три года увеличило свою долю и объём на рынке средств распространения рекламы в три раза (на 200%!) и по итогам 2011 года вышло на второе место, обогнав прессу (таблица 5). По доле интернета в общих расходах на рекламу (15,7%) Россия значительно обогнала все другие крупные экономики, кроме Китая (17%). Даже в США, где интернетом регулярно пользуются более 80% населения, доля этого средства распространения рекламы не превышает 13%. Кстати, объём интернет-рекламы в США превысил объём печатной рекламы только в 2010 году. В Индии и Бразилии доля интернет-рекламы не превышает и 5%.

А вот объём рекламы в прессе за три года снизился почти на 12 млрд рублей (-22,5%), а доля этого носителя сократилась более чем с 20% в 2008-м до 15% в 2011 году. Теряет свои позиции и наружная реклама. За три года её объём сократился почти на 8 млрд рублей (-18,5%), а доля - с 16,5% до 13%.

Неблагополучно обстоят дела и с рекламой на радио. Её объём в 2011 году снизился более чем на миллиард рублей (-9%) по сравнению с 2008-м, а доля сократилась с 5% до 4,5%.

Только телевизионная реклама, несмотря на все разговоры о снижении популярности этого СМИ, уходе аудитории в интернет, снижении эффективности и т.п., продолжает удерживать 50% рынка рекламы в средствах распространения - как и три, как и пять, как и десять лет назад. По сравнению с 2010 годом объём рекламы на телевидении вырос на 18%, а по сравнению с 2008-м - на символические 2,5%.

Маркетинговые услуги

Чёткая, признанная основными участниками рынка классификация "маркетинговых услуг" в России к настоящему времени не сложилась. Традиционно к ним относят:

- услуги в области продвижения товаров и услуг конечному потребителю - Consumer Promotion;

- услуги в области продвижения товаров и услуг в торговых каналах - Trade Promotion. (Иногда эти первые два вида услуг объединяют под названием Below the Line - BTL.);

- услуги по доставке рекламных сообщений персонально потребителю (в почтовый ящик, по электронной почте, по телефону) - Direct-маркетинг. Часть экспертов включают в рынок услуг Direct-маркетинга услуги исходящих звонков потребителям из call-центров; другая часть экспертов рассматривают услуги call-центров в качестве отдельного сегмента рынка маркетинговых услуг. Из-за этого может возникать эффект "повторного счёта" при подсчёте объёма рынка услуг в сегментах call-центров и Direct-маркетинга. (Некоторые эксперты включают Direct-маркетинг в BTL, другие - нет.);

- услуги в области организации конференций, презентаций, выставок, показов и других мероприятий, направленных в том числе на поддержание отношений с целевыми аудиториями, - Event-маркетинг. (Event-маркетинг, как правило, также включают в BTL.);

- услуги в области проведения маркетинговых исследований;

- услуги в области консалтинга по вопросам маркетинга, рыночных стратегий, брендинга;

- услуги в области поддержания отношений с общественностью - Public Relations (бизнес-PR).

Последние три сегмента рынка некоторые эксперты в ходе проведения нашего исследования предлагали объединить в группу с названием "инфокоммуникационный консалтинг".

Оценки различных сегментов рынка маркетинговых услуг представлены в таблице 6. Следует иметь в виду, что они очень сильно различаются по точности и достоверности. К оценкам с наибольшей точностью и достоверностью можно отнести сегменты:

- Promotion, основной источник оценок - Российская ассоциация маркетинговых услуг (РАМУ, ранее - РАСС - Российская ассоциация стимулирования сбыта). Оценивает объёмы рынка BTL-услуг с 2003 года по методике, аналогичной методике АКАР, сопоставляя данные ведущих потребителей и производителей услуг);

- "Исследования", два основных источника оценки: Гильдия маркетологов - оценивает объёмы рынка маркетинговых исследований и маркетингового консалтинга с 2001 года в ходе проведения ежегодного экспертного опроса, в котором участвуют 250-350 экспертов, представляющих крупный, средний и небольшой бизнес, а также исследователи и консультанты; Организация исследователей рынка и общественного мнения (ОИРОМ) - оценивает объёмы рынка маркетинговых исследований в ходе анонимного опроса 20-30 экспертов - руководителей крупных и средних исследовательских компаний;

- "Маркетинговый консалтинг", оценки Гильдии маркетологов.

Оценки объёма рынка в сегменте Direct-маркетинг можно отнести к средней точности и достоверности (Российская ассоциация директмаркетинга (РАДМ) оценивала объёмы рынка услуг в области Direct-маркетинга в 2003-2009 гг. экспертным путём. В качестве экспертов выступали руководители крупных компаний - производителей услуг, входивших в ассоциацию). Оценки объёмов услуг в сегментах "Call-центры", "Бизнес-PR" и "Event-маркетинг" получены исключительно экспертным путём и обладают невысокой точностью и достоверностью.

Дизайн

В ходе исследования в рамках проекта "Мониторинг сектора интеллектуальных услуг в России" (НИУ ВШЭ - "Ромир", 2007-2012 гг.) были выделены следующие сегменты рынка услуг в области дизайна:

- промышленный дизайн (отчасти пересекающийся с архитектурным и инженерным проектированием и услугами инжиниринга);

- дизайн рекламной и сувенирной продукции (трудно отделимый от услуг по созданию рекламной продукции);

- полиграфический дизайн;

- ландшафтный дизайн;

- интерьерный дизайн;

- Web-дизайн (отчасти пересекающийся с услугами в области IT, а отчасти - с услугами в области создания и распространения интернет-рекламы);

- дизайн - создание корпоративного стиля.

Ни в одном из сегментов рынка дизайна к настоящему времени нет профессионального объединения, союза или ассоциации, которые на регулярной основе занимались бы вопросом оценки объёма и динамики своего сегмента рынка. Исходя из этого, все имеющиеся оценки рынка дизайна получены исключительно экспертным путём в ходе проведения качественных исследований сектора интеллектуальных услуг (график 2, таблица 7).

Бурный рост рынка услуг в области дизайна продолжался с начала "нулевых" до 2007 года включительно. За это время оценки объёма рынка выросли на порядок: со 100-150 млн долларов США до более чем миллиард долларов. Доля дизайнерских услуг в ВВП также быстро увеличивалась. Соотношение между средней оценкой объёма рынка услуг в области дизайна (в рублях) и оборотом розничной торговли возросло в три раза: с менее чем 0,1% почти до 0,3%.

Уже в 2008 году рост перешёл в инерционную фазу. Номинальный рост на 11% (в рублях) на фоне инфляции потребительского рынка на 12-15% и роста издержек в данном секторе, связанных с оплатой труда, на 25-30% за год на самом деле означал начало относительного снижения рынка.

В 2009 году это относительное снижение перешло в настоящий обвал. Объёмы работ в денежном выражении сократились в 2,5-3 раза (а по наиболее пессимистичным оценкам, даже в 4 раза). По отношению к обороту розничной торговли стоимостные объёмы сократились в 2,5 раза - до уровня 0,1-0,11%. Возле этих значений оценки пребывали и последующие три года (2010-2012 гг.). То есть вклад рынка дизайна в ВВП резко сократился, и его восстановление в среднесрочной перспективе не просматривается.

Инжиниринг

К рынку инжиниринговых услуг мы (вслед за привлечёнными к исследованию экспертами) отнесли:

- архитектурное проектирование (отчасти пересекающееся с рынком дизайнерских услуг, особенно в части интерьерного дизайна);

- инженерное проектирование;

- проектирование промышленного оборудования (отчасти пересекающееся с рынком промышленного дизайна);

- проектирование транспортных средств и систем (отчасти пересекающееся с рынком промышленного дизайна);

- технические испытания, исследования и сертификация;

- технический надзор и контроль.

Так же как и в случае с дизайном, ни в одном из сегментов рынка инжиниринга до сих пор нет профессионального объединения, которое бы на регулярной основе оценивало бы объёмы и динамики своего сегмента рынка. Поэтому и здесь все оценки рынка инжиниринга и проектирования получены исключительно экспертным путём, в ходе проведения исследований (НИУ ВШЭ - "Ромир", 2007-2012 гг.) - они представлены на графике 3 и в таблице 8.

Рост рынка услуг в области инжиниринга продолжался с начала нулевых до 2007 года включительно. За это время оценки объёма рынка выросли в несколько раз: с 3-5 млрд долларов США до 10-20 млрд долларов. Доля инжиниринговых услуг в ВВП также увеличивалась. Соотношение между средней оценкой объёма рынка услуг инжиниринга (в рублях) и оборотом розничной торговли возросло в 1,5 раза - с 2,5% до 3,7%.

В 2008 году рост прекратился. На самом деле начался спад, но он был замаскирован в силу того, что многие проекты в сфере инжиниринга имеют продолжительность несколько лет. По этой же причине спад в 2009 году был не такой сильный, как на рынке дизайнерских услуг, - в 2009 году завершались многие проекты, начатые ещё в "тучные" 2006-2007 годы. И по этой же причине спад оказался более продолжительным, чем на других рынках интеллектуальных услуг. Он как минимум продолжался до конца 2010 года. Адекватных оценок для 2011-2012 гг. получить не удалось. Так, что обозначенная в таблице 8 "стабилизация" носит весьма условный характер.

По отношению к обороту розничной торговли стоимостные объёмы рынка инжиниринговых услуг за время кризиса сократились более чем в два раза - до уровня 1,4-1,5%, отражая снижение вклада инжиниринга в создание ВВП страны, причём исходя из текущих тенденций в среднесрочной перспективе не приходится ожидать его восстановления.

Рынок услуг в области IT

Оценки объёма рынка услуг в области IT с 2005 года делает компания IDC. Её репутация настолько велика, что в настоящий момент других оценок на рынке (в открытом доступе) почти нет. Большинство экспертов, участвовавшие в нашем исследовании в 2007-2012 гг., оперируют данными IDC, хотя некоторые эксперты и относятся к этим оценкам довольно скептически, считая их серьёзно завышенными.

Рынок услуг в области IT состоит из следующих сегментов:

- консультирование по аппаратным средствам вычислительной техники;

- разработка программного обеспечения и консультирование в этой области;

- обработка данных;

- деятельность по созданию и использованию баз данных и информационных ресурсов;

- предоставление услуг в сфере облачных вычислений;

- обеспечение информационной безопасности.

До 2008 года рынок услуг в области IT рос довольно высокими темпами (график 4). Однако они не превышали темпов роста других макроэкономических показателей. В результате вклад услуг в области IT в ВВП и соотношение между объёмом рынка услуг в области IT и оборотом розничной торговли сохранялось неизменным, в частности, последний показатель находился на уровне около 0,92% (таблица 9).

В 2008 году рынок услуг в области IT сократился на 30% в рублях и на 44% в долларах. Это более существенное сокращение, чем было зафиксировано на рынках рекламы и маркетинговых услуг, но менее существенное, чем на рынках дизайна и управления персоналом.

