Проснулась от того, что неспокойный некромант тряс меня за плечо. И звал. По имени звал, но как-то странно:
— Сенечка, просыпайся. — Взволнованный голос ворвался в сон, возвращая меня в реальность.
Нервно дернувшись, я резко открыла глаза и пару секунд с недоумением разглядывала склонившегося надо мной зломордого.
Сердце быстро билось в груди, воздуха в легких не хватало, а ноги гудели, словно я сразу все нормативы по бегу Реннану сдала. За один раз.
— Ты кричала во сне, — негромко пояснил Асвер, присел на край кровати и провел прохладной ладонью по моему горячему лбу. Провел и попытался руку убрать. Но я была очень против, потому перехватила его руку и вернула на прежнее место. На горячий лоб то есть. Вздохнула облегченно и прикрыла глаза.
— Что тебе приснилось?
— Не знаю, — прошептала я тихо, чтобы тут же исправиться, — не помню.
— Раньше кошмары снились? — Асвер не унимался, а ладонь его, быстро отдавала прохладу, делаясь неприятно-горячей.
— Нет. Только перед экзаменами иногда. Раньше. В этом году все совсем спокойно было.
Бросив напряженный взгляд на мой камешек, мирно лежавший на столе, Асвер качнул головой и задумчиво пробормотал:
— Да ну нет. Бред же, — посмотрел на меня и насмешливо спросил: — Ну что, все еще хочешь, чтобы я на кровати Миранны спал?
Я молчала, не зная что ответить. Одной спать не хотелось. Страшно было. Но спать с Асвером… наверное, пусть будет страшно, почти решила я, когда зломордый ехидно напомнил:
— Когда я с тобой спал, кошмары тебе не снились, — и сдвинул меня к стенке, не дав времени возмутиться, забрался под одеяло, скорбно заключив, — значит, придется мне лечь с тобой, просыпаться среди ночи от женских воплей не является пределом моих мечтаний.
— Ты мне только одно скажи, — попросила я, когда он наконец-то устроился на кровати, — где ты совесть-то потерял?
— Я некромант, — радостно напомнил он, ненавязчиво ощупывая мой бок. — Совесть мне по должности не положена. Как я умертвий поднимать буду? Она же меня загрызет.
— Если ты руку свою сейчас же не уберешь, тебя загрызу я. — Угроза получилась ленивой, но наглая конечность тут же пропала.
Кошмары мне этой ночью уже не снились. И ходить во сне я не пыталась. Можно было бы считать, что жизнь налаживается, если бы довольный жизнью зломордый, выходящий из моей комнаты второе утро подряд, не привлекал слишком много внимания. Девушки косились на меня, не пытаясь скрыть любопытства, перешептывались и взглядами провожали, почему-то не принимая во внимание, что особи противоположного пола не только мою комнату по утрам покидают.
Только за обедом от Вельвы, которая не старалась скрыть своего любопытства, я узнала, что вокруг происходит.
— Семь к трем, что он бросит тебя через неделю. Некоторые уверены, что бросишь его ты. И есть еще группа, которая считает, что у вас все серьезно, — делилась она со мной последними новостями, размешивая мед в горячем чае, — их меньше всего.
— У людей других дел, что ли, нет? Сессия же не у всех еще закончилась, — возмутилась я, оглядываясь. Никто на меня вроде не смотрел, но я все равно чувствовала себя странно. Разыгралась паранойя, которую усугубляло отсутствие на мне камушка. Утром решено было оставить артефакт в комнате и посмотреть, что из этого выйдет. Решил это Асвер, но я почему-то подчинилась. Теперь вот мучилась.
Рука постоянно тянулась к шее.
— А ты чего хотела? — Кемар воевал с мясом, которое в этот раз было жестким и пережаренным. — Вы столько времени воевали, а теперь раз и все. Ты у него ночуешь, он у тебя ночует. Асвер девиц всех своих разогнал, с Диаром поссорился, когда узнал, что тот планирует тебя на праздник Излома пригласить.
