Не знай Бидж о том, что смертельно больна, она никогда не решилась бы сесть на мотоцикл позади Дэйва.

Не то чтобы он не был заботлив: он даже настоял на том, чтобы отдать ей свой шлем. Бидж не могла отказаться: ей пришлось бы объяснять, что она рискует меньшим, чем Дэйв. Но когда шоссе осталось позади, никакие рациональные соображения уже не могли бороться с инстинктом самосохранения.

Заднее сиденье мотоцикла было снабжено ременной петлей, и сначала Бидж держалась за нее. Этого было достаточно на шоссе, но потом началась грунтовая дорога с глубокими колеями и кучами гравия на обочинах, мотоцикл стал опасно подпрыгивать и наклоняться в сторону.

Бидж обхватила Дэйва правой рукой за талию — сначала слегка, потом изо всех сил. Гравийное покрытие кончилось, и дорога пошла круто вверх. Дэйв не сбавлял скорости несмотря ни на что, даже когда начались крутые повороты. Мотоцикл в отчаянном ритме почти ложился то на один бок, то на другой. Бидж была благодарна судьбе: ее тело достаточно послушно откликалось на приказы мозга.

Бидж прижалась к спине Дэйва и согнулась так, чтобы иметь возможность смотреть на ксерокопию карты, которую она в последний момент сняла с Книги Странных Путей в библиотеке. При той сумасшедшей скорости, на которой Дэйв вел мотоцикл, она едва успевала в нужный момент высовывать голову из-за его плеча и выкрикивать указания: «Налево! Прямо! Направо, теперь налево, теперь прямо! Средняя дорожка…» Дэйв так резко сворачивал в последний момент, что Бидж иногда успевала бросить быстрый взгляд на ответвления дороги, мимо которых они проезжали. Там мелькали пальмы, гигантские цереусы, освещенные солнцем ветряные мельницы — и один раз, к ужасу Бидж, существо с кожистым человекообразным телом и головой черепахи, бросившее на них пристальный взгляд, но, к счастью, не сделавшее попытки схватить их.

За мостом-глыбой начался самый трудный участок дороги — ее только недавно вымостили булыжником, и кучи земли на обочинах были еще рыхлыми и влажными. Дорожные команды работали здесь, по-видимому, накануне. Бидж внимательно проверяла все повороты, надеясь, что за последние недели она стала читать карту лучше, тем не менее она чуть не опоздала крикнуть: «Направо!» Дэйв, не сбавляя скорости, резко повернул, до них донесся звук тысяч шепчущих голосов — и резко оборвался, как только они миновали перекресток.

Наконец мотоцикл выехал на дорогу над рекой. Бидж с облегчением ослабила свою мертвую хватку на талии Дэйва.

Они миновали долину, где Бидж лечила единорога, и свернули у «Кружек». До Бидж донеслись звуки чего-то, похожего на волынку, и ритмичный топот ног. Она так хотела бы присоединиться к танцующим… Дэйв сгорбился над рулем мотоцикла и нажал на газ.

Минут через двадцать они проехали то место, откуда забрали птенца рок. Бидж невольно взглянула вверх, но не увидела никого из Великих. Теперь она держалась за Дэйва обеими руками: на дороге было столько камней и выбоин, что мотоцикл выписывал какую-то сумасшедшую синусоиду.

По обеим сторонам дороги высились утесы, все теснее смыкающиеся вверху. Прежде чем они совсем закрыли небо, Бидж заметила на дальних горных вершинах растрепанные охапки хвороста. Только прикинув расстояние до гор, Бидж сообразила, что видит гнезда, сооруженные из целых стволов деревьев. В конце концов Дэйву пришлось сбавить скорость: дорога превратилась в две выбитые колесами колеи. Деревьев вокруг стало меньше, только иногда между выветренными скалами мелькали искривленные стволы. Скальные стены ущелья, испещренные темными отверстиями пещер, почти сомкнулись. Дорога стала совсем непроезжей, ее пересекали русла, по которым с крутых склонов во время дождя стекала вода.

Дэйв остановил мотоцикл там, где дорога кончилась. Бидж соскользнула с заднего сиденья, но осталась рядом, озираясь вокруг. Здесь было сумрачно — утесы заслоняли солнце.

Девушка посмотрела на часы — из Кендрика они выехали два часа назад. Сейчас в Западно-Вирджинском у студентов идет вторая лекция, только счастливчики-выпускники, может быть, еще спят, а в ветеринарном колледже кто-то мучается, пытаясь разобраться в сложной, непонятной картине болезни. Бидж вспомнила, как еще недавно подобные ситуации казались ей самой трудной проблемой на свете.

