Сколь сложно паутину нам сплетать ,

Сэр Вальтер Скотт

Когда впервые учимся мы лгать

Теперь нам необходимо более внимательно взглянуть на то, что происходило вокруг Картера и Карнарвона, и понять, почему они так долго заметали следы и почему решили сделать свое «открытие» именно тогда, когда они его сделали.

Томас Ховинг в книге «Тутанхамон: нерассказанная история» утверждает, что в 1917 году симпатизировавший Картеру сэр Гастон Масперо подал в отставку с поста генерального директора Египетской службы древностей. Вместо себя он предложил кандидатуру Пьера Лако, который, как надеялся Масперо, продолжит благосклонно относиться к археологам — иностранцам, вроде Картера и Карнарвона, желающим вести раскопки в Долине царей. Надо иметь в виду, что при Масперо существовало соглашение, по которому все, найденное археологами, в обязательном порядке делилось поровну между ними и властями. Но если бы удалось отыскать непотревоженное захоронение, то египетскому правительству следовало получить все. Масперо заключил эту договоренность еще в 1884 году, стремясь наладить в Египте научную работу и сделать так, чтобы иностранные археологи не испытывали неудобств от ненужных ограничений и постановлений. Подобное расплывчатое и в высшей степени двусмысленное соглашение как нельзя больше устраивало археологов вроде Картера с Карнарвоном, в отличие от египтян, поскольку египетским музеям из‑за такой договоренности приходилось покупать шедевры, и без того являвшиеся национальным достоянием, и только в том случае, если те, кто их обнаружил, решали не отправлять артефакты в Нью — Йорк или Лондон.

Однако едва Лако приступил к своим новым обязанностям, он повел себя совершенно иначе. Дело в том, что это был высокообразованный археолог, да к тому же французский иезуит, одержимый просто маниакальной страстью к тому, чтобы ситуация была предельно ясной. Он категорически восстал против практики, когда состоятельные иностранцы могли вести в Египте раскопки где угодно и забирать себе все, что хотели, а египетские власти при этом закрывали на все глаза. По его мнению, времена для подобного отношения к историческим ценностям прошли, а археологов надлежало строго контролировать и не позволять вести раскопки без присутствия инс- лекторов, вне зависимости от того, кем эти археологи являлись — британскими пэрами, либо американскими миллионерами. Лако объявил, что отныне и впредь Египетская служба древностей сначала будет решать, что желательно оставить в ее распоряжении, и лишь потом все оставшееся будет делиться между теми, кто нашел артефакты. Кроме того, он объявил о том, что настала пора более точно определить, что подразумевается под «непотревоженными захоронениями»2. Для Картера с Карнарвоном эта новость оказалась ужасным потрясением, и они сразу и безоговорочно возненавидели Лако. Картер для себя тут же решил, что это противник, который не отличается высоким интеллектом, однако очень скоро ему пришлось убедиться в том, насколько такое суждение неверно.

В 1914 году, когда Картер и Карнарвон, по всей видимости, впервые открыли гробницу, Масперо еще находился на своем посту, и единственное, о чем компаньонам приходилось беспокоиться, это о том, чтобы усыпальницу Тутанхамона не признали «непотревоженным захоронением». Напомним: если гробница не имела этого статуса, археологи могли претендовать на половину находок, которые они посчитали бы необходимым предъявить властям. А поскольку Картер с Карнарвоном собирались изъять большую часть содержимого усыпальницы и лишь потом объявить о своем открытии, то им в конечном итоге принадлежала бы большая часть сокровищ. Но Лако повел себя так, словно собирался встать между ними и их «призом». Предполагаемые перемены не на шутку встревожили и правление Метрополитен — музея, поскольку оно опасалось, что непрерывный поток артефактов из Египта может иссякнуть у них на глазах. Поэтому директора музея начали предпринимать отчаянные попытки сохранить статус — кво, чтобы и дальше получать львиную долю трофеев от раскопок в Долине царей и личных находок, которые дельцы вроде Картера переправляли в Штаты.

В то же самое время Картер и Карнарвон желали прославиться находкой неразграбленной гробницы фараона, поскольку подобное событие еще ни разу не было зафиксировано в письменной истории исследований. Но здесь надлежало самым тщательным образом выбрать способ, каким они смогли бы сделать такое сенсационное «открытие» и в то же время не отдавать все найденные артефакты целиком в руки Лако.

С этой целью они, как я полагаю, и решили сделать так, чтобы все выглядело, будто гробницу ограбили еще в древности. В этом случае вполне можно было представить дело таким образом, будто найденное захоронение не является «неповрежденным», но после ухода «грабителей» его, якобы, никто больше не посещал в течение трех тысячелетий. Убедить посторонних в том, что грабители таки посетили гробницу, не составляло труда, поскольку компаньоны сами ее и ограбили. Проблема заключалась в том, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что с момента ограбления прошло почти три тысячи лет.

В своей книге «Гробница Тутанхамона» Картер заявляет, что во времена правления XVIII династии ни одна гробница ее правителей не была ограблена, поскольку сами фараоны и их наследники обладали огромной властью и трепетно относились к охране гробниц своих предшественников. При этом он ссылался на то, что в документах, сохранившихся от XVIII династии, не имеется упоминаний о разграблениях царских усыпальниц, зато они во множестве встречаются в письменах, относящихся к XIX, XX и XXI династиям. Кроме того, он утверждал, что нашел отпечаток печати как раз времен правления фараона Рамсеса VI.3 Причина таких довольно неубедительных аргументов лежит на поверхности: если власти решат, что гробница была ограблена во времена правления XVIII династии, то они смогут считать ее «непотревоженной» с тех самых времен — следовательно, все содержимое станет собственностью египетского правительства. Другое дело, если ее ограбили несколько позже: в этом случае половина найденного будет принадлежать тем, кто ее нашел.