Коренным же отличием рынка услуг в области IT от других рынков интеллектуальных услуг стало более быстрое восстановление.

Уже в 2010 году рынок услуг в области IT восстановил и даже превзошёл на 10% по объёму показатели 2008 года в рублёвой оценке. В 2011 году на 17% была превышена оценка долларового объёма рынка 2008 года. А в 2012-м соотношение между объёмом рынка услуг в области IT и оборотом розничной торговли выросло до исторического максимума - 0,99%.

Услуги в области подбора кадров и управления персоналом

К услугам в области управления персоналом наши эксперты относят:

- массовый подбор персонала;

- подбор руководящего персонала и редких специалистов - Head hunting (хед-хантинг);

- подбор фрилансеров, Outstaffing (аутстаффинг);

- разработка системы мотивации персонала;

- оценка персонала;

- обучение персонала, проведение тренингов, коучинг.

Никаких обоснованных оценок объёма отдельных сегментов рынка подбора кадров и управления персоналом за все годы проведения исследования интеллектуальных услуг получить не удалось.

Первые экспертные оценки объёма рынка в целом относятся к 2001-2003 гг. В этот период оценки колебались в диапазоне от 65 до 250 млн долларов США. В последующие годы диапазон оценок удалось сократить с четырёхкратного до двукратного уровня, но все же он остаётся очень большим.

Оценки рынка делаются эпизодически совместными или индивидуальными усилиями крупных рекрутинговых агентств и/или их ассоциаций, таких как: Ассоциация частных агентств занятости, Ассоциация консультантов по персоналу и др.

На начальном этапе (2001-2004 гг.) номинальные оценки объёмов рынка управления персоналом быстро увеличивались - на 50% в год и более. Это было связано с эффектом "низкой базы" и периодом становления цивилизованного рынка услуг в области подбора кадров и управления персоналом.

Но уже в 2006-2008 гг. произошло снижение темпов роста рынка до величин 22-28% (график 5), которые хотя и казались достаточно высокими, всё же уступали темпам номинального роста других макроэкономических показателей (ВВП, оборот розничной торговли, заработная плата).

В 2009 году рынок услуг по подбору кадров и обучению персонала рухнул, по различным оценкам, в 2-4 раза (таблица 10). Средневзвешенная оценка - падение на 60% (в 2,5 раза).

В 2010 году появилась надежда на восстановление темпов роста рынка. Но она не оправдалась в 2011 и 2012 гг. Судя по имеющейся, весьма разрозненной информации, темпы роста рынка и в 2011-м, и в 2012-м не превышают символические 5% (в рублях).

В результате кризиса рынка услуг в области подбора кадров и обучения персонала соотношение оценки объёма рынка и оборота розничной торговли снизилось более чем в три раза: с 0,2-0,21% (2005-2008 гг.) до 0,065-0,07% (2011-2012 гг.)

Аудит

Рынок аудиторских услуг относится к редкому примеру рынка в секторе интеллектуальных услуг, оценки объёмов которого проводятся регулярно и отличаются достаточно высокой точностью и достоверностью. Во многом это происходит благодаря деятельности рейтингового агентства "Эксперт РА", на регулярной основе собирающего информацию о деятельности крупнейших (100-150) аудиторских компаний и групп и публикующего данные в журнале "Эксперт" (как минимум раз в квартал).

Впрочем, ряд экспертов достаточно скептически относятся к оценкам "Эксперт РА", поскольку не все крупные западные компании принимают участие в исследованиях, проводимых агентством, с одной стороны. А с другой стороны, ряд российских компаний, по мнению экспертов, предоставляют "Эксперту РА" не совсем достоверную информацию (искусственно завышают показатели своей деятельности, чтобы получить в итоговом рейтинге года более высокое место).

Как бы там ни было, на сегодняшний день, оценки рынка аудита "Эксперт РА" являются наиболее адекватными и достаточно точными. По крайней мере, по сравнению с оценками объёмов других рынков интеллектуальных услуг (за исключением рынка рекламы и услуг в области IT).

Рынок услуг в области аудита испытал период бурного роста в 2001-2005 годах. Затем темпы роста рынка снизились до 20-25% годовых. Кризис 2009 года рынок аудита прошёл относительно (в сравнении с другими рынками интеллектуальных услуг) легко: не снизились объёмы рынка в рублях (график 6), при этом на 18-20% (то есть на величину курсовой коррекции) снизились оценки объёма рынка в долларах США. Весьма незначительно - с 0,43% до 0,42% - снизилось соотношение объёма рынка и оборота розничной торговли (таблица 11).

Настоящие неприятности начались на рынке аудиторских услуг в 2010-2011 гг. в связи с отменой для части предприятий и организаций обязательного ежегодного аудита. А также с применением на рынке аудиторских услуг ценовых конкурсов при выборе подрядчика исполнения работ (ФЗ-94). Развернувшаяся ценовая конкуренция существенно снизила цены на различные виды аудита - при ещё более значительном (по мнению экспертов, принимавших участие в нашем исследовании) снижении качества оказываемых услуг.

Вот тут соотношение объёма рынка аудиторских услуг и оборота розничной торговли стало заметно сокращаться - до 0,36-0,37%.

Услуги финансового посредничества и управления активами

К услугам финансового посредничества и управления мы относим:

- услуги доверительного управления;

- финансовый консалтинг;

- услуги лизинга;

- услуги факторинга;

- брокерские и трейдерские услуги.

За годы изучения сектора интеллектуальных услуг нам удалось получить лишь отдельные экспертные оценки по сегментам лизинг, факторинг и доверительное управление. Все они носят весьма умозрительный характер (таблица 12).

Так, объём активов, находящихся в доверительном управлении, в 2006-2007 гг. оценивался экспертами в 1-1,5 трлн рублей. Оценки дохода управляющей компании находились в диапазоне от 1,5% до 3,5%. Таким образом, оценки общего дохода от доверительного управления находились в диапазоне от 15 до 50 млрд рублей, или 0,6-2 млрд долларов США.

В 2011-2012 гг. объём средств, находящихся в доверительном управлении, оценивался в 2,5-3 трлн рублей. А возможный доход управляющих компаний - в 1,7-2,7% от объёма средств под управлением, то есть в 40-80 млрд рублей, или 1,35-2,7 млрд долларов.

Примерно по такому же алгоритму оценивались доходы от оказания брокерских услуг. Совокупный оборот торговли ценными бумагами и производными инструментами в 2010 году составил 66 трлн рублей, или чуть больше 2 трлн долларов. (Минфин, ФКЦБ, "Эксперт РА"). Совокупное вознаграждение брокеров может составлять от 0,05% до 0,1% от оборота (экспертная оценка), то есть от одного до 2 млрд долларов в 2010 году.

Девелопмент и посреднические услуги в области управления недвижимостью

К услугам девелопмента мы относим:

- услуги по управлению объектами недвижимости;

- услуги по оценке объектов недвижимости (отчасти пересекаются с услугами в области аудита);

- услуги по аренде недвижимости;

- посредничество при сделках купли-продажи объектов недвижимости (отчасти пересекаются с услугами правового характера);

- консультирование по развитию объектов недвижимости.

В ходе проведения исследования сектора интеллектуальных услуг (НИУ ВШЭ - "Ромир") было принято решение сосредоточить внимание на изучении рынка в части оказания услуг только юридическим лицам.

Вопрос о правомерности включения риелторских услуг для физических лиц в сектор интеллектуальных услуг (или включения этих услуг в сектор бытовых услуг) остался открытым. Но начиная с 2009 года риелторские услуги для физических лиц из поля исследования интеллектуальных услуг были исключены.

Ни одна организация или ассоциация не занимается на регулярной основе оценкой объёма и динамики рынка услуг в области девелопмента и управления недвижимостью: все оценки были получены от экспертов рынка в ходе проведения исследования.

Объём рынка услуг в области девелопмента в период с 2001 по 2008 год рос опережающими темпами по отношению к основным макроэкономическим показателям. Этому способствовало не только общее становление сектора интеллектуальных услуг, но и продолжительный бум (до стадии перегрева) на рынках жилой и коммерческой недвижимости в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах страны.

В 2007-2008 гг. доля услуг девелопмента в ВВП достигла своего исторического максимума. А соотношение между оценками объёма рынка и оборотом розничной торговли составило 1,8% (таблица 13).

Бум рынка недвижимости закончился крахом конца 2008-го и кризисом 2009 года. Оценки объёма рынка услуг девелопмента сократились практически вдвое (график 7). В посткризисный период настоящего восстановления рынка не произошло. Соотношение оценок объёма рынка девелопмента и оборота розничной торговли продолжили плавное снижение до уровня ниже 1%. В среднесрочной перспективе восстановление объёмов рынка в докризисных параметрах не ожидается.

Надо бы определиться

Сегодня сектор интеллектуальных услуг в России стоит (в прямом и переносном смысле этого слова) перед стратегической развилкой. В отсутствие государственной политики (речь не идёт о прямых формах финансовой поддержки), направленной на стимулирование опережающего роста этого сектора (в целом или хотя бы отдельных его сегментов), совершенно очевидно, что его ждёт дальнейшая стагнация и снижение удельного веса в ВВП. Затем последует исход (внутренний - в другие сектора экономики, и внешний - за пределы Российской Федерации) лучших специалистов, снижение производительности труда и падение качества предоставляемых услуг. При этом отдельные сегменты рынков интеллектуальных услуг будут подпадать под контроль международных (читай "западных, американских") корпораций, как это уже произошло в сфере аудита или проведения маркетинговых исследований, где более 60% российского рынка контролируется несколькими "дочками" международных маркетинговых исследовательских агентств.

Может быть, невелика потеря? Речь-то идёт всего-то о 2,5% ВВП (потеряем 1%) и 1,5% занятости (потеряем 0,5%). Что с того? Но приняв такое решение (или даже просто не принимая решения о поддержке) в отношении сектора интеллектуальных услуг, можно будет попрощаться с идеей модернизации экономики России, её диверсификации, идеей создания миллионов новых высокопроизводительных и хорошо оплачиваемых рабочих мест: помните эту предвыборную идею, у которой не нашлось ни одного серьёзного противника даже в рядах "непримиримых"? И окончательно сосредоточить наши компетенции в области добычи, транспортировки и первичной переработки углеводородов, металлов и прочего сырья. Потому что в современных условиях именно сектор интеллектуальных услуг является и проводником, и "катализатором" идеи модернизации, внедрения инноваций (исследование "Мониторинг сектора интеллектуальных услуг в России" это подтвердило, но подробный разбор механизма распространения инноваций "потянет" на отдельный большой обзор). Потому что сама идея "модернизации" в её современном виде - это идея перехода от "экономики услуг" (постиндустриальной, сервисной) к "экономике знаний" (знаниеёмкой, интеллектуальной).