— А он собирается пригласить? — оживилась я, проигнорировав скептический взгляд Вельвы. Взгляд проигнорировать получилось, слова нет:
— Ты бы определилась, с кем любовь крутишь, вертихвостка.
— Тут и определяться нечего. Диар хороший. Он мне нравится, хоть и некромант, — ляпнула я и сразу же пожалела о своих словах, наткнувшись на два осуждающих взгляда. К моему счастью, Нагаш опаздывал, иначе взглядов было бы три.
— Ну, вы тоже просто замечательные, — некроманты не поверили, а я, окончательно смутившись, пробормотала, — очень хорошие. Да.
— А Асвер как же? — поинтересовался Кемар, прекращая прессовать меня взглядом.
— Он, конечно, в последнее время приятно удивляет почти вменяемым поведением. Но иногда мне его так убить хочется, — призналась я и невольно огляделась. Зломордого нигде не было. Октай скучал в одиночестве, с остервенелым видом кромсая мясо. Судя по сосредоточенному виду и холодному блеску в глазах, ему повезло еще меньше, чем Кемару. Октаю мясо попалось не просто жесткое. Каменное.
На глаза мне зломордый не попадался весь день, объявился только вечером. Уставший и злой, посмотрел на стол, где все так же валялся мой строптивый камушек, и молча лег. На мою кровать лег, поворочался, остался недоволен, поднялся, взбил подушку, лег обратно и только после этого наконец затих. Несколько томительных мгновений ничего не происходило. Я так и стояла у шкафа, не в силах пошевелиться, а он лежал и пытался понять, удобно ему или нет. Ему было удобно.
— Ложись, Сень, и постарайся сегодня проспать всю ночь. Я очень устал, и день завтра опять обещает быть сложным.
— И что же в нем сложного будет? Экзамены у тебя еще три дня назад кончились. Я знаю.
— Если бы это был экзамен, — грустно отозвался он, — завтра опять весь день придется по городу бегать.
— А зачем?
— А затем, ведьма моя любопытная, что не везет мне последние три года просто зверски, — отозвался он и коротко велел, отодвигаясь к стене: — Спать.
Сегодня мне предлагалось спать с краю, что было не очень дальновидно со стороны зломордого. Потому что, если бы я этой ночью встала и пошла, никто бы меня не остановил.
Но я не встала и не пошла. Зато опять разбудила Асвера.
— Сень, это уже не смешно, — заметил он, когда я отдышалась и немного успокоилась. Сердце неохотно сбавляло темп и уже не колотилось в горле быстрой дробью, — что с тобой происходит?
— А я знаю? — Получилось излишне резко, но меня можно было понять. По ощущениям я только что чуть не умерла, а это спокойствию не способствует.
— Все настолько плохо?
Вместо ответа я очень жалобно попросила:
— Асвер, а можно я камушек надену?
— Даже думать об этом не смей. Это опасно.
— Если я от недосыпа или нервного перенапряжения загнусь, то буду тебе во снах являться, так и знай, — не очень убедительно пригрозила ему, прикрывая глаза. В висках отчетливо стучал пульс.
— Да ты уже… — начал было зломордый, но замолчал на полуслове и, глухо кашлянув, попытался сменить тему: — Сегодня тоже не помнишь, что приснилось?
— Не помню, — угрюмо подтвердила, не обратив внимания на его оговорку. Другие проблемы у меня были. Потеребив край одеяла, я мужественно предложила, памятуя о том, что вчера ночью отделалась одним кошмаром: — Давай спать.
Спать получилось только у Асвера. Я же остаток ночи провела, бездумно разглядывая потолок и пытаясь вспомнить, что же мне приснилось.
Вспомнить не удалось, зато утром я чувствовала себя разбитой и глубоко несчастной, и вид выспавшегося некроманта, который был бодр и готов ко всему, рождал в душе странные желания. Хотелось оторвать ему голову, чтобы он прекратил уже так раздражающе нагло улыбаться.
