Клим проснулся раньше всех. Солнце только чуть поднялось над кромкой леса, а когда горнист Валька Спицын играет подъем, оно уже у деревянной арки, где большая полукруглая надпись: «Лесная Республика».

Клим сунул руку под подушку и ощупал перочинный ножик. Молодец мама! Наконец-то у него свой собственный нож. Теперь есть чем резать тростник для судейских свистков, которые научит делать Володя Ковальчук.

Эх, и медленно же ползет солнце! Не взобраться ли на Атаманскую сосну, пока спят Боря и Витька? Можно, да только от этого очень рвутся трусы. Но не беда: рядом на спинке стула висят сатиновые трусы и синяя майка, - их тоже привезла вчера мама. Уж теперь-то Клима обязательно примут в футбольную команду. Трусы новые, с красной каймой и кармашком, - нисколько не хуже, чем у Володи. Когда приехали в лагерь, Володя тоже ходил в старых трусах и в полинялой футболке, а потом вдруг завел карманное зеркальце и к вечернему костру стал надевать длинные брюки и шелковую рубашку.

Клим повернулся на бок и посмотрел на соседнюю койку.

Спит Володя. Грудь у него загорелая, прямо шоколадная, а мускулы на руках видны, даже когда он спит.

Клим согнул свою руку и пощупал мускул. Да, ему далеко до Володи. Ну и что же? Вон у Левки Ситникова руки совсем мягкие, будто у девчонки, даже ямочки возле локтей. Потому что Левка всегда что-нибудь грызет - или печенье, или вареную кукурузу, а физзарядку каждый раз просыпает.

Клим повернулся на другой бок и посмотрел на койку справа. Рядом с Левкиными тапочками валялись какие-то огрызки. Клим быстро открыл свою тумбочку. Нет, груша на месте. Вчера мама привезла две груши. Одну Клим сразу же съел, а вторую спрятал. Он проискал Володю весь вечер, но тот куда-то исчез.

Клим взял грушу в руки. Спелая! Желтая. Ещё, верно, вкуснее вчерашней. А у той, когда Клим надкусил, сок так и брызнул…

Клим спрыгнул на пол, затормошил Володю. Тот приоткрыл глаза и сразу сморщился от солнца. Клим сунул ему под нос грушу.

Володя сонно моргнул, пробормотал: «Потом» - повернулся к стене и опять уснул.

Клим не обиделся, - ведь это же Володя! Они подружились с первого дня приезда в лагерь, когда всех разбили на отряды и звенья, а потом велели их звену занять эту комнату. Клим вбежал сюда первым. Высокий загорелый мальчик с комсомольским значком на тенниске раскладывал на койке у окна свои вещи - футбольные бутсы, боксерские перчатки, карманный фонарик, фотоаппарат.

Клим поспешил занять соседнюю койку, но тут подбежал Левка, а за ним и все остальные ребята.

«Это моя кровать!» - закричал тогда Левка и смахнул чемоданчик Клима на пол.

Клим сжал кулаки и кинулся на Левку.

«Ну, вы, петухи! Раунд закончен. - Загорелый мальчик крепко взял их за руки. Он строго посмотрел на Левку: - Ты, брат, свою захватническую политику брось. Этот малыш финишировал первым».

Вот тут-то и началась дружба Володи и Клима. И как все было бы чудесно, если б не Катя Малинина! И зачем только девчонок пускают в лагери вместе с мальчишками!

Нет, Володя никогда не отгонял Клима, но если Катя была рядом, он смотрел лишь на неё, читал наизусть стихи, словно зимой в школе это ему не надоело. И вообще вел себя так, будто Клима не существовало. Бывало, такой интересный получается день: или идут на поиски металлического лома, или строить лагерное футбольное поле, а то и просто в лес, на озеро. И когда зеленые домики лагеря скрываются из виду, Клим облегченно вздыхает: теперь-то уж Катя не отнимет у него Володю! Но, как назло, всегда на какой-нибудь тропинке в просвете листвы вдруг показывается синяя юбка Кати, и счастливый день испорчен. Володя начинает бормотать стихи и смотрит сквозь Клима, словно тот стеклянный. Клим пускается на хитрость: отстает, прячется в чащу. Тогда раздается окрик: «Не заблудись, Климка! Иди сейчас же сюда!» Увы, это не Володин голос, а Катин. Хитрая, воображает, что Клим к ней привыкнет! Эх, если б Катя и Володя поссорились! Клим отдал бы за это что угодно - хоть новый ножик!..

Клим опять полез под подушку и нащупал ножик.

Нет, сегодня все будет хорошо: Володя обещал пойти за тростником сразу после завтрака, а Катин отряд завтракает во вторую очередь…

Солнце добралось до середины арки. В окно залетели долгожданные звуки горна.

Клим вскочил с постели и закричал:

- Подъем, подъем! Вставайте, засони!

Пойти в лес сразу после завтрака не удалось: Володю позвали на заседание редколлегии «Спутника». Клим проводил своего друга до пионерской комнаты, где собиралась редколлегия, и уселся на ступеньки у дверей.

Сколько придется ждать? Наверно, долго. Володя сказал, что новый номер выйдет под лозунгом: «Усилим сбор металлолома!» Накануне на лагерном костре читали письмо с ленинградского Машиностроительного завода. Выходит, не зря трудилась вся Лесная Республика, даже пришлось на время отложить расчистку футбольного поля, зато собрали столько железа, что его увезли в Ленинград на двух грузовиках. И на каждой железяке была написана мелом фамилия того, кто её нашел, - и Кати Малининой, и Веры Звонковой, и братьев Атамановых, и много других, даже Левки Ситникова. Во вчерашнем письме рабочие так и написали: «Молодцы, пионеры Лесной Республики! Собрали на целый трактор». И всех благодарят по фамилиям… Всех, кроме Клима Горелова. А разве он виноват, что ему не повезло, не удалось найти ничего?..