Однако другие специалисты не спешили становиться на точку зрения Карнарвона и Картера. Так, профессор Джеймс Бристед, специализировавшийся на расшифровке иероглифов и древнем египетском языке, несколько позже внимательно изучил печати на стенах и дверях захоронения и заявил, что все они принадлежат либо Тутанхамо ну, либо царскому некрополю. Он не заметил отверстия в стене, проделанного Картером и Карнарвоном, поскольку те его замаскировали, а сам профессор, как профессионал, не мог тревожить предметы в гробнице, так как считал, что они находятся на тех местах, где их оставили при погребении. Он утверждал, что гробницу, по крайней мере один раз, совершенно точно потревожили еще во времена правления XVIII династии, а возможно, это произошло и дважды. По словам Катера, этого не могло быть. Однако Бристед заверил его, что фрагмент печати, которая, как думал Картер, принадлежала эпохе Рамсеса VI, на самом деле относится ко времени Тутанхамона. Он также не согласился с утверждением Картера о том, что при фараонах XVIII династии ни одна гробница не была ограблена, и напомнил об усыпальнице Тутмоса IV, которая была вновь опечатана по повелению Хоремхеба после того, как в нее забрались грабители.

«Бог мой, — говорят, воскликнул Картер, — я никогда и подумать об этом не мог!»5 Это кажется чрезвычайно маловероятным, потому что именно Картер и нашел гробницу Тутмоса IV.

Но Бристед далее сообщил Картеру, что, по его мнению, грабители, проникшие в гробницу Тутмоса IV, были вовсе не теми, которых застали в начале правления Хоремхеба, и при этом заметил, что гробница Рамсеса IX находится прямо перед входом в усыпальницу юного фараона, и это ясно указывает, что задолго до правления Рамсеса гробница Тутанхамона была уже засыпана землей и прочно забыта. Напомним, что сам Картер утверждал, что гробница Тутанхамона была ограблена именно в это время.

И опять Картер только и смог воскликнуть: «Боже! Я никогда не мог об этом подумать!»

Однако в своей книге он ни словом не обмолвился об этом уточнении Бристеда, зато говорит, что абсолютно уверен в том, что новые печати на двери гробницы Тутанхамона были поставлены не позже, чем через десять лет после погребения юного царя.8 Подобное утверждение вызывает некоторое недоумение, поскольку Картеру должно было быть известно, что если Хоремхеб и дал повеление запечатать вновь гробницу Тутанхамона после «визита» в нее грабителей, то случиться это могло намного раньше тех самых пресловутых «десяти лет», ибо потом этот полководец сам стал фараоном и сделал все, чтобы стереть из памяти потомков малейшее упоминание о правлении Тутанхамона.

Следует отметить: хотя Картер и Карнарвон не предчувствовали, что после объявления об открытии гробницы они привлекут такой повышенный интерес публики, они, несомненно, должны были догадываться, что после того как открытие станет свершившимся фактом, все их действия будут подвергнуты детальнейшему анализу со стороны огромного количества специалистов, а многие из этих экспертов будут прямо заинтересованы в том, чтобы доказать, что с обнаружением гробницы далеко не все чисто. Высокоученые профессора и работники музеев, к сожалению, как все профессионалы, имеют предрасположенность ревниво относиться к чужим достижениям. Так что нашим компаньонам следовало очень и очень грамотно подготовить свое мошенничество, если они не хотели оказаться разоблаченными сразу, как только на сцене появятся их коллеги- ученые. Следовало запечатать тот вход, через который Картер и Карнарвон проникли в гробницу в первый раз, а также скрыть подлинные размеры внутренних помещений, так как многие уже были пустыми, лишенными сокровищ. И тогда они устроили новый вход из дверного проема, который, возможно, первоначально служил как раз для выхода из гробницы, прорезали в скальном грунте ступени и спрятали строительные отходы, образовавшиеся во время их работ, под полом передней камеры. Вполне вероятно, что именно поэтому пол в ней примерно на метр двадцать выше, чем в боковом помещении (позже археологи стали называть его кладовой. — Прим. ред.) и погребальной камере. После этого компаньоны засыпали ступени, чтобы придать правдоподобие рассказу, как их позже «обнаружил» простой мальчишка. Потом все, что еще не разграбили, снесли в три подземных помещения, расположенные вокруг погребальной камеры — переднюю, кладовую и сокровищницу, — и сложили таким образом, чтобы создалось впечатление, будто гробницу когда‑то в древности посетили грабители.

Более того, Картер и Карнарвон объявили, что после посещения гробницы грабителями жрецы вновь запечатали вход и покинули ее. Вот только интересно, как могли жрецы, запечатывавшие священную гробницу юного фараона, которого они считали воплощенным богом, оставить ее в таком виде, словно это чей‑то чердак?

