– Каси, тебе не пора? – устало спросил Илис.

Он лежал на жесткой койке в лазарете, закрыв глаза и вытянув руки вдоль тела. И смиренно терпел мое копошение под боком. Я нервно ползала по кровати, подушке и Илису, то и дело с опаской поглядывая на дверь. В лазарете мне не нравилось. Слишком много свободного пространства, которое занимал один лишь хозяин.

Академия опустела два дня назад. Сессия была официально закрыта, и большая часть студентов отбыла домой, желая отметить зимние праздники в кругу семьи. Даже те неудачники, кто раньше составлял хозяину компанию в лазарете, поспешно сбежали, мужественно решив выздоравливать дома.

Илису бежать было некуда. Вот и лежал он один, навещаемый в основном мною и лекарем. Аррануш, забегавший пару раз в день, больше походил на надсмотрщика, чем на заботливого родственника.

– Не пора, – проворчала я, пытаясь забраться под хозяйскую безвольную руку, – я прячусь.

Пятнадцать минут назад часы с тихим щелчком ознаменовали восемь утра. Мой рабочий день начался, и мне, по-хорошему, стоило уже сидеть в приемной над учебником. А я не сидела. Я в своем пушистом виде пыталась соорудить подкоп под хозяина.

– Каси…

– Сегодня у вас какой-то праздник. Все празднуют, так почему я должна учиться? Я тоже хочу праздновать. – Илис хмыкнул. – Или хотя бы отдохнуть немного.

– Неужели Вела такая плохая учительница?

– Ужасная, – тихо призналась я, бросила бесплодные попытки закопаться под хозяина и поползла к подушке. – В меня столько информации не влезает, сколько она пытается впихнуть.

Илис мне отчего-то не верил.

– Хазяин, родненький, – подобравшись к его голове, я робко погладила бледную щеку, – я тебя всегда-всегда любить буду. – Илис насмешливо фыркнул, скосив на меня покрасневшие глаза. – Даже больше Керста. Ты только спаси меня, пожалуйста.

– Ты же понимаешь, что учиться тебе все равно нужно? – спросил он, явно заинтересованный перспективой оказаться любимее своего волосатого друга.

– Но не такими же темпами! – возмутилась я. – Ты вот скажи, на кой мне сдалась политология? Подтянули бы по основным предметам, и все. Я, между прочим, не совсем глупая. Знаю не меньше восьмилетнего ребенка. А о некоторых вещах получше тебя осведомлена. Да и география мне ни к чему. Все, что нужно, мне известно, а остальное неважно. И с математикой можно уже заканчивать. Я специально узнавала: на факультет лекарей берут не только закончивших школу травников, но и учеников деревенских или штатных лекарей, если они сдадут экзамен. А деревенские лекари едва ли мучают своих учеников математикой. И…

– Понял я, понял, – хрипло засмеялся Илис, чтобы тут же закашляться. Прижав к груди лапки, я с беспокойством пережидала приступ сухого кашля. – Обещаю поговорить с отцом и убедить Велу облегчить твою программу. Признаюсь, я не ожидал, что она настолько ответственно подойдет к этому делу.

– Никто не ожидал, – тихо сказала я и вернулась к своему прерванному занятию. Подкоп под хозяина возобновился.

То, что он с отцом поговорит, конечно, хорошо, но лучше перестраховаться.

Зря перестраховывалась. Про маячок, повешенный на меня, могла забыть одна позитивно настроенная рагра, но никак не Аррануш. Директор пришел минут через десять, вытащил мое полузакопавшееся под хозяина тело, отобрал покрывало, в которое я отчаянно вцепилась, и вернул его больному. А потом очень обидно держал меня за шкирку все время, пока Илис высказывал свои соображения касательно моего дальнейшего обучения.

Аррануш пообещал со всем разобраться и унес меня в самое страшное место во всей академии. Место, по ужасности с которым не сравнятся даже некромантские подвалы. В свою пустую приемную, где с чувством выполненного долга сгрузил на стул. Вела, как и все студенты академии, готовилась к празднику, на сутки забыв о том, что она очень ответственная и исполнительная и ей совсем не жалко тратить на меня свое время.