Этим утром я была на редкость кровожадной.
— Сень, попытайся поспать хотя бы немного, — посоветовал зломордый, покидая мою комнату. До завтрака он планировал еще к себе заглянуть, — выглядишь ужасно.
— Угу. — Спать не хотелось. Вернее, не моглось. Хотелось-то очень, но вот как-то не получалось. Глаза не закрывались и постоянно косились в сторону стола, где лежал камушек.
Без него меня ломало. Натурально ломало.
Я себя чувствовала наркоманом со стажем. Да немаленьким таким стажем. В пару лет, если не больше.
И как же мне не нравилось это состояние…
Видимо, выглядела я соответственно ощущениям. Иначе вряд ли некроманты смотрели бы на меня так сочувственно. Вельва тактично пыталась вызнать, что за горе горькое у меня приключилось, раз я выгляжу как те, кого она обычно поднимает.
А Вириэль, которая на зимние каникулы собиралась к родне, жениха с родителями знакомить., или наоборот, и вовсе намеревалась все отложить, увидев мой убитый вид. Пришлось ей угрожать:
— Если останешься, я Дорану намекну, что ты просто не хочешь, чтобы твои родные с ним познакомились, — заметив, как она возмущенно вскинулась, я поспешила закрепить результат, — и тогда он сам тебя потащит. А потом еще и родителям нажалуется на неразумную невесту.
— Сенья…
— Езжай, Виричка, домой. Я просто не выспалась. Это не смертельно. Вот сегодня вечером снотворного выпью и завтра буду свеженькой и бодренькой.
Спровадить эльфийку удалось с трудом, я даже до стоянки наемных экипажей ее проводила и платочком на всякий случай помахала, чтобы самолично убедиться в ее отъезде.
Прохладный воздух бодрил, а беленький пушистенький снег, непозволительно поздний в этом году, но такой красивый, радовал глаз.
В академию я вернулась в приподнятом настроении с готовым планом. Снотворное было подготовлено заблаговременно. Небольшая бутыль темного стекла стояла на столе еще до ужина. И густая, тягучая жидкость с травяным запахом, что так лениво в ней плескалась, была употреблена по прямому назначению до появления Асвера.
Потому, когда он вошел, я уже почти спала и совсем не возражала, когда меня оттеснили к краю кровати и улеглись рядом.
Вот только выспаться мне было не суждено.
Темнота подступала со всех сторон. Густая и непроглядная, как та, что окутала меня в гробу. Легкий ветерок холодил босые ноги, под которыми что-то хрустело, стоило только сделать шаг.
Все было настолько реальным, не возникало даже мысли о том, что это всего лишь сон.
Возможно, именно поэтому я, не задумываясь, щелкнула пальцами, призывая светлячка. Он послушно вспыхнул, а я зажмурилась. На месте моего чахлого недоразумения, с зеленоватым отливом, мерцал яркий белый светлячок.
Протерев глаза и сморгнув плавающие перед ними белые точки, я с любопытством глянула под ноги. Ругательства застряли в горле.
Весь пол был устлан костями. Бедренные, берцовые, плечевые. Рядом, сваленные кучкой, лежали обломки ребер, на которых покоился череп.
Чуть дальше кто-то сложил шалашик из лучевых и локтевых костей.
— Мамочка моя, — эхо подхватило тихий шепот и унесло в темноту.
Зажав рот ладонью, я затравленно огляделась. Вокруг была все та же тьма, в которой мой светлячок был единственным островком света.
Сделав шаг, я снова услышала хруст. Кости удивительно легко крошились под ногами, покалывая пятки белыми осколками.
Прерывисто вздохнув, я еще раз огляделась, закономерно ничего не увидела и сделала шаг.
Сколько я так продвигалась, не знаю. Просто замирала, прислушивалась и делала шаг. Потом опять замирала. Прислушивалась. Делала шаг…
Замирала. Прислушивалась. Делала шаг.