Бидж и Дэйв ошеломленно смотрели на то, что предстало их глазам на стенах ущелья. Бидж машинально начала классифицировать черепа, лежащие на вырубленных в скале каменных полках. Она узнала останки летучих мышей, енотов, кого-то, похожего на рогатого кролика, лошадь, единорога… Еще не дойдя до человеческих черепов, Бидж поняла, что тут имеет место четкая классификация — и по горизонтали, и по вертикали, тщательность, с которой была выполнена эта работа, говорила о безжалостности и о невероятно долгом времени…

Мимо них промчался олень, отчаянно пытаясь найти выход из ущелья. У отвесной стены впереди он взвился на дыбы, глаза его выкатились. Мелькнуло что-то бронзово-коричневое, и олень издал звук, от которого у Бидж оборвалось сердце. Горло животного оказалось рассечено одним ударом страшного клюва. Олень рухнул на землю, его ноги конвульсивно дернулись.

На тушу опустился бронзовокрылый грифон, одним ударом когтей вспорол брюхо, выбросил внутренности движением, странно напомнившим кошку, отряхивающую с лапы воду, и погрузил клюв в еще трепещущую грудь. Встретившись глазами с Бидж, грифон поднял голову и отчетливо произнес:

— О, не обращайте на меня внимания. Продолжайте заниматься своими делами, пожалуйста.

Дэйв издал булькающий звук, совсем как олень.

Бидж увидела в воздухе других грифонов. Они летели очень грациозно, хотя и медленно. Бидж предположила, что они должны использовать для взлета вершины, чтобы затем планировать вниз. Грифоны опустились на скалы вокруг дороги и скользнули вниз с кошачьей грацией.

Их перья и мех были разного цвета, но все отливали каким-нибудь металлом: золотом, бронзой, платиной, медью. Все они, склонив головы, внимательно разглядывали людей. Бидж с дрожью вспомнила, как играют кошки с маленькими зверьками.

— Откуда, — резко спросил Медный, — вы взялись, и что вам здесь нужно?

Дэйв слез с мотоцикла и встал перед грифонами, подняв безоружные руки. Лицо его было зеленым от страха. Бидж неожиданно почувствовала, что гордится Дэйвом. Тот несколько раз прокашлялся и сказал:

— Мы приехали из Кендрика в Вирджинии. Нам нужны грифоны-доноры. — Он показал на дорогу и произнес громко и отчетливо, бессознательно обращаясь к грифонам, как к иностранцам: — Все время вот по этой дороге. — Бидж поморщилась.

Могучий Золотой засмеялся и продекламировал:

— Facilis descensus Avemo est Noctes atque dies patet atri janua Ditis, Sed revocare gradum, superasque evadere ad auras. Hoc opus, hie labor est.

Iиниатюрный Золотой хихикнул.

— Что это значит? — озадаченно спросил Дэйв. — Латынь вам незнакома? Ах, Боже мой. — Большой Золотой посмотрел на Бидж и Дэйва с осуждением. — «Легок спуск через Аверн» — я хочу сказать, что по некоторым дорогам легче дойти до цели, чем вернуться назад.

Бронзовый фыркнул.

— Может быть, хоть это вам знакомо? «Согласно Вергилию, познавший любовь пастух становится обитателем скал». Ваш доктор Джонсон.

— Они же американцы, а не англичане, — поправил маленький Золотой. — Вы только прислушайтесь к их выговору.

— Захолустная Вирджиния не так уж далека от елизаветинской Англии, — заспорил Медный, — хотя Роанок Айленд к ней еще ближе.

— Вы очень хорошо знакомы с нашим миром, — сказала Бидж, отчаянно пытаясь поддержать разговор. — Вы читаете в основном произведения писателей-людей?

— Не всегда. Вот, например: «Все виды живых существ жаждут крови друг друга, различаясь только способностью удовлетворить это желание». Это сказал обитатель очень откровенного мира. — Медный посмотрел на Бидж одним глазом: — Но в чем причина вашей острой потребности в крови грифонов?

Бидж взглянула на Дэйва: в конце концов ответственность за пациента-грифона — на Нем. — На Земле… — начал Дэйв, — там, в нашей реальности…

— Там, откуда вы явились, — недоброжелательно поправил его Бронзовый.