А тут еще эти колесницы. Конечно, Картер должен был понимать, что кто‑нибудь, несомненно, обратит внимание на тот факт, что оси колесниц слишком широки, чтобы пройти в проем, который он собирался назвать «входом» в гробницу. У него, как у серьезного археолога (а он таковым, несомненно, являлся), скорее всего, сердце кровью обливалось от того, что предстояло сделать, но, я убежден, что его люди все же распилили оси колесниц и сложили их у стены подземной камеры. Очевидно, по мнению Картера, это должно было устранить все неудобные вопросы с этой стороны. Однако, как хотите, плохо верится, чтобы жрецы, всегда очень скрупулезно относившиеся к своим обязанностям, могли оставить колесницы в таком «разобранном» состоянии. Они, скорее, могли расширить вход, или, если это оказалось почему‑то невозможным, должны были собрать колесницы уже в самой гробнице. Согласитесь, что перед энтузиастами, собирающими модели корабликов в бутылках, стоит куда более трудная задача. И потом, ни один жрец не отважился бы отправить своего царя в вечность на поломанной колеснице.

Перед Картером стояла еще одна очень серьезная проблема. Он утверждал, что грабители забрались в гробницу тысячи лет назад. Но почему же они, в таком случае, не взломали дверь в святилище, где находились ковчеги и саркофаг с телом юного царя? Это же сокровище, ценность которого просто невозможно представить, почему же воры решили им пренебречь? Картеру следовало найти ответ на этот вопрос, иначе его стали бы искать другие, и тогда вся его история могла рассыпаться, как карточный домик. И внезапно его осенило. Он решил сообщить миру, что воры не забрались в погребальную камеру, потому что просто не заметили вход в нее. А не заметили потому, что он был скрыт за стеной. Значит, необходимо было построить стену.

Самая большая проблема заключалась в том, что новая стена не должна была отличаться от трех других, окружавших погребальную камеру и содержавших росписи, на которых изображались сцены похорон Тутанхамона и эпизоды из его путешествия по загробному миру. Эта иллюстрированная история начиналась на восточной стене. Вначале на восточной стене древние живописцы изобразили, как мумию укладывают в гроб, украшенный цветами. Изображения последних ритуалов находились на северной стене, а на западной — фараон путешествовал по загробному миру. Следовательно, на южной стене должны были находиться картины того, как Тутанхамон прибывает в загробное царство. Учитывая, что стиль древнеегипетской живописи отличается крайней простотой, его мог скопировать любой художник вроде Картера, несколько лет до того зарисовывавшего множество образцов египетского искусства. Правда, расписать стену внутри запечатанной комнаты — задача, несомненно, значительно более сложная.

Итак, они построили новую стену, закрывавшую усыпальницу, однако оставили внизу небольшое отверстие, достаточное для того, чтобы Картер мог забираться в него и вылезать обратно все то время, пока он будет расписывать изнутри вновь построенную стену. Несомненно, выполнение этой работы потребовало от него всех его умений, как художника и копировальщика. Следует признать, что Картер великолепно справился с ней. Используя навыки, полученные за предыдущие двадцать пять лет, он смог создать новые копии рисунков, которые должны были убедить всех в том, что стена на этом месте была всегда, и вход в переднюю комнату имелся только один — тот самый, который он же и устроил.

Конечно, условия, в которых Картеру пришлось работать, мало напоминали те, с которыми столкнулся Микеланджело, расписывая потолок Сикстинской капеллы. В гробнице было значительно теснее, там царила ужасающая жара, а между внешним ковчегом и новой стеной оставалось пространство не более 60 сантиметров. К тому же Картер, как специалист, должен был осознавать, что, несмотря на все его мастерство, при внимательном изучении подделка, наверняка, станет заметна. Стоило кому‑нибудь попытаться подвергнуть росписи серьезному анализу, и тут же выяснилось бы, что они сделаны недавно. Значит, следовало разрушить стену при первой возможности под предлогом того, что требовалось открыть доступ к погребальной камере. Возникает вопрос: мог ли столь щепетильный и дотошный археолог, как Картер, просто взять и разрушить стену, покрытую древними росписями, если бы верил, что они, действительно, насчитывают три тысячи лет? Ведь это тот самый человек, который после официального объявления об открытии гробницы Тутанхамона десять лет потратил на то, чтобы самым тщательным образом описать и внести в каталоги все находки.

Впрочем, Картер оставил следы своего профессионального почерка: цветовая гамма, которую он использовал для своих росписей, отличалась от красок на других стенах гробницы. Очевидно, ему так и не удалось полностью избавиться от стиля и привычек, выработанных у него во время учебы в Англии. Возможно, это так и осталось бы незамеченным, если бы Гарри Бертон, официальный фотограф экспедиции, не сделал фотографии настенной живописи еще до того, как она была полностью уничтожена. Однако нарисованные фигуры оказались достаточно убедительными для того, чтобы ввести в заблуждение непрофессионалов. К тому же в условиях всеобщей эйфории, наступившей после открытия погребальной камеры, ни у кого не возникало большого желания внимательно изучать рисунки на стенах. Когда же все‑таки возникло недоумение по поводу разных стилей живописи, последовало официальное разъяснение, что работы выполнялись, по всей видимости, разными художниками и в большой спешке, так как жрецы торопились запечатать гробницу. Кстати, ни в одной из книг, прочитанных мною, ни один автор не задался вопросом, а как, собственно, древние живописцы, если, как утверждается, они расписывали все четыре стены, смогли выбраться из гробницы после окончания работы? Но возникни такой вопрос, Картер тут же указал бы на отверстие, которым сам пользовался, и все сомнения, скорее всего, в тех условиях сразу отпали бы.