Почти отточенную до автоматизма процедуру нарушил неясный шорох где-то слева.
Резко повернув голову в ту сторону, я так и застыла с занесенной для очередного шага ногой.
Звук повторился слева. Потом послышался хрип, и снова все стихло.
А я стояла и не могла пошевелиться. Прекрасно понимая, что надо что-то делать. Надо бежать, спасаться, быть может, притушить светлячка — я продолжала стоять на месте, таращась в темноту.
Странная уверенность в том, что стоит мне пошевелиться или хотя бы вздохнуть глубоко, и кто-то в темноте заметит меня, не позволяла действовать.
Впрочем, меня все равно заметили. Шорох раздался сзади. Секундная заминка, и кто-то уже хрипит прямо у меня за спиной, обдавая затылок холодным дыханием.
Резко выдохнув, я подскочила на месте и бросилась бежать. Не разбирая дороги, не думая о том, что может быть впереди, о том, как крошатся кости под моими ногами. Сейчас это было неважно. Уже ничего не имело значения. Кроме чужого присутствия прямо за спиной.
Мы бежали долго. Ноги начали гудеть, в боку кололо, и легкие уже не качали воздух, сжимаясь в груди, теснимые сердцем, которое, казалось, увеличилось в размерах и целеустремленно пробивало себе путь наружу.
Не в силах больше поддерживать заданный темп, я сбавила скорость, держась дрожащей рукой за бок. Серьезная ошибка с моей стороны, которая чуть не стоила мне жизни.
Хорошо, что у меня сердце сильное, иначе, подозреваю, оно просто разорвалось бы от страха в тот момент, когда справа, из темноты, в круг света вытянулась рука. Длинная и худая, казалось, состоящая исключительно из костей, обтянутых кожей, она была черной, маслянисто-блестящей. Жуткой до ужаса. До седых волос и знакомства с Кондратием.
Истерично взвизгнув, я отшатнулась в сторону и захлебнулась криком. А сверху на меня обрушился холодный дождь.
Кажется, я упала на кости, а подскочила уже в освещенной комнате на мокрой постели.
— Очнулась! — Отбросив в сторону уже пустую кружку, Асвер схватил меня за плечи и встряхнул. — Сень, на меня посмотри. Сенья!
— Не тряси меня, пожалуйста. Меня и так трясет, — попросила я, вытирая воду с лица. Облизала губы и пораженно застыла. Вода была соленая.
Я самым бессовестным образом ревела и даже не сразу это осознала.
— Сень? — Руки он так и не убрал, но дергать меня перестал. — Ты в порядке? Что случилось? Я никак не мог тебя разбудить. Испугался до чертиков. Ты кричишь, по кровати мечешься и не просыпаешься.
— Я снотворное выпила, — срывающимся голосом объяснила ему. Шмыгнула носом, мокрым рукавом вытерла щеки, на которых обычная вода смешалась со слезами, — а оно как-то не так срабооооталооо.
— Ведьма, хватит сырость разводить! — прикрикнул он нервно, неуклюже обнимая совсем мокрую меня.
— Сааам мокроту развеееел, — провыла я, размазывая по несчастному некроманту свои сопли, — кааак я теперь тут спааать буду?
— У нас есть еще одна кровать, — напомнил он несчастным голосом. — Сенечка, кошмар мой каждодневный, я над тобой столько издевался, ты ни разу не заплакала, а сейчас ревешь из-за какого-то кошмара. Успокойся, пожалуйста.
Я замолчала, икнула, вытерла слезы некромантской рубашкой, с трудом поборола желание еще и высморкаться в нее и уже спокойнее призналась, рвано выдохнув:
— Плакала. В туалете женском. Ни-никто не видел чтобы.
— Шутишь? — пораженно прошептал он. Лица я не видела: свои руки разглядывала, но прекрасно представляла, как у Асвера сейчас глаза округлились.