На мое робкое замечание, что есть в академии одна нечисть, которая тоже не отказалась бы сходить на праздник, Аррануш снисходительно ответил, что там будет очень много народа. Едва ли кто-то обрадуется, увидев на улице праздно гуляющую рагру.

Он еще не закончил свою речь, а я уже стояла перед ним на двух ногах, приглаживая вечно растрепанную косу и одергивая теплый свитер. В последнее время в виде Морры я сильно мерзла. Без меха было неудобно и непривычно, но я терпела.

Мое превращение директора впечатлило, но с мысли не сбило.

– Ты к этому готова? – спросил он со зловещей улыбкой, деля книги на две стопки. Те, что я продолжу изучать, и те, что отправятся обратно в библиотеку. Разговор с сыном его, судя по всему, очень впечатлил.

Одна из стопок получалась значительно меньше, и я очень надеялась, что мне достанется именно она.

– Я ко всему готова! – горячо заверила его, присев на стул и не переставая гипнотизировать взглядом книги.

Аррануш улыбнулся.

– Я пойти не смогу.

– Ничего страшного, я и сама…

– И Илиса там не будет, – перебил он.

Я резко выдохнула, только сейчас осознав, что мне, в общем-то, идти действительно не с кем. Керст уехал, Тайс уехал, и даже Ная куда-то подевалась.

Есть, конечно, еще Вела, но мне было страшно с ней куда-то идти. Даже с Наей было бы не так страшно.

– Если ты готова пойти одна…

– Нет!

Директор понимающе кивнул и подвинул ко мне одну из книжных стопок. Глядя на нее, я немного расслабилась. Ну хоть в чем-то повезло.

– В следующем году обязательно на нем побываешь, – решил утешить меня Аррануш.

– Можно, я хоть генерала проведаю?

– Генерала?

– Ну, линорма.

На несколько секунд задумавшись, Аррануш медленно кивнул:

– Думаю, это можно устроить.

Я воспряла духом и быстро вскочила на ноги. А потом Аррануш рявкнул: «Илли!» – и я плюхнулась обратно на стул, больно ударилась лбом о столешницу и зажмурилась, накрыв голову руками. Прохладная деревянная поверхность приятно холодила кожу.

Неизвестно, сколько бы я пролежала лицом в стол под растерянным взглядом директора, не впорхни сквозь приоткрытую дверь приемной сова. Приземлившись на хозяйское плечо, она легко, я бы даже сказала – дружески ткнулась клювом ему в волосы над ухом и полюбопытствовала, распушив перья и став сразу в два раза больше:

– Что она на этот раз натворила?

– Отведешь ее в виварий? Морра хочет навестить линорма.

– А как… – медленно выпрямившись, я с подозрением посмотрела на сову, – как ты так быстро здесь оказалась? В коридоре караулила?

– Расскажем? – весело спросил Аррануш.

– Все ее секреты мы знаем, – благожелательно отозвалась Илли.

– Ты умеешь перемещаться на короткие расстояния, – он пересадил сову мне на плечо, отчего я ощутимо накренилась, – а Илли видит картины своего близкого будущего.

– Полезное умение, – не скрывая зависти, сказала я. Мне бы такой дар пригодился. Лучше знать, где тебя ждет потенциальная опасность, чем иметь сомнительную возможность убежать от нее в стену.

Сова лишь равнодушно встряхнулась, сильнее вцепившись в мое плечо. И как только Аррануш с такой тяжестью постоянно ходит?

– Но зачем было так орать, если она все равно знает, когда вам нужна? – осуждение в моем голосе расслышала даже я сама.

– Привычка, – пожал плечами директор.

У него привычки, а у меня шишка после неудачного перемещения не прошла, как я новую на том же месте чуть не заработала.

* * *

Решение навестить генерала оказалось одним из самых верных за время моего пребывания в академии. Он стал тем самым незаменимым слушателем, которому я могла пожаловаться на все: начиная от пресности утренней каши и заканчивая деспотичностью Велы.

В отличие от него, Илис не понимал моих переживаний и слишком снисходительно относился к жалобам. Арранушу же и вовсе жаловаться было бесполезно.

Зато Рован оказался просто подарком судьбы. Он слушал и молчал, и, кажется, даже сопереживал.