Поэтому на Западе правительства, не чураясь нарушить "чистоту принципов" и не особо опасаясь получить упреки (от кого?) в госрегулировании, патернализме, нарушении правил "свободной конкуренции" и т.п., всеми возможными способами оказывают поддержку нарождающемуся (и крепнущему) сектору интеллектуальных услуг в своих странах. Предоставляют ему режимы "наибольшего благоприятствования", преференции и льготы. Выращивают, холят и лелеют. И вырастили его уже до 10-15% ВВП и 7-12% занятости. И уже на базе "экономики знаний" (и дешёвых энергоресурсов типа сланцевого газа) готовятся совершить "новую индустриализацию". Оставляя России, Индии, Китаю, Индонезии и Вьетнаму добычу и транспортировку сырья, первичную переработку и экологически небезупречные обрабатывающие производства.

А у нас что? У нас - свой путь! "Буржуинские нам не указ!" Тем более что вот опять кризис, как обычно, некстати и не вовремя. Тут уж не до тонких вопросов про вклад интеллектуальных услуг в ВВП.

 

Бахтияр Ахмедханов Обозреватель Театр террористических действий

Современный мир неспокоен, количество проблемных регионов растёт. Остановить этот процесс невозможно — пришлось бы демонтировать сложившийся миропорядок и создать новый. Но можно определить некие тенденции и нанести на карту потенциальные горячие точки.

Естественно, мы не собираемся прогнозировать техногенные катастрофы и межгосударственные конфликты. Однако назвать регионы, в которых будут наблюдаться вспышки насилия, связанные с таким явлением, как "международный терроризм", не составит труда.

Надоевший Кавказ

Поскольку нас в первую очередь интересует Россия, то с неё и начнём. Точнее, с её крайнего юга, где расположены северокавказские республики, головная боль, мучающая Москву уже более 20 лет. Несмотря на бесконечные спецоперации и бодрые рапорты об уничтожении очередных лидеров бандподполья, бандитов в регионе меньше не становится. Удивляться тут нечему, потому что на Северном Кавказе идёт борьба не с причиной, а со следствием проблемы. Более того, сама причина террористической активности определена неверно.

Начнём с того, что бесконечно повторяемая мантра о необходимости создания в республиках рабочих мест убедит разве что домохозяйку, черпающую знания о Кавказе из дешёвых детективов. Любой мало-мальски знакомый с кавказскими реалиями человек скажет, что можно построить по заводу на каждого жителя, но проблемы это не решит. И даже не приблизит нас к её решению.      

Северный Кавказ всегда был трудоизбыточным регионом, и мужчины испокон веку уезжали на заработки в другие районы России, и даже за границу.  Потом они возвращались на родину, строили дома, женились и заводили детей. Никто не жаловался на отсутствие работы и не хватался по этому поводу за автомат. Нет заработка дома - найдётся в другом месте.

А в наши дни те, кому нужна работа, может обрести её на месте. Было бы желание. Вот только желания этого часто нет. В общем, на Северном Кавказе две основные проблемы. Первая - дотационная экономика. За 20 лет бесконтрольной дотационности сложилась порочная система откатов и распилов федеральных  денег, часть которых уходит в том числе и в "лес" - в обмен на гарантии безопасности. Получается, что центр сам финансирует боевиков, а чиновники на местах всё громче кричат о том, что именно их республики находятся "на острие борьбы", являются форпостом, а форпост, как известно, нужно хорошо кормить.

Деньги в обмен на лояльность - этот механизм работает до поры до времени.  Результат подобной порочной практики - всевластие местных правителей, неприличное богатство допущенных к кормушке и озлобление всех остальных.

Вторая проблема. Уродливая экономика откатов и распилов порождает столь же уродливую политику. Рядовые жители республик, не допущенные к принятию решений ни на одном из уровней, фактически бесправны. Если у вас во дворе вырубают последние деревья, а на месте детской площадки вырастает заслонившая солнце элитная многоэтажка, принадлежащая местному депутату, то поневоле задумаешься если и не о несовершенстве Вселенной, то хотя бы о пороках отдельно взятой страны или республики. Или если кого-то из ваших близких безнаказанно унижают в полиции, то желание отомстить становится вполне понятным.

Внутренний аспект ситуации на Северном Кавказе сильно облегчает задачу тем силам, которые заинтересованы в нестабильности Юга России.  Особое беспокойство вызывает Дагестан - самая большая по населению и территории республика, граничащая с пятью иностранными государствами. По суше - с Грузией и Азербайджаном, а с Туркменией, Ираном и Казахстаном - по морю. Протяжённость госграницы России по территории Дагестана составляет 1180 километров, протяжённость береговой линии на Каспии - более 500 километров.

Велика вероятность того, что Дагестан может стать прибежищем международных террористов со всего мира - точно так же, как  Чечня в 1996-2000 годах. Реализации этих планов способствуют два фактора: крайне высокий уровень коррумпированности местного чиновничества и труднодоступность большей части территории республики - в том числе в местах прохождения государственной границы. Пока данных о нахождении боевиков-иностранцев в Дагестане нет, но они могут появиться в любой момент. Это дополнительный фактор риска наряду с уже имеющимся местным подпольем и неуклонным ростом радикальных настроений среди молодёжи.

Отдельного упоминания заслуживают попытки посеять рознь между суннитами и шиитами. Дагестан - единственная из северокавказских республик, где есть небольшие шиитские общины, у которых никогда не было проблем с единоверцами, исповедующими ислам иного толка. Но в последнее время кто-то как по команде упорно провоцирует конфликт.

Шиитам, которых называют изменниками ислама, постоянно угрожают расправой - вещь совершенно неслыханная ещё пару лет назад. Судя по количеству вооружённых людей в камуфляже, охранявших прошлой осенью шиитскую мечеть в Махачкале во время религиозного праздника, угрозы эти более чем реальны.   

Так что в ближайшее время на Северном Кавказе, и в частности в Дагестане, вряд ли наступит спокойствие. Скорее всего, ситуация ухудшится, поскольку основополагающие проблемы остаются нерешёнными, чем умело пользуются идеологи экстремистов.

Остаётся добавить, что Северный Кавказ - пожалуй, наиболее уязвимая в плане безопасности часть России, и те силы, которые хотят создать побольше проблем нашей стране, в первую очередь будут наносить удары по этому региону. В принципе, террористическая война на российском Юге и в Сирии выгодна одним и тем же субъектам международной политики. Сирия интересует их как транзитная территория для транспортировки газа, а Россия, которая поставляет энергоносители в Европу, - как страна-конкурент, которую нужно ослабить.

Поволжье: спокойствие закончилось

С некоторых пор многие эксперты упорно твердят о террористической угрозе в Поволжье. Двадцать лет назад о терактах и боевиках в этом регионе говорилось исключительно в сослагательном наклонении. Теперь же террористов ловят уже не в буйной Махачкале или Назрани, а в образцово-показательной столице благополучного Татарстана. То есть в самом центре России. Получается, дело вовсе не в отсутствии рабочих мест. Где-где, а в Казани найти работу не проблема, да и зарплаты там неплохие. "Если появляются пояса шахидов, - утверждает руководитель Приволжского центра религиозных и этнорелигиозных исследований Раис Сулейманов, - мы понимаем, что возникает целая индустрия смертников. Есть люди, готовые пойти на самоубийство, как они считают, ради высоких целей". Эти слова Сулейманов произнёс год назад на мероприятии, посвящённом итогам спецоперации в Казани, во время которой погибли сотрудники ФСБ. Мероприятие называлось "Послеоперационный период: состояние тяжёлое?"

Какие выводы делают эксперты из ситуации в Поволжье? Вывод первый: террористическая активность и рост радикальных настроений имеют мало общего с безработицей и низким уровнем жизни. Татарстан - один из самых благополучных регионов России, а уровень безработицы здесь рекордно низкий - 1,19%, по данным на июль 2012 года.

В Дагестане и Ингушетии эта цифра на порядок больше, хотя, повторимся, безработица сама по себе ни в коем случае не влияет на рост числа людей, готовых взрывать себя в автобусах и вагонах метро. Но если террористические проявления на Северном Кавказе кто-то ещё пытается объяснить высоким процентом незанятости населения, то применительно к Татарстану подобная аргументация выглядела бы просто смехотворно. Вот как обрисовал ситуацию в республике Раис Сулейманов: "Исламистское сообщество в Татарстане представлено тремя звеньями: есть боевое крыло ("Моджахеды Татарстана"), политическое крыло - организаторы и участники уличных акций, митингов, пикетов, автопробегов и т.д. и лоббистское крыло - представители региональной бюрократии, которые не дают силовым структурам принимать превентивные меры в отношении ваххабитского сообщества". Сулейманов проиллюстрировал свои слова примером, заявив, что некто Рамиль Юнусов, учившийся в Саудовской Аравии и находившийся в федеральном розыске, спокойно жил под "крышей" местных чиновников на ведомственной даче в Нижнекамске. Многие убеждены, что бюрократы-исламисты, стимулируя рост фундаменталистских настроений, надеются привлечь в Татарстан инвестиции из арабских стран Персидского залива.

Вывод второй: эксперты, лет двадцать назад говорившие о начавшейся серьёзной работе по радикализации мусульманских регионов Поволжья, оказались правы. Ещё в тот период, когда Советский Союз казался незыблемым, аналитики спецслужб докладывали о некоем плане по созданию в нашей стране гигантской дуги нестабильности, протянувшейся с севера на юг - от Верхнего Поволжья до Каспийского моря и Северного Кавказа.

Предполагалось максимально обострить социально-политическую обстановку в этом регионе, насаждая идеологию, чуждую традиционным религиозным взглядам подавляющего большинства местного населения. И дело даже не столько в пресловутом ваххабизме как таковом, сколько в глубоком общественном конфликте, который неизбежно сопровождает распространение новой идеологии, привнесённой извне.

Это был один из сценариев демонтажа Советского Союза. Именно по Волге проходила воображаемая линия, соединяющая Поволжье с Северным Кавказом, - линия разлома, которая должна была расколоть страну пополам. Этот сценарий по-прежнему актуален, в мире существуют влиятельные силы, мечтающие применить его в отношении России. И хотя распад РФ как государства, скорее всего, никому не нужен, её ослабление и, как следствие, большая степень сговорчивости устроили бы многих. Вспомним, что именно из-за непреклонной российской позиции по Сирии не могут реализоваться грандиозные планы переустройства Ближнего Востока.

Есть и другие камни преткновения: пути транспортировки центральноазиатских углеводородов и перспективный транспортный коридор "Север - Юг", который, проходя через север Европейской России, Поволжье, Каспийское море, Иран и Пакистан, может связать Северную Европу с Индией. Нельзя не отметить, что в обоих случаях уже существующие или предполагаемые маршруты либо пересекают гипотетическую линию разлома, либо проходят непосредственно вдоль неё. И ни один находящийся в трезвом уме инвестор не вложит ни копейки в долгоиграющий инфраструктурный проект, если не будет полностью уверен в стабильности региона. Наличие вооружённого подполья, ставящего своей целью построение халифата, такой уверенности явно не добавляет.