— Верно. У нас находится раненый грифон. Он серьезно пострадал — глубокая рана на груди и, возможно, задето легкое. К тому же, мы думаем, у него внутреннее кровотечение… Поэтому нужно перелить кровь, иначе операции ему не перенести.

— А без операции он тоже погибнет, — добавила Бидж.

— Кажется, вы полагаете, что долг представителя одного вида — спасать жизнь другого, — задумчиво произнес Медный. — С чего бы это?

Бидж и Дэйв беспомощно переглянулись. Наконец Дэйв неуверенно пробормотал:

— Мы собираемся стать ветеринарами. Это наша профессия, и этим мы зарабатываем на жизнь. Иногда мы помогаем и бесплатно.

— Ах. Призвание. — Бронзовый оторвал клювом кусок оленины и проглотил. — Но, знаете ли, между нами существует важное различие. За исключением вашего пациента, который, я думаю, всем нам известен, грифоны не интересуются благополучием других видов. Деритесь, страдайте, умирайте — нам все равно. — Он обвел лапой сидевших вокруг грифонов. — Исключение составляет время обеда и изредка, как сейчас, интеллектуальный интерес.

— Операционный… я хотел сказать, столовый театр, — заметил Медный.

Не обращая внимания на угрожающий намек, Дэйв настойчиво повторил:

— Это нужно не нам. Речь идет о представителе вашего же вида.

Золотой серьезно кивнул:

— Да. Одном из нас. «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». А как насчет bona fides… прошу прощения, снова я на латыни… Чем вы можете доказать, что говорите правду? Почему мы должны вам верить, вместо того чтобы вами пообедать?

— Мы студенты-ветеринары, — ответил Дэйв, — каких доказательств вы от нас ждете? От наших конспектов вам было бы мало пользы.

— Безусловно, — согласился Бронзовый, продолжая отрывать куски мяса от туши оленя. — Да мы и не особенно заинтересованы в том, чтобы помочь вам подтвердить свою добросовестность. Скорее наоборот.

Остальные грифоны неторопливо придвинулись поближе, не делая попыток скрыть свои намерения.

— Но одно доказательство у нас есть, — сказала Бидж. — Доказательство того, что мы хорошо знакомы с тем грифоном.

— И что же это за доказательство?

— Его имя.

Дэйв изумленно посмотрел на девушку. Грифоны тоже.

Наконец один из них сказал:

— Этого более чем достаточно, если вы его действительно знаете. Назовите его нам. Бидж покачала головой:

— А всем ли вам оно известно? Как насчет bona fides, — она подчеркнула это слово, — с вашей стороны? Он мог не хотеть, чтобы его имя стало известно вам всем.

В ответ несколько клювов громко щелкнули. Грифон с перьями цвета платины раздраженно сказал:

— Это ты просишь нас об одолжении, двуногое существо. Мне совсем не нравится, что моя честность подвергается сомнению.

— Мне тоже. Мне тоже, — раздались голоса других грифонов. Хищники холодно смотрели на Бидж, их орлиные глаза явно измеряли расстояние между грудью девушки и смертоносными когтями.

— Это не твою честность она подвергает сомнению, а доказывает свою собственную, — раздался тихий голос откуда-то сзади.

Все головы повернулись, и крылатые звери расступились, к Бидж подошел огромный грифон с серебряными перьями.

Бидж кивнула ему — почти поклонилась:

— Ты здесь… — она запнулась, — правитель? Он склонил голову, вежливо отвечая на ее приветствие:

— Конечно. Как победитель в битвах. — Грифон подошел совсем близко, его клюв почти касался лица Бидж. Девушка не дрогнула.

— Ты можешь назвать мне имя шепотом. Если ты ошибешься, я растерзаю тебя и остальные тобой пообедают. — Он тихо добавил: — Не в наших обычаях делать смерть безболезненной, но ты заслуживаешь уважения и умрешь по крайней мере мгновенно.

Секунду Бидж колебалась — ведь если Лори на самом деле не знала, как зовут грифона, или она сама не так расслышала, они с Дэйвом не проживут долго, — потом сделала шаг вперед и прошептала — туда, где, по ее представлениям, было слуховое отверстие грифона:

— Астуриэль.

Серебряный медленно повернул голову и посмотрел ей в глаза:

— Он по собственной воле сообщил тебе свое имя? Бидж сглотнула:

— На самом деле нет. Кто-то еще обратился к нему при нас — ненамеренно, просто увидев, как тяжело он ранен. — Дэйв обреченно закрыл глаза.