— У меня, между прочим, тонкая душевная организация. Я ра-ранимая. А ты надо мной издевался, как будто я кааааменная. — Чувствуя, как вновь начинаю подвывать, поспешно заткнулась. Даже рукав для надежности зажевала.
— Сень… кхм. — Кашлянув, зломордый потрогал мокрое пятно на своем плече, еще раз кашлянул и негромко попросил: — Прости меня, ладно.
— За издевательства, так уж и быть, прощу, — легко согласилась я, шмыгнув сопливым носом, и, облегченно вздохнув, подняла глаза на некроманта, — а за подмоченную кровать буду мстить.
— Мстить? — Асвер прищурился недобро и напомнил: — Мне из-за твоего грызуна, не ко времени преставившегося, всю комнату подмочили. Мне тетради и книги потом еще три дня пришлось магически восстанавливать.
— Кхе… — Если он ждал извинений, то я вынуждена была его разочаровать. Извиняться я не планировала.
До него это дошло быстро. Раздраженно фыркнув, Асвер поднялся, и меня заодно поднял, и потащил к кровати Миры.
— Связался на свою голову с ведьмой. Никогда и не подозревал, что у меня могут проявиться склонности к мазохизму, — проворчал он. Сгрузил меня на сухое одеяло и мрачно спросил: — Переодеваться будем?
Я поспешно кивнула. Влажная ткань неприятно липла к телу.
— Я не выйду, — предупредил он, заставляя меня резко изменить мнение. Не такая уж у меня и влажная ночнушка, вполне можно в ней поспать, решила я и активно замотала головой. — Переодеваться все равно будем, — решил он, направляясь к двухдверному шкафу, — я, так уж и быть, отвернусь… возможно.
— Аааасвер, а ты не оборзел?
— Мм, нет, — отозвался он, скрывшись в недрах шкафа, повозился там и озадаченно спросил: — Сень, а где вы держите…
— Вторую дверцу открой, — безнадежно велела я, — мой ящичек нижний.
— Понял. — Вновь воцарилась подозрительная тишина. Асвер рылся в моих ночнушках, а я, все больше раздражалась, пытаясь понять, что он там ищет. Взял бы первую попавшуюся и принес.
Вся неприглядная правда открылась через несколько минут, когда зломордый повернулся ко мне с пустыми руками и обвиняюще произнес:
— Сень, вот что это такое? Тебе сколько лет? Семь?
— А что тебе не нравится?
— Твой гардероб, — веско припечатал он, отвернулся, порылся еще немного в моих ночнушках и извлек на свет ту самую, которая с укуренными ежиками и которую ему видеть вообще нельзя было. А он увидел. Да не просто увидел. Еще и впечатлился очень. — Как вообще можно в таком спать?
— Между прочим, она очень удобная. Мягкая и теплая. — Гордо вскинув подбородок, я упрямо смотрела в глаза этому ценителю прекрасного.
— Рисунок… — начал он гневно.
— Веселенький!
— Сень, серьезно, это же кошмар. — Отбросив моих ежиков в сторону, он решительно взялся за верхний ящичек, в котором хранились ночнушки Миры.
— Она тебя убьет, — заметила я тактично.
— Она меня поймет, простит и, может быть, даже поможет, — не согласился со мной Асвер, — вот! То, что нужно.
На свет было извлечено нечто темное, воздушное и полупрозрачное. Это безобразие на тонких бретельках я знала. Мы с Вириэль на него половину своей стипендии потратили. Рыдали, рвали на себе волосы, даже локти кусали, но все равно потратились и Миранне презентовали. Потом, правда, полдня от нее по всей академии прятались, но оно того стоило. Лицо орчанки, когда она развернула подарок и увидела ЭТО, я помнила до сих пор.
— Я это не надену, — безапелляционно заявила, скрестив на груди руки.
— Наденешь. — Предвкушающая улыбка расцвела на его лице.