Если вдуматься, то факторов риска в Поволжье ничуть не меньше, чем на Юге России. На Северном Кавказе национальный фактор всегда был важнее религиозного, а адату (свод доисламских обычаев и правил) следовали чаще, чем шариату. По мнению многих исследователей, именно этим объясняется тот факт, что ваххабитский проект, основанный на разжигании внутриконфессионального конфликта, так и не был здесь реализован. Конфликт есть, и он достаточно серьёзен, но до критического уровня пока не доведён.

Что касается Поволжья, то местным мусульманам не сделали в своё время такой прививки, как горский адат, в силу разных причин они менее привержены старым обычаям и, если можно так выразиться, более интернациональны. В этом и заключается парадокс: более прогрессивные жители Поволжья одновременно более восприимчивы к словам зарубежных проповедников, которые воспринимаются многими как носители настоящей, чистой веры. О том, что в Поволжье становится все больше религиозных радикалов, известно давно. Однако их противостояние с властями и духовными оппонентами, как правило, не нарушало рамок мирного сосуществования. В конце октября идеологический конфликт перешёл в вооружённую стадию. И хотя хочется надеяться на лучшее, что-то подсказывает: продолжение следует.

Дополнительным фактором риска является бесконтрольная миграция. Показателен пример Астраханской области, где численность узбеков (после событий на юге Киргизии) достигла 35-40 тысяч человек. По словам председателя центра узбекской культуры "Узбекистон" Баходира Аминова, только 10 тысяч из них имеют российское гражданство, остальные - гаст-арбайтеры и нелегалы. Ежегодно вербовщики завозят в область тысячи узбеков, нанятых на родине для сельхозработ в России. Вместо обещанных 500 долларов в месяц на плантациях лука и бахчевых им платят от силы 150, у них отбирают паспорта и запугивают с помощью местной милиции. Это вызывает возмущение людей, чем часто пользуются проповедники из числа сторонников и членов партии "Хизб-ут-Тахрир", которые перебрались в Астраханскую область вместе с другими вынужденными переселенцами. По словам Аминова, тахрировцы не подвергаются преследованиям со стороны правоохранительных органов, так как не признаются, что они члены запрещённой партии. Они ведут пропаганду в мечетях и во время различного рода религиозных церемоний. В частности, каждый раз на ифтар (вечернюю трапезу в дни поста Ураза) во все дома, где собираются узбеки, обязательно приходят и тахрировцы и беседуют с верующими.

По мнению многих членов астраханской узбекской общины, в случае нового обострения обстановки на юге Киргизии или в Узбекистане (имеются в виду операции узбекских спецслужб против мусульман в Ферганской долине или возможный гражданский конфликт после ухода президента Каримова) в Россию хлынет неконтролируемый поток беженцев. И большая их часть направится именно в Астраханскую область, поскольку местные власти лояльны к мигрантам и здесь уже есть многочисленная узбекская диаспора.

Если власти Узбекистана будут и дальше жёстко прессовать членов "Хизб-ут-Тахрир" и других запрещённых организаций, то они непременно переместятся в ближайшие регионы России, а именно в Астраханскую область и Среднее Поволжье. Но и Поволжье уже не единственный российский регион, где растёт численность носителей экстремистской идеологии. В последние годы всё большее беспокойство спецслужб вызывает ситуация на Урале, где появляются общины, стоящие на позициях фундаментализма (есть сведения также о подготовке там боевиков и наличии у них оружия). 

Ближний Восток: конфликт разрастается

На Ближнем Востоке наиболее проблемными странами, безусловно, являются Сирия и Ирак, однако волна насилия постепенно захлёстывает весь регион. Как известно, проиранская группировка "Хезболла", базирующаяся в Ливане, с самого начала сирийского конфликта выступала в поддержку Башара Асада. Со временем поддержка становилась всё ощутимее, и теперь бойцы "Хезболлы" (по некоторым сведениям, их несколько тысяч) сражаются на стороне правительственных сирийских войск.

Когда готовился этот материал, правительственная армия довольно успешно штурмовала район Каламун на границе с Ливаном. Здесь проходит стратегическое шоссе М-5, к тому же в случае разгрома боевиков сирийская армия смогла бы бросить дополнительные силы в район Дамаска и Идлиба, что окончательно переломило бы ход противостояния.

С боевиками в Каламуне сражались сирийские солдаты и бойцы "Хезболлы", которые, разбившись на мелкие группы, вели поисковые операции и наносили молниеносные удары - оптимальная тактика в горной местности. По слухам, вопросами координации сирийцев и "Хезболлы" занимались офицеры иранских спецслужб, имеющие богатый опыт подобных операций.

Так получилось, что штурм Каламуна практически совпал по времени с женевскими переговорами по иранской ядерной программе. Как известно, их результат был благоприятен для Тегерана и, соответственно, совершенно неприемлем для Саудовской Аравии - главного спонсора различных джихадистских группировок, в том числе и сирийских боевиков.

19 ноября 2013 года, то есть в один из дней, когда сирийцы с помощью ливанцев и иранцев громили боевиков в горах Каламуна, а в Женеве шли переговоры, у ворот иранского дипломатического представительства в южной части Бейрута прогремели два взрыва. В результате терактов, осуществлённых смертниками, погибли около 25 и были ранены около 150 человек.

Ответственность за теракты взяла на себя джихадистская группировка "Бригады Абуллаха Аззама" - франшиза "Аль-Каиды" в странах Восточного Средиземноморья. В данном случае неважно, действовали ли "Бригады" самостоятельно или с подачи того или иного правительства. Но можно с высокой долей вероятности предположить, что целью организаторов терактов было наказать Иран и "Хезболлу" за их участие в сирийских событиях. А в идеале - спровоцировать Иран на какие-то жёсткие действия и сорвать переговоры с Соединёнными Штатами.

Как известно, никакого влияния на ход переговоров теракты не оказали и помощь режиму Асада со стороны Ирана и "Хезболлы" не прекратилась. Зато теперь перспективы достижения согласия внутри Ливана становятся всё более призрачными.

Сам факт теракта в бейрутском районе Бир Хассан, который считается цитаделью "Хезболлы", говорит о многом. Это уже пятая вылазка джихадистов в Ливане за последние пять месяцев, цель которой отвлечь "Хезболлу" от событий в Сирии. Однако сделать это пока не удаётся, и ситуация в Ливане, судя по всему, будет только ухудшаться. Экстремисты провоцируют конфликты между суннитами и алавитами, перестрелки между противоборствующими группировками происходят всё чаще. (Особенно напряжённая ситуация на севере страны, в городе Триполи).

Осложняет обстановку и фактор сирийских беженцев, численность которых в Ливане превышает уже 400 тысяч человек. Естественно, что многие из них озлоблены и винят в своих бедах кто суннитов, кто алавитов - в зависимости от конфессии. Всё это только ухудшает и без того донельзя сложные межобщинные отношения. А если вспомнить, что когда-то гражданская война в Ливане началась в лагерях беженцев из Палестины, то можно провести вполне определённую параллель.     

Магриб: а мы уйдём на север!

В 2013 году "Аль-Каида" в странах исламского Магриба" потерпела поражение от французских войск, в результате чего потеряла контроль над северными районами Мали. Декларируемая цель группы - создание халифата в зоне Сахель (огромный регион южнее Сахары, протянувшийся от Алжира до Эритреи) - так и не была достигнута. Впрочем, вряд ли это огорчило боевиков, которые, судя по всему, ставят материальные блага выше романтических проектов.

Если верить французским газетам, то в конце октября 2013 года "Аль-Каида" в странах исламского Магриба" получила столько денег, что теперь может довольно долго безбедно жить и сражаться за свои идеалы. Деньги, по слухам, - выкуп за четверых французских гражданских специалистов, захваченных осенью 2010 года на урановом месторождении в Нигере. Сумма выкупа составила якобы 20 млн евро.

Французское правительство отрицает факт передачи денег, но СМИ стоят на своём. В частности, Le Monde уверяет, что деньги передали сотрудники службы внешней разведки.

СПРАВКА

"Аль-Каида" в странах исламского Магриба" возникла из экстремистской алжирской организации исламского толка "Салафитская группа проповеди и джихада", которая ранее вела борьбу с алжирскими властями внутри страны. В 2007 году она присоединилась к международной террористической сети и взяла своё нынешнее название. Группировка провозгласила целью создание в Северной Африке исламского государства и объявила джихад всем приезжающим в североафриканские страны европейцам.

"Аль-Каида" в странах исламского Магриба" представляет собой разбросанные по всей Северной Африке небольшие банды, группы и ячейки, руководит которыми алжирец Абдельмалек Друкдель, организатор серии похищений, который главной целью джихада давно уже называет Францию. "Саркози, ты открыл врата ада - для себя и своих людей", - говорилось в одном из его заявлений.

В результате операции французских военных большей части боевиков пришлось покинуть Мали, и теперь они будут искать себе применение в других странах. Эксперты считают, что, вероятнее всего, джихадисты переместятся в Ливию и Тунис. Во-первых, армии этих государств слабы и неэффективны, а потому вряд ли смогут противостоять хорошо организованным отрядам боевиков вне столиц и крупных городов. А во-вторых, и в Тунисе, и в Ливии имеются свои повстанцы, которые, если с ними договориться, могут быть весьма полезны террористическому подполью.

В 1990-х годах "Аль-Каида" уже пыталась закрепиться на средиземноморском побережье Алжира, но усилиями армии и спецслужб была отброшена далеко на юг, в зону Сахель. Нынешний поход к Средиземному морю может оказаться успешнее. 

Африка: Сомали и Нигерия

Самой проблемной страной Чёрного континента уже давно считается Сомали, где с 1991 года вплоть до наших дней шла гражданская война. В 2013 году в этом государстве впервые за 20 лет появилось центральное правительство. Правда, оно не контролирует обширные территории на юге, в которых хозяйничает террористическая группировка "Аш-Шабаб", провозгласившая себя частью "Аль-Каиды". Правительство вообще мало что контролирует, судя по частоте и дерзости акций боевиков.

Действует "Аш-Шабаб" не только в Сомали. В сентябре 2013 года при захвате торгового центра в Найроби (Кения) погибли около 60 человек, а в июле 2010-го в результате взрывов возле стадиона в Кампале (Уганда) жертвами стали 70 человек.  Это - крупные теракты, а мелкие вылазки происходят намного чаще. Последняя попытка теракта (к счастью, неудачная) была предпринята в Аддис-Абебе (Эфиопия): два террориста погибли во время сборки самодельных взрывных устройств. Не хватило квалификации.