– Никто меня не любит, – ныла я, поглаживая покоящуюся на моих ногах тяжеленную голову.

– Р-р-ру-у-у, – понимающе поддакнул Рован.

– Никто меня не ценит, – не унималась я.

– Р-р-роу, – не спорил со мной самый замечательный линорм на свете.

– Никто меня не понимает.

Генерал лишь сострадательно вздохнул, не оставляя меня без поддержки. Он готов был слушать мои жалобы часами, и единственное, чего требовал взамен, – немного ласки.

Илис, конечно, хороший хозяин, но как и всякий боевик, будь он хоть тысячу раз замечательным, с проявлением чувств имеет серьезные проблемы. Он в принципе не умел быть нежным. И если мне еще иногда перепадало немного ласки, пробивающейся сквозь наработанный панцирь его суровости, то Рован был лишен и этого.

На то, чтобы научиться отпирать вольеры самостоятельно, мне понадобилось три похода в виварий под неусыпным надзором Илли. На четвертый я уже сама довольно сносно вскрывала генеральский вольер, и необходимость в присутствии работников или деспотичной совы отпала.

Но если у рабочих были специальные браслеты, позволяющие открывать любые вольеры и работать, не опасаясь нападения какого-нибудь хищника, я могла похвастаться только непонятной вязью подчиняющего плетения, едва различимого на белой коже. Оно тоже неплохо справлялось с открытием вольеров, но защитить от их обитателей не могло.

Путем проб и ошибок я получила относительную самостоятельность и навещать генерала могла в любое время, чем очень часто и пользовалась. Виварий оказался довольно тихим местом, что казалось мне особенно ценным. Встретить здесь кого-то, кроме редких боевиков-старшекурсников или специальных рабочих, было нельзя.

Так продолжалось примерно месяц, а потом меня заметил аспид.

Одним пасмурным днем, задумавшись об отварах и снадобьях, я прошла вольер генерала и остановилась, только когда справа меня позвали знакомым голосом:

– Пушис-с-стая, что ты здес-с-сь делаешь?

Вздрогнув, я вынырнула из безрадостных дум и огляделась. Кадай, чуть покачиваясь, вытянулся в вольере слева от меня. Его черная чешуя сквозь зачарованное стекло отливала синевой.

Я невольно обернулась назад, туда, где меня ждал линорм. Кажется, я даже слышала его растерянное ворчание.

– Пришла проведать генерала.

В последнее время, каждый вечер после ужина, я сбегала от хозяина и его друзей. Особенно боялась оставаться наедине с Наей, которая Каси щупала меньше, чем Морру, и проводила добрых два часа у генерала, рассказывая, как меня все достали и почему я считаю, что люди то еще зло. Похуже блох. Блох хотя бы можно вывести, а с людьми что делать? Они же живучие, их много, и всем от меня что-то нужно.

Чаще я жаловалась на Велу и Аррануша, порой доставалось Нае, изредка и Илис получал свое. Рован молчал, слушал и сочувственно вздыхал, подставляя бока для почесывания. Мы в полной мере наслаждались обществом друг друга.

– Меня тоже можно проведывать, пушис-с-стая, – с намеком произнес аспид.

– Приму это к сведению, – осторожно пообещала я, сделав сразу два шага назад. Зря, наверное. Если бы отступала постепенно, может, он этого и не заметил бы.

– Куда с-с-собралась? – гневно зашипел змей. – Вольер открой!

– А с чего бы мне это делать? – Кадай помрачнел. – К тому же ты и сам умеешь выбираться…

– Эти глупые мяс-с-сные деликатесы на ножках что-то заподозрили. Теперь с-с-стараются не ходить ко мне в одиночку и обвешиваются вс-с-семи возможными оберегами против ментального воздействия.

– А почему они на тебя не пожаловались?

– И что они скажут? Что им кажется, будто я на них как-то воздействую? Никаких доказательств нет.

– М-да-а-а…

И этого типа Керст выбрал себе в качестве подчиненной нечисти. Какую же серьезную ошибку он совершил.

– Пушис-с-стая, выпусти меня.

– Вообще-то я… Морра.

– Морра, лапушка, будь душкой, сделай, как он просит, – проурчали справа, – и меня вниманием не обдели.