Николас Ривз в книге «Полная история Тутанхамона» (The Complete Tutankhamen) указывает, что фигуры на разрушенной стене «совершенно определенно, выполнены другим художником, пропорции базируются не на Амарнском каноне, а на более традиционном»9. И никто другой за три четверти века после того, как Бертон сделал эти треклятые фотографии, так и не удосужился попробовать разобраться в этой загадке. Да и то сказать, кому бы это пришло в голову, когда гробница и без того оказалась наполнена множеством самых поразительных тайн и чудес?

Если признать, что четвертая стена была создана и расписана Картером, то неизбежно возникает вопрос, каким все‑таки образом ему удалось добиться такой поразительной схожести изображенных им сцен с теми, что можно видеть на других трех стенах, и где могла находиться подлинная стена. Наиболее вероятным ответом будет, что она находилась там же, где и стена, построенная Картером, но изначально представляла собой перегородку, высеченную в цельной скальной породе. Очевидно, что у Картера и его людей имелась некая причина для перемещения этой стены. Возможно, они собирались устроить переднюю комнату, или, если она существовала здесь изначально, хотели в нее попасть, чтобы иметь возможность перенести туда некоторые вещи. А уже затем на месте настоящей стены и была воздвигнута та, что отгораживала переднюю комнату от погребальной камеры.

Подготовив помещения гробницы в соответствии со своими замыслами, Картер и его рабочие покинули гробницу через новый «вход», прорубленный ими самими, после чего на двери наложили печати. Каменные обломки, оставшиеся после того как в скале вырубались ступени, смешали с щебнем и оставили в проходе. Теперь гробница была готова к тому, чтобы ее, наконец, «нашли». Но на самом деле, гробница эта представляла собой лишь великолепные декорации для предстоящего спектакля, такие же искусственные, как и любая другая подделка, пусть даже неотличимая невооруженным глазом.

Позже, описывая свои ощущения перед тем как впервые открыть вход в гробницу, Картер всегда упоминал об «ужасной вероятности» того, что Усыпальница могла оказаться незавершенной, либо вообще неготовой. «Дверь, которая вела в гробницу, действительно, была слишком мала для усыпальницы фараона»10. Но если подобные опасения были искренними, почему же, отправляя телеграмму Карнарвону, он чувствовал себя вполне уверенно? «Наконец‑то в Долине сделано замечательное открытие; удивительная гробница с неповрежденными печатями» Нет сомнений, Картер был так уверен, потому что совершенно точно знал, что собирается найти. Однако ему требовалось опередить тех скептиков, которые могли заподозрить, что погребальный комплекс выглядит незаконченным. Он и являлся таковым, поскольку и печати Картер поставил сам, а настоящий вход находился совсем в другом месте. Выражая озабоченность и беспокойство по поводу того, что ждет за запечатанными дверями, Картер надеялся отвлечь внимание тех, кто попытался бы обвинить его в том, что вся гробница выглядит поддельной.

Наконец день, когда объявили об открытии гробницы Тутанхамона, прошел, причем, несмотря на указания Лако, официальный представитель властей в Долину так и не приехал. И вот тогда‑то Картер использовал все свои умения и устроил сказочное шоу, которое должно было смутить любого, кто захотел бы задать много вопросов. Надо сказать, что Картер по этой части был признанным мастером. Еще когда он работал с Теодором Дэвисом, один из компаньонов американца так описывал гробницу, в которой побывал Говард Картер:

Мы вошли в гробницу Аменхотепа — теперь ярко освещенную электричеством, прекрасно убранную и великолепно украшенную. Ограбленная мумия была вновь помещена в саркофаг и благопристойно укутана рваными погребальными пеленами — Картер организовал все чрезвычайно мастерски. Скрытый электрический свет в изголовье саркофага падал на прекрасное лицо, придавая ему выражение умиротворения, а когда остальные лампы выключили, эффект оказался чрезвычайно торжественным и впечатляющим. Там [в Долине царей] Картер сделал прекрасную работу самыми разными способами… Отныне никому не приходилось спотыкаться на ямах и осыпавшихся каменных ступенях в переходах, едва освещенных дрожащим светом редких чадящих восковых свечей.

Естественно, когда понадобилось устроить подобную сказку в гробнице Тутанхамона, Картер мог привлечь себе на помощь все содержимое самой гробницы. Сокровища, особенно умело освещенные, представляли собой настолько прекрасное зрелище, и от их вида настолько захватывало дух, что вряд ли у кого‑нибудь могло возникнуть желание задавать неудобные вопросы. Все были так потрясены, что никто и подумать не мог о том, чтобы подвергать сомнению реальность увиденного.

А теперь поговорим о том, почему Картеру после официального объявления о находке сокровищ Тутанхамона понадобилось целых десять лет, чтобы очистить гробницу. Одной из причин здесь называют особую тщательность, с которой по его требованию описывались, фотографировались и заносились в каталоги все предметы на всех этапах работы с ними. Однако когда читаешь заметки Гарри Бертона о том, как Картер впервые начал сортировать это нагромождение всевозможных предметов древней культуры, присваивая каждому собственные инвентарные номера, поневоле вспоминаешь полицейские протоколы с описанием «места преступления». Впрочем, по моему глубокому убеждению, гробница Тутанхамона таковым и является. Однако Картер заявил, что это «преступление» совершено три тысячи лет назад.

Один из грабителей (по всей видимости, там было недостаточно места более чем для одного человека) забрался в помещение и начал поспешно, но тщательно обыскивать его содержимое, опустошая ларцы и сундуки. Он вытаскивал предметы, бросал их один на другой, а иногда передавал отдельные находки через отверстие своим подельникам, чтобы те могли внимательнее их рассмотреть в более просторном помещении. Он выполнил свою работу так, будто тут случилось землетрясение.