География терактов понятна. И Кения, и Уганда, и Эфиопия, так же как Сьерра-Леоне, Бурунди и Джибути, ввели в Сомали войска в рамках операции Африканского союза против боевиков. Надо полагать, что, поскольку уничтожить "Аш-Шабаб" до сих пор не удалось, территория активности группировки будет расширяться. Сейчас организация ведёт боевые действия на юге Сомали, в частности в Могадишо, а также в границах треугольника, образованного городами Марка, Байдабо и Кисмайо. В портовом Кисмайо находится ставка верховного руководства "Аш-Шабаб", а контрабанда и не облагаемые налогами товары, поступающие в порт, служат для неё одним из основных источников финансовых поступлений. Группировке также принадлежат тренировочные лагеря вокруг Кисмайо, надёжно прикрытые лесами саванны от наблюдения с воздуха. Есть также лагеря в Байдабо и в районе, расположенном севернее Могадишо. Руководство группировки очень мобильно и постоянно перемещается. Опасаясь ударов американских беспилотников, командиры "Аш-Шабаб" редко задерживаются в одном месте дольше, чем на пару дней.

СПРАВКА

Полное название группировки звучит по-арабски "Харакат аш-Шабаб аль-Муджахидин" ("Молодёжное движение моджахедов"). В неё вошли многие члены прекратившей своё существование другой исламистской организации - Союза исламских судов. Госдепартамент США определяет "Аш-Шабаб" как "иностранную террористическую организацию".

Особое беспокойство экспертов вызывает всё более активный трафик между сомалийскими и йеменскими боевиками, а также джихадистами из других стран. Давно налажен устойчивый поток грузов (начиная от галлюциногена, получаемого из кустарника кат, и кончая продуктами питания), идущий из сомалийского порта Босасо в Йемен. Кроме того, "Аш-Шабаб" пользуется северными маршрутами. (По одному из них поставки идут из Эритреи в порт Зейла в Сомалиленде и дальше на юг Сомали, другой проходит через Сомалиленд и регион Огаден в Эфиопии и завершается также на сомалийском юге).

Боевики-иностранцы, приезжающие повоевать в Сомали, обычно прилетают в Найроби, затем добираются в кенийский порт Момбаса, а оттуда морем до Кисмайо. Понятно, что вся эта публика просто так не успокоится - об этом говорит нарастающая частота террористических актов. К тому же некоторые наблюдатели объясняют активность боевиков тем, что в регионе начинается борьба за нефть. Её добывали здесь и до 1991 года, но в ограниченном количестве, хотя всегда предполагалось, что чёрного золота в этих местах много. 

В 2012 году прогнозы геологов подтвердились. Специалисты канадской компании Horn Petroleum, которые проводили разведочное бурение в самопровозглашённом государстве Пунтленд, заявили, что запасы нефти на шельфе Восточной Африки и Йемена сопоставимы с нефтяными запасами в Иракском Курдистане.

СПРАВКА

"Боко Харам" - радикальная нигерийская группировка. Известна с 2002 года. Цель организации - введение шариата на всей территории Нигерии и искоренение западного образа жизни. Официальное название секты Jama"atu Ahlis Sunna Lidda"awati wal-Jihad (Общество приверженцев распространения учения пророка и джихада). Название "Боко Харам" является обиходным и переводится с языка хауса как "Западное образование греховно".

В борьбу за сомалийскую нефть включились энергетические компании США, Великобритании, Канады и других стран. Однако разработка месторождений в обстановке, когда все воюют против всех, невозможна. Ключевые игроки заинтересованы в стабильности, но желательно стабильности только для себя. Понятно, что в таких условиях структуры типа "Аш- Шабаб" могут оказаться весьма востребованными.

23 июля 2013 года в Могадишо произошёл теракт у посольства Турции. Погибли три человека. Ответственность взяла на себя "Аш-Шабаб", смысл заявления которой сводился к тому, что Турция недостаточно исламская страна и потому должна быть наказана.

Скорее всего, всё намного проще. В действительности Турцию наказали за чрезмерную активность. В 2010 году в Стамбуле прошла международная конференция по урегулированию ситуации в Сомали с участием сомалийских политиков, старейшин и бизнесменов.  В 2011-м Турция выделила более 200 млн долларов на преодоление последствий засухи, в том же году первой из всех стран вновь открыла дипломатическое представительство в Могадишо и наладила регулярное авиационное сообщение с Сомали. Плюс множество проектов по развитию инфраструктуры, причём проектов, связанных не с банальной передачей денег местным чиновникам, а предполагающих реальное развитие.   

Кому быть главным гарантом стабильности в Сомали? - от ответа на этот вопрос, судя по всему, зависит спокойствие на востоке континента. А до того времени боевики из "Аш-Шабаб" будут наводить страх на весь регион.

Два других региона Африки, которые часто упоминаются в связи с террористами и пиратами, - это Нигерия и Гвинейский залив. В начале осени 2013 года появились сообщения о гибели лидера "Боко Харам" Абубакара Шеку, убитого то ли военными, то ли конкурентами ("Боко Харам" состоит из фракций, соперничающих друг с другом).

Предполагаемое устранение Шеку ни в коем случае не даёт оснований надеяться на скорый разгром группировки. Дело в том, что "Боко Харам" базируется в северных районах Нигерии, то есть там, где нет нефти. Бедный север имеет второстепенное значение для бюджета страны, а потому есть мнение, что "Боко Харам" - единственный аргумент, который местные политики могут использовать в их непростом диалоге с центральной властью.

В 2015 году в Нигерии должны состояться президентские выборы, и действующий президент Гудлак Джонатан, скорее всего, захочет переизбраться на новый срок, что, по мнению наблюдателей, нарушает неписаное правило, согласно которому Джонатан (уроженец региона дельты Нигера) должен уступить место президенту-северянину.

До сих пор "Боко Харам" проводила свои акции только на территории Нигерии. Серьёзной информации, свидетельствующей о связях группировки с террористами в других странах, не имеется, однако она может появиться в любой момент. В Нигерии широко представлены интересы многих государств, объекты которых могут стать целями радикальных боевиков.

Беглый анализ ситуации даёт основания предполагать, что количество горящих точек на воландовском шаре в следующем году увеличится. Активность радикальных исламистов, скорее всего, возрастёт в России, в странах Магриба и в Африке южнее Сахары, вряд ли спадёт волна насилия на Ближнем Востоке. И если внимательно посмотреть на театр террористических действий, становится очевидным, что радикалы, часто сами того не желая, оказываются заложниками большой геополитической игры на евразийском пространстве.          

 

Семён Уралов Шеф-редактор «Однако. Евразия» Шеф-редактор проекта "Однако. Евразия". Родился в 1979 году в Новосибирске. Учился во Львовском университете на русском отделении филологического факультета, который закончил в 2001 году. С 1998 года участвует в политических, предвыборных и корпоративных проектах. Работал в Западной и Восточной Сибири, Южной Осетии, Киеве, Удмуртии, Одессе, Республике Коми, Санкт-Петербурге, Харькове, Приднестровье и остальной Евразии. Сфера интересов: Евразийская интеграция; реальная политика; шоу-политика; цветные революции; политические технологии. "Никакой иной интеграции, кроме евразийской, для нас не существует. Это уже понимают в Москве, Минске и Астане. Значит, ядро нового Союза сформировано" Политические вызовы и риски евразийской интеграции

Разработка союзного договора, его последующая легитимизация парламентами и президентами, внедрение на практике и разъяснение, «что есть новый Союз», широким массам — вот главные задачи, которые должны решить Москва, Минск и Астана в ближайшее время.

Ближайшие два года станут проверкой на прочность будущего Евразийского союза.

В первом полугодии 2014 года должна быть закончена работа над проектом союзного договора о Евразийском экономическом союзе, который к 2015 году предполагается принять национальными парламентами. Важность документа не может и не должна быть недооценена. Так, печальный опыт интеграции в Евразии на основе бессодержательных организационных сущностей вроде СНГ указывает на то, что для выхода на союзные отношения нужна недюжинная воля руководителей.

Добровольность создания и предусмотренная процедура выхода из Союза - вот две отправные точки нового договора. Потому что Евразийскому экономическому союзу в будущем предстоит пройти путь до более глубокой интеграции - к военно-политическому Евразийскому союзу. И от того, как быстро и с какой эффективностью будет пройден этот путь, будет понятно, насколько конкурентоспособна наша интеграционная группировка на континенте.

Мы подошли к моменту, когда необходимо институционально зафиксировать ядро будущего Союза - обозначить, а кто, собственно, главный учредитель этого рискового мероприятия. Интеграция производств, ликвидация внутренних барьеров и унификация национальных законодательств России, Белоруссии и Казахстана даст ожидаемый экономический эффект. К этим процессам на стадии роста захотят присоединиться и другие участники, которые сегодня либо находятся в глубоком кризисе, либо пытаются торговать своим выбором. Так как евразийская интеграция дело добровольное, то и, соответственно, государства-основатели должны учреждать Союз на выгодных и полезных для себя условиях. И если, например, Республика Беларусь и так находится в Союзном государстве с Россией, то статус и возможности ближайшего союзника должны распространяться и на другие интеграционные союзы.

Учреждая новый Союз, надо всегда помнить о цели, для которой мы это делаем. Потому что позволить себе СНГ 2.0 мы просто не можем - время катастрофически уходит. Чтобы изменить страну, государство, экономику и общество, у нас осталось от силы 5-7 лет.

Причём речь идёт не о финансовых показателях: в условиях глобального финансового коллапса в первую очередь важны рабочие места и поддержание социальной и инженерной инфраструктуры за счёт промышленного профиля экономики. Сфера финансовых услуг и спекуляций будет уменьшаться как шагреневая кожа в рамках мировой экономики, и работа на сырьевой экспорт будет всё менее и менее выгодной. Ресурсно-экспортный профиль нашей экономики определяет наш интеграционный и союзный выбор. У нас нет никакого другого пути, кроме как организовать свой мир-экономику. То есть:

- восстановить индустриально-технологический каркас страны;

- переориентировать производителей всех товарных групп в первую очередь на работу с внутренним рынком;

- гарантировать свободное движение товаров, граждан и капиталов в ядре союза;

- сохранить на мировом рынке позиции государственных корпораций "Росатом", "Белаз", "Газпром", "Казмунай газ", "Росвооружение", "Беларуськалий", "Роснефть" и пр.;

- обеспечить безопасность границ Союза в рамках военной интеграции.

Если все эти параметры будут обеспечены, то можно считать, что будущий Евразийский союз имеет шанс выстоять перед испытаниями XXI века.

Уроки новейшей истории: почему так важен союзный договор

Дискуссии о распаде СССР ведутся по сей день. Причём дело вовсе не в политической ностальгии: в обществе скорее преобладают тёплые воспоминания о справедливом устройстве общества и государства и неприятие процессов приватизации народного хозяйства и образования класса олигархии.