Напротив Кадая жил илистый кот. Ну кто бы сомневался?

Самым грустным во всей этой ситуации было то, что я их действительно выпустила и даже не сильно ворчала, когда они решили обустроиться в вольере Рована. С тех пор у меня появилось целых три слушателя. Понимающих и сочувствующих, к которым я ходила каждый день излить душу.

Иногда Кадай жаловался на Керста, но чаще всего мы с котом наперебой ныли, жалуясь на все без разбору. Рован молчал и слушал. Молчал он до середины весны, исправно выполняя роль слушателя и изредка тихо рыча на аспида, стоило тому подползти ко мне, по мнению линорма, слишком близко.

Илиса такое положение дел вполне устраивало.

Черствый хозяин радовался, что слушать меня приходится генералу, а не ему, и всячески потворствовал моим каждодневным походам к линорму. Пару раз даже сам тащил меня в виварий, не слушая стенаний и требований прекратить издеваться над беспомощной рагрой.

– Это негуманно! – утверждала я, на что Илис только пожимал плечами и увеличивал скорость.

Со временем я перестала сопротивляться и послушно семенила за хозяином, демонстративно сопя ему в спину. Его это раздражало. Я это прекрасно знала, и он тоже знал, что я знаю, отчего раздражался только сильнее.

В тот день хозяин, не изменяя себе, тащил меня сквозь дождь в виварий, набросив мне на голову свой китель и почему-то считая, что этого достаточно.

Этого было недостаточно. Легкие замшевые сапожки промокли за первые три минуты; все остальное время они копили влагу, чтобы не высыхать подольше или, если очень повезет, испортиться и оказаться в мусорке. Такое странное стремление самоубиться. Потому, оказавшись в виварии, я, не глядя по сторонам, поспешила к линорму – жаловаться на хозяина.

Следом за мной, не отставая, скользил аспид, которого я заметила, лишь открыв вольер генерала. Мимо меня на приличной скорости проползло длинное черное тело, первым оказавшись внутри.

Когда Илис узнал, что свободное время я провожу не только в компании линорма, но и пары хищной и не вызывающей доверия нечисти, он стребовал с Аррануша браслет, какие носили работники вивария. Теперь напавшая на меня нечисть рисковала серьезно огрести. Я могла чувствовать себя полностью защищенной и уже хотя бы здесь ничего не бояться. Но почему-то все равно продолжала бояться. Парадокс. Наверное, Илли была права, и это особенность моего вида. Лучше бы наш вид умел летать, честное слово.

Именно поэтому, когда мимо меня пронеслась огромная черная змеюка, о присутствии которой я знать ничего не знала, шарахнулась в сторону и чуть не растянулась на полу. Рован, все прекрасно видевший и искренне возмутившийся поведением аспида, сделал то, чего от него никто не ждал.

– Съем, – хрипло, с трудом выдавил он, мрачно глядя на змея.

– Меня? – удивился Кадай, не до конца еще осознав всю чудесность происходящего.

Генерал уверенно кивнул.

– Но я несъедобный.

Я по личному опыту знала, что такое утверждение хищную нечисть обычно не останавливает. Особенно если эта хищная нечисть большая, сильная и ничего не знает о расстройстве желудка.

– Съем, – уверенно повторил линорм, а я наконец-то вышла из транса.

– Говорит, – прошептала непослушными губами и бросилась прочь от вольера, спеша к хозяину и не переставая верещать: – говорит-говорит-говорит!

Вслед мне неслось раскатистое «Мор-р-р-р-ра!». И это точно кричал не Кадай.

Генерал наконец-то стал разговаривать.

– Говорит! – взвизгнула я, врываясь в комнату.

– Мы тебя слышали, – подтвердил Керст, чья самая лучшая часть укоротилась на добрых пятнадцать сантиметров около трех недель назад.

Во время одного из практических занятий защитник, с которым Керст стоял в паре, налажал со щитом. Тот оказался недостаточно сильным и не смог сдержать натиск противника.

В итоге Керст лишился значительной части своей косы и неделю лежал в лазарете, пока жутковатого вида ожог в половину левого бока не начал заживать.

