По прибытии в Джесснуру, Валерия забегает во дворец, где застает Этрея.

– Миледи, вам туда нельзя, – заговорил Этрей, отделившись от своей свиты.

– Ваша милость, здравствуйте! – исполнив реверанс, эльфийка тревожно продолжила: – Мне нужно увидеть Валтерия, прошу вас!

– Вы его супруга? – зная истинный ответ, высокомерно спросил монсеньор.

– Нет…

– Сестра? А может, мать?

– Нет…

– Тогда как я могу вас пустить?

Валерия опустила глаза, разочарованная не могла подобрать нужные слова. Этрей уже было развернулся, чтобы удалиться, но девушка возразила:

– Ваше величество!

Этрей замер и повернулся лицом к гостье, которая настаивала:

– Быть может, я вам не родня по крови и вовсе не супруга воину, что несправедливо пал на безопасных играх… – слезы невольно навернулись на глаза. – Но мы с ним вовсе не чужие! И мать Земля свидетель, насколько дорог он мне.

– Дитя, я могу тебе поверить. Но сейчас речь не о судьбе двух влюбленных, а целого государства и будущего эльфов! Знаешь, сколько эльфиек пытаются посетить моего брата лишь потому, что он монсеньор?

– При всем уважении, монсеньор, не оскорбляйте меня, – слезы не прекращают потихоньку падать из глаз красавицы. – Я полюбила… – тихо и внятно почти прошептала она, вдруг прервавшись в безмолвной тишине, чтобы не выдать плачь. Этрей замер, всматриваясь в чудесные глаза гостьи, излучающие страдания. Прикрыв глаза и собравшись с духом, она заявила: – Я полюбила его еще до того, как узнала, что он монсеньор.

Один из подданных, что был свидетелем их знакомства, не удержался и шепнул Этрею:

– Это правда, монсеньор.

Тот одобрительно кивает, и Валерию пропускают в арфаонский сад. Отчаянно и целеустремленно она мчится к возлюбленному, не замечая ни красот, ни драгоценностей, окружающих ее на пути. Она слепо бросается по зову сердца.

Добравшись до древа матери Земли, эльфийка замирает, увидев самого Мэрфэла, недвижно сидящего у бездыханного тела, помещенного в центре ствола. От переизбытка страха и уважения она не может пошевелиться. Арфаон поднимает свои божественные фиолетовые глаза, словно горящие от бликующего солнца, и спустя две секунды говорит:

– Подойди дитя, не бойся.

Трепеща, Валерия медленно подходит к древнему правителю. Чем ближе она подходила, тем меньше становились блики. И наконец она убедилась, что в глазах Мэрфэла вовсе не огонь.

– Добрый день, государь, – скромным реверансом, сдерживая слезы, девушка воздала уважение верховному эльфу.

Долгие тысячелетия правления дали Мэрфэлу бесценный опыт считывания намерений. Он позволяет девушке подойти к сыну. Валерия падает на колени и уже не сдерживает слез, держа холодную руку любимого. Сердце сжалось от боли, и страх полностью овладел ею. Она боялась, что он не проснется. Ей стало тяжелее дышать и руки затряслись. Арфаон все замечает, и так как не было рядом слуг, ему пришлось самому бежать за водой. Неслыханный поступок для самого высокомерного существа на Земле.

По возвращении государь находит Валерию уже без сознания. Он проверяет пульс, сердце перестало биться… Тогда Мэрфэлу приходится ее откачивать, производя массаж сердца.

Вдруг девушка задышала, а бледное лицо чуть порозовело.

– Государь? – в панике она вскакивает на ноги. – Прошу простить меня, ваша светлость! Я… я… – она не совсем понимает, что произошло и почему она лежит перед арфаоном.

– За что, дитя? Ты цела?

Оглядываясь, она осознает, что чуть не умерла:

– Да…

– Тебе надо поесть.

– Ваша светлость, при всем уважении, я не могу…

– Ты так долго не протянешь.

– Все равно… если он не проснется… – глаза ее опять налились слезами.

– И сколько мне еще тебя откачивать? – пошутил государь.

Эльфийка, проронив слезинку, нежно и скромно заулыбалась:

– Теперь понятно, в кого он…

– Он тоже умеет шутить?

– Еще как умеет…

– И как зовут тебя, дитя?

– Валерия, ваша светлость…

– Ты его возлюбленная?

– Я не уверена, ваша светлость… Но он…

Мэрфэл прекрасно понял ее чувства. И осознавал, что, скорее всего, его сын тоже неравнодушен к эмоциональной красавице. Сердце девушки продолжало колотиться. Она не смела говорить ничего лишнего при Мэрфэле. И он решил ненадолго оставить ее.

Она уселась рядом с Валтерием, трепетно прижав его ладонь к своей щеке, и снова начала переживать, что возлюбленный не проснется. Слезно молила она мать Землю:

– О, мать Земля… О, мать Земля… прошу, прошу тебя!

Валерии стало очень тяжело дышать. Она не понимала, что ей нужны силы. Спустя часы молитв, то ли она сходила с ума, то ли верила, что это поможет, но она начала петь, уверенная, что возлюбленный услышит:

Но все тщетно. Валтерий как был мертв, так и оставался. Лишь обволакивающая смола могучего древа согревала его бесчувственное тело.