Интересно, что Картер намеренно проговорился своим рабочим и близким знакомым — таким, как сводный брат лорда Карнарвона, — о том, что он побывал в погребальной камере еще до ее официального открытия. Сделав это, он теперь мог спокойно объяснить появление в стене отверстия, а также, почему оно оказалось прикрыто корзинами и строительным мусором. Теперь он говорил, что сам проделал эту дыру в стене для того, чтобы иметь возможность забраться в боковую комнату из передней. Этот рассказ противоречил первой истории о том, что отверстие проделали грабители три тысячи лет назад, а не сам Картер, и предназначалось оно как раз для того, чтобы он мог выбраться из погребальной камеры, после того как закончил расписывать изнутри недавно построенную стену.

Что и говорить, признавшись, что он просто не смог удержаться от соблазна хотя бы краешком глаза взглянуть на содержимое погребальной камеры, Картер придал всей истории открытия еще большее правдоподобие. И действительно, кто, оказавшись на его месте, смог бы сдержать нетерпение? Много ли среди нас найдется таких, кто осудит напористость искателей приключений, не желающих дожидаться, пока прибудут бюрократы и тупоголовые чиновники? В любом случае, признаваясь не склонному к романтике меньшинству в собственной слабости и совершенно объяснимом небольшом техническом проступке, Картер представал перед всеми честным человеком, ничего кроме симпатии не вызывающим.

Впрочем, можно совершенно некритично относиться к рассказу о том, как эти четверо — Говард Картер, лорд Карнарвон, леди Эвелина и Коллендер — в ночь открытия гробницы заглядывали в отверстие в стене, не имея ничего, кроме свечи и факела, чтобы осветить сокровища, собранные в этом помещении. Но и тогда вся история кажется полной чушью. Все четверо заявляли, что по обеим сторонам каменной глыбы, загораживавшей вход в погребальную камеру, находились две фигуры богов — стражей, выполненные в полный человеческий рост. Однако с того места, где находились наши исследователи, они никак не могли их увидеть. Позже ученые объяснили данную нестыковку желанием Картера скрыть от общественности тот факт, что он и его спутники в тот вечер вошли таки в гробницу, не дожидаясь приезда правительственных чиновников. Однако, на мой взгляд, этот факт является просто еще одним доказательством того, что все так называемое «открытие гробницы» представляло собой грандиозную фальсификацию, призванную послужить дымовой завесой и отвлечь внимание всего мира от того, что там произошло в действительности.

Следует помнить, что почти сразу же начали появляться слухи о том, что Картер с Карнарвоном разворовывают гробницу, тайно нагружают сокровищами аэропланы и вывозят находки за пределы страны. Компаньоны, несомненно, должны были их слышать. Зная также, что Пьер Лако вышел на тропу войны, они решили устроить еще одно представление, чтобы замести следы. Они объявили о проведении церемонии официального открытия гробницы. По всей видимости, это должно было выглядеть как жест открытости, но для всего мира данная церемония могла показаться, скажем так, элитарной и исключительно привилегированной. Как уже отмечалось ранее, единственным журналистом, приглашенным на нее, стал Артур Мертон из «Таймс», в полном соответствии с договором, который заключил с его работодателями лорд Карнарвон. Более того, ни Лако, ни его заместителя Пола Тоттенхема вообще не пригласили. Картер и Карнарвон даже не проинформировали об открытии гробницы Службу древностей. Тут могут быть два объяснения: возможно, они считали гробницу своей собственностью и поэтому полагали, что имеют право приглашать кого захотят, либо они просто не желали, чтобы Лако слишком много увидел, и собирались воспользоваться шансом и дальше мутить воду. В любом случае, тут они допустили серьезную ошибку, причем такую, за которую им пришлось дорого заплатить в не очень отдаленном будущем.

Вечером, накануне церемонии официального открытия гробницы, Картер отправил Рексу Эн- гельбаху, недавно назначенному на пост инспектора, записку, в которой объяснял, что теперь все окончательно расчищено, и тот может приехать для проверки. Послание доставили слишком поздно, и Энгельбах не мог на него ответить, поскольку был занят в других местах. Таким образом, и он тоже не смог появиться на церемонии открытия. Вместо себя он прислал местного инспектора Ибрагима — эфенди.

На самой церемонии Картер продолжил свой спектакль. Кратко поприветствовав собравшихся, он спросил: «Все готовы? Тогда прошу вас, пойдемте». Он провел гостей вниз по лестнице, затем по небольшому коридору к огромным стальным воротам, которые установили у внутреннего входа. Специально для этого случая ворота задрапировали белой тканью. Включили освещение внутри гробницы, и изнутри полилось мягкое приглушенное сияние. Картер остановился. Затем, показав присутствующим дыру, проделанную грабителями в стене, эффектным жестом отдернул ткань. Вся толпа ахнула в один голос, и многие потом рассказывали о том, какое потрясающее зрелище им отрылось. Все внутреннее помещение было залито ярким светом, сверкающие золотом и многообразием расцветок предметы были искусно подсвечены так, чтобы показать их с наиболее выгодной стороны. С мастерством настоящего шоумена Картер намеренно нагнетал драматизм момента: нестерпимо медленно распутывал цепи, опоясывавшие замки на стальной решетке, закрывавшей вход, затем также медленно начал ее открывать. Словом, представление гладко катилось по заранее подготовленному сценарию.