Решение судьбы Союза руководителями двух республик и одной Федерации в обход мнения граждан на референдуме 1991 года - это ключевой момент, после которого началась постсоветская смута в нашем обществе, вылившаяся в гражданские войны в Нагорном Карабахе, Южной Осетии, Приднестровье.

Исчезло общество союзного типа, и в рамках одной республики возникли "свои и чужие". Где-то, как в республиках Прибалтики, выбрали метод старой доброй расовой сегрегации и просто лишили нелояльное население гражданских прав.

Смута была подогрета осознанием того факта, что новоявленные государства действуют в своей логике и мнением общества руководствоваться не собираются. А легитимность союзов в Евразии - что Советского, что монархического династии Романовых - держится на доверительных отношениях государства и общества - в лице народа и верховного правителя. Причём не имеет значения, как эта должность формально называлась и называется - князь, царь, император, генеральный секретарь или президент: схема легитимности власти в Евразии подробно описана в первом номере альманаха "Однако" в статье Тимофея Сергейцева "Хроники Путина".

Кстати, если посмотреть на наиболее кризисные республики, где государство подцепило вирус "цветной революции", то можно увидеть, что во всех случаях отсутствует доверие между обществом и государством. Украина, Молдавия, Грузия, Россия периода развитого ельцинизма - каждый раз утрата доверия между государством и обществом приводила лишь к углублению кризиса.

И наоборот - реабилитационные проекты в России стали возможны только после избрания руководителем государства Владимира Путина в 2000 году и восстановления доверия в обществе. Интересно, что в Белоруссии наблюдались схожие процессы, но на несколько лет раньше - когда к власти пришёл Александр Лукашенко. Причём доверие между государством и обществом было закреплено на референдуме о государственной символике - когда общество приняло проект, предложенный государством. Действие более символическое, нежели политическое, однако сфера доверия между государством и обществом в Евразии часто строится на символах, а не на рациональных действиях.

Что же касается третьего учредителя будущего Евразийского союза - Республики Казахстан, то там и вовсе не было конфликтов доверия между государством и обществом с момента расторжения прошлого Союзного договора. Здесь показательна история с переносом столицы, предложенным главой государства, в более суровые широты - из климата предгорий Тянь-Шаня в климатическую зону Сибири. Общество приняло и одобрило такой смелый шаг, потому что доверяет государству, которое способно принимать решения и нести за них ответственность.

Также есть интересные феномены вроде непризнанной Республики Приднестровье - там доверие между обществом и государством не было утрачено и только окрепло после гражданской войны в Молдавии. Источником этого доверия как раз и стал фактически непризнанный статус республики. 

Можно смело утверждать, что республики, в которых утрачено доверие между государством и обществом, включать в ядро будущего Союза как минимум опрометчиво. Потому что Союз должен обеспечить не только внешнюю надёжность границ, но и обезопасить себя от импорта политического кризиса и хаоса гражданских конфликтов.

Так, например, пока на Украине и в Молдавии не будет более-менее легитимного государства, способного разгонять бунты в столицах, опираясь на поддержку большинства граждан, до тех пор политика таких республик не прогнозируется дальше чем на один электоральный цикл. Следовательно, включить такую республику в ядро Евразийского союза означает подвергнуть его ненужным рискам. Потому что после очередных выборов или "цветной революции" там начнётся новый цирк на майдане. Разве нужно жителям Самары, Бреста и Караганды смотреть, как Киев или Кишинёв постоянно торгуют суверенитетом и союзничеством? Разве будет такое действие укреплять доверие между государством и обществом в ядре Союза?

В общем, излишнее рвение в деле затягивания в евразийскую интеграцию участников, не отличающихся доверительными отношениями между государством и обществом, опасно для всего Союза.

В конце концов, всегда есть возможность отраслевой евразийской интеграции, когда сама республика, находящаяся в политическом кризисе, соблюдает нейтралитет, а ключевые отрасли участвуют в промышленных, научных, инженерных интеграционных проектах.

Единство и различия в союзном подходе Москвы, Минска и Астаны

Важность союзного договора в том, что в ядре Союза окажется три исторических, военных и культурных союзника - Российская Федерация, Республика Беларусь и Республика Казахстан.

В каждом из государств-учредителей сформировалась своя оригинальная политэкономическая модель. Везде между государством в лице руководителей и обществом установлены доверительные отношения. Более того, часто авторитет и популярность руководителей позволяет им принимать непопулярные решения. Все три участника пришли к пониманию неизбежности союзных форм развития добровольно и обеспечили высокую степень доверия между обществом и государством.

Поэтому союзный договор должен быть максимально понятен всем сторонам и максимально разъяснён широким массам. Общество, доверяющее своему государству, должно быть как минимум заинтересованным наблюдателем и включено в процессы евразийской интеграции максимально глубоко.

Надо отметить, что в российских СМИ к освещению и анализу евразийской интеграции подходят менее содержательно и системно, чем в СМИ Белоруссии или Казахстана. Так, гражданам РБ и РК постоянно разъясняют, в чём заключается позиция республики в ключевых вопросах евразийской интеграции. Действительно, политэкономические модели Российской Федерации, Белоруссии и Казахстана значительно отличаются. Отличаются и взгляды на будущий Союз. И Москва, и Минск, и Астана не видят исторической альтернативы евразийской интеграции. Однако, например, в Казахстане не готовы на такую глубину интеграции с Россией, как готовы в Белоруссии. Поэтому между РФ и РБ нет вообще никакой границы, а с Казахстаном граница ликвидирована для товаров, но для граждан ещё действуют формальные процедуры.

Каким видят будущий Евразийский экономический союз его учредители, стало понятно в декабре 2013 года на заседании Высшего Евразийского экономического совета в Москве.

Россия видит в интеграционном проекте как прагматичную необходимость формирования союзного рынка, так и ответственность за потенциально новых членов Союза. Однако союзников из Минска и Астаны больше интересуют детали и конкретные интеграционные вопросы, в то время как вопрос приёма новых членов в Союз они готовы тормозить.

Так, для белорусской стороны важнее всего зафиксировать своё уникальное положение главного союзника России, которое обеспечено двусторонними договорами в рамках Союзного государства РФ и РБ.

Для Астаны же самой главной задачей является экономическая интеграция. Что неудивительно, потому что в республике идёт уже вторая пятилетка новой индустриализации, и для Казахстана в первую очередь важно интегрироваться с флагманами российской индустрии, промышленности и науки - Уралом и Сибирью.

Итак, у союзников общее видение стратегии интеграции в Евразии. Однако каждый из них хочет, чтобы было зафиксировано "ядро Союза" и были в то же время обозначены общие правила для республик "периферии", которые для того, чтобы попасть в "ядро", должны будут соответствовать ряду параметров. И если не сделать этого на этапе формирования Союза, риск импорта политического и экономического кризиса из периферии в ядро всегда будет высок.

Зона рисков будущего Союза: внутренний, внешний и периферийный факторы

Кроме закладки принципов и целей будущего Союза перед РФ, Белоруссией и Казахстаном стоит ряд вызовов, не реагировать на которые просто не получится. Причём зачастую вызовы будут возникать на ровном месте - потому что чем эффективнее интеграция в Евразии, тем больше противников у неё будет появляться среди участников других интеграционных группировок. И самое главное - в реакции на эти вызовы не удастся чётко разграничить экономику, политику и военную составляющую.

В связи с тем, что все участники евразийской интеграции являются осколками единого народно-хозяйственного комплекса, границы в Евразии зачастую неподвластны ни экономической, ни культурной, ни геополитической, ни этнической логике. Многие образовавшиеся государства оказались обречены изначально - как, например, перенаселённый Узбекистан, отрезанный от источников пресной воды на Памире и Тянь-Шане и от Каспийского моря. Такой же обречённой оказалась Грузия, когда попала под внешнее управление США в лице президента Саакашвили.

Политические границы в Евразии не дают полноценного понимания политэкономических процессов, и поэтому проблемы и вызовы, стоящие перед будущим союзом, удобно разделять на:

- внешние - связанные с деятельностью других объединений, в первую очередь ЕС и США-Британское содружество;

- внутренние - связанные с проблемами социально-экономического развития, справедливостью общественного устройства и доверием между государством и обществом;

- периферийные - связанные со стабильностью развития соседей по Евразии из числа бывших советских, а ныне внесоюзных национальных республик - Украины, Узбекистана, Молдавии, Азербайджана, Грузии и т.д.

Среди внешних вызовов центральным остаётся вопрос мировой вой-ны, с помощью которой США намерены списать свои финансовые обязательства перед всем миром. Проект "Новая мировая война" позволит решить системные проблемы финансового капитализма, как помогли это сделать Первая и Вторая мировые войны.

Евразия, как всегда, находится в центре геополитической игры, и от того, к кому примкнёт Россия со своими союзниками, может решиться исход "большой игры" в XXI веке.

Мы сегодня не являемся ведущим мировым актором, но остаёмся гарантом безопасности на самом урбанизированном и промышленно развитом континенте - Евразийском. Причём мы остаёмся гарантом безопасности как для Западной Европы, так и для Юго-Восточной Азии. Житель и Сеула, и Мюнхена рано или поздно встанет перед вопросом, попадёт ли его город в орбиту новой мировой войны. 

Одним из актуальных вызовов станет вывод войск США и союзников из Афганистана, когда в зону хаоса попытаются втянуть и Таджикистан, и Киргизию, и Узбекистан. Кроме сугубо физической безопасности границ и граждан, после вывода войск НАТО из региона ожидается всплеск наркоторговли. Причём в зоне риска окажутся республики, отдалённые от самого Афганистана: новые каналы наркотрафика будут привязываться к транзитным аэропортам, через которые станет осуществляться вывод в-ойск. Именно поэтому активно ведутся переговоры, чтобы разместить транзитные аэропорты поближе к густонаселённой Европе. Рассматривался вариант предоставления авиабазы Румынией, Грузией и Азербайджаном. В Баку, похоже, вовремя отказались от этой идеи.

Так или иначе, совсем внезапно мы можем столкнуться с проблемой дешёвого и доступного героина в наших городах. Причём наркотрафик ожидается масштабным: наркотические плантации за период оккупации Афганистана армией США заметно увеличились.

Одновременно проект "Большой Афганистан" может вызвать коллапс государства в Узбекистане - что создаёт уже серию проблем периферийного характера.

Одним словом, на пути к новому Союзу мы не должны забывать, что, чем сильнее мы будем, тем жёстче и умнее будут против нас играть. А сильная игра - это всегда системная игра. Если участники будущего Союза думают, что есть какие-то отдельные "российские", "белорусские" и "казахские" проблемы, то они глубоко заблуждаются. Поэтому Белоруссии и Казахстану стоит участвовать в проектах региональной безопасности на Кавказе - несмотря на то что с этим регионом они не граничат. Так же как белорусской стороне не помешает заняться восстановлением индустриально-промышленного комплекса Таджикистана и Киргизии.