Навещать обгорельца я ходила исключительно в виде рагры. Так было проще объяснить, почему я каждый раз настолько долго и искренне рыдала над его увечной косой. Поведение Каси ему казалось милым, но что-то подсказывало: если поплакать пришла бы Морра, Керст бы очень удивился.

– Ты не понимаешь!

Я была счастлива и чувствовала себя легким перышком. Хотелось смеяться и кого-нибудь расцеловать. Последний порыв искренне удивил, но понизить градус радости был не в состоянии. В конце концов, там, в вольере, говорящий генерал. Его и расцелую.

– Илис, пошли!

Хозяин, до моего появления копавшийся в небольшой горке кристаллов, лежавших на столе, подозрительно прищурился:

– Куда?

– Генерал же! – очень эмоционально выдала я, подлетев к нему. Три шага, и я вцепилась в его руку с четким намерением дотащить до линорма, чего бы мне это ни стоило. – Генерал заговорил!

Дотащу, чего бы мне это ни стоило? Какая наивная самоуверенность. До вольера Рована хозяин тащил меня сам, а я едва за ним поспевала.

– Нет, ты с-с-скажи! – настаивал Кадай, отойдя от шока и убедившись, что есть его пока не будут.

– Отстань, – просипел генерал.

– Мы уже поняли, что ты умеешь произнос-с-сить слова и ос-с-сознаешь их смысл, – терпеливо проговорил аспид. – А теперь давай целую фраз-с-с-су. Это несложно.

– Отстань, – угрюмо потребовал линорм.

– Рован, – позвал хозяин.

– Рован-Рован, – тихо поддакнула я, притопывая на месте от распирающей меня радости.

– Хозяин, – серьезно посмотрел на Илиса генерал, мотнул в сторону аспида головой и отрубил: – он надоел.

Кадая надо было видеть. Неспособная выражать сильные эмоции, его морда забавно вытянулась.

– Это все благодаря мне, – уверенно выдала я, заглядывая хозяину в лицо, – это я его научила, точно тебе говорю. Больше, чем я, с ним никто не разговаривал.

Линорм не спорил. Илис тоже молчал, со странным выражением лица разглядывая свою заговорившую нечисть. Я стояла рядом с Илисом, даже не пытаясь вытащить руку из больно сжавших мою ладонь хозяйских пальцев, и радовалась жизни.

Мокрые сапоги были давно позабыты.

* * *

В котле что-то взорвалось, выбросив в воздух облачко серого дыма.

Я невольно присела, втягивая голову в плечи. В прошлый раз, когда раздалось вот такое же вялое «ба-бах», мне прямо в лоб прилетел плохо измельченный корень аира. После этого я стала осторожнее и в котел заглядывать не пыталась.

Оторвавшись от тетради, в которую что-то усердно записывал, Илис оценивающе осмотрел котел, варево в котором больше не подавало признаков жизни; меня, топтавшуюся рядом и не имеющую никакого понятия, что делать дальше, и велел:

– Переделывай.

Лекарскую лабораторию, вполне светлую и уютную, я уже тихо ненавидела.

Утром меня привела сюда Вела и не выпускала вплоть до обеда, заставляя резать, измельчать, отмерять и смешивать.

– Ты никуда не уйдешь, пока не приготовишь хотя бы один отвар, – сказала она, устанавливая в круглую дыру на столе чугунный пятилитровый котелок.

Тогда я еще не знала, насколько это все сложно и, соответственно, не боялась.

Ближе к обеду, когда Вела с совершенно непроницаемым лицом выливала мой неудачный шестой отвар, я начала нервничать.

В первом часу на смену некромантке пришел Илис, чьи занятия на сегодня закончились. Вела ушла, а я продолжила свои мучения, так толком и не наевшись парочкой бутербродов, принесенных хозяином. Меня и правда не собирались выпускать из лаборатории, пока я что-нибудь не сварю. А время близилось к ужину. Я начинала впадать в отчаяние.

Постепенно в голову стали закрадываться подозрения. А вдруг это не я криворукая? Вдруг это в рецепте что-то не так? Ингредиентов для создания укрепляющего отвара было всего семь, но каждый раз, как я закидывала корень в кипящую смесь, что-то шло не так.

– Илис…

– Ты должна сварить сегодня хоть что-нибудь, – напомнил он, уделив все свое внимание тетради.