Я молчала, упрямо глядя на Асвера исподлобья. Он все понял правильно и предупредил:
— Спать ты будешь либо в этом, либо голая. Выбирай. — Улыбка стала еще шире, создалось ощущение, что морда у зломордого сейчас просто треснет. — Лично мне второй вариант нравится даже больше.
— Ммм. — Зажмурившись, я подняла лицо к потолку, хотелось убивать. Вот он всего несколько минут назад прощения просил, а сейчас опять издевается.
— Сень, я ведь и сам могу тебя переодеть, — предупредил он, видимо, пытаясь так меня на подвиг подтолкнуть. Подтолкнул.
Поднявшись с кровати, я одернула ночнушку, перекинула за спину растрепавшуюся косу и решительно потопала к шкафу.
Асвер заулыбался и протянул мне воздушное непотребство эльфийского производства, наивно полагая, что я сдалась. Плохо же он меня знал.
Выхватив из его рук полупрозрачную тряпочку, хмуро потребовала:
— Отвернись. — А когда он выполнил мое требование, просто подняла ночнушку с ежиками, аккуратно отряхнула, с опаской оглянувшись на некроманта. Он послушно стоял ко мне спиной и разглядывал стену.
А я переодевалась. С гаденькой улыбкой, поспешно стянув с себя мокрое, быстро надела ежиков, а срамную сорочку затолкала за шкаф. Чтобы ее вообще видно не было.
— Можно поворачиваться.
Асвер резко крутанулся на пятках, словно только и ждал моего разрешения. Обернулся с предвкушающей улыбкой, увидел, во что я одета, и…
У Миранны примерно такое же выражение лица было, когда мы ей ту дорогущую сорочку презентовали.
Я это сразу подметила, как и то, что пора было бежать. Мира в тот раз отошла быстро и убивать нас бросилась. Этот тоже может скоро в себя прийти.
— Это… это как понимать? — прошептал он, разглядывая меня. Некромант в себя приходил быстрее соседки, что было не очень хорошо.
Не тратя время на ответ, я бросилась к дверям. В коридор выбегала под яростный вой разочаровавшегося во мне зломордого:
— Ведьма!!!
По коридору неслась, не оборачиваясь, отбивая пятки о твердый холодный пол и задыхаясь. Эта погоня была совсем не такой, как в моем сне. Сейчас мне было не страшно. Я чувствовала бешеный восторг погони, азарт и что-то еще. Пока непонятное, но очень приятное.
Радость моя была недолгой. Да что там, я даже до лестницы не успела добежать, когда некромантская конечность перехватила меня поперек туловища и дернула назад.
Визжала я негромко, опасаясь кого-нибудь разбудить.
— Конец тебе, ведьма, — прошептал Асвер, прижимаясь ко мне.
— А я… я…
— Ты сейчас во всем раскаешься и будешь вымаливать прощение, — перебил меня он. Пригрозил и ответа ждать не стал, вместо этого в комнату потащил.
Там меня уронили на кровать Миранны, а этот, который дурной от природы, попытался стянуть с меня ежиков. Задрав подол до пупа, он замер и с ужасом выдохнул:
— Ромашки?!
— Асвер, руки убери, — прошипела я, чувствуя, как краснею. Уши уже совсем горели, а лицо только набирало краски.
Он не внял моей просьбе, продолжая удерживать подол на уровне талии. Правда, глаза поднял, оторвав-таки взгляд от моего нижнего белья. Вполне даже миленького нижнего белья.
— Сень, что это за ужас?
— Сам ты ужас, а это цветочки, — огрызнулась я, все же умудрившись отцепить его руки от своей ночнушки. Ежики вновь прикрыли ромашки, а я смогла наконец вздохнуть.
— Кошмар, — и в голосе его слышался ужас, — с кем я связался?
— Ну и с кем? — Я уже решила, что буду его бить, мне нужен был только повод.
И Асвер его дал. Набрав в грудь побольше воздуха, он оглядел меня с ног до головы и припечатал:
— С ромашкой!
