На свой страх и риск команда де Лара пробирается по прекрасному дворцу. У них была возможность выбраться через акведуки, но Амадей не был способен преодолеть такое сложное препятствие.

Маскировка действительно помогала им спокойно передвигаться на виду у инерзитов. За то время, пока команда ковала карфазиан, Лами изучил замок вдоль и поперек. Они держали путь по тем местам, где в этот день не дежурили солдаты, которые могли бы их узнать.

Потолки необычайного дворца были недосягаемо высоки. Всюду множество колонн, садов, бассейнов. Изящные зеркала и красное золото на песчаном фоне стен. Чарующий аромат исходил от свечей, горящих как вечером, так и днем. Этот запах мог вскружить голову любому существу, тяжело было устоять и не впасть в эйфорию. Но инерзитам благовония придавали лишь бодрости. Каждую арку охраняли отряды в белых кожаных робах с песчаной инерзитской вышивкой. Лацканы в сплетениях соединялись у груди в изящной перевязи. В ножнах за спиной покоились волнистые клинки, а в рукавах – ножи. Из-за постоянной жары они все были в тюрбанах. Красные украшения носила лишь знать, а синие – высшие феодалы. Манрике был одет как благородный инерзит – в бархатную песчаную робу и багровые брюки, его украшения были соответствующими. Только его ножны были черно-зелеными, ведь в них был сокрыт карфазиан.

И вот у выхода из дворца их останавливает стража:

– Viule, en aximo ove fluo aiovel'.

Но никто, кроме Лами, не разобрал ни слова. Все застыли, кроме актера, которому пришлось прошептать в ухо графу перевод: «Господин, мне кажется ваше лицо знакомым». Амадей замешкался, его розовый грим сделался красным. Тут уверенный в себе Манрике шепнул актеру: «Кабальеро не желает говорить с недостойным», – и перевел надменный и холодный взгляд на инерзита, который сразу же опустил глаза, после недовольного выражения Лами:

– Kabailero le rulio r feleo iv lekrovue.

Манрике высокомерно поднял подбородок и прошел сквозь золотые врата с характерными вырезами.

Проходя по необычайной красоты полянам, команда впадает в восторг. На сверкающих светлых просторах танцуют роскошные павлины. Темно-синие призмы кристаллов у бирюзовых природных бассейнов ненавязчиво сливаются с зеленой и голубой листвой изящных кустов. Пурпурные плоды и цветы еще больше украшают этот шедевр.

– Куда дальше? – спрашивает граф своего подданного.

– Сюда, господин! – отвечает Лами, обходя бассейн.

Они направляются вдоль топиаров в форме коней и лебедей, добираясь до огромного склона, куда ниспадает река Сумара. Лами хватается за лианы и в прыжке исчезает за струями водопада. Манрике, увидев такой фокус, понимает, что Амадей так не сумеет. Поэтому граф поручил Гермэку – самому сильному в команде – помочь перетащить толстяка сквозь водопад. Берто помогает перенести оружие. Амадей, застыв на пару секунд, запаниковал:

– Нет, нет, нет! Я не буду этого делать!

– Кузнец! Это приказ! – рассердился измученный граф.

– При всем уважении, господин, я не прыгну!

Манрике бросил разящий взгляд на Амадея. Руки здоровяка еще сильнее затряслись. Дышать стало тяжелее, как и мыслить логически.

– Можешь оставаться здесь, но тогда инерзиты прикончат тебя! – не удержался даже гном, который был самым спокойным.

Граф плавно отвел грозный взгляд и взялся за лиану, а следом и Гермэк.

– Стойте! – в панике, дрожа закричал Амадей. Граф с силачом обернулись, затем толстяк продолжил, – я не знаю… я не знаю, что мне делать. Мне страшно!

– Не бойся, Амадей. Хватайся как можно крепче за лианы и наши шеи. Ноги скрести.

Граф и гном ухватились что есть силы за природный канат, а другой привязали за пояс здоровяка. Они подошли к краю обрыва, ощущение высоты навевало ужас. Голова кружилась даже у де Лара. Тут Амадей уперся:

– Я не могу, не могу! – и начал пятиться.

Остальные сжали его мощными руками и закричали:

– Все! Выбора нет! Держись крепче! Три, четыре! – и прыгнули в бездну.

В глазах Амадея потемнело, все, что ему оставалось, это отдаться полностью на волю случая. Единственное, что он контролировал, – это насколько сильно он сжимал руками своих соратников. В момент, когда их масса полностью выпрямила лианы, этой троице стало невероятно тяжело. Чудом они не сорвались. Совершив дугу вовнутрь, руки Амадея не выдерживают, и он тянет за собой остальных. Пальцы Манрике соскальзывают с каната. Собрав всю волю, он терпит боль от того, как горит его ладонь. И последняя надежда возлагается на Гермэка. Ведь вся тяжесть теперь приходится на него. Пересекая водопад, рука графа полностью срывается, скользит и рука гнома. Повезло, что Берто и Лами вовремя успевают зацепить Амадея. Они все вместе приземляются у самого края тверди, слегка нависая ногами над обрывом.

– Вы целы? – переживает Лами.

– Да, порядок, – отвечает лидер, осматривая ожоги на руке. Поднимаясь на ноги, помогает встать толстяку.

Амадей все еще не может отдышаться от испуга.

Коричневые кристаллы тускло освещают пещеру. И карфазиановое оружие выручает их в этом полумраке. Берто передает кувалду Гермэку а меч командиру.

Они пробираются вглубь, мимо стен с гравюрами сражений, тут драбант спрашивает актера:

– Что дальше, Лами?

Тот молча посмотрел на блондина и опустил глаза.

– Что, ты не знаешь? – возмутился граф.

– Нет, господин. Я этого не знаю. Потому что не был там. Но мне рассказывали, что можно выйти на тропу и через лес добраться до назначенной горы.

– Ты хоть узнал, сколько инерзитов может быть у нас на пути?

– Отряд, может, два…

Манрике отвел недовольный взгляд в сторону, понимая, что выбор все равно невелик.