Может, разреветься? Проверенное же средство.

Кажется, хозяин что-то почувствовал, потому что медленно поднял на меня глаза и миролюбиво пообещал:

– Если у тебя ничего не получится до ужина, отложим на завтра.

Я приободрилась. Лучше бы, наверное, отчаялась. На этот раз мои кропотливые старания накрылись подозрительного вида гадостью, с угрожающим шипением выползающей из котла. Вместо отвара получилась какая-то студенистая едкая масса, вполне сносно прожигавшая и стол, и деревянную ложку на длинной ручке, которой я все это помешивала и, подозреваю, меня бы тоже прожгла, сунься я ближе.

– Что делать? Что делать? Что делать?

Я металась вокруг стола, не зная, что делать и как спасать положение. К такому меня не готовили ни книги, ни Вела с Илли. Вот совершенно не представляла, как со всем этим разбираться.

Илис тоже едва ли понимал, что происходит, но это не помешало ему затолкать меня к себе в тыл, и, не опасаясь редких, вырывающихся из котла брызг, опустить руку на столешницу, еще не изъеденную моим отваром.

Котел накрыла легкая полупрозрачная сфера, отрезая доступ воздуха. В отличие от защитников боевики плохо разбирались в щитах и охранных сферах, но знаний хозяина оказалось вполне достаточно.

– Но это же не огонь, – робко заметила я, выглядывая из-за его плеча.

Как оказалось, если смотреть на все из-за Илиса, катастрофа выглядит не такой уж и страшной. Моя студенистая гадость и правда была не огнем. Ей понадобилось значительно меньше времени, чтобы высосать из воздуха весь кислород и зачахнуть от его недостатка.

Я с нездоровым любопытством смотрела на то, как вся эта бурая мерзость иссыхает, превращаясь в пористую, темнеющую массу, истаивавшую с характерным пенным шипением.

Когда Илис убрал сферу, на столешнице, покрытой темными оспинами ожогов, виднелся мертвый круг, расположенный по краю выемки для котла и расходящийся на добрые тридцать сантиметров. Размах трагедии поражал. Я угробила стол.

– Вела меня убьет, – пробормотала грустно, не находя в себе сил, чтобы отвести взгляд от этого кошмара. Кажется, котел тоже погиб.

– Сомневаюсь, – подал голос Илис. Он разглядывал огрызок корня, который я использовала в своих отварах. – Откуда ты его взяла?

– Из шкафа, – ответила осторожно, подозревая самое плохое. Подумалось, что расправа не заставит себя ждать и мне влетит от хозяина. Влетит так сильно, что Веле потом останется меня только пожалеть.

– Из того?

Он кивнул на шкаф с дверцами темного стекла, из которого я сегодня доставала все свои ингредиенты.

– Ну… да.

– Вела видела, откуда ты его взяла?

– Нет, она отдала мне рецепт, велела собрать необходимые ингредиенты и ушла за котлом…

Я немного воспряла духом. А вдруг меня не будут ругать?

– И, конечно, ее не насторожил тот факт, что твой отвар ведет себя странно? – пробормотал хозяин, крутя в пальцах корень. – Странно даже для зелья, не говоря о немагическом отваре.

– А она должна была насторожиться?

– Если бы была лекарем, то да. Но она некромант, а все их рецепты подразумевают магическую составляющую…

– То есть, это не я виновата? – обрадовалась я, но радость моя длилось ровно три секунды. – Подожди, что значит «магическую составляющую»?

– Там, – хозяин ткнул корнем в злополучный шкаф, – хранятся напитанные магией или заговоренные ингредиенты. Все для зелий.

– А ты откуда знаешь?

– Однажды в качестве наказания помогал профессору проводить здесь урок зельеварения.

– А я…

– А ингредиенты для твоего отвара там, – мне показали на совершенно неприметный, грубо сколоченный шкаф, с вязью рун по краю дверцы. – Сейчас я принесу новый котел, и ты попробуешь еще раз.

С ингредиентами из второго шкафа у меня все получилось со второго раза. И отвар мой больше ничем не плевался и не пытался сбежать. А к красивому шкафу с дверцами из темного стекла я пообещала себе больше никогда не подходить.