Но Серебряный ответил спокойно:

— Я верю тебе. Никто не решился бы признаться в таком, не будь это правдой. Поэтому я верю и всему остальному. — Он поднял голову и обратился к остальным грифонам: — Она назвала правильное имя.

Грифоны задумчиво переглянулись. Бронзовый, с клюва которого капала кровь оленя, холодно и несколько разочарованно бросил Дэйву:

— Чего же ты ждешь? Бери то, за чем явился. Дэйв отвязал сумку-холодильник. Бидж подошла к нему.

— Ты бери кровь, я буду крепить мешки, — сказал ей Дэйв. Девушка сунула в карман бутылку с дезинфицирующей жидкостью, вату, иглы и турникеты, и работа началась.

Бидж перетягивала задние львиные лапы грифонов, протирала место под турникетом и быстро вводила катетеры, благодаря судьбу за то, что руки ее действуют уверенно и ловко, вены у грифонов были хорошо заметны, и трудностей не возникало.

За Бидж шел Дэйв, присоединяя к катетерам мешки для сбора крови. Каждый из них он надписал, открыл холодильник и принялся ждать, пока емкости наполнятся.

Но когда Дэйв отсоединил первую из них. Бронзовый распорядился:

— Присоединяй вторую.

— Не полагается брать много крови у одного донора.

— Я обычно не вступаю в пререкания, — холодно ответил грифон. — Присоединяй вторую.

Дэйв поступил, как ему было ведено. Бидж, проверяя, плотно ли входит трубка в мешок, сказала:

— Но ты действительно несколько дней будешь чувствовать слабость, знаешь ли.

Бронзовый по-кошачьи слизнул кровь оленя с передней лапы:

— Ах я бедный, как же я это переживу? Так оно и шло — по два мешка от каждого грифона. Ни один из них после этого не обнаружил признаков слабости. Когда последняя емкость была заполнена и помещена в холодильник, Дэйв прокашлялся и произнес:

— Обычно я предупреждаю хозяев животных, а не их самих. — На секунду Дэйв стал самим собой, он с невинным видом оглядел грифонов: — Куда вы дели своих хозяев?

Ответом было низкое грозное рычание, похожее на отдаленный гром. Дэйв поспешно продолжал:

— Ладно, слушайте. Денек-другой отдохните. Хорошо питайтесь и пейте побольше жидкости. Не знаю, как вы относитесь к выпивке, но лучше пока воздержитесь от вечеринок. Думаю, что полет отнимает много сил, поэтому сведите полеты к минимуму. Присматривайте друг за другом — вдруг кого-то начнет лихорадить, появится слабость, признаки сепсиса… — Дэйв с трудом удержался, чтобы с покровительственным видом не объяснить, что сепсис означает заражение.

Когда Дэйв закончил свое наставление, Серебряный кивнул:

— Мы ценим твою заботу. Теперь отправляйтесь и спасите нашего соплеменника. — Но когда Дэйв двинулся к мотоциклу, грифон остановил его повелительным жестом. — Есть, однако, еще одно небольшое дельце. Скажите мне, — произнес грифон любезно, — если окажется, что вы нас обманули, как мы сможем вас найти? Дэйв побледнел.

— Вы можете узнать о нас у Филдса, — ответила Бидж. — Я, правда, не уверена, что это его настоящее имя. Это сатир, вероятно, из Греции. Он знает, как найти нас в колледже.

— Мне известно, кого ты имеешь в виду, — сказал Серебряный. — Действительно, его зовут не Филдс, хотя это и подходящий псевдоним. Настоящее его имя греческое.

— Так ведь они и греческого языка тоже не знают, — заметил Золотой.

Серебряный зевнул.

— Что ж, тогда нужно придумать подходящий перевод. Пожалуй, ближе всего будет «Весь». Грифоны засмеялись.

— Или «Все», — предложил один из них. Серебряный предостерегающе поднял лапу, и смех замер.

— Вам достаточно знать, что мы сможем вас найти. Вы получили от нас ценный дар. — Он со значением посмотрел на сумку-холодильник.

— Десять литров крови. — Дэйв закрыл сумку. — Спасибо за вашу доброту.

— Никогда не благодари грифона за доброту, — покачал головой Серебряный. — Мы не бываем добры.

Бидж привязала сумку к багажнику мотоцикла и села позади Дэйва. Она устала от бесконечных угроз, любезностей и сарказма.

— Лучше будет сказать, что мы с Дэйвом понимаем цену — цену для нас лично — вашего интереса к нам.

Грифоны угрожающе зашипели. Серебряный с улыбкой ответил:

— По крайней мере ты не скрываешь своего неодобрения. Скажи, ты находишь нас такими уж злыми?