После того как состоялась официальная церемония открытия гробницы, на Говарда Картера посыпались многочисленные предложения помощи, и многие из них он с благодарностью принимал. Ему приходили письма со всего мира от самых разных людей, среди которых были и довольно эксцентричные личности, торговцы сувенирами, и люди, желавшие просто поработать в его экспедиции. Ему писали представители религиозных организаций, осуждавшие проникновение в священную гробницу, и некоторое количество тех, кто объявил себя его родственниками. В такой обстановке Картер продолжал яростно работать, благо число его сотрудников теперь постоянно увеличивалось. Требовалось заказывать огромное количество самого разного оборудования и снаряжения: от провизии до силовых установок и фотоаппаратуры.

Его теперешний главный благодетель и покровитель, Метрополитен — музей, не теряя времени, направил к нему своих сотрудников, а также заставил госдепартамент США оказать давление на египетские власти, с тем чтобы не допустить ничего неожиданного и предосудительного в вопросе о равном распределении находок из гробницы между археологами и местным правительством. У руководства музея не было ни малейших сомнений, что, если Картеру и Карнарвону попадет в руки половина находок, именно Метрополитен станет тем музеем, который скупит у них львиную долю сокровищ. И наоборот, если все уйдет в Каирский музей, то Америке ничего не достанется.

Картер имел совершенно ясное представление о том, как он собирается очищать гробницу от находившихся в ней предметов. Его смело можно назвать безукоризненным исполнителем, помешанным на методичности, а теперь настал его звездный час. И ничто не имело права ему помешать. Ничто и никто. В скором времени Картер получил разрешение использовать три находившиеся поблизости гробницы в качестве складов, лабораторий и помещения для проявки снимков и кинопленок. Речь идет о гробнице фараона Сети II, незаконченной и неприметной гробнице, отмеченной только индексом № 15, а также о гробнице № 55, которую несколько лет тому назад нашел Дэвис и которую он считал принадлежавшей фараону Эхнатону. Несомненно, эти гробницы имели для Картера жизненно важное значение, так как являлись частью его генерального плана по продолжению величайшего жульничества в истории египтологии.

В гробнице Сети II имеются росписи, подобные тем изображениям и статуям, что были найдены в гробнице Тутанхамона. И это кажется чем‑то большим, чем простое совпадение. Я, например, абсолютно уверен, что гробница фараона Сети II связана с гробницей Тутанхамона и является вместе с ней частью одного грандиозного погребального комплекса. Устроив там лабораторию и убедившись, что она надежно заперта для посторонних визитеров, Картер лишил возможности внимательно ее изучать всех, у кого могло появиться подобное желание. К тому же, при необходимости у него теперь имелся тайный доступ в гробницу Тутанхамона, всегда, когда это ему требовалось. Уинлок, например, утверждает, что даже «Бэнк оф Ингланд» был защищен не лучше, чем «лаборатория» Картера. Во всяком случае, чтобы в нее забраться, пришлось бы потратить времени не меньше, чем при проникновении в банк.

Поскольку извлечение находок из гробницы Тутанхамона шло полным ходом, лорд Карнарвон решил возвратиться в Египет после месячного отсутствия. Вместе с леди Эвелиной он тут же отправился в Долину царей на недавно купленном автомобиле. В интервью Артуру Мертону лорд за бокалом шампанского рассуждал:

То, что я должен сказать, возможно, окажется интересным, поскольку находки теперь можно значительно легче изучать и оценивать. К тому же, пока что не было опубликовано официального описания ни одного из отдельных предметов.

Прежде всего, я направился в гробницу Сети II, которая в настоящее время, насколько известно, используется в качестве мастерской, или лаборатории. Здесь я имел возможность увидеть и изучить результаты работы, проделанной мистером Картером и его помощниками. Нам приходилось быть крайне острожными в отношении тех, кто хотя бы просто приближался к лаборатории, однако разрешение на посещение само по себе не являлось чем‑то особенно приятным. Даже снаружи запах различных химических веществ очень ощутим, а если войти внутрь, то ароматы ацетона, коллодия и других малоприятных веществ становятся непереносимыми, хотя специалисты, похоже, получают удовольствие от работы с ними. Гробница, в сущности, представляет собой длинный коридор, весь заполненный коробками с различными ценными предметами. Там стоят столы, заставленные бутылками, большими тюками с ветошью и шерстью для упаковки, на поддонах и подносах лежат всевозможные находки, лишь чуть — чуть прикрытые тканью от пыли. Дверь, через которую вы входите внутрь, снабжена очень тяжелой решеткой с четырьмя замками, что, как мы надеемся, может предотвратить любую возможность ограбления. Вместе с тем, ничто не может вызывать большего восхищения, чем детали, на которые мистер Картер и его работники потратили столько выдумки и труда. Проход представляет собой длинный коридор, уходящий вглубь скалы, и свет в него проникает только со стороны входа. В дальнем конце любой может внимательно рассмотреть предметы из гробницы при свете электрического фонаря.

Вы уже слышали о троне, или коронационном кресле. Он настолько прекрасен, что это невозможно представить. Тонкость обработки камней в инкрустациях исключительная, а резные, изображения фигурок царя и царицы на барельефах просто поражают своей силой и выразительностью. Я уверен, что это единственный подобный образец коронационных тронов, и ничего похожего еще никогда не находили. Между сиденьем и ножками кресла первоначально размещались изображения или какие‑то украшения, скорее всего, они были выполнены из золота, поскольку их похитили грабители. При рассмотрении распорок, которыми поддерживаются и крепятся ножки трона, можно видеть, откуда эти украшения были грубо выломаны. При реставрации этих замечательных предметов необходимо соблюдать величайшую осторожность, так как многие из них находятся в крайне хрупком состоянии .