Проблема нелегальной миграции, с которой столкнулись Россия, Казахстан и в меньшей степени Белоруссия, также относится к главным вызовам Союза и является периферийным вызовом, который на втором шаге становится внутренней проблемой и приводит к "бирюлёвским погромам".

Однако решение проблемы нелегальной миграции находится за пределами миграционной политики. Потому что если не будет развёрнут проект новой индустриализации и не произойдёт переход к реальной экономике высоких технологических переделов, проблема нелегальной миграции будет только усугубляться. До тех пор, пока наши мегаполисы будут производить преимущественно финансовые и строительные пузыри, высасывая ресурсы из регионов, до тех пор они останутся привлекательными для нелегалов. И дело вовсе не в финансовых показателях благосостояния и цифрах доходов населения. Нелегалы ехали и будут ехать оттуда, где нет работы, туда, где есть хоть какой-то заработок. И если периферия нового Союза совершенно одичает, то через несколько лет все эти люди появятся у нас в качестве уже не нелегалов, а беженцев.

Поэтому вопрос нелегальной миграции также стоит решать в союзной логике, учитывая возможности всех союзников, а не только России. Ярким примером было спасение Украины от неизбежного дефолта и коллапса с помощью российского кредита, размещённого в бумагах государственного долга Украины. Было бы вполне логично, чтобы кредитором Украины стал в том числе и Казахстан, который не меньше России заинтересован в безопасности украинского участка единой газотранспортной системы. Как и Белоруссии следовало бы более активно участвовать в восстановлении реальной экономики Киргизии - хотя бы на том основании, что Минск принял решение приютить беглого президента Бакиева и, следовательно, разделил союзные обязательства с Россией.

Поэтому крайне важно разделять между собой типы и цели вызовов и никоим образом не мешать в кучу разные уровни интеграции. Решением физической безопасности границ занимается ОДКБ, следовательно, если даже Киргизия сейчас не готова вступить в Таможенный союз, это значит, что надо усиливать интеграцию по военной линии. И когда решится вопрос с безопасностью границ, сдвинется с места вопрос о ликвидации границ внутренних и включения Киргизии в экономический союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном.

Открытые вопросы евразийской интеграции

При всём историческом единстве целей, культурной близости, экономической взаимодополняемости евразийская интеграция остаётся делом руководителей и элит. На сегодня в России граждане мало понимают то, что государство и общество стремительно меняются и совсем скоро станут государством и обществом союзного типа.

Не вовлекая граждан в повестку евразийской интеграции, мы сами закладываем мину замедленного действия под будущий Союз. Если Евразийский союз так и останется делом исключительно начальства, значит, он может быть и распущен незаметно.

Конечно же, речь идёт в первую очередь об информационной и разъяснительной политике государства. Если сравнить, как освещают союзные процессы государственные СМИ Российской Федерации и Республики Беларусь, то разница будет не в пользу московских редакций.

Второе провальное направление - массовый географический кретинизм. Большинство наших сограждан из провинции десятилетиями не выезжали за пределы своих областей, краёв и республик. А успешные жители мегаполисов чаще бывают на отдыхе в Европе и Юго-Восточной Азии, чем в родном райцентре. Менее успешные довольствуются шопинг- и алкотурами по системе "всё включено".

Если мы не запустим массовые процессы миграции и туризма внутри России, Союзного государства РФ и РБ, Евразийского экономического союза, ОДКБ, мы рискуем столкнуться с непониманием и отторжением евразийской интеграции со стороны жителей мегаполисов и провинциальной бедноты. Такие настроения - крайне опасный социальный коктейль и хорошая закваска для любой "цветной революции".

Также понятно, что новому Союзу придётся решать проблему интеграции непризнанных и частично признанных республик. Потому что, например, Южная Осетия на сегодня представляет собой исторический парадокс. Один небольшой народ - осетинский - оказался в ситуации, когда большая его часть проживает в субъекте Федерации, Республике Северная Осетия, а меньшая волею судеб была включена в состав Грузинской ССР. Это было связано с тем, что до 80-х годов не было Рокского тоннеля и все коммуникации осуществлялись через территорию Грузии. Поэтому, если быть откровенным, в Южной Осетии нужно ставить вопрос об историческом воссоединении осетинского народа.

Можно ли решить историческую проблему осетинского народа, пользуясь существующими методами евразийской интеграции - например, вступлением в Таможенный союз? Вряд ли - учитывая, что в Минске и Астане не спешат признавать Южную Осетию.

Следовательно, рано или поздно России придётся поставить вопрос о пересмотре национальных границ в Евразии. Потому что Приднестровье никогда не согласится на единое государство с Молдавией, а Южная Осетия - с Грузией. Причём в самих республиках готовы принимать смелые и жёсткие решения. Так, например, евразийская интеграция стала государственной политикой ПМР, а Верховный совет с подачи президента ввёл в республике действие российского федерального законодательства.

И наконец, самое главное: евразийская интеграция должна отвечать не только требованиям экономической выгоды и физической безопасности. Речь должна идти в том числе и об исторической справедливости. И от того, как мы сможем интегрировать республики, граждане которых с оружием в руках доказали свою верность союзным принципам, во многом будет зависеть ответ на вопрос об исторической судьбе будущего Союза. 

 

Игорь Шорников Приднестровье: феномен больших пространств в узких рамках непризнанности

Тирасполь предлагает проект «евразийского региона» ― таким образом по факту включаясь в процесс евразийской интеграции и даже рассчитывая стимулировать её на «Большой земле».

Приднестровская Молдавская Республика - небольшое государство с полумиллионным многонациональным населением. Люди, живущие здесь, объединены русской культурой и языком, а также решимостью сохранить свою идентичность. Мир на Днестре и безопасность республики обеспечивает немногочисленный российский миротворческий контингент. Приднестровье активно добивается признания своей фактической независимости и ведёт затяжной и малоуспешный переговорный процесс с Молдавией.

Отсутствие перспектив политического урегулирования, стагнация основных сфер экономики и неизменность геополитической ситуации в регионе предопределили низкий интерес к Приднестровью падких до сенсаций мировых СМИ. В российской прессе внимание к Приднестровью просыпалось эпизодически: провал "Меморандума Козака" в ноябре 2003 года, экономическая блокада ПМР в 2006-м и президентские выборы в Приднестровье в 2011-м - за последние 10 лет других тем, удостоившихся внимания ведущих СМИ, не появлялось. В прошлые годы интерес к Приднестровью на Западе подогревали спецслужбы Молдавии, публиковавшие проплаченные статьи о "грязных" бомбах и "угрозе ядерного терроризма на границах Европы". Теперь эти сенсации-однодневки не фигурируют даже в жёлтой прессе.

На фоне бурных событий, которые происходят на Майдане в Киеве или в соседнем Кишинёве, Приднестровье кажется островком стабильности, социального спокойствия и относительного благополучия. Отчасти это так, но именно в свете катаклизмов, которые сейчас сотрясают Молдавию и Украину после Вильнюсского саммита "Восточного партнёрства", Приднестровье должно стать объектом более пристального внимания для российских политиков, экспертов и всех тех, кто заинтересован в успехе евразийской интеграции.

На протяжении 23 лет фактической независимости в приднестровском обществе достигнут абсолютный консенсус в вопросе внешнеполитического вектора развития страны. Альтернативы единства с Россией в Приднестровье не видят. В 2006 году в республике состоялся общенародный референдум, в ходе которого 97,2% избирателей проголосовали "за независимость с последующим свободным присоединением к России", примерно столько же высказались против объединения с Молдавией. Свежие соцоп-росы показывают, что идея интеграции с Россией и по прошествии семи лет остаётся более чем актуальной - её поддерживают 80% опрошенных, а за цивилизованный развод с Молдавией выступают 82% приднестровцев. Идея евразийской интеграции может показаться менее популярной, её поддерживают 60% опрошенных, но если добавить к этой категории ещё 33% респондентов, выступающих за непосредственное вхождение ПМР в состав Российской Федерации, мы получим примерно ту же цифру - 93% приднестровцев хотят жить и развиваться вместе с Россией.

Феномен устойчивой российской идентичности в республике, где официально используются три языка - русский, молдавский и украинский, обусловлен исторически.

Современная история края началась в последнем десятилетии XVIII века. После блистательных побед Потёмкина и Суворова над османами Приднестровье было присоединено к России. В то время это была необжитая "Очаковская пустыня". В 1792 году Александр Суворов заложил на Днестре крепость Срединную, вскоре ставшую городом Тирасполем. Началось заселение края.

Первые поселения основывались приглашёнными колонистами - немцами, чехами, болгарами. Из Османской империи с разрешения Екатерины Великой переселилась армянская община. Из Австрийской империи переселялись евреи. Но основной поток поселенцев был стихийным - из-за Днестра целыми сёлами переселялись молдаване, в свободный от крепостного права край бежали украинские и русские крестьяне. Благодаря политике русских царей за 130 лет в составе империи Приднестровье из "Очаковской пустыни" превратилось в самый густонаселённый регион Европы. Для местного поликультурного общества общим всегда был русский язык, хотя количество собственно русского населения тогда не превышало 10%.

В период революционных событий Приднестровье ничем себя не проявило, население сохраняло лояльность монархии. А вот в период Гражданской войны народ активно выступил против интервентов. В Бендерах произошло вооружённое восстание против румынских оккупантов, оно было потоплено в крови. Тем не менее продвижение румынских войск было остановлено на подходах к Тирасполю.

В советский период Тирасполь стал столицей Молдавской автономной республики в составе Украины. Автономия была создана с целью оказания психологического воздействия на население оккупированной Румынией Бессарабии. Республика должна была продемонстрировать преимущества советского строя перед оккупационным румынским и тем самым революционизировать население. Эксперимент оказался вполне удачным. Румынам удавалось сдерживать народный протест в Бессарабии только режимом жесточайшего террора. За 22 года оккупации, только по опубликованным сведениям, румыны физически уничтожили 80 тысяч человек. Сотни тысяч бежали из провинции в Советский Союз и на Запад. Когда Красная армия вступила в Бессарабию в июне 1940 года, молдавские крестьяне встречали солдат вином и цветами.

После Великой Отечественной войны экономику Приднестровья, ставшего уже частью Молдавской союзной республики, пришлось восстанавливать практически с нуля. Квалифицированные кадры для организации производства направлялись сюда преимущественно из России. Масштабные инвестиции за короткий срок превратили Приднестровье в наиболее индустриализированный регион Молдавии с сильным рабочим классом и относительно незначительным количеством творческой интеллигенции (ставшей в конце 80-х годов XX века движущей силой хаоса и распада).

Политика, которая проводилась по отношению к Приднестровью Москвой в советский период, в основных подходах мало чем отличалась от политики имперского Петербурга: для населения и для развития экономики здесь создавался режим наибольшего благоприятствования. Поэтому неудивительно, что в период крушения государства население не согласилось с перспективой стать румынской провинцией и за неимением возможности сохранить политическое единство с Россией вынуждено было создавать собственную республику, защищать её от румынской экспансии с оружием в руках.