— Зло по крайней мере активно. Вы же просто равнодушны, во всех смыслах. — Снова раздалось шипение, но Бидж не обратила на это внимания. — Ни один из вас не поинтересовался, что случилось с представителем вашего же собственного племени и почему мы рискуем жизнью, чтобы его спасти. Вам безразлично, сделали бы мы то же самое для каждого из вас, хотя именно этому мы учимся в своем колледже.

Серебряный посмотрел на нее с высоты своего роста:

— Будь я человеком, я бы устыдился. Но ты не все понимаешь. Твой пациент — самый молодой из нас и к тому же мой единственный отпрыск. Останься он в живых, я бы надеялся, что со временем… Но жизнь жестока, и мы стараемся быть только справедливыми.

— Очень похвально. Асту… Грифон, с которым мы знакомы, не только справедлив, он умеет любить. — Бидж оглядела кольцо безжалостных клювов и когтей: — Боюсь, что остальным это не свойственно.

Ей ответил Серебряный — и по праву предводителя, и по доброй воле:

— Забирай нашу кровь и отправляйся. Дэйв так резко нажал на стартер, что даже подпрыгнул на сиденье. Сквозь бьющий в лицо ветер он прокричал Бидж:

— Ты была просто великолепна!

— Ты тоже.

— Нет. Я имею в виду — ты все сделала как надо. Ты и в вены сразу попадала, и знала, что им сказать, — просто здорово!

— Ты тоже был на высоте, — прокричала Бидж в ответ, крепко обхватывая его за талию.

Бидж и Дэйв, шатаясь под тяжестью сумки-холодильника, без стука ввалились в кабинет Конфетки. Конфетка поднял на них глаза. За эти часы лицо его осунулось, в углу рта висела недокуренная сигарета.

— Он жив? — с порога спросила Бидж.

— Пока да. Кровотечение все еще продолжается. Дэйв щелкнул замком и откинул крышку сумки:

— Грифонья кровь. Десять литров. Свежая. Конфетка отшвырнул сигарету:

— Вы с Бидж начинайте переливание. — Студенты взялись за сумку, и он добавил, повернувшись к Дэйву: — И мойся. Сразу же.

Бидж и Дэйв потащили сумку к операционной. Напряжение отпустило Дэйва, и слова так и рвались с его губ:

— Неужели ты совсем не боялась? У меня так поджилки тряслись.

— Я была перепугана до смерти, — призналась Бидж. — Я только полагалась на то, что ты знаешь, что делаешь.

— И правильно. — Дэйв был очень доволен собой. Неожиданно он крепко обнял Бидж, без обычного для него сексуального интереса. — Спасибо, что поехала со мной. Без тебя я бы пропал.

— А я бы просто не решилась на такое, — просто ответила Бидж. — Никто из нас — кроме тебя — не решился бы. Ты молодец!

Дэйв отпустил ее и сказал, заглядывая ей в глаза, как двенадцатилетний мальчишка:

— Я здорово справился, да?

Когда Бидж выходила из операционной, Дэйв уже начал мыться, напевая что-то себе под нос. К нему быстро возвращалось обычное самомнение, но Бидж почувствовала, что на этот раз оно не безосновательно.

Пятью минутами позже грифону была перелита первая порция крови. Бидж помогла Дэйву проверить аппарат для переливания, потом отправилась к Конфетке:

— Когда вы сможете начать операцию?

— Как только он получит достаточно крови, его состояние стабилизируется и, — Конфетка поморщился, — когда я придумаю предлог, чтобы можно было закрыть смотровые окна в операционной.

— Так иногда делают, когда клиент — важная персона и волнуется за своего чистокровного рысака.

— Пожалуй, это сработает. О'кей. — Конфетка передал Бидж список лекарств, свое служебное удостоверение и записанный на бумажке код цифрового замка. — Отправляйся в аптеку.

Бидж застыла на месте:

— Сэр?

— Отправляйся в аптеку, распишись за меня в получении необходимых лекарств, — обычная дотошность заставила Конфетку поправиться: — лекарств, которые, как я думаю, понадобятся, и тащи их сюда. Никому только не называй кода.

— Я быстро. — Бидж схватила удостоверение, список и выбежала в холл.

Но ее ум был занят другим: «У меня появилась возможность сделать это просто и безболезненно. Я могу отправиться домой и там спокойно ввести препарат в вену. Все, что для этого нужно, — только небольшое воровство.

Другого шанса у меня может не быть».