Оригинальные изображения и украшения трона наверняка были изготовлены из чистого золота, поэтому, собственно, их и украли, но, говоря об этом, лорд Карнарвон ужасно лицемерил. Он говорил о том, что трон прекрасен так, что это «невозможно представить», резьба, украшающая его, исключительна, и, вообще, это едва ли не самый уникальный экземпляр коронационного кресла. Однако он не упомянул о том, что золотые украшения и фигуры, почти наверняка, были безжалостно выломаны и украдены людьми Картера. Несомненно, все эти изображения стоили целое состояние. Несколько позднее Литгоу на рынке купил для Метрополитен — музея статую сидящего Тутанхамона. Спрашивается, каким образом она попала в свободную продажу? Кто ее продал? И по какому праву? Скорее всего, на эти вопросы могли бы ответить только Картер с Карнарвоном.

В те времена многие выражали недовольство обстановкой маниакальной таинственности, окружавшей деятельность лаборатории, в которой работали Мейс и Лукас. Мейс был правой рукой Картера и хорошо знал, что происходит в гробнице, а Лукас, талантливый химик из Манчестера, держался в стороне от всего, что не касалось непосредственно работы. Однако, как мы уже видели, обстановка секретности являлась для Картера ключевым требованием, поскольку он стремился к тому, чтобы желающие его разоблачить не могли слишком близко подойти к правде.

В книге «Гробница Тутанхамона», в которой он рассказывает о своем открытии, Картер уподобляет разборку предметов в передней комнате игре в бирюльки, которая, как известно, заключается в том, что играющие должны уложить один на другой как можно больше брусков, не передвигая их. «Их [сокровищ] было так много, что оказалось практически невозможно передвинуть один предмет, не опасаясь серьезно повредить несколько других. В некоторых случаях они были настолько тесно составлены, что приходилось с помощью сложной системы блоков и подпорок удерживать некоторые предметы на месте, пока выносились другие»17.

Вообще, в серии своих книг Картер преподносит собственные предположения так, будто они являются неоспоримыми фактами. Так, он постоянно говорит о ворах, забравшихся в древности в гробницу через узкий лаз, словно это, действительно, имело место. Лично я убежден в том, что это событие не имело места. Любопытно, что Картер сначала утверждал, что погребальная камера оставалась в том виде, в котором ее оставили после похорон фараона, так как она была скрыта за стеной, однако потом вдруг начал говорить, что воры побывали во всех помещениях гробницы. Но если бы грабители там побывали, то они непременно обворовали бы позолоченные ковчеги. В «Гробнице Тутанхамона» Картер заявляет, что воры оставили нетронутыми ковчеги, в которых находился внутренний саркофаг, выполненный из желтого кварцита, хотя и взяли множество предметов из небольшой сокровищницы. Правда, он тут же отмечает, что, пытаясь «забраться» в ковчег, «незваные гости» немного повредили у него двери. Тот факт, что древние грабители не обокрали ковчеги даже после того, как обнаружили их, явно доказывает, что единственными «незваными гостями», вторгавшимися в гробницу, были Картер и его люди.

В другом месте книги Картер замечает, что, если бы они не обнаружили сломанные печати на дверях и лаз, который вел в гробницу, то он мог бы подумать, что неразбериха, царившая в передней, «осталась со времен похорон из‑за обычной на Востоке беспечности». И опять немыслимо даже на секунду представить, что жрецы, хоронившие фараона, считавшегося богом, могли оставить его в вечности в окружении жуткого хаоса. Большего святотатства и придумать нельзя! Проводы фараона в загробный мир представляли собой священную церемонию, совершавшуюся со всем мыслимым и немыслимым почтением, которое древние египтяне только могли оказать своему усопшему владыке. Все размещалось раз и навсегда на установленных местах, и жрецы тщательно следили за тем, чтобы соблюдались мельчайшие детали.

Картер часто говорит о предметах, которые, по его мнению, древние грабители взяли с собой. Так, в частности, он упоминает о позолоченном деревянном пьедестале, на котором даже сохранились отпечатки ступней статуэтки, находившейся на нем. Сама статуэтка исчезла. По словам Картера, она явно была изготовлена из чистого золота и, возможно, «весьма похожа на золотую статуэтку Тутмоса III в образе Амона — Ра, которая находится в коллекции лорда Карнарвона». Пожалуй, можно с уверенностью утверждать, что эта маленькая статуэтка, считавшаяся гордостью коллекции лорда, а сейчас хранящаяся в Метрополитен — музее, появилась из гробницы Тутанхамона еще до официального объявления о ее открытии. Картер также утверждает, что «многие золотые предметы грабители просто не заметили». Но дело тут в другом. Все самое ценное вынесли из гробницы тайком и затем продали, а оставшиеся сокровища просто служили для отвода глаз.