На неприятеля бросилась молча, очень жалея, что под рукой нет верной книги, которой так хорошо учить уму-разуму всяких некромантов.
Не учла одного — Асвер псих, а они по определению сильные, что прискорбно. Но, ко всему прочему, он псих тренированный, что вообще плохо.
Только осознала все это я слишком поздно. Уже барахтаясь под тренированным психом, поняла, что без чего-нибудь тяжелого затевать с ним драку бесполезно.
Ткнув меня носом в подушку, он навалился сверху и возмущенно зашипел:
— Ты что творишь? Я же тебя даже не щупал, чего дерешься? — И в опровержение своих слов пощупал.
— А сейчас, что делаешь? — прохрипела я, пытаясь стряхнуть с себя некромантскую лапищу, которая очень медленно и вдумчиво прошлась по изгибу бедра, чуть задирая подол ночнушки. Чем выше поднималась ладонь, тем неспокойнее мне становилось.
— Восстанавливаю справедливость, — поведал Асвер, перемещая руку мне на живот, для этого подозрительного мероприятия он даже немного приподнялся с несчастной меня, даровав чуточку свободы, — раз уж ты планировала меня побить, то пускай хотя бы за дело.
— Руки убери. — Визжать не получалось. В легких не хватало воздуха. Даже получив немного свободы и возможность дышать полной грудью, я задыхалась. Наверное, от того, что грудь, которой мне позволили дышать, самым бессовестным образом лапали.
— Сень, не порть такой момент, пожалуйста, — распрощавшись с остатками совести, попросил он, продолжая поглаживать грудь. Правую.
— Да после такого… — Я хотела сказать, что после такого я его точно убью, но Асвер обнаглел окончательно и, прекратив гладить, начал мять. Я, сдавленно охнув, почувствовала себя тестом и на мгновение потеряла дар речи.
— Да-да, после такого я просто обязан на тебе жениться, — согласился он негромко. Вжался лбом в подушку рядом с моей головой и хрипло предложил: — Сень, выходи за меня, а?
— Совсем дурной, — вынесла вердикт я и попыталась вывернуться из его рук, пользуясь моментом, пока он немножко невменяемый. — Если тебя так мои ромашки покорили, так я их тебе подарю. У меня еще одни есть. Новенькие совсем. Может быть, ты в них даже влезешь!
— По-хорошему, значит, не хочешь, — прошипел он, мгновенно сжимая руки; двигаться я опять не могла, зато грудь мою он отпустил, что вернуло часть самообладания.
Шипел негромко, но я расслышала, прикинула, что если вот это по-хорошему было, то по-плохому мне совсем не понравится, и завозилась активнее.
Асвер не выпускал, я вырывалась. В комнате раздавалось только мое натужное пыхтение и тяжелое дыхание зломордого.
Борьба длилась недолго. Момент, когда в комнате нас стало трое, я пропустила.
— Нет, я, конечно, не против, плодитесь и размножайтесь на здоровье. Но почему на моей кровати?!
Голос вернувшейся раньше срока Миранны подействовал на меня странно. Я перестала дергаться и затихла, притворившись трупом.
Умная я очень была, в отличие от Асвера.
— Вот не могла ты попозже прийти, — проворчал зломордый, приподнялся, посмотрел на часы и продолжил, — часов на шесть.
— Поразительная наглость, — восхитилась моя соседка. Орки — они такие. Человеческая наглость их всегда восхищала. Не злила, нет, именно восхищала. Правда, восхищалась Миранна недолго: — Собрал все свои конечности и кыш из нашей комнаты.
— Мира… — начал было зломордый возмущенно, не знал он еще, что с соседкой моей лучше не спорить.
— Или ты сейчас уходишь добровольно и мы все забываем, или упрямишься и завтра же утром я пойду к камню и отзову свое приглашение. И сюда ты больше не попадешь. Выбирай.