Казалось, что в долгосрочной перспективе шансов на выживание у Приднестровья, "зажатого" в геополитических тисках между стремящимися в ЕС Молдавией и Украиной, не было. Все эти годы приднестровцев поддерживала только надежда на возрождение Большой России. Эту надежду подкрепляли знамя российского воинского контингента, гуманитарная помощь из России, поступавшая в самые критические для Приднестровья моменты, и российские инвестиции, сохранившие производство.

Ситуация в корне изменилась, когда пришло время "собирать камни". Создание Таможенного союза и Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана, институционализация Евразийского союза посредством создания структур Евразийской экономической комиссии, Евразийского банка, Евразийского экономического форума, Евразийского университета, а также чёткое определение временных сроков (2015 год), когда новое интеграционное объединение должно реализоваться на практике, - всё это не могло не остаться незамеченным в республике, находящейся в тупике.

Однако надо отдать должное тому, что динамики в процессе осознания своих интересов в новых геополитических условиях Приднестровью придали внутриполитические изменения. На рубеже 2011 и 2012 годов республика пережила смену власти и кардинальное обновление элит.

Переосмысление внешней политики государства привело не только к пересмотру отношений с Молдавией и Западом, но к радикализации пророссийского вектора развития. Приднестровье, которое всегда считалось российским форпостом, крепостью, стойко держащейся в осаде, вдруг открыло перед врагом ворота и пошло в контратаку. Требование немедленно сесть за стол переговоров для разрешения социально-экономических проблем, мешающих развитию республики, адресованные Молдавии и посредникам, обезоружило Кишинёв и заставило ЕС и ОБСЕ уступить давлению. А провозглашение курса на евразийскую интеграцию национальной идеей Приднестровья озадачило многих западных экспертов: как возможна интеграция с Россией, если с ней нет общих границ, а Украина стремиться в ЕС? Этим вопросом несколько месяцев терзались западные дипломаты, аккредитованные в Республике Молдова.

Приднестровье поставило перед собой грандиозную задачу: стать полноправным участником будущего Евразийского союза. Причём на роль российского анклава вроде Калининграда республика не особо рассчитывает. Напротив, своим устремлением приднестровцы намерены активизировать интеграционные процессы в российском направлении во всём регионе, стать катализатором евразийской интеграции и для самой России, общество которой пока не особо прониклось необходимостью консолидации усилий во имя общих целей. Приднестровцы также намерены подать пример населению других пророссийских территорий. В Республике Молдова к России откровенно тяготеет Гагаузия на юге и второй по величине город Бельцы - на севере. Такая же ситуация на юге и на востоке Украины, в Крыму.

Тирасполь подхватил концепцию Москвы о том, что локомотивом евразийской интеграции должна быть экономика, и предложил свой вариант региональной интеграции, не требующий формального вступления государства в ТС. Проект, получивший название "Евразийский регион "Приднестровье", предполагает производственную кооперацию входящих в него субъектов, а также развитие цивилизационных связей на основе единых культурно-гуманитарных ценностей и русского языка.

Сам "евразийский регион" может быть оформлен как некоммерческая организация. В качестве субъектов региона могут выступать промышленные предприятия, торговые дома, неправительственные структуры. В отличие от еврорегионов, территориальная близость не является непременным условием сотрудничества. Приднестровские экономические агенты, так же как и общественные организации, готовы взаимодействовать и с пророссийскими регионами соседних Молдавии и Украины, и с регионами Российской Федерации. Организовать производственно-торговую цепочку между Приднестровьем и, например, Московской областью, минуя или, напротив, вовлекая в этот процесс Украину, - это сугубо техническая задача. Зато каков социально-политический эффект: ведь экономика и уровень жизни населения "евразийского региона" будут находиться в прямой зависимости от крепости и интенсивности связей с субъектом Российской Федерации.

С помощью таких "евразийских регионов" Россия на определённом этапе могла бы скреплять евразийское пространство без подключения отдельных государств к Таможенному союзу. Сам по себе этот процесс региональной интеграции не мешает магистральной линии - строительству Евразийского союза на основе ТС, он органично дополняет его и позволяет избежать демонстрации политических целей. 

К подобным изыскам политэкономии в Тирасполе пришли не от лёгкой жизни. В 2012 году многим стали очевидны угрозы, которые несла с собой республике программа "Восточного партнёрства". Ассоциированное членство Молдавии и Украины с ЕС, предполагающее, в частности, открытие рынков этих стран для европейских товаров, было воспринято в Тирасполе как продолжение "большой игры" против России. Чтобы выиграть, достаточно отхватить такой куш, как Украина, прихватив заодно и Молдавию. Но для верности выигрыша важно выбить из рук Москвы такой козырь, как Приднестровье, - потенциальный плацдарм российского военного, гуманитарного и экономического влияния. 

"Сдавайтесь, вам конец!" - примерно в таком тоне обращались брюссельские чиновники к приднестровскому руководству ещё на этапе подготовки вильнюсских соглашений. Действительно, в случае присоединения Молдавии и Украины к зоне свободной торговли с ЕС (УВЗСТ - Углублённая и всесторонняя зона свободной торговли) приднестровские экономические агенты теряли возможность пользоваться действующим режимом автономных торговых преференций с Евросоюзом. В структуре приднестровского экспорта продажи в страны Европейского союза сейчас составляют около 30%, ещё примерно 45% - это экспорт в Молдавию и на Украину. Мгновенное закрытие этих рынков для Приднестровья должно было произойти сразу после присоединения соседей к УВЗСТ. Это произошло бы в случае успеха Вильнюсского саммита. Быстрая экономическая смерть республики и, по сути, бескровная ликвидация государственности ПМР произошла бы уже в 2014 году. Вместе с приднестровской государственностью было бы упразднено и российское военное присутствие на Днестре - ещё одно препятствие на пути продвижения НАТО к границам России.

Уговорам и шантажу европейских чиновников в Тирасполе не вняли, и результат превзошёл ожидания. В июне 2013 года, за полгода до саммита в Вильнюсе, Брюссель "даровал" Приднестровью ещё два года жизни - режим торговых преференций с ЕС был продлён до конца 2015 года. Официальное объяснение: Евросоюз даёт возможность Приднестровью подготовиться к новой экономической реальности, то есть предлагает Тирасполю осознать неизбежность игры по правилам ЕС и перестроить экономику в соответствии с правилами, подписанными Республикой Молдова.

Однако на деле "доброту" Брюсселя можно объяснить и другими причинами. Еврочиновники струхнули, что блокада Приднестровья, которая должна была последовать уже в конце 2013 года, вынудила бы Россию предпринять симметричные шаги, направленные на преодоление этой блокады. Например, могли быть запущены механизмы "Евразийского региона "Приднестровье", активно продвигаемые приднестровским МИДом. И тогда в рамках ассоциированных с ЕС государств начали бы развиваться альтернативные экономические системы, ориентированные на кооперацию с Россией.

Возможно, у Брюсселя были иные мотивы, но факт остаётся фактом: маленькое Приднестровье своей евразийской концепцией бросило вызов могучему Евросоюзу и сумело одержать тактическую победу.

Дипломатическое наступление Тирасполя по всем фронтам было подкреплено стабилизацией приднестровской экономики, выходом из тени огромного массива деловой активности, ростом поступлений в бюджет республики и даже ростом инвестиций.

Однако до побед стратегических в схватке с Евросоюзом ещё далеко. Сейчас время работает против Приднестровья. Еврочиновникам нельзя отказать в мудрости, отсрочка отмены торговых преференций Приднестровья с ЕС - это ставка на предательство государства частным бизнесом. Предполагается, что приднестровские предприниматели, которые не желают утратить свои предприятия, попытаются в обход государства оформить себе место на европейском рынке ценой перевода бизнеса под юрисдикцию Республики Молдова. Такая ставка уже сыграла свою роль в 2006 году - в период блокады ПМР. Тогда более 800 предприятий Приднестровья оформили временную регистрацию в Молдавии. Временная регистрация должна была смениться постоянной и повлечь перевод налогооблагаемой базы под контроль Кишинёва. Этого не случилось благодаря дипломатическим усилиям Москвы, сумевшей убедить Кишинёв не обострять ситуацию.

На этот раз Брюссель, который после Вильнюсского саммита в ускоренном темпе лишает Кишинёв экономического суверенитета, намерен довести дело до конца. Приднестровским предприятиям не только сохранили преференции, но и расширили номенклатуру произведённых товаров, подлежащих льготам. Торговыми преференциями Евросоюза теперь может воспользоваться и средний приднестровский бизнес.

К счастью, Приднестровье хоть и балансирует на грани возможного, но в отличие от европейцев не боится идти ва-банк. Два года, отведённых Евросоюзом Приднестровью на перестройку под стандарты ЕС, Тирасполь использует совсем для других целей.

Сразу после Вильнюсского саммита "Восточного партнёрства", 4 декабря 2013 года, президент ПМР Евгений Шевчук выступил с инициативой, вызвавшей очередной шок в европейских кабинетах. Приднестровье намерено имплементировать федеральное законодательство Российской Федерации и стандарты Таможенного союза. Что это? Подготовка к присоединению к России?

Основания для таких суждений имеются, и это не только данные соц-опросов. В Приднестровье идёт вполне предметная дискуссия о введении российского рубля в качестве параллельной валюты; готовится к принятию законопроект о введении наряду с государственным флагом Приднестровья флага народного единства, который не будет особо отличаться от российского триколора.

Инициатива президента ПМР требует внесения изменений в конституцию. Учитывая общественные настроения в республике, можно прогнозировать, что Верховный совет Приднестровья не станет препятствовать процессу сближения с Россией. Вполне возможно, что в самом скором будущем приднестровцы будут жить по общефедеральным российским законам, под российским флагом, с российскими деньгами. При этом уже сейчас примерно половина жителей республики являются гражданами Российской Федерации. Пожилые приднестровцы получают российские пенсии, молодые - оформляют материнский капитал. Не считаясь особо с мнением мировых и региональных центров силы, Тирасполь последовательно осуществляет волю народа.

При такой политике руководства Приднестровья есть ли шанс у Брюсселя сдержать курс республики на евразийскую интеграцию? Кто сегодня сможет поручиться, что в 2015 году Приднестровье не добьётся реализации своей национальной идеи и не станет полноправным субъектом сформированного Евразийского союза?

Приднестровье - живой осколок Русского мира, сохранивший связь времён, несмотря на революции и войны, - органичная часть будущей евразийской цивилизации. Народ, живущий здесь, - это потомки суворовских солдат, это народ-победитель, менталитет которого не надломлен опытом национального унижения, как это произошло в соседних государствах. Этот народ либо вынудит Запад признать своё государство полноправным субъектом международного права, либо заставит его смириться с тем, что Приднестровье станет субъектом Российской Федерации.