Картер часто предупреждал вопросы, которые могли появиться у других специалистов по поводу различных странностей, тут и там встречавшихся в гробнице. В своих книгах археолог постоянно указывал на эти нестыковки и говорил о том, что они и для него представляют немалую загадку. Так, он сообщил своим читателям, что найденная им гробница вовсе не похожа на остальные гробницы Фиванского некрополя и довольно просто устроена. Картер отметил, что она ориентирована совершенно стандартным образом, имеет обычные для таких помещений росписи, а по четырем сторонам ее располагаются четыре магических фигуры.20 Однако, несмотря на то, что ориентирована гробница нормально, ковчеги в ней находятся не на месте. Они должны быть установлены фасадом в направлении Царства мертвых, то есть на запад. Но если бы они стояли именно так, то у многих возник бы вопрос, что находится за западной стеной гробницы? А поскольку ковчеги стояли фасадом на восток — к сокровищнице, — вопрос отпадал прежде, чем его кто‑нибудь задаст.

Картер также утверждал, что передняя комната и погребальная камера представляли собой единое помещение, разделенное посередине стеной (которую он сам же и построил). Однако он никогда так и не объяснил, как могло получиться, что пол в одной камере более чем на метр ниже, чем в другой. Мне же представляется, что пол в передней комнате имеет другой уровень просто потому, что она изначально не была частью гробницы Тутанхамона. Как и стена, разделявшая переднюю комнату и погребальную камеру, такой пол мог быть плодом творчества самого Картера. Когда он говорит о разделительной стене, то высказывает предположение, что ее, скорее всего, построили сразу после погребения фараона, после чего жрецы, покидая гробницу, запечатали вход в нее. Конечно, это не так. Это сделал сам Картер. Далее археолог утверждает, что из‑за плохих условий штукатурка и росписи внутреннего убранства очень пострадали. Это утверждение верно в отношении одной стены святилища, той самой, что разделяла переднюю комнату с погребальной камерой. Далее Картер признает, что изображения на стене были выполнены «в очень грубой манере». Надо полагать, что Картеру очень не хотелось хулить плоды собственного труда, однако ему пришлось это сделать прежде, чем кто‑нибудь задал бы вопрос: а почему, собственно, древние египтяне выполнили росписи столь небрежно?

Описывая беспорядок, царивший в боковой комнате (кладовой), Картер отмечает: «Это место выглядело так, словно ему специально придали отпечаток какой‑то театральности для того, чтобы вызвать состояние замешательства у незваных гостей». В гробнице, действительно, с большим мастерством создали атмосферу неестественной театральности, только сделал это сам Картер. И именно для того, чтобы вызвать чувство недоумения у посетителей. Надо сказать, ему это удалось в полной мере, наряду со всеми прочими его затеями. Однако здесь следует на мгновение остановиться, чтобы сделать одно заявление. Я убежден, что, занимаясь всеми этими хитроумными приготовлениями к предстоящему «шоу», Картер и Карнарвон обнаружили нечто такое, что поставило их в тупик, поскольку никто из них не знал, как теперь с подобной находкой поступить.

За те десять лет, пока опустошали гробницу и изучали найденные в ней предметы, Говард Картер и лорд Карнарвон столкнулись с какой‑то тайной. И эта тайна только добавила дополнительные хитросплетения в паутину лжи и уверток, которая все разрасталась вокруг четырех помещений, вырубленных в скальном массиве. Цепь этих таинственных находок, в конце концов, привела через несколько месяцев после открытия гробницы к убийству Карнарвона и некоторых других участников этой драмы. И вот эти‑то преступления и стали подлинным «проклятием фараона».

Я очень обстоятельно беседовал со многими людьми, которые считаются специалистами по эпохе Тутанхамона, а также с теми, кто хорошо знает обстановку и события тех лет, когда гробница этого фараона была обнаружена. Все они подтвердили факты, которые им были известны, а также согласились, что моя теория объясняет многое из того, что на протяжении лет приводило в замешательство всех, кто размышлял над этими вопросами.

В 1996 году вместе с несколькими друзьями я посетил Долину царей с намерением исследовать как можно больше гробниц. Тогда только — только вновь открылась для посещений гробница Рамсеса VI, до той поры недоступная в течение пятнадцати лет. Она располагается как раз над гробницей Тутанхамона, и, как я полагаю, именно из нее Картер и Карнарвон проникли в последнюю.

Совершенно точно, что с правой стороны, примерно в 45 метрах от входа в гробницу Рамсеса VI, имеется участок стены без штукатурки и росписей. Слева от этого голого участка можно видеть какую- то иероглифическую надпись, которая выглядит так, словно ее не успели завершить. Я практически уверен, что именно тут и находился настоящий вход в гробницу Тутанхамона.

Позже, уже в гробнице юного фараона, я простучал южную стену. Она издала такой звук, что сомнений не осталось — стена полая. Создается впечатление, что ее оштукатурили и закрасили темно — желтой краской под цвет остальной передней комнаты. Расстояние оттуда до заделанного входа в гробнице Рамсеса VI должно составлять приблизительно 10 метров. Уверен, что здесь и находится тот коридор, через который сюда вносили всемирно известные сокровища умершего фараона.

Примерно в 90 метрах к западу расположена гробница Хоремхеба, по моему глубокому убеждению, также являющаяся частью единого комплекса. Если провести прямую линию от гробницы, которую общепринято считать принадлежащей Тутанхамону, к гробнице Хоремхеба, то эта воображаемая линия пройдет как раз посередине того тайника, который Дэвис посчитал гробницей юного царя. Так что, вполне возможно, и это помещение составляло часть единого комплекса.

Одним словом, после того как компаньоны нагромоздили такое огромное количество обманов и создали такую путаницу, видимо, невозможно до конца распутать весь этот клубок противоречий. Однако сейчас совершенно ясно, что история о первом открытии гробницы Тутанхамона, которую Говард Картер и лорд Карнарвон поведали миру, не может быть правдой. #i_010.png