Молча поднявшись с кровати, Асвер собрал свои сапоги, которые почему-то валялись в разных концах комнаты. Поправил рубашку, после чего уверенно направился к кровати, на которой я успела сесть, пригладить волосы и одернуть ночнушку.
Миранна смотрела на него с любопытством, я с подозрением.
Не зря подозревала.
С серьезным выражением на наглой роже он взвалил меня на плечо. И меня, и ежиков моих укуренных, и ромашки, которые его до глубины души поразили. Взвалил и понес к дверям.
— Сенью на место верни, — велела Мира, когда Асвер уже взялся за ручку двери, а я справилась с шоком и готовилась возмущаться.
— Миранна…
— Давай-давай, я ее столько не видела. Соскучилась жутко, — вдохновенно врала моя соседка, широко улыбаясь. О том, что она врет, знала я, и Асвер тоже знал, но Миру это не смущало. Одно слово — орчанка.
Молча вернув меня туда, откуда взял, зломордый покинул комнату, подчеркнуто аккуратно закрыв дверь. Спорить не пытался. Права качать тоже, и даже не возмущался. В общем, вел себя очень подозрительно.
Для меня-то подозрительно, а вот Мира, проводив его взглядом, усмехнулась и посоветовала:
— Завтра постарайся одна не ходить. Иначе зажмет где-нибудь в темном уголке, и вряд ли я буду в тот момент мимо проходить.
— Мирочка, а что вообще происходит? — хмуро поинтересовалась я. Была у меня на этот счет одна идея, но страшная и мне не нравилась. И я очень надеялась, что соседка сейчас все мои подозрения развеет.
— Да то и происходит, — отозвалась она, не отводя взгляда от двери, — крышу ему, кажется, уже рвать начало. Зря я тебя наедине с ним оставила. Не думала, что все так выйдет.
— Мииирочка? — надеялась, кажется, зря, но все еще не верила в такую подставу.
— Сень, ты или слепая, или глупая, но объяснять тебе я в любом случае ничего не буду. В конце концов, он твой законный жених и…
— Ага. Этот законный жених меня сегодня уже замуж звал, — сумрачно поделилась с ней последними новостями.
— Это когда успел? — приятно удивилась она.
— Когда лапал. И это при живой-то невесте!
— При сбежавшей, — напомнила соседка, — ты сбежала.
— Это не меняет того факта, что невеста у него все же есть. А он посторонних девиц замуж зовет.
— Но ты же не посторонняя, — заметила Миранна.
— Но он же об этом не знает? Он же думает, что я…
— Он думает, что ты дочь купца, — перебила меня орчанка, — и прямо предложил твою кандидатуру своему отцу.
— Но, может, все-таки не меня, — не сдавалась я и пыталась стоять на своем. В конце концов, мне почему-то казалось, что если бы я ему нравилась, он не стал бы вести себя со мной так, как вел.
— Сень, он кроме тебя в последнее время ни с какими купеческими дочками замечен не был. Делай выводы.
— Не хочу, — прошептала я, холодея. Меня возможная перспектива быть объектом нежным зломордовских чувств совсем не вдохновляла. Это рушило все мои планы, потому верить в страшное я не хотела и хваталась за последнюю соломинку:
— И вообще, кто так предложение понравившейся девушке делает? Никакой романтики. А значит, он это просто так сделал. Чтобы я не сопротивлялась.
— Нет, Сень, ты все-таки немножко дура, — вынесла приговор соседка.
— Ты вообще на чьей стороне?
— На своей. И я на своей стороне очень хочу спать. Так что кыш.
— А не получится, — злорадно отозвалась я, — у меня кровать мокрая.
Молча уставившись на меня, Миранна ждала объяснений. Пришлось объяснять:
— Мне кошмар снился. Асвер меня будил.
— Так. — Присев на стул у окна, Мира выжидающе посмотрела на меня и коротко велела: — Рассказывай.
Ну я и рассказала. Все. Спать мне уже все равно не хотелось. После таких-то потрясений.