Солнце уже давно ушло из-за арки и просвечивало сквозь облака, круглое, как мяч. Хорошо бы сейчас потренироваться! Но где? Ведь кругом лес. Правда, неподалеку раскинулся большой пустырь, но что там делается! Земля вся изрыта - ямы, канавы, бугры, полуразрушенный дзот, торчат замшелые пни; и все это заросло сорной травой, колючим кустарником, крапивой. На совете дружины решили превратить этот пустырь в пионерский стадион. Все отряды работают по очереди», но дело идет очень медленно. Когда ещё расчистят футбольное поле! Володя обещал взять Клима в команду…

Клим вздохнул и огляделся. Может, слетать пока в медпункт, проверить по планке рост, - не прибавился ли за ночь? Нет, нельзя. Ещё Володю прозеваешь… Из-под крыльца выползла длинная зеленая гусеница и направилась через дорожку к цветочной клумбе. Сначала гусеница ползла довольно быстро; её волосистое тельце выгибалось, словно под ним пробегали крошечные волны, но потом ей, видно, трудно стало ползти по горячему песку дорожки.

Клим сбегал к живой изгороди и срезал прутик. Прутик можно бы и просто отломить, но не терпелось испробовать ножик. «Вот и пригодился», - подумал Клим.

Гусеница обвилась вокруг прутика, и Клим благополучно перенес её на клумбу.

Не хотелось убирать ножик в карман, - лезвие блестело на солнце так, будто просилось порезать ещё что-нибудь. Климу вдруг почудилось, что лежащая у него за пазухой груша зашевелилась. Он с удивительной отчетливостью представил себе сочные ломтики. Рука сама собой потянулась за пазуху, но раздался голос Володи:

- Ты все ещё тут? Ну, раз так, ложимся на курс. Полный вперед!

Они вошли в лес - прохладный и тенистый. Володя вел через чащу. Приходилось нагибаться и отводить руками ветки, которые норовили ударить по лицу или - ещё хуже! - разорвать новые трусы. В густых зарослях ольшаника и папоротника что-то шуршало, - казалось, там кто-то прячется…

Климу захотелось показать Володе, что он готов встретить опасность.

Он вынул из кармашка трусов ножик, раскрыл его и взял в зубы.

- Убери сейчас же! - сказал Володя. - Ещё споткнешься и порежешься. Лучше сбивай камнями шишки с деревьев, учись попадать в цель.

Володины глаза смотрят строго-строго из-под широкополой соломенной шляпы; за ленточкой шляпы сложенный стрелкой листок бумаги торчит, как перо у знаменитого лесного охотника Робин Гуда. Он шагает легко и быстро через пни и кочки.

Вот уже миновали знакомую поляну с тремя молодыми березками. Это место очень нравится Климу.

- Вова, давай сделаем здесь привал, а то груша стала уже совсем мягкая…

Лес кончился внезапно. Оголенные корни висели над обрывом. Озеро лежало огромное, светлое и тихое. За ним над полосой густого леса протянулась цепочка белых облачков, словно их оставил прошедший поезд. Невдалеке, весь отраженный в спокойной воде, лежал островок.

Володя сложил ладони рупором и закричал:

- Эге-ге-гей!

- Ау-у! - донеслось с островка.

У Клима упало сердце.

Володя прыжками спустился к воде, а Клим сел на песок и съехал по откосу. Внизу его поймал Володя. Отряхивая песок с Климовых трусов, спросил:

- Зачем новые надел? Извозишь ведь.

- А ты зачем в новых?

Володя не ответил: он нетерпеливо оглядывался.

- Вот тебе и на! Куда же лодки девались?

Клим тоже огляделся.

И правда, вон к тому колышку в Щучьем заливе всегда были привязаны две лодки, а сегодня - ни одной. Конечно, Володя оставит его сейчас на этом скучном берегу, а сам поплывет на остров. И все из-за этой…

- Тут всего-то метров двадцать. - Володя прикинул на глаз расстояние до островка. - Доплывешь?

- Я ведь только по-собачьему немножко умею. - Голос Клима дрогнул.

- Ничего, раздевайся.

Клим немножко поколебался, но раз Володя сказал, надо плыть. Только вот груша бы не утонула…

Он скинул майку, завернул в неё грушу и спрятал узелок в кусты.

- Давай сюда свои трусы и ножик, - приказал Володя.

Он запихал свои и Климовы трусы в соломенную шляпу.

Мальчики вошли в воду. Володя - в одних плавках, высокий, спокойный, с раздутой шляпой на голове; Клим - совсем голый, маленький, с сильно бьющимся сердцем.

- Я одной ногой не буду двигать, держись за неё, а ногами работай как хочешь. Пошли.

Вода без плеска сомкнулась вокруг Клима. Лист водяной лилии, широкий и блестящий, отодвинулся назад, стебли скользнули вдоль тела.

Клим держался обеими руками за Володину ногу, и чем дальше уплывали от берега, тем ровнее стучало! сердце. А когда островок придвинулся настолько, что деревья заслонили небо, Клим решительно разжал пальцы и, изо всех сил колотя по воде руками и ногами, сам доплыл до камышей, где уже стоял Володя и протягивал ему руку.

- Молодец! Так плавать - это уже кое-что! Ты будешь капитаном! Надевай вот сухие трусы, быстрей! И бегай, пока не согреешься.

- А какие бывают капитаны, Вова?

- Смелые, честные, верные дружбе. Пошли…