…Только-только прощелкал кнутом пастух, как нас разбудил председатель Елшанского сельсовета. Сейчас он работает здесь же на хозяйственной должности. Зовут его Николай Иванович.

- Эй, сони городские, вставайте!

Я вышел под зябкое утреннее солнышко и с удовольствием оглядел Николая Ивановича. Зеленоглазый, русоволосый, и улыбка над молодой бородкой такая, что вот в пляс пойдет! Костюм, как говорят сельские, «не маркой», а брюки заправлены в мягкие, на березовых гвоздях сапоги. До председателя Николай Иванович работал лесничим и знает, что для леса и поля лучшей обувки пока не придумали. Но как и где он сапожника отыскал, вот что интересно.

С любым собеседником Николай Иванович на «вы» и по имени-отчеству. И вообще, любит говорить вежливо.

- Вы, Владимир Иванович, не согласитесь ли помочь сельскому хозяйству? Очень, как говорится, нужна ваша поддержка.

Ну как откажешь такому председателю?

- А бороду-то сбрей, Николай Иванович, - говорю по дороге к автомобилю. - Хорошая борода, но заставят ведь в райкоме, только нервы потратишь.

Я по опыту знал, что при каждой встрече с высшим руководством Николая Ивановича будут спрашивать прежде всего не о делах, а о бороде: мол, почему завел и когда сбреет. А то и просто прикажут сбрить, объяснив кратко: «Нельзя».

Почему это так повелось - неясно. Бороды в России носили и носят глубоко уважаемые и полезные для общества люди, но вот на районном уровне борода - символ то ли неправильного направления мыслей, то ли непослушания…

…Глаза его холоднеют: упрямство неведенья!

- Меня дело делать поставили, а борода делу не помеха. Правильно я рассуждаю, Владимир Иванович?

Правильно-то правильно, но через месяц я видел его уже без бороды, хотя это пока не существенно.

Помощь нужна была на хлебном поле, куда он нас и доставил на грузовике. Всю страду того лета поливали дожди, и вот неподобранные валки пшеницы начали кое-где прорастать. А проросший хлеб, он ведь только на водку годен. Председатель решил собрать все малолетнее и пенсионное население Елшанки и перевернуть валки к солнцу хотя бы в самых мокрых, низинных местах. Он верно понимал, что голой агитацией пенсионных сельчан не поднять - мало ли у них забот по подворью. А вот если сказать, мол, как не стыдно, даже городские вышли на помощь, а вы, которые цену хлебу знаете… Люди ведь как рассуждают: проворонили в колхозе солнечные денечки, когда можно было пшеницу напрямую брать, пусть вот теперь сами и пурхаются.

Агитация с нашим участием подействовала. Бабки с городскими своими внучатами, как горох, высыпали в поле, и до обеда мы ворочали тяжкие от зерна и влаги валки. Как ожила вдруг нива цветами платьев, возгласами! Общая работа весело разбередила всех; нечастая на сегодняшний день картина…

Уж не знаю, насколько мы помогли колхозу, лично мне было интересно, что елшанский председатель сельсовета хоть что-то предпринял для погибающего в валках хлеба, а председатель колхоза не предпринял ничего. Вообще я часто встречал председателей сельсовета, занятых перенаименованием улиц и даже населенных пунктов, многолетней и бесполезной перепиской об устройстве водопровода, уговариванием тех же пенсионеров, чтобы не ходили слишком высоко жаловаться на нехватку дров, и так далее. Этот же находил где-то бульдозер и поднимал улицы до уровня грейдера, убеждал соседей-геологов в качестве шефской помощи прокопать траншеи для водопроводных труб, собрал из частей, выброшенных в разных местах, неплохой тракторишко, и пенсионерам вздохнулось: это же не лопатой огороды пахать. И везде - сам. Я видел его и за рычагами бульдозера, и за починкой трактора… Может, это и устаревший стиль работы для такого ответственного лица, как председатель сельского Совета, но вот в Елшанке людям этот стиль очень нравился.

Однако что ж мы про грибы-то забыли? Надо вернуться.

- А я вам сюрприз приготовил, - сказал Николай Иванович после работы. - Поехали, а то они вас там заждались.

На своем залатанном «газике» он привез нас к восточному краю Ямантау. Неподалеку журчала речка Купля, сестренка Елшанки. Гора сплошь поросла кленовником, а по краю могучими купами росли старые березы. В легких сумерках они казались мудрыми и красивыми в молодости старухами. Под эти березы и направил нас хозяйский жест Николая Ивановича.

Это были грибы! Замечательный желтый приболотник (у нас его называют как на язык попадется, но чаще - желтой сыроежкой) рос семьями, полусотенными семьями! Возле каждой березы торчало по три, по пять подберезовиков и похожих на них польских грибов, были и еще какие-то.

Вздыхая и сопя, мы косили грибы ножами под кровожадные вскрикивания:

- Вырезай эту семью!

Однако потихоньку азарт угасал. Правда, Николай Иванович еще раз сумел поразить и потрясти нас.

- Владимир Иванович, идемте полюбуемся.

Мы чуть вошли в кленовый лес на подъеме, и я обомлел. Каждый грибник знает, что такое ведьмино кольцо. Это когда грибы вроде как хоровод водят, но это кольцо… По тридцатиметровой окружности в полуметре друг от друга лежали этакие полугодовалые поросята. Это было кольцо гигантских дождевиков.

Мы заполнили ими кузов автомобиля и вернулись домой. Два дня дождевики лежали у нас на погребке, изумляя соседей и больше всего пламенную Эльзу.

Богатая была вылазка. Она задала нам работы на три дня: нужно было определить: какие грибы в жарку, какие - в сушку или солку, и домик наш походил на грибоприемный пункт, а мы - на муравьев-заготовителей.

Николаю Ивановичу за ту поездку я благодарен, славное место он отыскал и припас для нас с Сережей. И открытие было - кольцо дождевиков. Я их по незнанию считал редкими, поскольку нашедшего хоть один такой дождевик немедленно фотографировали для областной газеты, а то и центральной, но все-таки от поездок за грибами на грузовике я сейчас отказываюсь. Тем более к найденному кем-то месту. Рыбак, хорошо владеющий удочкой или спиннингом, поймет меня. Очень это похоже на рыбалку с бреднем в зарыбленном пруду…

Но этот случай или пример - все-таки не беда. И человек нас уважил хороший, и добыча была, и если честно, то не без гордости мы показывали Эльзе свое богатство. А уж грибы уплетали во всех видах всю неделю до полного к ним равнодушия. Вот дождевики не съели, невозможное это было дело. Мы дарили их всем желающим. И знаете, несмотря на презрительное отношение елшанских к грибам, несмотря на их подозрительность к ним, - брали! Поражали размеры, а снежная, как бы стерильная белизна мякоти внушала доверие. Брали и благодарили потом. Отличная, говорили, начинка для пирогов, хотя ужариваются сильно. Одного «поросенка» только и хватает на сковороду.